Жизнь в Советском Союзе я бы охарактеризовал одной фразой: сплошные очереди за всем необходимым. Из всех очередей самыми противными для меня были очереди в парикмахерскую. Когда стоишь за каким-нибудь дефицитом, то, в результате, получаешь хотя бы какую-то вещь, а из парикмахерской выходишь оболваненным, потратив ради этого массу времени. Но, по понятным причинам, время от времени приходилось проходить через эти муки. При этом, парикмахеры, дабы скрасить наше тоскливое ожидание, часто выкладывали на столики свежие газеты, чтобы мы отвлеклись и не очень досаждали им своим ворчанием. Таким образом, однажды мне в руки попалась «Литературная Россия». Я тогда читал исключительно «Литературную газету», а остальные считал полным отстоем. Но, сидя в очереди, особого выбора не было, и я лениво стал перелистывать газету, пока не добрался до анонсов новых книг. Кстати, такие страницы были большим достижением советского периода. Люди не только следили по ним за новинками, но и шли потом в магазины в поисках заинтересовавшей их книги. Как я уже говорил, это были не мои авторы, и я хотел уже отложить газету в сторону, но вдруг обнаружил заметку о книжке стихов неизвестного мне поэта. Собственно говоря, такие заметки пишутся по одинаковому шаблону, и понять, кто есть кто, невозможно. Я только запомнил, что он был не из Москвы, а из какого-то провинциального города. И для примера в конце статейки было приведено небольшое стихотворение. Когда я его прочитал, то неожиданно испытал невероятную зависть. Я вдруг понял, что если бы начал писать стихи, то хотел бы, чтобы они были именно такими. Кстати, я считаю зависть положительным качеством. Почему-то существует мнение, что завистливый человек только и думает, как бы навредить более удачливому соседу. Но это говорит только о том, что этот человек урод. Из-за любви люди тоже совершают жуткие поступки, но никто при этом не считает любовь недостатком. А жить в своём болоте, никому и ничему не завидовать, и, следовательно, не стараться переплюнуть, на мой взгляд – ужасно скучно.
Я прочитал стихи несколько раз, а затем меня позвали стричься. Я поспешно отложил газету, а когда вышел из парикмахерской, вдруг сообразил, что не запомнил фамилию поэта. Возвращаться я не стал, надеясь, что разыщу эту газету. Но больше она мне не попадалась, и это стихотворение нигде не встречал. Но стихотворение я хорошо запомнил и сейчас его приведу по памяти.
Живи огнём, дыши огнём,
Пусть правды убоится тайна.
Случайно мы с тобой умрём,
Всё остальное – не случайно.
Смотри, как напрягая слух
Над Дикой Балкой месяц вызрел.
Не говори – случайный друг,
Случайный день, случайный выстрел.
Я вижу: над твоим крыльцом
Гнездится день твой чёрной птицей.
Не лги, а то умрёшь лгуном,
Не убивай – умрёшь убийцей!
И не случайно, боль тая,
Придёт к тебе тропой печальной
На кладбище любовь твоя,
Которую ты звал – случайной.
Когда я впервые прочитал это стихотворение, мне было девятнадцать лет. С тех пор прошло уже полвека. И я иногда представляю себе, что где-то в глубинке жил поэт, так и не получивший при жизни особого признания, за исключением маленького анонса в столичной газете. И, думаю, он был бы крайне удивлён, узнав, что его стихотворение кто-то всю жизнь хранит у себя в каком-то тайнике, именуемый душой. Но, возможно, в этом и заключается главная цель творчества. А всё остальное – мишура.