Буранак, что означало «рожденный во время бурана», спускался вдоль русла реки Бельтертуюк. Солнце зацепилось за вершины гор, что выделялись на левом берегу Катуни, и готовилось закатиться в ночь. От скал повеяло прохладой. Камень быстро остывает, и стоит появиться незначительной тени, как тут же настает природное безразличие, а за ним и ночной дискомфорт от низких температур. Оставаться наверху не хотелось, но и спускаться к водопаду, а далее к урезу большой реки, не хотелось. Возле водопада останавливаются туристы на ночевку, и допоздна проводят в увеселении и шумном восхищении природой.
Место, и правда, дивное по своей красоте. Отсюда начинается мореновая долина, ее называют - Эдиганская долина, в которой расположены остатки древних курганов и скалы исчерканы петроглифами давно ушедших народов. Сам водопад необычен тем, что речушка Бельтертуюк на своем излете перед впадением в русло старшей сестры упирается в скальное отложение, невесть как образовавшееся на пути водной струи. Трудно предположить, что раскололо огромный камень, образовав узкую щель, в которую и ринулись воды потока. Шумный и красивый, богатый энергией гор и тайги падает водопад, подняв миллиарды капель над собой. В этом месте и люди начинают говорить громче, чтобы перекричать рев воды. А затем не в состоянии быстро отойти от зрелища природного феномена, продолжают в повышенных тонах обсуждать у костра прошедший день. В этом крике не видят главного и не чувствуют сакрального, исходящего от дикой природы.
Человек удивляется сейчас, почему не слышат, не замечают истинной природы жизни. Люди теперь очень шумны, они расплескивают вокруг себя энергию и разгоняют этим те тонкие проявления природы, которые их окружают. А между тем человек – тоже природа и обладает теми же составляющими, что и все остальное в царстве природы. В нас от рождения заложена способность понять голос окружающего мира.
Если человек наносит вред окружающим людям и природе, он разрушает и собственную структуру. А это влечет за собой вторжение в тело болезнетворных духов. С этой напастью всю жизнь борется Буранак.
Травник, Алтайский целитель, называют его сейчас люди, что приходят к нему за помощью. Он занимается лечением, и счет спасенных жизней давно уж перевалил за тысячу. Серьезному этому занятию отдается до самоупоения души. Модно сейчас стало брать целебную силу трав, да не все это умеют делать. Большое количество фирм открыли промысел, продают все, от чаев и до лечебных сборов. Народных рецептов не спрашивают, сами изготавливают и расхваливают их чудодейственные силы. Молодежь в горы не идет, нанимает сборщиков трав, и в больших объемах собранного иной раз не видят, что содержится в конечном рецепте.
Встречал он таких сборщиков. Наедут и идут в горы, поднимаются на перевалы, заходят в ущелья. Разговаривал один раз с таким. Утром с похмелья, еле шевелясь, ползет по косогору, собирает травы, заработок делает. Что ж ты творишь, разве можно в таком болезненном состоянии целебные ростки даже в руки брать. Какое здоровье духа передашь ты с набранным сокровищем больному человеку. Никто молитвы с утра не прочитает, не попросит прощения у природы за урон, нанесенный ей. Чтобы трава эффект дала, нужно время знать, когда собирать ее. Одну с утра до обеда сорвешь, а к другой только вечером подходить дозволено. Правду мудрецы говорили: «Не все золото, что блестит». Отделить нужное от вредного сложно и знающему человеку. Высушить каждое растение – тоже наука непростая. Устроишь под крышей проветриваемое пространство, и обдувает свежий воздух каждую травинку. Медленно подсыхает, понемногу - сохраняя целебные свойства. Что можно сберечь в сушильных печах, когда в течение часа приготавливают рецепт. Не сушат, а сжигают. С другой стороны, туристы сметают все с прилавков аптек и магазинов. Знающий человек - травника ищет.
Чтобы избежать общения с незнакомыми и шумными людьми, он повернул налево и по большим валунам, здесь дороги уже не было, только пешеходная тропа, подошел к беседке. Когда-то смастерили для укрытия от непогоды, и ей успешно пользуются туристы. Посидел, отдохнул. Лучи солнца падали еще на камень и тепло струилось от него, играя с воздухом. От прохлады, поднимающейся с Катуни, два эти потока вихрем подкручивали сухую траву и гоняли ее по кругу на поверхности крупных валунов.
Когда-то здесь по этому берегу Катуни прошла экспедиция Вячеслава Шишкова, прокладывая правобережный вариант Чуйского тракта. Да принят был усредненный с переходом с берега на берег в Усть-Семе. Так и не прошла в этих красивых местах знаменитая дорога.
Послушав музыку водопада, старик решил, пора устраиваться на ночлег. Вещей немного, сборы трав он оставил для просушки в омшанике, в паре километров отсюда и заберет их попозже. Нашел костровище и по укоренившейся привычке принялся наводить порядок в округе. Собрал мусор и убрал сломанные ветви, сносил в кучу разбросанные дрова. Очистил тропинку, что спускалась к воде. После этого стал готовить место ночлега.
Странное это дело, что не понимают люди простой истины. Чист Алтай не тем, что воздух свежий и реки не засорены, а тем, что душа у этого места светлая, не засоренная энергетически. Жаль, конечно, что мусор оставляют после себя приходящие соприкоснуться с красотой этих мест. Но зависит это от воспитания, и ничем не восстановишь недостаток его.
Природа, бывает, наломает лес ураганом или наводнением, потом многие раны сама и зализывает, исправляет свои ошибки. А вот приходящий турист набезобразничает и уедет. Чтобы прийти лет через несколько в эти же места и удивиться беспорядку, который сам и начал.
Хватит ворчать, все одно люди у нас хорошие. А неразумие их с годами исправится и заставит беречь окружающие источники дива и красоты. Поздно бы только не было.
Буранак развел огонь, повесил котелок с водой, приготовил сбор трав и чайную заварку. Он давно уже не ел помногу, старому желудку малость нужна. Достал вяленое мясо, флягу с молоком, которым его угостили пастухи, работающие высоко в горах. Вода закипела, он заварил чай и приступил к ритуалу кормления огня. В его селении огонь почитали особо и традиции соблюдали даже тогда, когда власть искореняла все, что связано со старыми верованиями. Дал огню пищи – положил кусочек мяса. Полил из горлышка молоко на край пламени костра. При этом его сухие, все в морщинах губы шевелились, читая молитву. Словно в благодарность за это, пламя костра колыхнулось к его рукам и тут же отклонилось, чтобы не обжечь. А может, просто волна воздуха тронула пламя костра.
Старик посчитал, что дух огня принял его жертву и приступил к ужину. Вяленое мясо приятно согрело пустой желудок. Усталость постепенно уходила, и конечности ощутили приятную истому. Он не устал, привык к длительным переходам за долгую жизнь. Но отдых телу старался давать своевременно. Над рекой поплыл туман, обещая прогнать дневную жару и принести прохладный влажный воздух с мелкими капельками влаги, которые к утру осядут на полог палатки. Свет еще пробивался из-за кромки гор, и темнота не обрушилась на окружающие деревья и камни.
Воспоминания выплыли из глубины сознания. Что-то часто в последнее время они тревожат его белую от седин голову и заставляют возвращаться в тот или иной момент его жизни. Он не выбирает их, скорее они выстраиваются в очередь и попеременно тревожат его память.
Родился Буранак в семье шамана. Ребенок был поздний и для матери, и для отца. Появился на белый свет в зимний день. Дул сильный буран, снегом перемело все тропинки и дорожки в горах. Набутило снега полные загоны, овец из кошары выпустить не было возможности. Неизвестно почему, отец принял такое явление природы как нехороший знак. Их род расположился вдоль реки по обе ее стороны. Раньше все народы селились вдоль водных потоков. Позже с приходом Советской власти, по реке прошла граница района. И их некогда богатый род разделился на половинки, даже были созданы два села, которые и названия получили каждое свое. А в то время жили дружно, только не было мира между двумя шаманами, которые соперничали во всем.
У мальчика была «отметина шамана» - большое родимое пятно в половину тела. Буранак, как все последователи семьи шамана впадал временами в транс, терял сознание, на него нападала падучая. Старый отец, который загнал девять коней, готовился передать занятие сыну. На обод бубна шамана натягивалась кожа марала или коня, на нем кам и путешествовал в другие миры. Каждый бубен служил от одного года до девяти лет и, зная, сколько коней загнал отец, можно было судить о возрасте самого человека.
Вражда между двумя кланами шаманов закончилась тем, что сын второго кама, чтобы овладеть властью над сеоком, во время очередного гадания прикрыл выходное отверстие для дыма в аиле шкурой. А отверстие это является центром вселенной «кол» или «гол» и соединяет средний мир с двумя другими. Не смогла вернуться душа старого шамана и появился новый, который предстал перед своим народом.
Ушел к тому времени и отец Буранака, оставил на ответственном посту сына. Только не удалось обжиться на высоком месте скромному молодому человеку. Начались козни с противоборствующей стороны, и чтобы не накликать беду на свой народ, вынужден был молодой шаман прекратить камлание и, забрав мать, переехать в другое селение. Там он не показывал свою принадлежность к шаманскому роду, а спустя время, занялся травничеством.
На новом месте он получил прозвище бурундук. Толи за собирательство свое и бережливость. А может из-за того, что ограда у них полная этих светлых зверьков была. Поселиться в новом селении привелось на краю поселка, остальные площади были заняты. Рядом располагалась тайга, и ели опускали свои мохнатые лапы прямо через изгородь во двор. Облюбовали это место веселые животные с первого дня и уж больше не оставляли новой семьи. Подружились, так сказать. Буранак их подкармливал, а они в противоречие всем законам природы даже орехи кедровые приносили. Запрыгнет на стол на улице и выковыривает из-за щек свои запасы.
Сказка алтайская гласит, что обиделся медведь на то, как бурундук от него орехи прятал, и решил завладеть ими. Что только не вытворял мохнатый хитрюга, но не поддавался на его уговоры маленький зверек. Берег орехи, зиму нужно выживать, всю осень заготавливал. В один момент чуть не помирились, да заревел медведь, бурундук кинулся бежать, попытался зверюга схватить лапой маленького. Да ускользнул тот. С тех пор на спине пять темных полосок осталось. Так на запасливость и обижался мохнатый, ему ничего не перепало от щедрот природных, с тех пор зимой лапу сосет.
Не только удивительным травником, но и костоправом заправским слыл по округе и далеко за ее пределами. Мать с детства в обучение старому алтайскому знахарю отдала. А тот учил просто и доходчиво: положит стеклянную емкость в мешок и разобьет ее. А юноша должен был через ткань собрать в единое целое. И собирал, пальцы чувствовали малейший изъян, и любой перелом без надреза кожи собирал. Даже привозили больших спортсменов с Семинского перевала, где у них база находилась. Всем помогал.
Достаточно пожил на этом свете, много хорошего людям сделал, и от этого душа радостная и спокойная, не жалко в иной мир уходить.
У Буранака было еще одно увлечение, он любил музыку, свою национальную. И инструмент особый. Старожилы поговаривают, что этот инструмент имеет очень необычную историю появления. Согласно легенде, охотник, идущий по лесу, услыхал прекрасные и диковинные звуки, которые были ему незнакомы. Подойдя поближе к источнику звука, он увидел медведя, залезшего на дерево и дергающего лапой щепку.
При подергивании деревянного сучка и образовывалась странная, но очень завораживающая мелодия. Охотника посетила мысль: а не смастерить ли музыкальный инструмент, способный издавать такие пленительные звуки. Так появился смычковый, губной инструмент.
Старик порылся в одежде на груди, достал из футляра комус. Совершенно иначе слышен этот музыкальный инструмент на природе. Такое звучание и в залах камерного театра не найдешь. Любовь к комусу у него осталась от шаманства. Те иногда медитируют перед камланием под эти звуки. Устроившись поудобнее (ничто не должно отвлекать в этот момент исполнителя), он поднес ободок корпуса к зубам, «открыл» горло и несколько раз пошевелил языком, словно проверяя его гибкость. Указательным пальцем правой руки тронул за язычок. Над рекой поплыл звук.
Инструмент этот восстанавливает душевное равновесие. Погружается в
медитативное состояние человек, успокаивается и испытывает крайнее умиротворение.
Как известно, здоровье напрямую зависит от способности расслабляться.
Повторные удары по язычку и движение языком справа налево и обратно придали голосу комуса звук ветра на перевале. Когда душа шамана идет к мировому дереву, она преодолевает семьдесят семь перевалов. С ног сбивают ветра на верхних точках, которые дуют круглый год. А когда природа вдруг рассердится, то начинает сбрасывать всех и вся с перевала, словно закрывает дорогу на другую сторону. Сколько седловин наяву, в среднем мире преодолел Буранак. Тот перевал запомнил на всю жизнь, да и отметина от него осталась.
Вечером перед восхождением он забыл покормить огонь. Наутро погода испортилась, но молодость и нетерпимость побороли осторожность и здравомыслие. Буранак решительным шагом ушел на перевал, один. Высота большая, и даже летом седло находилось под снегом. Шагать налегке непривычно, и он поднимался к кромке облаков, закрывших тропу довольно быстро. Ничего не предвещало беды. Повалил снег белый и пушистый. Он прочно ставил ногу с очередным шагом и, ощутив опору, переносил груз на опорную.
Когда изменилась погода, он не сумел понять и шагал, не останавливаясь. Вдруг резко похолодало, и пушистые снежинки превратились в злую жесткую крупу. Она наотмашь с ветром хлестала в лицо, словно подавая сигнал к повороту назад. Да жаль потерянного времени, затраченного на подъем. Вершина седла вот-вот должна была появиться в снежной пелене или почувствоваться в перемене поверхности тропы на спуск. Но ощутил он ее по-другому. Резкий порыв ветра ударил в лицо и во все тело с такой силой, что Буранак вынужденно опустился на четвереньки и попытался удержаться руками и ногами за снежный наст. Но юношу понесло вниз с ускорением. Он, наконец, зацепился за неровность, успел выхватить нож и воткнул его со всей силы по самую рукоятку в снег.
Но это движение запоздало, под человеческим телом просто «поехала» масса снега. Скорость падения все увеличивалась. Кроме того, его завертело в снежном желобе и он уже не в состоянии понять, где плотный снег, чтобы использовать нож и остановиться. И вдруг почувствовал боль в спине, тело выскочило на оголенные камни, и на острых гранях отдельными тряпками осталась одежда. Боль достигла в один момент апогея, и он потерял сознание, уловив напоследок, что удалось остановиться. Тут же засыпало снегом, который скатился вслед за ним.
Без сознания пробыл недолго, очнулся и руками оттолкнул снег с лица. Очень хотелось дышать, хорошо, что засыпало неглубоко.
Страшно саднило спину, прилипли окровавленные остатки одежды. Холодно. Он постарался шевелиться, но осторожно. Сначала подвигал пальцами рук, затем предплечьем и поднял обе руки. Проделал эту операцию с ногами. Пошевелил головой. Неужели повезло и обошлось без переломов. Попробовал лечь на живот и от боли, возникшей между лопатками, понял – основная проблема в спине. Ему повезло, что затащило в снежный капкан. Когда провалился в него, основная масса лавины проскочила сверху. Потому и присыпало его не основательно, а так, слегка. Заглянуть, чтобы рассмотреть рану, он конечно не мог.
Повезло и в другом, лежал он не в снежном ложе, а на камнях. Цепляясь за них, Буранак поднялся из расщелины. Он посмотрел вверх, чтобы понять, сколько продлится снежный заряд. И погода словно почувствовала, что зря обидела человека на перевале. Начали затухать порывы ветра, и вскоре появилось солнце. Так бывает высоко в горах, где погода меняется каждые четверть часа.
Он дополз до края ледяного языка и здесь уже смог подняться на ноги. Затем мелкими шагами вдоль кромки снега приступил к подъему наверх. Каждое движение, каждый шаг отзывались болью в спине, но идти необходимо, так как начал ощущаться холод от снега. Стащило метров на двести, это пустяк для здорового человека, но он с ними справится и в таком состоянии. Около часа, то обходил камни, то трамбовал снег, чтобы сделать очередные шаги к спасению.
Наконец, шагнул через перевал. Вид открывался удивительный: перед глазами снежные пики, сверкающие на фоне уже голубого неба, а внизу долина с разноцветием альпийских лугов. Среди этого великолепия ему необходимо двигаться, ни на минуту не останавливаясь…
Когда дошел до летника пастухов, то старая алтайка долго охала над его измочаленной спиной, натирала какой-то мазью, прикладывала тряпки, пропитанные сильно пахнущей жидкостью. А он, почти теряя сознание, пытался объяснить, что произошло. Пролежал он три дня, устал живот, так как повернуться на спину или на бок не давала боль. На четвертый поднялся, поблагодарил за помощь и отправился в путь. Но на спине осталась отметина о приключении – шрам вдоль позвоночника.