Последующие два дня проходят в режиме сурка. Чувствую, что в кошмарах, вместо Громова, ко мне начнут приходить два треклятых санитара, с вечной улыбкой на лице. Ольга и Каин только и успевают посмеиваться с моих процедур. Однако, они приносят свои плоды. За это время у меня полностью сошёл солнечный ожог с кожи и синяки уже не причиняют столько боли. Мышцы стали чувствовать себя лучше, меня больше не трясет при малейших потугах к шевелению, однако ходить самостоятельно я до сих пор не в состоянии. Для таких подвигов организму нужно больше времени.
Трудами Ольги мигрень покинула мою и без того больную голову. Русская совсем не отходит от меня, постоянно скрашивая однообразие происходящего своим присутствием. Постепенно и мой голос пришел в норму, приступы лихорадочного кашля больше не прошибают тело. В общем и целом, мне становится ощутимо легче, однако, не все так радужно.
С каждым днем я становлюсь все раздражительнее и не сдержаннее. Регулярные срывы на персонал медицинского корпуса стали для меня обыденностью. Пару раз я, к своему необъятному стыду, серьёзно повышал тон и на Ольгу, за что исправно отхватывал от Отца и Ким. Грань между самоконтролем и неоправданной агрессией совсем стерлась в моих глазах. Малейший шум, неверное движение, неуместное слово доводят меня до белого каления, в бешенстве я совсем перестаю подбирать выражения и, кажется, способен довести до слез не то что рыженькую, но даже и Джейсона.
Возникает ощущение, что я не спал уже вечность. Самое противное заключается в том, что я начал страдать хронической бессонницей. Ночи напролет я глазею в потолок, или же на спящий объект своих амбициозных планов, прокручивая в голове все сказанные ей за день грубости, коря себя по максимуму. В первое время она замирала в ступоре, не зная как реагировать на мои выходки. До тех пор, пока Ким не вынесла своё пугающее, но истинно верное заключение. Абстинентный синдром пришёл в действие, с каждым днём все глубже и глубже затягивая меня в пучину нескончаемых ломок. Поводом для беспокойства стал факт того, что раздражительность лишь первая ласточка.
До чертиков злюсь на Олю за её отчаянное безрассудство. День ото дня я становлюсь все свирепее и опаснее, а она стоически переносит любые мои крики, настырно продолжая оставаться рядом. Даже родителям и Девингему не удалось убедить её в том, что лучше держаться подальше от меня, пока я не избавлюсь от зависимости. Как-то раз Райан самолично пытался вывести её из палаты. Но даже это не вразумило зеленоглазую. На свой страх и риск она продолжает находиться рядом, убеждая всех в том, что именно сейчас меня как раз таки и нельзя бросать на откуп персоналу. Возможно, в её словах есть рациональное зерно. Но гнев на чертов альтруизм и жалость выжигает меня изнутри. Мне хочется собственными руками чуть ли не за ноги оттащить её в покои и приковать там наручниками к батарее, отрезав тем самым пути к себе. Я никогда не прощу себя, если с ней что-то случится, когда разум окажется в очередной агонии, и тело перестанет ведать, что творит. А потому, стараюсь максимально держать язык за зубами и сохранять железный контроль над самим собой, хоть это и даётся с огромным трудом.
Сегодня с самого утра в медицинском корпусе идут активные сборы и подготовка. Мы уедем в нашу уютную резиденцию приблизительно к обеду. До этого времени, меня опять должны будут всячески обработать и подготовить к переезду. Ненавижу все это. Бесит.
- Ты меня не слышишь? – прерывая пелену мыслей, вклинивается в разум мягкий голос русской, - Завтракать будем сейчас, или чуть позже?
- Мне все равно. – раздраженно бурчу в ответ. Черт, я не могу сдержать себя даже в такой мелочи. Виновато кошусь на собеседницу и потупляю взгляд в пол. Кретин. – Прости.
- Уф, - она закатывает глаза, охренеть просто, я же извинился! – тяжелый случай. Уже с утра вредничаешь?
- Оль, не провоцируй, бога ради. Мне адских усилий стоит этот драный самоконтроль.
- Когда-нибудь ты доведёшь меня. Пополню твой словарный запас русским матерным. – усаживаясь рядом со мной и поднося под самый нос вилку с яичницей, угрожающе проговаривает Ольга, - не бубни и жуй завтрак.
Это звучит как: «Закрой рот, О’Хара». И, тем не менее, я благоразумно прикусываю язык, не позволяя очередной гадости сорваться с него. Она и мат вещи несовместимые. А в прочем, может и стоит вывести её на это. О, я с удовольствием наказал бы её за такую дерзость во всех нелицеприятных… Бесит это вечное бесплотное вожделение ею. Чувствую себя сопливым слюнтяем, который только и может, что пялиться на старшеклассниц в замочную скважину женской раздевалки. Драный пост-эффект от тока. Чтоб у Громова розетка дома заискрила. Любитель электричества, мать его.
Послушно жую, на ходу смиряя ярость. В конце концов, она реагирует на меня ровно в том же стиле, в котором получает ответы. Пожалуй, её стойкость и упорство тоже выводят меня из равновесия. Хотя, в последнее время, по сравнению со мной, ребенок осваивающий езду на двухколесном велосипеде находится в большем равновесии.
- Если серьёзно, - заметно смягчившись, продолжает местная оппозиция, - то нельзя столько злиться. Это мешает твоему восстановлению. Я надеюсь, что когда мы уедем, у тебя появится больше положительных эмоций.
- У меня было бы море позитива, если бы сюда снова заглянул Найт-старший. От души оторвался бы на нем.
- Я за ним не пойду. Хватит с меня.
Словно щелчком, в разуме вплывают события, о которых мне рассказывала Оля. Я уже далеко не первый месяц позволяю себе бродить по её груди и соблазнительным изгибам только лишь жадным взглядом. А этот подонок позволил себе прикоснуться к ней. Хана усердно выстроенному спокойствию. Меня сейчас разорвет по швам от бешенства. Вскипая как чайник от каждой новой мысли, начинаю пытаться безуспешно осадить себя.
- Та-а-ак, - протягивает «врач», - вдох-выдох, посчитай до десяти.
Гениально просто. Ей надо писать пособие, под названием: «Как довести наркомана до психоза одной фразой».
- Я ровно этим же предложением взвинтил до исступления Рокоссовского.
- Вот, а теперь ты сам на него стал похож. Фырчишь как еж. Помнишь, что мне Ким сказала делать, когда ты начинаешь хамить или ругаться матом?
- Бить по губам. – сквозь зубы обиженно цежу я. Это даже звучит унизительно. Ещё бы ремень ей выдали, и наказали раздавать шлепки по заднице, в случае возникновения уж совсем феерических заскоков. Воспитатели черт подери.
- Не хочу так делать. Поэтому держи себя в руках.
- Губы не обязательно бить, для того, чтобы они замолчали.
- А что ещё тогда с ними делать?
- Проехали.
Как же умело она всегда включает невинность. Даже разочаровывает. Как будто вся её святая наивность не позволяет ей догадаться о втором дне в моих словах. Или же она просто-напросто дразнит меня ещё больше. Я хочу её и с каждым днём это все труднее отрицать. Неземное тело, которое хочется сжимать в своих руках, предаваясь животной и жаркой страсти, срывая с неё вещи и остатки приличий. Просто обнимать, растворяясь в спокойствии единения, вдыхая её запах и не опасаясь реакции. Чертовы барьеры. Их ещё предстоит сломать. Ладно, чем больше будет затягиваться отсрочка, тем слаще потом будет достигнутый результат. И тогда я возьму все сполна.
После короткого стука в дверь, в помещении появляется улыбающийся до ушей Каин, игриво салютуя нам. Закатываю глаза. Довольный, как чеширский кот. Бесит. Бесит, что меня все бесит. Мысленно рычу. Я так окончательно сойду с ума.
- Вы представляете, кто едет с нами в качестве охраны в загородный дом?
- Удиви.
- Лейла! Кроме прочих шпионов, Райан выбрал и её!
Сколько же детского счастья звенит в его голосе. Впервые за день улыбаюсь. Я вовремя подсуетился, самое приятное, что Отец не отказал и даже одобрил подобный ход. Правда, для этого пришлось чистосердечно сдать Девингема и рассказать о его возможных чувствах к молоденькой шпионке. Надо сказать, что он не терял времени даром. Безусловный рекордсмен по количеству подкатов на секунду времени, с его же собственных слов, буквально не даёт прохода сержанту. Думаю, что пора брать у него уроки, он уже набил куда больше шишек, чем я даже мог себе представить, и при этом никогда не опасается отказа. Авантюрист до мозга костей, он не угомонится, пока не заполучит своё. Таким нужно стать и мне.
- Поздравляю!
- Спасибо, Оля! Мне понадобится ещё парочка советов от тебя, и, думаю, она будет в моих руках.
Что?! Советы? Ольга раздает ему указания? Интересный момент, теперь мне в любом случае придётся озаботиться этим вопросом. Она же, наверняка, дает ему такие рекомендации, по итогу которых, ответила бы взаимностью и сама. Вновь необоснованный приступ агрессии накрывает меня с головой. Когда это они успели пошушукаться без меня?
- Не за что, рада, если они помогают.
- Даже очень, – губы напарника складываются в мечтательную улыбку, а затем, будто отрезвившись от грез, он переходит на серьёзный тон. - Ты как себя чувствуешь, Рик? Готов?
- Вспомнил, наконец, что существует ещё кто-то, кроме Дей?
- Не обращай внимания, - глубоко вздохнув, словно для успокоения, вклинивается Оля. – он сегодня с самого утра просто невыносим.
- Ой, гляньте на него, верховное зло разбушевалось. Ты можешь напугать кого угодно, но только не меня.
Несносен я, значит. Хорошо. Нервно постукиваю пальцами по железному краю кушетки. Надо остыть, но не знаю как. Две пары внимательных глаз выжидающе уставились на меня, и ждут ответа, очевидно удивленные молчанием. Так-то. Я могу не только орать. Молчу, в душе радуясь, как маленький ребенок. Неожиданный ход с моей стороны выбивает их из колеи. Хоть раз за день, но я должен повеселиться.
- Если честно, то у меня есть к вам просьба.
- Видела, Оль? Отлегло.
- Будешь издеваться – опять психану.
- Чего ты хочешь? – уточняет рыженькая.
- Мне нужен мой ноутбук, его нельзя здесь оставлять, туда подвязана камера из кабинета Найта.
- Понял, проконтролирую, что-то еще, босс?
- Да, в покоях есть оксфордский учебник по английскому языку. Возьми ещё и его, пожалуйста. Я обещал научить Олю ещё давным-давно.
Зеленоглазая задумчиво улыбается, глядя мне в глаза. Да, я помню свои обещания, пусть и не всегда. Упорядочив для себя список необходимых вещей из моего жилища, Каин оставляет нас наедине, но блаженство длится не долго. Санитары… Зверею на глазах. Внутри разверзается настоящая буря, как же они мне надоели. Едва заметно, воспитательница всея палаты сжимает кулачок, недвусмысленно намекая мне на взбучку, в случае раздачи необоснованных нагоняев персоналу. Она дико права. Любой из медиков – страшный болтун, Штаб действительно не должен знать о моём состоянии. Иначе тот же Джейсон заполучит весомый козырь в руки. Хотя, уж кто-кто, а он наверняка в курсе любой мелочи, вплоть до того, сколько раз за день я чихну. Сжав зубы, терплю все, к удивлению наблюдательницы, без единого комментария. Хотя, держу пари, что гуляющие по скулам желваки видны невооруженным глазом. Мастерство маскировки подводит тебя, О’Хара. Когда они покидают палату, по одному лишь взгляду Ольги, я осознаю, что нужно успокаиваться. Да здравствует банальность! Пять глубоких вдохов немного стабилизируют эмоции. Уф, так-то лучше.
- Ну, вот и все. Можешь помахать им ручкой, теперь всем этим процессом над тобой буду заниматься только я и Ким.
Я б не отказался, если бы ты занималась надо мной не только этим процессом. Дьявол. Похоть сведёт меня с ума. Кстати, какой это по счету проступок в списке прегрешений? А в прочем, и знать не хочу. Легче все равно не станет. Я бы с удовольствием окунулся бы в какую-нибудь дополненную виртуальную реальность, где мог бы воплотить хотя бы парочку своих заблудших в безобразности мыслей.
- Аллилуйя! Ты даже не представляешь, насколько я счастлив.
- Догадываюсь, - обезоруживающая, но в то же время хитроватая улыбка озаряет лицо собеседницы. Как-то это настораживает, - вернёмся к тому, на чем нас прервали.
- Не понимаю о чем ты.
- Все ты понимаешь, ты просто решил «проехать».
- А, об этом, – и как же мне быть с тобой? Напускаю на себя максимально обольстительный вид, хоть это и слабо вяжется с моей помятой физиономией, и принимаюсь атаковать, - ты ведь догадливая девочка. Неужели не представляешь, как можно заставить меня молчать?
- Хм, даже не знаю. Ты и молчать – вещи не совместимые.
Она кокетливо закусывает губу, уверенно стреляя глазками, изо всех сил изображая искреннее непонимание такого сумбурного сочетания. А-а-а, как же легко ей сейчас удерживать превосходство, когда можно не опасаться непредсказуемой ответной реакции. В духе той, когда я притеснил её к стене в бане, отрезав малейшие пути к отступлению. Нужно ломать ситуацию в корне, невинной зайкой всегда была, есть, и будет она. Роль хищницы примерить я ей не дам. Это моя позиция в расстановке наших сил и я не намерен отдавать свою нишу.
- Не дразни меня. – заметно охрипшим, от затуманивающего желания, голосом, четко проговариваю я.
- Ты ведь делаешь это, когда тебе вздумается. Почему мне нельзя?
Ухмыляясь, закрываю глаза. Блестяще. Значит, мне удается её цеплять, отпуская небольшие разогревающие пошлости и давая мелкие намеки. Уже хорошо. Ты даже не представляешь себе, моя дорогая, насколько сильно я могу раззадоривать тебя.
- Поверь, я ещё даже не старался.
- Не сомневаюсь. Уверена, что ты способен на большее, маленький извращенец.
Финиш. Она меня добила. Игривая улыбка озаряет её лицо, а я даже не знаю, как мне среагировать. Обескураженный её ответом, в срочном порядке пытаюсь отрезвить себя и придумать что-то хлесткое, чтобы парировать выпад. Ольга Дмитриевна, это настоящая война, в которой, априори, несмотря на всю вашу браваду, победителем останусь я.
- И, тем не менее, ты и сама знаешь, что в твоём распоряжении есть арсенал методов, перед которыми я безоружен.
- Да, но они припасены на крайний случай. А то привыкнешь, и как тебя потом в рамки ставить прикажешь?
- То есть, ты хочешь сказать, что это один из методов воздействия?
- Скорее вознаграждения.
Вот значит как. Думай, Рик, думай. Её просто необходимо подловить, здесь и сейчас.
- Тогда, боюсь, что ты уже задолжала мне одну награду.
- За что же?
- Я ни разу даже не прикрикнул на персонал.
- Полагаешь, что этого достаточно? – Ах, какой напускной скептицизм, я загоню тебя в рамки твоих же обещаний.
- А ещё я сам, без дополнительных пинков, вспомнил, что обещал научить тебя английскому и позаботился о литературе. Разве я не заслужил хотя бы маленького поощрения?
Напоминаю себе змея-искусителя. Хитрый прищур и максимально ласковый голос делают своё дело. Алые губы собеседницы складываются в улыбку, и она повержено качает головой, поражаясь моей наглости. Я – не обманутые избиратели, мисс Романова, меня не так просто затравить пустыми предвыборными обещаниями. Каждое из них придется претворять в жизнь сполна.
- Согласна.
Одной рукой она собирает распущенный каскад волос в хвост и перебрасывает пряди через плечо так, чтобы они не мешали предстоящему действу. Локоны переливаются в свете пробивающихся сквозь занавески лучей, искря на солнце. Свободная ладонь изнуряюще медленно ложится на мою щёку, одаривая кожу теплом своей обладательницы, сводя меня с ума окончательно. Склонившись над моим лицом, Оля закрывает глаза, полностью отдаваясь на милость бушующих чувств. Осторожным движением руки я пробираюсь по тыльной стороне её тонкой шеи, под кромку волос, мягко поглаживая кожу. О, да. Весь воздух наполнен сладостным и тягучим, словно патока, предвосхищением событий. Наполненный предвкушением, я автоматически зажмуриваюсь и подаюсь навстречу её алым губам.
Хлопок входной двери возвращает нас к реальности буквально за секунду до поцелуя. Я готов рвать и метать. Кто, мать его, посмел прервать нас? Внутренний голос срывается на крик. От переизбытка бешенства я с гулким шумом бью ладонью по кушетке, чем заставляю вздрогнуть, не успевшую отстраниться, Ольгу. Все томительные ожидания событий рухнули в секунду, из-за того что в моей плате организован самый настоящий проходной двор! Взметаю осатаневший взгляд на вошедшего и немедленно перехожу в стадию тихого гнева. Отец и Ким неловко мнутся на пороге, не зная как себя вести в сложившейся неловкости. Почему вечно все идёт через задницу?
- Привет, сын.
- Привет.
Мой голос звучит достаточно озлобленно, за что я немедленно корю себя. Я могу повышать голос на кого угодно, кроме Райана. Во-первых, он мой отец и у меня нет никакого морального права на подобное, во-вторых, не положено по званию, в-третьих, я ещё с детства запомнил эти подзатыльники. До сих пор в ушах звенит, когда пытаюсь прикрикнуть.
- Прости.
- Я понимаю. – без капли раздражения отвечает Глава. - Мы слегка не вовремя, однако, все готово к отъезду. По сути, мы пришли за тобой.
- Отлично. Чем скорее уедем, тем лучше.
Одобрительный кивок Отца, служит своеобразным сигналом к началу. Объятый обжигающим ураганом злости, совсем упустил из виду реакцию на произошедшее рыженькой. Как же они все-таки не вовремя. Учитывая приличия моего очаровательного призового фонда, мне не понадобилось бы и двух минут на то, чтобы закончить начатое. Все псу под хвост. Черт с этим, сегодня она избежала расплаты, но я ещё найду, за что стребовать законную награду. Нужно пустить свою энергию в правильное русло. Иначе я дотла спалю несчастные нервные клетки, в своей вечной агонии бешенства. А Глава без нервов – беда для Штаба.
И если с Джейсоном все предельно ясно, по ближайшим планам, то в тактике завоевания Ольги существует огромная черная дыра. Лежа на койке удивить ее невозможно. М-да, О’Хара, а зад свой от кушетки ты оторвешь, кажется, только в следующей жизни… Бесит. Смятение полностью завладевает моим сознанием. Я ни черта не знаю о том, как завоевывают девушек. Штабы – пожалуйста, а вот женщина, это для нас слишком сложно. Мысленно осаживаю сам себя. Никакой паники. Только холодный расчет. Да, я не силён в этом, но уверен, что вырвать победу у Громова было в разы труднее.
Вдох-выдох. Оклемавшись от мыслей, обнаруживаю, что я уже в машине. Черт. Мои эфемерные планы, дрожащие от любого противоречия, подобно пламени свечи, близкой к затуханию, совсем вырвали меня из реальности. Штаб располагает техникой на любой вкус, включая небольшой и юркий спецтранспорт, усердно косящий внешним видом под гражданский. Держу пари, что меня запихнули в подобие скорой. Ещё при обсуждении плана переезда, мою амбициозную идею о том, что я вполне располагаю силами преодолеть путь на заднем сидении Форда, пустили под нож суровой реальности. Ким твердо и непреклонно заключила, что мне пока рано занимать сидячее положение на столь длительный срок. Да и, с её же слов, легковой пассажирский автомобиль не обладает должными параметрами.
В ходе принятия решений, коррективы претерпели и мои мечты о мягкой кровати. Все ту же несчастную кушетку за мной притащат и в загородный дом. Я, наверное, никогда не избавлюсь от нее. В моей безумной голове проскакивала мысль, каким бы то ни было образом повредить ее, чтобы нечего было брать с собой, но потом до меня дошёл один прискорбный факт. Кушеток у Ким хоть завались, и ничто не помешает ей настырно взять другую. А посему, я отложил идею в долгий ящик. Ломать нужно будет непосредственно на месте, чтобы наверняка, когда второго варианта уже не будет. Расплываюсь в улыбке. Да, детка! Так я избавлюсь от этой надоедливой жесткой мерзости.
- Чего такого хитрого ты задумал? – дьявол. Рассеянность моё второе имя, я совсем не заметил, что со мной в кузове, прижавшись спиной к стенке автомобиля, едет Мать.
- Я? Да нет, тебе показалось.
Молча она озаряется улыбкой, слегка закатывая глаза. Кому я пытаюсь солгать? Она, как и Отец, всегда наверняка знает, что за мысли роятся в моей голове, стоит только мне выдать себя хотя бы какой-то эмоцией на лице. Стоп. Ольга. Где она, черт подери? Я упустил её из виду. Новый шквал гнева въедается в подкорку сознания. Идиот, ее вообще нельзя выпускать из поля зрения! Конечно же, с ней все в порядке, родители бы не сдвинулись без нее ни на шаг из Штаба, однако это не умаляет моей беспечности.
- Где Оля?
- Опомнился, - едва уловимые укоризненные нотки сквозят в голосе собеседницы. Согласен, паршивый из меня защитник, - она с Отцом в машине. Я убедила её, что там она хотя бы отдохнёт на заднем сидении, за время езды.
- Ценная мысль.
Голос выдает во мне тревогу. Честно говоря, ее беспрерывное нахождение рядом со мной рождает целую волну разномастных ощущений и мыслей. То, что она поддерживает меня и из всех имеющихся сил пытается помочь, безусловно, заставляет меня, так или иначе, держаться на плаву. Возможно, без нее, в руках персонала, видя близких лишь по вечерам, я бы гораздо хуже переносил реабилитацию, однако, она совсем не думает о себе. Временами я вижу, как она засыпает буквально на ходу, превозмогая собственное утомление и бессилие, и это серьезно беспокоит меня. Хвала богам, теперь Отец и Ким будут свободны от забот в корпусах и смогут подменять её, давая рыженькой время на передышку.
В самом начале нашего знакомства, я бы никогда не поверил, что в ней есть твердый стержень, он словно спал в самой потаенной глубине её нутра. Полагал, что она хрупка не только физически, но и внутренне, но это оказалось приятным заблуждением. В недрах её души есть стойкое, неугасимое пламя отваги и воли. Именно оно не дало ей сломаться под ударами твёрдого кулака жестокостей жизни. За счет этой силы она выстояла в неравной схватке с неистовствами Кайла. Этими же резервами сейчас она смиряет необъятный страх, в своей груди, время от времени касающийся её сердца холодными пальцами неизвестности. Беззащитная снаружи, и безумно стойкая внутри, она вселяет в меня ощущение уверенности и мощи. Словно бы нет ничего невозможного.
Я считал её другой. Иностранкой, иноязычной, иноверной. Чужой по укладу жизни, традициям, порядкам и сущности. Да, это действительно так. Однако, что-то с самого начала зацепило меня в ней, заставив держать её возле себя, уберегая от угроз, валившихся на новоявленную соседку, словно из рога изобилия. Она оказалась безумно близкой мне… Духовно? Да.
Очарованный другой культурой, обаянием, силой и красотой, я изначально не имел шансов на обособленность. Ольга явилась в Штаб, чтобы порушить весь мой уклад, и принести вместо него новый. Более совершенный, логичный и… Желанный? О, да. Раньше я лишь отмахивался от любых разговоров о том, что мне нужна девушка не на одну ночь, а на всю жизнь. Слова Отца казались мне смехотворными. А она по щелчку пальцев поставила меня на колени перед собой, сломив последние остатки воли. Я сопротивлялся изо всех сил, однако, это не принесло плодов.
Стоит сказать, что чувства ко мне, заметно изменили и её, выпустив на свет божий тот самый пороховой запал, способный разнести в щепки все вокруг. Чего стоит только её дерзость в адрес Найта. Она перестраивается. Медленно впитывает в себя прописные для шпиона истины жизни в Штабе. Ее метаморфозы всегда приятно поражают. Безусловно, я влюбился в нежную и трепетную лань, но при этом, её медленное перерождение в грациозную и хитрую лисицу ничуть меня не пугает. Напротив, эти перемены лишь распаляют чувства к ней.
Заскучав от затянувшегося молчания, Ким принимается оживленно болтать со мной на отвлеченные темы. В красках блондинка расписывает, все произошедшие с ними события, с самого моего уезда в пустыню. Врач способна заговорить мертвого, но я рад её обществу. Мать всегда была такой, несдержанной, безумно разговорчивой и живой, на фоне внушительных, но словно покрытых ледяной коркой статуса шпионок. Возможно, Отец потерял голову именно из-за этого.
Разговоры здорово разбавляют обстановку, чему я несказанно рад. Хочется полной грудью вдохнуть чистый, насыщенный океаном воздух побережья и, желательно, поскорее. От душной палаты мед корпуса меня порядком тошнит. Совсем скоро, как по заказу, мы оказываемся в нашей фамильной резиденции. Когда взору предстает дом и люди, которых Отец взял с собой, я на секунду даже теряю дар речи. Порядка двадцати боевиков, среди которых затесался предмет воздыханий брата, покорно вслушиваются в каждое координирующее напутствие своего Главы. Да, защита что надо. Под такой огонь даже Джейсон не полезет. Значит, мои расчеты верны. Так я обезопасил всех нас.
Хотел бы я задержаться на улице, да только это непозволительная, черт подери, роскошь. Меня заталкивают в загородные покои, на заботливо привезенную кушетку. Немой рык пронзает сознание. Как же мне это все надоело. Вновь волны неконтролируемой ненависти и гнева вторгаются в разум, шараша и без того нестабильную психику. Новая веха ломок? Хорошо, что сейчас со мной никого нет, я должен преодолеть это самостоятельно.
Эти ощущения с каждым разом все безжалостнее наступают на глотку, сдавливая её в хриплом приступе. И с каждым новым остервенением, стабильность выгорает все сильнее. Мне тяжелее привести себя в равновесие. И с каждым разом это пугает меня все больше. В такие моменты к внутренним ощущениям примешиваются ещё и физические, я не могу найти себе места. Любое положение кажется неудобным, мышцы изнывают, тянут, и ничто не помогает им остыть, пока не откатит общее цунами, накрывающее меня с головой.
Нужно что-то придумать. Что если в самом лечении и мнении Ким есть ошибка? После такой ударной дозы дури, мы свели её на нет. Вдруг это неверно? Возможно, стоит снижать дозу, делая небольшие инъекции, время от времени? Нет. Все правильно. Нельзя убеждать себя в том, что я хочу употребить наркотик только в целях лечения. Мечусь по кушетке, в поисках удобного положения, отупевшим взглядом налитых гневом глаз вперившись в стену. Я должен справиться. Вновь рычу, но уже вслух, меняя ракурс на койке. Какого черта?!
- Не ждал? Думал, я тебя здесь не достану?
Улыбка расползается по его лицу, а на моей голове волосы встают дыбом. Как здесь оказался Громов?! Все моё естество пищит, как резаное, а сам я принимаюсь группироваться. Как он обошёл стольких людей? Что с семьёй и Олей?
- Как ты здесь оказался?
- Легко и непринужденно. Я ждал тебя. Сейчас ты за все расплатишься.
Сжимая в руках знакомый спине кнут, он делает небольшой шаг вперёд, а я, в свою очередь, не зная куда деться, готовлюсь принимать удар лицом к лицу. Он растягивается в самодовольной ухмылке, кивая на орудие пытки в своих руках. По жалу бича скользят прожилки тока, треща от напряжения. С каждым новым его шагом, я начинаю дергаться все больше, сердце, вскачь носящееся по грудной клетке, норовит вырваться из груди. Мне не отбиться от него, я слишком слаб, для того чтобы тягаться сейчас.
- Не подходи! Проваливай!
Дверь с лёгким шумом впускает в помещение Ольгу и Ким, и я невольно обращаю лицо к ним, при этом выставив в защитном жесте руку перед собой. Слава богу с ними все в порядке.
- Рик, что случилось, дорогой?
- Бегите отсюда!
Я оборачиваюсь, готовясь к удару, однако, Громова и след простыл. Как? Что это было? Он был в паре футов от меня и не мог бесшумно раствориться в воздухе, да и мои новоявленные гости должны были его заметить. Только если…
- Зачем бежать? Ты кричал. Что произошло?
Они ничего не видели. Не слышали разговора, только мои крики в пустоту. Галлюцинация. Четкая, словно явь, она заставила меня испугаться до потери пульса. Вдобавок к прочему букету эмоций и физических ощущений теперь прибавились и миражи, заботливо созданные воспаленным разумом. Только этого не хватало для полного счастья. Опершись на локти, я застыл, медленно переваривая собственные неутешительные выводы. Словно избавляясь от наваждения, я мотаю головой и укладываюсь на простыни.
Поверженный произошедшим, не могу выдавить из себя и слова. Я радовался, что с момента той выходки на кардиограмме, никаких странностей в сознании не происходило, за исключением учащающихся актов агрессии. Вновь ошибся. Мне не выстоять против этого. А дальше будет только хлеще. Я должен постепенно сойти с иглы, мои мысли на этот счет верны. И теперь лечить свою зависимость буду сам. Нужно только раздобыть препарат.
- Ответь мне, – обеспокоенный взгляд врача буквально впивается в моё лицо, что я тебе скажу? – ты что-то видел?
- Да. Я, - нужно выкручиваться, думай О’Хара, думай! – задремал, проснулся от очередного кошмара. Он был больно уж явственным. Вскочил тут вошли вы. Видимо, из-за резкого пробуждения я не сумел сходу отличить сон от реальности.
- Понимаю, все хорошо.
Она оглаживает меня рукой по голове, а я рассаживаю носящиеся вскачь мысли по полкам. Мне нужна доза, как бы прискорбно это не звучало. Я больше не хочу существовать в таком режиме. Препарат, который мне вкалывали, является спец разработкой Штаба. У Ким в загородном доме есть настоящий медицинский кабинет, с разномастными лекарствами. Однако просто так его не открыть. Блондинка всегда носит ключ при себе на общей связке от дома. Эта привычка выработалась у нее с нашего с Каином детства. Пару раз мы хорошо разворотили ее закрома, за что, конечно же, получили от Райана по первое число. Мне жизненно необходим этот ключик, в голове даже четко вырисовывается его картинка. Он откроет мне ворота в рай. Главное добраться до цели.
- Нужно тебя перевязать, сделать все необходимое. А то со всеми этими сборами и переездами весь день прошёл.
- Как скажешь, Мам.
Удовлетворённо кивнув головой, она скрывается из виду за дверью. Рыженькая принимается старательно расталкивать привезенные из Штаба вещи по полкам. Если бы я мог хотя бы небольшое расстояние пройти, то нашёл бы как выманить желаемое у врача, под удачным предлогом. Сейчас у меня нет никаких предпосылок, для подобной просьбы. Хотя, есть один вариант. Безумный, правда, впрочем, как и всегда, а потому, расплывшись в улыбке чеширского кота, я решаю привести в исполнение именно эту идею.
Все действующие лица моего маленького спектакля ничего даже не заподозрят, главное, чтобы Отец не вмешался. Совсем скоро Ким возвращается в комнату с пакетом разносортных мазей и прочей ереси. Сейчас или никогда. Сперва необходимо избавиться от Ольги. Она может запороть мне всю, и без того хрупкую, картинку. Ва-банк.
- Здесь есть вода? В горле пересохло.
- Нет, - предварительно окинув взглядом комнату, отвечает доктор, - потерпишь немного? Обработаем швы и я принесу.
- Я могу сходить, а вы как раз пока бинты снимите.
Рыженькая никогда не подводит. Силюсь подавить внутреннее ликование. Рано радуешься, О’Хара. Впереди ещё много острых углов, которые необходимо обойти.
- Мам, мне нужна твоя помощь.
- Излагай, что такого ты задумал, что для этого пришлось выслать Олю?
Черт. Откуда она..? Не важно. Нельзя мешкать, иначе она распознает ложь в моих словах.
- Я хочу её порадовать. Однако, совсем потерял из виду свою связку ключей от дома. Если ты не против, то я хотел бы дать ей доступ к библиотеке. Она очень любит читать, в Штабе мне ее удивить нечем, наши вкусы несколько разнятся, а здесь много разнообразных книг. Ольга очень много времени проводит со мной, я у нее в долгу. И, пока моё состояние оставляет желать лучшего, было бы не плохо, сделать ей хотя бы небольшой приятный презент.
Во мне погибает актер. Даже мерзко. Без зазрений совести приплетаю к своей наглой лжи самого невинного человека из своего окружения. Дьявол. Ладно, разберусь с этим позже, когда оклемаюсь. И все же, русской нужно дать ключик. Так я убью двух зайцев. Заглажу свою вину натуральной взяткой и заработаю себе абсолютное алиби. Напускное спокойствие трещит по швам, главное не сорваться сейчас, если упущу из рук узду своего самоконтроля, то не видать мне желаемого, как собственных ушей. Мать одобрительно кивает головой, а я вцепляюсь в её взгляд своим. Не вызвал ли я подозрений? Угрызения совести вперемешку с паранойей кружат голову, вытесняя кислород из лёгких. Нет, все в порядке, если бы она насторожилась, то ответ был бы иным.
- Хорошая идея. Она большая молодец. Цени это, Рик.
Ты даже не представляешь себе, на сколько. И я должен как можно скорее слезть с этой чертовой зависимости, в первую очередь, ради её безопасности. Каждую минуту находясь рядом, она ставит себя под возможной удар моей помутившейся психики. Сегодня мне просто привиделся Громов, а если завтра я приму её за Рокоссовского, или за Джевелс?
- Я понимаю это.
- Держи, - протягивая мне связку, расплывается в улыбке блондинка. – отдашь, когда Оля выберет себе все, что захочет. Я её не ограничиваю.
- Понял. Только не говори ей, ладно? Хочу, чтобы это был сюрприз.
Она заговорщически подмигивает ровно за секунду до возвращения очаровательного прикрытия моей лжи. Если я проколюсь, то, как буду смотреть им обеим в глаза? Не знаю. Останется только сгореть от зазрений совести. И если мать ещё более-менее адекватно отреагирует на это, осознавая истинные мотивы, то Оля может понять меня совсем уж превратно. Может, стоит сказать ей? Нет. Этот минздрав точно перекроет мне любые пути к цели. Не должен знать никто.
Гражданская протягивает мне стакан. Крупными глотками я осушаю посуду, вместе с водой норовя заглотить все образовавшиеся угрызения. Охренеть, от куда у меня столько совести-то взялось, что она так интенсивно принялась душить меня своими правдолюбивыми лапами? Вдох-выдох, Рик. Ты должен быть хладнокровным.
Как только все процедуры подходят к концу, мать уходит организовывать ужин, на все огромное семейство и ораву боевиков, призванных защищать нас. Оля лишь тоскливо провожает её взглядом. Хм, интересная реакция. В чем дело?
- Что-то случилось?
- Боюсь даже представить, сколько нужно наготовить на всех. Ей одной не справиться.
- Помоги, если хочешь. Заодно и поужинаешь там со всеми, с людьми пообщаешься.
- А ты?
- За пару часов не умру. Да и после дороги в сон клонит, - наигранно зеваю, стараясь придать жесту максимальную правдоподобность. – так что иди и не волнуйся обо мне.
- Принято, тогда я позже принесу тебе ужин, хорошо?
- Конечно.
Улыбаюсь. Иди, Оля, иди. Её сочувствие как никогда играет мне на руку. Ещё один пункт готов. Теперь необходимо как-то доползти до медицинской комнатки. Хвала небесам, она на одном этаже со мной. Далеко передвигаться не придется. Ступеньки я бы сейчас не осилил даже в горизонтальном положении. Она утепляется, и, затянув на затылке волосы в хвост, покидает меня, оставляя наедине с мыслями и строящимися планами.
Прямо сейчас идти рискованно. Её наверняка спросят, почему она, наконец, решилась отойти. Вполне вероятно, что меня придут проверить. А значит, нужно дождаться этой проверки. Дьявольская ухмылка расползается по моему лицу. Пока все идет более чем прекрасно. Если все пройдет успешно, то я смогу избавиться от своего гнетущего состояния, и тогда уже можно будет засаживать Найта в пекло, добиваться внимания Оли, и постепенно разбираться со своей зависимостью.
Мои расчеты не подводят и теперь, меньше чем через час некто заглядывает ко мне, решая удостовериться в том, что все в порядке. Усердно имитирую сон. Теперь пора. Как только гость покидает комнату, я принимаюсь осторожно выпутываться из-под простыни и сползать с кушетки. Каждая нагрузка на мышцу волнами разгорячающей, ноющей боли расходится по конечностям. Ткани организма будто натянуты, словно струны. Бодрясь на ходу, делаю шаг, другой и валюсь на пол, чертыхнувшись в полете. Твою мать. Я планировал хотя бы какое-то расстояние преодолеть пешком. Нет. Не сдамся.
Настырно ползу к стене и, опершись на неё, поднимаюсь на ноги. Да, так на порядок лучше. С горем пополам я покидаю помещение и прислушиваюсь к окружающим звукам. Никого нет, в особняке стоит гробовая тишина. Это замечательно, значит все на улице. Если кто-то попадется мне по дороге, то пиши пропало. Вся моя задумка пойдет прахом.
Шаг за шагом, со скоростью истинной улитки я продвигаюсь к цели, замирая от каждого постороннего шороха. Ох, видел бы меня дед, и мне и Отцу бы голову оторвал. Возле самой двери медкабинета я вновь валюсь на пол. Мне уже не хватает сил даже на то, чтобы стоять на своих двоих при опоре на стену. Черт. На коленях, припав к двери, я долго целюсь в замочную скважину. Голова кружится и картинка в моих глазах предательски двоится, а руки сковывает дрожь. Рычу от бессилия и изнеможения. Осталось совсем немного. Назад я уже вернусь своим ходом, нужно только собрать все силы в кучу. Возьми себя в руки, тряпка!
Порядком третировав собственный словарный запас в уме, с горем пополам я все же открываю дверь, и можно сказать падаю в помещение. Нужно перевести дух. Иначе потеряю остатки сил на финишной прямой. Тихонько закрываю за собой дверь, и, приникнув к кафельному полу блаженно вздыхаю. Чуть-чуть, пару минут, и поползу дальше. Пока я не в силах. Пот бисером усеивает кожу, и местами я начинаю ощущать пощипывание. Нужно абстрагироваться, не до этого сейчас.
Продвигаюсь к столу врача и вновь поднимаюсь, предварительно включив тусклый ночник. Мне понадобится источник света. Пока я полз – улицу успела окутать чернильная тьма. Так-так-так, куда она могла бы спрятать подобный убойный препарат? Нижние полки отпадают. До них мы с Каином дотягивались в два счета, и ничего серьёзнее перекиси, зеленки и прочей безобидной околесицы там никогда не было. Шевели извилинами, О’Хара!
Медсестра в пустыне. Где она искала препарат? Среди обезболивающих. Наверняка. Плюс он стоял в глубине полки, потому как она достаточно долго отставляла прочие склянки. Пошатываясь и перехватываясь от опоры к опоре, я продвигаюсь вдоль шкафов. Все не то. Вообще-то, даже не факт, что у нее есть здесь подобный препарат. А другими наркотиками баловаться я бы не хотел. Мысли разрывают разум, не желая собираться в единую цепочку выводов, рождая противоречия. Все равно я обшарю все, и только тогда успокоюсь.
Ниша за нишей, коробка за коробкой. Седативные, гомеопатия, болеутоляющие… Стоп! Вот оно! С осторожностью настоящего сапера отставляю хрупкие ампулы в стороны и продвигаюсь вглубь. Что за..? Эту шкатулку Отец подарил ей, ещё когда мы были маленькими. Она кодовая. Черт! Это последний вариант, во всех других шкафчиках искомого не оказалась, а значит, оно может быть или здесь, или его и нет вовсе. Но как мне теперь угадать шифр?
Одну за другой перебираю комбинации, обыгрывая даты рождения нашей семьи. Бинго! Вполне предсказуемо для матери, наши с Каином дни рождения. Сердце пропускает удар и я нерешительно открываю шкатулку. Есть! Мутноватая жидкость отсвечивает в тусклом мерцании настольной лампы, на ампуле красуется надпись на латыни. Точно такая же, как тогда, в пустыне. Восторг пульсирующей волной накатывает на испускающий силы организм, и я готов вскрикнуть в голос. Нашел. Не зря полз как червяк через коридоры и не зря провернул весь этот обман. Я наконец-то избавлюсь от этих назойливых кошмаров, перестану вспыхивать, как спичка. Глубоко вздохнув, я улыбаюсь во все тридцать два. Все отлично. Осталось раздобыть шприц и жгут, и дело с концом.
Всего у Ким три ампулы. Теперь нужно правильно просчитать дозировку. Лазить сюда каждый раз – слишком рискованно. Препарат спрятан в самом дальнем углу и вряд ли она спохватится о нем. Значит нужно забирать все, и бережно прятать в своей комнате. Вот только как. Ольга. Она может случайно нарваться на мою своеобразную заначку. В таком случае можно будет сразу ставить крест на всем. Ладно, об этом буду думать позже, с этой дрянью в крови даже мозги будут слушаться меня охотнее.
Тогда мне вкалывали целую ампулу, и её хватало на сутки. Теперь же необходимо постепенно снижать дозу, чтобы сойти на нет. Однако, ресурсов у меня немного. На трясущихся ногах плетусь к тумбе, где видел шприцы и жгут. Собрав все необходимое в кучку, я сажусь на пол, спиной прижимаясь к стене. Как же распределить три ампулы? По целой – много. Да и по половине, честно говоря, тоже. Я достаточно долго держался без них. Разделю на четыре части и буду применять тогда, когда поведение будет становиться опасным для окружающих.
Согласно кивнув, в ответ на свои размышления, распаковываю шприцы один за другим и набираю в них жидкость, усердно разделяя на равные порции. Так то. В конце концов, если потом, я пойму, что можно ещё сократить дозу, то всегда успею разделить содержимое. С каждым движением, руки начинают дрожать все сильнее. Нужно оперативно сделать инъекцию, иначе потом я и вовсе не осилю это.
Откладываю фасовку препарата по шприцам на потом. Нужно браться за более приоритетные задачи. Закрываю глаза и смиряю дрожь в теле. Вдох-выдох. Все получится, я должен суметь. Если не успокоюсь, то черт из два попаду в вену. Вновь противоречия наводняют рассудок, подобно цунами, грозясь разрушить не окрепшую уверенность в действиях. Что если я совершаю ошибку? Ведь Ким куда лучше знать, как лечить зависимость? Нет, все правильно. Оборачиваю жгут вокруг руки, как вдруг тихое, вороватое шуршание отвлекает меня от воспроизводимого действия. Какого черта?! Ольга? Как она оказалась здесь? Твою мать, О’Хара-младший, ну ты и болван.
Я утыкаюсь затылком в стену и повержено улыбаюсь, обводя взглядом вошедшую. Не мираж ли она? Подобно Громову? Зеленые глаза обеспокоенно шарят взглядом по моему лицу. Она заметно мнётся, оцепенев от увиденного. Держу пари, что моя одержимая наркотой физиономия в свете тусклого ночника выглядит достаточно пугающе, а постепенно наливающийся гневом взгляд и вовсе, способен вызвать непроизвольные мурашки на её хрупкой спинке. Гнев захлёстывает с головой. Как же я мог не озаботиться тем, чтобы запереть дверь? Идиот. Полагался на то, что никто и не додумается здесь искать. Почему она одна? Где же все остальные? Или же только она обнаружила пропажу и решила сначала разобраться во всем самостоятельно? Когда она успела стать такой отважной?
Некогда размышлять над этим. Она меня не остановит. Не проронив ни слова, зубами затягиваю жгут на руке, отщелкивая колпачок со шприца. Сейчас или никогда. Свет ночника хорошо освещает крупную, пульсирующую вену. Осталось только попасть, но руки дрожат, как лист на шквальном ветру. Дьявол.
- Рик, не надо, ты не сделаешь себе лучше.
- Ошибаешься. Знаешь, что меня толкает к этому? – гневно отплевываю слова, она мешает мне сосредоточиться. Отсрочивает инъекцию, отдаляет от желаемого своей панацеей. Нельзя вестись. Я должен продолжать. Не реагировать на неё лучший вариант сейчас, и я возобновляю попытку попасть. – Собственное состояние. Я вот на данный момент не знаю, ты передо мной, или это глюк.
- Ты не попадешь в вену.
- Постараюсь.
- Если у меня не получится тебя отговорить, то давай я хотя бы помогу. – осторожные шаги отдаются легким цоканьем по кафелю, в такт пульсирующей вене. В одном она безоговорочно права, снайпер из меня сейчас никудышный. – В конце концов, раз ты пошёл на все это, то знаешь, что делаешь.
Её рука медленно тянется ко мне, а голос невероятно успокаивающим теплом прокрадывается в подсознание. Она никогда не подводила меня. Может имеет смысл довериться ей сейчас? Он всегда достаточно экспрессивна и практически не умеет держать эмоции при себе, если бы она хотела предотвратить это все в корне, то явно не стала бы предлагать помощь. Просто позвала бы отца, и они с Каином быстренько бы вправили мне чердак на место. А значит, что она, как и раньше, заодно со мной и ей можно довериться даже в таком. Глупец. Нужно было сразу посвятить её в планы, тогда, возможно, мы придумали бы куда более удобный сценарий.
Молча киваю головой и протягиваю шприц в руки зеленоглазой. Блеск в её глазах не дает мне покоя. Что-то здесь не чисто. Она где-то просчитала и обошла меня. Она всматривается в мои глаза, подобно хищнику, жадно выискивая игру эмоций на моем лице, а я силюсь сохранять спокойствие. Это не Ольга. Она так не умеет, это мираж. Но почему тогда шприц не упал и не стукнулся о плитку, как только я выпустил его из пальцев? Сознание заходит в тупик и на меня накатывает необъяснимая паника. Я настолько изощренно схожу с ума, или же Мисс Невинность вновь удивляет своими поступками?
Она садится лицом ко мне, седлая мои колени. Глаза в глаза, слишком близко, что, черт подери, она творит? Одним грациозным движением ладони она отметает в сторону все на совесть заправленные шприцы, безотрывно буравя меня взглядом. Что примешалось в нем? Гнев, тревога, граничащая с откровенной паникой и в тоже время что-то несвойственное её непорочной чистоте. Страсть. Мать моя русская. Это разверзнувшееся торнадо производит в ней необъяснимые перемены. Изумрудные светлячки мерцают затуманенными, темными переливами, а всё тело их обладательницы натянуто, словно тетива.
С видом истиной победительницы, она чуть заметно стягивает с меня жгут, и выпускает препарат из шприца на пол. Все усилия прахом, хитростью и лаской она обошла меня как сопливого шестиклассника. В бешенстве от происходящего я стискиваю зубы, силясь проглотить вопли негодования и возмущения. Идея трещит по швам. Но не успеваю открыть рта, как она вновь выкидывает безумную выходку, ставящую меня в абсолютный тупик.
Она моментально прижимает свои губы к моим, зажмуривая глаза. Какого хрена? В голове будто бы отщелкивается какой-то тумблер, доселе хотя бы на какие-то несчастные сотые доли, державший мой рассудок в стабильном состоянии. По-хозяйски я накрываю ладонями тыльную сторону шеи и талию, сильнее вжимая её в себя, не позволяя разорвать спонтанный поцелуй. Как зверь, принимаюсь впиваться все сильнее, время от времени оглаживая спину дерзнувшей. Нежные лепестки её губ пьянят разум, источая сладкий тягучий мед, импульсами разнося возбуждение по телу. Кровь будто вскипает, подобно лаве, выжигая самоконтроль из оболочки. Разорвав поцелуй, она принимается сурово и уверенно отчитывать меня за проступок:
- Я не дам тебе колоться, О’Хара! Можешь орать, крушить мебель, на стенку лезть, но дозу ты не получишь! Если понадобится, то я сама стану твоим наркотиком.
Я больше не в силах контролировать себя. Ни за что не отпущу ее. Хочу большего. Она расплатится за свою дерзость здесь и сейчас. Подпитываемый гневом и дикой степенью возбуждения, превращающей человека в животное, я моментально впиваюсь в её губы, заваливая хрупкую фигурку Ольги на пол плашмя. Приложившись оголенными майкой плечами к холодной плитке, она шипит, словно дикая кошка. Вот так запросто, по щелчку пальцев меня не вводила в такое состояние ни одна женщина до неё. Я не вижу барьеров, границы расширились до вседозволенности и я ступаю по самому краю бездны. Как эквилибрист под куполом цирка, выдерживающий томительное равновесие на канате. Вот только моя опора рухнула вниз, беспощадно утаскивая меня в пучину непреодолимой похоти и разврата.
Подо мной рыженькая совсем замерла, нерешительно прикладываясь к моим губам в ответ. У неё нет никаких шансов даже вырваться из этого. Её изначальное положение было невыгодным. Теперь, при его перемене, она даже не может сдвинуть ноги, мои бедра попросту не позволят сделать это. О, малышка, я хочу научить тебя чему-то плохому и грязному. Ты сама напросилась на это. Такого О’Хару ты ещё не знаешь.
Прикусываю её нижнюю губу, вынуждая распахнуть створки рая. Я не ошибся в расчетах. Она легонько вскрикивает, и я, не теряя ни секунды, пользуясь просчитанными последствиями своей атаки, неумолимо углубляю поцелуй. Её веки ошарашенно распахиваются, а взгляд цепко пробегается по моему лицу. Ах, Оля, какая же сложная битва сейчас разверзлась в глубинах твоего естества. Страсть, затуманившая её разум, отдающаяся в каждом движении стройного тела обнажила катаны и грозится вот-вот убить задыхающихся в её руках невинность и приличие. Дрожь от моих прикосновений пробивает каждую клеточку её тела, и оно извивается подо мной, призывно и маняще дразня и без того опьянённый разум. Бушующее неистовство в душах обоих, кажется, пропахивает своим запахом комнату, вожделение осязаемо и густой негой окутывает наши силуэты, зашоривая и без того невидящий ничего кроме партнера взор.
Вожу ладонями вдоль её силуэта, периодически получая в ответ одобрительные стоны. Я никогда не сумею насытиться ею. Хозяйничаю в её аккуратном ротике, сплетая наши языки воедино. Ощущения будоражат дух, как же давно я мечтал об этом, вот так стихийно и без тормозов вцепиться в её стан, властно распоряжаться каждым движением. Плевать на то, что она не дала мне совершить задуманное, сама эта авантюра стоила подобного исхода.
Объятые жаром ладони ложатся на мою грудь, сокрытую от нее бинтами, и принимаются испытующе прогуливаться по телу. В местах соприкосновения с ней кожа будто опаляется, наполняя мысли безумством происходящего. Хочется кричать от наслаждения ею. Оторвавшись от губ, я плавно перехожу на шею своей роскошной жертвы и, чередуя нежные поцелуи с легкими укусами, вновь получаю заслуженное. Её мелодичный и приглушенный голос, пропитанный удовольствием, будоражит тишину комнаты, вознося меня к седьмому небу. Да, моя маленькая извращенка, я в силах заставить тебя щебетать куда бесстыднее и громче.
Языком провожу по хрупкой ключице, по второй, продвигаясь до яремной впадины. С максимальной трепетностью принимаясь касаться её губами, вновь вынуждая её извиваться подо мной, чувствуя, как моё, принявшее вполне естественные очертания, возбуждение упирается в бедра Ольги.
Гнев растворился, спаленный дотла всеобъемлющей тягой двух душ. И я отчетливо начинаю осознавать происходящее. Русская осторожно и мягко толкает меня в грудь. К продолжению она не готова, и как бы я того не желал, придется остановиться. Спонтанно вспыхнувшая искра и так завела нас слишком далеко. Я отрываюсь от основания её манящей шеи, и на секунду бросив взгляд на дверь кабинета, немедленно цепенею.
Леденящим душу взглядом Рокоссовский прошивает меня до костей, замерев на пороге. Его оскал с каждой секундой становится все более угрожающим. Я больше не обращаю никакого внимания на Олю и её попытки высвободиться. Ужас сковал меня, ледяными витками колючей проволоки обвив самое сердце. Слишком ослаб от пути сюда, от разразившегося буйства исступления с рыженькой. Как мне защитить её? Он должен погибнуть, если русские узнают, что зеленоглазая в моих руках, то я больше никогда не увижу ту, которая нужна мне больше воздуха. Отодвигаюсь от своей спутницы и, глядя на дверь, презрительно цежу сквозь зубы:
- Проваливай!
- Что? – озадаченно пищит Ольга.
- Я никуда не уйду, пока ты жив. Твой последний хрип будет для нее подарком, предваряющим наши отношения. Она моя. – рычит Рокоссовский в ответ.
- Ты ошибаешься, мудак.
- Рик, с кем ты разговариваешь?
- Не лезь Оля, это наше дело.
- Здесь только мы с тобой, - за подбородок обратив моё лицо к себе, наскоро тараторит гражданская.
Зажмурившись, я трясу головой, и вновь повернувшись в сторону двери, не вижу ровным счетом ничего, кроме безмолвной тьмы. Снова глюк. Остолбенев от паники, я смотрю на Олю и учащённо дышу. Черт подери, когда-нибудь я избавлюсь от этого? И вновь небольшая доля гнева появляется в моем сознании. Если бы не она, я бы сделал то, что задумал.
Крепко обняв меня, она еле слышно втягивает воздух в протяжном вздохе. Я съехал с катушек, это факт. Даже перечислять симптомы не надо и так всё ясно как божий день. Ещё недолго мы сидим вот так, в обнимку, оба смиряя внутри испытанный шок ото всего произошедшего. Мне нужно тщательное самовнушение. Иначе просто не выстоять.
В тихом приступе злости Ольга старательно выливает все шприцы в раковину, а так же вскрывает все оставшиеся ампулы и отправляет вслед за предшественницами. Отлично. Теперь в доме нет ни грамма дури. Блеск. Даже если захочется, я не сумею. С одной стороны, оно и к лучшему, зато не будет излишнего соблазна.
- Никто не должен знать о том, что мы тут были.
- Согласна, даже представлять не хочу, что будет, если Ким узнает обо всем. Одно только не понимаю. Как ты сюда добрался? Подкупил кого-то?
- Нет, сам дополз.
- Значит, тебе придется повторить этот подвиг.
- Я не дойду. Меня уже трясет как трансформаторную будку, во время короткого замыкания. Встать сейчас выше моих сил.
- Предположим, но если ты этого не сделаешь, то мне придется обратиться к Каину или твоему Отцу. – скрестив руки на груди, она старательно изображает безразличие, вот черт. Как ни крути, а её выпад обоснован. - Они-то быстренько тебя телепортируют.
- Шантажируешь не краснея.
- Ой, на себя посмотри. – предательский румянец поджигает её щеки, - Извращенец.
- Лишь взял своё. – ухмыляюсь, - кто-то же задолжал мне поцелуй днём.
- Поняла, выплаты призовых лучше не задерживать, иначе ты лупишь слишком большой процент. Как коллекторы в родной России, ей-богу.
Смеюсь, не до конца понимая о чем она. Нужно разрядить обстановку, воздух буквально искрит от поступившего тягучего напряжения. Я не хотел бы, чтобы мы с ней отдалились друг от друга после произошедшего. Стоит проверить этот интересный момент.
- Никуда не поползу. Когда я продвигался сюда – у меня был большой стимул. Я мечтал что отсюда, уйду на своих двоих. Ты меня, реальным образом обломала. А совершать героический поступок ради того, чтобы опять попасть на эту вонючую кушетку нет никакого желания.
- Рик, ты не оставишь мне выбора.
- А ты уговори.
- Ничего себе! Это в твоих интересах. - уперев кулачок в бок, Ольга чуть заметно кренится и сверлит меня взглядом обомлевших от наглости глаз.
- Сдаюсь, ты права. Только по пути в покои у нас будет одно дельце.
- Какое ещё?
- Ким – единственная у кого на связке есть ключи от этой каморки. Чтобы добраться до препарата мне пришлось выудить ее комплект. – выдерживаю паузу, обдумывая, как преподнести это Оле, чтобы не обидеть. Как не крути извилинами, а все равно выходит паршиво. Придется говорить как есть. – Я сказал, что свои найти не могу, а её попросил под предлогом того, что хочу, чтобы ты подобрала себе книги для чтения в нашей библиотеке.
Мне кажется, я чуть ли не впервые в жизни краснею от стыда. Это гнетущее чувство иссушает меня изнутри, вгрызаясь в разум беспощадными тисками справедливости. Она никогда не использовала меня ни для чего, а я запросто придумал ход, в котором смог прикрыться ею. А в целом, это стандартно для наркомана. Разменивать все ради дозы. Самому от себя становится мерзко. Жалкое дерьмо. Нужно брать себя в руки и откачивать настоящего Рика, который жил до всех этих событий.
- То есть ты соврал Ким и приплел меня ко всему этому, в качестве благовидного предлога?
Она раздражена, а я лишь виновато потупляю взгляд в пол. Мне нечем крыть. Правда на её стороне сейчас. И если она затаит обиду, то поступит абсолютно правильно.
- Да. Однако, в случае успешного завершения этой, с позволения сказать, вылазки, я все равно собирался дать тебе ключ. Я, честно, хотел, чтобы ты подобрала для себя литературу из любимых авторов. Если это конечно способно хоть как-то замолить мою вину.
- Вряд ли. – Ольга сердито качает головой, а затем, заметно смягчившись, подходит ко мне и присаживается рядом на корточки. – Вставай, наркоша. В конце концов, я понимаю, что ты сделал это из-за ломок, а не по собственной воле.
Все так же задыхаясь в глубине души от самобичеваний, я вымученно улыбаюсь и, взяв в руки ключи, покорно предпринимаю попытки встать. Если бы у полезности моих потуг была шкала, то она явно стремилась бы к минусовым значениям. Чувствую себя как Бемби из Диснеевского мультика. Я что, ещё и ходить разучился? Психую, карабкаясь по стенке вверх. С нечеловеческими усилиями поймав хоть какое-то устойчивое положение, концентрируюсь по максимуму и покидаю помещение. На улице уже глухая ночь к тому моменту, и все обитатели особняка видят десятый сон.
Только я успеваю себя поймать на мысли, что шуметь нельзя, как вдруг с гулким хлопком спотыкаюсь о, мать его, ненавистный коврик, и падаю на паркет. Да, таким грохотом кого угодно можно на уши поднять. Ольга от испуга зажимает рот, а я, от непонятно откуда подкатившего веселья, издаю глухой смешок, зарывшись носом в ковер. Чувствую себя тюленем.
Переворачиваюсь на спину и, улыбаясь, смотрю на Олю. Энергичными жестами она просит меня встать, а я отрицательно мотаю головой и подавляю в себе смех. Дико комичная ситуация. Если нас кто-то услышал, то лучше не вставать, не подавать признаков суеты, это вызовет больше расспросов. Театрально рыженькая закатывает глаза и прикрывает их ладонью. Сейчас взорвусь от хохота. Зажав рот рукой, бьюсь в немом припадке смеха на полу. Сурово поджав губы, зеленоглазая вцепляется в мою руку. Широко расставив ноги и упершись покрепче в пол, она пытается сдвинуть меня с места. С тихим жалобным скрипом я скольжу по поверхности, благо бинты обеспечивают плавное передвижение по паркету. Сейчас я буду орать на весть дом, и биться в приступе неконтролируемого гогота. Она подхватывает игривое настроение, и, отпустив мою руку, принимается приводить себя в спокойное состояние. Оба смеемся шепотом. Кому расскажешь – не поверят.
Угомонившись, я проползаю парочку дверей по-пластунски, и мы оказываемся у входа в библиотеку.
- Оля, - шепчу я, - держи этот ключ, открывай дверь.
- С ума сошел? Нам надо к себе, если кто-то нас запалит, то песенка спета.
- Открывай, давай.
Чертыхнувшись, она отворяет замок, и я буквально вкатываюсь в семейную библиотеку. Уф, хоть куда-то я доплелся. Слежу за её восторженным взглядом, обводящим огромные книжные шкафы, выполненные из красного дерева. Она завороженно включает свет и не смеет двигаться с места. Вот это я понимаю, любовь к книгам. Для меня здесь по большей части – пристанище макулатуры. Немногое здесь я могу прочесть. Классика это не про меня, как бы прискорбно это не звучало. Забираюсь в кожаное кресло и блаженно закрываю глаза, раскинув руки на подлокотники. Как хорошо.
- Выбирай любые, Ким разрешила.
- Их так много, класс!
Сосредоточенно осматривая полки, она копается в томах, а я запоздало начинаю понимать, что сюрприз с треском провален. Все книги здесь на английском, за исключением русской литературы. Черт. Даже её любимый Дюма и тот, вероятнее всего, на английском. В более благоприятном случае, отец умудрился добыть для Ким оригинал, и он будет хотя бы на понятном для Ольги французском.
- Они на английском… - вторя моим мыслям, разочарованно проговаривает русская.
- Да, я только что про это вспомнил.
- Жаль. Я бы с удовольствием что-нибудь прочла. Однако, кто-то так ничему меня и не научил.
- Каюсь, виноват. Опять. Есть варианты по заглаживанию моих проступков?
- Даже не знаю, - хмыкнув, Оля выуживает с полки книгу Дюма, и разворачивает её обложкой ко мне. – Прочти название, будь другом.
- «Графиня де Монсоро». Не советую брать отдельно, возьми, в таком случае, стоящую слева «Королеву Марго», - безучастным тоном рекомендую я, - и находящуюся справа «Сорок пять». Это все часть одной трилогии…
- О Гугенотских войнах… - прерывая меня посреди фразы, поражённо произносит рыженькая, и её губ касается легкая улыбка, - Ты же говорил, что не любишь классику?
- Но это не значит, что я её не читал. Видишь ли, Наследник должен быть крайне образованной и разносторонней личностью, по этому, в детстве, меня буквально принуждали тоннами поглощать эти книги одну за другой. Ах, да, сейчас я ещё раз тебя удивлю. После романа «Сорок пять» картинка остаётся незавершенной. Соавтор Дюма Огюст Маке написал произведение «Дочь мельника», чуть правее на полке, крайне редкое издание. Эта книга ставит логическую точку в борьбе за престол данной серии книг.
- С ума сойти! Ты разбираешься в этом всем! – Ольга буквально пищит от упоения, прижимая к груди четыре заветных тома любимого писателя.
- Невольно, но самое главное хоть раз пригодилось.
- Да уж, у меня, кстати, созрела мысль о том, как ты можешь замолить грешки.
- Просвети.
- Пока ты не научишь меня английскому, тебе придется читать мне книжки на ночь, ну или днём. – я даже запротестовать не успеваю, как она внезапно, перехватив книги в одну руку, прижимает тонкий указательный пальчик к моим губам. – Ну, а что, горло у тебя уже не болит. Я помогаю тебе, а ты мне читаешь книги. Идёт?
- Подозреваю, что отказ не принимается?
- Нет.
- Согласен. Только не сегодня, хорошо?
- Идет.
Черт. Классика. Опять придется, пересиливая себя бегать глазами по ненавистным строчкам. Ну, почему она не любит какие-нибудь антиутопии, эротику, детективы? Плевать, переживу как-нибудь. Зато это будет хоть какая-то компенсация за неудобства. Чтец из меня ещё тот, конечно, без язвительных комментариев не обойдется, ну да ладно. Заготовим это на сладкое.
Производя чудовищные усилия над собой, жалея, что пнуть меня некому, поднимаюсь с кресла и вдоль треклятой стены плетусь в комнату. Как только мы пересекаем порог покоев, я валюсь на пол, не в силах стоять даже с опорой. Чувствую, что здорово пожалею завтра об этих нагрузках. Уложив книги стопкой на прикроватной тумбочке, Ольга пытается помочь мне встать, но это уже выше моих сил. Я как овощ.
- Останусь тут, а утром скажем, что я с кушетки упал.
- Нет, давай забирайся.
- Она слишком высокая. Сам я не встану уже, ты меня не затащишь, да и не позволю. Слишком тяжёлый для тебя.
- Спать на полу не вариант.
- Ещё какой вариант, - раскинув руки в стороны, обнимаю пол, и удовлетворённо улыбаюсь. Если честно, то мне уже плевать, где спать. Энергия на минимуме и без подзарядки мне не протянуть, а для такого дела и паршивенькая «розетка» подойдет.
- Кровать ниже. Давай ты попытаешься хотя бы туда заползти.
- А как мы наутро объясним моё внезапное перемещение?
- Ты упал, затащить тебя наверх мне не хватило сил, а сюда мы с горем пополам умудрились тебя затолкать.
- Я смотрю, ты быстро учишься хитрить.
- У меня хороший учитель.
Даже слишком. Подобно гусенице забираюсь в мягкое ложе и моментально теряю дар речи от блаженства. Боги, как мягко. А-а-а, роскошь.
- Во время кошмаров я себя не контролирую. Не хочу во сне ударить тебя или же напугать.
- Не будет никаких дурных снов. – забираясь под одеяло, констатирует зеленоглазая.
- С чего ты взяла?
- Я знаю, как от них избавиться. – она набрасывает мою руку на себя и вплотную прижимается к моей груди. - Мне всегда помогает. Спи.
Обалдевшими глазами я пробегаюсь по её затылку. С ума сойти. Долго она собирается удивлять меня своими поступками? Откуда в ней взялось все это?
- Ах, да. – коротко целуя меня в губы, соседка прерывает молчание. – Это за твои старания.
- Спасибо. Спокойной ночи.
- Сладких.
Она недолго трется носом о бинты на моей груди, и затем, практически моментально проваливается в сон, а я ещё долго верчу в сознании все произошедшее за сегодня. Что вообще это все значит? Слишком не характерное для неё поведение. Словно бы кто-то внушил в неё тонны уверенности, за время моего отсутствия.
Ким. Кто же ещё? Она ровно такой же решимостью в своё время одурманила Отца, развила у него неутолимую потребность в себе и подтолкнула к действиям. Однозначно, её школа. Значит, родители выпытали у Ольги информацию о её чувствах, пока я был в Австралии. Что ж, тем интереснее игра. Ответный штурм не заставит себя ждать, теперь все это похоже не на завоевание, а на противоборство двух горящих огней, которые обречены слиться в единое пламя.
Ухмыльнувшись своим мыслям, я закапываюсь носом в кудри объекта своего обожания, и закрываю глаза. Хотя бы одна ночь без кошмаров в её объятиях станет настоящим подарком для меня. Растворившись в её тепле и запахе, я теряю остатки бодрости, погружаясь в царство Морфея.