Xxxxvi глава

Тёплые лучики робко пробиваются сквозь занавеску, придя вчера домой, мы даже не задернули шторы и теперь солнце слепит меня даже через опущенные веки. Гадство. Я хочу поспать ещё, но для этого придётся прикрыть этот прожектор. Мысленно бубня, я встаю с постели и сонно шагаю к окну. Облегчённо вздохнув, возвращаюсь к ложу и не обнаруживаю Олю. Где она?

      В какой момент она ушла? Я так крепко спал, что даже не услышал этого… Сон, как рукой сняло. Нужно найти ее и поговорить о вчерашнем. Мы должны спокойно все обсудить, хочу, чтобы она понимала мотивы моего поступка. Одеваю шорты и борцовскую майку, так хотя бы не будет жарко, сентябрь в Калифорнии весьма номинальное понятие.

      Покинув комнату, замечаю столпотворение в конце коридора, Отец, Каин и Лейла сгустились возле входа в родительскую комнату и упорно слушают происходящее за дверью. Вряд ли они бы стали подслушивать тишину. Значит там Оля и, очевидно, мама? Что происходит? Заметив меня Райан сатанеет на глазах и, поманивая пальцем, подзывает меня к себе. Черт. Может смыться, пока не поздно? Очевидно, что они знают о произошедшем, или же это просто паранойя?

      Когда я нерешительно подхожу к Главе, он молча берет меня за шиворот, как котёнка, и прижимает ухом к двери. Господи, он меня сейчас испепелит этим своим взглядом. По ту сторону двери я отчетливо слышу разговор Оли и Ким. Рыженькая плачет, а врач явно пытается успокоить эту эмоциональную бурю. Вчерашнее событие настолько задело ее?

      — Я не могу так больше, — всхлипывая, стенает Оля. — переступила через себя, растоптала гордость и приличия, но ему это не нужно. Рик прекрасно знает, что я никогда не осмелюсь это повторить, он меня насквозь видит! Значит ему это не нужно.

      Как я и думал, она поняла все не так. Закрываю глаза, прижимаемый к двери отцом, надо было вчера решить этот вопрос и не ждать, пока она додумает все сама. Как же все сложно с этой чертовой любовью.

      — Все не так… — шепчу, пытаясь оправдаться, но Отец лишь зажимает мне рот ладонью.

      — Заткнись и слушай, до чего ты довёл!

      Выбора не много, а потому я повинуюсь, хотя от чувства вины хочется провалиться сквозь землю. Я имел ввиду совсем не то, что она восприняла за правду, лишь не хотел опорочить ее, запятнать белоснежную душу грузом подобного мерзкого поступка, а она расценила все как отказ от неё и нежелание. Женщины… Мое железобетонное возбуждение, которое она явственно ощущала, в расчёт даже не взяли.

      — Я уверена, что не в этом дело, солнышко. Он поступил благородно, вам нужно поговорить с глазу на глаз и решить этот вопрос.

      — Мне не хватит сил об этом заикнуться, я потому и напилась. И так из кожи вон лезу, сколько можно? Поступилась всеми своими принципами, веду себя как дура, но ему все равно! Не могу так больше.

      — Я говорила тебе, что он бестолковый в этом плане… — Ким пытается успокоить внутренние терзания Оли, а я чувствую себя просто скотиной. Я измучил ее своими протяжками, довёл до крайних мер и умудрился облажаться даже тут. Надо было выпаливать все вчера, все слова восхищения и любви, которые так просились наружу. Но нет же, черт подери, мы хотели чтобы все было красиво и правильно. Идиотская ситуация и правы в ней обе стороны по своему.

      — Устала подталкивать его. Прошу, отправьте меня домой. Не хочу больше так жить, унижать себя не получая от этого ровным счетом ничегошеньки. Сдаюсь, я бессильна здесь.

      Если бы не рука отца на моем лице, то я бы явно выпалил «нет», а так это превратилось в тихое и неразборчивое мычание. Нельзя допустить ее уезда. Ким молчит, и только всхлипы Ольги нарушают тишину. Высвободив одну руку, Отец что-то набирает на своём телефоне и вновь прячет его в карман. Что он делает? Вряд ли я получу ответ на этот вопрос. Он убийственно молча, болезненно вцепившись в мою руку выше локтя пятерней, тащит меня на улицу, а затем и вовсе в баню. У, раз мы уходим так далеко, значит он взбешён до безобразия и не хочет, чтобы кто-то слышал его сейчас кроме меня.

      — Скажи на милость, тебе хоть чуточку стыдно?!

      Так и знал… Ничем хорошим этот разговор не кончится и самое противное здесь в том, что он прав по всем постам и крыть мне нечем. Все мои доводы будут настолько пусты и призрачны, что с треском разобьются о его вопросы.

      — Да… Но я могу все объяснить. Разве я не прав? Я поступил с ней, руководствуясь честью, не используя ситуацию. Разве было бы лучше, если бы мы переспали по пьяни?

      — Думаю, тут и слепому ясно, в чем ситуация. Я говорил тебе об этом и раньше, девчонка неимоверной смелости набралась, но ты и тут все обгадил! — чуть не кричит Отец, активно жестикулируя руками. И вновь он прав, надо было то всего лишь сказать то, что и без того готовилось сорваться с языка. Молчу, виновато опустив голову. — Теперь Ольга выбилась из сил и хочет домой и я ее понимаю! Сегодня мы с Ким уезжаем в Штаб и я забираю русскую с собой. Как только уедут французы — я депортирую ее в Россию, хватит! Доигрался.

      Внутри меня все ухает вниз. Нет, только не это, потерять ее в шаге от финиша — слишком дорогая цена. Поджимаю губы, поистине умоляюще глядя на Райана. Я не отдам никому. Медленно на задворках сознания начинает пульсировать только одна мысль: не имею права потерять Ольгу. Но что если ей будет лучше так? Я люблю ее, но спокойствия здесь можно не ждать. Рыженькая всегда воспринимает все слишком близко к сердцу и эта черта когда-нибудь сведёт ее с ума в этом Штабе. В трансе, погруженный в мысли, автоматически выдаю себя. Не отступлюсь, даже если придётся перечить всем и каждому на своём пути.

      — Не позволю.

      — Тебя спросить забыл! — вопит Отец. — зачем она тебе?! Не наигрался? Я и без того многое тебе позволяю, но смотреть на то, как мучается девчонка нет больше сил!

      — Я своё слово сказал! — огрызаюсь, заметно повысив тон. От его непреклонности я скоро начну вскипать. — Если понадобится, то Штабом клянусь, я украду ее и сбегу к чёртовой бабушке, но депортировать не дам! Надо было думать об отправке на родину раньше! До того как…

      Осекаюсь на полуслове, натуральным образом задыхаясь от возмущения и гнева. Неужели он ничего не понимает?! Как будто сам был чертовым спринтером в отношениях! Ким тоже намаялась с ним до безобразия, так чего он хочет теперь от меня?!

      — До того как что? — он скрещивает руки на груди и сердито топает ногой, доводя меня до ручки. Загнанный в угол его вопросами я просто-напросто не вижу путей к отступлению. Раскрыт по всем постам и осталось только подтвердить догадки окружающих. Да и Каин давненько мог сдать меня им.

      — До того, как я влюбился как мальчишка, по твоим между прочим наущениям! — хорошо, что мы в бане и мой взбешённый крик никто не услышит, кроме отца. — И нечего меня винить ни в чем! Ты сам ровно такой же и точно так же тупил! Откуда мне быть другим! Да, я люблю ее и черта с два позволю отправить Олю в Россию! Даже если для этого придётся пойти против твоей воли!

      Постепенно Отец от озлобленности переходит к полному спокойствию и расплывается в удовлетворённой улыбке. Перевожу дух, словно после длительного бега и непонимающе смотрю на Райна. Это… Уловка? Всего лишь попытка выбить из меня правду, которую я старательно скрывал. Чтобы дать выплеск гневу, я с рыком бью кулаком в стенку здания. А затем смотрю на главного виновника концерта.

      — Обязательно нужно было тебя довести до истерики, чтобы получить признание?

      Беззвучно матерюсь, я так и знал! Это всего лишь мастерский ход и холодный просчёт моего поведения в подобной ситуации.

      — Почему ты до сих пор ей не сказал об этом?

      — Я хотел начать ухаживать за ней ещё перед пустыней. Но потом это задание, подготовка, не менее тяжелая реабилитация. Только я встал на ноги более-менее нормально, так на тебе, прикатили французы. Хочу признаться, поухаживать за ней и между прочим и собирался это сделать. Эта ситуация… Я поступил правильно. Мой косяк в том, что я тянул резину. Не высылай Олю, пожалуйста.

      Боевик делает глубокий вдох и смотрит на меня уже куда более снисходительно, чем до этого.

      — Хорошо. Но я даю тебе две недели максимум. В течение этого времени ты должен ей признаться. Или ты вскрываешь карты и Ольга остаётся с тобой, мы находим ее родителей, заключаем помолвку и все происходит ровно так, как и полагается, или я отправляю русскую на родину, а тебе подбираю невесту из достойной Династии и ты без каких либо претензий женишься. Хватит. Все Наследники твоего возраста уже сосватаны, одному тебе позволяют все. Ты или женишься на любимой девушке, или тормозишь дальше и сочетаешься браком с неизвестно кем. Дамочек из Династий ты уже видел своими глазами. Как твой отец я хочу, чтобы ты был счастлив, но как Глава я обязан подумать о будущем своего рода.

      — Ты в любом случае собрался женить меня?

      — Да, но я отдаю предпочтение Ольге. Надеюсь, что ты меня понял. Ровно через две недели я подпишу приказ о депортации, если до этого момента вы оба не объявите себя парой. На этом у меня все. Если тебе нужна будет моя отцовская помощь в подготовке, то я всегда рад.

      Шпион покидает помещение и я остаюсь наедине со своими мыслями. Вот к чему было его усердное сводничество, он в любом случае планировал женить меня, но ради потенциального брака с Олей даже задвинул Французов, с которыми и так отношения прямо скажем не ахти. Усаживаюсь на лавочку в предбаннике. Условия игры теперь известны, как и сроки ее проведения. Вот только жесткие рамки меня не радуют. А впрочем, все к этому шло и без его ультиматума. И дело теперь не в том, что я не хочу жениться на абы ком, скорее чаши весов сместились в сторону того, что я хочу быть с Ольгой. Совсем не важно, придётся ли ради этого хомутать себя клятвой и обязательствами, я готов дать ей все, что потребуется, от своей жизни до мира.

      Привожу разбушевавшиеся нервы в порядок. Он найдёт как отсрочить перед Олей этот вопрос на две недели и я даже не сомневаюсь в этом. Вот только как мне теперь быть? Ситуация из ряда вон и ее критичность никак не проигнорировать. Нужно набраться сил и как-то поговорить с теперь уже практически невестой. Главное не сделать хуже, а то за мной не заржавеет.

      Успокоив все свои внутренние противоречия, и ещё раз укрепившись в избранной цели, я выхожу на улицу, жмурясь на солнце. Все уже роятся возле беседки и усердно делают вид, что ничего не произошло. Глаза Оли припухли от слез, едва ли сейчас их можно назвать изумрудами, скорее бледными фианитами, которые не в силах сравниться с былой роскошью чистейшего и яркого цвета. От ее вида я чувствую себя ещё более мерзко.

      Ким смотрит на меня с непередаваемым укором в глазах. Господи, когда все это закончится? Признание Оле должно будет поставить все на свои места. Две недели, некогда раскачиваться, нужно все обдумывать и действовать. Не отступлюсь от своего и сделаю это красиво, как и планировал.

      — Мы с Ким сегодня уедем в Штаб. Свиту тоже заберу, опасность миновала, и в ней нет нужды. А то уже и так все в курсе какие шашни у моих сыновей и с кем. После завтрака сгоняйте в город, — обращаясь к нам с Каином, говорит отец. — купите продукты и что вам там ещё понадобится на неделю, список девчонки вам напишут.

      — Ого, надолго затянется наш отдых?

      — Пока на недельку, Каин. Рик, хоть вы и здесь, но твоя задача расшифровать донесение. Доведи дело до ума. Как только будут итоги — сообщишь мне.

      — Хорошо.

      После завтрака я так и не успеваю поговорить с Олей, нас моментально отряжают в город. Райан специально ставит палки в колёса? Может, оно и к лучшему, если сперва с ней поговорит он. Я даже не стану возмущаться, если меня сдадут по всем постам, рассказав ей об утреннем разговоре. Но такой роскоши ждать не приходится. Отец явно дал понять, что с этой проблемой я должен разобраться сам и при том в ближайшей перспективе.

      Каин размеренно ведёт машину, а я притих на пассажирском сидении, задумчиво рассматривая простирающиеся за окном пейзажи. Основная задача сейчас состоит, пожалуй, в том, чтобы объясниться за вчерашнее. Какие слова можно подобрать для этого? Тупиковая ситуация и сейчас тот самый редкий случай, когда я не вижу абсолютно никаких адекватных выходов. Запутался в трёх словах… Скажи я их раньше и не было бы вообще никаких проблем.

      — Расскажешь, о чем с Отцом шушукались? А то на тебе после всех утренних событий совсем лица нет.

      — Выволочку получил крепкую. А потом он красиво развёл меня на правду об отношении к Оле, — тяжело вздыхаю я. — как щенка сопливого сделал.

      — А выговор за что? Ты же правильно поступил.

      — По большей части из-за того, что до сих пор не сказал ей о своих чувствах.

      — Ну, за дело получил. Давно пора было объясниться.

      — Когда, Каин? За пару дней до пустыни, где я потенциально мог сдохнуть? Лёжа на больничной койке под ломками? Сейчас я оклемался, да, но даже продумать все хорошенько некогда. Отец дал мне две недели… — вновь отворачиваясь к окну, протягиваю я. — по их прошествии я или объявляю Олю своей парой и мы заключаем помолвку, или ее отправляют в Россию, а меня женят на какой-нибудь девице из правящей Династии НАТО.

      Брат только присвистывает в ответ и потирает лоб. Ситуация паршивая своей безысходностью. Мне в любом случае светит брак, а этого я совсем не планировал. Быть с Ольгой — безусловно, да, но жениться это совсем уж серьезно. Я ещё молод для этого. Это же начнутся всякие проблемы, головные боли, усталости, домашние дела, а то и вовсе дети! Кошмар.

      — Приём! — возмущённо напарник щёлкает пальцами у меня перед носом, и я словно выхожу из транса, совсем уж испугано глядя на него. — Ты как будто приведение увидел.

      — Нет, всего лишь представил прелести семейной жизни и детей.

      — М, да ты уже ждёшь не дождёшься.

      — Иди ты…

      Друг смеётся, а мне вот что-то совсем не весело. Ладно, главное добиться Олиной руки, а там может и удастся затянуть со свадьбой. Ну, не готов я, ей богу.

      — Две недели это мало. Что делать планируешь?

      — Добиваться. Хватит тянуть. Ты вон вообще красавчик. Пора и мне брать все под контроль. Как раз и куплю ей какой-нибудь подарок, пока мы в городе.

      — О, тогда и я что-то куплю Лейле. Пальмовая веточка это, конечно, высший пилотаж, но иногда и до простых смертных побрякушек надо опускаться.

      Прыскаю от смеха в ответ на его слова. Да уж, мастер подкатов. Надо у него уроки брать. Кстати о них.

      — Оля тебе там, вроде как, советы раздавала…

      — Это будет не бесплатно.

      — Наглец.

      — А то. Хочу Лейлу сегодня свозить в ресторан, присмотрим приличное заведение и я дам тебе парочку ценных указаний.

      — Идёт.

      В небольшой городок мы прибываем достаточно скоро, в первую очередь, решая закупить все по списку, а затем уже спокойно выбирать подарки девушкам. Обход продовольственных магазинов заканчивается быстро. Дома получим по ушам, помимо необходимого мы с братом умудрились, как дети, набрать кучу всякой вредной вкуснятины. Почему бы и нет? Упаковав все в багажник Мустанга Каина, мы пускаемся на поиски подарков.

      Темно синий Форд брата поблескивает на солнечном свету и я с тоской вспоминаю свою Ламбу, раскрошенную под орех чертовыми подставными шавками Джейсона. Надо купить себе машину, а то так и буду в пассажирах тухнуть, а это совсем не по мне. Душа тоскует по рулю и прыткому авто, аж выть хочется. Каин не даст мне порулить. Он боится быстрой езды, и хоть машинка у него не из медленных, но катается он на ней более чем вальяжно.

      Сперва мы принимаемся обходить ювелирные магазины и уже в третьем из них находим достаточно приятное и нежное колечко, которое, как сказал напарник, просто блестяще сядет на пальчик его зазнобы. Решив, что обделять Ким с подарком — просто преступление, мы покупаем красивый ненавязчивый кулон с брильянтом для неё. Вот только для Ольги я не вижу ничего подходящего. Все эти побрякушки померкнут, столкнувшись с ее красотой.

      — Может, платье какое? Раз уж украшение не хочешь?

      — Нет, — задумчиво глядя на витрину зоомагазина, отвечаю я. — Тут кольцом не откупишься. Нужно что-то грандиозное, чтобы она махом забыла обиду.

      — На такое способна только бейсбольная бита…

      Злобно сверкаю на этого балбеса глазами, а он только пожимает плечами, неловко хихикнув. Вот же… Растеряв всю адекватность, я шагаю ближе к магазинчику и просто прилипаю к витрине. Маленькие пушистые комочки снуют туда-сюда, виляя хвостами и облизывая стекло. Прикладываю ладонь к глади, и они старательно пытаются прижаться к ней. Маленькие и беззащитные, ищущие ласки и любви… Отец убьёт меня.

      — Котёнок, или щенок?

      — Ты с ума сошёл? В Штабе запрещено держать домашних животных, и ты это знаешь.

      — Знаю, но если Отец хочет мне гражданскую жену, то пусть готовится мириться с поблажками.

      — Хитро, — брат усаживается на корточки рядом со мной и разглядывает животных. — Я бы их всех купил.

      — Да, но выбрать надо одного.

      Мы заходим внутрь магазина и теряемся во времени и бесчисленном многообразии разномастных зверушек. Попугаи, мыши, хомячки, шиншиллы, котята, щенки и далее-далее-далее. И как теперь выбрать животное?

      — Могу чем-то помочь, господа? — молодая девчушка в униформе подходит к нам. Неужели у нас на мордах написано, что мы растерялись как дети и нам необходима консультация? Пожалуй, да.

      — Было бы ценно. Я хотел бы купить подарок для своей девушки, вот только не знаю, какое животное выбрать.

      — Бери хомячка, — тыкая меня локтем в ребра, тараторит Девингем. — Во-первых, есть шанс, что ты выживешь после гнева отца, а во-вторых, он на тебя похож.

      — Я тебе его подарю.

      — Не, уволь…

      Девушка хихикает, а затем принимается показывать нам разных домашних питомцев, коротко рассказывая об уходе за ними. Внезапно я понимаю, что ничего полезного об Ольге не знаю. Я даже не подозреваю, кого она больше любит, котиков или собак. Привезу не того зверя — будет провал. Интуиция у меня ни к черту. Может, и в правду, купить ей колье, а потом аккуратно вынюхать, какие животные ей нравятся?

      Думай, О’Хара, думай. Ей очень нравятся лошади. Это не проблема, я закажу ей кобылу в Штабе, при том самую лучшую, но сейчас не об этом. Они отличаются своей природной грацией, как у кошек и слепой преданностью, как собаки. Черт, легче не стало. И все же в лошади больше собачьих качеств… Тогда, быть может, я не прогадаю? Собака может грызть туфли, Оле это вряд ли понравится. А кот? Кот может гадить в ботинки, а этого я не потерплю. Да и две императорские задницы в одних покоях это слишком.

      Мы доходим до клеток с щенками и все мои противоречия как рукой снимает, они невообразимо милые и ласковые. Котиков в интернете посмотрит, а собака хотя бы сможет защитить ее, если меня нет рядом. Да, однозначно, мне нужна большая хорошая собака, которая сможет постоять за Олю.

      — А это у нас Сибирский Хаски. Своенравные, но очень преданные. Хозяев ценят превыше всего, человек для них — вожак, а семья — стая, которую они будут защищать.

      Я расплываюсь в довольной улыбке и присаживаюсь возле клетки на небольшую табуреточку. Щенки скачут возле дверцы, тихо пища от предвкушения, наперебой пытаясь достать до меня.

      — Можно их посмотреть?

      — Конечно.

      Консультант расстилает пеленку и усаживает на неё щенков, одного за другим, но мой взгляд моментально цепляется за одного красавца. Бойкий щенок несколько крупнее остальных, на спинке у него красуется шерсть насыщенно-шоколадного цвета, а глаза отливают сталью, совсем как мои. Он внимательно изучает меня взглядом и, неловко плюхнувшись на зад, пытается лапой заигрывать с моей ногой.

      — Кажется, ты ему понравился.

      — Это взаимно. Я забираю его.

      — Может, все-таки хомячка?

      — Нет. Его.

      — Как скажете, — улыбаясь, отвечает девушка. — я подготовлю на него документы и необходимый набор кормов.

      — Подберите нам, пожалуйста, все. От корма до щёток для расчесывания.

      — Хорошо.

      Она закрывает клетку, усадив туда оставшихся щенков и, забрав мой подарочек, уходит оформлять покупку. Восторженно смотрю на всех животных. Я бы забрал каждого, но мне и за одного, по всей видимости, оторвут голову. Спустя продолжительный отрезок времени, наш пушистый друг уже готов к переезду вместе со всем своим обширным багажом. Стойко и мужественно мы тащим все упаковки, коробки, простынки и все прочее к машине, беспощадно нагружая Мустанга брата.

      — Ну, что, домой? — напарник явно в предвкушении разноса. Вот засранец. Я его поддерживаю во всех начинаниях, а он ждёт не дождётся, когда я от отца огребу.

      — Предлагаю купить по букету цветов дамам. Будет хорошо. Подарочек и букет. И да, надо купить большую подарочную коробку. Перед вручением хочу посадить туда щенка, чтобы сохранить ненадолго интригу.

      — А вернее отсрочить момент того, как он попадётся на глаза отцу.

      — Есть такое дело… Оля должна в него влюбиться раньше, чем Глава начнёт возмущаться. У него не должно остаться пространство для манёвра. Райан не станет отбирать у неё подарок.

      — Жук.

      Сказано — сделано. В цветочном магазине мы берём три шикарных букета и одну красивую коробку. Усаживаюсь на пассажирское сидение и не выпускаю из рук щенка. Он игриво грызёт мою руку, поддавая её лапой. Надеюсь, он меня не сожрёт и будет хоть чуточку благодарным за то, что я забрал его из того ужасного места. Как только мы въезжаем в ворота, я резво прячу Хаски в коробку, закрывая крышкой. Надеюсь, он не будет верещать и не изгадит мне задумку.

      — Стройтесь, девчонки! — командный тон друга приводит женскую половину дома в замешательство, а Глава так и вовсе, сложив руки на груди, скептически поглядывает на нас с братом. – Мы не с пустыми руками.

      Первый подарок по праву и статусу вручается Ким. Мы дарим ей цветы и подвеску, моментально попадая в объятия врача. Презент пришёлся ей по нраву и это хорошо. Одно попадание есть. Отчего-то я уверен, что и Лейле понравится знак внимания от Каина. Вот только угадал ли я с животным? Вдруг Ольга боится собак? Черт… О’Хара, ты думаешь об этом только сейчас?! Балда.

      Забираю из машины букет для рыженькой и коробку. Щенок, слава небесам, притих и спокойно сидит в своей небольшой темнице. Нервничаю как студент на зачете. Как только я подхожу к русской, все моментально начинают пялиться на нас. Все это злит меня до безобразия и пагубно сказывается на концентрации. Признаться честно, я никогда не задумывался над подарками девушкам. Мог позволить им дорогие сюрпризы и все это делалось лишь для одной цели и, грубо говоря, мне было абсолютно плевать, устраивает это их или нет. Сейчас иной случай. Мне важно угодить ей и я надеюсь, что не ошибся.

      — Это тебе, – протягивая букет Оле, смущённо, как сопливый пацан, говорю я.

      — Спасибо, - она чуть улыбается и нюхает благоухание цветов. Чего ты стоишь, мать твою русскую, Рик? Вручай собаку и дело в шляпе! А вот стоит ли? Пан или пропал…

      — Это тоже для тебя, я подержу, а ты снимай крышку.

      Цель моих амбициозных планов растерянно смотрит на меня и, отложив букет, тянется к крышке коробки. Внимательно вглядываюсь в её колдовские глаза, просто надеясь не увидеть там и тени испуга. Распаковав подарок, она на секунду впадает в ступор, а затем алые губы складываются в радостную улыбку. Не веря своему взору, она смотрит на меня, и я с облегчением выдыхаю. Кажется, ей понравилось.

      — Сибирский Хаски, он твой.

      С благоговейным трепетом Ольга извлекает свой подарок из коробки и накрепко прижимает щенка к груди. Ставшее таким родным лицо озаряет улыбка, а глаза доверчиво смотрят на меня. Гора с плеч, она довольна подарком. К изумрудам русской подкатывают легкие слезы и она обнимает меня.

      — Я всегда мечтала о собаке… Спасибо!

      Слова бессмысленны, заключаю ее в кольцо своих рук и улыбаюсь. Черт… Я ведь только сейчас вспомнил о том, что мы не одни, умиленные Ким и Лейла завороженно наблюдают за происходящим, Отец сердито притопывает ногой, а брат силится не засмеяться от реакции родителя. Ну, нет, отбирать подарок я не стану. Строю максимально умоляющее лицо и с чувством полной виновности кошусь на Главу.

      — Вы обязательно должны будете поставить щенка на учёт в псарне и пройти с ним курс обучения, — раздраженно грозя пальцем, инструктирует Глава. — Если уж я и позволю собаку в покоях, то она должна быть образованной и служить защитой.

      Боевик подходит к нам и медленно протягивает руку к новому члену своей и без того большой семьи. Любознательный пёс от души облизывает шершавым крохотным языком руку шпиона и тот расплывается в широкой умиротворенной улыбке. Животное животным, а власть чует за версту.

      — Ладно, — предварительно всплеснув руками, он принимается поглаживать щенка за ухом. — Я ведь не каменный. Пес очень хорошенький.

      Облегчение тёплыми волнами расходится где-то в глубине души, унося с собой утренние терзания совести. Кажется, мне удалось улучшить ситуацию. Это хорошо, молодец, Рик!

      — Давайте пообедаем, да мы с отцом будем собираться в дорогу, не хотелось бы приехать в Штаб ночью. Да и все разогрето, только вас и ждали.

      Согласно кивнув, я выпускаю Олю из рук. Каин забирает из машины сумки с продуктами, я же уношу в дом кучу причиндалов, для новоявленного квартиранта. Нас ожидают к столу, а потому мы оставляем щенка в комнате, расстелив ему только одноразовую пеленку. Пёс внимательно исследует и обнюхивает каждый предмет, который оказывается на его пути.

      За обедом Отец отдаёт нам массу инструкций о том, что мы должны быть осторожными и бдительными, как детям малым. Надо подпольно возобновлять тренировки, мне совсем не нравится то, как я отощал после всего этого лечения. Всю мышечную массу придётся долго и мучительно восстанавливать, она серьезно пострадала после тока и длительного бездействия.

      — Не думаю, что кто-то уже сунется к вам, был смысл добивать, пока один из пары не мог сражаться, сейчас это стало опаснее. Да и Громовы не дураки, это моментальное объявление охоты на русского Наследника, а то и войны.

      — Все будет в порядке… — вот только в глубине души я так совсем не думаю. Отец уедет и вполне может активизироваться Джейсон, что паршиво само по себе. Хоть я и восстановился, но биться в полную силу не сумею, как не крути. И в этом нет ничего хорошего.

      — Если что, то я на связи, оружие и экипировка у вас есть.

      — Да.

      — Хватит о негативе. Затопите баньку, — вклинивается Ким. — очень полезно для восстановления. Сейчас уже можно как раз.

      — У нас с Лейлой несколько иные планы на сегодня. Я хочу съездить в город, в ресторан.

      — Думаю, выезжать нам лучше вместе. Даже если кто то и следит за въездными воротами и считает машины, то сделает вывод, что уехали все. Тогда и Рик с Олей спокойно смогут остаться здесь.

      — Хорошая мысль.

      Решив последние противоречия, мы расправляемся с обедом и принимаемся за сбор уже ненужных вещей. Глава и его свита вывезут все ненужное назад в Штаб, оставив после себя только привычные и необходимые в загородном доме бытовые вещи. По мере того, как приближается отъезд Райана, я от чего-то впадаю во все более тревожное состояние. Я не в той форме, что если что-то произойдёт и я не сумею защитить Ольгу? Мысленно отвешиваю себе пощечину. Когда я успел стать таким паникером? В крайнем случае у меня есть два моих Глока и я буду стрелять без лишних вопросов и реверансов традициям.

      Окончив мучительную подготовку, родители наконец усаживаются в автомобиль и вся достаточно громоздкая колонна машин покидает территорию загородного дома. Мы с Олей остаёмся только вдвоём, как в старые добрые времена. Мнусь, как мальчишка, осадок от вчерашних событий наверняка остался, и недосказанность грузом вновь навалилась на душу. Надо быть мужиком и решить этот вопрос. Тем более что времени благодаря отцу у меня в обрез.

      — Раз у всех свои планы, то, может быть, мы обустроим место для щенка и попаримся?

      — Можно, — как-то потерянно пожимает плечами Оля и ничего больше не говоря, направляется в дом. Это совсем не то поведение, какое было у неё в последние дни. Девушка банально не знает, как вести себя после вчерашнего и в какой-то степени я ее понимаю. Иду след в след за ней, прикидывая в голове варианты разговора, как не крути выходит неприятно. Придётся дать ей не хилый такой спойлер, касательно моего отношения ко всей ситуации и ней в целом. Вот же безнадежность.

      Мы входим в комнату, и щенок принимается радостно нарезать круги возле наших ног. Может, стоило брать менее шустрого? Оля нежно треплет его за ушком и вновь берет на руки. Черт, кажется, я притащил себе конкурента. Ненадолго хмурюсь. Низки же твои шансы, О’Хара, если мохнатый шустрик может принести тебе проблемы. Кстати о нем, надо бы дать ему имя.

      — Ты уже решила, как назовёшь собаку?

      — Пока не знаю, у тебя есть мысли?

      — Нет, но не будет же он безымянным бегать.

      — А если Тамерлан? Сокращённо будет Тима, — задумчивый голос Оли доносится до пса и тот внимательно уставляется на свою хозяйку, чуть склоняя голову на бок, а затем издаёт визгливый щенячий лай.

      — Думаю, он согласен, — сквозь смех говорю я и оглаживаю крупную мордашку Тимы. — Оль, думаю, нам надо поговорить о вчерашнем…

      — Не стоит… Я поняла тебя, лучше закрыть тему.

      — Нет, не лучше.

      Забираю щенка с ее рук и, выдав ему новую плюшевую игрушку, отправляю заниматься своими делами на пол. Усевшись напротив Ольги, я беру ее ладони в свои и, силясь задушись внутреннюю панику, в срочном темпе пытаюсь подобрать слова. Черт, где мое хваленое красноречие, когда оно так необходимо? Чувствую себя идиотом, но отнекиваться поздно. Рыженькая отводит от меня взгляд и, сделав глубокий вдох, пытается что-то сказать. Я только и успеваю, что положить указательный палец на ее маняще алые губы.

      — Пожалуйста, не перебивай меня. Не буду оправдываться о вчерашнем, я считаю, что поступил правильно. Ты достойна лучшего, а не секса по пьяни. Несправедливо подвергать тебя такому унижению. Лгать в этой ситуации, по меньшей мере, глупо. Да, я хочу этого, хочу тебя и откровенно признаю своё бессилие вчера перед твоими выходками, я был на волоске от потери самоконтроля. Мне кажется, что только слепой и глухой не сможет оценить тебя по достоинству. Ты безумно добрая, милая и красивая девушка. Я… Помню твои слова о том, что мужчина должен добиваться, а не ждать, пока к нему запрыгнут в койку. И я хочу добиться этого. Ну… В смысле… Не этого, а… —прерываясь на каждом слове, судорожно тараторю я. — а тебя.

      Это ведь не выглядит, как признание? Или выглядит и я выдал себя с потрохами? Совсем запутался в сказанном, однако, умолчать об этом было бы не верно. Да и полагаться на подкуп Тамерланом глупо. Я всегда амбициозно полагал, что могу окрутить любую девушку всего за пару дней, использовав лишь часть своего словарного запаса и обаяния. Ага, стоило только влюбиться и познать всю свою ничтожность перед чарами истинной женщины, которая не продаётся, а достаётся в награду за огромные и тяжелые труды, спустя недели и месяцы завоеваний.

      Нежно улыбаясь, Ольга смотрит на меня в упор. Какое же дурацкое чувство, эта ваша любовь. Кидает то в жар, то в холод, то душа трепещет от восторга, а то и вовсе дребезжит от боли и опаски, подобно битому стеклу. Удобно было, когда сердце ничего не чувствовало, просто служило мотором для организма, но черт подери, насколько же скучна была тогда жизнь. Она словно не имела красок, разделённая лишь на чёрное и белое, а сейчас ее наполняют всевозможные оттенки разномастных чувств и ощущений. И я теряюсь в их потоке, словно щепка в бурлящем водопаде.

      — Я поняла…

      — Точно? Или как ночью?

      — Точно.

      Чуть улыбаюсь в ответ на ее слова. Теперь даже по тону и малейшему движению видно, что она не злится ни капли, это хорошо. Вот только интриги в моих намерениях теперь стало меньше, а впрочем, ей бы не составило труда раскусить их, как только я стал бы заваливать ее подарками. Так лучше, пусть это будет игра в открытую, по крайней мере Ольге станет легче.

      Мы раскладываем все причиндалы для щенка по новоявленным местам и, как дети, принимаемся играть с ним, гоняя друг другу плюшевый мяч. Ольга всегда мечтала о собаке, я тоже хотел хоть какое-нибудь домашнее животное. Даже на пресловутого хомячка был согласен. Когда Тимка окончательно выбивается из сил и укладывается спать, я ухожу топить баню. В своё время Отец дорого отдал за неё, да и сделана постройка была на совесть, а потому для хорошего жара хватает вполне непродолжительной растопки и вот уже через пару часов отметка на градуснике уверенно начинает подбираться к сотне градусов.

      Утирая пот со лба, я иду за Олей в дом. Уф, кочегар из меня тот ещё, надеюсь, последняя пара поленьев не была лишней. По пути к особняку я запариваю парочку веников, одним не обойдёмся точно, зеленоглазую давно пора выпороть за ее плохое поведение, хе-хе. За то время, что меня не было, русская успела подготовить все необходимое для принятия баньки и покормить собаку. Ну, он и жрать горазд, конечно. Каждые два часа ему положено питание и Тима исправно справляется с поглощением. Его аппетиту можно позавидовать.

      Однако, вместе с его прожорливостью и непомерной активностью, каким то образом уживается большая сообразительность и внимательность. Каждый раз он упорно смотрит на того, кто обращается к нему и безотрывно слушает каждое слово. Главное, чтобы он не завалил обучение, иначе у меня прибавится проблем.

      —Идём?

      Кивнув головой, Оля поднимается и вручает мне халаты и прочие шмотки. Придя в баню, я заботливо развешиваю все по крючкам, пока моя спутница переодевается в купальник. Главное не съехать с катушек при виде полуобнаженного тела. И вот, спустя короткий отрезок времени, она выпархивает из душевой кабины в соблазнительном бикини и молча протягивает мне плавки. Отхожу в сторону и нервно сглатываю, самоконтроль вчера давался как-то легче. Соберись, маньяк несчастный!

      С порога парилки нас окатывает приятным жаром. Затаскиваю внутрь два таза с вениками и закрываю дверь. Тело, под влиянием окружающего зноя, моментально покрывается бисером пота, цепь на шее принимается неприятно жечь. Дискомфорт вынуждает меня нахмуриться, однако, постепенно я начинаю свыкаться с этим. Кожа рыженькой блестит, словно покрытая глянцем и мой рассудок начинает плыть, а взгляд скользит вслед за робкими каплями, бегущими вниз. О-о-о, совсем все плохо с тобой, Рик.

      — Не жарко?

      — Рассчитываешь напугать русскую баней?

      Смеюсь в ответ на ее слова, да, вряд ли удастся. С хитрым видом я зачерпываю из тазика немного воды и выплескиваю на камни. Парилку наполняет густая дымка, плотнее сжимая легкие в объятиях разгоряченного кислорода. Я уже жалею, что занялся позерством перед ней. Откинув копну волос с тонкой шеи, Оля хохочет надо мной и подливает ещё воды. Я только и успеваю удивленно округлить глаза. Напустив на себя непринужденный вид, терплю жар. Черт. Она явно более подготовлена к таким выходкам в бане.

      Вскоре мы выбегаем на улицу и я принимаюсь мстить за чрезмерный накал обстановки. Окатываю зеленоглазую из ведра и тут же, не давая очухаться, тащу к бассейну, прыгая в воду прямо с ней в обнимку. Да, вот так совсем хорошо. Такое чувство, будто бы заново родился, всем телом ощущаю приятное расслабление, волнами благословенного тепла расходящееся по мышцам. Ким чертовски права, вся эта процедура неимоверно благотворно воздействует на меня.

      Местная золотая рыбка размеренно нарезает круги по бассейну на спине, словно прибывая в нирване. Не хочется вылезать из воды, но нужно идти, в маленьком банном холодильнике нас поджидают две бутылочки пива. При виде спиртного Оля чуть морщит нос.

      — Не хочешь?

      — Не думаю, что пить два дня подряд это разумная идея.

      — Кто сказал пить? По бутылке всего лишь. Так, разминка. Холодненькое хорошо пойдёт после баньки.

      Полный скепсиса взгляд рыженькой внимательно и придирчиво обводит запотевшую бутылку, стоящую на поверхности стола. Заговорщически улыбаясь, откупориваю тару, с характерным шипением крышка поддаётся моим рукам и приятный запах хмеля и солода наполняет предбанник. Подношу горлышко к губам и жадно делаю несколько крупных глотков. Оле остаётся лишь закатить глаза, что она с успехом, собственно, и делает. Опершись руками о стол, бестия склоняется надо мной, соблазнительно выгнув спинку. Она рискует вынудить атеиста вознести молитвы о благоразумии к небесам обетованным. Ей богу, я ведь не железный. Плотоядно ухмыльнувшись, Оля берет мою бутылку и отпивает оттуда алкоголь, редкие капли темного напитка сбегают по ее подбородку и пускаются в долгое путешествие по шее, попадая в натуральный рай: на едва прикрытую верхом бикини роскошную грудь русской. Боюсь, если она повторит вчерашний трюк, то мне уже не хватит сил остановиться. Остаётся уповать только на то, что второй раз через свою гордость приличная девушка перешагивать не станет.

      — Второй заход?

      — Ты уже напился? — она вновь отпивает алкоголь, а в голосе сквозят легкие нотки разочарования.

      — Предпочитаю растягивать удовольствие.

      Картинно закусив губу, Ольга мычит, в знак понимания и мы вновь идём в парилку. Второй заход выйдет куда более жарким. Сходу я беру в руки достаточно пушистый дубовый веник и успеваю хлестнуть им зазнобу по пятой точке. От неожиданности она только и успевает охнуть. О-о, этот взгляд явно не обещает мне ничего хорошего.

      — Мистер О’Хара, по-моему, вы потеряли всякий стыд.

      — Это наказание за вашу дерзость, мисс Романова.

      — Ах, — беря в руку второй веник, протягивает Оля. — так? Держитесь, сэр, Россия объявляет вам войну!

      Мы принимаемся хлестать друг друга наперебой. Соизмеряя силу, я стараюсь делать это максимально осторожно. Ошмётки листьев разлетаются по парной, брызги окропляют камни, превращаясь в пар и заволакивая помещение дымкой. Я уже весь отшлепан с головы до ног. Она маленькая и шустрая, оттого без особого труда юлит вокруг меня, раздавая удары. Мне тяжеловато за ней поспевать. В конечном итоге я подлавливаю ее и, зажав в мертвой хватке, чуть нагибаю вперёд, удобно открывая для себя стройную попку зеленоглазой. О, да. Сделав порядка пяти прицельных шлепков по ягодицам, принимаюсь шлепать и все остальное. Оля хоть и остаётся в безвыходном положении, но даже и не думает отчаиваться, резво отогревая меня по ногам.

      — Так не честно!

      — Зато эффективно.

      Изловчившись, Ольга умудряется укусить меня за бок, при том достаточно ощутимо, но я не ослабляю хватку.

      — Маленькая пиранья, — в ответ на мои слова она лишь смеётся и угрожает повторным актом мелкого терроризма. Не выпуская хищницу из рук, меняю положение вещей, сводя хрупкие запястья перед ней. Автоматически ее тело прижимается к моему спиной, и отшлепанные ягодицы аккурат прислоняются к моему паху. Зря я это делаю. Закрываю глаза, предпринимая бесполезные попытки привести мысли в порядок. То ли под влиянием марева, то ли от вожделения, они совсем растворяются, напрочь отказываясь являть собой что-то четкое.

      Освобождаю одну свою руку и отвожу ею медные кудри в сторону, обнажая для себя шею. Нежно поглаживаю кожу кончиком носа, м, я схожу с ума, не иначе. Что ты там мямлил несколько часов назад про завоевание? Слабо происходящее походит на покорение женщины, скорее на ее растление и банальное домогательство. Вдоволь насытившись лаской, я мягко прижимаю губы к тому же месту, а затем оставляю на нем легкий укус, под аккомпанемент шумного выдоха Оли.

      — Странные воспитательные меры, — томный голос Оли прокрадывается в мысли, катализируя новую волну безрассудных поступков. Выпуская ее руки из своей ладони, я прижимаю тонкий стан крепче к себе и вновь припадаю к тыльной части шеи, одаривая нежностью каждый миллиметр соленой от пота кожи.

      — Рик… — выдыхает Оля, однако, так и не успевает закончить мысль. На полуслове ее прерывает внезапно сгустившаяся тьма. Какого черта происходит? Где свет? А самое главное, как всегда невообразимо вовремя!

      — Конец света? — загружено говорю я. — Обычно электричество отключают только во время грозы.

      — Мне это не нравится, — голос Ольги наполнен испугом, а сама она накрепко вцепилась в мою руку. — вдруг это не случайно?

      — Брось, нас проще запереть и спалить в бане, списав все на несчастный случай, чем обесточивать особняк и информировать таким образом о чем то неладном. Возможно, подключают кого-то к общему щитку. Оставайся здесь, а я выгляну на улицу, вдруг там есть какое-то шевеление.

      — Нет! Я с тобой…

      — А если там опасно?

      — Я дико боюсь темноты, а потому здесь для меня небезопасно в двойне и я рискую схлопотать остановку сердца от любого постороннего шума. Пожалуйста, не уходи.

      — Думал, что после Кайла ты уже никаких ужастиков не испугаешься.

      — Увы, ему далеко до моей бурной фантазии.

      — Ладно, пошли.

      Держа Ольгу за руку, я на ощупь нахожу дверь и толкаю ее. В предбаннике царит такая же чернильная тьма, на улице уже сумрак полным ходом, оттого в помещениях лишь жалкие крохи света борются с чернью. Открываю дверь бани. После полной темноты в вечернем полу-мраке глаза ориентируются куда лучше. Внимательно обвожу взглядом весь участок земли и дом. Ни одного отсвета фонарика или прочей нездоровой активности. Можно выдохнуть. Видимо обычное штатное отключение.

      — Все в порядке, там никого. Давай ополаскиваться и двигать к дому. Не хочется торчать в бане, если проблемы со светом затянутся надолго.

      — Как ты себе это представляешь?

      — Так же, как и при свете. Я ведь рядом.

      — А вдруг там будет какой-нибудь паук, или ещё что-нибудь мерзкое, а я не увижу?! Нет, я не смогу!

      — Ладно, пошли вместе.

      — Как вместе? — совсем потерянно спрашивает русская.

      — Спокойно, в купальниках и плавках, примем душ, закутаемся в халаты и пойдём в дом.

      — Ну, давай…

      Найдя душевую кабину, затягиваю туда с собой Ольгу. Открываю кран и настраиваю температуру воды. Подруга по несчастью буквально не отходит от меня ни на миллиметр и не выпускает из рук. Настолько велика боязнь темноты? На самом деле, в этом нет ничего хорошего. Страхи разрушают нас, вынуждают подчиняться обстоятельствам или людям, которые окунают нас в них. С этим надо бороться.

      Нашарив какой то флакон, я подношу его к носу. Да, смахивает на шампунь Оли. Прошу ее не двигаться и выливаю немного жидкости на волосы рыженькой. От моих прикосновений она чуть заметно вздрагивает, а я принимаюсь с детским восторгом размазывать косметику по волнистым локонам.

      — Я могу и сама.

      — А… эм… извини, я просто подумал, что было бы неудобно толкаться локтями, тем более ты предпочитаешь не разрывать физического контакта.

      От этого махрового бреда я закатываю глаза, благо непроглядная тьма скроет это от Оли. Страх Господень, я уже даже не слежу за тем, какой идиотизм сочиняет мой мозг.

      — Ладно, — укладывая ладони на мою талию, с ощутимой улыбкой в тоне, говорит она.

      Все это принятие душа происходит неимоверно абсурдно и глупо, но черт подери, не видно же ничего. В итоге из-за страха Ольги мы практически не расставались всю дорогу. И вот, легко и непринужденно, главная скромница особняка уже трёт мне мочалкой спинку. В следующий раз, когда пойдём в баню, я специально приплачу какому-нибудь электрику за повторение этого шоу.

      Внезапная вспышка больно режет глаза, мы оба невольно зажмуриваемся. Ведомый инстинктами, я хватаю зеленоглазую за руку и завожу за спину. Мало ли что. Со временем я привыкаю к свету и, щурясь, открываю веки. Все спокойно и никаких хлопков двери я не слышал. Выходит, действительно просто отключение? Это хорошо. Червячок сомнения в моей душе успокаивается и я расслабленно выдыхаю. Оно и к лучшему. Тем более скоро Каин и Лейла вернутся.

      — Ну, вот, все позади.

      — Да, — явное облегчение скользит в задумчивом голосе Ольги, помимо мочалки я ощущаю прикосновение ее пальцев к спине. Она проводит ими по шрамам? Скорее всего да. Их там слишком много. — Мазь не помогает…

      — И не поможет. Ким сказала, что тут только пластическая операция может спасти ситуацию, но я думаю, что это лишнее.

      — Я никогда не поверила бы, что Паша способен на такое.

      — Как видишь, — оборачиваюсь лицом к ней и укладываю ладонь на тонкую талию, второй чуть приподнимаю подбородок раздосадованной подруги. — Выше нос, это все позади.

      — Да… Выходим?

      — Пожалуй, да.

      Я вылезаю из кабины первым и подаю ей полотенце и халат, чтобы она могла вытереться и переодеться. Сам же я принимаюсь проводить аналогичные процедуры в предбаннике. Вешаю насквозь мокрые плавки на веревку и надеваю шорты на голый зад. Чистого белья мы с Ольгой не прихватили. Как только она облачается в халат, мы наконец уходим из бани и шагаем к дому. Интересно, как Тимка отреагировал на наше отсутствие и долгую темноту?

      — Иди в комнату, как раз переоденешься, а я пока гляну что у нас с автоматами. Вдруг какой-то из них выбило от внепланового отключения.

      Кивнув в ответ на мои слова, Оля удаляется вверх по лестнице, а я направляюсь в дальний угол большого коридора. Так-так-так. Вроде все в порядке и включено, а нет… Что это у нас? Один из автоматов выключен, при том достаточно малой мощности. Что на него подвязано? Ах, да, камеры наблюдения и сигнализация. Почему оказался выключен только он? Все это более чем странно. Он потребляет слишком мало мощи, чтобы вырубиться при перегрузке, отключились бы другие автоматы, с большей нагрузкой. Внезапно меня будто кипятком окатывает, он не только выключен, к нему ещё и провода обрезаны. Это явно не могло произойти случайно. Обесточить весь особняк чтобы подобраться к щитку незамеченными, избежав прицелов камер. А затем не вызывая подозрений включить все обратно, напрочь лишив отца или Каина возможности в динамике понять, что что-то пошло не так.

      Ольга, я отправил ее в комнату одну… Нет! По шкуре пробегает холодок, а мышцы сковывает мелкая дрожь, некогда стоять, нужно забирать ее, Тамерлана и запасаться оружием, если ещё не поздно. Со всех ног, не издавая ни звука, перемахиваю лестницу на второй этаж. Сердце набатом колотит в груди. Она словно предчувствовала беду, а я не послушал, решив, что никто не мог так оперативно среагировать на отъезд Отца. Домчавшись до двери в свою комнату, махом открываю ее и впадаю в полный ступор.

      — Тише, будь хорошим мальчиком, не шуми, а то куколке придётся не сладко.

      Четверо… Мне не совладать с четырьмя бойцами сейчас. Ольга в лапах одного из них, с диким ужасом смотрит на меня. Ее руки, очевидно, скованны за спиной, а на лице красуется добротный кусок скотча. По щекам рыженькой катятся крупные слёзы, я должен что-то сделать, спасти ее.

      — На колени, — держа пистолет у виска русской, говорит один из них с ощутимым немецким акцентом. Немец? Откуда? Оля пытается вырваться, кивая головой на дверь и что-то неразборчиво мыча. Я не смогу оставить ее и сбежать. Поднимаю руки в воздух и покорно опускаюсь на колени. Нечем крыть, она в их руках и поставить самое ценное под удар я не в праве.

      — Цвёлф, Элф, валите его на пол и прижмите покрепче.

      Выходит, тот, что держит в руках Олю, у них за главного. Паршиво. Моментально меня укладывают мордой в пол. Руки разводят в стороны и крепко вжимают в паркет. Я не сумею вывернуться из этого. Испуганно я начинаю понимать одно: это, пожалуй, финиш. Кто эти люди? Джейсон их нанял? По физической форме это явно не шпионы. Почему они так странно называли друг друга? Как узнали, что в доме только мы? В панике я совсем теряюсь. Нужно что-то делать, как-то спасаться! Хапнув меня за волосы, один из них вынуждает меня поднять взгляд на главаря. Стеная, Ольга захлебывается слезами. Нужно успокоиться. Я должен как-то выкрутиться и защитить девчонку.

      — Цеин, на-ка, подержи малышку.

      — С удовольствием.

      Ехидно ухмыляясь, так называемый «Десятый», грубо хватает Ольгу в свои клешни, отчего та невольно приходит в ещё больший ужас. Ну, суки. Пытаюсь выдернуться, но сил мне не хватает. Чертова реабилитация. Это однозначно дело рук Найта, выродок, только он мог подобрать такой идеальный момент.

      — Кто тут у нас? — держа меня за морду, елейно улыбается командующий парадом. — Догадываешься зачем мы тут?

      — Лясы поточить, в противном случае не понимаю, почему я ещё жив.

      — Догадливый, люблю таких. Жаль не девица, а то я бы наказал твой дерзкий рот. Впрочем, — указывает тот на Ольгу. — Могу отыграться на ней.

      В бешенстве я вновь предпринимаю попытку вырваться, рыча от собственного бессилия. Вся четверка принимается бодро и отвратительно ржать надо мной.

      — Тронь ее и ты труп.

      — Не находишь своё положение несколько бедственным, для таких заявлений?

      — Неин, хватит трепаться, вали его да давай лучше девчонкой займёмся.

      — Поговори мне тут, шавка. Сам разберусь. А по поводу барышни — обломитесь. Заказчик ясно сказал, что девственность проверит и если ее там не окажется, то сами знаете, что с нами будет.

      Кончики ушей будто горят, а все потроха оплавляются от настоящего цунами гнева, затапливающего сознание без малейшей жалости. Никому не позволю к ней прикоснуться. Разорву всех и каждого в клочья. Бригада карателей разочарованно вздыхает, а главарь, сильнее сжав пальцы на моих щеках, пристально вглядывается в мое лицо. Из-за спины он вытаскивает одинокую катану и кладёт её передо мной.

      — Я вот все думаю… В моей практике была уйма заказных убийств, но такого демонстративного и жестокого я не совершал ещё никогда. От этого меня посещает легкий мандраж предвкушения, но не суть. Кому же ты так насолил, что тебя приказано обезглавить, да притом не абы как, а вот этой прелестью? А главное, шик то какой, голову бросить на въезде, а тушку растащить по углам. Мерзкая картинка, не находишь?

      — Надеюсь, ваш клиент понимает, что рискует не досчитаться своей головы, — раздраженно цежу сквозь зубы я, параллельно взвешивая всю ситуацию в целом и продумывая варианты спасения. Пока ничего сносного в мою голову не приходит, как не прискорбно. От услышанного Ольга впала в натуральную истерику.

      — Ты задолбал, Неин! Мы будем дело делать или нет?! Девица мне сейчас все ноги оттопчет!

      — Замолкни и терпи. Девчонке все равно приказано смотреть, — ядовитая ухмылка посещает его лицо, и он вновь переводит на меня взгляд озверевших от жажды крови карих глаз. От этого взора у меня невольно начинает сосать под ложечкой, будто ледяные иглы вонзаются в сердце, напуская на него корку из паники и страха. И она сжимает несчастную душу, грозясь расколоться на осколки. Я должен держаться и отбросить панику. Но смогу ли я выжить? Я ещё никогда не был так близок к смерти. В лагере русских я знал, что меня не убьют, хотя бы в ближайшей перспективе, а здесь каждая минута может стать последней. Ненадолго я опускаю взгляд на катану и с изумлением отмечаю, что на ней красуется гравировка «Алексей Михайлович Громов». Что?!

      Это посланники Громова?! Не может быть, он не идиот, и даже если бы они были направленны им, то сделали бы все максимально без следов. Он не глуп и так подставлять себя под гнев моего отца не стал бы. Если окажется, что Лёша причастен к моей смерти, то все страны НАТО откроют на него охоту и вряд ли он сумеет выстоять. Из жажды мести его просто убьют, вынеся приговор заочно. А вот Джейсон запросто мог провернуть что-то подобное. Ему более чем выгодно спихнуть вину на русского, с которым мы не так давно уже имели удовольствие сцепиться. Какая же он продуманная мразь, черт бы его побрал. «Девятый» поднимается с корточек и направляется к Ольге, достаточно широко улыбаясь, вот только ничего приятного этот его позитив не сулит.

      — А девчонка переживает за тебя. Бедняжка, — с наигранным сожалением произносит киллер и укладывает ладонь на шею Оли, чуть сжимая пальцы. — Ну, ничего. Папочка тебя успокоит, главное смотри внимательнее.

      Рыженькая не отводит от меня взгляд, а из изумрудных глаз градом катятся слезы. Ситуация дерьмовая и это факт. Немец вплотную прислоняется к ее щеке и языком слизывает ползущую вниз каплю. Я начинаю закипать. Убью тебя, тварь, чего бы мне это не стоило, пусть это даже будет мой последний поступок в жизни. Необъятная ненависть вихрем выжигает остатки благоразумия и спокойствия. Ощущаю, как мышцы, подобно тетиве, натягиваются в подготовке к очередному рывку. Ольга брезгливо и протестующе стонет, в ответ на его действия, вызывая у него ухмылку. Я тебе морду порву надвое, тварь проклятая.

      — Не волнуйтесь, парни. Чтобы увидеть такую красоту и не прикоснуться, нужно быть или слепым, или кастрированным, потрогать и опробовать ее ротик нам никто не может запретить.

      От услышанного объект домогательств моментально приходит в ужас и вновь предпринимает попытки выбраться. Группировка восторженно улюлюкает и принимается отпускать сальные комментарии, а из меня будто кислород вышибло.

      — Насладись хоть зрелищем, — обращаясь ко мне, говорит Неин. — Боги, да она ещё и без белья.

      — Не смей к ней прикасаться!

      Я буквально ору, но он игнорирует это, распахивая верх халата Ольги, и поражено присвистывает, обводя ее грудь взглядом. Мразь. Осатанев до крайности и собрав все силы, я принимаюсь биться в руках двух его подельников. Ольгу накрепко зажал в руках третий соучастник, а этот выродок демонстративно лапает то, что принадлежит мне, с елейной ухмылкой наблюдая за моим бешенством. Зря ты выводишь меня из себя.

      Девятый нагибается ниже и принимается блуждать по груди Ольги губами. Русская стыдливо отводит взгляд и зажмуривает глаза, чтобы не видеть происходящий ужас. Ее всхлипы и протестующие возгласы тонут в хохоте этих мерзких животных, а чистота и невинность и вовсе рискуют измараться в несмываемой грязи. Бьюсь, как затравленный зверь в клетке, но мне не хватает сил. Совсем немного. Каин, где тебя носит, черт подери!

      — Хватит, пожалуй. Ставь на колени, — они опускают ее на пол. Если уж мне не хватает сил совладать с ними, то где ей тягаться? Слишком хрупкая для них. Слишком беззащитная перед такими ударами судьбы. Рычу, все так же продолжая трепыхаться, не жалея собственных сил. Ощущение бесполезности давит на меня все больше. Я настолько жалок, что не могу даже защитить ее от такого позора.

      — Будь умницей, дорогая. От тебя зависит, чего он лишится в первую очередь, конечностей и будет страдать, или же головы и избежит мучений.

      — Твою мать, Неин, надоел твой спектакль, давай его прибьём и потом девкой займёмся. Он уже достал выкручиваться!

      — Так держи крепче!

      Раздосадовавшись от ответа, «Одиннадцатый» садится на мою руку задницей, намертво прижимая ее к паркету. Сука, больно то как. Но в тоже время он даёт мне этим шагом единственный шанс на спасение. Черт, как бы мерзко не было, а придётся пользоваться. В очередном своём приступе преднамеренных конвульсий, я умудряюсь вывернуть руку ладонью вверх и накрепко хватануть этого Элфа за яйца. Мерзость какая… Со всей силой сжимаю честно схваченное в кулаке, и парень начинает орать от боли.

      В агонии он соскакивает с места, освобождая мою ладонь от плена. В секунду я хватаю лежащую перед самым моим носом катану, изо всех сил цепляясь за призрачный шанс на спасение. Ольгу они не убьют и это факт. Она нужна им живой и невредимой, это играет мне на руку. Наотмашь я рублю по Цвёлфу, в последние секунды он успевает уклонить от меня корпус, но подставляет руку. Этим ударом я отрубил ему кисть и тот, завопив от боли, откатывается в сторону. Кровь хлещет из его раны и я зверею от этого запаха с примесью металла.

      — Цеин, пристегни девицу куда-нибудь, займёмся ею позже.

      — Ты уже никем заняться не сможешь, тварь.

      Только я собираюсь двинуться в атаку, как оклемавшийся и раздраконенный моей выходкой Одиннадцатый мигом кидается на меня. Они, что, все безоружные? Запрыгнув мне на спину он выуживает из кармана нож. Нет, надо выкручиваться. Озлобленный всеми предшествующими событиями, я напоминаю себе хищника, обезумевшего от жажды убийства. С разгона я припечатываю местную панду в стену, и тот роняет нож на пол. Мысом ноги я подбрасываю потерянную вещицу в воздух и, свободной от оружия рукой, бросаю его четко в голову Двенадцатого. Прицел работает исправно, первая кровь пролита. Один убит.

      Шокировано смотрю на бездыханное тело. Я… Убил? Щелчок пистолета приводит меня в чувства, словно ведро холодной воды. Неин прицеливается и, охваченный лихорадкой слишком стремительных событий, я предпринимаю очередной шаг, влекущий за собой неминуемое убийство. Дергаюсь влево, отчего Элф слетает с моей спины. Хапнув его за шиворот и поставив перед собой, я пинком отправляю его в наиболее опасного противника.

      Выстрел приходится в мой живой щит, и я рад был бы облегченно вздохнуть, вот только Десятый уже успел пристегнуть Ольгу к ножке шкафа. Сидя лицом к мебели, русская старательно пытается вырваться из оков, но тщетно. Не выйдет, лишь изранит руки. В круговороте боя я совсем упустил из виду пистолет, которым был вооружён Девятый. Черт, это плохо. Слегка обескураженный падением второй противник наваливается на меня и у нумерованных назревает перевес. Они оба хорошо владеют ножами, до такой степени, что я с одной катаной успеваю лишь отбиваться.

      От избытка адреналина даже не чувствую, когда обжигающее лезвие клинка проходится по моему плечу. Лишь жар текущей по руке крови информирует меня о том, что я, пусть и не серьезно, но ранен. Они зажимают меня в угол и я понимаю, что дело не пахнет ничем хорошим. Собрав в себе всю ярость и силы, отбиваю Неина ногой в сторону. От души замахнувшись, со свистом рассекаю воздух лезвием и сношу Цеину голову с плеч. Перекатываясь по паркету, она пачкает кровью пол и добирается до Оли. В ужасе зеленоглазая ещё ожесточённее пытается вырваться из пут.

      Непозволительно отвлекся от процесса. Выронивший нож противник буквально испепеляет меня взглядом. Глаза его из карих превратились в два черных уголька, и он рискует прожечь ими во мне дыру насквозь. Я пропускаю удар в живот и, в секунды развернув меня резким толчком, Девятый, мощным пинком впечатывает меня головой в стену.

      В глазах темнеет, а по ушным перепонкам колотит невыносимый звон. Валюсь на пол, заторможено стараясь уползти в сторону. Координация полностью убита и все, что мне остаётся, отшвырнуть катану в сторону Ольги. Она хоть как-то сможет ею оборониться, в случае чего. Будто в вакууме. До меня доходят лишь слабые отголоски криков русской. Схватив за ногу, противник подтягивает меня к себе и с жалким скрипом тела о паркет, безвольно скольжу к нему в лапы. Беспорядочно норовлю отмахнуться от него, но толку ноль. Все двоится в моей голове и я беспросветно мажу.

      — Сука! Ты убил их всех! — ощущаю груз на своих бёдрах, он пытается устроиться на мне? Зачем? Ещё раз ударив меня, теперь уже затылком об пол, Неин укладывает обе руки на мою шею. — Ты сдохнешь за них! Обезглавить я всегда успею. Тварь! Ты будешь задыхаться долго!

      Сдавив до предела источник кислорода, без малейших колебаний, он хладнокровно доводит меня до края жизни, откуда воочию ощущается отдающее гнилью и сырой землёй дыхание смерти. Пытаюсь разжать его пальцы, даже стараюсь скинуть его с себя, но ни что из этого не приносит плодов. Верчусь, как уж, но бессмысленность действий раскатывает меня по паркету. Это конец. Тяжёлые хрипы, вперемешку с рыданием Ольги тревожат помещение. Каин не придёт. Не успеет. А сам я не сумел.

      Ощущаю, как слабеют руки, а рассудок затягивает, словно мороком. Уже не слышу ровным счетом ничего, окончательно обмякнув на полу. Организм, словно на автомате, пытается втягивать воздух, и у него это словно бы даже получается. Через жалкие крохи времени, начинаю биться в приступе невыносимого кашля. Что происходит? Перекатившись на бок, укладываю ладонь на горло и не чувствую на нём чужих рук. Куда делся Неин? Не важно. Черт подери, я рискую выплюнуть лёгкие в этом припадке. Потираю кожу на месте удушения и открываю глаза, нос к носу сталкиваясь с бездыханным немцем. Из раны в его голове на паркет медленно, тягучим ручьём стекает кровь. Он… Мертв? Но кто? Каин здесь?

      Пытаюсь привстать, но тут же ощущаю ломоту, словно мозги чайной ложкой из ушей выковыривают. Боль сковывает тело, я не могу сконцентрироваться на чем-то одном и настроить резкость взгляда. Чертов удар лбом о стену. Шарю глазами по помещению, но не нахожу в нём Девингема. Но кто тогда? В поле зрения попадает замершая на месте Оля, со сжатым в руках мертвой хваткой пистолетом. Все её тело пробивает крупная дрожь, а взгляд будто остекленел. Это она стреляла. Не может быть сомнений. Больше некому. Она спасла мне жизнь, когда я уже был на грани.

      Но где взяла пистолет? Видимо, умудрилась как-то дотянуться до выроненной Неином «Беретты». Перебарывая подкатывающую тошноту и нарушенную координацию, ползком добираюсь до Ольги. Забрав оружие из её рук, отстреливаю цепочку наручников от шкафа. Рыженькая даже не смотрит на меня, а из колдовских глаз капают молчаливые слезы. Она не может поверить в то, что убила? Этот ступор объясним, как и то, что она схватилась за оружие. Снимаю скотч с её лица и прижимаю к себе.

      — Ты цела? Тебя не зацепило ничем? — это молчание сводит меня с ума. Она словно выгорела. Напоминая фарфоровое изваяние, спасительница побелела, словно мел. О том, что она живая напоминает лишь дрожь тела. Все остальное даже выглядит неестественно-жутким.

      — Я… Я не хотела… — потрясенно произносит Оля тихим шёпотом. — Только хотела спугнуть его… Не хотела…

      — Успокойся, посмотри на меня, — упорно вглядываюсь в её глаза, стараясь внушить ей мысль, будто подсовывая соломинку утопающему. — ты поступила правильно, слышишь меня? Если бы не этот выстрел, то он убил бы меня, Каина, Ким, Отца, всех! Ты бы попала к Джейсону и, в конечном счете, тоже бы умерла! Ты защищалась, только и всего, слышишь?

      — Нет… Я убила… Не должна была!

      Она срывается на крик, захлёбываясь в волнах накатывающей истерики. Вперемешку с трепетанием, русская принимается отпихиваться от меня. Все мои увещевания бессильны, будто бы не доходят до адресата. Я не могу успокоить её. Удерживая Олю на месте, за подбородок обращаю её лицо к себе и впиваюсь в губы крепким поцелуем. От неожиданности она теряется, и я, уложив ладони на её плечи, нашариваю необходимую точку её тела. Чуть надавливаю в нужное место, и раздавленная предшествовавшими событиями девчонка теряет связь с реальностью, проваливаясь в бессознательное состояние. Это единственный правильный вариант сейчас.

      Ещё недолго я сижу в обнимку с ней, тяжело переводя дух. Боюсь обернуться и увидеть комнату в багровых тонах, опасаюсь признаться себе, что в момент боя я жаждал этого исхода, как лев, алчущий до крови антилопы. Однако, мысль о Тамерлане вынуждает меня действовать. В голове царит абсолютный хаос и я не в силах разложить мысли по полкам. На автоматизме укладываю своего стрелка на постель и обшариваю комнату. Они запихнули щенка в ящик комода, а тот и рад стараться, свернулся калачиком и уснул, уютно примостившись в простынках. Достаю его оттуда и, прижав к груди, окидываю комнату взглядом. Стены и пол щедро окроплены алым цветом. Собственно, из моего плеча тоже до сих пор сочится кровь.

      От увиденного зрелища подкатывает тошнота, и я решаю уходить отсюда. Ольге тоже не стоит вновь видеть это, когда она придёт в себя. Опустив собаку на пол возле самой двери, забираю мобильник с тумбочки и подхватываю спящую на руки. Пес бодро и гордо плетётся за мной в родительскую комнату, а меня все безжалостнее накрывает осознание произошедшего. Убил, можно сказать, троих… Одного преднамеренно кинул на смерть. Двух других прикончил лично. Почему я чувствую себя так отвратительно? Словно не защищался, а уничтожал с особой жестокостью. Насколько бесцеремонной тварью нужно быть, чтобы с тщательностью истинного маньяка продумывать смерть каждого, мечтать о ней и приближать всеми силами?

      Укладываю Олю на родительскую постель и набираю Каина. Сердце будто опухло в груди, и я ощущаю каждое его угнетающее трепыхание в ритме ламбады. Оно давит, то подкатываясь к горлу, то ухая вниз, словно утягивая с собой рассудок. Длинные гудки недолго отбивают звонкий ритм, и я тону в нём. Замедленным повтором совсем свежие воспоминания прокатываются перед глазами, и я даже не реагирую на порядком обеспокоенный голос брата. Он кричит, а мне на ум приходят безнадёжные стенания Оли и собственные хрипы, предсмертные возгласы всех убитых моей рукой. Выражения их лиц неизгладимым оттиском отпечатались в сознании.

      Стабильность психики трещит по швам. Так и не ответив Каину, я роняю телефон на пол и застываю на месте, отчего-то вспоминая мёртвую Маргарет, распростёршуюся на раскалённом песке. Это моё будущее? Смерти направо и налево? Закрываю лицо ладонями, пытаясь угомонить расшалившуюся фантазию. Мне становится сложно дышать, лёгкие деревенеют, отказываясь пропускать через себя кислород. Хлопаю ртом, как рыба и направляюсь к выходу из дома.

      Улицу уже окутала густая тьма, укрыв собой все от людских глаз. Я валюсь на землю перед въездными воротами, обуреваемый крайней степенью сумасшествия. Усаживаюсь на колени и покорно не двигаюсь с места. Отчего-то мне кажется, будто за мной наблюдают со стороны. И взгляд этот ужасом прошивает до костей, сковывая остатки разума. Зашуганно осматриваюсь по сторонам. Что происходит? Тени окутывают меня с головы до ног. Выглядит, как помешательство чистой воды, и я пугаюсь этого. Во тьме леденящими душу отсветами мелькают хищные прищуры, постепенно становясь все явственнее и ближе. Как только дистанция сокращается до минимума, на уши обрушивается волна воплей.

      И даже закрытые веки не помогают избежать видений. Мне мерещится это? Все те, кто погиб по моей вине, начиная от Маргарет и заканчивая этой троицей, в дьявольском вальсе маячат перед глазами, и я на своей коже чувствую капли их крови, что мучительно медленно и мерзко стекают вниз. Зажимаю уши, но не спасает. Я совершенно точно прихожу к выводу, что эта ересь творится не наяву, а в моём расшатанном и не стабильном сознании, и без того подломленным событиями в пустыне, а теперь они и вовсе смешались в единую какофонию. Так недолго и сойти с ума.

      Ото всего этого прихода меня начинает невообразимо мутить, но поделать я ничего не могу. А потому без сил валюсь лицом на землю, надеясь, что она остудит пыл разгоряченного сознания. Во всей этой вакханалии я все четче и яснее начинаю слышать своё имя. Мне кажется, будто я смотрю перед собой. А впрочем, как знать, может, я и вправду смотрю? Взгляд пуст и полностью отрешён от реальности, мне уже все равно. Я перестал реагировать на происходящее и оно потихонечку отступило.

      Надо мной будто бы возвышается мужчина, с высоты своего роста снисходительно наблюдая за мной. Вновь сев на колени, я ощущаю мягкое и заботливое прикосновение к щеке, словно бы кто-то оглаживает её ладонью. Или это ветер терзает и без того ополоумевшую душу? Я устремляю взгляд вверх и вижу его, седовласого, но такого же статного и величественного, как десятилетия назад, перед смертью. Реймонд Рассел О’Хара, слывший жестоким и бескомпромиссным в своих решениях Главой, но вместе с тем бесконечно любящий и ласковый дед, души не чающий в своём неразумном внуке.

      — Я умер? — абсолютно спокойно интересуюсь перспективами. Когда ещё обычно видят усопших так реалистично?

      — Нет, тебе не место среди почивших О’Хара. Даже твой отец ещё не заслужил этой чести.

      Борясь с дрожью в теле, я чуть облегченно выдыхаю, терзаясь крайне неприятными размышлениями о собственном состоянии. Я просто молюсь о том, чтобы это был сон. Если в реальности чердак уехал настолько далеко, то плохи мои дела.

      — Знаю, о чем ты думаешь. С тобой все в порядке, рассудок помутил яд. Он не страшен и действие пройдёт.

      — Почему ты здесь?

      — Кто ещё будет наблюдать за вами и защищать? — властный голос предка в точности походит на тот, каким я его запомнил, и от этого на меня невольно накатывает идиотская улыбка, а из глаз выкатывается одинокая слеза, совсем как тогда у отца, возле смертного одра родителя.

      — Лучше бы ты был рядом.

      — Я и так всегда рядом. Ближе, чем вы с Райаном думаете, бесёнок.

      В ответ на это прозвище издаю короткий смешок, ещё больше давясь слезами. Он всегда звал меня так, когда я шкодил по крупному. Его ладонь едва ощутимо треплет меня по волосам.

      — Это не первый бой со смертью, который тебе предстоит выстоять. И ты должен спасти нашу семью. Сын много не знает, а ты вооружен информацией и, Штабом тебя прошу, не подставляйся под вражеский клинок. Сегодня ты был на волоске от гибели и я успел вовремя. Но я не могу разорваться надвое, хоть я и дух бесплотный.

      — Ольга застрелила его.

      — Откуда ей было взять силу воли на убийство? — дедушка многозначительно смотрит на меня, а затем оглядывается чуть назад. Приподняв мой подбородок вверх, он мягко улыбается. — Поднимайся с колен, О’Хара никогда на них не стояли. Напротив, твои гордые предки всегда опускали на них неверных и отсекали головы с плеч.

      — Нет… Стой!

      Внезапная вспышка яркого света больно режет по глазам, растворяя фантом, доселе заполнявший сознание без остатка. Ослепнув от озарения, я прикрываю глаза рукой, осознавая, что все это безобразие в стиле мечты психиатра сгинуло, вместе с рассеявшейся тьмой. Остатки агонии покинули меня, оставив лишь след в памяти.

      Суетливый и испуганный голос Каина пробивается в сознание. Я ощущаю, как брат теребит меня за плечи, старательно возвращая расплывшиеся под гнётом яда мозги в черепную коробку. Мотаю головой, как после долгого сна и окончательно прихожу в себя.

      — Все в порядке, — как-то уж слишком спокойно говорю я.

      — Ты, ты напугал меня до потери пульса! Почему ты весь в крови?! Почему камеры не работают?! — Каин вопит, а я, как идиот, смотрю в одну точку, шокированный всеми произошедшими событиями. — Где Ольга, мать твою за ногу?!

      — В комнате Отца. С ней все в порядке, просто без сознания.

      — Лейла, сходи к ней, пожалуйста.

      Без лишних слов сержант удаляется в дом, а брат все так же старательно норовит выудить из меня хотя бы крупицы информации. После короткого ступора, я поддаюсь на его требования. Он все равно не отстанет от меня.

      — Нас пытались убить. Я более чем уверен, что Джейсон причастен. Их было четверо.

      — Обалдеть, ты четверых положил?

      — Не совсем, одного убила Ольга.

      От души ругнувшись, Девингем прикрывает рот рукой, а затем помогает мне подняться на ноги. Словно ватные, они отказываются держать вес тела. Со временем это ощущение проходит, и я устало плетусь за напарником в дом. Вновь приходится пройти через это. Некогда уютная и родная комната превратилась в кошмар наяву. Пристально осматривая все мельчайшие детали, Каин лавирует между оружием и телами, а я обессиленно прижался к дверному косяку, сдерживая ком тошноты у горла.

      — Понятно, от чего тебя так накрыло.

      О, если бы ты знал насколько. Моя отрешённость лишь вишенка на торте. В голове творится куда более невообразимый хаос, а сам я похожу лишь на пустую оболочку.

      — Надо звонить Отцу.

      — Не стоит, они только приехали домой… Пусть хоть ночью поспят спокойно.

      Задумчиво оценив мои слова, брат кивает, соглашаясь отложить звонок родителю на завтра. Мы с ним обходим дом, обыскивая каждый угол. К счастью, ничего подозрительного и никого постороннего нет, а потому можно расслабиться. Во всей этой катавасии я даже не подумал о том, чтобы осмотреть все. Да, адекватность поступков просто стремится к нулю. Сейчас бы вырубиться и уснуть, да только после пережитого нет даже намёка на какую-то дремоту. В родительской комнате Ольга уже пришла в себя, и Лейла пытается её успокоить. Я оставил её одну, и она наверняка безумно перепугалась. Идиот.

      — Оля…

      Она отшатывается от меня, как от огня, и я ошарашенно смотрю на неё. В чем дело? Почему? Глаза русской впервые смотрят на меня с таким страхом и ненавистью. Даже хлеще, чем когда она была скованной в изголовье постели. Хрупкое тело сотрясает дрожь, внутри меня мотор будто чечётку отбивает. Она тоже временно помутилась рассудком под влиянием этого шока?

      — Не смей ко мне подходить, — шипит русская. Объятая пламенным гневом, она старательно сдерживает слезы.

      — С тобой все в порядке?

      — Со мной?! — будто обомлев от моей наглости, с явным укором в голосе возмущается зеленоглазая и поднимается на ноги, начиная медленно приближаться ко мне.— О, со мной было все в порядке, пока я не попала в этот проклятый Штаб! Из-за тебя! Потому что вы искали того, кто посмел попытаться добыть информацию на Наследника! Потом я застряла здесь, снова по твоей вине! Меня уже сто раз чуть не убили потому что я рядом с тобой! И, наконец, я убила! Снова из-за тебя! Сколько можно?! Во что ещё я должна буду вляпаться по твоей милости, О’Хара?! Как низко я ещё должна буду пасть?

      Стоя практически ко мне вплотную и прожигая взглядом, некогда миролюбивая и добрая девчонка совсем не походит на саму себя. Произошедшее настолько сильно сломало её, уничтожив остатки того светлого, что держало естество наплаву? И в одном она омерзительно права. Лучше не будет. Только хуже.

      — Я не хочу тебя больше видеть!

      Её слова рвут душу в клочья, и мне остаётся только отвести взгляд в сторону. Крыть нечем, она права в своей истерике и я понимаю это. По всем постам. Я не принёс ей ровным счетом ничего хорошего, зато разрушил все светлое и постоянное, что было в беззаботной и обычной жизни.

      — Прости… — единственное, что я сумел выдавить из себя и то полушёпотом. Высказанная ею претензия повергает меня в глубочайший катарсис, и я не вижу оттуда никакого выхода. Покидаю комнату, Каин идет за мной, но я прошу его оставить меня в покое. Словно в трансе. Прохладный ночной ветерок не спасает. Даже он не в силах распалить безнадёжно угасающее пламя надежды. Я ведь верил в то, что мы сможем пройти сквозь все дерьмо вместе. Нет… Она слишком не подготовлена к такому.

      Я забираюсь на крышу небольшой подсобной постройки. Стылый воздух пробирает до костей, вместе с сознанием того, что все планы, по большому счету, оборачиваются пеплом. Она не сможет жить здесь, не сумеет переносить подобные вещи регулярно и все это превратится в сплошную муку для Оли. Я должен её отпустить. Должен оставить и дать жить спокойно, как бы больно ни было. Мне будет неимоверно сложно отпустить её. Однако, если я хоть на капельку люблю ее, то должен найти в себе силы. Ради ее блага.

      Звезды мерцают в чистейшей тьме ночного неба, а мне хочется выть от безысходности. Голова раскалывается от боли и заполняющих сознание мыслей и я сжимаю виски кулаками, чуть скуля. Депортировав, я кину свою девочку в лапы Рокоссовского и русской разведки. Станет ли ей легче? Сомневаюсь. Жизнь превратится в череду допросов и она навечно останется под присмотром Штаба Москвы.

      Тело стынет от прохлады вместе с нутром. Сосущая тревога уступила место полной и всепоглощающей пустоте, оставляя душу ни с чем. Укладываюсь на металлические листы крыши спиной и бесцельно устремляю взгляд ввысь. Все слишком противоречиво и я впервые в таком беспроглядном тупике.

      — Обо всем ты мне, дедушка, подсказал, только об Оле промолчал…

      Может, еще раз головой во что треснуться, для очередной порции глюков? Потираю переносицу, дожил, мать твою русскую, уже и с глюками не прочь пообщаться, пусть и мотивирующими. Надо будет поговорить с отцом об этом. Сам я не сумею разобраться и это уже абсолютно ясно. Какой же ты сука, Найт, так умудриться все испортить это надо постараться. Я ощутимо замерзаю, однако игнорирую это ощущение, плевать, так даже лучше. Может, это позволит остудить мысли и рассуждать хладнокровнее.

      Вернусь в Штаб и игры кончатся. Довольно терпеть все эти атаки, пора продвигаться в наступление саму. Пора отправлять на эшафот всех, и главаря и мелких сошек. Я даже готов самолично привести приговор в исполнение с каждым из этой троицы. У меня пропадает всякое желание шевелиться, только свернуться в комок и все. Не знаю, сколько торчу здесь. Судя по положению луны на небосводе, уже очень давно. Не хочу возвращаться домой. Смотреть в глаза Оле я сейчас не в силах. Слишком сильно виноват перед ней и крайне глубоко задели те слова.

      Чтобы смирить поток мыслей я принимаюсь просто рассматривать созвездия. Это часто помогало мне успокоиться и начать мыслить тверже. Они бессовестно дерзко норовят своим светом рассеять тьму, но под силу это лишь солнцу. «Ты должен защитить наш род», — эхом отдаются слова Реймонда в голове. Но как? Что я могу сделать без доказательств? Разве что заказать Джейсона так же, как он меня. Действовать его же методами, как же это мерзко.

      Нет, я не хочу уподобиться ему, чем я в таком случае буду лучше? Нужно действовать иначе и раскрывать карты. На ближайшем собрании все всё узнают о пустыне. Молчать больше нет смысла, пусть проводят расследования и принимают меры. Он постелил себе соломку тогда с погоней, но больше я ему сделать этого не позволю. Чувство гнева начинает потихонечку подогревать меня изнутри, раскаляя кровь в жилах. Он должен заплатить за все.

      — Рик, ты здесь? — голос русской заставляет меня прийти в короткое замешательство. Что она тут забыла? Ты же не хотела меня видеть?! Мысленно осаживаю сам себя, стоит делать скидку на шоковое состояние, тем более в ее случае.

      Приподнимаюсь на локтях и смотрю на землю. Одинокий отсвет фонарика бьет меня по глазам, она сама пошла искать меня по темноте? Зябко кутаясь в толстый плед, зареванная Ольга облегченно вздыхает, обнаружив меня на крыше.

      — Я искала в доме, но тебя там не было… — мелодичный голос будто бы заторможен, да и движения ее нельзя назвать оперативными. Странно.

      — На крыше как-то спокойнее. Ты чего по темноте бродишь?

      — Тебя искала. Ты ушёл и не вернулся. Пойдём в дом?

      — Не хочу.

      Ольга тихо перетаптывается внизу, а затем молча устремляется к лестнице, опертой о стенку здания. Черт, она может свалиться с неё. Поднимаюсь и придерживаю своеобразный трап на месте, чтобы он не съехал вниз. Медленно, но уверенно, рыженькая одолевает эту высоту и я помогаю ей перебраться на крышу. Усевшись рядом, она неловко улыбается, нервно заправляя кудри за ухо, а затем виновато закусывает губу.

      — Прости меня… Наговорила всякой необоснованной гадости. Я очень виновата. Не знаю, что на меня нашло. Видимо, под влиянием всего этого ужаса голова совсем перестала адекватно анализировать вещи.

      — Не такой уж и необоснованной.

      — Нет, это не так. Твоей вины в проделках Найта нет, а все, что мне довелось пережить — их промахи или же преднамеренные мерзости. Ты наоборот с самого начала всегда защищал меня. Если бы не твоя помощь, тот меня убили бы ещё на стадии допросов, так и не выяснив, что я не Наташа. Да и сегодня… Если бы ты не изловчился и не защитил нас, то мне бы пришлось пережить вещи куда страшнее, чем все что уже минуло. Прости меня.

      Вынув из кокона пледа руку, она укладывает ее мне на щеку. Тёплое прикосновение невольно провоцирует меня податься чуть вперёд. Это все-таки была просто истерика, на фоне произошедшего? Но ведь она по каким то причинам высказала все это. Однако, я на себе ощутил сегодня, как может помутиться рассудок в таких условиях.

      — Ты совсем холодный.

      — Да, тут не жарко.

      Ольга стягивает с себя плед и медлительно прижимается к моей груди, накидывая источник тепла на мои плечи. Черт побери, и я размышлял о том, что ее нужно отпустить? Нет. Это однозначно выше моих сил и я не в состоянии потерять единственный луч света в этой беспроглядной тьме. Бережно обнимаю зеленоглазую, закутывая нас обоих до самой шеи, и коротко целую ее в макушку.

      — Мне кажется, что ты несколько заторможена.

      — Да, Каин дал мне какое-то успокоительное. Истерика прекратилась, но вместе с тем я стала походить на овощ. Что ты тут делал?

      — Смотрел на звёзды.

      Оля поднимает лицо вверх, принимаясь наблюдать за небесными телами. Эгоист. Опять думал только о том, насколько мне плохо и обидно после ее слов, а о том, какая буря накрыла душу подруги я представил лишь смутно.

      — Как ты умудрилась дотянуться до пистолета?

      — Он лежал далеко. Ухитрилась подтянуть его ногой. Сперва не хотела стрелять совсем, думала, что он увидит пистолет и опешит. Правда, слишком долго возилась, пытаясь до него достать. Ты уже жутко хрипел и я растерялась. Испугалась, что он убьёт тебя. Даже не помню, как это было, в какой-то момент поймала себя на мысли, что полностью успокоилась. Дуло не ходило из стороны в сторону. Самое странное, что я даже сообразила, как перезарядить пистолет. Все сделала так… Хладнокровно. Будто не я. А когда чуточку пришла в себя, то осознание выбило меня из колеи.

      Потеряв дар речи, я смотрю на Ольгу. В голове громом раскатывается фраза галлюцинации о том, что ей неоткуда было самой набраться силы для выстрела. Может, это был не совсем беспочвенный глюк? Коротко мотаю головой. Этого не может быть и мой скептицизм отказывается с этим соглашаться! Это просто-напросто совпадение, вот и все, в шоковой ситуации такое может быть. Если бы не одно но. Как она умудрилась догадаться, как именно перезаряжается немецкая «Беретта»? Если принцип перезарядки «Глока» ей объяснял Отец, когда оставлял пистолет, то в нашем случае механика несколько иная. Фу, О’Хара, брось эти бредни! Это просто совпадение и влияние крайне стрессовой ситуации вот и все!

      — Ты спасла мне жизнь.

      — Ценой другой.

      — Да, и это не последний случай. Вернусь в Штаб и разберусь с Найтами. Хватит с нас приключений, сколько уже можно? Я убью его. Самолично, если понадобится, но подвергать тебя и свою семью таким выходкам я больше не позволю!

      — Расскажи отцу. Он поможет.

      — Да, на собрании перед всеми, чтобы у Джейсона не было времени юлить и продумывать пути отхода.

      Кивнув в ответ на мои слова, Оля вновь устремляет взгляд в небо, глядя на безмятежно мерцающие звезды вдали.

      — Они красивые.

      — Да, — в целом, перевести тему это правильная мысль. И так достаточно негатива, нужно отвлечься на что-то более приятное. Я уже потихонечку согреваюсь в объятиях Оли. — Ты разбираешься в звездах?

      — Нет, у нас не преподавали астрономию, а сама я как-то не интересовалась. Знаю только большую и малую медведицу, пожалуй.

      Строго цокаю языком, и плавно опускаюсь на спину, утягивая с собой Олю. Устроившись на моей руке, она внимательно наблюдает за мной, а я, в свою очередь, принимаюсь показывать ей различные созвездия, рассказывая о них то, что приходит на память. Краткий с первого взгляда экскурс затягивается надолго, с каждой минутой небесные тела меркнут все сильнее.

      — Кто ты по знаку зодиака?

      — Рыба.

      — Вон твоё созвездие, — очерчивая пальцем в воздухе звездную линию, говорю я.

      — Красиво, — она восторгается сонным голосом, плотнее прижимаясь ко мне. — а какое из них твоё?

      — О, самое дрянное и несносное. Видишь? Скорпион.

      — Почему сразу дрянное?

      — Не знаю, все говорят, что скорпионы невыносимы.

      — Не сказала бы. У меня папа скорпион.

      — Забавно.

      — Это, выходит, у тебя скоро день рождения?

      — Не совсем… До ноября ещё очень далеко.

      Оля сонно трется о мою шею носом, уютно примостившись на боку. Нам обоим нужно поспать, и изморенные организмы четко дают понять, что сейчас самое время. Укладываюсь лицом к спящей, и плотнее укутываю нас в кокон пледа. Не хотелось бы, чтобы она замёрзла. Это чревато какой-нибудь болячкой, а нам только этого и не хватает.

      Робкие рассветные лучи чуть пробиваются сквозь толщу слишком затянувшейся тьмы. Этот рассвет принесёт нам желанный покой и очищение. Вот только сперва я разберусь со всеми врагами. Хватит игры в кошки мышки. Чмокнув русскую в лоб, я закрываю глаза, дико надеясь не увидеть и малой доли кошмаров. Лучше вообще не видеть снов сейчас. Разморенный теплом своей спутницы и измотанный всеми событиями тяжелого как никогда дня, я практически моментально проваливаюсь в царство Морфея, блаженно закрыв глаза. Со всем дерьмом я буду разбираться завтра и Джейсон ощутимо пожалеет, что я выжил. Настало время нести возмездие.