Только в этом году жена, наконец, родила Скалигеру мальчика, который так же, как и отец будет достоин этой фамилии и унаследует научное призвание отца.
Что же касается Нострадамуса, то он «просто» скрывается от инквизиции. Он то тут, то там…. Лотарингия, Венеция, Сицилия, - вот только некоторые из мест Западной и Южной Европы, где Мишель побывал за это время, пытаясь запутать свои «следы».
Совсем недавно, до 1537 года, казалось, что ничто не предвещает такое развитие событий, которые как лавина обрушились на него со всех сторон. Прекрасная семья, быстро растущая практика. Дружба со Скалигером приносит не только духовные радости, но и материальный достаток. В окружении его были люди не только образованные, но и весьма состоятельные.
Часто они становились пациентами или, весьма очаровательными, пациентками Мишеля. Настолько очаровательными, что их только с трудом можно было «отличить» от собственной жены. Такой пациенткой была и супруга прославленного ученого - Адриет де Рок-Лубежак, - сестра-близнец жены Мишеля. Она все никак не могла понести от своего пожилого мужа.
В свое время Скалигер, а ему было уже сорок шесть, не смог пройти мимо одного, или другого из этих двух осиротевших созданий, когда одной из них было всего шестнадцать, а другой на пять минут больше. Какая из них - старшая или младшая стала хозяйкой дома Скалигера теперь уж и не разобраться. Но только другая, через четыре года, в 1534 году благодаря хлопотам Скалигера, срок опекунства которого истекал, тоже обрела супруга…. Им стал Мишель. Она родила ему двух детей. Не будем говорить, сколько было поначалу забавных путаниц и недоразумений в отношениях этих двух пар…. Сестрам доставляло удовольствие всячески разыгрывать своих мужей….
Здесь как предупреждение свыше о том, что в этом мире не все бывают счастливы, в конце 1535 года с посыльным по имени Жан Котар пришла скорбная весть из Лиона о кончине «великого чародея» и казавшегося бессмертным Генриха Корнелия Агриппы фон Неттесгейма. Посыльный рассказал, что знаменитый автор «Оккультной философии» чуть не дожил до восьмидесяти и скончался на руках своего друга – сборщика податей в Дофинэ, который приютил своего совершенно обнищавшего наставника. Он привез эту книгу Скалигеру, который, как услышал об ее издании в Кельне в 1533 году, так сразу же решил заменить печатным вариантом некачественный список авторской рукописи Агриппы в своей библиотеке. Жан привез и последние истории, связанные с его смертью.
Одна была о студенте, который незадолго до смерти учителя обучался у него магии. Скалигер и Нострадамус знали, что великий ученый всегда был окружен учениками, которые пытались почерпнуть как можно больше знаний от такого учителя. Например, знаменитый врач Иоанн Вейер был одним из учеников Агриппы. Но в народе, твердо считавшим ученого чародеем, рассказывали не это….
Итак, якобы студент в отсутствии учителя должен был вызвать дьявола, но ошибся в заклинании. За это черт лишил его жизни. Маг, вернувшись домой, и, увидев бездыханного студента, приказал дьяволу войти в мертвое тело и вывести его на базар, где он может быть свободен. Таким образом, на глазах множества свидетелей получалось, что студент умер от «удара» на рынке и можно было не опасаться расследования.
Ученые переглянулись, удивляясь богатой и опасной фантазии народных сказителей, которая вела Агриппу прямо на костер инквизиции. Слава богу, что теперь инквизиторы всего мира при всем их желании не могли его достать.
Другая история была еще более «удивительной».
У Генриха фон Неттесгейма была черная собака с ошейником. Она везде его сопровождала. В народе были уверены, что это - сам дьявол в услужении у мага. Когда тому настала пора умирать, он, сняв ошейник, отпустил собаку.
- Ступай, дьявольское отродье, - мне больше не нужны твои услуги!
Собака якобы тотчас бросилась в темные воды Саоны и бесследно исчезла…. Ее больше никто не видел. Маг тут же испустил последний вздох, и его не стало….
Посыльный готов был рассказывать еще и еще, но господам и этого было достаточно…
Так или иначе, никто из ученых, наслаждавшихся взаимным общением и тихим семейным счастьем, даже не предполагал, что темные силы, которые отпустил великий чародей на волю готовы к нападению, и оно не «за горами»….
В конце 1537 года в Ажан пришла чума. Осторожный Скалигер отправляет жену за пределы города. Он советует Нострадамусу поступить также в отношении его близких. Мишель самоуверенно считает, что с его опытом им в его присутствии вообще нечего опасаться…. Но неумолимый рок распорядился иначе. Оказалось, что человек, спасший тысячи людских жизней, не способен помочь своим любимым. Ни гигиена, ни «розовые пилюли» не помогают….
Он оказался бессилен перед «черной смертью», когда она постучалась к нему в дом. Жена и дети умирают на руках Мишеля. Беда не приходит одна…. Друзья и родственники отворачиваются от него. Скалигер - человек несдержанный, с тяжелым характером обрушивается с резкой критикой на Нострадамуса. Его определения: самоуверенный мальчишка, «доктор пилюлькин», лжепророк, - были только прелюдией к началу повсеместной травли молодого профессора, которого, и так, судьба лишила самого дорогого.
Родственники жены тут же начинают с ним тяжбу из-за наследства. Конечно, Мишель, которому было не до этих дрязг, проигрывает ее. Репутация Нострадамуса, как врача, пошатнулась. Пациенты, не так давно готовые хорошо платить только за то, чтобы попасть к нему на прием, теперь начинают его избегать. Люди недалекие, они начинают говорить, что врач, не спасший даже свою семью, видимо имел договор с дьяволом, который он нарушил, и поэтому был так страшно наказан…. Ведь до этого у него все получалось….
А тут еще один неумелый ваятель, которому год назад Мишель, шутя посоветовал лучше ваять химер, чем увечить своим искусством Пресвятую Деву, затаил зло на него. Теперь ремесленник, написал донос в инквизицию на бездарного лекаря,оскорбившего образ Богородицы и смеющего утверждать, что такой уважаемый мастер, как он, имеющий заказ и разрешение заниматься своим ремеслом от самого епископа, смеет утверждать, что он изготавливает вместо Девы Марии демонов. Нострадамус был вынужден защищаться против обвинения в ереси. Он попытался объяснить, что его реплика целиком и полностью является лишь легкомысленным определением результатов некачественного ремесла. Однако церковников Ажана это не убедило, и они предписали Мишелю предстать перед судом инквизиции в Тулузе.
В конце весны 1539 года Нострадамус, сказав последнее «прости» той, которая по-прежнему была уверена в нем и так неотличима от потерянной любимой, под покровом ночи бежал из Ажана и направился в Италию…. Он больше никогда не виделся со Скалигером и членами его семьи, но до конца жизни всегда в самых лучших словах отзывался о нем, выражая самую горячую признательность за дружбу и годы, проведенные бок о бок. Скалигер же, напротив, приходил в ярость только при одном упоминании о Мишеле.
Видимо, здесь будет уместно рассказать одну из легенд, связанную со скитаниями Нострадамуса и первыми проявлениями его пророческого дара. Ее правдивость лежит на совести первых рассказчиков.
В окрестностях итальянского городка Асконии по пыльной дороге брела группа монахов-францисканцев мимо одинокого встречного путника в одежде лекаря. При виде одного из них путник преклонил колени. Монахи были удивлены необыкновенным почтением, выказанным по отношению к их столь скромному товарищу явно «провинциального» облика.
В ответ они получили разъяснение, что прохожий не может не преклонить колени перед Его Святейшеством. Монахов весьма развлек ответ странствующего лекаря. Тем не менее, спустя сорок лет пророчество Нострадамуса, а это был он, сбылось.
Монах-францисканец, в миру - Феличе Перетти (1521-1590), уже спустя девятнадцать лет после смерти самого пророка, стал в 1585 году папой Сикстом V.
Но в 1537 году беда посетила не только одного Нострадамуса…. Точнее, она посетила его вследствие ряда событий, о которых он должен был бы знать, а если не знать, то чувствовать в силу своего «ясновиденья». Но самоуверенность поразила его «близорукостью»….
В конце октября 1535 года скончался последний миланский герцог Франческо Сфорца. Французский король тут же решил захватить это герцогство, которое ему уже не раз обещали, а заодно и Савойю, которую называли «стражем Альп», чье стратегическое положение не вызывало сомнений. Он быстренько собрал армию, и, поставив во главе ее протеже герцогини д,Этамп – адмирала Шабо де Бриона, а также двух старших сыновей – наследника Франциска и принца Генриха, бросил ее в Италию. Перед отъездом на войну Генрих посетил Диану де Пуатье, чтобы показать той, что по-прежнему носит ее цвета: черный и белый.
Прощанье с Екатериной было весьма холодно, но та довольно успешно получала компенсацию за эту холодность в «маленькой компании» Франциска, куда она вполне вписалась. Ум у нее был, в чем король в свое время с удовольствием убедился, а отсутствие красоты, присущей многим дамам этого избранного общества, она заставила забыть, показывая откровенно то, что у нее было самым лучшим – ноги. Для этого она изобрела две вещи.
Первая – это весьма смелый способ верховой езды, когда левая нога вставлялась в стремя, а правая упиралась в ленчик седла. Теперь эта посадка называется «амазонка». Во времена, когда все дамы ездили боком, поставив ноги, скрытые платьем на специальную дощечку, все принцы и кавалеры только и пялились на икры, или на то, что было выше, у Катрин.
Второе – проще говоря, «штаны», которые требовались из-за того, что при новом способе езды часто высоко задиралась юбка.Эти штаны в обтяжку, которые ничего не скрывали, а только подчеркивали, были названы «кальсоны».
Естественно, что у Екатерины тут же нашлись последовательницы даже среди тех, которым надо было бы пожалеть публику и ничего не показывать. Все это породило в обществе жаркие споры...
Одни настаивали, что следует придерживаться старого и обходиться без всего под юбкой, то есть быть голыми, как это делали еще их матери и бабки, чтобы ничего не стесняло ягодицы как и подобает их полу.
Другие утверждали, что все же надо приветствовать появление этой новой детали нижнего белья из-за ее полезности: защита от пыли и холода; предохраняют от царапин при падении с лошади; при этом скрывают то, что в противном случае вообще выставляется на всеобщее обозрение.
Меж тем войска, презрев суровую зиму, в которой кальсоны, изобретенные Катрин, вовсе были бы не лишними, устремились от Лиона к Альпам, и в несколько недель овладели Савойей и Пьемонтом. Адмирал, ослепленный столь скорой победой, позволил себе промедлить и не посмел сходу двинуться в герцогство Миланское, чем незамедлительно воспользовались испанцы. Эта ошибка стоила ему места. Он тут же был заменен де Монморанси, за которого хлопотала Диана де Пуатье.
Так эти две дамы скрестили «шпаги», не прибегая к открытому столкновению. Причем Диана временно одержала верх.
Монморанси был человек решительный. Зная, что Карл V собирается двинуться на Францию с армией в 50000 человек через Ниццу и реку Вар, он быстро двинулся в Прованс, уничтожая все, что могло пригодиться для расквартирования и снабжения императорских войск.
Сносились города и деревни, жглись мельницы, отравлялись колодцы. Жители были отправлены к Авиньону, где вместе с королем они построили прекрасно защищенный
лагерь.
Император, весь горя от страсти наказать наглых французов, слепой от ярости, двинулся по этой выжженной земле. Во времена, когда армия была на подножном корме, - это было роковой ошибкой. Тактика Монморанси увенчалась успехом. Сильно поредевшие от голода и кровавого поноса, императорские войска утратили боеспособность, еще не вступив в бой, и превратились в шайки мародеров. Но тут Франциска постиг негаданный «удар судьбы».
В Турноне внезапно скончался наследник. Мадмуазель де л,Этранж была безутешна. Эта очень хорошенькая фрейлина королевы взялась за «образование» младшего Франциска сразу же после знакомства на сельском балу.
Через два часа их взгляды настолько сблизились, что стали едины. Потом мадемуазель весьма успешно продолжала свою просветительскую деятельность. Перед смертью наследника у них была особенно плодотворная, но весьма утомительная ночь занятий. Мадмуазель была готова обвинить себя в излишней настойчивости, но никто не предполагал здесь злоумышления. Наследник скончался от острейшей скоротечной пневмонии.
Поэтому все сразу вспомнили, что за несколько дней до того в Лионе, разгоряченный, после игры в мяч, он выпил стакан ледяной «воды». Этот стакан подал граф Себастьян Монтекукули, которого наследник сам выбрал себе в виночерпии из окружения Екатерины Медичи.
Этот молодой граф в свое время был введен в ее свиту еще покойным папой Климентом VII. Он просил ее доверять его верности. Через некоторое время она стала замечать, что молодой человек, весьма патриотично настроенный, был без ума от нее. Лишь однажды без свидетелей он позволил себе сказать ей, чтобы Екатерина не очень переживала за свое положение, которое так ухудшилось с неожиданной кончиной папы. Скоро оно решительно измениться. Она не успела спросить, что он имеет в виду.
Пришлось удовлетвориться этим, так как в этот момент появился принц Генрих. Она не раз ловила на себе восторженный взгляд графа, особенно во время верховой езды. Поэтому, когда наследник забрал его в свое окружение, она была даже довольна, что обожатель будет от нее подальше. И вот теперь, она серьезно испугалась, что граф, не выдержав пыток,не только «безвинно» оговорит себя, но и может связать смерть дофина с ней.
Однако настоящий итальянский патриот, отомстив французам за унижение и пренебрежение его госпожой смертью дофина, он пытался с помощью того же трупа отомстить и испанцам за поруганную Родину. Поэтому под пыткой, чтобы не бросить «тень» на Екатерину и чтобы его больше не истязали, он сообщил, что получил задание погубить дофина от двух испанских генералов, назвав их имена. И вот, зная, что дофин не блещет здоровьем, ему просто представился случай обойтись без всякого яда, поэтому он ни в чем не виноват.
Каждый может умереть, если, разгорячившись, без осторожности выпьет стакан ледяной воды. Не зря папа говорил Екатерине, что она может рассчитывать на его верность. Проверить все это полностью было невозможно. Он был приговорен к четвертованию как цареубийца и казнен. Чтобы раз и навсегда прекратить возможность распространения сплетен на эту тему, на казни преступника присутствовали и Генрих, и Екатерина. Однако в народе все равно говорили об этом. Ведь всем было известно, что итальянцы весьма преуспели в изготовлении и применении ядов…. Тем не менее, король обвинил Карла V в убийстве сына с помощью шпиона в отместку за отравленные колодцы.
Пока король и Франция оплакивали наследника престола,война продолжалась. Император ценой бесчисленных жертв умудрился дойти до ворот Марселя. Он уже оставил на дорогах Прованса более 20000 тысяч трупов.
Надо было дождаться полного изнурения императорских войск. После похорон король уже с Генрихом – новым наследником престола, вернулся в Авиньонский лагерь выжидать, пока враг перемрет от голода, или питья из испорченных колодцев. Теперь только нехватка денег грозила лишить Францию победы...
Узнав об этих затруднениях, одна богатая авиньонская дама, «войдя в обстоятельства короля с утешениями», преподнесла несчастному Франциску значительную сумму. Она позволила дождаться полного развала императорских войск.
14 сентября 1536 года император отступил к Вару и отбыл в Испанию.
Все дороги от Экса до Фрежюса были усеяны останками умерших от болезней и голода вперемешку с трупами лошадей…. Кругом валялось брошенное оружие. Иногда все это было свалено в огромные смердящие кучи, где невозможно было разобрать, где кончается одно и начинается другое. Так что ничего удивительного не было в том, что закончившаяся война породила чуму, которая в 1537 году зацепила и Ажан.
Король вернулся в Лион, где находился двор, а война с юга переместилась на север, где императорские войска пытались взять реванш во Фландрии и Пикардии.
Этой войной вплотную занялась сестра короля Маргарита Ангулемская вместе со своими гасконцами.
Пока она сражалась с мужеством и умением, которые даны не каждому полководцу, Франциск пытался отвлечься от горечи утраты сына с помощью праздников, балов и пикников….
Он только начал приходить в себя, счастливо выдав замуж свою дочь – красавицу Мадлен, как печальная весть из Шотландии в конце августа 1537 года повергла его в шок. Его дочь, юная королева скоропостижно скончалась.Только 1-го января 1537 года Франциск I благословил дочь,и в соборе Парижской богоматери состоялось ее бракосочетание с Яковом V - королем Шотландии. И вот теперь скоротечная чахотка в два месяца положила конец этой романтичной истории, участники которой были так счастливы….
На исходе лета 1536 года Мадлен Французская, самая красивая из дочерей Франциска, после прогулки на лошадях с тремя подругами, остановилась на берегу реки. Было решено искупаться. Естественно, что тогда не имели представления о купальных костюмах. Поэтому девушки купались без них, прикрытые лишь невинностью и легким пушком в соответствующих местах.
Свидетелем этого купанья вместе с товарищами невольно стал король Шотландии - Яков, который искал место, чтобы напоить коней. Он прибыл во Францию с несколькими друзьями, чтобы вместе с французским королем сражаться против Карла V, но несколько опоздал – испанцы уже отступали. Тем не менее, он все равно отправился к Франциску в Лион, так как хотел просить у него руки Марии Бурбонской, дочери герцога де Вандома.
Прибыв в Лион, где король Франции принял его весьма милостиво, решив в его честь устроить бал, он к своему удивлению в одной из принцесс признал речную нимфу. В свое время придя в восторг от увиденного на берегу реки и протанцевав с ней весь вечер, Яков уже на другой день просил у Франциска руки его дочери и тут же получил согласие…. В мае 1537 года, безумно счастливая, молодая чета, прихватив с собой юного пажа, которого звали Пьер де Ронсар (1524-1585, впоследствии стал великим поэтом), и он уже начал пописывать стихи, отправились в Шотландию. Увы, счастье было недолговечно…. Королеве было всего семнадцать….
Едва начав приходить в себя от этого нового потрясения, в октябре король был совершенно ошеломлен другой новостью: умерла его «милая» - г-жа де Шатобриан. Она скончалась в сорок три года. Потрясенный король, вскочив на коня, помчался Шатобриан, чтобы поклониться ее еще свежей могиле. Вернувшись в Фонтенбло, Франциск погрузился в печаль. Воспользовавшись этим, «удобный малый» по «горячим следам» - теперь уже вдовец добился от него права пользоваться доходами с земель, которыми пользовалась по распоряжению короля его супруга. Казалось бы вот и конец этой любовной истории короля. Но не тут-то было….
Удивительно, но за всеми этими несчастиями король не забывал читать. Помимо «любви», это было одним из его самых любимых занятий. По его указу, подписанному в Монпелье 18 декабря 1537 года, каждый владелец типографии
во Франции должен был отдавать один экземпляр вновь отпечатанного произведения королевским ответственным за книги. Но жизнь не давала королю полностью погрузиться в этот замечательный мир проявления человеческого разума….
Следующий год принес ужасный рассказ об этой вроде бы обычной, хотя и вовсе нежданной смерти г-жи де Шатобриан.
Муж покойной Франсуазы, Жан де Ловаль оказался вовсе не таким «удобным» как представлялось, когда он прикидывался то равнодушным, то алчным субъектом.
Поняв, что официальной любовницей короля утвердилась г-жа д,Этамп, и король теперь не будет защищать Франсуазу,он решил «свести счеты» за все годы унижения, доставшиеся на его долю. Объявив окружающим, что жена заболела, он заперчастную на полгода для покаяния в комнате, обтянутой, как гроб, черной тканью.
Потом он привел туда шесть человек в масках и двух хирургов, которые по его приказу вскрыли ей вены на руках и ногах. Не дрогнув, он смотрел, как несчастная, охрипнув от умоляющих криков, вся в крови, корчась, умирала у его ног.
Король поручил произвести на месте расследование. Оно было поручено Анн де Монморанси. Тщательное расследование не дало никаких результатов, и к 1540 году дело отправилось в архив с выводом о том, что имело место попытка оговора уважаемого человека.
Однако, чтобы действительно закончить эту историю, - в дальнейшем стало известно, что, лишив наследства своих племянников, г-н Шатобриан в качестве безвозвратного дара завещал все свое имущество г-ну де Монморанси….
27 сентября 1540 года папа Павел III официально учредил орден иезуитов под его изначальным названием – «Общество Иисуса». Ознакомившись с уставом и методикой и планами ордена на будущее, папа благословил его.
- Это не монахи, а псы Господа, которые призваны охранять его наместника и беречь Церковь Господа от ереси! Пусть всегда имя Всевышнего пребудет с ними!
Для завоевания популярности и привлечения сторонников иезуиты бесстрашно брались за любые богоугодные работы. Когда они появились в Риме, то они дежурили в госпиталях, не боясь заразных болезней. В одном из этих госпиталей, став «невидимкой» для инквизиции, работал и Нострадамус, передавая им свой богатый опыт борьбы с инфекциями. Иезуиты бесплатно копали могилы для бедняков, которым нечем было платить.
Они открыли приют для сирот и подкидышей. В обители святой Марфы иезуиты щедро отпускали все грехи проституткам, желавшим выйти замуж. Ими была учреждена миссия для крещения евреев, среди которых было немало всесторонне образованных и располагающих обширными знаниями людей. С первых своих шагов орден поощрял просвещение не только для своих членов. Он стремился к тому, чтобы через его образовательные институты прошло как можно больше людей, у которых будет так или иначе сформировано соответствующее мировоззрение и мироощущение с младых лет.
Среди воспитанников иезуитов,который никогда не прерывал с ними связи, был, например, и Мигель де Сервантес (1547-1616). Иезуиты всячески привлекали на свою сторону ученых, часто создавая им условия для работы и прикрывая от преследований за убеждения. Это не сложно было сделать, так как с момента своего возникновения орден был выведен из-под епископской юрисдикции и подчинялся через посредство генерала напрямую папе. Не зря впоследствии иезуитов стали называть «орден ученых». Лойола внушал своим сторонникам не жалеть усилий, показывая пример христианской жертвенности и убежденности во славу Господа.
- Когда мы станем всем для всех, мы будем везде, и никто даже не заметит, что он уже давно наш и теперь даже дышит с нашего благословения. Спустя несколько лет сеть наших миссий охватит весь мир….
Хотя иезуиты «не носили оружия», их подготовка, дисциплина и терминология по существу своему имели военный характер.
Конечно, для Лойолы - бывшего боевого офицера, более органичны были подобные принципы. Поэтому он в качестве модели для своего ордена взял принцип и организацию ордена рыцарей храма. Эта структура - типично иерархическая.
Она состоит из 4-х ступеней. Во главе ордена стоит генерал,избираемый Генеральной конгрегацией – съездом ордена.
Авторитет главы ордена непререкаем. Основные принципы организации ордена: строжайшая централизация, полное повиновение младших по положению старшим. Сам орден делится на ассистенции, охватывающие различные регионы. Каждое из этих подразделений управляется ассистентом. Каждый из них назначается генералом. Эти руководители составляют Генеральный совет ордена.
В отсутствии генерала ему принадлежит по существу абсолютная власть в ордене. Каждая ассистенция делится на провинции. Во главе каждой стоит провинциал, назначаемый генералом ордена. В провинции входят орденские дома, которые, если
в них имеются учебные заведения, называются коллегиями, а если таковые отсутствуют, то их называют резиденциями.
Руководствуясь принципом «цель оправдывает средства», иезуиты вскоре стали могущественной религиозно- идеологической, политической и экономической силой,
с которой сами папы вынуждены были считаться.
Утвердив орден, папа Павел III спустил с цепи «псов господних», чтобы своим рычанием, преследованием и клыками они устрашали «еретиков», а если необходимо, то и уничтожали их. Отгородившись этой невидимой армией, принимающей любые обличия во имя Всевышнего, от паствы, погрязшей в грехах и ереси, как в выгребной яме, папа теперь мог позволить себе и «тонкие» шутки. Распутник и циник, для которого не было запретных наслаждений, обжора, доводивший себя до пресыщения, он мог вывернуть себя наизнанку только лишь для того, чтобы снова начать насыщение. Посмеиваясь, он приказывал собирать обглоданные кости для продажи дуракам под видом святых мощей.
- Со святой молитвой все должно приносить доход.
- И эти «реликвии» будут не хуже других спасать грешников во славу Господа!
- Да пребудет всегда с нами Святое Имя!
- Усомнившихся, - пусть настигнет кара Господня,и священный огонь очистит паству от скверны!
Не надо думать, что Павел III утверждал все уставы монашеских орденов, которые представляли ему на подпись. Хотя в это время монашеские ордена не росли, как грибы, но идея их создания была не настолько оригинальной, чтобы
прийти в голову только одному Игнатию Лойоле. Не зря говорят, что идеи носятся в воздухе.
Войны, эпидемии, человеческое разгильдяйство и природные катаклизмы помимо трупов производили огромное количество увечных и больных. Им требовался уход и попечение. Поэтому в 1537 году «Иоанн Божий», под этим почетным прозвищем португалец Хуан де Диос(1494-1550), известный еще и под именем Хуан Сиудад основал монашеский орден для попечения за больными, названный орденом «Милосердных братьев».
Он сам и его последователи, подобно иезуитам на этапе становления, самоотверженно работали в госпиталях и больницах, на полях сражений и во время эпидемий, помогая страждущим. Именно эта деятельность навела его на мысль создания ордена для помощи потерпевшим католикам. Кому как не ему,бывшему солдатом, воевавшим против турок в Венгрии, священником, торговцем религиозной литературой, миссионером, собиравшимся принять мученичество в Африке, было не знать сколь велика потребность в милосердии.
Однако папа Павел III, внутренне весьма далекий от высоких религиозных идеалов и соответственно милосердия, ознакомившись с уставом ордена и, не увидев прямой выгоды, не стал его утверждать.
- Надо не утверждать милосердие, если оно есть, а проявлять его. Последнее я не могу не утвердить,не отменить.
Устав остался не утвержденным до будущих времен.(*)
____________________
(*)
Оден был утвержден только в 1571 году уже при папе Пие V (1566-1572). Это был уже четвертый папа, после Павла III.
--------------------
Лука Горико проглядел за «серьезными» делами, принесшими ему дворянство, появление новой могучей силы. Во всяком случае, он никак не обнаружил интереса к ней своими пророчествами. Его больше занимала судьба герцога Гамильтона и Джованни Бентиволио – тирана Болоньи.
Того и другого он «отправил» своими расчетами на тот свет. Как и предсказывалось: первый персонаж окончил дни на плахе, а второй – был убит собственной охраной. При этом тиран, хотя и не доверял расчетам математика, все же пытался запретить Луке впредь делать подобные вычисления. Однако от судьбы не уйдешь – тирана все равно убили. Чтобы все знали, сколь сложные задачи может решать синьор Горико, он с помощью астрологических методов решил выяснить дату распятия и других событий из жизни Иисуса Христа.
В 1539 году эти расчеты он опубликовал в своей книге. Конечно, их никто не подвергал сомнению, – свидетелей жизни Всевышненего, кроме письменных источников, в которых, почему-то, опущены даты, не сохранилось. Почти одновременно с этой замечательной книгой богоугодных расчетов, но уже в 1540 году, Лука Горико издает труд по астромедицине, который не прошел незамеченным среди врачей Европы.
Интересы Луки, конечно, не исчерпывались изданными книгами. К стати еще во времена своего учительства он предсказал Екатерине Медичи, - а он всегда был неравнодушен к этому семейству, что она, выйдя замуж во Францию, станет ее королевой. В свою очередь, та, когда это стало свершившимся фактом, чтобы как-то оплатить долги фамилии перед ним, пригласила его в страну на жалование и не раз обращалась к нему за советом….
Но все это впереди, а пока Екатерина Медичи уже не столь дерзко выставляла напоказ свои ноги, утверждая новую моду,основы которой она заложила, чтобы утвердиться в «маленькой компании». Теперь в новом положении супруги наследника престола она уже не нуждалась в столь дерзком эпатаже для привлечения внимания к своей особе. Отношение к ней сразу изменилось, а многие начали даже заискивать. Однако поведение мужа было по-прежнему только обязательным, а после такой удачной смерти брата он даже стал и вовсе избегать ее, весь отдавшись своим чувствам к Диане де Пуатье.
Новое положение придало и принцу уверенности. Он начал более упорно обхаживать вдову сенешаля. Его верность несмотря на его брак, постепенно начала ее волновать.
Он носил ее цвета, называл своей дамой. Ее стали трогать его пылкие стихи, над которыми он упорно трудился целыми ночами, не будучи столь талантлив, как его отец. Словом,вдова стала проявлять к нему благосклонность и этим окончательно вскружила ему голову.
Ему было девятнадцать, а ей почти сорок. Он лишился сна и аппетита и, как только представлялась возможность, везде глазел на эту красавицу. Того же мнения придерживался и весь двор, за исключением герцогини д,Этамп. Секрет красоты Дианы был прост. Подъем в 6 утра, холодная ванна и скачка на коне до 8 утра. Потом легкий завтрак и опять кровать, в которой она за чтением нежилась до полудня. Косметикой она вообще не пользовалась.
Дамы копировали ее походку, жесты, прическу. В своем возрасте, когда других уже давно считали за старух, она стала образцом, каноном красоты, к которому все остальные отчаянно старались приблизиться. И вот она решилась стать любовницей престолонаследника с тем, чтобы в дальнейшем быть фавориткой короля Франции, тем более, что она уже как-то свыклась и даже полюбила роль, которую отвел ей Франциск I в воспитании собственного сына.
- Принц молод, робок, неловок и неопытен.
- Мой долг сделать его настоящим мужчиной и великим королем.
Утешив себя таким образом, и проникнувшись важностью миссии, которую она решила возложить на свои «плечи», Диана стала ждать подходящего случая. Он скоро подвернулся….
Анн де Монморанси, желая выразить свою признательность Диане и Генриху как своим ходатаям перед королем, пригласил их в свой «непристойный замок» близ Экуана. Замок был знаменит тенистым садом с множеством укромных уголков
и тем, что его окна были оформлены столь неприличными витражами, что даже чистые души не могли без краски взглянуть на свет божий, едва пробивающийся через эти непристойности.
Замок был идеальным местом для осуществления задумки Дианы. И так, как-то утром после прогулки в середине лета 1538 года они с Генрихом уединились в спальне…. Несколько месяцев двор ничего не подозревал.
Эту историю едва не расстроила другая. «Неопытность» принца Генриха не помешала ему в августе 1538 года обзавестись ребенком. Так что Генрих, грезя Дианой, открыл счет не с ней. Это была молодая пьемонтка Филиппа Дюк, с которой он встретился во время итальянской компании. Окруженный совершенно распоясавшейся военщиной, принц потерял над собой контроль и позволил себе изнасиловать эту девушку.
Удачный опыт заставил его несколько раз повторить эксперимент с неизменным успехом. И вот спустя девять месяцев он стал отцом хорошенькой девочки.
Неожиданное известие расстроило как Диану – она не первая, так и Екатерину – она бездетна, хотя уже пять лет замужем. Но упрек могла высказать только одна г-жа Пуатье. Екатерина была потрясена. Рождение этой девочки доказывало, что Генрих может иметь детей и, следовательно, если их нет, виновата только она.
Г-жа д,Этамп была обрадована. Она рассчитывала, что Филиппа станет официальной любовницей, а ненавистная Пуатье сгинет в неизвестности. Но скоро она поняла, что не следует ждать подобного развития событий. Более того, возникала опасность развода наследника с Екатериной из-за бесплодия. А ведь тогда наследник мог жениться на Диане де Пуатье. Именно к этому Диана толкала Генриха. Наследник, прельщенный подобным прожектом, отправился к жене
и заявил, что хочет с ней расстаться.
«Очень» умная, Катрин сразу же помчалась к королю. Герцогиня тоже была там. Она сообщила им о намерениях наследника престола. Г-жа д,Этамп прекрасно понимала, чем подобное прекращение брака может грозить ей самой.
- Защитите Екатерину, Ваше Величество.
- Бог пожелал, чтобы вы, Катрин, были моей невесткой и женой наследника престола….
- Мне остается только придерживаться его воли.
Успокоенная Екатерина отправилась к себе и с этого дня сосредоточилась на деторождении. Для начала она наложила на живот выше пупка припарку из глины, смешанной с коровьем навозом, толченым барвинком и порошком из оленьего рога. Эта смесь с помощью кобыльего молока была доведена до состояния вязкой грязи. Неизвестно, как это средство помогало от бесплодия, но пачкало и смердело оно отменно.
С тем, чтобы еще усилить действенность лечения она в соответствии с советом сестры короля, которая была не лишена юмора, выпила большой стакан мочи осла. Теперь дело было за «малым». Оставалось только на практике проверить действенность «патентованных» средств. А вот с этим-то, как раз и были проблемы. Наследник все свободное время проводил с Дианой де Пуатье, которая была свободна от таких забот и подобных снадобий.
Вообще-то, между Дианой и Анной борьба за влияние при дворе разгорелась нешуточная. Анна не была любовницей, подобной покойной г-же де Шатобриан. Одних плотских радостей ей с самого начала было мало. Естественно, что она хотела прежде всего добиться королевской милости для себя и всей семьи. А у нее было 30 братьев и сестер….
Она решительно взялась за улучшение их материального положения за счет браков и трудоустройства. В передышках между двумя объятиями она добивалась от утомленного и удовлетворенного короля желательных для нее назначений и продвижений.
В результате, так или иначе, все Писле получили видные посты, обычно церковные, так как Анна была весьма «набожна»…. Дядя по матери, Антуан Сегэн стал аббатом во Флери-сюр-Луар, епископом Орлеанским, кардиналом и архиепископом Тулузским. Второй брат Шарль де Писле был назначен аббатом в Бургее и епископом Кондома, третий брат – аббатом Сен-Корнея в Компьене и епископом Амьенским, четвертый, которого звали Гийом, - епископом Памье.
Две сестры стали аббатисами, другие были выданы замуж в самые лучшие и богатые фамилии королевства.
Так что вокруг герцогини д, Этамп образовалась целая армия из родственников и благодарных за протеже. Устроив родню, набожная на свой лад, Анна оказалась склонной к ереси….
Герцогиня первой в свое время заподозрила, «падение» престолонаследника в объятья Дианы. Она провела тайное расследование и удостоверилась, что «добродетельная охотница» проводит с принцем страстные ночи. Будучи весьма уязвленной, еще со времени пресловутого конкурса красоты, где она, по сути, потерпела поражение, Анна задумалась,как ей раз и навсегда избавиться от Дианы в роли будущей заместительницы и соперницы.
Зная, что наследник испытывает особенно «теплые» чувства к своему отцу за плен и пренебрежение, а точнее их «симпатии» к друг другу были взаимны, она решила распустить слух, что Диана лишилась девственности в объятьях Франциска.
Основа сплетни отталкивалась от народной молвы, которая возникла в результате королевского помилования, объявленного ее отцу в последний момент перед казнью. Как всегда пылкое воображение простолюдина пыталось приукрасить историю, внеся в нее такие подробности, которые всех ее героев низводили бы на элементарный уровень побуждений, понятный любому в естественности своих проявлений. Конечно, с этих позиций Диана оказала королю кое-какие любезности, за которые он расплатился своим указом. Для подтверждения правдоподобия добавляются даже благодарственные слова, якобы произнесенные спасенным отцом на эшафоте, которые
слышали чуть ли не сотни свидетелей.
- Слава Господу, что в развилке моя дочь столь хороша, ибо она меня спасла…. Храни, Господи, это место и дальше….
Однако, подлинные факты полностью срывают эти красивости, как одежду с дамы, обнажая истину в том виде, когда уже никакие «ужимки» не могут ничего добавить или убавить от естества увиденного.
В 1523 году отец Дианы г-н де Сен-Валье – сообщник коннетабля Бурбонского был приговорен к смертной казни. Скромная, но не уступчивая, кокетливая, но твердая, казалось бы податливая, но принципиальная, неколебимая, но оставляющая надежду, настойчивая Диана так надоела «принципиальному» королю своими просьбами, что он уступил ее мольбам, сделав вид что растроган.
Вообще-то Франциск был достаточно «податлив» на просьбы хорошеньких, не говоря уж о красивых, особ женского пола. Убежденный проводник добровольности взаимоотношений полов, исключающий насилие, как средство получения удовольствия, уверенный в своем исключительном обаянии, король не терял надежды склонить очаровательную даму к определенным отношениям. Поэтому он заменил казнь отцу красотки на тюрьму, чтобы возникло чувство благодарности, но и осталось кое-что, о чем еще надо было просить и просить….
Что до девственности Дианы, то о ее потере вообще не могло быть речи, - к этому времени она уже восемь лет как была утрачена в результате замужества. Мадам, вовсе не лишенная ума и чести, спася отца, удовлетворилась таким королевским волеизъявлением, и на этом временно прекратила свои мольбы. Так, не став королевской любовницей, сохранив верность мужу, она - единственная из многих дам двора умудрилась добиться соей цели только за счет своих чар, оставив Франциска «с носом» в состоянии постоянного интереса к своей особе.
Слухи живучи…. Несмотря на безосновательность «данного» приключения, протестантские сторонники «весьма нравственной» г-жи д,Этамп радостно подхватили эту историю и придумали массу подробностей. По их мнению, это показывало до какой степени разврат стал образом жизни самых высших слоев католиков.
Не довольствуясь этой выдумкой, герцогиня наняла поэтов с тем, чтобы они рассказали в смешной и забавной форме о возрасте Дианы, о ее «искусственных» волосах и зубах. Получилось грубо и совсем не смешно.
Конечно, Диана де Пуатье поняла, откуда «ветер дует», и ответила на выдумку и грубость намеком на верность фаворитки своему монарху.
Но, если Анна лгала, пытаясь очернить Диану, то последняя отнюдь ничего не придумывала. В этом король сам скоро убедился….
Однажды Франциск отправился на охоту. Герцогиня поставила у окна в галерее мадмуазель Рене де Колье с тем, чтобы она сразу же предупредила ее при появлении возвращающегося короля в воротах замка.
- Как увидите Его Величество, сразу же стучите в дверь моей спальни. Я должна наилучшим образом приготовиться к встрече короля.
«Бдительная» девица, устав от долгого ожидания, заснула в нише окна …. Приехавший король сразу же зашел к любовнице и застал ее с молодым ридворным Кристианом де Нансе в кровати в самый пикантный момент. Франциск убедился, что Диана де Пуатье не была голословной….
Что пережила герцогиня д,Этамп никому неизвестно….
Однако король, понимая, что скандал вынудит его изгнать Анну, и нанесет непоправимый удар его мужскому достоинству и репутации могущественного монарха, решил сделать вид, что не узнал главную героиню представшей перед ним картины.
- Пусть эта женщина, так «радеющая» за свою госпожу, встанет и покинет эти покои….
- Вам же, сударь, теперь придется на тюремной подстилке показывать крысам акробатику, которую вы демонстрировали горничной герцогини….
Бледный, как мел, король удалился…. Попытка Дианы де Пуатье разлучить стареющего короля с герцогиней д,Этамп не увенчалась успехом. Более того, король стал делать вид, что не обращает внимания на всякие разговоры, сопровождающие эту персону. Для того, чтобы вообще лишить их смысла и прекратить, он взял герцогиню с собой с тем , чтобы нанести визит Папе Римскому….
Конкуренция между фаворитками отца и сына приняла такой ожесточенный характер, что весь двор как в шахматах разделился на два лагеря. Одна половина примкнула к пылкой и склонной к ереси г-же д, Этамп. Кроме короля эту партию составляли Маргарита Ангулемская, Дю Белле, адмирал де Брион и несколько вельмож, склоняющихся к Лютеру.
На стороне наследника и его дамы была королева Элеонора, Анн де Монморанси, принцы Лотарингские и, конечно, Екатерина Медичи. Флорентийка была особенно ласкова, мягка и предупредительна с фавориткой своего мужа, скрывая под этой маской горечь и ненависть, которые переполняли ее душу.
Конечно, те и другие пытались перетянуть короля в свой лагерь.
Герцогиня и сестра короля пытались подсунуть ему то одного, то другого проповедника новой религии. Король их терпеливо выслушивал, но в силу того, что эрудиции этим людям хватало только на то, чтобы блистать перед дамами, а к серьезным разговорам или диспутам они не были готовы, их попытки относительно короля оказались тщетными.
Зато благодаря этим попытками Диана де Пуатье узнала, что герцогиня - сторонница протестантов. Естественно, графиня, обычно весьма далекая от религии, сразу почувствовала, что ее католические убеждения крепки как никогда…. Она тут же попыталась воспользоваться полученными сведениями и, «отправила» Монморанси к королю, чтобы показать тому угрозу для короны в результате раскола Франции по религиозным убеждениям.
- Нужно не переставая сжигать этих еретиков до полного уничтожения!
- Ну, что вы, голубчик, мы и так их жжем в достаточных количествах…!
Так что король решительно не одобрил столь радикальные меры, которыми был так знаменит его мажордом, и Диана опять потерпела фиаско.
Герцогиня д,Этамп снова прибегла к помощи поэтов. Однако последние в который раз уже повторили уже всем известные сплетни и грубости о Диане. Прекрасная вдова в ответ приписала герцогине в качестве любовника писателя -протестанта Теодора де Без.
Этот достойный ученик Жана Кальвина(*) активно использовал женскую аудиторию, соблазняя подряд всех, которые готовы были «активно» слушать, дам, приходивших к нему поговорить о новой религии. Другими словами, он пользовался реформой как неиссякаемым источником для поиска себе все новых и новых объектов приложения своих «убеждающих» усилий, но герцогиня в этом действительно длинном списке не фигурировала. Эта клевета Дианы была ответом на клевету герцогини о ней и короле. На место де Беза в этой сплетне вполне мог бы претендовать и сам Кальвин, но всем было известно, что великий реформатор специализировался на маленьких мальчиках.
__________________
(*)
Жан Кальвин (1509-1564), один из вождей Реформации,основатель кальвинизма. Выходец из Франции он добился в Женеве неограниченной власти и превратил город в один из центров Реформации.
-------------------
Борьба между дамами приняла вовсе не шуточные формы, а сплетни, распускаемые этими красотками так накаляли обстановку в стране, что это создавало состояние чуть ли не гражданской войны между католиками и протестантами.
Король понимал, что его дальнейшей нейтралитет может привести к глобальному кровопролитию. Поэтому осторожный король представил 24 июня 1539 года парламенту право подписать указ, ставивший ересь вне закона. Однако это не спасло Франциска от ужасной сцены, которую ему устроила герцогиня. Здесь были дикие крики и слезы, она топала ногами, рвала в клочки свой носовой платок. Король был неколебим.
У герцогини были все основания для подобного поведения. «Добрые» люди, чьи кровожадные инстинкты она вместе с Дианой де Пуатье разбудила, были готовы и уже убивали друг друга из-за мессы на латинском языке….
Протестанты, конечно, не собирались отказываться от своей религии, и во Франции запылали костры инквизиции….
Безусловно, прекрасная «охотница» не рассчитывала, что на такой костер взойдет и герцогиня. Она считала достаточным создать для той угрозу подобной перспективы и породить массу трудностей для защиты своих сторонников.
Тем не менее, это мало подействовало на фаворитку, которая продолжала интриговать. На этот раз она решила,что коли у наследника нет законных детей и король его недолюбливает, то надо женить его младшего брата - принца Карла – любимца короля на одной из дочерей императора Карла V c тем, чтобы у того появился могущественный заступник в случае борьбы за престол Франции. Для осуществления этой идеи нужно было совсем немного – замирить короля и императора.
В последние дни июня 1539 года герцогине с помощью «значительных усилий» так, что королю даже показалось, что перед ним опять юная и горячо любящая Анна де Писле, все же удалось затащить Франциска I в Ниццу для подписания перемирия с императором. Она надеялась, что здесь удастся сделать первые шаги в нужном направлении. Однако все ее усилия оказались напрасными. Встреча была короткой. Монархи говорили о политике и распределении сил в Европе. Герцогине не удалось даже слова вставить на интересовавшую ее тему….
На помощь обескураженной г-же д,Этамп пришла судьба. В начале ноября 1539 года, изнемогавший под тяжестью налогов Гент взбунтовался против императора и пожелал перейти под власть Франции. Франциск I отказал восставшим и, как истинный рыцарь, галантно предложил Карлу V проход через королевство для подавления мятежа.
Предложение было принято, и уже 20 ноября 1539 года император вошел во Францию. Он всюду встречал восторженный прием. По приказу Франциска I города, через которые проезжал император, были празднично украшены. Простой народ, всегда готовый повеселиться не на свои деньги, радостно и дружно аплодировал вчерашнему врагу. Но именно это радушие настораживало Карла V. Императору казалось,что за этим сплошным праздником вполне могут скрываться зловещие планы короля, или его попытка отквитаться за плен.
В действительности Франциск I, герцогиня д,Этамп и, конечно, королева делали все, чтобы путешествие по Франции стало для почетного гостя приятной прогулкой. Но как назло, в дороге императора преследовали «несчастья». В Бордо в замке, где он отдыхал, рано закрыли дымоход топившегося камина,и император чуть не задохнулся. В Юрто ночной сторож, растапливая камин, умудрился поджечь башню замка, когда в ней находился император.
Карл едва не погиб. Потом при проезде через город ему на голову упало полено. Хорошо,что император был в парадных латах и голова хоть и плохо,но была прикрыта шлемом, а то бы последствия могли быть и летальными. И, хотя окно, из которого «упало» полено тут же было найдено, но виновника происшествия так и не удалось обнаружить. Так что вряд ли приходится говорить о такой уж увеселительной поездке императора.
Король с герцогиней были просто в бешенстве от этих досадных инцидентов. Причем они случались каждый раз тогда,когда, казалось бы, были созданы все условия, чтобы приступить к переговорам о женитьбе юного принца Карла на дочери императора. Но разве возможно было это сделать, когда Карл V, все никак не мог откашляться то от дымовых завес, следовавших одна за другой, или лежал в кровати, едва жив, из-за удара по голове. Конечно, они не отваживались в этих обстоятельствах затеять разговор о невесте, а тем более еще и о герцогстве Миланском ей в приданое.
Между тем, заинтересованные в срыве переговоров были предельно «заняты». Екатерина Медичи упорно старалась забеременеть, а прекрасная «охотница» сосредоточенно ей помогала в этих попытках. Она настолько проникла в интимную жизнь супружеской четы, что в некотором роде стала третьим измерением пространства их взаимоотношений.
Конечно, Катрин с удовольствием бы обошлась без этой координаты, тем более после попытки принца расстаться с ней. Однако ей приходилось скрывать свою ревность и ненависть к Диане за любезной улыбкой, понимая, что в силу сложившихся условий они оказались в «одной лодке», из которой в случае чего «за борт», скорее всего, полетит она. Тем более, что от «охотницы» зависела ее основная цель – беременность, сразу же менявшая ее положение, как в семейном пространстве, так и при дворе. Поэтому Катрин делала вид, что не замечает странного поведения мужа, хотя тот с ней не церемонился.
При этом та и другая понимали, что их объединяет не только Генрих, но и общий враг - герцогиня д,Этамп, угрожающая их будущему. Поэтому, глубоко запрятав сжигавшую ее злость, Екатерина Медичи, сознательно и решительно каждый раз становилась на сторону любовницы мужа. Надо сказать, что Диана платила ей взаимностью, не только разделяя ее всяческие хлопоты, но и отправляя Генриха в кровать жены.
Генрих блаженствовал, любимый одной и обожаемый другой. Однако все усилия обоих женщин пока были тщетными. Екатерина была в отчаянии, но все же не теряла надежды. Очевидно, что, обремененный этими заботами, семейный треугольник не имел никакого отношения к несчастьям, постигшим Карла V в его путешествии по Франции. А впрочем….
Император, как мог, скрывал свою тревогу. В свою очередь король и фаворитка делали все, чтобы загладить неприятные инциденты. Через несколько дней император успокоился и решил, что нечего нервничать из-за случайностей. Он даже наговорил комплиментов красивой фаворитке, и у той возродилась надежда на успешные переговоры.
Но тут юному принцу Карлу в голову пришла идея странной шутки, которую он успешно осуществил. Эта шутка юного баловня двора чуть не свела на нет все усилия герцогини и короля. Эта история случилась в Фонтенбло, когда император сидел на коне, собираясь на прогулку. Подросток внезапно вспрыгнул сзади императора на коня и, обхватив его руками, объявил Карла V своим пленником.
Император побледнел как мел, но потом сообразив,что это не очень удачная шутка мальчишки, с трудом выдавил из себя улыбку. Тем не менее, с этого момента он решил как можно скорее покинуть эту страну опасных «шутников»,где его уже сначала чуть не отравили дымом, потом чуть не сожгли живьем, а затем так дали по голове, что этот удар все еще продолжал ощущаться. На этом приключения императора не закончились.
Как-то вечером после сытного застолья Франциск I, выполняя инструкцию фаворитки, которая заметила испуг императора,сказал, мило улыбнувшись Карлу V и кивнув в сторону герцогини д,Этамп:
- Кузен, эта красивая дама рекомендует мне держать Вас в Париже до тех пор, пока Вы не аннулируете Мадридский договор, заменив его Парижским. Представляется, - сказал он со смехом, покосившись на королеву с застывшим лицом, - что Вам нечем ответить на это «заманчивое» предложение.
Император, который при всех обстоятельствах пытался владеть собой, ответил королю со столь же доброжелательной улыбкой и холодом в глазах:
- Хорошим советам надо следовать, а советчик должен получать по заслугам….
Высокая компания весело засмеялась, но император понял намек и то, кто «правит бал». Встревоженный, он решил обязательно привлечь на свою сторону г-жу д,Этамп,которая всегда старалась быть рядом с ним, и догадываясь, что это неспроста.
Тут удачно в обществе короля случилась охота, вернувшись с которой император, как все, стал мыть руки. Герцогиня «удачно» оказалась рядом, подав ему полотенце. Непринужденно беседуя с Франциском I, Карл V , вытирая руки, как бы случайно уронил кольцо, украшенное огромным бриллиантом.
Герцогиня тут же подняла его и, обозначив поклон,подала драгоценность императору. Именно этого тот и хотел.
- Мадам, мы не смеем забрать из столь прекрасных рук эту безделицу и хотим, чтобы вы оставили ее себе.
Фаворитка, все пальцы которой и так были украшены кольцами и перстнями, необыкновенно падкая на комплементы, даже слегка зарделась от удовольствия, и тут же умудрилась найти место для нового украшения. Король, привыкший осыпать милостями придворных дам, не нашел в этом чего-либо особенного, кроме обычной любезности августейшей особы, пытающейся сделать ему приятное.
Тем не менее, он прекрасно понял, что его слова не прошли для императора даром и тот догадался, что от него что-то нужно Франции, но разговаривать будет герцогиня. В свою очередь г-жа д,Этамп отметила, что Карл V хочет иметь ее союзницей, и тут же заговорила о предполагаемом браке.
Император, который уже все для себя определил заранее, решил, что до того, пока он не окажется за пределами Франции, ни в чем не отказывать этой красивой и сумасбродной женщине, так избалованной вниманием короля, тем более, что она к тому же могла быть ему полезна. Поэтому,как только герцогиня заговорила о руке одной из его дочерей для принца Карла, так напугавшего его своей шуткой, как он тут же дал согласие, посулив в приданое герцогство Миланское. Глаза г-жи д,Этамп так сияли,что император почувствовал, что теперь уже никто не будет препятствовать его отъезду из Франции.
Безусловно, он и не мог предполагать, что этот блеск выражал удовольствие не от удавшихся переговоров, а от удавшейся мести ненавистной г-же де Пуатье.
Через несколько дней Карл V под восторженные крики народа, после публичных объятий с королем Франции и взаимных заверений в дружбе и любви, пересек границу Франции с Нидерландами. Недолго герцогиня смотрела на прекрасную Диану с торжествующим видом. Как только император ступил на свою землю, он заявил, что не собирается отдавать Миланское герцогство, да и насчет этого брака еще надо подумать.
Эта новость на некоторое время сразила герцогиню. Она даже слегла в постель, но, отлежавшись, взяла себя в руки и придумала, как избавиться от наследника, а заодно и от ненавистной «охотницы». Макиавелли гордился бы такой ученицей. Под любым предлогом надо было объявить войну Карлу V, а затем отправить принца Генриха в самое опасное место с незначительными силами, предупредив императора, чтобы дать ему шанс внезапного нападения. То, что подобный план грозил глобальной катастрофой Франции мало волновало фаворитку. Для нее главным было погубить покровителя ненавистной «конкурентки». Таким образом, герцогиня стала на путь откровенного предательства ради обеспечения своего безопасного будущего.
Замысел, конечно, отличался «оригинальностью», но что касается его осуществления, то по причине недавних дружественных переговоров войной не пахло. Но тут сам император взялся помогать г-же д,Этамп.
Сначала он обвинил короля в Аугсбургском парламенте в том, что тот якобы обещал турецкому султану Сулейману отрицать божественную природу Христа и девственность Марии и для подтверждения этого брался зарезать свинью в купели и совершить развратный акт на алтаре. Но характер обвинения выглядел столь гротескно, что Франциск I счел это за «братскую шутку», вызванную обстоятельствами, требовавшими от императора для удержания своего влияния выпустить «пар» недовольства примитивов за пределы империи. Король даже преисполнился сочувствия к Карлу V, которому из-за подданных приходиться придумывать столь чудовищные истории.
Вообще-то Франциск I лукавил. Еще после поражения при Павии он обратился с просьбой к султану помочь против Карла V. Тот выразил готовность выступить на стороне Франции. Правда, формально этот союз был заключен лишь в феврале 1536 года, после захвата Туниса императором.
Последний предпринимал отчаянные усилия для того, чтобы покончить с варварийскими пиратами во главе которых стоял Барбаросса II (1465?, султан 1518-1547) – подданный султана Сулеймана Великолепного, его великий адмирал, командующий всем турецким флотом и бейлербей (наместник) Африки. Именно экспансия императора на Средиземном море, не дающая Франции осуществить свои интересы в Италии, заставила Франциска I обратиться к пиратам. Всегда готовые грабить, те не заставили себя долго ждать….
Пиратские корабли отправились во Францию. Здесь они доставили массу неприятностей своему союзнику. Но об этом чуть позже….
Путь во Францию пролегал через Мессинский пролив. Здесь корабли султана, правда, без малейшего ущерба были обстреляны прибрежными батареями порта Реджо.
Барбаросса был удивлен и пришел в бешенство от этой бессмысленной канонады. Он сначала приказал ответить на «салют» огнем судовых орудий, а затем визитом двенадцати тысяч янычар. Они были в восторге от «гостеприимства» жителей города. Поэтому они решили не расставаться с ними и забрали их с собой. Среди пленных оказалась необыкновенно красивая дочь местного губернатора. Хайраддин, которому уже перевалило за семьдесят, был покорен ее красотой.
Вообще-то и раньше султан отдавал должное женской красоте. Известно, что ради женских прелестей он уже преодолевал этот опасный Мессинский пролив, но тогда его целью был не столько Реджо, сколь город Фонди, где проживала некая молодая дама, славившаяся своей красотой по всей Италии. Ее звали Джулия Гонзага, княгиня Траджетто.
Даже неожиданность ночного нападения на город, чтобы предотвратить возможность бегства княгини, не принесли ему успеха. Красавице в одном дезабилье в сопровождении слуги удалось ускользнуть. Но ей не было дано избежать всех опасностей, подстерегающих женщину в таком наряде ночью. На следующий день сопровождавший ее слуга был казнен. Не найдя в городе княгини, Барбаросса пришел в ярость. Город стал ареной кровавой оргии варварийских пиратов. Стариков и детей убивали, женщин насиловали, дома жгли, оставшихся в живых забрали на суда и увезли с собой.
И вот теперь на Барбароссу свалилась удача, наконец, устроить свою семейную жизнь. Он предложил взятой в плен красавице руку и сердце. Она под гнетом обстоятельств - ее родители были среди пленных, вынуждена была согласиться. Только благодаря этому состоялось освобождение ее родителей и наиболее знатной части населения города вместе с возвратом их имущества.
Устроив свою личную жизнь и, словно помолодев, Барбаросса отправился в Марсель. Здесь молодая супруга могла наблюдать как сыну бедного гончара с острова Митилини – греку, презревшему православие и принявшему масульманство, варварийскому пирату оказывали высшие почести. Хайраддина встречали чуть ли не как национального героя. В его честь адмиральский флаг на мачте флагмана Французского флота был заменен на стяг с эмблемой полумесяца.
В ответ на гостеприимство Марселя Барбаросса ответил нападением на Ниццу. Слава богу, здесь один из мальтийских рыцарей - Паоло Симеони со своим небольшим гарнизоном оказал ему решительное сопротивление. Все атаки пиратов против форта Ниццы оказались безрезультатными. Пираты вынуждены были оставить свои попытки.
Барбаросса удалился в свой дворец, чтобы утешиться в объятиях своей красавицы-жены. Его пираты, предоставленные им сами себе, разбойничали на свой страх и риск в прибрежных водах, городах и поселках Южной Франции. Французам стали надоедать такие союзники. Они потребовали, чтобы флот султана покинул побережье Франции. Этого удалось добиться только выплатой значительной суммы.
На обратном пути пираты напали на острова Эльбу, Искью, Прочиду и Липарские.
Все-таки от этого союза была и некоторая польза. Турция оттягивала на себя значительные силы и подрывала могущество императора. Турецкий флот под командованием Хайраддина захватил Бизерту в Тунисе, создал угрозу Неаполю, опустошил ряд островов в Ионическом и Эгейском морях.
Сражения флотов империи и Турции шли с переменным успехом. В 1537 году Андреа Дориа, адмирал Венеции – союзник императора и достойный противник Барбароссы близ Мессины захватил двенадцать турецких галер. Пираты ответили нападением на побережье Апулии в Южной Италии и остров Корфу, тогда принадлежавший Венеции.
Затем последовало в 1538 году сражение в заливе Превеза. Оно завершилось полным разгромом сил империи и ее союзников. Целых три года потребовалось, чтобы христианские державы оправились от этого тяжелого поражения и решились взять реванш. Под команду Дориа, которому опять доверили верховное руководство объединенными силами флотов стали корабли Венеции,Ватикана, Испании. Этот флот насчитывал свыше пятисот кораблей…. Новое столкновение было неминуемо.
Забегая вперед можно сразу сказать, что оно и состоялось уже 19 октября 1541 года на подступах к порту Алжира.
На борту адмиральского корабля находился Карл V, а сухопутными силами командовал герцог Альба. Однако и на этот раз победу одержали пираты. Армада была разгромлена. На полстолетия Средиземное море стало турецким.
Сосредоточение сил в одном районе рано или поздно должно было снова привести к столкновению Священную Римскую Империю и Францию, несмотря на десятилетнее перемирие, заключенное в Ницце в 1538 году.
Постоянные, мягко говоря, неудачи раздражали императора до предела. Поэтому он сам дал повод к разрыву перемирия. По его приказу в Италии убили двух французских послов.
Правда, те умудрились вести себя столь заносчиво, что Франциск I может быть и сам бы так сделал, окажись он на месте императора. Безусловно, король в этом случае, как и всегда ограничился бы выражением недовольства - сколько этих послов было убито с той и другой стороны, но в этот раз за ним «стояла» герцогиня, которая, демонстрируя притворный гнев и едва скрывая радость возникшим обстоятельствам, требовала войны.
Франциск I объявил Карлу V войну.
Были созданы две армии. Одна под командованием герцога Орлеанского принца Карла должна была осаждать Люксембург, а другая – под командованием наследника престола принца Генриха - Перпиньян. Если первому везло, то второго просто преследовали неудачи.
Принц Генрих даже предположить не мог, что его отчаянные попытки штурма города разбиваются о самое обыкновенное предательство. Противник, предупрежденный герцогиней, противопоставил французам армию в 10000 человек, что в осаде было больше, чем достаточно против 15000 тысяч у принца. Более того, как только он собирался пойти на очередной приступ, маршал д,Анбо, послушный клеврет герцогини, передавал эти сведения испанцам и сверх этого еще отдавал приказы, сводящие на нет все усилия принца.
Однако, несмотря на всю свою храбрость, принц Генрих в этих условиях умудрился не попасть в плен и не погибнуть. Видимо, только молитвы двух искренне любящих его созданий,как ангелы-хранители вели его невредимым через эти испытания.
В результате наследник вынужден был снять осаду и ни с чем покинуть Перпиньян. С поникшей головой он предстал в Монпелье перед королем. Франциск I принял его весьма холодно. Бедный Генрих был, безусловно, унижен, но остался жив к большому огорчению г-жи д,Этамп.
Война принцу опротивела, и он с удовольствием бросился в объятья своих женщин. Это было тем более необходимо,что у Генриха по-прежнему не было законного ребенка. Екатерина, поддерживаемая в своем желании Дианой, была
готова на любые ухищрения в кровати, лишь бы обзавестись ребенком. Но пока это не приносило ожидаемого результата.
Катрин решилась на обследование. У нее были преданные ей братья Руджери, астрологи – люди знающие, прибывшие во Францию вместе с ней. Они были в курсе ее проблем. Братья – истинные католики и патриоты заверили ее, что все останется в тайне независимо от результата. Они приведут к ней врача. Этот врач - прекрасный специалист и добрый католик, не парижанин и, наконец, он не будет знать, кого обследует….
Действительно, на этот счет были приняты все меры предосторожности. Ранним утром к врачу пришли четверо в масках, судя по манерам, умению носить оружие и одежде на испанский манер - все черное, людей, которых по здравому размышлению надо было считать за дворян. Не представляясь,кроме того, что один из них упомянул существующую договоренность о консультации, они приказали ему собираться.
При доставке врачу завязали глаза, чтобы он не мог догадаться куда и к кому его привезли. Когда ему сняли повязку, то встретившие его, уже другие люди, опять были в масках.
Лекаря подвели к ложу, где лежала женщина в маске.Часть ее тела ниже пояса была выгорожена ширмами, чтобы только эскулап мог видеть то, что всегда скрыто от посторонних глаз одеждами. Омыв руки в специальной посуде с благовониями, которую держала для него служанка в маске,и зайдя за ширмы, врач обнажил все, что было необходимо для обследования. Опытной бестрепетной мужской рукой он обследовал самые интимные места, обратив внимание на то, как тут же и страстно отозвалось это тело на его исследования….
В общем, врач осмотрел все то, что надо, и выявил у жены наследника престола порок развития, мешавший принцу «посеять зерно» так, чтобы последовал результат.
Иными словами, если в начале проход был достаточно прям и широк для «посева», то потом он сужался и становился извилистым, создавая значительные трудности для достижения «плодородной почвы».
Екатерина готова была прийти в отчаяние, но врач обнадежил ее наличием средства для преодоления этого порока.
Катрин приготовилась выслушать рецептуру, но эскулап явно смущался изложить суть лекарства, говоря, что это проще изложить заинтересованному мужчине. Тогда в ситуацию вмешалась прекрасная «охотница», которая присутствовала при осмотре.
Как человек решительный и более опытный в этих вопросах, крайне желающий положительного результата, она потребовала от врача рассказать ей то, что тот смущается сказать пациентке. Тогда врач рекомендовал для мужа пациентки некий прием, правда, несколько акробатический, с помощью которого можно свести на нет этот природный недостаток. Лекарь, конечно, не предполагал, что его рецептура попала по адресу даже более надежному, чем если бы он все изложил непосредственно мужу пациентки.
Последний, скорее всего, не захотел бы его слушать, а если бы и выслушал, то, вряд ли, отнесся к словам эскулапа серьезно. Врач не знал, что его рекомендации попали на благодатную почву «наставника» этой супружеской пары, и теперь тот употребит все свое влияние на подготовку партнеров в нужном направлении. Средство было верное, но мгновенного эффекта ждать не приходилось. Конечно, можно догадываться, кто был этот врач, который без всяких глупостей, свойственных лекарям того времени, посоветовал своей пациентке столь простое и действенное средство….
«История» для сокрытия имени врача распорядилась иначе. Так как автора рецепта как бы и не было, то впоследствии придворный врач Фернель приписал это достижение себе, снабдив свои измышления для правдоподобности массой
подробностей, а потом и вовсе под большим секретом разболтал всем желающим слушать этот занимательный анекдот. Благодаря ему, средство, которое уже сотни лет многие пары используют для разнообразия и придания остроты своим отношениям, получило название «способ Фернеля».
Конечно, Диана сначала все изложила Катрин с тем, чтобы та была внутренне готова. Затем она начала тренировки с Генрихом, время от времени, отправляя его в спальню жены для проверки практики пройденных с ней уроков. Дофин, обладавший прекрасной физической подготовкой, с удовольствием отнесся к подобной акробатике, вносившей пикантное разнообразие в освоение этих двух измерений….
В иные вечера, зная, что накануне принц хорошо «усвоил» упражнения, Диана с самым серьезным видом напоминала ему о супружеских обязанностях.
- Генрих, доставьте мне удовольствие и идите к жене. Вы должны думать о своем потомстве. Вам нужен наследник.
Тогда принц надевал штаны и отправлялся в покои супруги для повторения пройденного. Здесь они яростно завязывались в узел в попытке зачать ребенка, которого желала вся Франция.
Весь 1540 год прошел в этих усилиях не без взаимного удовольствия, но без видимых результатов. Освоение «способа Фернеля» еще не было доведено до совершенства….
Микеланджело (*) в этом году дописывал свою знаменитую впоследствии фреску страшного суда в Сикстинской капелле.
____________________
(*)
Микелланджело Буанарроти (1475-1564) – итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт. Ему принадлежат глубоко человечные, полные героического пафоса и трагичности произведения Высокого и Позднего Возрождения в живописи.
скульптуре и архитектуре.
---------------------
Джанпьетро Караффа (1476-1559) – тогда кардинал и архиепископ Неаполя, ставший в Италии в шестьдесят четыре года лидером благочестивого кружка из высокопоставленных священнослужителей примерно такого же возраста, озабоченных идеей восстановления чистоты и моральных устоев Церкви, тайно побывавший со своими соратниками на месте работ, был возмущен откровенным фаллическим символизмом изображения. Увидеть такое на алтарной стене капеллы…. Одного мужчину тащат за гениталии, другие весьма мило целуются и вообще все на картине пребывают в позах, которые вызывают омерзение. Он вовсе не так представлял себе «Страшный суд», о чем тут же и заявил мастеру. Гениальный художник не страдал косноязычием.
- Если бы его преосвященство не скрывало опыт и натурные наблюдения такой сцены, то его святейшество поручил бы тогда работу ему, а не такому жалкому фантазеру как Микеланджело Буонарроти….
На этом мастер прекратил свое участие в дебатах….
Брызгая слюной, как змея ядом от возмущения, кардинал требовал прекратить богомерзкую работу и готов был броситься на мастера. Маэстро, который был выше критики этих бесплодных лицемеров, ставших моралистами от возраста, не обращал внимание на их шипение, тем более что заказчиками были не они, и продолжал работать, чтобы открыть фреску для всеобщего обозрения уже в следующем году….
Время не пожалело мудреца Эразма Роттердамского и умертвило его семидесяти семи лет отроду в 1536 году. Парацельс так и не прислушался к его совету…. В конце 1540 года его пригласили в Зальцбург, где он, наконец, и был успешно убит в свои тридцать семь на новый год, давно мечтавшими и все никак не решавшимися на это, его коллегами-конкурентами.
В этом же году в Англии в середине декабря под созвездием Стрельца в семье бедного деревенского священника родился далеко не первый, но весьма горластый ребенок. Бабка Мари – мать священника, как только услышала его голос, заявила, что столь громогласного мальчишки в окрестностях их вересковых холмов она не помнит за последние пятьдесят лет. А ей к этому времени было уже около восьмидесяти. Старуха обещала ребенку через кровь и борьбу великое будущее. Никто из пророков больше не принимал участия в его судьбе. Может быть поэтому и сбылось бабкино предзнаменование. Мальчика звали Френсис Дрейк.
http://www.proza.ru/2019/01/23/2007