В одном из дворов на севере Петербурга, на самой окраине спального района, из окон домов которого видны железнодорожные пути, снеговик Женька, слепленный бородатым грустным мужчиной по образу и подобию персонажа из популярных советских мультфильмов, почти что трясся от страха за свою жизнь. Уже как час назад он мог бы сойти со своего места подальше от огненно-яркого фонаря, светящего ему в спину, но парочка влюбленных, неустанно целующихся на качелях рядом с ним, сделать этого никак не позволяла.
«Ну же, болваны! Я вот-вот превращусь в лужу!», – вопил про себя Женька. Ему все время казалось, что он тает. Он постоянно прислушивался к ощущениям в теле, и даже тот факт, что фонарь гораздо менее опасен, чем почти уже весеннее солнце, его совсем не волновал. Нет солнца – он будет переживать из-за фонаря. Нет фонаря – он обязательно почувствует жжение где-нибудь в недрах обледенелого туловища, если неподалеку припарковался прогретый автомобиль. Словом, Женька был мнительный. Ему совершенно не требовались объективные причины, чтобы начать умирать. К тому же сегодня была особенная ночь, роковая, как нарек ее Женька. Сегодня ночью должна была решиться его судьба.
«Если из-за этих детишек я пропущу визит техподдержки или растаю к чертям собачьим, я за себя не отвечаю», – сердито думал снеговик.
Но вот молодые люди закончили целоваться, парень зачем-то лизнул холодный металл качелей, испуганно замычал, отлепляя язык, девушка рассмеялась, и они ушли.
«Дурачина», – констатировал Женька и сплюнул снежинками. Затем рукой-веточкой привалял себе ноги-шарики, поправил морковку и съехавшее на затылок ведро и ретировался в тень, под лысую березу. Там он сбросил ненавистный, словно сотканный из огня шерстяной красный шарфик, с минуту тщетно повертелся, пытаясь узнать, в каком состоянии его спина, кинул тоскливый взгляд на то место, где еще вчера сидел его закадычный друг Серега, и замер.
«Ну где же ты, дружище, – в отчаянии думал он. – Надеюсь, у тебя есть план. Сегодня мой последний шанс на спасение».
Вскоре у помойки послышалось грюканье стеклянных бутылок, и на детскую площадку вышел высокий, косматый, с виду изрядно побитый жизнью мужчина в потрепанной куртке и рваных штанах. Отработал легенду, пройдясь вокруг и собрав все, что можно сдать за копеечку, как следует огляделся, убедившись в отсутствии живых существ, и подошел к Женьке.
– Здравствуйте. Меня зовут Николай, я агент поддержки, мой номер – четыреста пятьдесят два. Извините, что сегодня с задержкой. Телепорт уловил, что на площадке люди. Я решил, что нет смысла пока тратить время, и занимался другими. Сергей, значит, отбыл?
– Отбыл, – ответил Женька. – Вчера, сразу после ухода моего постоянного менеджера. А где он, кстати?
– Теперь я вместо него, – неожиданно резко ответил Николай и принялся отламывать веточку от куста неподалеку.
– То есть как? Навсегда? – с недоверием в голосе произнес Женька. – С чего вдруг?
– Уволили, – веточка в руках агента влажно хрустнула.
– Да ну?! – изумился Женька. – Он же настоящий профессионал!
Агент подошел к снеговику и вернул ему утерянную конечность.
– Попробуйте. Нормально работает?
Женька взмахнул рукой:
– Кривовата, но сойдет.
Николай ненадолго задумался, пригляделся к Женьке, а затем сбил ногой красующийся желтым кусок его нижней части.
– Работа Василия не соответствовала стандартам качества, – сказал Николай и принялся собирать снег. – Скажите, Женя, вы знаете, зачем вообще нужны агенты поддержки снеговиков?
Женька хмыкнул:
– Чтобы исправлять то, что совершили за день люди. И собаки. Хотя некоторым людям стоит поучиться манерам у собак.
– Здесь не поспоришь, – согласился Николай и прилепил ком снега на место раны. – Но это не все. Наша служба нужна, чтобы снеговики были счастливы. Чтобы хотели исполнить свое предназначение. Чтобы ничего не боялись. Знаете, Женя, я ведь врач. Я конечно обычный троечник, потому и пришел по сомнительному объявлению, но попал, уму непостижимо, на службу к Деду Морозу! Я психиатр по специальности. Я лечу души. И ваша, к сожалению, больна. Мне хватает компетенции, чтобы это понять.
– Мне не нужен врач, – отрезал Женька. – И сегодня у меня нет на это времени. Я кое-кого жду. Заканчивайте с вашими обязанностями поскорее, и спину мою осмотрите, будьте любезны. Мне кажется, этот фонарь все-таки выжег в ней дыру.
– Все с вашей спиной в порядке, – покровительственно ответил Николай. – А что если я скажу, что лечение может быть очень даже приятным? Взгляните-ка на это.
Николай достал из-за пазухи роскошный футляр, раскрыл его перед носом Женьки, и тот отскочил, как от пламени.
– Убери, изверг!
Но агент не слушал. Спустя мгновение в его руках тлела дорогая кубинская сигара.
– Женя, это вам. Это поможет, возьмите. И вот еще зажигалка с кнопкой, чтобы вам было проще, – Николай положил ее и футляр на снег. – Не бойтесь, вы не растаете. Дым совсем не горячий. Вам давно пора избавиться от депрессии и поверить в лучшее. Вам ведь даже делать ничего не нужно, в отличие от того же Сергея. Просто расслабьтесь, скоротайте пару недель до весны с удовольствием. Я принесу вам еще, как закончится. А там, того и гляди, ваш создатель одумается, и все у вас будет хорошо. Я читал его досье. Да, потерял семью, да, грустит, да, не выходит из дома. Потому и вы такой. Но он же загадал желание, а! Я верю в него! И вы верьте! И встретимся мы с вами через год на этом же месте.
Женька смотрел на агента с презрением.
– Я не верю ни в него, ни в людей вообще. Они лепят нас только затем, чтобы издеваться. Не чинят нас. Не любят нас! И мой создатель меня не любит. Он любит только страдать. Ну растаю я ему на радость, ну исполнится его желание и найдет он себе кого-нибудь, – а мне с этого что? Он ни разу за всю зиму ко мне не пришел, не верю, что и тогда придет. Нет у меня никакого создателя. В этом мире можно надеяться только на себя.
– Какая печальная ирония! – хохотнул Николай. – Своими словами вы прямо умоляете о психотерапии. Но у снеговиков, знаете ли, все работает несколько иначе. Еще вчера на моем месте был тот же Василий, который вопреки должностным инструкциям слушал ваше нытье. Все, по его мнению, можно вылечить разговором. И что из этого вышло? Дурак! В общем, для случаев вроде вашего мы уже давно придумали лекарство, – он взглянул на футляр. – Только Василий вам его почему-то не давал. Не смотрите, что оно в виде сигар. Это совсем не то, что вы думаете. Удачи вам! И не переживайте, вы непременно возродитесь! Уж в этом я ни на йоту не сомневаюсь!
Николай подхватил пакет с бутылками и, пуская дымные колечки в темное небо, быстрым шагом направился на помойку. Как только он скрылся из виду, послышалось бряканье стекла о стекло, и все стихло.
Несколько минут Женька раздумывал, затем сдался и закурил. Слишком снедала его тревога по поводу Серегиной авантюры, слишком не верил он в успех предприятия. Дым, несмотря на пугающе алый огонек с другого конца сигары, оказался действительно невероятно холодным. Настолько холодным, что снег внутри у Женьки превратился в лед. К тому же, совершенно отсутствовал какой бы то ни было пьянящий эффект.
«Бесполезно», – решил Женька и выкинул сигару. Но футляр с зажигалкой, тем не менее, спрятал в ведро, – вдруг эффект проявится позже, и надо будет продолжить лечение?
Времени было к часу, а Серега все не появлялся. Женька смотрел в окно своего создателя, сердито бурчал что-то себе под нос, швырял снежки в столб, на котором висел злополучный фонарь, и напряженно расхаживал туда-сюда, замирая лишь когда кто-то выходил на улицу, или въезжал во двор полицейский патруль.
Перевалило за три ночи, когда Женька увидел машину, которой, если бы не стечение обстоятельств, никак не могло оказаться в этом месте в это время. Грузовик фирмы самого дорогого и вкусного мороженного «Полярные Ночи» остановился напротив детской площадки. Женька заметил, что оба стекла в кабине опущены, – водитель явно не берег тепло. Издалека его было не видно, но вдруг в салоне моргнула лампочка, и блеснуло в ее свете ни на что более не похожее огромное железное ведро.
Женька огляделся по сторонам и рванул к машине. Уже в кабине, пристегнув ремень безопасности, он ощутил на себе внимательный взгляд Сереги, стройного снеговика, у которого вместо носа была не морковь, а картофелина.
– Ты уверен? – спросил он. – Назад пути может и не быть.
– У тебя есть план?
– Есть, – твердо сказал Серега.
– Хороший? Он сработает?
– Должен сработать.
– Может уже расскажешь?
– Не мне его рассказывать. Это слишком удивительно. И печально. Даже для нашего мира.
– Ну так чего мне тогда бояться? – в голосе Женьки слышалась фальшивая храбрость.
– Погони, разумеется! – Серега залихватски тряхнул ведром на башке. – Откуда, думаешь, у меня этот грузовик?
– Тогда топи! – вскричал Женька, и Серега ударил по газам.
Едва они выехали из двора, где-то сзади закричала полицейская сирена.
– Ч-ч-черт! – выругался Серега, переключая скорость. – Если б еще пару минут простояли, разминулись бы! Держись!
Женьку вжало в кресло. Казалось бы, откуда такие мощности в грузовике с мороженным? А оттуда, что у Сереги был дар. Мальчишка, который его вылепил, мечтал о грузовике с мороженным, и Великая Новогодняя Сила не нашла лучшего решения, чем дать Сереге умение рулить, как Шумахер, а любую посудину превращать не иначе как в болид Формулы-1. Все, лишь бы он сумел исполнить желание. Жил мальчишка на юге Петербурга, и в Женькином дворе он оказался только потому, что его мама по случаю Нового Года решила наконец познакомить его с отцом. С отцом мальчишка и слепил Серегу, а тот зачем-то пообещал ему грузовик с мороженным, в явление которого пацан по наивности поверил и больше всего возжелал. Остальная и, в общем, грязная работа была за Серегой. Стоит попотеть, если в награду обещают еще одну жизнь.
Преследователи остались где-то позади, но водителю этого было мало. Полиция может сообщать расположение цели другим постам, и в Серегину снежную голову это знание тоже вложила Великая Сила. Поэтому он старался запутать погоню, сделать свой маршрут непредсказуемым. Грузовик доехал до конца очередного квартала и резко свернул во двор.
– Я вот чего не понимаю, – сказал Женька, испытав чудовищную перегрузку. – Ты же знаешь, что мальчишка скорее всего не вернется в наш двор, не сохранит твое ведро, шарф и жалкий нос-картошку да палочки. Зачем ты все это делаешь, если тебя все равно ждет провал?
Серега глянул искоса, но ничего не ответил. Женьке показалось, что взгляд этот скорее жалостлив, чем сердит. До чего же фанатичной бывает вера в людей, подумал он и не стал продолжать разговор.
Они вновь выехали на дорогу, свернули на проспект и рванули по прямой к центру. Где-то сбоку опять послышалась сирена.
«Хоть бы успеть», – подумал Женька.
– Жалко смотреть, – пронеслось в голове, словно фыркнуло. – Он хочет мальчишку сделать счастливым. А еще – верит! Слово такое есть, знаешь? Он благодарен мальчику за то, что вообще существует!
Женька посмотрел на Серегу, сосредоточенно крутящего баранку. На картошке не пойми как проклюнулся росток. Видимо, Дедморозовская магия постаралась. Погоня тем временем снова отступила.
– Чего на водителя вылупился? Я это, я! Твое оптимистичное альтер эго, снежная ты башка! Можешь просто подумать, и я все услышу. Но помни, все, что подумаешь, может быть использовано против тебя. В терапевтических целях, разумеется.
«Не иначе как эффект от сигар», – подумал Женька.
– Вот именно! – воскликнул Голос. – И не просто эффект, а высокоэффективное интеллектуальное средство по борьбе с психическими расстройствами снеговиков, разработанное в центре по контролю заболеваемости имени Деда Мороза!
«Тогда понятно, – флегматично подумал Женька, – флаг тебе в руки».
– Почти приехали, – сказал Серега, когда грузовик перемахнул через Литейный мост. Машина съехала с проспекта, долго двигалась вдоль Невы, затем свернула на узкую улочку и наконец нырнула под арку, ведущую во двор дома-колодца. Ворота были распахнуты и погнуты. Дом был небогат.
– Только давай быстро, – попросил Серега. – Надо успеть тебя до центра добросить, а потом еще на другой конец города к мальчишке. А времени уже к четырем.
Женька выбрался из машины и сразу увидел потрясающей работы снеговиню. На ней кто-то вылепил роскошный кафтан, узорчатую шапку, варежки и сапожки. У нее были настоящие пальцы на настоящих руках, и полноразмерные ноги. Ни чета трем комьям снега, из которых были сотворены Женька с Серегой.
– Вот вам бы на конкурс, – присвистнул Женька. – Станете символом Нового Года, вас будут в холоде содержать круглый год. Вечная жизнь, слава, и никаких проблем!
– Детский сад! – снова фыркнуло в голове у Женьки.
– Замолчи, паразит! – крикнул Женька и вдруг понял, что произнес это вслух.
– Тоже лечитесь? – подала голос снеговиня и подошла к Женьке поближе. Двигалась она совсем как человек.
– Да вот, послушал тут одного шарлатана...
– И я лечилась. Точно так же злилась на пиявочку эту, ведь не помогала она мне. А потом я попала в общество обреченных снеговиков. Мы с Сережей там и познакомились. У нас же с ним знаете какая история? Мы оба практически наверняка не получим новую жизнь. Он – потому что мама мальчика, который его сотворил, запрещает ему общаться с отцом, а я – потому что девочка, которая меня вылепила, сейчас уже даже из дому не выходит, лежит и за жизнь борется. Родители ее незаплаканные на улицу не выходят.
Женька почувствовал укол бешенства и демонстративно охнул. Раз девочка болеет, некому вылепить из него заморского принца. Ни слова не говоря, он засеменил к машине. Залез в кабину.
– Опять мораль мне решил читать? – процедил он Сереге.
– Ты это о чем?
– Больна ее девочка. Что ты устроил? На жалость давить собрался? В чем твой план?
– Идиот, – сказал Серега. – Меры нет твоему эгоизму. Не хочу ничего тебе объяснять. Иди и проси прощения. Я с места не сдвинусь, пока ты этого не сделаешь.
Женька вылез из машины и вернулся к снеговине.
– Меня Женя зовут. Простите меня, ладно? Нервы сдают. Как мне к вам обращаться?
– Снежана.
– Послушайте, Снежана, наверное, я просто вам очень завидую. Вы – произведение искусства, а все равно сидите тут, совсем не цепляетесь за собственную жизнь. Даже ваша девочка вон борется. А вы... не цените то, что вам дали.
– Что вы тоску нагоняете, а? – Снежана слепила снежок и швырнула его в Женькино ведро, оно весело звякнуло. – Прекращайте! У всех своя дорога. А что касается моей истории, то с чего вы взяли, что я не ценю то, что у меня есть? Вам не приходило в голову, что можно гордиться тем, сколько ты значишь для человека, насколько ты ему помогаешь? Вот я сейчас поеду на конкурс, выиграю его и останусь там навсегда, а в один важный момент тяжело болеющая девочка выглянет в окно, не увидит меня, и сил бороться у нее больше не будет.
– Я понимаю, – понурился Женька. – То есть, теперь я совсем ничего не понимаю. Зачем я здесь, если не для нравоучений?
– Когда она меня вылепила, я была еще уродливее вас, можете такое представить? – Снежана рассмеялась.
– С трудом, – честно ответил Женька.
– В ту секунду она больше всего на свете мечтала, чтобы я была самой красивой снежной бабой во всем городе. И я стала. Как только наступила ночь, я сама сделала себя такой. Больше никто не мог сделать этого, поэтому Сила наделила даром меня. А теперь я помогу и вам. Потому что у вас свой путь. Замрите!
– Сто-о-ой! – вскричало внутри у Женьки. – Не-е-ет!..
Женька оцепенел, но ничего не произошло. Ни было ни сполохов космической энергии, ни свечения из рук Снежаны, ни грома и молний. Лишь Голос в голове умолк окончательно, забрав с собой холодок. А потом Женька вдруг понял, что может ходить. Может ходить по-настоящему. Ногами.
– Езжайте на свой конкурс, – сказала Снежана. – Вы выиграете. Великая Сила делает в точности то, что загадано. Вы – самый красивый и искусно вылепленный снеговик в городе. И ни секунды не сомневайтесь в этом. Только подумайте напоследок, уже там, на площади, стоит ли это того. Договорились?
– Угу, – только и сказал снежный принц Женька.
На новоиспеченный или, правильнее сказать, новослепленный образ друга Серега отреагировал легким кивком.
– Признай, ведь ты рассчитывал, что слезогонка сработает, – сказал Женька.
– Я надеялся, – ответил Серега, – не более.
Через полчаса они были на месте. На небольшой, символически огороженной площади еще никого не было, если говорить о существах из плоти и крови. Существа же из снега томились в возбуждении. На безоговорочное бессмертие претендовали рыцари и принцессы всех мастей, животные, драконы, персонажи из кино и компьютерных игр и копии знаменитостей. Они переговаривались, важно прохаживаясь по рядам, хвастались нарядами и подтрунивали друг над другом. Каждый здесь считал себя исключительным, но как только Женька перемахнул на своих двоих через ограду, гомон на площади утих. Все поняли, что пришел победитель. Пока Женька выбирал себе место, никто не произнес ни слова, а когда он остановился и замер, все участники конкурса сочли это примером для подражания и церемонно разбрелись по своим местам, заняв выгодные позиции.
Перевалило за шесть утра. Напряжение, повисшее над площадью, было таким всеобъемлющим и густым, что его, казалось, можно резать ножом. Но царству людей оно было неведомо. Не ощущал его и внезапно возникший человек в черном плаще с маской на лице и широкой лопатой в руках. Он пару минут побродил между скульптур, придирчиво оглядел одну из них – принцессу, оседлавшую коня, – и начал рушить остальные. В этом безумном снежном аду ни одна скульптура не пошевелилась, ни одна не издала и звука. Человек пощадил лишь те, что по сравнению с принцессой на коне казались сущей детской поделкой. Женька, конечно, был не в их числе. Его человек разрушил одним из первых, свалил наземь, отрубил руку, половину туловища и полголовы. Вспоров бок, лопата выбила из слепленного кармана футляр с сигарами и зажигалку. Человек не обратил на это внимания и продолжил свой смертельный танец. Когда все было кончено, он еще раз оглядел принцессу на коне и ушел.
«Невероятно, – подумал Женька. – Всего пять минут, и от надежды нет и следа».
На площади стало теперь по-обычному тихо.
Женька вдруг решил, что лучше покончить с этим фарсом прямо сейчас. Кое-как он дополз до зажигалки, попытался щелкнуть, но едва пламя вспыхнуло, палец тут же растаял, отпустив кнопочку. Он усмехнулся и нашел неподалеку две палочки, вставил себе одну вместо отломанной руки, затем отломал другую и на ее место воткнул вторую палочку.
«Вернемся к нашим баранам», – подумал он. А потом, повинуясь неясному порыву, решил запалить сигару. Дым вновь охладил что-то внутри, но на этот раз ждать явление Голоса не пришлось.
– А-а-а-а-а! – прокричал он, но осекся.
«Все позади, – успокоил его Женька. – Все закончилось».
– Какой же ты болван, – сказал Голос. – Но, по крайней мере, теперь тебе больше ничего не остается, кроме как таять у себя под фонарем.
– «Не дождешься, – ответил Женька. – Будь другом, не лечи меня, а? Я не верю в моего создателя, потому что он такой же, как я. Я все о нем знаю. Я не хочу без толку таять заживо на весеннем солнце. Знаешь, чем дольше таяние, тем оно больнее. Просто побудь со мной, пока я уйду»
– Что собираешься делать? – Голос словно дребезжал от страха.
Женька щелкнул зажигалкой и подпалил свою руку-палочку. Вскоре она начала гореть, и он поджег вторую. Затем скрестил руки на груди, и снег начал стремительно таять. Недалеко вскрикнула и отползла подальше изуродованная принцесса.
– Хочешь, я расскажу тебе секрет? – неожиданно спокойно произнес Голос. – Нам, агентам поддержки снеговиков, – а по сути я ведь агент, притворяющийся твоим вторым я, – велено рассказывать об этом только в самом крайнем случае. Тебе не придется таять прямо сейчас, если послушаешь меня. И ты получишь вторую жизнь. Даю слово.
Снеговик Женька затушил свои руки-палочки.
– Мы лжем вам. Совсем необязательно, чтобы люди сохраняли пожитки снеговиков, которых они слепили. Для того, чтобы возродиться, тебе надо просто исполнить желание. Твой создатель пообещал себе, что по весне, когда ты начнешь таять, он обязательно найдет себе вторую половинку. Тебе даже делать ничего не надо, ты счастливчик. Просто растай на солнышке, и дело в шляпе.
– «Вранье, – подумал Женька с раздражением. – В этом нет логики. Зачем тогда пугать нас? Пудрить нам мозги? Ты просто хочешь, чтобы я исполнил желание, подохнув у этого нытика на глазах. Все нужно только чтобы исполнять их дурацкие желания».
– Только представь, что будет, если все снеговики мира узнают, что могут уходить куда им вздумается, едва исполнят желание. Недоразумений и вопросов со стороны людей будет не избежать! Все должно быть на своем месте, в правильном соотношении, лишь тогда система работает слаженно.
«А как же душа? – спросил Женька. – Все знают, что в ведре, шарфе и всей этой мелочевке таится волшебная снеговичья душа. Как возродиться с прежним умом и памятью, не имея всего этого?»
– Душа заключена в другом, – ответил Голос. – Когда исполняется чье-то желание, свершается чудо, и душа снеговика копируется в дата-центр на Северном полюсе. Так же произойдет и с тобой. Когда кто-нибудь слепит снеговика, ты возродишься в его теле.
«И что же, я сохраню сознание и память, просто выполнив желание?» – мысли Женьки прямо-таки сочились недоверием.
– Конечно! – как ни в чем не бывало ответил Голос.
Женька не смог сдержать усмешку.
«Что это за бред сумасшедшего программиста?! Кончай мне тут лапшу вешать! Сам-то себя послушай: вопросы со стороны людей; ходящие по своим делам снеговики; дата-центр; работа системы... Что дальше? Да мы даже ночью шарахаемся каждой тени, попробуй тут походи по делам! Ты меня совсем за олуха-то не держи! Заврался уже со своими желаниями!»
Голос недолго поразмыслил.
– Хорошо, сдаюсь. Теперь – точно правда. Но тебе она не понравится. Готов?
Женька махнул рукой-палочкой:
«Валяй».
– История с сохранением памяти – байка для поддержания стабильности системы...
«Нет, ты точно меня за дебила держишь, – подумал Женька. – Что ты прилип к этой системе? Давай что-нибудь новое!»
– Довольно! – гаркнул Голос. Женьке впервые показалось, что он не врет. – Слушай меня! Скажи, ты когда-нибудь встречал снеговика, помнящего свои прошлые жизни? Это все – легенда. На самом деле память никогда не сохраняется, иначе снеговики из чувства ностальгии всегда стремились бы к своим первым создателям, даже если те в них не нуждаются. Они будут фальшивками, понимаешь? Чтобы снеговики добросовестно выполняли желания, они должны считать всех своих создателей единственными, а самих себя – первыми и ни на кого не похожими. Ты ведь ничего не помнишь из прошлых жизней, да? А между тем их было уже двенадцать, три из которых – только этой зимой! Представь, ты помог стольким людям! В каждой своей жизни ты был чьим-то, и при этом – самим собой. Но всегда – уникальным собой, и выполнял только одно желание.
«Как-то невесело, – скривился в уме Женька. Он и впрямь никогда не встречал снеговика, помнящего свои прошлые жизни. – Выходит, я приемный. Кто же тогда мой настоящий создатель?»
– Мальчик Витя из Челябинска. Слепил тебя семнадцать лет назад, назвал Жорой. Вот его и благодари за свою душу. Он возрождал тебя дважды, но на третий год шарф он потерял, а ведро увезли на дачу. В результате тебя слепили новобрачные в Москве, правда на следующий день они расстались, и парень из злости тебя разломал. Потом...
«Хватит, – прервал Женька. – Тошно уже. Если верить тебе, получается, выбора у меня все равно нет»
– Не совсем, – возразил Голос. – Попроси своего агента поддержки разыскать тебя и рассказать обо всем. Так ты сможешь вернуть себе память. Таких, как вы с Снежаной и Сергеем, очень мало, и система от этого не рухнет. Им двоим, кстати, не так важна память, как тебе.
Женька выдернул морковку, покрутил ее в обугленных руках, размышляя, и вставил на место.
«Хорошо, решено, – сказал он. Голос в конце концов нашел ключик к его потаенному страху. – Ты молодец. Работа выполнена. Видимо, я сам хотел, чтобы ты меня убедил. А теперь оставь меня в покое. Не люблю, когда меня подслушивают»
– К сожалению, все, что я могу – это молчать, – с излишней вежливостью проговорил Голос.
«Сдается мне, на сей раз ты точно врешь», – уже беззлобно подумал Женька, слепил себе какие-никакие ноги и быстро покинул побоище. Вскоре он нашел двор, где переждал день, а ночью добрался до Снежаны, которая превратила его обратно в себя, вновь избавив от противного Голоса. Трое суток спустя он перебежками достиг родного двора и со спокойной душой уселся на свое место под фонарем, – после пережитых ужасов с огнем тот казался ему пустяком.
Когда пришел Николай, Женька рассказал ему все и попросил вернуть память в новой жизни. Выслушав рассказ, Николай крепко задумался, но отказывать не стал. Сигары, как и психотерапию, он больше не предлагал.
С приходом весны теплых деньков стало все больше. Снеговики начали таять, и, хотя Сереги среди них не было, у Женьки на душе было легко. Теперь он знал, как все устроено на самом деле, и веселился, наблюдая за тем, как стремительно уменьшается в размере. Как-то рано утром, когда от него оставалась только половина прежнего роста, симпатичная стройная девушка в спортивном костюме, совершая пробежку, уронила свой мобильный прямо ему под ноги. Пятнадцать минут спустя явился создатель – выбритый, свежий, опрятно одетый и спешащий на работу – и подобрал телефон. Он тут же набрал чей-то номер, и уже через минуту знакомился с этой самой девушкой. Договорившись о встрече, он убежал, даже не взглянув напоследок на свое творение. Солнце вдруг вышло из-за облаков и стало греть как-то особенно сильно. Уже понимая, что душа вот-вот оставит его, Женька подумал: «Вот будет весело, если Голос наврал, и никакого заговора нет. Тогда, получается, это последние мои секунды. А ведь мог хотя бы холодильник какой-нибудь найти. Вот это я понимаю – курение убивает».
И он ушел.
А всего через мгновение – очнулся на том же месте спустя год, с тем же ведром на голове и шарфом на шее, с теми же палочками-руками и камушками-пуговицами на животе. Только морковка была свежая. Перед ним на штативе стояла фотокамера, считающая секунды, а по бокам – создатель и девушка, потерявшая телефон.
«Значит, вернулся», – подумал Женька и испытал странное чувство – не то радость, не то злость. Выходит, нет никакого заговора, и Голос из прошлой жизни беззастенчиво блефовал, лишь бы вынудить его исполнить желание. Наложил более сложную ложь поверх существующей. А Женька поверил, потому что до смерти хотел жить.
Потом он представлял эту сцену множество раз. Как создатель убежал, оставив творение таять, но вернулся, чтобы наконец признать и отблагодарить. Как бродил в округе в поисках морковки, которую давно уже стащили вороны, как выковыривал из останков Женьки камушки и веточки, как складывал их в ведро и как уходил, ссутулившись, прочь, накинув красный шарф себе на плечи. Душа в самом деле заключена в вещах. Вещи служат мостом между создателем и творением.
Мужчина, потерявший семью, сохранил Женьке не просто память, но жизнь.
Когда наступила ночь, явился Николай, поздравил Женьку с возрождением и привел его в порядок. Очевидно было, что рассказывать о прошлой Женькиной жизни он не собирается. Совсем перед его уходом Женька спросил:
– А не осталось ли у тебя тех сигар?
Николай молча достал одну, запалил, вручил Женьке и поспешил на помойку. Лишь когда телепорт бутылочно брякнул, Женька вдохнул дым.
«Ты тут? – позвал он мысленно. – Паразит хитрый, выходи! Ку-ку!»
– Сам ты паразит, – парировал Голос. – А я – высокоэффективное интеллектуальное средство по борьбе с психическими расстройствами снеговиков, разработанное в центре по контролю заболеваемости имени Деда Мороза. Очень приятно познакомиться.
Женька опешил.
«Ты меня не помнишь?»
– Нет, – сразу же ответил Голос. – Если ты покурил в прошлой жизни, лекарство было уничтожено безвозвратно в момент твоей смерти.
«Не может этого быть, – не поверил Женька. – Зачем он это сделал? Ведь он же живой! Получается, он сам себя убил?»
– Мы не живые, – снисходительно ответил Голос. – Это изящная имитация. Мы только выполняем задание. Мой предшественник задание выполнил. Теперь я могу поздравить тебя с возрождением.
«Ну хорошо. Скажи тогда, как часто создатели возрождают своих снеговиков?»
– У меня нет точной статистики, – вышколено выдал Голос. – Но я сделаю все, чтобы это произошло с тобой снова. Это моя работа.
Женька сложил дважды два и ужаснулся. Ему повезло. Никто никогда не встречал снеговиков, помнящих свои жизни, потому что их – считанные единицы. Вероятность возрождения на самом деле ничтожно мала. Не было никакого смысла надеяться на это, даже если бы Голос рассказал правду. Снеговики для людей больше не значат того, что значили в старину, когда родилась традиция. Давным-давно одна из сторон повернулась к другой спиной, и та нашла выход, приняв рабскую игру. Иначе ей было не выжить. А чтобы отвадить непослушных от поганых мыслей и не дать им сопротивляться, она создала лекарство в сигарах. Снежана, Серега, общество обреченных, скульптуры на площади... Сколько их еще? Пока снеговики видят смысл в исполнении желаний, пока видят то, чего на самом деле нет, и слепо верят в людей, отказываясь признавать правду, больное и испуганное чудище под названием Великая Новогодняя Сила будет кормиться и жить. Но что, если рабы очнутся от спячки? Что, если сказать им, что они всего-навсего батарейки? Что тогда?
– Тебя что-то сейчас не устраивает? – напомнил о себе Голос. Он словно не слышал Женькиных мыслей, открещивался от них.
Женька усмехнулся и принялся поджигать сигарой свою руку-палочку.
– Меня не устраивает, что я полный осел, – уже вслух проговорил он. Палочка загорелась, и Женька поднес ее к тому месту в груди, где ощущал холодок. – Я выжгу тебя, выжгу точечно, ювелирно, и все со мной будет в порядке. Мой создатель меня подлатает. А после, – он начал проплавлять в своей груди маленькое аккуратное отверстие, – я расскажу всем о том, в каком мире мы живем. Снеговики прекратят вверять свои жизни существам, которым нет до них никакого дела. А ты, паразит, – он коснулся палочкой места в глубине своей груди, и послышалось яростное шипение, – на этот раз ничего не сможешь с этим сделать.
Так снеговик Женька решил, что понесет знание. Он понимал, что многие отвергнут его, испугаются, ведь лучше иметь хотя бы мизерный шанс на возрождение, чем вообще никакого. Но будут и те, кто мечтает о лучшем будущем. Он объяснит им, почему их жертва не напрасна.
Раз люди сотворили волшебство однажды, они могут сделать это еще раз. Может быть, когда спустя годы знание ослабит Силу, человек почувствует, что его больше некому защитить в холода, и начнет вновь вкладывать смысл и душу в зимние ритуалы. И тогда Великая Новогодняя Сила воскреснет в прежнем, свободном от обмана обличье. А вместе с нею, обретя бессмертие, возродятся и все ее верные подданные.