Поэта Рубцова встречал, когда учился в средних классах в старинном русском городке Тотьма, примерно году в 62-65. Поздней осенью зашли после уроков на пристань. Один из последних пароходов на Вологду… Спешащие пассажиры… Шумная и уже навеселе компания молодых мужчин у речного пивларька заправляется «на дорожку»… Девчонка, у которой мама работала диктором местного радио, кивает на невзрачного мужичка из компании:
– А вот этот свои стихи по радио читал. Хорошие! Не хуже, чем у Асадова.
– Который? – встрепенулись мы пацаны.
– Да вон тот в перчатках.
Взглянув на мужичка, хмыкаем скептически.
– Да вы чего? Он ещё в Москве в литературном на поэта учится. – Добавляет девчонка. – Как его звать-то? Рубцов,-слыхали.
К «москвичу» из литературного приглядываемся и прислушиваемся уже повнимательнее.
В потёртом осеннем пальтеце. Воротник поднят. Залысины и без кепки. На руках, и только у него, действительно, новые шикарные кожаные перчатки – мечта любого пацана и он время от времени натягивал их на пальцы, сжимал и разжимал кисти и бил кулаками себе по ладоням. Ну, как это делают все с ещё неразношенными по руке перчаткам, особенно, если это вообще первая в жизни пара… А кто-то радостный из компании тянется к нему с кружкой:
– Коля, давай чтоб наши с тобой стихи в "болтушке" были не последними. Твои стихи классные, особенно про грибы: «И под каждой осиной гриб–подосиновик; и под каждой берёзой гриб–подберёзовик». Мама, когда к печати подписывала, говорила: "Как раз по сезону, пусть народ почитает".
– Да, там главное не про грибы вовсе. Про Русь,– огрызается Рубцов и зло кулаком в перчатке – по другой ладони.
– Там и мой стих будет, я знаю редактор тебе показывал и ты, вроде, похвалил,– заискивает радостный.
– Перчатки, Павлик, были нужны, поэтому и похвалил, правда, почеркать пришлось, и, хочешь честно – это не стихи, не пиши больше... Да ладно не дуйся, главное, в газете нас помнят и денежку сразу дали, так что давай лучше встряхнём эту сонную пристань,– Рубцов залихватски чокается с Павликом пивной кружкой, допивает и после паузы добавляет уже задумчиво, отставив пустую,– а мне ещё сутки "плыть, плыть, плыть…" Произносит и прислушивается, шевелит губами, повторяя про себя и улыбается прозвучавшей фразе. И с этой улыбкой проходит мимо меня, держа руки несколько на отлёте впереди и на ходу по-киношному поправляя на них перчатки. И сейчас я понимаю, что именно этот киношный форс выдавал в нём бывшего детдомовца, решившего и при его острой необходимости замены всего изрядно поношенного гардероба потратить этот газетный гонорар на статусную ещё по его мальчишеским меркам вещь – кожаные перчатки.
Когда попалась на глаза районка «Ленинское знамя» с приложением "Литературная страница" – "У нас в гостях поэт Николай Рубцов" – прочёл из любопытства… И читал то не очень внимательно – в голове мельтешила мыслишка, вот она известность! Фото в газете, стихи его печатают да ещё и деньги за это дают! Всё, после школы тоже выучусь на поэта. Ещё и лучше себе перчатки куплю, – мечтал я по-детски наивно, прочтя рубцовские стихи. Отложил газету и, казалось, забыл… Ага, как бы не так – и через полвека с того прочтения помню строки: «Сапоги мои скрип да скрип", "Люблю я деревню Николу, Где кончил начальную школу!","Много серой воды, много серого неба, И немного пологой родимой земли...", "кто едет,Тот и правит!" и др.
Стихи, независимо от моего желания запоминаются, цепляют, что называется, западают в душу и потом настигают, возникают внезапно. Написанные простым доходчивым языком, стихи Рубцова в своей кажущейся простоте доступны для всех. Понятные и школьнику, они тем не менее неисчерпаемы. Сколько не перечитываешь, каждый раз тебя ждут новые открытия, ощущения, озарения. Ты ещё о чем-то только подумал, о чем-то смутно догадывался, а поэт как-будто, понимая твоё настроение и чувствуя твои мысли, переосмысливал всё это в строки стихов, поднимаясь при этом до уровня гениальности...
Вот такой, казалось бы, незначительный факт из жизни, но бережно храню эти воспоминания, потому что без этой случайной встречи, наполненной личностью поэта, «сиротеет душа». Наполнять, озарять всё вокруг смыслом и содержанием своей поэзии, это признак великого поэта. Хотя внешне Рубцов совсем и не был на великого похож, но вот поцеловал же боженька в темечко именно его. Не тогда ли на пристани и меня пацана зацепил поэт мимоходом своим поэтическим крылом, пленил гармонией своих стихов, разбудил стихами в душе стремление к прекрасному, заставил самого маяться словом.
С годами всё более внимательно вслушиваюсь и более пристально всматриваюсь в проходящего рядом Поэта, стараясь уловить какие-то новые нюансы, ускользнувшие от беглого взора и приглушенные временем. Но слишком коротка и мимолётна была встреча, дальше не чувствую Рубцова, не слышу его интонаций, не вижу его движений, его реакции.
Люблю ли я Рубцова? А если на встрече с девушкой находишь подходящие по смыслу и содержанию мысли в творчестве Рубцова, и цитируешь их и отдельными строками, и стихами целиком, то есть, если два часа с небольшими перерывами читаешь наизусть Рубцова, то что же это по вашему, если не любовь: любовь одновременно к таланту поэта, и красоте девушки, которая мне вот уже больше сорока лет жена и «Моя Дорогуша»…
Р.S. Видевшие Рубцова в Москве в те годы упоминают его различные шарфы, которыми он кутал шею, неизменный чемоданчик, даже валенки, в которых поэт, случалось, ходил в московскую слякоть. А ещё он носил пыльный берет и старенькое вытертое пальто и производил, мягко сказано, невыгодное впечатление...
Но поэта больше вещей занимали его стихи. Люди восхищались его стихами, а он раздаривал людям свои хорошие вещи, которые у него иногда появлялись. Он мог и перчатки просто отдать, считая это такой мелочью рядом со своими стихами, которым жить в веках.
А мне они запомнились.
Коллаж авторский. Пристань "Тотьма" времён Рубцова.