Возвращалась я из клуба литераторов домой. Поздно. И мои друзья по перу пожелали поводить меня через лесок, короткой дорогой. Разговор зашел о классиках: Гоголь, Островский, Чехов… Взять пьесы – как же четко прописаны детали, как ярко и трагично выписаны персонажи. А вот у Чехова в «Вишневом саду»…
Я как раз была занята чтением пьес Антона Павловича и не сдержалась, чтобы не высказать свое, наболевшее, так сказать.
- Вы когда его пьесы последний раз перечитывали? Чехов ваш, пьесы на троечку писал. Вы посмотрите, как-то все наиграно, как-то попахивает мещанством, ну не знаю, одна его "Чайка", чего стоит. Вот возьмем анекдот про Льва Николаевича. Пришел он к Антону Павловичу и говорит…
Тут из кустов маленького островка леса, через который мы походили, выскакивает молодой человек, на вид лет 25-27, с зоновскими наколками и фиксой и, вдруг, схватив меня своими мощными руками за горло, он усиливает хватку со словами: «Сука, Чехова не любишь. Да я тебя за это, курица…» Я захрипела. Оцепеневшие от неожиданности спутники, вдруг ловким движением двинули ему по голове, а потом уже, видя как он корчится у моих ног, ему выдали: «Козел – писатели мы! Шел бы ты домой, пока цел».
Когда парень скрылся за кустами, спутники посмотрели на меня с укором, а я со слегка обалдевшими глазами выдала: «Так вот. Не пишите вы пьес, Антон Павлович. Не надо…» За кустами все еще слышался шум удалявшихся шагов, а мне, показав на покрасневшее горло, потирая сбитые костяшки пальцев, большой спец по уличным дракам возразил: «А ты не критикуй классиков, дура, не надо!»