Рассказы о Раздельной. Рассказ 3-й. Раздельновские

 
                Раздельновские.
   

        Если условно разделить всех жителей станции Раздельная по принципу "сидел - не сидел", то  поболее будет первых. Время было крутое, край суровый и вряд ли кто-то в те времена добровольно мог приехать в наши места. Основную массу жителей составляли люди, безвинно попавшие под маховик сталинских репрессий.

        Со временем после реабилитации часть из них получила квартиры в Лесном и уехала из наших краёв. Но были и такие, кто отбывал заслуженное наказание, а была ли мера наказания справедливой, я не берусь судить, ибо не имею морального права на это. А во вторых я всегда в отношении таких людей руководствовался библейским принципом: "Не судите, да не судимы будете".
 
        Память цепко сохранила рассказы  родителей, и самих жителей станции Раздельная, рассказанных в неформальной обстановке. Иногда водка развязывала язык, иногда откровение за откровение, да мало ли как случалось, но на станции знали друг про друга почти все.
 
        Например - Паня Карловна Иванова, бессменная продавщица магазина на станции в 60-е годы.  Точно знаю, что отбывала срок по 58-й статье, по которой проходили основные массы репрессированных. Она была так напугана репрессивной машиной НКВД и отсидкой в лагерях, что, как только кто ни будь в очереди в магазине, начинал  рассказывать при ней о Брежневе, Хрущеве или еще о ком-то из руководства страны, сразу выгоняла таких рассказчиков из магазина.

        А был случай, что выгнала она всех покупателей и закрыла магазин. Говаривали, что она из Прибалтики, отсидела и осталась на Раздельной, не знаю по какой причине. Прожила лет до 85 лет и умерла в Доме для престарелых на станции Черной, в полном забытьи, ни родственников, ни детей у нее не было.

        Толя Шестак о себе сам рассказал. Он родом откуда-то из-под Риги, родился в 1929 или в 1930 году.  Сразу после освобождения Прибалтики был задержан в лесу, нес продукты прятавшимся там родственникам. А родственники оказались "лесными братьями", партизанами-националистами. За что и получил немыслимый для его возраста срок, 25 лет лагерей. Отсидел часть срока, попал под какую-то амнистию, может как несовершеннолетний.

        После освобождения попытался уехать обратно на родину, но не задержался там и вернулся обратно. Потом женился на местной девушке, родили они двух замечательных дочек, 1956 и 1958 годов рождения. Проработал он всю жизнь кондуктором, путейцем, строителем и помер в 80-х годах прошлого века.

         Вспоминаю случай, когда Толя отказался голосовать на выборах в 70-х годах. Пришла избирательная комиссия к нему домой, а он послал всех подальше. Председатель комиссии сообщил об инциденте в поселковый совет. В течение часа приехали из Лесного «сердитые» ребята, забрали нашего дядю Толю.  Возвратился он только с вечерним поездом пьяный и счастливый. На вопрос: "Ну, что, проголосовал" - ответил - "Да".
 
         Мельник Степан, сидел в 13-м ОЛП на Раздельной. С его слов слов, семья его попала под оккупацию где-то на Украине. После освобождения Украины в 1944 году, он, как бывший в оккупации, получил срок "за сотрудничество". Не знаю, сколько он отсидел, но после отсидки на родину возвращаться не стал, а перевез мать с Украины на Раздельную.

        Женился на хохлушке, не знаю только, откуда она появилась на Раздельной. Родили они двух сыновей, Сашку, моего одноклассника, в 1956-м году, Сергея в 1959-м году. Проработали они с женой почти все время на складе экипировки на станции. В 1969-м году Степан вышел на пенсию и в тот же год переехал на Украину в Николаевскую область. Старший сын, Александр, после окончания школы уехал в Киров, поступил в сельскохозяйственный институт на факультет охотоведения, окончил его, и больше я о нем ничего не слышал.
 
        Интересен дом, где проживала семья Степана Мельника. Во времена существования лагеря на станции Раздельная в этом доме был штрафной изолятор. Сейчас подобные изоляторы строят только  на территории зон, их называют ШИЗО, штрафной изолятор, ПКТ - помещения камерного типа. А в то время он находился отдельно от зоны и охранялся тоже отдельно.

         Я часто бывал у них дома и никогда не задавался вопросом, почему у них через весь дом тянулся коридор, а престарелая мама жила в отдельной комнате. Много позже я узнал, что это за дом. В начале 50-х годов с жильем на Раздельной было напряженно, вот и занял Мельник этот дом, кое-что в нём перепланировал и жил там с семьей.

         Хозяйствовал он как настоящий хохол. Дом его был как отдельный хутор. У него был свой колодец, причем единственный в поселке  с "журавлем". Была в его большом хозяйстве баня. На огороде он даже тыкву как-то пытался выращивать, завёл очень большой цветник и что еще интересно - все изгороди в его хозяйстве были сделаны в виде плетней, около дома росла и малина, и смородина. За глаза не раз слышал, как раздельновские называли его "буржуем".
 
        В конце 60-х годов его матушка умерла и когда Степан и Галина Мельник попадали на работу в одну смену, мне частенько приходилось ночевать у них дома. Не знаю почему, но Сашку и Сергея они одних дома оставлять боялись. Галина, тогда тетя Галя, приходила к нам домой, отпрашивала меня у родителей и до утра мы с сыновьями Степана были предоставлены сами себе. Иногда правда, ночью приходила с работы нас проведывать.

        И вообще наши семьи были дружны. Когда Мельник с семьёй уезжал на Украину, мы с друзьями помогали перевозить домашние вещи в вагон, переезжали они в крытом товарном вагоне. Потом, почти всю ночь просидели у вагона, ожидая, когда вагон прицепят к составу, и только засветло мы обнялись и простились, как вышло, навсегда. 

          Виталий Засухин   16.12.2014