Воспоминания. Часть16. Жизнь на пенсии

Олег Ярошенко
        Лес, вблизи которого находится наш микрорайон, имеет искусственное происхождение. Дубами, липами, кленами, ясенями, березами и осинами эта территория была засажена, по-видимому, в начале 50-х годов XX-ого столетия, когда проводилась сталинская кампания по созданию лесополос в степных районах.

        Помню, с каким старанием я, будучи учеником начальной школы в Киргизии, вместе с одноклассниками собирал семена с растущих по оврагам деревьев, чтобы наши учителя могли отправить их посылкой в указанные районы.
 
        Большая часть площади нашего леса изрыта воронками от бомб, мин и снарядов и пехотными траншеями. Кое-где даже сохранились подземные блиндажи. Мне представляется, что эти блиндажи и траншеи – немецкие, а воронки образовались от наших снарядов и авиабомб. Явно, это – следы наступления наших войск на немецкие части, державшие оборону на правом (западном) борту долины Северского Донца.

        Первое время пенсионного периода жизни, во время прогулок, я изучал наш участок леса, протянувшийся на несколько километров через холмы Среднерусской возвышенности – над долиной Северского Донца. Летом, часто в одиночку, совершал пешие и велосипедные прогулки, а зимой – лыжные. Неоднократно наблюдал рыжих белок, зайцев-беляков, лис, косуль, следы жизнедеятельности диких кабанов, вспугивал серых куропаток.

        Мой многолетний опыт работы среди дикой природы и профессиональная наблюдательность часто позволяли мне первым заметить животное в среде его обитания.

        В качестве отступления поясню, что каждый геолог в процессе выполнения геологического маршрута, одновременно занят несколькими делами: ведет наблюдения за сменой горных пород и их строением, придерживается намеченного направления движения, а также следит за безопасностью передвижения, стараясь избежать падения и травм, неожиданных встреч со зверьем и прочего.
 
        И даже сейчас, когда я гуляю в лесу с кем-либо из своих соседей, я часто наблюдаю и отмечаю для себя неспособность большинства к такому многогранному поведению.

        Что же касается диких животных нашего леса, то для меня они являются, прежде всего, украшением природы и никакого желания или нужды охотиться на них у меня нет. И, вообще, охотой я не занимаюсь уже более тридцати лет.

        Однажды, забравшись в самую чащу леса на склоне холма, я увидел удивительно пышное, субтропического облика, дерево, которое сначала принял за особый вид ясеня из-за схожести формы и строения их листьев.

        Только у этого дерева лист по размерам оказался в несколько раз больше, чем у ясеня. Как и у ясеня он – сложный, но на одном черешке содержится не 5-11 отдельных листьев, а от 13 до 23-х. Длина каждого отдельного листа у этого дерева иногда достигает двух десятков сантиметров. А общая длина сложного листа может превышать один метр.
 
        Несколько позже выяснилось, что это дерево – маньчжурский орех, посаженный на том склоне в несколько рядов в количестве около сотни экземпляров. Возраст деревьев порядка шестидесяти лет. Их плоды по размерам близки к грецким орехам, но съедобная сердцевина имеет гораздо меньший объем. В интернете можно найти много статей о лечебных свойствах этого растения.

        Интересно, что более молодые деревья указанного вида растут не только ниже по склону, что вполне естественно, но и выше, и даже взбираются вверх по противоположному склону холма. Понятно, что распространяют плоды таких деревьев белки и птицы, чему я нашел определенные доказательства.

        Есть в нашем лесу и несколько отдельных сосновых участков, но, к сожалению, доля их в общей площади леса очень невелика.

        На одном из таких участков, с маньчжурским орехом в его центре, я расчистил поляну, убрав валежник и густой подлесок, и соорудил качели. Здесь мы с нашими детьми, внуками и добрыми соседями иногда организуем пикники.

        Оценив красоту маньчжурского ореха, я решил заняться расселением этого дерева вокруг нашего микрорайона – в лесу и на склонах окрестных оврагов. В течение двух лет, весной и осенью, мною было посажено, а, точнее, посеяно, семьсот орешков.

        Правда, взошло их всего процентов тридцать. А поскольку в то время, в течение двух-трех летних сезонов, дождей выпадало очень мало и проросшие из орешков молодые деревца стали засыхать, то мне пришлось их поливать. Представляете: носил или возил на велосипеде в лес пластиковые пятилитровые бутылки с водой!

        Этой странной историей заинтересовалась корреспондент газеты «Белгородская правда» и написала обо мне статью под названием «700 орехов геолога Ярошенко», которая опубликована в №114 этой газеты за 13 октября 2016 года.

        Подводя итог рассказу о своей жизни на пенсии, я должен особо отметить, что и в ней есть много хорошего. Просто, как и в любой другой период взрослой самостоятельной жизни, нужно определиться со своим местом в ней, найти приложение своим силам, занимаясь каким-то полезным делом и получая моральное удовлетворение. И, конечно же, ценить красоту окружающего мира.

        В целом же, оказалось, что, находясь на пенсии, я совершенно непроизвольно  начал следовать (с учетом современных реалий) рекомендациям известного древнегреческого мудреца Эпикура, умевшего в любом возрасте радоваться жизни:

        – Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе – полную бутылку вина, в саду – свежий цветок.

        Надеюсь, читатель понимает, что лица, не соблюдающие умеренность в потреблении алкоголя, вряд ли способны воспользоваться советом Эпикура, касающимся наличия полной бутылки вина в их погребе (баре).
 
        Работая над своими Воспоминаниями, я часто задумываюсь: можно ли назвать мою жизнь счастливой? Думаю, что это понятие, как и все в этом мире, весьма относительно. Да, и где оно бродит – это счастье?

        С одной стороны, основная часть моей жизни прошла на окраинах цивилизации. Далеко не все жизненные планы удалось реализовать. Вспоминаются постоянные заботы и проблемы, прямо-таки преследовавшие меня в детстве, а затем – в период работы. Особенно – в геологоразведке, когда неоднократно бывали случаи трагической гибели людей. Навсегда запечатлелись в памяти страдания и смерть моих близких.

        С другой стороны, было много радостей и (пусть, не таких уж больших)  достижений. И, если сравнивать мою жизнь (включая семейную) с жизнью моих родителей и сестер, да и ряда других – хорошо знакомых мне людей, то можно сделать вывод, что она была (и есть) несравненно более счастливой.

        Окончательно это смогут утверждать лишь мои потомки, при условии, что процесс моего расставания с жизнью окажется достаточно кратким. И, очень хочется надеяться, что тогда к моей жизни можно будет примерить другое высказывание Эпикура:

        – Не юношу нужно считать счастливым, а старца, прожившего жизнь хорошо…

        Иллюстрация: Ну, жена! Везде достанет! Пикник у маньчжурского ореха и сосен. Мне здесь, пока еще, 75 лет, Инессе – 70