Мурка - разведчица

 

  Накануне своего девяностолетия дед Егор немного захандрил, и  непонятно что было  причиной  его грусти и уныния: задержавшаяся зима с ее холодами или обострение хронических болезней, а может и  сама жизнь, ставшая за последнее время сложной, противоречивой и во многом непонятной.

Он включил радио, но от бешеного ритма  агрессивной музыки заболела голова, и непроизвольно возникло желание прекратить  всю  эту какофонию. Телевизор тоже не успокоил, выплеснув очередную порцию негатива в виде информационных новостей.
 «Ничего, - подбодрил себя дед Егор, - уже февраль на исходе, скоро весна, а там - майские праздники и самый желанный – День Победы! Встречусь с друзьями – ветеранами, вспомним прошлое. Эх, дожить бы…»

Под сердцем закололо, - о себе напомнил  осколок разорвавшейся мины. Он, как эхо прошедшей войны, в последнее время все чаще напоминал о себе мучительной болью,  не давая забыть те далекие времена, когда Егор, совсем еще молодым парнем,  принял участие в одном из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной войны. Удалить осколок после ранения врачи не рискнули, учитывая близость его с сердцем, а теперь, когда такое  стало возможным, этому препятствовал пожилой возраст и состояние здоровья ветерана.

Дед Егор принял таблетку и прилег на кровать, но лучше не стало: голова шла кругом, не хватало воздуха, и вдобавок ко всему появились слабость и тревожное чувство обреченности.

«Надо бы вызвать врача» - подумал он, пытаясь дотянуться до телефонной трубки.                Но сделать это не смог, – нестерпимая боль в груди, усиливающаяся при малейшем движении, буквально  сковывала тело. Он почувствовал, как его сознание проваливается в темноту, являя не запоминаемые картины странного неземного бытия, затем, непонятно откуда, промелькнули отрывочные мгновения его прошедшей  жизни. Еще недавно мучавшая боль притупилась, а беспокойство и тревога неожиданно рассеялись, словно их и не было совсем. Стало легко и спокойно. Сознание  уносилось в  неведомую даль, разрывая последние связи с внешним миром. И в этот момент дед Егор почувствовал, как ему в лицо уткнулись какие-то упругие волоски и  что-то мокрое, холодное. Стало щекотно. Немыслимое состояние, охватившее его несколько секунд назад, внезапно растворилось, и дед Егор ощутил реальность происходящего. Он открыл глаза и увидел на своей груди кошку Мурку. Касаясь  его лица  упругими усами и своим носом, она словно спрашивала:«Что с тобой?»
 
Почувствовав себя лучше, дед Егор приподнялся;он не понял, что помогло ему: действие лекарства или кошка, пытающаяся своим вниманием вернуть его из состояния забытья. В любом случае, он пришел в себя, когда почувствовал рядом с собой Мурку. И это не было чем-то удивительным, кошка и раньше, когда ему нездоровилось, терлась головой о его ноги, а затем, усаживалась на больное место или просто на колени и тарахтела свою однотонную мелодию. И становилось легче: боль проходила, а нахлынувшая грусть исчезала, - ну чем не доктор? У нее и шкурка на туловище была белая - словно медицинский халат, да и в завершение желаемого образа врача, - добрый и спокойный взгляд.
               
 Но кошка – есть кошка; являясь по природе хищником, Мурка не забывала и о своих природных наклонностях. Дед Егор сам  видел, как однажды в курятнике, она не на жизнь, а на смерть, схватилась с большой серой крысой. Он пришел уже под конец   этой жестокой борьбы, услышав  шум и возбужденный писк цыплят. Увиденное его поразило: кошка и  крыса сцепившись, катались по земле. Оскалившиеся зубы крысы выглядели устрашающе, и вообще, ее агрессивный вид вызывал опасение за Мурку. Но на бесстрашную кошку, это не оказывало никакого воздействия. Не давая себя укусить, она когтями передних лап вцепилась крысе в голову, а когти ее задних лап  буквально раздирали туловище серого хищника.
 
Дед Егор схватил вилы, но остановился, боясь  случайно попасть в Мурку, которая уже почти справилась с крысой. Единственное, чем он  помог ей, - это вспугнул других крыс, спешивших на помощь своему сородичу. Похоже, одолеть кошку они намеревались стаей, и  неизвестно чем закончилась бы эта схватка, не вмешайся дед Егор.Глядя на раненного цыпленка, лежащего на земле, нетрудно было понять, что Мурка стала невольным свидетелем расправы над беззащитным птенцом. Увидев крысу,  а возможно и стаю серых грызунов, она не побоялась вступить в смертельную  схватку.

 В этот момент, крыса прекратила сопротивление, обмякла и перестала подавать   признаки жизни.

Подойдя к Мурке, дед Егор увидел на ее передних лапах кровь. Не было сомнений, что победа над серым хищником,  далась ей нелегко. Оставив лежащую на земле крысу, кошка  начала приводить себя в порядок, облизывая кровоточащие раны. 
Уже дома,  оказав ей медицинскую помощь, дед Егор рассказал бабушке, – так он называл свою жену Татьяну Федоровну, про смелый поступок Мурки, и здесь, совсем неожиданно, он  вспомнил прошлое. Мысли унеслись в 1942 год, в Сталинград, куда он, еще совсем молодым парнем, но уже опытным бойцом, был направлен для  прохождения службы в войсковую разведку, где у разведчиков была кошка, и тоже - Мурка.

В ту далекую осень,  непрерывно атакуемый врагом полумиллионный город представлял собой   жуткое  зрелище: частично или полностью разрушенные дома со стенами, испещренными  пулями и осколками снарядов, на улицах - сгоревшие деревья, поваленные фонарные столбы, горы кирпича, железной арматуры, обломков плит и осколков стекла. На земле кровь,трупы погибших солдат и умерших от бомбовых ударов жителей города. И повсюду, витающий в небе, невидимый, но остро ощущаемый  дух смерти, навязывающий мысль, что сама по себе человеческая жизнь ничего не стоит, - она  настолько хрупка, что может оборваться в любое мгновение.  Нет,  картины тех страшных дней, дед Егор не забыл, - их по-прежнему хранила его память.

  Место, где дислоцировались разведчики,  располагалось в здании бывшей столовой на территории завода, практически полностью разрушенного вражескими бомбардировками. Сохранились лишь отдельные здания цехов и административные одноэтажные корпуса, примыкавшие к проходной.
По территории завода проходила линия обороны. Здесь и предстояло воевать Егору.  Вместе с другими бойцами он прибыл с противоположного берега Волги для выполнения специальных задач.
 
Егор зашел в штаб полка, где на полу у  деревянной стойки гардероба,  лежали ящики с патронами; на лавке у стены, оживленно беседуя, сидели бойцы. Рядом с ними  на  стуле  приводила  себя в порядок  кошка, тщательно облизывая свою  полосатую  шкурку.
 
Егор доложил о своем прибытии, и в ожидании вызова, присел на свободный стул  рядом с кошкой. Она отвлеклась от своего занятия и уставилась на Егора большими выразительными глазами. Что-то в ее взгляде ему показалось необычным,–кругом война, где от боли и жестокости чувства притупились, - и вдруг, такой полный наивности, добрый  взгляд. Егор даже улыбнулся. Да и не только это подняло ему настроение и вызвало ответные нотки доброты, - кошка, внимательно осмотрев  его,   решила, что Егору можно доверять, после чего, по-дружески, устроилась у него на коленях. Тогда, лаская кошку, Егор еще не знал, что ждет его на новом месте, но судьба уже, сама распорядилась за него.

В один из дней, ему предстояло проникнуть на вражескую территорию,чтобы узнать место скопления сил противника и его огневые точки. Для получения таких сведений, Егору необходимо было как можно ближе подобраться к врагу, а потом,полученные данные  срочно  доставить  в штаб. Однако сделать это в  дневное время было нелегко: дорога находилась под  обстрелом снайперов и простреливалась пулеметами.
               
Тогда, Егор с удивлением узнал, что кошка, которую он встретил в штабе в день своего прибытия в часть,  была настоящим разведчиком. Все звали ее Муркой.                До войны она жила в заводской столовой, а когда там  организовали штаб полка, то как-то, само собой, ее мобилизовали на службу. Она доставляла полученные разведчиками сведения в штаб, в место своего проживания. В радиусе трех-пяти километров от штаба кошка безошибочно ориентировалась на местности и с помощью  своего природного чутья всегда возвращалась обратно, доставляя в штаб важные сведения, содержащиеся в записке, закрепленной разведчиками на небольшом  ошейнике  из кожаного ремешка.
 
 Мурка против этого и не возражала,  ответственно выполняя  порученные ей задания. По большому счету, она тоже воевала и внесла свой, пусть и небольшой вклад в победу, оставшись малоизвестным участником Сталинградской битвы, унесшей  жизни  миллиона русских солдат.

 После нескольких удачно выполненных  операций, кто-то из солдат, в шутку, прикрепил на ее небольшом ошейнике  знак воинского звания в виде эмалевого треугольника,  что соответствовало чину младшего сержанта. Хотя,вряд ли Мурку интересовали воинские звания и знаки отличия, - больше всего, ей,неизбалованной судьбой,  бродячей кошке,  хотелось простого  человеческого внимания, доброты и ласки.  Можно было только догадываться, что  пришлось ей пережить во время  таких  боевых операций, - ведь доставление  сведений в штаб не являлось легкой прогулкой, - это  был  трудный, полный опасностей путь,  где ей встречались  многочисленные враги - бродячие собаки. Голодные и одичавшие, они с громким лаем бросались на все, что двигалось. Для них, кошка представляла основную добычу, поэтому Мурке  порой приходилось скрываться и прятаться от собак в подвалах,  пережидая возникшие опасности.

Один раз, Мурка убегала от  преследующей ее собаки, и в этот момент  начался артобстрел. Такого грохота, она не слышала никогда. Мурка неслась быстрее пули, но  и преследующая ее собака не отставала. В какой-то момент, она даже схватила ее зубами. Мурка почувствовала боль в задней лапе, но тогда, у нее была единственная  мысль– уйти от погони и выжить. Она заскочила на  обрушившуюся железобетонную плиту, когда то бывшую козырьком подъезда, и оказалась в относительной безопасности. Было морозно, но особо неприятен был холодный, пронизывающий ветер и грохот разрывающихся  неподалеку снарядов, заставляющих каждый раз вздрагивать. Через несколько минут Мурка замерзла. Похоже, что и собаке стало зябко, так как  она забежала в  проем подвала, находящийся  всего в двух метрах от обрушившейся плиты.

 Воспользовавшись отсутствием собаки, Мурка спустилась со своего укрытия и бросилась бежать, но неожиданно столкнулась с большой серой крысой. Откуда она появилась было непонятно. Возможно, ее потревожила собака, забежавшая в подвал, а может, была еще какая-то причина.  Оскалив  страшную пасть, крыса, не сводя  злых  глаз с Мурки, начала пятиться в сторону дома, где ее за спину, внезапно схватила собака, высунувшаяся из подвала. Выжить в этой схватке у крысы не было никаких шансов. Пока собака разбиралась с крысой, Мурка бросилась вдоль дома, перепрыгивая на ходу обломки камней, кирпичей и поваленных  деревьев. Кругом был настоящий хаос: взрывы, яркие вспышки каких-то огней и невыносимый запах  неприятной копоти. Снег, недавно выпавший, был грязно – серый, и лишь в  отдельных местах, естественно чист. Пробегая по нему, Мурка инстинктивно хватала его зубами, пытаясь хоть немного утолить жажду. Останавливаться ей не давал страх.
 Следуя таким темпом, Мурка быстро  добралась до штаба. Снимая с ее ошейника записку, дежурный  видел рваную рану на ее задней лапе. Хорошо, что укус собаки пришелся в мягкую ткать; если бы  пострадала кость, все было бы намного хуже. И еще, Мурка отморозила  уши.
Прочитав доставленную кошкой записку, капитан даже присвистнул, оценив важность доставленных сведений.

В записке были отмечены места, где находились танки и прочие, представляющие интерес, мобильные силы противника. Собирая эти сведения,Егор проник  на вражескую территорию, где на крыше высотного дома, в течение нескольких часов, вел наблюдение за позицией противника. Отметив координаты важных целей, Егор отправил сведения через Мурку в штаб.

 Не прошло и часа,  как с нашей стороны начался  массированный артиллерийский обстрел. Реактивные «Катюши» били по обозначенным  в записке местам, уничтожая технику и живую силу противника.

«Значит, Мурка дошла!» - радостно подумал Егор.В бинокль он видел, как загорелись два стоящих танка, а затем вспыхнул находящийся рядом склад с горючим. Обстрел еще продолжался, и Егор, понимая, что немцам  сейчас не до него, незаметно покинул свое укрытие. Обратный путь оказался безопасным, и примерно через полчаса, он был уже в штабе.
Егор  глазами искал  Мурку, но ее нигде не было. От дежурного он узнал, что  кошка  отморозила уши. Она чесала их лапами, терлась ими о свернутое одеяло, лежащее на тумбочке, жалобно мяукала, а когда ей попробовали оказать  медицинскую помощь, то в руки не далась, а убежала и спряталась за ящиками с патронами. Только под вечер Мурка вылезла из своего укрытия и устроилась на чьей-то шинели, лежащей поверх ящиков с патронами. Егора она подпустила, и он  осторожно смазал ей уши мазью, оставленной санитаром. Рану на лапе он обрабатывать не стал, так как  она уже затянулась и кошку не беспокоила.

Процедуру лечения ушей, Мурка переносила спокойно, проявляя явное безразличие к окружающим, словно показывая, что с ней поступили неправильно, устроив  такое  суровое испытание. Возможно, у нее был психологический надлом или стресс: она не реагировала на знаки внимания, пренебрегала лаской, а потом, вообще, отошла вглубь коридора и села ко всем спиной, выражая, таким образом, свое отношение к происшедшему.
  Егору было жалко кошку, но в тоже время, он понимал, что, скорее всего, ей не раз еще придется, пойти с ним в разведку. И если Егор знал, во имя чего он   ежедневно рискует жизнью, то Мурка  вряд ли понимала, зачем ее, такую добрую, ласковую и нежную,  забрали на войну и подвергают  тяжелыми и страшным испытаниям.
   Но, не смотря на все трудности и лишения, Мурка продолжала нести нелегкую службу. Доставив  очередную записку в штаб, она подбегала к столу дежурного и мяукала, будто докладывала о выполненном задании, хотя на самом деле, просила еду. Случайно наблюдающий эту картину командир дивизии, был в немалой степени  удивлен. Конечно, Мурка не знала устав, и  минуя генерала, сразу подбежала к дежурному офицеру, но это ей было простительно. Тогда, еще кто-то пошутил, что было бы неплохо, если кошка, действуя по уставу, сначала бы подбежала к  генералу, а  уже потом, к дежурному офицеру для передачи записки.
 
 После полученного ранения и обморожения, Мурка несколько дней отдохнула, а потом ее снова привлекли для выполнения очередного задания. Его целью было обнаружение огневых точек противника. Для этого, в ночное время, Егор незаметно проник на вражескую территорию, где в одном из разрушенных высотных домов занял удобное место для наблюдения. Мурка все время сидела в рюкзаке,высунув из него голову. Ей хотелось выбраться из него и пуститься в обратный путь домой, но приходилось ждать. Успокаивало то, что рядом был Егор, ласково теребивший ее за шкурку.

Вскоре наступило утро, и позиции врага стали видны как на ладони. Внимательно рассматривая  их в бинокль, Егор обнаружил немецкую батарею и укрытые  маскировочной сетью немецкие танки. Стало понятно, что враг накапливал резервы для дальнейшего наступления, намереваясь прорваться к Волге и опрокинуть русские войска в реку. Отметив  в записке расположение вражеских объектов, Егор внезапно услышал выстрелы и увидел, как у одного из домов, находящегося примерно в двухстах метрах от  него, начался бой: немцы, окружив здание, пытались  взять его штурмом, но  получив отпор, отошли. Выстрелы стихли. Егор понял, что сопротивление врагу оказывают  наши солдаты,  попавшие в окружение.  Он указал в записке  дом, где шел бой и отправил  Мурку в штаб;  сам  же, стал ждать наступление темноты, чтобы под ее покровом  незаметно вернуться обратно.

Здесь, в доме, Егор был в относительной безопасности, так как  немцы не  обследовали   разрушенные  здания, не представляющие для них опасности. Кроме этого, Егор мог и скрыться в  расположенном неподалеку канализационном колодце.  Он  обследовал его ночью,  обнаружив  на расстоянии примерно  пяти  метров,  небольшое тупиковое ответвление вправо, размером в два  квадратных метра, вполне подходящее  для временного укрытия. В глубину колодца он не проникал, не имея на это времени, но видел уходящий в темноту проход.
 
Еще был полдень. Устроившись у стены, Егор  ждал наступления сумерек, как вдруг, вновь услышал выстрелы и отголоски немецкой речи.  Он выглянул в окно и увидел, как немцы, окружив плотным кольцом дом, снова начали  атаку. В ответ прозвучали выстрелы. Один из вражеских солдат, пытаясь бросить в окно гранату, упал сраженный пулей. Но несколько гранат фашистов попали в проемы окон. Послышали взрывы. Сопротивление в доме ослабло, но окончательно не прекратилось. Были слышны отдельные винтовочные выстрелы сопротивляющихся защитников. В какой-то момент, Егор заметил, как  к проему подвала, откуда  велась стрельба,скрытно пробиралась группа немецких солдат. У одного из них за спиной был какой-то бочок, а в руках, длинное приспособление в виде металлической трубы. Подобравшись  вдоль стены дома  к подвалу, немецкий солдат направил в проем длинную струю пламени.  Это был огнемет; им  фашисты начали сжигать сопротивляющихся солдат, направляя  пламя огня в  подвалы  и оконные проемы первого этажа, откуда еще  продолжали звучать выстрелы.

Смотреть на это было настолько тяжело, что  Егор, поддавшись эмоциям, вскинул автомат и прицелился. Он понимал, что  этим  обнаружит себя, но вынести подобное зрелище не мог.
 
 Прозвучала короткая очередь, и пробитый  пулями бачок огнемета вспыхнул как факел, охватив огнем немецкого солдата. Подбежавший  спасти его другой солдат,  получил от Егора несколько пуль в спину и упал рядом.  Остальные немцы,  не успев  придти  в себя, застыли на месте и стали  осматриваться по сторонам,  пытаясь понять, откуда прозвучали выстрелы. А в это время,  откуда – то сверху, к ним прилетела граната, брошенная защитником дома.

Раздался взрыв, и Егор увидел, как, прижавшиеся к стене дома  трое фашистских  солдат  упали на землю сраженные  разлетевшимися осколками. Штурм дома прекратился.
 
Егор понимал, что сейчас немцы начнут искать его, поэтому бросился  к своему укрытию. Быстро отодвинув люк, он юркнул  в отверстие и задвинул за собой крышку. Затаившись, он вскоре услышал отдаленную немецкую речь.  Вскоре все затихло, но  еще не менее часа,  Егор находился в укрытии, прежде чем решил покинуть его.

 Потихоньку отодвинув крышку люка, он увидел удаляющиеся  фигуры в серых шинелях. Он уже хотел задвинуть люк обратно, как совсем неожиданно, увидел на расстоянии примерно десяти метров, немецкого офицера в кожаном плаще с белым меховым воротником. Он знаками давал какие-то  указания  солдатам, прочесывающим прилегающую территорию у соседнего дома. Услышав звук отодвинутого люка, и увидел Егора, офицер что-то прокричал и начал стрелять в него из пистолета. Две пули попали в бетонную плиту, совсем рядом с  Егором,  но больше сделать выстрелов  офицер не успел, так как прошитый  автоматной очередью,  упал на землю. Стреляя, Егор непроизвольно поднял плечом люк, чем себя и обнаружил.

Услышав прозвучавшие выстрелы и увидев, как опустилась крышка люка, немецкие солдаты бросились к колодцу.  А Егор в это время, уже двигался на коленях по бетонному полу, стараясь как можно быстрее уйти с линии возможного поражения. Он  понимал, что немцы, скорее всего, рисковать не будут и в колодец не полезут, но непременно бросят в люк гранату.
 
Путь  до небольшого ответвления в колодце, где можно было затаиться, составлял не более пяти метров, и его Егор преодолел за несколько секунд. Едва он оказался в безопасном месте, как раздался мощный взрыв, оглушивший его так, что он даже не услышал звуки разлетевшихся по проему  осколков. Один из  них, отскочив от стены, больно кольнул в плечо. Ощущение было такое, что ударили ножом. Егор приготовился к обороне: достал две имеющиеся у него гранаты, запасной диск автомата и пистолет. Из-за взрыва гранаты, он ничего не слышал; из ушей текла кровь, а в плече ощущалась сильная боль.

Но спускаться в люк немцы  не рискнули,- они просто завалили его тяжелыми камнями,  исключив возможность Егору самостоятельно из него выбраться.
   Через час, когда все успокоилось, Егор возвратился к люку и попробовал его приподнять, но сделать это, без посторонней помощи сверху, оказалось невозможно. Выход ему закрыли, и теперь, у него был единственный путь – уходящий в темноту проем, вдоль большой металлической трубы. Егор надеялся, что там, где-то впереди, обязательно должен быть выход. Такая мысль хотя и вселяла определенную надежду, но не исключала и неприятный вариант развития событий, в случае, если лаз заканчивалась тупиком. Тогда он оказывался  в западне.
 Только сейчас Егор осмыслил свои действия. По большому счету, он не должен был  выдавать себя  и открывать стрельбу, но охваченный ненавистью к врагу, он не сдержался, и теперь, за это приходилось расплачиваться. Да и потом, он действовал неосмотрительно, когда открыл люк и столкнулся с вражеским офицером. Вполне мог бы подождать наступления темноты и в колодце.

«Хорошо, что успел выполнить задание, и передать сведения в штаб» -  успокаивал себя Егор,  стараясь не думать о том, что ожидает его впереди.
В проеме было темно. Возможности осмотреться вокруг у него не было: у фонарика  разбились стекло и лампочка, а спички с собой Егор не носил.  Он на ощупь пополз   по бетонному коробу вдоль трубы. Примерно через полчаса, он обнаружил, что труба имеет ответвление вправо, что немного, но успокоило. Значит, появился  шанс на спасение. Но это оказалось всего лишь  небольшое тупиковое углубление, ведущее куда-то вниз. Егор  бросил камень и услышал всплеск воды. Возвратившись обратно, Егор продолжил движение.

Ему приходилось ползти по холодному бетонному полу, натыкаясь  на камни и остатки арматуры. Оглушенный взрывом гранаты, он не слышал крысиного писка,  а замершие пальцы не чувствовали прикосновения серых хищников; только один раз Егор ощутил сильную боль в ладони, поняв что его укусила крыса,  которую случайно, в движении, он прижал рукой. Егор инстинктивно одернул руку, потом  взял камень и   бросил его вперед, чтобы напугать крыс, и снова двинулся вперед. Через несколько метров он остановился, почувствовав движение воздуха. Справа было  ответвление  в сторону и  выход наверх,но из-за узкого отверстия протиснуться вдоль трубы ему не удалось, и Егор, вернувшись обратно, опять двинулся вперед. Его пальцы и колени были изодраны в кровь, а раненое плечо  и спину пронизывала нестерпимая боль; вдобавок ко всему, навалилась сильная усталость. Егор чувствовал, что силы покидают его, но сдаваться не хотел: закрыв глаза, он продолжал ползти вперед, преодолевая боль, холод и усталость.
 
 Сколько прошло времени,  Егор не знал, но внезапно, он почувствовал, что проем расширился, -  это был колодец. Он попробовал встать, но разогнуться во весь рост, сразу  не  смог. Тело затекло. С большим трудом, превозмогая боль, он выпрямился и, забравшись по металлическим ступенькам, попробовал приподнять чугунную крышку люка. Она отодвинулась, и  дневной свет заставил Егора зажмуриться.  Вскоре глаза привыкли, и он осторожно осмотрелся по сторонам. Егор  понял, что оказался на нейтральной территории, откуда до наших позиций и штаба было  подать рукой.  От этого стало легче и, даже появились силы.

 Егору вроде бы и повезло, - он выбрался из своего заточения живым, однако, по пути в штаб попал под вражеский минометный обстрел; от взрывной волны, его отбросило на землю, где Егора, без сознания, обнаружили и доставили в медицинскую часть возвращающиеся с задания наши разведчики.

Судьба, хотя и устроила Егору суровое испытание, но все, же была  к нему благосклонна.
 
Он тогда еще не знал, что в этот день, от взрыва  вражеского снаряда пострадала и  Мурка: с запиской на шее, ее  случайно обнаружили  недалеко от штаба. Присыпанная  землей, она лежала на краю воронки, не подавая признаков жизни, вытянув в стороны  передние и задние лапки. Ее опознал один из разведчиков. Когда он снимал с ошейника записку, то обнаружил, что кошка еще живая. Осторожно подняв ее, разведчик принес ее в госпиталь, где санитар, отказался ее принять, чем вызвал возмущение у доставившего ее солдата:
-  Что значит, не возьмешь? Ты знаешь, что она для нас значит? - вспыхнул  разведчик,  хватая санитара за халат.
- Дайте мне кошку, – вмешалась в конфликт молодая медсестра, принимавшая раненых солдат.
- Татьяна, отдохни, ты уже вторые сутки на ногах, - произнес санитар,но девушка, осторожно взяла кошку и  унесла ее в помещение госпиталя. Разведчика она успокоила, сообщив, что обязательно ей поможет, - сразу, как только появится свободная минута. Свое слово девушка сдержала; освободившись, она оказала кошке медицинскую помощь.

Очнулась Мурка на следующий день. С пятнами зеленки на  голове и спине, с перевязанной  передней лапой и отмороженными ушами, она потихоньку хромала по коридору госпиталя на кухню, а потом  обратно на медицинский пост, где свернувшись  в клубок, тихо дремала, на небольшой деревянной подставке. Ей не понравилась повязка на лапе, но сразу избавиться от нее не получилось,поэтому, в таком израненном виде, да  еще и с сержантским ромбиком на ошейнике, она целый день бродила по госпиталю,  вызывая удивление раненых.
 
Егор пришел в сознание на второй день после ранения. Увидев  мелькнувшую в проеме открытой двери Мурку, он сначала не поверил своим глазам. Но когда кошка прихрамывая, прошла  обратно, он громко позвал ее.  Услышав знакомый голос,Мурка замерла и осторожно заглянула в палату. Увидев Егора, она с поднятым хвостом,  радостно урча, подошла к его  кровати, запрыгнула на нее  и стала ласкаться.
 
Рассказ Егора о подвигах Мурки, вызвал у соседей по палате живой интерес. А вскоре, молва о геройской кошке облетела и весь госпиталь. Каждый раненый, если мог ходить, старался прийти в палату и посмотреть, угостить, а то и просто погладить Мурку.
 
Наверное, жизнь была несправедлива к Мурке, ведь Егора за последнее выполненное  задание наградили орденом, а ее, доставившую ценные сведения и получившую боевое ранение, оставили ни с чем. Да что говорить,  - ее  даже в госпиталь не хотели   принять.
 
Но не это было главным для Мурки. Здесь, в госпитале, у нее был хозяин и друг - Егор. Он с самого начала показался ей, каким-то своим, близким. До войны, у нее тоже был  хороший и добрый друг – повар из заводской столовой. Он хорошо относился к ней: кормил,  гладил, а бывало, даже играл. Но потом, когда началось что-то ужасное  и невообразимое, - так Мурка представляла войну, - он и все работники столовой уехали на прибывшей за ними машине. И с тех пор Мурка осталась одна. И никому до нее не было дела, пока однажды ее не привлекли для выполнения специального задания.  Чья это была идея, Мурка не знала, но с тех пор старалась выполнять все порученные ей задания, зачастую рискуя жизнью. Для нее, как и для людей, наступившая война была такой же страшной трагедией, изменившей  их жизнь и судьбу.

Днем у Мурки в госпитале были свои дела, и она где-то гуляла сама по себе, потом сидела на медицинском посту, где ее подкармливали раненые солдаты.                А ночью, она устраивалась в ногах Егора на кровати, где тихо дремала, свернувшись калачиком.
 
В соседней палате с ранением лежал  корреспондент военной газеты. Его заинтересовала история отважной кошки, и впоследствии, в своей газете,  он даже написал очерк  о необычном  четвероногом бойце. Правда об этом, Егор  узнал уже после войны, получив от корреспондента письмо и вырезку из газеты.

 В госпитале Егор провалялся целый месяц;  неприятным  известием для него стало  решение военно-врачебной комиссии, признавшей его, не только  непригодным для военной службы, но и инвалидом со многими ограничениями, - и все из-за осколка,  оставшегося рядом с сердцем. Удалить его  тогда оказалось  невозможным.

Так, в свои девятнадцать лет Егор стал инвалидом.  Узнав об этом, он  был в растерянности, не представляя свою дальнейшую жизнь. Врачи на его  вопрос о последствиях ранения, от прямого ответа  уклонялись, и только успокаивали, пытаясь вселить в него надежду, что все будет хорошо. Вместе с тем, инвалидность и  серьезные ограничения, исключающие подвижный образ жизни, говорили  сами за себя,     вызывая у Егора тягостное  ощущение внутреннего беспокойства.                Он сознавал трагичность  своего положения, и от этого, его будущее, казалось ему неопределенным и непредсказуемым.

В таком состоянии,  легко  упасть духом, проявить слабость и смириться с тяжелой участью,  но Егор решил по-другому, - жить дальше, не отчаиваясь, - пусть столько - сколько отмерит  судьба, - но  жить достойно.
 Это была победа воли над проявлением  слабости, возникшей у него после известия об инвалидности. Егор понял, что в жизни не болезнь должна диктовать условия, а  сила духа и воля.
Конечно, укрепиться в этом Егору помогли друзья, врачи и особенно медсестра по имени Татьяна.Ее впервые Егор увидел, очнувшись после ранения. Она тогда улыбнулась и вызвала врача, а потом, проявляя внимание и заботу, несколько дней ухаживала за Егором. Впрочем, она так относилась ко всем раненным.

Общаясь с Татьяной, Егор  узнал, что до войны она проживала в Смоленске и  в  первый  месяц вражеских бомбардировок  потеряла родителей. Ее эвакуировали в Подмосковье, где она окончила медицинские курсы и стала  работать в госпитале, намереваясь в дальнейшем стать врачом.
 
Чем больше Егор общался с Татьяной, тем чаще ему хотелось ее видеть, - даже просто быть рядом. И вроде обычная девушка, - не красавица, а ведь тронула невидимые струны души Егора своей добротой и вниманием и стала для него единственной и неповторимой.
Конечно, Егор понимал причину своего душевного беспокойства,  но признаться  девушке в  чувствах не решался. Кто он для нее? Простой инвалид,  с непредсказуемым будущим. При этом Егор не раз видел, как и опытные и ловкие  ухажеры, пытающиеся наскоком добиться внимания Татьяны,   получали от нее «от ворот поворот».
 
Когда Егор поинтересовался причиной такого отношения Татьяны к мужскому вниманию, она  на  мгновение задумалась, а потом, серьезно произнесла:
- Сейчас война, и не об этом надо думать.
Ее слова тогда крепко запали Егору в душу, - так, что  больше, он  эту тему не затрагивал, сдерживая свои чувства.

В один из вечеров, они разговорились о будущем; возможно Татьяна специально затеяла этот разговор, видя грустное настроение Егора. Он вначале  ответил, что не знает, но потом, как-то неуверенно, выразил желание стать врачом, как и  Татьяна. Разговор на общую тему привел к тому, что у Егора, как бы сама собой возникла мысль  – поступить в медицинский институт. Потом появилось ощущение, что это желание не случайное, - оно  и раньше было у него, но как бы дремало внутри, и вот, в результате простого  и доверительного разговора, оно  проснулось и стало осознанным. Через несколько дней, эта мысль  укрепилась окончательно, вызвав  в душе Егора необыкновенный подъем. Он уже ясно и вполне отчетливо представлял, чем будет заниматься  дома, в  родном  Свердловске.  Сейчас,  еще январь и у него есть время для подготовки к экзаменам.

Эта мысль начисто выбросила из головы  остатки депрессивного состояния, порой тревожившего его; он обрел цель, а жизнь обрела смысл, и теперь, в его воображении складывались вполне определенные картины будущего, где он врач -  востребованный и нужный людям специалист.

Мурка, после ранения поправилась, но не совсем: хромота осталась, да и со слухом у нее, из-за контузии, возникли проблемы. Выписываясь из госпиталя,Егор уже точно знал, что заберет кошку с собой, ведь они вместе ходили в разведку и рисковали жизнью. Она стала ему четвероногим другом,а друзей бросать нельзя. Это одно из главных жизненных правил Егор усвоил  четко, поэтому, никаких других мыслей в отношении кошки, у него и не возникало.
Перед отъездом Егор по-дружески попрощался с Татьяной. Она, совсем неожиданно для него, попросила  написать ей о  поступлении им в медицинский институт, ведь  ей тоже, вскоре предстояло пройти подобное испытание. Что это было, - признак внимания или опять же, проявление ее чуткости и доброжелательности, Егор так и не понял.
 
А через несколько часов, мчавшийся поезд  увозил  его домой, в родной Свердловск; на коленях у него свернувшись калачиком, дремала Мурка.      
 
Татьяна, попрощавшись с Егором,  пошла в госпиталь. Этот скромный, хороший парень, не выходил у нее из головы. Ей было интересно общаться с ним, и если представлялась такая возможность, они подолгу,говорили на самые разные темы. Что говорить, Егор ей нравился, и однажды, она чуть не ответила взаимностью на его  робкую попытку признаться ей в чувствах. Татьяна тогда все  поняла,  но зачем-то  остановила Егора, объяснив, что идет война, и не до отношений. Но сейчас, с его отъездом, она явно ощутила потерю чего-то значимого и важного в жизни.  Война забрала у нее всех близких, а теперь, она потеряла еще и Егора, - человека,  ставшего ей небезразличным. От всего этого, у нее на глазах навернулись слезы.

В Свердловск  Егор приехал  через три дня. Родители были рады, что сын вернулся с фронта, с боевыми наградами. Конечно, их огорчило его состояние здоровья, но с другой стороны, радовало то, что сын  рядом с ними и живой. А еще, они заметили, как он повзрослел и изменился; у него появилось желание учиться. Егор сходил в мединститут и поступил на подготовительные курсы. Он по-прежнему вспоминал о Татьяне, и в один из вечеров,  написал ей письмо, где рассказал об учебе и своей жизни,  хотел  еще раскрыть свои чувства к ней, но не решился.  Об этом, он написал в следующем письме.
 
Егор не знал, что затерявшись во фронтовой суете, первое письмо до Татьяны не дойдет,  а второе письмо, с его откровениями, она получить не успеет, так как сама приедет поступать в медицинский институт. О выборе места учебы у нее,  вопрос не стоял, -  в Свердловск.
«Зачем так далеко?» – провожая ее, спрашивали  коллеги. 
«Я не знаю!» - отвечала она, но  блеск в ее глазах,  показывал, что это неспроста.

А дальше, Татьяна и Егор встретились, вместе учились, поженились, работали врачами, и прожили долгую и счастливую жизнь. Хотя, почему прожили? Они и сейчас живут.

Жаль только, что Мурка прожила всего несколько лет. Но нынешняя ее далекая родственница – тоже Мурка, - в полном здравии. И пусть она другой окраски,но  такая  же добрая и ласковая, и в тоже время – боевая.

После войны,  знакомый корреспондент газеты, прислал Егору вырезку  из  газеты о Мурке. В ней сообщалось, что  английский журнал «Тайм» высоко оценил ее вклад в борьбу с врагом, указывая, что бродячая кошка, помогая разведчикам, относила записки с важными сведениями, позволяя не рисковать жизнями людей.               
В заключение известный журнал отмечал: «Она показала себя достойным защитником Сталинграда, и нельзя не дать высшую оценку таким действиям, будь то кошка или человек».

«Вот и вся история!» - подумал дед Егор, лаская сидящую  у него на коленях довольную Мурку.