Баня.
Вспоминая о станции Раздельной, населявших ее людях, их быте и особенностях, было бы неправомерным не вспомнить о бане. Той самой бане, посещение которой приравнивали к маленькому празднику. Все-таки баня для русского человека далеко не один из дней недели, когда можно просто сходить и смыть с себя усталость, накопившуюся за неделю. Не зря русские писатели Василий Шукшин, Валентин Распутин и Владимир Гиляровский с такой любовью писали о русской бане, и какое место баня занимала в жизни русского человека.
Начнем и мы. На Раздельной всегда была общественная баня, "общая", как её называли. Иногда она сгорала, бывало и такое, но её быстро отстраивали на новом месте. Наряду с общественной, у многих жителей станции были построены свои, индивидуальные баньки, как правило, недалеко от дома. Они почти ничем не отличались, ну, разве только размерами, да и в "своих" банях отделение для мытья и парилка совмещались. Общественная баня работала только по выходным дням - субботам и воскресеньям. Её любили и предпочитало в ней париться большинство жителей станции.
Баню начинали топить с позднего вечера пятницы. Начинала работу баня с 9 часов в субботу и заканчивала в 21 час. Причем с 9 часов и до 15 она была "мужской», а с 15 и до 21-го часа – «женской». Не знаю, кто и когда установил такой порядок, но он всегда соблюдался.
Отделение для мытья и парилка в бане были раздельными. В отделении для мытья из стены торчали два крана от тормозных трубопроводов железнодорожного вагона, а здесь ими просто перекрывали подачу горячей и холодной воды.
Печь в бане как правило, топили до того момента, когда камни в каменке парилки становились красными от нагрева. Если первый посетитель заходил в парилку и не видел красных камней – он говорил - "Парилка сегодня плохая". Тут же говорили банщику, чтобы топил получше. А если мужики не находили банщика, сами приносили охапку дров и подкидывали в печь. Потом немного ждали, курили в предбаннике, вели разговоры и только после этого приступали к банному священнодействию.
Предварительно веник для парилки, а он в наших местах был только березовым, других не признавали, запаривался в тазике с крутым кипятком. Позже в жизни мне приходилось посещать парилку и с пихтовыми, и с дубовыми, и еще с какими-то вениками, но, признаюсь, березовый веник в парилке - это самое лучшее, что можно было бы придумать. В парилке было три полка, не полки, а именно полка с ударением на букву "а", есть такое русское слово.
Я запомнил в точности как парился отец. Он сразу начинал ковшом с длинной рукояткой понемногу плескать воду на каменку. Делал это несколько раз. Вода должна была быть достаточно горячей, но только не холодной. От холодной воды камни быстро охлаждались, да ещё от большого перепада температур камень мог треснуть и поранить парильщиков осколками.
Температура в парной нагонялась до того предела, пока отец мог ее терпеть. Потом какое-то время отец и другие парильщики сидели на верхнем полке и согревались. Согревшись, доставали распаренные в кипятке веники, отряхивали от лишней воды и начинался сам процесс парения. Перед парилкой нельзя было окатываться водой - сразу терялись острота ощущения.
Парился отец жестоко, не жестко, а именно жестоко. Я рядом с ним мог находиться только на втором полке. Выше подняться не хватало ни смелости, ни духу. Это самоистязание веником длилось минут 5-10, когда немного сходил пар, отец звал меня к себе. В самые первые свои походы в парилку, я помню, что лежал животом у него на коленях, а он охаживал меня веником. Не помню своего возраста, скорее всего более 5 и не более 10 лет.
После парилки отец никогда не окатывался водой, выскакивал в предбанник, садился и отдыхал минут 10-15. Таких заходов он делал 3 или 4, и только после этого шел мыться. Зимой после парилки он иногда выскакивал на снег и прыгал в сугроб. Несколько раз перевернется на снегу, покатается, а потом снова в парилку на полок, чтобы снег стаял. И только после этого выходил отдохнуть в предбанник.
Было еще одно, да оно и не одно, интересное наблюдение - очень многие прямо в бане брились. Электробритв тогда не было, а может они не были доступны всем, ну не принято было мужчинами на Раздельной бриться каждый день. Меня это удивляло, и я как-то спросил отца, а почему он никогда не бреется в бане. Причина была более чем прозаическая. В основном брились те, кто принес эту привычку из лагеря. В лагере разрешалось бриться раз в неделю. Поэтому и приурочивали многие мужики эту процедуру к банному дню.
Еще один интересный момент, а связан он с татуировками. Только в бане можно было рассмотреть эти изображения во всей красе. На мужиках много было всевозможных татуировок, потому-что многие из них прошли через Вятлаговские лагеря, а после отсидок попросту осели в наших местах, по разным причинам вернуться в родные места не получалось. Кто-то семью завел, кто-то оставался под административным надзором после освобождения, а кто и просто влюблялся в наш суровый край и оставался жить. А некоторые просто боялись возврата в те места, откуда и привезены был в "столыпинском вагоне" против своей воли. Были и такие.
Но о татуировках. Мне запомнились две - у Ивана Свинарева на всю грудь было вытатуировано знамя. Знамя полка. Иван прошел всю войну с 1941-го и по 1945-й год. Судьба уберегла его от ранений, была только одна контузия за всю войну - редкий случай. В 1941-м году выходил он из окружения с остатками подразделения, штабные документы закопали, а знаменем полка обернули грудь Ивана Свинарева - так и спас он свой полк от расформирования. Иван за это был награжден медалью. Немного позже, между боев, какой-то умелец из бойцов увековечил это событие на Ивановой груди. Татуировка была сделана некачественно, но «ЭНский стрелковый полк» в полукруг по верху вытатуированного полотнища можно было прочитать.
Вторым обладателем интересного изображения был некий Гиви. Как он попал на Раздельную, откуда - я не знаю. Это был мужчина крупного телосложения, грузин, лет 35-40. На спине его были изображены горы, на их фоне то ли сабля, то ли боевой топор, а ниже на грузинском языке два четверостишия, восемь строк. Татуировка почти на всю спину, сделана очень качественно, можно даже сказать красиво.
На наш вопрос, что это все означает, он прямо в бане рассказал, что это его любимые строки из бессмертного произведения грузинского поэта Шота Руставели "Витязь в тигровой шкуре". На вопрос, о чем же это поэма, он тогда ответил фразой, которая прозвучала прямо таки антисоветски: "Это рассказ о том, как грузинский народ борется за свою свободу".
Во время походов в баню встречал я и такие редкие татуировки, как профиль Ленина на одной половине груди, а профиль Сталина на другой. У некоторых были и купола с крестами, мы и знать не знали, что такие тату могли иметь только "авторитеты" в зоне.
В 60-е годы, вспоминается, была попытка продавать пиво прямо в бане. Не знаю, чья это была инициатива, но она с треском провалилась. По порядку, мужики решили приблизить условия посещения бани на Раздельной к городским, чтобы можно было не только попарится и помыться, но и расслабиться с удовольствием. Для этого как-то в банный день привезли бочку пива и поставили в предбаннике. Торговать взялся муж Пани Карловны Ивановой.
Для извлечения пива из бочки был привезен специальный насос, при помощи которого пиво из бочки наливали в мерную алюминиевую кружку, а уж из нее переливали в стеклянную тару любителей пива. Чтобы этот насос вставить в бочку, нужна была немалая сноровка. Для этого деревянную пробку, которая была забита в бочку, молотком и наставкой нужно было немного забить внутрь бочки. Тут нужно было угадать момент, не пробить ее внутрь, но и не добить тоже нельзя - насос невозможно будет вставить. С грехом пополам насос всё-таки вставили в бочку, и пошла торговля. То ли пиво в тот день было хорошее, то ли начинание пришлось всем мужикам на Раздельной по душе, но уж 3 часа дня наступило, а народ не отходит от бочки.
А тут уж женщины подтягиваются с малыми детьми и все со своими тазиками, их время париться подошло, а мужички не хотят уходить из бани. Еле остановили эту торговлю пивом и перевезли бочку с остатками пива в магазин до следующего дня. Но больше пиво в бане не продавали. Скорее всего, из-за протестов представителей женской половины населения Раздельной.
Любители попариться были и среди женщин. По рассказам очевидцев круче всех парилась Красикова Маруся. Женщина небольшого роста, сухонькая, в возрасте, парилась по несколько заходов и до такой степени изматывала себя, что не могла сама идти домой. Поэтому зимой точно в условленное время к бане приходила дочь, зять или сын и на саночках везли ее, закутанную в шаль, домой.
Летом же она потихоньку сама добиралась до дома. А по жизни она была шустрой женщиной, воспитавшей двух дочерей и двух сыновей. Дожила она до вполне преклонного возраста и оставила наш мир в возрасте 92-х лет.
И еще одно: при строительстве бани для каменки требовались камни. Как правило, это природные булыжники диаметром 15-20 см. Такие в наших местах большая редкость. Но было одно место в лесу около поселка, это взводный огород. Там этих камней было достаточно много. Как они появились там - вряд ли кто найдет ответ, скорее всего в доисторические времена ледник перенёс их на этот участок земли и они постепенно выдавливались из глубины земли на поверхность. Но булыжники почему-то встречались только на взводном огороде и нигде в другом месте. И жители поселка использовали их для устройства бань, а так же эти камни применяли в качестве гнета при засолке грибов да капусты.
Про веники для бани. Я сохранил любовь, да, ни больше, ни меньше, а любовь к русской бане до сегодняшнего дня. Практически каждый выходной, особенно в холодное время я посвящаю походам в парилку. Мне приходилось париться в бане и дубовым веником, и липовым, и пихтовым, и даже таким экзотическим, как эвкалиптовый, не знаю, правда ли он был таким, но убеждали. Но считал и считаю - лучше, чем березовый веник ничего не встречал. Можно со мной не соглашаться, но это мое устойчивое мнение.
Веники для бани жители Раздельной заготовляли в июне месяце. Июнь был этаким переходным периодом между весной и летом. На Раздельной в это время вроде как и весна закончилась, и лето не наступило. Весенние работы, связанные с вспашкой огородов, посадкой картофеля закончились, а грибы-ягоды еще не поспели, вот и наступал момент заготовки веников для бани. Хоть и хватало для этого один-два дня, но это и было как раз то время. Обычно для этого срубалась одна - две березы, обрубались все ветки, вязали вязанки, и доставляли их домой.
Самое интересное, что не всякая береза подходила для этого. Есть береза, у которой листочки как бы покрыты мелким ворсом, отец называл такое дерево бархатным или еще мохнатым. Оно для веников не годилось. Выбирали для заготовки веников дерево с чистой поверхностью листа, "чистолистку". Поверхность листочка такой березы была глянцевой, блестящей. В июне такие листочки уже теряли свою клейкость, но не становились грубыми. В этот момент они и подходили более всего для заготовки. Все это было проверено и наработано нашими предками за десятки и сотни лет, а мы лишь пользовались их опытом.
Где-нибудь во дворе вязанки разбирались, от крупных ветвей отделялись мелкие и из них уже формировали сам веник. Сделать старались это быстро, чтобы листва не успела привять и подсохнуть, от этого потом зависело, будет ли лист облетать или нет, когда вы будете париться этим веником. Веников заготавливали 50-60 штук, по количеству выходных в году. Использовали веник один раз. После бани мы приносили его домой, и с ним в баню шла уже мама с моими сёстрами. После этого веник использовали в хозяйстве. Веники для уборки дома, двора из сорго и просяные были в наших местах большим дефицитом, да зачем покупать, если есть свои, доморощенные.
Вот такие воспоминания сохранились у меня о бане на станции Раздельная.
Виталий Засухин 17.12.2014