Мы никогда не любили лгать…
Осколки нашей памяти режут нежную кожу безжалостно и хладнокровно, осушая океан воспоминаний. Эмоциональное выгорание, пожалуй, я и рад был бы быстрее выжечь весь этот бред из своей головы, но тот декабрьский снегопад окутал моё сознание и понимание толстым слоем снега. Мягкого и нежного, на первый взгляд, но такого безжалостного к тому, кто окажется слабее него.
— Привет. Ты, как всегда, прекрасна — с раскрасневшимися от мороза щеками она и впрямь казалась мне самым милым в мире созданием, но её отчего-то грустный взгляд впился в моё нутро стальной хваткой.
— Спасибо — лихорадочными движениями она поправила свой бежевый вязаный шарф, так и не смея поднять на меня своих глаз.
— Что-то случилось, Лена? — привычным движением я положил свою руку ей на плечо, отчего она вздрогнула… или показалось? — Кофе?
— Да, пожалуй — девушка подарила мне лёгкую улыбку, но меня всё ещё не отпускало ощущение, что она сегодня непривычно сдержана, определённо что-то случилось, или же она всё-таки решила отпустить все наши грехи. Как всегда взваливая всё на свои хрупкие плечи. Но в этот раз она опоздала.
До ближайшего кафе несколько метров, но мы не спешили, ведь каждый знал, что в этом уютном, красиво оформленном помещении мы видим друг друга в последний раз.
— Как дети, муж? — уже мой привычный вопрос, не знаю, что я всегда хочу услышать в ответ, но каждый раз упорно продолжаю его задавать.
— Отлично, как и всегда — спокойно, хладнокровно. Но вот её следующий вопрос почему-то заставлял меня стыдливо опустить взгляд, — как самочувствие жены? Какой уже срок? — удар ниже пояса.
Сумев выдавить из себя невнятное «нормально», я уткнулся в своё отражение в горячем кофе, невольно позавидовав её напущенному спокойствию, хотя и прекрасно знал, что это не так.
— Сколько уже время прошло? — не знаю, почему из моих уст вырвался этот вопрос, совершенно без желания получить на него ответ, ведь я его и так прекрасно знаю.
— Пять с половиной лет… — я поднял на неё взгляд и почему-то застыл, её устремлённые в пустоту глаза горели огнём, всегда, если вспомнить, и несмотря на всё, что ей пришлось пережить. Нарисовать бы в памяти её портрет, который не потускнеет с годами, до боли в груди мне не хотелось забывать её длинные ресницы и милую улыбку. Она всегда останется для меня самой любимой, я это чувствовал, но даже про себя боялся это произнести. Я трус — это нас и погубило. Я не боролся, и это, в итоге, погубило меня.
— Жалеешь? — сердце пропустило удар, но даже боязнь услышать ответ меня не остановила. Сегодня такой день.
— Ты моя душевная боль… — она закрыла глаза и тяжело вздохнула — я живу, пока её чувствую — устремив на меня свой взор, девушка грустно улыбнулась, отчего мне стало ещё паршивей. Глупо, ведь я всегда знал, что делаю больно нам двоим.
— Прости… — сжав руки в кулаки, я как мог пытался унять это чёртово волнение — за всё прости, пожалуйста!
— Как глупо! — отпив глоток крепкого кофе, Лена раздражённо поставила чашку на стол, отчего по помещению раздался громкий звон, но мне начало казаться, что это мои нервные струны не выдерживают больше напряжение, и рвутся одна за одной. Паранойя. — Знаешь, мы оба виноваты, и ты прекрасно это понимаешь, поэтому, будь добр, не корчи из себя праведника, это раздражает! — она отвернулась, о чём-то серьезно задумавшись, и постукивание её тонких пальчиков о стеклянную поверхность столика выдавало её злость и раздражение.
— Зачинщик, всё же, более тяжкое преступление, но… — мне почему-то вдруг показалось, что краснеют её глаза, — поверни время вспять, и я бы всё равно забрал бы твой поцелуй, ведь ты слишком…
— Прекращай, я в курсе твоих способностей красиво говорить, но впредь пусть о ней знает только твоя жена, так будет правильно.
— Ты как всегда права, Лена…
Правильно… возможно, я сегодня слишком сентиментален, но поступил ли я правильно хоть однажды за свою слишком долгую, но чересчур противоречивую жизнь? Я встретил её когда мне было, немного немало, двадцать пять лет. Молодые и счастливые мы тянулись друг другу как два мощных магнита, готовых на всё, лишь бы не ощущать одиночество. Пожалуй, я упустил тот самый момент, когда наша дружба переросла к взаимной симпатии, но после ещё одного похода в клуб мы, как глупые и обезбашенные подростки, целовались в парке неподалёку, с трудом сдерживая себя, дабы отдаться друг другу прям там. А далее был насыщенный год танцев по выходным, с диким сексом в завершении, уютных просмотров фильмов у неё дома с большой банкой попкорна, пиццей и колой, прогулки по уютным кафе и пару запоминающихся поездок на море. Мы подходили друг другу как две части из пазлов, завершая яркий красивый летний пейзаж. Тогда, в силу своей слегка затянувшейся молодости, я считал, что так будет вечно, поэтому ничего от неё не ждал. Особо не настроенный на серьёзные отношения, я не хранил ей верность и не скрывал свои похождения, ошибочно полагая, что она обязана принимать это и покорно ждать моего остепенения. Но спустя два года накануне новогодних праздников я просто не застал её дома. Растворившись в снежной вьюге за окном, она исчезла из моей жизни, как одинокая холодная снежинка на горячих ладонях. Смутно помню, что происходило дальше, но проснулся я с жутким похмельем в пустой холодной квартире, отдалённо напоминающую моё сердце. Кажется, тогда я впервые заплакал.
День, когда встретил её спустя полтора года бесцельных скитаний, я помню вплоть до мелких деталей. Кольцо на пальце, счастливая улыбка и пара карапузов в коляске, и, клянусь, не знаю, какая собака меня укусила, но, несмотря на это, я захотел её отнять, забрать всё это себе и никому не отдавать. Возможно, за это время я просто тронулся рассудком, что влез в жизнь этой девушки, намеренно пытаясь её разрушить, но… но верните время назад, и я не уверен, что поступил бы как-то иначе. Я желал её так сильно, что и сам не заметил, как погибает душа той, кого я так сильно люблю. Видит Бог, я и сам хотел это закончить, но даже появление жены-красавицы не смогло разрушить эту связь. Казалось, что наши с ней запястья соединяют стальные оковы. А боль… она просто стала частью нашей повседневной жизни. А выход остался только один: мы либо сжигаем мосты, либо себя.
— … через неделю и хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал, — погрузившись в собственные мысли, я даже прослушал, о чём она говорила. — Не ищи меня… больше никогда.
Я напрягся.
— О чём ты говоришь?
Лена глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Ты ведь не слушал меня, да? — скорее всего, она сказала это самой себе как констатацию факта, ведь дожидаться ответа девушка не стала, — мы улетаем жить в другую страну… навсегда…
Вы когда-нибудь слышали звук разбивающейся вдребезги души? Это как фарфор об кафель, только осколки под кожу впиваются слишком глубоко и болезненно. Со временем, конечно же, сдерживая себя, дабы не закричать, я вытяну крупные куски, а вот мелкие, увы, убрать мне будет уже не под силу. Буквально несколько минут назад я был готов разорвать с ней все связи, но моральное успокоение мне приносило лишь осознание того, что она будет делить со мной небо этого города. Сейчас же я оказался в адском тупике. Слишком озадачен и слишком расстроен, дабы выдавить хоть слово ей в ответ. Отрывками продолжил дышать, отрывками приходил в реальность. Помог надеть ей пальто, открыл перед ней дверь на улицу, и вот задыхаясь я ловлю морозный воздух губами. Знаете на что похоже чувство, когда взаимно влюбленные не могут быть вместе? Замурованные заживо в соседних комнатах всё равно умрут рядом, но, увы, не вдвоём.
И раствориться бы по весне вместе с растаявшим снегом, дабы забыть этот морозный вечер, но это будет позже. Я касаюсь её руки, такой родной, маленькой и холодной, в последний раз. Душевный порыв неудержим, и я нахожу её губы своими. Тёплая, родная, любимая. Остановите время, я готов стоять под этим снегопадом вечность, наплевав на случайных прохожих, холод и соленую влагу на её щеках. Руки смыкаются на её талии, крепко прижимая к себе, и вряд ли я смогу описать чувство, которое возникло, когда она обняла в ответ. Душа наизнанку, жизнь наизнанку, и лишь одному Богу известно, как я сдерживаю слёзы, дабы не заплакать в ответ. Стать бы на колени и закричать так громко, как это возможно, как сильно я смею её любить, но мы лишь отстраняемся, продолжая зрительный контакт. Слова больше не уместны, все они сказаны, между нами осталось только сжечь мосты.
— Прощай, Лена… — вот и всё. Отпускаю… и поверить бы в это самому! Она улыбается с пониманием, счастливо. Глаза хоть и горят, но уже не для меня, да и, если быть честным, она никогда мне и не принадлежала из-за собственной трусости, тупости. Я потерян. Всё кончено.
— Прощай…
Её скроет снегопад, будто иллюзию. Её не было. Она выдумка. Плод моей бурной фантазии, мой идеал и вечная боль. Вдох. Выдох. Я поднимаю голову вверх — снежинки, освещённые фонарями неподалёку, похожи на звёзды, такие далекие и непостижимые, как и она. А я несусь сквозь этот космос вдаль, к собственной гибели или спасению. Снег падал на моё лицо, пытаясь унять мой душевный ураган, но сомневаюсь, что это теперь под силу даже всевышнему. Стереть бы память и забыть. Вот только не уверен, что действительно этого желаю.
Знакомая мелодия вывела меня из транса, и я на автомате принял звонок, с трудом разбирая мелодичное щебетание на том конце провода.
— Да, скоро буду…
— …
— И я тебя люблю. Да, до встречи… — вернув телефон в карман моего пальто, я ещё минуту топтался на месте, пытаясь разглядеть что-то по ту сторону этого снегопада, но так ничего и не увидел, кроме ярких оранжевых бликов городских огней. Ничего не изменится, этот город останется прежним, так и не заметив отсутствия одного из своих жителей, не замечу и я. Ведь никого и не было.
А я никогда не любил.