И не было ни прошлого, ни цели;
нас вечности восторг соединил;
по небесам, обнявшись, мы летели,
ослеплены улыбками светил...
В. Набоков
Суровый климат поразил её сразу. Какое-то странное низкое небо, дворцы, загадочные грифоны, арки и этот ветер... Ветер, который бывает на её любимой гессенской земле так редко, а здесь — пронизывающий, срывающий с плеч любимый шёлковый платок, сбивающий с ног и рвущий в неимоверной своей силе, казалось бы, такую тёплую накидку, но здесь превратившуюся лишь в тончайший плащ, не сумевший сберечь её от холода.
Так бывало, но только очень ранним марбургским утром, когда она спешила в свой госпиталь, помогать больным и обездоленным, или зимой в родимой Венгрии, но чтобы так сильно! И так холодно! Надо взять себя в руки, хотя... ещё одна минута взгляда на Неву. На эту серую просторную реку, которую сам Пётр Великий считал своею преданной подругой, но которая не раз обманывала его в своих мечтах, ожиданиях и наводнениях. Та самая Нева! Форватер которой он знал прекрасно и в Северной войне с самим Карлом ХII именно царь-Пётр вошёл в Неву на трофейном корабле побеждённого императора. Но надо спешить. До полночи уже недолго. Святая Елизавета* оглянулась: по набережным гуляли барышни с очаровательными белыми зонтиками, они держали под руку своих весёлых франтов и то и дело получали в подарок от них милые букетики этих прекрасных русских цветов. Ландыши. Они появлялись на улицах столицы всегда неожиданно, наполняя весь город таинственным ароматом. Чудесные маленькие букеты. Но ехать на Острова ещё рано, чтобы увидеть распускающуюся зелень, да и погода совсем ещё прохладная.
"Город святого Петра" — твердила Елизавета! Принесёт ли он ей желанное земное спасение, сумеет ли она разгадать его код? Код города! А пока на Невском распахивали свои двери уютные ресторанчики и кофейни. Небольшой белый калач был нарисован на вывеске булочной, куда торопясь заходили женщины, а из окон модных магазинов смотрели бархатные платья, нежнейшие котиковые шубки, шляпки... и даже муфточки! Всё это было в какой-то её полузабытой прошлой жизни, когда она на вихре всё того же непредсказуемого времени оказалась прямо рядом с собором Нотр-Дам в шумном и чудном Париже, но он не дал ей желанного бессмертия. Бессмертия строки! В костёлах поклонялись её облику, молили витражи с изображением её лица. Но эта революция? РЕ-ВО-ЛЮ-ЦИ-Я! А в городе святого Петра был Блок, была тоже революция... По Невскому шли красноармейцы... "Двенадцать". Да, Двенадцать. Святая Елизавета будет искать код города: Двенадцать апостолов, двенадцать коллегий... И где они? Двенадцать шагов по этому чудесному тротуару главного проспекта Северной столицы. И вот уже совсем не холодно, куда-то делся ветер, а чудесные дворцы так пышно окутывают её своею красотой, пытаясь удивить прелестью резных балкончиков и элегантными пилястрами.
Она шла, почти бежала по Невскому проспекту. Спускались сумерки, и лица прохожих становились уже грустнее. Женщины чуть прикрывали свои глаза небрежной вуалью или прятали их в тени элегантных шляпок. Они умели очень красиво ходить, изысканно прямо, слегка придерживая тяжёлые ткани своих вечерних платьев и мило стуча каблучками. От них веяло прекрасными духами и какой-то запредельной, невыраженной тайной. Странное томление северной красоты и этой удивительной изменчивой погоды, от которой можно было скрыться и спрятаться за тяжёлыми дверьми высоченных дворцов, затеряться в ярко освещённых залах, где уже начинало играть фортепьяно и чуть слышно доносилось какое-то милейшее нежное пение. Фонарщики проходили с маленькими лестницами и уже зажигали эти очаровательные городские фонари. Но по-прежнему ещё носили булочки, газеты, какие-то небольшие свёртки, открытки. Она всё более ясно понимала, что вечерние сумерки обманчивы и совсем неожиданно городом завладеет полночь.
Лишь на мгновение остановилась она напротив юноши, который читал стихотворение:
Кто камнями на земли бросал города,
Расстояния вёрстами мерил?
Кто вернёт мне стихии в мой сон навсегда
И в мой путь над воскресшей метелью?
Вокруг юноши уже начинали собираться слушатели. Но Елизавета шла дальше, она миновала красивый мост с четырьмя скульптурами огромных коней на гранитных постаментах и таких же красивых юношей, которые пытались их обуздать. Двенадцать и четыре, — думала она. Ей нужно разгадать код города, уже становилось темнее, возвращался беспощадный ветер. Всё быстрее шла Елизавета мимо красивых высоких домов, она свернула направо, на широкую улицу, немного прошла по ней, и вот каким-то немыслимым скольжением из темноты переулка появился трамвай бордового цвета со светящимся номером шестнадцать! Это же — Двенадцать и четыре, — подумала Елизавета. На остановке она взошла на ступеньку трамвая, внутри сидели доброжелательные люди и так приятно пахло деревом, лаком, этими же загадочными духами. Спасительным ковчегом заскользил трамвай по темнеющей улице, оставляя позади высокую колокольню и пятикупольный храм, где уже раздавался звон к вечерней молитве. Но покоя не давало услышанное четверостишье того юноши вблизи Аничкова моста, почему во многих русских стихах так красиво звучит плавное течение четырёхстрочий, соединяющиеся в прекрасную музыку поэзии? — думала она. А эти удивительные четыре русские реки Волхов, Нева, Волга и Днепр, скульптурное изображение которых увидела Елизавета на Ростральных колоннах, когда впервые оказалась в Петербурге! Ей казалось, что она угадала ещё одно число загадочного кода города, и оно было четыре. Трамвай набирал скорость, а чудесная северная столица уже почти погрузилась во тьму.
Ей было хорошо и удобно сидеть на скамье спешащего в глубину городской стихии трамвая. Двенадцать и четыре, подсказывал своим номером трамвай код обретённого ей города. Она вспоминала шестнадцатый год своего тринадцатого века Средневековой Германии, когда была ещё ребёнком, но уже жила в чудесном Замке Марбурга. Вокруг цвели божественной красоты розы, не раз выручавшие её в чудесах благодеяний тех лет. Эти розы наполняли своим прохладным благоуханием городские сады в знойные дни изнурительного июля, украшали её платья, а спустя несколько лет спасли от гнева строгого супруга, который пытался заглянуть в глубокий карман её передника и уличить в том, что она выносит из замка еду для спасения бедных. Нежданно дорогой сыр и свежие булочки превратились... в розы, что даже сам строгий супруг устыдился своей проверки!
Дома за окнами спешащего трамвая становились всё ниже и ниже, а тёмные и узкие дворы не выглядели столь гостеприимно, как роскошные парадные фасады Невского проспекта. Что это, ямская слобода или район обедневших лавочников? — думала Елизавета, как вдруг трамвай неожиданно свернул. "Расстанная улица", — услышала она шёпот пассажиров. Они стали собираться и вышли на ближайшей остановке, рассеялись в зыбкой и мучительной темноте... Святая Елизавета быстро вскочила и тоже успела покинуть этот трамвай, который устремился в темноту, к странной чуть виднеющейся в далеке надписи "Некрополь". Полночь была уже совсем близко! Обе стрелки часов спешили показать только одно число — Двенадцать. Губительной чернотою смотрели на неё совсем незнакомые дома и, казалось, что вот-вот в этой холодной и дышащей надвигающейся ночью темноте завоют приближающиеся волки. И только "Двенадцать", "двенадцать" шептала Елизавета первые цифры угаданного кода города, и "четыре"! Потом она узнает, что спасительный дом — это был магазин на Расстанной улице, дом 16, где в охватившем её ночном видении на небольшой табличке она увидела лишь цифры номера будущей библиотеки, которая спустя годы появится в этом доме — №12! И неожиданно сомкнувшиеся стрелки полночи превратились в полдень Санкт-Петербурга! Детская библиотека №12, — святая Елизавета открыла дверь, чудесные молодые голоса наполнили её уставшую душу, а тонкий плащ превратился вдруг в элегантный синий костюм, волосы завились неожиданной и привлекательной волною. Внутри одного из залов радостно улыбался тот самый юноша, встретившийся ей на Невском проспекте, который ещё буквально минувшим вечером читал стихи о четырёх стихиях! Он протянул небольшую книжечку рассказов... Скорее угадать правильный код города, подумала Елизавета, и вдруг чудо: 124-ая страница (двенадцать и четыре) открыла ей благодатную мелодию вернувшейся красоты: "Потрясающим спокойствием бездонной музыки воды встретил нас Лан**, отражая всей своею гладью стрельчатые башни Элизабеткирхи, которую начали строить даже немного раньше, чем знаменитый Кёльнский собор..."
Она обрела своё литературное бессмертие, бессмертие строки! Код города был найден! Святая Елизавета, которая своею добродетелью успела изумить ещё средневековый Марбург, имя которой по случайному совпадению стало бессмертным и в России, превратившись в имя героини рассказа великого Карамзина или особой мелодичностью звучавшее в стихах и повестях Александра Пушкина. Имя, которое подарил одной из своих героинь Иван Тургенев и имя Елизаветы... Юрьевны Кузьминой-Караваевой, поэтессы в пятнадцать лет пришедший к Александру Блоку и пронесший через всю жизнь любовь к нему, ставшей покровительницей одного из городов Европы! Всё это дал ей Санкт-Петербург, код которого она сумела разгадать сквозь мучительный холод и страшный ветер первого свидания с ним!
* Святая Елизавета Венгерская (1207-1231) — покровительница немецкого города Марбург.
** Река Лан, приток Рейна, на которой стоит средневековый Марбург.