1
Дверь в спальню была приоткрыта. Из-за неё доносились голоса.
- Как ты думаешь, Вань, у Санька всё получится? – доносился приятный женский голос. Судя по интонации и тембру, его обладательница была женщиной средних лет, активная и деловая. Можно было предположить, что у неё был добрый нрав, широкая душа, мягкая натура.
- Не знаю, Кать. Он целеустремлённый, всегда добивается своего. Санёк справится! – голос был мужской, сухой, грубый и совершенно бесчувственный. Не понятно, как люди с такими разными голосами, могли прожить вместе долгое время.
Речь шла о молодом человеке, двадцати лет от роду, сыне Ивана Алексеевича и Екатерины Петровны. Он занимался музыкой. Создал собственную группу, которой завтра предстояло записать свою первую песню в студии. Казалось, что Екатерина Петровна переживала по этому поводу даже больше чем сам Санька, как она ласково называла своего сына.
Из коридора послышался звон ключей и шелест открывающегося замка. В дом вошёл молодой человек, высокий, с длинными, светлыми волосами, забранными в хвост. Он повесил на вешалку свою куртку, подаренную ему одним знакомым мотоциклистом; прошёл в свою комнату, которая располагалась непосредственно напротив входной двери. Поставил чехол с гитарой в угол, достал пачку сигарет, присел за письменный стол и закурил. Тонкая струйка дыма поднялась под потолок, ударилась об него и, раскатами, подобно волнам, окутала всё пространство его небольшой, но уютной комнаты, в которой помимо письменного стола располагался шкаф – большой, со множеством полочек и стеклянными дверцами. Справа от входа стоял синтезатор – изрядно потрёпанный, но очень удачно вписавшийся в интерьер комнаты. Сколько мелодий было сочинено за этим синтезатором, сколько планов и мыслей воплотилось в жизнь на этом месте. И вот сегодня день, в преддверии того, как этим мелодиям, возможно, суждено будет войти в историю мировой музыки.
В дверь постучали. Александр обернулся. Из-за приоткрытой двери показалось приятное, немного подёрнутое морщинами, и от того ещё более доброе, женское лицо. Это была его мать.
- Саш, ну как прошёл день? Как твоё настроение? Всё хорошо, вы завтра точно записываетесь? – с лёгкой улыбкой проговорила она. Ей всё ещё не верилось, что её сына услышат много людей, совершенно ей не знакомых.
- Да, мам, всё хорошо. Жду не дождусь завтрашнего дня. У нас обязательно всё получится!
Группа Александра Жалова состояла из пяти человек - ударника Никиты Горева (Никитос), басиста Романа Васенко (Вася), вокалистки Ольги Лебедевой (Клюшка) и двух гитаристов – собственно Александра Жалова (Жало) и Виталия Милёшина (Савелич). Они выступали вместе уже пять лет, в незначительных и мало известных клубах и барах города. Небольшой доход от этих концертов уходил на покупку оборудования, и покрытие периодических нужд группы. За это время они несколько раз меняли название и, наконец остановились на, по их мнению, лучшем – «Циклон». И тут Виталий – гитарист группы сообщил им, что их хочет записать его отчим – известный в определённых кругах, владелец студии звукозаписи Пётр Цилев. Идея порадовала и воодушевила музыкантов. Запись была назначена на пятницу, в два часа дня. Потом планировалось записать целый альбом, в раскрутке которого обещал помочь Пётр Сергеевич. Но это лишь в том случае, если музыка группы ему понравится. На концерты он уже давно не ходил.
Саша ещё долго сидел неподвижно, смотрел в тёмное, подёрнутое морозным узором, окно. Небо в этот день показалось ему ещё более загадочным чем обычно, чем-то таинственным и неопределённым отразилось оно на лице Александра. Глаза его выражали глубокую задумчивость. Мысль о завтрашней записи радовала его, но одновременно, каким-то страшным зверем грызла его изнутри. С одной стороны не было никаких причин для волнения - песни группы хорошо воспринимались публикой, в интернете даже образовался небольшой фан-клуб, где поклонники делились отрывками записей с концертов, фотографиями и бурно обсуждали возможность гастролей группы в Казань и Киров. Но с другой - нет большего критика для творческого человека, чем он сам. А если весь критический взгляд Саши на своё творчество подтвердиться настоящим профессионалом? Что если то, о чём он думал, сочиняя, дорабатывая и переделывая, вдруг, в один момент подтвердится? При всей внешней холодности и даже железной твёрдости музыканты очень ранимый народ. Александр хотел как можно лучше донести их музыку до людей, но так страшно было быть не понятым. Вот что внушало ему сомнения – к его музыке, а значит и к нему самому. Ведь так сложно отделить себя от своего творения. Как их оценит опытный слушатель, через уши которого прошли тысячи музыкантов.
Темнота уже давно взяла власть в свои руки и город перестал ей сопротивляться. Только одно окошко в доме напротив бросало вызов этому могуществу. Занавески на нём не было и казалось лампочка, сиротливо свисавшая с прокуренного потолка, в одиночку боролась с густой темнотой. Заснул Жалов только под утро, зимой так плохо отделимое от ночи.
2
Как и во всякое декабрьское утро, свет не спешил проснуться и постучать в окна горожан - он медленно и нехотя оправлялся ото сна и вползал в дома незаметно и тихо, как вор. Собственно он и был вором, крадущим сон у ничем не защищённых жителей. В такое утро одна только мысль, что надо вставать вселяет холод, заставляет поёжиться и перевернуться на другой бок в своей тёплой постели, потянуть время, а потом быстро вскочить, одеться и выйти вон. И как назло в это холодное, такое празднично-трагичное утро была назначена запись в студии. Хотелось претвориться больным и никуда не пойти. Но Жалов, пересиливая себя, умылся, перекусил и даже успел сыграть пару мелодий на выключенном синтезаторе. Он не стал будить родителей, взял гитару и незаметно, как ему казалось, удалился из квартиры. Стоя в халате у окна, его проводила мать. Он не обернулся.
На улице, когда он проходил по узенькой, протоптанной дорожке, которая проходила через детскую площадку, к нему подошёл незнакомый человек в потрёпанной осенней куртке, которая, казалось, служила ему много лет, в спортивной шапке, сдвинутой набок. Человек был немного пьян, от него пахло дешёвым портвейном. Он положил Александру свои крепкие, морщинистые руки на плечи:
- Что, чувствуешь страх? – глядя Жалову в лицо вымолвил неизвестный – страх есть осознание своего бессилия! Страх надо презирать, он съедает изнутри. Он есть в каждом, но он не способен повлиять на поступки, если им уметь управлять. Его нужно ощущать, но его нужно презирать -¬ бороться с ним всё равно бесполезно.
Саша от неожиданности просто замер и не мог ничего сделать. Первые мгновения он неподвижно стоял и взирал на человека своими большими, карими глазами. Но потом опомнился, увернулся и незнакомец был повержен – мужчина не удержался на ногах и распластался на снегу. Не смотря на подпитое состояние он довольно быстро встал и продолжил уже вдогонку своему собеседнику, так как Жалов поспешил удалиться по своим делам.
- Нет, от страха нельзя убежать! С ним надо уметь жить. Так жить, чтобы твой страх был предметом страха для других людей…
Дальнейшие фразы уже были не слышны. Поднявшийся сильный ветер уносил слова незнакомца в серую, печальную высоту неба. Оно тотчас забрало их себе. Народу на улицах было мало, не все ещё справились с утренней слабостью; предвкушение выходных чувствовалось в каждом человеке.
Жалов думал о предстоящей записи, но все его мысли были спутаны таинственным незнакомцем; «Что ему было надо?» - пробежала мысль в голове Александра – «Может он был просто очень пьян и не соображал? Да, наверное. Вот интересно – откуда такие люди берут деньги на выпивку? Не работают, наверное, круглыми сутками пьют. Воображают из себя философов! Тьфу, всё настроение испортил, пропади он пропадом!»
Вот так, размышляя и гневаясь, Жалов дошёл до студии, где была назначена запись. До записи ребята договорились о репетиции, которая должна была начаться в 11:00.
В студии был только басист Вася, он же Рома; остальные ещё не пришли, хотя часы показывали уже 11:23. Александр рассказал Роману об утреннем происшествии. Тот долго смеялся, потом сказал:
- Какие великие умы ходят у нас по улицам! Никем не замеченные, постоянно бухие. Им бы книжки писать, а они водку пьют! Вот такой русский парадокс – умных людей полно, а страна нищая.
- Да, ты прав! Но я думаю что тот мужик – просто сумасшедший! Ты бы видел его глаза!
- У всех алкашей глаза одинаковые! Я не говорю, что он гений, я просто думаю, что его мысль была хороша. Вряд ли он сам её надумал, наверное где-то прочитал. Так, ну что, ты готов, давай пока никого нет из наших, быстренько пройдёмся по материалу.
Послышалась музыка, без остальных инструментов мелодия была суха, но в ней определённо проглядывались некоторые перспективы.