Главное в каждом деле что? Главное - запустить. Придать ускорение. Кто этим делом будет заниматься, не так уж и важно, как не важно и то, чем дело кончится. Потому что, если не запустить, то дело не только не кончится, оно даже и не начнется. А для кого-то живого это может слишком плохо кончиться. Окончательно и бесповоротно.
Юрьна приехала с дачи после новогодних праздников, после свидания с бывшими котятами, прикормленными летом на даче, и пра-бывшими, и пра-пра-бывшими, прикормленными прошлым и позапрошлым летом.
Все как один рыжие, похожие на большие круглые шерстяные шары. Покормила чем могла - три кг эксклюзивного сухого корма против иммунитета, кастрации и гладкой шерсти. Пусть новый год по-человечески отпразднуют.
Вот удивительно, как из тощих летних кошаков к зиме образуются такие толстые круглые шерстяные шары. Всех зовут Васями. Три одинаковые Васи – кошки. Одна Вася нежная и добрая, другая с беспощадным бандитским выражением морды – не подходи, в клочья разорву. Этими клочьями усыпана веранда. Рыжими. Если собрать, можно связать пару теплых носков чистой кошачьей шерсти.
Альфа-Вася, старший братец кошек Вась, тоже подгреб к веранде. Вот опять удивительно, как вся эта котла по пути на веранду в снегу не потонула, не чищено ведь, метр в глубину.
Альфа-Вася определялся по полосатому хвосту у рыжего шара. Редкой отчетливой полосатости хвост. Белое - рыжее - белое - рыжее. Посмотрела летние фотки трехлетней давности – да, только у него, еще юного и глупого хвост такой яркой полосатости был.
Он. Вася. Нынешний альфа-самец порыжевшей округи. У остальных Вась хвосты торчат пушистыми рыжими метелками. У рыжей пра-матери этой оравы вообще был лисий хвост, Юрьна её Кисточкой называла.
Ну, ясное дело, ор, драки всю ночь, кошачий визг – нормальная человеческая кошачья жизнь. Юрьна к осени каждый раз обмякает сердечком и решает, кого из рыжих в Москву забрать? И каждый раз понимает, что никого. Никого не имеет права лишить вольной кошачьей воли и нормального человеческого кошачьего коллектива. А если весь коллектив брать? Квартиру разнесут, да и не поймать их, ни вместе, ни врозь, умные, в руки не даются. Вот, в таких настроениях и вернулась после новогодних каникул в Москву.
И что-то странное в своем подъезде обнаружила. Кто-то тёмно-полосатый юркает под подъездную батарею, как её завидит. Два дня юркал, а потом вылезать начал. Плотный гладкий кошак подросткового возраста. Пищит, к ногам ластится. Этого еще не хватало!
Зеленый. Таких полосатых по паспорту «зелеными» называют. На даче жил один такой зеленый по имени Иванов. Долго жил. Иванов-хозяин не очень-то его кормил, кот-Иванов по соседям побирался. Рожа пиратская, ругается басом, драчун известный,а как начнет свои попрошайские арии выводить - Паваротти кошачий, вершина теноровой лирики. Потом приболел, и Иванов-хозяин его нежно по ветеринарам таскал.
Второй год пошел, как Иванов-хозяин тоскует по своему окочурившемуся питомцу, вспоминает со слезами на глазах, хочет нового завести. Рыжих брать категорически отказывается – «Хочу зеленого!»
И на новый год плакал о своем зеленом. А тут под лестницей именно такой и есть! Зеленый есть, а Иванова нет, кто же ему кота за сто верст повезет? А вдруг, тот ему не понравится? Ему же точная копия нужна, не абы что.
Вот, с такими мыслями, раздраженная душевными муками Юрьна категорически отказала подъездному коту в гостеприимстве и продуктах питания и нажала спусковую кнопку «Дела о коте». То есть, набрала номер телефона соседки, кормящей котов на улице. Нет, такого не кормит. Ладно. Другой номер набрала:
- Даша, не знаешь, чья кошка под батареей живет?
- Нет. Не знаю, не видела. Теперь ясно, кто сегодня на ковре в подъезде насрал! Верочка-собачница убирала. Сейчас выйду и на улицу выкину.
Ну, слава богу, нашелся человек с определенной жизненной позицией. Юрьна вздохнула и вышла в подъезд с горючей палочкой. Одновременно с горючей палочкой вышла Даша. К людям вылез из-под батареи кошак для компании, без горючей палочки, но с выразительным «мяу». И началось:
- Ой, какой ты красивый! Какой ласковый!
Минуту назад еще человек с определенной жизненной позицией, Даша подхватила на руки животное и млела, гладя по шерстке.
- Холеный. Фу, грязный! Нет, это не грязь, это пыль. Мальчик или девочка?
- Девочка, - отреагировала Юрьна, - яиц не видно.
- А хвост как мальчик задирает,- опустила кошку на пол, та посеменила в открытую дверь конторы кооператива, - Как её теперь на улицу выкидывать?- на лице ответственной собачницы Даши, кормящей матери трёх мелких псоидов, поселилось сомнение, - Собачьим кормом кормить? Ладно, принесу собачий паштет. А потом Зое Ивановне позвоню, может, она возьмет.
- Зоя? А что? Может взять. А та кошка, которую на улице кормят, где живет?
- Не знаю.
- У нас подвальные люки открыты? Если на улицу выпустить и на улице кормить?
- Открыты. Зоя Ивановна настояла. Это было её условием перемирия. Ты думаешь, как
удалось уговорить жалобы в прокуратуру не строчить и палки в колеса не ставить? Год мешала устав утвердить. Вот так и договорились.
- Ничего себе!
Зоя Ивановна весьма склочная особа с юридическим образованием, но еще и знатная кошатница, хоть в чем-то с ней повезло, хоть одно нежное место у железной фурии нашлось.
Юрьна ушла домой отдохнуть, свалив ответственность с больной головы на здоровую.
Выглянув за дверь через полчаса, обнаружила оживленное собрание жильцов у распахнутой двери конторы во главе с председателем. Кошка уже освоилась и чертила кругами восьмерки, с удовольствием отираясь у ног добрых членов кооператива. Судьба найденыша искренне озаботила жильцов.
Оливерочка со второго этажа стонала, что очень хочет взять кошку, но мама не разрешает, с неё одной кошки довольно. Третьеклассница Лерочка с третьего плакала, что не разрешит папа, а мама уже согласна. Согласная мама в это время озадачилась, а не заразятся ли её дети от кошки, и называла какой-то мудреный медицинский термин.
Юрьна оставила котлеты на медленном огне и пошла в магазин за маслом.
На обратном пути любовалась издалека своим домом со светящимися, сияющими синими огнями деревьями, прямо не дом, а торговый центр какой-то, жители окрестных домов завидуют, глядя из своих окон верхних этажей. А всё Евгений Александрович, повезло с председателем, и ремонт в подъездах, и иллюминация - его заслуга.
Вернувшись, обнаружила свой обновленный теплый подъезд с летним садом, пальмами, новогодней ёлочкой, коврами на полу и бежевым кафелем на стенах пустым и тихим.
Мощная вонь сытных питательных какашек чуть не сбила ударом в нос, что свидетельствовало о том, что кошку хорошо покормили. Самой кошки, как и какашек, видно не было.
А может, это мои котлеты сгорели? – вдруг осенило Юрьну. Но нет, котлеты не сгорели и пахнут не так. Вот незадача! Как теперь выходить курить в подъезд с таким запахом? Протерпела полчаса, решила открыть в подъезде окна, раз такое дело, а курить невтерпеж.
Странно, но запах сам собой исчез, кошки не видно. Значит, кто-то к себе взял и дерьмо выкинул, решила Юрьна, весьма довольная, что именно она нажала спусковую кнопку «Дела о кошке», и в каком-то смысле благодаря ей дело пришло к логическому концу.
Утром кошки в подъезде не было, весь день провела в гостях, возвращаясь, встретила у дверей подъезда председателя кооператива.
- Что, кошку кто-то всё-таки взял?
- Нет.
- А куда делась?
- Хозяева нашлись.
- Хозяева? А кто?
- Роберт.
С лиц соседей медленно сползли улыбки. Минута гробового молчания.
Роберта который год не могут выселить из дома, тридцать лет не платит квартплату, прошлой зимой по решению суда квартиру вычищали от мусора и проводили дегазацию помещения, мероприятие обошлось кооперативу в сто двадцать тысяч рублей.
Председатель скупил все трёхсот литровые мусорные пакеты в ближних и дальних магазинах. Три дня дворники в респираторах таскали пакеты с десятого этажа на первый и заполняли стоящие перед домом шесть контейнеров, по два в день.
Роберт кидался с кухонным ножом на председателя и полицейских:
- Вы не имеете права трогать моё личное имущество!
Личное имущество доходило до потолка. В первый день удалось прочистить лишь проход от двери до кухни. Роберт уже несколько лет жил неизвестно где, не мог войти в собственную квартиру. Оброс метлой пышной седой бороды и, вровень с ней, патлами до плеч, походил на сказочного гнома в фетровом колпаке с опущенными полями.
Когда добрались до балкона и открыли дверь, на балкон прыснул взвод крыс и полк мышей. Если бы председатель кооператива не был седым, после всего этого он все равно поседел.
Роберт въехал в квартиру после бригады дезинфекторов, проработавшей в противогазах еще три дня. И опять начал таскать домой мусор.
Джулия Дримс, живущая над Робертом злостная неплательщица и заливальщица соседей, как-то раз пошла поскандалить с соседом по поводу вновь появившейся вони.
Спустилась на его этаж, увидела Роберта. Тот стоял перед открытой дверью, внутрь не входил, апельсин чистил.
Полная решимости соседка оторопела:
- Стоит, апельсин чистит. И так мне его жалко стало! Роберт, говорю, ты не голодный? Пойдем ко мне, я тебя накормлю.
О том, что Джулии самой есть нечего, что бывшей бизнесменке и законодательнице моды, как и Роберту, грозит выселение, долг за миллион перевалил, даже говорить не хочется.
- Женя, а куда пропала Джулия Дримс? Что-то давно её не вижу.
- В психушке. Уже два месяца.
- А кто её туда отправил? Это же была безнадежная затея, полиция отказалась помогать - права не имели.
- Нет, это не мы, Серёга отправил.
- Какой Серега?
- Племянник.
- Которому она квартиру отписала?
- Я не знаю, отписала или нет.
- А по документам?
- Неизвестно.
- А после больницы куда попадет?
- Не знаю, в квартире ремонт делать надо...
- Значит, кошка Роберта, а чем кормит? Вроде, кошка смотрится сытой.
- Не знаю. Как сам живет непонятно. У него даже пенсии нет.
- Пенсии нет? Как это? Ему же за семьдесят.
- Вот так.
А вы говорите – кошка.
***
И кошки как люди,
и люди как кошки,
что было, что будет,
у всех понемножку,
луна - как светило,
как солнце неспящих,
ушедшее - в прошлом,
а как в настоящем.
(Игорь Федькин)