Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
421. Что делать с катером? 22 августа 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Среда 22 августа 1973 года. БПК "Свирепый" в открытом океане к югу от островов архипелага Вестманнаэйяр (Исландия). Дневная температура: мин.: 9.0°C тепла; средняя: плюс 13.6°C тепла; макс.: плюс 16.0°C тепла, без осадков, на ветру температура воздуха плюс 10.2°C. Восход солнца – 06:09, заход солнца – 20:54 (GMT+1), район наблюдений метеостанции Бенбесюла айленд остров Бенбекьюла (Великобритания). В районе пребывания БПК "Свирепый" в Атлантическом океане ("Фареро-Исландский рубеж", англ. GIUK gap) ветер умеренный (4 балла), скорость ветра 6 м/с (21,6 км/ч). Умеренное волнение (4 балла) в океане, волны удлинённые, во многих местах гребни с белыми барашками, впадины между волнами покрыты стекловидной пеной. Средняя высота волн 1-1,5 м, длина - 15 м. Ветер уже поднимает в воздух водяную пыль, но ещё комфортный, свежий, веселящий, если бы не прохладный и влажный воздух Северной Атлантики. Сильная океанская мёртвая зыбь. Длинные и пологие волны зыби испещрены ветровыми волнами и барашками. Корабль сильно и плавно качает на длинных волнах зыби и попеременно моряки ощущают то невесомость, то перегрузки.
Когда я вернулся на шкафут, там вовсю шла перебранка офицеров, мичманов, старшин и матросов всех боевых частей и служб, кто был на месте ЧП с катером РБК-30, по извечным вопросам русского советского многонационального народа - "Кто виноват?" и "Что делать?". Поиск ответов на эти вопросы вёлся, как всегда, на повышенных тонах, невзирая на звания и "эполеты", с применением всего богатства великого и могучего русского языка, на котором могли изъясняться все, даже те, кто этого языка не знал... Понимать друг друга помогала мимика, жесты, позы и выразительные действия типа - "Ну, вы, блин, даёте!" или "Щас как врежу!"...
За всем этим молча наблюдали только два офицера - заместитель командира корабля капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин и начальник РТС капитан-лейтенант Константин Дмитриевич Васильев (он же парторг партийной организации БПК "Свирепый"). Они слушали всех и каждого, внимательно выслушивали тех, кто не смог привлечь общее внимание, кивали головами, неопределённо хмыкали, поглядывали по сторонам и знаками приказывали матросам и старшинам, не занятым в споре, воздерживаться от вмешательства, стоять в сторонке и ждать команды. Я начал фотографировать свалку, спеша зафиксировать всё и всех в истории корабля...
Не скрою... Я фотографировал происходящее не только для фотолетописи или корабельной стенгазеты... Разрыв оттяжки-расчалки грузовой стрелы - это не просто ЧП (чрезвычайное происшествие), это, возможно, диверсия, намеренное воздействие, враждебный акт, который требовал неизбежного расследования, поиска и выявления причины аварии. Важно было определить что это было - заводской дефект троса, который оборвался как нитка или "подпил" троса. Вот почему молчащий начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев, внимательно рассматривающий оба конца лопнувшего троса оттяжки-расчалки, вдруг стал объектом всеобщего внимания и все потихоньку замолчали, застыли, прекратили орать и ругаться и тоже начали рассматривать место обрыва троса...
Трос не был подпилен... Пряди стальных жил троса оттяжки распустились, взъерошились, как пружины, разошлись в стороны и при их соединении трос выглядел, как одно целое, то есть это, по всей вероятности, была слабость тросовых прядей, которые не выдержали ударной нагрузки при повороте грузовой стрелы с висящим на гаке тяжёлым катером с пятью человеками на борту. Как только все увидели, что трос просто оборвался, тут же начались предложения как его сплести, воссоединить, но старпом и командир БЧ-5 тут же мгновенно сошлись во мнении (хотя перед этим яростно спорили о том, кто виноват в случившемся), что сплетать трос долго и сложно, а веры в его крепости нет, поэтому надо этот трос чем-то заменить...
"Маслопупы" БЧ-5, боцмана и добровольцы из разных боевых частей тут же сбегали в кладовку и притащили толстый стальной трос с огонами на концах, но тут опять возникла трудность, так как болты и гайки на грузовой стреле не хотели отворачиваться, хотя были смазаны толстым слоем тавота. В спешке даже самые опытные боцмана и "маслопупы" забыли, что болты законтрены шпильками и их надо было вытаскивать перед тем, как отворачивать гайки... Шум, гам, спешка и "тарарам" продолжались и все свободные от вахт и дежурств матросы, старшины, мичманы и офицеры дополняли этот сумбур своими репликами активных зрителей-соучастников.
Конец всем раздорам и разговорам положило возвращение нашего рабочего катера к кораблю. Наш катер РБК-30 пр.337, ведомый опытной рукой командира катера лейтенанта В.Г. Бочковского, показался близи от БПК "Свирепый" и тут-то все увидели, что к нашим бедам на корабле добавилась новая беда - усиление волнения моря-океана... Дело в том, что с утра волнение моря было на 4 балла, то есть "умеренное" - волны были удлинённые, во многих местах гребни с белыми барашками, впадины между волнами были покрыты стекловидной пеной и средняя высота волн была 1-1,5 м, длина - 15 м. Ветер тоже был умеренный - 4 балла, скорость ветра 6 м/с или 21,6 км/ч, но уже поднимал в воздух водяную пыль, которая охлаждала разгорячённые лица моряков. Кроме этого почему-то усилилась океанская "мёртвая зыбь". Длинные и пологие волны зыби были испещрены ветровыми волнами и белыми барашками, покрыты стекловидной пеной и всё это сердито не колыхалось, а громоздилось, как будто батюшка Океан взволнованно дышал полной грудью. От такого "дыхания" океана волны уже походили на водяные волны и мы все увидели их высоту и глубину только тогда, когда к борту приблизился наш катер...
Если до этого моряки, находящиеся на верхней палубе шкафута БПК "Свирепый", не замечали это сильное волнение, подъёмы и спуски, качку, то сейчас все вновь ощутили как корабль сильно и плавно качает на длинных волнах зыби и попеременно моряки ощущают то невесомость, то перегрузки. При этом катер, подошедший к месту его подъёма из воды, то поднимался на уровень почти до самого фальшборта БПК "Свирепый", то опускался на несколько метров вниз, почти до уровня ватерлинии и мы видели наших моряков в катере, то рядом с собой на одном уровне, то глубоко под нами, как бы с высоты двухэтажного дома. Как тут поднять катер, захватить его гаком (крюком) грузовой стрелы, если он то резко поднимается почти до самого нока стрелы, то опускается далеко вниз?
Мы не знали, как команда катера РБК-30 сумела передать на танкер СМТ "Шексна" двух майоров-медиков. Спросить об этом у наших моряков в катере не было никакой возможности, потому что к ору людей присоединился шум океана, волнения, ветра, работы корабельных турбин и мотора катера. Практически у всех, кто был в этот момент на палубе корабля возникло ощущение безнадёги, невозможности поднять на таком волнении катер, спасти наших ребят, которые в этот момент отчаянно качались и болтались на волнах, держась руками за края кокпита катера. Кокпит - "открытое или полузакрытое помещение в средней или кормовой части палубы судна для рулевого и пассажиров"...
Решение, как всегда в трудные минуты, пришло с командного ходового мостика: голос командира корабля капитана 3 ранга Евгений Петровича Назарова приказал всем "немедленно вооружить большой трап-сходни с правого борта, чтобы принять на него людей с катера". Мгновенно отреагировали на приказ-команду командира БПК "Свирепый" старпом и командир БЧ-5. Действительно, важнее всего было спасти и поднять на борт моряков, команду катера, возможно, взять катер на буксир и отойти в более спокойное место, чтобы там его поднять аварийно неисправной грузовой стрелой... Моряки тут же побежали на ют и начали спешно готовить большой трап-сходню к установке вдоль правого борта.
Катер должен был на ходу подойти к трапу-сходням, чтобы моряки могли с катера перепрыгнуть на трап и взойти на борт корабля. Для того, чтобы это было не в условиях сильного волнения океанской мертвой зыби, а в в условиях относительно ровного состояния моря, корабль должен был быть на ходу, да ещё на такой скорости, чтобы могли эффективно работать корабельные успокоители качки... Вот как этот эпизод описывает в своих воспоминаниях командир катера РБК-30 лейтенант В.Г. Бочковский (книга А.С. Дробота "Свирепый на страже Отечества. Калининград. Аксиос, 2015, Стр. 317).
"После того как ... мы пошли выполнять задачу, которая нам была поставлена, на это ушло где-то около часа. За это время усилился ветер и увеличилась волна, поэтому когда мы подошли к кораблю, уже нельзя было пришвартоваться к забортному трапу. С трудом удалось высадить часть команды, а вот подойти к правому борту, чтобы поднять катер, никак не получалось: корабль так сильно кренило, что можно было попасть под днище корабля".
Фотоиллюстрация: 22.08.1973 года. Северная Атлантика. "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). БПК "Свирепый". ЧП (чрезвычайное происшествие) с корабельным рабочим катером РБК-30 пр.337. При подходе катера к кораблю выяснилось, что океанское волнение сильно увеличилось и катер то поднимается почти до уровня фальшборта БПК "Свирепый" в месте мидель шпангоута (средняя часть корабля), то опускается вниз на уровень ватерлинии (почти днища корабля). Перепад высот подъёма и опускания на волне катера достигал 5-7 метров. На фото момент, когда катер, приблизившись к правому борту БПК "Свирепый", почти достиг уровня палубы и моряки могли дотянуться руками до моряков в кокпите катера. "Горячие головы" предлагали спасти моряков, вытащив их "за шкирку" на борт корабля, предлагали кинуть им спасательные концы со спасательными кругами, чтобы моряки могли влезть в эти круги и их тогда можно было вытащить на борт корабля, но динамические нагрузки от взлётов и падений на крутых склонах океанской "мёртвой зыби" не позволяли выполнить эти рискованные трюки... Да и катер терять нельзя было, его надо было спасать в любом случае, потому что командир катера лейтенант В.Г. Бочковский, моторист-годок Виктор Фёдоров и матрос-боцман Володя Баранов наотрез отказались покидать катер...