Глава первая. Приемная.
Света сидела на залитом солнцем бульваре за кофейным столиком и медленно, с наслаждением, пила капучино, снимая ложечкой воздушную ароматную пенку. Взгляд то и дело возвращался к часам: еще десять минут свободы. Она сделала два больших глотка и, оставив чаевые официантке, пошла вверх по бульвару, к глухому забору с проходной и пропускной системой. Вот и наступал первый день её практики. Выдохнув, Света вошла в проходную и достала паспорт.
-- Здравствуйте, я пришла к профессору Петру Григорьевичу.
Охранник записал в свой журнал и протянул обратно документ.
-- Кабинет номер пять.
«Ну, наконец, вот я и узнаю психологию на практике», радостно шепнула Свете мысль справа, но одновременно где-то глубоко внутри подкатывали страхи, что она окажется в окружении ненормальных людей. «А вдруг они на меня нападут? Или отравятся в мою смену, а мне отвечать?»
Перед дверью кабинета она вздохнула еще раз и постучала.
-- Подождите, я закончу прием и позову Вас, -- ответил, приоткрыв дверь, профессор.
Света уселась на ближайшее кресло. Глаза то и дело приманивал экран с каким-то мыльным сериалом, но она все же рассмотрела других, ожидающих профессора людей.
Женщина за сорок в платочке с четками в руках сидела в углу. По тому, как тряслись ее руки, было ясно, что она принимает психотропные препараты. Рядом сидела мамашка с ребенком. Точнее, ребенок бегал кругами и блеял, а мамашка с важным видом капалась в телефоне. Сильно накрашенная и пестро одетая, она явно вносила дисгармонию в окружающее пространство. «И кто кого еще привел к доктору, мама сына или дитя мать», Света улыбнулась и перевела взгляд дальше. Молодой человек, неряшливый и замученный, сидел, сгорбившись, на кресле. Рядом престарелые родители держали сумку с вещами сына. «Сдают этого», сочувственно прокомментировала Света. Она продолжала изучать юношу. Вполне ладный, с большими глазами и немного вьющимися волосами, он мог бы походить на сказочного героя из фильмов Александра Роу. Но что-то в этой сказке пошло не так, и прекрасного принца измучили ведьмины путы: обросший, неопрятный, согбенный и явно стесняющийся самого себя. Отец, поймав взгляд Светы, стукнул юношу по спине:
-- Не горбись, -- и принц послушно расправил спину, но на лице осталась все та же вселенская грусть.
-- Если б меня так стукнули, то получили бы сдачу, -- сказала Света себе под нос достаточно громко, чтобы услышал юноша.
В этот момент дверь кабинета открылась, и профессор вышел со словами:
-- Света, заходи.
-- А по ней и не скажешь, что у нее тоже проблемы, -- комментировали вслед родители принца.
-- Сколько тебе нужно, месяц практики? -- Петр Григорьевич перебирал бумаги. -- И почему ты вообще решила сюда пойти? Стажировалась бы где-нибудь в консультации или у школьного психолога.
-- Я хочу людям помогать, -- отрезала Света.
-- Здесь у нас психиатрия, препараты, их воздействие, изменение доз и совместимость. Это похоже на решение химического уравнения.
-- Химия химией, но ведь психология и психиатрия связаны с душой. Значит, кроме химических процессов, есть еще и какие-то душевные, разве нет? -- Света говорила открыто, нисколько не стесняясь. Ее отец, химик, работал когда-то вместе с профессором, и Света несколько раз делала для него переводы на младших курсах Универа. Теперь, когда нужно было выбирать место прохождения практики, Света собрала все нужные разрешения, чтобы пройти практику в психиатрической лечебнице.
-- Я тоже так думал по началу, но с годами приходит опыт и понимание, что химические реакции в человеческом мозгу можно скорректировать не словами и убеждениями, а действием лекарств.
-- А вот эти ваши пациенты в приемной. Да там нужна семейная коррекция. Мамаша, не замечающая ребенка, и блеющий малыш, желающий хоть как-то привлечь внимание к себе. Мне это напомнило Хиггинса, помните в «Гарольд и Мот», когда мальчик разыгрывал перед мамой сцены самоубийства. Или папа, шлепающий взрослого сына и даже не способный с ним поговорить, как следует. Этих всех Вы как собираетесь лечить? Заберете детей и скорректируете их лекарствами? Или выпишите лекарства всем членам этих ущербных семеек?
Петр Григорьевич улыбнулся. Ему нравились наблюдательность и энтузиазм Светы, он даже вспоминал себя в ее возрасте.
-- Ладно, слушай. Меня пациенты ждут, а тебя проводят в третье женское отделение. Мы продолжим этот разговор, когда ты насмотришься на реальных больных. Наталья Андреевна, старшая медсестра, будет тебе давать задания и в конце ставить зачет, так что ты под ее началом. Удачи.
Он набрал номер телефона и попросил кого-то проводить Свету в отделение.
Глава вторая. Первая палата.
Свете поручили следить за первой палатой. Все вновь прибывшие пациенты помещались под пристальное наблюдение сестер и врачей в палату с прозрачными дверями, со своим туалетом и душевой и рядим кроватей для десяти человек. Сейчас в палате находилось только пять девушек. Сестра, вводившая Свету в курс происходящего, дала короткие характеристики каждой из больных.
-- В самом углу, вон видишь неопрятная больная раскачивается, это Вера. Она потеряла дар речи. Ничего не ест и только немного пьет. Её привезли после попытки суицида, так что следи за ней пристально. Рядом Маша, она в маниакале, так что норовит везде помочь и сунуть нос. Постоянно требует пустить ее в холл смотреть новости. Лучше не обращай на нее внимания. Еще две девочки с голосами, они вроде покладистые и мирные, но мало ли, что им взбредет в голову… Не вдавайся в их бред, притворяйся, что занята, а не то они тебя достанут.
Света решила для себя, что поскольку достать ее не так уж и просто, то она с удовольствием поболтает с ними при удобном случае.
-- Еще две женщины там, одинокие жены бизнесменов. У них все сложно и запутано, и, если заговоришь, то наслушаешься бреда об их несчастной доле. Ну, приступай, я пока пойду таблетки раскладывать. Ой да, ты должна будешь их сопровождать на прием лекарств и следить, чтобы каждая выпила.
Света кивнула. Она расположилась в кресле напротив прозрачной двери и стала наблюдать за первой палатой. Девушка в углу так и продолжала раскачиваться, ее взлохмаченные волосы развивались вслед движениям тела, как порванные флаги на ветру. Прошло десять минут, а флаги все продолжали развиваться. Света открыла дверь палаты и подошла к раскачивающейся девушке.
-- Здравствуй, ты, кажется, Вера? Я тут новенькая медсестра, можно, я тебе волосы расчешу.
Вера безучастно пожала плечами, и Света достала расческу. «Вот так бы вычесать и всю запутанность ее мыслей, как эти колтуны», -- размышляла она, стараясь распутать волосы. На событие собрались и остальные обитатели палаты. Кто смотрел со своей кровати, а кто и присел на кровать к Вере, чтобы наблюдать вблизи.
-- И мне потом тоже заплети косу, -- обратилась к Свете жена бизнесмена. -- Мой муж сегодня должен приехать меня навестить, я хочу быть с косой. Может, ты еще макияж можешь сделать.
-- Давай, я тебя накрашу, -- предложила свои услуги пациентка с маниакальным синдромом, и истово принялась разрисовывать соседку.
Вера перестала раскачиваться, пока Света колдовала над ее волосами. И через пятнадцать минут опрятно уложенные волосы были заплетены в тугую косу.
-- Да ты прям краса -- русая коса, -- улыбнулась Света. Вера оставалась безучастной, но краем глаза нашла свое отображение в оконном стекле. «Она может ничего и не говорит, но по крайней мере слышит и проявляет минимальный интерес к себе», -- заключила Света.
-- Ну, теперь все мойте руки. Сейчас будут обед разносить.
Все пациентки ели в холле за столами, но первая палата оставалась в своих стенах. Ее обитательницам приносили еду на прикроватные тумбочки ради безопасности всего отделения. Также проще было следить, чтобы каждая съела свою порцию.
Когда все тарелки были розданы и потом убраны, пришло время вести пациенток на прием лекарств. Они встали в шеренгу и направились к раздаточному кабинету. Света следила, как каждая подходила, брала горсть таблеток и тут же выпивала их со стаканчиком воды.
-- Вернись, хитрюга, -- закричала вдогонку Вере старшая сестра. -- Рот открой, язык подними.
Под языком Вера спрятала таблетки, сымитировав, что выпила лекарства. Света и не могла себе представить, что так искусно можно изобразить, что глотаешь таблетки. «Но зачем? Отказаться от лечения или выпить все скопом на страх врачам? Теперь буду осторожнее», -- решила она и пошла сама обедать. В первой палате и во всем отделении наступал тихий час, и Свету подменила другая сестра.
Глава третья. Знакомство с Виктором.
Столовая больницы находилась этажом ниже. Все столики были заняты врачами и медсестрами. И только в самом углу света заметила свободное место рядом с жующим молодым врачом.
-- Не возражаете, если я рядом присяду? -- Спросила Света и уселась напротив. Врач одной рукой тыкал вилкой в макаронины, но глаза и внимание были сосредоточены на книге, лежащей рядом с тарелкой. Он даже не обратил внимания на её вопрос. И только через минуту, когда скользкая макароша сбежала от него с тарелки, он оторвал глаза от страницы и приметил Свету.
-- Вы что-то спросили? -- Извиняясь обратился он к Свете. Она махнула рукой: -- Да, не важно. Я уже все равно уселась тут. -- Она улыбнулась своей обворожительной улыбкой, проявившей на лице ямочки под щеками и добрые морщинки вокруг глаз. Врач закрыл свою книгу.
-- Работаете тут? Что-то я вас раньше не видел, -- сказал он, пододвигая тарелку с салатом.
-- Да, первый день сегодня, -- вежливо ответила Света. А про себя добавила: «и не мудрено, если вечно в книгу смотреть».
-- Ну, желаю успехов. Кстати, меня зовут Виктор. -- Он вопросительно посмотрел на Свету.
«А я не планирую сразу все карты открывать», -- подумала Света и, не представившись, задала Виктору вопросы.
-- В каком отделении? Давно тут работаете?
Оказалось, что Виктор работал во втором и третьем отделениях, так что они легко могли бы пересечься. А раз так, скрывать свое имя и отделение не имело смысла.
-- И я в третьем, на практике.
Они вместе встали из-за стола и вернулись в третье отделение -- Виктор в свой кабинет, Света на кресло у первой палаты. Одного взгляда через стекло двери было достаточно, чтобы понять, что с обитательницами первой палаты что-то произошло. Забрав ключи у медсестры, Света вошла в комнату и села на ближайшую кровать.
-- Он не придет, -- заявила Валентина, жена бизнесмена с безвкусным макияжем и косой на бок. В таком своем образе она походила на Марфушечку-душечку из «Морозко» и Света проронила: -- Может, оно и к лучшему.
Причина нестабильности в палате стала очевидной. Валентина не находила себе места, подозревая мужа в смертных грехах, в измене, в предательстве. Она не привыкла жить самостоятельно, и возможность остаться одной пугала её больше, чем другие человеческие страхи.
-- Валь, -- неожиданно решила сказать Света, -- может, ну его, ты всё равно толком ничего не знаешь, а гадать и страшиться -- это последнее дело. Давай как лучше я тебе дам книжку почитать.
Света вышла в холл и забрала со стола медсестры томик со стихами Есенина. Вернувшись в палату, она нараспев прочла строки:
«Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым…»
В этот момент в дверях появился Виктор и запел мягким баритоном:
«Увяданья холодом охвачен,
Я не буду больше молодым».
Глаза Валентины поднялись на Виктора, а вслед глаза всех, находившихся в палате. И даже за дверью перестали бродить туда-сюда пациентки, а заворожено остановились послушать.
Валя выхватила у Светы книгу и погрузилась в чтение. Она расплела свою косу и смыла макияж, превратившись в обыкновенную женщину с надменным и одновременно несчастным взглядом.
Маша перестала предполагать версии исчезновения мужа Валентины, и тишина вернулась, сохранив послевкусие яблоневого сада.
-- Это наш дежурный врач, -- неожиданно сказала Маргарита, когда Виктор вышел из палаты.
-- Да, мне кажется, я ему нравлюсь, -- заявила Маша. -- поэтому он сейчас и спел.
-- Нет, это он для меня спел, -- отрезала Марго.
-- Правильней спросить у самого врача, а не строить предположения, -- остановила спор Света. -- Я узнаю у него и расскажу вам.
Света заглянула на часы. Подходил конец её рабочего дня, и, простившись с медсестрами, она пошла домой.
Глава четвертая. Инопланетяне.
В эту ночь в палате никто не сомкнул глаз. К полуночи Маша увидела за окном свет, и пошло-поехало: в окно влетел светящийся шар и из него выбежали маленькие человечки, они лучиками побежали по стенам, влезали в шкафы и тумбочки. Свисали с убогого больничного вечно горящего светильника.
-- Помогите, они за мной пришли, -- закричала во все горло Маша, и разбудила остальных сокамерников.
Маша закрыла глаза от ужаса: скользкие холодные щупальца хватали ее за ноги, пытаясь утащить с собой.
-- Я не пойду. -- Она ухватилась за спинку кровати и накрылась с головой.
На крик прибежала дежурная сестра и вколола Маше седативный укольчик. Инопланетяне постепенно перестали надоедать своими щупальцами и через полчаса растворились в тумане сонливости.
Когда Света утром пришла на работу, то тотчас заметила подозрительно тихую Машу: она лежала на кровати, слегка поковыряла вилкой завтрак и отказалась есть.
-- Маша, что с тобой? Ты всегда такая активная? -- Удивилась Света.
-- Они вчера за мной приходили, инопланетяне. Их сестра спугнула, но они могут вернуться. Я всю ночь боролась со сном, чтобы они меня в забытье не похитили.
Света уселась на край кровати. Объяснять, что инопланетяне -- чистой воды выдумка, было глупо. Многочисленные сериалы и передачи об НЛО делали её доводы беспочвенными, а Машины галлюцинации совершенно банальным явлением.
-- Но зачем они к тебе привязались? -- Спросила она наконец.
-- Им нужна я для эксперимента. Они хотят соединить человека с марсианином. А меня выбрали, чтобы я выносила для них ребенка.
-- Ужас какой. А ты не думала, что из их попыток ничего не выйдет. Что у вас разные ДНК, поэтому они зря стараются. В следующий раз, когда они прилетят, перестань их бояться, скажи им, что их скользкие щупальца, как тараканьи бега для тебя, ты можешь просто встать и раздавить их одной левой.
Света улыбнулась своей идее, Маша тоже приободрилась. Усевшись на край кровати, она доела завтрак.
-- Ты посиди рядом, а то я боюсь уснуть, -- с этими словами Маша повернулась на бок и мирно засопела.
Света сидела на кровати, не решаясь отойти, чтоб не разбудить. На прикроватной тумбочке лежала толстая тетрадь в твердом, обтянутом цветочной тканью переплете. Это оказался дневник Маши. Написанный мелким почерком, он начинался со второго класса школы, описывая её детские забавы и знакомства. Света от нечего делать перелистывала страницу за страницей, погружаясь в Машины воспоминания. Вот она сдает на отлично экзамены в начальной школе и выбирает углубленное изучение иностранных языков, побеждает в олимпиадах и даже собирается поехать на обучение в Германию. Вот она идет из школы домой, и какой-то недоумок хватает её в подъезде и тащит за капюшон по лестнице. Испугав до полусмерти онемевшую от страха Машу, он расстегивает её куртку, чтобы совершить насилие, но в этот момент Маша начинает истошно кричать, и, оглушенный ором, насильник сбегает. Маша возвращается домой, но страх продолжает в ней жить. Она больше не заходит в подъезд одна, не ездит в лифте, не знакомится с мальчишками. Свободное время проводит за чтением книг и просмотром сериалов. Вот и появляются инопланетяне. Сначала, как послевкусие сериала, потом навязчиво, и, наконец, с приправой удушливого страха от наскочившего в подъезде насильника. С двадцати лет она периодически видит сны, которые становятся все ярче и явственней, и, наконец, превращаются в галлюцинацию и кошмар.
Света закрыла дневник. Вера сидела на кровати рядом и внимательно изучала читающую медсестру. Как только их глаза встретились, она протянула Свете расчёску, приглашая, как и вчера, заплести ей косу.
-- Давай, давай, люблю заплетать косички. Это, как наводить порядок и украшать дом.
Глава пятая. Колтуны.
На этот раз расчесывание прошло куда быстрее и безболезненнее.
-- Может, и у тебя есть дневник, из которого видно, с чего ты вдруг перестала говорить? -- Вера покачала головой на Светин вопрос.
-- Смотри-ка, тут колтун, -- Света ухватилась за прядь волос на макушке и стала пальцами их распутывать.
В этот момент в комнату на осмотр вошла врач.
-- Опять ничего не съела, ну ка, сестры, накормите её. Если сегодня не поест, на капельницу посажу. Врач прошла мимо всех пациентов и ушла в следующую палату.
Дежурная сестра взяла ложку и собиралась начать кормить Веру.
-- Рот открывай, не тормози. -- Она нетерпеливо пододвинула ложку ко рту Веры. Неожиданно из обмякшей и обессиленной, Вера превратилась в живой камень: напряглись все мускулы, ноги приросли к полу, а руки к кровати.
-- Упрямиться будешь, -- разозлилась медсестра, -- ах ты. Свинья такая неблагодарная, я тебя сейчас в усмирительную рубашку обряжу и станешь есть, как миленькая. Екатерина Сергеевна, пригласите санитаров, -- крикнула она в холл.
Света продолжала сидеть рядом и наблюдать за Верой. Её зрачки расширились, и прошел озноб по всему телу. Она вцепилась ещё крепче в угол кровати, и казалось, что не только два бугая санитара, а и рота солдат не оттащит её от кровати.
Неожиданно пришло решение.
-- Дайте мне полчаса прежде, чем приглашать санитаров, я попробую с ней договориться, -- сказала Света медсестре.
Та раздраженно кивнула и вышла из палаты.
-- Послушай, -- начала Света, -- ты же не хочешь, чтоб тебя скрутили по рукам и ногам и кормили через силу?
Кивок.
-- И есть ты тоже не хочешь, хоть и понимаешь, что для поддержания здоровья необходимо питаться? -- Продолжила Света.
Кивок.
-- Давай так поступим, ты съешь ровно две ложки каши, остальное я выброшу в туалет, и никто тебя не будет кормить через силу.
Вера потянулась к ложке и с усилием проглотила пару ложек. Она делала глоток, словно это была не еда, а горькое лекарство или отрава. Каша подкатывала к горлу. Словно и желудок Веры противился этой пище.
-- Ты не любишь каши? -- Света наблюдала за каждым взмахом Вериной ложки. -- А есть хоть что-то, чтобы ты смогла съесть без рвотного чувства?
Вера задумчиво пожала плечами. Света смыла остатки кажи и отдала тарелку сестре.
-- Яблоко, груша, банан, -- начала перечислять Света в надежде, что хоть на что-то Вера ответит кивком.
Но девушка лишь мотала головой. Её тугая коса плавна переваливалась с плеча на спину при каждом повороте головы.
-- У тебя красивые густые волосы, но без правильного питания они начтут выпадать, -- вдруг сказала Света. -- Насколько я помню, если есть орешки и сухофрукты, то они укрепляют корни волос. Будешь есть, если я принесу?
Вера кивнула. С облегчением вздохнув, Света вышла из палаты. Подходило время обеда, и она спустилась в столовую, где уже сидел, поджидая ее, Виктор.
Глава шестая. Кролики.
Отходя с подносом от кассы, Света намеривалась было сесть одна, но Виктор подошел к ней и забрал поднос.
-- Пойдем, я место занял, -- сказал он и унес поднос в угол столовой.
Света пошла следом.
-- Как тебе пациентки, не донимают? -- Спросил он.
-- Вроде нет, сегодня Маша не спала всю ночь, представляла инопланетян.
-- Правда? Нужно ей будет схемку скорректировать. Видно, не помогает то лекарство, что у нее сейчас.
-- А вы только лекарствами лечите? -- Удивилась Света. Она собиралась рассказать, что прочла в дневнике Маши, но после его слов, желание пропало.
-- Нет, я вообще изучаю их случаи и пишу про них кандидатскую. -- Виктор с гордостью приподнял подбородок.
-- А помочь им разобраться в себе и найти причины возникающих в их головах неразберихах вы не пробовали?
-- И не рискну. Погружаясь в этот бред, можно и самому рассудок потерять. -- Виктор почуял нотки раздражения и уже начинал жалеть, что зазвал Свету разделить с ним обед.
-- Если вы со своим медицинским образованием и со стороны глядя не готовы разобраться в их проблемах, то как им самим, с их страхами и сомнениями разобраться в себе.
-- Мы даем им лекарства, и весь бред уходит без следа, даже не приходится в нем копаться. Это надежно и работает. А разобраться в нем -- просто трата времени.
-- Что-то у меня аппетит пропал, -- сказала Света и встала из-за стола. -- Пойду, продолжу копаться, авось, что и нарою.
-- Подожди, я тоже закончил, -- не прекращал своих попыток покрасоваться перед симпатичной девушкой. -- Я записываю их бредовые откровения для диссертации и слова, которые они говорят после месячного приема препаратов. Если ты почитаешь, сама увидишь, как безошибочно это работает.
-- Так они для вас подопытные кролики? -- Возмутилась Света.
-- Можно сказать, что и кролики. Только пока они принимают препараты, им гарантированно отсутствие фобий и бреда.
-- А про побочные эффекты ваших препаратов вы забыли? Про тремор в руках, апатию, неусидчивость, внутреннюю пустоту.
-- Ну, эти нежелательные эффекты мы пытаемся снять, подбирая дополнительные препараты. Кстати. Ты когда с работы уходишь? Можем вместе пойти.
-- Нам не по пути, -- отрезала Света. -- Я на такси планирую вернуться. Хорошего дня, -- простилась она с улыбкой, больше походившей на гримасу, и пошла в отделение.
-- Стойте, -- обернулась она к уходящему Виктору, -- тут у девушек в первой палате вопрос возник: для кого вы пели романс?
-- Для каждой из них, -- улыбнулся Виктор, но потом поправил фразу, -- для каждой из вас.
Глава седьмая. Ревнивцы.
Маша спала, Вера по-прежнему раскачивалась, сидя на крае кровати. Света подошла, чтобы поправить упавшее одеяло у жены бизнесмена, но она открыла глаза.
-- Посиди со мной, -- обратилась Валентина к Свете, и та уселась на стул рядом.
-- Мой муж опять позвонил, что не придет. Думаю, у него завелась любовница. Это он меня отправил на лечение, когда я разбила дверь в комнату.
-- А зачем разбила? -- Света спрашивала без особого интереса. Ей всегда казалась, что разбалованные жены просто не научились сами жить. Их вечно нужно развлекать, и вот теперь, за отсутствием мужа, этот удел достался Свете.
-- Он переписывался с другой женщиной, -- ответила Валентина.
-- Если он у Вас бизнесмен, то на работе он постоянно встречается с другими женщинами, вас это тоже беспокоит? -- Спросила Света.
-- Да, это тоже. Я жду его дома весь день, наряжаюсь, украшаюсь к его приходу, а он принимает меня, как само собой разумеющееся, как предмет интерьера, не переставая думать о своих делах.
-- Не все умеют быстро переключаться, -- возразила Света. -- Тут еще нет повода, чтобы бить двери. Мне сейчас нужно идти, а Вы пока знаете, напишите все ваши недовольство в письмо, словно вы его для мужа пишите.
Валентина кивнула и достала ручку.
Марго позвала Свету с соседней кровати.
-- Ну как, Виктор подтвердил, что для меня пел песню? -- Спросила она.
-- Да, -- прошептала Света. -- Он из числа тех, кто умеет всем угодить.
-- Нет, я смогу заставить его петь только для меня. Они мне не соперницы, -- она обвела остальных презрительным взглядом.
-- А как ты сюда попала? -- Спросила Света.
-- Меня муж приревновал. Я ходила по улице, и все прохожие мужчины на меня засматривались и клеились. Они провожали домой, помогали донести сумки с покупками, спрашивали номер телефона. Вот и врач тоже мне романсы поет. Короче, муж посоветовал мне полежать немного в больнице и остынуть.
В глазах веселой Марго действительно брезжил притягательный огонек лукавой беспечности.
-- А что у тебя со сном? -- Спросила Света.
-- Уже вторую неделю не сплю, энергия так и рвется наружу. А откуда ты узнала?
-- Видно, что ты переутомлена, поэтому воспринимаешь вещи ярче, чем остальные люди. Твой организм действительно нуждается в отдыхе, иначе он просто истощится и поизносится. А значит, и красота увянет. Подумай об этом.
Света пошла из палаты. У двери она обернулась на жен бизнесменов: одна писала письмо себе самой, другая закрыла томик Есенина и пристально изучала мимические морщинки в зеркале.
«И кому из мужей повезло меньше: тому, кто постоянно под подозрением, или тому, кто сам вынужден пристально следить за женой».
К палате подходила врач Марго. Заметив взгляд Светы, она сказала:
-- Не переживай за нее. Это гормоны играют. У нее нарушен гормональный баланс. Поэтому она чувствует себя королевой бала. Но как только мы его восстановим, она станет обычной женщиной, и потеряет эту ошеломительную притягательность.
-- Не зря муж решил ее взаперти держать, -- улыбнулась в ответ Света.
Глава восьмая. Лед тронулся.
На следующий день Света принесла Вере орехи и сухофрукты. Та съела горсть и полтарелки утренней каши к немалому удивлению сестер. После завтрака она даже без уловок выпила таблетки.
Света сидела на кресле у входа в первую палату, когда Валентина принесла ей письмо о своих подозрениях. Там было много зачеркиваний и исправлений: в общем выходило, что Валентина просто постоянно занята размышлениями и анализом мужа, а он без всякой благодарности занимается своими делами.
-- Вы же видите, что весь ваш мир вращается вокруг своего солнца -- мужа. Может, вам заняться каким-либо рукоделием, хобби? -- Света передала письмо обратно.
В утренних причесываниях и разговорах пришло время обеда. Света спустилась в столовую и села рядом с Виктором.
-- Вы же во втором отделении тоже работаете, -- спросила она, -- там у вас есть молодой человек с чертами Алеши Поповича, которого пару дней назад положили.
-- Да, есть, зовут Петр, у него депрессия. Целыми днями сидит в углу, ни с кем не общается, только выходит повидаться с родителями. А что?
-- Видела, как его родители отправили на лечение. А я могу его навестить?
-- Ты же медсестра, можешь. -- Виктор спешно доедал обед. Ему было очевидно, что на Свету не действует его обаяние, и, расстроенный поражением, он не отягощал свой ум ведением светской беседы.
-- Кстати, Марго ждет, что Вы еще для нее споете, -- Света лукаво улыбнулась и пошла к выходу.
Подходило время посещений. И накрашенная Валентина, и не нуждающаяся в макияже Марго стояли у входной двери, ожидая прихода мужей. Света отпросилась на десять минут и пошла во второе отделение.
-- Петра пригласите мне, -- сказала она, войдя в приемную.
-- Петр, Петя Соколов, к тебе пришли, -- закричали по отделению, сначала сестра, а следом сами пациенты. Для них приход любого посетителя был единственным контактом с внешним миром: поесть вкусной пищи, услышать последние новости можно было только от навещавших родных. Поэтому гостей ждало все отделение, даже те, к кому никто не приходил.
Вышел непричесанный, помятый Петя, обведя безучастно всех присутствующих, он решил, что ослышался и намеревался было повернуть обратно в палату, когда Света назвала его по имени.
-- Здравствуй, меня Света зовут, вот, я тебе конфет принесла. И она достала из кармана небольшую коробку с шоколадками, подаренную этим утром благодарными пациентами.
Петр безучастно кивнул. «Что ж за препараты тебе дают, что тебе настолько всё равно?» Света, не находя темы, открыла коробку и начала есть конфеты.
-- Давай-ка, угощайся, делю с тобой обед, можно сказать, -- добавила она.
-- А ты кто, собственно? Вроде помню твое лицо, но не могу припомнить, откуда, -- наконец, спросил Петр.
-- Мы вместе в приемной сидели, -- напомнила она, -- тебя родители сдавали, а я на работу устраивалась.
В это время на пороге приемной появились родители Петра.
-- Ладно, пойду я. Еще как-нибудь наведаюсь, поправляйся и не грусти, -- она ушла прежде, чем родители разглядели сидевшего в приемной Петра.
-- А мы как раз пришли тебя проведать, -- начала мама. Отец угрюмо сел рядом. Болезнь Пети соединила давно безразличных родителей общим делом, и они ходили навестить сына, как на работу, заводя будильник и готовя бутерброды.
-- Не сутулься, -- как всегда резко огрызнулся отец, а Петр еще больше сгорбился от окрика.
Света побежала обратно. В её уме зрел план, как освободить Петра от этой усиленной заботы предков: но никаких реальных путей не виделось.
Глава девятая. Ох уж, эти голоса.
Буквально за пару дней Валентина преобразилась: прочитав написанными её же рукой все доводы о недоверии к мужу, она с очевидностью осознала их абсурдность, и решила занять свой ум делом, чтобы навсегда переключиться в подкапывании под мужа. Сначала она увлеклась карандашным рисунком, а потом решила писать короткие рассказы, и это дело настолько её увлекло, что в очередной визит мужа, она даже забыла нарядиться и сделать макияж.
С Марго всё прошло печальнее. Чуть только начали действовать на её взбудораженный мозг лекарства, и она наконец стала как следует спать, как приехал муж и пошел ругаться с врачами.
-- Что это вы подсыпали моей жене? Привратили из веселой женщины в амёбу какую-то, -- кричал он на всё отделение.
-- Марго, вставай, -- подняла её с постели Света, -- тебя муж забирает под расписку.
Марго, немного раскачиваясь, сгребла в сумку с тумбочки свои женские штучки: духи, помаду, заколку с кошкой, и оставила плюшевого котенка на подушечке.
-- Это вам на память обо мне, -- сказала она, прощаясь, другим пациенткам, -- поправляйтесь скорее. Пойду мир завоёвывать, -- бросила она через плечо, выходя из палаты.
На место Марго сразу перебралась девушка, неприметно ютившаяся в самом углу палаты, Нино.
-- Здравствуй, -- поприветствовала её Света, -- а ты какими судьбами здесь?
-- Я слышу голоса. Обычно мужские, ругающиеся матом, но иногда и женские. Они мне советуют, что делать, и путают мысли. Я тут как минимум раз в год бываю.
-- И что, лекарства не помогают? -- Удивилась Света. «Где ж то пресловутое волшебное действие химии», мысленно обратилась она к Петру Григорьевичу.
-- Нет, я просто лежу тут около месяца, потом благодарю врачей и продолжаю жить с голосами, как прежде. Я научилась воспринимать их, как фон, и не обращать особого внимания. Ведь многие живут с всегда включенным телевизором.
-- Это да, -- согласилась Света. -- Жаль только, что они не Пушкина тебе читают, а бранятся, -- улыбнулась она.
Нино выглядела совсем молодой домашней девочкой, и как в её подсознания попали грубые мужские слова, оставалось загадкой. Всплывали в памяти слова Достоевского, что «каждый за всех виноват», и брань, высказанная в сердцах сапожником, может отозваться эхом в чистой девичьей голове. «Знали бы об этом все, кто прибегает к грубым словам», размышляла Света.
-- Может, тебе стоит музыку слушать? -- Вдруг посоветовала она Нино. -- Ты же понимаешь, что это твой мозг выдает такие иллюзии, значит, его можно перенастроить на позитив.
-- Я попробую, -- кивнула Нино. -- Кстати, у нее тоже голоса, -- указала она на девушку с соседней койки.
-- Кажется, её Катей зовут? -- Спросила Света.
Катя сидела на кровати, обхватив ноги, и погрузившись в свои думы.
-- Здравствуй, -- подошла Света, и Катя открыла глаза.
-- Они сказали, что ты придешь, -- заявила она медленным, немного потусторонним голосом.
-- Ну и здорово, что ты в курсе, -- не растерялась Света.
-- Ты их тоже видела? -- Продолжала Катя, -- это ангелы мои хранители, они меня предупреждают, если приходят вампиры. Про тебя они сказали, что ты не вампир.
-- Уже облегчение, -- не сбиваясь с шутливого настроя, продолжала Света.
-- А вот врач Виктор -- вампир чистой воды. Он хотел из меня душу высосать, я притворилась спящей, а сама про себя ангелов призывала. Они-то и отбились от него.
-- Не бойся, -- твердо сказала Света, -- я тебя ни под каким предлогом не дам на растерзание Виктору.
То, что у Виктора мрачная душа, занятая лишь наукой и самим собой, Света видела с самого начала. Но что подсознание пациентки воспримет его как вампира, это была новость.
«Интересно, сам Виктор знает, что он вампир? А впрочем, сколько фильмов снято про вампиров, сколько спекуляций про энергетических вампиров, чему удивляться, если душевная неприязнь уже рассматривается так».
Света прервала размышления, так как в палату с обходом вошел Виктор.
-- Вот опять он пришел, -- прошептала Катя и притворилась спящей.
Виктор важно переходил от пациентки к пациентке, задавая несколько общих вопросов. Подойдя к спящей Кате, он обратился к Свете:
-- Эта у нас вечно спит, прямо спящая красавица.
Довольный своей шуткой, он направился к выходу.
Света вышла следом.
-- Вы можете быть ученым с мировым именем, но в глазах пациентки вы всего лишь вампир. Вам не достучаться до откровенности и не поговорить по душам, передайте её другому врачу.
-- Я просто увеличу ей дозу, и мысли о вампирах растают, -- парировал Виктор. -- Пообедаем вместе?
Света кивнула и пошла обратно в палату, повторяя про себя: «вампирище кровожадный».
Глава десятая. Красотка.
Через несколько дней, в свой выходной, Света решила пройтись по Арбату. Она любила садиться в кафе рядом с памятником Булату Окуджаве и наблюдать, как сквозь время смотрит вечность на суетливых торгашей и очарованных туристов, на молодых исполнителей и восторженных поклонниц. Но на этот раз обычную череду прохожих взбудоражило появление красотки. На высоких каблуках с золотыми подошвами, её ноги обтягивали тонкие чулки с блестками вплоть до алой атласной мини-юбки. Поднимая взгляд все выше, Света наконец добралась до лица и с удивлением обнаружила в этом ослепительно бесстыжем наряде Марго. Вслед за красоткой волочилось несколько мужичков, вообразивших, что они могут её снять. Она шла, элегантно размахивая сумочкой, а они наперебой подхватывали за локоток и сулили золотые горы. Марго явно недооценила свои возможности, и теперь растерянно искала, где укрыться. Света выбежала из кафешки и подбежала к Марго.
-- Съемка окончена, всем спасибо за участие, -- громко произнесла она, -- наш видеоролик вы найдете на ю-тьюбе.
Тотчас, как по волшебству, толпа обожателей растворилась в воздухе, оставив Марго и Свету вдвоем перед застывшим в камне Булатом.
-- Как ты здесь оказалась? Где муж? -- засыпала вопросами Света восторженно-ошеломленную красотку.
-- Мне было скучно дома, и я решила пройтись, -- заявила Марго.
-- Дай-ка мне свой телефон, -- Света запечатлела сногсшибательный портрет Марго и отправила смс-кой мужу.
-- Думаю, он сейчас примчит, пойдем пока, чай попьём.
Они уселись за столик, Марго в самом темном углу, к счастью приглушенный свет кафе делал блеклым её вопиющий наряд.
Через двадцать минут к их столику присоединился муж Марго, Леонид.
-- Ну ты и вырядилась, -- сказал он только, усаживаясь рядом.
-- Считайте, что я спасла Марго от озабоченных нахлебников, -- сказала Света, -- единственный выход для вас -- это вернуть Марго в клинику и потерпеть все побочные эффекты ее терапии, пока её организм перестанет испускать адреналин.
Допив свой чай, Леонид снял пиджак, набросил на плечи жены и повез её обратно в больницу.
Глава одиннадцатая. Восстание вампиров.
В следующий свой рабочий день Света. Как обычно, обходила палаты. Пройдя все отделение, она обнаружила, что Кати нигде нет. Сестра, дежурившая в первой палате. Не заметила её исчезновение. А поднимать шум на все отделение, и уж тем паче доводить до старшей, совсем не хотелось. Поэтому медсестры молча обходили палаты, подсобки, заглядывали в шкафы и под кровати. Разыскивая Катю. Света заглянула в ванную: это была комната с двумя керамическими ванными посредине, где раз в неделю купали пациенток. Почему сейчас комната осталась открытой, не известно, но именно в ней, улегшись в пустую ванну, лежала Катя.
-- Ты что здесь делаешь? -- Спросила, подходя, Света.
-- Тцц, прячься скорее, они атакуют, -- прошептала Катя.
-- Рассказывай, -- со вздохом сказала Света.
-- Сегодня утром началось восстание вампиров: сначала сестры о чем-то шептались. Потом ушли, и сразу в палату вошел Виктор: он очень долго расспрашивал Марго, и всё подозрительно переглядывался. А потом я услышала из холла, что в телевизоре передают о захвате заложников.
-- И что, ты решила, что заложников вампиры захватили?
-- Да, они однозначно сегодня хотят захватить власть.
-- Почему сегодня?
-- Ну, это ж очевидно. Господарь Влад Дракула родился в 1431 году, а умер в 76. Я тут вычла и разделила, и получается, что сегодня годовщина рождения и юбилей его восхождения на престол Валахии.
-- Я не усматриваю никакой связи в твоих вычислениях, -- Света старалась не раздражаться.
-- Сейчас же год дракона, так что это и год Дракулы: все вампиры становятся наглее и кровожаднее. Я давно слежу за тем, что в мире происходит: вооружения, военные конфликты, заложники…
-- И своим детским умом ты хочешь высчитать формулу вселенского хаоса? Оставь это политикам, поверь. Я сегодня тут до позднего вечера и не дам тебя в обиду ни одному из вампиров. Пошли, -- Света твердо протянула руку и вывела испуганную Катю из ванной. -- Если дойдет до старшей, тебя посадят на уколы, и не сможешь спать на спине. Тебе это надо?
Катя покачала головой, вспоминая синяки после уколов.
-- Только не оставляй меня. Ты обещала.
Света кивнула. Её мучил вопрос, почему мозг Кати создает логические цепи там, где их не может быть. Разве здравый смысл не должен возопить: «Чушь собачья»? Но сколько такой чуши встречается в СМИ, среди обычных обывателей и общественных деятелей. Сколько она сама на своем веку встречала людей, уверявших, например, что «православные» происходит от слова «славяне», что каша является языческим кушаньем или что, погладив статую за пятку, можно получить желаемое…
«Катя хотя бы сидит в месте ограниченной свободы, а сколько тех, кто ходит по белу свету и мутит воду».
-- Подойди научно к своим соображениям, -- наконец, сказала она Кате. -- Если твоя гипотеза верна, то сиди и наблюдай за происходящим. Если до вечера произойдет захват власти вампирами, то мы вместе убежим на край земли. Но если нет, то ты должна будешь признать беспочвенность своих выводов и впредь так всецело им не поддаваться.
Катя согласилась. Она села в кровать, укрыв ноги одеялом, и ждала новостей о вампирах. К счастью, захвата власти в этот день не произошло. С вечера этого дня Катя пошла на поправку: он больше не верила своим домыслам, а по-научному проверяла всё, что приходило ей на ум.
Глава двенадцатая. Заколдованный принц.
Петр, как обычно, сидел на краю своей кровати, так нерешительно, словно присел на чужую. Он давно оделся, причесал волосы и даже надушился одеколоном. Сегодня обещала зайти она, студентка-практикантка из женского отделения. Он давно мечтал встретить такую вот девушку: решительную и веселую. Но сам он ведь представлял полную противоположность: робкий, угрюмый. «Зачем я ей такой?» Но и расставаться с ней не хотелось, а, значит, наступило время начать меняться самому. Для начала он тщательно побрился и привел себя в порядок. Он достал свои рисунки, карандашные зарисовки, сделанные в палате во время тихого часа. Вот спит на животе юноша, рука свесилась вниз, выстроив геометрически совершенные изгибы. Вот мужчина с усами и пивным животиком сидит, подпихнув под локоть подушку, и читает газету, ухмыляясь в усы. Вот дед, высохший совсем старик, развешивает на батарее носки. Всего двенадцать рисунков. Он положил их в папку и приготовился удивить сегодня Свету.
Ровно в двенадцать она заглянула в палату и шепнула: -- Петя, привет.
Он взял папку и пошел в комнату для свиданий.
Света принесла горсть винограда на тарелке и, пока он ел ягоды, рассматривала рисунки.
«Я знаю, как вернуть ему самооценку и смелость», мелькало в голове Светы. -- Мы проведем выставку твоих работ, -- сказала она вслух.
-- Ну нет, это я тебе единственной показал, -- начал было Петр.
-- И за это прими мои слова благодарности, -- ответила Света с глубоким поклоном. -- Мне очень нравятся твои рисунки, и нет смысла скрывать их от других. Но важнее даже то, что самому себе нужно показать, что тебе есть чем гордиться. Давай, я организую выставку здесь, в холле, от тебя лишь нужно согласие и готовность участвовать.
Петр кивнул, срывая с грозди последние виноградины.
Довольная Света побежала с рисунками к Петру Григорьевичу. Она получила разрешение и начала готовить выставку.
За всеми этими хлопотами лейтмотивом держался образ сказочного принца из фильмов Роу. «Как мне расколдовать тебя, как вдохнуть жизнь в твою замороженную душу?», мысленно твердила она, развешивая картинки и подписи к ним на стенах холла. Наконец, на стене появился анонс выставки и время открытия.
Глава тринадцатая. Выставка рисунков.
Ровно в двенадцать на следующий день в холле первого этажа, сразу за приемной открылась выставка Петиных рисунков. Сначала её, проходя, посмотрели уборщицы, проходившие мимо, потом сарафанным радио разнесли весть по всем отделениям, и к часу в холле собралось немало врачей и медсестер.
-- Петя, а Вы сможете меня нарисовать, я заплачу, -- сказала молоденькая старшая сестра.
Петя растерянно кивал, принимая похвалы и предложения.
В тот же день по мановению судьбы или случайному совпадению, в больницу пришли репортеры на интервью с Петром Григорьевичем. Говоря о культурной жизни в больнице, он упомянул открывшуюся выставку работ пациента, и репортеры отправились фотографировать рисунки Петра.
Уже через пару дней в городской газете появилась статья о больнице в целом и о выставке рисунков. И, как водится, нашлись ценители, и за месяц все работы Петра раскупили в частные коллекции.
Петя получил несколько заказов от сотрудниц и пациентов, и его пребывание в больнице превратилось в интенсивную творческую работу. Родители, по обыкновению навещавшие Петю с бульоном в баночке и строгими выговорами, так и не приметили происшедшей перемены. А Петя не стал обременять их ум новой информацией. И так получилось, что за месяц больничной жизни, Петя приобрел известность в кругах ценителей карандашного рисунки и скопил собственный капитал.
Света с радостью наблюдала, как мотивация меняли настроение и манеры её «заколдованного принца». Он стал смотреть уверенней и больше не прятал глаза в пол. Он стал говорить четче и громче, и уголки губ чаще поднимались в улыбку. Но было что-то, о чем Света и не догадывалась. Наблюдая за ней при каждой встрече, он в свободное время начал рисовать детальный портрет Светы: в его картине она шла со свечой в руках и распущенными волосами, разгоняя мрак вокруг, и разбегались по углам мерзкие бесы отчаяния и страха. Каждую линию и складку он прописывал со всей тщательностью, не торопясь закончить рисунок.
Глава четырнадцатая. Покушение.
Кате и Нино не спалось в этот вечер. Они сидели рядом и говорили:
-- Подозрительная всё-таки эта Света, что она с нами, как с родными себя ведет? -- Сказала Нино.
-- Мне голоса говорили, что она своя, -- возразила Катя, -- а впрочем, сама Света убеждала меня не доверять голосам.
-- Давай за ней следить, -- предложила Нино.
И с этого дня в постоянной слежке за Светой их подозрения все больше росли. То она о чем-то говорит с Виктором, то косо посмотрела, то несет что-то в кармане. Подозрения нарастали, как снежный ком, набирая все новые улики, и наконец, лавина неприязни свалилась на обеих заговором.
-- Надо её обезвредить, -- утверждала Катя.
-- Но за нее Марго вступится, нам не одолеть их двоих.
-- Тогда заманим её в душевую, -- продолжала Катя. И её воображение уже рисовало, как Свету можно скрутить простынями, как разбив тарелку на несколько острых кусков, можно угрожать ей, а в случае чего и припугнуть.
Через несколько дней все было готово -- простынка, колотая тарелка, кляп из майки и веревка, чтобы скрутить руки. Катя не поленилась отмотать нитки для вязания у Валентины и скрутить их в несколько слоев для прочности.
А тем временем заканчивалась практика у Светы, и она решила угостить всех сестер и пациенток, заказав пирожки и конфеты.
Однажды утром Света появилась в первой палате с подносом пирогов.
-- Она нас отравить собралась, -- прошептала Катя, -- откладывать больше нельзя.
Нино встала и, согласно плану, спряталась в душевой. Катя подозвала Свету:
-- Свет, ты можешь мне помочь? -- В голосе пациентки Света уловила прежде не заметную грубость.
-- Отчего ж нет? Что ты хочешь?
Катя обвела глазами палату и зашептала:
-- У меня месячные начались, хочу в душ сходить. Ты не покараулишь, чтобы старшая не заметила?
Света кивнула. Её все больше озадачивала настороженность в глазах и голосе Кати, но «месячные на то и месячные», решила она и вновь кивнула.
-- Пошли.
Когда они вышли из палаты Марго обратилась к Валентине:
-- Что она там мудрит про месячные. Ещё неделю назад просила поменять простынку из-за тех же месячных.
-- Чудит явно, -- подтвердила Валентина, довязывая новый ряд шарфа. Моток кончился, и она полезла в пакет за следующим. -- Смотри-ка, пол мотка свистнули.
Женщины осмотрели пакет и обнаружили явные улики кражи. Марго подняла шум первой:
-- У нас кража, -- закричала она.
Пришла дежурная сестра.
-- И что украли?
-- Пряжу, -- кричала Марго.
-- Что ты несешь? Стихов перечитала? -- Сестра махнула рукой и ушла по своим делам.
Вернулись Катя и Нино. Они зашли в палату и уселись по своим кроватям, сосредоточенные и молчаливые.
-- Это ты нитки украла? -- Марго подошла к Катиной койке, готовая на разборки.
-- Я? Нет, -- в голосе Кати прозвучал испуг.
-- Колись, -- продолжала Марго. -- Я с тобой церемониться не буду.
-- Не я, -- Катя отмахнулась рукой. И все увидели спекшуюся кровь на её пальцах.
-- Кровь. -- Завопила Марго. -- Света, она вся в крови перемазалась. А где Света?
Так, через двадцать минут после покушения, отделение заметило пропажу Светы, и ещё через десять минут её нашли в ванной, в луже крови, с перевязанными руками и кляпом во рту.
Глава пятнадцатая. Почему не приходит?
Петя закончил рисовать портрет Светы и ждал с нетерпением, когда она придет его навестить. Но дни проходили в однообразном больничном безделье, а Света не приходила. Подошла пора выписки.
«И у меня даже нет её номера. Неужели мы так больше и не встретимся?»
Петя собирал в сумку свои вещи, на завтра была назначена выписка. Взглянув ещё раз на портрет, он решил подарить его третьему женскому отделению. Он передал его Петру Григорьевичу, когда уезжал из больницы.
Первые несколько дней Петя привыкал к домашней жизни: еде за обеденным столом и в любое время, в неограниченном просмотре телевизора и интернета, и в забывшимся уже придиркам отца. К последнему повзрослевший ум не хотел больше привыкать. Петя подсчитал свои накопления от продажи картин, и решил снять комнату. Точнее, мастерскую художника на крыше многоэтажки. Там было много света благодаря окнам по потолку, душевая и спальня. Мастерская принадлежала Петиному педагогу по ИЗО, и пустовала уже несколько лет, так что, предложив оплачивать коммунальные платежи и следить за порядком, Петя с радостью переехал в новое место, поставив родителей в известность только после переезда.
Прошел месяц. Света то и дело всплывала в его мыслях, но «видно, я для нее был всего лишь пациентом», размышлял он и отгонял навязчивые мысли прочь.
Он решил иллюстрировать книги, и первую коллекцию работ сделал по трилогии Толкина «Властелин колец». Работы были сделаны живой, перетекающей из цвета в цвет акварелью с добавлением четкой прорисовки акрилом. Получилось легко и глубоко: Том Бомбадил шел поверх деревьев в широкополой шляпе, Фродо читал стихи среди мрачного ужаса могильников, Гэндальф с жезлом в руке разгонял черных всадников. Эти картины, знакомые только тем, кто прочел целиком книгу, раз появившись в интернете, привлекли внимание толкинистов, и посыпались предложения о сотрудничестве разного плана. Самым интересным показалось Пете оформление интерьера кофейни в стиле «Властелина колец». За всеми этими трудами прошло несколько месяцев, и навязчивая мысль «почему Света не проявится никак» все реже бередила его сознание.
Глава шестнадцатая. Сама в больнице.
Света очнулась на кровати с капельницей и кислородными трубочками. Осмотрев себя, лежащею в таком удивительном месте, она хотела встать и уйти, но от одного движения поняла, что может лишь с трудом повернуться набок. Сознание перебирало череду событий: вот она в третьем женском отделении ведет Катю в душевую, вот за дверью на неё наваливается кто-то с простыней в руках и сильно ударяет головой о косяк двери. Потом режущая боль в спине и сознание покидает её.
Свету замечает соседка по палате, и тотчас все вокруг наполняется голосами и движением.
-- Очнулась, очнулась, -- забегали сестры. Пришла врач. Вернулись родители, выходившие пообедать. Позвонил отцу Петр Григорьевич и передал Свете привет. Вероятно, он донес эту весть в отделение, так что уже через день Свету навестили Марго с мужем. От Марго Света узнала, что Катю и Нино после этого перевели в особые палаты для буйных, что душевая с тех пор все время закрыта, а старшая медсестра получила выговор. Скандал с покушением на убийство аспирантки замяли, но из отделения ушла вся радость. Большее число пациентов перевели на уколы, а просмотр фильмов вообще решили отменить.
Кровь из ванной смыли и следы замели. Единственным развлечением в отделении стало появление новой картины на стене. Девушка несла зажженную свечу через мрак. Свет от огня освещал её губы, контур носа, ресницы и волосы. Все они, окрашенные в золотой цвет, наполняли бликами мрак и рассеивали кроющиеся по углам ужасы. Марго первая приметила сходство девушки на картине со Светой. Суеверные пациентки придали картине сакральный смысл, решив, что от её созерцания уйдут все их страхи. Действовала ли сила внушения или желание поправиться, но и врачи заметили, что в отделении все стали покладистее и здоровее после появления там картины.
-- Это лечащая картина, -- разнесли по больнице весть медсестры, и пошло-поехало. Отделение за отделением начали требовать показать им картину.
Виктор даже написал статью в медицинский журнал про эффект плацебо от созерцания картины.
Света улыбнулась.
-- Ну, хоть что-то. А то ведь я запорола практику. Повела себя непрофессионально, пойдя на поводу у пациентов. Можно сказать, что победила теория Петра Григорьевича и Виктора, что лечить можно лишь медикаментами. А я со своим альтруизмом чуть не лишилась жизни.
Она тяжело вздохнула, мысли вернулись к картине. «Это ж Петина работа. Как интересно на нее посмотреть! А сам Петя как там? Мне даже стыдно будет ему на глаза показаться, после всего происшедшего. Для начала я поправлюсь, а там решу». Так, отодвинув мысли о Пети в глубь сознания, Света занялась подготовкой к сессии и собственным здоровьем. Через неделю её выписали домой.
Глава семнадцатая. Защита.
Света защитилась на отлично. Темой диплома стала «мотивация выздоровления», и после удачного доклада выступил сам Петр Григорьевич, похваливший работу, а также, живые тому свидетельства, Марго и Валентина, приехавшие на защиту. По решению научного совета её работа была рекомендована к публикации, и довольная Света вместе с Петром Григорьевичем вышла с факультета психологии в сторону Охотного ряда.
-- Что планируешь дальше? -- Спросил Петр Григорьевич. -- Я могу устроить тебя к нам в больницу. Присмотришься год-другой, а там сможешь и кандидатскую начать писать…
-- Спасибо за предложение, я подумаю, -- Света посмотрела на копье святого Георгия, пронзающее змея, и мысли перенеслись к картине Пети.
-- Слышала, что в третьем отделении теперь чудесная картина появилась, -- с улыбкой обратилась она к Петру Григорьевичу.
-- Талант, думаю, обладает целебным эффектом. Это величие человеческого духа, которое делает крепче и всех сопричастных ему.
-- Пожалуй, что так. Это ведь Петя её написал, верно? Вы знаете, что с ним? -- Света обвела на Петра Григорьевича заинтересованным взглядом.
-- С ним все превосходно, он нашел себя и встал на ноги. Выписываясь из больницы, он спрашивал про тебя, кстати.
-- Я знаю, что не профессионально заводить романы с пациентами. Но я ведь больше не числюсь в вашем штате, помогите мне разыскать его. -- Света сказала это наскоро, сама удивившись своей решимости.
-- Я пришлю тебе его номер, кстати, он тоже спрашивал твой, -- ответил, ухмыляясь, Петр Григорьевич.
-- И что? Вы дали? -- Света потянулась за телефоном.
-- Пациенты не могут иметь доступ в личное пространство медперсонала, -- сказал Петр Григорьевич назидательным тоном. -- Я предложил ему пригласить тебя на встречу и обещал передать приглашение.
-- О, ну раз так, я, пожалуй, лучше дождусь. Спасибо большое. Я подумаю над предложением о работе. Они раскланялись и разошлись по разным веткам метрополитена.
Глава восемнадцатая. Встреча.
Света сидела на залитом солнцем бульваре за кофейным столиком и медленно, с наслаждением, пила капучино, снимая ложечкой воздушную ароматную пенку. Последние теплые дни перед затяжной хмурой осенью манили усесться прямо на улице, хотя каждый порыв ветра поднимал за собой хвостом разноцветные листья.
«Так и меня когда-нибудь сорвет порывом времени с древа жизни, что же останется после меня? И если хоть жизнь одного человека станет лучше благодаря моим усилиям, значит, и я не зря прожила». Звякнул, предупреждая о сообщении, телефон, и она прочла:
Пересланное сообщение от Петра Григорьевича: На Тверской. В кафе «У Фродо». Приходи.
Она нашла на карте упомянутое кафе и выстроила маршрут. Через двадцать минут она заходила в овальную, деревянную дверь. Низкие потолки Хоббитании сменились высоким залом Ривенделла с нарисованными по стенам водопадами и цветущими магнолиями. Лестница на нижний этаж вела в Морию, где столики стояли у пещерных стен со сталагмитами и гномскими статуями. В лице одного из нарисованных гномов она различила знакомые черты -- что-то общее с.., «ну как же, конечно, Виктор». Она поднялась обратно в зал Ривенделл. Пристально рассматривая роспись на стенах, она нашла сходство Арвен с собой. Лестница вверх вела в пещеру Роковой горы, там стоял всего один столик. В полумраке красным светом освещалась лишь одна стена. Кипящая река огня изрыгала языки пламени, а над ними победный стоял Фродо, отшвыривая кольцо Всевластия. Света подошла ближе, стараясь рассмотреть черты его лица, впотьмах наткнувшись на сидевшего за столиком человека.
-- Прошу прощения, -- сказала она вежливо, не отрывая глаз от Фродо. Наконец, она разглядела: хоббит на этой картине походил на царевича из фильмов Александра Роу. Голубоглазый с русыми вьющимися волосами, с торжествующим взглядом, Фродо выглядел точь-в-точь, как..
-- Петя, -- прошептала она.
-- Я тут, -- ответил человек за столиком.
… Они сидели в пещере Роковой горы уже больше часа. Официанты приносили неспешно закуску за закуской, а Петя рассказывал о своих творческих начинаниях.
Света сидела, как во сне, как в сказке, в которой неожиданно оказалась.
«Ради того, чтобы разбудить такого принца, стоило и учиться и даже попасть под удар маниакальной пациентки. Да, я пойду работать в больницу, и, Бог даст, разбужу ото спячки еще не одну испуганную душу».
Петя достал копию кольца всевластия и протянул Свете.
-- Это тебе, -- сказал он, несколько неуклюже, но потом набрался храбрости и продолжил: -- Я рассчитываю подарить тебе еще не одно кольцо, это пусть останется на память о нашей сегодняшней встрече.
Света тотчас одела кольцо на руку.
-- Что ж, теперь мне не страшны ни пришельцы, ни вампиры, пусть все пациенты знают, что на мне кольцо всевластия. Думаю, этот аксессуар лучше всего подойдет в моей работе.
Луч солнца забежал на ступени кофейни, попрыгал, расставаясь с Москвой, и помчался на юг, передавая бразды правления слезливой осени. Но, когда счастье переполняет сердца, разве омрачит его непогода, трудности и неурядицы этой жизни? Ни за что!
Конец.