НАСТОЯЩАЯ
Марина Морозини была таким ексклюзивом!
Вкусная и порочная, она молнией упала в лапы Казановы, красивая, как падший херувим. Порождением ночи выглядела ее грациозная фигура в черном монашеском одеянии, стройная, словно точеная нефритовая статуэтка и гибкая, как самая настоящая черная кошка. Она – черная королева, черный ферзь греха, падения и порока. И видавший виды Джакомо был по своему потрясен. Как в зеркале, отражались в его душе ее движения, завораживали дивной и сладостной мелодией его ум, намекали на близкие мгновения сладостного Эдема, манили близостью счастья. Это был словно сон в ночи, словно внезапное пробуждение:
ночь, тьма, видение женщины в призрачном лунном свете…
Камин в комнате все еще не зажигали, но глаза Джакомо Казановы привыкли к темноте. За это время, что они провели вдвоем, они успели привыкнуть. Причудливый узор монастырской калитки, где они
встретились, первое прикосновение рук, затем путешествие на гондоле, ритмичная музыка волн и весел и темнеющий обрыв пристани, снова прикосновение рук, ступеньки этого дома свиданий – все это осталось
уже позади. За время их короткого знакомства она успела кое – что порассказать о себе…
Нет, видавший виды Джакомо Казанова еще никогда не соблазнял монахинь. И то что его нареченная невеста Катерина Контарини попала в монастырь, как то остудило его пыл и чувства, заморозило его фантазию, прервало полноценное общение с нею. А эта монахиня, эта чертовка… Наоборот, она разбудила его как мужчину!
Да, у нее уже есть любовник. Великолепный французский посол в Венеции господин де Берни попал под ее влияние, потакает всем ее причудам… Теперь она покушается на душу Казановы. Она сделала
первые шаги, первые авансы, она внушила смелые надежды, хотя он ещё не познал наслаждения ее губ… Богини, женщины, авантюры…
Подняв кверху руки и заложив их за голову, Марина покачивалась на своих каблучках, давая возможность мужчине разглядывать всё и наслаждаться желаемым. Затем замерла, как заглохшая струна, уперев руки
себе в бока – в позе хозяйки положения, полностью контролирующей
себя и ситуацию. И вот опять зазвучал менуэт ее рук и Джакомо понял, что она расстегивает верхние пуговицы на своем монастырском платье… Мгновение – и явились пагоды ее плечей, они едва заметно
маячили, как уснувшие озера…
Её платье сползало вниз, она сбрасывала его с себя, как змея свою кожу, и вот показались полукружия ее груди, вынырнули полнолунием из мрака ее облачения, их появление тихим эхом отозвалось в сердце Казановы. Он сделал несколько шагов, приблизился к ней, но девушка мягким движением отстранила его.
«Не торопись» попросила она «Зимние ночи длинны»
«Я без ума от тебя. Я теряю голову» со словами Джакомо наружу рвалась его душа. «А ночь промелькнет как краткий сон»
«Я хочу чтобы ты помнил все, помнил что я настоящая» Казанове показалось что хищница улыбнулась «Наша первая ночь – пусть останется нашей вечною»
«Тайна моя – я гляжу и пытаюсь понять… Не желаю ничего пропустить…
Я хочу все увидеть. Заполнить тобою всю ночь»
«Какой ненасытный»
Она коротко рассмеялась
«Ты мое загляденье, очарованье. Ты мое опьяненье»
Его душа трепетала в каждом движении губ. И глаз, разумеется.
«И твое преступление»
Сердце у мужчины дрогнуло. «Преступление!»
А ведь она права: он изменяет с ней своей невесте. Той, которой не так давно он клялся в верности и страсти.
Е, ну и пусть! Вот ведь как все повернулось! Теперь он любит одну Марину!
Да, Марину Морозини.
Таинственную магнетическую М. М. как обозначит он ее в своих «Мемуарах». Греховную Марию Магдалину.
Ее тело отливало трепетным серебром мерцало таинственным светом.
Неясным как лунный шепот. Это тело все больше и больше выделялось из окружающей ее тьмы, оно покидало ее, словно полная луна выплывало из назойливых облаков.
В исступлении молодой человек упал перед ней на колени, протянул к ней руки как к божеству. Мгновение – и красавица опустилась рядом с ним на колени.
«Возблагодарим создателя за это свидание»
Даже греховному Казанове эти слова показались кощунством. Что она себе позволяет? Собственной испорченностью дразнить творца?
«Любовь моя, лучшие молитвы – это поцелуи».
Прекрасное лицо находилось вблизи. Такое доступное, дерзкое. Вот ее губы, они выделялись темным
шоколадом. Наверное, неимоверно вкусным?
Соблазнительным и таким доступным! Миг – и молодой мужчина приник к её жарким губам. Разум словно агонизировал в нем, и он вгрызался в ее губы как в сладкий плод. Хищница отвечала тем же. Они целовались яростно, словно звери, жадно и вкусно. Похоть нарастала, заставляла их поглотить друг друга.
Ничто другое уже не имело значения. Время словно остановилось в этом соитии губ. Поцелуй продолжался, он захватил их, как грёза.
... А затем ...
Любовная схватка вовсю, песня страстная, дикая и прекрасная. Заливала всё, как гроза.