Когда с приближающимися холодами округа все чаще начинает оглашаться тревожными вскриками перелетных птиц, я опять вспоминаю трогательную и печальную историю маленького гусенка Гоши.
Две гусыни нанесли яиц и в начале мая уже сидели на них в гнездах в ожидании потомства, да вот незадача: хозяевам понадобилось переезжать на новое место жительства.
Давно известно, что севшую парить яйца гусыню нельзя тревожить, тем более нарушать ее уже подготовленное гнездо. Но тут не было выбора.
Гнезда с гусиными яйцами вместе с их законными владелицами бережно перенесли в установленный на кузове грузовика сундук, гусака поместили в ящик рядом и, уложив другой домашний скарб, тронулись в путь.
Прибыв часов через шесть пути на место, особенно заботливо разместили гнезда с гусынями в сарае.
Умные птицы после продолжительного путешествия сначала никак не проявляли недовольства. Но через день-другой принялись вставать и надолго уходить из гнезд. Мало толку вышло из того, что хозяйка стала накрывать их в гнездах тазами, чтоб не уходили: бастовавшие гусыни стояли на ногах вместо того, чтобы сидя согревать своим теплом яйца. Процесс высиживания гусят сорвался.
Однако погожим июньским днем один гусёнок все же вылупился. Восхитительный крохотный серый комочек озадачил и гусей и хозяев. Понимая, что малышу следует расти среди сородичей, его выпустили во двор с гусыней-мамой. Однако не успела та над ним раскрылатиться как следует, как другая гусыня поспешила оспаривать родительские права соседки. Мало того, в их бурную перебранку активно вмешался гусак. Не успей хозяйка выхватить из их толчеи птенца, затоптали бы напрочь.
Пришлось в доме приспособить для гусёныша коробку и уход за ним взять на себя. Это было не трудно. Гусята обычно уже в течение первого дня существования отлично разбираются в окружающей обстановке и особенно умилительно начинают общаться с теми, кто за ними ухаживает. Таким умницей оказался и этот. Хозяева любовно назвали его Гошей.
- Гоша! Гоша! – то и дело с любопытством заглядывал в коробку десятилетний хозяйский сынишка Тёмка.
- Гоша! Гоша! – предлагала корм, подливала водичку или меняла подстилку хозяйка.
- Гоша! Ну-ка покажись, как ты подрос, - умилялся хозяин.
И с каждым из них Гоша активно вступал в разговор: вытягивал пушистую шейку в направлении говорившего и выразительно, напористо что-то объяснял, однозначно вызывая восторг в любом из собеседников.
Малыш, действительно, подрастал обаятельный. К голосам жильцов дома настолько привык, что если даже вне его поля зрения кто-то из них заговорит, тут же напрашивался побеседовать.
Его стали под приглядом выпускать на травку во дворе: пасись, грейся под солнышком. Обычно эти прогулки хозяйка приурочивала к своим хлопотам в огороде. Вынет из коробки - посадит на лужайку, сама чуть поодаль щиплет сорняки на грядках, а время от времени поднимает взгляд:
- Гоша! Гоша, ты где?- и он отзывается.
Впрочем, такие «гляделки» длились недолго. В очередной раз окликнув гусенка, она не увидела его там, где оставила. Каково же было ее изумление, когда мгновением позже его писк раздался совсем рядом с нею!.. Этот умник преодолел установленный небольшой барьерчик, ограничивавший его перемещение, и сиюминутно явился на зов. Он не ходил – он, как неуловимый мячик, приближался, быстро подпрыгивая.
Хозяева предприняли еще одну попытку «социализации» Гоши в обществе ему подобных: купили десяток инкубаторских гусят. Невероятно, но те, как сговорились, норовили каждый подобраться к нему и клюнуть. Каким образом установили, что этот гусенок не из их стайки?
Зато с новичками подружились взрослые гуси. И теперь все они дружно паслись на поляне или уходили к протекавшей неподалеку совсем обмелевшей речушке купаться.
А Гоша, чем больше подрастал, тем настойчивее рвался к этим отвергнувшим его сородичам.
- Гагах-ка, гах-ка,.. – окликал удаляющееся от двора стадо, поспешно ковыляя следом. Однако если кто-то из взрослых гусей или из подраставшего молодняка и оборачивался, то лишь затем, чтобы устрашающе двинуться ему навстречу и обидеть или отпугнуть.
Гошу это ненадолго останавливало. Огородничание в компании с хозяйкой его не устраивало еще больше, чем недружелюбность ему подобных. Природная сущность диктовала любыми путями стремиться к ним. И хотя его старались удержать во дворе, он не упускал случая оказаться за калиткой и уйти вслед отправившимся на речку соплеменникам.
Обнаружив исчезновение беглеца, кто-либо из хозяев направлялся по тропинке следом, на ходу выкрикивая:
- Гоша!... Го-ш-а-а!..
Привыкший со своих первых дней отзываться на этот призыв гусенок тут же опрометчиво отвечал:
- Гагах-ка, гах-ка, к-ха-ха…
И его обнаруживали на речке. Взрослые гуси и подростки шумно резвились на мелководье: стоя на ногах, широко размахивали крыльями и плескались, наполняя брызгами и гоготом пространство, затем подбирали перепончатые лапки и какое-то время позволяли течению уносить себя, чтобы снова остановиться для новой порции развлечений. Гошу не принимали в веселящийся круг. Он предусмотрительно заходил в воду чуть поодаль и своими возгласами и барахтаньем активно поддерживал затем общее ликование, пока хозяева не выгонят его с водоема и не вернут обратно ко двору.
Но однажды хозяйка не уследила за строптивым подопечным, более того, почти полдня о нем не вспоминала. Обнаружив пропажу, кинулась по привычной тропинке к реке:
- Гоша!.. Гоша!..
Однако, даже приблизившись к самому берегу, ответа так и не услыхала. На воде резвились их гуси, на «почтительном» расстоянии обосновалась группа гусей из другого подворья, но Гоши нигде не было. Напрасно она пробиралась в прибрежные заросли, выбиралась на другой участок берега: гусенок пропал. Обескураженная хозяйка вернулась ни с чем и попросила сынишку вместе сходить к реке еще раз, надеясь, что он лучше ориентируется там, раз для него с ребятней это тоже лучшее место развлечений.
Теперь вдвоем они следовали знакомым маршрутом, заглядывая по пути под каждый кустик и не переставая звать:
- Гоша!.. Гоша, ты где?..
- Гоша!... Го-ш-а-а!..
Так и не получив никакого ответа, добрались до самой речки. В тени под кустарником посиживали их гуси, отдыхавшие после купания. Но Гоши среди них не было. Не было его и нигде поблизости. Молчаливо несла по течению свою водичку речка: на ее поверхности тоже никого... Тёмка обследовал ему одному известные прибрежные закоулки поблизости: бесполезно. Подавленные, они побрели назад молча.
Не мог смириться с печальным известием под вечер вернувшийся с работы хозяин – не проходя в дом, направился искать. Но и его старания оказались бесполезными…
Наутро Гошу искали заново, но он как сквозь землю провалился: его нигде не было, его никто не видел…
Так и осталось тайной его исчезновение. Набрела на одинокого гусенка бродячая собака? Увязался ли он за каким-нибудь чужим гусиным выводком?
Но в памяти хозяев до сих пор хранится его неуемный интерес ко всему вокруг и непреодолимое стремление быть своим среди себе подобных.