Все кипело и клокотало в душе Ильи, пока он шагал до станции, в ярости пиная ни в чем не повинные булыжники на дороге.
– Скажите на милость, умная какая нашлась! – булькало у него в голове. – Мы еще поглядим, чего она своими куриными мозгами добьется в жизни. Революционерка хренова! Песни на площадях орать много ума не надо!
Буйная фантазия в его голове тут же мстительно нарисовала картину, как в недалеком будущем он приезжает домой с красавицей женой и детишками в гости к матери, идет вынести мусор на помойку и застает там Танюху, развлекающую песнями окрестных бомжей. Воспоминание о матери, однако, несколько охладило его гнев и переключило мысли в другую сторону. Как ни крути, а придется возвращаться домой и объясняться, другого выхода нет. Илья тяжело вздохнул, представив себе предстоящие разборки. Только мысль о том, что скоро он уже будет вне досягаемости для материнской опеки, и осталось потерпеть совсем чуть-чуть, согревала его.
Когда он переступил порог родного дома, время было уже за полночь. Тихонько, чтобы не разбудить мать, он повесил куртку в шкаф и на цыпочках засеменил в свою комнату, но тут дверь в родительскую спальню резко распахнулась.
– Во! Гляньте-ка! Явился не запылился! – ядовито заметила мать, гневно сверкая глазами. – Чего крадешься то? Стыдно на глаза показаться, после того как диплом завалил?
Илья обреченно вздохнул, все его надежды оттянуть скандал хотя бы до утра рухнули в одночасье.
– Да, нет, думал, ты спишь просто, – пожал он плечами. – А потом, с чего ты взяла, что я завалил? Сдал на отлично.
Мать, уже державшая наготове обличительно-уничижительную речь, осеклась на полуслове и уставилась на него с удивлением.
– Ладно, иди спи, завтра поговорим, – буркнула она после некоторой паузы и закрыла дверь.
– Уф, пронесло! – облегченно вздохнул про себя Илья и с легким сердцем юркнул в свою комнату.
Наутро Варвара Дмитриевна встала в приподнятом настроении это было слышно по бодрому перезвону посуды и вкусным запахам, доносившимся из кухни. Но у Ильи все равно было тяжело на душе, он приблизительно представлял как отреагирует мать на его самостоятельное решение удалиться в лесную глушь и прокручивал в голове варианты развития разговора. Во всех мысленных версиях она срывалась на крик, в некоторых принималась бить посуду и хвататься за сердце, а в особо тяжелом случае дело дошло до вызова неотложки. Седовласый доктор осуждающе смотрел на молодого человека поверх очков, пока дюжие санитары транспортировали бесчувственную родительницу к карете скорой помощи. Строгий эскулап открыл было рот для нравоучительной речи, но Илья потряс головой, решительно отметая этот черновой вариант, и невольно вздрогнул, заслышав:
– Илюша, иди завтракать.
– Сейчас, мам, – обреченно отозвался он, вставая с постели.
Однако, за столом диалог между ними не клеился. Они молча жевали яичницу, сосредоточенно наблюдая в окно, как разбегаются по своим делам соседи по дому, и старались не смотреть друг на друга. Мать явно ждала покаяний и извинений, сын не знал с чего начать разговор, и атмосфера на кухне медленно, но верно накалялась. Только, когда в тарелке Варвары Дмитриевны не осталось ни кусочка, за который еще можно было бы зацепиться и потянуть время, она негромко кашлянула, отхлебнула глоток чая для храбрости и, как бы между прочим, спросила, мельком взглянув на сына:
– Диплом когда получаешь?
– На следующей неделе в среду, – буднично отозвался Илья, уткнувшись в свою тарелку.
– Вот и хорошо. Сегодня напишешь резюме, а я завтра покажу его Арсению Петровичу. Посмотрим, куда тебя можно будет пристроить.
– Мама! – Илья положил вилку и прямо взглянул ей в глаза. – Хватит уже меня пристраивать, хорошо? Я сам найду себе место.
Варвара Дмитриевна устало вздохнула, поставила чашку на стол и потерла виски, будто стараясь избавиться от головной боли.
– Илья, вот скажи мне, почему все, что я делаю для тебя, ты воспринимаешь в штыки? Неужели, ты думаешь, что я желаю тебе зла? Все, чего я хочу, – это, чтобы ты жил как нормальный человек. Не хуже других!
– Мам, я все понимаю, но и ты пойми, что представления о «нормальной жизни» у нас с тобой разные. Я хочу распоряжаться своей судьбой так, как я считаю правильным, а не ты. Хочу заниматься тем, что мне интересно, а не тем, чем скажет твой Арсений Петрович. Даже если я ошибаюсь, у меня есть право делать собственные ошибки…
При новом упоминании о правах глаза матери недобро сверкнули, и она язвительно осведомилась:
– Вот как? Очень интересно и чем же это ты собрался заниматься?
– Представь себе, мне интересно заниматься своей специальностью, – начал заводиться и Илья. – Я поеду работать в лесничество.
– Это что? За копейки комаров кормить? – она уставилась на него как на умственно неполноценного. – Если ты туда отправишься, то на меня можешь больше не рассчитывать! Я не собираюсь тебя кормить до гробовой доски!
– Хорошо, – глупый ребенок пожал плечами и невозмутимо принялся за свою яичницу.
– Господи! Ну, за что мне это! – вдруг в отчаянии всплеснула руками мать. – У всех дети, как дети, а у меня огрызок недоделанный! Что не сделаешь, ему все не так! Я для него в лепешку расшибаюсь, а ему только права подавай! Вон Арсений сына своего пристроил в обменный пункт, так парень через год уже Ауди купил! А ты?! Ты, что в своем лесу через год купишь?
– А почему я вообще должен чего-то там покупать? – вспыхнул Илья. – Кому нужна эта твоя юдоль со шмотками, машинами, шубами и прочей хренотенью? Для чего это? Чтобы подружки завидовали? И в этом твое счастье?
– Вот, ты, вроде, парень неглупый, но такой дурак! Прости, Господи! Живешь на всем готовом и не понимаешь, что шмотки с машинами только тогда не нужны, когда они и так есть! А когда не станет ни хрена, что ты делать то будешь?! Я же тебя люблю и только для тебя стараюсь всю жизнь!
В ее глазах заблестели слезы отчаяния, и Илье до боли стало жаль мать, но вписываться в ее замкнутый круг он никак не желал.
– Буду без них жить! Мама, давай закончим этот разговор. Как я решил, так и будет, а ты, если любишь, отпусти!
– Господи, да, разве я тебя держу?! Иди куда хочешь! Только учти, что я тебя обеспечивать больше не стану! Мам, хочу это, мам, дай то! Все, хватит! Решил все сам, вот теперь все сам и делай.
– Договорились, – кивнул Илья, радуясь такому простому исходу дела.
Варвара Дмитриевна некоторое время испепеляла сына взглядом, не зная какими еще угрозами его можно пронять. Не найдя в душе никаких дополнительных аргументов, она вскочила со стула, будто ее ураган подхватил, и стремительно вылетела вон из квартиры, громко хлопнув дверью. До самого отъезда сына она почти с ним не разговаривала.
Через две недели, с честью вытерпев родительский бойкот, Илья разместился на верхней полке плацкартного вагона в скором поезде Москва-Воронеж и отправился на встречу своей судьбе. Под деловитый перестук колес ночь пролетела как одно мгновенье. Вот только он закрыл глаза, и, показалось, почти тут же кто-то тронул его за плечо.
– Молодой человек, вставайте, ваша станция будет через 30 минут, – сообщила строгая проводница.
– А? Что? – толком ничего не поняв спросонья, переспросил Илья, высунув нос из-под одеяла.
– К станции Лев Толстой поезд прибывает через пол часа, – официально объявила проводница, – время стоянки 4 минуты.
Парень потянулся, протер глаза, а после резво соскочил с полки и помчался умываться. Надо было поторапливаться, чтобы успеть десантироваться по месту назначения в такой ограниченный промежуток времени. Его разбирало любопытство, почему эта станция носит имя великого писателя. Не потому ли, что здесь он совершил вынужденную остановку во время своего последнего вояжа? Видимо, после этого местные власти сократили время стоянки до самого минимума, чтобы беглые дедушки имели меньше шансов затеряться среди лесов средней полосы. Тем не менее, когда Илья увидел на билете место назначения, то посчитал его знаком судьбы.
На перроне небольшого сельского полустанка его встречала та самая девушка, которая представляла стенд работников лесного хозяйства в его университете. Звали ее Антонина, и, не смотря на молодой возраст, она занимала должность главного лесничего в хозяйстве. Видимо, ее деятельный, пробивной характер способствовал быстрому продвижению по службе.
– Доброе утро! С приездом! – она широко улыбнулась и по-мужски протянула ему руку. – Очень рада вас видеть в наших краях! Будем на ты?
Илья вежливо поздоровался и кивнул, но на рукопожатие не ответил, занятый своими вещами. Тогда Тоня бодро подхватила его чемодан и тут же охнула, согнувшись под тяжестью.
– У тебя что там кирпичи что ли?
– Нет, книги, – буркнул Илья и тут же заметил, с каким уважением посмотрело на него его будущее начальство. – Возьми лучше рюкзак, а чемодан я понесу.
Они обменялись вещами, и девушка энергично зашагала вперед, показывая дорогу. Едва поспевая за ней, Илья с любопытством оглядывался вокруг. На привокзальной площади имелось несколько старых кирпичных строений, небольшой магазин типа сельпо рядом с площадью, пара ларьков, обвешанных газетами и сигаретами и стайка сонных бабушек с пирожками наготове в ожидании оголодавших с дороги пассажиров. Лимузина с шофером нигде видно не было. Да и сомнительно, чтобы какой-нибудь самоходный агрегат, за исключением, разве что, танка Т-34, смог бы проложить себе путь сквозь раскисшие от талого снега хляби, именуемые здесь дорогами. Илья уже было начала опасаться, что дальше придется идти пешком, но Тоня нырнула в закоулок за магазином, где ее ждал запряженный в телегу рыжий мерин. Мирно пережевывая свою жвачку, он индифферентно наблюдал как пассажиры закидывают на его телегу багаж.
– Вот это, аппарат! – восхитился Илья, ласково похлопав конягу по шее.
– Восход, а по-простому Васька, – улыбнулась в ответ Тоня, усаживаясь поудобней. – По нашей жизни — самый безотказный транспорт. Залезай.
Илья, примерившись, запрыгнул в телегу, и Тоня взяла в руки вожжи.
– Нн-ооо, пошел, – скомандовала она, специфически причмокнув губами.
Мерин навострил уши и неохотно тронулся с места, из-под приподнятого хвоста на парковку посыпались отборные навозные лепешки. Отдекорировав таким образом асфальт, он почувствовал себя вполне удовлетворенным и затрусил неспешной рысцой по дороге мимо частных домиков, распугивая хозяйскую птицу, с энтузиазмом копошащуюся в весенней грязи.
Первым делом они заехали в управу, где Тоня заключила с новым сотрудником трудовой договор и оформила все полагающиеся документы.
– Первые три дня обустраивайся в новом жилье, привыкай, знакомься с обязанностями, а с понедельника уже полноценно приступишь к работе, – сказала Тоня и добавила извиняющимся тоном. – Жить тебе придется в одной сторожке еще с двумя ребятами. Но ты не волнуйся! Один из них местный и живет в деревне рядом, он все чаще к себе домой ходит. А другой все время в разъездах, ты его, верно, и не увидишь. Удобства там все предусмотрены. Ну, не как в городе, конечно, но жить можно. У нас произошла эта… как ее… оптимизация, вот. Народ повыгоняли, ставки сократили, работать совсем некому. В лесу творится черт знает что, так что дел невпроворот! Было б хорошо, если б тебе у нас понравилось. Природа у нас дюже красивая, и люди все больше душевные.
На счет природы Тоня была абсолютно права. В этом Илья убедился лично по дороге к своему новому обиталищу. Весна вовсю набирала силу, нежная зелень молодых листочков уже тронула тонкие ветви деревьев. Солнышко ласково пригревало землю, растапливая остатки почерневшего от грязи лежалого снега, и веселые ручейки бежали отовсюду, образуя кое-где глубокие лужи, где с довольным гоготом плескались гуси. Вся местность была живописно изрезана крутыми холмами. На вершине самого дальнего из них виднелся сосновый лес.
– Вон там у нас Ширяв бугор, там и начинается твой Журавкин лес, – сообщила Тоня.
– У вас журавли тут водятся? – поинтересовался Илья.
– Да, не. Разбойник тут когда-то такой промышлял, помещиков разорял, а все добро беднякам раздавал. Банда его аккурат в этом лесу пряталась, в память о нем и назвали.
– Местный Робин Гуд, выходит дело, – усмехнулся Илья.
– Ага, Артем этот лес так и прозвал Шервудом.
– А мои коллеги кто такие будут? Они тоже люди душевные? – Илья задал свербевший его вопрос.
– Ну, как сказать… – замялась Тоня. – Нормальные, в общем…
Прозвучало это утверждение несколько неуверенно, и Илья сразу насторожился:
– Что значит «в общем»? А в частности как? Ты лучше скажи как есть, чтоб я знал хотя бы чего ждать.
Тоня вздохнула и неохотно начала выдавать больше информации:
– Твой напарник Артем Соркин недавно у нас появился, сам из Питера, образование высшее у него, про химию чего-то, не запомнила я. Приехал в нашу Потеряевку сильно битый, вроде как бабку навестить. Я вот сколько в этим местах живу, а такого внучка ни у одной бабки не припомню. Если какая и была, так давным давно на кладбище переехала. Но за работу в лесничестве ухватился как утопающий за соломинку, и сразу в сторожку заторопился, будто за ним стая чертей гналась. Набедокурил, поди, в своем Питере то. Ну, а мне выбирать не приходится. Чай, не очередь у дверей стоит. Так то он мужик вроде неплохой, веселый, беззлобный, побазарить любит, но ответственности никакой. Его что проси, что не проси, толку не добьешься. Второй – Егор Мухин, над вами обоими начальник и старший лесничий. Сам из местных, мы с ним в школу вместе ходили. Серьезный, ответственный, рукастый, все делать умеет, вот только к бутылке приложиться любит. Оно, конечно, все выпивают, чего уж там... Да, и он по-началу то не сильно баловался, но после того как добровольцем на войну съездил, как озверел. Ранило его там, до сих пор никак не оклемается. Пока за правду боролся, дома мать умерла. Ну, и озлобился на весь мир, да пошел горе заливать… Его б выгнать на хрен, да сестру жалко. Девчонка молодая совсем, и так ей в жизни не сладко, а тут еще братец совсем на шею сядет. Так хоть какие-то деньги приносит, все полегче. Правильно я говорю?
Илья неуверенно пожал плечами:
– Ну, наверное…
В виду отсутствия большого жизненного опыта, в сложный бытовых ситуациях он разбирался плохо и совсем не представлял, что может толкнуть нормального человека бросить все и отправиться стрелять в себе подобных.
– Ты не волнуйся, под началом Егора недолго тебе ходить. – успокоила его Тоня. – Поработаешь месяца два-три, покажешь себя и продвинем тебя по службе. Уж, это я тебе точно обещаю, нам понимающие люди очень нужны.
Дальше она углубилась в описание своего лесного хозяйства, во всей красе расписывая где какие проблемы и какие планы на будущее. Илья слушал ее вполуха, изредка поддакивая, а сам с живым любопытством разглядывал деревеньку, по улицам которой они проезжали. Это и была та самая Потеряевка, где обитали его новые коллеги по работе. Деревня была вовсе немаленькая, по самым грубым прикидкам несколько сотен дворов там точно было. Но люди на улицах попадались редко, возможно, потому что время было самое рабочее. Участки у домов были просто огромные по московским меркам, и на каждом имелся фруктовый сад, огород и скотный двор. Выбеленные каменные домики, сложенные из какой-то местной породы известняка, смотрелись нарядно и определенно оживляли своим видом улицы. Даже покосившиеся и заброшенные экземпляры, с замшелыми стенами и облезшими крышами все равно органично вплетались в пейзаж, будто намекая, что их время еще не вышло, и как только появится настоящий хозяин, они еще послужат ему верой и правдой долгие годы. На холме ближе к центру поселка сверкала золочеными куполами аккуратная ухоженная церквушка. Самые красивые участки ближе к лесу по обе стороны небольшой речушки занимали добротные просторные рубленные дома, богато украшенные резьбой и флюгерами. А размерам спутниковых тарелок на их крышах мог бы позавидовать любой радиотелескоп. На крайнем участке строился настоящий дворец с башенками, лепниной и белокаменными колоннами, Илья невольно залюбовался постройкой, гадая какому местному царьку может принадлежать эта собственность. Но каким бы влиятельным не был владелец этой усадьбы, ему все-же не удалось по каким-то причинам заполучить достаточно места для своего проекта. С одного боку грандиозного строительства прилепился небольшой участочек, где за покосившимся облезлым забором стоял полусгоревший, почерневший от копоти дом с худой крышей, который изрядно портил пейзаж. К удивлению Ильи Тоня вдруг притормозила у этого явно не жилого строения, спрыгнула с телеги, подошла к забору и гаркнула:
– Баба Маша-аау!
– Аинька, – донесся звонкий голосок из глубины сада, и из-за кустов малины показалась бойкая старушенция в большой белой панаме, которая делала ее похожей на внезапно ожившую бледную поганку.
– Я тебе почту прихватила. Во, держи, – Тоня извлекла из кармана несколько конвертов, перетянутых резинкой и передала ей.
Бабулька выхватила свою корреспонденцию с такой поспешностью, будто ожидала известий о наследстве, и даже забыв поблагодарить, начала вскрывать один конверт за другим и бегло просматривать письма.
– Ах, мошенники! – злобно шипела она каждый раз, добираясь до конца очередного послания. – Прощелыги продажные! Что ты будешь делать! Правды ни от кого не добьешься!
– Что опять отказали, баб Маш? – сочувственно спросила Тоня.
– Ничего, ничего! Я все равно это так не оставлю, – пригрозила бабка, потрясая в воздухе разорванными конвертами, но тут вдруг спохватилась и распахнула калитку. – Ой, что ж это я, с этими писульками забыла про все. Заходи, Тонечка и молодого человека своего зови, я кваску свеженького наварила и булочек напекла. Давайте, я вас сейчас угощу.
Она шустро метнулась в свои развалины и вернулась с корзинкой полной ржаных душистых булочек и большим глиняным кувшином. Темный пенный квасок бабы Маши знатно вступал в голову почти как крепленое пиво, поэтому теплые хрустящие булочки с тмином были как нельзя кстати.
– А ты молодой человек кто ж такой будешь? – с любопытством поинтересовалась хозяйка, пытливо прищурив глаз. – Что-то я тебя раньше не видывала.
Илья только собирался открыть рот для ответа, но Тоня опередила его:
– Это наш лесничий новый из Москвы сегодня приехал.
– Из Москвы, – уважительно протянула баба Маша. – Эвона как! Ну, милости просим в наши края.
– Илья Зерцалов, – представился молодой человек.
– Мария Егоровна Ершова, можно просто баба Маша.
– Замечательный у вас квасок, Мария Егоровна, – похвалил Илья с улыбкой.
– А пей на здоровье, милок, – отозвалась бабулька, хлебосольно подливая ему еще из кувшина.
– Нет, нет, не надо больше, спасибо! – запротестовал Илья. – Уж, больно он у вас крепкий, боюсь голова болеть будет. Вы рецепт случайно с пивом не перепутали? Вы, наверное, и пиво замечательно умеете варить?
В блекло-серых глазах бабки вдруг зажглись шальные бесовские искорки.
– Да, мы тут все умеем варить, касатик, – сообщила она. – Что захотим, то и сварим. Ты заглядывай в гости на досуге, у меня тут есть чего попробовать...
– Баба Маша! – вдруг поперхнулась Тоня. – Ты мне молодого человека не порть! Идем, Илья, что-то засиделись мы тут. Спасибочки за угощение.
Поспешно схватив парня за руку, она потащила его за собой.
– На здоровьичко! – хихикнула бабулька хитро прищурившись. – Заходите еще, не забывайте бабушку то.
Только когда они отъехали от ее дома подальше, Илья решился спросить:
– А про что это она говорила?
– Да, не обращай внимание, – махнула рукой Тоня. – У нее пожар, вишь, случился прошлым летом. Так она считает, что по злому умыслу, и все заявления пишет то в полицию, то в прокуратуру, то в суд, то еще куда, чтоб расследовали, значит. Ну, а пожарники написали акт, что, дескать проводка старая виновата, и в возбуждении дела ей везде отказывают.
– Понятно… А про варево что за намек был? – не отставал Илья
– Ох, грехи наши тяжкие, – вздохнула Тоня. – Ну, дом то надо на что-то чинить, вот она самогонкой и приторговывает. Да, ты не думай, она бабка умная, в академии наук работала, из города сюда приехала к матери. Ну, как на пенсию вышла… И потом у нас еще лет 7 агрономом работала. Она и лечить умеет, и кости править, и раны врачевать. Про травы разные секреты знает. Ну там, какая от чего помогает, какую когда собирать надо, да как сушить, заваривать, да поскольку принимать. У нас тут чуть чего, так все к ней бегут, до фельдшера то пока доедешь...
– Ага, то есть самогонку у нее можно спокойно покупать, – усмехнулся Илья, – точно не отравит а, может даже и на пользу пойдет.
Тоня настороженно на него посмотрела, будто опасаясь, что он ударится во все тяжкие вслед за остальной сильной половиной поселка. Оставшуюся часть пути они проделали молча в думах каждый о своем.
Сердце Ильи забилось сильнее от волнения, когда он увидел, наконец, дом своей мечты. Все там было почти так как ему и представлялось. Высокие сосны окружали добротный приземистый сруб из толстых бревен, рядом в загоне жевала сено гнедая лошадка с белым пятнышком во лбу, на опушке паслись козочки, позвякивая колокольчиками на ошейниках. Воздух, пропитанный сосновой смолой, с непривычки казался густым как кисель и кружил голову.
– Ну, вот и приехали, – сообщила Тоня. – Идем, я тебя с ребятами познакомлю.
Вдвоем они затащили вещи на крыльцо и вошли в дом. В прихожей окон не было, и там царил полумрак.
– Эй, хозяева, – окликнула Тоня. – Есть кто дома?
– Кого там еще черт принес? – недружелюбно пробурчал из кухни сиплый голос.
Тоня уверенно пошла в том направлении, а Илья замялся в дверях, пока она не сделала знак следовать за ней. Но стоило ему сделал шаг, как он тут же споткнулся об какой-то мешок, не разглядев его впотьмах под ногами, и едва не расквасил нос об стену, когда на него сверху полетели пустые бутылки, коробки и пакеты с мусором. На образовавшийся шум выскочили его новые коллеги.
– Ооо, с почином тебя, браток! Добро пожаловать на борт! – весело захохотал щупленький белобрысый паренек в тельняшке. – Не ушибся?
Он раскидал ногами развалившуюся кучу, намечая тем самым тропинку для выхода, и, когда Илья выбрался, протянул руку:
– Будем знакомы, Артем. А ты, я так понимаю, Илья?
– Именно так, – кивнул тот, обмениваясь рукопожатием.
– У нас тут традиция сложилась, кто пирамиду разрушит, тот все убирает, – тонко намекнул Артем.
Илья с ужасом взглянул на гору мусора, который, наверное, накапливали здесь не один месяц, бережно выстраивая эту самую пирамиду на зависть всем фараонам Египта.
– Да тут самосвал нужен, чтобы все вывезти, – заметил он.
– Развели тут помойку! – возмутилась Тоня, вставая на его сторону. – Ну, что вот вы за люди, мужики! Хуже детей малых!
– Ладно, ладно, – пошел на попятный Артем. – Я помогу.
Второй темноволосый, заросший черной щетиной детина, мрачно наблюдал за всем с порога кухни, презрительно скривив рот.
– Вот, это Егор, – представила его Тоня. – Знакомьтесь.
Илья послушно еще раз назвал себя и протянул руку, но тот только усмехнулся:
– Москвич значит? Из университета? – Егор смерил его недобрым взглядом с головы до ног. – Надолго к нам?
– Работать, – пожал плечами Илья.
Парень смачно сплюнул прямо на пол и язвительно протянул:
– Аа, ну-ну…
– Егор, покажи Илье где тут чего и обозначь предстоящий фронт работ, – деловито распорядилась Тоня.
Но тот только разозлился еще больше, так что его мутные с похмелья глаза начали наливаться кровью.
– А ты кто такая будешь, чтоб здесь командовать? – зло буркнул он.
– Вообще-то, я здесь начальник…
– Вот, ты начальник, ты и показывай, – отрезал он, натягивая толстовку. – А мне некогда.
Егор подхватил со стола папку и направился к выходу.
– Куда это ты собрался? – осведомилась Тоня, явно не собираясь сдаваться.
– В Елец насчет раб силы договариваться. Ты что ж думаешь, тебе твои столичные хлюпики 10 гектаров посадок осилят за месяц? Москвич небось через пару дней обратно сбежит к мамочке под юбку!
Илья аж покраснел от обиды и только собрался сказать что-нибудь в свою защиту, но Егор не собирался никого слушать и выскочил за дверь, в сердцах пнув попавшийся под ноги мешок с мусором. Оставшаяся компания некоторое время растерянно молчала, переваривая полученный негатив.
– Не обращайте внимания, – подал голос Артем более привычный к склочному характеру своего напарника. – Он по утрам всегда такой. К вечеру ему обычно уже все по фигу.
– Пьет что ли? – воинственно спросила Тоня.
– Выпивает, – усмехнулся Артем, взъерошив волосы. – Да, если его, не приведи господи, без самогонки оставить, так он совсем взбесится и кусаться начнет. Пусть уж лучше как есть...
Тоня на это только тяжело вздохнула и принялась за обустройство своего нового сотрудника. Вместе они прибрались в доме, вывезли мусор, подоили коз и сварили кашу на обед в большом чугунке. Дома такого количества еды Илье бы с лихвой хватило на всю неделю, но здесь после работы на свежем воздухе аппетит разыгрался не на шутку, и они умяли все без остатка на троих. Потом они произвела инспекцию недавно поступивших еловых саженцев.
– Скоро еще машина должна прийти. Уже скоро складывать некуда будет, – пожаловался Артем.
– Ничего, с понедельника начнем посадки.
Илья осмотрел состояние саженцев. На некоторых из них хвоя начала подсыхать и желтеть.
– Надо бы корни увлажнить, а то пропадет материал, – заметил он.
Артем шустро приволок ему шланг и насос.
– Колодец у нас вон там, за домом, – махнул он рукой, показывая направление. – Вот, вы значит тут увлажняйте, а я пойду.
– Куда это ты? – подозрительно осведомилась Тоня.
– Так ты ж сама велела сухостой убрать на 29 участке. – усмехнулся Артем, хитро прищурившись.
Начальница, тяжело вздохнув, промычала что-то нечленораздельное, что было воспринято как одобрение, и Артема тут же как ветром сдуло. После его ухода Тоня тоже заторопилась по своим делам.
– Ну, ты тут и один справишься, – сказала она на прощанье. – Обживайся потихоньку, если что, телефон мой знаешь, звони.
Оставшись один, Илья впервые с момента прибытия в сторожку почувствовал себя комфортно, будто гора с плеч свалилась. Внутреннее напряжение, с утра не дававшее покоя, спало. Он любил уединение, и люди часто раздражали его, отвлекая от занимательных фантазий, постоянно крутившихся в его голове. В сущности, он и жил всегда где-то в глубинах этого своего потайного мира, как Ихтиандр в море, только изредка выныривая на поверхность. Реальная жизнь разительно отличалась от воображаемой, зачастую разочаровывала и раздражала своей тупостью, но он упорно шел к своей цели, пытаясь сопрячь придуманный идеал с действительностью. И вот сейчас настал момент, когда картинки идеально совпали. Илья с наслаждением втянул в себя смолянистый воздух, задрав голову к верхушкам сосен, и расплылся в блаженной улыбке. Конечно, где-то на заднем плане его беспокоила темная тень Егора, с порога принявшего его в штыки. Но, в конце концов, Тоня обещала быстрое продвижение по службе, а значит им не так уж долго придется работать вместе. Несколько летних месяцев нужно просто пореже попадаться ему на глаза, что, учитывая объемы предстоящих работ, легко будет устроить.
Илья растянул шланг до колодца, погрузил насос в воду и счастливо провозился с саженцами до самого вечера. Только когда стало смеркаться, и тонкий серп месяца стал проступать сквозь бледнеющую голубизну неба, весь грязный как черт и липкий от пота он свернул свои работы.
Душ в его новом обиталище был устроен в баньке, сделанной из старого вагончика на колесах. Устроено там было все с чувством, с толком, и даже был предусмотрен бойлер для горячей воды. Илья с наслаждением подставил тело под обжигающие струи, стараясь получше распарить уставшие за день мышцы. Когда он, наконец, показался в дверях бани, завернувшись в полотенце, снаружи уже совсем стемнело. Лампа, освещавшая предбанник, выхватывала из кромешной темноты только небольшой пятачок возле лестницы, а дальше не было видно ни зги, и только лес загадочно шелестел и гукал где-то рядом. Казалось, что из этой черной мглы за ним пристально следят тысячи глаз. Вдруг ветки ближайшего куста вздрогнули и затряслись, выдавая чье-то присутствие. Илье вдруг стало сильно не по себе, когда он представил себе там зубастое чудище из фильмов ужаса. Не долго думая, он скомкал свое полотенце и запустил им в темноту с криком:
– А ну, брысь!
Кусты истерично захихикали и еще сильнее замахали ветками, в которых застряла злосчастная тряпка. Илья в недоумении юркнул за дверь и поспешно натянул на себя трусы, потому что сражаться с хихикающими лесными монстрами без такого значимого предмета туалета не представлялось возможным. Когда он выглянул наружу снова, полотенце ожило и белой змеей всосалось внутрь таинственной растительности. Лезть за ним следом не имелось ни малейшего желания, поэтому он просто оделся и отправился в избу. Но стоило только ему повернуться к коварному кустарнику спиной, как тут же на него сзади напало полотенце и безвольно повисло на плече, а из темноты донесся дикий гогот и топот, будто стая бегемотов разом ломанулась прочь, сметая все на своем пути.
С непривычки Илья ужасно устал за день, и гоняться за неизвестными личностями по темным лесам с целью выяснения их намерений у него попросту не было больше сил. Добравшись до кровати, он уснул сразу же как только голова коснулась подушки и проспал почти до полудня. За все выходные ни Егор ни Артем так и не появились в сторожке. Илью бы это ни сколько не расстроило, если бы не козы, которые принялись мекать без остановки, и он абсолютно не понимал, чего им для счастья не хватает. Пришлось позвонить Тоне.
– А, так это их подоить надо, – разъяснила она.
Илья был абсолютно не знаком с техникой процесса. С детства он привык, что молоко растет в пластиковых пакетах в магазине, а детали того, как оно туда попадает, его никогда особенно не интересовали. Но в теории все должно было быть просто, ведь не далее чем позовчера он видел как это делает Тоня, и тоже решил попробовать. Отыскав подходящую посудину, он пристроил ее под выменем одной из козочек и принялся дергать за сосцы. Коза мгновенно вскинула голову и от удивления даже прекратила жевать. Пока она не опомнилась Илья удвоил свои усилия, но вытрясти из нее хоть каплю молока у него так и не получилось. Вредная скотина лягнула его своими острыми копытцами, оставив на память приличный синяк на руке, и сбежала подальше. Однако, Илья был не из тех, кто легко сдается, поэтому он подобрал опрокинутую кастрюлю и огляделся в поисках новой жертвы, но тут опять захихикали кусты.
– Черт знает что такое! – в сердцах выругался он и запустил кастрюлей в неопознанных соглядатаев.
Очевидно, снаряд попал точно в цель, в кустах кто-то взвизгнул, завозился и наружу выползли две растрепанные девчонки лет 15-16ти. Одна из них держала кастрюлю, а другая недовольно потирала ушибленный лоб. Илья едва только начал соображать, что происходит, как первая фемина открыла свой нежный ротик и извергла на него такой поток непотребных выражений, которых раза в три перекрывал весь матерных словарный запас молодого человека на целый год вперед:
– ***ли ты, пидор недоделанный, тут выебываешься? ****ы захотел, хуесос ****ый?
От неожиданности Илья вытаращил глаза и открыл рот так, что челюсть чуть не стукнулась о коленки. Некоторое время от открывал и закрывал рот молча, словно рыба только что выброшенная на берег.
– А ну пошли отсюда вон!!! Мочалки нетертые! – наконец, нашелся он. – Сейчас поймаю, жопы крапивой так надеру, что неделю сидеть не сможете!
В подкрепление своих угроз он схватил горсть козьих какашек и что есть силы швырнул ими в малолетних засранок. Те тут же бросили кастрюлю и кинулись врассыпную.
– Совсем писюхи берега потеряли! – пробурчал он про себя, удаляясь на душе укрепляющее чаепитие.
Технологию как правильно дергать за козьи сиськи ему в тот день во всех подробностях продемонстрировала бабка Маша, которую Илья встретил по дороге из магазина. В благодарность за науку он отдал ей весь дневной надой молока.
Егор, ненадолго появившийся рано утром в понедельник, отдал распоряжение о посадке саженцев, и следующие несколько недель Илья был занят подготовкой достаточного количества посадочного материала для зэков, которых ежедневно привозили на исправительные работы в лесхоз из Елецкой колонии. А в конце рабочего дня он ощущал себя кем-то вроде Миклухо Маклая, волею судеб оказавшегося среди папуасов, потому что все местные малолетние сикухи сбегались в сторожку глазеть из кустов, как он принимает душ. Похоже, для них это было чем-то вроде вечернего шоу, по популярности далеко обогнавшее знаменитые «Спокойной ночи, малыши». Сначала такой повышенный нездоровый интерес к своей обнаженной натуре вызывал у Ильи раздражение, но избавиться от него никаким способом не получалось, и через некоторое время он смирился и перестал обращать внимание.
Посадки были закончены в срок, елочки прекрасно приживались, и целые гектары зеленых насаждений, появившихся на этой земле при его непосредственном участии, вызывали чувство глубокого удовлетворения. Всего через пару десятков лет здесь будет шуметь вечнозеленый лес, и может быть он даже будет носить его имя. Зерцалов лес звучит ничуть не хуже чем Журавкин. Для него это была бы достойная награда за все пережитые неудобства на новом месте.
После посадок настала пора заниматься осмотром остальных участков и выбраковкой сухостоя. Во время одной из таких вылазок Илья наткнулся на неизвестных лесорубов. Несколько дюжих мужиков деловито валили деревья, срубали сучья и готовые стволы аккуратно складывали поближе к дороге. На вежливую просьбу Ильи показать разрешение на вырубку один из бугаев смерил парня презрительным взглядом и задал извечный русский вопрос:
– А ты кто такой?
Пришлось Илье первому показывать удостоверение.
– Новенький что ли? Что-то раньше я тебя не видел? – не оставил свою подозрительность неизвестный дровосек, но тем не менее неохотно пояснил. – За этот участок Артем Соркин отвечает, он нам разрешил рубить, а бумагу обещал позже сделать.
– Хорошо, я у него спрошу, – пожал плечами Илья.
– Спроси, спроси, – напутствовал его мужик и спокойно продолжил свою деятельность.
Артем в сторожке показывался не часто и явно вел еще какую-то предпринимательскую деятельность на стороне. Все поручения начальства в лице Тони он выполнял спустя рукава, а на любые упреки ответ у него был ровно один: «Как платят, так и работаю. » Однако, увольняться он почему-то тоже не торопился. Когда Илья повстречал его в следующий раз и задал наводящий вопрос про лесозаготовку, бойкие глазки Артема как-то нехорошо забегали.
– Братан, сам знаешь как у нас непросто бумажки оформлять. Сделаю потом, не волнуйся, – успокоил он и добавил недовольно. – А что ты на мои участки то полез, своих что ли мало?
– Тоня попросила проверить, – начал оправдываться Илья.
– Ну, так она сама там велела сухостой убрать.
– Ты б сходил, глянул, они там живой лес валят.
– Схожу, конечно, лично пригляжу. А как же иначе! – заверил Артем, похлопывая его по плечу.
Но что-то в его тоне заставило Илью усомниться в том, что он станет утруждать себя проверками. Некоторое время он мучился сомнениями стоит ли доложить об этом Тоне или Егору и спросить у них совета, как быть в такой ситуации, но закладывать товарища было как-то нехорошо. Однако, совсем ничего не делать тоже совесть не позволяла. Было обидно, что результат многолетних трудов по посадкам вот так варварски может быть уничтожен. После долгих душевных терзаний Илья все же решил еще раз проверить вырубку сам, и его опасения оказались не напрасными. Лес уничтожался сумасшедшими темпами, которые давно уже превысили все мыслимые возможные квоты. Разрешения на вырубку, понятное дело, у них так и не было.
По дороге к дому Илья шел, не замечая ничего вокруг, полностью поглощенный думами своей новой напасти. Было очевидно, что нельзя дальше молчать и ждать, когда Артем наведет порядок на своем участке, но и что можно предпринять в такой ситуации тоже было совершенно не ясно. Из тяжелых раздумий его вывел бодрый мотивчик, напеваемый совсем неподалеку:
– Мы не Декарты, не Ньютоны мы,
Для нас наука – темный лес
Чудес.
А мы нормальные агрономы – да!
Срываем ягодки с небес…
В целЯх природы обуздания,
В целЯх рассеять неученья
Тьму
Берем картину мироздания – да!
И тупо смотрим, что к чему…
Тут из кустов показалась знакомая белая панама, внутри которой находилась ее обладательница баба Маша.
– День добрый, Мария Егоровна! – обрадовался Илья, наконец-то увидевший человека, с которым можно о чем-то посоветоваться.
Завидев его бабулька тоже радушно заулыбалась, остановилась и поставила у ног внушительных размеров корзину, доверху наполненную грибами.
– Аа, Илюша! Здравствуй, здравствуй, милок. Чтой-то на тебе лица нет? Аль случилось чего?
Немного помявшись, молодой человек поделился с ней своими сомнениями:
– Да, понимаете какое дело, тут неподалеку незаконно лес рубят. По поводу разрешения говорят, что, мол, в регистрации, но я тут выяснил, что ничего у них не оформляется. Заявить куда надо я не могу, потому что коллегу подставлю, а сам один я с ними не справлюсь. Вот и не знаю, как быть то с этим.
И без того морщинистое лицо бабки еще больше сморщилось, будто она только что съела лимон.
– Аа, вон чего, – протянула она. – Знаю я этих лесорубов! Им только волю дай, они тут как саранча все под корень сведут! Тут вона в округе сколько дворцов то строят, а они и рады стараться. Я тебе так скажу, касатик, надо Егору пойти, рассказать. Он человек служивый, нрава крутого и с энтими паразитами у него свои счеты есть, так что он то с ними быстро разберется, не сумлевайся. Пойдем-ка прямо сейчас к нему. Я видела, он с утра дома был, а то к вечеру то от него толку не добьешься.
– Да, мы пока до села доберемся, уже вечер будет, – запротестовал Илья, морально совершенно не готовый ни к каким разговорам с Егором.
С первого взгляда между ними сложилась редкая взаимная неприязнь. Егор каждый раз при виде своего нового подчиненного аж в лице менялся и с трудом сдерживался, чтобы не сорваться. Илья в свою очередь старался как можно реже попадаться ему на глаза, не имея ни малейшего желания выяснять причины такой неприкрытой вражды. В его глазах это был человек больной и неадекватный, а значит никакие логические доводы все равно работать не будут. По работе он общался в основном только с Тоней, чем еще больше бесил Егора.
– Так у меня же машина тут недалеко на обочине стоит, – радостно сообщила бабка Маша, разом разрушив надежду оттянуть неприятный разговор. – Идем, идем, милок. Мигом на месте будем.
Она бодро подхватила свою корзину, сцапала Илью за руку и потащила за собой.
– Давайте, я кошелку что ли понесу, – обреченно вздохнул парень.
– Вот спасибо, милок! – обрадовалась бабка, тут же вручая ему свою ношу.
Странные грибы были у нее в корзинке. Не то чтобы Илья был большой специалист по грибной части, но большинство из тех, что лежали на поверхности он бы точно собирать не стал. Уж, больно сильно они напоминали классические поганки со сказочных картинок.
– А вы уверены, что эти грибы съедобные? – полюбопытствовал он.
– Все грибы съедобные, милок, – хихикнула старушенция, хитро прищурившись. – Готовить надо уметь!
Не прошло и четверти часа как они вышли к проселочной дороге, где стояла старая облезлая бабкина Нива. Кузов машины весь был изъеден ржавчиной, но мотор все еще работал безотказно и взревел с пол оборота ключа. Илья покорился неизбежному и расслабился. Чему быть того не миновать. Сердце его ныло, не переставая, в предчувствии крупных неприятностей, которые не заставили себя долго ждать.
Только они затормозили в клубах пыли у ворот Егоровой избы, как двери ее распахнулись и оттуда, рыдая, вылетела какая-то девчонка, закрыв лицо рукавом. Ничего не видя перед собой, она споткнулась о порог, едва не свалившись, но удержалась на ногах и бросилась бежать вверх по улице.
– Ах, ты, батюшки святы! – перекрестилась баба Маша. – Опять лютует! Давай-ка, я с тобой схожу.
Вместе они вошли в распахнутую дверь, Егор стоял у стола к ним спиной, сжимая в трясущейся руке граненный стакан, до краев наполненный самогоном, и рычал в бессильной злобе:
– Уу, ненавижу! Убью шлюху!
Бабка Маша, тихонько охнув, от страха спряталась на спину Ильи. Хозяин тем временем почувствовал присутствие посторонних и обернулся, уставившись на своих гостей мутными, покрасневшими от беспробудного пьянства глазами.
– Тебе чего? – враждебно осведомился он у Ильи.
Тот неуверенно кашлянул, мечтая провалиться сквозь землю, но, вздохнув поглубже, решил сразу выложить суть дела.
– Егор, в лесу незаконная рубка леса происходит. Нужно разобраться…
– Вот иди и разбирайся! Слизняк московский! *** ли ты тут стоишь, зенки вылупил? Волшебного пенделя захотел?
– Если б мог без тебя обойтись, так не пришел бы! – возмутился Илья. – Думаешь, мне такая радость большая твою пьяную харю тут лицезреть?
– Ах, харя, тебе моя не нравится? – злобно прохрипел Егор. – Ах, ты, прыщ! Да, я тебе сейчас твою морду так начищу, родная мамочка не узнает.
И не успел Илья даже глазом моргнуть, как тот бросился на него со своими пудовыми кулаками, и если бы он не успел увернуться, то наверняка остался бы без зубов. Удар пришелся по касательной, но и такой отшвырнул его к стенке. к стенке.
– Батюшки, убивают! – завизжала что было силы бабка Маша, выскакивая на улицу.
Илья тоже не стал задерживаться в негостеприимном доме и бросился бежать за ней вслед. Что-то тяжелое ударило его между лопаток, он споткнулся, упал, ударившись лбом о камень, все потемнело у него перед глазами, и только в ушах звенел жуткий вопль бабки Маши.
– Убил! Убил! Ирод проклятый! Чтоб тебе пусто было! Ты за что парня убил?!!