Легкие, как пушинки, веки поднялись. Взгляд коснулся призрачного горного массива, осмотрел верхушки окутанных вечным молчанием пихт и небесной лазури, разливающейся вдалеке по склонам холмов, подёрнутых дымкой тумана. Под пологом уставших материнских деревьев росли молодые ели и крайне редкие сосны. Прячась под густой сомкнувшейся хвоей, по почве стелился густой ковер бархатного мха. На упавшем стволе разрастались два вида разноцветных лишайников, соперничая в захвате новой территории. В старом лесу господствовали полумрак, прохлада и тишина. Застывшее время навсегда оставило здесь тяжелый влажный запах.
Нежные прикосновения пробудили малыша. Сладко зевнув, он потянулся. Затем замотал головой и окончательно проснулся.
Пока он тряс головой, мир перевернулся с ног наголову несколько раз. Закачались пышные ели, ухнул вниз и снова взмыл, словно на качелях, небосвод. Он никогда не зажмуривал глаза. Ему нравилось смотреть, как смазываются краски.
Он выбрался наружу. Лапы утонули в прохладном мягком ковре. Ступая неслышно, как настоящий хищник, он прошел немного вперед. В замершей молчаливо-торжественной гармонии слабо покачивались, покрытые темным налетом былых времен, лохматые верхушки. Сквозь прорехи в зелёной крыше пробивались одинокие лучи света. Робко заглянув вниз, один из них прикоснулся к его влажному носу, разливаясь приятным теплом. Малыш зажмурился в предвкушении нового дня.
Лес просыпался вместе с ним. Где-то наверху метались неясные тени: одна, вторая, третья... Послышалось пение. Тихая трель, сначала неуверенно, затем бодрее и смелее разлилась в воздухе: так неспешно льются и шепчут воды ручья в чаще непроходимого леса, так с хрустальным звоном, срываются вниз капли и разбиваются о камни, падая с крючковатых ветвей.
Сегодня все было по-другому. Он осмотрелся, пытаясь понять, в чем же дело. Но вокруг он увидел привычно-молчаливый старый пейзаж, на котором умелая рука нарисовала позеленевший, упавший ствол. Тонкие нити запаха смолы и аромат опавших листьев смешались. Время остановило свой бег в тот предрассветный час, когда утомленная ночной охотой, сова сомкнула свои глаза похожие на лунные диски. Дыхание её зоба размеренно отсчитывало время. За сложенными пестрыми крыльями, в плотно сжатых когтях, ждали легкой поступи ночи утомленные мысли.
Мириады пылинок-запахов повисли в воздухе. Он сделал вдох, и мир тысячами тонких запахов заговорил с ним. Он рассказал ему про тайны ночи, подразнил неуловимой белкой, защекотал нос древесной кровью.
За ним с запозданием вышли две его сестры. Широко открыв глаза, они смотрели на лес, будто первый раз видели его таким, будто за одну ночь выросли эти горы вдалеке, и неразрывно сплелись вечными узами упавший ствол и лишайники, а тропа утонула в распрямившейся траве.
Следом за ними вышла она - та, чьи нежные ласки будили малыша, а несгибаемый взгляд, устремленный вперед, давал понять, что она готова на всё, чтобы защитить их, она заглянувшая судьбе в глаза и не согнувшаяся под её ударами. Та, чей голос поет вечную песнь краткости жизни и бесконечности любви.
«Иди туда, куда иду я», - подсказали её немигающие глаза.
Она ступила на тропу, за одну ночь поглощенную ковром изумрудного моря. Когда они гуськом следовали за ней, зеленые волны колыхались и смыкались за их спинами, покачиваясь еще некоторое время. Затем застывали, не оставляя и намека на то, что здесь кто-то был.
Когда они прошли чащу, она внезапно замерла, затем быстро повернулась. Ее глаза сверкнули:
«Слушай как я».
Малыши замерли. Легкий, как нити паутины бриз коснулся кисточек его ушей. Он, напрягая слух, посмотрел в ту же сторону, что и она. Но ничего не услышал и почувствовал себя обманутым. Однако спустя мгновение едва уловимый шорох и хруст, насторожили его. Там впереди под мохнатыми лапами елей кормился заяц.
«Делай как я»,- сказало её тело, припадая к земле. Они подкрадывались к месту кормежки, но из-за неосторожного движения они спугнули добычу.
Раздосадованная она продолжала лежать на влажном и холодном покрывале земли. Маленькая ветвь впилась ей в бок, но она не замечала этого. Втянув когти, она вглядывалась вперед.
Позади, за её спиной, раздалось тихое сопение и возня. Рысята устали сидеть на месте без движения.
Она нехотя встала и оглянулась.Теперь им оставалось только идти дальше.
«Двигайся как я»,- сказал её немой взгляд, и она заторопилась.
Мягкие как бархат подушечки лап, пахнущие еловыми иголками, легко и неслышно ступали по земле. Она вела их прочь от гнетущего молчания темного леса и от проросшей мхом мертвенно-холодной земли, которая дышала сырым запахом времени.
Пройдя немного вперед, она оставила котят внизу и вскарабкалась на дерево.
Её взгляд устремился к горизонту, и кристально-белым вершинам гор, у подножия которых клочками висел туман.
Спустя некоторое время она спустилась и пошла дальше, вспоминая времена, когда пущенные стрелами птицы улетали на юг. Затем дни, когда пышущая маревом земля остывала после долгого дня. Следом оживали воспоминания о тучах, которые заволакивали всё небо. И тогда отрезанный от солнца, лес стряхивал пыль времен, призывая на землю косые капли дождя, желая утолить свою жажду. Даже в такие угрюмые серые дни всё торжествовало, а сквозь нескончаемый поток, льющийся с небес, до чутких ушей доносился свист клестов, певших ту же балладу, что и их предки.
Они остановились перед обрывом. Порыскав взглядом, она поняла, что им не составит труда спуститься вниз по пологому склону справа. Пока она стояла и размышляла, замерев неподвижно как скала, к ней подошли рысята. Он был ближе всех и настойчиво потерся лбом о её сильные лапы. Погруженная в пучину своих мыслей она все же отвлеклась и начала его облизывать. Пришлось зажмуриться, когда он попытался дотянуться лапой до кончика её носа.
Тихое и равномерное урчание, возникло в глубине горла. Оторвавшись от игр, она подняла голову. Глаза, цвета расплавленного золота, взирали холодным и пристальным взглядом, таким же неприступным, как утонувшие в вечных снегах вершины гор и таким же любящим, сердце пылко стучащее в её груди.
«Рычи как я»,- рокотала ее гордость, и легкие исторгли короткий рык, который подобно острому стальному клинку взрезал воздух и нарушил завесу молчания.
Они повторили за ней. Эхо скатилось вниз и утонуло в глубине чащи.
Испуганная резкими звуками, сонная сойка вспорхнула и растворилась в синеве неба. Воздух успокоился и замер.
Она зажмурила глаза от удовольствия, пока звучало эхо их голосов.
«Обходи, как я».
Отдохнув, они двинулись дальше. Утонувшая в глубине леса тишина обступила их. Они остановились спустя час, уютно устроившись в корнях накренившегося кедра. Засыпая под воркование го́рлицы и жужжание стрекозы, она снова вспоминала ушедшие в прошлое дни, когда её лапы следовали за шедшей впереди тенью. Затем она осталась совсем одна посреди холодного безразличия слепых звезд и пугающих шорохов древнего леса.
Когда ночь удлинила тени и завладела последним отблеском света в капле застывшей смолы – они проснулись.
"Делай, как я". Смутные тени крались по редкому, молодому подлеску. Остроконечные уши, украшенные кисточками, безошибочно направляли ее.
Она предприняла уже две попытки, но обе были неудачными. Однако эти места изобиловали добычей. Подкравшись к ничего не подозревающей жертве, она услышала новые отдаленные звуки – короткие и звонкие. Жертва тоже услышала их и в мгновение растворилась в глубине ночи.
Малыш подполз ближе и прижался к ней. В тот самый момент он открыл для себя нечто новое и пугающе-странное. Она боялась! Она дрожала!
Ее голова быстро поворачивалась.
«Беги, как я!», - сорвавшись с места, они понеслись вперед, не разбирая дороги. Лес в одно мгновение изменился и ощетинился. Трава хлестала по носу и глазам, однако она не сбавляла темп, лишь изредка оглядываясь на своих рысят.
Справа послышались все те же отрывистые резкие звуки, но уже гораздо ближе и громче. В панике она круто завернула влево. Четыре тени вырвались из подлеска и оказались на открытой холмистой местности. Земля была неровной, лапы проваливались в глубокие ямы. Задыхаясь от долгого бега в подлеске, она почти перешла на шаг, затем обернулась.
В этот момент воздух разорвался от громкого звука, расколов ночь на тысячи осколков.
Тяжесть внезапно навалилась на нее, пробив грудь свинцом. Всхрипнув, она сделала ещё два неуверенных шага и повалилась на землю. Лапы бездумно дергались от боли и паники.
Тьма надвинулась на неё и сквозь неё она различила жалобные пронзительные крики рысят, которые разрывали ей сердце.
«Убегай как я»,- простонала она.
В последний момент снова ожило ощущение тепла, от давно забытого прикосновения, а затем вытягивающий все живое холод сковал её навсегда.
-Что ты наделал? - спросил сухощавый, невысокого роста.
-О чем ты? Посмотри на этот мех! - ответил ему высокий и коренастый.
-Посмотри на них! - Ответил первый, ткнув рукой в сторону жалобно кричащих рысят. Они жались к остывающему телу матери, и, щурясь от света фонарей, вздрагивали, услышав надрывный лай собак.
-Эй, будь оптимистом. Думай как я. Сегодня мы заработали кучу денег!
Делай как я.
Учила она, ведя их по известной тропе в неизвестность. Делай как я… Делай…
Как Рысь.
Думай как я.
Учил человек своего детеныша, разрушая колыбель своей жизни и убивая в себе человека.
Думай как я… Думай.
Как человек.