- Ты, сука, либерал. - Пытаясь сконцентрировать взгляд, Корнилов смотрел на меня. Глаза не то, чтобы бегали, скорее, плыли из одной стороны в другую и снова по той же траектории. Потом он икнул и скатился с локтя, которым подпирал щеку. - Слушай, - сказал он, неожиданно ожив, но говорил он при этом очень невнятно, потому что приложил ладонь к подбородку, и теперь пальцы стали мешать губам. - Либерал или либирал? Ну, в смысле, Либидо или Либерия? - Корнилов отвалился на спинку стула. - Ха, смотри, Либеральный Либериец. Вот там у них в Африке что??? Там, республика или демократия, ...
- Демократическая республика.
Он выгнул брови дугой и посмотрел на меня так, словно вообще удивлен, что кто-то есть рядом.
- Что?
Я реально понимал, что очень хочу спать, и я сейчас вряд ли смог бы объяснить, что демократия — это политическое устройство, а республика - форма правления. Я взглянул на плывущий силуэт Корнилова.
- А либидо — это, вообще, про член. - Я развел руки и, разминая губы, начал искать логичное продолжение. Не найдя ничего более подходящего по смыслу продолжил. - А Либерия в Африке, на шишке, или под шишкой, там снизу, как там у них восточно-африканская равнина, может быть или что у них там, пустыня?
- Вот, ты дурак, а все туда же лезешь. Они Либерию купили. Понимаешь, за деньги взяли и купили. Им по херу все, они скоро все купят. - Корнилов ткнул в меня пальцем и с ненавистью сказал. - и, если им надо будет они и тебя купят, и меня, понимаешь, меня тоже купят. Либералы... Потом он заплакал и мне тоже сало очень грустно, я тоже заплакал. И слезы мои капали на кильку, которая как никогда напоминала мне либералов. Вот вроде рыба - а либерал. И так мне ее жалко стало, что я накрыл ее салфеткой и понял, что больше не хочу быть политиком, не хочу решать судьбы людей. А хочу спать... Но, это только сегодня, это только минутная слабость, а завтра снова в бой, в парламент, беспокоиться за свой народ. И еще мне было хорошо от того, что у нас не как в Либерии.