Я лениво открываю глаза, ёжась от неприятных ощущений. За всю ночь я даже не сменил положения, и отлежал и без того измученный организм. Ольга спит, облокотившись спиной о стену. Бедняжка, я не дал ей нормально прилечь. Полночи она вскакивала из-за моего скулежа, а затем ей удалось провернуть что-то невероятное. Я отключился и ни один, даже малейший дурной сон не смог пробраться ко мне в сознание.
Медные локоны струятся по её плечам широкой рекой, роскошно обрамляя зону декольте, едва не касаясь моего лица. Моя девочка, зачем я тебе такой? Как нужно было устать жить к двадцати годам, чтобы выбрать для себя самый рискованный и опасный вариант действий? Я более чем уверен, что после моего визита к Громову отец вряд ли запретит её депортацию. Но нужно ли оно нам?
Двойственность ситуации сводит мысли в тупик. Я люблю её, и для безопасности надёжнее было бы депортировать Ольгу и обрубить все связи. Там вдали она бы забылась, научилась жить после Штаба. Ей бы уже не угрожали никакие Найты, случайные пули и прочие прелести шпионской жизни. Я был бы спокоен за неё. Возможно, попытался бы вернуть всё, когда разберусь с Джейсоном, если она ещё не заведёт семью к тому времени. Но там Рокоссовский. Он не даст ей покоя, особенно если она расскажет ему о своих чувствах. Мало помалу, я ощущаю, как во мне просыпается маленький О’Хара-эгоист. Она моя и я никому её не отдам.
Хватит ли мне сил отпустить её? Не знаю, вряд ли. Я сходил с ума в пустыне, зная, что максимум через две недели вернусь. Что будет, если я буду понимать, что больше её не увижу? Она уже слишком глубоко проникла в мою душу, впиталась под кожу и накрепко врезалась в память. Нет, Оля, ты только моя. Главное, будь рядом и не предавай меня, а я постараюсь защитить тебя, даже ценой собственной жизни. Клянусь тебе.
Костяшками пальцев я глажу её щёку и сонные глаза, медленно помаргивая, устремляют свой взгляд на меня.
— Ты не просыпался за ночь. — расплываясь в улыбке, констатирует Ольга.
— И тебе доброе утро.
— Голова не болит?
— Немного, по сравнению со вчерашним — это просто рай.
— Отлично.
— Что это было?
— Сама не знаю, я всегда так делала когда у мамы болела голова, и всегда помогало.
— Тебе пора в Хогвартс.
— Перестань.
Она забавно ворчит и зарывает руку в мои волосы. Избейте меня ещё сто раз, ради такого. Когда я мог вот так спокойно лежать в её объятьях, окутываемый лаской и заботой со всех сторон? Всё нестерпимо болит или и вовсе затекло до предела, но я не шевелюсь, стойко отбрасывая собственные ощущения.
— Ты обещала рассказать, как провела время. Просто напоминаю, вдруг тебе захочется.
Хитро кошусь на Ольгу, параллельно пытаясь напустить на себя как можно более ангельский вид. Совместить несовместимое? Пожалуй. Мне нравится играть с ней. Держу пари озорства во мне сейчас в разы больше, чем в маленьком ребёнке, а уровень благоразумия и вовсе стремится к нулю. Сломанное детство решило навестить мою подпорченную психику?
— Да ничего особенного не было.
Она так и не научилась врать. Отводя взгляд в сторону, рыженькая всегда автоматически раскрывает свой блеф. Здесь есть что-то неладное. Это лишь тщетная попытка укрыть что-то от меня. Но что? Надо разбираться.
— Ложь не твой конёк. — с долей обиды в голосе начинаю наступление.
— Я не лгу. Просто рассказывать особенно не о чем.
— Если я узнаю что-то от других — очень сильно расстроюсь. Не люблю, когда меня пытаются обмануть. И ты об этом знаешь.
Зеленоглазая оппонентка глубоко вздыхает, и не находя лучшего варианта для отсрочки неизбежного, предлагает сперва позавтракать. Не протестуя и секунды, соглашаюсь на это предложение. В конце концов, мне необходимо сейчас питаться в достаточных объёмах, иначе я никогда не восстановлюсь. Покорно заглатываю практически обезжиренный творог и прочие «прелести» целебного питания. Мерзость. Настоящая лотерея, то ли поправишься, то ли отдашь концы с этими «деликатесами». Скорее бы обед.
Следом за поглощением, с позволения сказать, пищи, наступает ещё более неприятная процедура. Все те же вчерашние санитары в четыре руки бодро принимаются мазать, втирать, бинтовать, обрабатывать и обеззараживать все моё тело с головы до пят. Сопротивление бесполезно, да и я понимаю, что это необходимо для моей скорейшей поправки. Тихонько матерюсь по-английски, в ответ почти на каждое их прикосновение. Застрелите меня, так будет быстрее и гуманнее. Оля сочувственно смотрит на меня, но не вмешивается в процесс. Нет смысла, они всё равно не говорят по-русски. Как только все процедуры подходят к концу, я облегченно вздыхаю. Хвала небесам.
Своими мыслями напоминаю себе доисторического человека. Лишь бы поесть, почесаться, затащить Ольгу в пещеру, в смысле в объятия, да и вместо речи чаще можно услышать несвязное мычание при перемене положения. И до сих пор мне так и не даёт покоя Олино вранье. Неужели отец все-таки недоглядел и Найт старший ухитрился добраться до неё? А в прочем, это логичный вывод. Даже при всем желании отец не смог бы двадцать четыре часа в сутки опекать мою очаровательную военнопленную. Так и знал, что пока я буду в пустыне, эта шайка не даст ей покоя.
— Я, конечно, понимаю, что зачастую женские обещания можно делить на два, но всё же ты отвлекла меня завтраком, пламенно заверяя, что после него расскажешь мне всё.
— Прямо всё-всё?
— Да. Теперь уже вплоть до минуты. Сама напросилась своими попытками юлить.
Надеясь на благоразумие Ольги, я устраиваюсь на койке в более удобную для слушания позу. В конце концов, если она решит меня обмануть, то я быстро раскушу ее. Она, в свою очередь, с ногами забирается на край кушетки и, подобрав ноги к груди, сцепляет тонкие пальцы в надежный замок.
— Ладно, вымогатель. Все то время, что ты был в Австралии, я жила у твоих родителей в покоях. Ещё на взлетной полосе Райан сказал, что ему некогда за мной присматривать и носиться в твои покои, объявил, что по данной причине я переезжаю в вашу бывшую детскую, на время твоей «командировки».
С ума сойти, повергнутый в полный шок, я заторможено перевариваю предоставленную информацию. Что это значит? Нет, то, что Ольга нравится Ким ясно как божий день. Как минимум потому, что она единственная достойная девушка из всех, на которых когда-либо моё не особенно придирчивое и лишенное инстинкта самосохранения в постельном плане сознание устремляло своё внимание. Строго говоря, Райану она может нравиться по тем же причинам, он и сам недвусмысленно подталкивал меня к ней. Как же идеально она должна устраивать Главу, чтобы он даже забрал её к себе в покои на время моего отсутствия? Судя по всему, у Отца в моем отношении на неё большие планы. И я совсем не против.
— Забавно.
— Что тебя так удивило? — заинтересованным тоном спрашивает Оля.
— Не характерно для него, он всегда сдерживает обещания — да, но посторонних людей в личных покоях не терпит. Видимо, он доверяет тебе, раз самолично забрал тебя в свою святую святых.
— Ты знаешь, мы много общались и теперь я не чувствую себя такой зажатой в его обществе, даже научилась расслабляться. Они очень много рассказывали о вашем с Каином детстве. Ким героиня, так сильно полюбила чужих детей, сейчас это уже редкость.
— Да, у неё мы никогда не знали отказа, и если отец что то запрещал, то мы всегда шли к ней. Нам мама всегда прощала любое безобразие, а уж кошмарить Штаб мы с братом обожали. Я и сейчас обеими руками за, честно говоря, вот только статус уже не тот и возраст. Нельзя себя так вести при моем положении. Все лучшее Ким отдавала нам и всегда поровну. В детстве я не понимал, а сейчас просто поражаюсь тому, как они с Отцом сумели воспитать нас в равных условиях, без деления на родного и не родного.
— Да, даже по их рассказам это заметно. Больше всего из услышанного меня шокировала история Каина. Бедный, пережить такой стресс в детстве.
— Значит, ты уже в курсе некоторых подробностей жизни Мистера Обаятельности. Это до сих пор больная тема, не касайся ее при Каине, пожалуйста, он, конечно, не замкнётся, как в детстве, но все же не стоит.
— Ким предупреждала меня об этом. Она просила не касаться ещё одной темы при тебе… - Оля кокетливо прикусывает губу, хитро играя на моем любопытстве.
— И какой же?
— На самом деле, я хотела бы с тобой о многом поговорить, ну, о тебе и Каине, но боюсь, что ты закроешь тему и разозлишься.
— Я хоть раз на тебя злился всерьёз?
— Да. — боже, сколько обиды. Честно говоря, я даже и припомнить такого случая не могу, будем осведомляться у первоисточника.
— Когда же?
— Когда к тебе в покои ввалилась Джавелс, и я устроила тебе допрос.
Улыбаюсь, как последний идиот. Тогда это действительно довело меня до ручки, потому что я никогда не отчитывался ни перед кем, кроме Отца. А сейчас я уверен, что готов простить ей любую тему, которую бы она не подняла.
— Многое изменилось с тех пор.
— И что же? — скрестив руки на груди, хитро выманивает информацию Оля. Нет, лисица, ты хотела цветов и ухаживаний? Сперва ты получишь их сполна, а затем и мое признание на блюдечке. Всё будет постепенно и плавно, так, что ты и сама не поймёшь, как мы станем неразрывным целым.
— Мы стали хорошими друзьями, а тогда ты была всего лишь спасённой жертвой, которую я приютил у себя.
— Это, кстати, ещё один мой вопрос.
Мозг изнывает, я не в состоянии правильно воспринимать её намеки и делать логичные выводы в оперативном режиме. Сейчас тот самый единственный момент, когда рыженькая в состоянии легко обвести меня вокруг пальца и выманить лишнюю информацию. Лучше держать язык за зубами и перейти в режим активного слушателя, однако вряд ли мне это удастся.
Вновь верчусь на месте в попытке выбрать удобное положение, черта с два. Навернув около пяти кругов вокруг своей оси и жалобно обскулив все принятые позы, останавливаюсь на наименее болезненной. Когда эти муки кончатся?
— Ладно, мне всё равно в своём состоянии от тебя даже не уползти, поймала. Задавай свои вопросы. Но перед этим ты расскажешь мне то, что обещала.
— А я только обрадовалась, что ты забыл об этом. — игриво закатывая глаза, разочарованно говорит Оля. — Хорошо, но сначала ты пообещаешь мне, что не будешь выкручиваться и соскакивать с темы. Идёт?
Она чертовски хитро разводит меня на информацию, а я слишком поздно осознавая это, даже не пытаюсь сопротивляться. Это бесполезно и, надо признать, сейчас она на коне. Я, согласно кивая, даю ей полный карт-бланш, и её соблазнительно алые губы складываются в лучезарную хитроватую улыбку. Она натуральная лисица и чем дальше, тем больше я убеждаюсь в этом.
— Ничего интересного особенно больше и не было. Первый день мы перетаскивали мои вещи, а потом я несколько дней была у Ким в корпусе и помогала ей с бумагами. Кстати, — словно вспомнив что-то безумно важное, говорит Ольга. — Ким привезли раненого шпиона из Конго на срочную операцию. Я не вникала, да и не смогла бы, они говорили по-английски. Видимо там дошло до кровопролития.
— Ты моя умница, настоящая шпионка.
Вымученно улыбаюсь, преодолевая собственные ощущения, Оля явно делает успехи, интересно, на неё так влияет окружающая атмосфера? Раз она жила в покоях отца и ходила с Ким на работу то могла слышать ещё что-нибудь важное.
Рыженькая кокетливо и горделиво одновременно задирает носик до потолка, улыбаясь поступившей похвале. Она сводит мой потрёпанный разум с ума втройне быстрее, чем обычно. Она больше не скованна, как прежде, даже позволяет себе стрельбу глазками и открыто смотрит мне в глаза. Так мне будет в разы тяжелее держать над собой контроль. Своей игрой она моментально меня воспламеняет, вот только обидно, что мне сейчас не до этого, тело изнывает не от опаляющих чувств, а от разномастных неприятных и болезненных ощущений. Чертов Громов.
— Стараюсь. — удовлетворенно протягивает русская. — А потом Ким занялась операцией и чтобы я не сидела одна, отправила меня к твоему отцу. Остаток дней я ходила «на работу» с ним, помогала ему разбирать бумаги, разносила папки с документами. Взамен он рассказывал мне, как устроен Штаб, о роли каждого в нём. У него ужасно много работы, даже не представляю тебя в ворохе всех этих приказов, отчётов и всего прочего.
Второй шок за утро, иду на рекорд. То есть когда я ей детский корпус показал, он меня чуть со всей начинкой не слопал, а как сам, так вот он мой кабинет, располагайся, полистай бумажки, я тебе ещё и расскажу всё, что нужно и нет. Это что-то не здоровое, подозреваю, что он конкретно наметил Ольгу ко мне в невесты. Интересно, она сама хотя бы на секундочку догадывается, куда ее приведёт любезность Главы? Любопытный момент.
— Раз он рассказал тебе о Штабе, значит и о Династии ты в курсе.
— Да, он пролил свет на жуткий процесс «дарения» меня тебе на ночь.
— Помню я твои квадратные глаза и дрожь по всему телу. — смеясь, отмечаю я. А ведь сейчас это действительно вспоминается с улыбкой, а тогда все это действо до чертиков напугало Ольгу и вызвало отвращение у меня самого.
— Будешь тут дрожать, когда тебя подарили неизвестно кому. То, что в тебе взыграло благородство скорее удача, чем предсказуемый исход.
— Согласен.
Абсолютно теряю нить разговора, проворачивая в сознании второй вариант развития событий. Что если бы я воспользовался подарком отца и сделал с ней то, для чего она была отправлена в мои покои? Ведь я с самого начала не ровно дышал при виде её полуобнаженного тела. Я, безусловно, насладился бы ею сполна, более чем уверен, что ее сопротивление распаляло бы меня ещё больше. Но что было бы в итоге? Я бы сломал ей жизнь, не обрел бы любовь, продолжая время от времени спать с Джевелс, не узнал бы об их плане и, в конечном счёте, погиб в Конго, а то и раньше.
Я смеялся, когда Каин говорил о судьбе и том, что Ольга попала в Штаб не случайно, а теперь это не кажется мне таким уж абсурдным заявлением. Ведь она единственная, кому удалось одним своим появлением сломить весь ход моей жизни, перевернула весь уклад с ног на голову.
Ход моих мыслей прерывает звук двери. Опять санитары? Чем ещё они решили меня намазать? К моему большому удивлению в палату вползает верховный змей собственной персоной. Что он забыл здесь? Пришёл поглумиться над моим состоянием или выразить свои как всегда глубокие и искренние соболезнования? Интересный момент, кто успел сломать заместителю нос в мое отсутствие? Безнаказанно такое провернуть мог только мой отец, любой другой серьёзно поплатился бы за это. Теперь меня будет раздирать от любопытства.
— Наследник, Ольга, добрый день.
Он проделывает приветственный поклон, как и полагается, мне и к моему очередному необъятному удивлению, Оле. Он всегда смотрел на неё сверху вниз, а тут соблюдая правила приветствия Династии, желает ей доброго времени суток. Что, чёрт подери, произошло в Штабе пока меня не было?
Рыженькая брезгливо отводит от него взгляд и заметно мнётся, пытаясь скрыть от меня эту выходку. Что-то тут не даёт мне покоя. Её реакция странная, она что-то определенно знает. Если принять во внимание то, что она несколько дней торчала у Отца в кабинете, то, вероятнее всего, она знает что произошло с заместителем и причины этого раскраса.
— Как твоё самочувствие, Рик? Выглядишь, прямо скажем, не как победитель.
— Да тебя, я смотрю, тоже помяло. Архивной папкой длинный нос придавило, или подрихтовал кто-то?
— Язвишь, значит идёшь на поправку. — все так же убийственно улыбаясь, парирует Джейсон. — Неудачная тренировка.
— Кто же так неаккуратно поработал пластическим хирургом? Надеюсь, несчастного не расстреляли за брак производства?
— Мы с твоим Отцом отрабатывали ближний бой.
— Очень радует, что наш Глава не разучился качественно ломать носы. Хорошо, что не своим фирменным, а то справляли бы траур. — напускаю на себя обеспокоенный вид. — Смерть от сломанного носа, позорно для заместителя.
— Не более позорно, чем не справиться с управлением автомобилем.
Моментально вскипаю. Слава Богу, что Каина нет рядом. Это было бы достаточно болезненным и сильным ударом для него. Пора ставить этого сукиного сына на место.
— Если ты ещё хоть раз, позволишь себе открыть подобным образом рот в сторону династии Девингемов, то я лично выправлю тебе перелом в обратную сторону.
— Русские прибавили тебе пыла. Что ж, откланиваюсь, дел много. Поправляйся, Рик, народ ждёт твоего выздоровления.
— Не волнуйся, я не заставлю долго ждать.
С молчаливой улыбкой на лице, словно ничего и не произошло, он вновь совершает два поклона и покидает палату. Мразь, натуральная. Пришёл, взбесил и ушёл. Закрываю глаза и смиряю гнев внутри себя. Если бы не моё положение, то со сто процентной уверенностью, я бы не устоял и прошёлся бы ему по свежей ране. Занять место другого рода и отплясывать по их костям, оставив сироту ни с чем. Как же я его ненавижу. Встану на ноги, и совет обязательно узнает обо всех подробностях операции «Пески». Конечно же, он будет всё валить на крыс, но на этот случай у меня тоже припасён козырь. Я похороню Найта заживо в его же лжи. Только одно радует в сложившейся ситуации, колкости я отплевываю все в том же оперативном режиме.
Что-то здесь всё равно не вяжется, в такой напряженной ситуации, Отец вряд ли бы покидал свой кабинет. Не до тренировок ему было. Однозначно так. Единственное, только если он выместил злобу на Джейсона, за то, что тот поспособствовал моей отправке в Австралию и своим бедственным положением там я обязан той подаче. Да нет, Райан не стал бы этого делать, чтобы не выставить меня слабым, а себя чересчур заботливым. По всем канонам Штаба он ещё после семи лет должен был перестать опекать меня. Глава и так местами проявляет чрезмерную любовь, так подставляться он бы не стал. Ольга определённо знает что произошло, ну или хотя бы отдалено слышала об этом.
— Ты говорила, что была у Отца в кабинете в последние дни. Что ты мне не договариваешь?
Мой вопрос приводит ее в моментальное замешательство. Она пытается прятать взгляд, держу пари, лихорадочно перебирая отговорки в собственной голове. Нет, дорогуша, меня устроит только правда.
— Ольга, я хочу услышать только правду. Пеняй на себя, если соврёшь.
— Что будет в таком случае?
— Просто перестану тебе безоговорочно верить.
— Боюсь, что правда тебя очень не обрадует. — чуть ли не шепчет Оля, все больше выводя меня из себя.
— Считаю до трёх, не услышу ответа — отправлю тебя в покои и пока я не поправлюсь — будешь сидеть там. Заодно успею остыть. Раз, два.
— Между прочим, это обидно. Я расскажу, но помни, ты сам на этом настоял. Если Райан узнает, то мне крышка. Я помогала твоему отцу разбирать бумажки в кабинете. В один из дней он попросил меня отнести одну папку Джейсону. Он ведь не в курсе ваших тёплых отношений. Отказывать было неудобно, и я пошла, с собой твой отец дал мне рацию. Малюсенькую такую, и просил нажать на кнопку, если меня что-то испугает. В общем, отнесла я папку. Найт начал осторожно намекать мне на то, что я как бы обещала сотрудничество им, а по итогу уже помогаю Главе. Я сказала, что никакого сотрудничества с ними быть не может, что я свой выбор сделала.
Голос Оли начинает дрожать, а после последних слов и вовсе прерывается, слезы подкатывают к изумрудным глазам, и я больше не могу лежать спокойно. Собирая силы в кулак, скуля и храбрясь на ходу, я подползаю к рыженькой, сидящей на краю кушетки, и облокотившись на подушки спиной, как могу, притягиваю хрупкий силуэт к себе.
— Что было дальше?
— Он начал говорить, что ты без пяти минут в могиле, и у меня ещё есть время сделать выбор. Что ты двинулся к русским, и они знают о тебе всё. Я дикий тормоз, — от всей души всхлипнув, заливая бинты слезами, продолжает моя соседка. — нужно было включить рацию сразу, как только он заговорил о тебе. Мне было настолько страшно, что наличие этой штуки в кармане напрочь вылетело из головы. Я зажала кнопку, после этого он сказал мне, что я была подарена тебе для ясных целей, которые должна исполнять. Я сидела в кресле, он подошёл сзади, сначала положил мне руки на плечи, поцеловал в шею. Не могла отбиваться, держала эту треклятую кнопку. Потом эта дрянь полезла ко мне в лифчик, отметив, что у «династийного щенка» хороший вкус на женщин. Даже отбиться и вскрикнуть не смогла, он так ловко скрутил меня. Услышав все это по рации, Райан влетел в кабинет Джейсона и с ходу ударил его по лицу и забрал меня оттуда. Вечером я, можно сказать, выкрала телефон у Ким, пока она была в душе, мне повезло, что там не было пароля, и он был на русском языке. Позвонила тебе, не зная, в одной ли команде с тобой Каин. Когда он снял трубку, я безумно перепугалась, в двух словах рассказала ему о случившемся и попросила остановить тебя, но он видимо ничего не успел сделать. Мы с твоим отцом уговорились никому об этом не сообщать, особенно тебе. Глава побоялся, что ты убьешь заместителя.
— Правильно опасается, убью тварь.
Ольга плачет, а моему гневу нет предела. Шутки однозначно окончены, эта дрянь не только подставила меня, но и посмела прикоснуться к самому дорогому и чистому, что у меня есть. Вырву руки с корнем. Мысленно, во всех подробностях проворачиваю картину его убийства. Хватит ли у меня на это сил? Да. С удовольствием. Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне, особенно мою рыженькую. За неё разорву в клочья голыми руками и на месте. Молись, чтобы я не встал, Джейсон. Мое выздоровление станет твоим концом.
— Это все?
— Нет, на следующий день Райан вновь дал мне рацию и попросил разнести папки всем, кроме Джейсона. Я разнесла, а в последнем кабинете меня снова ждал он собственной персоной, но уже на пару с Джевелс. Теперь он готов к такому ходу, он понял, что я его подставила и носит с собой какую-то глушилку. У них были твои фотографии, ты был связан, и тебя пороли хлыстом. Поняла, что Каин не успел тебя спасти. Я схватила фотки со стола и побежала к двери. Джейсон буквально отшвырнул меня оттуда. Хотела отнести их Главе. Больше никакие доказательства не понадобились бы. Но у меня не получилось. Я пыталась, как могла.
— Ты моя умница. Он ещё затрахается кровью харкать за это, клянусь тебе.
Отбрасывая все физические ощущения на задворки сознания, я прижимаю её к себе, настолько крепко, насколько могу. Моя отважная хитрая малышка. Она втоптала Найта в грязь в глазах Отца одним легким движением руки гораздо лучше, чем я, всеми своими тщетными усилиями. Русские женщины — отчаянные, она натуральным образом влетела в горящую избу на остановленном коне. Моему восхищению ею просто нет предела. Откуда она взяла столько смелости на этот шаг? Даже не буду гадать. В очередной раз я поражен ею.
— Ещё он рассказал мне последовательность. У него все для всех готово, ему мешаешь только ты. Найт старший планирует убрать тебя, затем он сказал, что погибнет Каин. Ему не выгодно оставлять в живых ещё одного претендента на кресло Главы. Меня насторожило то, что он сказал. С его слов Каин погибнет так же, как его родители. Он готовит для него аварию. Я, конечно, не хочу ничего утверждать беспочвенно, но вы точно уверены, что опытный шпион мог просто не справиться с автомобилем? Вы конечно не всесильны, но все же. Я видела, как ездишь ты, твой отец. Как-то это не вяжется, на мой взгляд.
Заторможено перевариваю информацию, сплетая факты воедино. В словах Ольги есть доля здравого смысла. Авария выглядит естественно, как не крути, однако, автомобилем Шпиона учат владеть как собственной рукой. Гололёд, как правило, не является для нас особенно серьёзной проблемой. Вопрос лишь в том, что они сошлись с фурой. Двоякая ситуация, он мог не успеть выровнять автомобиль. Или же транспорт был преднамеренно поврежден.
Погоня корейцев за мной… Ведь все время они просто гоняли меня по трассе, не пытаясь прострелить колесо или же застрелить на парковке и заправке. Если бы они меня убили, то Отец явно предъявил бы претензию Корее. Думай, Рик, думай, что тебе это даёт? Это вылилось бы в международный скандал. Вплоть до того, что Райан мог бы добраться до Корейского Наследника. Тут-то и вылез бы факт того, что Штаб их не высылал и они лишь ряженые клоуны. Так Джейсон подставил бы себя по всем постам. Этот хорёк знает, что я достаточно резво летаю на любых машинах, а уж со своей спортсменкой тем более способен сметать верстовые столбы с пути. Они гоняли меня для того, чтобы я разбился. Всё сложилось. Повредить машину он не успел, не знал, что я вылезу на свет Божий. А вот о задании Девингемов знал заранее, ведь Кристиан наверняка на собрании заявил о том, что поедет регулировать Канадский вопрос.
С каждой моей мыслью, слова Ольги кажутся мне все более трезвыми и взвешенными. Это нужно проверить и желательно так, чтобы Каин не знал. Не хочу травмировать его. Моё состояние с каждым днём становится всё более и более отягощающим. Отсиживаться некогда, слишком крепкая заварушка назревает вокруг и пора её сворачивать. Я и так запустил положение.
— Логичная мысль, только Каину ни слова.
— Само собой, я тише воды и ниже травы. — изображая на своих аккуратных губках закрывающуюся молнию, ставшая одним из основных врагов Найтов Оля поднимает на меня взгляд покрасневших от слёз глаз.
Как я мог так долго держать над собой контроль и не влюбился в неё раньше? Все время я укрывал в своих покоях настоящий клад и самого верного соратника. Нужно обезопасить Ольгу и Каина. Джейсону ничего не стоит изменить порядок наших с ним смертей и убрать сначала брата. До тех пор, пока я не встану на ноги, нужно защитить их двоих. Лучшим вариантом будет не выпускать Девингема из Штаба, однако, если он решит завоевывать Лейлу, то запросто потащит её в какой-нибудь ресторан или прочее живописное место. Как раз таки на машине. Нужно просто предупредить его. Надеюсь, он послушает. А вот Ольгу нельзя выпускать из палаты. В покоях её запросто могут задушить и имитировать повешение, а вот меня под крылом отца не тронут. А что с дальнейшей последовательностью? Интересный момент.
— Каков порядок после меня и Каина?
— Райан, он убеждён, что тот кинется в какое-нибудь задание лично. Там заместитель и собирается позаботиться о его кончине. Это будет естественно, Глава в трауре и отчаянии упустит какой-нибудь смертельный удар. Следующая — Ким. Он рассчитывает, что она покончит с собой. Если нет, то они ей в этом помогут.
— Да, после того как она потеряет всё, это наиболее возможный вариант развития событий. Ловко он всё продумал, хитер как Сатана. Что на счёт тебя?
— Он обещал, что я увижу смерть каждого из вас, а затем он отдаст меня Джевелс.
— Подозреваю, что перед этой дьяволицей он сам наиграется с тобой всласть. — Оля испуганно вглядывается в моё лицо, надеясь увидеть хотя бы тень иронии, прости, малыш, мне нечем тебя порадовать. — Да, маленькая извращенка, на этот раз я именно об этом. Вот сукины дети. И чего я эту стерву не придушил в тот день, когда ты вены вскрыла?
— Ты был на неё настолько зол?
— Думаешь, я по иным причинам прервал с ней свои многолетние отношения? Она предала меня, подняв руку на человека, гарантом безопасности которого я являлся. Прощать предательство не в моем стиле.
Она задумчиво улыбается, а затем бросает взгляд на часы:
— Пора обедать. Набери Ким, пожалуйста. — протягивая мой же смартфон просит Оля.
— Зачем?
— Твоя мама просила позвать ее к обеду, чтобы она отобрала то, что тебе можно есть.
— Неужели я буду кушать что-то из домашнего?
— Да.
Торопливо набираю номер и, скроив максимально ангельское выражение лица, протягиваю своей очаровательной медсестричке трубку. Коротко посмеявшись надо мной, она принимается оживленно тараторить с Ким. А всё-таки чертовски здорово, что у неё такие классные отношения с моими родителями. Это дорогого стоит, если даже отец за неё сломал нос заместителю. Ай, да Оля, ай, да лисица. Несмотря на свою наивность и невинность она достаточно смекалиста, хитра и, что самое лестное, мудра не по годам. Держу пари, скоро мое обожание к ней не будет знать границ.
Совсем скоро в палату входит Ким, и, растянувшись в самой ласковой и тёплой улыбке, на которую она только способна, обводит меня и Ольгу довольным взглядом. Что её так порадовало? Ах, да. Во-первых, я сижу, пусть меня и раздирает нестерпимое желание сделать себе харакири от боли, тем не менее, я стойко сохраняю принятое положение. Ну, а во-вторых, я так и не перестал обнимать Олю. Да и она не предприняла ни одной попытки отсесть. Успех, определённо, О'Хара!
— Привет, дорогой. — легонько обнимая меня, здоровается блондинка. — Оленька, здравствуй. Не рановато ли ты сел? Тебе лучше лежать.
— Честно? У меня болит абсолютно все, терпит только задница, вот на неё и устроился. Хоть немного дух перевести.
— Ну, посиди тогда, только недолго. Как спал?
— Спал. И то уже подарок.
— Хорошо, — удовлетворенно произносит мама. — мальчишки приходили? Сделали все необходимые процедуры?
Согласно киваю головой, признаться честно, сам факт того, что надо мной колдуют мужики, меня напрягает. Я предпочёл бы медсестёр. Однако уверен, что Ким теперь не подпустит ко мне ни одну другую девушку, кроме Ольги. Собственно говоря, я согласен на это. Девчонки активно принимаются оговаривать моё меню, а я лишь строю жалостливое лицо каждый раз, когда врач вычёркивает очередную вкуснятину из моего рациона. Надо учиться радоваться мелочам, мне хотя бы больше не придётся есть тошнотворные плоды криворукости наших поваров. Фу, как вспомню, так комок к горлу подкатывает.
Как только они сходятся в едином мнении, я принимаюсь поглощать человеческую пищу. Божественный вкус. Господи, как хорошо. Весь мой организм, вплоть до кишок, приходит в неописуемый восторг. Как жить то прекрасно оказывается. Поварам надо вереницей записываться к Оле на мастер-классы. Тогда и шпионы ходили бы в столовую с удовольствием, а не морща лица и заглатывая все на ходу, лишь бы не ощущать вкус.
После обеда я заметно добрею и расслабляюсь, вслух мурча от удовольствия и облизываясь, подобно коту, чем вызываю очередную порцию смешков у присутствующих.
— Ладно, я побегу, работы очень много. Отец обещался вечером к тебе зайти, у него тоже безумно много дел скопилось, никак отбиться не может. Позже опять мальчишки придут, ещё раз все перевяжут, намажут и так далее. Как только подживёт ожог на коже, работать станет легче.
— Хорошо, спасибо.
— Да не за что, родной.
Одарив нас очередной лучезарной улыбкой, Глава медицинского корпуса покидает палату, и Ольга вновь пересаживается на краешек моей кушетки. Спина изнывает, и я сдаю позиции, вновь нарезая круги, и обнаружив удобное положение, наконец, растягиваюсь на простыни. Ах, хорошо…
— Между прочим, я свою часть уговора выполнила. — угрожающе прокашлявшись, начинает разговор Оля.
— Какого уговора?
— Хм, сомневаюсь, что склероз в твоём возрасте, это норма.
Точно, она собиралась задавать мне какие-то вопросы. А я, к своему несчастью, обещал чистосердечно и без отговорок отвечать. Вздохнув, устремляю на неё максимально внимательный взгляд и киваю в ответ. В конце концов, если я имею на неё планы, то мы должны знать друг о друге больше.
— О Каине я сказала то, что хотела. Меня вот какой вопрос интересует. Допускаю, что врожденное благородство и твой хаотичный ход мыслей в совокупности не позволили тебе сделать со мной то, для чего я была «подарена». Но вот что заставило тебя вступиться за меня тогда, когда я влетела в зал? Почему ты так поступил?
Интересный вопрос. А самое неприятное, что я обещал не врать. Как сказать этому чистому созданию, что её силуэт, вихрем промелькнувший в зале заседаний произвёл в моем мозгу гормональный фурор, вероятнее всего на фоне воздержания? Если скажу ей об этом, то придётся признаваться, что она мне нравится, а это в корне убьёт задумку по ее завоеванию. Одно признание неминуемо потащит за собой второе, а мне хотелось бы, как минимум, презентабельно выглядеть во время данного процесса. Несвоевременное любопытство грозит спутать мне все карты. Придётся вуалировать. Ва-банк!
— Все вопросы будут в таком стиле?
— Да, не юли.
— Хорошо, я отвечу. Честно говоря, доподлинно я не могу сказать, что подтолкнуло меня к этому. Во-первых, буду откровенен, ты красивая и запоминающаяся девушка. Серую мышь я мог бы и не заметить, влети такая в кабинет. Ты уже достаточно знаешь моё испорченное мышление, так что нечего таить, ты привлекла меня своей внешностью, на красавиц я падок. Во-вторых, меня удивило, что спустя максимум час ты оказалась прилично избита, что само по себе странно. Далее, я ещё в покоях отметил, что ты слишком кротка, покорна, и забита для шпионки. Эти ведьмы имеют, как правило, боевой характер. Так же меня шокировал факт того, что ты не владеешь ни одним языком кроме русского, что тоже странно для человека нашей профессии. Плюс ко всему, носился за тобой горячо мною любимый Кайл. Я не мог устоять, соблазн сделать ему падлу тоже сыграл свою роль. Строго говоря, интерес к твоей загадочной и притягательной персоне, вкупе с любопытством к сложившейся ситуации, ну, и моя природная любовь к тому чтобы гадить людям подтолкнули меня спасти тебя.
— Целая гамма, раз ты даже сам определиться не можешь.
О, Оленька, ошибаешься, я уже определился. С того самого момента, как я снял повязку с твоих глаз, они не давали мне покоя. Твоя хрупкость и невинность открыто провоцировали во мне инстинкт защитника, мне подсознательно хотелось тебя опекать. Стать для тебя стеной. Азарт и баловство, пожалуй, напоминали об утерянном детстве и позволяли мне хоть на каплю окунуться в то время. Это тело, естественная красота и грация тихой пантеры кружили голову с первого дня. Даже сами мысли об интимной близости доводят сознание до изнеможения. Смелость и отвага твоих последних действий и вовсе приводят меня в полный восторг и все больше распаляют и подогревают вожделение тобою. Ты даже не представляешь, какой мир я готов тебе открыть. Мир, в котором ты будешь засыпать и просыпаться счастливой в моменты, когда мы будем рядом. Где ты станешь моей религией, образом жизни и всем, что будет вокруг, а я буду надёжным плечом, на котором ты будешь спать спокойно, каждую ночь, защитой, которая не колеблясь отдаст за тебя всё, что имеет.
Разглядывая сидящую рядом с собой Олю, я совсем ушёл в себя. Вопросительно выгнув бровь, моя собеседница скрещивает руки на груди, а затем принимается недовольно топать свисающей до пола ножкой по плиточным полам палаты. Черт. Что я прослушал?
— Ты намеренно игнорируешь вопрос?
— Если честно, то я закопался в мыслях и попросту его прослушал. Извини.
— Ладно, я повторю. Ты говорил, что вы с Джевелс давно знакомы. Ты любил её? У вас ведь были отношения.
— Нет. — я это понимаю только теперь, когда действительно обрёл это чувство. — Как девушку нет. Как сестру — безусловно. Она прибилась к нашей компании в детстве. Когда Наследник поступает на службу, вокруг него формируется группа ровесников, преимущественно элитных династий, или же ребят, подающих очень большие надежды. С этой группой я вырос вместе. Чаще всего членами совета Штаба становятся воспитанники той же группы. Не знаю, каким образом в нашу банду занесло Джел. В раннем детстве её здорово обижали, чаще всего, упрекали в том, что она безродная и так далее. На фоне Каина, которого тоже вечно подначивали из-за гибели родителей и утери статуса, она казалась такой же невинной жертвой. Мой обостренный инстинкт братства меня подвёл. Я начал заступаться и за неё. Тогда была совсем другая девчонка. Добрая, забитая. Единственное, что лишь усилилось с годами, это её гордыня, поднявшая голову из-за отношений с единственным Наследником. Ведь до университета я на других девушек и не смотрел, её хватало с лихвой. Никакие жизненные узы, кроме братских, никогда не входили в мои планы, и я всегда считал её лучшей подругой. Да и она, уверен, просто играла, возможно, рассчитывая забеременеть и получить почётный статус части Династии.
— Из грязи в князи?
— Ну, типа того.
— Я поражаюсь вами. Неужели не противно спать с человеком, к которому не чувствуешь любви? — укоризненно глядя на меня, спрашивает рыженькая.
— Никогда не задумывался над этим прежде, а теперь и сам не знаю, как мог быть настолько ветреным.
— Хочешь сказать, что сейчас что-то изменилось?
Разящий скепсисом тон Ольги от чего-то побуждает во мне очередной транш веселья и озорства. Если бы ты догадывалась о моих чувствах, то не прощупывала бы почву настолько лобовым способом. Значит, мой план движется успешно, и пока она даже не подозревает, что в обозримом будущем её ждут сюрпризы. Это, безусловно, хорошо. Нужно продолжать в том же духе.
— Ток невероятным образом ставит мозги на место, и, знаешь, провиснув на веревках и собственных руках, уверенный в том, что мне не выжить, я переоценил, наверное, все свои жизненные постулаты и принципы.
Вновь тонко увожу её от сути, искусно подбирая слова. По сути, если бы она вслушалась в сам смысл сказанного, то сумела бы построить отдалённые догадки на счёт моего отношения к ней. Однако, по всей видимости, меня спасает факт того, что она привыкла воспринимать мои слова без двойного дна. Это тоже хорошо, так я смогу подольше потомить её в сладком периоде непредсказуемости и осторожных ухаживаний. Дам ей время осознать все постепенно и окончательно решить, готова ли она жить здесь, в ритме Штаба.
— Такое кого хочешь образумит.
— Ещё вопрос?
— Определённо.
— Чувствую, ты решила вспомнить о своей профессии. Ощущение будто я на интервью.
— Правда, я не знаю, как ты отреагируешь. – заметно погрустнев, высказывает свои опасения новоявленный репортёр.
— Что такого нехорошего ты задумала спросить?
— Это о твоей родной матери.
Вот об этой, позволения сказать, кукушке, я точно говорить не хочу. Немая пауза между нами затягивается всё больше. Она спокойно ожидает моего ответа, а я даже не знаю, что ей сказать. Я всегда предпочитал избегать даже малейших отсылок к ней. Хотя, в конце концов, когда то я сам впервые рассказал своей соседке о ней. Да и она имеет право знать, не только обо мне. Смирив собственное отвращение, я положительно киваю собеседнице головой. Что поделать, женщину, как и её любопытство, нужно удовлетворять всегда.
— Почему ты даже упоминать о ней не хочешь?
— Она этого не заслужила. Говорят про тех, о ком есть что сказать. Мне о ней, кроме того, что она поступила как последняя сука с собственным ребёнком, припомнить нечего. И это не влияние Отца или Ким, это моё собственное мнение. У меня есть замечательная мать, пусть не родная, не это важно, у некоторых кровные мамаши в десятки раз хуже, чем моя приёмная. Я не жалуюсь. И с отцом хорошо жилось.
— Неужели тебе никогда не хотелось найти её и спросить, почему она так поступила?
— Зачем? Я не был ей нужен даже тогда, когда был новорождённым, Оля. Теперь она не нужна мне. Всё просто. Тогда отец не смог найти её, хоть и перевернул всю Россию, что само по себе настоящий подвиг, потому что искать человека во вражеской сверхдержаве и остаться незамеченным практически невыполнимая задача. Эта дамочка в тех же условиях, даже если сильно захочет – никогда меня не найдёт. И, слава богу.
— Но ведь она родила тебя.
— Прости мне мою грубость, но рожает сейчас любая шлюха. Чтобы родить много ума не нужно. Трудно воспитать ребёнка, да. Но не родить и бросить, испугавшись за свою шкуру. И я никогда ей этого не прощу.
— Того, что она тебя бросила?
— Нет, Оля. Она не дала мне выбора… Испугавшись за себя, студентка не задумываясь разменяла собственного младенца. Бросив меня на откуп Штабу, выкроить себе жизнь. Какая молодец, правда? А я вынужден был по умолчанию стать Наследником организации, которая вечно спасает драную планетку от таких же обученных патриотов до мозга костей. И не потому что нам хочется, а потому что мы не умеем ничего другого. В свои двадцать два я даже на несчастных коньках кататься не умею, зато могу катаной кого угодно на ломтики порезать. Да, у меня куча денег, но некуда их тратить, нет целей, потому что вся никчемная жизнь пройдёт здесь и на благо Америки, под пытками, прицелами и сплошным страхом за жизнь близких. Я не умею жить, Оленька, как нормальные люди. А если бы она сбежала со мной, то у меня могла бы быть нормальная жизнь. Школьные друзья, ты думаешь, они у меня были? Нет. Я ни с кем не общался там и был как псих-одиночка, потому что мне было некогда дружить, некогда ходить в гости и некуда звать. Я приходил и как проклятый до самой ночи подыхал на тренировках. Я мог бы работать как нормальный человек, а не проминать татами собственным телом, падая носом в пол после очередной комбинации, и не отлеживаться после задания неделями. У меня была бы нормальная семья, за жизнь которой я мог бы не опасаться каждую секунду и не думать о том, что их заставят страдать ради того, чтобы прижать меня к стене. Да даже дожить до восьмидесяти, а здесь у меня шансы, в среднем, вдвое меньше. Мне никогда не понять её. И не простить.
В своеобразной истерике, я вываливаю на зеленоглазую практически все свои внутренние переживания, связанные с матерью. Она задумчиво обрабатывает полученную информацию, опустив взгляд в пол, а я лишь молча перевожу дух. Голова вновь начинает раскалываться, а изнывающее тело требует смены положения, но я не шевелюсь, ожидая её реакции. Зачем я выболтал все? Моё нытье было лишней для неё информацией.
Безысходность накрывает меня с головой. В самой глубине души, я боюсь, что она поступит так же, как моя мать и бросит меня, когда я предложу ей остаться в Штабе… Эта перспектива удручает меня не на шутку. Если все так произойдёт, то я вообще не смогу никому верить. Всё, что я так старательно планирую выстроить, рушится в сознании. Почему она молчит? Не знает что сказать? Или задумывается о том, нужна ли ей такая жизнь со мной? Не знаю, и чем дольше она молчит, тем больше я паникую. В тот самый момент, когда я набираюсь смелости прервать молчание, тишину нарушает голос русской:
— У тебя может быть семья и здесь.
— Политический брак меня не прельщает, добровольно никому такая жизнь не нужна, только по расчёту, что тоже не в радость.
— Ты просто плохо ищешь. Счастье, как правило, рядом с нами, только мы не умеем смотреть по сторонам.
— Вот скажи, ты бы как поступила на её месте? – пытаясь успокоить собственные опасения, осторожно интересуюсь я.
— Уехала бы с Райаном. Любимого мужчину и тем более ребёнка я бы не бросила ни за что.
Она уверенно, одно за другим, произносит слова, а в моей душе начинает теплиться надежда, постепенно разрастаясь до поистине амбициозных масштабов. Она будет моей, стоит мне лишь приложить для этого должные усилия. И я сделаю все, что смогу и даже то, что будет неподвластно. Теперь я уверен в её настрое. Оказалось, что она обладает достаточно боевым характером. Приятный сюрприз. Это позволит моей девочке легче выживать в жёстких условиях Штаба.
Я наивно полагал, что изучил её, а моя очаровательная пленница внезапно начала открываться передо мной с новых граней своего темперамента. Нежную и беззащитную Оленьку, оказывается, реально довести не только до самоубийства, но и до пламенной ненависти, разбудив в ней хитрого и опасного противника. Да, Джейсон, ты наживаешь себе врагов даже там, где их, казалось бы, нереально заработать.
Медные локоны струятся по её плечам, и я окончательно теряю трезвость рассудка, представляя её взлохмаченной, раскрасневшейся от смущения, но с ног до головы объятой пылом страсти. Я бы многое отдал за это. Но, к сожалению, от меня требуется лишь терпение, которым я обделен от природы. Настоящий закон подлости. Крепись, Рик, возможно, тебе удастся дойти до этих фантазий в реальности.
Развеивая очередную бесплотную эротическую фантазию, в помещение, отвешивая лёгкие поклоны, входят санитары. Что, уже пора? Сейчас меня снова будут вертеть, мазать и бинтовать. Сущий ад. Начинаю всем своим естеством тихонько ненавидеть любые медицинские действия. Такими темпами у меня даже на лечение порезов от листка бумаги будет дичайшая аллергия. Молча Оля отходит от кушетки, вновь предоставляя им плацдарм для обработки. Если разобраться честно, то я настоящее пособие для интернов. Хвала небесам, ко мне хоть экскурсии не водят.
Собственный хриплый скулеж злит ещё больше. Самое противное, что я даже не могу сдержать это вытье. Стараюсь максимально отключиться от воспроизводимого ими процесса. Всё равно влияния на это у меня нет. В самом разгаре действа в палату начинают стекаться посетители. Отец и Ким, в компании Девингема сначала бурно что-то обсуждают с рыженькой, изредка покашиваясь на меня. Не выдерживая вновь, отборно, но коротко матерюсь на английском вслух, моментально натыкаясь на суровый нагоняй Отца:
— Держи марку. Забыл, как получали с Каином за подобные словечки?
— Говори себе это, когда тебя выводит из себя Найт. — легко парирует выпад отца блондинка, вызывая мой вымученный смешок.
— Не мешай воспитывать сына.
— Поздновато ты спохватился, Отец.
— А он у нас из тех, кто считает, что лучше поздно, чем никогда. — вновь язвит Ким в ответ на моё уточнение.
Окончив действо, два медбрата покидают мои новоявленные апартаменты, и я с облегчением вздыхаю. На сегодня это мучение закончилось. Правда, завтрашний день не за горами. В голове все больше укрепляется мысль о том, что это никогда не закончится.
Страдаю из-за того, что собственной шкурой прикрыл крыс, которые и тысячной доли всего того, что довелось ощутить мне, не испытали бы на себе и за всю свою жизнь. Ненавижу свою работу. И, тем не менее, я правильно поступил, пусть и безрассудно.
— Как ты себя чувствуешь? — примостившись на краю моего ложа, мягко интересуется отец. Давно я не видел в его серо-голубых глазах столько заботы и тревоги. Мне стыдно жаловаться, он никогда не обходит меня вниманием, однако, видимо, только в такие сложные моменты мне доведется ощущать всю его отцовскую любовь, без границ и рамок.
— Чуть лучше, чем вчера. Но все равно хочется впасть в кому до полного выздоровления.
— Это лишнее. Ким, что скажешь?
— Каких заключений ты хочешь от меня за один день лечения? Со слов санитаров, процесс продвигается в нормальном режиме. Ткани измучены, совсем быстрого восстановления от них ждать не стоит. Меня больше волнует момент наступления ломок по наркотикам и вопрос того, чтобы рядом с ним была не только Ольга в этот момент. Она умница, но сдержать его порывы не сможет при всем желании.
— Но ведь их нет. Этих ломок.
— Они наступают не сразу. Не стоит обольщаться, Райан.
— Тогда какие твои предложения?
— Все необходимое штат медиков сделал. Остаётся лишь мазать, втирать, обрабатывать и перевязывать. Велик не только физический ущерб, но и моральный. Нам нужно искоренить и эти проблемы.
— В санаторий его предлагаешь отправить? — скептически осведомляется Глава.
— Можно увезти его в загородный дом. – вклинивается в разговор рыженькая. — Там природа, свежий воздух и спокойствие. Всё, что ему нужно. А мазать и втирать могу научиться и я.
Родители задумчиво переглядываются, а я не знаю, как предотвратить это. Для меня и восстановления это безумно ценная мысль, но для безопасности это огромная брешь. Если я отчалю за город, то со мной, кроме Ольги, загладить свою вину наверняка поедет и Девингем. Джейсону не составит труда одним махом прихлопнуть там всех нас и списать это на кого-то другого. Слишком большая роскошь для него.
— Не думаю, что там будут соответствующие медицинские условия. Да и безопасность под большим сомнением. В ближайшее время я не смогу защищаться.
— А я тебе на что? – резво отплевывает слова Каин. Черт, ты же знаешь о Найтах, просто включи голову!
— Тебя одного мало для защиты. – аргументирует отец. — Он сейчас слаб и не может встать, а вы заточены под действия в паре.
— Особые медицинские условия не нужны. Всё равно, если я и одобрю это, то точно не в ближайшие пару дней. — Кимберли, хоть ты не подведи. — Охрана для сына — важная вещь. На первое время ведь можно выслать с Каином небольшой отряд самых верных тебе людей, Райан. А потом, когда Рик окрепнет, их можно и отослать.
— Ты за то, чтобы отправить сына за город?
— Я отчётливо понимаю, дорогой, что Ольга права в одном: ломки, истерики и расшатанную психику Наследника рядовым бойцам видеть не следует. Медперсонал болтлив до безобразия и то, что вчера произошло на кардиограмме уже передают по Штабу в качестве сплетен. Что будет, если у него начнутся ломки — одному Богу известно.
— Да. Власть держится на авторитете, этого нельзя допускать…
Я должен остановить это немедленно. Ну или же откорректировать их планы… Все мы будем в безопасности только если Отец поедет с нами, желательно с вооружённой свитой наперевес. Мечта идиота, при том несбыточная. Ему нельзя покидать пост на столь длительный срок. Только если работать на удалении и наскоками. Нет, ничего не выйдет. А в прочем, ва-банк:
— Я буду в полной безопасности, только если ты поедешь со мной.
— Чудесная идея! — восторженно хлопая в ладоши, заливается Ким.
— Я не могу на длительный срок покидать Штаб.
Истинная женщина, в каждой своей ипостаси. Стоит только внимательно вглядеться в то, как тонко и изящно Ким всегда добивается своего. Это на самом деле завораживает. А самое забавное всегда то, что Отец слишком поздно осознает дозволенные своей жене масштабы. Сожалеет ли он потом о том, что поддался? Вряд ли, иначе Глава давно бы научился противостоять её чарам. Кимберли максимально ласково обвивает шею шпиона руками и невинно хлопает глазками. Если она научит всей этой дамской гадости Ольгу, то я совсем забуду что такое говорить «нет».
— Не смотри на меня так.
Дело идёт ко дну, мягкий голос жертвы слишком отчётливо информирует охотницу о том, что объект её внимания вот-вот даст окончательную слабину, утонув в обилии ласки. Она моментально реагирует: жалобно пару раз шмыгнув носиком и обидчиво надув губки, мать опускает голову на грудь разбитого вдребезги оппонента и выдаёт самый большой козырь, грозящий окончательно разрушить все противоречия:
— Штаб разве не может немножечко подождать? Ладно, я, но дети тебя совсем не видят вне уставной обстановки. И сыну ты сейчас очень нужен. — умоляющий взгляд и тон даже меня пронимают до дрожи. В таком ракурсе можно позволить что угодно. Кто-нибудь, уберите отсюда Олю, ей нельзя наблюдать за этим наглядный пособием!
— Ну, ты же знаешь, малыш, что я не могу. Да и Оля только мне бардак разобрала. Пока я буду с вами — там вырастет настоящий Эверест из бумаг. Мне будет страшно даже дверь открыть.
— А я помогу Вам ещё раз разобрать бумаги. — полностью переняв вид врача, Ольга подключается к убеждению отца. Дело дрянь, рыженькая слишком быстро учится.
— Поехали, Пап. Мама права, мы почти не видимся нормально.
Господи, и Каин туда же. Если бы у меня была шкала умиления, то она обязательно бы лопнула. Видел бы кто нас сейчас. Разве повернулся бы язык назвать таких опаснейшими боевиками? Один как овощ, даже привстать не может, второй строит умоляющие глазки Главе, а третьего так и вовсе облепили со всех сторон и, фактически, выбора мало.
— Спасибо, сын, подкинул идею. — делая глубокий вдох, Отец ненадолго устремляет взгляд в потолок. Улыбка озаряет его лицо, и самый бугристый бугор всея Штаба чуть заметно кивает головой. Наша взяла.
Святые боги, Ким разорвёт от счастья. Короткий, но чертовски многообещающий поцелуй, словно искра вспыхивает посреди кабинета. И так каждый раз, когда они достигают консенсуса. Рыженькая и Девингем хитро переглядываются и брат, еле заметно потирая ладони, подмигивает мне, недвусмысленно жестами намекая, что чуть позже мы обмоем это дело. Коротко и безмолвно смеюсь, чтобы не выдать его. Однако, синеглазого это не спасает. Суровая Оля уже машет кулаком у него перед носом. Это полный аут.
— Тогда, дорогая, занимайся приготовлениями по транспортировке Рика. Я закрою все срочные дела, и обсужу с Джейсоном расстановку сил. Когда скажешь, тогда и поедем.
— О, в таком случае я приготовлю все как можно скорее.
— Не сомневаюсь.
— Ладно, пойдем в покои, сыну нужно отдыхать.
— Иди, я тебя догоню.
Пожав плечами, Ким и Каин желают всем присутствующим доброй ночи и покидают кабинет. Оля, под предлогом того, что ей нужно найти что-то невообразимое в соседнем помещении, тактично оставляет нас наедине с отцом.
— Ты что-то хочешь мне сказать?
— Скорее отдать. Я давно должен был это сделать, однако, не принимал это во внимание.
Из кармана брюк Отец заботливо выуживает коробочку с заготовленным подарком. Что там? Покорно ожидаю, пока предмет предстанет перед глазами, и, можно сказать, даже удивляюсь увиденному. В его руках красуется толстая золотая цепочка, на которой, словно объятый пламенем, искрит сплошь укрытый изразцами феникс. Он точно такой же, как и на перстне Райна. На фамильном перстне нашего рода. Гордая и бессмертная птица, расправив крылья, словно готовится вонзить в противника стальные когти. Достаточно жёсткие линии кулона делают его вполне пригодным для ношения на мужской шее.
— Пусть символ нашей Династии хранит тебя. — застегивая цепь на моей шее, сосредоточенно проговаривает Отец. — Ты уже подобно ему начинаешь воскресать из пепла.
— Помнится мне, что когда-то давным-давно перстня было два, один для Главы, а второй для Наследника, которого его отец сочтет достойным поста.
— Тогда ты должен знать и о том, что в братских дрязгах символ наследования накрылся пушным зверьком.
— Да. – улыбаюсь. — Спасибо, Папа.
— Отдыхай. Надеюсь, что после того, как мы переберёмся в загородный дом, ты станешь чувствовать себя лучше.
— Было бы ценно.
Обменявшись пожеланиями на ночь со мной и вернувшейся в палату Олей, шпион покидает нашу крохотную компанию. Совсем скоро, я, к своему ужасу, натыкаюсь на искрящий любопытством взгляд зеленоглазой и по умолчанию начинаю морально готовиться к целому марафону вопросов. Напустив на себя бесстрастный вид, я вновь принимаюсь за своё любимое занятие — испытывать лимит её терпения. Почему мне всегда хочется играть с ней? Присаживаясь на краю кушетки, она начинает разговор совсем издалека, так, что в какой-то момент я даже готов разочарованно картинно всхлипнуть от её безразличия.
— Голова болит?
— Да.
Честно говоря: отваливается! Но я стоически переношу эти ощущения. В конце концов, мне и самому уже до безобразия надоело собственное нытьё. Однако, по тягучим и липким щупальцам боли, я все же прихожу к выводу, что порция обезболивающего прожигает свои последние остатки в моём организме и мне, вероятнее всего, уже нужна следующая.
— Все остальное тоже?
— Ага, — не утешительно констатирую я. — пора делать болеутоляющее.
— Хорошо, сделаем. Расскажешь, что за птичка у тебя поселилась?
Мысленно улыбаюсь, вот и конец терпению. Как и обычно, она себе не изменяет, и я чертовски рад этому. Сейчас то время, когда она боялась даже шевельнуться без моей команды, вспоминается как небылица, по сравнению с тем, какую Ольгу я наблюдаю сегодня. Без притворств, опасений и страхов она свободно задает вопросы и, порой, даже перехватывает на себя инициативу, отрезвляя меня.
— Расскажу, только не смейся. История, как по мне, странная. Феникс — символ династии О’Хара. У каждой Династии есть свой герб, как и полагается. На наш занесло этот ходячий факел. Давно, когда Америки ещё не было, и горстки Штатов только начинали свою войну за независимость, зародилось и шпионство нашего государства. Наш праотец — Рэйнер Джеремия О’Хара. Именно он основал Штаб Америки и Династию. Человеком он был достаточно суеверным. Любая магия, предсказания и прочая ересь привлекали его внимание на ура. После победы в борьбе за независимость, становления Штатов и Штаба, он нашёл одну из сильнейших провидиц своего времени. Его интересовал всего один вопрос: что будет с его потомками. Ведьма раскинула карты, долго капала воском, шептала себе что-то, видимо, договариваясь с хрустальным шаром. А затем схватилась за карандаш и в состоянии транса начертала феникса. Того самого, которого ты видишь сейчас. Выйдя из небытия, она принялась пояснять смысл своего видения. Начала она с того, что наша династия пройдет сквозь века, и поколение от поколения О’Хара будут крепнуть и мужать. Но ничто не вечно под луной. Однажды наступят смутные времена, но не между братьями пройдет битва, угроза придёт извне. Белокаменные стены, гранит коридоров обагрится кровью своих правителей. Род погибнет, от мала до велика, не останется ни одного благородного, а престол займут смутьяны, жаждущие чужих смертей и хаоса. Никому не будет спасения, они будут сеять смрад и гибель каждому. Люди потеряют надежду. И только один Наследник фениксом воскреснет из мертвых. Именно в его руках окажется дальнейшая судьба, под его крылом все сплотятся и смогут дать бой окрепшей и поднявшей голову змее. Удовлетворённый таким ответом, Рэйнер забрал эскиз феникса и приказал изобразить его на фамильном гербе. Так же он выплавил два перстня и одну роскошную диадему с фениксом. Один перстень ты могла видеть на руке у Отца. Он передается от правителя к правителю и принадлежит строго Главе. Второй всегда предназначался тому Наследнику, которого действующий властитель желал видеть после себя в управляющем кресле. Но на деле это кольцо кочевало из рук в руки, как последняя неблагочестивая барышня, и в итоге было заботливо потеряно старшими родственниками. Корону предок выплавил для своей жены и матери Наследников рода. Когда Глава женится, его невеста коронуется перед Штабом. После этого момента, избранница шпиона становится неприкосновенной для остальных, и приказы её исполняются наравне с мужем. Этого феникса Райан сделал отдельно для меня.
Неужели ей действительно интересно все это? Хотя да, её любознательность порой зашкаливает. Пока я вещал, словно преподаватель на паре, Ольга успела сделать мне укол обезболивающего и устроиться в изголовье моего «роскошного дивана». Её пальцы вновь принимаются за ту же операцию, что и вчера, и я неимоверным образом расслабляюсь и избавляюсь от боли в секунды.
— Это же здорово! — восторженно отзывается рыженькая, поправляя выбившуюся прядку волос. — Очень красивая история. Получается, гадалка предсказала будущее целого рода. А ты не думал, что смутное время наступает именно сейчас?
— Ой, брось. Ну, как человек может воскреснуть из мертвых? Бред. Я мало верю во всю эту ересь.
— Во что ты вообще веришь?
— В себя. Как бы эгоистично это не звучало.
— А в бога?
— Не изображай из себя свидетеля Иеговы.
— Серьёзно? – изумляясь до глубины души, буквально вопит собеседница. — Я вот верю. Высшие силы определённо есть. И всякая магическая, как ты выразился, ересь, тоже имеет место быть. Как можно совсем ни во что не верить?
— Оля, атеисты такие же люди, как и ты. Из плоти и крови. Одного из них ты видишь перед собой. И раскрою тебе тайну, почти все шпионы не являются приверженцами религии. Я не хочу и не стану тебя разубеждать и будоражить твои религиозные чувства, однако, о себе скажу: за мои, в будущем, бесконечные убийства и реки крови, мне светит только ад. И, согласно библии, никто там не станет разбираться, убивал я во благо людей, или же во вред. Я отнимаю жизни, и это уже достаточная причина, хотя и не ясная для меня лично. Мало приятного в этом. Давай не будем углубляться в эту тему дальше? Я не хочу, чтобы у нас возникали разногласия.
— Я и не собиралась оспаривать твою точку зрения. — пожимает плечами моя персональная сиделка. — Каждый имеет право на своё мнение. Просто было интересно, почему ты так думаешь.
— Уже ни о чем не думаю. Мне сейчас хочется только мурлыкать.
Тая под её руками с каждой секундой все больше, я действительно теряю всяческое желание шевелить чем либо, включая язык. Вытягиваю руку вверх и накрываю ладонью её колено, осторожно, скорее даже испытующе поглаживая его. После той пощёчины за поцелуй я действительно опасаюсь рваться с места в карьер.
Раньше я моментально перескакивал с одного этапа на другой, и к вечеру, незнакомая девушка уже свободно скакала на мне в позе наездницы. А сейчас я дотронуться до нее не так боюсь. Чувствую себя идиотом. В конце концов, я взрослый мужчина, и она должна понимать, что вечно на одних только целомудренных поцелуях да поглаживаниях жить не смогу. Ладно. Разберусь с этим чуть позже, когда встану на ноги. Пока будем довольствоваться малым. Больно многого хочешь, Рик.
Постепенно я и вовсе засыпаю от этих нежных расслабляющих движений, расходящихся волнами благословенного тепла по телу. Было бы ценно, проснувшись утром, вместе со сном стряхнуть с себя все травмы, и как ни в чем не бывало воспрянуть с постели, как феникс из пепла.