Ссылка на предыдущую главу http://www.proza.ru/2017/07/18/1032
Глава Четвертая.
Луна налилась кровью, отражая закат, и взошла полным кругом над верхушками деревьев, от чего казалась зловещей и огромной. Рваные облака с подкрашенными краями расползлись вязью по быстро тускнеющему небосводу, прикрывая временами звезды вечерней зари. А прохладный ветер все сильнее раздувал холодные угольки звезд, поднимая ночь из теней леса.
Девочка бежала по тропинке, часто оглядываясь на небо. Она спотыкалась и остерегалась бросать взгляд в сторону, где среди деревьев уже поселился ночной сумрак. Сегодня она зашла слишком далеко, и теперь приходилось возвращаться позже положенного.
Ей чудились шорохи и пугающие звуки, которыми лес наполнялся только к вечерней заре. Сперва она боялась гнева отца, которого ослушалась, забравшись в глушь дальних болот, но теперь страшилась дороги. Ночь опускалась быстро и угрюмые деревья на глазах отступали в тень.
Сухие ветки стелились низко и норовили зацепить ноги сухими коготками, но девочка не обращала внимания на жгучие раны. Ей стало по-настоящему страшно, а тропинка, как назло, пряталась в сумерках и уже казалась неузнаваемой – давно должна была вывести на берег реки, с которого через поле до деревни оставалось рукой подать.
Тяжелая корзина с сочными ягодами оттягивала руку, и в голове стучала мысль, бросить ее и вернуться за корзиной утром, когда лес в лучах солнца добр и светел.
Краешек неба за острыми верхушками сосен еще оставался светлым, да полная луна не давала тьме сомкнуться над головой. Девочка вскинула голову вверх, чтобы ухватить взглядом угасающую зарю, и резкий крик вырвался из груди. Она споткнулась о горбатый корень, неподвижной змеей притаившийся на пути – луна не могла заглянуть так низко, и ноги тонули в непроглядной тьме.
Упав, девочка даже не увидела собственных ладоней, словно они окунулись в черную воду.
– Привиделось,– шепнула она себе, и вскочила на ноги.
Корзинка осталась позади, а девочка бежала, не разбирая дороги, и старалась не оглядываться на луну. Удержаться было тяжело – ведь она увидела силуэт на ее фоне! Человек не мог стоять на верхушке деревьев! Ей надо было обернуться, чтобы увидеть этот красный диск, плывущий над лесом, и убедиться, что там никого нет.
Тропинка круто изогнулась и пошла вниз, окончательно утонув в тумане. Девочка вспомнила этот поворот: теперь река рядом. Она почувствовала прохладу, которая, должно быть, шла от воды, или сырости тумана. Глаза едва различали просвет между деревьями, а дыхание часто сбивалось, как и шаги. Впереди послушался шум реки: она почти выбралась из леса, и эта мысль придала храбрости.
Девочка оглянулась на луну – диск был круглым и тусклым, но никаких силуэтов на верхушках черных деревьев не было. Она перевела взгляд вперед и вскрикнула: краем глаза она заметила фигуру, которая стояла у тропинки.
Она не сомневалась, что пробежала мимо кого-то, совсем близко, и никакая сила не заставила бы теперь оглянуться назад, чтобы рассеять поселившийся страх... Потому что обязательно увидела бы то, что преследовало ее.
– Чудится, чудится,– шептала она, уговаривая себя, а страхи подсказывали, что фигура, которую она заметила, движется следом, прямо попятам… прямо за спиной.
Тропинка вывела на берег реки, и девочка, ударяя непослушными ногами в землю при каждом шаге, находила дорогу по памяти. Глаза, залитые слезами, ничего не различали, но ноги уже поднимали ее на холм, с которого должен открыться вид на деревню, и тогда лес останется позади.
Она выскочила на холм, и теплые огоньки изб вспыхнули впереди самыми желанными звездами. Оставалось пробежать длинное поле, бедно освещенное луной.
Девочка вздохнула бы с облегчением, но в этот момент неосторожно бросила взгляд на угасший закат, который оставил после себя уголек света под чернильным покрывалом ночи. На этот раз ей не мерещилось – она увидела тот же неподвижный силуэт: широкая треугольная шляпа, надвинутая так, что, казалось, лежала на плечах, и длинный плащ до самой земли.
Она не вскрикнула, а только сильнее сжала зубы – стоило закричать, и крик забрал бы последние чувства и землю под ногами. А огоньки окошек были совсем близко: пахло дымом, и лаяли собаки. Несколько сотен шагов, и она будет на пороге дома.
Девочка боялась не только оглянуться, но и подумать о том, что осталось за спиной. И когда уже смогла различить плетеный забор ближайшей избы, споткнулась и замерла, едва устояв на ногах. Перед ней на тропинке, преградив дорогу, неподвижно стоял тот же силуэт. Огоньки окон едва подсвечивали его, но и их было достаточно, чтобы показать, от чего она бежала по лесу.
Перед ней стояла невысокая, хрупкая женщина, закутанная в черный плащ, плотно облегающий фигуру. Голова под зонтиком широкой конической шляпы была опущена, полностью скрывая лицо. Девочка не могла пошевелиться или отвести взгляд от странной незнакомки, преградившей путь. Та долго оставалась неподвижной, а потом медленно подняла голову, показав лицо.
Девочка закричала...
Старик бросил пару поленьев в печь, чтобы угли дождались его возвращения, и повернулся к двери. Он слышал крик в ночи, и теперь отчаяние гнало его на напрасные поиски, хотя головой он понимал, что искать кого-то в темном лесу – только судьбу дразнить. Но и сидеть в ожидании больше не мог.
Внезапно разом замолкли все собаки, погрузив ночь в густую тишину. Старик сделал шаг к двери, но та открылась ему навстречу сама – в дверном проеме стояла девочка. Ее волосы были растрепаны, а подол мокрого платья перепачкан землей и глиной. Босые ноги были расцарапаны, и пятна крови заметно выделялись на грязной коже. Он открыл рот, чтобы спросить, где она была, но девочка опередила его.
– Им надо помочь,– произнесла она глухим голосом без единой интонации и отошла в сторону, пропуская в избу гостей.
Их было трое, удивительно похожих друг на друга. Хрупкие женские фигуры, немногим выше девочки, были плотно укутаны в черные приталенные плащи, скрывавшие их от плеч до пят. Лица оставались закрытыми под надвинутыми конусными шляпами, словно они смотрели себе под ноги, но длинные черные волосы изогнутыми локонами ниспадали на плечи. Старик не мог отвести взгляд от этих волос – они шевелились.
Это было похоже на ветер, который заблудился в их волосах, и теперь беспорядочно раскачивал локоны из стороны в сторону. Только в избе не было ветра. Вид развевающихся волос был бы завораживающим, если бы не вселял ужас.
Гостьи двигались беззвучно, и даже складки на плащах не менялись при движении, словно они были бестелесными призраками. И только пряди волос, как расслабленные щупальца, медленно извивались под полами шляп. Они встали рядом, плечом к плечу, совершенно неразличимые.
– Кто такие?– старик отступил к печи, пожалев, что топор оставил у входа.
– Мы ищем человека,– тихо произнесла девочка и встала рядом с гостьями.
Она смотрела прямо перед собой, сохраняя неподвижность в теле и бесцветность в голосе.
– Кто это «мы»?– сорвавшимся голосом спросил у нее старик.
В ответ гостья, стоящая в центре троицы, стала медленно поднимать голову, открывая лицо под шляпой. Заглянув в него, старик ухватился за стол и присел на табурет – под шляпой не было лица. Гладкая бледная кожа обтягивала почти идеальный овал, в форме которого лишь едва угадывались лоб, скулы и подбородок. Но на этом овале не было ни глаз, ни носа, ни ушей, ни рта – и никогда не было.
– Мы те, кого лучше никогда не беспокоить,– произнесла девочка из-за спины твари, которая приблизилась к старику и склонила к нему свою ужасную безликую голову, словно хотела что-то прошептать на ухо.– Мы ищем человека.
– Какого человека?– выдохнул оцепеневший старик.
– Необычного человека,– отозвалась девочка.
– Откуда я знаю, кого вы ищите?– повысил голос старик, пытаясь отстраниться от нависшей над ним твари.
Но тело не слушалось, неподвижное и тяжелое как камень – он не смог даже повернуть головы. Безликая неторопливо выпрямилась и слегка отвернула голову.
Резкая боль обожгла правую ногу старика, и он услышал хруст сломавшейся кости. От боли потемнело в глазах и перехватило дыхание.
– Как найти необычного человека?– безучастно спросила девочка.
Тварь медленно вернулась к своим близнецам, даже не повернувшись – просто скользнула спиной вперед и встала между ними.
– Я не видел здесь никакого необычного человека!– закричал старик, корча от боли гримасы.
Его рука, лежавшая на столе, вдруг с хрустом переломилась в нескольких местах, и старик закричал, вращая глазами. Но он так и не смог сменить позу или повернуть голову.
– Мы знаем, что ты его не видел,– услышал он голос девочки.– Вопрос был, как его найти. Где искать?
– Я не знаю,– выдохнул тот, с трудом справляясь с дыханием.– В этих краях не любят необычных людей. Из деревень погонят… За Старым лесом на севере городок есть. Обычно все идут туда. Там тоже не будет места: город для чистых людей. Если словят посадят в клетку и отправят назад, в Дикие Пустоши. А если повезет, прибьется к какому обозу, и сможет податься на запад, в Вольницу. Но лучше ему в пустоши вернуться...Насколько он необычный?
– Он единственный такой,– ему могло показаться, но голос девочки прозвучал немного иначе.
– Мы все единственные в своем роде,– прошептал старик, но не успел договорить, как два сломанных ребра хрустнули одно за другим, сделав невыносимо болезненным каждый вдох.
– Нет,– ответила девочка.– Вы все одинаковы.
Две безликие твари как тени исчезли во тьме дверного проема, оставив одну неподвижной.
– Она не твоя дочь,– заговорила девочка, заставив старика затаить дыхание.– Ты ей дед. А отец умер от твоей руки. Он отличался от других. Ты расправился с ним за то, что твоя дочь понесла от него. Оставлю тебе память о твоей лжи для этой девочки. Кости срастутся, но иначе. Ты переживешь все, чтобы помнить и рассказать.
Она бесшумно исчезла за дверью, а старик, раздирая горло, кричал.
Его кости хрустели и ломались, скручивались и цеплялись друг за друга – каждая была сломана и свернута. Как бесформенный мешок, он упал с табурета на пол и потерял сознание.
Озябшая девочка закрыла дверь за ушедшими гостьями и, переступив через старика, забралась на теплую печь, где ее ждал крепкий сон. Она заснула сразу, глубоко и спокойно – ее не могли разбудить ни зарево пожаров за окнами, ни вопли людей.
*****
– Этот мир умирает...
Тереса поежилась в объятиях ледяного ветра и с опаской посмотрела на Вала, когда очередной толчок землетрясения заметно качнул скалу под ногами, заставив стены маяка зашипеть осыпающейся пылью и осколками камней.
– Ну, да,– признала она.– Давно не встречала такого ветра на островах. Что с ним не так?
– С ним все не так,– печально улыбнулся Крылатый.– Это происходит третий раз. Он почти настоящий. Огромный... Это не плоская твердь, а планета, размером с Землю, круглая, окруженная настоящей атмосферой. И за ее пределами космос...
– Ого,– Тереса сделала неуверенный шаг к краю скалы и посмотрела вниз, где неистовый прибой разбивал десятиметровые волны об острые камни.– Выглядит впечатляюще.
– Купол так далеко от поверхности, что можно даже исследовать космос,– не обращал на нее внимания Вал.– Сейчас башня с Негасимым огнем вращается вокруг планеты. Если бы все получилось, я бы зажег настоящую звезду... Но опять не получилось.
Тереса не любила, когда такое настроение овладевало братом, и тот погружался в раздумья, превращаясь в дремучего зануду. Она уже пожалела, что так настойчиво просила показать тот мир, с которым он возился последние десятилетия.
– Как я, по-твоему, создаю острова?– неожиданно спросил он, всматриваясь в горизонт, разорванный штормом.
Она поморщилась, предчувствуя долгие философские рассуждения, которые обычно следовали за такими вопросами, но постаралась не подать вида.
– Разделяешь Пустоту на Творение и его Тень?– подыграла она, предположив очевидное, хотя понимала, что последует опровержение с каким-нибудь глубоким смыслом.
– Нет. Я копирую то, что взял из Внешнего мира.
– Понимаю,– поторопилась кивнуть Тереса и ухватилась за подол плаща, который захлестнул лицо порывом ветра.
– Не понимаешь,– покачал он головой.– Я копирую украденное. Беру в городе Света горсть земли и делаю из Пустоты ее слепок, чтобы скопированными горстями насыпать твердь. Зачерпываю воду из Гремучей и воссоздаю по ее образу воду для нового острова. И так во всем. Нет ни единого острова, созданного мной от начала и до конца.
Он вдохнул морской воздух полной грудью и медленно выдохнул:
– Этот мир я создал сам. И он умирает. Так было всегда.
– Хочешь сказать,– Тереса запнулась, отвернувшись от порыва шквалистого ветра.
– Хочу сказать, что тысячи островов лишь копии чужого творения!– закричал он, раскинув руки в стороны.– А мои творения умирают! Я разобрал материю до элементарных частиц, до всплесков энергии, добрался до самой сути их устройства, познал механику мироздания до самого дна… Но чего-то не достает.
Он повернулся к сестре, и она впервые увидела его слезы. Слезы отчаяния и бессилия.
– Я сделал этот мир с самого основания. Но сделал сам. Здесь нет ни единой пылинки из города Света. И он снова исчезнет, хотя в нем есть все!
– Ты что-то упустил,– начала было Тереса, с опаской оглядываясь на стену маяка, по которой расползлась трещина, но осеклась, почувствовав на себе взгляд.
Земля под ногами раскачивалась, как корабельная палуба в шторм, а молнии над взволнованным морем слились в слепящую паутину вен. Острый клык скалы поднялся из пучины океана, заставив расступиться черные воды, и вонзился в небосвод. Было страшно, потому что мир рушился в бездну.
– Я ничего не пропустил!– перекрикивал стоны умирающей планеты Вал. Он махнул рукой и открыл мост, который призрачной сферой отразил город Света.– Я нашел за частицами Внешнего мира руку их создателя. Знаешь, что скрывается за элементарными частицами? Пустота! Изящное решение, которое не требует куполов, ограждающих острова от Теней. Они все внутри: частицы, волны, и их тени. Бог в деталях! Создатель Внешнего мира не отделял Тени от Творений куполами. Он создал кирпичики, поселив в каждом частицу-творение и ее частицу-тень. А потом из этих кирпичиков он собрал кванты и атомы, раздвинув Пустоту Пространством и Временем…
Он продолжал еще что-то говорить, но Тереса не могла его услышать. Вой ветра стал оглушительным, а стены маяка сбросили камни, угрожая похоронить под собой. Земля встала на дыбы и толкнула в сферу моста.
Тереса перенеслась в город Света и упала на песок набережной. Когда она поднялась на ноги, Вал как раз появился из сферы моста, растерянно оглядываясь вокруг. Только в этот момент она заметила суету у городских ворот. Мосты, соединявшие город Света с островами, открывались перед южными воротами на берегу Гремучей. Это был настоящий перекресток всех дорог Внутреннего мира.
Сейчас были открыты сразу несколько мостов и из них непрерывным потоком прибывали люди. Это были не обычные торговцы – вокруг было столпотворение, а прибывающие больше походили на беженцев, которые вопили и плакали. Их страх был осязаем, и витал в воздухе.
К Валу подбежал старшина стражи с выпученными глазами:
– На нас напали!
– Кто?– нахмурился Крылатый в изумлении.
– Не знаю…– развел тот руками.– Все кричат о каких-то тенях.
– Жнец?– Тереса прикрыла рот руками.
Вал зло на нее посмотрел и раздраженно махнул рукой:
– Не говори глупостей! Найди Алю!
Расталкивая свалку выпадающих из ближайшей сферы людей, он устремился к мосту.
Лазурная гавань была одним из крупнейших островов, в центре которого разлилось пресноводное озеро, достаточно большое, чтобы можно было потерять берег из вида в его просторах. Плоские миры Внутреннего мира не имели горизонтов, и при желании можно было всегда рассмотреть край острова. Но возможности человеческого глаза имели свои горизонты, свои пределы.
Лазурная гавань по праву считалась одним из живописнейших миров, который больше походил на фантазию его создателя о рае, чем на промысловый мир, снабжавший сотни островов свежей рыбой. Белый песок пляжей стелился под прозрачную воду, играя в ней на свету молочными и зеленоватыми тонами, от чего воды озера всегда казались вкусными и манили чистой прохладой.
Причалы тянулись по мелководью далеко от берега к стайкам белых треугольников парусов, украшавших рыбацкие шхуны. Вал проводил много времени в этом безмятежном мире, предаваясь раздумьям и теряясь в созерцании рукотворных красот.
Он не узнавал Лазурную гавань.
Черные столбы пожарищ высоко подняли свои рукава, сомкнувшись гигантской тучей копоти под куполом и осыпая черный снег пепла на лазурные воды. Горели дома, выстроившиеся по побережью кольцом вокруг единственного водоема, а соединявшая их дорога была плотно забита людьми и повозками. Разрушения и паника складывались в красочную картину вселенского бедствия, а его причины метались между твердью и куполом.
Это были Тени, черные бесформенные пятна тьмы, которые летали, не повинуясь законам мироздания, подобные демонам. Они искрились и производили невообразимый шум, ударяясь в постройки и людей. Тысячи остервенело атакующих тварей несли разрушения и смерть.
Для Крылатого Тени оставались вынужденной платой за творения, безмолвные, сброшенные мусором в пустоте, где-то за пределами куполов. И они всегда были безжизненными, лишенные сознания и воли по своей природе. Теперь он видел осмысленные действия существ, которые терзали его мир.
В происходящем не было смысла – этого не могло быть, это противоречило его воле.
Тень пролетела совсем рядом, и Крылатый, видевший больше, чем человеческий глаз, рассмотрел в пустоте силуэта подобие демонического тела, с рогатой головой, когтистыми лапами и черными крыльями за спиной.
Тень спикировала в гущу людей и вонзилась в круп лошади, сгорая вспышкой света под танец сухих молний. Пустота мгновенно сожрала Тень и половину лошади, оставив на дороге лишь ее голову и изувеченный торс со спекшимися в обожженную плоть ранами. Пространство с громким хлопком сомкнулось в образовавшуюся дыру, опрокинув всех, кто был поблизости.
Разрывы подобных хлопков слышались со всех сторон.
– Не-е-е-ет,– застонал Крылатый в приступе ярости, раскрыв за спиной крылья.
Это не был крик разгневанного человека – это был глас возмущенного Создателя, и каждая частичка этого мира повторила его. Всякий, кто был жив или мертв, услышал его и содрогнулся.
Время на мгновение замерло, превратив людей в статуи, а клубы дыма в пепельные столбы. Тени, пикировавшие с твердыни купола, повисли неподвижными каплями, опутанными прожилками остывших молний.
Крылатый выдохнул и почернел всем телом, оставив гореть глаза красным гневом, и время вновь наполнило мир движением. Никогда раньше взору людей он не представал в таком устрашающем облике.
Дым вновь потянулся к куполу, и воды озера заиграли бликами. Но ни один житель острова, ни единая тварь не смели пошевелиться, растерянные в ужасе. Тени какое-то время сохраняли неподвижность, а в следующее мгновение в едином порыве устремились вверх. Как рой черных пчел они сгрудились в огромное пятно, которое гигантской кляксой прилипло к вершине купола и растворилось в нем.
Нашествие невиданного врага прекратилось, и Тени исчезли, оставив после себя растерзанный увечьями остров и наполненных ужасом жителей. Они неподвижно во все глаза смотрели на Крылатого. И тот впервые за тысячу лет не вернулся в город Света через открытый за его спиной мост: он обнял себя черными крыльями и исчез, переместившись сразу к вершине Белой горы, прямо над дворцом.
Люди Лазурной гавани еще долго пребывали в оцепенении, а Вал спикировал на балкон перед каминной залой дворца и тяжелой поступью направился внутрь. Он не сразу вернул себе человеческий облик и даже, Тереса, молча встречавшая его, смотрела с нескрываемой опаской на брата, пока тот окончательно не обратился в человека.
– Ты нашла ее?– требовательно спросил он.
Тереса кивнула и, выждав паузу, спросила:
– Что там случилось?
– Не сейчас,– поморщился Вал.– Где она?
Получив в ответ только хмурый взгляд из-под сдвинутых бровей, он сощурился на Тересу:
– Что не так?
Она пожала плечами и кивнула в сторону лестницы к спальням:
– Посмотри сам… Она бредит, не может проснуться. Кажется, Аля не может разорвать связь с внешним миром.
Вал помрачнел и молча прошел мимо сестры.
Аля лежала в смятой постели, судорожно вздрагивая и изредка бросая голову из стороны в сторону. Крылатый нетерпеливым жестом выставил из спальни служанок, которые пытались смачивать лоб сестры мокрыми полотенцами и придерживать ее руки от резких взмахов. Аля была в промежуточном состоянии между человеком и оборотнем, и это состояние непрерывно менялось, периодически открывая в ней звериную или человеческую сущность.
Ее кости трещали и выгибались под кожей, вздыбливая шерсть, а клыки выпирали из-под алых губ и прятались снова. Полуоткрытые глаза горели глубоким синим цветом, насыщенного оттенка которого он раньше не видел.
Вал положил ей руку на лоб, почувствовав ладонью жар и подвижность лобной кости, которая не могла выбрать воплощения между человеком и волком.
– Со слов домочадцев, это длится несколько часов, и ей становится хуже,– тихо прокомментировала за спиной Тереса.
Неожиданно Аля схватила его за руку и, широко открыв глаза, села. Она быстро обхватила склонившего брата за шею и, срывая дрожащий в ознобе голос, зашептала:
– Я нашла робота… Он среди людей… С ним еще кто-то… Важный… Они идут на Восток, и я пойду с ними… Я чувствую присутствие Жнеца, но не знаю где он… Он силен и недосягаем. Закрыт, прячется от меня. Вал, почему я больше не чувствую твоего присутствия? Вал, ты где? Ответь мне, Вал!
Она отстранилась от него, глядя прямо в глаза. Но ее взгляд уходил, словно она смотрела сквозь него. А в следующее мгновение погас, и Аля зажмурилась, исказив лицо гримасой боли. Ее черты быстро менялись, выпуская зверя.
Вал едва успел подхватить ее и уложить на кровать. Тихие стоны угасли, и через несколько мгновений на простыне, тихо вздрагивая, лежал волк.
Зверь медленно раскрыл глаза, желтые, дикие, чужие.
Вал отступил назад и повернулся к Тересе, которая смотрела на него уже не с растерянностью, а испугом:
– Она во Внешнем мире,– сквозь зубы процедил он.– А этого зверя пусть поместят в клетку и присмотрят за ним.
Он раздраженно поднял руку, остановив сестру до того, как она открыла рот, и вышел.
*****
Оливия смотрела на удивительный город и не могла поверить глазам. Он раскинулся у подножья горы паутиной мощеных улиц с невысокими, но ухоженными домиками, каждый из которых нес в себе индивидуальное изящество линий и декора, словно хотел прокричать всему миру о своем художественном замысле. На уклон горы город взбирался монументальными сооружениями, а их фасадные скульптуры снисходительно взирали на черепичные крыши кварталов.
Оливия затаила дыхание, поглощенная зрелищем, впитывая краски утренней зари. Восток заливал город светом, заставляя его сверкать и плескаться в невероятной палитре цветов.
Впервые, в забытьи пришел сон. Она знала, что сейчас скованна приступом, но разум больше не пребывал в беспамятстве, а созерцал фантастический пейзаж. Она видела город раньше, видела часто, окуналась в его атмосферу, бродила узкими улочками, стояла в тени скверов и любовалась фонтанами.
Теперь она знала, что это было место, в котором она оказывалась всякий раз, когда странный недуг отделял сознание от тела...
Для Оливии поход начался с неприятностей. Болотная лихорадка на несколько недель приковала к постели, и время превратилось в липкую смолу, которая растягивалась, собиралась комками образов и воспоминаний. Редкие озарения открывали перед ней брезентовую крышу повозки и иногда озабоченные лица тех, кто за ней ухаживал. Но она не могла их вспомнить.
Длинный и тяжелый сон болезни завершился пробуждением глухой ночью, наполненной множеством звуков. Она ощущала слабость в теле и ясность в мыслях. Услышав снаружи тихий разговор, Оливия выбралась из-под тяжелой шкуры с дурным запахом и, поежившись, выглянула из повозки.
Ночь была яркой от звезд, нависших куполом над остро очерченными верхушками деревьев. Создавалось ощущение глубокого колодца, из тьмы которого смотришь на ночное небо. В центре поляны, едва раздвигая завесу мрака, тлел угасающий костер над алым пятном подернутых пеплом углей. Его света едва хватало, чтобы раздвинуть тени вокруг трех неподвижных силуэтов.
Оливия узнала только Каэма, чей металлический корпус играл бликами в такт пляшущим языкам пламени. Остальные, закутавшись в пледы, походили на бесформенные изваяния.
– Вы очнулись,– тихо произнес робот, оборвав чей-то неразборчивый монолог.
Девушка вышла к костру, неуверенно нащупывая ногами землю, и уселась с ним рядом:
– Что меня выдало?– заполнила она неловкую паузу, отведя глаза от любопытного взгляда Аникин, которая полулежала напротив, облокотившись на могучее плечо Немого.
– Дыхание,– ответил робот.– Оно всегда выдает людей.
– Опять пропустила что-то стоящее?
– Наоборот,– Каэм посмотрел на девушку.– Ждем возвращения Ингварра с Совета. Он принесет важные новости. Там решается наша судьба.
– Старшины копий требуют изгнать нас,– пояснила Аникин, заметив изумление в ее глазах.– Это участь всех, кто не похож на остальных. Поэтому наш костер в километре от лагеря.
– Это из-за моей болезни?– догадалась Оливия.– Думают я заразная?
– Проблема не в том,– поспешил ее успокоить робот.– Хотя Вам стоит поблагодарить нашего молчаливого друга. Он не отходил от Вашей постели все это время: ухаживал, отпаивал отварами… и сотворил чудо. Я трижды констатировал смерть. Температура тела превышала сорок пять градусов, а уже при сорока трех происходят необратимые нарушения клеточного обмена и денатурация белка. Но Вы живы. А этого не может быть…
– Спасибо,– машинально ответила Оливия, но Немой лишь еле заметно кивнул, даже не подняв головы, скрытой капюшоном.
– Каким нудным ты бываешь!– возмущенно хлопнула в ладоши Аникин и снова повернулась к девушке.– Не слушай его. Это замечательно, что ты поправилась! Все этому рады.
– Тогда почему мы в километре от лагеря?
Аникин пожала плечами:
– Я же говорю: люди не любят необычного.
– Мы десять дней сплавлялись по реке, ведущей через болота,– вмешался Каэм.– Это был тяжелый переход. Многие погибли или пропали. Потеряли четверть лошадей. Когда вышли к сухим берегам и спустились по реке еще на сорок километров, обнаружили нетронутую запруду прошлогодних деревьев. С этого все и началось.
– А при чем здесь запруда?– нахмурилась Оливия.
– Запруда перегородила реку с прошлого года. Значит, кочевники не поднимались по реке. Они прошли Заброшенные земли другим путем.
– Ерунда!– возмутилась Аникин.– Через болота нет иного пути! Мы пришли по реке…
– Возможно,– перебил ее Каэм и повернул голову к Оливии, давая понять, что не собирается спорить, а лишь излагает факты.– Но после болот проводники кочевников повели нас дальше по воде. Сомнения быстро переросли в подозрения. Накануне разведчики обнаружили дорогу, которая идет с севера на юг и пересекает реку на отмели. Это стало последней каплей в чаше их терпения.
– А откуда здесь дорога?– удивилась Оливия.– Говорили, что Заброшенные земли необитаемы.
– Вот именно,– понизил голос Каэм.– Поэтому наш костер за пределами лагеря, и Совет решает, как с нами поступить.
Девушка перевела взгляд на Аникин, но та, сверкая глазами, отрешенно всматривалась в уголья костра и беззвучно шевелила губами. Очевидно, тема разговора была щекотливой, и к ней никто не хотел возвращаться. Безмолвие надолго воцарилось у костра, и Оливия потерялась в звуках ночи, которая шелестела листвой, стрекотала насекомыми и беспокойно вскрикивала какими-то тварями из мрака. Воображение рисовало перед ней чудовищ, спрятанных под покровом ночи, и наполняло душу детскими страхами.
И хотя девушке казалось, что она слышит все вокруг, приближение Ингварра она заметила последней, когда его гигантская фигура уже выросла в свете костра в сопровождении такого же огромного варга.
– Дурные вести?– догадался робот, единственный отреагировавший на появление кузнеца.
– А с чего им быть добрыми?– фыркнул тот в ответ и уселся на бревне рядом с Аникин.– Позавчера двоих повесили за простую поножовщину. А кочевникам предъявили измену... Что еще мне стоит узнать, прежде чем меня вместе с вами потащат на костер?
Оливия не могла отвести взгляд от сурового лица Ингварра – он вселял в нее страх и трепет, но оставался притягательным. Огромная волчица улеглась у его ног, повернув морду к кузнецу и, казалось, внимательно вслушивалась в его слова. А в следующее мгновение Оливия почувствовала на себе их пристальные взгляды.
– Это хорошо, что ты на ногах,– кивнул ей Ингварр, прищурившись.– Выдвигаемся сейчас.
Девушка опустила глаза, обеспокоенная таким вниманием. Взгляд волчицы напугал ее: слишком осмысленный, слишком человеческий – звери так не могут смотреть, не должны.
– Что решил Совет?– робот напомнил главный вопрос, который остался без ответа.
– Куда мы выдвигаемся среди ночи?– забеспокоилась Аникин.– И почему ты один? Где остальные?
Кузнец молча подбросил полено в огонь, подняв сноп искр, которые меркнущими звездочками засуетились в воздухе.
– Ничего не решили,– выдохнул он.– Вовремя вернулись разведчики… Дорога привела к поселению на полсотни домов. Они сразу повернули назад, пока их не заметили, потому что уже стемнело. Хакон собрал отряд из пяти копий и сразу выдвинулся, чтобы к рассвету быть у их ворот. И мы выходим сейчас следом. Верхом. Нас там не ждут. Но это последний шанс убраться отсюда.
– Зачем нам туда идти?– Аникин выглядела разъяренной.
– Не понимаешь?!– повысил голос Ингварр, теряя напускную сдержанность.– Мы не сможем остаться или вернуться домой. Они хотят знать то, чего ты не договариваешь! Это не забава! Нас уже отметили... Если не Совет, то с нами расправится толпа. Я не стану дожидаться, когда сюда заявится сотня разъяренных подонков, чтобы справить скорый и жестокий суд.
– Я никого не обманула!– Аникин подпрыгнула с места, пригнувшись в плечах, словно хотела броситься на кузнеца.– Я привела вас сюда… и выбрала лучший путь из возможных. Я предупреждала курфюрстов об этой затее…
– Здесь нет курфюрстов!– кузнец тоже встал, сжав кулаки, и навис над девушкой.– Здесь только мы. Я не знаю, о чем ты с ними договаривалась… Воинов в землю должны укладывать сражения, а не путаные дороги. Этого они никому не простят. Может, болото вы прошли и рекой, но здесь кочевники шли по дорогам. А ты повела нас стороной.
– Что ты хочешь найти в этом поселении?– Аникин выглядела разъяренной, и начала шепелявить, теряя звуки за сжатыми зубами.
– Ты мне скажи! Там все станет понятно… где правда, где вранье. Моего копья больше нет. Хакон сказал, что воины, собранные на деньги отца, будут подчиняться ему. Митьку я тоже ему оставил – так будет верней, и этот проныра, глядишь, нам еще послужит.
Оливия испугалась того, что Ингварр может ударить дерзкую девушку, которая рядом с ним казалась хрупким подростком.
– А я тебе скажу!– она широко развела руки в стороны.– Ты искал Восток? Вот он! Я родилась и выросла в сотне километров от этого места. Эта территория зовется Вольница, пристанище изгоев, отбросов и монстров, которым нет места среди людей. Это самый край обитаемого мира. Как и ты, я выросла на окраине, у границ Заброшенных земель. Только для тебя Заброшенные земли начинались к востоку от Больших болот, а для меня – здесь и тянулись на запад…
Девушка отвернулась от опешившего кузнеца и сделала несколько резких шагов навстречу ночи, едва не скрывшись во мраке.
– Хочешь сказать…– выдохнул изумленный Ингварр.– Что Заброшенных земель нет? И нас от Востока отделяло только болото? Я так понимаю, курфюрст, отправляя нас, уже знал об этом… Старый лис просто выдворил нас. Собирайтесь быстро. Повозку оставим здесь.
Он ударил тяжелым ботинком уголья так, что сноп возмущенных искр поднялся высоко в воздух. Кузнец расшвырял догорающие поленья, с гневом затаптывая тлеющие огоньки, которые изредка огрызались вспышками пламени.
– У нас только три лошади и два седла,– Аникин нахмурилась, всматриваясь в грозного Ингварра из под сдвинутых бровей.
– Не страшно,– буркнул тот, не прекращая своего занятия.– У меня есть варг. А ноги железного человека быстрые и не знают усталости.
Аникин вопросительно посмотрела на Оливию, но не встретив в ней сомнений, кивнула:
– Идем. Помогу тебе сладить постилку на крупе, чтобы могла, если придется, и лежа ехать.
Сборы прошли суетливо, но быстро. Оливия старалась не показывать слабость, которая временами проявлялась головокружением, рискуя опрокинуть сознание в обморок. Прикусывая губы до крови, она и вида не показала, каких усилий ей стоило запрокинуть перевязанные сумки с провизией на круп лошади, и старалась все делать, не прибегая к помощи других. И только когда руки Немого подняли ее над землей и усадили на лошадь, девушка позволила себе прикрыть глаза, порывисто вдыхая воздух бодрящей ночи. Ее взял озноб, а холодная испарина покрыла лоб, но Оливия уверенно сидела на лошади, сжимая ногами ее бока.
– Упирайся в подвязку,– Аникин подъехала к ней вплотную и, перегнувшись, помогла вставить ноги в веревочные петли наспех устроенной сбруи.– Впервые верхом? Старайся не сидеть, а стоять ногами. А то отобьешь себе все…
– Убери факел,– Ингварр подъехал верхом на варге, чьи глаза теперь стали ярко голубыми и выглядели зловеще, приковывая к себе взгляд. Он грубо вырвал горящую жердь из рук Аникин и швырнул ее в разоренное кострище.– Надо оставаться незаметными.
Оседланная волчица беззвучна двинулась к краю поляны, где тени сгущались в непроницаемую темень. Оливия поначалу решила, что ее слабость была причиной слепоты, но скоро глаза привыкли, и она увидела над лесом по правую руку едва заметное зарево. Костры большого лагеря заметно освещали восток в безлунную ночь, напоминая восход ложного солнца.
Они ехали молча, выстроившись вереницей вслед за Каэмом, который уверенно вел через лесную чащу, выбирая тропу. Каким-то образом, без единого фонаря, робот едва заметно подсвечивался голубоватым сиянием, оставляя за собой бледную «лунную дорожку». Этого света не хватало, чтобы развеять окружающий мрак, но было достаточно, чтобы лошади видели, куда ступают.
Зарево большого лагеря быстро отступило за спину и уже почти померкло, но Оливия не переставала оглядываться на него, словно чего-то ждала с той стороны. И не напрасно: она первая увидела то, что произошло. Девушка вскрикнула, когда огненный столб поднялся над лесом, осветив ночь. Последовало несколько ярких вспышек, и ночь осветилась неистовым пожаром.
Варг зарычал, развернувшись в направлении огненного шоу, которое быстро набирало силу. Тишину уже разрывали глухие взрывы, и металлическими ударами зазвучали очереди стрелкового оружия. Оливия содрогнулась, узнав раскатистый грохот пулеметов: под открытым небом они звучали совсем иначе, чем в городах Арка – а ей доводилось их слышать.
– Что происходит?– Ингварр нахмурился, всматриваясь поверх деревьев в сполохи света.
– Нордики добрались сюда,– тихо прошептала Аникин.
– Что еще за нордики?
– Ублюдки, из-за которых мы решились перебраться за болота,– девушка развернула лошадь и направила ее прочь от разгорающегося зарева.
– Стоит поторопиться,– Каэм больше не светился, погрузив тропу в кромешную тьму.– Это сражение долго не продлится. А мы всего в нескольких километрах. Лучше быть подальше, когда все закончится.
– Кто-то использует оружие древних,– зачарованно произнес кузнец.– Что ты там видишь, железный человек?
– Железный человек видит там воздушные корабли,– Каэм взял лошадь Оливии под узды и повел следом за Аникин.– Смотрите под облаками… Шесть дирижаблей сбрасывают бомбы на лагерь. Когда выжившие разбегутся по лесу, корабли последуют за ними.
– А побегут они в нашу сторону,– выкрикнула из темноты Аникин, которая успела отъехать уже достаточно далеко.– На западе топи, а с юга путь преграждает река. Скоро они будут наступать нам на пятки.
– Вот все и закончилось, даже не начавшись. Такой бесславный поход вышел,– буркнул кузнец.– Ни славы, ни трофеев. И столько добрых воинов полегло понапрасну.
Оливия до рези в глазах всматривалась в черное небо, на котором быстро гасли звезды, закрытые невидимыми тучами, но никаких воздушных кораблей рассмотреть не смогла. Зато каждый шорох за спиной теперь мерещился топотом преследователей. Остальные тоже ехали молча, напряженно вслушиваясь, и лишь кузнец громко сопел, иногда порываясь что-то сказать, но так и не решился нарушить безмолвие.
Через час они выехали к широкому ручью и заметно ускорились, быстро продвигаясь его каменистым берегом и пуская временами лошадей в галоп. Езда стала болезненной, и Оливии пришлось целиком сосредоточиться на том, чтобы удержаться на лошади, ощущая ударом каждый ее шаг. Она даже не представляла, насколько утомительной может быть поездка верхом, и с завистью посматривала на попутчиков.
Воровка-ночь скрадывала время, и девушка с удивлением заметила, что может уже различать не только тени, тонущие в сером тумане, но и кряжистые стволы деревьев, обступивших берега. Предрассветные сумерки оголили край неба, на котором обнажились надвигающиеся с юга тучи. Заря занималась быстро.
– Поселок за холмом,– шедший впереди Каэм резко остановился и вытянул руку в сторону.– А всадники Хакона там. Не больше пятисот метров. Они свернули на восток и ускорились. Преследуют группу людей. В поселке почти никого не осталось. Надо поспешить за ними: двигаются быстро…
– Осади,– зашипел на него Ингварр.– Я не спрашиваю, как ты видишь за деревьями. Но и ты не говори мне, что делать.
Он остановил варга, преградив путь роботу, который уже преодолел ручей, намереваясь углубиться в чащу:
– С чего селянам бросать дома и бежать в ночь?
– Они не бегут,– вкрадчиво произнес робот.– Это какое-то шествие. Они не торопятся: идут с факелами и песнями. Похоже на какой-то обряд… с жертвоприношением.
– Откуда знаешь?– кузнец сопел в негодовании.– Дирижабли видишь… Хакона чуешь… песни обрядные слышишь… Что ты за тварь?
– Если поторопимся, сам все увидишь,– Каэм был воплощением покорности и терпимости.– Хакон скоро нагонит их. Лучше к тому времени быть рядом…
– Будь рядом с остальными!– оборвал его кузнец.– Дальше я сам. Здесь ожидайте.
– Еще чего!– Аникин провела коня через ручей.– В этих краях, сидя на месте, можно только неприятностей дождаться.
Ингварр сверкнул на нее глазами, но быстро овладел собой. Он рывком перехватил из-за спины боевой топор и опустил его к ноге:
– Пойду вперед. А вы держитесь леса. На дорогу и открытые места не высовывайтесь. Шум начнется, уводи их в чащу. Сам потом вас сыщу.
Он бросил суровый взгляд на Аникин и, только когда она нехотя кивнула, хлопнул варга по широкой шее. Волчица сорвалась с места и призраком исчезла в чаще.
Оливия была благодарна случаю, который дал передышку в скачке, и поторопилась пересесть. По книгам она помнила, что раньше женщины ездили верхом в специальных седлах, свесив ноги на одну сторону. Она перекинула ногу, устроившись боком, и зажала ей для устойчивости оду из обвязок сбруи так, чтобы та не позволяла съехать со спины лошади. Теперь опираться на ногу стало намного удобнее и можно было низко пригибаться, избегая колючих веток.
Каэм, выдержав непродолжительную паузу, двинулся в чащу по следам кузнеца, и Оливия уверенно направила лошадь за ним, в полной мере оценив преимущество своего нового положения. Аникин пропустила вперед Немого и замкнула их неторопливую вереницу.
Теперь девушка по-настоящему почувствовала вкус верховой езды, и сама выбирала себе дорогу. Она все чаще отклонялась от пути, которым вел робот, сперва объезжая препятствия с другой стороны или выбирая более удобные проходы между деревьями. Каэм старался держаться зарослей, но Оливия уверенно отклонялась к редколесью, высматривая обочину тропы, вдоль которой они продвигались.
Роботу даже пришлось несколько раз скорректировать маршрут, чтобы вернуться к ним. Теперь только она выбирала дорогу: вела остальных за собой. Никто больше не указывал ей путь, и девушку опьянила свобода передвижения, которую настойчиво требовал ее дерзкий характер.
– Держись подальше от дороги,– сдержанно окликнула ее Аникин.
Оливия сверкнула глазами и, наоборот, решительно повернула лошадь к тропе.
Светало быстро, и лес раскрылся перед ней, покорно отступив высокими деревьями в стороны. Больше никто не решился одергивать: все последовали за ней, и даже робот, глухо топая железными ногами, семенил где-то позади. Теперь Оливия почувствовала себя на своем месте – она не была рождена для того, чтобы следовать за другими и тащиться в хвосте.
Девушка ударила лошадь, пустив ее галопом, и устремилась по широкой тропе. Она знала, чего хотела, и была твердо намерена нагнать кузнеца, прежде чем он доберется до отряда Хакона. Аникин несколько раз что-то напрасно прокричала за спиной, но после успокоилась, покорно последовав, как и остальные, за ней.
Оливия была раздосадована тем, как сильно они отстали, и продолжала поторапливать лошадь, которая, вытянув шею, уже выкладывалась изо всех сил. Тропинка виляла и уводила все дальше, но следов Ингварра не было видно.
Низко прижавшись к лошади, девушка всматривалась в изгибы тропинки и в какой-то момент заметила, что среди деревьев по обочинам стали появляться вкопанные столбы с вырезанными на них мордами. Некоторые были перевязаны пожухлыми лентами и высохшими венками цветов. Она сообразила, что это какие-то указатели, и услышала далеко за спиной возглас Каэма.
Оливия не разобрала слов, но их смысл был понятен и без того. Только в этот момент она задумалась над тем, как ей притормозить мчавшуюся во весь опор лошадь. Она не сразу нащупала удила, а чтобы их натянуть, пришлось сначала отклонить спину назад и сесть вертикально. Ее сразу качнуло в сторону, едва не опрокинув на землю. Испуг холодком пробежал по спине, и чувство опасности поселилось в ней растущей паникой.
Лошадь не останавливалась, фыркая и прижимая морду к шее под натянутыми удилами – она сопротивлялась и отказывалась подчиниться. Оливия сжалась, с трудом удерживая равновесие на прыгающей под ней костлявой спине, но не прекращала попыток усмирить ошалевшую кобылу с пониманием того, что падение, если и не убьет ее, то, наверняка, покалечит.
Когда отчаяние окончательно переполнило девушку, лошадь выскочила на широкую поляну, окруженную кривыми деревьями, и резко встала, уперев копыта в землю и высоко задрав голову. Сила инерции ощутимо ударила Оливию о выгнутую шею лошади и швырнула через ее голову на землю.
Все происходило неожиданно медленно. Оказавшись в воздухе, девушка совершила в полете кувырок, но успела в деталях рассмотреть немую сцену, развернувшуюся на поляне с кривыми деревьями.
Полсотни спешившихся воинов стояли с сомкнутыми щитами, полукругом обступив толпу ощетинившихся длинными ножами и копьями людей. Они были похожи на обычных крестьян, разодетых с деревенской роскошью для праздника, но безобидными на фоне солдат они не выглядели. Некоторые были настоящими гигантами, на голову выше воинов, и, вдобавок ко всему, их было по меньшей мере вдвое больше, настроенных дать серьезный отпор отряду Хакена.
Ингварра на поляне не было.
Оливия, описав дугу, приземлилась перед вставшей лошадью неожиданно удачно, встретив землю согнутыми ногами, после чего покатилась по вытоптанной в мягкую грязь земле. Она легко поднялась, оказавшись между двумя рядами враждующих сторон, и замерла, воровато осматриваясь.
Гогот воинов Хакена стал для нее обидной неожиданностью, а сам предводитель, стоявший в ярких доспехах перед шеренгой, скривил смазливое лицо и пренебрежительно фыркнул: «Умелая наездница, ничего не скажешь». Угрюмые крестьяне падение девушки не сочли веселым событием и продолжали напряженно всматриваться в направленные на них арбалеты.
Смешки затихли неожиданно, и Оливия медленно отступила к лошади, с удивлением отметив, что несколько воинов Хакена повели арбалеты следом, направляя натянутые стрелы на нее.
Тихий девичий плач заполнил тишину. Крестьяне загораживали собой единственную повозку, на которой привязанная к шесту стояла хрупкая девушка с яркими ритуальными украшениями поверх длиннополой сорочки.
Вперед выступил седовласый крестьянин, взмахнув шестом, который венчали выбеленный человеческий череп и подвязанные к нему колокольчики. Тихий звон разлетелся по поляне:
– Убирайтесь, чужаки,– крестьянин говорил требовательно и злобно, не разжимая зубов.– Не знаете, во что лезете.
– Я уже сказал,– Хакен сделал шаг навстречу седовласому, вызывающе улыбаясь.– Сложите оружие и отпустите пленницу. И тогда я, может быть, оставлю вас в живых.
– Ты не понимаешь!– зашипел тот в ответ.– Она обещана древесным ведьмам. Ежегодный дар за защиту от тварей змеиного озера…
– Придержи своих тварей!– Хакен вскинул свой короткий меч, направив его на здоровяка в толпе, который оскалил звериные клыки, больше подходившие медвежьей пасти, чем человеку.
Оливия с ужасом всмотрелась в крестьян, только теперь заметив многочисленные уродства, на которые раньше не обратила внимания. Большая половина из них хранила на себе следы страшных мутаций: некоторые имели искаженные лица и формы черепов, даже украшенные рогами и шипами. Но более страшные изменения скрывала их пестрая одежда, под которой угадывались лишние конечности или далекое от человеческого строение тела. На их фоне только приготовленная к жертве девушка выглядела нормальной.
Оливия попятилась, отодвигаясь назад, но гнала ее не брезгливость, а ужас перед настоящими монстрами, которые скрывались в толпе.
– Еще один умелый всадник?– Хакен повернулся к Оливии и посмотрел куда-то поверх ее головы.– И почему я не удивлен этой встрече? Вижу, и лживая плутовка здесь…
– Ты быстрый, как понос,– грозно прохрипел Ингварр под раскатистый волчий рык.– Вечно торопишься махать мечом и… языком. Так и не научился мозгами работать. Не зря твой отец просил присмотреть за тобой. Осади назад, пока глупостей не натворил.
Воины за спиной Хакена возмущенно загалдели такому неуважению к княжьему сыну, хотя среди них были и те, кто еще недавно стоял в копье кузнеца.
– Шли бы вы, пришлые люди, своей дорогой,– седовласый ударил посохом о землю, заставив колокольчики под черепом зазвенеть.– Солнце встает. Вы нас и без того задержали.
Оливия почувствовала, как ее кто-то с силой потянул за шиворот, а через мгновение она оказалась в охапке Немого, который бережно переставил ее за фыркающего коня и легонько пнул под зад в направлении края поляны, где возле стреноженных лошадей отряда Хакена ей призывно махали Аникин и Каэм. Девушка не сопротивлялась, почувствовав облегчение, и успела пробежать несколько шагов к друзьям, прежде чем услышала возмущенный голос Хакена.
– Ты сын своего отца!– пискляво закричал он.– От сына изменника можно ждать только измену. Пусть уродов теперь стало больше, но… Слава покроет наши имена!!!
Только потом Оливия узнала, что свою фразу он закончил традиционным боевым кличем, который призывал к атаке. Она услышала, как щелкнули замки арбалетов, а протяжный звон тетивы слился с последовавшими криками и стонами. Когда она обернулась, поляна превратилась в место грязной бойни, где извивающиеся тела смешались с мелькающим оружием и брызгами крови. Сражающимся было тесно: они наваливались друг на друга, топтались по врагам, сминали слабых и раненых – зрелище бессмысленной резни, от которого у девушки округлились глаза.
Оливия знавала чужую смерть и относилась к ней с уважением, но никогда не видела такого кощунственного пренебрежения жизнью. Сражающиеся просто рубили и ломали друг друга, не чувствия боли, рвали плоть руками и клыками. Ужасным было то, что она не слышала ни воплей, ни криков, но слышала, как хрустели кости, звенел метал и хлюпали раны. И в этой каше из человеческих тел, Ингварр, оставивший варга, казался самым страшным зверем, потому что был быстры и умелым… а его лицо горело азартом.
Оливия зажмурилась, отказываясь верить глазам, и от того мерзкие звуки схватки стали ярче, раздувая в голове пожар ужаса. Она отпрянула и обязательно упала бы, если бы не железные руки Каэма, подхватившие ее вовремя за плечи. И в этот момент она услышала протяжный свист, больно резанувший слух.
– Древесные ведьмы!– вскрикнула Аникин рядом.
Только этот свист нарушал воцарившуюся на поляне тишину, и девушка снова открыла глаза. Если то, что происходило на поляне раньше она не хотела видеть, то теперь происходило то, во что она не хотела верить.
Кривые деревья, окружавшие поляну и уходившие в глубину чащи бесчисленными гнилыми колоннами… ожили.
Они скрипели и подрагивали, размахивая изогнутыми ветвями, лишенными листвы. Оливия вскрикнула, когда одно из таких деревьев, всего в нескольких метрах от нее, раскололось. Едва различимый силуэт женского тела, который она приняла за вырезанный на стволе барельеф, откололся и со скрипом перегнулся. Серая деревянная скульптура с женским лицом, искаженным злобной гримасой, с чавканьем отделяла от ствола тонкие руки с длинными пальцами. Из образовавшейся ниши к стройному телу чудовища тянулись тонкие нити, разрываясь с глухими хлопками.
Через мгновение рядом уже стояла худощавая женщина, серая кожа которой была покрыта наростами, напоминавшими древесную кору – ее желтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками светились, а из широко раскрытой беззубой пасти доносился оглушающий свист. Тварь сделала несколько шагов к Оливии, вытянув перед собой длинные, сучковатые руки, и ее лицо искажалось от боли при каждом движении, словно она шла по раскаленным угольям.
Захрапевшие лошади сорвались с места и бросились по узкой тропе прочь с поляны. Те из них, чьи, ноги были спутаны, ломали колени, но продолжали остервенело бить копытами, торопясь за остальными.
Девушка оцепенела перед лицом надвигающейся опасности, не в силах пошевелиться. Она бы так покорно и приняла, зачарованная, уготованную судьбу, если бы не вмешался Каэм: проворный робот встал перед древесной ведьмой и, взмахнув рукой, наотмашь ударил ее. Звук был глухим и тяжелым, словно топор встретился с гнилым бревном. Тварь отбросило на несколько метров, но она устояла на ногах, нисколько не пострадав. Она гневно сверкнула глазами и, пригнувшись, шире открыла свою уродливую пасть: крик был нестерпимо громким и... призывным.
Раскачивающиеся в чаще кряжистые деревья отозвались стонами, и уже десятки древесных ведьм выбирались из них, отрывая серые тела от стволов. Кустистые ветви на их головах, напоминавшие взлохмаченные патлы волос, едва заметно шевелились. Оливия услышала тихий ропот и посмотрела на поляну, где еще недавно кипела битва. Даже раненые, заливаясь кровью, боялись проронить слово, с ужасом всматриваясь в то, что было намного страшнее их кровавой драки.
А еще через мгновение, они обратились в бегство.
Оно было таким же бессмысленным, как и все, что они делали до того. Перепуганные воины и отмеченные уродствами крестьяне – все бросились врассыпную по сторонам, даже не задумываясь о том, что гнилой лес окружал поляну со всех сторон, и убегая от одной твари, они неизбежно находили другую. А из леса к ним уже устремилась целая сотня древесных ведьм, которые продолжали вырываться из плена деревьев, неспешно замыкая кольцо.
Оливия видела, как одна из них взмахом руки перерубила бегущего мимо воина, далеко отшвырнув его торс. Твари казались хрупкими и медлительными, но обладали невероятной силой, без усилий разрывая и разбрасывая покалеченные тела. И такой же невероятной прочностью: копья ломались о серые тела подобно соломе, а топоры отскакивали как от каменных глыб, не оставляя царапин. Их медлительность компенсировал страх, который сковывал людей, а, возможно, и не только он.
Кровавая бойня недавней схватки померкла в сравнении с тем, что теперь разворачивалось перед глазами. В центре поляны в окружении мертвецов и раненых, которые не могли подняться, стоял Ингварр, свирепо оглядывавшийся по сторонам и высоко вздымавший широкую грудь при каждом вдохе. Он выглядел могучим, но растерянным, а рядом с ним скалил зубы огромный голубоглазый варг.
Немой загородил собой Оливию и Аникен, оттеснив их от гнилых деревьев: сотни свистящих тварей сомкнули кольцо вокруг уцелевших, неторопливо приближаясь. Каэм еще дважды без особого успеха ударил древесную ведьму, отбросив ее очередной раз на несколько шагов, и тоже отступил к центру поляны.
Неожиданно твари остановились, едва пошевеливая ветвистыми кронами на головах, и заткнулись, сомкнув беззубые пасти. В воцарившейся тишине опять зазвучал тихий плачь связанной девушки, которая так и стояла на повозке в ожидании жертвоприношения.
Вместе с криком древесных ведьм спало и оцепенение, державшее холодными объятиями. Оливия вдохнула свободнее и осмотрелась, заметив, что наваждение стало отпускать и остальных уцелевших.
– А ведь солнце только взошло,– Аникин помогла встать на ноги кому-то из раненых и прижалась спиной к кузнецу, выставив перед собой короткий нож.– День обещает быть непростым.
– Он будет короче, чем ты думаешь,– Хакен стоял, преклонив колено, и зажимал рукой широкую рану на животе.– Это ты привела нас к погибели, дрянь. И тебе сомой не уйти.
Он злорадно улыбался, пуская кровавую слюну.
– Ты крепче держи свои кишки,– Аникин бросила на него тяжелый взгляд, от которого у того мгновенно смахнуло улыбку с лица.– А то наделал дел, и теперь взрослым их придется разбирать.
Когда она повернулась к Оливии, девушка заглянула в ее лицо и поняла, что так впечатлило Хакена. На нее смотрели вертикальные кошачьи глаза, но совсем иные, чем у древесных ведьм. Аникин расстегнула запахнутую на груди куртку и одним движением сбросила с себя.
– В этих местах приходится показывать зубы, чтобы тебя не сожрали,– произнесла она с заметным шепелявым акцентом, который раньше не проявлялся.
Ее слова Оливия поняла буквально, с замиранием наблюдая, как при каждом следующем слове клыки раздвигали губы девушки. Аникин сбросила сорочку, обнажив грудь и татуировку, которая опоясывала шею и спускалась вниз замысловатым узором. Но не татуировка приковывала взгляд, а заметные изменения, которые происходили с ее телом. Собравшиеся в кулак ладони теперь выпирали длинными когтями, а руки заметно вытягивались, выгибая кости.
Кроме Оливии и выпучившего глаза Ингварра никто не обращал внимания на преображение Аникин: все с напряжением смотрели, как одна из древесных ведьм, тяжело ступая, неторопливо подошла к девушке на повозке и, вытянув руку, сучковатым пальцем разрезала веревки.
– Пойдем, сестра,– глухо проскрипела тварь, открыв глубокую пасть.
Она взяла дрожащую девушку за руку и помогла спуститься с повозки. С неожиданной заботой древесная ведьма повела ее за собой с поляны. Кольцо чудовищ расступилось перед ними, открыв проход к кряжистому дереву, которое уже с треском разворачивалось навстречу, открывая в стволе углубление.
Существо отпустило девушку, которая сама направилась к уготованной для нее нише, и, проводив ее взглядом, повернулась к центру поляны. Древесная ведьма немигающими глазами уставилась на Оливию и протянула к ней руку:
– Мы заберем ее. Остальные смогут уйти.
Ее утробный голос не был громким, но прозвучал так, что заставил Оливию сжаться и потерять дыхание.
– Можешь забрать всех этих тварей,– весело выкрикнул Хакен, оглянувшись на Аникин, которая почти полностью обратилась в зверя, и закашлялся кровью.– Сделай людям такое одолжение. Ведьмы к ведьмам… Забери их в свой ад!
Аникин оскалила на него пасть и, поддев острыми коготками штанины на своих бедрах от пояса, легко раскроила их по всей длине. Окончательно избавившись от одежды, она упала на четыре лапы и огласила поляну угрожающим рыком. Теперь это был зверь, напоминавший былую девушку лишь татуировкой, которая быстро пряталась под шерстью.
Ингварр отпрянул от нее и обреченно покачал головой:
– Без драки никого не заберешь,– угрюмо пробубнил он.
– Как пожелаешь,– древесная ведьма развела руки в стороны и размеренными шагами двинулась к ним.
За ее спиной девушка в длиннополой сорочке обнялась с кряжистым деревом и завопила от боли, когда ее обвили змееподобные ветви, вжимая в нишу. Оливия обхватила голову руками и зажмурилась. Еще несколько часов назад она была в безмятежном беспамятстве, проснулась под прекрасным звездным небом… Разум отказывался принимать абсурдность происходящего: хладнокровные убийства, чудовища, говорящие деревья, оборотни…
– Это не деревья,– Каэм склонил голову к уху Оливии.– Упрощенно, это колонии микроорганизмов… напрочь лишенные сознания. Они формируют устойчивую симбиотическую связь с человеческим организмом. Правильно было бы выделить этот симбиоз в отбельную классификацию, но по механике это ближе к эпиойкии, где колония бактерий выступает комменсалом, доверив добычу для совместного пропитания партнеру. Но здесь уже на лицо переход от партнерства к слиянию, когда…
– Ты в своем уме?– девушка посмотрела на робота с крайней степенью удивления.– Ты мне зачем говоришь эту хрень? Утешаешь так? Или готовишь к слиянию?
– Говорю, чтобы поняла,– невозмутимо ответил робот.– Ты слишком впечатлена увиденным. А это по незнанию. Все странные вещи имеют в основе простые и логичные объяснения... Соберись, тряпка! Не раскисай!
Не резкая смена тона и не призывный окрик Каэма возымели ободряющее действие. Оливия больше не хотела нести на плечах сомнение: ее сознание не могло мириться с собственными слабостями, а характер не умел уступать трудностям – если мир вокруг заполнялся каким-то бредом, то это были проблемы мира.
– На характерах анфолков держится не только Арк,– прошептала она, сдвинув брови, и уже готова была сама броситься навстречу древесной ведьме, или сотворить другую глупость.
В этот момент стоявший рядом Немой аккуратно положил ей на плечо огромную ручищу. Нет, он не отодвинул ее, не заслонил собой – он приковал Оливию к месту. Она не поняла, чего он от нее добивался, но была полностью обездвижена перед лицом надвигающейся опасности.
– Пойдем, сестра,– древесная ведьма остановилась в трех шагах и протянула руку.
Ее вертикальные зрачки расширились, раздвинув пламя желтых глаз так, что тьма открыла глубину, которая скрывалась за ними. Девушка отчетливо услышала немой зов, который поманил за собой, и ощутила, как все тело напряглось, готовое шагнуть навстречу.
Ингварр подался плечом вперед, отводя руку с топором для замаха, но замер, услышав нарастающее рычание варга. Это был совсем иной звук, больше похожий на стон.
Вздыбив шерсть, волчица встала на задние лапы, высоко задрав голову вверх. Судорожно подергиваясь, она в таком положении обошла кузнеца и встала перед древесной ведьмой. Судороги продолжали ее трясти в странном танце, а глотка выдавливала протяжный вой.
Волчица менялась… и делала это намного быстрее, чем Аникин. Теперь фигура варга раздалась в плечах и вытянулась в конечностях. Перед ними стояла гротескная пародия на человеческое существо, покрытое короткой шерстью и увенчанное волчьей головой. Со спины Оливия не могла рассмотреть ее морду, но по широким покатым бедрам и узкой талии, она понимала, что между ней и ведьмой стояла женщина – не самка волка, а женщина. Новоявленное существо было заметно меньше варга: уж никак не размером с лошадь, и даже поменьше кузнеца, которого привезла на своей спине.
Но выглядела она более грозной. Что-то неуловимо опасное было в ее грации и хищных движениях. Девушка видела, как древесная ведьма встретилась глазами с оборотнем, как вспыхнули изумлением ее желтые глаза за мгновение до того, как волчица взмахнула лапой. Она сделала это совсем как человек… как если бы хотела дать пощечину.
Серая голова с желтыми глазами, описав дугу, упала на другом конце поляны, а обезглавленное тело древесной ведьмы упало, как поваленное дерево.
Волчица, повиливая бедрами, обошла поверженного противника, продолжая быстро преображаться. Она еще больше сжалась и уменьшилась, рассыпая шерсть, которая спадала с нее, как пыль. Смахивая с плеч короткий подшерсток, она оголила под ней бледную кожу, которая быстро теряла следы зверя, обнажая точеное женское тело.
Немой убрал руку с плеча Оливии, и та неуверенно посмотрела на стоявших рядом, словно спрашивая, видят ли остальные тоже, что и она. Каэм и Немой сохраняли безмятежную неподвижность, Хакен так и застыл, вытаращив глаза, а Аникин зашипела и положила кошачью голову на землю – ее звериная фигура тоже стала медленно ломаться, постепенно возвращая подобие человека.
Ингварр перехватил на себе взгляд Оливии и вздернул подбородок:
– Ну… а ты в кого теперь превратишься?– гневно произнес он.
– Разве что в круглую дуру,– огрызнулась она в ответ и покачала головой.– И о чем я только думала? Подняться с морского дна, чтобы найти людей на поверхности, а здесь только…
– С морского дна!?– кузнец округлил глаза и дрогнул в голосе.
– Забудь,– Оливия перевела взгляд на прекрасную в наготе девушку, которая стояла перед ними, уперев руки в бока, и смеющимися голубыми глазами рассматривала ошарашенных зрителей ее впечатляющего представления.
Беспечно стоя спиной к кольцу древесных ведьм, девушка улыбнулась и, расправив руки, сладко потянулась:
– Как же я соскучилась по этим местам!– ее голос был глубоким и низким, а слова окрашивал едва уловимый акцент, в котором угадывалась легкая шепелявость.– Как же мне всего этого не хватало!
Она совершенно не обращала внимания на застывших по краю поляны древесных ведьм, словно те были нелепой декорацией на ее сцене, а не опасностью, которая еще минуту назад грозила всем гибелью. Но ведьмы оставались неподвижными, безучастно всматриваясь в новоявленное существо. Они чего-то ждали.
Девушка игриво подмигнула кузнецу:
– Не пялься так на меня, брутальный красавчик… Засмущаешь. То, что ты меня оседлал, еще ничего не значит.
– Ты кто такая?– Ингварр не говорил – хрипел.
– Да ладно тебе… Вот он знает. Помнишь меня?
Девушка указала на робота, который церемониально поклонился ей в ответ.
– Здравствуй, Альфа. Рад встрече. Правда, раньше ты знала другого меня. Но не суть…
Оливия с удивлением перевела взгляд на робота и прошептала одними губами: «А ты ее откуда знаешь?».
– Аля, просто Аля,– девушка сдержанно кивнула.– Никто не хочет меня приодеть? Или сначала вытащить вас из всего этого?
Немой бросил ей грубый плащ, который взял невесть откуда, хотя со своим заплечным мешком, напоминавшим горб, никогда не расставался. А следом так же беззвучно он склонился над сидящей рядом Аникин и заботливо обернул дрожащие в перевоплощении плечи тканым пледом.
– Не потребуется… Теперь уже есть кому вмешаться,– робот вытянул руку в направлении леса, над краем которого быстро поднимался белый купол, четко очерченный на фоне черных туч, гонимых южным ветром.
Протяжная сирена завыла над поляной, заставив обернуться на звук каждую тварь.
– Дирижабль!– Ингварр даже не был удивлен.
В его словах прозвучала откровенная ирония, и Оливия разделила настроение кузнеца: слишком много впечатлений, слишком много странного произошло с ней за одно утро – больше, чем за всю прошлую жизнь, чтобы можно было еще чему-то удивляться. Она просто принимала как данность все, что происходило, и всех удивительных тварей, которые ее окружали.
Яркая вспышка ослепила Оливию и заставила отвернуться. За спинами древесных ведьм раздулся огненный шар и медленно поднялся вверх на растущем столбе пламени. А затем второй, третий… Окутанные огнем деревья умирали по-разному: какие-то горели как свечи, а кривые кряжистые столбы, ютившие ведьм, извивались и танцевали.
Воздушный корабль разрастался над горящим лесом, и море огня плескалось под его сверкающим брюхом, отражаясь в полированных плитах алыми бликами. Зрелище было завораживающим, и Оливия не могла отвести взгляд от удивительной махины, которая каким-то чудом держалась за небеса. Громадина летательного аппарата была впечатляющей: от носа до кормы она была не меньше трехсот футов, и почти в сотню шириной.
Его явление внесло смятение в ряды древесных ведьм, которые суетились с неожиданным проворством, не закрывая свои свистящие пасти, и метались в агонии. Серые твари горели, как сухой порох, и вспыхивали, едва касаясь огня.
– Вот почему они погасили факелы перед выходом на поляну,– Ингварр опустился на землю, положив перед собой топор и загораживая широкой ладонью лицо от жара, который накатывал волнами после взрыва каждой бомбы.– Горят, как хворост… А дирижабль не похож на то, что я видел на картинках. Какой-то он другой.
– Технология на порядок более совершенная, чем при прошлой цивилизации,– Каэм присел с ним рядом и потянул за собой оторопевшую Оливию.– Тогда она просто не успела развиться. Ее быстро заместила альтернатива крыла…
Воздушный корабль завис в сотне футов над поляной, закрыв небо, и лег в дрейф. Пожар кольцом обступил притихшую в центре группу, а сверху забарабанили пулеметы, вспахивая пулями грязь там, где еще в дыму мелькали тени древесных ведьм.
– Я помню истории о них еще с детства,– закашлявшись, произнесла Аникин, когда сирена смолкла и затих грохот взрывов. Она полностью вернула себе человеческий облик и теперь куталась в плед, прикрывая им нос от дыма.– Древесные ведьмы берегли этот край, не давали нечисти Змеиного озера расползтись по окрестностям… Теперь эти земли умрут и снова станут необитаемыми. Одно зло искоренили, но еще большее выпустили на волю. Так всегда.
Они сидели в центре поляны, прижавшись друг к другу, с уставшими и отстраненными лицами, как безучастные зрители. Земля вокруг горела, и едкий дым сползался к ним, отбирая дыхание. Хакен подполз, придерживая окровавленный живот, и уселся рядом с Аникин. Он опасливо покосился на голубоглазую Альфу, которая, запрокинув голову, без тени страха и с любопытством рассматривала воздушный корабль.
– Похоже, день, все-таки будет длинным,– криво улыбнулся он ей, но спрятавшаяся под грубым плащом красавица не обратила на него внимания.
С дирижабля, корпус которого уже начал теряться в клубах дыма, упал канат, а потом следующий. Концы веревок подпрыгивали и змеились, а через минуту по ним один за другим стали спускаться солдаты. Они были похожи на военных, какими Оливия привыкла их видеть: камуфляжные комбинезоны, перепоясанные ремнями, разгрузки с карманами поверх, тяжелые ботинки, каски и маски противогазов. Они двигались уверенно и профессионально, на полусогнутых, выставив перед собой короткоствольные автоматические винтовки.
Без единого звука, солдаты рассредоточились по поляне, образовав периметр, и плотно окружили малочисленную группу в центре, направив на них оружие. За спинами военных плавно опустилась широкая корзина с изящными поручнями, в центре которой красовался настоящий офицер в нарядном синем мундире с многочисленными знаками отличия. Белыми перчатками он небрежно придерживал у лица кружевной платок, прикрывая нос от дыма.
Солдаты расступились, пропустив офицера. Он описал полный круг, аккуратно переступая через тела мертвецов, и внимательно рассмотрел каждого.
– Заберите только этих,– он неопределенно махнул платком.– Раненые не нужны... Железного сразу поднимите к капитану... Женщин отдельно в канатный ящик, а этих к остальным. И поторопитесь. Обыскивать и тестировать будете наверху.
Он говорил по-русски, но Оливия с трудом разбирала слова, признав, что фонетически он отличался от ее представлений о языке и от того, что она слышала в старых фильмах на Арке.
– Ты спрашивал, кто такие нордики,– Аникин повернулась к кузнецу и кивнула на солдат.– Теперь знаешь. А скоро узнаешь, почему мы бежали от них через болота в Заброшенные земли…
Ссылка на следующую главу http://www.proza.ru/2019/05/07/564