Балтийск. Декабрь 1967 г. Встреча с «Октябриной».
Дивизион малых противолодочных кораблей проекта 204, куда нас два месяца назад распределил бригадный механик, входил в состав балтийской 64 бригады ОВРа – охраны водного района. Кроме МПК в 64 бригаду ОВРа входят базовые тральщиков, малые десантные корабли, вспомогательные суда, включая плавмастерские ПМ-ку, знакомство с которой состоялось у нас в первые же минуты пребывания в расположении бригады.
В состав бригады также входил дивизион противолодочных катеров проекта 201, вчерашний день противолодочной компоненты охраны водного района, наследников легендарных морских охотников. Но время их прошло. Они ещё тоскливо стоят у причальной стенки на противоположной стороне Крепостного канала. Не пройдёт и полгода, как место у пирса незаметно освободится, их уведут во Внутреннюю гавань, и будут они числиться в дивизионе консервации, из которого только единицы счастливчиков иногда возвращаются в боевой состав. Но кораблям двести первого проекта это уже не грозит, они настолько морально устарели, что им суждена лишь печальная участь - быть разрезанными на «иголки». Каждому кораблю уготована такая участь.
Печально сознавать, что давно уже нет крейсера «Октябрьская революция», поразившего меня своей боевой мощью и размерами, когда он почерневший, но от этого не менее прекрасный, величественно входил в Военную гавань Балтийска. Флагман балтийской эскадры возвращался в родной порт в декабре 1967 года после завершения многомесячной боевой миссии у восточных берегов Средиземного моря, где своим главным калибром решал политические проблемы пятидневной войны на Ближнем Востоке.
В тот памятный для меня день мой МПК -85 стоял на швартовых у южного пирса Военной гавани. Иногда, по каким-то причинам или соображениям малые противолодочные корабли стояли в Военной гавани. В бассейны номер 1 и 2, где были пришвартованы крейсера, эсминцы, большие противолодочные корабли нас, по - видимому, не подпускали. Мы стояли в зоне 26 бригады сторожевых кораблей проекта 35, которые как братья были схожи по своему внешнему виду и устройству с нашими МПК проекта 204. Сторожевые корабли 35 проекта водоизмещением около тысячи тонн имели такие же воздухозаборники на полуюте, как и на МПК 204 проекта и такую же энергетическую установку движения – два мощных главных дизеля и две ускорительные газовые турбины, работающие на воздушные компрессоры. По две установки РБУ-6000 в обоих проектах, причём носовая установка на сторожевом корабле расположена также, как и на МПК, на передней части главной надстройки, а вот вторая установка СКР располагалась на кормовом шкафуте. За то, у старшего братца в распоряжении находились два приличных орудия, двухствольных 72-миллиметровых автомата и два пятитрубных торпедных аппарата. Мощное вооружение, хорошая мореходность, высокая скорость, приличная автономность сторожевых кораблей 35 проекта обеспечили их востребованность на десятилетия, как одного из лучших сторожевых кораблей советского военно-морского флота. В начале девяностых годов последние сторожевики были списаны, а конец большинства кораблей балтийской бригады СКР оказался ещё более печальный; они в суматохе развала государства, честь которого многие годы высоко несли на морях, тихо затонули, как бы в знак молчаливого протеста, у родного пирса в Балтийске.
В тот день на корабле шла обычная рутинная работа. Закончилась ежедневная процедура осмотра и проворачивания технических средств корабля, с боевых постов прошли рапорты о состоянии заведований. Состав БЧ-5 выстраивается на кормовом шкафуте для развода на работы. Корабль стоит на самом выходе из военной гавани. Влажный и холодный ветер с морского канала гонит в военную гавань мелкую грязную волну, продувает наши робы и пробирает до костей. Я впервые наблюдаю военную гавань, о которой уже достаточно наслышан. Швартовались ночью, а с утра не было свободной минутки провести взором по её причалам. Потому пытаюсь украдкой рассмотреть обширную акваторию.
На малом противолодочном корабле МПК-85 я уже третий месяц и готовлюсь к экзаменам на самостоятельный допуск к управлению заведованием. Мой командир отделения старшина первой статьи Сергей Пашков «натаскивает» меня по устройству корабля и его электросхемам.
После развода на работы Пашков повёл меня на полуют. Там мы спустились в люк и попали в отсек поста управления газовыми турбинами. Затем ещё один люк и трап и мы находимся в кормовом машинном отделении. Сильный запах машинного масла, солярки, и воздуха спёртого ограниченным пространством, напичканным различными механизмами и устройствами, щекочет ноздри. Освещение тусклое и хорошо просматривается только середина отсека, по бортам просматриваются какие-то устройства и щиты непонятного назначения. Посередине, как бегемот, погруженный наполовину в тину, из под паёл торчит кормовой дизельгенератор, за которым, в глубине отсека, у самой переборки интеллигентно поблёскивает стёклами вольтметров, амперметров и частотометров электрощит.
В отсеке тепло, нагретый за ночной переход дизель поддерживает комфортную температуру, а на верхней палубе морозец с ветром. А вот и хозяин этого солярия - старший матрос Постика. Он демонстрирует свой зад, устроившись на коленях возле дизеля,с головой опущенной в проём снятого листа паёлы. Как гном в поисках самоцветов, с переносным светильником что-то высматривает под дизелем. Под коленями у него, чтобы, не приведи господи, запачкать робу, да и чтоб колени не страдали, подостлан изрядный чистый кусок ветоши. На нас Постика не реагирует и как бы не замечает. Пашков оглядывается на меня, в глазах у него зажигаются озорные огоньки. Он по футбольному замахивается правой ногой и обозначает ею удар в постикин зад. Я беззвучно давлюсь от смеха. Но Постика, всё видит, даже сквозь паёлы. Просто он недоволен появлением незваных гостей, которые могут нарушить покой в его тёплой берлоге. Он нехотя поднимается и, не обращая внимание на наши смеющиеся физиономии, с серьёзным видом кивает в сторону открытого проёма, в котором переноска высвечивает разноцветные кишки дизельной обвязки:
- Маслонасос масло травит, я ещё вчера почуял, надо прокладки менять.
- Ты хоть бы вентиляцию врубил, дышать нечем,- уже строго произнёс Пашков
- Дак вот и я же говорю, прокладку пробило на масляном,- сконфуженно продолжал своё моторист.
Старшина прошёл в угол отсека, послышался щелчок магнитного пускателя, и где-то наверху хлюпнул вентилятор, нехотя набирая обороты. В отсек пахнуло свежим морозным воздухом.
- Ну вот, холоду мне сейчас нанесёте, недовольно пробурчал старший матрос Постика.
- Предпочитаю замёрзнуть на свежем воздухе, чем задохнуться в твоих тёплых миазмах,- весело из угла отозвался Пашков. Он настроил переносной светильник возле устройства, имеющего форму параллелепипеда высотой с человеческий рост, в основании квадрат с метровой стороной, наверху цилиндрическая наставка. Снизу под паёлы уходят жгуты толстых кабелей. Рядом довольно большой электрощит, связанный множеством проводов с таинственным устройством. - Очень тонкое и точное устройство,- с расстановкой обратился ко мне Пашков, ловкими движениями отвинчивая цилиндрический кожух.- И очень капризное. А без него турбину не запустишь.
Я знаю, что как раз над нами по левому и правому расположены две турбины фантастической мощности и даже слышу через открытый люк бубнёж молодых турбинистов Байшева и Жаркова, но не спешу с расспросами. Я понимаю, что это прелюдия к очередному сеансу передачи опыта и что сейчас он сам всё расскажет и растолкует. Я уже привык к манере Пашкова обучать и находил её оригинальной и результативной. Вначале такого стихийного урока он пытается заинтересовать, вносит капельку интриги, связывает с другими вопросами, даёт иногда неожиданные связи предметов, которые в таком ракурсе внезапно освещают материал, что сразу всё становится предельно ясно и понятно.
- Не догадываешься, что это за машина? - не отрываясь от дела, озадачил меня старшина. Я завороженно смотрю на его руки, ведь недаром говорят, что на три вещи можно смотреть сколь угодно долго; на текущую воду, на пламя огня и на работающего человека, особенно если человек этот работает ладно. Пашков работал красиво, движения рук расчётливы, ничего лишнего. Я и раньше замечал за ним, что бы он не делал руками, руки оставались чистыми. Он и инструмент держал в руках пальцами, как хирург, ладонь практически не касалась ручки. Но пальцы на руках у него были длинные и очень сильные.
Я так увлечён наблюдением за его руками, что вопрос воспринял поздновато, однако Пашков, считая, что я размышляю, великодушно предоставляет мне паузу. Поняв, что лимит времени на ответ исчерпан, я, практически не думая, бросаю:
- Зарядное устройство,- и здесь же, не мешкая, уточняю, - выпрямительное устройство.
Моторист Постика к тому моменту уже отключил вентиляцию, и, громко сопя, возился, пытаясь добраться до масляного насоса. Пашков опять впал в продолжительную молчаливую паузу, казалось, он тщательно обдумывает мою импровизацию. И вдруг неожиданно для меня:
- Правильно, выпрямитель. Но какой? - вопрос оказался риторическим, потому что, уже не ожидая моего ответа, Пашков повернулся ко мне, как бы желая увидеть реакцию на моём лице после услышанного, произнёс,- Механический, механический выпрямитель переменного тока.
Ответ меня озадачил, ведь я дипломированный техник-электрик, но о таком выпрямителе ничего не знаю. Вдруг я припомнил, что на каком-то занятии по электротехнике вскользь говорилось, что имеется теоретическая возможность механического выпрямления переменного тока, но практике она не используется. Значит всё- таки используется, и здесь передо мной находится живой пример его применения на практике.
Уже впоследствии, я тщательно изучил схему механического выпрямителя и понял, насколько это сложное и капризное устройство. Ни на одном корабле дивизиона одновременно не находились в исправном состоянии по два выпрямителя. Зачастую случалось, что и оба выходили из строя. Это означало, что турбины невозможно было запустить и корабль мог идти только на дизельном ходу со скоростью не превышающей 16 узлов. На такой скорости не могло быть и речи о погоне и атаке подводных лодок. В дивизионе считалось за честь корабельных электриков поддерживать в рабочем состоянии хотя бы один из двух механических выпрямителей.
Но время этих технических монстров прошло. Уже появились простые, без вращающихся частей, компактные и мощные кремниевые выпрямительные устройства. В апреле 1969 года, через полтора года почти ежедневных ремонтов, настроек, заменой контактов из чистого серебра, на морском заводе Тоосмари в Либаве я с облегчением и радостью наблюдал, как заводские рабочие вырезали проёмы в обшивке по обоим бортам и вытащили через оные злополучные тяжелющие механические выпрямители. Взамен были установлены кремнивые выпрямители, с которыми уже не было никаких проблем.
Не успел Пашков отвинтить верхний кожух выпрямителя, как в верхнем отсеке зашумело, быстрый стук матросских прогар по трапу говорил о том , что из турбинного отсека кто-то выскочил на полуют как по авралу. Мы насторожились, даже Постика вытащил голову из трюма и уставился на люк. В люке сверху внезапно свесилась голова турбиниста Байшева и прооарала на весь отсек :
- «Октябрина» в гавань входит! На швартовку!
Пашков внимательно посмотрел на меня и задумчиво признался то ли мне, то ли себе:
- А ведь знаешь, «Октябрину» видел давненько в Лиепае, года два назад, в шестьдесят пятом. Стояла в Тоосмари на расконсервации. Земляк мой Валера Нарожный там же, в Либаве, перешёл на крейсер.
«Только теперь я понял, что «Октябрина» это крейсер и подумал,-
Ты давненько не видел, а я ни разу в жизни не видел наяву настоящий крейсер!»
- «Октябрина» на ходу! Нет, это надо видеть,- решительно положил гаечный ключ и коротко мне бросил, -Пошли..
Когда мы поднялись в турбинное отделение, там уже не было ни души. Всех турбинистов застали на палубе полуюта. На шкафутах также были люди, а на мостике стояли офицеры. Все смотрели в сторону выхода из Военной гавани.
* * *
А в военную гавань величаво входил громадный корабль. Он только что повернул с морского канала и смотрелся в фас, но я уже понял его размеры и у меня от переполнившего грудь восторга захватило дух:
- Вот это корабль! Махина! Силища!
На полуюте тишина, все уставились в сторону медленно приближающегося колосса. Чем ближе он подходил, тем более поражал своими размерами, своим видом, своим орудиями главного калибра, завораживал каким-то подспудным здоровым духом, исходящим от его сильного и стройного металлического тела. Его подкопчённые надстройки, подпаленные орудийные башни и следы ржавчины на поджарых бортах, как кровавые подтёки и пыль арены на доспехах гладиатора, повергнувшего наземь соперника, делают его ещё прекраснее.
Крейсер двигался в сторону крейсерской стенки второго бассейна, в конце которой стоял наш МПК-85, поэтому он постепенно приближался к нашему борту. Когда нос гиганта поравнялся с нашим МПК, его правый борт настолько приблизился, что были ясно различимы лица матросов швартовых команд, а чтобы посмотреть на мостик надо было задирать голову. В течение какой-то минуты мимо моих глаз, как на экране громадного кинотеатра, прошёл целый мир, наполненный машинами, оружием, людьми, страстями, бытом, и остался в памяти на всю жизнь, и минут таких в ней, наверное, было не так много.
Да, это был крейсер «Октябрьская революция», или «Октябрина» так в морском просторечье ласково его называют. Это традиционное имя перешло на крейсер 3 августа 1957 года вместе с официальным наименованием от линейного корабля «Октябрьская революция», флагмана Балтийского флота в годы войны с фашистской Германией. В тот день моей первой и последней встречи с крейсером ему только, что исполнилось всего тринадцать лет. Это был ещё очень молодой корабль, ровно тринадцать лет назад 19 декабря 1954 года на нём был поднят военно-морской флаг и назывался он «Молотовск», в честь города, в котором его построили, впоследствии Северодвинск.
Но судьба ему не благоволила, несмотря на то, что он сменил антипартийное название на политически выдержанное. Прослужив шесть лет, в 1961 году крейсер в угоду военной доктрины известной «оттепели» оказался не у дел и был законсервирован. Долго тянулись годы отстоя в Кронштадте. «Октябрине» посчастливилось оказаться в малом числе тех кораблей, которые однажды всё-таки становятся востребованными флотом. После 4 четырёх лет бездействия, которое было чревато его полным уничтожением, на корабль пришло новое поколение моряков кадрированного экипажа, почти год работ по расконсервации, и в апреле 1966 года «Октябрина» вновь в боевом строю Балтийского флота.
А через год и работа нашлась для крейсера под стать его возможностям. И вот сегодня, в декабре 1967 года, с честью завершив свою миссию в восточном средиземноморье он возвращается в родную гавань. Все его, казалось, бесконечные двести десять метров прошли перед моим оторопевшим взором, нависая над нашим крошечным МПК двенадцатью 152 миллиметровыми стволами главного калибра и своей семидесятиметровой высотой.
- Лёгкий крейсер проекта шестьдесят восемь бис, - раздалось у меня за спиной, когда корма крейсера с выпуклой надписью, подтверждающей, что никакой ошибки нет - что перед нами прошла знаменитая «Октябрина». За нами стоял наш «бычёк», командир электромеханической боевой части, старлей Николаев и смотрел вслед медленно уходящему кораблю. Вымуштрованный с детства в суворовском училище он, обычно педантичный, сухой и неразговорчивый, вдруг, уже обращаясь к нам с Пашковым, восхищённо :
- Представляете, у него на бортах стомиллиметровая броня, мы против него - просто яичная скорлупка! И сразу замолчал, как бы стыдясь своей минутной сентиментальности. Тем более он увидел, что рядом с Пашковым стою я, «карась» по третьему месяцу службы на корабле. Меня, однако, озадачило определение крейсера, как лёгкий крейсер.
- Ничего себе лёгкий, слово это как-то не вяжется к такой махине, - подумал я, но спрашивать не стал, отметив, как осёкся старлей, оказавшись в таком неуставном контакте с молодым матросом.
К сожалению, более мне не представилось случая увидеть крейсер, поэтому эта встреча оказалась единственной и осталась в памяти на долгие годы. Впоследствии, я узнал, что классификация крейсеров на лёгкие и тяжёлые условная, причём основным критерием по которому крейсера относятся к тому или иному классу, является размер главного калибра, до 155мм это класс лёгких крейсеров. Артиллерийские орудия «Октябрины», имели калибр 152 миллиметра. Три миллиметра не хватало, что бы этот крейсер входил бы класс тяжёлых.
Встреча та имела для меня и другие последствия. Я спрашивал себя: «Ну почему я попал служить на такую мелюзгу, «тюлькин флот» -так называли наши корабли? Вот ребята служат на крейсере, 1200 человек. Уж если пришёл служить на флот, то служить на настоящем боевом корабле, не менее эсминца.
Я пережил период разочарования, потерял интерес к службе, даже подумывал написать рапорт, что бы меня перевели на большой корабль. Но когда я узнал больше о своём корабле и его боевых возможностях ,то понял, что не в размерах корабля дело. Я привык к своему МПК и даже полюбил его и уже не завидовал «белым робам». Тем не менее, всегда с восхищением и грустью смотрел большие военные корабли.
А «Октябрина» с того дня декабря 1967 года прожила долгую и насыщенную корабельную жизнь и только трагический случай, происшедший летом 1981 года у Шетландских островов решил судьбу флагмана Балтийского флота. К тому времени пролетело уже одиннадцать лет, как я покинул свой родной МПК-85. Позади учёба в Московском энергетическом институте, двухлетняя работа на тепловой электростанции Мариэль на Кубе. Я ведущий инженер главка по строительству АЭС министерства энергетики и электрификации, и флотские новости доходят до меня главным образом из официальных источников, газет, журналов, телевидения.
Что произошло с крейсером «Октябрьская Революция» во время флотских учений «Запад-81» я узнал значительно позже. Говорили, что крейсер не был готов к дальнему океанскому походу. Уже в проливной зоне у него начали прогорать котельные трубки, а у Шетландских островов крейсер окончательно потерях ход, упустив питательную воду котлов. Бесславно ему пришлось возвратиться в Балтийск. Неудачное участие в грандиозных флотских манёврах «Запад-81» послужило началом конца одного из последних классических артиллерийских крейсеров.
«Октябрина» ещё какое-то время выполняла представительские функции и функции флагмана, но в спину ему уже дышали крейсера новых проектов, оснащённые ракетным оружием. Крейсера проекта 58 типа «Грозный» уже более десяти лет находились в составе флотов. А в начале восьмидесятых годов на флот начали поступать крейсера проекта 1164 типа «Слава», убийцы авианосцев, и атомные крейсера проекта 1144 «Орлан» водоизмещением 28 тыс тонн, в два раза тяжелее «Октябрины».
В конце восьмидесятых годов в стране проснулся рецессивный ген самобичевания и самоуничтожения. Как баба в припадке неврастении бьёт самую любимую посуду, если что-то ей не нраву, так и целый народ в знак протеста против самого себя начал избавляться от флота, от кораблей, которые любовно создавались до этого народным трудом и талантом. Если из строя выводились молодые, современные корабли, гроза наших недругов, которые потирали руки, наблюдая за самоистязанием гиганта, то о дальнейшей службе морально и физически устаревшего крейсера «Октябрьская революция» не могло быть и речи. В сентябре 1987 года его вывели из состава ВМФ, а в 1988 году отправили на разделку.