Сказать безоговорочно, что зима нехороша, было бы опрометчиво. Это значит – отмахнуться от нее, перечеркнуть все ее прелести разом. Да, кто-то не любит зиму, а кто-то лето. Иные не жалуют весну…
Зима сменяет долгое предзимье. И приход ее, обычно объявляемый первым снегопадом, бывает встречен вздохом облегчения: наконец-то! Вступая в пору зимы все по прошлому опыту примерно представляют, чего от нее можно ждать: опять холода, ненужные оттепели, ветра, метели, сугробы, лед под ногами. И еще нас ожидает донельзя продолжительная тьма…
Но разве только этим известна зима? Не надо даже быть поэтом, чтобы почувствовать, что снег – искристая чистота, никем не задуманное совершенство. Да, это сила и власть природы, с которой ничего не поделать: дороги завалены, провода оборваны, и метель с ног валит бедных путников… Но на всякую силу найдется другая – растопит солнышко снег в свое время.
Снегам, снегами, о снегах… Сим окончаниям падежным летать до срока в вихре снежном и таять солью на губах. Зиме, зимой… Ах, о зиме уж столько слов наговорили! Хвалили, славили, корили… Но то ли было на уме? Топтали снег, топили снег старательно меж двух ладоней, и в этой ласке двусторонней согрелся нежности побег.
За одну только белоснежность можно полюбить зиму. Классический зимний пейзаж – гравюра. Строгие и четкие линии, контраст светлого и темного, господство снегов.
Снежный плат укутал поле, сосны в искристых венцах. Притулился снег на сколе каменных ступень крыльца. Горы снежные, сугробы… Где ж дороги? Замело. Серебром, знать, высшей пробы разукрашено стекло…
Эта вечная тема: снег, вы знаете, снег! Возникает дилемма: иль грустить откровенно, или бросить поленья в печь, а плед на колени и признать себя пленным вьюг, уюта и нег.
Зима награждает нас праздниками – кому какой, на выбор: желаете Новый год, а не желаете – Рождество.
Аромат хвойный ели, пирога, мандарина. Ожиданье метели. Аромат хвойный ели… Вы сказать не успели слов хмельных половину… Аромат хвойный ели, пирога, мандарина...
Сонного солнца улыбка в полдень – проснулся январь. Явь осторожно и зыбко новый качнет календарь – люльку надежд и сомнений будничного житья. Прошлых желаний тени хрупкие скроют края.
Новый год признают за праздник практически все, за исключением разве что тех, кому надо изображать из себя Снегурочек и Дедов Морозов. А Рождество за компанию отмечают даже вольнодумцы и завзятые безбожники, причем часто дважды, чтобы не обидеть никакую конфессию.
Рождественский сочельник. Вязь кружев на окне. Пушистый стынет ельник, по пояс вросший в снег. Звезда над Вифлеемом взойдет в конце концов - сиянием нетленным, молитвой мудрецов…
Зима делится на до и после праздников. Декабрь – канун, январь – послевкусие, приправленное оксюмороном - Старым Новым годом… Потом еще Крещенье, морозы, оттепель… Праздность вяло переходит в будни, обязанности, повседневные дела. Дни привычно отданы работе, вечера можно отчасти присвоить себе…
Что делать вечером в метель? Конечно же – писать! Спустилась бархатная темь, уводит время вспять. И видится прошедших зим сплошное полотно: недальний путь – всегда один, фонарь у двери, плеск гардин, замерзшее окно…
Будничная часть января равномерно заполняет собой время. Постепенно тающее ощущение новизны сменяется привычным течением холодных дней.
Он длится, этот мглистый сон зимы хрустальной, и в льдистый панцирь погружен угрюмый тальник, рябины мерзлой сердолик в хрусталь закован, и бережно к ветвям приник прозрачный холод.
Потом ожидается метельный февраль. И он ничуть не страшней января. Да и в метели есть какое-то непостижимое волшебство, особенно если не из окна на нее смотреть, а прямо в её вихре оказаться. Кружение, лепет снежинок, их нежный холодок, запрятанный в ледяном дыхании ветра… Все летит, и мы летим… Потом опускаемся на землю – все вместе.
Полушалком метели тихий город согрет… Вы ведь точно хотели – «полушалком»… Метели и стихи налетели. И спасенья нам нет…