Требования царя, как и положено, были невыполнимы.
Надо было выпить ящик водки, удовлетворить то ли девицу, то ли царицу, да ещё отрубить три головы чудища заморского.
Нет! Сергеев никогда не был привередой. Все контрольные, курсовые и зачеты сдавал в срок и на отлично. В практических занятиях был также очень силен.
Однако испытание для великого Отбора, о котором так мечтали лучшие студенты все пять лет неустанной работы , было не только очень простым, а почти-почти примитивным. Оно отдавало примитивностью и, чересчур уж, приближалось к обыкновенной банальности.
Никто, конечно, из студенческой братии не забывал славных легенд, передававшихся из уст в уста, всеми поколениями.
По всему факультету, единожды в году, даже ИвАнов день отмечали. По примеру Татьяниного.
В незапамятные времена, одному из выпускников досталось точно такое же примитивное , на первый взгляд, испытание. После выпитого ящика водки, Иванушка умудрился перепутать всю последовательность, интенсивность и дозировку действий.
- Бегал, понимаешь, с волшебным мечом за испуганной второкурсницей, чтобы отрубить, сам забыл что
А в вольере, тем временем, билось о решетку опасное гигантское трехголовое Чудо-Юдо, изнасилованное, истерзанное и униженное пьяным в стельку героем по самое не могу.
Сергеев с лёгкостью мог создавать и рушить дворцы, погружаться в бездонные глубины морские, гоняться за лешими, русалками и прочей нечистью.
- Надо же? - Такой примитивный билет вытащить. Да ещё на самом распоследнем, решающем выпускном экзамене
- Как ? Каким - таким образом доказать теперь, что ты не верблюд. Что ты, именно ты, и достоин великого Отбора?
Давным-давно, в точности как в древнем фигурном катании, на этом экзамене учитывались, и коэффициенты сложности, и пределы невозможности, и зашкаленность надежностей.
Исполнишь все в точности - выше двадцатого места не видать, никак-никак наверх не поднимешься. Ни в жисть. А вожделенная первая позиция - она, всего-то, одна , единственная.
Сергеев грустно взглянул на таймер. Время подготовки к испытанию заканчивалось, а в голове, как назло, хоть шаром покати, хоть помелом намети. Ничего-ничегошеньки. Пустота полнейшая.
Вспомнилось детство. Тогда, такая же пустота наличествовала. Там . На самом, что ни на есть, краю.
Только вынырнул из-за поворота к родникам сокирянского Шипота, как дорогу преградили два страшенных преогромных пса. Усевшись поперёк тропинки, они оскалились и грозно заворчали.
Выпал из рук, гремя на всю Ивановскую, полетел по камням вниз и исчез в пропасти любимый домашний чайник.
Резким прощальным звуком отразился его последний удар. Драгоценный сосуд слету врезался в потемневший от времени крест, установленный на могиле какого-то неизвестного бедняги. Много лет назад, видимо поскользнувшись, кто-то сверзнулся со смертельной высоты и разбился о грозные влажные камни.
Вот и любимый чайник упал в страшную пропасть. Куда наливать теперь хрустальную родниковую воду, бьющую из соседней скалы ледяными шумными струями ?
Мимо рычащих страшилищ сейчас не пройти. Никак. Уходить с пути собачищи явно не собирались.
С трудом развернувшись на узкой тропинке, Сергеев почувствовал, вдруг, как сандалики предательски сдвинулись в сторону обрыва и заскользили вниз по мелким светлым песчинкам известняка.
С одной стороны, возвышалась вертикальная скала, с другой - дышала свежей сыростью опасная бездна. Тропинка, как назло, была наклонена в сторону пропасти.
Что за чертовщина ?,- противоположный конец тропинки перегородила ещё одна грозная собаченция, зарычавшая , сразу же, как только Сергеев решил повернуть назад.
Он сильно напрягся и попал в странное состояние. Все замедлилось. Слегка потемнело. В голове неожиданно зазвенела какая-то особая пустота. Та самая.
И сейчас. Снова. Что-то наподобие.
Сергеев выдохнул. Подойдя к испытательному порталу, он с бульканьем сразу опустошил несколько емкостей, подцепил из бочки огурец и сочно хрустнул, закусывая первую мощную порцию горячительного. Назло кондуктору, совсем не стал принимать нейтрализующую химию. Уровень сложности, итак, был ничтожно-минимальным.
Как он тогда, в детстве, собачку ту страшную одолел?
Присмотревшись к ней , он усмотрел вокруг неё тёмное облачко. Пристально взглянул на сгусток темноты и подумал об этом как-то по-особому. Представил, что на чёрные ореолы негатива и злобы, зиявшие вокруг оскаленной собачьей морды, роем налетели отовсюду стрелки золотых радостных светлых лучиков.
- О чудо!,- злобную животину, по уши накаченную темным колдовством, как ветром сдуло. Поначалу, исчезла темнота, затем, и сама собаченция. Став прозрачной, она быстро растворилась в окружающем пространстве.
Скользящие сандалики пришлось, правда, снять и топать домой босиком. Семенить по каменистой дорожке, колющейся на каждом шагу, без обувки, было довольно неудобно.
Да и чайник пропал. Добротный был. Родной какой-то. Вкус воды из него был особым.
Тогда Сергеева и приметил Седой. Со слов старика, даже не он, а лошадь, которую мальчуган с любовью поил из небольшого удобного ведерка.
Целыми днями, пацан торчал тогда у первой, пока единственной в городке водоразборной колонки, установленной у самого входа в детский садик.
Для того, чтобы полилась вода, надо было ещё, изо всех сил, подпрыгнуть и, навалившись всем телом, надолго зависнуть на здоровенной металлической ручке.
Тогда, и только тогда, увесистый рычаг нехотя опускался, и тугая пенистая струя вылетала, с шумом ударяясь о днище небольшого ведерка. Оно подвешивалось на специальный металлический зуб, торчавший на самом-самом кончике выходной трубы.
Напившись, лошадь окатила Сергеева благодарным взглядом и довольно фыркнула, повернувшись в сторону Седого.
Тот медленно подошел и ласково погладил смешной чубчик пацана, выгоревший на летнем солнце. От рук шло ровное доброе тепло, от которого сразу стало радостно и уютно.
Дальше, до самого универа, Седой глаз с него не спускал.
Нельзя-нельзя, никак невозможно было сейчас оскандалиться.
Сергеев напрягся. Мозги закипели. Но через мгновение, все стало простым и ясным.
- Сначала, надо вырубить водкой весь свой внутренний эгоизм и мозги, обслуживавшие этого жадного господина,- все действия Сергеева стали автоматическими.
- Затем, добиваем его. - Сергеев мгновенно запрыгнул в котёл с кипящим молоком, сотворенный им в долю секунды. Так...
Высокая температура полностью усмирила животное тело. Было очень больно. Обжигающий жар в миг выжег и заменил примитивные желания получать удовольствия. Перевёл стрелки на свойство отдачи и альтруизма. Ещё, ещё...
- Как же больно, однако !,- прохрипел юноша,- На щеках ходили желваки. В глазах, замутнённых тяжким испытанием, выступили слезы
Сергеев потерпел ещё с десяток секунд, казавшимся бесконечными. Дыхание остановилось. Закрепил результат. Дождался момента, когда наступила какая-то неземная удивительная легкость.
Молоко в кипящем котле неожиданно охладилось и исчезло. Сергеев, никогда не придававший значения внешности, вдруг, выскочил из котла писанным красавцем. Как оказалось, прекрасным, и снаружи, и изнутри. На всех стал смотреть какими-то влюблёнными глазами и постоянно улыбаться. Будто не в себе. Поначалу, это выглядело даже несколько глупо.
Рядом, держась за живот, танцевала и хохотала красавица Несмеяна,- Вот удружил. Вот...ха-ха, развеселил. А красавчик! Красавчик-то какой.?! Немедленно женись на мне. Делаю официальное предложение
Сергеев безнадёжно сох по этой девушке с самой школы. За ней пошёл в тот же универ Совершенства и даже замахнулся на высшую ступень. Сейчас он обалдел совершенно, ощутив крепкие объятия своей Суженой.
- Ты смог!Все-таки, ты смог!,- шептала она, счастливо улыбаясь , гладя его по щеке и утирая следы редких мужских слез, еще не высохших после жесткого испытания.
Он сделал это...