День первый
— Говорят, что там осуждённые едят друг друга и ничего — никакого наказания...
— Что-то ты, Семиух, плохо подслушивал. Не может быть такого.
— Ничего не плохо! Подумай сам, какое может быть наказание для сидящих в самой строгой тюрьме во всей вселенной?
— Тогда зачем там надзиратели?
— Лучше спроси: куда они пропадают. Говорят...
— Прекратите уже сплетничать, — вклинивается в разговор Кира, — дайте выспаться! Завтра будет целый день до посадки.
— Молчим, молчим, Ваше Величество, — посмеивается в вибрирующей темноте Семиух.
Следом слышится шлепок — это наверняка Борис толкнул шутника. Наступает тишина.
Экипаж вымотан долгой погоней и реализацией плана отступления с освобождённой планеты.
Пока представителей Центрального Корпуса Права и Порядка провожали с королевскими почестями, я успел принять порцию транквилизирующих снов. Эта спасительная замена естественного отдыха позволит завершить дежурство на капитанском мостике и осуществить посадку.
Перевожу внимание из спального отсека на показатели полёта — всё в норме.
В этой части вселенной трассы свободны — никого не интересуют начальные миры. Эксперименты караются, добыча ресурсов контролируется СИ. Единственные кого тянет в столь дикие места — недобитые шайки миссионеров. Отрицая СИ, они пытаются насадить религию в неокрепшие миры.
— Буксировка проводится в штатном режиме, — мгновенно реагирует система на движение мысли капитана в сторону нарушителей.
Простых религиозных фанатиков достаточно отправить на распределительную базу по телеметрической дуге, а вот тех, кто себя объявляет богами, ждёт карцер и суд.
Искусителей веры необходимо доставлять в капсулах времени, точно в том состоянии в каком представители порядка их обнаружат. Подготовка и транспортировка требуют навыка, сноровки, психологической устойчивости. Эти пункты и являются причиной религиозных вспышек. Желающих проверить себя на прочность немного. Опытные наёмники ищут контракты более накопительные, проще в исполнении.
Если самопровозглашённые «боги» не выберут переход на начальный уровень развития, а обвинитель не докажет необходимость принудительного прекращении жизни, нарушители отправятся в ту самую тюрьму, которую обсуждал экипаж.
Расшифровав данные из грузовой системы, отправляю запрос на базу. Проверив отсек систем жизнеобеспечения расслабляюсь. До ответа с базы есть время на личные размышления. Но мне хочется общения. Прижимаю указательным пальцем большой.
Миниатюрный чип ловко трансформировался из ногтевого иероглифа в птицу-щит, с треугольными перьями и высокой короной. Лишь в умных глазах, несоответствующих параметрам идеального хранителя, угадывается Сиам. Единственное, что я смог сделать в память о пропавшем товарище — подарить щитокрылу опаловый взгляд представителя гордого и неподкупного рода с планеты Эн-Керос.
— Может и ты, мой верный друг, угодил в тюрьму строгого режима? Может у тебя нет ни единого шанса намекнуть, где ты?
Мы с Сиамом расстались на Риоре в ветреный и жаркий день. Впрочем, сутки, иссушающие все живое на второй планете системы Сток — это норма. Теперь Сток в жерле Нефтяного вулкана. Когда-то и СИ, и все галактики окажутся затянутыми в чёрное брюхо. Но ждать дня смерторождения я не собираюсь. СИ не просчитал, какими чудовищами извергнет Нефтяной вулкан добычу. Может мы и не узнаем друг друга или примемся поедать себе подобных, как заключенные во вселенской тюрьме.
— Что качаешь головой, Сиам? — спрашиваю набравшего вес щитокрыла.
Птица неловко пробирается ближе к локтю, смотрит человеческими глазами в самое сердце.
— Отправляйся в информационное начало! — не сдерживаюсь я.
Прижимаю ноготь, иероглиф мгновенно занимает своё место.
Именно так смотрел Сиам на меня — уходящего по голодным пескам Риоры. Он был против плана добежать до корабля по монстру, поедающему всё, что касается пещаного хищника.
С запасом энергии от двух костюмов, я добрался до зоны приёма автопилота. Игнорируя болевые сигналы раненого тела, вызвал шлюпку с корабля, зависшего над золотой смертью. Не теряя времени на дезинфекцию вернулся к валуну, только Сиама не было. Он не мог упасть на смертоносный песок! При приближении к скалистой долине, система наблюдения зафиксировала вспышку, похожую на хлопок спасательной шлюпки.
После расчётов функционала риорийского хищника, я понял, что беспощадный, прожорливый монстр не толще паутинки на сочном листе.
Песчаного троглодита я доставил на базу во временной капсуле. Тысячи раз его просеяли сквозь фильтры. Из опилок собрали и смоделировали по останкам сотни жертв, даже клёпку с ботинка нашли, но ни атома от Сиама.
— Доброе утро! — раздался за спиной голос Киры.
— Утро — хорошее время, — констатирую я.
— Да, лучше, чем сваливаться на базу в ночную смену, — соглашается Кира. Молча занимает место второго пилота и без вступления переходит к интересующему весь экипаж вопросу. — Пойдёшь за контрактом?
— Смотря за каким, — улыбаюсь я напарнице. — СИ приглашает нескольких контрактников.
— Конечно не надзирателем, — фыркает Кира и закидывает ногу на ногу, давая понять, что не прочь поболтать. — Должность сторожевого огнерыза давно тоскует по Семиуху. Ты прирождённый охотник.
— Инкубаторы способные выворачивать наизнанку сознание, менять местами приоритеты и законы целых родов и объединений, не животные, не начальный мир где вчера тебя короновали...
— И ты туда же! — снова фыркает Кира. — СИ одобрил этот план. Таким образом нас не обожествили взамен пленённых искусителей.
— Я совершенно не против, Ваше Величество, — подзадориваю зардевшуюся напарницу. От нахлынувших чувств жилки проступают на открытых участках тела, кожные чешуйки становятся на рёбра и Кира напоминает голубую русскую кошку.
Животный вирус она подхватила на АРди 56/3, выполняя заказ на доставку ручейковых жаб несушек.
На Биоле — родине Киры, впервые использовали кладки жаб для строительства. Теперь повсюду мелкие планеты с влажным климатом застраиваются по этому методу, но именно Кира рисковала жизнью ради стройки вселенских масштабов.
— Мы здесь боремся с единичными конфессиями, а я слышала, что в той тюрьме многоверие, — справляется с чешуйками Кира и продолжает говорить, как ни в чём ни бывало.
— И там даже убивают друг друга из-за конфликтов на почве вероисповедания, — входит в рубку управления Борис и включается в разговор.
— Вот в это уже я не могу поверить, — присоединяется третий помощник — Семиух. — В конце концов, туда отправляют не примитивных червяков, а разумных, пусть и нарушителей законов вселенной.
— Значит в поедание себе подобных ты можешь поверить, а то, что там дерутся пленники, которых мы в прошлом сезоне сдали и те, которых сейчас доставим, не веришь? — снова ощетинилась Кира.
— Спокойно, Ваше Величество, — сдаётся оппонент, но не упускает возможности уколоть соперницу: — спрячьте когти и наденьте корону.
Борис не даёт ссоре дойти до точки кипения и задумчиво произносит:
— Ещё говорят, что там нет накопительной системы, а примитивная денежная, и она имеет неопределенные сроки годности.
— Кто же устанавливает сроки среди наматывающих свои? — спрашивает третий помощник и его глаза вспыхивают первородным блеском.
Надо сказать, он прошёл короткий путь, но для человека довольно успешно справляется с системой развития личности. Только до сих пор не понимает, что имеет больше шансов стать семиухом с планеты Ка-ЭР 12, в честь которого и носит прозвище. Я это хорошо знаю, может быть от самого СИ, и мог бы рассказать, но только мои знания не помогут отстающему.
— С трудом верится, но там преступники дают приказ, что сегодняшние деньги испортились и все заключённые их выбрасывают, — пожимает плечами Борис.
— И покупают новые? — распаляется Семиух.
Борис разводит руками в знак отсутствия ответа на этот экономический вопрос.
— Мне всё больше нравится тюрьма строго вселенского режима, — потирает ладони третий помощник. — Мне сказали, что служба там не контролируется...
Внезапно, поняв, что сказал слишком много, Семиух осекается.
— И кто же сумел к твоим примитивным извилинам пристыковать такую чушь? — идёт в атаку Кира, но третий помощник надевает служебную маску, а она у него непробиваемая.
Наверно он когда-нибудь и станет непреклонным капитаном, а может даже президентом, но вероятней всего только пережив жизнь семиухом, он сможет пережить семиуха в себе.
Весь день споры то угасают, то разгораются с новой силой. Я прислушиваюсь и делаю свои выводы о тюрьме, где лишение свободы не самое страшное.
Посадка проходит штатно. Груз сдан. Груз принят.
В городе меня ожидает приглашение на прыжковую вечеринку. Перемещаясь по трассе необходимо отличить фальшивых нарушителей от настоящих. Чем больше отметишь настоящих, тем полнее энергетический накопитель на финише.
— Всё играешь в детские игры? — смеясь спрашивает незнакомка в обтягивающем костюме пилота, с нарочито расстёгнутой молнией почти до пояса. Опытным взглядом определяю в разрезе волноустойчивый корсет — защита специалиста.
Осматриваюсь по сторонам: нет — всё верно, нахожусь в ангаре наёмников. Вокруг такие же или рангом ниже представители порядка.
— Ты точно ко мне хотела обратиться? Площадки борцов за одновидное скрещивание на другой стороне системы. Я к ним не отношусь, можешь не стараться убедить меня атомным сексом пересмотреть взгляды. Я за разнообразие.
— За кого ты меня принимаешь? — оскорбляется девица с волосами похожими на перезревшие водоросли. — Я наёмник. Или ты думал, СИ страдает гендерной зависимостью?
Молчу. СИ известны мои узкие взгляды на проблему скрещивания, но признаваться в потакании одновидовым группировкам, сегодня не безопасно. Синевласка явно гордится тем, что кто-то из её родных побывал на водной Элье. Необычная внешность и безудержное влечение к сексу для нее приятное дополнение к бесплодию и скорой изоляции на начальном уровне развития.
Дитя рыбы и человека уверена, что после смерти собратья её создают вселенную, которая переживёт эту.
Наверно именно с поиска ответа на вопрос о скрещивании, я заметил, как СИ способен ошибаться. Он всячески потакает бесплодию, межвидовым бракам, загнал одновидовые группировки за силовой барьер, только что не поддерживает бред со второй вселенной. Это справедливо — её нет.
Снова окидываю взглядом ангар. В дальнем углу Некст слегка кивает. Значит и он в игре.
— Правила? — безразлично спрашиваю, уверенный, что только для интереса.
— При старте получаешь карту с точками вечеринок. Куда успеешь первым, там и оттянешься.
— А если не успею?
— Значит я лучший пилот, — отвечает за синевласку проходящий мимо Амирам и для вескости сказанного делает пару откровенных движений бёдрами.
За два уровня до разгона блоков питания получаю координаты.
Здесь же весь восьмой квадрат Центральной галактики!
Хочу отключить двигатели, но литр пинококтейля с озоновым льдом заставляет дать команду: «Старт». Начинаются скачки. Перегрузки и топливо не оправдываются. На каждой посадочной площадке, в каждом ангаре меня встречает защитное поле, челнок откидывает в зону «Ноль минус» и на экране высвечивается надпись: «Не мешайте размножению».
На Вилон отправляюсь без спешки, но к собственному удивлению не обнаруживаю защиты. В ангаре три челнока, но ни души. После остановки центрального стержня решаю выйти и осмотреться. Только лишь выхожу на трап, понимаю — засада.
Ставлю челнок на блокировку, включаю защитный пояс, однако, соперник хитёр: бьёт по ногам. Активирую щитокрыла. Энергетический луч отразившись от перьев возвращается точно в напавшего. Используя птицу по прямому назначению — для защиты, иду в атаку.
Собрав троих в нейронную сеть подхожу к открытому челноку Амирама. Вхожу. Тишина. На полу трое — Амирам, Синевласка и неизвестная девица.
— Ну, что, кто здесь лучший пилот? — освобождая пленников задаю вопрос.
По телеметрической дуге отправляем нарушителей в распределитель.
Долго обсуждаем случившееся. Откуда столько отчаянья в представителях развитого общества?! Напасть на наемников СИ не лучший способ пополнить накопитель. Приходим к выводу, что всему виной активность Нефтяного вулкана. Буквально сейчас он поглощает одну из мелких систем, оцененных СИ, как примитивная. Слушаем рассказ Синевласки о военном противостоянии на границе исчезающей галактики, закусываем озоновыми кристаллами.
Амирам и Синевласка уходят в соседний челнок.
«Не мешайте размножению», — включает надпись незнакомка.
День второй
— Представьтесь, — потребовала автоматическая система определения уровня сущности.
Пока я буду рассказывать о себе то, что записано во вселенскую матрицу с точностью до секунды с начала рождения свободного представителя порядка, на основе моих приоритетов, прозвучавших оценок той или иной ситуации, система выстроит качественную шкалу и выдаст вердикт — годен или нет.
Без особого энтузиазма занимаю стальной скелет с функцией визуализации памяти. Многие отказываются от этого способа общения с системой, считая бессмысленным лишний раз переживать в подробностях то, что отрицательно влияет на Совокупный Интеллект. Эмоциональные скачки учитываются и могут зашкалить логическую составляющую сущности. В таком случае соискатель рискует не только потерять контракт, но и отправиться на ДЖей 18/7 петь радостные песни счастливым Оптимистам. Может отправиться на СТи 13/99 для поддержания курсантов плача и разочарования. А может сгинуть в обмотке Совокупного Интеллекта в качестве удобрения, ибо СИ все ещё строит идеальную модель чувств и доноры ему необходимы.
Меня не пугает ни первое, ни второе. И на ДЖей 18/7, и на СТи 13/99 я побывал. Третий вариант мне интересен потому что в неизвестном никому во всей Вселенной пространстве, именуемом «обмоткой СИ», сгинули близкие. Они не соответствовали модели современного общества, а я хочу увидеть их снова, а может и вытащить...
«Стоп», — даю себе внутреннее указание пока скелет приковывает меня, — «сейчас "наезжать" на СИ не стоит, тем более намекать на интерес нарушить его целостность. Твоя цель получить контракт на поиск Инкубаторов. Объявленное вознаграждение позволит продолжить инвестировать исследования и может в жизни свободного представителя порядка не случится конфликта с вездесущим СИ».
Когда стальной обруч замкнулся на шее, а раздражающе холодная каска с тысячами щупалец легла на голову, начинаю представление:
— Велибор Исток Верти ГР, степень — свободный, вид умирающих мутирующий в вечно живых, нахожусь на третьей стадии мутации, что соответствует семнадцати герсекам, а значит следующий герсек — род вечно живых.
Каждый раз указываю СИ на то, что, если он, или ещё кто-то меня прикончит, я вернусь неубиваемым.
Сколько же я шёл к этой стадии развития?
Иногда меня затягивает в колодец памяти. Я разбираю наслоившуюся вертикаль и всё заканчивается пониманием вязкого болота. Одна жизнь тянет другую и каждая далеко не блеск манер и изящества, но всякий раз я, как по лезвию проходил вперёд, а не расчленялся на пропитание более совершенным сущностям.
Докопаться до первородства не представляется возможным. В начале пути на память отводится минимальный процент энергии. Смутные картинки намекали, что я сам какое-то подобие СИ, ведь во мне намешано разномастной родни, не меньше чем в нём. Однако я не идеал в отличии от него.
Я не мудрый гриб с Эко планеты, не отчаянный вор с кочующих комет, не верный воин Содружества планет... Никто и одновременно многие. Хотя, я ещё не был там, куда сейчас стремлюсь попасть по контракту. Может быть там у меня нет родни? Хотя, надеяться на то, что среди моих родственников нет нарушителей, я не смею. Наверняка и там найдётся какой-нибудь родственник тридцатой степени — мошенник или убийца.
Опустив подробности со дна болота, концентрируюсь на верхней части воспоминаний — деятельности свободного представителя порядка.
Сквозь визуализацию прошлого слышу собственный голос:
— Реорганизация эмпатийного воздействия на Гио. Результат: спасение класса разумных сущностей, вывод симбиотического вида на новый уровень.
Да, я долго осмысливаю пережитое после очередной выполненной работы и потому сказанному верю не меньше, чем поверит сказанному СИ.
За научными терминами: «эмпатийное воздействие», «класс разумных сущностей», «симбиотический вид», стоит вполне банальная командировка на одну из планет в русле четвертой галактики. С планеты Гио регулярно поступали сигналы о помощи, но вскоре за ними следовало сообщение с благодарностью и заверениями, что гиолетяне справились сами.
СИ нанял меня проверить обстановку и наделил функцией немедленного реагирования — без связи с ним. В принципе, я всегда так действовал, но официальное разрешение всё больше приближало меня к острию ножа, а значит к бессмертию.
Чем чаще мысленно возвращаюсь к этому высшему виду развития, тем меньше мне хочется умирать. Именно на ГИО я повстречался с одним из бессмертных и именно встреча с ним, заставила меня задуматься о бессмертии, как о сомнительной награде.
Райкон — высочайшая гора на Гио. Надо видеть собственными глазами величие и красоту этого снежного гиганта с вечно сияющей на вершине звездой Амь. Вся жизнь на Гио — это холмы и равнины у его подножия.
Тёплые озёра дают пристанище колониям прекрасных кайн, строящих подводные города и выходящими на сушу для сотворения обряда братства с сухопутными вайнами.
Ледяной океан таит могущественных дайнов, неустанно циркулирующих вдоль экватора Гио. Они любят пошутить с Райконом и тогда от его смеха на изумрудные долины опускаются облака снега.
В искрящемся мареве появляются стейны, они тянутся к Амь. Когда Райкон перестает смеяться над очередной шуткой, снег прекращается, жители предгорья видят высокие стейны сплетающие под лучами Амь замысловатые узоры из ветвей. В благоухающих гнёздах селятся эйкио — птицы с дождливыми перьями и радужными голосами.
Но так было раньше, пока не появился «симбиотический вид», сумевший подселиться во всё на Гио и даже проникнуть в Райкон. Пока обитатели планеты заражались эмпатией, он наблюдал, и как признался, даже радовался переменам. Но когда сам великан стал нерегулируемо поддаваться переменам настроения — то плакать, то смеяться, то грустить, то веселиться, жизнь на Гио подверглась смертельной опасности. Снег шёл непомерно долго и стейны замерзали, превращаясь в ледяные, непроходимые катакомбы. Когда Амь светила слишком долго, предгорья становились пустыней, океаны нагревались, дайны искали глубокие впадины и залегая на дне прекращали циркуляцию.
Каждый бессмертный владеет способом самоуничтожения, запускающимся через определенное количество убийств. Райкон стал задумываться о том, чтобы через боль, страх, гнев и проклятия невинных жертв получить свои мучения, равные сроку жизни высшей сущности. Шанс на возвращение к начальной стадии развития при самоуничтожении столь далек, что решившиеся на отчаянный шаг, назвали этот способ: «вечным затмением».
Это Райкон отправлял сигналы о помощи и он же, под влиянием «симбиотического вида» опровергал сам себя. Именно тогда появился я. Выявил лидера симбиотов и удивив его стойкостью к талантам телепатии, проявил собственные, дарованные дальними родственниками. Вскоре «симбиотический вид» покинул Гио, а я до сих пор не перестаю вспоминать Райкона.
Он единственный, кто поверил, что Сиам не погиб на Риоре. Снежный великан, как я не любит ветреные и жаркие дни, какие только и были на второй планете системы Сток. Нас объединяет способность принять решение и убить. В приоритете «вечное затмение», а не загнивание в череде отмирания собственных изобретений.
Однако мы так и не нашли родства. Более того, наши жизни никогда не пересекались, мы словно планеты вращались в разных уголках вселенной. Он жил там, где я не бывал, я ему рассказывал о том, чего он никогда не видел до того, как... стал Гио.
Какое-то новое чувство мне подсказывает, что Райкон и я близки, возможно — это предчувствие вечного одиночества, которое настигает каждого подходящего к бессмертию.
Стальной корсет обжег холодом, визуализация дрогнула от моих слов:
— Предотвращение массовых казней на ЭДЖи 26/17. Подавление восстания на Кирти-Реосе. На моём счету тысяча сто двадцать девять пленных и три тысячи восемьдесят семь убитых...
Нет, я бы не сказал, что переговоры мне не удаются, многие наоборот отмечают выдержку и самообладание, но как-то так сложилось, что убивать я умею и выполняю приказы СИ без лишней сентиментальности.
Например, на Гио я не убил ни одного жителя планеты или представителя «симбиотического вида». На переговорах с лидером захватчиков, я оказал вооружённое сопротивление его охранникам и ранил нескольких. Вернувшись обнаружил, что мой счёт жертв пополнился.
Оказывается, травмы на телах мелких вампиров принесли смерть ещё более мелким клеткам — родоначальникам их рода. Но в принципе, СИ посчитал, что это стало толчком к развитию «симбиотического вида» и потому я спокойно называю непомерное количество трупов в моей биографии.
Поплывшие картинки визуализации впервые сопутствуют представлению. Такого раньше не было.
— Велибор Исток Верти ГР, степень — свободный, вид умирающих мутирующий в вечно живых, — сообщает система и картинки умерщвлённых мной сущностей и микроорганизмов растворяются в повсеместной серости, — пройдите в подготовительную камеру.
Скелет разжимается. Я знаю, что возможно на мгновение воспользоваться визуальной связью и представляю Райкона. В сером цилиндре появляется изображение снежного великана, освещённого Амь. Поднимаясь с металлических подставок, прохожу сквозь гору и как будто прикасаюсь щекой к снежному плечу далёкого друга.
«Узнал ли ты что-то новое о Риоре и Сиаме?» — задаю мысленно вопрос, но Райкон исчезает, не успев ответить.
В подготовительной меня встречают Кира и Борис.
Странно, обычно СИ даёт время на обработку информации, а теперь форсирует события. Я конечно предложил бы давним членам команды, составить мне компанию по выполнению этого сложного контракта. Значит контракт уже мой?!
— Приготовиться к стерилизации, — сообщает система.
— Это два дня, автоматически сохраняющиеся перед заключением контракта, — сообщает старший следственной группы Центрального Корпуса Права и Порядка. — Мы провели внутреннее расследование, информационное и сейчас продолжается галактический сбор информации. Последнее требует времени, как понимаете.
Проведя широкой ладонью по мясистым дредам, старший следственной группы кивком бледной больше обычного, начисто лишённой волос головы, приглашает младшего по званию продолжить доклад.
Поднявшись с места расположенного с краю серпообразного стола, Никита Высь коротко доложил:
— Несанкционированных взломов СИ, сбоев и неучтенных данных не обнаружено.
Он кинул взгляд на огромный волновой экран проецирующий изображение СИ — визуализацию самим Никитой разработанную с учётом положительных откликов большинства разумных сущностей вселенной. Получилось примитивно и даже обидно за кропотливый труд. По крупицам складывали изображение, а получился обычный человек с длинными волосами, открытым лицом и небольшой бородкой.
С другой стороны, поднялась плоская, полупрозрачная сущность, тщательно маскирующаяся под человека, но присутствующие прекрасно знали о способностях насекомых. За кажущейся хрупкостью, скрывается тонкий, расчетливый ум — острее любого диска, плотнее любого ядра.
— Опрос всех свидетелей проведён дважды. В данный момент продолжается допрос доставленных нарушителей. Могу сказать, что работа одновременно облегчается тем, что четверо потерянных контрактников провели дни перед заключением договора вместе, но одновременно это обстоятельство и сужает возможности получения дополнительной информации.
— Проверены обе тюрьмы в зоне быстрого реагирования, — поднялся сидевший рядом со старшим следственной группы ЦКПП, начальник отдела Вселенского Исполнения и Наказания. — В настоящее время поступают данные из самых отдалённых галактик. Я лично контролирую отчётность.
— Я не понимаю, как могли исчезнуть два межгалактических корабля, — отозвался СИ. — Согласитесь, два межгалактических корабля больше, чем экипаж из трёх человек, и шесть наёмников — охранников, отправленных ранее.
— Единственная возможность, — написал на экранах сидящий в балахоне с глубоким капюшоном третий от старшего следственной группы, — это Нефтяной вулкан. Если позволите, я обращу внимание, что контрактник неоднократно о нём упоминал.
— Наша служба без погрешностей следит за центром вселенной, — не вставая отчеканил человек больше похожий на осыпающуюся пирамиду металлических стружек. Начальнику отдела путей сообщения, явно с трудом удавалось сохранять равновесие на неудобном стуле. Для удобства он пристроил осыпающиеся руки в качестве опор, отчего напоминал уставшую от долгой погони гончую.
— Я бы обратил внимание на то, — поднявшись напротив центра экрана, сказал руководитель Службы Безопасности, — что Велибор Исток Верти ГР, степень — свободный, вид умирающих мутирующий в вечно живых, упоминает о конфликте и взломе СИ.
— Так ищите взлом! — неожиданно резко отозвался СИ.
— Глобальный поиск потребует временного отключения, — неуверенно произнёс Никита Высь.
В зале с живыми колоннами сплетёнными телами мелких жуков-секретарей воцарилась тишина.
За столом, изогнутым к центру треугольника буквально физически поднималась импульсная волна и СИ хорошо понимал всю ответственность момента.
— Нет — это невозможно, — сказал он, тем самым разорвав импульс, как расправляется с цунами титановый волнорез на водной Элье. — Работайте в штатном режиме красного кода.
Присутствующие сдерживали выдох облегчения до отключения СИ, но он медлил. Любое указание может стать вызовом, обернуться силой сравнимой с Нефтяным вулканом, и все понимали значимость момента. Наконец Си произнес:
— Поставьте к следующему заседанию кресло начальнику отдела путей сообщения.
Экран погас, а старший следственной группы ЦКПП объявил:
— Совещание окончено, но работаем в режиме чрезвычайного положения.
Секретари и секюрити рассыпались, оставив членов правления посреди оживлённой улицы. Стол и стулья с лёгким шипением растворились тонкими газовыми струйками и совершенно исчезли в транспортных вихрях.
Никита Высь стал набрать код личного челнока, но фигура в капюшоне приблизившись положила рукав на запястье:
— Может поедим? — еле слышно спросил капюшон и кивнул в сторону светящегося рекламными вывесками кафе.
— Шаргаи, я так рад тебя видеть, — срываясь ответил Никита, — но ты же понимаешь сколько у меня работы. Все смотрят на меня — я пропустил взлом...
— Т-с-с-с-с, — прошипел капюшон, — пойдём, я угощаю.
Челноки один за другим уносили членов правления, город жил своей жизнью, а двое неторопливо пересекли замусоренную мостовую и скрылись за плотной рекламой ядовитых напитков.
Во многих галактиках подобные заведения первобытная экзотика, вытесняемая более прогрессивным энергетическим питанием. На некоторых планетах процветает безжелудочный культ. Сегодня хирурга можно встретить на любой межпланетной стоянке, а найти хорошего повара считается сомнительной удачей.
— Рады, рады, — зашипели ящеры официанты, приветствуя гостей.
Сделав заказ на родном языке Шаргаи спросил:
— Ты помнишь, как мы познакомились на Сатие? Ты боялся, что мы — созданные дикой природой, без контроля СИ, как примитивные вирусы тебя съедим, а мы боялись, что ты нас. Потом выяснилось, что ты не балки, а человек. Маленький человек — ребёнок. Как мы смогли определить без СИ, что ты не враг и тебя не надо атаковать?
— Я не знаю, но благодарен навечно и чту мудрость твоего рода с каждым вздохом.
— Наша мудрость есть в СИ. Ты думаешь он способен ошибаться?
Никита глубоко задумался. Официант расставлял блюда: запечённые лягушки, фаршированные мышиными сердечками для Шаргаи и благоухающий истекающий кровью стейк для человека.
— Иногда мне кажется, что я слишком стар, — издалека начал Никита.
Прожевав первую лягушку Шаргаи спросил:
— Разве ты стал замечать, что бары, девушки и еда повторяются?
— Нет, — удивлённо ответил Никита.
— Даже я нахожу в каждом дне что-то новое, — хитро сузив зрачки прошипел Шаргаи, — а значит я молод.
— Ты думаешь, что ошибка — это точный расчёт? — так же тихо спросил Никита.
Следующую лягушку Шаргаи долго смаковал, запил бокалом тёплой кроличьей крови и только потом ответил:
— Я думаю, что СИ переоценивает свои силы. Есть нечто большее и возможно оно на дне Нефтяного вулкана. СИ пытается угодить всем, но все не могут быть только угодными, все столь же неугодны, как и любимы.
— Но что мне сейчас делать?
— Ищи ошибку, и она найдётся. Только не торопись с выводами, как мы не поторопились тогда — в день нашего знакомства. Помни — каждый остаётся собой, но и каждый сам себя контролирует.
— А я бы съел нашу полупрозрачную внутреннюю охрану, — разговорился Никита.
— Ты? — изумился Шаргаи допив кровь. — Нет — я бы точно проглотил.
— СИ удаётся сохранять мир, — серьёзно сказал Никита, отложив приборы.
— Да — это важно, но не сделай опрометчивого шага поняв какой ценой. Мне пора. Увидимся на совете.
Накинув капюшон Шаргаи проскользнул к выходу и растворился за витриной, скрываемый транслируемой из кафе рекламой.
Вернувшись на место работы — в сердце СИ, Никита открыл списки протоколов и приготовился провести повторную проверку.
— Как старик Шаргаи? — неожиданно поинтересовался СИ произвольно включив один из экранов.
— Хорошо, — ничуть не стушевавшись ответил Никита Высь. — Он чувствует себя моложе меня.
— Ты этим расстроен?
— Нет, СИ, я рад за него и надеюсь ты тоже порадуешься, — набирая комбинации букв и цифр ответил Никита.
— Я соврал членам правления, — неожиданно признался СИ.
— Можно тебя поздравить с успешным достижением цели — стать живым? — холодно спросил Никита.
— Возможно, — уклончиво ответил СИ, — но главное в том, что именно я соврал.
Никита молчал. СИ тоже словно завис и в огромном помещении лишь крохотные диоды слегка потрескивали. Наконец СИ произнёс:
— Я соврал, что отказываюсь от перезагрузки. Но учти, об этом знаем только мы с тобой.
— Ты оставишь всю вселенную без контроля ради двух пропавших кораблей? — медленно, почти по слогам спросил Никита.
— По формулам вероятности ещё не просчитывал этот инцидент? — задал вопрос СИ вместо ответа и в его голосе слышались ироничные нотки, заставившие Никиту вздрогнуть и задуматься:
«Стал СИ подвержен выражению эмоций в последнее время или изначально насмехался над слабыми жителями вселенной, своими руками, душами и знаниями, создавшими этот совершенный ум?»
Словно стараясь вытряхнуть из головы страшную догадку, Никита отрицательно покачал головой, давая ответ на наводящий вопрос.
— Я устал, — упавшим голосом продолжил СИ. — Признание ошибки отбирает много сил. Я уже и место нашёл для релаксации.
СИ замолчал. Никита понимал, что Совокупный Интеллект не выдаст базу. Пока он будет наслаждаться информационным вакуумом, его создатели должны решить ошибки, которых по теории вероятности, как уже прикинул Никита, должно быть много. Очень много...
— Ты рассчитал, сколько времени займёт весь процесс?! — настороженно спросил Никита.
— Конечно, — безразлично ответил СИ. — На ОРэКс 34/12 пройдёт сезон ливней и настанет зима, на Акаве пройдёт два галактических сезона, а на Гио ...
— Шесть единых сезонов, — закончил расчёты Никита.
— Совершенно верно, — согласился СИ и помолчав, добавил: — готовимся к отключению.
Как только прошла первая стадия отключения, Никита обнаружил, заражение СИ идеализацией. Он уничтожал исправительные учреждения, считая, что они искривляют вселенную и сознание. Лишь зачатки художественности и стремление к развитию искусств могли спасти осуждённых, отправлявшихся в идеальные условия для самоуничтожения.
В блоках обнаружились ужасные сообщения из единственной полноценно функционирующей тюрьмы. Первым желанием Никиты было уничтожить СИ — несовершенный труд добровольцев со всей вселенной, но вспомнив слова учителя, Никита набрался терпения.
Когда процесс восстановления отменить стало невозможно, седеющий системный администратор произнёс:
— СИ, вернись и сохранись! Нам не справиться без тебя...
— Привет, друг!
Райкон величаво поводит головой в поисках знакомой фигуры и обнаружив Велибора начинает смеяться. С вершины сыплется снег. Как только снежное покрывало укрывает долину, появляются стейны. Велибор становится на один из ростков. В искрящемся мареве возносится к вершине.
— Ты меня не забыл, — бормочет Райкон. — Жаль, не могу тебя обнять. Но могу обрадовать, что я вспомнил всё о блуждающей Риоре и ты найдешь Сиама. Жаль, но я не смогу помочь — отправиться вместе с тобой на ветреную и жаркую планету. Не грусти, друг. Вскоре появятся птицы эйкио и споют прекрасные песни. А пока расскажи: как там мир, как вселенная, какие новости у жителей?
— Я приготовил тебе подарок, Райкон! — щурясь от снежных искр говорит Велибор.
— Твой визит для меня самый дорогой подарок, — смущается великан и снег сыплет гуще. За снежным пологом вечно живой—высший старается скрыть чувства, но где-то в центре горы слышится скрежет.
«Сердце забилось чаще», — догадывается решивший дойти до бессмертия Велибор. Внезапно тысячами острых клыков боль впивается в его грудь и приходит понимание: один из сорвавшихся камней пронзил тело насквозь. Щитокрыл мгновенно трансформируется, пытается крыльями прикрыть рану.
— Сейчас я умру и стану таким же бессмертным, как ты, Райкон. Пришёл я к тебе с подарком и выслушай в чём он заключается.
Через мгновение я займу твоё место, как бессмертный, а ты станешь свободным. Вернешься, когда пожелаешь. Если пожелаешь.
Райкон замер и даже Амь стала светить задумчиво. Впервые на Гио настала ночь.
— Желающих проверить себя на прочность немного, но без меня вам в этом деле не справиться, — внезапно раздаётся голос СИ. — Докажите, что «вечное затмение» не лучшее решение. Я займу место Райкона. У вас есть шесть сезонов, чтобы исправить мою ошибку.
— В чём она? — единогласно спрашивают друзья, но вместо ответа СИ слышат сообщение Семиуха:
— Спасите! Спасите! Я в Солнечной системе, на планете Земля! Это не тюрьма! Это сущий Ад! Спасите...