МАРИЯ НИКОЛАЕВНА С ПЕРВЫМ СЫНОМ
imd38.ru
ИСТОКИ - РОДОСЛОВНАЯ ИРАИДЫ
(ПЕРЕИЗДАНИЕ – 2019 год)
ГЛАВА 1 МЕЙСТРИКИ
ЧАСТЬ 7-9-32 МАРИЯ НИКОЛАЕВНА ВОЛКОНСКАЯ (РАЕВСКАЯ)
Понятно желание родителей Марии Волконской породниться со столь влиятельным, знатным и богатым семейством. На выраженные дочерью сомнения относительно кандидатуры жениха генерал Раевский ответил: «Кто ж тебя торопит? У вас будет время подружиться… Князь прекрасный человек…» Саму невесту, которой было тогда 18 лет, гораздо больше волновало то обстоятельство, что её 37-летний блестящий жених-генерал уже «зубы носил накладные при одном натуральном переднем верхнем зубе».
Не вызывает никаких сомнений, что Мария Раевская выходила замуж против воли, никогда не любила своего жениха, а потом – мужа, и не смогла его полюбить на протяжении всей жизни (о чём декабристка достаточно откровенно написала в своих “Записках” после возвращения из Сибири).
Одновременно принято считать, что князь Волконский женился на ней по большой любви – его письма друзьям по этому поводу, казалось бы, не вызывают сомнений в его чувствах. Однако, их совместная супружеская жизнь не подтверждает его слова, для Сергея Григорьевича этот брак тоже был в некотором роде вынужденным.
Дело в том, что к началу 1820-х годов ранее блестящая карьера князя Сергея начала буксовать – ей мешал его скандальный образ жизни, о котором прекрасно знало всё высшее общество Российской империи. Впоследствии Волконский признавался в мемуарах, что для него самого и для того социального круга, к которому он принадлежал, были характерны "общая склонность к пьянству, к разгульной жизни, к молодечеству", "картёж" и "женщины". Дуэли по любому поводу, пари по самым вздорным причинам, опасные (в первую очередь, для простолюдинов) “проказы”, скандальные оргии с актрисами и пьянки – всё это тоже составляло большую часть жизни и интересов декабриста.
В итоге, на протяжении, как минимум, 8-ми лет до своей свадьбы Волконский не был произведен в следующий чин, его обходили и при раздаче должностей. Александр I ждал, когда он остепенится, дав понять князю через родных, что в качестве первого шага в этом направлении ему необходимо жениться. Так что для Волконского сватовство к дочери старого боевого товарища было очень удобно тем, что он заранее был уверен в его согласии (судя по всему, чувства будущей жены декабриста интересовали так же мало, как и её отца).
Учитывая чудовищную “гусарскую” репутацию Волконского и его огромные долги, родители более богатой и знатной невесты могли ему и отказать.
Венчание князя Сергея Волконского и Марии Раевской состоялось в Киеве 11-го января 1825 года, на Печерске, в старинной церкви Спаса на Берестове.
Молодожёны провели медовый месяц в Гурзуфе, вместе они были и последующие три месяца (и это весь “стаж” их совместной жизни до ареста декабриста).
Однако, этот самый романтический период в супружеской жизни не сблизил их.
Молодой муж откровенно тяготился свежеобретёнными “оковами”, молодая жена очень тяжело и болезненно восприняла начало супружеских отношений.
Вскоре Мария заболела (так проявилась её беременность) и с матерью и младшей сестрой Софьей уехала в Одессу на морские купания – Волконский (судя по всему, с облегчением – на это время приходится всплеск его активности в делах “Южного общества”) вернулся к себе на службу, где осенью его ждало долгожданное повышение – он стал исполняющим обязанности командира 19-й пехотной дивизии (ранее он командовал 1-ой бригадой этой дивизии).
Во второй раз молодые супруги увиделись только в ноябре – князь Сергей отвёз жену в имение Раевских, Бовтышку (которую русские владельцы называли
“Болтышкой”, Киевская губерния, сейчас – Кропивницкая область Украины) – Мария Николаевна была на последних сроках беременности, а Волконского, из-за напряжённой ситуации в связи с болезнью, а потом – смертью Александра I в Таганроге, начальство не отпустило в отпуск, и он не мог уделять своей жене должного в её положении внимания.
2-го января 1826 года у Волконских в Бовтышке родился сын Николай.
А 5-го января его отца, который так никогда и не увидел своего первенца, арестовали в Умани (сейчас райцентр Черкасской области Украины), в штабе дивизии, что интересно, по делу восстания Черниговского полка (к которому он не имел никакого отношения).
Доставлен в Петербург 14.01 и заключен в Петропавловскую крепость в №4 Алексеевского равелина.
Об аресте мужа Волконская узнала только 28-го февраля – её родные скрывали это от неё, объясняя его отсутствие важной “командировкой” в Молдавию.
Первые роды Марии Николаевны были очень тяжёлыми, она медленно выздоравливала, и, возможно, новость о заключении князя Сергея (кроме него, по делу декабристов были арестованы оба её брата – Николай и Александр, – впрочем, вскоре полностью оправданные, и родной дядя по отцу, Василий Давыдов– этот “загремел” в Сибирь вместе с её мужем), действительно, могла серьёзно пошатнуть её неокрепшее здоровье.
Однако, в дальнейшем поведение всей семьи Марии Николаевны по отношению к ней ВСЕГДА была исключительно жестоким, бессердечным и эгоистичным. Всего год назад её выдали замуж за нелюбимого человека, совершенно не интересуясь, хочет ли она сама этого брака. Теперь княгиню Марию заставляли разорвать с ним отношения – вплоть до развода (а её намерение отправиться за мужем в Сибирь встречало со стороны родных недоумение, иронию и даже насмешки), и опять Раевских совершенно не интересовало мнение их дочери и сестры по этому поводу.
Вероятно, именно такое поведение, в первую очередь, родителей, в конечном итоге, укрепило окончательное решение Волконской (которая тоже, как и все Раевские, обладала семейным упорным “ядовитым” характером, который ярко проявился позже) разделить судьбу своего мужа на каторге. С её стороны это был протест и вызов (поддержанные матерью и сестрой князя Сергея – генерал Раевский писал в письме своей старшей дочери Екатерине, уже после того, как Мария Волконская уехала в Сибирь, что, поехав, она повиновалась не чувству, а “влиянию Волконских баб, которые похвалами её геройству уверили её, что она героиня, – и поехала, как дурочка”), желание избавиться от навязчивого диктата брата Александра, который в этих обстоятельствах стал её настоящим тюремщиком (как он писал в то время в одном из своих писем матери и родным о декабристке: “Она сделает и должна делать лишь то, что посоветуют ей отец и я…”), пусть и такой дорогой ценой.
К слову, её истеричная матушка вообще была не в состоянии даже посочувствовать своей дочери и зятю. Софья Алексеевна всегда была в первую очередь женой, и только в пятую, если не в десятую – матерью. Именно она создала в семье культ своего мужа, которому беспрекословно подчинялась она сама и их дети.
В своих “Записках”, уже после возвращения из Сибири, Мария Волконская, упоминая свои первые роды, начавшиеся 1-го января 1826 года в имении Раевских, в Бовтышке, рассказывает, как родители спорили, каким именно образом ей лучше рожать – лёжа на кровати или сидя в кресле. Мнение отца, “как всегда”, победило – княгиня Мария почти сутки мучилась в кресле. Её мать, родившая за свою жизнь семерых детей, и, в отличие от своего супруга-генерала, имевшая конкретное представление о родах, даже в таком, сугубо женском деле, не посмела оспаривать мнение Раевского, и тем самым облегчить страдания рожавшей дочери.
Если Софья Алексеевна не жалела собственных детей ради авторитета своего героического супруга, то, разумеется, ей не было никакого дела до чувств и желаний зятя – декабрист Волконский, родство с ним наносило ущерб, в первую очередь, безукоризненной репутации её мужа. Значит, надо было любыми средствами разорвать связь Раевских и князя Сергея. Эта мысль проходит лейтмотивом через все письма родных Марии Волконской в Сибирь – Софья Алексеевна умудрялась устраивать сцены и закатывать истерики Волконским даже на расстоянии тысяч километров, причём в письменном изложении незамужних сестёр декабристки, Елены и Софьи – сама она до переписки с “женой государственного преступника” не снисходила, хотя Мария продолжала писать матери вплоть до её смерти.
Можно себе представить, чего ей это стоило – из всех родных Волконской в конце каждого письма к ней “кланялась” её мужу только её сестра Елена (а после смерти отца только она одна из всей семьи продолжала переписку с декабристкой) – для всех остальных Сергей Волконский умер.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ