История, рассказанная морю.
Я стоял на берегу переполненного слезами моря. Ветер разрывал воду и разбивал прозрачные капли о превеликие гранитные скалы. Каждая новая волна, вздымавшаяся перед глазами, была окаймлена тонкой белой леской зарождавшейся пены. В этот весенний вечер, когда солнце, уставшее и поникшее, грело из последних сил, я пришел сюда, чтобы рассказать одну историю. Ту самую, что проложила дорогу мне в прошлом ко мне в настоящем. Ко мне сиюминутному, на небесный берег метеоритного кратера, в котором бурлят слезы некогда живших великанов, и угольные волны разлетаются на мириады алмазов...
Для тебя, мой идеальный читатель.
***
Он постучался в дверь, когда на часах еще не было шести. Не проснулось даже солнце, а он уже стоял на пороге. Карманы его старой куртки были до отказа набиты волшебством. Я открыл дверь. Стукнув о порог носком правого, а затем левого ботинка, он вошел в комнату. Стало теплее. С его подошвы, как с маленькой тучи, слетело несколько снежинок. Он торопился из-за поезда, тот вот-вот должен был отправиться дальше. Мы обменялись рукопожатиями. Я взглянул на настенные часы. В их стекле отразилась его улыбка, и наши глаза встретились.
— Вот, — он извлёк из кармана небольшую стеклянную кружку с металлической закручивающейся крышкой. В ней-то и пряталось волшебство.
— Спасибо, — почти шепотом произнес я.
— Оплата вперёд, — оборвал он и начал с интересом разглядывать мою крошечную комнату.
С улицы доносились привычные мне звуки вокзала. Я жил от него через дорогу, но окна мои выходили во двор, поэтому поездов не было видно. Зато их было прекрасно слышно. Звуки вокзала, которые поначалу немало мне досаждали, теперь, по прошествии десяти лет, я воспринимал, как отдельный музыкальный жанр. Не знаю, оценил ли мой гость их, но спрашивать было некогда, и я достал кошелек.
— А карты вы...
— Принимаем! — Просиял он и сунул руку в другой бездонный карман.
Когда с оплатой было покончено, я предложил гостю чай, зная, что он откажется.
— Нет-нет, спасибо, у меня поезд, не дай бог пропущу, так кто ж это все развезет? — Он похлопал себя по бокам.
— И правда.
— Ну, с наступившим!
— И вас, до свидания.
Он ушел, оставив после себя два мокрых следа.
Я выглянул в окно. День только-только зарождался. Человек, который принес волшебство, выскочил из парадной и быстрым шагом скрылся за углом дома. Я задумчиво проводил его взглядом, а потом посмотрел на стол, находившийся в глубине комнаты. На нём, переливаясь из розового в фиолетовый, стояла стеклянная кружка. Вокруг крышки была бантиком повязана красная праздничная ленточка. Я уже видел похожие кружки в магазине, в них продавали ароматизированные свечи. А может и не только свечи. В этой вот — волшебство. Хотя в магазине такое не купишь. Да и в интернете у меня ушла уйма времени на поиски... Я чувствовал как по комнате все сильнее разливается тепло, но то было не искусственное тепло, а человеческое. Словно кто-то дышал на свои замерзшие пальцы, а я сидел в этих покрасневших ладонях.
Мне всегда хотелось, чтобы небо и ветер унесли меня к Ultima Thule, но каждое утро они уносили меня на работу. А по вечерам, заглушая тиканье часов, лишь внутренний голос становился моим собеседником. Бывало он вдавался в чересчур длинные монологи, но какими бы длинными они ни были, мои одинокие вечера были длиннее. И все это ради чего? Бессмысленный вопрос… Вопрос, на который лишь вокзал отвечал мне неразборчивым эхом! Но теперь ничто не важно. Я открутил крышку, та поддалась легко и плавно. Нежный аромат тысячи невидимых цветов вырвался на свободу. Внутри кружки находилось нечто, напоминающее не то вату, не то плотный туман. В любом случае — это было то, что мне предстояло выпить.
Боюсь, что у меня не хватит слов, чтобы описать этот вкус. Скажу лишь, что это было подобно вкусу лета зимой и зимы летом. Осушив кружку, я лег на кровать, закрыл глаза, но передо мной развернулась не черная бездна, как это обычно бывает, а сиреневое облако, словно я окунул в него голову. Руки и ноги начали таять, как снег, что принес с собой продавец волшебства. Я стал всем и ничем одновременно. Вырвавшись из облака, я наконец понял, что нахожусь внутри огромного кристалла. Кем я был в этот момент? Быть может ветром? Не знаю...
Мое худое тело неподвижно лежало на узкой кровати. Челка едва доходила до глаз, за которыми тот, другой я, парил в центре фиолетового зазеркалья. Действие волшебства безгранично. Новый мир, что открылся мне, замер в ожидании. Оставалось лишь выбраться из западни. Это не составило труда — стенки кристалла оказались не прочнее яичной скорлупы.
Земля стремительно неслась на меня, но я знал, что бояться нечего. И правда, стоило приблизиться к ней, как какая-то невидимая сила остановила падение. Я мягко ступил на неестественно-зеленую траву. После снежных пейзажей за окном, видеть цветущие растения было удивительно. Солнце, казалось, обнимало меня своими лучами, пытаясь одновременно и согреть и успокоить. Биение сердца пришло в норму, я выдохнул и увидел, как на каком-то незнакомом мне дереве тут же распустились ярко-розовые цветы. Голубое небо приветствовало меня своим сиянием.
К вечеру, когда солнце уже хотело уйти на покой, я добрался до берега какого-то водоема. Поднялся ветер, и вода ожила. Эта вода вполне могла быть слезами великанов, которые жили тут тысячи лет назад, а может, и моими собственными, что скопились здесь, так и не найдя выхода в реальном мире. Слезы то были или нет, но водоем этот вполне можно было назвать морем, так как никакой суши до самого горизонта не виднелось. Спустившись со скалы, я завяз в липком песке. На нем-то мне и захотелось запечатлеть свою историю. Пусть ее смоет приливом, пусть ты, море, будешь единственным ее читателем… Первой попавшейся веточкой я написал: «Человек, который принес волшебство». И мне стало теплее.