Школа мысли

Шалюгин Геннадий
                Школа мысли.

   Владимир Иванович  Вернадский  в  годы  гражданской  войны   являлся  ректором   Таврического университета, часто  бывал в  Ялте.  Все,  что о  нем  публикуют,   у  меня   вызывает  страшный  интерес.  Вот,  в  «Новом  мире» (1988, № 3)  напечатали его  дневники  90-х годов. Интересны  и сами  мысли,  и  их  направление.  Отчетливо прослеживается стремление  понять современность как   следствие  объективных    процессов,  как  их продолжение,  как  их нравственно-исторический  итог.  Прослеживаются  зерна  античной  культуры в  современной  человеке. Любопытно,  что именно  ученый-естественник  пытается  сформулировать   политическую платформу  либерализма. Как  точно    сформулировано  его отличие от социализма!  Либералы  исходят из    признания   значимости  личности,  неприкосновенности  свободы.   Социализм же основан  на   подчинении  личности  экономическому  благополучию большинства  (запись от  17  августа  1893  года). .
Я  подумал  даже,  что история  напрасно  свела   на  одной  политической   арене    социалистов и либералов.  Они решают  задачи  различных    этапов  истории. Сначала  социалисты  должны     ликвидировать всеобщую нищету,  дать   хоть какой-то  достаток для  бесправной  массы,  рассеять   темноту  и безграмотность.   Это  действительно  задача  социализма,  основанного на коллективном,  роевом  начале.  А вот следующий  этап -  это уже  стезя   либерализма: свобода,  права,  неприкосновенность отдельных личностей, на которые  закономерно распадается  рой.  Эпоха  закона и права.  Кажется,  мы сейчас вступаем  в  такую  эпоху -  эпоху  либеральных  реформ  в  сфере  экономики,  культуры,  гуманитарной  мысли. Но - увы - без  решенных на  деле социальных проблем...
 Интересны  идеи  о религии   вообще и христианстве в  частности. «Христианство, -  размышляет Вернадский, - принцип очень сильный и губительный <…> оно рушит сознание,  ставя  ему рамки  и убеждая   верующих   в его законченности». Стремление  преодолеть рамки  приводит  молодого  ученого к  парадоксальной мысли:  «Признание  бессмертия  души   возможно при атеизме.  Оно  нужнее  для  человека,  чем признание  существования  Бога.  Почему  их обычно  соединяют вместе?» (запись от  28  сентября  1890 года). Потрясающая  смелость мысли!
Если  попытаться  сформулировать  общие   признаки  научно-философской  мысли Вернадского,  то получится  следующее:
-   всеобщая  космизация  научного  познания;
-   синтез  естественных и гуманитарных  наук;
-   стремление превратить науку в  глобальную
    производительную    силу.
Лично мне   все  это  импонирует  чрезвычайно.  Слабость и моя, и современного общества в том,  что  до синтеза мы пока  не   доросли. Лично я увлечен попеременно  то  философией,  то  технологией,  то космологией. Лишь идея  системности  позволит   постичь их  общие  закономерности.
Вернадский  -  современник  Чехова.  В начале  1890-х годов  ему  было  30  лет,  Чехову -  тридцать с  небольшим.  В  моем сознании  творчество  этих  людей  - проявление  одних  и тех  же  закономерностей. Чувствую  это уже  сейчас,  в первом приближении.  Если тронуть тему  бессмертия  души:  Чехов  готов   его признать  вне идеи  Бога -  так же,  как и  Вернадский. Об  этом   прекрасно написано в воспоминаниях  Бунина.
 И  тот,  и  другой  обнаруживают глубинную  связь   прошлого с  нравственным  бытием   современности.  У  Чехова на сей  счет есть рассказ  «Студент»,  написанный  в  1894  году в  Ялте.  Вернадский  по поводу  комедий  Плавта,  где рабы  страстно  желают свободы,  писал в  1890 году: «Как остались рамки  жизни тогда  и теперь неизменными». В конце  1880-х годов Чехов писал о  необходимости внутренней  свободы  как  непременного условия  творчества,  о выжимании  раба  по каплям.  Вернадский  вторит ему в  1891 году:  «Необходима свобода мысли  в самом  человеке. Отсутствие  искренности    в мысли  страшно  чувствуется в  нашем обществе».
   Чехов  в   пьесе  «Чайка»  осуществляет  загляд  туда,  где  уже  нет истории (то есть,  жизни  человеческого общества), но есть движение  духа и материи.  Вернадский  промыслил  именно об  этом,  о космической  роли разума. Обобщая,  скажем так:  русская  мысль  -  художественная  и  философская – рука об руку  выходила в начале  ХХ  века   на просторы  космического  мироощущения.
    Вернадский  как  тип  ученого - антипод  чеховского  Николая  Степановича («Скучная  история»).  Чеховский  герой трагически  осознает, что углубление в  узкую  сферу конкретного  знания    лишило его общего взгляда  на мир.  Вернадский  наверняка  читал   «Скучную  историю».  Постоянное  стремление подняться  над частными наблюдениями   до обобщений – в геологии, в истории, в политике,  даже в  отношениях с  женщинами (смотри размышления  о  моно- и полигамии). Его  выход в  сферу космоса  логично  завершает обобщение и  синтез знаний  по геологии, палеонтологии,   истории  цивилизаций. Он пишет о  геологической  роди  жизни на  Земле. Пишет о  космической  роли разума. Пишет,  наконец,  о ноосфере. Это  ч е л о в е к  о б щ е й    и д е и.
    По известной   мысли Маркса, прежние философы  объясняли мир,  а    нужно его  изменять. Эта идея  оказалась  близка  русской  философской  мысли.  Однако и Федоров,  и Вернадский   мыслили   не  просто изменение  социально-экономической или нравственной сферы  бытия,  но изменение  всего мира  -    мира  человечества, природы,  космоса. Вот таков  был  разгон    научной  мысли на  рубеже   веков.  Нельзя  не гордиться  всеобъемлющим  гением  русского человека.
               
10   мая  1988.