Дед решала. Афера. Роман. 2 Книга

Права на произведение заверены нотариально.

Рецензия к роману «Дед решала»
Паньшина Евгения Владимировича.    

Зазвонил телефон. В трубке - знакомый голос: «Земфира, надо бы прочитать роман «Дед решала» одного пенсионера, написать отзыв и подготовить к изданию!». Роман?! Ро-ма-а-ан!!! А у меня, как всегда, катастрофически не хватает времени.  Я бы и «под дулом пистолета» не стала это делать, если бы не позвонил уважаемый мной человек, редактор известной газеты, которому я не могу отказать в любой его просьбе. Я со страхом ожидала увидеть исторические мемуары немощного пожилого человека, пишущего от нечего делать. Но пообещала встретиться с автором. Ожидая его, я мысленно уже придумывала разные варианты, как бы его «отшить», хотя это и не в моих правилах - отказывать людям, в особенности пожилым.
Но вот открывается дверь и входит, к моему удивлению, огромный богатырь, похожий на Илью Муромца. У меня в голове пронеслась молнией мысль: «Зачем этому громиле писать романы, ему бы лес валить!».
Но дороги назад не было, так как я уже держала в руках объёмную рукопись. Так началась наше творческое общение, изначально замешанное на добром юморе.
И вот я со вздохом начала читать… Ну и ну!… Отодвинув все свои дела, я увлеклась приключениями обаятельного, чудесного героя – деда Кузьмы, проживая его неординарную  жизнь, написанную сочным народным русским языком.
Сам автор не любуется своим героем и не жалеет его, когда он постоянно попадает в смешные ситуации и безвыходные положения, а дает ему полную свободу  выкрутиться из трудных обстоятельств самому. При этом поражаешься здоровому юмору и выкрутасам,  которые «отчебучивает» дед Кузьма.
В роман не искусственно, а органично вплетаются поразительные реальные приключения деда, а это неизбежно вытекает из его неугомонного характера и образа жизни. Несмотря ни на что, дед Кузьма исключительно принципиален, даже если это наносит ущерб ему самому. И каждой своей победой, то есть очередным выходом из безнадёжного положения, он наслаждается как ребенок.
Но самое поразительное в том, что роман состоит из приключенческих рассказов, струящихся как волны, вытекающие одна из другой, и от них невозможно оторваться. А можно сказать по-другому, что эти рассказы подобны  драгоценным завораживающим бусинкам, нанизанным на нити волшебного ожерелья. Причём эти рассказы основаны на реальных событиях и пронизаны очень тонким народным юмором.
 Невольно понимаешь, какой огромный труд вложен автором в произведение, читаемое на одном дыхании. Только истинный писатель догадывается, сколько ему пришлось перелопатить и изучить материала, чтобы  собрать эти образы для настоящего добротного художественного романа.
Когда я более близко познакомилась с автором, то  поразилась тому, как много у него жизненного опыта, юмора и приключений, которыми он может поделиться со всеми.
И я невольно  подумала о том, что автор с легкостью может «вызвать на дуэль» профессиональных писателей,  не обладающих таким бесценным жизненным опытом.
Лично я увидела параллель нелегкой, но богатой событиями жизни автора – Паньшина Евгения Владимировича - с его литературным героем – дедом Кузьмой. И с позволения автора я бы к нему обратилась с пожеланием: «Творите дальше, дед Кузьма!»
С уважением Земфира Муллагалиева, член Союза писателей России и Башкортостана, лауреат премии журнала "Бельские просторы"


Е.Паньшин.
ДЕД РЕШАЛА
АФЕРА
Все события и персонажи вымышлены. Любое совпадение носит случайный характер.

ЗАГАДОЧНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
В воскресенье, в конце дня, Кузьма Петрович Кальянов, колхозный сторож, заступил на вахту. Среднего роста, мускулистый, худощавое морщинистое лицо покрыто  щетиной. Одет всегда в старую солдатскую парадную форму без погон и кирзовые сапоги. К носу из-за близорукости «приросли» очки с толстыми линзами. На голове вечная кепка. Он сидел на крыльце правления, когда подъехал колхозный трактор с тележкой, полной доярок. Из их громкого, весёлого гомона он понял, что сегодня ночью будет какая-то необычная баня, с гаданиями  и заговорами. Кому-то из женщин по новому способу будут мужика привораживать. Дед весь обратился в слух - как бы чего не пропустить. Даже про разыгравшиеся желудочные колики забыл. Как раз в этот день его жена бабка Клава наварила пельменей с рубленой картошкой. До того вкусные, что он весь день их ел. Поест, полежит, снова поест. А запивал молоком, жирным, как сливки. К вечеру в охрану идти, а у него живот скрутило и голова заболела на почве переедания. Стал у бабки лекарство какое-нибудь просить. Та говорит:
-Там на кухне в тумбочке все лекарства. Возьми.
  -Что с того, что там. Я всё равно ничего в них не смыслю. Давай сама неси.
    Поплелась бабка в «тумбочку», принесла коробку от обуви, где хранились лекарства и банки от простуды. Стала перебирать.
    -Вот: - две упаковки активированного угля, упаковка глюконата кальция и пурген. Все. Ты, дед, что пить будешь?
  Наступила долгая, неловкая пауза. Дед Кузьма непонимающе лупился через очки на свою бабку.
    -Как что я пить буду? От головы и от живота. Вон как свело, весь в судороге. А у тебя из лекарств один пурген. Сходи к соседям, у них спроси.
     Бабка тем временем нашла  аннотацию, стала читать вслух:
    -Таааак – уголь активированный, таблетки чёрного цвета,- замолчала, шевеля губами, выискивая нужное,- вот…… применяют при какой-то диспепсии, метеоризме.- На что дед тут же вставил:
    -Вот точно, у меня там метеориты летают в разные стороны, того и гляди живот разнесёт на части.
    Бабка тем временем продолжала:
    -При пищевых интоксикациях, отравлениях. Все, дед, это тебе. Есть надо меньше. Ты за день ведро пельменей съел, вот и отравился. Тебя только углём и лечить. Давай пей и иди уже сторожить.
    -А сколько пить?
    -Четыре тире шесть таблеток, два раза в день, для взрослых,- снова уткнувшись в бумажку, ответила бабка, - а тебе десять надо, чтобы меру знал.
    -Так, - решил дед,- один раз выпью сейчас, второй на дежурстве, С этими словами он наковырял себе таблеток из бумажной упаковки и, налив из чайника воды в кружку, выпил их. В животе сразу заурчало, его начало пучить и наружу стали проситься газы, но вроде стало легче и, собравшись, он отправился на дежурство, захватив с собою другую упаковку таблеток. Часа через два после принятия смены дед допил остальные лекарства  и сел глядеть в окно, выискивая, где будет сегодня потеха. По воскресному дню во многих банях в деревне дымились трубы. Но ему нужна была всего одна конкретная баня. Там, где будут ворожить. Поскольку организм деда Кузьмы перестал бунтовать от большого количества принятого активированного угля, то грех было пропустить такое «представление». Забрался он на пригорок, с которого была видна вся деревня, и безошибочно определил, в какую сторону идти.
    Стемнело. И вот лежит он в кустах смородины, бросив под себя телогрейку, метрах в шести от бани, на голые женские фигуры через окно пялится, разговоры слушает да посмеивается. Собралось всего пять женщин разных возрастов и комплекций. По очереди они то заходили в баню, то выходили, потом сидели в предбаннике - кто на кровати, кто за столом и, как говорят, «переливали из пустого в порожнее», попутно пили чай из огромного самовара. Наконец новости закончились и началось колдовство, ради которого дед окопался здесь.
    -Давай, Галя,- произнес знакомый голос толстой колхозной поварихи СемЁнихи,- я тебе помогу намазать.
  -А вдруг не поможет, если не сама намажу?- отозвался голос кладовщицы Гальки Кариной, доходившей до сорока лет в девках.
    -Поможет. Главное, побольше мёда намазать да подальше высунуть.
    -Ну давай намазывай,- неуверенно согласилась Галька. Все на какое-то время замолчали.
    Вдруг в бане погас свет. Наступила гробовая тишина. Даже сверчки не стрекочут, а всё окно предбанника, настежь открытое по причине душной ночи, у которого только что сидели голые бабы, заслонило непонятное белое пятно, слегка шевелящееся в свете полной луны. Из предбанника раздались слова заклинания:
    -На горе Амаюш течёт ручей неведомый, силы необыкновенной. В том ручье сокрыты силы зла и силы добра. Зову Вас, воды неведомые, святые,- освободите силы добра и принесите их со святой водой к красной девице Галине. Пусть силы те заполонят всю её сущность без остатка и предстанет красна девица Галина перед добрым молодцом Иваном совсем в новом свете. И не сможет он от неё отворотиться. И будет в сердце его ретивом одна только девица Галина. Заклинаю я воду и воздух, свет и тьму, огонь и лёд на любовь Галины и Ивана. Будь ты, Галина, неперечливой Ивану, а Иван во всем пусть смотрит только на Галину всю оставшуюся жизнь.
    «Это кто же такой у нас завёлся, что по нему баба сохнет»,- раздумывал с усмешкой дед, слушая скороговорку колдовства.
    -И ничей боле заговор не подействует на мой заговор. Потому как мой заговор самый сильный во всей вселенной. И пусть вода святая из источника неведомого и мёд наш целебный Башкирский будут во всем свидетелями незримыми. И пока светит солнце ясное, пока течет вода в неведомом святом источнике на горе Амаюш, пока стоит сама гора Амаюш,– ничто не сможет разрушить слово моё. Тьфу, тьфу, тьфу. А теперь повторяй три раза «Как пчёлы на мёд слетаются, так пусть мужики на меня слетаются».
    Галька старательно повторила последние слова заклинания, и все стихло. Дед, как мог, напрягал зрение, но не мог понять, что там происходит. Снял свои толстые очки, протёр, снова одел. Не помогло. И такое его разобрало любопытство, что он, забыв всякую осторожность, встал на цыпочках и стал приближаться к окну. Под ногой по предательски, нарушив тишину, хрустнула ветка. Дед от испуга присел. Но ничего не произошло, и он, встав, продолжил  движение. Шажок за шажком, всё ближе и ближе к заветной цели. Вот уже совсем рядом, а понять не может, что там в окне отсвечивает такое. Уже несколько сантиметров отделяют лицо деда от белесого округлого предмета с вертикальной полосой посередине. По сантиметрам исследуя, едва не касаясь его носом, дед был в недоумении. Пахло свежим мёдом и какими то травами. Дед снова снял очки, вынул из кармана запасные, посильнее, одел и, опять приблизившись вплотную, стал изучать объект. Выставив вперёд палец, осторожно ткнул им в самую середину, почувствовав живую его упругость. В этот момент прямо в лицо ему ударила струя вонючего воздуха и раздался характерный хлопок пука, от неожиданности показавшийся деду в ночной тишине взрывом авиабомбы. Как стоял он под окном, так молча и лег. А следом грохнул разноголосый бабий смех, разбудивший собак в деревне. Выбежав на улицу как были в голом виде, бабы увидели распростёртое под окном, неподвижное тело деда Кузьмы.
    -Смотри, Галька, подействовало, явился и пяти минут не прошло как задницу в окно вставила. А говорили две недели ждать надо.
    -Он, похоже, у меня весь мёд с неё слизал,- ответила Галька под весёлый смех гадальщиц.
    -Подождите, бабы, а он живой?- спросил кто-то.
 Смех сразу оборвался. Пощупали - пульс есть.
  -Давайте-ка его в баню,- предложила ворожея СемЁниха,- ишь, старый хрыч, чего удумал. На сиськи девичьи смотреть. А я думаю кто там дышит так? Эх, если не загнётся сегодня от разрыва сердца, тётка Клава его всё равно завтра порешит. Тащим его.
  -Ага, попарим,- засмеялся кто-то в темноте. Быстро взяв недвижимое тело за руки, за ноги, женщины занесли его в предбанник и положили на кровать с панцирной сеткой и хромированными спинками. Зажгли лампочку. Поскольку голова у деда от шока долго отказывалась приходить в себя, перепуганные бабы стащили с него китель с рубашкой, брюки, стали натирать водкой и делать закрытый массаж сердца, надавливая на грудную клетку. Ноги до пояса прикрыли от срама какой-то простыней. Пришедший в себя дед Кузьма, чуть приоткрыв глаза, увидел две огромные груди СемЁнихи, которые спелыми десяти килограммовыми арбузами раскачивались перед его лицом в такт массирующим движениям хозяйки, с перепугу, как и остальные женщины, забывшей одеть хоть какую-то одежду. Её огромный голый живот временами прижимался к лицу, мешая дышать. Делать нечего, пришлось терпеть. Она что-то приговаривала, а дед со страхом думал – «если это чудище природы, СемЁниха, весившая никак не меньше ста пятидесяти килограммов, по какой-либо причине грохнется на меня, мне конец». В это время она, не рассчитав, надавила ему вместо грудной клетки на живот. От острой боли и неожиданности дед сел, глаза вылезли из орбит, желудок сжался, и его содержимое – большое количество не переработанных остатков пельменей, все чёрное от принятого активированного угля, с характерным рвотным звуком,- фонтаном вывалилось на живот деда, на ворожею, на кровать и пол. И всё это за доли секунды. Сначала никто ничего не понял, а потом бабы завизжали от страха. Какая-то крикнула «У него печень оторвалась» и кто в чем был, в смысле голые, с воплями бросились врассыпную. Дед, воспользовавшись удобным случаем, забрал свою одежду и ретировался из бани. По дороге захватил свою телогрейку, брошенную в кустах, и отправился на речку смывать с себя рвотные массы. Кое-как покончив с этим, он стал одеваться, и здесь обнаружилось, что не хватает одного носка и очков. Слава богу, очки у него были запасные, близнецы утерянным. Будучи в городе у детей, он заказал себе две пары очков в одинаковых оправах, одни для повседневной носки, а другие для чтения, и всегда носил их с собой. И отличить, где какие, мог только хозяин. Делать нечего, он надел запасные очки и сапоги на босу ногу, как вор, прокрался к себе домой, стянул с веревки, вывешенную после стирки, запасную пару точно таких же носков со звездочкой на боку. Уже давно они с женой покупали сразу несколько пар одинаковых носков, на случай если какой-то порвётся, то его можно выбросить, сохранив второй. Дворовая собачка Пудик, узнав хозяина, потёрлась о его ноги и ушла досыпать, не поднимая шума. Вернув себе первозданный вид, дед вернулся на пост и, сидя на крыльце, наблюдал, как его искало полдеревни, то и дело окликая по имени. Несколько машин, мотоциклов и скорая помощь разъезжали по улице и по задам, то и дело вспарывая темноту ночи фарами. Вся эта кавалькада постепенно приближалась к правлению колхоза. Наконец они прибыли. Дед как ни в чём не бывало зашумел:
    -Всем стоять на месте и быстро бояцца!
    -Я те дам бояцца, старый охальник!- заорала на него толстая СемЁниха,- Ишь чего придумал, я не я и лошадь не моя! Сегодня же к Сан Санычу пойдем! Чтоб не повадно было по баням шастать  да за чужими женщинами подсматривать! Обблевал там все своим гнилым нутром и стоит здесь, геррооой!
    -Обязательно пойдём,- не отставала от неё Галька Карина. – И устроим обязательно, этот…,- она не договорила, не найдя подходящих слов.
    Сзади них в свете лампочки подходили ещё люди, пришедшие искать деда Кузьму, а теперь с интересом ожидавшие развязки. Не часто в деревне бывают такие представления. Увидев, что пропавший нашелся и с ним всё в порядке, работники «Скорой помощи»  уехали. А дед как можно спокойнее произнес стоявшим впереди бабам:
    -Вы там, наверное, водку жрали и спьяну привиделось, что я приходил за вами подглядывать. Видите - я на посту стою.
    -Даааа?!- взбешённо завопила повариха,- А на это что скажешь? Вот твой  носок со звездой и очки твои, в деревне таких больше ни у кого нет, - и она стала тыкать деду в лицо уликами.- А ну снимай сапоги. Показывай носки. Небось и второй выкинул.
    -Ты глаза-то разуй свои,- парировал дед,- А на лбу у меня что? Хрен вырос? Или это уже не очки?- и, сняв с себя запасную пару, он сунул её в руки СемЁнихе, а потом, сев прямо на землю, снял сапоги и стянул с ног  два носка, как две капли воды похожие на тот, который предъявляла ворожея, и силой затолкал ей в руки. Теперь, держа в руках двое совершенно одинаковых очков и три совершенно одинаковых носка, СемЁниха стала суеверно креститься.
    -Ты со своим колдовством всех чертей собрала в деревню. Уже проходу не стало от тебя и от них. Как отмаливаться будешь?
    Повариха бросила вещи, которые держала в руках, под ноги деду Кузьме, как будто это были не очки и носки, а куски раскалённого металла, и сначала задом, а потом, развернувшись, несмотря на полноту, ретиво убежала в темноту, бормоча «Свят, свят, свят».
    -Я всегда говорил,- резюмировал дед,- до хорошего колдовство не доведёт.
    Ничего не понимающие люди стали расходиться по домам, обсуждая загадочное происшествие. А дед Кузьма, собрав с земли свои вещи, ушёл в правление.


ЗАГОВОРЩИКИ

    Ранним утром следующего дня у высокого крыльца правления колхоза, напротив  огромного портрета Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачёва, остановились два автобуса «ИКАРУС», доставившие партию шефов для помощи в прополке  свёклы. Весёлой гурьбой молодёжь выкатилась из автобусов и, разбившись на группы, начала приводить себя в порядок. Старший, мужчина лет сорока, видимо не впервые приехавший в колхоз, сказал громко: «Чтобы никто не расходился», уверенным шагом зашёл в правление и надолго там пропал.
    С крыльца за приехавшими наблюдал правленческий сторож дед Кузьма. Взгляд его в это утро был очень тревожен после вчерашней ночи. Новости в деревне разлетаются мигом. И теперь сельчане, здороваясь с ним, загадочно улыбались. А он старался не встречаться с ними взглядами. И когда было совсем невмоготу от людской иронии, снимал и протирал свои очки телескопы, вроде бы как делом занят.
    Сейчас дед старательно глядел на стайки молодых помощников из города, одетых в спортивные костюмы и вошедшие нынче в моду штормовки. А девчата, собравшись вокруг рыжего мордастого парня с гитарой, весело подпевали ему на известный мотив переделанную песню:
    А ты от любимой работы уедь, 
    Пусть там наводненье, пожар,
    Чтоб мог наш колхозник к рассвету успеть ,
    С редиской своей на базар
           Дед укоризненно качал головой в помятой кепке.
           А в это время в правлении колхоза, в клубах табачного дыма, разбирался вопрос: куда поселить такую ораву людей, чем их занять и как кормить, да ещё целый месяц.  Председатель колхоза, Сан Саныч, среднего роста, коренастый и плечистый, в кожаной куртке и такой же шляпе на бритой голове, с утра уже смотался в район, где получил «клизму» за отказ принять на работу шефов. Мотивом отказа было то, что колхозникам самим делать нечего в эту пору. Бюро райкома, собранное с утра по этому поводу, проголосовало за вынесение ему строгого выговора, за проявленную партийную близорукость. Сейчас злой и набычившийся, слушал он старшего команды шефов о том, как трудно было собрать такое количество людей для помощи «родному колхозу» и  думал: «А на хрена она мне, ваша помощь нужна?». Но вслух сказал:
          -Страна у нас с вами одна, партия одна. Потому мы и одна семья. Трест «ХимСтройМонтаж» и колхоз «Светлый путь» давно уже в одной упряжке. Трест нам помогает людьми и техникой, а мы ему продуктами. Думаю и обсуждать тут нечего. У тебя, Абай Юнусович, есть что сказать?
Его заместитель Абай Юнусович Кульбаев понес что-то о выполнении исторических решений партии. Бывший тракторист, с трудом окончивший десятилетку у себя на родине в Киргизии, попал на эту должность, как говорят, «из грязи  в князи» по двум причинам: удачно женившись на местной жительнице, чей родитель занимал далеко не последнюю должность в районе, и, как небезосновательно полагают многие, за регулярные доносы. Когда зам говорил, то казалось, что он выступает сам для себя и себя самого слушает с умилением и гордостью, всем своим видом показывая – «Вот, смотрите, люди добрые какой я – неповторимый и недосягаемый». Выступления его были примечательны еще и тем, что говорил он с сильным  акцентом, и речь его можно было интерпретировать по разному, поэтому часто выступления его подвергались насмешкам односельчан и становились в деревне «приколами от зама»:
    -Сищас, кагда страна и народ напрЯгла весь усилий для выпаленения истаричиских ришений партии и лично Михаила Сиргевича Гарбащева, нерадивый калхозники отправляют эти решения под собаке в хвост. Пиянствают и ****ельнищуют. Рабощий тыреста вынушдены нам помощь показывать.
   Председатель слушал его и думал: «И где он слов-то таких набрался. Грамотей.». Поймав в речи зама паузу, Сан Саныч свернул его выступление:
   -Анна Михайловна,- обратился он к бригадиру полеводческой бригады Ефремовой, волевой, горластой женщине мужеподобного вида,- займитесь размещением прибывших. Под общежитие освободите здание клуба.
  Это вызвало немедленный бурный протест заместителя.
   -Вы, Сан Саныч, панимаете, щива делаете? Куда мы понесем кулютуру в массы?- возмущенно чуть не кричал он,- куда люди кина вещером сыматреть будут?
   -А мы, Абай Юнусович, давай поступим  так,- примирительно сказал Сан Саныч,- пусть культура и массы живут в клубе, а людей разместим по домам. К тебе, как самому идейному члену колхоза, подселим человек десять. А остальных кого-куда. Я и себе возьму людей, тоже десять. Идёт?
    Зам нервно заелозил по стулу, не зная,  куда деть руки и глаза.
   -Ну я в общим-то ни против кулуба. Это же виременно, пускай живут наш кирасивый кулуб,- после неловкой заминки наконец ответил он.
   -Вот и решили,- сказал председатель и, велел секретарю, смешливой девице лет двадцати,- Внеси, Маша, в протокол. «Восьмого июня одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. По предложению заместителя председателя колхоза «Светлый луч» товарища Кульбаева, разместить вновь прибывших шефов от треста «ХимСтройМонтаж» для проживания в помещении клуба. Ответственным за размещение и организацию питания назначить бригадира Ефремову». Всё, товарищи, за работу,- сказал он, вставая и направляясь к выходу. Остальные, за исключением секретарши, потянулись следом. Выйдя на крыльцо, Сан Саныч поздоровался за руку с дедом Кузьмой, поинтересовался его делами, оглядел прибывших оценивающим взглядом. В основном это были не обременённые заботами молодые  люди, с радостью сменившие надоевший городской быт на полтора месяца романтики в одном из самых живописнейших мест Башкирии, где переплелись и равнина, и реки, и озёра, и леса, и даже своя гора была. Парни зубоскалили, девчата беззлобно огрызались, бренчала гитара. Всем было весело. Председатель поднял руку и, призвав собравшихся к тишине, отработанным за долгие годы руководящей работы голосом торжественно произнёс:
    -Дорогие товарищи шефы! Наша родная партия и правительство прислали вас для оказания практической помощи сельскому хозяйству нашей страны в лице колхоза «Светлый путь». Вы знаете, что отправив вас сюда, страна оголила промышленные предприятия, а оставшиеся там рабочие будут выполнять государственный план и за себя, и за вас в том числе. Вы же здесь должны не осрамить высокое рабочее имя и показывать на новой для вас работе только отличные результаты. Большое вам крестьянское спасибо за то, что откликнулись на нашу просьбу и протянули руку помощи в деле государственной важности. С вами мы одолеем все препятствия!- вещал Сан Саныч, отмечая про себя, что речь его была и всем присутствующим, и ему самому, как нынче говорят, «по барабану». Однако понимая, что уже через полчаса в районе будут знать обо всем в подробностях, продолжал,- Вы своим примером, прибыв сюда, показали, насколько крепка связь между городом и селом.
    Долго он бы еще говорил, но в это время на дороге, ведущей к правлению колхоза, показалась чёрная «Волга». «Кто бы это мог быть?» с тревогой подумал председатель, по инерции продолжая говорить собравшимся речь. Машина остановилась недалеко от правления, и из неё вышел  невысокий плотный мужчина с окладистой бородой, в чёрном строгом костюме. Это был генеральный директор треста «ХимСтройМонтаж» Виктор Петрович Петров. Колхоз «Светлый путь» был подшефным треста, и оба руководителя дружили не один десяток лет и во многом зависели друг от друга. Сан Саныч, сказав заму чтобы заканчивали без него, с улыбкой поспешил навстречу прибывшему. Поздоровавшись крепко за руку и обменявшись дежурными приветствиями, они удалились в кабинет председателя, сразу потерявшего интерес к происходящему. Кульбаев, оставшись главным, не стал, однако ни митинговать, ни призывать, заинтригованный появлением городского начальства. Неспроста это, неспроста и быстро закончил с народом:
    -Таварищи. Выремя гарящее. Сищас устраивайтесь. Завтра на работать. Гиде сыкажет  Анна Михайловна. А я на район,- и нырнул в раскрытую дверь правления.
   -Пошел вынюхивать,- сказал дед Кузьма.- Его бы в разведку, мы бы войну тогда за год выиграли.
   -Да пошел он, брехло,- тихо ответила бригадир и уже громко обратилась к шефам, -  давайте за мной, товарищи. Дел много, а времени кот наплакал,- и повела людей в  клуб. «Икарусы», отплевываясь чёрными клубами дыма, укатили в сторону города.
    Председатель с гостем, запершись в кабинете, вспоминали былое. Кульбаев несколько раз пытался войти, но Сан Саныч даже не обратил внимания на эти его усилия и двери открывать не стал. Раздосадованный заместитель из бухгалтерии позвонил председателю и, попросив машину для поездки в район, пошел в свой кабинет собирать бумаги для доклада. Сан Саныч облегченно вздохнул.
   -Вот пустой человек. Сил уже никаких от него нет. А выгнать не могу. Район его поддерживает. Ты чего в такую рань, Петрович? Да без звонка?
   -Давай по маленькой выпьем, там и поговорим,- ответил Петров, доставая из дипломата бутылку армянского коньяка,- а не позвонил, потому что дело у меня секретное. Нельзя по телефону.
   -Нельзя так нельзя. Наливай,- сказал председатель, выставляя из стола рюмки.
Чокнулись. Выпили по одной. Поговорили о производстве. Еще выпили.
   -Ну, с чем приехал, Петрович? Какая может быть дипломатия у людей которые не один пуд рыбы выловили в колхозном пруду, не одного лося завалили в колхозном лесу, не одну комиссию встретили, напоили, накормили и проводили.
   -Да вот, Сан Саныч, такое,- подбирая слова, начал гость,- прямо скажу, щепетильное дело. И не от себя я сейчас говорю, а от группы товарищей. Все они крупные руководители. Кого-то ты знаешь, кого-то узнаешь. А я вроде как парламентер,- немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил,- У тебя в колхозе бесхозный лес есть. Ну, где мы зимой охотились. Не могли бы мы в нем организовать маленькое садоводческое товарищество, участков на пятнадцать-двадцать. Сам понимаешь, рядом с народом будем отдыхать, весь авторитет растеряем. А здесь в глуши, красота и покой, и никаких тебе глаз и ушей.
   -Красота,- испугался председатель,- да меня за нее не только с работы снимут, но и из партии попрут. Меня в кандалы, в Сибирь, на каторгу. А ты - красота……
   -Ты не горячись, Сан Саныч. С твоим руководством,- Виктор Петрович показал пальцем на потолок,  председатель с тревогой посмотрел туда же,- вопрос уже обговаривался. Надо решение протащить на вашем колхозном собрании. Мол, шефы обратились за помощью, а вы подшефные решили нам помочь. За районное решение не беспокойся, сами утрясем. Пойми, там простых людей нет, а потом, ты у нас в городе любую дверь пинком будешь открывать. Все твои вопросы будут решаться сами собой. И еще – земля-то останется ваша, колхозная. Ну, сколько займут эти участки - ну три, ну четыре гектара леса. А у тебя его почти тысяча. Мы там такой порядок наведем, закачаешься. Бурелом уберем, дорогу асфальтовую проложим. ЛЭП протянем. Связь нормальную проведем. Троллейбусы пустим. Скажи, у кого из председателей троллейбусы по колхозу ездят? То-то же, что ни у кого. А у тебя будут.– немного подумав, он продолжил.-  Колхоз миллионером сделаем. Да и тебя лично не забудем. Там же дачку отстроим. И для колхоза проси чего хочешь,- с пафосом закончил гость.
     Огромная лысая голова Сан Саныча сделалась красной. Он налил в рюмки коньяка. Чокнулся с другом. Выпил и задумался. «Если всё так просто, то чего бояться. Всю ответственность на себя берет район. А тут такие перспективы. Тут только бы не продешевить. Эх, чего бы такого запросить, чего у других нет и никогда не будет. Немного подумав, он сказал:
   -Ты, Виктор Петрович, скажи - на хрена мне твои троллейбусы здесь? На шута мне твои фантастические идеи? Я не шахматист, а ты не Остап Бендер. Ты мне воду по колхозу проведи, если такое дело. И вам хорошо, и люди благодарны будут. И дача твоя мне без надобности. Дома-то у себя не бываю. Давай пришли мне с кем-нибудь письмо. Я покажу кому надо и дам ответ.
    На том и расстались. Петров укатил к себе в город, а Сан Саныч остался со своими колхозными проблемами и тревожными мыслями о будущем.
    В кабинете заместителя председателя меж тем разыгралась трагикомедия. Кульбаев, готовясь к поездке в район, решил подписать протокол вчерашнего заседания правления колхоза по подготовке к уборке, напечатанного на специально присланном бланке строгой отчетности. Достал предмет своей гордости – ручку с золотым пером, подаренную ему к сорокалетнему юбилею. Стал подписывать, но перо высохло. Открутив колпачок ручки, он надавил на поршень, подающий чернила. Совершенно неожиданно с перьевовой части слетела капля чернил, угодив на злополучный протокол заседания. Ошеломленный зам несколько минут смотрел на испорченный документ. Потом взял промокашку и осушил пятно. Документ от этого не стал лучше. Взяв резинку, он попытался стереть пятно, но бумага оказалась плохого качества. Теперь прямо посередине протокола зияла дыра. Другого бланка у него не было. От досады и безысходности Абай Юнусович  взял ручку и сверху дырки на документе восстановил текст. А сбоку написал «Испыравленному верить. Дырка не верить». Немного подумав, дописал: «Дырка – дыркой не щитать». После этого  напротив своей фамилии поставил подпись, печать и, расстроенный окончательно, поехал в район.   


                СЕЛЬСКИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ

    Закончив дежурство, дед Кузьма взял заранее приготовленные удочки, наживку и прямо из правления поковылял к реке на первый клёв. Погода стояла отменная. Ни ветерка, ни шороха. Даже собаки и сверчки затихли. Небо предвещало жаркую погоду, а пока стояла приятная прохлада. Надо спешить. Может удастся поймать сома. На подходе к реке он услышал подозрительный шум. Где-то на берегу тихонько звякнул металл о металл, раздался всплеск, и всё затихло. Дед, соблюдая всякие предосторожности, подкрался к обрыву и увидел чудную картину. В небольших кустиках какой-то человек привязывал к веревкам металлические  предметы  и  бросал  их в воду. Рядом с ним стояла брезентовая сумка, откуда он их брал. Крайне заинтересованный, дед лег на берег и сверху стал наблюдать за происходящим. В человеке он узнал паренька, Сайранова Марата, по деревенскому прозвищу «Аппарат», простоватого и не очень сообразительного. Прозвище «Аппарат» пацан получил после создания своей версии космического аппарата, выполненного из чертёжного тубуса, украденного у районного землемера, наполненного головками от полутора тысяч коробок спичек и запущенного при массовом стечении народа, по случаю Сабантуя, с колхозного флагштока. Запуск по объективным причинам оказался неудачным. Аппарат, не долетев до космоса, упал на соломенную крышу чьёго-то сарая и едва не спалил деревню. Сарай сумели потушить, а прозвище «Аппарат» прочно прилипло к Марату, и никто его уже иначе и не называл. Дед тихонько свистнул. «Аппарат» испуганно дёрнулся в сторону, но увидев деда Кузьму,  остановился.
   -Ну что, спер и прячешь?- спросил дед, в глубине души уже догадавшись, что здесь происходит.- Давай делиться.
   -Здорово, дед! Ничего я не спер. Я по делу здесь.
   -По какому такому делу?
    -Да вот, ты может слышал, я в МТМу слесарем работать устроился, так мне дали инструмент весь новый. Дядь Мишка «Шех»  велел его закаливать в речной холодной воде. Обязательно на рассвете в воду положить и сутки держать.
     Дед, знавший про такие  приколы, в душе посмеивался над незадачливым подростком, но не стал его разубеждать, лишь посоветовал.
   -Ты, «Аппарат», это, чтобы ключи лучше закалились, каждый час их переворачивай, да не отходи отсюда,  вдруг синеть начнут, сразу выдергивай.
   -А с чего это синеть  они будут ?
   -Дык как с чего, новые еще, с завода прямо. С водой и маслом не сообщались. Для того и закалка, а немного передержишь, беда – перекалишь,- немного подумав, дед добавил,- Вот чего. Давай складывай струмент в речку да дуй домой за едой. Сидеть долго придется, пока ходишь, я присмотрю за твоими вещами.- а сам подумал:- «Не дай бог сопрут ключи у пацана, потом будет  бесплатно работать месяца два». Воспитывался «Аппарат» в семье без отца, потому о шутках над молодыми рабочими не слышал и сейчас, судя по всему, собирался испытать  их на себе.
    «Аппарат» отсутствовал минут пятьдесят. В это время пришел Мишка «Шех», приятель деда Кузьмы, плотный коренастый мужчина лет шестидесяти, работающий в колхозе токарем. Достал  ключи из воды и на их место привязал принесенные с собой, перекаленные до синевы в кузне другие ключи, специально для такого  случая. Посидел минут пять и ушел назад, сказав, что придет примерно через час, смотреть, как у «калильщика» дела идут. Дед, не спавший почти всю ночь, так как охранял  правление колхоза, прикемарил немного, пока никого нет. Пропустил две хорошие поклевки, но, несмотря на усталость, домой не пошел. Намечалось представление. И его он не собирался пропускать. Прибежал «Аппарат» с целой сумкой еды, оттуда же торчало горлышко литровой бутылки с молоком, заткнутое туго свернутой бумагой. Разложил съестные припасы на берегу, позвал с собой деда завтракать. Тот сразу оживился, сон сняло как рукой. Присел к пареньку. «Даааааа. Хорошо что не ушел домой», подумал он. Помимо картошки в «мундирах»  «Аппарат»  принес с собой варёные яйца, копчёное сало, еще теплый домашний хлеб, много всякой зелени и даже городскую колбасу, что было по нынешним временам в деревне большим деликатесом. С большим удовольствием дед Кузьма помог парню расправиться с большей частью провизии, рассказывая ему веселые побасенки из жизни. «Аппарат» смеялся над ними от души, по детски всплескивая руками, катаясь по земле, держась за живот и забыв про еду. Дед же себя не забывал и за рассказами выбирал самые лучшие куски с импровизированного стола. Наконец, когда там осталась только картошка да хлеб, он закончил повествования и направился к своим кустам, оставив парня стеречь инструмент.
   Было часов десять утра. Солнце уже встало и начало припекать. Разморенный от бессонной ночи и сытного завтрака, дед дремал под кусточками, когда вдруг услышал вопль испуганного  «Аппарата»:
   -Дед, дед, иди скорее сюда! Блин, что же я натворил?!
   Дед Кузьма, как ни в чем не бывало, поплёлся к пацану. Тот стоял со связкой верёвок, на которых болтались гаечные ключи тёмно синего, перекалённого цвета. Дед почесал затылок, как бы недоумевая.
   -Значит проспал. Значит, паря, проблема у тебя. Испортил струмент-то. Ты что же, до сих пор его не переворачивал?
   -Да забыл я про это. Смеялся все над твоими рассказами. Что же делать, а, дед?
   -Дык не знаю. Вон идет твой, значит, наставник. Его надо спросить. Он тебя инструктировал, он за тебя и отвечает,- ответил дед Кузьма и по предательски ретировался в кусты, откуда стал с интересом наблюдать за дальнейшими событиями.
   Со стороны МТМов как ни в чем не бывало,  подходили Мишка «Шех» и Василий – колхозный тракторист, по совместительству сосед деда Кузьмы. Увидев их, «Аппарат» опустил голову и руки с ключами. Стоит, не знает, что сказать. В это время с другой стороны посёлка появляется массивная фигура колхозного участкового инспектора Антоныча и направляется к группе заговорщиков, грозя разрушить так хорошо поставленную пьесу. С этого момента события начали развиваться с головокружительной быстротой. «Шех», пока не подошел участковый, с налету деланно стал бранить «Аппарата»:
   -Ну вот, доверили. Кому доверили. В первый день и такая хрень. Вот так закалили, вот так прокалили,- хлопал он себя по ляжкам,- позор на мою седую голову. Что люди скажут. Что начальство скажет. Уволют теперь к черту,- и сделал такое скорбное лицо, что всем его стало жалко.
     Василий как бы ненароком подсказал:
   -Слушай. А если сейчас по-быстрому привести сюда пар, то еще не поздно исправить положение. Опустим в пар ключи, они  и отойдут.
   -Пар, пар, где я тебе возьму этот пар? Сдурел, что ли? – деланно отбивался «Шех».
   -Где? Да вон  Варька-разведенка  баню топит. Пусть мчит туда за паром.
   -Правильно!- завопил «Шех».- Дуй в мастерскую, бери тачку, флягу и к Варьке  за паром! Иначе не сносить нам головы. В Совет Министров вызовут,- сказал он, подняв к верху указательный палец, - и накажут.
   От последних его слов «Аппарат» даже присел от страха.
   В это время у деда Кузьмы неожиданно клюнуло, да так, что удочка едва не вылетела из рук. Он заохал и стал вываживать рыбину, по всему никак не менее десяти килограммов весом. Все забыли про всё и стали смотреть на борьбу двух «титанов», которая закончилась, однако, очень быстро. Рыба хорошенько дёрнулась и ушла в глубину,  унося с собой добрую половину дедовой снасти. Он в сердцах бросил удочку и сел. Встал. Походил по берегу. Снова сел. Потом вдруг вскочил, глаза блеснули молодым задором.
   -Слушай, «Аппаратик», раз уж ты к Варьке идёшь, попроси у неё «волосяную кошёлку», сам видишь, какую  рыбу упустил. А с ней мы таких наловим,- елейным голосом обратился он к пацану  и развел руки на всю ширину. «Шех» и Василий усиленно закивали головами, стараясь не заржать.
   -Спрошу, обязательно спрошу,- с готовностью ответил тот,- только вот есть ли она у неё? Она ведь одна, без мужа живет, откуда у ней такая снасть? Да и не даст она мне.
   При этих его словах все трое мужиков как по команде хрюкнули, но сдержались от хохота.
   -У Варьки такая снасть есть.- авторитетно заявил Василий,- но тебе она точно не даст. Скажи ей, что дед Кузьма и «Шех» хотят  её «кошёлкой» здоровенного сома отловить. Пусть сама ее несёт. Давай лети мухой, а то вон, кажись сюда участковый идёт, тебе пиндюлин вставит,  да и нам достанется.
   «Аппарат» с места взял в карьер и через десять секунд скрылся из виду. Оставшиеся молча улыбались, каждый видимо вспоминал свой первый трудовой день.
   В это время подошёл участковый и,  подозрительно оглядев всю компанию, спросил:
   -Ну что сегодня задумали, старики разбойники?
   -Дык, это, Антоныч. Видал, наверное, какого лося я упустил в реку? Вон парня послали за сачком. Может, достанем,- за всех ответил дед Кузьма.
     Антоныч наклонился, поднял несколько  ключей за веревки, осмотрел.
   -Что, «Аппарату» курс молодого бойца проводите? Куда теперь отправили, после хреновой закалки инструмента?- спросил он.
   -Дык, видишь, струмент испортил, теперь надо мягкое тепло….пар, значит, чтобы исправить закалку. Вот послали мальца за паром.–…значит…с тачкой…к Варьке-разведёнке в баню, вишь, вон топит. Все равно ведь узнаешь, Антоныч.
    -Дааааа,- ухмыльнулся участковый,- куда Сан Саныч смотрит? В рабочее время, такие культурные мероприятия, на вечер не пробовали перенести?
   -Дык зачем вечером? А, Антоныч?
   -Зрителей будет больше.
   -Да пусть сбегает, умнее будет. Своя голова, может,  заработает,- вмешался наконец «Шех».
   -Ну что же, посижу с вами, посмотрю заключительный акт пьесы,-  заявил Антоныч.- А своей головой-то он работать не будет, там процентов двадцать шариков не доложили.
   -Дык, это. Антоныч, это не все ещё. Я тут пацану ещё задание дал,- поспешил  продолжить дед.
   -Ещё чего?- чуть не с угрозой посмотрел на него участковый.
   -Я ему велел у Варьки попросить «волосяную кошелку», ну там, рыбу «половить». Боюсь, она её сама сейчас нам принесёт. Как бы твой авторитет не пострадал. Знаешь же баб. Скажет, с нами заодно был. Ещё жаловаться пойдёт,- ответил дед.
   -Ничего, не пойдёт. Я пока что на вас протоколы оформлю, вижу ребята вы тут шутки шутите. В рабочее время.
   -Дык, а я что?  Я тут после работы. Рыбачу,- заволновался дед и задом отправился к удочкам.
   -Стоять на месте! Всем!- грозно сказал участковый, а в глазах у самого прыгали веселые чертенята.- Ладно, Петрович, поскольку ничего плохого вы не совершили, пойду я. Может ты и прав насчёт репутации. Но через час придёшь ко мне в кабинет, доложишь, чем баталии закончились.
   Повернувшись, он направился в сторону клуба, где находился опорный пункт милиции, а мужики задами пошли к бане Варьки досматривать финал пьесы.  По дороге к ним присоединилось ещё несколько человек, куривших у ворот МТМов.
   А «Аппарат», прибежав в ремонтно - механические мастерские, схватил кем-то «заботливо забытые» у входа тачку и флягу и с грохотом, бегом пустился по деревне, к дому, где жила  Варька, известная в деревне весёлым нравом и общедоступностью в любовных делах. Затолкав через калитку тачку во двор, он, не обращая внимания на брехавшую низкорослую собаку, побежал в дальний конец огорода, где притулилась небольшая банька. Не раздумывая, без всяких задних мыслей, «Аппарат» влетел в баню и остолбенел. Задом к нему, в коротенькой капроновой сорочке, почти не скрывавшей женских прелестей, стояла, нагнувшись над большим тазом Варька, по деревенски «разведёнка», и стирала какое-то бельишко. Понимая, что нужно немедленно уходить, парень не мог оторвать взгляда от хорошо сложенного тела тридцатилетней женщины, и переминался с ноги на ногу, постепенно отодвигаясь к двери. Она же  повернулась, нисколько не смущаясь, и с улыбкой сказала:
   -Здравствуй, Маратик – Аппаратик. Зашёл, так проходи, не стесняйся. Посмотри, какая я красивая да ладная,- и дважды повернулась перед изумленным взором паренька, у которого от волнения пересохло во рту и стали подкашиваться колени, а она остановилась перед ним и спросила заговорщицким голосом:- ты чего, сам пришёл, аль прислал кто?
    -Да беда у меня. Дядь Мишка «Шех» отправил меня ключи в реке калить, а я не досмотрел и перекалил их. Теперь, они синие и негодные. Так мужики меня к тебе за паром прислали, если есть, дай скорее пожалуйста, я и флягу привёз.- скороговоркой выпалил «Аппарат» и замолк, уставившись неподвижным взглядом Варьке в переносицу.
   -Ах ты, святая простота,- улыбнулась молодая женщина и загадочно посмотрела на него подозрительно заблестевшими глазами,- а скажи ка ты, Маратик, у тебя женщины были когда-нибудь?- и, взяв его руку в свою, погладила ее и положила на свою высокую, упругую, скрытую сорочкой, грудь. У «Аппарата» от волнения рот перекосило. Руки и ноги стали ватными. А она, так держа его, стала отступать к лавке. «Аппарат» вырвался, шарахнулся к двери, пулей выскочил на улицу и, вытирая рукавом старенького пиджачка лицо, жалобно спросил.
    -Так ты дашь  мне пару, или нет? А ?
    -Дурак ты, «Аппарат»,- смеясь, сказала Варька, стоя на пороге.- Обманули тебя мужики. Это у них такое развлечение с молодыми пацанами, какие только на работу устраиваются. Ну подумай, какой пар ты привезёшь, на какой тачке. Иди ка лучше сюда.
    -Нет, я на работу пойду, - обиженный на весь мир сказал паренёк и  побрёл к выходу с поля. Вдруг вспомнив что-то, развернулся и спросил:- Слушай, Варь, они еще просили какую-то «волосатую кошёлку»  рыбу ловить. Есть у тебя?
    Женщина, закрыв лицо руками присела, на крылечко и зашлась в беззвучном смехе.  Наконец убрав руку от заплаканного от смеха лица, она покрутила пальцем у виска:
   -Совсем дурак, да ?
   -А я что, - сказал «Аппарат»,- мне сказали,  я спросил. Так нету, что ли?
    Варька, смеясь, встала приподняла сорочку и немного расставив ноги, шлепнула себя рукой по темному  треугольнику внизу живота.
    -Вот тебе твоя «Волосатая кошелка», передай мужикам, щас приду, на головы им ее понадеваю.
     Невдалеке из-за заборчика раздался такой хохот, какого не было, наверное, со дня сотворения мира.  Это мужики, человек восемь, подкравшись, досматривали драматическую развязку похода «Аппарата» за паром и рыбацкими принадлежностями. Варька, не долго думая, забежала в баню, схватила ведро с кипятком и, в мгновение ока  преодолев три метра отделявшие её от забора, с силой плеснула воду в сторону зрителей. Хохот сменился криками и отборным матом по её адресу. Варька же, повернувшись к совсем  ошалевшему «Аппарату», устало  сказала:
   -Иди уже на работу, а этим хмырям, если будут ржать над тобой, скажи, чтобы шли ко мне. Я сама с ними на рыбалку пойду, посмотрим, кто тогда смеяться будет,- и ушла в баню. 
   Ошпаренные мужики «задами», как воры, выбирались с поля боя, думая, как залечивать раны и как теперь над ними будет потешаться вся деревня.
   «Аппарат», забыв тачку и флягу, плелся по деревне на работу, размышляя над людским коварством. 


                САМОГОНЩИКИ

    Около обеда в правлении колхоза «Светлый путь» закончились подготовительные мероприятия  комиссии по борьбе с самогоноварением. Задачей её было выявление самогонщиков, изъятие и уничтожение  самогона и аппаратов его производства. Основанием  работы комиссии в этот день стало письмо подброшенное в окно кабинета  Кульбаева. Оно гласило:
   «Ананимка. Сообщаю вам что колхозный сторож Кальянов Кузьма Петрович чуть не каждый день гоняет самогонку прямо у себя дома. И пьет потом его со своей женой. А жена его бабка Клава приваживает чужих мужиков и говорит моему Сидору, чтобы он меня бросил. Сил моих больше нет терпеть.»
   -Что делать будем, члены комиссии,- спросил участковый, прочитав письмо,- это «Куколка» в три синхрофазатрона её прародителей, написала. Сидор только один у нас. Ей спьяну глюки привиделись.
   -Я такой милисейский язык не понимать. Я русский понимать. Ты мине русским языкам гавори!– ответил ему Кульбаев,- мая председателя камиссии. А она ни панимать. Мая думать: нада отнимать аппарата, самагона.
   -А ордер есть?- спросил участковый,- Это,- он указал на письмо ,- филькина грамота.
   -А мы под видом пожарной проверки,- предложил щуплый пожарный инспектор Федя,- проверим, как они противопожарные мероприятия выполняют.
   -А как жалобу накатает кто? Да судиться будет?- спросил Мишка «Шех», тоже член комиссии.
   -Ищё адын ущоный.  Ущоным сдеся ни места! Сдеся вам ни ущёный савет!
   -Ну смотрите, Абай Юнусович, если что я был против,- заявил участковый.
   -Нищива. Сама разберёмса. Виходи улица.
   Члены комиссии вышли на подворный обход. Первым шёл Кульбаев. Пожарный инспектор  Федя семенил рядом, заглядывая ему в глаза, и делился планами поиска самогонщиков, чтобы было чего доложить районному начальству. При этом его глубоко посаженные свиные глазки на измождённом желудочными болезнями лице светились собачьей преданностью начальству и одновременно ненавистью ко всем остальным. Дай сейчас Феде коня, шашку и приказ - он за неделю до Парижа доскачет и штурмом его возьмет, лишь бы сверху заметили. Следом шли двое: Мишка «Шех», освобожденный от работы как понятой, на случай составления протокола, да какая-то  баба из района - для галочки, что мероприятие проведено. Замыкал строй стосорокакилограммовый, под  два метра ростом, участковый уполномоченный Антоныч, фамилию и имя которого в деревне уже давно забыли. Антоныч и все. Он шёл по пыльной деревенской дороге в мокрой от пота, в вылинявшей форменной рубашке с капитанскими погонами, галифе и сапогах. Фуражку свою зажал под мышкой и носовым платком то вытирал бритую под ноль голову, то сонными движениями отгонял наглых мух, полчищами  летавших по тридцатипятиградусной жаре. Из-за заборов на них недружелюбно поглядывали односельчане.
     В этот жаркий июньский день, не ведая о том, какая беда движется в его сторону, дед Кузьма, сменившийся с караульной службы, гнал самогон. Растопил  печь, натаскал воды и установил самогонный аппарат наисовременнейшей  конструкции, который изготовил ему сын, работавший в городе директором Швейной фабрики. Аппарат был чудом техники. За два часа работы выдавал десять литров крепчайшёго самогона. И на привычный самогонный аппарат ничем с виду не похож. Так, железный прямоугольный ящик, сверху обклеенный какой-то несгораемой тканью коричневого цвета, да несколько закрытых специальными пробками такого же цвета  отверстий. В них ввинчиваются патрубки со шлангами для подачи и отвода охлаждающей воды, да патрубки для залива браги и выхода готового продукта. Змеевик  запрятан в самом корпусе. И всем этим управляет, как сказал сын, какая-то хитрая машина внутри аппарата - делает сразу двойную перегонку самогона и одновременно очищает его от вредных примесей. Так что на выходе самогон был почти без запаха. Сверху к аппарату искусно прикреплялось мягкое, как у пуфика, сиденье, и в обычное время он стоял на кухне у стола, и всяк приходивший в гости садился на него к столу, даже не подозревая, на чем сидит. Дед, при первом испытании умудрился перепутать все входы и выходы, едва не спалив дом. Лишь вовремя проснувшийся сын предотвратил рукотворный катаклизм. Но разобравшись в работе аппарата, дед так преуспел в этом подпольном  ремесле, что стал серьезным конкурентом государству. Слава о качестве продукта катилась впереди него, и если у кого было торжество или другая нужда, то шли сюда. Денег за самогон он не брал, зато брал комбикорм и зерно, что в принципе в деревне приравнивалось к деньгам. Без хлеба скотину не вырастишь. И, как водится на Руси, жаба душила соседей, это и породило «выборочную проверку» домов сельчан.
    Так вот, зарядил дед Кузьма самогонный аппарат, установил его на растопленную печь и с упоением стал наблюдать одним глазом, как целебная влага тоненьким ручейком стекает в эмалированное ведро, а другим посматривая в телевизор и ехидно подмаргивая вещавшему с трибуны Горбачёву. Свою бабку он с утра ещё отправил полоть картошку, чтобы не путалась под ногами да посматривала по сторонам. Каждые пятнадцать минут дед снимал пробу – нацеживал в малюсенькую коньячную  рюмочку самогона и с одобрительным кряканьем выпивал, а остатки выливал в ложечку, поджигал и оценивающе смотрел на голубое пламя. Примерно к обеду, когда процесс перегонки уже закончился, дед был уже немного навеселе. Из выходной трубки  потекла вонючая противная водичка, и он попробовав её в последний раз, с отвращением сплюнул и разобрал аппарат, открутив трубки и шланги. Слил оставшуюся брагу, размешал с холодной водой и вынес её свиньям в сарай. Загасил в печи огонь и только собрался разлить по бутылкам самогон, как в дом с перекошенным от страха лицом и криком влетела бабка Клава:
     - Кузьма, пропали! Милиция!
       Дед, с ведром самогона в руках, в панике заметался по избе, не зная, куда его деть. Было бы дело в городе, махнул содержимое в унитаз, и всех  делов-то. А здесь унитаз в двадцати метрах от дома, да и тот имеет вид дыры в досках с углублением в земле. Положение казалось безвыходным. В отчаянии он выбежал в сени и повесил ведро на крюк, вбитый  в потолочную балку  посреди помещения. Забежал назад, схватил самогонный аппарат, поставил у стола и прикрыл какой-то бабкиной салфеткой. А шланги выбросил в форточку в огород. Сел на аппарат и думает: «Был бы трезвый, ни за что бы не управился, а тут на тебе».  Все это время его жена стояла,  прислонясь спиной к стене, прикрыв ладонью незакрывающийся рот и вращая выпученными глазами, не в силах произнести от охватившего ее страха и отчаяния ни слова. По действующему закону им грозил за самогоноварение реальный тюремный срок.
      В это время члены комиссии, зашедшие во двор деда Кузьмы, увидели картину, заставившую их забыть на время о своих обязанностях. Посреди двора, надрываясь в бессильной злобе, маленький, толстый кобелёк, по прозвищу Пудик, стоя на передних лапах, за неимением задних, воевал с еще меньшим чёрным котёнком, который, нисколько его не боясь, пытался вцепиться коготками в собачью морду. Года два назад, деду Кузьме, привезли баллон с пропаном для газовой плиты и при разгрузке нечаянно уронили его собаке на задние лапы. С тех пор она без них и осталась. Долго болела. Убить пёсика никто не решился. Он же к всеобщему удивлению выучился ходить на двух передних лапах и службу нёс лучше своих четвероногих собратьев, став местной достопримечательностью. Теперь гостей званых и незваных Пудик встречал пронзительным лаем, стоя на передних лапах, задрав кверху голову и заднюю часть тела, таким образом сохраняя равновесие. Видимо, осознавая свою неполноценность, Пудик ещё больше озлобился на людей   и признавал среди них одного только деда Кузьму. Даже бабка Клава, кормившая пёсика, побаивалась его. И вот теперь увидев много чужих людей, Пудик, оставив игру с котёнком, потешно передвигаясь, добежал до сеней, где, встав у двери мордой к пришедшим, а изуродованным задом упершись в косяк, с пеной у рта стал их оббрехивать.
    -Эй, есть в доме кто живой? Принимай гостей! Да шавку заприте куда-нибудь, пока не сожрала нас с потрохами,- смеясь, прокричал в сторону двери участковый.
    -Чего хотели, служивые?- проблеял оттуда дед, двери, однако не открывая.   
    -Открывай, Петрович,- усталым голосом отозвался участковый, наподдав при этом собаке под зад, которая обидевшись, вцепилась зубами в пыльный сапог, злобно рыча и подвывая. Дрыгая ногой с уцепившейся за неё собакой, Антоныч прыгал по заросшему травой  двору,  площадно матерясь. Так продолжалось минут пять. Наконец дед осторожно выглянул наружу и, обречённо вздохнув, поплёлся спасать не то Пудика, не то участкового, уже собравшегося порешить бедную псину. Схватив собаку за шкирку, он с трудом оторвал вконец озверевшую её от милицейского сапога и отнес в сарай, где и запер на засов.
     - Чего же ты, Антоныч, сделал собаке такого, что она так взбесилась?- спросил дед Кузьма, боком пытаясь пройти в дом, причем без незваных гостей.
    Участковый поймал его за пуговицу солдатского кителя и угрожающе проговорил:
   -Ты, Петрович, давай  гостей в дом веди, там и поговорим кто, кому, чего сделал,- и, подталкивая его в спину, прошел через сени в горницу. Следом гуськом прошла вся  делегация, щурясь после яркого солнечного света. Антоныч сходу плюхнулся на старый, продавленный дерматиновый диван, около которого притулился не менее древний кухонный стол. Бабка Клава все в той же позе у печи, не спуская глаз с вошедших, затравленно поздоровалась. В комнате повисла напряженная тишина. Члены комиссии, понимая незаконность своих действий, дружно молчали, а хозяин усиленно размышлял, чем бы их таким отвлечь. Пожарный инспектор попереминался с ноги на ногу и молчком полез на печь. Дед на него налетел с нарочито громким возмущением:
   -Ты чего там, милок, забыл?- сам забыв от страха, что на печи, кроме старых валенок да фуфайки, ничего нет.
   -Как чего? На дворе сушь, а вы печь топите. Деревню спалить хотите?- вяло оправдывался тот, и  перебирая находящиеся там вещи. Ничего не обнаружив, он слез назад. Заглянул в саму печь, зачем-то понюхал еще теплую золу, взяв щепотку в руку, наклонился раздвинул занавески в подпечье, туда заглянул и, считая свою миссию оконченной, с расстроенным видом уселся на самогонный аппарат, сиротливо стоявший у стола. Участковый инспектор  посмотрел с плохо скрытой неприязнью на пожарного инспектора и с иронией спросил у деда Кузьмы:
   -Так чего печи - то топите в такую жару?-
   -Дык чего, я ведь не молодой, как вы. Сходил вот на речку, окунишек наловить, да видно, радикулит поймал. Бабка меня и лечит на печи.
    -Ну-да, ну-да, то-то ты со своим радикулитом скакал по двору за собакой. Зараза, маленькая, а злая, как сто китайцев,- сказал Антоныч, все еще не пришедший в себя от потасовки.– Есть сведения, Петрович, что ты занимаешься самогоноварением. От тебя и сейчас разит этим зельем, как от пивной бочки.
   -Да ты что, Антоныч, такое говоришь?- с еще большим возмущением завелся дед, а у самого душа ушла в пятки,- или мы тут совсем тёмные да газет не читаем? Знаем, что запрет, значит, на это дело вышел страшный. А выпил я водки, сын из города бутылку привез, так, чуток, для лечения. Чтобы эффект, значит, верней был. Сказал же, радикулит у меня. Вот на печке и греюсь. Да я и на улицу-то не хожу, так что дурной пример с меня если бабка моя только возьмет. И гадость эту я давно уж бросил употреблять,- для пущей убедительности добавил он.
   -Расскажи кому другому,- улыбаясь, сказал участковый, видимо, стремясь разрядить царившее напряжение вокруг,- поведай ка нам лучше, как ты по пьяной лавочке едва не пустил с молотка наш сельмаг.
   -Дык, чего,- обрадовался дед Кузьма тому, что можно увильнуть от скользкой темы и, немного помолчав, стал рассказывать, больше для приезжей бабы, чем для своих,- Кольке, сыну моему, значит, понадобился паспорт, в город учиться ехать. Сперва-то он здесь хотел остаться, трактористом. Уж как мы его только с матерью  не отговаривали. Ни в какую. Ну, пристроил я его прицепщиком, вон к Ваське соседу на трактор. Да и попросил его проучить мальца немного, чтобы, значит, знал, как наш пот пахнет. Но, Васька, хреновый учитель оказался. Все жалел пацана, ему тогда всего шестнадцатый год был. Сам пашет всю ночь, а Колька в лесополосе дрыхнет. Вот тогда за учебу я сам взялся. Взял Кольку к себе на трактор прицепщиком. Он к тому времени уже неплохо за рычаги трактора дергал. Поехали в ночную смену. Сделал я три круга по полю и говорю ему: «Что-то с животом у меня плохо стало. Попаши,  если сможешь,  несколько кругов один, а я в кусты схожу. Да смотри,  чтобы мы от других не отстали». Тот рад, такое дело отец доверил. Давай пахать. А я взял фуфайку, охапку сена и ушёл под деревья  спать. Просыпаюсь, уже почти рассвело. Смотрю, пашет мой Колька. Трактор еле едет. Сам еле сидит. Пылища на лице чуть не сантиметр, да еще размазал ее вместе с потом. Одни зубы да глаза видно. Подошёл к трактору, говорю ему: «А ты чего ж меня не разбудил?»,  а он «Да я кричал, кричал, а тебя нет. Так вот до утра и пахал».  А как домой приехали, так он в этот же день и умотал в город поступать в техникум. Поумнел, значит, всего за одну ночь. А там потребовали паспорт.  Я в сельсовет, а мне  говорят «У нас здесь рук не хватает, а ты сына в город. Не получит он документа. Хочет, пусть идет в колхоз работать, а хочет - пусть в магазин идет. Продавщица, мол, в декрет ушла». Я  сдуру обрадовался. Все не такой каторжный труд, как в поле,  да и магазин как свой будет. Заживем на широкую ногу. Колька в тот же день принял торговлю, а я в помошники к нему пошел. Как бы парень по молодости лет не опростоволосился. Торгуем, значит, день. Люди товар берут, деньги несут.  На второй день показалось мне, что торговля наша как-то плохо идет.  Я по темноте своей хозяином себя возомнил. Колька-то малай еще. А я дурак старый. Деревня ведь. Сосед приходит, просит - мол,  дай, Кузьма Петрович, - уважительно так просит, - бутылку водки. А деньги я завтра отдам. А мне что, жалко, раз ко мне такое отношение? Бери, говорю, две. В тетрадку записали. Сосед одну бутылку здесь же распечатал и мне полный стакан наливает. Я выпил, сосед выпил. Домой одну бутылку унёс. И пошла торговля.  Не поверите, через час очередь у магазина образовалась. По деревне пронеслась весть - Кузьма водку в кредит отпускает. Всем захотелось кредита. И все меня угощают как барина. Так мне это лестно было. Сначала я всех по фамилиям записывал, а потом опьянел, стал писать – «в красной рубахе взял пять бутылок водки, в пиджаке коричневом четыре». Потом ничего не помню. Проснулся дома на сеновале. Колька, наверное, привел. Вспомнил, что вчера было, мороз по коже прошёл. Посмотрел я в свою тетрадку и, чуть не заплакал - рубашки, пиджаки и сапоги – с кого деньги брать, одному богу известно. Встал, кое-как разбудил Кольку. Говорю ему: «Давай ка, сынок, отведем  корову в колхоз, пока нас, продавцов, в тюрьму не посадили». А паспорт ему на следующий день выдали, наверное, чтобы поскорей уехал от греха».
Все присутствующие, хотя и знали эту историю в подробностях, дружно смеялись.
   -Видишь, Петрович,- вытирая выступившие от смеха слезы, сказал  участковый,- не такой уж ты у нас и сладкий, как поешь здесь. Тебя в кино снимать надо.
   -Дык в кино таких старых, чай, не берут,- засомневался хитрый дед Кузьма.
   -Сниматься или не сниматься это дело личное,- кое-как просмеявшись, ответил участковый,- а дело сейчас вот такое. Поступил сигнал, что вы с женой самогоноварением занимаетесь. Потому, мы решением антиалкогольной комиссии направлены на осмотр вашего дома. Найдем самогон – пеняйте на себя. Не посмотрю, что старые и хворые. Укатаю обоих,- грозно произнес он одним духом.– Ведите, показывайте «хоромы». А вы, члены комиссии, приступайте к работе. Осматриваем дом, пишем протокол и идем дальше. Ты, Фёдор, пиши протокол осмотра пожароопасного оборудования, то есть печи, а то Кальянов  еще жаловаться вздумает.
    Пожарный инспектор, достав из портфеля бланки осмотра помещений, сидя верхом на самогонном аппарате, стал чего-то в них писать. «Шех», пользовавшийся неоднократно дедовым самогонным кредитом, вышел в сени, потоптался там для порядка и, вернувшись назад, встал, подперев  плечом дверной косяк. Участковый  инспектор, достав носовой платок, вытер им толстое в потных потёках лицо, да так и остался сидеть на диване до самого конца осмотра. Кульбаев  с «бабой из района» в сопровождении деда Кузьмы и бабки Клавы, вошли в жилую комнату размером пять на шесть метров, с неровными, выложенными из самана стенами и побеленными по деревенскому обычаю в голубоватые тона. Четыре  небольших окна не давали достаточно света, но и не портили общего вида комнаты. Стол, несколько стульев, шифоньер,  диван,  две кровати за ситцевыми занавесками да телевизор на тумбочке – все старенькое, но содержащееся в порядке и чистоте «добро», что сумели нажить дед с бабкой за долгие годы совместной жизни. Кульбаев осмотрел  пространство под кроватями, диваном, за тумбочкой. Не постеснялся даже в шифоньер под одежду залезть и, не найдя ничего, разочарованно встал посреди комнаты, размышляя, где бы еще посмотреть. В другое время дед вытолкал бы его  взашей, но помня о «бомбе», висевшей в сенях под потолком, молчал как рыба об лёд. «Баба из района», самоустранившаяся от поисков самогона, рассматривала фотографию, стоявшую на столе. На ней был изображен улыбающийся молодой мужчина, лежащий на кровати в обнимку  с мальчонкой лет четырех. Сама она замужем никогда не была, своих детей не имела и  ей было в диковину, что мужчина может с теплотой относиться к ребенку.
     - Сын что ли?- спросила она бабку Клаву.
     - Да, лет шесть как женился, а это внучёк наш Павлик.
     - Неужто сын так сильно внука вашего любит?- недоверчиво спросила «баба из района».
     - Сам бы никогда  про него такого не подумал. А поди ж ты, лежат как два голубка, воркуют,- ответил дед.
     - Ты себя  вспомни, Кузьма. С Колькой, с сыном, значит, когда тот маленький был, часами мог валяться в постели да байки свои травить. Все за «табачок» его дёргал да посмеивался. А сейчас повырастали - не до любви стало. Приедут в гости и не посидят по - человечески, не поговорят,- с огорчением сказала бабка.
    -А что же ты, старая, хочешь, чтобы я и сейчас лежал да сорокапятилетнего мужика за табак дергал?- ответил дед, очень довольный своей остротой и выскочил на кухоньку, откуда донесся непонятный стук в стену. Оказывается, после последней его реплики участковый резко дернулся от смеха назад и ударился головой о стену. Так и застал он его, хохочущего, одной рукой держащегося за голову, а другой поддерживающей огромный, колышащийся в разные стороны живот.
   -Ну, Петрович, уморил так уморил,- вытирая выступившие слезы, еле вымолвил участковый.
    «Шех» хохотал и хлопал себя по ляжкам, видимо, представляя описанную дедом картину. Остальные смущённо посмеивались над соленым юмором деда.
    Так как больше искать было негде, члены комиссии подписали бумагу, составленную пожарным инспектором и по одному пошли к выходу. Последним шёл,  утираясь платком, участковый. Проходя сени, он постучал пальцем по висящему под потолком ведру с самогоном и спросил тихонько у семенящего следом деда Кузьмы:
   -Это что?
   -Дык, это…, вода значит. Больно холодная, греется, значит,- еле вымолвил дед, поняв, что пропал.
   -Дай-ка хлебну. Упрел, сил никаких нет,- заявил Антоныч и, прежде чем хозяин успел что-либо сообразить, снял с гвоздя пятисотграммовую кружку, зачерпнул ею из ведра самогона и поднес ко рту. Дед Кузьма поднял руку, хотел что-то сказать, но махнув ею, так и застыл с открытым ртом. Участковый же, сделав первый глоток, поперхнулся перваком и, уставившись на деда страшным взглядом, кружку ото рта, однако, не отнял. Огромный шар его лысой головы и вытаращенные как у рака глаза стали наливаться кровью. Полость рта, пищевод и желудок опалило, как огнем, и свело судорогой. По лицу потекли слезы, и сквозь них смутно просматривалось перепуганное лицо деда Кузьмы. Чуть придя в себя, Антоныч, как ни странно, продолжил пить. Пил он огромными глотками, пытаясь до минимума сократить процедуру. Кадык его стремительно двигался вверх и вниз, как живая помпа, всасывая в безразмерный живот все новые порции самогона. Одним духом осушив посудину, он крякнул и повесил кружку на прежнее место. Оба - и дед, и участковый - смотрели в глаза друг другу, медленно приходя в себя – один от пережитого шока в роли застигнутого врасплох преступника, второй от неожиданного принятия такого количества крепчайшего самогона.
   -А скажи-ка, Петрович, ты не с лозой ли, случаем, искал место, где жила вот с этой водицей под землей находится? А то, может, и у меня во дворе найдем источник? - еле отдышавшись, спросил Антоныч  у ничего уже не соображавшего хозяина. Ответом ему было гробовое молчание.
   -Я к тебе вечерком загляну, покажешь мне лозу свою. Да бабке вели сварить чего. Разговор будет долгим, - пообещал участковый, продвигаясь к выходу.
    В это время в дверной проем с улицы заглянул «Шех» и  подозрительно посмотрел на присутствующих. Ноздри его подобно локаторам шевелились, улавливая свежий запах самогона. По его лицу было видно, что и он не прочь вкусить запретного плода.
   -Ты чего хотел?- строго спросил участковый.
   -Воды хотел напиться. Жарко же,- оправдывался тот, с надеждой глядя на деда, всё еще находящегося в ступоре.
   -Воды говоришь?- усмехнулся Антоныч.- Вот, Михаил, ответь мне на вопрос: откуда взялись на белом свете вода, яйца, шестерни и лезгинка?- как-то загадочно спросил он.
    Чувствуя подвох, «Шех» молчал и смотрел то на деда Кузьму, то на участкового, а тот, подняв кверху толстый волосатый палец, назидательно сказал:
   -Яйца появились от курицы, шестерни придумал наш инженер, а лезгинку придумал тот, чьи яйца попали в эти самые шестерни. Услышал меня? Здесь происходят следственные действия, и, пока я добрый, бери свои эти ……. в горсть и танцуй отсюда.
   -А вода причем?- только и спросил «Шех».
   -А воды попьешь в другом доме. Там она и холоднее и приятнее на вкус, можешь мне на слово поверить,- с этими словами, подталкивая идущего впереди себя озадаченного мужика, вышел за порог, на прощанье сказав деду, что к вечеру обязательно зайдет.
    Дед Кузьма, так и не убрав ведра, зашёл в дом, застав свою жену в той же позе у той же печи. Примостив зад на скрипучий диван, он со вздохом рассказал ей о происшествии в сенях. Та, узнав, что участковый придёт вечером, перекрестилась и со словами:
   -Родимец, это он, гад, чего же задумал,- поспешила в сени прятать самогон.
    Дед, поняв, что через минуту потеряет доступ к спиртному, двинул за ней. Бабка Клава уже сняла ведро с крюка и стояла в раздумье, куда определить содержимое. Дед, ни слова не говоря, сорвал с гвоздя все ту же безразмерную кружку и, сходу зацепив из ведра самогона, шмыгнул назад в избу, видимо, решив повторить подвиг участкового. Бабка поставив на пол ведро, ворвалась следом.
   -Ты, старый пес, охренел, что ли, на тот свет захотел?
    Дед  уже на ходу начал опорожнять кружку. Ну и где-то на середине кухни с уже частью опорожненной посудины его вдруг резко повело в сторону дивана. Видимо, сказались экспериментальные пробы самогона за весь день, и шок от комиссии, и догнавший его подзатыльник бабки. Кружку, однако, он  не выронил и даже не пролил ни капли, зажав её двумя руками. Бабка подошла, уже спокойно, показав кто в доме хозяин, отобрала её у деда, погрозила кулаком и вышла в сени, хлопнув дверью с такой силой, что отвалился кусок штукатурки. Когда минут через двадцать она вернулась назад, дед мирно спал на том же диване, подоткнув кулак под щеку, вымокшую от стекавшей из приоткрытого рта слюны. Посмотрев на эту умиротворяющую картину, бабка в сердцах плюнула и пошла к соседке, посплетничать.
    Дед Кузьма, проснулся часов в десять вечера. Голова, как чугунный котёл с опилками, гудит с похмелья. Во рту словно стадо козлов переночевало. На дворе мычит недоенная корова. В сарае визжат некормленые свиньи, а по двору бродят, перекликаясь на разные голоса, голодная домашняя птица вперемежку с овцами. Встал дед кое-как с дивана, натянул на ноги высокие «татарские» галоши и, придерживаясь от слабости за стену, выволокся на улицу.
    Солнце еще не село, но уже не было той умертвляющей духоты. Ругаясь про себя потихоньку, он набрал два ведра воды из колонки и отнес несчастной корове, которую та тотчас же выпила. Бросил птице прямо на землю зерна из амбара, отнёс, кряхтя, свиньям  болтушку и решил, пока нет его бабки дома, поправить убитое похмельем здоровье. Пройдя весь тернистый путь поисков бабкиной заначки, а понимал он куда больше давешней комиссии в розысках спиртного, но так и не найдя ничего, дедок присел на косоногую лавку примерно одного с ним возраста и стал размышлять, оглядываясь по сторонам.  Усадьба деда Кузьмы, по городским понятиям, имела огромные размеры. Метров пятьдесят в ширину и примерно сто пятьдесят в длину. На десяти сотках, у старенького саманного дома, с сиренью под окнами, располагался огород, где летом выращивались разные овощи. Метрах в пятнадцати от него – большой, покосившийся  деревянный сарай, где ютилась домашняя скотина. Над ним возвышалась громадой односкатная,  крытая уже не раз побывавшим в употреблении шифером  крыша, перекрывавшая и сарай, и сеновал над ним и напоминавшая взлетную палубу авианосца . За сараем расположились деревенские удобства,  именуемые в городе М и Ж, а здесь попросту уборная, за которой высилась не менее величественная, чем сам сарай, гора навоза, свозимая после уборки урожая на картофельное поле. Напротив дома стояли амбар, дровяной сарай и металлический гараж для мотоцикла. В самом конце двора стояла гордость стариков - баня - единственное относительно новое и привлекательное сооружение. Из новых брёвен, покрытая новым шифером, она стояла чужеродной красавицей посреди этого разрушающегося царства. Всю остальную площадь усадьбы занимало картофельное поле, урожай с которого осенью частью оставляли на еду, а остальное сдавали за деньги  на спиртзавод. В самом конце картофельного поля, обнесённого символическим забором из жердей, проволоки и ещё чёрт знает чего, лишь бы беспризорная скотина не забредала, росла огромная ветла, а под ней землянка - омшаник, для зимнего хранения ульев с пчелами.
    «С самогоном она в дом не входила», - размышлял дед.- «Чердак дома, сеновал, амбар и другие сараюшки я осмотрел. Омшаник? Туда и нести далеко, да и опасно. Ещё увидит кто. Нет, туда не понесет. «ЭТО» должно быть под рукой. Но на всякий случай пройдусь к омшанику. Не найду самогона, так там  браги залейся»,- решил он и, поддернув свои солдатские штаны, поковылял в дальний конец огорода. Омшаник представлял собой землянку метра два с половиной глубиной, перекрытую сверху жердями, с набросанными на них кусками рубероида и заваленную сверху землей. С южной стороны от ветлы шла постепенно понижающаяся траншея с земляными ступенями, прикрытыми от разрушения старыми досками, ведущими в секретное подземелье. Оглянувшись, не видит ли кто, дед откинул ветви маскирующие вход, спустился вниз и, открыв дверцу, проник внутрь. Свет сюда почти не проникал, но он хозяину был без надобности. Вся мебель подземного «бункера», размером два на два метра, с земляными стенами, состояла из трех алюминиевых фляг, наполненных брагой. На зиму сюда убирались от мороза три улья с пчелами, стоящими сейчас посреди огорода. Меда дед  качал немного, но себе и детям, живущим в городе, на зиму хватало. А летом, чтобы помещение не простаивало, выстаивал  брагу для самогона.Дед открыл одну из фляг, попробовал на вкус – противная кисло-сладкая вода, ещё не выстоявшаяся и не годная к употреблению. В других то же самое. Плюнул и поплелся в сторону дома не солоно хлебавши. Остановившись у крыльца, он подобрал с земли палку и, опершись на неё, надолго задумался, не замечая, что за ним из-за калитки наблюдает участковый.
   -Ты, Петрович, потерял что, никак, и найти не можешь?- наконец спросил он.
   -Да вот хожу по хозяйству, но понимаешь, Антоныч, все из рук валится. С чего бы это?
   -Я примерно  догадываюсь с чего. Не с того ли, что бабка твоя в самое пекло пошла навоз согребать? Мы с комиссией аккурат от Василия выходили. Ты сходи за сарай, пошуруй там, глядишь, и лекарство от рук отыщется.
    Дед чуть не вприпрыжку потрусил в указанном направлении, подхватив под мышку свою палку. Возле навозной кучи он остановился и, как гриф-стервятник, стал оглядывать её со всех сторон. Наконец, определив по еще не высохшим пятнам в некоторых местах, где примерно надо искать,  палкой стал тыкать вглубь сантиметров на пятьдесят. Толстый участковый молча вытирал платком лицо и глядел на доморощенного сапера. Вдруг палка уперлась во что-то твердое. Дед замер, боясь прогнать удачу.
   -А я что говорил,- улыбаясь сказал Антоныч,- тащи быстрее вилы, пока твоя бабка не вернулась от Василия.
    Дед принёс инструмент и с осторожностью стал разгребать навоз. Скоро железо звякнуло о стекло. Встав на колени, он руками разгреб смесь соломы с коровьим пометом. Через минуту в его руках бултыхалась трехлитровая банка с самогоном, упакованная в полиэтиленовый пакет.
   -Давай, Антоныч, заходи,- позвал дед участкового и первым пошел к дому, своей прытью удивляя гостя, скрылся в сенях и через мгновение появился на улице уже без банки.
    Участковый, приподняв веревочное кольцо, заменявшее замок на калитке, и открыв её, вошел во двор.
   -Ты, Петрович, яму-то в дерьме закопай. Бабка увидит, плохо тебе будет.
    Дед быстрым шагом подошел к штакетнику, снял с него чистую банку, которую бабка повесила на солнце «выжариваться» и, набрав в неё насосом воды, упаковал её в тот же пакет. На глазах распираемого от смеха участкового  засунул его на старое место, в кучу навоза, завалил  и удовлетворённо крякнул, оглядев место преступления.
   -Ну Петрович, ты в прошлой жизни точно шпионом был,- веселился участковый, находясь в хорошем расположении духа,- жене потом что скажешь?
   -Дык, а чего говорить, кто прятал, тот потом пусть и отчитывается,- махнул рукой тот и, забрав вилы с палкой, поспешил к дому за участковым.
    По дороге, оставив инструмент у сарая, он зашёл на огород, вымыл в поливочном баке руки и нарвал с грядки огурцов, и пучок зеленого лука на закуску. Дома сложив всё в дуршлаг, окатил водой и переложил овощи на большую, с голубым кантом, тарелку. В другую тарелку нарезал крупными ломтями хлеб домашней выпечки. Из холодильника  достал вареных яиц и шматок мороженого, вкусно пахнущего чесноком и дымом копченого сала, поставил всё это на стол перед участковым, сидевшим на том же, что и днём, скрипучем диване.
    Поставив два стакана, дед Кузьма прямо из банки наполнил их самогоном, примерно на две трети каждый.
   -Ну, Антоныч, выручил ты меня сегодня, век не забуду. Давай-ка по этому, значит, поводу, выпьем,- сказал он, пододвинув один стакан участковому, а второй взяв себе.
   -Давай, Петрович,- ответил тот и одним махом влил в себя огненное содержимое. Отрезав ножом от куска сала ленту сантиметра два толщиной и двадцать длиной, он положил ее на ломоть хлеба и стал с жадностью заедать этим бутербродом выпитый самогон, попутно жалуясь:
   -Эх, Петрович. Весь день прошастали по деревне, по такому пеклу. Не нашли ничего, устали как собаки. Да и не жрамши. От такой жизни скоро одна шкура останется.- при этом он подмигнул хозяину.
   -Да уж, Антоныч, шкура у тебя знатная. Ты закусывай давай,- юлил дед, наливая еще самогона в стаканы.
    Участкового долго упрашивать не пришлось. Видно, правда проголодался. Он брал со стола всё, что попадало под руку и отправлял в свое бездонное чрево. Ел с таким заразительным удовольствием, что, глядя на него, самому хотелось съесть чего-нибудь. Чокнувшись, выпили ещё. Закурили. Антоныча потянуло на откровения. Он стал рассказывать о неправильной, на его взгляд, постановке работы в милиции. Дед Кузьма, которого «на старые дрожжи» уже после после первой затяжки повело, вперился глазами в собутыльника, пытаясь уловить суть рассказа, который уже какое-то время транслировался в пустоту.
   - …Понаехали эти не то староверы, не то сектанты. Мне за них втык за втыком. А я что сделаю. А с меня три шкуры, закрыть их. А на хрена мне в религию лезть. Вот ты пойми, так работать дальше, как мы работаем - нельзя, - вещал пьяным голосом участковый, перескакивая с одного на другое.
    Дед потряс головой, как бы соглашаясь со сказанным ранее.
   -Ты, Антоныч, давай по порядку и не так быстро. А то я начало упустил, значит,- стал он оправдываться.
   -Ты, Петрович, главное, в штаны не упусти, бабка запорет. Налей-ка ещё щепотку, во рту пересохло. Да запить бы дал чего-нибудь. А тебе, наверное, уже хватит,- ответил участковый, видя что дед и себе наливает. Но тот только отмахнулся и, они не чокаясь выпили.
   -Ладно слушай, для особо сообразительных и пьяных последний раз рассказываю.- закусывая яйцом с салом сказал Антоныч,- Беда ведь не в том, что мы мало раскрываем преступлений или их очень много совершается, а в том, что сама система учета нашей работы порочная.
    Пьяный дед с сочувствием качал головой, а участкового прорвало:
   -Вот, к примеру, взять тебя. Ты у нас самогонщик. Если я тебя не выявлю и не составлю протокол – значит, я плохо работаю и зря ем казённый хлеб. На то я и поставлен, чтобы тебя выявить.
   -Ну ты же не выявишь, Антоныч?
   -Это я к примеру сказал. Ну вот,- участковый налил себе ещё и выпил,- допустим, я тебя не выявил - мне как плохому работнику минус и выговор. Видишь, как всё плохо.
   -Плохо, Антоныч, ох плохо,- ответил дед, сидя с полузакрытыми глазами.- Дык ты вылавливай меня.
   -Ээээ, выловить тебя может быть ещё хуже, чем не выловить. Там в законе про нашу родную и легендарную чёрным по белому написано – органы правопорядка должны профелактуро…нее…профилактентовать…профура одним словом, блин, не выговорю. Видишь, как вредно пить самогон, потому мы с ним бороться должны. Короче, я тебя ещё до того, как ты задумал самогон варить, должен уже оприходовать в кутузку.
   -Дык это ты нас всех оттуда и не должен выпускать тогда.
   -И за то, что я заранее тебя туда не отправил, мне выговор. А раз не отправил… наливай.
   -Постой, Антоныч - я что-то не понял? Тебя что же, по любому имеют?- пьяно спросил дед, наливая очередную порцию спиртного.
   -А ты думал. Служба, она такая. Ты вон сидишь по ночам в своем правлении, с бабами иногда в баню зачем-то ходишь, и все тебе хрен по деревне и два по селу. А я по приказу живу. Эх, люблю я сало копчёное…с самогонкой… да и без сала…,- выпил и прикрыл глаза,- большому стакану и рот рад.
    «Оно и видно – жрешь да пьёшь без меры»,- подумало угасающее сознание деда.
    Проснулся Антоныч от ярко загоревшейся под потолком лампочки и причитаний бабки Клавы, вернувшейся домой с посиделок и заставшей на диване собственной избы громко храпящего участкового, раскинувшего руки и ноги, а на уголке дивана свернувшегося калачиком деда. На улице темень хоть глаз коли. На столе остатки закуски. Под столом банка с самогоном, опустошённая наполовину. Громко ругаясь на деда, бабка участкового как личность не задевала, помня дневной обход и его возможные последствия. Загремев подойником, сказала, что идёт доить коров и к её возвращению чтобы в доме никого не было. Однако вернувшись домой с молоком, бабка увидела сидящего на диване пьяного милиционера, видимо, только что выпившего очередную порцию самогона и пытавшегося закусить каким-то кривым красно – белым мослом. Пососав в очередной раз кость, он повертел её в руках и, протянув бабке, пьяно спросил:
   -Что это?      
    Бабка взяв в руку мосол, вдруг зашлась в беззвучном смехе:
   -Да ты сдурел, Антоныч,- только и смогла выговорить она,- ты же вставную челюсть моего Кузьмы грызёшь. Совсем  допились, окаянные,- сказала она и бросила челюсть на стол.
    Участковый долго смотрел на неё. Потом произнёс:
   -То-то я смотрю она без мяса и безвкусная какая-то,- и немного подумав, добавил.- Пойду я пожалуй.
   -Иди,иди, родной, а то всё тут у меня погрызешь,- всё ещё смеясь, выпроводила его бабка на улицу.
    Дед Кузьма, не приходя в сознание, проспал на диване до утра.


                ПОВЕШЕННЫЙ   
    Рано утром следующего дня в дом деда Кузьмы, отбиваясь от яростно лающего Пудика, вошла запыхавшаяся секретарша председателя колхоза Машка. Они с бабкой Клавой  с трудом растолкали ещё не  протрезвевшего хозяина. 
   -Дедуня…, Кузьма Петрович,- прощебетала Машка писклявым  голосом,- вас Сан Саныч к себе вызывает. Что-то срочное. Сказал одна нога здесь, другая там,- как из пулемета выпалила она и испарилась.
    Плохо соображающий дед кое-как встал, ополоснул из прибитого к стене рукомойника помятое лицо и, одев вечный солдатский китель и сапоги - в остальной одежде он спал,- поплёлся в правление колхоза. Мыслей в неопохмелённой голове не было никаких. Состояние как у побитой собаки. По дороге несколько раз останавливался  отдышаться. Кое-как доковыляв до правления, к председателю сразу не пошёл, а сев на лавку у крыльца, стал вспоминать, чем же вчера окончился день. Безрезультатно промучившись минут десять за этим занятием, с кряхтением встал и вошёл в здание правления колхоза. В коридоре, где царил прохладный полумрак, было пусто. Весь народ уже разошёлся по рабочим местам и лишь из помещения, где располагалась бухгалтерия, раздавался стук печатной машинки. Потоптавшись, дед постучал в кабинет председателя.
   -Заходи, заходи, Кузьма Петрович,- донесся до него голос Сан Саныча.
    В кабинете, дед поздоровался издалека и замер у порога в ожидании, что скажет начальство. А тот, скребя по бритой голове  ручкой, смотрел в какую-то бумагу. Потом отложив её, спросил.
   -Ты чего же пришёл, а не заходишь?
   -Дык, я думал, тут народу полно.
   -Видишь никого. Давай садись, посоветоваться с тобой надо.
    У деда от удивления глаза полезли на лоб.
   -Тут понимаешь,- продолжил председатель,- гости к нам из города приезжают. Большие шишки. Хотят денька два отдохнуть, порыбачить, покупаться. Ты, Кузьма Петрович, у нас всё знаешь. В бывшем пионерлагере в лесу озерко есть. Побыл бы ты там с ними. А то гляди, ещё подпалят чего. Удочки возьми, порыбачишь. А на работе тебя подменят. Как?- спросил он и выжидающе посмотрел на деда.
   -Дык, я чего. Я не против,- ответил тот, заранее предвкушая дармовые выпивку и всякие городские деликатесы.
   -Вот и хорошо. Иди жене скажи, чтобы два дня не ждала тебя. К обеду приходи в правление, и они, наверное, подъедут,- закончил Сан Саныч и, набрав номер телефона добавил в трубку,- приезжайте к обеду, дам провожатого. Все, отбой.- и снова деду:- Хотели чтобы ты сопровождал. Наверное, кто-то твой знакомый.
    На том аудиенция закончилась, и дед поплёлся домой. На пыльной улице встречались редкие прохожие. Голова после вчерашнего застолья раскалывалась от боли так, что не хотелось жить. Опустив её, дед брёл ни о чём не думая, сбивая сапогом дорожную пыль. Пройдя метров сто, он увидел на дороге, шагах в пяти впереди себя, резиновый мяч. Оглянулся по сторонам. Невдалеке на пригорке сидели подростки и смеялись, хлопая друг друга по рукам. Не долго думая, дед проскакал несколько шагов козлом и пнул со всей мочи мяч в сторону ребят. Неведомая сила свалила его на землю. Мяч, словно забетонированный, остался лежать на месте. Рядом с ним лежал дед с неестественно подвёрнутой ногой. Пацаны от смеха покатились по траве. Оказывается, они через прорезь насыпали в него песок, отчего мяч сделался твёрдым и неподъёмным, и для развлечения положили на дорогу. Вот на этот прикол и подловили деда  Кузьму. Нога его подломилась, в глазах потемнело, теперь уже непонятно отчего, то ли от боли в ноге, то ли с перепоя. Кое-как он сел и ощупал больную ногу, слава богу, только ушиб, а не перелом, потом встал, поднял с земли палку и, хромая и ругаясь, поковылял в сторону весёлой компании с целью их проучить. Пацаны разбежались в разные стороны, а дед, усевшись на пригорке, разулся и стал ощупывать ногу. В это время со стороны дороги раздался отборный мат. Подняв голову, он увидел «Шеха», который прыгал около мяча на одной ноге и держал в руках другую. Дед, забыв о боли, ехидно крикнул:
   - Чего это ты распрыгался, никак, нашел чего и радуешься?
   -Это ты, старый, тут развлекаешься?!- заорал несчастный,- Сейчас заявление в сельсовет напишу.
   -Это пацаны. Я сам чуть ногу не сломал. Ползи сюда. Посидим немного. Посмотрим, может ещё кто попадёт. Не пропадать же добру,- веселея, ответил дед. Следом в сторону правления ехал на велосипеде Василий. Не доезжая метров десяти до мяча, он остановился, аккуратно положил велосипед, разбежался и через секунду лежал на земле, держась за ногу и выкрикивая матерные ругательства. Дед и «Шех», забыв о своих травмах, хохотали до слёз. Василий, бросив велосипед и мяч, поковылял к ним с разборами, но увидев их израненных, в одном башмаке каждого, сменил гнев на милость. Тоже посмеялся. Потом, забрал велосипед и прикатил его к приятелям.
    В последующие полчаса седовласые старцы, как мальчишки, ухохатывались над односельчанами, пинавшими злополучный мяч, и, что самое интересное, ни один, будь-то мужчина или женщина, не прошли мимо, чтобы не пнуть его. Насчитав десяток пострадавших, друзья встали и направились каждый в свою сторону, хромая на одну и ту же ногу. И тут случилось непостижимое. Проходя мимо мяча, дед Кузьма, забыв обо всём, что было сил, по инерции, пнул его, но уже другой ногой. Уже лёжа на земле, он увидел рядом с собой лежащего в пыли и хохочущего «Шеха». Помутневшее от боли сознание медленно возвращалось, а когда вернулось полностью, он стал также неистово хохотать, как и его друг. А за соседним плетнём корчились на земле от смеха всё те же пацаны, глядя на этот цирк.
    Кое-как, опираясь на две палки, дед добрался до дому и присел на лавку у скособоченного крыльца. Вышла жена и, начала устраивать разгон за вчерашнюю попойку с участковым инспектором. Она ещё с вечера проверила тайник в навозной куче и, убедившись что банки с самогоном на месте, немного успокоилась. Однако в силу бабьего характера продолжала ворчать
    -Сдохнешь ведь, столько пить. Этому борову что, он напоролся, а сегодня хоть бы хны. А ты на себя глянь. Уже вон с двумя палками ходишь. В чем только душа держится, а туда же.
   -Ты, старая, чем брехать, дала бы лучше опохмелиться.
   -Ага. Щас. Бегу и спотыкаюсь. Подол порвала на ходу,- со злом ответила бабка,- обойдёшься, алкаш.
    В воспалённом мозгу деда Кузьмы зрел план, как проучить непокорную жену.
   -Не дашь похмелиться – пойду и повешусь,- с притворной злостью выпалил он. 
   -Иди, иди, вешайся. Нашёл чем пугать. Хоть поживу спокойно, – ответила хозяйка и, в сердцах хлопнув калиткой, ушла в магазин.
    Совсем недавно в местной газете была статья, о том как неопохмелённый муж имитировал повешенье, чтобы отомстить жене. Коварный дед, не мудрствуя лукаво, решил повторить эту шутку на своей бабке и, кое-как встав, и отчаянно хромая на обе ноги, забыв про похмельные боли, с азартом начал претворять план мщения в действие. Для начала он проковылял в сарай, где снял с крюка старую верёвку, сунул её под мышку, вышел к калитке и посмотрел, не возвращается ли жена. После этого прикатил в амбар, берёзовый чурбак, и установил его посреди помещения, прямо под крюком на котором зимой вешал мясо, спасая от грызунов. Взобравшись на него, дед, снял с себя китель и повесил его на крюк. Затем от верёвки отрезал кусок с метр длиной, а оставшуюся часть привязал одним концом к тому же крюку, а второй просунул сзади под поясной ремень и завязал узлом. На шее обрезком верёвки сделал свободно болтающуюся петлю и, вновь одев китель, застегнул его до самого горла. Теперь, если глядеть со стороны, создавалась иллюзия, что он действительно повесился, хотя вся нагрузка приходилась на поясной ремень. Поприседав и проверив, не будет ли китель давить на горло, дед резко толкнул ногами подставку и, завис в воздухе. Чурбак упал на бок, покатился, сметая на своем пути садовый инвентарь, прислонённый к стене. Попробовал дед пошевелиться. Ничего, висеть можно. И только тут его организм, терзаемый похмельем, вспомнил, что надо было напиться воды. А что как разгневанная бабка не вернется из магазина до вечера? Им овладела паника. Болтаться здесь, хоть и в тени, но на тридцатипятиградусной жаре, не очень весело. Как-то надо спасать положение. Пощупал узел на спине – тот от веса «повешенного» затянулся намертво и даже нечего было думать, чтобы его развязать. Чурбак от толчка укатился к выходу и был недосягаемый. До пола сантиметров семьдесят. До ближайшей стены метра полтора. Дед стал размахивать руками и ногами в надежде раскачаться и приблизиться к ней и за что-нибудь ухватиться. И тут случилось непоправимое. Верхние две пуговицы кителя оторвались и улетели в сторону, и «висельник» стал терять вертикаль. Он отчаянно замахал руками и ногами, попытался хоть как-то стабилизировать своё положение. Спасало то, что застёгнутый китель, не давал перевернуть его вверх ногами из-за разницы веса в ногах и теле. Но после ожесточённых телодвижений отлетела третья, затем четвёртая пуговица. Осталось еще две, если и они оторвутся, тогда всё пропало. Дед замер и завис в «Г»- образном положении. Верёвка, приподняв сзади китель из-за оторванных пуговиц, выходила к крюку  примерно на расстоянии середины его позвоночника. Из-за этого руки вывернуло назад, вверх и в стороны и, шевелить ими он уже не мог. Двигаться могла только голова как у орла. Теперь поза его напоминала «Цыпленка табака в  собственном соку».Комизм положения завершал нижний край рубахи, высунутый через расстёгнутую ширинку. 
     И только тут дед заметил прямо под собой лежащие на полу косу и двое граблей, которые свалило полено, когда вылетало из-под него при «повешении». Грабли лежали остриями вверх. И если бы он умудрился на них сорваться, то в лучшем случае остался бы калекой на всю жизнь. Потому забыв про головную боль, жажду и некоторые неудобства, дед замер в ожидании и обреченно затих. Было душно. Пот заливал глаза. Вдруг со стороны калитки послышался шум. Облегченно вздохнув, он повернув голову набок, и стал старательно изображать покойника.
    Мимо, даже не взглянув, с ворчанием прошла бабка Клава с авоськой в руке. Зашла в дом и пропала. Дед покрутил затёкшей шеей, повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону. Минут десять прошло в полной тишине. Как назло в амбар налетели мухи и стали донимать его. Наконец бабка вышла с ведром воды и пошла поить поросёнка. Дед, оставшись висеть в одиночестве, уже начал каяться что затеял такое предприятие, когда хозяйка вышла наконец из сарая и обратила внимание на раскрытую дверь амбара. Подойдя, она уже хотела её прикрыть, но заглянула внутрь, и обомлела. Ноги подкосились, рука непроизвольно прикрыла рот:
   -А божечки ты мой, что ж ты, Кузьма, наделал? Что ж ты натворил-то? Одну меня на старости лет оставил!- завопила она на всю улицу.
    Дед висел, и ему было и стыдно за такое горе жены, и злорадствовал, вспоминая больную голову. На крик прибежала пьяная соседка «Куколка». Разохалась, раскудахталась:
   -Горе-то какое. Несчастье прямо, баб Клав. Иди быстрее к Антонычу, пока в район не уехал. Снимать ведь Петровича надо. А без милиции, говорят,  нельзя.
   -Ты уж побудь здесь, пока я бегаю. Негоже покойника одного оставлять,- плача и причитая, попросила соседку бабка и, как могла, поспешила за участковым.
    Дед, чуть приоткрыв глаз, наблюдал за развитием событий. Соседка же, увидев, что хозяйка ушла со двора, стала с интересом разглядывать позу «покойного». Что-то ей не понравилось в этой позе, и она, видимо, решила проверить свои сомнения. Вытянув руку, «Куколка» дёрнула его за край рубахи, торчащей из ширинки, и услышала над ухом загробный голос деда:
   - Это не то, что ты подумала, Пелагея, убери лучше снизу грабли.
    «Куколка» дёрнулась в сторону и, споткнувшись о валявшийся чурбак, со всего маху упала на землю. Вытаращив в разные стороны косые глаза, она смотрела на «повешенного», показывала на него неестественно вывернутой рукой и что-то нечленораздельно мычала. Потом перевернулась на живот и поползла во двор. Дед же висел себе тихо и более не подавал признаков жизни. Такую картину и застали прибывшие на место происшествия бабка Клава, «Шех» и деревенские любопытствующие. Увидев «Куколку» с выпученными глазами и пытавшуюся что-то сказать, «Шех» изрёк:
   -Вот не хватало ещё беды. Не надо её здесь было оставлять. Видишь, как напугалась. Отведите её в дом.
    Две бабы повели «Куколку» в дом, а три остались на улице. «Шех» покачал головой, почмокал губами, о чём-то думая, и добавил:
   -Вот жизнь пошла… Только что живой был… Хошь не хошь, а снимать надо. Милицию ждать не будем. Участковый, сказали, послезавтра приедет. Больно жарко…Ведь только расстались… Эк тебя перекорячило.- Поднял с пола брошенный дедом Кузьмой нож, поднял и поставил к стене грабли и косу и велел  любопытным отойти в сторону. После этого, поставив на попа чурбак, водрузил на него своё тело. Дед затаил дыхание, боясь любым движением выдать себя и, в то же время понимал, что позора ему не избежать. «Шех», тем временем развернул его боком к себе, одной рукой придерживая «самоубийцу» за китель, а другой ножом стал резать верёвку. В последний момент дед, почувствовав, что вот-вот грохнется с высоты на землю и наверняка что-то повредит себе, а поскольку руки были скованы вверху кителем, от безысходности ухватил «Шеха» зубами за плечо мертвой хваткой. Тот от неожиданности и испуга дёрнулся в сторону и вместе с дедом оборвав недорезанный остаток верёвки, грохнулся во весь рост на пол. Зеваки в ужасе шарахнулись кто куда. «Шех», лежа на земле, весь разбитый, но уже начавший понимать, что происходит, схватил за шею деда Кузьму, пытавшегося с него сползти и сбежать.
    -Куда, Петрович, наладился? Опять комедию ставишь? Я тебя, твою мать, пока народ разбёгся, сейчас на место повешу, но уже по настоящему. 
   Дед, ничего не говоря, шарил вокруг руками, кое-как нашел отлетевшие в угол вставные  челюсти и, вставив их в рот наконец смог говорить:
     -Михаил, тут это,- пытался объяснить он,- всё она,- махнул в сторону дома рукой,- такой скандал устроила из-за вчерашнего, да и похмелиться не дала. Вот я и решил немного проучить её. А оно вишь ты, как вышло.
     -Я тебя, придурка, поучу. Граблями по горбу. Я ведь мог дураком сделаться или сломать себе что- нибудь…..
      Так они лежали на полу и вели непринуждённую беседу. Бабка Клава, услыхав от соседей про такую страсть, прибежала к амбару и, увидев своего суженого живым и здоровым, побежала в дом, громко ругаясь, за ухватом. «Шех» только и сказал :
     - Спасайся, Петрович, я тебе не помогу, похоже, вывихнул ногу,- и, с трудом усевшись на грязном полу, стал стаскивать сапог, а дед, подобрав с земли оторванные пуговицы, хромая на обе ноги, скрылся за домом в кустах. Там, подобрав не завалинке гвоздь, проковырял в нужных местах на кителе дырки, воткнул в них ножки солдатских пуговиц и с другой стороны в ножки засунул по спичке. Этот приём пришивания пуговиц был знаком ему ещё с армии. Застегнувшись, он поспешил в правление колхоза, потому что единственным его спасением была командировка, назначенная председателем. Зеваки же в ужасе бежали со двора, видя подобные метаморфозы с дедом и слыша из амбара хохот, явно сошедшего с ума «Шеха».
     Пройдя огородами несколько дворов, дед вспомнил, что забыл дома удочки, но  возвращаться не рискнул. Бабка наверняка ему не простит учинённой комедии, ну по крайней мере пока. На пути стоял дом Фаила «Длинного», всем известного деревенского холостяка и пьяницы. «У него и возьму»,- решил дед и проковылял в калитку. Никого не обнаружив во дворе, он вошёл в избу. В сенях и кухоньке никого не было, и он заглянул в горницу. Там за занавеской Фаил средь бела дня развлекался с какой-то деревенской бабой. Это умозаключение дед сделал из подозрительно-эротических стонов, охов и отражения двух голых тел в настенном зеркале, висевшем у кровати, которая ритмично раскачивалась вместе с занавеской. В комнате стоял ни с чем несравнимый запах любви.  На тумбочке рядом с кроватью стояла начатая бутылка водки и нехитрая закуска. За занавеской всё стихло.
   -Дома есть кто-нибудь?,- спросил дед, сделав вид, что не замечает людей за занавеской. Никто ему не ответил. И тут он вспомнил, что ещё не похмелялся сегодня,- Ну раз никого нет, то и спросу с меня нет,- сказал он, по хозяйски подошёл к тумбочке, налил полстакана водки и, со словами «Помогай Вам господь» выпил ее, перекрестился, после чего повернулся и собрался уходить. Потом снова повернулся, налил ещё полстакана водки, выпил, ещё раз перекрестился и вышел в полной тишине. В сенях взял две стоявшие в углу удочки и отправился в правление колхоза.      


                КАК НАДО ОТДЫХАТЬ 

    К правлению  в этот злополучный день, дед, успел как раз вовремя. Отдыхающие уже ждали своего провожатого. Но на чем ждали! Четыре армейских бронетранспортёра, гордо в ряд стояли у здания конторы. Из открытых задних люков слышался женский говор и смех. Вокруг толпились вездесущие ребятишки, с любопытством заглядывающие везде, куда можно заглянуть. Дед, хромая, проскользнул в правление. Около дверей председателя, он, важный в своей значимости, обойдя нескольких посетителей, сразу зашёл в кабинет. За столом сидели Сан Саныч и здоровенный генерал в полевой форме.
   -Ааа, Кузьма Петрович, быстро управился. Молодец. Я уже хотел посылать за тобой, а ты уж сам здесь,- и добавил в сторону офицера,- Вот вам товарищ генерал сопровождающий, которого вы просили. Все знает, что будет непонятно, разъяснит и покажет.
    Генерал встал, подошёл к деду Кузьме, по простому подал руку и представился:
   -Попов Сергей Владимирович. Очень приятно, отец, что будешь нас сопровождать,- и, чуть подумав,  добавил - Ты, Кузьма Петрович, много вещей с собой не бери, у нас всё есть.
   -Сан Саныч, - начал было дед , но его прервал председатель.               
   -Как там тетка Клава, не сильно  ругалась?
   -Дык это, я её не застал дома.- забегав глазами и опустив голову, ответил дед,- Вы уж секретаршу потом пошлите сказать ей, что да как. А так я уже готов ехать.
   -Ну готов, так и поехали.- пророкотал генерал,- Спасибо тебе за помощь, Сан Саныч.
   -Петрович,- на прощание спросил председатель,- а что это на тебе за ошейник одет?
   -Ошейник?- дед Кузьма провёл рукой по горлу и только тут вспомнил о давешнем «повешении».- Ах это,- застыл, не зная, что ответить, выпалил скороговоркой,- это узелок, значит, на память, чтобы важного дела не забыть и чтобы на виду всегда был.
   -Это какое же у тебя такое дело незабвенное?- не отставал Сан Саныч.
   -Дык, какое? Ехать ведь с людьми надо. Вот и повязал для памяти.
    Председатель с генералом засмеялись, не предполагая о случившейся недавно комедии.
    Выйдя, генерал  распорядился:
   -Садись, Петрович, в первую машину, на командирское место. Дорогу будешь показывать,- сам кряхтя полез в следующий БТР. Кое-как взобравшись на броню, дед через люк, под восторженными взглядами пацанов, сначала просунул удочки, а затем и сам очутился в чреве боевой машины. Молодой лейтенант протянул ему шлемофон, помог одеть и включил связь. В ушах сразу зазвучали слова генерала:
   -Ну давай, Петрович, командуй.
   -Дык чего тут командовать,- ответил дед,- выезжаем на дорогу и по ней едем вон за те коровники, а через десять километров как раз и лесок нам нужный будет,- а сам в это время безуспешно пытался развязать узел своего «ошейника». Лейтенант, увидел эти потуги, достал финку и одним движением освободил деда от веревки, взял обрезок и через люк выбросил его наружу, даже не поинтересовавшись, что это и зачем. Затем запустил мощно зарокотавший двигатель. По корпусу машины прошла вибрация. Лейтенант  бросил в шлемофон:
   -Делай, как я,- и тронул бронетранспортёр.
    Колонна БТРов запылила по дороге, рёвом распугивая зазевавшихся коров и кур. Выехав за деревню, водители прибавили скорости и через пятнадцать минут уже находились перед девственным, на первый взгляд, лесом. Бронетранспортёры остановились у неприметной, заросшей дороги, сворачивающей в чащу. 
  -Ну что, Иван Сусанин, показывай, куда рулить?- улыбаясь, спросил лейтенант.
  -Дык это. Видишь прогалину в деревьях ? Туда и правь. Только сомневаюсь я, что проедем. Почитай, лет десять туда только пешком можно попасть,- ответил дед,- да и какой же я тебе Сусанин ?
  -Не боись, отец, прорвёмся, не в таких переделках бывали,- ответил офицер и, нажав на кнопку микрофона, упрятанного в шлемофон, скомандовал:- Внимание всем, сворачиваем в лес. Дистанция десять метров. При движении  предельное внимание. Вперёд.
    Разросшиеся ветви деревьев заслоняли дорогу, делая её почти непроходимой. Бронемашина шла почти наугад, сметая ветки и деревца, встречавшиеся на пути. Толку от провожатого было немного, так как он сразу растерялся и, если бы не опытный водитель, каким-то чутьём угадывавший направление, они бы давно заблудились. Хорошо что остатки дороги сохранились. Дед, сидя на командирском сиденье, мёртвой хваткой уцепился за вваренный в корпус поручень, во все глаза смотрел в открытый передний люк, то и дело смешно пригибаясь из-за опасения, что ветви ударят его по голове. Лейтенант, поглядывая искоса на него и ничего не говоря, весело посмеивался. Сидевшие сзади молодые безусые солдаты втихаря покатывались со смеху. Стадо бронированных монстров с ревом прорывалось сквозь лесную чащу. Наконец процессия проехала заржавелый шлагбаум, выехала на огромную поляну и остановилась. Прибывшие  вышли из машин и увидели давно заброшенный пионерлагерь, окруженный забором из прогнившей сетки рабицы, свисавшей со столбов, сделанных из обрезков труб, закопанных в землю. Трава по пояс, море цветов и лишь пение птиц да кваканье лягушек нарушают первозданную тишину. Поодаль виднелись ветхие домики с выбитыми стёклами. Посередине поляны рос огромный старый дуб, как будто только сошедший с Шишкинской картины, являясь украшением леса. Зрелище было потрясающее.
   -Вот мы и приехали,- сказал дед,- давайте выбирать место для привала.
    Отдыхающие, человек тридцать, гуськом пошли осматривать окрестности. Вначале они прошли к застарелому пруду, заросшему лилиями и кувшинками. Продолговатой формы водоём, длиной метров пятьсот и шириной сто, находился в окружении огромных, дубов, сосен и берёз. С трёх сторон он был неприступен из-за разросшихся деревьев и кустарника. С четвёртой находился заброшенный пляж с уходящей вправо высокой дамбой. По расходившимся в воде то и дело кругам, можно было предположить, что рыбы здесь очень много. Около «пляжа» стояло ветхое строение, метров двадцать в длину и десять в ширину, видимо, бывшее когда-то шикарной столовой. Крыша его наполовину рухнула. Столбы покосились. Бетонные некогда полы растрескались и превратились в жалкую каменную труху, по которой даже ходить опасно. Лавки и огромный стол сгнили и развалились.
    Недалеко находились останки лодочного причала с торчащим из воды  остовом бывшей некогда лодки плоскодонки. В стороне, среди деревьев, кирпичные гаражи, с демонтированными воротами. Административные здания пионерлагеря являли жуткую  картину. Крыши частично обвалилась, двери и окна, наверное, «переселились» в соседние деревни. И вокруг этого разорения стайкой раскинулись пятнадцать- двадцать  фанерных, без окон, без дверей, домиков.
   -Даааааа,- протянул, задумчиво глядя на всё это, генерал,- похоже, здесь взорвали нейтронную бомбу, и все умерли. Ну что же, тем лучше. Ничего ремонтировать не придётся. Всё сносим и вывозим. Давай, Петрович, веди, будем смотреть хозяйство.
   -Дык это, а чего его смотреть? Всё тут, перед вами.
   -Для начала  давай осмотрим дамбу, как она там устроена. Пруд - то, наверное, обмелел весь, надо будет воду спускать и чистить его. А вы,- обратился он к лейтенанту,- распорядитесь, чтобы поставили палатки под этими деревьями для гостей, а там, за домиками, для личного состава.
    Солдаты по команде бросились выполнять приказ. Женщины начали доставать и распаковывать привезённые вещи из бронемашин, а мужчины отправились вслед за ковыляющим дедом. Дамба сплошь поросла кустарником. На ощупь пробираясь по самой её верхней части, наши путешественники уже через несколько минут были мокрыми от росы, облепленными репьями и обожжёнными крапивой. Где-то посередине дамбы слышался шум вытекающей на волю воды. Генерал первым начал спускаться вниз, поскользнулся и на заднице, с матом, съехал в ручей, питавшийся от огромной трубы, торчащей из насыпи. Сидя по пояс в воде, он почем зря костерил и строителей, и деда, и попутчиков. Последние, ввиду своего высокого общественного положения, смеялись над ним, кто отворачиваясь, кто деликатно, как говорится, «в кулак», и советовали, как оттуда выбраться. Несколько раз упав, генерал, наконец-то вылез из воды и взобрался вновь на дамбу.
   -Ну что же, мною лично установлено:- воду спустить можно. Там труба, и излишек воды в пруду стекает в этот ручей. Значит, где - то должна быть вторая труба для сброса всей воды. Ну а если нет – прокопаем траншею. Всё. Пошли назад,- с серьезным видом изрек он, отряхивая с себя налипшие листья и мокрую траву.
    Вся процессия повернула назад. Выйдя к стоянке мужчины обнаружили, что вещи сгружены между двумя более менее уцелевшими домиками. В сторонке уже белел свежими досками туалет, видимо, привезённый с собой в разобранном виде. Шустрые солдаты заканчивали устанавливать девятую палатку для отдыхающих. Женщины начали обживать занятое пространство. Меж домиками уже натянули бельевую верёвку и что-то уже повесили на неё. Генерал очень обрадовался этому обстоятельству, быстро переоделся в спортивный костюм, а свою форму повесил на просушку как раз на эту верёвку. Не зная куда пристроить личное табельное оружие, он натянул пояс с кобурой на спортивный костюм, внизу живота и, в таком виде щеголял перед отдыхающими. Деду Кузьме поставили в сторонке отдельную одноместную палатку. Он, считая свою миссию выполненной, выпросил у солдат лопату, и пошёл под деревья копать червей, а когда  закончил с этими приготовлениями, отправился на дамбу ловить рыбу. Дойдя до переливной трубы, он спустился к пруду и, размотав с удилища леску, закинул снасть в воду. Перед ним, как на ладони, находились отдыхающие. Солидные мужчины с деловым видом осматривали местность и о чём-то спорили, показывая то туда, то сюда руками, и все присутствующие поворачивали в указанном направлении головы. Женщины, все как на подбор упитанные, суетились у палаток, растаскивая по ним свои вещи. Словом, обычная суета, деда мало интересовавшая. Поплавок вдруг повело. Он подсёк и вытащил карпа граммов на шестьсот. Аж дух захватило. Трясущимися руками насадил нового червя и вновь забросил снасть в пруд. Только тут вспомнил, что не взял с собой никакой посудины для пойманной рыбы. Оглядевшись по сторонам, он увидел молодую поросль ивы, отломил ветку длиной метра полтора, очистил её от листьев, оставив в конце хвост чтобы не слетала рыба. Получился отличный «кукан». Насадил на него пойманного карпа, опустил её в воду и конец воткнул в берег. Можно ловить дальше. Рыба как ждала, когда он всё закончит. Через минуту счастливый рыбак снимал очередного карпа с крючка. За полчаса, пролетевших как миг, на «кукане» висело штук пятнадцать рыбин. И потом как отрезало. Клев прекратился. Дед заскучал и вдруг боковым зрением увидел, что «кукан» с рыбой пополз в воду и схватив за верхнюю часть, стал тянуть его к себе. Но что-то там внизу его держало и сопротивлялось. Он потянул сильнее постепенно преодолевая это сопротивление и вот уже «кукан» полностью вышел из воды. Дед Кузьма обомлел. За самую нижнюю рыбину уцепилась водяная змея, с руку толщиной, и не желала отпускать добычи, считая её своей. Уже на метр вытащил он змею по инерции из воды, а она всё не кончается. Бросив всё, забыв о преклонном возрасте, дед с квадратными от страха глазами, в секунды без помощи рук, на больных ногах, преодолел почти отвесную трёхметровую насыпь дамбы. На последнем этапе грандиозного прыжка, навстречу ему, почти в лицо, раздались три выстрела, а глаза ослепили вспышки пламени. Закрыв руками голову, он упал на колени и не останавливаясь быстро переполз на другую сторону  дамбы, где, упав на живот, скатился по её обратной стороне и оказался в том же ручье, где ранее побывало армейское начальство. Сверху вслед ему несся генеральский хохот. Оказывается, он от нечего делать  пришёл посмотреть на рыбалку и, увидев, в какой переплёт попал рыбак, решил помочь, и пока змея падала в воду, а дед взлетал наверх дамбы, разрядил в нее половину обоймы своего пистолета. Дед же, не зная всего этого, прикрыв голову мокрым кителем, ждал смерти, лежа в ручье. И хорошо, что в ручье.  Никто не увидел его позорные потеки на штанах, образовавшиеся во время поспешного бегства. А так намок, и намок. Со стороны лагеря к ним бежали мужчины, а генерал смеялся и не мог остановиться. Кое-как достав деда из ручья, а его рыбу из пруда, вся компания вернулась в лагерь, со смехом обсуждая это приключение. Деда Кузьму поздравляли со вторым рождением и с большим уловом. Он же, забился в палатку, разделся до трусов, мокрую одежду разложил на пологе для просушки и, за неимением другой, не выходил оттуда до вечера. Сам уселся у входа и в течение нескольких часов, высунув голову в вечной кепке и очках, в прорезь палатки, как страус вращая ею во все стороны, со смехом наблюдал, как пятнадцать солидных мужиков по очереди, с разбегу пытались взобраться на дамбу, видимо пытаясь повторить его «подвиг», но все было безуспешно. Каждый последующий прыжок на насыпь очередного претендента заканчивался его падением вниз и хохотом собравшихся. За этим занятием дед Кузьма не заметил как уснул.
    Проснулся он от голодного урчания в животе и запаха настоящей рыбацкой ухи, приготовленной на костре. Выбравшись из-под солдатского одеяла, дед  высунул голову из палатки. На улице стемнело, и, весь свет исходил теперь только от большого костра, вокруг которого расположились отдыхающие. Его пламя уплотняло темноту так, что на расстоянии трех метров от него ничего не было видно. Говорил генерал. Все сидели и молча слушали, поедая с расстеленого брезентового полога всевозможные яства. Рассказ дед услышал с середины повествования.
   -...Я к тому времени не пил уже лет пятнадцать, боялся, что из-за этого ранения в голову свихнусь от болей. Как выпью, понимаешь, так боли страшные. Это сейчас все прошло, а тогда не знали с супругой, что делать.
   -И что за пятнадцать лет, ни капли спиртного?- спросил кто-то из темноты.
   -Не поверите, ни единой. Ну так вот дело было на Байконуре. Что-то там учёные наши новое придумали. Комиссия, то, сё. Меня в состав включили. Вечером сидим за огромным столом. Два члена политбюро, министры, ну и мы, рыба помельче. Кто-то придумал водку пить из гранёных стаканов. Налили по полному. Думаю, хрен с вами, пейте, а я пропущу. Да не тут-то было. Встаёт председатель комиссии и громко так говорит:- Предлагаю выпить за здоровье Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Все встали, взяли стаканы. Встал и я. Держу стакан и думаю: «Если сейчас выпью – неизвестно, доживу ли до утра, а если не выпью – то наверное и вечер не дотяну». Ну махнул на всё рукой…- замолчал генерал.
   -Чем кончилось-то?- не выдержал кто-то затянувшейся паузы.
   -Выпил, конечно. До конца выпил. Весь стакан. Попробуй там оставь. Ну в общем обошлось. Откачали потом люди добрые.
    Монументальная, под стать своему мужу генералу, его жена, Людмила Григорьевна, увидев дедову голову, сиротливо торчащую из прорехи в палатке, приветливо помахала рукой и пригласила к костру на уху. Он озадаченно поскрёб голову. Проблема оказалось  сложной. Одежда его так и лежала  в палатке непросохшая. Махнув на всё рукой, дед накинул на плечи одеяло, под которым спал, и вылез к людям. Присутствующие, не прекращая разговора, потеснились, освободив ему место. Чья-то заботливая женская рука подала полную солдатскую чашку ухи. Чья-то мужская рука подала полстакана коньяка. Словом, деда приняли как своего. Начали расспрашивать о деревенском житье-бытье. Вначале он отвечал односложно, стесняясь большого начальства, а после третьей дозы спиртного дар речи стал возвращаться. В словах появилась уверенность, немало удивившая присутствующих. Директор какого-то завода, небольшой плотный мужчина, которого все звали Максимыч, закусывая свою порцию коньяка бутербродом с чёрной икрой, подмигнув ему, сказал:
   -А я думал, у вас  глухонемые.
   -Дык это. Непривычные мы тут к городским, со своими у нас попросту, а с вашим братом неудобно. У вас все по культурному.
   -Ничего, отец, зато вон какую еду ты нам раздобыл. Сто лет не ел с таким аппетитом. Сразу видно - предприимчивый человек. С тобой не пропадём,- сказал он, оглядывая присутствующих хитрым взглядом.
   -Я что,– начал ободрённый дед Кузьма, уминая за обе щеки поданную ему еду.- Вы предприимчивых людей ещё не видели. Вот у меня дед был, «Головель» у него прозвище было, вот тот предприимчивый был. Он мне не родной был. Прибился к нам в тридцать втором в самый голод. Сам здоровенный детина, выше двух метров ростом и за сто весом, а голова что твоё ведро. Потому и прозвали «Головель». А бабка моя была метр с кепкой, и весу в ней килограммов сорок пять. И поди ж ты, как-то ухитрились ещё троих пацанов заделать. Я тогда ещё сопливый был. Мать моя с голоду померла. Вот бабка тянула нас, меня да ещё двух моих братьев, а те ещё меньше меня были. Вот значит, живет у нас «Головель», хозяйство наше потихоньку поправляет. А жили тогда своим хозяйством. Настала весна. А зерна у бабки моей осталось пуда два. Как говорят наши башкиры – И уродит не кормИт, и не уродит убытку нет. Вот «Головель»  бабке и говорит- «Если мы это зерно посеем, до «нОвины»  не доживём. Умрем с голоду. А если сейчас его съедим, то осенью умрём. Тоже с голоду. Если веришь что не обману, отдай мне зерно, я знаю что делать. Бабка только рукой махнула. «Бери мол». Взял он зерно, намочил его и проростил…- продолжал увлеченно вспоминать дед, ободренный необычным к нему вниманием.
   -А это еще зачем?- спросил кто-то из отдыхающих, подавая деду очередную порцию спиртного.
Тот выпил, крякнул, чем-то заел и, поправив съехавшее с плеча одеяло, продолжил, не замечая, что все присутствующие с улыбками поглядывают на него. А улыбнуться было отчего. Сидел дед в одних трусах, по турецки скрестив ноги, а так как уже выпил  и увлекся воспоминаниями, не заметил, что с одной стороны из этих самых трусов выкатились наружу его мужские прелести. А он, не видя ничего этого, продолжал ораторствовать :
  - А затем. Потом размолол, добавил воды, хмеля и выгнал пятнадцать литров самогона,– дед торжествующим взглядом осмотрел слушателей,- а потом когда начался сев, погрузил этот самогон в телегу и поехал по полям, где  мужики хлеб сеяли.- «Устали? Не желаете, мужики, выпить  с устатку? Стакан полведра зерна». Кто откажется? Пока жены не видят. К вечеру привез домой  тридцать ведер пшеницы. А это, почитай, пятнадцать пудов. И сам напился, едет, на всю деревню орет: «Все с дороги долой, Петечка домой едет». Так и отсеялись и сами остались живы. Вот какой человек был предприимчивый.- Все согласно кивали головами, отводя взгляды от дедовых причандалов. Кряхтя, встал генерал, налил в стакан коньяка, подошёл к нему:
   -На, Петрович, выпей,- и, дождавшись, пока тот выпил, на ухо добавил,- если яйцами закусывать не будешь, лучше спрячь их в трусы.
    Дед Кузьма глянул вниз и обомлел. Ему сделалось плохо. Разом вспотел весь до самого своего инструментария. Втолкнув стакан назад в руки генерала, он вскочил и бросился к палатке, по пути сорвав с верёвки чьё-то ещё не высохшее  полотенце. Влетев в палатку, он стал яростно вытирать пот с лица, с плеч, с рук, опять с лица,  не зная, что ему делать. Перед такими людьми и такой позор. Постепенно хмель стал закрывать горькую действительность. Прохладная влажная ткань приятно холодила лицо. Дед провалился в беспокойный сон.
    Проснулся он оттого, что кто то яростно тряс его за плечо. Открыв глаза, дед Кузьма увидел генерала, который тыкал ему в лицо какую-то тряпку и вопрошал :
   -Ты, Петрович, зачем это взял?
   -Висело полотенце, я и взял. Что, нельзя было? Душно. Я всю ночь утирался им.
    Сознание постепенно стало возвращаться к деду. Он вдруг сразу всё вспомнил.
   -Дубина,- ржал генерал,- это трусы моей жены, которые она постирала вчера и повесила сушить, а теперь ищет по всему лагерю.
    С этими словами генерал развернул женские рейтузы размером с парашют. Деду стало плохо, голова свалилась на тюфяк с глухим стуком. Все еще смеясь, генерал сказал:
   -Петрович, я про это никому не скажу. Но больше так не делай,- и вылез из палатки. Немного постояв, он отошёл в сторону и, нагнувшись, как бы поднял с земли панталоны своей жены.
   -Людмила. Иди сюда. Вот нашел. Наверное, ветром сдуло. Придется тебе их перестирывать,- и, вновь заржав, ушёл, оставив жену в полном недоумении. 
    Стараясь не попадаться отдыхающим на глаза, дед взял с импровизированного стола несколько кусков какой-то еды и потихоньку, как разведчик, убыл на дамбу на рыбалку. Не успел он расположиться как следует на берегу пруда, как со стороны леса раздался шум подъехавшего председательского «Уазика». Забыв о рыбе и обо всём на свете, дед,  вытянул шею, напряжённо вглядываясь в сторону подъехавшей машины. Честное слово, хоть завязывай глаза и беги куда ноги унесут от позора.
    Со стороны отдыхающих молодым галопом прибежал посыльный, безусый рыжий солдатик, и, еле-еле  разыскав  замаскировавшегося в кустах деда, передал что его ждут к завтраку. Тот обречённо встал и поплёлся вслед за солдатом. Присутствовали те же  и вновь прибывший Кульбаев. Генерал предложил деду сесть и смотрел на него, ничего не говоря, каким-то новым взглядом. Зам поинтересовался как отдыхающие провели ночь, и выяснилось, что всё хорошо, за исключением того, что лягушки всю ночь квакали и мешали спать, на что он тут же дал указание.
   -Кузма Петровищ, я вещером пришлю на машина атрава. Пасыпишь её на вада, лягушка отравищ.
   -Дык, Абай Юнусович, вместе с лягушками-то и рыба подохнет,.- забеспокоился дед.
   -Лягущка травищ, рыба не травищ,- безапелляционно заявил зам председателя. Вмешался генерал.
   -Не надо ничего, Абай Юнусович. Это же часть природы. Давайте пусть живут как жили.- На том и простились.
    А генерал увел деда на дамбу, и, долго смеялся слушая историю его «повешения». Наконец сказал:
   -Ну, раз, Петрович, тебе сейчас всё равно дороги домой нет, жена тебя к расстрелу приговорила, оставайся здесь за инструктора. Мы тут коё-что строить будем, вот ты и будешь моим советником. А с твоим председателем я договорюсь. И жалованье тебе назначим. Не переживай, в обиде не будешь.


                СТРОЙКА

    Уже через два дня тяжёлая техника притащила к лесу трейлеры, гружёные шестью строительными вагончиками, которые установили. на краю этой огромной поляны. Четыре вагончика предназначались для солдат. Один штабной и ружпарк. В нём поселили: деда Кузьму, прапорщика Викова и лейтенанта Петю Ежова, который был ответственным за охрану объекта. Последний вагончик – кухня и склад кухни, где распоряжался повар Рахмон, толстый, мордастый солдат, не снимавший с головы поварской колпак и белую тужурку. До армии он работал шеф-поваром в ресторане «Тошкент» в Узбекистане, но за какую-то провинность был отдан в солдаты аж в двадцать семь лет и теперь готовил солдатам  всевозможные деликатесы. По этой же причине и попал на сверхсекретную стройку. В неделю два три раза сюда наведывалось высокое начальство, и кормить его надо было по высшему разряду.
    Дед Кузьма решил не жить в вагончике, а обосновался в стареньком, но пригодном для жилья домике, в котором раньше находился сторож пионерлагеря. Жить одному ему нравилось больше. В подразделении каждое утро подъем. Всевозможные мероприятия. А здесь сам себе голова.
    Не успели расставить вагончики, как привезли большое количество колючей  проволоки, для ограждения «базы» как её теперь все называли и экскаватор для копки  траншей под  фундаменты будущих коттеджей.
    Прапорщик Виков, которого солдаты за глаза звали «Контра» за его привычку называть всех подряд «Контрами», стоял и смотрел, как экскаватор начал копать первую траншею под фундамент насосной станции. Неожиданно экскаваторщик остановил работу, выскочил из кабины и подбежал к начатой траншее.
   -Ну что, контра, там стряслось ? – спросил Виков.
   -Что стряслось? Не видите - траншею топит.
   -Ты что натворил, хрен моржей? Ты же трубопровод повредил. Нас теперь так взгреют! Нет, не так. Тебя теперь так взгреют, а меня здесь не было никогда. Всё, кончай копать и жди указаний.
   -Да копать-то я и так не буду. Только откуда в лесу трубопровод? До города пятьдесят километров.
   -А пруд откуда посреди леса взялся?- немного подумав, выдал веский аргумент прапорщик.
   -Вот, наверное, в пруду всё и дело,- предположил сидевший на пеньке неподалёку дед Кузьма.
   -Да причём тут пруд? Много ты, Петрович, понимаешь.
   -Как причём? Та же крыса или ондатра ход к воде под землей прокопала, вот по нему и вода распространилась по всей округе. Пруд спускать надо, тогда и воды не будет. А потом берега укреплять, чтобы она снова  не пришла.
   -Всё, сегодня больше не работаем. Я сказал,- скомандовал прапорщик, явно копируя капитана Жеглова из популярного фильма «Место встречи изменить нельзя» и, повернувшись, потрусил к штабному вагончику. Там, не обращая внимания на лейтенанта Ежова, схватил рацию и стал докладывать:
   -Это прапорщик Виков. Докладываю:- при копке траншеи из под земли хлынула вода. Я приказал работы остановить, пока нас тут на хрен не затопило,– отрапортовал он и выбежал из вагончика.
    Ежов только головой покачал и ничего не сказал, продолжая рассматривать какую-то бумагу. Через два часа генерал и несколько специалистов приехали на осмотр строительства. Около злополучной траншеи, наполовину заполненной водой, их встретил воинственный прапорщик.
   -Товарищ генерал,- лихо доложил он,- за время вашего отсутствия, при копке траншеи, в неё хлынула вода. Думаю, мы не могли экскаватором разрушить трубопровод, потому что до города пятьдесят километров, а дыры в траншее прокопали ондатры, и её затопило.
    Дед Кузьма, сидевший на гусенице экскаватора, беззвучно смеялся.
   -Подождите, прапорщик, я ничего не понял. Каким образом вы могли повредить водопроводы в городе и причём здесь ондатры? Кто-то может мне сказать?
   -Товарищ прапорщик, наверное, хотел сказать, что вода пришла вон из того пруда, под землей,- улыбаясь, ответил дед,- а повредить мы здесь ничего не могли, потому что в лесу трубопроводов нет.
   -Так бы и сказал. А то нагородил чёрт те что. И вообще, что вы здесь делаете?
   -Прибыл  по приказу, товарищ генерал. Организовать охрану и быт солдат. 
   -Вот организовывайте и возвращайтесь в часть. Нечего здесь мешать работе.
    Посовещавшись, специалисты решили для начала осушить пруд, для чего нужно найти и открыть задвижку спускного трубопровода, либо прокопать траншею на дамбе и по ней спустить воду.
    Примерно еще через час, дед, сидит в пруду на спускной задвижке, над водой торчит одна голова в фуражке, очках и с папироской в зубах. Подошёл генерал к берегу и прокомментировал с иронией:
   -Алекс-Юстасу, задание выполнено, иду на погружение.
   -Вам всё смеяться, вы бы лучше думали, как  пруд осушить.
   -А чего тут думать? Завтра подгоню экскаватор. Раскопаю дамбу и спущу воду к чёртовой матери.
   -Воду-то вы, может, спустите. Да только посмотрите, сколько там рыбы. Вы же видели, каких мы карпов ловили. Что, вот так за здорово живёшь в канаву такое богатство?
   -А ты, Петрович, что  предлагаешь?
   -Дык я как думаю? Надо привезти чистых бочек штук тридцать, и не нужен ваш экскаватор. Мы дамбу раскопаем вручную, до самого низа, там поставим бочку с дырками. Вода пойдет, вместе с ней рыба, вода уходит рыба остается. Рыбу выбираем и в бочки перекладываем. Солдатам на обед витамин. А что сразу не съедят, можно засолить и опять-таки же закоптить.
   -Эх, Петрович, староват ты для армии, а то бы я сейчас же подписал приказ тебя вместо этого……..эээ прапорщика  назначить. Слова связать не может правильно. И чего его там держат?
   -Дык я слыхал, у него в роте самый лучший порядок на весь полк,- вступился за «Контру» дед.
   -Только что может из-за этого. Армия и держится на порядке, а военнослужащий должен быть предсказуем и приказы выполнять не задумываясь. Ему сказали люминий – значит должен быть люминий, а не так, как в школе учат. А мысль про рыбу мне нравится. Завтра пришлю бочки.
    На следующий день с раннего утра пришёл экскаваторщик  копать дамбу.
   -А что ты пришёл? Бочек нету, - говорит дед,- генерал обещал, но не прислал. Вчера еще  обещал.
   -По рации передали:- бочки вот вот должны привезти,- сообщил Ежов.
   -Без них не начнём. Вода пойдёт, что потом делать будем?– ответил дед.
    Минут через тридцать пришла машина, полная алюминиевых бочек. По указанию деда, экскаватор выкопал сзади дамбы яму и в неё поставили бочку с отверстиями, которые успели пробить солдаты, и после этого раскопал проход к воде.  Вода сначала спокойно,  а потом с нарастающей силой стала вытекать из пруда, затапливая находящийся позади дамбы овраг. Однако рыба, напуганная работой экскаватора, ушла в дальний конец пруда и за два часа в бочку-ловушку не попалось ни одной рыбки. Попробовали зайти в воду и ловить специально завезёнными сачками для чистки пруда, но оказалось, что дно пруда очень илистое и передвигаться по нему почти невозможно. Воды из пруда вылилось  метр с лишним, а рыба всё не шла. Посоветовавшись с лейтенантом они решили открыть задвижку, которая находилась метрах в двадцати от берега, и, чтобы добраться до неё,  нужно было уплотнить дно какими-нибудь камнями. После недолгих поисков нашли трубу с задней стороны дамбы, предназначенную для слива воды из пруда. Под ней выкопали яму и поставили в неё дырявую бочку. Солдаты, за четверть часа натаскали из полуразрушенного здания битый кирпич в воду, создав проход до задвижки. После этого, они вшестером попытались повернуть огромный штурвал управления. Но не тут-то было. Задвижка высотой два метра, заржавела за много лет нахождения в воде и не желала открываться. Попробовали прокрутить штурвал ломами - не получилось. Изрядно намучившись, подогнали к берегу экскаватор и, зацепив длинным тросом, стали тянуть за край штурвала. Движение пошло. Но, штурвал еще не провернулся, а из трубы пошла вода и полужидкая грязь, которая тут же наполнила бочку стоящую под трубой и стала заполнять овраг.
   -Стоооой!- закричал дед экскаваторщику, и следом лейтенанту.– Наверное, сорвало болты на задвижке? Нужен какой-нибудь брезент прикрыть дыру, иначе сейчас весь пруд вместе с рыбой вылетит в тартарары.
    Солдаты бегом принесли брезент от полевой кухни и, поднырнув, прилепили его как заплатку к месту соединения задвижки и трубы. Течь воды и грязи прекратилась. Все замерли,  не зная, что делать.
   -Петро,- снова дед подошёл к командиру,- у меня дома есть металлическая сетка высотой метра два и ячейка хорошая, грязь, если жидкая, пройдёт сквозь неё, а рыба вся останется. Давай привезём и перегородим овраг. 
   На дежурной машине съездили в деревню и привезли рулон сетки «рабицы». В овраге вбили в землю трубы и к ним проволокой прикрутили сетку. На дамбе выставили бочки для рыбы. Поскольку время было уже послеобеденное, решили открывать задвижку завтра.


                БЕШЕНАЯ РЫБАЛКА

      Рано утром следующего дня лейтенант дал команду солдатам убрать брезент с трубы, но не тут то было. Его так придавило водой и тиной, что оторвать вручную не хватило сил. Экскаватором вновь потянули за штурвал. Сгнившие за долгие годы нахождения в воде болты, обломились и задвижка оторвавшись от трубы, поволочилась по дну вслед за получившим свободу стальным землекопом. С другой стороны дамбы, из трубы, выдавливаемая водой, полезла колбаса полужидкой грязи толщиной в метр. Она быстро заполнила всю площадь оврага между дамбой и смонтированной сеткой, а потом смела её как пушинку вместе со столбами и потащила по оврагу, ломая и коверкая. Наконец вода пошла чище, и вместе с ней из трубы стали выскакивать рыбины. Напор был страшной силы и сопровождался характерным шумом водопада. Солдаты, в трусах, пилотках и сапогах, привязали к двухметровым, очищенным от листвы ветвям ивы вилки которыми кушали и с этими острогами ходили вдоль берега заполняющегося оврага, высматривая рыбу. Вода в нижнем течении оврага вышла из берегов и разлилась по лесу. Карпы и толстолобики почти метровой длины на этом мелководье, плавали как торпеды, среди травы и деревьев, а солдаты с криками и гиканьем догоняли их и насаживали на свои дикарские орудия. То и дело с разных сторон доносились победные крики. Пойманную рыбу приносили и складывали в бочки. Минут через десять Ежов, пришедший посмотреть, как идет лов рыбы, ужаснулся этому варварскому методу. Он приказал сдать все остроги прапорщику  и получить у него  огромные сетчатые сачки, которые привезли для чистки пруда. Через пять минут ловля рыбы продолжилась, но имела вид цивилизованный и скорее напоминала работу, нежели рыбалку. Солдат набрасывал сачок соединенный с трех метровой палкой – держалкой, на рыбу и прижимал ее ко дну. Дальше требовалось только поймать её за жабры и отнести в бочку. Часа через полтора все привезенные бочки оказались заполненные рыбой. С помощью экскаватора их загрузили в дежурный «ЗИЛ» и отправили в часть под командованием прапорщика Викова, сообщив по рации, чтобы приготовили место, куда складировать рыбу, и срочно вернули бочки назад. А сами продолжили охоту. Ввиду отсутствия тары пойманную рыбу скидывали  в яму, выкопанную для этих целей экскаватором и заполненную водой. Несмотря на усталость, все были охвачены бешеным азартом. Примерно ещё через час приехал генерал с женой и с ним несколько человек из числа будущих хозяев дач, тоже с женами. Мужчины разделись и в трусах и сапогах присоединились к рыбной охоте. Рыбаки по плеску на слух определяли, где находится рыба, и с сачками бежали к ней. А их жены начали колдовать на кухне с пойманным уловом под руководством повара Рахмона. То и дело приезжали всё новые и новые люди, вызванные сюда на «совещание», и сразу превращались в охотников - рыболовов. Поляна была вся заставлена чёрными «Волгами» с нулястыми номерами. Такого местные леса не видели. Солдат переквалифицировали из  рыболовов в носильщиков. То и дело их звали с разных сторон, и они неслись туда за рыбой как угорелые. Дед же сидел и думал, какое количество рыбы погибнет сегодня в этой бойне. Утешало одно:- пруд всё равно бы спустили для чистки, и рыба так или иначе была бы уничтожена. Лейтенант сидел молча неподалеку и делал вид, что рассматривает чертёж. Прибежал дневальный и доложил в неуставной форме:
   -Командир! Там по рации генерала вызывают. Говорят, рыбы привезли шесть тонн, куда деть, не знают. Холодильников столько нет.
   -Ну а я причём?- ответил офицер.- И чем им генерал поможет? Скажи пусть едят. Хотя нет, я сам скажу. Вот ты, Петрович, как бы  поступил?
   -Дык, как? Я давеча говорил генералу. Сколько влезет в холодильник – в холодильник, а остальное натереть солью, часть засолить, а часть закоптить. Я слыхал, в городе есть «Райпищекомбинат». Так у них своя коптильня есть.
   -Ай да молодец, Петрович,- раздался сзади голос генерала, стоящего в трусах, сапогах  и с огромным карпом в руке.- Лейтенант, бегом к рации и передай приказ. Немедленно связаться с этим комбинатом от моего имени и сегодня же сдать рыбу туда. Головой ответят, если хоть одна протухнет.
   -Почистить бы её не мешало, перед сдачей,- опять подал голос дед.
   -Так пусть чистят, пока договариваются с этим комбинатом. Роту пусть посадят или две, – дал команду и снова скрылся в кустах генерал.
    Лейтенант поспешил выполнять приказ, а дед отправился осматривать бывший пруд, в котором метров в пятнадцати от берега осталась лужа метров двадцать в диаметре. Воды в ней было очень мало, а рыбы очень много, и она прямо-таки кишела ею. По полужидкой грязи дна пруда как торпеды плавали большие рыбины. Дед не удержался от соблазна, тоже разделся до трусов и полез в это чёрное месиво поймать хоть одну такую. Почти по  пояс в жидкой грязи он пробирался вслед за рыбой, когда вдруг почувствовал что его начало активно засасывать течением к тому краю, где чуть виднелся конец огромной трубы сброса воды. Он беспомощно замахал руками и приготовился звать на помощь, как вдруг рядом шлепнулся конец верёвочного каната. Оглянувшись, дед увидел широко улыбающегося генерала.
   -Бери, Петрович, веревку и давай вперёд за рыбой.
   -Вот ведь как кстати вы с верёвочкой своей, товарищ генерал, а то, думаю, утянет меня вниз,- ответил воодушевлённый дед, одевая на себя петлю, и, поскользнувшись со всего маху упал в грязь с головой. Вынырнул: кепка - сплошной комок тины, сквозь очки ничего не видно. С берега послышался дружный женский смех. Это жены рыбаков решили посмотреть, как он принимает грязевые ванны. Вокруг в жидкой тине сновали, кроме рыб богатырей, рыбы поменьше: - караси, карпята и какая-то другая мелочь. «Да этой конец пришёл» подумалось деду, «хотя и большой тоже он пришел. Вот какой бывает конец света-то. У каждого свой. А то ждём, ждём, когда он с неба упадет». Протерев грязной рукой лицо,  метрах в двух от себя он увидел светлую лужицу и промыл в ней очки. Намеченный к поимке карп застыл метрах в четырех. Из грязной жижи  торчал его верхний плавник. Дед тихонько стал подкрадываться, но рыба уловив движение,  отплыла дальше. С берега активно подбадривали болельщики. Стали собираться из леса гости - рыболовы, надоело им просто так ловить беспомощную рыбу. Лейтенант приказал солдатам собрать сачки и продолжить лов рыбы самим. Наконец все гражданские переместились на берег бывшего пруда. Им зрелищ подавай. Дед приготовился, оттолкнулся ото дна, прыгнул и в прыжке всем телом упал в грязь и проплыв в ней последний метр, умудрился схватить карпа за жабры. Встав в полный рост он вытянул грязную, почти  метровую рыбину  вверх, прокричал:
   -ОООООО!!!  Ну как вам улов?!
    Ему с помощью веревки помогли выбраться на сухой берег. Весь черный от грязи,  он был похож на негра и, передав рыбу кому-то из зрителей, побежал за дамбу в овраг обмыться. Бородатый Виктор Петрович Петров, больше похожий на попа, чем на генерального директора огромного предприятия, надел на себя  петлю и с разбегу с мальчишеским задором и криком «АААААААААААААА» прыгнул в жидкую грязь. По инерции он скользил по верхней её кромке метров пять и на ходу схватил за хвост здоровенного карпа. Все были в восторге. Петрова как героя вытащили на берег. И тут же выстроилась очередь желающих принять дозу адреналина. Взрослые люди, облеченные огромной властью расслабились и веселились, как дети. Дед Кузьма, подошел к грязному генералу, только что совершившему свой заплыв и спросил:
   -Может людей покормить?
   -Да пусть порезвятся. Когда ещё такое случится! Спасибо, Петрович?
   -Дык, мне-то за что? Это вам спасибо. Только я думаю:- чего в грязи бултыхаться просто так? Вашу бы верёвку вооон на дерево привязать, и кто с неё до той лужи допрыгнет,- указал он на низинную часть пруда, откуда вода не сошла, - и там рыбку сумеет поймать, тому её повар  и приготовит.
   -А что это идея! Виктор Петрович,- позвал генерал смеясь, Петрова, -тут мудрый человек предложил нам с тарзанки попрыгать в это чудесное болото и вон из той  криницы поймать наугад по рыбке. Кто, что поймает, тот то и съест. Предлагаю всем пари. Кто больше.
    Предложение было встречено на «ура». Между двумя высокими осинами, почти у самых вершин, солдаты натянули канат параллельно земле, таким образом получилась как бы перекладина качелей. А к центру этого каната привязали вертикальный канат, с полуметровой палкой для рук внизу и петлей для ноги ещё ниже. Теперь можно было и прыгать. В толпе отдыхающих стоял весёлый смех и то и дело слышались шутки. Генерал приказал лейтенанту вместе с солдатами продолжить лов рыбы, а сам вернулся к  прыгунам. Попрыгать хотелось всем, но никто не желал сделать это первым, потому, что  ни у одного из присутствующих не было опыта. Все ждали и переминались с ноги на ногу. Дед Кузьма махнул рукой:
   -Как говорят у нас на свадьбе, когда хочется подраться,- сколько не сиди, а кому-то начинать надо. Давайте я первый махну. Только вы мне запасную веревку к поясу  подвяжите, для страховки, значит.
    Деда готовили, как космонавта. Осмотрели всё снаряжение. Подбодрили. Даже выпить коньяка предложили, но он отказался. Отошёл от берега насколько мог. Подпрыгнул, держа в руках канат «тарзанки», и… не полетел. Чтобы полететь нужна была возвышенность. В это время пришла машина с пустыми бочками для рыбы. Генералу доложили, что приказ выполнен, но больше рыбу принимать некуда. Он беззаботно махнул рукой:
   -Сейчас Кузьма Петрович прыгнет в пруд и по дороге решит, куда он остатки  денет. Да, Кузьма Петрович?
    Но последнему было не до рассуждений. Надо было решить, с чего прыгать.
   -Сергей Владимирович, а что если пока грузят рыбу в бочки, с кузова машины попрыгать.
   -Хорошая мысль. Ну-ка машину сюда, а сами отправляйтесь на погрузку рыбы в бочки,- приказал он водителю. 
    Машину поставили на указанное место, открыли борта, дед залез в кузов и перекрестился. Натянув, сколько можно, верёвку на себя, он оттолкнулся и полетел. Чувство полёта захватило дух, но не лишило самообладания. Деревянную ручку «тарзанки»  он отпустил в нужный момент, на самом излёте, и по инерции полетел дальше. Благодаря своему весу, он улетел в центр озерка и плюхнулся прямо в самую гущу рыбы. Вода здесь была очень холодная. Видимо, снизу бил родник, подпитывавший пруд водой. Он-то и не давал пруду пересохнуть. Чтобы не задерживаться долго, дед схватил  первую попавшуюся рыбу, не очень большую, килограмма на три, и поспешил назад. С берега с криками и улюлюканьем ему помогали отдыхающие, тянувшие за спасательный  канат. Сил на передвижение по грязи дед не потратил никаких. Его буквально выволокли на берег. Отдав кому-то рыбу, он снова побежал смывать с себя грязь. Отдыхающие стали спорить, кто прыгает следующим. Решили поступить по справедливости – тянуть жребий.
    Вернулся дед, когда из грязи вытаскивали кусок тины с женскими округлостями и женским голосом. Она громко хохотала и кричала, что хочет туда ещё, потому что ее не докинули. Ей пообещали, но чуть позже. Следующая прыгала вновь женщина. Но ввиду боязни, решили с машины её не бросать, а оттянуть  за ноги и выстрелить, как из рогатки. Дед, никем не замеченный, присел в сторонке на свежеспиленный пень и стал наблюдать.  Генерал инструктировал:
   -Держитесь за эту палочку. А мы двое оттягиваем вас за ноги. На счет «три» вас отпускают, и вы летите прямо туда, - он указал женщине на озерко среди грязи.
    Женщина ухватилась за палку «тарзанки» и встала в позу ожидания. Двое мужчин взяли её за лодыжки ног и, приподняв грузное тело, стали оттягивать в сторону от пруда.
   Генерал сказал.
   -Отпускаем на счёт «три». Приготовились. Один. Два.Три!
   Мужчины сзади отпустили ноги. И вроде бы женщина, освобожденная, должна была лететь в пруд. Но она, видимо, от волнения перепутала команду и в тот же момент, что и мужчины, отпустила палку «тарзанки». Зависнув на долю секунды в воздухе, она всей массой шлепнулась на землю, вызвав приступ смеха у присутствующих. Встала  и, отплевываясь от песка, сказала:
   -Ну вас к чёрту. Еще убьёте. Не буду больше прыгать.
   -Ага, мы ещё и виноваты,- ответил, по-видимому её муж.
    Женщину тут же заменил следующий по очереди небольшой крепкий мужчина. Он  прыгнул с машины, встав ногой в петлю и держась руками за палку, как положено, отпустил «тарзанку» на излёте, но нога, находившаяся в петле, запуталась, и ему пришлось возвращаться назад под улюлюканье болельщиков вверх ногами волочась головой по грязи. На удивление «крепыш» оказался на высоте и к всеобщему веселью к берегу вернулся с пойманной за хвост рыбой. Следующий прыгун проспал момент отрыва от «тарзанки» и отпустил её, когда уже возвращался назад, и всем своим грузным телом, лицом вниз, шлепнулся у берега, подняв вокруг себя настоящий грязевый фонтан.
   -Вот как, оказывается, зарождаются наводнения,- под общий прилив смеха произнёс генерал. Очередной прыгун, видимо, учитывая опыт предыдущего, отпустил «тарзанку» слишком рано и теперь задницей скользил по грязи, медленно в неё погружаясь. До  заветной цели он не дотянул метра два и преодолев  их вплавь и схватив рыбу, заорал:
    –Люди, как здесь холодно! Тащите скорее,- и тут же был эвакуирован товарищами. 
     Генерал прыгнул безукоризненно и вернулся на берег грязный, но счастливый и с большим карпом. Отдыхающие перестали бегать мыться за дамбу, а лишь протирали лица  и ходили теперь похожие на монстров из фильма ужасов. Следующая была истеричная полная женщина, которая залезла на кузов автомобиля и долго не могла прыгнуть: 
  - Я сейчас, сейчас,- вопила она. Все мышечные соединения её толстого тела дрожали, причем каждое дрожало по отдельности в своем ритме,- Не торопите меня! Сейчас  соберусь с духом и кааак прыгну! Убирайтесь все с дороги! Посшибаю и всех поразбиваю!
   -Да прыгайте вы уже, - подбадривал страшный и от грязи генерал,- там рыба одна.
    Вам хорошо, вы уже там были. Уберите всех, и с боков тоже. Я когда возвращаться буду, я всех покалечу. Ох, господи, да что же это такое! Так, сейчас, сейчас полечу. Уши закройте. Я громко летать люблю. Ох, мамочка, страшно-то как. И ноги как не мои и  дрожат. Все, я собралась. Уффф. Спокойно,  спокойно. Вдох,  выдох. А если ваша верёвка оборвётся, что тогда? Я такая тяжёлая.
   -Не порвётся Нина Ивановна,- ответил генерал.– она десять тонн выдерживает.
   -Ну тогда дерево сломается, что-то обязательно должно сломаться или порваться, я знаю. И не вздумайте меня толкнуть. Я так толкну, что машина ваша на хрен развалится. Не смотрите, что у меня ноги больные. Да и сразу, как пригрязнюсь – тяните назад. Пока не засосало. Все!!!- И вылупив глаза,  запела,- Все выше, и выше, и выше…
    Женщина закинула одну ногу, чтобы сесть на палку тарзанки верхом и одна нога таки и успела сесть, а вторая уже нет, потому, что она уже полетела со страшным воплем и шлепнулась в трех метрах от берега прямо на огромного карпа, которого схватила в охапку и ползком вытащила на песок. Её муж Юрий Петрович так смеялся от увиденного, что, поскользнувшись, упал рядом с ней в грязную жижу, и его самого пришлось выуживать оттуда. Кто-то привёз с собой фотоаппарат и снимал эту «грязную» историю на фото. Ещё одна представительница прекрасного пола рискнула, но так и не решилась прыгнуть, с воем покачалась над тиной и попросилась назад. Потом наверху привязали ещё один канат и попробовали групповой прыжок. Два человека прыгнули одновременно, кто дальше, но по пути столкнулись. Один не удержался, полетел вниз, а второй от испуга забыл выпустить палку, вернулся назад и шлёпнулся уже на берегу. В конце концов все прыгнули по разу, и почти все вернулись с уловом. Дед Кузьма скромно сидел на пеньке поодаль и курил свою «беломорину», когда к нему подошёл грязный как чёрт генерал. Сел на землю и пожаловался:
   -Как-то скучно прыгаем, Петрович. То на берег, то около берега. Адреналина вроде много, но как-то уж всё против нас. Боюсь людей покалечить. Что бы такое придумать и безопасное, и веселое. А, Петрович?
   -Дык кто мешает через пруд переплыть? Без прыгалок.
   -Переплыть - это хорошо. Но как? Может идея какая есть?
   -Мы на том конце дамбы вкопали столб со шкивом, бочки с рыбой наверх поднимать. Вы через него веревку свою перекиньте и тяните сюда, а человек, зацепившись, на буксире туда пойдет, да через озерцо. И быстро, и весело. Заодно и рыбу поймает. Главное, там вовремя отцепиться. Вот вам и  развлечение новое.
    Обрадованный генерал поспешил назад, но дед добавил ещё:
   -А можно с верхушки дерева на ту сторону верёвку протянуть, я в кино такое про солдат видел, да на монтажном поясе  оттуда кататься.
    -Неее, Петрович, это не пройдет. Кто нас наверх поднимать станет? Давай будем плыть через пруд. И тянуть будут не люди, а вон машина.
   -Куда остатки рыбы будете девать, Сергей Владимирович?– спросил дед показывая на работающих солдат.
   -Куда? Бочек пять оставьте нам как приз, а остальное грузите в дежурную машину да быстренько по ближним селам проскачите и продайте. Вот и вам приз будет. Главное не болтайте лишнего.
   Дед обрадованно встал и пошел к солдатам с хорошей новостью. Рыбы  они набрали двадцать семь бочек и теперь перекуривали и смеялись над «прыгунами». Узнав, что рыбу им подарили, солдаты с энтузиазмом начали, как и первый, раз экскаватором грузить бочки в освободившуюся теперь машину. А дед уселся на берегу смотреть, как развлекается начальство. На этот раз у них всё получилось как надо. Отдыхающие  пропустили длинный капроновый трос через блок и прицепили его к машине генерала. Кто-то из свиты зацепился за палку тарзанки и по команде машина тронулась в сторону от пруда. Трос натянулся, сорвав первую жертву с берега в противоположную сторону. Человек восторженно кричал, глиссируя по грязной глади пруда. Пересекая озерцо, он схватил первую попавшуюся рыбу и потянул её к другому берегу. Дальше  смотреть стало неинтересно. Для каждого отдыхающего в отдельности это было здорово и весело, а смотреть скучно, тем более дед там толком никого не знал. Он сходил в штабной вагончик и попросил лейтенанта связаться по рации с частью, сообщить его сыну, чтобы тот сегодня приехал в деревню на машине и взял с собой прицеп. Потом вернулся к солдатам, которые заканчивали погрузку рыбы. Плохо было то, что день уже заканчивался, ещё часа три и солнце зайдёт. Загрузив бочки в машину, туда же поставили со склада весы. Взяв с собой в помощь двух солдат, дед выехал на продажу рыбы. Решил он начать со своей деревни. Остановившись около своего дома, дед велел водителю заехать задом во двор и встать у калитки в огород.  На шум вышла из сарая жена.
   -Что привёз, Кузьма?
   -Да вот рыбки немного на ужин. Две бочки.
   -С ума сошёл. Ты представляешь, это чуть не полтонны. Что я с ней делать буду?
   -Ты начинай чистить, а я распродам остатки,- дед указал на полную машину бочек с рыбой.
   -Ты месяц будешь «распродавать остатки»,- с ехидством передразнила жена,- а мне что прикажешь с этим делать?
   -Не спорь, женщина. Ну-ка, ребятки,- обратился он к солдатам,- берем по рыбине и несём вон к тому баку с водой и запускаем туда. Пусть рыба плавает потихоньку, пока мы торгуем. Бак большой, на две тонны воды,- сказал дед потрусил к насосу, взял шланг, вставил его в бак с рыбой и пустил туда воду. Жене сказал:
   -Пусть через верх вода переливается. Иначе рыба уснёт. Колька приедет пусть забирает.
   -А что, и он приедет?
   -Конечно. Халява должна быть поделена.
    Перекидав рыбу из двух бочек в бак и велев солдатам скатить ещё две вниз как рекламу,  дед  вышел на улицу и подозвал  трёх мальчишек, бегавших неподалёку.
   -Заработать не хотите, пацаны?
   -А что делать надо? - спросил старший.
   -Надо по деревне пробежаться, в каждый дом. И всем сказать, что дед Кузьма Кальянов рыбу почти за даром продаёт. А за это я вам или по две рыбины дам на выбор, или по три рубля.
   У мальчишек загорелись глаза. Они с готовностью кинулись исполнять поручение, на ходу поделив деревню на три зоны. А дед пошел к Мишке «Шеху».
   -Михаил, выходи, дело есть,- окликнул он, сидящего на лавке во дворе своего дома, друга. Тот вышел. Поздоровались,- Михаил, я рыбу наловил. Тонны четыре. Поможешь продать? Я заплачу.
    -Можно и помочь. Сколько заплатишь?
   - В магазине она стоит девяносто копеек за килограмм. Мы продадим за полцены и одна копейка с каждого килограмма твоя. Значит, тебе достанется сорок рублей.
   -Да ну, не врёшь?
   -Не вру. Только её ещё продать надо.
   -Это мы быстро. Себе, наверное, отложил уже, чтобы не путаться?
   -Дык, там, две, в бак с водой запустил.- неопределённо махнул рукой дед в сторону дома.
   -Что мало-то.
   -Да эту бы съесть,- ответил дед, не уточнив, что «две» - это не рыбы, а бочки.- Ну вот в одной рыбке килограммов семь. В деревне примерно двести дворов. Если все возьмут по одной рыбке, получается,- он присел и начал писать палочкой на земле,- это тебе примерно семь множим на двести домов, получается тонна четыреста, или  семь бочек. А у нас двадцать. Значит, должны взять по три рыбы. Всего четыре тонны. Ночь не поспишь, зато сорок  рублей как с куста.
   -Давай пошли продавать.
    Минут через пятнадцать, подойдя с «Шехом» к дому, они увидели «рыбное побоище». Во дворе уже стояли женщины и ругались из-за рыбы, а с боков подходили все новые и новые люди. «Шех» начал  их успокаивать, обещая, что хватит всем. Но бабы его не слушали, а окружили бочки и наперебой тянули рыбу каждая в свою сторону. 
   -Вон целая машина стоит,- заверил их «Шех», взвешивая на солдатских весах рыбу и получая деньги как заправский продавец.
    К дому подъехал «Зил 130» из соседней деревни с полным кузовом женщин. Кто-то позвонил туда по телефону и…. человеку семь вёрст не крюк, а дай что по дешёвке урвать. За оставшиеся три часа продали семнадцать бочек рыбы. Торговали прямо с кузова, не позволяя народу ковыряться в рыбе. Стемнело, а оставалось ещё три полных бочки. Это была уже не  крупная рыба, примерно по килограмму весом. Что-то надо было делать. И тут дед кинул клич:-«Меняем остатки рыбы на комбикорм», потом сбегал домой за мешками и теперь при свете лампы - переноски принимал корма. Ещё через полчаса кончилась и эта рыба и «Шех», получив свою долю, убыл восвояси. Но не прошло и пяти минут, как он вернулся.
   -Слушай, Кузьма. Я ведь себе рыбу-то не купил. Забыл. Меня Машка моя теперь запилит. Ты из своих двух продай мне одну. А?
   -Ладно. Как другу я тебе подарю бесплатно. Иди выбирай.
   -Мать перемать,- ошалело произнес «Шех», запустив руку в бак,- ты же сказал, две оставил.
   -Это они у меня плодиться начали,- смеясь, ответил дед,- я тут по случаю нашел волшебную палочку – теперь вот колдую потихоньку. Может, тебе чего попросить у нее?
   -Ага, попроси для меня волшебную дырочку,- засмеявшись, ответил  «Шех».
   -Сейчас «Коза» услышит, она тебе свою на голову оденет,-ответил дед, имея в виду жену «Шеха» и ее деревенское прозвище, данное за вредность.
   -Эй, кобели старые, меня бы хоть постеснялись,- раздался из темноты голос бабки Клавы.
   -А ты не подслушивай мужские разговоры. Лови две рыбы, Михаил.
    Получив своих рыб, довольный «Шех» наконец-то ушел. Дед, сгрузив десять пустых бочек для себя, сказал жене, чтобы рыбу отдала сыну, как приедет, дал ей девять рублей рассчитаться с пацанами за их работу и уехал на «базу». Там было на удивление тихо. Гости навеселились, поужинали на свежем воздухе и, забрав свою добычу, уехали восвояси. Усталые солдаты спали. Бодрствовал лишь наряд и лейтенант. Дед передал ему все вырученные деньги:- тысячу пятьсот восемьдесят рублей. 
    На следующее утро Ежов каждому из личного состава базы вручил по восемьдесят три рубля. Все были счастливы. Но в луже в пруду осталось ещё много рыбы. Дед с Ежовым пошли думать, как её оттуда выловить. Решили за дамбой экскаватором расширить вчерашнюю яму, заполнить её водой и оставшуюся рыбу запустить туда. Благо кормить её есть чем - девятнадцать мешков комбикорма – это сила. Дав указание экскаваторщику копать котлован, Ежов ушел к солдатам, а дед остался смотреть за работой. Рахмон готовил завтрак. Естественно, на завтрак была рыба и повар объявил солдатам:
   -Сигодна завтрака – на первый блюд – рыб и вада, втарой – рыб без вада, третий - вада без рыб. Атделна хлеп. Абет будит тожа тыри блюд. Тожа рыб.- Всем было весело и вкусно. На столе без порций на разносах лежали горки запеченной и зажаренной рыбы. Откуда то появился кот, почуявший  себя хозяином на кухне и тёршийся о ноги Рахмона. За два дня они успели сдружиться. Кот уже успел получить имя «сундук» в честь всех прапорщиков страны.
   -Ну что, Петрович, не решил ещё, как рыбу из пруда доставать? – С набитым ртом спросил лейтенант  деда.
   -Дык всё просто. Сколько у нас сачков? Штук двадцать. Возле воды поставим Гену,- дед с уважением посмотрел на огромного Полтавца, двух метрового гиганта, больше ста тридцати килограммов весом. Попав в армию, он целый год ходил в домашних ботинках, так как сорок девятого размера обуви не бывает. Только на втором году сшили ему сапоги и ботинки на заказ. Сейчас он сидел за столом полуголый, заросший шерстью на груди и спине, медлительный, огромный и по медвежьи сильный.- он заберет все сачки с собой. И до берега расставим солдат цепочкой. Гена сачком черпает рыбу и за палку передает его с рыбой солдатам. А они по цепочке на берег. И в ту ямку, что мы сегодня выкопали. И пусть там живут. Кормить будем один раз в день – по мешку комбикорма. За девятнадцать дней мы её должны съесть или продать.
   -Скучно с тобой, Петрович. Любое увлекательное дело в унылую работу превратишь.
   -Ты Петро с этой затеей поторопись. Генерал вчера обещал, что через день - два придут машины пруд чистить. Рыба бесполезно пропадёт.
   -А вот после завтрака и приступим,- ответил деду лейтенант.
    Последующие пять часов солдаты как проклятые вылавливали из озерца рыбу «по методу Петровича», как смеялись они в короткие перекуры.

                НЕ ТАК СТРАШЕН ВРАГ, КАК……

    Прибежал дежурный и сообщил что по рации передали приказ прислать сопровождающего для транспортировки на «Базу» БМП для корчевки  пней. Ежов нашел деда Кузьму:
   -Петрович, нам для ускорения работ предложили пеньки, какие останутся после валки деревьев выдёргивать БМП. Трос привязал к пеньку и бронетранспортёру, бздынь - и нет пенька. Сам видишь, все заняты ловлей рыбы.  Ехать некому.
   -Давай я съезжу. Пацаны меня все равно дисквалифицировали. Слоняюсь  без дела.
   -Отлично. Бери дежурную машину и жми за БМПэшкой.
    В части дед зашёл к зам по тылу - майору Бородину, который вызвал прапорщика Германа по прозвищу «Куркуль» и приказал ему заправить БМП, а также выдать необходимый для стройки инвентарь – ломы, лопаты, кирки, кувалды, тросы. Дед отправился получать бронетранспортер. На КПП автопарка его уже ждал водитель Карамали. Вместе с ним и дежурным офицером они прошли в один из боксов в длинном ряду ангаров. Внутри дед поразился стерильной чистоте, в которой хранилась техника. Было такое ощущение, что это всё только что вымыто и отполировано. Карамали по команде завёл двигатель бронемашины и выгнал её на улицу и сделав отметку на КПП, поехал на внутреннюю заправку, где уже находился «Куркуль». Горючее из огромных хранилищ залили в канистры и поднесли к выходу из склада ГСМ. Перед заправкой «Куркуль» приказал водителю предъявить машину к осмотру, чтобы убедиться, сколько там горючего, для чего достал спичечный коробок, зажёг спичку, поднес её к горловине и заглянул туда. Сказать никто ничего не успел, но дед с водителем среагировали моментально и юркнули за машину. Пары горючего воспламенились. Из бака вырвался с характерным звуком пучок пламени, и на счастье тут же погас. Видимо, топлива был полный бак, иначе бы рвануло, что мама не горюй. «Куркуль» обхватил лицо руками и сел у гусеницы. Карамали с дедом подбежали, пытаясь оказать первую помощь, но он отмахнулся, попросив лишь посмотреть, целый глаз или нет. Дед осмотрел. Всё было на месте. Сильно покраснела только щека, скула, да обгорели волосы на виске.
   -Как то вы неаккуратно, товарищ прапорщик. А если бы машину взорвали?
   -Вы только в части никому не говорите,- попросил «Куркуль»,- И вдруг  забыв про ожоги, вскочил и заорал, увидев, как водитель из канистры заливает  горючее в горловину, торчащую из задней дверцы бронемашины.- Ты зачем, нехристь, горючее в двери льёшь,  украсть  решил и продать? А кто делиться будет? Просто так не дам воровать.
   -Щива ругаися таварища прапарщика. У неё баки бизде стаят, на дберях тоже, туда гарючка заливаем.- пытался объяснить прапорщику водитель.
   -Я тебе дам, на дверях стоят. Пошёл вон отсюда.
    Карамали сбегал к Бородину и доложил:
   -Товарища майора. Прапарщика «Куркуль» гарючка не атпускаит и просит за него денги. И спичка бак сувал сыматреть сикока пинзин асталась. Чуть не пагарел.
    Взбешённый майор явился лично:
   -Товарищ прапорщик, почему машина не заправлена до сих пор - во вторых? И что у вас за вид - во первых?
   -Товарищ майор,- прапорщик не знал, что ответить, прикрывая тряпкой левую часть лица,- можно я про - во первых вам потом объясню, а не заправлена машина потому, что вот они,- он указал на Карамали, - сделали в задней двери потайной бак и воруют топливо на продажу.
    Бородин долго внимательно смотрел на «Куркуля», потом произнес:
   -Ну да, откуда Советскому прапорщику знать, что на БМП баки расположены в том числе и в задних дверях? Тут, понимаешь, стоит машина с полным боекомплектом, а он спички в бак сует и бабки за горючее просит. Вы, видимо, привыкли хозвзводовские машины заправлять, а тут эта хрень военная, да еще нагруженная снарядами по полной. А ну-ка, солдат, наводи на него пушку.
    Карамали мигом залез внутрь и развернул орудие в сторону прапорщика. А майор закричал:
   -Один осколочный! Залп!
   В это время Карамали хлопнул люком. Бедный прапорщик присел от страха, прикрыв голову руками, как от настоящего выстрела. Бородин махнул рукой:
   -Убит…Ноги-то, небось, кипятком обварил, а, Юрий Иванович?
   -Чем обварил? Каким кипятком?-  не понял прапорщик, поднимаясь.
   -Чем, чем? Закипело всё внутри от страха, описался, вот и обварил,– закончил майор и, повернувшись, пошёл назад в штаб,
    Дед смеялся в сторонке. Ещё раз попросив никому не говорить о случившемся, прапорщик погрозил кулаком Карамали, закрыл склад и быстро ушел к себе.
    Наконец БМП загнали на трейлер, укрыли брезентом, и дед с водителем пошли в столовую, где их накормили деликатесами из жареных зеркальных карпов, на которые они уже смотреть не могли. С наступлением темноты выехали на «базу». Мощный военный тягач легко тянул трейлер. Скорость была небольшая, километров тридцать в час. Ехавшие впереди на дежурной машине Карамали и дед вначале смеялись над «Куркулем». Потом дед замолчал, а сидевший рядом водитель все говорил без умолку. Скоро эта болтовня деду  надоела и он спросил:
   -Карамали, как ты не устаешь столько разговаривать? Тебя слушать - в голове шумит.
   -Защем  я рускому языку учил, щитобы малчать на нем? Я гаварю - ты не сылушай.
    Дед махнул рукой и дальше ехал молча. А водитель запел бесконечную песню:
   -Наманганские яблочка.
    Гурюши ароматние.
    На миня не смотришь ты -
    Ай как гурусна мине…
    Русский ломаный текст, менялся на узбекский и обратно. Под это монотонное пение дед задремал и проснулся от того, что они остановились. Машина стояла перед шлагбаумом «базы». Была уже поздняя ночь. С трелера скатили бронемашину и он укатил обратно.   
    Проснулись, когда солнце стояло уже высоко. Карамали завел БМП и задом подъехал к первому попавшемуся дереву. Зацепили трос. Машина взревела, дёрнулась вперед, дерево наклонилось, корни не выдержали и, оно упало. Прямо на БМП.
   -Всё! Всё!- закричал стоявший неподалеку лейтенант,- сначала пилим деревья, а потом выдергиваем пни. Иначе  похороним здесь кого-нибудь.
    К полудню привезли бензопилы «Дружба» для валки леса. Приказано было наружный периметр оградить колючей проволокой, а внутренний загородить четырехметровым дощатым забором, а потом этот забор поменять на бревенчатый частокол, как в старинных крепостях. Дед Кузьма попросил ему в помощь, на валку деревьев, дать кого-нибудь поздоровее. Выделили двоих, рослого сержанта Вову Галкина и слоноподобного Гену Полтовца. Солдаты несли на плечах мотопилы в сторону участков, где планировалось ставить строения. Несколько лет назад деду Кузьме доводилось валить лес с помощью мотопилы. Потому, нужно было только обучить солдат, как правильно валить деревья. Уже через двадцать минут упали первые две осины. Дальше дело пошло без его участия. Спиленные деревья  цепляли за БМП и оттаскивали в сторону. Там солдаты обрубали с них сучья и распиливали на столбы по пять  метров длиной, связывали по нескольку штук, и Карамали на БМП вытягивал их на окраину леса. Как только освободили достаточную площадь, БМП отправили на корчевку пней. Мощная машина выдёргивала их из земли, как гвозди из доски, практически без усилий и оттаскивала на край поляны, где солдаты отряхивали корни от земли и поджигали. За неделю активной работы вся намеченная  под застройку площадь была расчищена. Из города пригнали бурмашину и насверлили в земле отверстий под две изгороди. Поскольку воду из пруда спустили и вода из земли  больше не выходила, экскаватор продолжил копать траншеи под фундаменты домов. Солдатам поручили построить насосную станцию и генеральский дом. Для устройства фундамента привезли один самосвал готового бетона из города, но пока довезли, он начал застывать. Попробовали заливать бетон вручную - такой труд оказался  настолько непроизводительным, что работы встали в первый же день. Оказалось,  что при такой скорости заливки, фундамент будет как слоеный пирог и непрочным. Единственным выходом было - найти где-то бетономешалку. Дед припомнил, что когда ездил за бетоном, на растворном узле видел около забора такой агрегат. Он и решил, что если они возьмут его, то работы ускорятся. Но для бетономешалки требовалась электростанция.
    Как раз в этот день приехала машина с огромной бухтой электрических проводов, телескопическая вышка, и бригада электриков человек пятнадцать, которые по сохранившимся с прежних времён столбам, натянули новые провода и вечером следующего дня на «базе» вспыхнула первая лампочка.
    Начальник растворного узла, Пяткова, была хорошей знакомой генерала. Дед рассказал лейтенанту про бетономешалку, который доложил об этом генералу по рации. В тот же день дед, в сопровождении Полтавца, на самосвале уже ехал за станцией. Пяткова мило улыбнулась:
   -Для такого мужчины, как вы, Кузьма Петрович, всё что угодно. Но только видите:- крана у меня нет, грузить станцию нечем, а весу в ней тонны полторы. Сумеете загрузить - берите,- сказала она и с попутной машиной уехала на обед.
    Дед понимал, что женщина лукавит и просто не хочет отдавать агрегат. Кто знает, какие последствия потом наступят, но и возвращаться пустым не хотелось. Он подошел к бетономешалке и задумался. Потом подозвал водителя и велел снять задний борт. После этого самосвал задом с поднятым кузовом подогнали к бетономешалке, обвязали её тросом, конец которого зацепили за верх кузова, и когда его опустили, аппарат оторвало от земли, и он оказался в машине.
   -Поехали, пока начальница не пришла,- поторопил дед напарников,- а то ещё передумает и отберёт мешалку.
   -Поехали так поехали,- ответил Полтавец, поражённый способом, применённым дедом при погрузке.- Где вы такому научились?
   -Дык, где?– жизнь научила. Это в городе краны и всякая техника. А представь – поле, ты и трактор. Сломался трактор, и помочь некому, да и нечем. Вот и начинаешь выдумывать всякие премудрости.
    Пяткова приехала сама на «Базу» через день.
   -Как вы могли, Кузьма Петрович, украсть оборудование? Пожилой человек.- возмущалась она.
   -Дык вы же сами сказали,погрузишь, забирай. Я и забрал.
   -Сказала, потому что до вас её многие пытались забрать. Вот я и подумала - тоже повертитесь и уедете. Что теперь делать - ума не приложу? Узнают - в тюрьму посадят.
   -А пусть вам генерал, какое-нибудь письмо даст, ну что, мол, на дела государственные. Пока суть да дело, мы её назад доставим. А вы как положено выпишите  накладную.
   Успокоенная Пяткова села в кабину, машина тронулась с места, но вдруг остановилась. Дверца открылась и она спросила:
   -Хоть расскажите, как вы это сделали?
   -А вон посмотрите,- указал он на горилоподобного Полтавца,- он и ещё такой же здоровяк, Карамали, эту чуду и сотворили. Вы, наверное, не знаете солдатскую пословицу – Два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Я, если честно, и не видел, как они грузили. Петро, скажи ребятам, пусть они Людмиле Александровне свежей рыбки поймают.- обратился он к стоявшему неподалёку лейтенанту. Еще через несколько минут, счастливая обладательница двух здоровых зеркальных карпов, укатила восвояси. А работа на стройке закипела с новой силой.
    Прошло два месяца. А как всё изменилось вокруг. Участок «базы» огорожен двойным ограждением – снаружи - колючей проволокой, а внутри четырёхметровым дощатым забором. Между проволочным и дощатым заборами контрольно следовая полоса. Со всех  сторон указатели «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН». У входа первого ограждения, на вышке часовой с автоматом. У въезда - КПП. Тяжелая техника день за днём очищает дно бывшего пруда от ила и углубляет будущую акваторию этого райского уголка. «Камазы» и «КрАЗы» целыми днями увозят в неизвестном направлении, выбранный со дна  грунт. Другая техника с эмблемами всевозможных организаций ежедневно привозит на «базу» всё новые и новые строительные материалы. Дед диву даётся от такого изобилия. Он видел, с каким трудом колхозный снабженец получал то ящик гвоздей, то ящик стекла, а здесь всё без меры и всё самого лучшего качества. В районе распостранился слух, что в лесу строят военную базу, и никому в голову не приходило усомниться в этом и тем более нарушать запреты «Режимного объекта».
    В глубине «базы» уже построены коробки зданий насосной и противопожарной станции. Насосное и управляющее оборудование частично завезено и складировано здесь же под временным навесом в фабричных ящиках из фанеры. У самого забора, на массивных опорах, расположились основания для восьми железнодорожных цистерн. В недалеком будущем отсюда будет подаваться вода не только на территорию «базы», но и по всему колхозу «Светлый путь». Рядом уже заканчивают работы специалисты «БУРВОД», пробурившие артезианскую скважину на триста метров в глубину и утверждавшие, что нашли самую чистую и целебную воду.
    Площадь вокруг пруда разбили на участки, и каждый хозяин участка лично контролирует строительство своего коттеджа. В жизни деду Кузьме не приходилось видеть таких темпов строительства, как здесь. За прошедшее время, неизвестные люди, которых ежедневно привозят на «базу» и увозят с нее, построили двухэтажные коробки зданий до крыш. Не имеющих отношения к стройке людей, сюда даже близко не подпускают.   
    Постоянными на «базе» находятся шестнадцать дембелей, во главе с лейтенантом Ежовым и прапорщиком Виковым. И, разумеется, дедом Кузьмой.
   Виков, за прошедшее время, вдруг разглядел в общении с дедом, который стал очень популярным среди обитателей базы, огромную выгоду для себя. Во-первых, он был с генералом в хороших отношениях. Во-вторых, он действительно давал дельные советы, и генерал к ним прислушивался. В-третьих, думал Виков, «если часть идей деда приписать себе, он ведь их не очень рекламирует как свои, а просто в разговоре высказывает, как практически решить какой - то вопрос, то скоро он станет старшим прапорщиком». Как только Виков это понял, то сразу стал тенью деда Кузьмы. Однако всё портили две очень плохие черты характера прапорщика. Ежедневно он, минуя лейтенанта, в подробностях докладывал в часть обо всём, что происходило на «базе», и, страдая комплексом недооценённости, считал, что его мнение должно быть превыше всего. Особенно это проявлялось, в общении с подчинёнными. А уж когда он оказывался в машине, бедному водителю приходилось совсем несладко. По уставу во время поездки, прапорщик был старшим экипажа и поучал водителя по поводу и без повода, чем очень раздражал Карамали который был единственным водителем на «базе», и ему доставалось больше всех от Викова.
    «Карамали, знак «обгон запрещен». Карамали, скорость тридцать километров. Карамали, осторожно, впереди машина…сзади машина…сбоку машина…осторожно ямка…кочка…сбавь скорость…поворот» – то и дело информировал прапорщик во время движения, чем постоянно отвлекал водителя от дороги.
    Последнее время дед Кузьма часто бывал по разным делам в разъездах. Для этого он брал дежурную машину и Карамали. И прапорщик приноровился ездить с ними. Уже раньше уезжать стали из-за этого  «нуды в погонах». Так он ещё раньше них в машину садиться стал. Влезет и сидит. Карамали даже за территорией «базы» машину оставлять стал. Так он с утра ждёт на воротах. Карамали ещё мащину не заведёт, а прапорщик уже команды подаёт. Наступило время, когда предел терпения закончился. Начался тайный бунт, переросщий в открытое противостояние.
    В понедельник поехали в город. Там дел-то на пятнадцать минут было, забрать транспортные накладные на получение материалов на следующий день. Виков с ними.
    Карамали остановился у светофора.
   -Паламался машин.
   -Как поломался? Здесь нельзя ломаться.
   -Иди таварища прапарщика, ищи машина, будем дергать ат перекрёсток.
   -Щас пойду. Сломался – чини!
   -Вон ГАИшник стоит, сходи к нему,-предложил дед.
    Карамали подошёл к постовому ГАИшнику:
   -Сулушай дуруг. Машина паламалась пряма светафоре. Я немного чиню и паеду.
   -Да чини сколько хочешь,- ответил милиционер.
    Карамали вернулся и загремел ключами.
   -Ну раз поломался, я в магазин схожу,- сказал дед, а водителю шепнул,- в гости поеду к детям.
   -Ижжай, Петровищ. Без тебя ехать не будем.
    Дед уехал к детям, а водитель полез под машину.
   -Карамали,- говорит прапорщик,- называй номер ключа, а я тебе подавать буду. Дело быстрее пойдет.
   -Тада лезай туда сама. А мая ашать пайдет.
    Прапорщик обиделся, стоит рядом, сопит, а Карамали лёг на фуфайку, руки за  карданный вал зацепил и ключом об него постукивает. Потом когда руки затекли, он привязал их к валу брючным поясом, и незаметно для себя уснул. Проснулся часа через четыре. Викова рядом с машиной нет. Вылез, смотрит, он спит в кабине, развалившись на всё сиденье. Тут вскорости и дед Кузьма приехал, пирожков солдату привёз. Разбудили прапорщика, поехали на «базу», а тот проголодался пока спал и почти все пирожки у солдата съел. На следующий день поехали получать кладочную сетку, и «совершенно случайно» забыли Викова в городе, когда он на полчаса заехал домой перекусить. На «базу» прапорщик явился взбешённый. Грозил Карамали всеми богами и смертями. Уже со следующего дня в него вселился демон воспитания. Советы теперь он давал исключительно приказным тоном и если Карамали делал что-то не так, приказывал остановиться и минут десять читал нотацию. Дед обычно благоразумно помалкивал слушая площадную брань одного и непрерывные бормотания на узбекском языке другого. Наступил день когда прапорщик так достал солдата, что чаша его терпения переполнилась и тот  не доезжая до базы километров десять остановил машину и говорит:
   -Иди таварища прапарщика пасматри габаритные агни сызади. 
    Виков без задней мысли вышел, а водитель хлопнул дверью и уехал.
   -Карамали, смотри, нажалуется - неприятности будут,- предупредил его дед.
   -Пусыкай!
    По пути заехали к деду в деревню, поужинали. Когда вернулись на «базу», разъярённый как бык прапорщик рвал и метал. Он придумал в брошенном каменном доме губу для Карамали и стал его личным охранником, командиром и чёрным ангелом. Вечером после службы он пришел воспитывать солдата. Велел тому вылить на пол двадцать вёдер воды и заставил носовым платком вымакивать её с пола. Сам повернул стул спинкой вперёд, сел на него, широко расставив ноги и стал доставать «арестанта».
   -Работай, работай. А то обнаглел совсем. Ты, щенок, поедешь у меня на дембель в первой партии. Но после нового года. Запомни это! После нового года!- и самодовольно поднял кверху палец,- Ты самого «Контру» достал и теперь берегись.
     Карамали поднялся, встал напротив и поставив полное ведро с водой собранной с пола.
   -Грязный вада сама улица таскать будишь, таварища прапарщика? Я арестанта. Улица мина нелзя.
   -Иди «арестанта»,- передразнил Виков,- Куда ты отсюда сбежишь? У тебя дембель скоро, а до него я тебя на этой губе сгною. Я тебя с машины сниму и в роту отправлю. Будешь молодым кальсоны и носки стирать.
    Карамали дождался, когда прапорщик возьмет паузу и как бы для себя, тихо, но отчетливо произнес:
   -Сама берегись «Контра»: Карамали караула пайдет, аптамата берёт. «Контра» стреляет.
    В помещении вдруг всё стихло. Карамали минуты три поработал в полном молчании и обернулся. Прапорщика сзади не было, дверь на улицу была открыта. Карамали бросил своё занятие и ушёл прочь с «губы». Задерживать его было некому. Прапорщик вдруг понял, что зашёл слишком далеко и чёрт его знает, что у этого узбечёнка в голове?
    Вечером этого же дня Карамали копался в машине, когда к нему пришел дед.
   -Что, Карамали, думаешь делать. «Контра» сдурел совсем, как бы беды не было. Грозится по всякому.
   -Какой он мине беда делает. Думает Карамали его баяцца. Мая вот думает какую ему супризу делать?
   -Я бы тебе посоветовал, но не знаю сможешь ли ты так ехать?
   -Карамали всякому ехает. Скажи, Петровищ, как.
   -Сейчас я у лейтенанта машину спрошу и мы съездим в одно место.
    Минут через пять дед и Карамали выехали с «базы» в сторону деревни. Отъехав километра два, дед Кузьма, велел остановить машину.
   -Смотри, Карамали. Чтобы прапорщика отвадить отсюда, нужно его хорошенько напугать. Он хоть с виду глуповат, да трусоват, но, просто так на арапа его не возьмёшь. Поэтому всё должно быть по-настоящему.
   -Гавари щива делать? Ради «Контра» щито хошь делаю.
   -Ты когда нибудь пробовал на скорости руль отпускать? 
   -Щива пробывать? Мая каждый раз пробываит. Садись машина катаю. 
   -А не разобьёшь?
   -Лазий на кабина.
    Через три минуты Карамали на прямом участке дороги уже ехал без помощи рук со скоростью сорок километров в час.
   -Остановись, Карамали!
    Машина встала.
   -Теперь скажи, а на ходу руль сумеешь снять?
   -Защем?
   -Дык, чтобы прапорщик перестал цепляться, ты его должен напугать. А напугать его можно только одним способом – чтобы он увидел, что ты сошёл с ума, ну хотя бы временно.
   -Мая гайка крутит. Руль снимает.
   -Тогда ты его с утра постарайся завести. Чтобы он начал ругаться.
   -Щива его завадить? Он сама дурак.
    Через двадцать минут Карамали снова лазил в машине на «базе». Прежде чем лечь спать он открутил гайку крепления руля, так, что тот теперь держался только на шлицах и легко снимался. Тихо, чтобы никто не слышал, доложил об этом деду.
    Утром специально дождались прапорщика. Отъехав от «базы» километров восемь Карамали начал хулиганить. Сначала поехал быстро, километров сто двадцать в час. Виков завопил:
   -Ты, «Контра», решил нас размазать по асфальту? Немедленно сбавь скорость! Сбавь, кому говорят! Пока из машины не выкинул!
    Водитель, ни слова не говоря, сбавил скорость до двадцати километров в час:
   -Издеваешься чурка  нерусская? Специально едем, как на похоронах?
    Машина поехала с нормальной скоростью, но стала объезжать несуществующие выбоины на дороге. Тут уже прапорщик взвился как укушенный и трижды за пять минут «лишил» солдата водительских прав. Тогда, Карамали, выровнял машину, прибавил скорость до шестидесяти километров в час, и при очередном указании прапорщика о нарушении правил дорожного движения, невозмутимо снял рулевое колесо, бросил его брызгающему слюной Викову на колени и сказал:
   -На гад, сама курути.
   Толстое лицо прапорщика мгновенно пошло пятнами, потом покраснело, потом посерело. Левой рукой он схватился за сердце. Волосы встали дыбом, глазищи с блюдце - остекленели, ртом как рыба воздух ловит, правая рука скребёт по дверце в поисках ручки. А маленький узбеченок газует как ни в чём не бывало. И тут в машине вонь пошла, стало понятно, что обгадился прапорщик со страху. Дед, сидящий между Карамали и прапорщиком и, не проронивший ни единого слова, взял руль и вернул водителю, а тот  вставил его на место, и остановился. Виков ни слова не говоря выкатился из машины и, погрозив кулаком, скрылся в придорожных кустах. Карамали тронул машину и поехал в сторону города. 
   -Прапарщика дайдёт «база» пешками, тута  километр десять.
    Когда вернулись вечером, Ежов сказал, что Викова отозвали в часть и больше его здесь не будет. Ни дед, ни Карамали о случившемся никому не рассказали и все благополучно кануло в лету. Прапорщик, не желая позора, Карамали не преследовал, делая вид, что ничего не произошло и даже подшучивал при встрече над ним.


                БАРАНИЙ ДЕТЕКТИВ

    Стояло субботнее погожее утро. Молодое солнце радовало глаз. Дед Кузьма, спал на топчане в своём домике. Снилась ему рыбалка. Был сильный клёв, но только поймать не удавалось ни одной рыбки. Сквозь сон, его ухо, торчавшее из под вечной кепки на голове, уловило посторонний шум. Дед открыл глаза и, увидел сержанта Саню Смолина, подававшего ему таинственные знаки. 
   -Тебе чего?- спросил он.
   -Тихо, Петрович. Идём со мной, чудо покажу,- ответил Саня.
    Дед встал, натянул сапоги и поплёлся следом. Молча прошли через весь дачный массив. Остановились у землянки со стройматериалами и инструментом.
   -Открывай,- улыбаясь, сказал Саня и показал на дверь, закрывающую вход в землянку.
    Чувствуя подвох, дед с опаской потянул её на себя. В приоткрытый дверной проём пахнуло сыростью и подземельем. Ничего толком не разглядев в темноте, он развернулся к Сане спросить, в чём прикол? В это время боковым зрением он уловил стремительное движение в его сторону из темноты, чего-то чёрного и непонятного. Инстинкт самосохранения подсказал: «Поставь дверь на место», что он незамедлительно и сделал, причём с такой силой, что нечто, напугавшее его, ударившись о дверь, затихло и не подавало признаков жизни. Саня, держась за живот от смеха, катался по земле.
   -Ты, змей, кого туда посадил?- спросил дед, переводя дух.
   -Кого? Барана стырили. А разделывать никто не может. Давай выручай.
   -Вы сдурели?! Вас же милиция позабирает.
   -А кто ей скажет твоей милиции?
   -Кто – кто? Сами найдут,- озабоченно ответил дед,- ладно, дело сделано. Показывай своего чуду-юду.
    Но показать Саня ничего не мог по причине того, что дед с перепугу так хлопнул дверью, что её заклинило и, никакие усилия не давали положительного результата. Саня достал штык-нож и стал им подковыривать дверь. Бздынь:- и ни штыка, ни ножа. Развалился на части.
   -Эх ты, растяпа,- упрекнул его дед,- Хотя им и не зарежешь барана. А нож с кухни вчера потеряли. Иди-ка,  найди лом и верёвку и неси сюда.
    Через пять минут Саня явился и с тем, и с другим. Поддев ломом дверь, они осторожно её приоткрыли. В глубине землянки стоял контуженный баран и ожесточённо мотал головой.
   -Здоровый какой. Килограммов на пятьдесят потянет. Где же вы его отловили?- спросил дед Кузьма.
   -Да вчера вечером купались у моста, как раз стадо овец гнали с пастбища,- словно оправдываясь, виновато начал рассказывать Саня.- дорога земляная, пыль от стада поднялась, ничего не видно. Ну мы с пацанами из-под моста этого зверюгу за ногу поймали, да в воду. Чуть его притопили и под водой в кусты утащили. Пастух ничего не заметил. Сначала думали захлебнулся он, хотели сразу прирезать, а он оклемался. Вот спрятали здесь, резать-то все равно никто не умеет. Давай, Петрович, выручай! Такой пловешник сварганим.
   -Смотри, Саня, поймают - моё дело сторона. Я ничего не видел.
   -О чём разговор.
    Барана поймали, связали и стали думать, чем его резать. Саня сбегал в вагончик и принёс другой штык- нож. Дед попробовал и вернул его хозяину.
   -Ничего парень не получится. Им только протыкать можно,  а резать никак. Давай, ищи что-то другое.
    Собравшиеся солдаты, наперебой высказывали мнения, как выйти из затруднительного положения. Одно фантастичнее другого. Наконец кто-то принес сувенирный ножичек с трёхсантиметровым лезвием.
   -На, Петрович, посмотри, может это сойдёт?
    Дед взял игрушечный ножик, так и сяк повертел его в руках, и сказал:
   -Делать нечего, будем этим пробовать. Только вот беда, баран некастрированный попался. Надо одновременно с горлом ему яички отрезать. Иначе мясо будет вонять, зря продукт испортим. Нужно оттяпать барану его причиндалы одновременно с перерезанием горла. Кто возьмётся?
    После долгих споров решили наточить топор, и в нужный момент рубануть по ним. Решить-то решили, но сей важный орган находится между ног, а ноги связаны. Пришлось развязать задние ноги. Два солдата растянули их в разные стороны, и, все остолбенели. Яички барана были с хороший кулак и весили граммов по двести каждое. Дед в это время кое-как ножичком выстриг на шее у барана полоску шерсти, чтобы можно было добраться до горла таким маленьким лезвием. Уложив животное на снятую с петель дверь землянки, все заняли свои места:– кто при деле, тот при деле, а кто зрители – те в сторонке.
   -Ну, ребятки, давайте с богом! Накиньте на яички ему верёвочную петлю, и оттяните их назад, а то руки поотрубаете. Саня бери топор, как скажу, так руби под корень,-  распорядился дед.
    Один из солдат наступил на связанные передние ноги, двое других растянули в стороны задние, четвертый оттянул назад связанные принадлежности  барана, а дед и Саня приготовились резать и рубить. Дед оттянул голову барана назад, и стал пилить горло ножичком. Несмотря на маленький размер лезвия, оно хорошо выполнило поставленную задачу. Из разрезанного горла хлынула кровь. Баран задёргался. Дед крикнул:
   -Давай Саня!
    Тот со всего размаху тяпнул топором в намеченное место. А поскольку яички были натянуты верёвкой, то державший их изо всех сил рядовой Слетнёв, кубарем полетел на землю. Следом, прямо ему на лицо свалилось баранье достоинство, приведя в восторг стоявших вокруг солдат. Все хохотали и зубоскалили. Слетнев, тем временем вскочил и под улюлюканье присутствующих, запиннул бараньи органы в кусты и, отплевываясь и матерясь, побежал умываться. Дед тем временем ждал пока стечет кровь. После этого распорол шкуру барана от головы до хвоста и, к удивлению присутствующих, отложил ножик.
   -Дальше без него обойдемся,- пояснил он и, просунув пальцы правой руки между шкурой и телом барана, стал проталкивать их в образовавшуюся полость. Как только ладонь полностью вошла под шкуру, он сжал ладонь в кулак и резко надавил вперед. Шкура стала легко отделяться, пропуская кулак дальше и минут через десять на двери лежали отдельно шкура и туша барана. Аккуратно отделив необделанную голову, дед завернул ее в шкуру. Туда же сложил бараньи потроха и отдал солдатам.
   -Закопайте это где-нибудь от греха подальше, да поглубже. Чтобы ни один чёрт не нашёл. А ты, Рахмон, забирай мясо.
   -Как скажещь, насяльника,- с ухмылкой ответил повар. По причине близости Рахмона к кухне, начальству и великовозрастности по сравнению с другими сослуживцами - его слово было законом. Он посмотрел в сторону кучкующихся солдат и сказал, коверкая русские слова:
   -Эй ви, дывое – бироте и нисоте.
    Приказ тут же был выполнен. Ещё два солдата, взяв лопаты пошли хоронить останки животного. Лейтенант присел на бревно рядом с дедом и с уважением сказал:
   -Ну ты, Петрович, даёшь, я такого ещё в своей жизни не видел. Артист!
   -А чего ты парень видел в своей жизни? Я к этому занятию почитай с детства приучен. А самый первый опыт аккурат в 32 году получил, когда десять лет стукнуло...- дед помолчал немного вспоминая.- Весной ранней это было, в самый голод. Людей тогда померло несчётно. Меня и соседку Нюрку, ей лет тринадцать было, заставили овец пасти, какие у кого остались в деревне. За это нам платили по двести граммов отрубей в день. Чтобы не сдохли наверное. Бабка кой-какую одежонку собрала, чтобы не околел. Холодно  было и сыро, снег сошёл не везде. Вот, пасем мы этих проклятых овец, из последних сил. Травы ещё нет, они разбредаются кто куда, а мы их собираем в кучу. Вдруг видим, метрах в пятистах от нас, по дороге едет военный на лошади. Ехал, ехал, а она возьми и упади на землю. Он постоял возле неё, попинал – не встаёт лошадь. Сдохла. Развернулся и пешком ушёл в сторону райцентра. Мы с Нюркой дождались пока он скроется из виду и бросились к лошади. Она действительно сдохла. Я Нюрке говорю:
   -Она всё равно никому не нужна, умерла. Давай разрежем на куски да унесём по домам. Только ты никому не говори.
   -Конечно не скажу. – ответила она.
    И мы, забыв про овечье стадо, принялись разделывать тушу. Туша сказано громко. Лошадь пала с голоду, и была похожа на скелет обтянутый кожей. Но всё равно там что-то было и мы принялись за дело. Побежали домой, принесли салазки, нож и топор. Вот тогда я, с великими мучениями, в первый раз в жизни снял шкуру с животного, распорол её вдоль и поперёк от незнания. До самого вечера провозились мы с разделкой и перевозкой лошади. Поделили всё по - честному. Представь: два ребенка - одному десять, другой тринадцать, полуживые от голода, таскали перепачканные грязью, кое-как разрубленные куски костей и сухожилий в деревню, почти за километр и прятали их в свои погреба. Несколько раз я провалился чуть не по пояс в ямы со снегом и водой. Так что через несколько часов мои штаны внизу были похожи на ледяные трубы и издавали при каждом шаге цокающий звук. Дома сначала побоялись сказать об этом, а вдруг не разрешат… Ну вот, значит, к вечеру на дороге осталась порядком изрубленная шкура и кишки, и мы с Нюркой, едва живые от голода и холода. Можно было и остатки забрать, но уже не было никаких сил. Как раз в это время по дороге проходил мужик, с какими-то вещами на санках. Видать менять на продукты возил. Увидел шкуру и требуху, попросил отдать ему, если нам самим не надо. Мы отдали. Он сбросил с санок самовар, сказал «себе возьмите», кишки замотал в шкуру, бросил на салазки и был таков. Утащили мы самовар к речке, где  было стадо, и сидим возле него, трясёмся от страха и холода. Смотрим, едет лошадь с телегой, на ней трое каких-то людей. Остановились. И у нас сердце остановилось. Как дознаются про лошадь, заарестуют. Сидим ни живы, не мёртвы. А они, походили по дороге, ну и разумеется даже следов не нашли и, направились в нашу сторону. Подъехали, посмотрели на двух оборванцев, у которых еле душа в теле и спрашивают:
   -Вы тут никого не видели у дороги? 
  -Нет, дяденьки, никого. Мы овец пасли! – ответили мы в один голос. Глядя на нас, они и представить не могли, что два малолетних доходяги могли хотя бы сдвинуть павшую лошадь. Походили они ещё, с тем и уехали. И чем всё это у них тогда кончилось, я не знаю. Только мы благодаря этой лошади живы остались. Бабка по кусочку отрубала, да суп с травой варила. А чтобы «мясо» не испортилось, мы с реки лёд навозили на санках в погреб. Настоящий ледник устроили. Мы потом с Нюркой неделю выходных получили. Лежали на печке играли в самодельные карты и ели бульон. Самое интересное: – ни я, ни Нюрка даже насморка не подхватили, а может сухое печное тепло спасло. Вот так, Петро, я учился снимать шкуры. – закончил дед свою повесть.
   -Даааа…- только и сказал ошеломлённый суровой действительностью лейтенант, - Досталось тебе Кузьма Петрович, врагу не пожелаешь. Ну, слава богу, сейчас не 32 год, и на кухне плов готовится. Пошли посмотрим.
    Они пошли на запах готовящейся пищи, смешанный с дымом, исходившим от кухни. Рахмон, в белой курточке и колпаке, выглядевший доисторическим магом, колдовал над  казаном, емкостью литров сорок, раздобытым где-то вездесущим каптерщиком Вороновым и, установленным на кирпичное основание около полевой кухни. Повар сортировал продукты, разложенные на складном столе, поминутно отбиваясь от мух и комаров. Разместившись на куче брёвен, дед и лейтенант стали с интересом наблюдать за его действиями. В казане топился жир, выбрасывая сизый дымок.
   -Куда много драва брасал?- ругал тем временем добровольного истопника Рахмон.- Нищива делать не можешь. Иди, махай кувалда. Болше будит толык.- и уже обращаясь к вновь прибывшим зрителям стал пояснять,- бисталковый малай, ни щерта не панимает. Настоящий пилов варить – это песня. Это не каждый день я сам магу. Настроение нада. Палка на печку палажить не может. Всё пагарит щертям. курача,- лаяться заставил. Варишь пилов песня нада петь, а я лаяться,- бубнел он беззлобно.
   -А «курача» это что будет?- спросил дед Кузьма. Про себя он решил научиться искусству приготовления плова, чтобы удивить родную деревню и теперь пытался выяснить все тонкости его приготовления.
   -Это ишачка маладой, чиво не гавари, толок ек. – ответил Рахмон, вылавливая шумовкой шкварки из растопленного жира.- Вот када жар надо дабавлять,- и подбросил несколько палок в огонь. Растопленный жир зашкворчал, разбрасывая вокруг раскалённые капли и едкий дым, и стал быстро темнеть. Выждав какое-то ему одному известное время, повар  бросил в казан большую головку очищенного лука и застыл рядом.
   -Это ты зачем?- тут же поинтересовался дед.
   -Панимаешь, жира запах всякий плахой, вкус неприятный. А лука брасал, он весь дырянь сабирал.- ответил повар и минуты через три-четыре достал уже потемневшую от жира луковицу и бросил ее к шкваркам в чан с отходами. Потом быстро бросил в казан незажжённую спичку и та едва коснувшись масла, вспыхнула.
   -Хараша жир грелся,- сказал он, вынимая её той же шумовкой. Очевидно это был способ проверить температуру раскалённого масла. Потом взял несколько горстей нарезанного кольцами лука и бросил в казан. Жир заскрежетал от «злости», выбросил облако пара. Лук на глазах стал принимать золотистый цвет. Быстро перемешав содержимое, Рахмон, не скупясь, бросил в жир нарезанное крупными кусочками баранье мясо и ребрышки, причмокивая при этом и что-то бормоча под нос. Взлетели новые клубы пара. Повар, забыв обо всем, заработал шумовкой не давая мясу прилипнуть к стенкам посуды. «Зрители» как в театре, с удивлением наблюдали, как готовится «настоящая пылов». А мясо уже покрылось румяной корочкой и повторилась та же процедура с закладкой моркови, нарезанной соломкой и обжаркой её до золотистого цвета. По всей строительной площадке «растекся» ни с чем несравнимый запах плова, пропитывая собой весь воздух вокруг. Солдаты, побросав работу, собрались в отдалении и наблюдали за его приготовлением. Дед подошел к котлу, куда повар уже накидал одному ему известные  специи, успел увидеть только несколько больших неочищенных головок чеснока. Рахмон подождал немного и достал чеснок назад, а в казан аккуратно засыпал, не перемешивая содержимого,  рис и осторожно залил всё это водой .
   -И сколько воды лить, чтоб, значит, не ошибиться? - спросил дед.
   -Тебе бабай скажу, никаму не гавари,– чирпак наверху,- улыбаясь, ответил Рахмон.
   -Чего наверху?- не понял дед. 
   -Чирпак, восимь сантимитра, наверху риса, и читобы вада кипиток бы. Сматри нас здесь сикока? Почти дывадцать галодных ротов. Для пылов нада,– Рахмон к словам добавил жестикуляцию пальцами - на одной руке загибал пальцы для счёта, а на другой пальцами показывал сколько надо,- пять  кила жирный барашка, два кила жир, щетыре кила рис, два кила марков, тыри кила люк. Сматри, если учицца хочешь. Барашка толка свежий. И никада мыть нилзя, как пылов варишь. Так тряпка тири, если мазал. Пылов портишь. Рис бири Тайланский, наш не бири – пылов портиш. Шавля будет. Каш рисавый. Весь развалится, как манный каш будит. Марков жёлтый бири. Дуругой тоже ничиво, но мы дома толко жёлтый кладаем. Цывет хароший, запах хароший, вкус хароший. Узбекский кухня готовить-Узбекистон радитца нада. Весь жизнь нада учит. Панимал?
   -Панимал, панимал, - передразнил дед повара, понимая, что ничего из его затеи блеснуть кулинарными способностями дома не выйдет и, чтобы совсем не ударить лицом в грязь, не к месту спросил,- а вот ты, Рахмон, хоть и повар хороший, а знаешь чем отличается солдатская кухня от Узбекской ?
    Все уставились на деда, потом появились версии:- у лейтенанта – что солдатская кухня менее изысканная, у Рахмона – что «болше полезний», кто-то со стороны высказал предположение, что за один раз можно досыта накормить много народа. Дед, выдержал паузу, поднял кверху палец и изрёк под общий смех :
   -Солдатская кухня - на колёсах.
   Вода к тому времени закипела и повар, добавив соль и еще каких-то специй, притушив немного огонь в печке из бутылки с водой, сказал,-
   - Час тушим, час гуляем. А ты, бабай, знаешь как пылов пыридумали?
   - Дык откуда мне знать? Не наше кушанье.
   -Давным бил дело. Бил балшой началник-Тамирлан. Пошёл турка воевать. Нада била бистра, неажидана, а там абоз-шмабоз, кухня. Как солдат три дня не кушает. Пазвал люди. Саветавался. Мулла адин гавари – «Нада гавари зирвак делать, рис там варить. Вада савсем не лажить. Адин жир лажить. Салдат карми, долга есть не хоти. Варили рис на зирваке, салдат кушал. Турка пабеждал. Патом назвали пыловом. Такой вот историй. Давай все работай, приходи через дыва час.
   Делать здесь похоже было нечего, плов варился и никто этому не мог помешать. Все разбрелись по рабочим местам.
   Поскольку в строительном подразделении были одни дембеля, то и обстановка была намного свободнее, чем в части. И выпивали здесь по вечерам, и ходили в самоволки. Лейтенант закрывал на это глаза. Благо патрулей в радиусе пятидесяти километров не было. Главное, чтобы всё было без ЧП. Поскольку готовился особый ужин, было решено отрядить гонца в деревню за самогоном. Бросили жребий. Идти досталось рядовому Юрке Измайлову, небольшому тщедушному солдату. Дед решил пожертвовать своим запасом самогона. Завели его мотоцикл и поехали в деревню. Дед решил сам не заходить домой, чтобы не возбуждать подозрений жены, а объяснил Юрке где в навозной куче надо искать спиртное. Оставшись на горе он смотрел, как юный разведчик средь бела дня, не поднимая шума провернул это щепетильное дело и через двадцать минут уже был рядом с трёхлитровкой первака. Дед только спросил у Юрки:
   -Ты взамен банку с водой оставил?
   -Даааа. Конечно, в тот же мешок полиэтиленовый засунул и закопал.
    Рахмон, накладывая  плов в раздаточные бачки, спросил:
   -Зынаете, что самый главный когда пылов кушаешь ?
    Сразу несколько голосов спросило «Что?».
   -Никада пылов не запивай халодной вадой. Сыдохнешь. Кишка-мишка завернётца и сыдохнешь. Кок-чай пить нада. Зелёный чай. Гарячий. А кушать нада руками.- И показал как берётся пальцами плов, - чуть приминается большим пальцем на три пальца, и большим же отправляется в рот. Тут же все начали пробовать, хохоча над неумелыми действиями друг друга.
   -А зынаете какой ашипка делают, када первый раз руками кушают?– продолжил повар, и все уставились на него,- Рука мыть нада. А то весь грязь лопаешь. Патом апять кишка-мишка балеет, дриста будет,- под общий смех закончил он.
   Дед Кузьма несколько раз попробовал есть рукой. Получалось неловко: то рис не желал попадать в рот, то жир стекал по рукам до самых локтей, то руки обжигал. Наконец он, как многие другие плюнул на дикарский способ поедания плова, взял ложку и под гул всеобщего одобрения продолжил есть «настоящий пылов». Не прячась, солдаты разлили самогон, и поскольку на такое количество людей три литра было очень мало, он кончился быстро. Больше самогона у деда Кузьмы не было. Решили купить в соседней деревне и собрали денег, но никто не хотел идти добровольно, за несколько километров. Шурка Зуев, сидевший недалеко от деда, вдруг предложил Измайлову:
   -Слушай, Юр, хочешь спор? Если я с одного раза разобью пустую бутылку себе об лоб, ты идешь в деревню за самогоном.
    Юрка посмотрел на долговязого, худосочного Зуева с сомнением и тут же высказал своё условие:
   -А если не бьешь, идешь ты, и бутылку ещё от себя выставляешь!
   -Идёт!- ответил Шурик,- и под взглядами находящихся рядом солдат, подняв с земли пустую бутылку, коротко без размаха ударил ей себе об лоб. Бутылка разлетелась вдребезги. Измайлов с удивлением смотрел, то на разбитую бутылку, то на Шуркин лоб, потом молча взял со стола собранные деньги и под улюлюканье солдат исчез в кустах.
   Время за разговорами пролетело быстро. Явился Юрка с шестью бутылками самогона, который выпили под новую порцию плова. Дед Кузьма, как престарелый ветеран, уже изрядно захмелел, но уходить от молодёжи не собирался. Очень по душе ему пришлась компания повара Рахмона. И он пьяным голосом обсуждал с абсолютно трезвым человеком, пить которому запрещала вера, подробности приготовления плова. Вдруг со стороны стола где сидели Измайлов и Зуев, раздался шум спора. Как оказалось спитрного всё ещё не хватало, и теперь уже Юрка предложил Зуеву:
   -Смотри: теперь я бью себе об лоб бутылку, а ты идёшь за самогоном.
   -Бей. Не разобьёшь – снова пойдёшь в деревню.- ответил Шурка.
    Юрка взял в руки пустую бутылку. Все замолкли и уставились на него. Раздалась барабанная дробь. Это с другого конца стола двумя ложками молотил по доске Саня Смолин. Юрка размахнулся и что было духу ударил себя бутылкой по лбу. Бутылка оказалась прочной. Юрка нет. Не выпуская её из рук, он навзничь упал с лавки на землю. Все вокруг затихли. Юрка не шевелился. Сразу несколько человек подбежали щупать пульс.
 - Живой,- констатировал лейтенант, пощупав у солдата пульс и оставив его лежать на земле. После секундного замешательства грохнул такой смех, что вороны со всего леса поднялись в вечернее небо, а Юрка пришёл в сознание. Он молча встал, взял деньги и ободряемый приколами товарищей, направился за новой порцией горячительного.
    Рано утром следующего дня дед Кузьма спал на топчане в своём домике. Было воскресенье и работ на стройке не планировалось. Чья-то тень безмолвно мелькнула в оконном проёме и материализовалась в виде Сани Смолина в сапогах, трусах и пилотке, он стоял в изголовье кровати и яростно тряс деда за плечо, тело, голову, которые никак не хотели просыпаться после вчерашнего пиршества. Вдруг в седой голове что-то щёлкнуло и включилось, сознание начало проясняться. Всё чётче выделялся образ солдата, наконец до деда дошло, что будят именно его.
   -Тебе чего малай?- спросил он Саню недовольным голосом.
   -Чего, чего. Пришёл башкирин, хозяин вчерашнего барана,- ответил Саня.
   -Ну, пришел так пусть и уходит,- зевая ответил дед.- Вы же вчера останки его животины похоронили, часть съели, а часть спрятали. Чего ему надо?
   -Так он зараза, нашел евойные яйца с клочком шерсти, сейчас с топором ходит по домам, ищет кого зарубить. А наши все ушли на реку купаться. В караулке никого нет, автоматы без охраны. Бери любой и полощи кого увидишь. Я к тебе за помощью,- оттарабанил Саня.
   -Ах ты беда-то какая. Башкиры здесь дикие совсем. Под горячую руку попадешь - убьют.
   -Петрович, ты давай его отвлеки, а я хоть оружие добуду. Постреляет ведь всех, если на автомат наткнётся,- попросил Саня, и метнувшись к окну, исчез, как будто его и не было. Дед быстро оделся, вышел на улицу и стал чертыхаясь, громко звать «хоть кого-нибудь живого».
    Из-за дома вынырнул разъярённый мужик в засаленной рабочей спецовке. В одной руке у него был окровавленный топор, в другой уже известные нам бараньи яички. Дед, был готов к встрече и опередил  колхозника  вопросом:
   -Ты, мил человек, не знаешь куда здесь все подевались ?
   -Шайтан их знает? Найду в лапшу изрублю,- разгневанно ответил тот, то показывая в сторону кухни, то тыча бараньими премудростями деду прямо в нос. Дальнейшая речь его была на башкирском языке с частым употреблением русского мата. Мусульманам аллах запрещает матерно ругаться на своём языке. Так они на русском матерятся. Из всего сказанного было понятно одно:- «эти дети шакала украли и съели его барана». Саня тем временем на четвереньках добрался наконец до оружейного вагончика и, взяв автомат вышел на улицу. Хозяин барана было пошел на него, но увидев в руках почти голого солдата автомат, сразу стих. Наполовину по русски, наполовину по башкирски мужик объяснил, что хочет видеть старшего. Саня направил на него не взведенное на боевой режим оружие и заявил:
   -Мужик, ты проник на охраняемый объект. Если через две минуты не покинешь его, я открываю огонь на поражение. Вопросы есть?
    Вопросов не было. «Пришелец» всё понял с первого раза, со злостью бросил топор на землю, повернулся на одних каблуках и пулей вылетел с территории «базы» унося сексуальные останки своего барана.
    Оставив сержанта охранять территорию и оружие, дед поковылял за солдатами. Лейтенант бегом пригнал подразделение на базу. Построил, походил молча взад вперёд, потом приказал:
   -Рядовой Полтовец, выйти из строя.
    Слоноподобный солдат вышел и молча уставился на командира.
   -Гена, жизнь солдат в опасности. Башкиры народ горячий. Придут ночью и башки поотрезают. Поэтому ты с сегодняшнего дня освобождаешься вообще от всех обязанностей, берешь табельное оружие и охраняешь нас. По взрослому охраняешь! Вопросы?
   -Есть вопрос,- лениво  подал голос Полтавец.- Оружие применять можно?
   -Можно всё. Помни мы в опасности. Но, прежде чем применять, думай,- ответил лейтенант. – Сержант Смолин!
   -Я!
   -В табеле к постам есть определение запретной зоны. Немедленно вывесить таблички. За триста метров – «проход, проезд запрещён», за пятьдесят метров – «нападение на пост, применение оружия без предупреждения».
   -Есть!
   -Разойтись взвод!
    Таблички вывесили. Полтавец, в сапогах, трусах и пилотке, сел перед входом на территорию «базы» на табурет и замер. Снаряженный боевыми патронами автомат, как игрушечный лежал на его коленях.
    Часа через три со стороны башкирской деревни, находящейся в трёх километрах от «базы», показалось облако пыли, сквозь которое выделялись маленькие фигурки людей. Часовой с вышки сообщил об этом Полтовцу, который никак не прореагировал на это. Как сидел, так и остался сидеть, только ветер трепыхал волосы на заросшей как у обезьяны груди. Группа воинственно настроенных людей, примерно из пятидесяти человек, меж тем приближалась. Кто был на лошади, кто на велосипеде, кто на мотоцикле, кто на тракторе «Беларусь», кто пешком. В руках у людей мотыги, палки и цепи. Все кричали на непонятном башкирском наречии. Вот они миновали первый предупреждающий знак, сообщающий о том, что находятся в запретной зоне. Часть здравомыслящих людей остановилась около него. Но более половины продолжили путь. Прыти однако у них поубавилось и продвигались они дальше в полном молчании, насторожённо поглядывая по сторонам. Дойдя до знака, информирующего о стрельбе без предупреждения, люди остановились о чём-то говоря по башкирски, поминутно показывая в сторону «базы» руками. Наконец, от группы отделились трое пеших, во главе с давешним мужиком и направились к воротам, где посреди дороги сидел на табурете Гена Полтовец, уперев приклад автомата в землю, лицо его ничего не выражало. Однако когда до него оставалось метров тридцать, он выставил вперёд волосатую руку и не очень громко, но внятно произнёс:
   -Пройдёте ещё пять шагов – буду стрелять.
    Отчаянные люди продолжали идти. Тогда Гена, положил автомат на колени и, слегка оттянув затвор, отпустил его, не вгоняя патрон в патронник. Раздался сухой щелчок, показавшийся всем выстрелом из пушки. Колхозники остановились и, мешая башкирскую и русскую речь, стали угрожать солдатам. Гена встал во весь свой огромный рост, взял в одну руку, как игрушку, автомат и потрясая им заревел:
   -А ну, к едрёной матери, вон с поста! Через минуту открываю огонь на поражение!- И направился в сторону колхозников. Утратив свой боевой пыл они с позором бежали. Гена вернулся на своё место и замер в прежней позе. Дед Кузьма, Саня Смолин  и лейтенант, прятавшиеся за деревьями, подошли к нему. Присели на лежавшее неподалёку бревно, закурили. После недолгого раздумья дед произнёс:
   -Думается мне, господа хорошие, скоро сюда ваше начальство пожалует. Надо бы здесь прибраться, да народ в порядок привесть. 
   -Гена,- обратился лейтенант к Полтавцу,- оденься по форме. Пришей свежий подворотничок, почисть оружие, и вы там,- сказал он, глядя на замкомвзвода,- остановить работы, навести везде порядок, почистить оружие. Часового на вышке предупредить, чтобы смотрел в оба. И как прибудут офицеры штаба,- сообщить  в подразделение. 
    Часов около пяти вечера со стороны вышки послышался крик :
   -Едут!
    Солдаты быстро разобрали рабочие инструменты и залезли на балки недостроенной насосной. Дед Кузьма, чтобы не бросаться в глаза, тоже залез на чердак генеральского дома, и смотрел оттуда. Наступила напряжённая тишина. К воротам подъехали три машины. Из чёрной «Волги» вышел генерал. Из военного «Уазика» - командир батальона, замполит, зам по тылу и водитель Карамали который два дня назад угнал БМП на стоянку и теперь вернулся назад. Из другого «Уазика» вышел председатель колхоза Сан Саныч, его заместитель Кульбаев и хозяин злополучного барана.
    Громадный Полтовец, выпучив глаза, встал по стойке смирно перед генералом и рявкнул на весь лес:
   -Взвод смирно! Командир взвода на выход!
    Как ничего не подозревающий, прибежал с докладом лейтенант Ежов и, приложив к козырьку фуражки ладонь, доложил:
   -Товарищ генерал, за время вашего отсутствия происшествий не произошло. Вверенный взвод занимается регламентными работами и охраной объекта.
   -Не произошло говоришь?- процедил генерал, глядя в глаза лейтенанту.- А на хрена, скажи ты мне, у тебя такой усиленный наряд стоит при оружии?
   -Так непонятки с местным населением вышли, товарищ генерал. Обвиняют нас в краже имущества. А кражи не было. Вот он нашел ,- лейтенант показал на башкирина,- какие-то яйца и утверждает что они его.
   При этих словах редко смог сдержать улыбку. Однако лейтенант быстро поправился:
   -В смысле, его пропавшего барана. Может кот их сюда затащил, так что за него отвечать? Он ведь у кота их отобрал.
   -Ну-ка лейтенант постройте подразделение.– Скомандовал генерал. И добавил,- Всех постройте, часовых тоже.
    Раздалась команда и через три минуты взвод стоял в строю, при оружии, включая и вновь прибывшего водителя Карамали. Ежов доложил о построении и строевым шагом отошёл в сторону.
    Генерал подошёл ближе к шеренге и раздражённым голосом произнес:
   -Ну что, раздолбаи, достукались!? Занялись кражами и мародёрством? Местное население от вас стонет. Вам служить осталось всего ничего. А вы что творите? Под трибунал захотели? Государство всем нас обеспечивает, несмотря на объективные трудности. Скажите, кто из вас за прошедшие два года хоть раз голодным остался?- генерал замолчал и некоторое время смотрел на солдат, те тоже молчали.- Сказать нечего? Вы какой пример молодым солдатам подаете? Чему после вас их можно научить хорошему ?
    Говорить генерал продолжал около двадцати минут. Вспомнил и революцию, и войну, и новую жизнь, и их – этих нерадивых солдат, позорящих армию. А в заключение сказал:
   -Вас в строю шестнадцать человек. Соберёте по,- он на миг задумался,- по рублю и отдадите товарищу колхознику. И молите бога чтобы я вас всех не пересажал к чёртовой матери. Вопросы есть?
   -Разырешите абратитца, товарища генерала?- раздался из шеренги голос Карамали. Генерал жестом разрешил говорить.
   -Я, товарища генерала, не знаю, бирали они барана, ни бирали, толко я то с вами пыриехал. С миня за что рубыл бырать?
    Генерал пожевал губами и изрек:
   -Такого количества мяса они за один раз съесть не могли. Так что, на твою долю осталось,- закончил он под всеобщий смех. И, направив пальцем в сторону Сани Смолина,  приказал:
   -Сержант, на вышку!
    Он ещё договорить не успел, а Саня преодолел половину расстояния от земли до смотровой площадки.
    Полный чувства собственного достоинства, генерал поднялся наверх и, едва ступив на площадку, подал Сане вводную команду:
   -По вам стреляют оттуда,- сказал он не подумав и, показал пальцем в сторону видневшейся вдалеке деревни.
    Как резиновый, сержант взлетел в воздух, перемахнул через ограждение смотровой площадки, передернул затвор АКМа и пока летел с шести метровой высоты успел семь-восемь раз выстрелить в указанном направлении. Уже на земле, Саня сделал кульбит, перекатился через голову, вскочил и доложил охреневшему от неожиданности генералу:
   -Товарищ генерал, нападение на пост отбито, потерь нет!- и застыл на месте.
    Генерал, багровый и разом вспотевший, спустился вниз и сказал охрипшим враз голосом:
   -Нет говоришь потерь? А ну-ка, майор,- повернулся он к комбату,- одна нога здесь, другая там – жми в деревню, выясни:- там есть потери или нет?
   Через три секунды командирский «Уазик» уже мчал в сторону деревни. Генерал же задумчиво смотрел ему вслед. Пятнадцать минут показались вечностью, все стояли и молчали. Один дед Кузьма сидел в сторонке и смолил «беломорину», изредка покачивая головой. Наконец вернулся комбат и доложил:
   -Товарищ генерал, в указанном направлении жертв нет.
   -Ну что же, нет, так не. Постройте подразделение майор.
   -Взвод, стройся,- скомандовал комбат.
    Через секунду подразделение, которое и не думало расходиться, стояло по стойке смирно.
   -Товарищ генерал, по вашему приказанию взвод для разбора вводного упражнения построен!- доложил он генералу.
   -Сержант выйти из строя.
    Саня, чеканя шаг по пыльной земле, вышел из строя и замер, повернувшись лицом к взводу.
   -За отлично выполненную вводную задачу приказываю: присвоить звание старший сержант - сержанту….
   -Смолину,- подсказал лейтенант Ежов.
   -Сержанту Смолину,-продолжил генерал,- и поощрить его десятью сутками отпуска на родину! Майор, сегодня же подготовьте приказ! Однако, ввиду мирного времени, старший сержант, я  ожидал от вас устных ответов на поставленную задачу.
   -Слушаюсь, товарищ генерал! – ответил комбат.
    За всей этой историей как-то потускнело происшествие с бараном. Его хозяин,  получил свои шестнадцать рублей, и удовлетворенный таким исходом дела, был отправлен на колхозном автомобиле с колхозной делегацией так и не проронившей ни одного слова, в родное село.
    Осмотрев стройку следом уехали офицеры. Солдаты приступили к исполнению своих обязанностей.

                ШУБНЫЙ ДЕТЕКТИВ

    Утром, дед Кузьма по пути на стройку, зашел в штабной вагон, послушал последние новости. Узнал, что из части ожидается проверка. Потом отправился к каптёрщику Воронову попить чаю. За время проведённое на стройке дед и каптёрщик очень сдружились. На дружбу видимо оказало влияние то, что они оба рано лишились родителей, один воспитывался с бабкой, а второй в детдоме. По характеру Воронов оправдывал свою фамилию, был вором, каких свет не видывал. Служил он ротным «каптёрщиком». И если что-то где-то пропадало, все шли к нему. В «каптёрщики» он пришёл к старшине роты прапорщику Викову проситься сам, заявив, что не может бороться со своим «преступным недостатком», так хоть на благо роты будет воровать. Немного подумав, Виков, согласился, и, несмотря на недовольство командира роты, поставил Воронова на эту должность и, надо сказать, ни разу об этом впоследствии не пожалел. Теперь в роте всегда была вакса для чистки сапог, подшивочный материал, фланель и многое другое, что так необходимо солдату в его повседневной жизни. Откуда что бралось, неизвестно, но было всё.
    Воронов только что вынес на просушку солдатские шубы полученные три дня назад на складе «Куркуля». Сто двадцать полушубков и шуб кочевали утром на улицу, а вечером в домик приспособленный им под каптёрку.
    Два дня назад, при ревизии склада, выяснилось, что недостаёт семи женских козьих полушубков. Это было ЧП. Проверка склада ничего не дала. Завскладом, прапорщик Герман, утверждал, что видел их совсем недавно. Были негласно проверены все помещения в части, но пропажи так и не обнаружили. В конце концов подозрение пало на Воронова, однако прямых улик, что шубы украл именно он, не было. Просто при погрузке присутствовал он, два солдата первогодка и два прапорщика, во главе с Германом. Воронов брал на складе шубы, отдавал одному из солдат, тот под присмотром прапорщиков, ведущих учёт, передавал их на машину, другому солдату. Получив полушубки и шубы, Воронов перевёз их на «базу», где они пребывали и поныне. Через день после обнаружения пропажи, майор Бородин, прапорщик Виков и прапорщик Герман, никого не предупредив, на командирском Уазике, выехали с проверкой на «базу». Но солдатская почта по рации уже уведомила о грядущем шмоне. В это время дед Кузьма сидел у Воронова в его каптёрке и пил чай. На наспех сколоченных полках горками сложена чистая одежда и разное имущество быта солдат, в огромных мешках на полу лежало грязное белье, предназначенное в стирку. Дед, как бы между прочим, спросил у Воронова:
   -Вань, поговаривают в части шуб много пропало. Это случаем не твоих рук дело?- спросил он и выжидательно посмотрел на своего молодого друга.- Беда может стрястись. Поймают, засудют.
   -А ты, Петрович, откуда про это узнал?- подозрительно покосился на него каптёрщик.
   -Дык, откуда. Сорока на хвосте принесла,- ответил дед, продолжая пытливо смотреть на реакцию солдата.- Да ещё говорят, сюда проверка едет. Я по рации слышал, выехали уже.
   -Вот, блин,- расстроено ответил Воронов.- ну, не утерпел я. Столько добра лежит. А дома нет ни хрена ничего. Да я и тебе, одну приготовил.
   -Ты с ума сошел!?-  замахал дед руками.- И меня в каталажку упечь хочешь!?
   -Да не бойся ты, сейчас я их в лес унесу, ни одна собака не найдёт,- ответил Иван,- и поднявшись, направился было к стеллажу, но вернулся и сел на место,- все приплыл. Вон, приехали.
    Действительно под окном, возле полушубков, ходили офицеры и пересчитывали их.
   -Что делать - то будешь, Иван?
   -Щас,- ответил Воронов, наморщив лоб, думая какое-то время.– Помоги, Петрович.
    Быстро сбросив откуда-то с самого верха изящные женские полушубки, он вывалил из большого холщового мешка, солдатское грязное белье, и, затолкал туда шубы. С боков и поверх полушубков натолкал солдатские подштанники, часть оставив свисать наружу, по двум штанинам, запачкав их, даже мазнул сапогом и, замер над мешком, зорко глядя в окно.
   -Ты, Ваня, чего стоишь-то? Давай мотай быстрее, пока они сюда не зашли,- торопил его дед Кузьма.
   -Не время ещё, не время…- отвечал Воронов, озираясь на окно.
    Наконец дождался, когда группа офицеров с улицы направится в его каптёрку, подошёл к двери, остановился и громко произнёс:
   -Ты, Петрович, откуда такой умный взялся. Они каждый день свои грязные тряпки таскать будут, а я что, каждый день вози им, стирай? Сегодня же буду проситься в роту. Что я, прачка что ли?- и с этими словами со всей силы пнул ногой по двери, прямо перед носом опешивших офицеров.
    Дед, стоял сзади вылупив глаза, офицеры стояли перед ними и таращились на них. Воронов бросил мешок на землю и лихо доложил зам по тылу:
   -Товарищ майор, ефрейтор Воронов готовит использованное белье к стирке!- и без передыху продолжил:- Разрешите обратиться, товарищ майор!
   -Обращайтесь,- ответил Бородин и брезгливо отодвинулся от мешка.
   -Товарищ майор, переведите в роту,- стал он излагать уже слышанное офицерами минуту назад,- стыдно перед людьми.
   -Товарищ солдат, служба всякая почетная, и обсуждать её права вам никто не давал. Немедленно отнесите белье в машину и возвращайтесь сюда.- Да, и почему нарушаете устав?
   -Как нарушаю?- непонимающе уставился на вошедших Воронов.
   -Я как понял вы - ефрейтор?
   -Так точно товарищ майор! Уже неделю.
   -Если вы ефрейтор - почему на погонах нет знаков отличия?
   -Ах это,- облегчённо вздохнул каптёрщик,- на шута они мне, ни два, ни полтора.
   -Чтоооо????
   -Ну как бы вам сказать, товарищ майор?- Воронов, понизив голос, до доверительного,- Словом ефрейтор - недоделанный сержант, переделанный солдат.
   -Отнесите вещи куда вы там шли и, пять минут вам привести внешний вид в порядок. Я вам покажу недоделанно–переделанного.
    Не заставляя просить себя дважды, наглый «каптёрщик» поднял мешок, затолкал в него торчащие во все стороны грязные подштанники, и бегом кинулся к дежурной машине, никуда не собиравшейся выезжать сегодня. Через три минуты вернувшись в каптерку, он застал там полный разгром. Все ящики раскрыты, содержимое валяется прямо на полу. Дед, оставленный в качестве понятого, сидит на табуретке в углу. Майор Бородин, прапорщики Виков и Герман шуруют по всем углам. Лейтенант Ежов стоит у двери. Воронов зайдя в каптёрку выпучил глаза и спросил:
   -Товарищ майор, вы спросите чего надо-то, я так отдам, если у меня есть.
   -Шубы верни гад, шубы со склада,- заверещал подлетевший к нему прапорщик Герман.
   -Да вон они за окном сохнут, товарищ прапорщик,- голосом простака ответил Воронов.
   -Эти себе оставь, верни то, что украл,- визгливым по бабьи голосом кричал «Куркуль».
   -Ничего я не воровал,- вы же сами их мне отпустили. Я что там один был. Я и на улицу-то не выходил. Вы сами считали, сами грузили. 
   -Это-то и загадка,- успокаиваясь ответил прапорщик,- в складе и окон нет. Не знаю что и думать.
   -Думать здесь не надо, прапорщик. Думать надо было раньше. А теперь надо искать. Искать и найти, либо будете уволены за недостачу! Кстати, вы говорят новую машину недавно купили? Интересно, на какие шиши?- отрезал зам по тылу.- Вы, лейтенант,- обратился он к Ежову,- лично проводите нас по всем вашим закоулкам, ничего не упустите. Сами понимаете дело подсудное. А вы,- повернулся он к «каптёрщику»,- выбросьте всякую блажь из головы и служите как положено, там, куда вас определили,- и уже обращаясь к остальным сказал:- Всё, за работу товарищи! Чем быстрее осмотрим, тем быстрее вернёмся. Надо что-то предпринимать!
   С этими словами офицеры вышли на улицу. Тыловики с лейтенантом пошли искать шубы, а прапорщик Виков отправился на строительную площадку, посмотреть как идёт работа. В каптёрке остались ошарашенный произошедшим дед Кузьма и  Воронов.
   -Ну и как же ты спёр эти шубы, если там даже окон нет?- спросил дед.
   -Так ничего проще,- ответил смеясь каптёрщик,- видишь,  Петрович, шубы за окном?
    Дед приковылял к окошку, посмотрел, пожал плечами.
   -Ты не так смотришь. видишь какие они огромные, а женские шубки какие? Правильно маленькие. Так я эти шубки совал в рукава шуб, какие побольше, сворачивал и передавал солдату на погрузку. Солдатам по хрену что грузить, получил свёрток, передал свёрток, бросил свёрток. «Куркуль» ленивый, видит свёрток, ставит галочку. Хоп и две шубы вместо одной в машине. Такая вот история. А тебе, Петрович, я самую лучшую отобрал. Сегодня вручить хотел, да эти коршуны налетели.
    -Эх, Ваня, доиграешься ты,- только и сказал дед Кузьма и, выйдя на улицу побрёл на строительную площадку, где Виков развил бурную деятельность.
    Был перерыв и солдаты, которых поставили на подсобные работы, отдыхали. Несколько человек играли в домино внизу, а четверо сидели на самом верху недостроенного здания на балках и играли в карты. Для прапорщика Викова, слово перерыв ассоциировалось с ложкой во рту. Есть во рту ложка, значит перерыв. Нет ложки, значит в руках должна быть лопата или кувалда. Тем которые наверху играли в карты повезло:- они, увидев Викова, стали верёвками связывать между собой балки, что с земли выглядело эффектно, и создавало иллюзию активной работы. С другой стороны связанные веревками балки выглядели как седло на корове, но этот вопрос никого не волновал. Раз связывают – значит так надо. А вот те, которые внизу играли в домино, огребли по полной. Оправдания насчет перерыва не принимаются. Виков никогда в жизни не вбивший самостоятельно ни одного гвоздя, мог часами рассуждать о тяготах службы.  Вот и сейчас он стал ставить «верхних» в пример «нижним». Однако Саня Смолин заявил:
   -Товарищ прапорщик, у нас не заводится САК,- показав на колёсный сварочный аппарат,- ждём механика, потому сидим.
   -Почему не заводится, пробовали установить причину?
   -Пробовали, товарищ прапорщик, не смогли,- глазом не моргнув соврал Саня.
   -Бензин есть?
   -Есть, товарищ прапорщик.
   -Искра есть?
   -Так точно, товарищ прапорщик.
   -Свечи проверяли?
   -Проверяли, товарищ прапорщик.
   -Масло в норме?
   -Так точно, товарищ прапорщик.
   Наступила долгая пауза. Виков, исчерпал все свои познания в технике и застыл памятником. Вдруг встрепенулся и, уже обращаясь ко всем спросил:
   -А с толкача пробовали?
    Наступила мёртвая тишина, готовая взорваться многоголосым хохотом. Всё дело в том, что на САКе и генератор и сварочный аппарат стоят на шасси как в телеге и с колесами не взаимодействуют. То есть с толкача завести их невозможно. Саня, украдкой вытерев выступившую от еле сдерживаемого смеха  слезу, коё-как выдавил:
   -Никак нет, товарищ прапорщик.
   -Карамали,- подал команду Виков,- за руль!- и к солдатам:- Цепляйте САК.
    Никогда ещё солдаты с такой готовностью не исполняли команды. В мгновение ока САК был прицеплен к «Газику» и Карамали стал нарезать круги по свободному пространству строительной площадки. Прошло минут пятнадцать. Солдаты втихаря корчились от смеха. Никто не заметил, как сзади подошли офицеры, проводившие поиски пропавших шуб.
   -Что здесь происходит?- раздался неожиданный голос майора Бородина
   -Товарищ майор, разрешите доложить?- с некоторой дурашливостью вытянулся перед ним Смолин,- у нас не заводится САК. Товарищ прапорщик предложил заводить его по новому методу,- он заговорщицки оглянулся на напряженную спину Викова,- с толкача.
   -Чтооо?- только и смог сказать пораженный зам по тылу,- с толкача? Час от часу не легче.
    Оглядев долгим взглядом притихших солдат, майор подал водителю команду остановиться. Подошёл к Викову. Пряча улыбку, подозвал Карамали и спросил:
   -Товарищ водитель, доложите чем занимаетесь?
   -Товарища майора! Разрешите далажить. Таварища прапарщика, Виков, приказала мине завести САКа  толкачами.- ответил  бойко водитель.
   -Ну и как успехи?- язвительно спросил майор.
   -Даже ни чихал. Наверная дуругой причин?- ни глазом не моргнув, продолжил Карамали.
    Чтобы как-то разрядить обстановку, зам по тылу обошел автомобиль с прицепленным к нему САКом и нагнувшись, заглянул под агрегат.
   -Как же ты его завести хочешь, если у тебя карданный вал с САКа свистнули,- еле сдерживаясь чтобы не рассмеяться, проговорил он. На этот раз от хохота облетела листва с деревьев в радиусе километра. Смеялись все и каждый смеялся по своему. Основная масса присутствовавших, из-за тупости прапорщика. Прапорщик, из-за тупости водителя. Каптерщик Воронов смеялся тому, что ловко всех объегорил, ведь женские шубы уже полчаса болтались в кузове «Газика» Карамали и больше никого не интересовали. Зам по тылу смеялся тому, что не дал опозорить прапорщика перед личным составом. Одному лишь деду Кузьме было просто весело, он знал всё про всех и просто от души веселился.
   -Товарищ водитель, отцепите САК и уезжайте отсюда на стоянку,- приказал Бородин.
    Аппарат отцепили от машины. Карамали, сделал круг почета и поехал в сторону стоянки, но при этом немного увеличил радиус разворота и проехал по луже, которая на деле оказалась глубокой, по самый мотор, ямой с водой, образовавшейся после бурения и промывки водяной скважины. Два столба грязной воды вылетели из-под колес в разные стороны, окатив при этом присутствующих и залив двигатель. Люди, кто со смехом, кто с руганью, отбежали в стороны. Немного побуксовав, автомобиль заглох, снова завёлся и выполз на твёрдый грунт. Неожиданно в двигателе что-то лязгнуло и машина резко остановилась, как будто наткнувшись на бетонную стену. Из-под капота повалил то ли пар, то ли дым. Все замерли. Карамали вылез из кабины и открыв капот, стал рассматривать двигатель. Бородин, едва заглянув внутрь, заорал:
   -Ты какого чёрта, сопляк, в яму заехал?! Ты видишь машина показала тебе «Кулак друга»?
   -Щива паказала?- не понял водитель.
   -Хрен она тебе показала, а не дембель - вот она что тебе показала. Тебе что, других мест мало, ты по шею в канаву заехал?- орал майор на виновато опустившего голову Карамали.
   Каждый из присутствующих посчитал своим долгом заглянуть под злополучный капот. А раздосадованный произошедшим Бородин, отошёл в сторону, сел на бетонный блок и с пятого раза закурил сигарету дрожащими руками. Дед подошел сел рядом и спросил:
   -А чего это за «Кулак друга»?
   -Твою мать, Петрович, ну что за жизнь? Каждый день как на вулкане. Иду на службу и не знаю, вернусь или помру от инфаркта. С утра эти шубы. Сейчас проверки понаедут, копать начнут. Представляешь что будет? «Куркуля» конечно не посадят, но могут на гражданку турнуть. А ему два года до пенсии. А тут новый номер. Ты посмотри на эту обезьяну:- ему в детском саду место, а его в армию взяли. Ну как с ними воевать…? Твою ж мать.- и после некоторой паузы продолжил:- А «кулак друга» - это двигатель заклинило,  из-за того что этот мудак залил его водой. Тут достаточно воде попасть в мотор и бац гидроудар.
   -Да ладно?
   -Понимаешь, если машина заглохла в воде, ни в коем случае нельзя запускать двигатель. Вода, если попала внутрь, обязательно сгубит мотор. Плотность воды больше, чем у топливной смеси. Поршень упирается в неё, но сжать не может, а коленвал продолжает вращаться. Шатун не выдерживает, загибается и все в блоке дыра.
   -И что теперь делать?
   -А кто его знает? Запчастей нет. Генерал завтра сто шкур с меня спустит,- помолчав немного, добавил:- Черт с ним, на консервации машина такая же есть. Оттуда снимем запчасти, а потом где-нибудь найдем. Где этот «Куркуль»,- он огляделся,- Юрий Иванович, поехали в часть.
   -Товарищ майор, куда поехали? Мы ещё шубы не нашли.
   -Не до них сейчас.– ответил Бородин и круто развернувшись пошел к выходу. Прапорщики понуро засеменили следом. Вдруг майор остановился, увидев Воронова с новенькими ефрейторскими лычками  на погонах.
   -Лейтенант, постройте подразделение! Прямо здесь, сейчас!
   -Взвод, стройся! – скомандовал Ежов. Подразделение построилось в мгновение ока.
   -Ефрейтор Воронов, выйти из строя!
    Тот вышел бледный как мел, не зная что и думать.
   -От имени командования части, за пренебрежительное отношение к званию ефрейтора приказываю: Разжаловать ефрейтора Воронова, вплоть до рядового! Приказ вам привезут завтра. Спороть с этого разгильдяя знаки различия. Взвод разойдись!- и, резко повернувшись, пошел к машине.
   -Что это было?- спросил Саня у всех.
   -Это был наезд,- ответил Воронов, довольный что отделался легким испугом.- зверствует майор из-за вас разгильдяев, на мне вот зло выместил, а я так майором после ефрейтора мечтал стать,- и, достав из кузова мешок с шубами, отправился в каптерку.


                ВИНОГРАДНЫЙ СЕЗОН

    Часа через три на «Базу» пришли из соседней деревни четверо башкирят лет по пятнадцать. Дед сидел у шлагбаума и курил.
   -Вам чего мальцы?- спросил он у пацанов.
   -Вот, у нас есть винограда,- ответил один из них с сильным башкирским акцентом,- пащти целая бидра.
   -Ну и что? Где украли ?
   -Не скажем, мы меняться хотим.
   -На что меняться?
   -Гильза нам нада, пуля нада. Патрон нада.
   -Где же я вам пули с гильзами возьму?
   -Салдата спрашивай. У них всегда бывает.
   -Может и бывает, а для чего они вам?
   -Порох кавырять будем. Бутылка складывать. Речке взрывать. Рыба глушить.
   -Так, вы идите пока погуляйте вот там,- дед указал на кусты в отдалении и, развернувшись ушёл на территорию «Базы». Зашёл в каптерку где на стеллаже, загородившись занавеской, спал Воронов.
   -Иван ты где спрятался? - спросил дед, оглядывая помещение,- дело есть срочное.
   -Ну чего Петрович? Сон такой увидел, а тут ты нарисовался.- ответил каптёрщик и повернулся на узком стеллаже,  умудрившись не свалиться.
   -Ты чего туда забрался?
   -Да ходят тут. Вот я на всякий случай и залез. И мне видно, и меня не видно.
   -А если генерал приедет, а ещё пуще прапорщик- что делать будешь?
   -Скажу что проверяю, надежно ли закреплен к стене стеллаж. Не дай бог рухнет.
   -Ну так хоть бы закрывался на замок.
   -Петрович, Бородин под страхом смерти запретил закрываться изнутри и велел снять все запоры и крючки. Так что приходится рисковать. А ты чего хотел?
   -Там пришли пацанята,- дед махнул рукой,- и хотят поменять патроны на ведро винограда.
   -А на черта им патроны? Автомат где-то спёрли?
   -Да нет. Порох нужен. Хотят рыбу глушить.
   -Аааа, у меня нет,- разочарованно вздохнул Иван и снова полез на стеллаж.
   -Да не надо нам патронов, давай у сварного попросим килограмма два-три карбида. Если его в банку зарядить – бахнет не хуже пороха.
   - А что, идея хорошая,- Иван снова полез вниз,- А откуда у них виноград?
   -Дык наверное с колхозного поля. Колхоз лет пять назад завез из Тимирязевки районированный виноград и посадил здесь. Теперь он наверное вырос. Вот пацаны воруют потихоньку, да меняются. Бизнесмены.
   -А чего ты, Петрович, ко мне пришёл? Знаешь же где  бочки с карбидом  стоят.
   -Знать-то знаю. Только мы что, каждый раз у них виноград покупать будем? Давай пока я тут переговоры веду - ты пацанов обойди и проследи на какое поле они воровать пойдут.
   -Точно. Как я сразу не догадался? Всё иди договаривайся.
   Дед вышел за территорию «Базы» и медленно поплёлся к пацанам, давая возможность Воронову выйти незамеченным.
   -Пришел мальцы я вам сказать, что не будет вам патронов,- вяло отрапортовал он.
   -Уууу, зря шли.– отозвалась хором ребятня.
   -Нет, не зря. Я вам лучше нашел рыболовный инструмент. Про карбид слыхали?
   -Нееее,- за всех ответил старший.
   -Это вам лучше пороха будет. Сварщики видели чем работают? Берете бутылку, насыпаете карбид, заливаете водой, запечатываете и бросаете в воду. Через минуту так ахнет – почище чем порох.
   -А где его взять?- наперебой загалдели пацаны.
   -Так я вам принесу. Но он стоит два ведра винограда.
   -Два так два. Бидра давайте. Через час миняем. Только покажете как бахает за свой счет. – поставил условие предприимчивый пацан.
    Взяв два ведра, они ушли в полумрак, а за ними, немного стороной, Воронов. Дед же пошёл в складской домик. Из ржавой бочки насыпал в посылочный ящик с полведра карбида и отнёс за территорию «базы» в кусты. Для большего эффекта демонстрации взрыва бутылки, дед нашёл старое ведро и набрал в него воды. Нашёл брошенную кем то бутылку из-под шампанского и выточив из деревяшки пробку, стал ждать. Наконец пришли пацаны с вёдрами полными винограда. Не такой сладкий как на базаре, но всё равно сочный и вкусный. Попробовав виноград дед позвал:
   -Ваня, ты здесь?
   -Здесь, Петрович, - раздалось из за кустов.
   -Ты, Ваня, сделал что я тебя просил?
   -Да, конечно сделал.
   -Ну иди попробуй, что ребята нам принесли.
   -Нее, Петрович, я винограда в детдоме обожрался до того, что и сейчас есть не могу.
   -А откуда знаешь что виноград ребята принесли?
   -Как откуда? Вон по радио только что передали.
   -Ну не хочешь виноград, иди помоги салют устроить.
   -А чего его устраивать, насыпал, налил да бахнул.
   -Бахнуть и дурак может. Ты иди на пост и скажи мол, Кузьма Петрович, сейчас пробный пуск ракеты на луну устроит. А то не дай бог на посту Зуев будет стоять, ещё перестреляет нас по ошибке. Доложишь и сразу назад. Без тебя не полетим. Да, пацаны?
   -Да, Петровищ,- за всех ответил старший.- Кагда бахать будем?
   -А вон солдат вернётся назад и забабахаем. А кроме винограда там ничего не растет?
   -Как не растёт? Всё растёт: и дыня, и арбуза, и памидора, и агурца. Скажи щива давать замен будишь, всё насить станем.
    Пришли  лейтенант Ежов и Воронов.
   -Что у вас случилось, Кузьма Петрович?
   -Дык вот, значит, пацаны витамины притащили, хотят на бомбу поменять.
   -На какую ещё бомбу?
   -Я им из карбида устроил. Мы пацанами были - рыбу глушили. Вот эти тоже хотят. Я им пробный показ хочу сделать. Грозятся каждый день по два ведра рыбы носить,- хитро улыбнулся дед.
    Пацаны благоразумно молчали. Ежов попробовал виноград, взял одну большую кисть себе и ушёл в сторону поста. Дед объяснил пацанам, что надо сделать. Потом насыпал в бутылку на две трети карбида, залил водой, заткнул деревянной пробкой и быстро опустив её горлышком вниз в ведро с водой, отбежал вместе с мальчишками в овраг. Залегли за сваленное дерево и стали ждать. Прошло минут пять. Все уже по очереди разочарованно стали выглядывать из-за ствола дерева.
   -Эй, бабай, абманул. Зря винаград таскали.
   -Подожди,- только и успел казать дед. Ахнуло в вечернем воздухе очень эффектно. Ведро с водой сыграло роль усилителя взрыва. Во все стороны полетели вода, бутылочные осколки и кусочки шипящего карбида. На месте взрыва валялось разорванное на части ведро. Вспугнутые звуком взрыва птицы, испуганно метались с криками в воздухе.
   -Что пацаны, убедились что карбид лучше чем всякий там порох? Вон забирайте ящик и идите пока солдаты нас всех не арестовали.- Пацанов тут же след простыл.
   -Ну что, Иван, найдешь поле с витаминами?- спросил дед Воронова.
   -Да километра два отсюда будет, если по прямой.
   -Ну вот и хорошо, только ты никому об этом не говори. Завтра пойдешь смотреть где у них дыни, арбузы, помидоры и огурцы растут.
   -Так они же ушли?
   -Такая рыбалка затягивает. Ну бахнут пару раз. А еще хочется, причём каждому. Так что, завтра жди. Ты себе оставь виноград, а остальное ребятам на общий стол отдай.
   -Нееее, всё отдам,- ответил Иван и понёс вёдра в расположение.
    Солдаты, когда дед пришёл к вагончику приспособленному под столовую, приветствовали его троекратным ура. Дед оторвал для себя маленькую кисточку, остальное оставил солдатам. «Пацаны, пусть вкусного поедят» подумал он. Воронов тоже не ел виноград, что было очень подозрительно.
   -Ты-то что не ешь? – спросил его дед. - Через десять минут от этих вёдер только ручки останутся.
   -Сказал же: не ем вообще. В детстве обожрался,- ответил Иван и вышел на улицу, поманив деда за собой.
   -Чего ты хотел?
   -Зайди, Петрович, ко мне в каптерку. Поговорить надо.
    Дед поплелся следом.
   -Оппа,- по цирковому хлопнул в ладоши Воронов и включил свет. Посреди стола стоял двухведёрный полиэтиленовый таз с верхом наполненный виноградом.
   -Ты когда успел?
   -Это моё личное. Делюсь с кем хочу:- угощаю.
   -Ну коли угощаешь, давай будем есть,- дед отломил веточку и положил в рот пахнущую свежестью и солнцем ягоду. Кисти были отменные: – каждая весила по полтора – два килограмма.
   -Петрович, я тебе честно скажу:– до сегодняшнего дня мне никогда не доводилось есть ничего более вкусного. У нас детдом в тайге стоял. То что сами вырастим, то и поедим, а выращивали в основном овощи.
   -Ну давай налегай на витамины. Понравится, будем каждый день ходить. Надо бы транспорт какой найти, да ездить!
   -На фига транспорт, мы втроем шесть ведер принесем. Четыре ведра на всех, а по ведру - мне и тебе.
   -Мне, Ваня, и кисточки лишнего будет.
   -А мне нет, я этот таз один умолочу, не отходя от кассы,- ответил Иван и принялся горстями забрасывать крупные ягоды в рот. Глотал их почти не пережевывая, урча и стоная от удовольствия. Наконец доедая вторую кисть, кряхтя лёг на топчан и оглаживая вздувшийся живот проговорил:
   -Вот какое оно настоящее счастье. Всё не могу больше есть.
   -Как же сможешь-то - считай пол ведра съел.
   -Я бы, Петрович, и ещё съел, только места в животе нет,- ответил Иван и положил в рот ягоду. Он лежал на топчане и отчаянно кряхтел. Неожиданно вскочил и со словами – «Не дай бог кто туалет занял» выбежал вон. Дед, лежа на другом топчане, только улыбался, лениво отщипывая по одной виноградине и бросая их в рот. Наконец вошёл Иван.
   -Вот это меня пронесло. Думал, язык через зад вылетит,- и похлопал себя по ввалившемуся животу,- зато место есть для новой порции!- засмеялся он, поставив около топчана таз с виноградом, лёг и продолжил жадную трапезу. Потом все повторилось. Кряхтенье, сопение, оханье, бег трусцой на улицу.
    В очередной раз зайдя в каптерку Иван лёг на топчан и произнёс:
   -Всё не могу больше, останусь без потрохов.– Но, немного полежав, он оторвал ещё ягоду пожевал.
   -Смотри могу оказывается, и организм принимает. Вот ведь какая зараза, как семечки – не отцепишься.- и с новой силой навалился на поедание ягод. Дед не вмешивался, думая о своем. «В конце концов что может произойти. Пусть парень ест, в крайнем случае всё окончится чисткой организма». А Воронов съев очередную порцию винограда, лежал и страдал теперь, стоная.
    Наконец в тазу осталась одна кисть. Иван с сожалением глядел на неё.
   -Петрович, а ты что не ешь? Это твоя доля осталась.
   -Дык, Ваня, я думал ты сейчас этот виноград  доешь и мы ещё сходим, ночь-то только началась ещё.
   -Да ты что! Хочешь чтобы я умер сегодня? Я не знаю как последнюю кисть доедать буду.
   -Отравиться не боишься?
   -А чего будет-то. Ну сбегаю ещё раз. Я глазами ещё бы пять вёдер съел, а желудок отказывается принимать. 
   -Смотри, заразу какую-нибудь подхватишь:- неизвестно чем они его опрыскивали?
   -Ой, Петрович, не смеши мои ефрейторские погоны. Они что, сами отравиться хотят? Чистый виноград ручаюсь!- и отчаянно урча с усилием доел последнюю гроздь. Немного полежав опять убежал. Вернувшись заявил:
   -Завтра пойдём ещё.
   -Ну давай, отходи и ложись спать.- сказал дед и вышел. Однако через минуту вернулся: – Ты, Ваня, к завтрашнему дню, приготовь шубы, я отвезу их в часть.
   -Да ты что, «Куркуль» это же такая мразь. Солдата за пачку галет продаст. А ты хочешь ему шубы вернуть. У нас бы в детдоме ему ещё и не такое устроили.
   -Ну может и не всё правда, что о нём говорят.
   -Петрович я тебе одну историю расскажу. Сам бы не поверил, если бы где услышал. Меня когда каптёрщиком назначили, нужно было белье солдатское просушить. Взял я молодого и вместе с ним вытащили тряпки и сзади складов на верёвках, там специальные висят, вешаем. Прибегает «Куркуль» и орёт – «Снимай», я ему говорю «Вам что, жалко верёвок?», а он гладит их и говорит - «Снимай: – верёвки вытягиваешь»
   -Да ну, не может быть?- засмеялся дед.
   -Ещё как может, думаешь погоняло «Куркуль» ему зря дали? А откуда думаешь он денег на машину набрал? Колобок хренов.
   -Ну всё равно, Иван, шубы надо вернуть.
   -Петрович, мы только что украли виноград и никто не сказал, что это плохо. Здесь то же самое.
   -Виноград, Ваня, мы украли неучтённый никем. Растет он в поле и растет. Ведром больше, ведром меньше. А шубы на строгом учёте. И потом, знаешь сколько людей от этого  пострадает?
    Воронов  пожал плечами.
   -Не знаешь? А я знаю. Все пострадают. Завтра они заявление в милицию напишут. И никто ни ты, ни я, ни кто-то ещё не сможет эти шубы носить. А понаедут проверки. Знаешь, какое столпотворение здесь будет? Начальство зверствовать начнет. Ну, посадят прапорщика, Бородина снимут - тебе что от этого легче будет?- сказал дед и застыл у двери.
    После очень долгой паузы Воронов с сожалением  выдавил.
   -Чёрт с ним, верну шубы.
   -Ну и хорошо. Ты в мешок их сложи, я утром поеду в город, заберу с собой.
    Дед отправился к лейтенанту Ежову. Тот дремал в штабном вагончике.
   -Петро, давай я с Карамали завтра поеду в часть. Когда он там один насобирает запчастей на машину? А я помогу.
   -Мне всё равно. Я тебе, Петрович, не начальник,- зевая ответил лейтенант.
    Получив разрешение, дед ушел к себе спать. Проснулся в четыре часа утра и, разбудив Воронова, забрал у него мешок с шубами. Потом поднял Карамали. Они завели дежурный «ЗИЛ 130», загрузили шубы в кузов и поехали в часть. Около шести утра уже в городе когда проезжали по частному сектору, дед велел остановить машину около водоразборной колонки. Залез в кузов и, бросив оттуда водителю пустое ведро, велел наполнить его водой и подать наверх. Приняв воду, он раскрыл мешок и, недолго думая, вылил воду прямо на шубы. Так он проделал, к великому удивлению водителя, три раза. Потом завязал мешок снова и вернулся в кабину.
   -Петровищ, защем белье вада лил? – спросил водитель когда поехали.
   -Как зачем? Пока доедем – постираем. Не слышал, наверное, как у нас на Руси белье стирали в древности? Нальют в мешок с бельем воды и пока едут оно стирается.
   -Врешь, Петровищ. Тагда машина не хадили.
   -Ааа, ну да. Ну так, на лошадях ездили. В общем, ты никому не болтай. Я сам первый раз так делаю. Щас попробуем, если что, тебя научу. Ты это, как к части будем подъезжать, недалеко высади меня.
   -Харашо, Петровищ,- ответил Карамали, подозрительно поглядывая на старшего товарища.
    Метров за триста от воинской части, Карамали, остановил машину, помог деду выгрузить мешок с шубами, ставший из-за воды неподъёмным.
   -Карамали, машину поставь недалеко и возвращайся сюда. Понял?
   -Щива не панять – панял: мащина туда – сама сюда.
    Рядом находился жилой микрорайон, состоящий из бараков построенных ещё пленными немцами. Бараки были добротные из шлакоблоков, оштукатуренные и окрашенные в жёлтый цвет. В каждом проживало до десяти семей и для каждой семьи около барака было выделено сотки по две земли, на которых жильцы сажали овощи. Единственным недостатком было то, что «удобства» находились во дворе. Но люди с этим мирились и были счастливы по своему. Уже рассвело. В сараях напротив, сколоченных из чего попало, заголосили петухи. Дед дотащил мешок до скамейки стоящей у одного из бараков и, засунув его под сиденье, ушёл на другую скамейку метров за пятнадцать. Там сел и закурил, прикрыв глаза. Минут через десять пришёл Карамали и сев рядом спросил:
  -Щива сидим? Мишка бильём гиде?
     Дед приложил палец к губам и указал на мешок под лавкой. В домах наконец началось шевеление. Из бараков выходили люди: - дети, женщины, мужчины и шли кто в туалет, кто к сараям. Никто пока не обращал внимания на мешок. Наконец, толстая женщина в стареньком халате и шлёпанцах, вышедшая из дома, его заметила. Подошла, тихонько пнула ногой, замочив ее о мокрый мешок. Осторожно огляделась по сторонам. Дед ткнул кулаком Карамали и взглядом приказал смотреть в другую сторону. Сам тоже отвернулся. Женщина успокоилась. Села на лавку и развернув полы халата прикрыла мешок так, чтобы его не было видно со стороны. Опустила вниз руку и не глядя нашла место, где он завязывался. Она не видела, что из открытой форточки на неё внимательно смотрит другая женщина с сигаретой во рту. Мешок никак не получалось развязать одной рукой и толстуха нервничала. Открылась дверь барака и выглянул мужчина в стареньком трико.
   -Клав, ты чё, охренела? Детям в школу, а она на лавке  развалилась и сидит.
   -Не ори, лучше помоги мешок развязать.
   -Какой мешок? На хрена он тебе?
   -Иди, говорю, сюда! Развязывай! А я пока вон добегу. А то обделаюсь прямо здесь.
    Мужик подошёл. Вытянул мешок из под лавки
   -Тяжелый и мокрый. А вдруг там кто убитый?
   -Развязывай и не рассуждай,- приказала толстуха и скрылась в проеме туалета. Почти сразу же она появилась назад.
   -Ты что проверяла дыра на месте или нет? – спросил смеясь муж.
   -Не твоё дело! Что, мешок ещё не развязал?
   -А он меня жэдал,- сзади них стояла в ночной рубахе женщина, только что курившая в окне,- Что дэлить собираемся соседи? Мнэ тоже палагаетса. Я мешок с вечера видала!- сказала она с сильным армянским акцентом.
   -Ничего не собираемся делить! Что тебе вообще надо, тебя кто сюда звал? Вон вещи из деревни привезли. Убрать надо. Неси Иван в сарай.
   -Дааа прэвэзли и пад лавку палажили. Спэциално для Мамаэвых.
   -Чего орешь здесь, нашла дуру, делить тут буду на всех!
   -Ты дура?- закатив глаза, подняв руку в трагическом жесте, на высоких тонах то ли пропела, то ли провизжала соседка,- нееэээт ты не дууура. Ты ооочень уууумныя! Давай делитца. Иначе в милиция звоню.
   -Чёрт с ней, открывай, Иван, мешок. Может там дерьма наклали, а мы тут с этой ненормальной  разговариваем.
    Мужик наконец справился с завязкой и открыл мешок.
   -Ничего себе,- сказал он доставая мокрую козью шубку.– Не орите вы, здесь их до чёрта.
   -И нас не забудьте при дележе,- сбоку подошли ещё три женщины в домашнем.- Что у вас там?
    Дед сидевший до того тихо, толкнул локтем Карамали и сказал:
   -Давай бегом жми в часть:– найди Бородина или «Куркуля» и бегом веди их сюда. Скажи, шубы нашлись. Только пусть без шума идут. Карамали потихоньку встал и не оглядываясь ушёл со двора в сторону части. А здесь меж тем разворачивалась драма. Людей набралось уже до десятка и шуб на всех явно не хватало. Толстуха Мамаева  уже вывесила  их на просушку. Тут-то и выявилась хитрость деда Кузьмы. Мокрые вещи домой никто не понесёт. Повесят сушить. Вот тебе и пожалуйста. И ревизора не надо. Но люди требовали справедливого дележа, а Мамаева считала что это всё её. Перепалка грозила затянуться. Дед, как в театре, смотрел на «Мамаево побоище», как он его в душе окрестил по фамилии толстухи. Кто-то осторожно тронул его за плечо. Он обернулся. Рядом стояли Майор Бородин, прапорщик Герман и Карамали. Майор присел рядом с дедом.
   -Что тут происходит, Кузьма Петрович?
   -Дык вот, приехали за запчастями, к знакомым зашли, а тут эти, шубы делят. Может ваши?
   -Сейчас проверим,- сказал Бородин, собираясь встать.
   -Да погоди пять минут. Больно досмотреть охота. Если шубы ваши, никуда не убегут. А не ваши, хоть посмеёмся.
   -Как не наши,- вскричал «Куркуль» и ринулся в толпу, - немедленно собрать все шубы и сдать мне.
   -А ты кто такой? Ааа, сосед! Чего надо? – вперилась в него злым взглядом толстуха и уткнула кулаки в бока.- Вон есть у тебя твоя часть - там и командуй, а здесь я тебе рыло твоё «Куркульское» разом начищу.
   -Я те так начищу, ввек не отмоешься,- тоже поставив руки в бока, по бабьи заверещал прапорщик.- Вон видишь - клеймо на шубе внизу:- номер нашей части. Здесь семь штук должно быть.
   -Смотри, еще один умный нашелся. Посидел в сторонке, посчитал, а теперь жар хочет голыми руками себе в карман загрести. Смотри, прогорит-то карман. Ишь корму на народных харчах отлопал, возьмешься обходить за неделю не управишься.
   -На свою посмотри. Обязательно в нее пнуть надо, чтобы голова заработала.- огрызнулся прапорщик,- Вот смотри,- достал он служебное удостоверение.- Что написано? Читай: Герман Юрий Иванович, прапорщик, войсковая часть номер…..Давай сравнивай с номером на шубе.
   -А чего сравнивать?- вступил в разговор муж толстухи.- Шубы-то, оказывается, именные. Вон внутри написано мелом «Прапорщик Герман….
   -Вот видишь там написано Герман, значит моё.
   -Тут еще есть «Куркуль»!
   -Ну, я и есть «Куркуль», меня все так зовут, вон жена моя подтвердит. Да, Ира? Скажи им. Что меня «Куркуль» зовут. Даже дома.
   -Значит и остальное про тебя?
   -Конечно про меня. Все подтверждаю.
   -Ну слушай, коли про тебя,- мужик развернул шубу и громко со злорадством в голосе огласил,– Прапорщик Герман «Куркуль, ублюдок, чмо и козёл». 
    В толпе собравшихся по утру соседей раздался смех. Жена Германа, красная как рак,  развернулась и пошла к своему бараку.
   -Ага, ага, все я: и куркуль, и ублюдок, и чмо, и козёл - все я, подтверждаю,- бормотал прапорщик, пытаясь отобрать шубу, но мужик ржал и не отдавал её.
   -Так, товарищи, что здесь происходит?- спросил, наконец подошедший, майор Бородин.
   -Да вот, ваш прапорщик шубы на складе украл, а мы его прищучили. Правда «Куркуль»? Мы тебя выведем на чистую воду.– ржал сосед. Люди вокруг тоже смеялись.
   -Докладываю вам,- громко, властно и медленно произнес майор народу,- что шубы, в количестве семи штук, были украдены со склада нашей войсковой части неделю назад. Были похищены и другие вещи. По данному факту проводится проверка и возбуждено уголовное дело. Раз шубы обнаружены здесь - сейчас вызываем милицию и проводим осмотр всех близлежащих сараев и домов на предмет поиска остальных пропавших вещей. Вопросы ко мне есть?
    Оказалось, что вопросов ни у кого нет и все срочно заспешили, кто на работу, кто по своим делам. Если будет осмотр сараев и правда там много чего может найтись, а кому оно надо? Через минуту военные и дед остались наедине с мешком.
   -Так, Карамали,- скомандовал воодушевлённый «Куркуль» после пересчёта шуб,- мешок на плечо и  марш в расположение части. Жду тебя через пять минут на складе.
   -Товарища прапорщика, мая бит бчира дбигатель разбирал, оба рука вывихавал. Мишок не магу паднимать и таскать.- ответил тщедушный узбек, не желающий нести мешок с мокрыми шубами.
   -Блин, что же делать, что же делать?- бормотал растерянный прапорщик.
   -Не знаю, мне по чину не положено нести,- ответил Бородин,- А Петровичу по возрасту. Так что, Юрий Иванович, давай как-то сам выкручивайся. В конце концов, шубы-то твои. Вон даже подписаны. Да не забудь - Петровичу бутылку хоть поставь. Такое седалище  от позора прикрыл,- и, развернувшись, пошагал к части в сопровождении деда и водителя.
   -Эй, Карамали, стой,- заорал «Куркуль»,- вернись, говорю! Я за тачкой схожу, а ты покарауль пока мешок.
    Минут через десять, потный, но радостный прапорщик Герман в сопровождении идущего сзади с руками засунутыми в карманы Карамали, вкатил тачку с мешком на территорию части. Прапорщик Виков дежуривший на КПП, тут же прокомментировал:
   -Вот смотри ты, Карамали, пугало пугалом, доходяга из доходяг, соплей перешибешь, а самого «Куркуля» заставил тачку толкать.
   -Так потому и заставил, товарищ прапорщик,- ответил ему в тон дневальный,- что, Карамали, своим видом ужас вселяет в прапорщика Германа. Ладно войны нет, а то бы противник обгадился со страха, глядя  на него.
   -Ага, или от смеха. Слушай, вот интересно:- все из части норовят стырить, а «Куркуль» сюда прет, да еще с утра. Может чего лишнего с вечера украл, а жена завернула? Тут ведь рядом.
    А «Куркуль», докатив тачку до склада, выложил на длинный стол полушубки, развернул их и стал тряпкой стирать  надписи, беззлобно ругаясь.
    В это время Бородин показывал деду Кузьме и Карамали в боксе машину стоящую на консервации.
   -Вот с этого автомобиля снимите всё, что надо, а с того - переставите сюда,- объяснял он.- Инструмент у завгара  возьмёте, а за спецодеждой  идите к «Куркулю», тьфу ты, к прапорщику Герману. Скажите, я велел выдать. Вам, Кузьма Петрович, особое спасибо. Не знаю, как вы это сделали, но за шубы я благодарен. Не пойму, почему мокрые только.
   -Это бабские слезы наверное. Так хотели они их и не получили.
   -Ну слезы, так слезы. Работайте. Обедом я прикажу вас накормить.
   Дед и Карамали отправились на склад, рядом с которым на просушке уже висели мокрые шубы и на пеньке для рубки мяса сидел хозяин склада. Увидев пришедших, он радостно заулыбался как близким родственникам.
   -Петрович, такое большое спасибо. Считай от тюрьмы спас. У меня сгущенка есть. Свежая Карламанская. Давай я тебе дам. Вон только ящик открыл. Бери, сколько хочешь! Хоть две банки.
   -Я сгущенку не ем. Если не жалко, солдату отдай. Он пацан, ему нужнее,- посмеиваясь над жадным прапорщиком ответил дед,- Тут Бородин сказал какую-нибудь спецодежду на складе получить:- машину будем разбирать.
   -Спецодежду, спецодежду, будет вам спецодежда. Пошли. А ты, Карамали, иди погуляй пока.
   Герман открыл какой-то особый склад, за тремя замками и включил там свет. Помещение примерно десять на тридцать метров было сплошь как в магазине заставлено двухярусными трубчатыми вешалами, на которых висели наверное тысяча разномастных гражданских костюмов. Некоторые совсем новые, некоторые заношенные. Внизу стояла такая же разномастная обувь. Дед присвистнул от удивления.
   -Это откуда же такое богатство? Прямо как в пещере Али бабы.
   -Аааа, молодежь служить приходит. Сюда одежду сдают. А на дембель уходят, почти никто не забирает. Вот она и пылится здесь годами. Так что, Петрович, выбирай не стесняйся.
    Дед взял два каких-то костюма и обувь примерно по размеру и покинул склад. Пока водитель получал инструмент, он пошёл побродить по территории части. Сзади автопарка за каменным забором был слышен шум множества работающих двигателей.
    -А там у вас что?- спросил он подметающего дорожки солдата?
    -Да этот, как его, автопарк «Маяка».
    -И что, машин у них много?
    -До черта. Может триста,  может больше.
    Что-то стрельнуло у деда в голове и он, резко развернувшись, потрусил в обратную сторону. Нашёл в боксе Карамали.
    -Ты пока ничего не делай, ничего не разбирай. А сходи к Герману забери сгущёнку, что он обещал, да чай с ней попей. Я скоро приду,- и прихватив сверток с костюмами направился к выходу. На КПП показал, что это гражданская одежда, вышел и направился вокруг части в сторону автобазы. Там походил среди водителей, нашел механика, рыжего пронырливого малого по имени Николай. Отвёл его в сторону и спросил:
   -Я слышал у вас кое-что из запчастей можно на спецодежду выменять.
   -Ну это дело нам бы не помешало. Покажи какая?
    Дед показал. Механик присвистнул:
   -Ни хрена себе спецодежда! Её в ресторан можно носить. Много у тебя спецодежды этой?
   -Одежды много, но мне на «Газ 51» запчасти надо. Солдат знакомый, вон за забором движок запорол. Судить хотят. Вот хотел с вами поменяться если что.
   -Ты отец тащи шесть костюмов и машину свою, завтра как новую получишь, даже рук не испачкаешь.
    Дед, со списком размеров одежды, отправился к майору Бородину и рассказал о разговоре с механиком. Тот тут же приказал прапорщику Герману выдать всё по списку. И немедленно! На этот раз дед одежду выбирал тщательно, а завскладом то и дело хватался за сердце, как будто расставался с личным имуществом. «А может и личным» подумалось деду. «Написал бумажку, что выдал дембелям их имущество и привет. Хочешь  сам носи, хочешь перепродай. Вот тебе и новая машина, про которую  все говорят, что ее «Куркуль» купил».
    Одежду сложили в баул и два солдата по указанию Бородина помогли донести вещи до автопарка. Рыжий механик, чуть не в ладоши хлопал. Вещи тут же разобрали «те кому надо» и велели тащить машину. Через три часа сломанный ГАЗик стоял на яме в гараже «Маяка» и шестеро спецов копошились в ней. Не мудрствуя лукаво, они переставили двигатель с другой машины целиком и к одиннадцати часам утра следующего дня, ГАЗик  своим ходом  въехал на территорию части. Все прошло тихо и обыденно. Командир части лично поблагодарил деда Кузьму за помощь и инициативу. Даже предложил грамоту написать, но он отказался и вместе с Карамали уехал на «базу».


                АРБУЗНЫЙ ДЕТЕКТИВ

    На «базе» работа шла полным ходом. Лишь один Воронов находился в состоянии душевной и телесной депрессии. Пока не было деда, он с другими солдатами сходил в самоволку за виноградом. Принесли шесть ведер и получили от лейтенанта по пять нарядов вне очереди. Свои два ведра винограда Иван оставил себе и всю ночь его ел. Дед вернувшийся из города застал его совершенно разбитым.
   -Что опять чревоугодничал?
   -Опять Петрович. Приходили пацаны, я их отправил за дынями. Сходил сам. Растут почти там же, метров через триста. А потом организовал набег на виноград. Теперь вот мучаюсь.
   -Так не надо было всё есть,- ответил дед и пошел искать лейтенанта. Тот высказал ему недовольство ночными похождениями личного состава.
   -Понимаешь, Петрович, виноград и дыни дело вкусное, а если что случится хоть с одним из солдат? И не важно ем я вместе с ними всё это, или не ем! Я здесь за всё отвечаю и значит сам являюсь организатором.
   -Дык это, не надо тебе быть организатором. Давай мы сегодня вечером за водой сходим.
   -Не понял, за какой водой?
   -У нас вода питьевая привозная?
   -Ну, привозная.
   -Ты в часть сообщи - вода кончилась. Всееее! Вечером воду привозить никто не будет. Не сидеть же солдатам без воды. Ребята спокойно собираются и идут, а если машину дашь, едут, за виноградом. Я с ними за провожатого. А если вдруг какая проверка – пожалуйста, ты сообщал. Да ещё если ведро - два винограда тамошним дежурным отправишь, они тебя на руках носить будут.
    Ежов подумал немного и сказал:
   -А что, Петрович, резон в этом есть. Давай попробуем! Но только чтобы  молчок!
   -Солдаты что, дураки у себя изо рта кусок арбуза или дыни вырывать,- ответил дед и пошёл в сторону своей хибары, но неожиданно вернулся:
   -Вот ты, Петро, наверное целые два  месяца без выходных как клуш с этими пацанами сидишь. А если отсылаешь дежурным офицерам гостинец, там ведро или два винограда.
   -И что?
   -А то, что на замену тебе сразу очередь выстроится. Всем хочется на халяву винограда поесть. Уловил? Вот тебе и отдых нормальный. Вот тебе и выходные,- сказал дед и ушёл оставив лейтенанта в раздумье.
    Машину вечером лейтенант не дал, поэтому пришлось идти пешком на виноградник. Дед взял с собой Воронова, Смолина и Полтавца. Стояла полная луна. Виноградные лозы стелились над землей и всё поле было у них как на ладони. Солдаты начали набирать виноград в вёдра, а дед постелил китель и лёжа на нём, смотрел на звезды в небе. Он с детства любил это занятие и всю жизнь его волновал вопрос, а что же там за этой небесной бесконечностью и всю жизнь не находил ответа. Внезапно его ухо уловило посторонний звук. Будто вдалеке раздался вой стаи волков или собак. Он привстал, огляделся и онемел от неожиданности:– прямо на них, метрах в трехстах, летели над полем в свете луны четыре белых пятна и перекликались между собой разноголосым протяжным – ууууууууууууууу уууууууууууу ууууууууууу, от которого кровь стынет в жилах. Спина сразу стала липкая от пота. Солдаты побросали свои вёдра и в панике смотрели на непонятное явление. А белые пятна меж тем приближались и по всему летели прямо на наших героев. Вой усиливался.
   -Петрович,- спросил Саня напряженным от волнения голосом,- не знаешь это что за хрень  летает?
   -Сам первый раз такое вижу. Что делать то будем, а хлопцы?
   -Чёрт знает, Петрович, -за всех ответил Полтавец. – В атаку пойдем.
    Солдаты достали из чехлов штык ножи, дед подобрал палку. И все застыли в ожидании. Жуткое УУУУУУУУУУУУУУУ приближалось вместе с белыми колышущимися пятнами и когда расстояние сократилось метров до тридцати, солдаты и дед вскочили и, подняв сверкающие при  полной луне ножи и с криками – «ААААААААА ААААААААА АААААА», ринулись навстречу «привидениям». Было что-то чудовищное и в то же время смешное в этом жутком, разноголосом, ночном «УУУУУУУУУУ ААААААААААА». Дед аж приостановился:-«Вот блин, Шайтан родился и рыдает», но мысль пришла и ушла, а мороз по коже гулял туда сюда. Когда до столкновения оставалось всего метров десять, привидения вдруг непонятным образом скомкались и упали на землю. Вой прекратился. Солдаты остановились в недоумении. Воцарилось гробовое молчание, усиливавшееся ночной тишиной.
   -Вот ещё и куча ментов родилась,- произнёс дед, просто потому, что что - то надо было произнести.
   -Кто родился?- не понял Саня.
   -Менты. Обычно когда все разом замолкают - милиционер рождается, а тут целый хор замолк, а до этого УУУУУУУУУАААА орали.
    А со стороны «привидений» послышалось жалобно – мальчишечье:
   -Дуруг, дуруг не нада резать, не нада убивать. Мы малай, винаград вам таскал, карбит брал….
    Солдаты сначала онемели, а потом заржали попадав на землю.
   -Пацаны, вы что ли это? Мы же вас чуть не побили, - наконец облегчённо вытерев лоб рукой со штык ножом, сказал Воронов,- вы чего здесь делаете?
   -Вас пугать хатели, штобы винаградам сами не хадили. Не убивайте нас.
   -Что мужики, - подошел к ним Гена, потрепал за вихры скукожившихся в ногах мальчишек и смеясь спросил, - не будем убивать этих шалопаев?
   -Ну, наказать их всё равно нужно,- ответил Саня,- допустим так:– а ну-ка вёдра с виноградом, поднимайтесь и с пацанами на «базу» шагом марш.
   -Бидра вам таскаем,- живо согласился старший и не говоря лишних слов пацаны схватили все ведра и чуть не бегом побежали в сторону «базы». Там их накормили гречневой кашей со свиной тушёнкой. Пацаны вначале отказывались, ссылаясь на-то что «Щюшка грязный животний». Но, Саня, дурачась от избытка хорошего настроения, залез на лавку и громко произнёс заклинание:
   -Порося, порося – превратись в карася. Всё можете есть. Теперь эта каша с рыбой. Вон, Петрович, не даст соврать. Рыбу-то наверное жрёте?
   -Дык конечно. Чем голодным ходить, лучше уж кашу с рыбой поесть.- смеясь ответил дед.
    На прощание солдаты дали пацанам ещё карбида и проводили их по домам. Потом ели всю ночь виноград. Воронов чтобы не смущать солдат обжорством, ел один, а дед был единственным зрителем этого спектакля. Утром пришла машина с водой и с ней отправили два ведра винограда, в подарок от этого караула - тому караулу.
     Дедово предсказание сбылось. Вечером Ежова приехал сменить командир взвода лейтенант Куватов и привёз приказ о постоянной смене офицеров. Куватов из учебки  приехал в часть вместе с Петей Ежовым и солдаты сразу окрестили его «Ватой». На «базу» он привёз с собой молодого солдата Либермана. Его папа служил где-то при штабе округа в звании полковника. Разумеется, лейтенант, как дальновидный человек, сразу «подружился» с новобранцем и, повсюду таскал его с собой. Вечером вдруг  выяснилось , что «Вата» такой же виноградный «маньяк» что и Воронов. Теперь они виноград ели вдвоем, лёжа на топчанах друг против друга. Потом мчались наперегонки в туалет. Тому, кто оказывался последним, приходилось бежать дальше, за кусты. Дед им предложил, чтобы понапрасну не нарезать такие расстояния, вытащить топчаны из вагончика и виноград есть поближе к природе. Те с радостью согласились, поспорив кто быстрее опустошит свое ведро. Дед, не смотря на то, что ночью было прохладно, тоже вытащил себе топчан и смотрел на соревнования двух обжор. Часа в четыре ночи пришел Рахмон, посмотрел на Воронова и «Вату» и махнув рукой сказал:
   -Так разбе идят? Падумаишь бинаград. Арбуза можете кушать?
   -Мы всё можем,- ответил «Вата»,- только после туалета,- и заржал.
   -Нееее, арбуза  тыринадцать килаграм. И щтоп адын. Лопаешь дэсять банок - гущёного малака дам. Нет - ты дашь.
   -Давай завтра Рахмон. И лучше не молока, а второй туалет построишь. Видишь очередь у нас с Вороновым. А ты сам-то сможешь столько съесть?
   -Я болше магу. - с готовностью ответил узбек. Таскай арбуза щас, буду ашать. Не палучица, щас пастроить твая тувалет нащну. Ты щто даёшь?
   -Сам же сказал десять банок сгущенки, и потом я тебе где арбуз в четыре часа ночи найду?
   -С Карамали дагаварись. С бахча калхозный - машыне быстра, быстра будет таскат.
   -А что, это идея, зови Карамали,- «Вата» сел на топчане.
   -Я здеся, таварища летенанта,- из открытого окна вагончика раздался голос Карамали и многоголосый хохот. Оказывается солдаты пожертвовали отдыхом, лишь бы посмотреть поединок по поеданию винограда.
   -Сгоняешь за арбузами?
   -Сыганяю. Одна щёрт не спим. Бисилитца будем.
   -Смотри не попадись там.
   -Нищива. Мы машина подалше ставим.
   -А этих куда взял?- спросил Куватов, увидев лезущих в кузов Зуева и Измайлова.
   -Один галава харашо, а арбуз на поле не варабей, сама кузов летать не будет,- выдал водила.
   -Смотри какой грамотный. Тебя здесь еще подержи, дедушку Крылова за пояс заткнешь,- смеясь ответил лейтенант,- чёрт с тобой, бери ребят, а старшим Петрович поедет, а то наделаете беды.
    Карамали дождался пока его спецкоманда загрузится в машину, газанул и исчез в ночи. Минут через десять они уже остановились в лесополосе, рядом с арбузным полем. Дед Кузьма сел около машины покурить, а солдаты начали таскать свежесорванные плоды. Носили всякие, и маленькие и большие, но для спора специально подобрали огромный арбуз. Дед неоднократно шёпотом говорил солдатам, что пора заканчивать, но, как говорится, у жадности глаза ненасытные. Всё мало. Уговоры не действовали. Тогда он, обошел их стороной и, залёг в поле. Нашёл совсем маленький арбузик, чуть побольше кулака. Очистил его ножом до мякоти и, когда кто-то приблизился на расстояние броска, метнул в него снаряд. Удар пришёлся по предплечью. Раздался вопль Сани Зуева «Атас!» и все бросились к машине. Дед смеясь бежал за ними следом, но не успел. Солдаты видимо подумали, что это бежит охранник и едва запрыгнули в машину, как Карамали дал газу и её след простыл. Нисколько не расстроенный, дед пошёл пешком, наслаждаясь ни с чем несравнимыми ароматоми ночи, состоящими из сотен запахов трав и цветов, от которых дурманило голову. Настроение было прекрасное. Он так задумался, что чуть не ударился лбом о кузов стоящей на дороге машины.
   -А мы, Петрович, думали тебя уже того,- проговорил невидимый Зуев.
   -Чего, того? Вы зачем уехали и меня бросили?
   -Так в меня булыжником, как шандарахнут, думал рука оторвется.
   -Ну-ка, покажи, куда попали?
   -Да вот, мокрое ещё.
   -Не понял, Шурка, в тебя что мокрым камнем бросили или это кровь?
   -Неее, не кровь это точно. Но почему-то там мокро?
   -Вот и я думаю? Если бы штаны – тогда понятно, от страху вспотел, а тут плечо. Странные камни. Может врёшь ты?
   -Ничего не вру. Говорю же, как из пушки жахнет прямо сюда. Я упал, потом на четвереньках побежал, потом в рост. Как уезжали и не помню.
   -Даааа, плохие вы разведчики. Товарища, можно сказать, на поле боя бросили.
   -Петровищ! Твоя же на кабине сидел,- оправдывался Карамали.
   -А ты где сидел, не на кабине что ли. Эх, не пойду больше с вами в разведку. Заводись поехали!
    Несмотря на все перепитии, арбузная команда уложилась в сорок минут, доставив на «базу» чуть не полмашины арбузов. Солдаты вынесли на улицу стол и лавки. Светильник-переноску повесили на нижнюю ветку дерева. С кузова «Газика» передали огромный арбуз.
   -Арбуза будем вешать камандира?- спросил повар.
   -Спор есть спор,- ответил лейтенант, - вешай. Петрович, судьёй будешь.
    Из кухни принесли чашечные весы и установили на стол. На одну чашу положили арбуз, на другую стали класть гири. Дед Кузьма, поправил очки и стал считать гирьки и гири на чаше.
   -Ровно двенадцать килограммов, восемьсот граммов,- доложил он собравшимся.
   -Семещка и белый корка не ем,- заявил повар.
   -Ты хоть это съешь, а то это не буду, то не буду,- ответил Куватов,- давай время обговорим. За сколько съесть его берешься?
   -Сиколка. Ну дыва час. Палтара час.
    Солдаты стали заключать пари на победу: – кто на сигареты, кто на увольнение. Ставки в основном делались, что повар арбуз не съест. А дед поставил на повара, должен же у него козырь в рукаве быть, раз так уверенно говорит. Ударили по рукам. Рахмон принёс здоровый нож, разнос и эмалированный таз. На разносе он быстро очистил арбуз от кожуры до красной мякоти, отчего тот стал чуть не вдвое меньше. Разрезал его и каждую из частей с силой отжал в таз. Остался мякиш килограмма полтора – два весом и литров пять сока, что по объему не шло ни в какое сравнение с тем арбузом какой был вначале. Разочарованию «Ваты» не было предела, когда Рахмон всё это ел и запивал соком. Чувствуя себя обманутым, он даже перестал есть виноград. Повар с арбузом управился ровно за час под аплодисменты собравшейся публики и третий раз посетив туалет, отправился спать. Солдатам остался приз: остальные арбузы в кузове машины, которые они по примеру Рахмона стали поедать очищая и отжимая в посуду сок.
   -Ну, наелись пацаны, раз баловать стали,- сказал дед и отправился спать вслед за поваром.
    Куватов не обманул и с Ежовым, в следущее дежурство, передал проигранную сгущенку. Рахмон для всех устроил пир - сделал сладкую колбасу из сгущенки и галет. Солдаты, как дети радовались угощенью. Либерману так понравилось на «базе», что он упросил Куватова оставить его здесь на несколько дней.


                СЛУЖБА ПО УСТАВУ

    На следующий день приехал в наряд лейтенант Узлов, того же года розлива, что и Ежов с Куватовым. Наслушавшись разговоров о местной «вольнице», он, решил поменять на «базе» порядки и для этого привез с собой своего замкомвзвода сержанта Зюзина, отслужившего год. Начал Узлов с того, что стал принимать у «Ваты» имущество по описи. Тот вызвал Смолина.
   -Смолин! Новый дежурный желает принять все по списку.
   -Так он же у вас принимает, а не у меня.
   -Отставить разговоры в строю, товарищ старший сержант! Доложите лейтенанту Узлову!
   -Товарищ лейтенант,- дурашливо козырнул Саня.- За время нашего трёх месячного дежурства на базе ничего не пропало. Из имущества:- вагонов шесть, автоматов восемь, боеприпасов, в смысле патронов четыреста восемьдесят. Рация одна. Дежурная машина «ЗИЛ 130» одна, «ГАЗон» один. Другого имущества нет.
   -Хватит паясничать, Смолин. Развели здесь партизанщину. Почему в списке автомобиль «ГАЗ 66» не указан? Ёмкость для воды?
   -Так на нём сейчас лейтенант Куватов уедет. А ёмкость для воды, мы в бою добыли и она нигде не числится.
   -Хорошо! Идите готовиться к наряду. Пусть личный состав учит уставы. Спрашивать буду всех. Чтобы от зубов отлетало. Все, кто не ответит, к службе допущен не будет. А с имуществом мы сами здесь разберёмся. На сегодняшнее дежурство моим замом назначается сержант Зюзин. Вы - разводящий.
    Саня пулей вылетел из вагончика. Дед Кузьма, сидевший на лавке под открытым окном, стал невольным свидетелем передачи смены и подумал «Весёлое будет дежурство».
   -Слушай, Куватов, что здесь за колхоз развели. Ни порядка, ни дисциплины. Рано они на дембель собрались.
   -Да ладно тебе. Нормальные пацаны,- ответил лейтенант, нарезая арбуз большими ломтями.- Угощайся.
   -Тааак…ты службу окончил. Собирай вещи и уезжай. Кстати, откуда арбузы?- спросил Узлов выбрав самый большой кусок.
   -Аааа, это солдаты свободной смены привезли.
   -Ну вот, больше не будут возить. По крайней мере, в моё дежурство.
   -Не хочешь нормальной еды, ешь кирзовую кашу. Кто запрещает. А уехать всегда успею. Не спеши накомандуешься, я тебе ещё посты не передал.
    Узлов положил на стол недоеденный кусок арбуза и вышел хлопнув дверью. Куватов выглянул в окно.
   -Петрович, не видел куда Смолин ушёл?
   -Дык, наверное, устав учить. Сам же слышал, чего этот «варяг» обещал,- ответил дед махнув головой в сторону ушедшего нового начальника караула.
   -Саня этот устав не хуже Узлова знает.
    Узлов нашел Зюзина у вагончика:
   -Сержант, построить подразделение! Всех солдат снять  с работы и в строй.
   Зюзин побежал выполнять приказ, а Узлов нетерпеливо прохаживался возде вагончиков. Наконец солдаты построились и Зюзин подал команду:
   -Взвод, смииирна! Равнение на леее…фу…- И повернулся для доклада офицеру.
    Строй дембелей заржал.
   -Взвод отставить!- вновь повернулся Зюзин к солдатам.- Взвод смиирно! Равнение на ле…
   -Фуууу… - раздалось сразу несколько голосов из строя.
   -Взвод отставить!- подал команду Зюзин, - Равнение на ле…
    И снова несколько голосов его опередило и выкрикнуло:
   -Фууу…
   -Взвод смирно,- подал команду Узлов,- прекратить балаган. Кто «фукал», выйти из строя.- Несколько человек вышли.
   -Всем объявляю по два наряда вне очереди.
   -А Зюзину тоже объявляете, или только нам? Он первый начал. - спросил Зуев.
   -Вам, товарищ солдат, ещё два наряда вне очереди. За пререкание. Всем встать в строй. Сегодня всех вас ждёт серьёзная проверка знаний.
   -А кто отдыхающая смена, тоже будут сдавать?- спросил Смолин. Они вообще-то сдают дежурство.
   -За тех кто не на посту, я отвечаю формально. А те, кто заступают, готовьтесь. И предупреждаю сразу- никаких самоволок! Никаких арбузов и винограда. Жить будем по суровым солдатским законам!
   -Есть, товарищ лейтенант,- ответил Саня.- Разрешите приступать?
   -Приступайте. Сержант Зюзин, уводите подразделение.
   -Взвод,- подал команду Зюзин,- напрааа….
   -Фууу… -раздалось из строя.
   -Вперёд шагом марш,- скомандовал Зюзин, несмотря на смех солдат и, увёл их к жилым вагончикам. Хотел на месте что-то скомандовать ещё, но был послан дембелями в известном направлении. Потоптавшись, он ушёл сам учить уставы.
    К вагончикам ушёл и дед Кузьма и пошептал Смолину:
   -Вы то, что неуставное из еды уберите, видишь лейтенант службист.
   -Точно, Петрович, прими на хранение арбузы и дыни. Не положено молодому лейтенанту их есть. Зюзину, тем более, а салаге Либерману вообще ничего есть не положено, кроме каши и компота. Из него ещё гражданские пирожки не вылетели. А ты лицо гражданское. Тебе всё можно.
   -Ну и тащите ко мне. У меня как в банке - ничего не пропадёт. И лейтенант у меня искать ничего не станет.
    Пока Куватов водил Узлова показывать «базу», солдаты собрали всё, что можно съесть и перетащили в домик деда, куда без его ведома никто не входил. Для «Ваты» в кузов автомобиля бросили несколько арбузов. Повару Саня велел в дежурство Узлова варить перловку и сухую картошку, которая в готовом виде была больше похожа и на вкус, и на цвет на обойный клей. А вместо хлеба выдавать галеты. Для мясных блюд сушёное консервированное мясо, которое варить надо несколько часов, только потом оно становится съедобным. На совете дембелей было решено потерпеть ради такого случая. Куватов, сдал смену и уехал, а Узлов по одному стал вызывать солдат для проверки знаний. Вопросы задавал таким образом:
   -О чём гласит пункт 170 устава караульной службы?
   -Дословно процитируйте пункт 174.
    Однако, как он не старался, придраться было не к чему. За два года службы уставные нормы солдатами были заучены до автоматизма и никто не попался на его педантизм.
    В семь часов вечера наступило время принятия пищи. В этот день был супер ужин из сухой картошки и консервированного сухого мяса. Узлов попробовал съесть его, но сделал недовольную гримассу и сказал повару:
   -А говорили ты здесь как в ресторане готовишь. А «ЭТО» можно только в голодный год есть.
   -Какой прадукта давали, такой еда палучали. Генерала мяса вазил, вкусный еда кушал. Прапарщика картошка на банка давал, салдат кисель-мисель ашал.
   С грехом пополам одолев ужин, лейтенант с Зюзиным ушли проверять посты, а солдаты приходя по одному - двое ели картофельное пюре из свежей картошки и свежего мяса, проготовленные в отдельном котле. По виду такое же самое, что ел Узлов, а вот вкус увы…
    Недовольный ужином, разозлённый лейтенант высказал массу упрёков Смолину по организации постов и в конце концов, разозлив самого себя, заявил:
   -Я не знаю кто тебе дал звание старшего сержанта? Ты в практической подготовке караулов еще сынок, даже по сравнению с Зюзиным, хотя тот всего год прослужил.
   -Сам ты сынок, лейтенант. Мне через два месяца на дембель идти, а тебе ещё двадцать пять лет куковать,- тоже разоздился Саня.
   -Ах ты…- не нашёлся что ответить взбешённый лейтенант,- Я тебя…вас, отстраняю от должности разводящего. Шагом марш на пост часовым. Завтра доложу о вашем поведении командованию.
   -Есть идти на пост часовым,- собрался уходить Саня.
   -Не сейчас,- остановил его лейтенант,- сейчас, ВЫ, будете отвечать мне обязанности часового с первой и до последней буквы. И попробуйте ошибиться.
   -Есть отвечать обязанности часового,- осветил старший сержант и без перехода начал давать ответ: - Пункт сто шестьдесят девятый устава: - часовой есть лицо неприкосновенное, неприкосновенность его заключается: …, - в течении пяти минут старший сержант выдал всё, что в Уставе касалось часового.
   -Ну что же, можете приступать к служебным обязанностям, - разрешил Узлов, разочарованный тем, что нельзя ни к чему придраться. 
    Обрадовавшись такому повороту, Саня, взял автомат и ушёл на дальний пост, на противоположную сторону «базы». Туда же к нему через час пришёл дед Кузьма.
   - Не знаешь, Петрович, чего это Узлов на нас взъелся?
   -Дык, это всё по молодости лет. Он сейчас после учебы думает, что все как машины должны быть. А оно ведь за каждой кепкой человек живёт. Но ты зря его задел. Он видать человек мстительный. Как бы беды не вышло.
   -Ну, что он мне может сделать? Ну, на губу посадят. Ну, отпуска лишат. Ну, разжалуют. Всё равно два месяца осталось. Как-нибудь дотяну.
   -Знаешь, худой мир - лучше самой хорошей войны. Помирился бы ты с ним.
   -Всё равно проучить его надо. Я вот придумаю как, потом расскажу тебе.
   -Смотри, парень, я предупредил.
    Примерно в час ночи с поста Смолина поступил сигнал тревоги о проникновении на территорию «базы». Узлов поднял весь личный состав, включая отдыхающую смену и этими силами оцепил участок вероятного проникновения. Между двумя рядами колючей проволоки, на контрольно следовой полосе, были явно видны следы нарушения.
   -Что думаете сержант?- спросил Узлов Саню.
   -Думаю, лезть сюда некому, да и незачем. Если только не одно но. У нас недавно конфликт с местным населением вышел. Они говорили что мы у них барана украли. Генерал деньги с нас собрал и отдал хозяину барана. А вдруг он злобу затаил и пришёл поквитаться. Я ведь его автоматом пугал. Гена Полтавец их строем гонял, тоже под дулом автомата.
   Лейтенант принял это сообщение как угрозу и расположил людей лёжа вдоль колючей проволоки с внешней стороны ограждения. Определить, были или не были нарушители очень сложно. Следы на КСП вроде есть, но какие-то непонятные. По поводу звуков - любой ночной ветерок качает листву и создаётся шуршание, которое можно принять либо за шёпот, либо за передвижение человека. Сам Узлов с Зюзиным пошли внутрь «базы». Полтора часа обходили каждый кустик вдоль ограждения. Смолин и дед Кузьма отошли от ограждения в овражек и со стороны поглядывали за баталиями. Наконец вернулись Узлов и Зюзин. Саня ушёл на пост, а дед лежал и смотрел в небо. Лейтенант довёл до всех через своего помощника, передвигающегося от солдата к солдату, что подразделение будет находиться на этих позициях до утра.
    Саня отозвал Узлова в сторонку.
   -Слышь лейтенант, ты меня конечно извини. В общем пошутил я…с проникновением. Ну задел ты мое самолюбие, вот я и забыковал.
   -Ты…Вы…ответите мне…за всё.
   -Ладно, отвечу. Давай уводи людей. Им работать завтра. Скажи что учения проводил, чтобы не позориться
   Резко повернувшись, лейтенант громко скомандовал:
   -Подразделение строиться…- и после некоторой заминки сказал,- плановые учения по обнаружению преполагаемого нарушителя окончены. Разбор полётов завтра. Сержант Зюзин провести перекличку личного состава.
    В свете фонаря Зюзин стал выкликивать фамилии по списку. Не хватало одного солдата. Рядового Либермана.
   -Где этот Лимбяу? Смолин это я вас спрашиваю?
   -На моем посту его не было. Вон разводящий. Зюзин ты его куда поставил?
   -С восточной стороны «базы». Но его должны были снять из-за учений. Я думал, что он здесь.
   -Весь личный состав переходит в восточную часть,- приказал Узлов,- и прочесываем лес. Надо будет поднять, Кузьму Петровича. Он тут всё знает.
   -Дык, я вроде как уже здесь,- отозвался дед.
   -И давно?
   -Считай с самого начала. Вы такой тарарам подняли, что и я проснулся.
   -Ну и хорошо. Смолин, сколько у нас фонарей?
   -Четыре.
   -Один мне, один Кузьме Петровичу, и по одному сержантам.
    Через десять минут все были в восточной части леса.
    Солдаты молча цепью шли меж деревьев. Уже час они ходили вдоль колючей проволоки и не имели никакого результата.
   -Ну ладно дембеля, я бы понял, могли в самоход уйти, а тут этот Либерман Куватовский,- в который раз возмутился Узлов.
   -Дык о чем и речь-то! Как бы Саня не оказался прав, и не местные ли его стырили. Да еще с оружием.
    Даже в приглушенном свете фонаря было видно как побледнел Узлов.
   -Кузьма Петрович, вы же их знаете. Давайте съездим к ним. Ну, я не знаю. Они что же, за него выкуп будут просить?
   -Вот рассветет тогда и съездим. А пока давай искать. Это маменькин сынок, ты что не видел его? Притомился и прилёг где-нибудь. Вот в куче листьев например,- дед указал на кучу листвы и веток, мимо которой проходили двадцатый раз, и палкой ковырнул ее поверзность. В свете фонаря что то блеснуло. Дед осторожно стал разгребать листья. На свет появилась пилотка и блеснувшая в луче фонаря звездочка. Под пилоткой показались сначала большие уши, потом лицо мирно спящего часового. Узлов хотел применить какие-то решительные меры. Но дед показал пальцем на губы.
   -Не дай бог спросонья палить начнет.- и подозвал шёпотом Смолина.
   Тот осторожно разгребая листву добрался до автомата. Аккуратно вытащил оружие из расслабленных пальцев, поднял и вынув затвор, передал его лейтенанту. Потом также нежно вложил теперь уже не страшное оружие в руку спящего солдата.
   -Теперь можешь командовать,- прошептал дед лейтенанту.
   -Либерман,- заорал Узлов,- нападение на пост. Отстреливайся.
    Солдат, как подброшенный пружиной, выскочил из кучи мусора и стал размахивать автоматом в разные стороны, при этом испуганно тараща глаза. Потом направил его на людей, которых плохо видел из-за направленных в лицо фонарей, и попытался выстрелить.
   -Тра-та-та-та-та-та,- раздался голос Юрки Измайлова. Солдаты облегчённо засмеялись. А Смолин дав Либерману подзатыльник, заорал ему прямо в ухо:
   -Солдат, сдать оружие.
   -Я не отдам, я на посту. Пошли вон отсюда. Я отцу пожалуюсь! Он вас всех на Северный полюс отправит дослуживать.
   -Либерман, почему вы не применили оружие когда увидели нас? Фактически это было нападение на пост,- уже по деловому после явной угрозы солдата, спросил Узлов.
   -Так вы у меня железяку забрали. Как я мог стрелять? - показывал солдат на отсутствие затвора.
   -Вот здесь, товарищ солдат семнадцать свидетелей того, что когда вас застали спящим на посту, вы вскочили из кучи дерьма с оружием в руках. Но затвор там уже отсутсвовал. Дело подсудное. Это приравнивается к утере оружия как такового. Вы отстраняетесь от несения службы. Напишите объяснение. А дальше будет видно. На нашу часть легло несмываемое пятно. И ваш папа вам вряд ли чем поможет. Сдать оружие и шагом марш в расположение.
    Отдав автомат, Либерман, поплёлся за уставшими солдатами, которых гоняли пол-ночи неизвестно по какой причине.
    В расположении Узлов приказал:
   -Зюзин проведите воспитательную работу с провинившимся солдатом.
   -За сон на посту, утерю боеспособности и оружия объявляю вам два наряда вне очереди,- сказал Зюзин и замолк.
   -Я не понял, что это всё, Зюзин? А где воспитание? Старший сержант Смолин, приказываю вам провести воспитательную работу с рядовым Либерманом! - и ушёл в штабной вагон, давая понять что его здесь не было, а Смолин по собственной инициативе воспитывал молодого и если будет с кого спрос то с него. Саня, не долго думая, отвёл Либермана в сторону и спросил:
   -Что, Либерманчик, по закону будем разбираться с бумажками и судами или по-пацански, чтобы и тебе и другим потом неповадно было оружие терять и на посту спать? Ты думаешь другим спать не хочется? Они всю ночь тебя искали. Они злые!
   -А по пацански это как? Бить будете?
   -Нее…бить это слишком просто для тебя. Ты всех подставил. Мы жили здесь как на курорте. Теперь по твоей милости нас отсюда разгонят. Из-за тебя могут посадить лейтенанта, причём без помощи твоего папашки. Он за всё здесь отвечает, а ты оружие потерял, на посту спал. Потому кара тебе будет суровая, солдатская. И то при условии, что никто об этом не узнает.
   -Ладно,- обречённо махнул рукой Либерман,- карайте….
   -Тогда так, - Саня задумался, - будешь до утра Настенькой.
   -Голубым не буду,- испугался солдат,- лучше под суд.
   -Дурак, кому ты нужен? Сказку «Морозко» помнишь?
   -Ну, помню.
   -Помнишь мачеха заставила  Настеньку сухой пенёк поливать?
   -Ну помню.
   -У нас пеньков здесь до хрена. Выбирай любой и поливай. Главное, чтобы к утру он зацвёл. А дневальный будет считать сколько ты воды вылил. Воду в яме будешь брать. Товарищ лейтенант, беседа проведена. Можно, я на пост пойду? Тяжело здесь у вас.
   -Нет, Смолин. Вы принимаете у Зюзина дежурство и контролируете своих раздолбаев.
   -Есть принять дежурство!- ответил радостно Саня, поняв что получил индульгенцию.
   -И где-то у вас  арбузы были? Тащите сюда. Есть будем. А то после вашего ужина такая изжога.
   -Вы бы сразу сказали повару что не любите сушеную картошку, он бы вам карпа изжарил, килограммов на пять.
   -Что, заговор?- шутливо возмутился лейтенант.- Утром карпов. Сейчас арбуз хочу.


                КИНО И ПРОЧИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ

   Приехавший через день генерал, обратил внимание на то, что на территории «Базы» слишком увлеклись защитой недостроенных зданий от пожара. В каждом из них висело сразу по нескольку огнетушителей. Подозвав к себе, с ним же прибывшего зампотылу, спросил:
   -Майор, я конечно понимаю, что строения нужно защищать от пожара, только зачем огнетушителей столько?
   -Товарищ генерал! Мною выдано сюда всего три огнетушителя. Откуда взялись остальные, не могу знать?
   -Что скажете, лейтенант?- обратился генерал к лейтенанту Ежову, стоявшему рядом навытяжку.
   -Много леса, товарищ генерал, вот проявили инициативу,- ответил тот. Но по глазам было видно, что лейтенант вообще впервые узнал об этой «инициативе».
    Генерал задумчиво потёр подбородок и вдруг произнёс:
   -А ну-ка, лейтенант, тушите угол вот этого здания, видите огонь уже к окну подбирается.
    Ежов схватил первый попавший огнетушитель, рванул ручку на себя, перевернул и направил его в сторону предполагаемого пожара. Однако вместо струи пены из сопла потекла тоненькая струйка мутной жидкости. Лейтенант в недоумении смотрит на огнетушитель, хватает второй,- та же история, третий, - то же самое. Генерал остановил его:
   -Не трудитесь, лейтенант, не поможет. Я знаю что там. И вам бы тоже не мешало знать. Ну-ка майор вскройте один,- указал он на брошенный огнетушитель. - А вы лейтенант, постройте солдат.
Как он и предполагал, внутри всех огнетушителей оказалась бражка, которая впоследствии должна была быть выпита.
    Следующие полчаса, находившийся неподалёку дед Кузьма, слушал нецензурный монолог генерала о Советской Армии, её солдатах и офицерах, их чести и достоинстве, и вреде спиртного. Наконец видимо устав, он разогнал всех по местам несения службы или работы, и велев уничтожить содержимое огнетушителей присел на бревно рядом с дедом. Покурили, помолчали. Потом генерал неожиданно весёлым голосом сказал:
   -А я ведь сразу догадался, что там находится. Ещё в молодости, в учебке, мы сами такой фокус делали, но тогда никому и в голову не пришло подобную проверку делать.
   -Дык и их бы никто не поймал, если бы не вы,- простодушно ответил дед.
   -Но ради профилактики я их всех через мясорубку пропущу,- рассерженно сказал генерал.
   -Пропустить можно через чего хошь. А чего им ещё делать?- Не понятно у кого спросил дед.- Молодёжь. Гормон прёть. Ладно хоть так ещё обходится. Тут в лесу, мне, пожилому человеку, тошно. А им-то и подавно.
   -Им что сюда девок завезти?- с иронией спросил генерал.
   -Девок не девок, а какого-никакого кино не помешало бы. И время пройдёт и голова отвлечётся.
   -Тебя, Петрович, надо замполитом поставить. Завтра же распоряжусь,- чуть подумав, ответил генерал и встал. Постоял немного и снова присел рядом.
   -А скажи-ка, Петрович, с чего это такое место козЫрное и пустует? Домики, лес, озеро и всё такое есть, а пионерлагеря нет.
   -Дык это, Сергей Владимирович, старая история. Лет двадцать сюда на лето детишек возили со всего района и всё хорошо было и всем нравилось. Дети сыты, обуты, одеты, присмотрены. А потом завёлся один. Директором лагеря его сделали. А он тут малолетних девчёнок совращать начал.
   -Ему что, баб мало?
  -Ну вот, когда всё это выплыло, такой здесь тарарам начался. Он их тут с десяток оказывается перепортил, а одну снасильничал. Ну и понеслось, суды - пересуды. Пока следствие шло он взял да и повесился в камере.
   -Жаль не дожил гад до суда, мне бы его, своими руками порвал бы на куски.
   -Дык, народ поговаривает, что с этим ему помогли. Там же тоже люди сидят. У всех семьи на воле остались. Дети у многих. Ну а его, вроде как, хотели в дурилку отправить, на лечение, как ненормального. Считай, на волю.
   -Ну, туда ему и дорога.
   -Дааа… а в лагерь этот перестали детей пускать. Так он и стоит с тех пор как прокажённый. Плохое место…
   -Место-то хорошее, а история плохая.
    Генерал не соврал. На следующий день привезли киномеханика с походным кинопроектором, который брали на учения. Но фильм был только один: «Чапаев». Радости солдат не было предела. Сначала «Чапаева» смотрели как положено, от начала и до конца. Потом надоело и части фильма стали ставить в разнобой, потом смотрели задом наперёд, потом вверх ногами, что было тоже весело. На восьмой  день кино смотреть не пришёл никто. Дед Кузьма посовещавшись с Ежовым, отправился в соседнюю деревню, как говорится добывать оружие в бою. Там был клуб и каждый день гоняли фильмы. Договорился с киномехаником, за два кубометра досок, об «аренде» фильмов на два часа для просмотра и вернулся назад. Уже на следующий день смотрели только что вышедший фильм «Контрудар». Его даже в городе ещё не везде показывали. Солдаты были счастливы. Потом смотрели «Любовь и голуби». И ещё, и ещё, и ещё. Дед ходил героем. Одно только омрачало в этой киношной эпопее:- фильмы нужно было приносить и уносить по частям, потому что в клубе был ещё второй сеанс. Эту проблему решили с поистине солдатским размахом. Как только в колхозном клубе заканчивали показывать одну часть фильма, её тут же брал дежуривший рядом солдат и бегом мчался за два километра на базу, где её перематывали и сразу же показывали. Следующую часть нес другой солдат. Первая часть, как и все последующие, после просмотра перематывалась и с теми же солдатами возвращалась назад, к следующему сеансу. И так наловчились в конце концов фильмы таскать, что смотрели их почти без остановок на перерыв. Для переноски фильмов договорились в части чтобы прислали двух молодых солдат спортсменов. Солдатиков не обижали, но во время кино им приходилось попотеть, бегая туда-сюда. Кино они не смотрели, зато в качестве компенсации, ели до отвала, что вполне их удовлетворяло.
   За короткое время все новинки отечественного кино прошли перед глазами солдат и соответственно деда Кузьмы. И продолжалось бы это ещё долго. Но…
   В этот день бригада из восьми солдат на станции разгружала на станции  кирпич. Был восьмой час вечера. Возвращались на базу в открытом кузове автомобиля «ЗИЛ 130». Дед, занимавшийся на станции снабженческими делами, тоже влез в кузов. Опаздывали в кино. Карамали гнал машину по просёлочной дороге во весь опор. Вдруг впереди трактор «Беларусь» с пьяным трактористом и полной кабиной таких же пьяных колхозников, горланящих пьяные песни. «Беларусь» шёл посреди дороги и не желал уступать пытавшемуся объехать его военному автомобилю. Пробовали справа, он виляет вправо. Пробовали слева, виляет влево. На сигналы клаксона из кабины высовываются сразу по нескольку кукишей с нецензурными комментариями. Водитель повёл автомобиль на обгон по обочине с левой стороны, но передним  колесом наехал на булыжник и машину бросило в кювет и перевернуло на полном ходу. Перепуганный тракторист втянул голову в плечи, надавил на газ, и свернув с дороги прямо в поле, умчался в неизвестном направлении. Сидевшие в кузове солдаты, при опрокидывании машины, вылетели через борт кузова и рассыпались по полю как горох. Один только сержант Галкин остался лежать прижатый задним бортом к земле. Верхняя часть его тела была до середины на улице, а нижняя часть под машиной. Спасло его то, что попал он спиной в ложбинку, промытую водой в земле, потому и остался жив. Сломать ничего не сломал, но был придавлен настолько сильно, что любое его шевеление вызывало острую боль в позвоночнике. Самое страшное было то, что машина по миллиметру продолжала опускаться, грозя разрезать своего пленника на две неравные части. Галкин  выпучил глаза и приготовился умирать. В голове роем проносились невесёлые мысли, чего он в этой жизни ещё не сделал и чего уже никогда не сделает. Рядом никого не было, люди только начали приходить в себя от шока. Недалеко раздался голос деда Кузьмы:
   -Эй, живые все, никто не пострадал?- с этими словами он собственной персоной вывернул из-за угла перевёрнутого автомобиля,- Ни себе хрена,- пробормотал дед увидев Галкина в плачевном состоянии,- ты живой солдат? А?
    Галкин утвердительно помотал головой и застонал. Дед забегал вокруг, засуетился. Позвал на помощь, но в суматохе его или никто не слышал, или никто не слушал, что в общем-то одинаково. Тогда он в отчаянии просунул руки под кузов и изо всех сил рванул его вверх. В глазах от напряжения потемнело, но кузов приподнялся сантиметров на десять. Дед Кузьма заорал :
   -Вылазь, Вовка!!! 
    Но эту «работу» за него выполнил, подбежавший на крик, лейтенант. Он схватил  сержанта за плечи и, буквально вырвал, из-под уже опускающегося назад кузова. Дед присел рядом с Галкиным. Руки тряслись от страшного напряжения. Еле-еле он смог закурить. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле на всё ушло несколько секунд.
   -Ну что живой?- снова спросил он, сплевывая то и дело.
   -Да вроде, живой.- отозвался эхом Галкин.
   -Как это у тебя получилось, с машиной-то?– Спросил Ежов.
   -Да хрен его знает. Жалко Вовку стало, вот и дёрнул.
    Вокруг стали собираться солдаты. Все с недоверием смотрели то на деда, только что приподнявшего кузов многотонной машины, то на саму машину, то на спасённого сержанта. Из раздавленной кабины выполз изрядно помятый Карамали, с кровавыми потёками на голове, но абсолютно невредимый и, уставился на присутствующих.
   -Гиде эта ссук трахторная, капаю его сейчас!
   -Копать всегда успеем,- ответил дед,- Вовку вон в больницу надо, что-то он больно с  лица серый.
   Галкин и вправду выглядел неважно. Голову сдавило как обручем. В груди и животе всё горело. Ноги отказывались шевелиться. Перепачканный землёй, держась за голову и живот Ежов спросил:
   -Ну что парни, идти сможете?
   -Вовку лучше не трогать. Скорую надо,- ответил Дед.
   -Ну да, ну да, а кто бежать может?
   -Я!- вызвался Зуев, - Куда бежать-то?
   -В деревню. Находишь телефон, звонишь в часть, докладываешь дежурному: первое - произошла авария, второе - жертв нет, третье - есть пострадавшие, четвёртое - никаких своих выводов. Пусть пришлют скорую и грузовую машину с трейлером. Если в деревне увидишь какую машину, гони на ней сюда. Деревня за тем пригорком, куда трактор уехал. Далее - сообщи в милицию. Опять только факты, а не то, что сам думаешь. Давай одна нога здесь, другая там.- закончил отдавать приказания лейтенант Зуеву и обратился к остальным.- Всем осмотреть себя, на предмет переломов, ушибы не считаются.
   -Ты как Петрович?- спросил он чуть погодя, присев рядом с дедом.
   -Да как сказать, Петро, который раз я за эту жизнь попадаю так,- задумчиво ответил дед,- иной раз сам себе не верю. Не то что люди. То ли я в рубахе родился. То ли смеется кто на до мной, там наверху,- скрюченным пальцем ткнув в небо.
   -Давай рассказывай,- попросил Ежов,- хоть время убъём.- Вокруг собрались солдаты, рассевшись прямо на землю. Дед, закурил, помолчал и кряхтя начал свое повествование:
   -Первый раз попал я в такой казус ещё в армии, как раз после войны. Войну-то я хорошо отслужил. Ни разу и не стрельнул даже. И в меня никто. Работать только приходилось, что твоим грузчикам. Всё, что надо в самолёт загрузить на вылет, считай мы на своих пупках таскали. Сколько бомб и патронов за войну перетаскал, одному богу известно. Большие конечно на тележках, а поменьше – те вручную. На станцию состав придёт, нам на четверых два вагона на день давали разгрузить. Так мы по двое делились, на оба вагона сразу. Один подаёт ящик на плечи второму и тот бежит к штабелю, а первый готовит новый ящик. Наперегонки бегали. Да так приноровились, что часам к двум-трём уже работу заканчивали. Другие за нами угнаться не могли. Потом всё это грузили в машины и на аэродром. А там, по самолетам. Правда, как грузчики. Зато ни один боевой вылет за всю войну не задержали, и орденами нас за это награждали и медалями. А как же. Мы считай часть экипажей были. А сразу после войны поставили меня помогать техникам, Служил я тогда при бомбардировщике ТУ-2. Оружие смазывать, инструменты их таскать, запчасти всякие.– Дед затушил окурок и попросил ещё сигарету,- Сразу несколько рук протянулись к нему с открытыми пачками. Он наугад взял сигарету, прикурил от услужливо протянутой кем-то зажжённой спички и, продолжил кряхтя.
   -Вот в один день забрался я в хвост самолёта, снял пулемёт с турели, для смазки значит. А находиться в кабине стрелка можно только лёжа. Люк я за собой закрыл, ну и чищу пулемёт… Уснул одним словом. Просыпаюсь от едкого дыма. Ничего понять не могу. Где, что? С трудом вспомнил, что в самолёте. А самолёт-то оказывается горит. Что-то там замкнуло и он загорелся. Вся носовая часть уже в огне, да и моя задница накалилась. Хорошо боекомплекта не было, а то искали бы меня по частям по всей Белоруссии. Ну я с перепугу дёрнул ручку открывания люка. Не поверите, с корнями выдернул. Лежу, думаю,- хана мне. Рядом пулемет валяется, за ним отверстие, куда он вставляется, размером чуть побольше моей головы. Так я в это отверстие ужом нырк, и наружу. Даже нигде не поцарапался. Сапог только один остался в кабине. Отбежал от  самолёта в сторонку, сел и наблюдаю как его тушить начали. Пожарка приехала. Бойцы, пламя из шлангов заливают. А я всё в себя прийти не могу. Чуть погодя подошёл я к группе механиков, слушаю. Говорят: «Жалко Кузьму, хороший парень был, весёлый…сгорел бедолага» Ну и всё такое…А я им сюрприз приятный. «Сами вы говорю бедолаги, я то кто тут тогда?». Все стали меня хлопать, расспрашивать, как мне спастись удалось. Рассказал как было дело. Никто не поверил. Чтобы здоровый мужчина, через такую фитюльку пролез. После этого случая все в эскадрильи, включая и меня, пробовали пролезть в турельное отверстие. Ни у кого не получилось. И у меня тоже. В память об этом случае, у меня только клок седых волос на затылке остался, да и тот теперь вылез.
    Около места трагедии остановился старенький бежевый жигулёнок. Из него вышел длинный худой парень лет тридцати, женщина – видимо жена его, осталась сидеть внутри.
   -Помощь не нужна ребята?- спросил он.
   -Да вот сержанта бы в больницу отвезти, черт его знает когда скорая приедет,- ответил поднимаясь лейтенант.
   -Давайте, мы все равно в город едем, заднее сиденье как раз свободное. Ты сам можешь передвигаться?- спросил он Галкина.
    Тот морщась попытался шевельнуться, но махнул рукой.
   -Только вы мне сопровождающего дайте,- продолжил парень.
   -Вон гражданского возьмите. Его тоже бы проверить не мешало,- лейтенант указал на деда Кузьму,- он у нас подвиг совершил:- один сумел машину приподнять, когда сержанта придавило,- и указал на кювет где лежал опрокинутый «Зил».
    -Да ну?- только и произнёс парень и недоверчиво посмотрел на деда,- Ладно не будем терять время, грузите обоих. Вы, отец, садитесь с одного края, а голову сержанта положите себе на колени. Пусть лёжа едет.


                БОЛЬНИЦА.

    Жигулёнок, с включённой аварийной сигнализацией и фарами, мчался на предельной скорости, не соблюдая ни одного правила дорожного движения. Сорок минут в пути хотя и тянулись долго, прошли незаметно. Галкин стонал, но держался мужественно. Дед, же, кроме боли в животе и спине, вообще ничего не чувствовал. «Интересный механизм – человеческий организм, только что испытал нагрузку как на трактор и ничего» - думал он сидя на заднем сиденье. Наконец подъехали к приёмному покою девятиэтажного стационара, расположенного на окраине города. Кое-как с водителем переложили сержанта на каталку и завезли в приёмный покой. Водитель простился и уехал, а дед, оставив пострадавшего одного, поплёлся держась за живот, искать врачей. Две сестрички в белых халатах оформляли вновь поступивших. Галкина на каталке закатили в «смотровую», где уже стояла каталка. с окровавленным молодым мужчиной лет тридцати у которого торчала финка в груди. Дед, превозмогая боль, присел на свободную кушетку и уставился на него.
   -Давно лежишь? - спросил он.
   -Дда часа два. Дежжурного хиррурга найти не могут. Зззнобит что-то.
   -А чего с ножом лежишь?
   -Ввраччиха сказзала, если его доссстать, то умру от поттери крови.
   -А где же этот хрен?- сказал дед, стоная от невыносимо сильной боли внизу живота и спине. Он пробовал найти какое-то положение при котором боль не ощущалась бы так остро. Пробовал стоять, сидеть, лежать. Пробовал лежать на спине, на одном боку, на другом боку, на животе. Наконец судьба поставила его в колено локтевое-положение, говоря по русски «раком», и, не смотря на весь комизм этого положения, дед почувствовал неожиданное облегчение. Так он и стоял, не зная что предпринять. Пробовал лечь, но новая колика тут же вернула его в эту позу. Наступило гробовое молчание. Вдруг со стороны приёмного покоя раздался громоподобный, до боли знакомый и родной голос.
   -Что значит не знаете где дежурный хирург? Немедленно вызвать сюда главного врача и сообщите в Горком Партии и Исполком.
    Через пол минуты дверь распахнулась и в смотровую вошёл разъярённый генерал.
   -Ну что тут у Вас?- спросил он бегло глянув на пострадавших.
   -Дык, вроде нормально,- за всех ответил дед, стоявший в неудобной позе задом к генералу.
   -Это за что же они тебя как в сказке – то, Петрович, поставили?
   -В какой сказке,- морщась спросил дед.
   -Как в какой? К окну передом, ко всем задом.
   -Сам не знаю. Всё внутри болит. Вот таким только способом спасаюсь. Только смотреть на нас некому.
   -Сейчас будет кому. Я сейчас роту десанта пришлю искать этого эскулапа. Мне доложили ты подвиг совершил. Как же ты умудрился «Зил» поднять?
   -Дык кто его знает? Как-то само получилось.
   -Герой! Солдата спас. Представлю к награде. Как ты парень?- спросил он у Галкина.
   -Лежу, товарищ генерал,- ответил тот и попытался сделать «смирно» в положении лёжа.
   -Лежи. Сейчас тебе окажут помощь. А это что за чудо с ножом?
   -Тоже хирурга ждёт,- ответил дед.
   -Мда…. И где он, этот хирург?- спросил генерал, обернувшись к приёмной сестре.
   -Мы позвонили, сейчас выедет другой врач. Этого найти не можем.
   -Смотрите, я проверю! Моему больному прошу обеспечить специальный уход.
   -Да у нас вся больница забита. Люди в коридорах лежат.
   -Вот этому товарищу. -он указал на деда, не слушая того, что ответила сестра,- Он только что солдата от смерти спас. Машину грузовую поднял и спас.
   -Да вы что? А с виду и не скажешь.- не поверила сестра, и наклонилась посмотреть на деда.
   -А этому,- генерал указал на Галкина,- окажите первую помощь, и сегодня же в военный госпиталь его переведём.
    Минут через двадцать приехал главный врач и запасной хирург. Раненого, с ножом в груди, сразу увезли готовить к операции, а деду Кузьме, которому к тому времени стало хуже, сделали обезболивающий укол. Померили давление:- двести на сто. На каталке его увезли сначала на рентген:- узнать может что оторвалось внутри от перегрузки, а потом в процедурную, где положили на кушетке посреди кабинета. Пришёл дежурный терапевт, осмотрел, что-то написал на бумажке, отдал сестре, молодящейся татарочке бальзаковского возраста, и ушёл в свое отделение. Сестра стала ставить капельницу. Нашла кое-как подходящую вену, воткнула иглу с трубкой. Лежит дед, думает:- «Плохо моё дело, если так всё болит внутри», а сестра, чтобы отвлечь его, говорит не переставая:
   -Наверное день сегодня неблагоприятный,- докладывала она мелодичным, с легким акцентом, голосом,- Вы у нас сегодня пятнадцатый. Голова кругом идет. Домой прихожу с работы как рыба, только воздух ртом хватаю и ни до чего желания нет,- засмеялась она,- муж ревнует. Говорит на работе развлекаюсь. А мы тут с ног валимся от такой карусели.
   -Нууу такую молодость и красоту трудно с ног свалить,- превозмогая тошноту и боль промычал ей дед вялый комплимент,- был бы я лет на тридцать помоложе и на столько же поздоровее чем сейчас, всех бы бросил ради такой крали.
   -Ой, ну скажете тоже. В белом-то халате. Вы бы видели, какая я, когда наряжусь.– она покраснела от удовольствия и заявила,- Все мужчины прямо без ума от меня, только мимо пройду. Даже завлекать не надо. Ко мне даже капитан дальнего плавания сватался. А некоторые женщины на что только не идут, лишь бы завлечь мужчину.
   -Да, да. Я однажды был свидетелем как мужика под страхом смертной казни в постель тащили.
   -Не может быть?
   -Ещё как может. И кстати дело в больнице было. Правда в психушке.
   -Вы что и там лечились?
   -Да нет,- морщась от боли продолжил дед,- Соседа моего после перепоя положили в больницу. Поставили там ему ведро воды и велели всё выпить. А он начал буянить, ведро пнул, воду разлил и убежал. Стёкла говорят у них расколотил. Вызвали, значит, врачи скорую и увезли его в психушку. Я с женой в городе у детей как раз был. Ну пришли мы в гости к нему, курицу принесли с картошкой. Сосед быстрее сел её есть. Говорит: «Я голодный. Они все тут дураки, и врачи и больные. Всё сжирают у меня». Сам запуганный такой. А в это время подошла какая-то больная, баба-мужик, с папироской во рту и взглядом психа. Нагнулась так низко-низко над его тарелкой и долго долго разглядывала и нюхала содержимое. Потом подняла лицо и не отрываясь глядя соседу в глаза, хриплым таким прокуренным голосом говорит: «Что сидишь здесь как член…политбюро? Жрёшь один!». После этого пальцы облизала, взяла с тарелки кусок картошки, засунула далекооо в рот и жует выпучив глаза. У меня самого муражки по телу. Никогда таких людей не видел. А она соседу: «Вкусная картошка» вытерла  пальцы о его ногу и взяла с тарелки кусок курицы. У соседа от такой наглости глаза на лоб повылазили, а баба ему говорит: «Курица вкусная. Приходи ночью я рассчитаюсь» и халат расстегнула, а оттуда вывалились расплющенные останки грудей. Сосед как заорёт: «Да нужна ты мне овца безмозглая, рассчитываться со мной будешь, на жри остальное, ещё я после твоих зассатых рук не ел». А она в ответ. «На свои посмотри алкаш несчастный. Я когда врагов своих топором рубила, у меня они так не тряслись как у тебя. Лучше приходи ночью, гад, а то и тебя зарублю».
   Сестра сидела уткнувшись в спинку кровати, плечи ее тряслись от смеха. Потом вскочила, махнула рукой и вывалилась из палаты, но тут же вернулась вытирая слезы с глаз:
   -Не могу я с вами. Вы последний флакон лекарства так выпейте. Все равно внутрь попадет. Может и не поможет, но не пропадать же добру.
   -Сестра, не уходите. Я же пошутил.
   -Нет уж, Кузьма Петрович, уйду я на пост. А то комплексовать начну. Я до сегодняшнего дня думала что мужчины за нами как коты бегают. И мужу так говорила. А тут получается вас с топором надо…а-ха-ха-ха…,- залилась она весёлым смехом,- Пойду девчонкам расскажу.
    Минут через десять она вернулась с ещё тремя сестричками, которые уселись на свободную кушетку.
   -А нам тоже расскажите что Альфие рассказывали. Очень интересно послушать,- без вступления начала одна и все засмеялись.
   -Дык она вам уже всё рассказала.- ответил немного повеселевший, то ли от укола, то ли от системы, то ли от внимания дед.- Вам на свидания надо ходить к молодым ребятам, а вы к больному пожилому человеку идёте.
   -Да ну их, молодых. У них всё одно на уме. Тут подержаться, да туда утащить,- ответила Альфия смеясь.
   -Дело-то молодое. Самое время когда бери и тащи.
   -А вы когда молодым были, Кузьма Петрович, тоже наверное утаскивали?
   -А как же. Когда молодые, все кого-то утаскивают. Я вот один раз чуть на председательской дочке не женился. Как сыр бы в масле катался. Да вот беда, не донёс её.
   -А куда нести-то надо было?
   -Дык куда? До дому. По молодому делу были у нас, как нынче говорят, кадрёшки. Мы правда не ходили как сегодня парочками. А всё больше кучей. С гармошкой, с песнями. Ну и гуляем, значит, поём, шутим. А мне нравилась председательская дочка. Я ей вроде как смехом и говорю: «Что, Сонька, пойдёшь за меня замуж?». Она в ответ: «Пойду говорит. Если отсюда до нашего дома меня на руках донесёшь». А девка я вам скажу, не худенькая. Тогда уже килограммов семьдесят пять была. Ну и при всех прыгает мне на руки. А нести надо с километр. Сначала-то я хорошо пошёл, чуть не бегом. Молодёжь вокруг идёт подбадривает. Полпути прошёл и не заметил. Колхозный труд он любого или выносливым сделает, или угробит. А дальше похуже стало. Сонька, как клещук, вцепилась, едет на мне, ногами побалтывает и смеётся. А с меня пот градом катится, а вытереть не могу. Уже и дорогу не вижу. Ребята советуют кто: – «брось ты её». Кто: – «крепче держи», а я иду. И не дошёл-то метров пятьдесят всего. Нас уже считай просватали, пока нёс. У моей наездницы уже взгляд осмысленный стал. Ведь ехала, надо ответ держать. А тут на финишной организм не выдержал и по предательски пукнул. Да громко так. Все, кто нас сопровождал, со смеху покатились. И Сонька тоже. Мигом соскочила с рук и сказав, что «с пердуном жениться не желает», убежала.
    Медсестры смеялись горохом над рассказом. В это время в процедурную вошёл уже немолодой седовласый врач в белом халате, колпаке и с большим рентгеновским снимком в руке.
   -Что за шум, а драки нет? Ну-ка, кыш по рабочим местам,- сказал он глядя на девушек.
    Процедурная быстро опустела.
    Врач присел на освободившуюся кушетку и стал временами поглядывая на снимок задавать вопросы. Дед отвечал на них:
   -Таааак, Кузьма Петрович, давайте о вас поговорим. Боли в паху и нижней части живота бывают?
   -До этого не было, а сейчас все болит.
   -А в боку и спине боли есть? Ниже ребер?
   -Да с вашей стороны.
   -Тошнота, рвота?
   -Дык как вам сказать? До того вроде не было. А сейчас как сказали, обратил внимание, вроде как подташнивает.
   -Ну, это не считается. Вот сейчас под капельницей лежите, какие-то неприятные ощущения есть?
   -Не могу неподвижно лежать. Чего-то там,- дед взглядом указал на живот,- не в порядке.
   -Как у вас с мочеиспусканием? Боль или жжение бывает?
   -Да вот пару раз у вас тут сходил, как будто перец туда насыпали.
   -А не обратили внимание - кровь в моче была?
   -Вот чего не смотрел, того не смотрел.
   -А запах мочи, может как-то по другому пахла?
   -Моча она и есть моча. Как ей еще пахнуть?
   -Ну-да, ну-да. А проблемы с мочеиспусканием у вас когда-нибудь были?
   -Дык кто его знает. Захотел, сходил. Не захотел,значит нечего и идти.
   -А лихорадки не замечали раньше?
   -Это когда знобит что-ли? Это зимой. Но зимой наверное всех знобит.
   -А стойкие позывы к мочеиспусканию замечали у себя?
   -Это какие такие?
   -Постоянное желание сходить в туалет.
   -Нет, ничего такого не было.
   -И последний вопрос:- вот живот болит у вас? В каком положении облегчение чувствуете?
   -Стыдно доктор сказать, когда раком стою, то вроде и болеть перестает. А в любом другом – сознание теряю.
  -Ну что же все правильно. И снимок показывает:- у вас камень в мочеточнике. Тяжелое подняли что-нибудь, он и сдвинулся. Было такое?
   -Дык вот часа три назад машину на спор поднял.
   -Вам бы все шутить. Ну да ладно, машину так машину. Давайте я вас заберу к себе в урологию, а там посмотрим,- закончил врач и с тем удалился.
    Через некоторое время сестра убрала капельницу и деда на лифте отправили в урологическое отделение. В коридоре, полном ковыляющих больных, несмотря на постоянную уборку, стоял невыветривающийся запах мочи. Почти все ходили с бутылками на верёвочках с выведенными под одежду трубками. Дед увидев все эти пузырьки сказал медсестре:
   -У вас здесь не больница, а прямо чапаевская дивизия.
   -С чего вы так взяли, Кузьма Петрович?
   -А как же, у каждого через плечо по маузеру висит,- ответил он намекая на бутылки.
   -Точно!!! Им коней только не хватает.
    Деда определили в шестиместную палату пациенты в которую были доставлены только сегодня. Кровать ему досталась у окна и оттуда было хорошо видно всех соседей. Каждый лежал со своей болячкой, но всех их объединяло одно, боль. И все разговоры так или иначе крутились вокруг этого. Дед представился и присел на заправленную постель. В ногах на кровати стоял полный солдатский вещмешок, рядом лежала больничная пижама, какие носили здесь все пациенты. Под кроватью стояли больничные коричневые кожаные шлепанцы.
   -Одежду сестричка принесла переодеться. А мешок солдатик какой-то принёс,- проинформировал его один из больных,- Сказал, оттуда прислали,- и указал пальцем наверх.
    Дед развязал тесёмки вещмешка, посмотрел внутрь. В самом верху лежала пара нового солдатского нижнего белья. Внутри было что-то завёрнуто. Развернув, он обнаружил бутылку армянского коньяка. Внизу, под бельем, новые тапочки, умывальные принадлежности и тушёнка с галетами дней на пять.
   -Он что думает меня на курорт поместили? – сам себе сказал дед.
   -Кто думает?- не понял сосед.
   -Да, генерал,- он как сын мне. Все заботится.
   -А что правду солдат сказал что ты одной рукой «ЗИЛ» поднял?
   -Люди наговорят,- ответил уклончиво дед и кряхтя стал переодеваться в больничную одежду. В тупик его поставили две пары тапочек. Одев те, что прислал генерал, он теперь вертел в руках казённые, не зная что с ними делать.
   -Лишние тапки сдай,- предложил другой сосед,- а то потом не выпишут из больницы. Так и проведёшь здесь остаток дней.
   -А я и не просил,- ответил дед, затолкнув казенные тапки под койку и морщась от боли стал рассматривать этикетки на тушёнке. Оказалось что это не просто тушёнка. В банках по пятьсот граммов находилось мясо  разных сортов - говядина, свинина, баранина, куры, и даже консервированные сосиски, пельмени и осетр. Подбор был самый генеральский.
    Вошел врач уролог, который его осматривал, и увидав деликатесы, сразу огорошил деда:
   -Все что вам принесли, я есть запрещаю. Все что вам можно, Кузьма Петрович, дадут в нашей столовой. Соль вам как и всем здесь больным есть запрещаю. Командую здесь я, а не ваш генерал. Он заходил ко мне. Как вам кстати удалось машину-то поднять. Я ведь сначала не поверил. «ЗИЛ» это же грузовик.
   -Дык, сам не знаю, как получилось. Солдата придавило. Вот я от отчаяния  и рванул.
   -Дааа, всякое доводилось видеть, но это фантастика. Что совсем без посторонней помощи?
   -Бог помог. Кто же ещё.
   -Какой бог, придумал тоже,- раздался ехидный голос из угла палаты от мужчины с измождённым болезнями серым лицом.
   -Самый обыкновенный,- ответил дед.
   -Ладно, Кузьма Петрович, мы ещё поговорим с вами об этом. Срочно надо целую кучу документов изучить, только привезли, но скажу честно:- я восхищен! И запомните, это всё отправить домой и принимать пищу только больничную, и без соли. Поняли? Без соли!
   -Да не могу я вообще ничего есть. У меня внутри всё болит.
   -Я скажу сестре чтобы укол вам сделали,- закончил врач и вышел.
   Дед сложил продукты и лишние вещи в мешок, засунул его под кровать и лёг на спину.
   -Чо, мужик, правда машину поднял?- раздался опять ехидный голос из угла.
   -Дык кто его знает,- неохотно ответил дед. Ему почему-то неприятно было разговаривать с этим человеком.- Вроде поднял с божьей помощью.
   -Чо ты со своим богом привязался. Нет никакого бога.
   -Как нет? А кто же всё это сделал – землю, воду, людей, животных?
   -В школу надо было ходить,- взвился петухом атеист.- Дарвина слыхал такого? Вот он вывел теорию, что человек произошёл от обезьяны. Постепенно, не сразу, целые миллионы лет прошли. Но произошёл.
   -Может ты умник и произошёл от обезьяны, а вот остальных бог создал.
   -Поговори мне ещё, не посмотрю что, машины поднимаешь. Одной левой сломаю.
   -Эй, петухи, успокойтесь,- подал голос пожилой одноглазый больной,- от бога значит от бога, от обезьяны значит от обезьяны.
   -А ты как считаешь, судья?- обратился к одноглазому  атеист.
   -Как считаю? Да от кого бы мы не произошли, результат всё равно один. Что-то в нас недодумано. Да и толку оттого, что у меня есть какое-то мнение. Вон трубка забилась, вот это меня больше волнует,- ответил одноглазый и пошёл к умывальнику промывать несложный прибор.
   -Читал я эту…..библию. У бабки одной брал. Целый месяц читал. Такая ерунда там понаписана. Вот смотри, вопрос у меня, раз ты такой божественный,- не унимался атеист,- Ева Адаму изменяла или нет?
   -Дык с кем же ей было изменять-то? Людей на земле было всего двое, она да Адам.
   -А вот и изменяла. Могу доказать.
   -Доказывай болтун. Делать всё равно нечего.
   -Смотри: У них было два сына - Каин и Авель. Так вот там написано «Когда Каин убил Авеля, он познал свою жену». Познать-то он её познал, да только не свою, а чужую. На земле всего одна баба была. И звали её Ева. И что теперь скажешь?
   -И вовсе не одна.- раздался голос бородача с другого конца палаты.- Если ты внимательно читал, то наверное заметил, что бог не одну только Еву создал. Первая женщина была не Ева, а Лилит. Вот от неё и пошло на земле распутство и несчастья.
   -А ты откуда знаешь? Ещё один умник нашёлся.
   -Зови меня просто, отец Илларион. И вообще, я бы посоветовал поосторожнее со словами. Бог он всё видит. И Он не сверху на нас смотрит, а изнутри видит нас.
   -Ну всё, приехали. Подобралась гоп компания. Да если хотите, я могу про вашего бога что угодно сказать и что угодно сделать и ничего, никогда мне ни хрена за это не будет.
   -Давай, лучше ничего не говори и не делай, а ложись отдыхать,- ответил отец Илларион и отвернулся, давая понять что больше не желает обсуждать эту тему. Дед тоже замолк.
    Внезапно в палату вернулся лечащий врач. Сел на кровать к атеисту и говорит.
   -Сергеев, я прочитал результаты исследований. У вас выявлена патология почечной функции.
   -Ну так лечите, чтобы не было патологии,- легкомысленно ответил тот.
   -Видите-ли, вам нужно будет делать гемодиализ, чтобы удалять из почек токсические вещества, избыточное количество жидкости и поддерживать естественный баланс.
   -Нужно значит сделаем, скажите когда и сделаем.
   -Вы опять меня не поняли, это не одноразовая процедура.
   -Да все я понял доктор. Сколько надо, столько с сделаем. Сколько сделать раз, два, десять? Я готов.
   -Нет, батенька, эти процедуры вы должны будете делать всю оставшуюся жизнь. Два раза в неделю. Ездить придётся в Уфу. Потому что у нас всего два аппарата «Искусственная почка» на всю республику и оба они в столице. И, пожалуйста, не нарушайте график процедур. Можете умереть.
     Дед лёжа на спине и глядя в потолок произнес:
   -Вот оно спустилось.
   -Что спустилось? - не понял врач.
   -Что, что? Наказание Господне, спустилось.
   Сергеев на глазах посерел. Молча повернулся на кровати и больше в этот вечер ни с кем не разговаривал.
    -У вас, Кальянов, завтра попробуем вытащить камушек с помощью зонда,– доктор присел на кровать деда.
   -В смысле вытащить?
   -Есть такой метод – называется Бужирование. Вводим в вас трубочку, через неё вводим специальный захват и вытаскиваем ваш камень на свет божий.
   -Опять не понял? Откуда вытаскиваете?,- заволновался хозяин камня.
   -Через половой орган. Да вы не переживайте, сделаем обезбаливающий укол, вы даже ничего не почувствуете. Это очень эффективный метод. Больше восьмидесяти процентов извлекаем камни таким способом.
   -Доктор, а если не получится?
   -Тогда я разрешу вам выпить пива сколько сможете и прыгать как кенгуру по лестничным ступеням с девятого этажа на первый. Потом на лифт, опять наверх и снова прыгать. Напор мочи и сотрясения от прыжков сделают своё дело. И камень сам выпадет.
   -Дык может я с утра и займусь прыжками, чем вы меня насиловать будете?
   -Ишь слово-то какое знаете. Я вам сказал:– получите укол промедола и ничего не почувствуете. При прыжках камень выпадет в мочевой пузырь. А оттуда его всё равно доставать надо, иначе будет закупорка мочевого пузыря. Все, всем спокойной ночи. На ночь от сильных болей сделаем еще укол.
    В палате повисла тяжелая, неловкая тишина. Зашла медсестра:
   -Кальянов, ложитесь на живот и приспустите штаны. Мне нужна ваша ягодица.
   Дел выполнил указание. Медсестра шлепком вогнала ему в ягодицу иглу шприца и сделала укол. Ничего не понявший дед сказал:
   -Теперь давай я тебя по заднице хлопну.
   -В смысле хлопните?- теперь не поняла сестра.
   -Ну ты с моей поиграла, теперь я с твоей.
   -Кузьма Петрович, я вам укол шлепком сделала, чтобы не больно было,- засмеялась девушка,- а вы что подумали?
   -Теперь уже ничего,- ответил дед, сконфуженно улыбаясь.
    Ночью к отцу Иллариону на кровать подсел атеист  Сергеев и шёпотом спросил:
   -Слышь! А если я предположим все осознал, никак нельзя бога уговорить, чтобы он наказание своё отменил?
   -Наказание Господне не отменяется, а отмаливается. Иди спи, сын мой. И в храм ходи. Глядишь и снова человеком станешь.
    Расстроенный атеист ушёл к себе и всю ночь ворочался и вздыхал на своей кровати.
    Дед, получивший обезболивающий укол, забылся тяжёлым сном до утра.
    Утром он кое-как сдал анализы и сидел теперь в очереди у процедурного кабинета на удаление камня. На тележке вывезли больного у которого только что проделали эту операцию.
   - Ну что, как прошло? Больно было?- спросил его с волнением дед.
   -Да нет, совсем не больно,-ответил тот,- только ног не чувствую.
   -А мне тоже не больно было, но ноги я чувствовала, когда мне камень доставали,- сказала какая-то женщина из очереди.
   -У женщин устройство другое, и путь короче,- ответила медсестра, катившая тележку.- У мужчин же пока доберешься до почки через их хозяйство. Потому и укол сильнее делают. Ничего, через часа два в себя придёте,- закончила она и повезла больного в палату.
    Дед с внутренней тревогой и волнением ждал когда его вызовут, потихоньку страдая  от боли. Наконец вышла сестра и спросила:
   -Кальянов, есть?
   -Есть,- поспешно ответил дед и пошёл ко входу в процедурную, но в это время  подошёл  одноглазый  сосед по палате.
   -Слышь, Петрович, пусти без очереди, мне ещё к трём врачам попасть надо. Мне всего один укол. По быстрому кольну и уйду.
   -Да хоть два раза. Куда спешить-то?
    Одноглазый вошёл, дверь закрывать не стал, без слов приспустил полосатые пижамные штаны. Получил укол в ягодицу и пошёл на выход. Но сестра велела сесть на специальное кресло, похожее на кресло в женском кабинете и подождать. Одноглазый сел и озадаченно завертел головой. Сестры и врач в это время продолжали обсуждать по какому-то случаю выданную премию. Минуты через четыре врач прикрыл дверь и дед напряг слух. Неожиданно он услышал:
   -Какого вы чёрта тогда здесь делаете, если вы не Кальянов? Марш отсюда. Где Кальянов?
    Одноглазый, красный как рак, пробкой  вылетел из процедурной, очумело взглянул на очередников и ничего не сказав, унёсся по коридору. Дед робко вошёл вместо него, закрыл дверь.
   -Кальянов, заставляете себя ждать. Снимайте одежду снизу и садитесь в кресло.
   Дед выполнил указание и через минуту сидел женском кресле с задранными вверх ногами. Врач подошел и взяв в руки его мужской орган, ни слова не говоря, начал вводить в него зонд. У деда от боли в паху потемнело в глазах. Он вскрикнул.
   -Доктор, мне обещали сделать обезболивающий укол. Вы что творите? Это же обделаться от боли можно прямо на столе.
   -Так сделали же,- возмущенно произнесла медсестра.
   -Вы кому сделали? Вон тому чёрту одноглазому, а трубу вставляете в меня.
   -Ой и правда,- занервничала сестра.- Что же делать? У меня больше нет промедола. Да и этот я теперь куда списывать буду?
   - А больше и не надо,- заявил дед Кузьма,- Вам коновалам коров лечить. Они ничего не понимают. А вы за людей беретесь. Пойду я лучше прыгать,- и не слушая возражения медиков вышел из процедурной, на ходу натягивая штаны.
    Больше ни с кем не советуясь, он, решил взять быка за рога. С таксофона на лестничной площадке позвонил сыну и попросил десять литров пива для процедуры. Чтобы не тянуть время ушел делать кардиограмму сердца, назначенную лечащим врачом. Когда через час вернулся в палату, около его тумбочки стояла десятилитровая полиэтиленовая канистра с пивом. В палате находился лишь бывший атеист Сергеев. На всякий случай дед спросил у него:
   -Это что у меня такое?
   -Приходил мужик в белом халате. Спросил: «Где кровать Кальянова?». И сказал, что «это от какого-то докрора наук, Николая Кузьмича, с швейной фабрики, вернули анализы мочи». А чё много так?
   -Дык, это. – на секунду замешкался дед,- В ней сахар нашли. Жалко выбрасывать. Домой отправлю. Или выпью.
   -И что всем возвращают?
   -Ты, Сергеев, из какого аула?- дед улыбнулся сквозь силу.
   -Я не с аула,- обиделся тот,- я с райцентра. Зав складом работаю.
   -Что-то не очень похоже, что ты завскладом.
   -Почему?- обиделся тот.
   -Зав склады они ушлые и хитрые. А тебя наверное начальство не любит.
   -Меня любить не надо, есть на складе порядок и вся любовь.
   -Ну порядок, так порядок.
   -Ты, Петрович, дурак, да?- спросил Сергеев, увидев как дед залпом выпил три полных стакана содержимого канистры,- Отравишься же.
   -А что будет-то? Своё ведь,- ответил дед, завинчивая крышку на канистре,- сам-то не хочешь попробовать? Ну не хочешь, как хочешь. Ты только никому не говори,- и вышел из палаты, оставив в недоумении Сергеева.
   Выстояв очередь у лифта минут десять, дед поднялся на девятый этаж больницы и оттуда начал прыгать со ступеньки на ступеньку сразу двумя ногами. Тут он понял что значит «кенгуру». Каждый его прыжок вниз отдавался болью в животе. Нестерпимо хотелось в туалет, но он мужественно преодолевал ступень за ступенью, напевая через силу «Ой»… прыжок… «мороз»… прыжок.... мороз.... не морозь… меня... не морозь меняааа… моегооо… коняяя…»… Где-то в районе пятого этажа, ему встретился такой-же бедолага, но прыгающий наверх. Как ни странно, тот мужик пел эту же песню и с тем же интервалом что и дед, и что самое интересное слова их песен совпали. Проскакивая мимо, они с удивлением смотрели в лицо друг друга, продолжая напевать: «у меня… женааа… раскрасавица… ждёт… меня… домой… ждёт… печалится»…. И целый лестничный пролёт оглядывались вслед друг другу. Потом остановились и дед спросил:
     -А ты зачем  наверх прыгаешь?
    - Пока очередь у лифта стоит, я успеваю наверх подняться. Да и не так в туалет хочется. -И попрыгали каждый в свою сторону. По дороге дед обогнал ещё двоих «кенгуристов». Внизу зашёл в туалет. Потом отдохнул и вернулся в палату. Выпил ещё пива и поскакал дальше по этажам. Люди поднимающиеся по лестницам, уступали дорогу. В голове перемешалось всё:– питьё пива, лестничные ступени, прыжки, сочувствующие лица людей, уступающих дорогу, боль, туалет, снова пиво и снова весь этот головокружительный калейдоскоп. Часа через три непрерывной скачки, деда, так скрутило от боли, что он скрючившись минут десять сидел в уголке лестничного марша. Посетители и больные, проходящие мимо, то и дело предлагали свою помощь, но он только рукой махал:– мол «проходите». Вдруг рядом с ним кто-то присел на корточки. Дед открыл глаза и увидел мужика «кенгуриста» с которым пел песню.
   -Что мужик, камень пошел? – спросил он, тоже скрючившись и держась обеими руками за живот.
   -Наверное, сил нет терпеть,- ответил дед.
   -Счастливый ты, мужик,- завистливо проскрипел «кенгурист» и продолжил скачки.
    Неожиданно боль в животе у деда прошла и ему стало легко-легко. Как ни в чем не бывало, он встал и припустил в туалет. Во время мочеиспускания он почувствовал острую боль в паху и вдруг о край унитаза что-то еле слышно звякнуло и ему стало совсем хорошо. Дед понял:– камушек покинул его организм. На радостях он едва не пустился в пляс. Достать камень из унитаза конечно не было никакой возможности, но надо ведь убедиться что он действительно вышел. Тогда дед снял с полки резиновую грушу для клизмы и стал отбирать жидкость из унитаза и выливать её в умывальник. Занятие не очень весёлое, но нужное. Снаружи кто-то стучал и просился войти, но дед был непреклонен и всем советовал посетить женский туалет. Наконец жидкость в унитазе кончилась и дед чтобы не пачкать рук оторвал лоскут  газеты и бросил его на дно унитаза. Потом быстро, пока бумага  не намокла  провел по ней пальцами рук и…о счастье. Он нашупал под газетой продолговатый, размером с рисинку камушек. Промыв его под струей воды, и завернув в чистую газету, дед потрусил к лечащему врачу. Тот осмотрел камушек и сказал, что если болей больше не будет, то сделают рентген и завтра его выпишут.
    Около палаты его ожидал в белом халате, поверх формы, генерал. Распросив как здоровье, генерал, предложил его проводить. Присели в фойе и он  сказал:
   -Я собственно с просьбой, Кузьма Петрович. У нас на насосную станцию нет специальных насосов. Их производят в Риге. Как ты смотришь на то, чтобы по выписке из больницы съездить в Латвию? Их и так вообще-то должны прислать. Но надо бы проконтролировать отгрузку. За одно развеешься, тряхнешь стариной.
   -Дык, главное не забыть по дороге чем тряхнуть, а съездить можно. Я как тот пионер «Всегда готов». Ну и конечно если дорогу оплатят.
   -За это не переживай. Там все законно, официально и всё оплатят. Как выпишут из больницы, поедешь на местный завод «МАЯК». Они все документы подготовят.
   -А почему через завод?
   -А потому что только у них есть фонды на эти насосы. Потом переоформим всё на другую организацию, но про это никому ни слова!
   -Как скажете Сергей Владимирович!
    Вернувшись в палату, дед, сообщил, что камень его вышел и его завтра обещали выписать. На тумбочке стоял кем-то заботливо принесённый за его отсутствие обед. Полпорции пшённого супа, перловая каша и чай. Сутки не принимавший пищу, он, накинулся на еду, но попробовав всего по ложке, есть не стал. Первое и второе были без соли и напоминали по вкусу противную бурду и сопливую размазню соответственно, а чай не сладкую воду коричневого цвета. Решив, что всё у него позади, дед открыл и съел под завистливые взгляды соседей по палате банку нежнейших сосисок и, запив все это стаканом пива, лег спать. После обеда его сводили на рентген, где подтвердилось:- камень благополучно вышел из организма.
    Вечером, получив официальное уведомление от медсестры о завтрашней выписке, дед решил устроить прощальный ужин. После общебольничного ужина, часов в девять вечера, он предложил соседям по палате разделить с ним оставшуюся еду. Больные с удовольствием согласились. Уже через пять минут общий палатный стол был заставлен банками с пельменями. Оказывается каждому принесли в качестве добавки к ужину по банке с пельменями. У деда были свои консервированные. Далее шли его банки с разномастной тушенкой, бутылки с кефиром и соком, соленые помидоры и огурцы, хлеб и рядом с каждым из шести сотрапезников стояла персональная баночка с солью. Никто не хотел мириться с бессолевой диетой и втайне от врачей добавлял её в диетическую пресную пищу. Словом, стол накрыт как на свадьбу.
   -Даааа,- протянул одноглазый,- не хватает только выпивки.
   -Дык и это есть, если общество не против. Хотите пиво, хотите коньяк. Генерал прислал!- доложил дед с гордостью,- тут и будет-то грамм по восемьдесят на каждого. Так, губы помазать. Желающие будут?
    Желающие были все. Дед достал из мешка бутылку коньяка, отдал ее отцу Иллариону. Тот в подставленные стаканы разлил содержимое.
   -Ну, желаю чтобы все были здоровыми,- только и успел пробасить он, как открылась дверь и в палату в сопровождении дежурной сестры вошёл заведующий отделением. Долгая немая сцена. Наконец заведующий оправился от потрясения. Подошёл к столу.
    -Что празднуем, люди добрые?- вкрадчиво спросил он и услышал в ответ лишь виноватое гробовое молчание пациентов,- Я стараюсь для них. Дома почти не бываю. Диету установил чтобы привести в чувство. А вы что делаете?- накал в голосе увеличивался.- Я спрашиваю: вы что делаете? Кроме того, что жрёте что попало, вы ещё,- он поднял с пола пустую бутылку из-под коньяка, прочитал название,- коньяк «Армянский» выпиваете.
    Взрослые  мужчины сидели как нашкодившие ученики, опустив вниз головы.
   -Вас, отец святой, привезли чуть живого, еле откачали. За вас, Кальянов, целый генерал бегает хлопочет. И вы остальные, вы что делаете? Я вас спрашиваю? Кто вам позволил в моём отделении творить этот беспредел?- внезапно он развернулся,- сестра принесите сюда контейнер.
    Ещё через две минуты сестра занесла двадцатилитровый оцинкованный бак. Заведующий стал поочередно брать тарелки и банки и выливать, и вываливать содержимое в этот бак сопровождая каждое выливание пением дьявольской арии Мефистофеля. Вываливает  банку с пельменями и поет - «У меня весь люд больной Ха-Ха-Ха-Ха», следующую банку и снова- «Ест еду непосолённой», банку с помидорами - «Мой закон – над всей вселенной», банку с огурцами - «мой закон всю соль долой.», ещё тушёнку - «в умилении сердечном», другую тушенку - «здесь устроив балаган», ещё тушёнку - «здесь устроив ресторан», снова пельмени - «жрут больные бесконечно», горчицу «всё что я им запрещал», снова тушёнку со страшным лицом - «Сатана здесь правит бал. Сатана здесь правит бал ХА-ХА-ХА-ХА». И посмотрел на отца Иллариона. Дежурная сестра вжалась в дверь, с ужасом глядя на явно сошедшего с ума заведующего отделением. А он продолжал начатое. Когда закончились закуски, он все полил сверху коньяком из стаканов, перемежая это дьявольским Ха-Ха-Ха-Ха и в заключение, увидев канистру с оставшимися четырьмя литрами пива, открыл её понюхал и в сопровождении дьявольского смеха, полил всё содержимое бака пивом и, потом совершенно спокойным голосом приказал сестре:
   -Это на помойку. И вас, граждане больные,- он дьявольски оглядел шестерых мужчин в одинаковых больничных пижамах,- в следующий раз вышвырну на эту же помойку. Подыхайте там, без моего участия.- И развернувшись вышел вон.
    Никто из присутствующих во время всего этого спектакля одного исполнителя не произнёс ни единого слова. Все молча разошлись по кроватям и голодные легли спать. Всю ночь деда мучали боли в пятках обеих ног. Он даже видел сон, как заведующий без наркоза огнем прижигает ему голые ступни и при этом смеётся загробным зловещим смехом. И только под утро проснувшись, он вспомнил что несколько часов вчера козлом скакал по ступеням больницы, выгоняя камень из почки и о ступени отбил пятки. На его счастье утром ему вручили выписку и отправили из больницы восвояси без каких-либо замечаний.


                МАЯК
    Ранним утром, лейтенант Ежов пришёл к деду в домик, принёс вещмешок, двести  рублей денег и распоряжение генерала – ехать в город. Слушая лейтенанта  в пол уха, он кряхтя одевал свою одежду. Тот остановил его, сказав, что генерал прислал специально для него новый комплект одежды, и, выдал целый тюк белья. Дед Кузьма порозовел от удовольствия и быстро натянул на себя новую полевую офицерскую форму без погон, яловые сапоги и полевую фуражку, которую однако тут же снял и одел родную кепку. Всё подошло ему в самый раз. «Куркуль» постарался. Дед, как павлин, несколько раз прошёлся мимо домика, своим видом вызвав ироничные улыбки солдат.
   -Сейчас, Петрович, машина добросит тебя до остановки. Садись в автобус и жми в город. Там есть где остановиться?- давал указания лейтенант, едва сдерживая смех.
   -Дык, а как же. Сын там у меня живет.
   -Ну вот, сегодня едешь на завод «МАЯК» в отдел снабжения, там тебе все объяснят. Надо съездить в командировку за оборудованием для насосной станции, на завод изготовитель. Ты в Риге когда-нибудь был?
   -В Риге?- дед, вспомнил недавний разговор с генералом.- Нет, не был никогда.
   -Значит будешь. Через два дня. Сухой паек там приготовили, так что голодать не будешь.
   -Есть через два дня быть в Риге,- по военному оттарабанил дед и стал натягивать на плечи вещевой мешок.
   Приехав в город, он оставил вещи на квартире сына и вдоволь налюбовавшись своим отражением в зеркале, отправился на «Маяк». В заводоуправлении, по иронии судьбы, дед попал в отдел оборудования к парню, который вёз их с Галкиным в больницу после аварии. Поинтересовавшись самочувствием и того, и другого, парень попросил подождать несколько минут. Дед огляделся. Напротив за разными столами сидели три женщины, красили ярко красным лаком ногти и обсуждали новые наряды. Дед присел на свободный стул  и стал ждать, с интересом посматривая на женщин и раздумывая над тем, что какая большая разница между городом и деревней. Вон они сидят, расфуфыренные, ногти лакируют, о работе и не вспоминают. Дать им вилы, да отправить навоз чистить, по другому бы запели. Открылась входная дверь. Вошел черноволосый детина, под два метра ростом, в чёрном костюме с галстуком на шее и папкой под мышкой.
   -Привет девчата. Что нового, пока я ездил. Что, Верочка, новую штукатурку испытываете?
   -Да ничего, Василий Александрович,- ответила смеясь одна из женщин.- Вот из Москвы лак новый привезли. Пробуем на всех. Не желаете?
   -Сейчас документы брошу и приду краситься,- заявил пришедший и вошел в кабинет начальника. Сквозь приоткрытую дверь дед Кузьма увидел два спаренных стола. И много стульев.
   -А это кто?- тихонько спросил он у женщин.
   -Наш зам начальника, Пилецкий,- так же тихо ответила одна из работниц.
    Положив документы, зам с дьявольской улыбкой разулся, снял носки, засучил штанины брюк до колен и, в таком виде, вышел в общий кабинет. Не стесняясь постороннего, каким являлся дед Кузьма, он подошёл к столу, положил на него чистый лист бумаги, задрал ногу и поставив ступню на лист, сказал:
   -Давай, малюй. Только красиво.
    Верочка, не задумываясь, быстро мазнула кисточкой по его пяти пальцам. Мужчина поменял ногу, ему намазали и эту.
   -Вот так,- гордо выпятив грудь, заявил он,- пойду сохнуть, а потом удивлять мир. И с этими словами удалился в свой кабинет, где сел на стул, а ноги как показывают в Американских кино, положил на стол. В это время инженер, которого звали Виктор, положил наконец трубку телефона и занялся оформлением командировочных документов. Взяв паспорт деда, он долго вертел его в руках и спросил наконец:
   -Вы у нас кто будете по должности, Кузьма Петрович?
   -Дык, кто же его знает? В деревне сторожем в правлении работал. На стройке советчиком у генерала.
   -Кем-кем? - смеясь спросил  Виктор.
   -Он назвал меня советчиком,- хвастливо  ответил дед.- Без меня никаких решений не принимает. Вот и сейчас, видишь, без меня обойтись не может, хотя вас тут полно.
   -Ну тогда вы, Кузьма Петрович, будете у нас инженером, а лучше старшим инженером. Устраивает такая должность?
    Дед приосанился. Вот в деревне кто узнает, от зависти лопнет, но благоразумно не стал развивать эту тему, а лишь попросил тихонько:
   -Я советчик-то может и хороший, но вы бы поучили меня, что да как. Я ведь дальше деревни никуда не ездил. А тем более по таким серьезным делам.
   -Сложности, Кузьма Петрович, почти никакой. Вам необходимо приехать в город Ригу, по указанному адресу найти завод, получить там ваши и наши насосы, загрузить в вагоны и отправить их сюда. Делов-то раз плюнуть...Если конечно дадут?
   -Как это если дадут?
   -Да так. Скажут кончились, или вообще не начинались и вернётесь не солоно хлебавши. Мы оттуда лет десять ничего получить не можем. Пишут нет и всё. А разнарядку дают.
   -Дык, тогда зачем ездить, если не дают ничего.
   -У вас должно получиться, вы главное оттуда звоните почаще, вот по этим телефонам,- сказал Виктор, и передал листок с кучей телефонных номеров.- Давайте пройдем к заместителю директора, может он чего умного скажет,- с легкой иронией в голосе добавил он и с этими словами, собрав бумаги, направился на выход.
   В коридоре постучал в какую-то дверь и, не дожидаясь разрешения, вошёл сам и поманил за собой деда Кузьму. За столом, покрытым зеленым сукном, сидел плотный немолодой мужчина и выслушивал тоже немолодую, но с претензиями на привлекательность женщину:
   -Вы понимаете, Валерий Фёдорович, что вы написали на министерском документе? Куда его теперь девать?
   -Я что неправильно написал? Вы посмотрите, дата получения:– май. Срок исполнения:- июнь. Вы его дали мне на ознакомление в августе. Я что должен был написать. Вы что меня до инфаркта хотите довести?- и схватившись правой рукой за область сердца, открытым ртом стал хватать воздух, потом достал из стола пузырёк с надписью «Валидол», положил одну таблетку в рот и, закрыв глаза, замер.
   -Ну и что? Существуют же какие-то нормы по написанию резолюций, - продолжила с напором женщина.
   -Как считал нужным, так и написал. И что неправильного я вам написал: «После пожара Х…насос». Что непонятного?- загремел снова он. – Я подпись свою поставил?
   -Поставили.
   -Свободны. В следующий раз будете своевременно документы давать на исполнение. Можете жаловаться. Хоть в ООН! Вон отсюда!- перешёл на крик зам директора и вдруг схватил со стола чёрный, наверное ещё времён Ленина, телефон и с силой бросил его в стену мимо посетительницы.
   -Псих,- выкрикнула  женщина и вылетела пулей из кабинета, хлопнув дверью.
   -О, бешеная,- пробормотал зам так спокойно, как будто и не орал только что,-  Вам что?- обратил он взгляд на безмолвно стоявших инженера и деда Кузьму.
   -Вот в помощь нам прислали новую «Единицу», за насосами в Ригу ехать, - ответил Виктор.
   -Прислали, пусть едет. Может что получится. Он же «единица», а не «ноли», как вы все там.
   -Валерий Фёдорович, вы тоже ездили за этими проклятыми насосами.
   -Значит и я у вас набрался и тоже ноликом стал. Давай, чего там?
    Повертев в руках документы, словно не зная куда их деть, потом махнув рукой он сказал:
   -Генеральный мне звонил. Велено отправлять, оформляй и отправляй. Ко мне-то зачем привел?
   -Чтобы посмотрели на него,- сказал Виктор и выразительно посмотрел на деда Кузьму.
   -Чего смотреть? Не в загс ведёшь. Не получится, так и ни у кого до него не получалось. Пусть едет.
    Дед и Виктор пошли оформлять документы.
   -Он у вас что ненормальный? В людей телефонами кидается?- спросил  по дороге дед.
   -Аааа, не обращайте внимания. Это он на публику играет, чтобы не донимали.
   -Дык телефон, чай, денег стоит. А он его об стену.
   -Этот телефон легендарный.- со смехом сказал Виктор.- Он его с собой привёз и им частенько кидается и не дай бог если разобьется. Хана всем будет. А, гад, какой прочный, не бьется и все. Я однажды после работы пробовал. Не получилось.
   -Да ну, не может быть. Я на раз его кокну,- заявил неосмотрительно дед.
   -А вот сейчас деньги получим и попробуете. Фёдорыч как раз уезжать собрался.
    Получив командировочные деньги они вернулись в отдел оборудования. Виктор сел писать какие-то бумажки, а дед, пройдясь по коридору, заглянул в дверь заместителя директора. Кабинет был пуст,злосчастный телефон валялся на том же месте на полу, куда был заброшен. Старый аппарат в чёрном эбонитовом корпусе, насмешливо поглядывал на него. Дед поднял его с пола, взвесил на руке - тяжелый. Приподнял над головой и, театрально сказав «ОЙ», разжал руку. Аппарат с глухим стуком упал на пол, слегка звякнув внутренними колокольчиками звонка. Никаких даже царапин на нём не было. Дед снова взял аппарат и сев в кресло зама прицелился примерно в то же место куда и его хозяин и запустил снаряд. Тот с глухим стуком ударился о стену и упал на пол не получив ни единого повреждения. Дед озадаченно смотрел на несокрушимое творение рук человеческих. Снова подобрал аппарат, отошел в исходную позицию и уже со всей силы бросил его в стену и выбил кусок штукатурки размером двадцать на сорок  сантиметров, с грохотом упавший на пол. Понялся клуб пыли. На стук в дверь заглянул Виктор.
   -Ну что, проспорили?- смеясь спросил он.– О, да у вас тут разгром полнейший. Здание не выдержало, а телефон как живой. Умели же раньше делать.- Оглянувшись на дверь он сказал,- я, Кузьма Петрович, от своих слов не отказываюсь, о том что его бы разбить надо. Но зачем уж так буквально воспринимать мои слова?
    Дед, казалось не слышал последнюю реплику Виктора, схватил телефон и с остервенением бросил его в чугунную батарею отопления. Раздался треск и злосчастный аппарат развалился на несколько частей. Из чугунной батареи вывалился кусок металла.
   -А, видал?- торжествующе воскликнул он.– Вдребезги!
   -Да уж,- только и произнес Виктор.- Только вот, Кузьма Петрович, вы раздолбали батарею отопления. Хорошо сейчас лето и система отопления пустая. А если бы зима? Нас сейчас бы затопило.
    Деду стало не по себе. Защемило сердце. Вспомнилось, где заместитель директора хранит в столе «Валидол», он держась рукой за левую сторону груди, подковылял к столу, достал пузырек и, открыв его замер. Внутри лежали желтенькие, кругленькие витаминки.
   -Дааа, пожалуй дурит вас начальник,- сказал он и бросил пузырек на стол, от чего все витаминки раскатились по его поверхности.
   -Вот блин,- посмотрев на находку, сказал Виктор.- А он чуть-что отсюда таблетки пьёт. Артист однако.
    В приоткрытую дверь заглядывали две инженерши.
   -Видели, как нас разводят? Кузьма Петрович, вы идите в наш кабинет. Я тут приберу, а то Валерия Фёдоровича по настоящему скрутит от такого погрома. Валентина Петровна, у вас вроде календарь был настенный. Не дадите дырочку в стене заклеить?
    Инженерша заглянула внутрь и ахнула:
   -Вы что же натворили, Кузьма Петрович?
   -Дык не знаю, - растерянно ответил дед,- как-то само собой получилось.
   -Вы что это само собой называете? Витя быстро неси воду и тряпку. Иначе всем конец.
    Виктор ушёл вниз за водой, дед на свой стул в отдел оборудования. Минут через десять все вернулись на свои места. Расселись, но работа никому не шла на ум. Шло бурное обсуждение последствий происшествия. Один лишь дед Кузьма не принимал в нем обсуждения. Он вдруг вспомнил, что в подсобке правления его колхоза видел точно такой телефон и его можно оттуда спереть и привезти на замену разбитому. Все равно валяется бесхозный под стеллажом с отчетами. Из задумчивости его вывела Валентина Петровна:
   -Вы бы лучше вон мой телефон расколотили, чем у начальства. Стоит тут весь на резиночках и веревочках.
   -Ах это? Да запросто,- машинально произнес дед и взяв указанный телефон, правда весь склеенный и перевязанный, треснул его об пол. И сам замер от неожиданности произошедшего,- не хотел ведь. Осколки телефона разлетелись по всему кабинету. Все замолкли, разинув рты.- Вы же сами велели,- наконец произнёс дед.
   -Витя. Отправляй этого бандита сегодня же, пока он тут всё не разгромил.
    В это время в коридоре послышалась громкая ругань и, в кабинет ворвался Валерий  Фёдорович.
   -Это кто разбил моего «Чёрного друга»? Кто я вас спрашиваю? Кто без моего ведома, пил мои лекарства?
   -Дык это,- дед встал со своего стула,- я давеча ….
   -Ты кто вообще такой?- орал замдиректора,- ах да «Единица». Ну-ка,дед, выйди из кабинета, я тут с этими вредителями разберусь.
   -Чего ж с ними разбираться, у них вон своя такая же беда,- и дед показал на разбросанные осколки телефона по кабинету.
   -Тут что, чёрная буря была? – обалдел зам директора.
   -Дык это, я значит…- снова задыкал дед Кузьма.- А тот телефон какой-то совсем непрочный и у меня значит что-то сердце прихватило. Я у вас таблетки видел прошлый раз. Зашёл. Дай думаю выпью. А там ваш телефон лежит. Я взял его посмотреть. А он как рассыплется….
   -Чего взял, чего рассыплется. Он у меня уже тридцать лет рассыпаться не хотел. А тут мышка побежала, хвостиком задела…выйди отсюда я сказал.
    Дед, виновато опустив голову, вышел на улицу, сел на скамеечку и закурил. Минут через десять вышел Виктор, красный как рак, и велел ехать до завтра домой, а сам поехал за билетами.
    На следующий день, дед, в восемь часов утра уже сидел у заводоуправления. Ещё никого не было. Рабочий день оказывается в городе начинается только с девяти. «Эх, живут же люди, на работу в девять, с работы в шесть. Два выходных. Так бы и я работал». - думалось ему. К девяти часам начал собираться народ. Дед, опять сидел на свободном стуле в отделе оборудования и разглядывал женщин – инженеров, а Виктор слонялся по этажам с его документами. К работе женщины приступать явно не спешили, вспоминали вчерашние происшествия и смеялись. Внезапно дверь с треском распахнулась, в неё как слон влетел Пилецкий и уставился на женщин.
   -Что то не так Василий Александрович?– спросила Валентина Петровна.
   -Всё не так! Вы почему вчера мне не сказали, что этот грёбаный лак не смывается?- возмущённо  рокотал он. - Представляете, прихожу домой, переодеваюсь, снимаю носки и на тебе – ножищи сорок шестого размера с красными ногтями. Ладно мы после работы вчера выпили. Жена психанула, ушла на кухню и не стала со мной разговаривать.
   -И что?- звонко расмеялись инженерши.- Так и ходили, Василий Александрович?
   -Я в ванную залез.  Полтора часа лежал там, чем только не скреб: и мочалкой, и ногтями, и щёткой для сковородки - ни черта не получается,- горестно махнул он рукой.
   -Ну давайте сейчас вам и снимем. У вас что дома ацетона нет, или растворителя? Ваткой потёрли бы и все.
   -Да кто ж его знал про эту ватку с ацетоном. В носках спать пришлось.- заявил он, вызвав новый приступ веселья у сотрудников.- Всё бы ничего, да только к ночи жена решила меня простить и призвала исполнить супружеский долг.- В комнате несколько минут никто ничего не мог говорить от хохота, как и сам рассказчик.- Я то знаю, что именно сегодня я ей ничего не должен. А она - «должен и все». А потом – «ты что со мной в носках ложишься?». Это она что же подумала бы? Я же из командировки явился.– Опять приступ дружного смеха потряс комнату, а рассказчик замолчал.
   -И что, чем кончилось?- в вытирая слезы спросила Валентина Петровна.
   -Не тем, о чём вы подумали. Я в ванной носки намазал нитрокраской и они высохли и приклеились к ногам. А жене сказал, что они не снимаются. Так что,- опять смеялись все, у женщин потекла краска на глазах и они снова плакали, у деда запотели от смеха очки и он, то и дело их протирал, а Василий Александрович сняв ботинки с костяным стуком поставил ногу в черно-коричневом носке на стол, сказал,– Снимайте!
    Женщины, от смеха дружно поползли под стол.
   -Что, Александрыч, теперь решил носки красить вместо ногтей?- спросил вошедший Виктор, чем вызвал у присутствующих новый приступ гомерического хохота.– Представляешь, их можно месяцами не менять. В тазу ногами поболтал и на балкон выставил на просушку. И ступай куда хочешь. Даже без обуви. Особенно в командировке хорошо. Вы, Кузьма Петрович, опыта набирайтесь.
И опять новый долгий приступ смеха. Кое-как с примочками и ножничками удалось по частям снять носки с зама и смыть лак с ногтей. В результате он лишился  носков и растительности на ногах и остаток дня досиживал босиком, пряча ноги под рабочий стол и временами протирая их ацетоном, понемногу снимая с кожи размазанную коричневую краску.
    Ближе к концу рабочего дня Виктор повёл деда Кузьму на последний инструктаж к генеральному директору завода. В солидно отделанной коричневыми полированными досками приёмной, на многочисленных стульях, сидели посетители. За полированным такого же цвета столом, с тремя телефонами и огромным аппаратом с множеством кнопок и двумя телефонными трубками, сидела симпатичная секретарша неприступного вида. Она бесстрастно смотрела на посетителей, вроде бы как на них и в то же время не замечая их. Виктор не дожидаясь очереди, нырнул в дверь кабинета директора, а дед  смущённо топтался у входа, не решаясь ступить на огромный персидский ковёр, занявший весь пол в приёмной.
   -Вы что-то хотели?- спросила секретарша у него.- Давайте бумаги я посмотрю.
   -Дык, это. Я вон с Виктором пришёл,- ответил дед и спрятал охапку бумаг за спину.
   -Пройдите на свободный стул, если понадобитесь, вас пригласят.
    Дед бочком, мимо тихо переговаривавшихся друг с другом людей, прошёл к окну и присел на стул около большой кадки с пальмой, выросшей до самого потолка. Её широкие сочно - зеленые листья свисали с веток в разные стороны и придавали приёмной очень нарядный вид. Только дед Кузьма начал осваиваться, как в приёмную с ведром воды и тряпками вошла пожилая уборщица и попросив посетителей дать ей место, стала протирать пыль с окна, стола и с листьев пальмы. Потом достав кружку из настенного шкафа, четыре  раза зачерпнула воды и вылила её под корни деревца.
   -Вы, гражданочка, так растение испортите,- тихонько сделал ей замечание дед Кузьма.- Оно не любит столько воды, корни поотгнивают. Вон целая лужа стоит.
   -Ничего не поотгнивают,- тоном, не терпящим никаких возражений, ответила уборщица.- Впереди суббота и воскресенье, я что специально, буду приезжать в свой законный выходной, чтобы эту дурынду поливать?
   -А вы что её ещё и поливаете?- спросила с лицом, покрывшимся  неизвестно почему красными пятнами, секретарша. Разговоры вокруг стихли и все уставились на говоривших.
   -Конечно, как и во всех кабинетах.
   -А вы знаете что дерево пластмассовое?- уже не таясь, смеялась секретарша,
   -Как пластмассовое?
   -Да так, купили в магазине для красоты. В кадку воткнули, оно и стоит здесь не знаю сколько лет.
   -И я что, двадцать пять лет его поливаю? - возмущенно выкрикнула уборщица. - Что и остальные деревья тоже такие?
   -Совершенно  верно.
   -Ну-ну-ну.- Уборщица от возмущения не знала что сказать. Она вытерла загоревшееся лицо грязной тряпкой, схватила ведро.- Ну я им покажу!- неизвестно кому пригрозила она и пулей выскочила из приёмной. Только тогда культурно улыбавшиеся посетители засмеялись в полную грудь, а дед сидел и думал, что тот, кто в городе побывал, ему даже в цирк ездить не надо.
    Выскочил Виктор, спросил «что случилось» и не получив внятного ответа, поманил деда к выходу.
   -Там совещание, не до нас. Пошли, я все сам расскажу, что надо делать.


                СТАНЦИЯ

    На железнодорожную станцию Уфа дед приехал раньше на 3 часа. Побродил по перрону. Спросил в справочной, где будет посадка на Ленинград, и по подземному переходу прошел на указанный путь. Выйдя из будочки подземного перехода, он сразу натолкнулся на вагон № 15, указанный в билете и не долго думая влез в него, нашел свое место и стал обживаться. Первым делом уложил баул в сиденье и уселся смотреть в окно. Там ничего интересного не было. Ходили пассажиры с детьми, пассажиры без детей, носильщики и вагоновожатые. Было скучно и он задремал. Проснулся от того, что поезд двигался. Дед с интересом стал наблюдать за перроном. В голове вдруг возникла мысль «Что же это в Ленинград никто не хочет ехать что-ли?», но тут же сам себя он успокоил, «Сейчас нет, дорога длинная, за двое суток еще насажают людей» и снова прикрыл глаза. Проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо.
   -А? Что? Уже приехали?- спросил он женщину с родинкой у носа, в железнодорожной форме, пытавшуюся его разбудить. Рядом с ней стоял молодой милиционер.
   -Приехали,- ответила она.
   -Гражданин предъявите документы,- потребовал милиционер
   -Смотрю устроился здесь, заяц,- верещала проводница.
    Дед Кузьма, спросонья и от растерянности долго не мог найти бумаги, а когда наконец нашел, протянул их милиционеру. Тот просмотрел и спросил:
   -Как вы сюда попали?
   -Дык, как? Вышел на перрон, мой вагон стоит. Я и сел в него. Чего зря болтаться по станции.
   -Вы понимаете, Кузьма Петрович, что нарушаете правила работы железнодорожного транспорта.- пыжась от важности, сообщил милиционер. «Видать из новичков» подумалось деду,- я мог бы вас задержать до выяснения, но учитывая ваш почтенный возраст, не стану этого делать. Идите на платформу и ждите свой состав там.
   -А я же где?
   -Где-где, эх рассеянный с улицы Бассейной, в тупике, вот где,- добавила проводница,- ладно я пришла вагон осмотреть перед сортировкой, а то бы так и дрых здесь до второго пришествия.
   -Дык и как же я отсюда выберусь? Где платформа-то ваша?
   -Вон туда иди метров через двести будет. А здесь тупик.
   -Нечистая сила, что деется,- пробормотал дед, спускаясь с подножки со своим баулом.
   Доковыляв кое-как до станции, дед на путях нашел нужный ему состав, вагон и встал в очередь на проверку документов. Но, как ему показалось, очередь двигалась крайне медленно. И тут он заметил, что некоторые люди, говоря что они провожающие, заходят в вагон без всяких формальностей. Это придало деду душевной энергии и уже через минуту он пробирался по вагону разыскивая своё место. Вот тут-то и выяснилось, что его место занято мамашей с шестилетним ребенком. У неё в коричневой картонке билета стояло точно такое же место и точно такой же вагон, как и у него. После недолгих споров было решено, пока что мамаша с ребенком займут одно сиденье, а дед другое, спорное, а потом, когда придёт проводник, то уже и разберутся. Но поскольку по билету дед должен был ехать на верхнем месте, а лезть туда не очень хотелось, он обратился к разбитному парню, сидевшему на нижнем сиденье напротив женщины.
   -Вы молодой человек, не могли бы поменяться со мной местами. А то я по причине своего возраста не смогу наверное залезть на эту верхотуру. Вы туда, а я бы здесь как нибудь пристроился.
   -Да не вопрос, отец. Мне высота больше нравится. Я вообще самолет люблю. Раз и ты выше всех. Раз и ты на месте.
   -Неее, я самолета  боюсь. Мне предлагали лететь, да я отказался.
   -А что страшного в самолете? Я вот например поездов боюсь до ужаса.
   -Дык, а поезда чего бояться:- бежит он себе, да бежит.
   -А ты представь отец, если состав полетит. Этож со страху обделаться можно,- сказал весело парень и заразительно заржал на весь вагон.
    Женщина покраснела и отвернулась к окну, пряча улыбку. Дед Кузьма, усатый мужчина с другой верхней полки, и два соседа с боковых сидений тоже посмеялись.
   -Ну что, друзья, меня зовут Слава,- представился парень,- и если вы не против поучаствовать в ежегодной вагонной выставке копченых кур, то прошу к столу. Вашему вниманию,- картинно произнес он,- будет представлена курица копченая гончая, Стерлитамакской породы,– и не дожидаясь когда соседи сообразят о чем речь, раскрыл свою сумку и стал доставать съестные припасы на небольшой столик.
   -А почему курица гончая?- смеясь спросила женщина.
   -А её из Стерлитамака до Уфы пешком в коптильню гнали, по дороге не кормили. Но есть можно. Не переживайте.- достал тощую претощую курицу и заржал еще громче.
    Поддавшись общему порыву соседи зашевелились и стали доставать у кого, что есть. В результате на столике образовалось сразу пять копчёных кур.
   -Такое ощущение, что все куда-то выезжающие самые голодные,- смеясь проговорил усатый сосед.- Как только в поезд, так сразу за стол.
   -Дык я что думаю,- философски ответил дед,- пищу из дома взятую, нужно побыстрее съесть, пока она не испортилась, и потом уже лежа всю дорогу её переваривать.
   -Ну переваривать, так переваривать,- ответил усач.- Надеюсь, никто не будет против бутыльброда? - и достал из огромной сумки бутылку водки.
   Из динамика в перегородке раздался голос информатора. «Уважаемые пассажиры поезд Уфа – Нижневартовск отправляется. Счастливого пути. Провожающие покиньте вагоны. Рука деда Кузьмы с ногой курицы зависла в воздухе.
   -Как Нижневартовск? Какой Нижневартовск?- запричитал он.– Я в Ленинград еду,- он сразу засобирался. Десять рук бросились ему на помощь. Его продукты быстро  собрали и запихали в открытый  баул. Баул взял усач и они всем купе ринулись к выходу. Поезд уже ехал. Проводница закрыла дверь и собиралась идти в вагон, когда шумная толпа ввалилась в тамбур.
   -Открывай быстрее,- разноголосицей вопили они,- деда не туда увезли. Ему в другую сторону надо.
   -Ничего не знаю!- категорично заявила  проводница, загораживая выход из вагона.- Не положено! Поезд тронулся, через час будет остановка, там сойдёте.
    Дед Кузьма, не долго думая со всех сил дёрнул ручку стоп крана. Поезд заскрежетал тормозами и резко затормозил. Все, кто были в тамбуре как горох посыпались на пол. Дед был в их компании. Не долго думая он на четвереньках, по телам пролез к выходу, вывалился на землю и теперь стоял растерянный у раскрытой двери остановившегося поезда.
   -Стой гад,- вопила проводница.
   -Дед лови, и беги пока не поймали,- заорал хохочущий Славка, и бросил ему баул,- беги дед, что есть духу беги.
    Дед Кузьма встрепенулся. Поднял баул и потрусил в сторону состава на вагонах которого было написано Уфа – Ленинград. А до него бежать еще метров семьдесят. В голове мысли неслись со скоростью курьерского поезда. «Не успею. Не добегу. Что же делать?». А вагоны Ленинградского уже поехали. В дверях стояли проводницы с желтыми флажками. Дед перешел на бег. В сознании занозой билась мысль «Не успею, посадят за остановленный поезд». Вдруг он увидел перед собой дога мраморного окраса, ростом с телёнка, который стоял рядом с хозяином, махавшем кому-то вслед рукой и в голову пришла чудовищная мысль, поразившая его до мозга костей, - «о спасении через возможную гибель». Он решился на отчаянный поступок, подбежал и со всей силы пнул собаку под зад и побежал дальше. Та взвизгнула, потом дёрнула за дедом с такой силой, что свалила своего хозяина на землю и потащила за собой стремясь догнать обидчика. Это дало деду сильнейший стимул к ускорению бега. Все кто видел эту сцену, забыв обо всем, смотрели на захватывающий поединок человека и собаки тащившей за поводок по земле еще одного человека. Приободренный догом, дед выпучив глаза и крича «АААААААА стой я в этом поезде еду, стооооооооой» что есть духу, выполнив разряд мастера спорта по бегу, в считанные секунды догнал уходящий поезд. До вагона осталось чуть-чуть, но что-то мешало ему. Он не понимал что?
   -Бросай курицу,- вдруг сверху услышал он голос проводницы,- иначе тебя съест.
   Дед посмотрел на свои руки, в одной руке он держал баул, а в другой сжимал ногу злосчастной курицы. Обернувшись, он бросил ее прямо в морду озверевшей собаки. Та на секунду замешкалась и он получив еще долю секунды форы, забросил в тамбур баул, а потом и сам  заскочил в уходящий вагон. Дед оглянулся на собаку, которая волочила за собой отчаянно орущего хозяина и грозящего ему кулаком.
   -Вы зачем у собаки курицу отняли и еще ударили ее?– Спросила проводница, вытаращив на деда удивленный взгляд.
   -Дык я иначе вас и не догнал бы,- ответил он,- а курица это моя была. А скажите пожалуйста я на этом поезде в Ленинград попаду?
   -Попадёте. Попадёте. Если по дороге не снимут. Давайте ваш билет. Спортсмен.

                ДОРОГА ДОРОГА               
    Проводница проверила билет деда и он пошёл в свой вагон. Сумка казалась очень тяжелая. «Как же я её нёс, когда от собаки убегал?» думалось ему. Найдя свой вагон и свое место дед устало присел на сиденье. Сверху свесилась веселая физиономия молодого парня.
   -О, просили девушку, а прислали дедушку.
   -Да уж прислали,- ответил он, устало махнув рукой, - сам прибёг.
    На удивление люди здесь ехали другие, а стол тот же. Заваленный копчёными курами. Делать нечего, надо ехать и есть. Дед обречённо открыл свой баул и ахнул. Впопыхах ему сунули четыре курицы из пяти лежавших в том вагоне на столе и две бутылки водки. Не было только дохлой гончей курицы и ножки которую он бросил в собаку. Присутствующие куры были жирные и откормленные. «Вот почему баул такой тяжелый стал».
   -Ну что же, господа хорошие. Бог вам значитца послал сегодня ужин с выставки копчёных кур из соседнего состава,- с пафосом повторил дед слова весельчака с того состава,- кушайте пока не испортилось и выпивайте,- А там, глядишь, и вы меня чем нибудь угостите. 
   -А зачем кур столько много набрал? Пропадут ведь. – спросил веселый парень.
   -Дык это мне приз выдали, значит, за скоростной забег из одного поезда в другой.
   -Как так?
   -Не получилось у меня в два места сразу ехать. Вот выбрал вас, кушайте давайте.
   -А чего у вас одна курица то без ноги?
   -А тебе, парень, что её на вальс приглашать?  Ешь какую дали.
   Парень сверху слез вниз и стал распоряжаться за столом. Одев на руки два новых полиэтиленовых пакета он быстро разломал  несколько кур на куски, умудрившись не запачкать  рук.
   -Всех прошу к столу, - объявил он,- Меня зовут Ильдар. Я корреспондент «Вечерней Уфы».
    Тут же из-за перегородки высунулись три юношеские рожи.
   -А нас возьмёте? Мы студенты. Жрать у нас не очень, зато гитара есть.
   -Давай пацаны,- позвал их Ильдар, и разломал ещё две курицы,- Если есть стаканы давайте, а нет нальем в освободившиеся.
   -Этого добра у нас навалом,- в один голос заявили студенты.
   -Только чур не буянить, а то ссадим с паровоза,- пошутил Ильдар. Налил понемногу спиртного себе и остальным.- Ну, друзья, чтобы дорога оказалась быстрой и веселой.
    Все выпили, стаканы убрали и стали есть кур со свежим хлебом. В это время с края вагона послышался голос проводницы: «Приготовили билеты для проверки». Дед Кузьма, аж поперхнулся. Это был голос проводницы высадившей его из пустого вагона. Надо же такому случиться. Проверка подходила все ближе к их отделению. Вот она заглянула и к ним.
   -Здрассте. А вы, Кузьма Петрович, здесь откуда взялись? Я вас вроде не сажала?- спросила она деда, сверля его глазами и родинкой под носом.
   -Дык, это. Я, как вы меня отсюда поперли с участковым, на другой поезд значит попал.- зачастил дед лихорадочно прожовывая курицу.- А оттуда вот уже и к вам.
   -Так это вы что-ли Северный состав остановили?- уставилась проводница на деда,- Нам передали, что милиция ищет хулигана. - И спросила доверительно наклонясь к его самому уху,- А собачку зачем избили?
   -Вы собачку эту видели? Она выше меня ростом, её изобьешь. Догонял вас. А она под ногами крутилась. Ну и задел её… Случайно…
   -А если бы она вас догнала. Загрызла бы на месте.
   -Ну не догнала же… А я догнал,- ответил дед.- Билет-то будете проверять?
   -Ладно уж. Я же его проверяла. Если тихо поедете, не сдам вас.- Сказала она и, смеясь, пошла по вагону дальше.
   -А что произошло, а Кузьма Петрович,- спросил Ильдар. В нем проснулся корреспондент почуявший сенсацию.
   -Дык слышали наверное? Отставал я от поезда. Ну так вот насилу догнал,- неохотно ответил дед.
   -Ну потом расскажете. Я смотрю куры кончаются быстрее водки, давайте еще по одной выпьем чтоб не стояло,- произнес Ильдар показывая на стол.
   -Вот первый раз за свою долгую жизнь пью,- задумчиво произнес дед и все замолчав уставились на него,- за то чтобы не стояло,- после некоторого замешательства грянул такой дружный смех, от которого едва стекла не вылетели из вагона.
    Допили водку и доели кур с таким аппетитом, будто ехали с голодного края. В проходе образовалась толчея из сидевших на нижних сиденьях студентов с гитарой и примкнувших к ним пассажиров и весело горланили студенческие песни. Дед Кузьма решил на этот раз никому свое верхнее место не отдавать. Кряхтя залез туда и под мерный стук вагонных колес задремал. Проснулся уже под вечер от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо. Кое-как очнувшись, он увидел все ту же компанию и тот же накрытый стол. За окном уже стемнело и внутри вагона зажглись светильники. Пассажиры начинали готовиться ко сну. Лишь в их отделении было шумно и весело.
   -Кузьма Петрович, спускайтесь к нам. У нас еда есть,- звали его снизу.
   -Ну есть, значит будем есть,- скаламбурил он.
   Внизу студенты пели свои песни, рядом с ними сидели две девушки и везде сидели какие-то люди. Деду освободили почетное место у стола. Напротив сидел журналист.
   -Ну что, Кузьма Петрович, давайте выпьем по маленькой,- сказал он и налил в стаканы немного коньяка, и улыбаясь добавил,- пейте как свой.
   -Дык, как это - как свой? Я что-то не понял?
   -А тут один ваш поклонник приходил, видел как вы «переходили» в наш состав из соседнего. Вот хотел лично познакомиться. Да я не разрешил вас будить. Так он бутылку эту вам оставил. За находчивость и мужество, так и сказал. Мы тут её не начинали, ждали когда проснётесь.
    Музыка стихла. Каждый протянул за коньяком свой стакан и тут же выпили  во «славу подвигов Кузьмы Петровича» и заели остатками копчёных кур.
   -Вы, Кузьма Петрович, не против, если я про вас очерк напишу? – спросил его Ильдар.
   -Какой очерк?- не понял дед.
   -Вы очень интересный человек, такие редко встречаются. Вот и хочу о вас написать. Вы сейчас куда направляетесь?
   -В командировку еду за насосами. Аж в самую Ригу.
   -А вы где-то работаете?
   -А как же. На «Маяке» - старшим инженером,- и дед предъявил корреспонденту командировочное удостоверение, где красовалась его фамилия, имя, отчество и должность и все заверено круглой синей печатью.
   -А вы что-то окончили?
   И тут деда понесло. Стыдно ему было при всей честной компании сказать, что окончил всего семь с половиной классов, а ораторствовать научился в общении с детьми. Совсем неожиданно для себя он заявил, что окончил Уфимский нефтяной институт. Говорить про него он мог много потому, что там учился его сын, правда в Стерлитамакском филиале. И из разговоров с сыном он знал многих преподавателей. Журналист обрадовался этому факту, потому что сам окончил этот институт, только в Уфе.
   -А какой вы факультет оканчивали, Кузьма Петрович.
   -Дык механический. Машины и аппараты, значит, химической промышленности. Не знаю у вас то есть в Уфе такой?
   - Даа, жалко что вместе не учились. И давно окончили?
   -Да лет десять уже.
   -А что же вы так поздно учиться пошли.
  - Дык, а когда. Работали, детей поднимали. А тут какая-то разнарядка в деревню пришла, никто не хочет идти, а я ради смеха взял да и пошёл. 
   -И что с пацанами за партами сидели?- недоверчиво спросил Ильдар.
   -Зачем с пацанами? Я по заочному обучался. Работаю, а сам контрольные пишу,- выдавал дед информацию, лихорадочно вспоминая, как проходил процесс обучения у сына,-  А потом бумажку пришлют, еду на экзамены. В город вон перебрался, на заводе работать стал. Оборудование  вожу.
   -И что тяжело наверное на старости лет было учиться?
   -Дык, учиться хоть в молодости, хоть в старости тяжело, да ещё заочно. Я вон даже стих про своё обучение написал,- к своему личному изумлению выдал дед. Когда он уезжал в командировку сын дал с собой для удобства толстый красивый ежедневник, чтобы он туда записывал всё что касается работы в командировке. Больше половины страниц в книге было свободно. А то, что заполнено – оказалось стихами. И среди них  дед пока ехал в автобусе, вычитал стихотворение о заочном обучении. Зная, что это писал сын и нигде не печатал, дед решил прихвастнуть якобы своим талантом.
   -Может почитаете? - спросил крайне удивленный журналист.
   -Дык вон выпил я и не вижу при таком свете, а если есть желание дам тетрадь сами  почитайте,- схитрил дед понимая, что плохо разбираясь в почерке сына, будет пыкать и мыкать и не произведёт нужного впечатления.
   -Да, конечно, давайте я разберусь, - с готовностью сказал Ильдар.
   Дед из баула достал ежедневник, поковырялся в нем и на удивление быстро нашёл нужное стихотворение. Отдал книгу журналисту, который приблизившись к свету и попросив минуту внимания объявил:
   -Сегодня неофициальная премьера стихотворения Кузьмы Петровича о нашей системе образования, я правильно сказал?- дед молча махнул рукой и напряжённо вслушивался, как примут творение его сына, которое он уже считал своим. С другой стороны «сын мой, почему и стих не может быть моим?» утешил он себя, а Ильдар начал читать:
   «Эй товарищ дай списать . Просят мудрые седины.
   Это сессия опять. К нам пришла наш гость старинный.
   Ты заочник, я заочник. Наши знанья великИ.
   Нам бы троечку в рассрочку. Нам дипломчик синенький б.
   А профессор тот наверно. Знает книжки и без нас.
   Так зачем же портить нервы. Что у нас здесь первый класс?
   Лекции послушать можно. Нам на это отпуск дан.
   Только вот с обедом сложно. Вниз нестись к очередям.
   Хорошо бы те обеды. Доставлять к нам на урок.
   Да еще б постели сделать. Чтоб потом вздремнуть часок.
   А профессор нам на ушко. Спел бы песенку «Бай бай –
   Баю баюшки заушник. Ты попал на месяц в рай.
   Корреспондент замолк и удивленно посмотрел на деда, а публика восторженно захлопала в ладоши.
   -Кузьма Петрович, у вас явный талант. Стих конечно никто не напечатает, чтобы не подрывать престиж нашего образование, но вы молодец! Поздравляю! Почитать не дадите книгу?
   -Давай, Ильдар, уже утром. А то еще затеряется ночью-то.
   -Ладно, тогда на вопрос один ответьте – почему у вас такая аллегория звучная - заушник.
   -Дык, шесть лет за уши тянут, тянут беднягу, вот как-то так и получилось,- под всеобщий смех добавил дед, помня такой анекдот рассказанный сыном во время учебы. И постарался уйти со скользкой для него темы обучения и творчества.
   -А ты-то что не работаешь тем на кого учился?
   -Да я все статьи в студенчестве писал. Ну и после окончания меня в газету пригласили освещать промышленность. Тоже вот в командировку еду.
   -И охота вам за бумажку было столько лет жизни тратить?- спросил один из соседей, работающий буровиком на севере,- Жить-то когда?
   -Какую бумажку? - не понял дед.
   -Какую? Диплом конечно.
   -Запомни – диплом никогда бумажкой не был!
   -А чем ж еще?
   -Диплом не бумажка, а картонка,- сме6ясь закончил дискуссию дед и залез на свою полку, где под песни снизу задремал. Уже под утро он проснулся и долго лежал, думая о своей прошлой жизни. Наконец решил, что если о нем напишут статью в газете, то ничего плохого не случится и он протянув руку к корреспонденту, лежащему напротив и произнес негромко:
   -Ильдар, согласен. Пиши свой очерк.
   -А, что, чего?- донеслось из под одеяла, и на свет появилось лицо не совсем протрезвевшего мужчины.- Уже Рыбинск?
   -Какой Рыбинск? Вы кто? Где Ильдар?,- спросил ничего не понимающий дед Кузьма.
   -Откуда я знаю. Я ночью сел. – ответил незнакомец.- Сошёл наверное. Выпить хочешь?
   -Ничего я не хочу,- ответил расстроенный дед Кузьма и отвернулся к стене.
   -Не хочешь, как хочешь,- ответил новый сосед и судя по характерным булькам, выпил прямо из горлышка и снова успокоился.
   На этом однако знакомство с ним не закончилось; на каждой остановке, мужик соскакивал, будил всех , интересовался не Рыбинск ли, выпивал и снова ложился спать. В конечном итоге Рыбинск он свой проспал.
    Утром обнаружилось, что все его попутчики поменялись и поскольку кур у деда больше не было, а собравшаяся странная компания новых попутчиков своей еды не имела, пришлось деду довольствоваться казенной тушенкой выданной ему в дорогу лейтенантом  Ежовым. В Ленинграде он пересел на Рижский поезд и, проспав шестнадцать часов, прибыл в Ригу.


                РИГА ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

    На железнодорожном вокзале в Риге дед спросил очень культурного вида женщину, тоже очень культурно:
   -Гражданочка, скажите пожалуйста, как мне попасть на завод «РигаХимМаш»?
   -А вы адрес не можете назвать?– с сильным прибалтийским акцентом, вопросом на вопрос, спросила она.
   -Дык это, вот,- дед Кузьма заглянул в документы и прочитал по слогам,- улица Би-кир-ни-е-ку 18.
    Женщина покрутила головой, показала направление движения и сказала:
   -Здесь рядом,- и при этом мило улыбнулась.
    Дед поблагодарил её и побрёл в указанную сторону. Шёл минут сорок среди старинных домов. Ни какого намёка даже близко на завод не было. Спросил ещё у одной женщины:
   -Гражданочка, скажите пожалуйста: как пройти на завод «РигаХимМаш»?
   -Вам надо повернуть направо и идти километра два вон по той улице,- ответила латышка.
   -Спасибо, гражданочка,- дед приподнял кепку и побрел в указанном направлении.
    Пройдя метров пятьсот он спросил у мужчины в костюме и шляпе правильно ли он идет на завод. Но мужчина отвернулся и прошёл мимо, сделав вид, что не знает русского языка. Наконец на какой-то старинной площадюшке он увидел старика в инвалидной коляске с медалями на стареньком пиджаке. Подошёл, поговорили о том, о сём. Спросил и его про завод. Одноногий ветеран, указал направление откуда он пришёл. Дед Кузьма очень расстроился; а старик ему сказал:
   – Никому здесь не верь. Они русских иначе как оккупантами не зовут. Поэтому даже по такой мелочи пакостят. Вон, садись на автобус и через пятнадцать минут будешь на заводе.
    Дед, обрадованно поблагодарил инвалида и отправился по указанному маршруту. И правда через короткий промежуток времени автобус остановился напротив двухэтажного здания с надписью огромными буквами на русском и латышском языках:- «РигаХимМаш». Зашёл внутрь. Походил по коридорам. Нашёл приёмную и спросил молоденькую секретаршу, куда обратиться по поводу насосов. Та долго на него смотрела, оставив прерванную работу на машинке, потом отправила в отдел сбыта, при этом скептически хмыкнув. Кое-как найдя нужный кабинет, дед с почтением постучался.
   -Да, да. Входите.
    Дед вошёл, показал разнарядку, сидевшему за столом мужчине. Тот почитал:
   -Тааак. Насосы, насосы, насосы…- и замахал руками, -Ты что, ты что, земляк? Приезжай года через два. Тогда и поговорим. Сейчас вообще ничего нет.
    Расстроенный дед вышел из отдела сбыта и сняв с головы кепку, долго стоял у окна и теребил её в руках не зная что предпринять. Наконец махнув рукой решительно направился по коридору, внимательно читая таблички на дверях кабинетов. Наконец нашёл то, что искал. Кабинет начальника отдела снабжения. Рассудив, что в стране всеобщего дефицита - на этом заводе наверняка чего-то не хватает. Внизу под табличкой с указанием должности в окошечке было напечатано: КРОН ИВАР ЯНОВИЧ. Постучав в дверь, лисой протиснулся внутрь небольшого помещения. Улыбчивый молодой человек, как две капли воды похожий на известного певца Яка Йолу, попросил его присесть. С легким акцентом спросил про его нужду. Дед смекнул, что с таким парнем быстрее сделает дело, нежели чем в отделе сбыта и поведал только что выдуманную историю-шутку.
   -Вот мил человек. Приехал с чёртовых куличек в Ригу, а люди отказываются от лучшего в мире Башкирского мёда.
    Хозяин кабинета оценил историю и посмеявшись сказал:
   -Я уж точно от такой радости никогда бы не отказался. Тем более нужно скоро уезжать в Москву сдавать заявки в министерстве, а туда без Башкирского мёда ну никак нельзя.- И по деловому уже спросил:
   -А что хотите за свой мёд?
   Дед Кузьма из подаренной ему по случаю командировки папки выудил заявку и передал хозяину. Ивар Янович почитал, хмыкнул и спросил:
   -А мёда много у вас?
    Недолго думая дед ответил, резонно рассудив что убытки ему возместят:
   -Если в литрах считать то девять, а в килограммах двенадцать будет.
    Начальник снабжения присвистнул
   -Отец, ты бумажки свои оставь и принеси завтра образец на пробу, а там поговорим.
    Удовлетворённый переговорами, дед Кузьма, ушёл с завода в поисках мёда. Поехал на Центральный колхозный рынок, находившийся на живописном берегу Даугавы, совсем неподалеку от железнодорожного вокзала на который он приехал в Ригу. На рынке отовсюду слышалась непонятная ему латышская вперемешку с русской речь. Везде кто-то пытался кому-то, что-то продать. Дед брел между бесконечных прилавков и витрин, пораженный обилием товаров от которого рябило в глазах. Он растерянно крутил головой в разные стороны не в силах сосредоточиться и неожиданно увидел впереди себя родной облик человека одетого в национальный башкирский костюм. На голове башкирская лисья шапка – малахай, на плечах расписной халат, цветастая рубаха, тёмные штаны и белые сапоги. Шёл он прямо на деда Кузьму, но по всему было видно, что идёт на автопилоте, никого не замечает и все ему уступают дорогу. Глаза полуприкрыты, движения вялые и неуверенные. Видимо вчера гульнули хорошо. В лице земляка улавливалось что-то с детства до боли знакомое. И вдруг дед его узнал, это Толя Каштанов, двадцать с лишним лет назад он работал в их деревне завклубом, потом уехал в город в какой-то театр и вот неожиданно встретился здесь в Риге. За все двадцать лет не было другого места для встречи, как Рижский базар. Дед встал на пути Толи и ждал, пока тот дойдет до него. Толя дошел, уперся в него, поднял голову и уставился непонимающим взглядом. Потом вдруг лицо озарила улыбка узнавания. Он раскинув руки бросился обниматься.
   -Петрович! Какими судьбами в этой дыре?
   -Дык это, я в командировке здесь.
   -А-ха-ха и я в командировке. Видишь я какой тут. У нас месячник Башкирской культуры в Латвии. Выступаем в Рижской филармонии и ездим по республике с концертами. Да бухаем потихоньку.
   -А ты чего вырядился так?
   -Знаешь, Петрович, латыши сами по себе народ неплохой, но русских не любят до чертиков. А в такой одежде везде любим, везде хорош. Хочешь тебе такую подгоню. За интуриста сойдешь.
   -Дык, кто же откажется,- после небольшой паузы ответил дед. - Вы где остановились?
   -Да вот тут на площади автобус наш стоит. Мы в гостинице почти не бываем. Пошли посидим, по рюмке чаю выпьем, заодно и подбёрем что-нибудь тебе. Идём, а то люди оглядываются. 
   В огромном «Икарусе» стоял полумрак, глухо зашторенные занавесками окна создавали приятный уют. Людей в автобусе кроме водителя никого не было. Толик прошел в конец, открыл какой-то баул, поковырялся в нем. Достал пакет.
   -Вот, Петрович, бери, как раз твой размер. Дарю. Извини, сапог нет лишних. Пить будем?
   -Нет, Толя, у меня дел много. За костюм спасибо. Теперь в деревне бабок дражнить буду. Как живешь-то?
   -Да как. Вот по стране болтаемся. Спиваемся потихоньку. Про деревню-то я все знаю. Часто наших в городе встречаю. Сам как, Петрович?
   -Дык, как? Живем с бабкой потихоньку. Дети все разъехались.
    В это время к автобусу стали подходить участники смотра и Толик с дедом, договорившись встретиться позже на концерте в филармонии, расстались. Дед вернулся на рынок. По дороге за каким-то ларьком накинул на себя подаренную одежду и шёл теперь чувствуя себя не в своей тарелке. На самом деле вид его был настолько комичным, что притягивал взгляды окружающих. Поверх форменного военного обмундирования он одел расписную рубаху, такой же расписной башкирский халат, на голову лисий малахай. Из под халата выглядывают брюки цвета хаки и яловые офицерские сапоги. В руках черная кожаная папка для документов, под мышкой  знаменитая кепка. На носу очки.
    Наученный горьким опытом не стал он больше испытывать судьбу, выясняя  что-либо у местного населения и, увидев молоденького милиционера, обратился к тому с вопросом где продается мёд. Тот долго и с иронией оглядывал чудного дедка, на котором  башкирский наряд сидел как на корове седло и наконец объяснил, куда надо идти. В огромном монументальном павильоне времен раннего Сталинизма, дед, нашёл ряды, где человек сто торговали мёдом. Выбор был огромный. Был и мед, и все его производные,  начиная от прополиса, кончая пчелиным подмором. Несмотря на рабочее время покупателей было много. Как только дед в своем наряде появился в павильоне всё внимание и продавцов и покупателей было сразу приковано к нему. Такое чудо здесь встретишь не часто. Он же, не обращая внимания на зазывные выкрики продавцов, шёл между ними, внимательно приглядываясь к товару, стоящему на прилавках. Мёд был в банках, баночках, стаканах и стаканчиках. Пробовать его не имело смысла. По опыту он знал, что качество мёда может определить лишь настоящий специалист. Для основной массы покупателей предметом торга были цвет, запах, вкус - который редко кто понимал и разумеется цена. Все эти критерии были  примерно одинаковыми. И дело было больше в искусстве подать товар лицом. Потому дед Кузьма шёл и просто глядел по сторонам. И вдруг он остолбенел. В самом конце медового павильона, на самом видном месте прилавка, в четырех эмалированных детских туалетных горшках с изящными ручками были выставлены образцы мёда. Причем горшки были все разных цветов с веселыми цветочками на боках. Рядом на полу стояли четыре пятидесятилитровые фляги. Дед долго молча рассматривал то горшки, то притулившуюся рядом небольшого роста худенькую старушку, пытавшуюся реализовать свой товар. Старушка тоже молча пялилась на него как на чудо с того света. Наконец дед Кузьма не выдержал и с иронией в голосе  спросил:
   -Ну что, много сегодня продала?
   -Ничего не продала,- на чистом русском языке ответила старушка,- не знаю чего им надо? Даже не пробует никто,- с отчаяньем добавила она.
   -А кто же тебя надоумил в ночных горшках продукт продавать?
   -Да вы что?  Они же новые.
   -А может в них целый детсад нужду справлял? Я вот к примеру знаю что они новые?
   -Откуда же вам такое знать?
   -Вот и они,- повёл дед глазами в сторону покупателей, и наклоняясь через прилавок ближе к хозяйке мёда,- тоже не знают. Почем мёдом торгуешь, наивная душа?
   -Дешево отдаю. У всех вон по три рубля, а у меня два с полтиной. Продавцы злятся что я им цену сбиваю, а толку всё равно нет. Дед у меня им торговал. А сейчас заболел. Пришлось самой торговать. Да видно совсем плохой я торгаш.
   -А как же ты столько меда довезла сюда ?
   -Да сосед, спасибо ему, привёз. И обратно заберет.
   Дед Кузьма разговаривал с бабулькой, а в голове его уже зрел коварный план как совместить продажу бабкиного меда и свою задачу.
   -Тебя как зовут-то добрая душа?
   -Зовите  Глафирой Петровной.
   -Ооо, и я Петрович. Только Кузьма,- и добавил,- А скажи-ка  мне Глафира  Петровна, ты всегда здесь торгуешь?
   -Всегда.
   -Что и завтра приедешь?
   -Приеду, милок, приеду. От мёда-то надо избавляться.
   -Я помогу продать мёд. Но уговор. Всё, что заработаю сверх цены, будет моё.
   -Да я вам ещё и заплачу за то что поможете торговать,- обрадовалась старушка.
   -Тогда приезжай пораньше и место займи вооон там,- дед указал на центр зала,- а сейчас давай я попробую этого чудо мёда,- и озорно подмигнул продавщице. 
   -Эх голова я садовая, ложечки-то дома забыла.- запаниковала бабка.
   -Дык ничего. Я так хлебну немножко,- заявил дед и двумя руками взял детскую посудину и поднес ко рту. Как по команде вокруг смолкли голоса и находящиеся по близости продавцы и покупатели уставились в их сторону в напряженном ожидании, как дед будет снимать пробу. Однако у него это не получилось по чисто техническим причинам. Вставные челюсти не давали широко открыть рот. Тогда он поставил горшок на прилавок. Из папки достал чистый лист бумаги. Положил его рядом с собой. Вокруг было тихо, так, что пролети муха и её будет слышно. Все ожидали развязки шоу. Дед широко открыл рот. Достал поочередно свои вставные челюсти и положил их на лист бумаги. Глафира Петровна в страхе перекрестилась произнеся троекратно свят-свят-свят. Дед же вновь поднял горшок с медом и сделал глоток. Со всех сторон послышались хлопки, свист и улюлюканье. Дед спокойно поставил челюсти на место
   -Ну вот, Глафира Петровна,- не обращая внимания ни на кого,- продай-ка мне поллитра мёда и спокойно уезжай домой. Больше у тебя сегодня всё равно никто ничего не купит. А завтра в семь тридцать встречаемся здесь.
   Купив у бабки мёд дед отправился побродить по рынку. В отличии от Советских барахолок Центральный Рижский колхозный рынок находился в четырех огромных павильонах соединенных между собой в один комплекс. И купить здесь можно было все, были бы деньги. На глаза попался ларек торговавший книгами. Дед увидел в свободной продаже книгу о которой давно мечтал. Называлась она «Лекарственные растения» с цветами и листьями желтой кувшинки на обложке. Внутри было полно цветных иллюстраций с описаниями трав и их лечебных свойств.
    -Сикажи мине дарагая,- придумав себе башкирский акцент, спросил он у молоденькой латышки торговавшей книгами,- сикока палатить за этот книжка?
   -Один рубль двадцать копеек, - почтительно ответила девушка «Интуристу».
    Дед расстегнул халат, задрал рубаху кверху и из нагрудного кармана кителя достал портмоне с деньгами. Девушка смешливо прыснула в кулачок. Он рассчитался за покупку, сказал прощальное «Сипасиба» и с достоинством удалился, унося с собой бесценное приобретение. Его бабка слыла ведуньей и лечила людей во всей округе. Но, умерев в одночасье, унесла в могилу свои секреты. Теперь дед сам мог делать лекарственные сборы и не тратиться на аптеку.
    Сейчас для реализации задуманного плана ему нужен был торговец посудой. После недолгих поисков он нашёл такого. Молодой белозубый губастый негр торговал стеклянными банками разного калибра. Дед подошёл к нему и стал разглядывать посуду и его самого, про себя думая как ему сегодня везёт на людей необыкновенных. Негр в свою очередь с интересом разглядывал его. Потом дед объяснил ему, с башкирским как ему казалось акцентом:
   -Пащём, таргаваешь банками?
  Негр вместо ответа уставился на деда. Подумав, что его не поняли, дед прибегнул к  жестикуляции руками и активной мимике.
   -Понимаешь. Я,- дед указал пальцем на себя, и говоря уже без акцента, лишь бы хоть как-то поняли,- приехал к вам,- указал пальцем на негра,- из Башкирии. Продать мёд. И мне,- снова ткнул пальцем в себя, - будут нужны твои банки,- указал пальцем на товар,- Фирштей? Загорелый.
   -Ты что, дед, офанарел? Я негр, а не обезьяна, я два университета окончил, четыре иностранных языка знаю,
   -Да ну, прям четыре?
   -Да, знаю! А молчу, просто первый раз в жизни вижу башкира. Да еще в таком чудном наряде.
    Дед на всякий случай не стал разубеждать собеседника в своей принадлежности к башкирскому народу.
   -Дык, у нас все так ходят. Ты вон небось негр, а одет не в повязку, как по телевизору показывают и лопочешь по нашему.
   -Я коренной латыш. И зовут меня Юрис. Просто у меня мама негритянка. А русскому меня и в школе, и в армии, и в Москве в университете учили. Но как видишь, отец, учеба моя мне в жизни не пригодилась. Банками торговать оказалось прибыльнее, чем работать филологом.
  -Дык это, давай поторгуем завтра один день твоими банками. Я, значит, мёд свой продам, а ты, значит, банки.
  -Ты, отец, был там, где у нас мёдом торгуют? Ты видел сколько  этого мёда? Или ты тут жить собрался. У тебя его сколько с собой?
   -Дык, четыре фляги всего, до обеда думаю управимся.
   -До чего управимся?
   -До обеда говорю…управимся.
   -Да ладно?
   -Ты, Юра, знаешь,- дед то ли по ошибке, то ли специально назвал негра  Юриса - Юрой,- что башкирский мёд во всем мире славится?- развивал дед свою мысль.- И его за границу за золото продают. Его даже нигде рекламировать не надо. И так все знают. Это как черная икра. Икра она и есть икра. А мёд Башкирский он и есть мёд Башкирский.
   -А ты что, отец, и икрой торгуешь?
   -Нет, у нас только мед.
   -Ну и чем ваш мёд таким  славится, что аж прямо за золото?- с иронией спросил Юрис.
   -Дык как чем. Щаз почитаю,- дед открыл папку,- достал письмо на завод  «Ригахиммаш» о насосах и поправив очки стал как бы читать:
   -Смотри- мёд от бесплодия у женщин. Видал вон и печать стоит,- и он потряс листом бумаги.
   -Да, пожалуй такого у нас ещё не было. Если не врёшь конечно. И что толк есть?
   -Ещё какой. Придешь завтра?
   -Раз такое дело, пожалуй приду,- ответил Юрис.
   -Тогда в половине восьмого приходи со своими банками на медовый ряд. Бери только трёхлитровые. Меньшим весом торговать больно долго, - заявил он удивленному негру.
    На том простились. Дед, отправился снова на завод к начальнику отдела снабжения. На ходу стянул с себя халат, рубашку и малахай и спрятав в сумку, сдал её в камеру хранения на железнодорожном вокзале. На завод приехал в конце рабочего дня и осторожно постучав в дверь, вошёл в кабинет Крона.
   -Вот, Ивар Янович, привёз вам образец мёда. Думаю, что до завтра тянуть?
   -Ну давайте, Кузьма Петрович, посмотрим на вашу гордость.- и увидев, что мёд не в подарочной упаковке, а в обыкновенной стеклянной банке, разочарованно протянул.– Нуууу, разве ж это мёд? Надо было в бочонках везти. Такой дарить престижней.
   -Дык, я разве для людей мёд привез? Грех такой мёд людям отдавать. В эти ваши бочонки черт-те что напихают. А это свой, из липового леса. Вон посмотри как янтарь изнутри светится. А запах? А вкус? Не мёд, а мечта. Это настоящая аптека из самого понимаешь сердца Башкирии. Это вам лучше всякой женщины. Давайте, Ивар Янович, пробуйте.
    Открыл банку и передал её новому владельцу. После такой рекламы хозяин кабинета не устоял – посмотрел на свет, сделал одобрительную гримасу. Понюхал - удовлетворённо кивнул. Ложечку положил в рот и закрыв глаза долго чмокал проверяя качество мёда на вкус. Дед Кузьма сидел как сфинкс. Молча и не шевелясь. Определить, что он живой можно было лишь по движению хитро прищуренных глаз.
   -Вот это я понимаю мёд!- восторженно воскликнул наконец начальник снабжения. - Вот это букет. В жизни такого не пробовал.
   -Дык, и я о том говорю! А вы подарю, подарю. Для подарков вон небось на базаре мёда полно.
   -Вы, Кузьма Петрович, посидите, а я до директора добегу.
   -Добегите, добегите. Только не говорите ему, что мёда три банки. А то начальства полно. Вам не достанется.
   -А, ну да. Скажу банка,- ответил тот и умчался с мёдом из кабинета.
   Дед остался скучать в одиночестве. Минут через десять в кабинет вернулся его хозяин и представительный мужчина лет пятидесяти.
   -Здравствуйте,- замялся он.
   -Кузьма Петрович,- подсказал услужливо Ивар Янович.
   -Я директор этого завода - Барабанов Олег Федорович. Вот лично пришёл вас поблагодарить. Не скрою, много я чего в жизни пробовал. А такой мёд ещё не доводилось. Спасибо, порадовали. Может как-то можно будет наладить к нам небольшие поставки мёда? А, Кузьма Петрович?
    -Дык, чего ж не наладить, это мы всегда запросто.
    -А мы вам без очереди нашу продукцию.
    -Только он у нас сами видите не в бочонках, а в банках.- сказал дед
    -Для себя мы и из ведра съедим,- сострил директор. А дед подумал – «ты ещё из детского горшка на базаре не пробовал».- А вам, всё за чем приехали, изготовим в течении десяти дней. Вы домой поедете или здесь  ждать будете?
   -Дык, здесь пожалуй подожду.
   -Ивар Янович, поселите Кузьму Петровича в наш пансионат в Юрмале. Пусть отдохнёт, на море покупается, а вы лично проконтролируйте исполнение заказа. И пожалуйста, подумайте над тем, что раз мы собираемся наладить с Башкирией тесные отношения, может мы им предложим для испытания те уникальные регулирующие клапаны со специальным противокислотным покрытием.
   -Хорошо, Олег Фёдорович, мы это обсудим и я вам доложу сразу же.
    Директор ушёл, а начальник снабжения стал рассказывать о предложении директора.
   -Понимаете, Кузьма Петрович. Ленинградские учёные сделали уникальное открытие, которое перевернет все понятия о работе с агрессивными средами. Мы обычный чугунный клапан покрываем специальным составом и больше не нужно нержавеющей стали. Покрытие выдержит любую кислоту. И если срок службы клапанов из нержавейки восемь - десять лет, то у наших клапанов почти в четыре раза больше. Мы вам подготовим предложение и если оно вас устроит, клапаны отгрузим вместе с насосами. Ну а вы, как и договорились, нас мёдом будете снабжать.
   -Дык чего же не взять клапаны. Сегодня позвоню и всё как есть расскажу.
    И отправились дед Кузьма искать мёд, а начальник снабжения насосы. Но для начала нужно было устроиться в пансионат.
   Секретарь директора выдала за подписью директора коммерческое предложение с описанием клапанов и проводила его в профком, где ему выдали путевку в пансионат на десять дней и адрес самого пансионата. Дед съездил на вокзал, забрал из камеры хранения личные вещи и поехал в Юрмалу, которая растянулась на тридцать с лишним километров вдоль Рижского залива. Такие живописные места дед видел впервые в своей жизни. Хотя, если вдуматься, эта красота была ему абсолютно чужая. Здесь его никто не ждал и никому до него не было дела. Неделю отдохнуть можно. А жить надо дома. Там всё своё.  Каждый кустик, каждый овражек улыбается тебе. Пусть они и не очень красивые и ухоженные как здесь, зато душа радуется, когда смотришь на бескрайние родные поля, леса и горы. В конце концов, дед махнул рукой на свою философию, решив раз повезло и он оказался на море, то надо получать удовольствие и он отбросив всякие сомнения занялся созерцанием. Посмотреть было на что: сосновый лес с органично вписанными домами, пансионатами, дачами. Справа от дороги виднелось море, несущее прохладу на вечерний город. Погода стояла замечательная. Люди в автобусе ехали после трудового дня и говорили о житейских мелочах. Наконец кондуктор назвала нужную остановку и дед поспешил с багажом к выходу. Около остановки висел указатель на двух языках с названиями улиц и учреждений поблизости. Найдя в нём ставшее родным «РигаХимМаш», он отправился в указанном направлении. Минут через десять поисков упёрся в нужную вывеску на ажурном металлическом заборе. Постучался, но не дождавшись ответа прошёл на территорию профилактория. Кругом ухоженные кусты, клумбы с экзотическими цветами, аккуратные дорожки, выложенные брусчаткой. В глубине участка старинный двухэтажный особняк с огромными окнами, балконом на весь второй этаж и видом на море, находившееся в ста метрах. Пройдя стеклянные двери, дед Кузьма попал в уютный вестибюль, отделанный так, как он видел по телевизору в каком-то кино. Голубоватые стены, приглушённый свет от искусно задрапированных ламп, диваны, кресла, столики и кругом цветы, создающие неповторимый уют. У деда случился приступ невероятной робости. Он стоял и боялся пройти вперед, чтобы не запачкать натёртый до зеркального блеска паркет своими шикарными офицерскими сапогами. За небольшой элегантной стойкой стояла в белом медицинском халате и колпаке с красным крестиком уже немолодая приятная блондинка с «кошачьими» повадками, что глядя на неё так и тянуло сказать «Муррр». Это дед и едва не сказал, но вовремя спохватился, подумав «вот был бы номер, если бы я здесь замурчал».
   -Здравствуйте, что вы хотели? - спросила женщина грудным, приятным голосом с прибалтийским акцентом.
   -Дык, это. Я вроде как сюда на отдых направлен,- ответил дед, осторожно наступая на стерильный пол, подходя к стойке с бумагой в протянутой руке. Женщина взяла направление и попросила паспорт. Дед достал из кителя и передал.
   -Меня зовут Наталья Имантьевна. Ивар Янович предупредил меня о вас. Идёмте, я вас провожу в номер, а когда всё оформлю, верну документы назад. Вас в одно или двухместном номере поселить?
   -А есть разница?
   -Конечно есть. Двухместный номер стоит два рубля в сутки, а одноместный четыре, но зато вас там никто не побеспокоит.
   -Конечно двухместный. Одному скучно,- поспешил ответить дед, в голове прикинув, насколько дороже придётся платить за одноместный номер за десять дней.
   -Двух так двух,- мило улыбнулась деду женщина,- а вам какой этаж?- уже совсем сахарно спросила она.
   -Я вообще-то привык жить на третьем и четвёртом этажах,- пошутил дед Кузьма,- но раз их нет, заселяйте в любой. Мне бы к умывальнику поближе. Есть такой?
   -Не переживайте, Кузьма Петрович, у нас в каждом номере есть и умывальник, и ванная с душем, и туалет. Идите за мной,- И  повела его на второй этаж, эротично водя бедрами.
    Прошли по зеркальному коридору первого и второго этажа с гостевыми номерами в разные стороны.
   -Вам, Кузьма Петрович, какой номер? С видом на море или на сосновый бор?
   -Дык, на море наверное лучше будет, на бор можно и дома посмотреть.
   -Тогда проходите вот сюда,- сказала она и ключом открыла дверь.
    В номере его поразило великолепие обстановки, на самом деле бывшей стандартной для таких заведений. Две деревянные полутора спальные кровати с резными спинками, два мягких кресла, стол, четыре стула, цветной телевизор на стеклянной тумбе, магнитофон, холодильник в углу. На стенах, окрашеных в приятный зеленоватый цвет - картины, светильники и зеркала. На огромном окне, в тон стенам, шторы с ламбрекенами. Здесь же выход на балкон. В отдельном помещении, совмещенный с ванной санузел. В углу стояла штукенция, какие он видел в женских парикмахерских.
   -А это зачем?- спросил он дежурную.
   -Понимаете, у нас здесь и женщины отдыхают, а прическа это очень важный элемент женской внешности. После моря наши гости принимают душ или ванну. А чтобы не терять времени на сушку волос, пользуются феном. Они в каждом номере установлены. Что еще? Питание у нас трёх разовое. Завтрак в девять утра, обед в час, ужин в семь часов вечера. Кафе на первом этаже. Оплата на месте. Если желаете что-то особенное из еды, можете заранее заказать. Соседа у вас пока нет, но думаю завтра уже будет. У нас очень редко нет отдыхающих.
   У деда глаза вылезли от такого сервиса. Хотелось  поваляться на белой простыне, после дороги и тяжёлого дня. Однако помня, что договорился встретиться сегодня с Толей Каштановым, он оставил вещи, закрыл номер и вновь отправился в Ригу, где долго ходил у закрытых дверей концертного зала Рижской  филармонии, пытаясь попасть внутрь. На стук в парадную дверь выглянул здоровый мужик в старинной ливрее с галунами и такой же фуражке:
   -Концерт начался. Мест нет. Приходите завтра.
   -Дык как я завтра приду? Когда Толя меня здесь сегодня ждёт.
   -Какой Толя?
   -Он из Башкирии приехал. Их там целая делегация. Они с месячными выступают здесь.
   -С чем они?- лицо охранника напряглось и побагровело.
   -Он мне сказал, что они приехали с месячными,- повторил дед.
   -Сейчас спрошу,- сказал багровый сторож и закрыв двери удалился.
     Дед остался на улице один. Он пожалел, что не одел Толин подарок на себя. Сейчас зашёл бы без всяких вопросов. Через три минуты дверь приоткрылась и изнутри выглянули три рожи во главе с охранником.
   -Мужик, повтори этим людям, что ты мне сказал. Они тебя проводят и Толю твоего найдут.
   -Дык чего повторять. Я здесь встретил земляка из Башкирии. Они к вам приехали с дружескими месячными. Договорились с ним здесь встретиться. Вот пришёл.
   -Отец, приходи завтра и встречайся сколько угодно с земляком.– Заржали «рожи» и скрылись, захлопнув двери. Дед еще немного походил рядом со филармонией и здраво рассудив, что «неизвестно сколько продлится концерт, а вдруг автобусы перестанут ходить и придётся ночевать на улице», пошёл на автобусную остановку и уехал в пансионат. В фойе он застал дежурную за печатанием на пишущей машинке какого-то документа. В голову пришла мысль: «А не напечатать ли инструкцию по пользованию целебным медом?». Он развернулся и потрусил в магазин, который видел по дороге в пансионат. Магазин был без продавца и дед взял с полки шоколадку «Аленка» и две бутылки «Рижского» пива. Потом потёрся у витрины где был выставлен на продажу мед в стеклянных баночках, похожих на гранату «Лимонка», граммов по двести каждый, взяв одну с плохо приклеенной этикеткой, повертел в руках и пока никто не видел содрал эту этикетку и спрятал в карман. Рассчитавшись за покупки, он вернулся в пансионат и торжественно вручил дежурной шоколадку.
   -Это вам гостинец из солнечной Башкирии.
   -Ну что вы,- расплылась та в улыбке, шоколадку однако взяла и быстро припрятала её в верхний ящик стола,- Вы, Кузьма Петрович, если что нужно будет, не стесняйтесь подходите.
   -Хорошо, спасибо,- ответил дед и направился к лестнице, однако по дороге, как будто что вспомнив, развернулся и подошёл снова к стойке, - а скажите пожалуйста, если бы я хотел напечатать одно письмецо, я бы мог найти где-нибудь печатную машинку?- спросил он и выразительно посмотрел на стоявшую на столе электрическую машинку «Ятрань».
   -Ну конечно, если текст большой, то я вам могу напечатать, а если письмо, так у нас есть портативная машинка «Москва».
   -Дык, если у вас такая есть, я и сам настукаю.
   -Тогда сейчас принесу ее в номер.
    Через несколько минут дежурная принесла в номер чёрный чемоданчик.
   -Вы знаете, в нашем пансионате в разные годы останавливались великие поэты, писатели и артисты.
   -Здание старое, наверное могли.– просто, без удивления ответил гость.
   -Вы не поверите, здесь некоторое время жил великий латышский поэт Ян Райнис, писатель Вилис Лацис, актер Аркадий Райкин.
   -Да ну, неужто сам Райкин?- не поверил дед Кузьма. Его он не раз видел по телевизору.- И что прямо здесь спал?
   -Ну не знаю здесь или еще в каком номере? Но жил точно.
   -И я теперь живу. Дома расскажу, не поверят.
   -А я вам нашу гостевую  карту дам. Там все написано.
     Во времена работы охранником правления колхоза дед научился кое-как, одним пальцем печатать тексты на пишущей машинке, и сейчас, ради такого мероприятия, решил воспользоваться этим умением. Он достал из папки бланки писем с печатями, которые ему дали дома, чистую бумагу, этикетку от мёда которую спёр в магазине и  книгу «ЛЕКАРСТВЕННЫЕ РАСТЕНИЯ». Полистав бумаги, выбрал из пачки бланк родного колхоза с синей печатью. Потом взял ручку и чистый лист бумаги, сел у стола писать черновик того, что задумал. Вначале столбиком посчитал сколько будет мёда и взяв за образец доверенность на местный завод написал:
   «Для определения спроса на мёд Башкирский целебный в г. Рига Латвийской ССР направляется Кальянов Кузьма Петрович с партией мёда в количестве 280 кг. В том числе:»
    Дед снял очки аккуратно положил их на стол. Открыл бутылку пива, нацедил его в высокий стакан стоявший на столе рядом с графином, отхлебнул и задумался, вспоминая какие из человеческих недугов наиболее не поддаются лечению и, после нескольких глотков понял,- ничего у нас не лечится. Потому, сделав очередной глоток, по профессорски одёл очки, написал, несколько раз переправив текст и всё время выискивая какие-то слова в книге «Лекарственные растения»:
   1.Мед с противозачаточными свойствами 50 л.(70 кг.) цена 5.00 р за кг.
    Поискал в книжке какие травы имеют противозачаточные свойства и выписал их на бумагу.
   -В состав входит пыльца  Шалфея, Лаванды, Клевера, Люцерны, Хмеля, Мяты, Гороха, Чистотела, Воробейника, Ржи, Одуванчика, Руты пахучей, Сенны, Хлопчатника, Донника.
    Далее процедура повторилась, снял очки, снял кепку, сделал глоток, потер лысину и сказал «Воооот», при этом поднял палец кверху и, снова одев кепку и очки написал:
   2.Мёд от облысения 50л.(70 кг.) цена 5.00 р.за кг.
    В состав входит пыльцы Черемши, Репейника, Дуба, Ивы, Сосны, Хмеля, Шикши, Чабреца, Календулы, Клевера, Бессмертника, Ромашки, Кукурузы, Пижмы.
    Опять задумался, повторил процедуру выпивания и снова написал:
   3.Мёд  восстанавливающий силу мужчин -50 л.(70 кг.) цена 5.00 р. за кг.
    В состав входит: пыльца Барвинка малого, Болиголова пятнистого, Бубенчика трёхконечного, Вербены, Ветреницы лесной, Гвоздики, Горечавки крупнолистовой, Древогубца круглолистого, Дурмана обыкновенного, Девясила, Заманихи высокой, Левзея, Мелиссы, Норичника.
    Выпив ещё дед опять написал.
   4. Мёд стимулирующий беременность - 50 л. (70 кг.) цена 5.00 р. за кг.
    В состав входит: пыльца Шалфея, Подорожника, Овса, Клюквы, Полыни, Калины, Укропа, Берёзы, Рябины черноплодной, Одуванчика, Зверобоя, Ясеня, Смородины, Чабреца, Тимьяна, Душицы, Календулы, Шиповника, Тыквы.
    После этого взял в руки этикетку от мёда, долго изучал надписи на ней и наконец закончил.
    Мёд соответствует ГОСТ 1820 – 56 – 75.
    Председатель колхоза Терёнин А.А.
    Перечитал написанное, вставил в каретку пишущей машинки бланк письма и через час упорного тыканья в клавиши машинки, имел почти идеальный и, главное без ошибок, документ. Положив письмо перед собой подписался за председателя колхоза и поставил такой же регистрационный номер, что стоял в письме на завод «РигаХимМаш». Положив «документ» в новый полиэтиленовый мешочек чтобы не испачкался, дед, вспомнил как Штирлиц сжигал шифровки, в клочья изорвал черновик и не имея возможности его сжечь, смыл обрывки в унитаз. После всего сложил напечатанные документы на стол и отнёс машинку дежурной.
   -Большое спасибо вам за инструмент.- но я не воспользовался им.
   -Так давайте я напечатаю,- предложила дежурная свои услуги, надеясь на левое вознаграждение.
   -Дык, это. Я думал письмо потерял, а оно в вещах лежало. Получается зря вас побеспокоил.
    Наталья Имантьевна забрала машинку, поставила её на полку и мило улыбнувшись сказала:
   -Ничего страшного. Плохо что на ужин вы опоздали. Наши отдыхающие уже покушали и все на море ушли. Вы тоже сходите, вечернее море очень красиво. А я пока приберу ваш номер.
   -А что его прибирать? Я там и намусорить ещё не успел.
   -У нас такой порядок,утром и вечером влажная уборка. Кузьма Петрович,- она смущенно улыбнулась,- дело конечно не моё, но у вас как-то не по сезону одежда.
   -Ааа пойдет,- беззаботно махнув рукой, ответил дед,- я же не знал что в санаторий попаду. Думал махну туда-сюда и вся недолга. А тута оно вона как. А на море я схожу. Номер только закрою.
   Быстро поднявшись к себе, натянул кепку и отправился на пляж, где не смотря на вечер, на прибрежном песке было много отдыхающих. Сам пляж был метров восемьдесят в ширину и сколько глаз хватало в длину.и состоял из очень мелкого песка. «Такой наверное в песочные часы засыпают», подумалось деду. С моря несло приятной влажной прохладой, а его шум ласкал слух. Отдыхающие нежились на разогретом за день песке. Солнце еще не зашло, но уже и не грело так, как днем. Дед, как ворон среди воробьев, в своём военном обмундировании, постоял посреди пляжа, а потом рассудив, что здесь его в общем-то никто и не знает, быстро разделся до синих семейных трусов, доходивших ему почти до колена и совсем уже было решившись искупаться, вдруг вспомнил о деньгах спрятанных в них и остановился. Пощупав зашитый с передней стороны полиэтиленовый пакетик, он обречённо махнул рукой и, зайдя в море по колено, простоял минут пятнадцать в приятной морской воде, а уже на выходе взял её в пригоршни и, сняв кепку, намочил голову и тело.
    В пансионате Наталья Имантьевна сидела за своей стойкой и при виде деда как-то странно посмотрела на него. Он ничего этого не заметил и отправился в номер, где расстелил на столе газету, нарезал привезённые с собой сало и хлеб, включил телевизор и сел ужинать, запивая нехитрую еду остатками пива. В дверь робко постучали.
   -Открыто,- сказал он,- заходите.
    Вошла дежурная и не зная куда деть глаза и руки, осторожно сказала:
   -Кузьма Петрович, извините пожалуйста.
   -За что?
   -Вы когда ушли на море, я тут прибиралась и случайно увидела на столе вот это,- она показала на печатное творение деда Кузьмы про мёд,- и не удержалась, прочитала.
   -Ну прочитали и прочитали.
   -А скажите, это правда у вас такой мёд есть и он творит чудеса?
   -Дык, у нас все им только и делают что лечатся. Вы думаете меды-то все одинаковые?
   -Ну не знаю. По моему мёд он и в Африке мёд.
   -А вот вы Наталья Имантовна,- дед с трудом выговорил иноземное отчество, - знаете почему Башкирский мёд так славится во всём мире?,- развивал он свою мысль в только одному богу известном, но правильном, направлении.- Ваш мёд не буду спорить, он может оооочень полезный, от простуды или так, бодрости поднять, а тот что у нас, он целебный, Да и то не весь. Вот вы когда нибудь слышали - мёд Латышский?
   -Нет, не слышала.
   -И я не слышал. А наш мёд Башкирский покупают во всём мире. Потому что он один такой. Другой мёд как получают? – вывезли улейки куда-нибудь в поле, оставили на пол лета и набрали мёда. А для нашего целебного их все лето возят по разным местам, где нужные травы растут. Постоят определенное время, потом в другое место везут и все с молитвой, с молитвой. Дед вошел в раж и уже сам стал верить в то, что рассказывал.
   -А мне нельзя купить  немного? А, Кузьма Петрович?
   -Почему нет? Только он у меня на базаре. Вы бы пораньше приехали туда. Я вам оставлю сколько надо.
   -А сколько у вас курс лечения?
   -Если в банках мерить, то на один курс - одна трёхлитровка.
   -А можно я всех видов по одной банке куплю?
   -Дык это, берите хоть всё. Для продажи и привёз.
   -Я и хотела спросить. А если мои знакомые захотят купить волшебного меда, я могу их вам их порекомендовать?
   -Для такой женщины как вы, всё что угодно,- с хорошо скрытой иронией ответил дед.
    Через час примерно в дверь постучались. Вошла дежурная.
   -Кузьма Петрович, я нашла покупателей на весь мёд,- она помялась.- Но я боюсь, что завтра пока мы приедем его уже разберут.
   -Дык это, вы не беспокойтесь. Вы списочек напишите сегодня, какой кому нужен. И я их поставлю первыми. Торговать начнём значит часов в восемь. Вот и приезжайте. Знаете где находится центральный Рижский рынок?
   -Да конечно.
   -Вот в медовых рядах меня и найдете. У меня есть национальная Башкирская одежда я и буду в ней, не промахнётесь.
   Ещё через полчаса дежурная занесла деду список на двести восемьдесят килограммов меда.
   Считая один этап работы выполненным, дед, задумался о другом этапе. Надо было как-то доложить своему начальству о результатах работы и он поплелся звонить на переговорный пункт. Просидел там до двух часов ночи, но связь с Башкирией так и не дали.


                РИГА ДЕНЬ ВТОРОЙ. МЁД

    С утра пораньше дед отправился на базар в башкирском наряде. Глафира Петровна была уже там со своими флягами. Она заняла именно то место, которое он указал. Негр Юрис с горой банок сидел напротив неё в трёх метрах. Дед в своем маскарадном костюме подошёл и велел Глафире Петровне сесть рядом с негром и ни во что не вмешиваться. К восьми часам утра начали подтягиваться продавцы. Вот пришла гром баба, в мужской рубахе в клетку, в плетеной нитяной шапочке на голове с широким скуластым лицом обезображенном помадой, чьё место занял дед со своим мёдом.
   -Это что ещё здесь за новости? Ты что на моём месте устроился?
   -Оно что у вас куплено?
   -Я пять лет здесь торгую, все меня здесь знают, и проваливай отсюда со своими флягами.
   -Вы гражданочка не шумите. Я быстренько продам мед. И уеду.
   -Ты быстренько продашь мёд? – насмешливо спросила она.- четыре фляги?
   -Да, четыре фляги. И постараюсь до обеда.
   -Да ну?
   -Вот, да ну. Сегодня посмотрите как надо торговать,- ответил дед и поверх халата одел передник. Открыл фляги, подошел к Юрису сидевшему практически напротив него и демонстративно купил у него четыре трёх литровые банки по сорок копеек за штуку. Хозяйским черпаком налил в банки мёд из каждой фляги и на картонках написал – сбор 1, сбор 2, сбор 3 и сбор 4. Картонки положил на банки, вторые экземпляры положил на  фляги. На стол перед банками в полиэтиленовом пакете положил сопроводительное письмо на мёд, напечатанное вчера и замер как статуя.
    В восемь собрались торговцы мёдом и от нечего делать смотрели на нового продавца в странной одежде. Соседка деда, у которой он отжал часть прилавка неприязненно, но с интересом косилась на него. В восемь десять подошли первые покупатели, две элегантно одетые женщины и сразу направились в сторону где расположился дед. Одна из них негромко сказала:
   - Кузьма Петрович, мы от Натальи Имантьевны. Записались к вам вчера на мёд.
   -Дык записались, значит смотрите, пробуйте.
   -А почитать вашу бумагу можно?
   -Вон она лежит, читайте. Я человек маленький. Могу только продавать и советовать.
    Женщины взяли письмо, почитали, повертели. И заявили:
   -Нам, пожалуйста, наложите по банке  каждого сбора.
   -Вы у меня возьмите,- вмешалась соседка, у меня и дешевле на два рубля, и свежий. Только вчера качали. У нас мед из Гренеса.
   -Нет, мы у этого продавца уже покупаем.
   -Вы гражданочки,- обратился к ним негромко дед,- банки купите у того человека,- он показал на негра,- он их совсем недорого продаст и подходите. Если вам не трудно, налейте мед себе сами, я сегодня пока фляги таскал, руку себе повредил, теперь вот ничего поднять ей не могу.
   -Ой да ничего, мы все сами сделаем,- отвечала обрадованная женщина.- А вон, кстати, и Наталия Имантьевна идет,- и приветливо помахала подруге рукой.
   Женщины обменялись дружескими приветствиями, и окружив Кузьму Петровича задали ему вопрос – как же пользоваться этим медом, чтобы все произошло. Дед помолчал для солидности и проинструктировал.
   -Дык, какие правила. Все просто. Утром натощак съешь столовую ложку мёда, и стакан теплой сырой воды, тридцать семь градусов, и капельку на больное место и растереть. Вот и все правила. И молитву отче наш. Как банка кончилась, значит и лечение кончилось.
   -А место-то какое больное?
   -Это кто от какой хвори мёд взял, туда и втирайте.
    И закрутилась карусель. Дед только принимал деньги. Негр отпускал банки. Люди сами себе наливали мед, подписывали банки какой мёд от какой хвори, упаковывали их и уходили. А бабка Глафира Петровна выглядывала из-за негра и всё крестилась. Соседка по столу обошла прилавок, взяла сопроводительное письмо, почитала, покачала головой, отошла. Постояла в раздумье. Подошла к деду и спросила:
   -Мёд без обману, такой как отписано?
   -Ты печать видела? Человек который её поставил большой человек. А я такой же продавец как и ты.
   -Слышь дед? Продай мне банку мёда.
   -Не могу. Вон у них список, по нему и очередь идёт. Занимай.- А очередь действительно была уже человек пятьдесят. Люди роптали
   -Отпускайте по литру,- подлетела одна бабенка к деду, - всем надо.
   -Гражданочка,- вежливо ответил ей дед,- по литру нельзя. Курс лечения три литра, иначе без толку лечение. Через месяц еще привезу. Вон в тетрадке адрес свой запиши. Как выезжать буду, напишу.
    Тут же выстроилась вторая очередь на предварительную запись на мёд.
    Обиженная соседка по прилавку отошла в сторону и враждебно поглядывала на деда и покупателей. К десяти часам всё было кончено. Мёд распродан. И люди разом закончились. Дед поставил на тележку пустые фляги, собрал бумаги и сказал соседке:
   -Видите, я то думал до обеда, а тута вона оно как получилось. Торгуйте теперь на свободе.
   -Получилось и получилось,- озлобленно ответила та ему в ответ.
     Дед покатил тележку к своим компаньонам.
   -Пойдёмте отсюда господа хорошие, пока нас эта баба не сожрала.
    Негр Юрис очень довольный результатами работы, тоже сложил остатки банок и три странных человека покатили свои тележки к выходу. На площади присели на парапет и дед Кузьма отдал бабке ее долю, семьсот рублей. Самому осталось столько же. Радостная Глафира Петровна дала ему свой адрес, пригласив в гости и пообещав налить наисвежайшего меда бесплатно. Дед, не долго думая, согласился ехать сейчас же.
   -Скажите пожалуйста,- спросил негр,- правда есть такой мёд, который способствует росту волос? То, что вы там говорили, наверняка вранье. Иначе уже давно бы не было лысых людей, да и вы  ходили бы с роскошной шевелюрой.
   -Мёд, он из всех лекарств самый действенный, потому как его целебные свойства берутся через пыльцу,- дед взял Юриса под руку и отвел в сторону от бабки, чтобы она не слышала их разговор,- Потому он конечно влияет на рост волос.- не стал разубеждать дед собеседника,- Ну а если хочешь очень быстро получить растительность, у нас есть такой шутливый народный совет:- Мажешь лысину медом и садишься на улице. Мухи прилетают, садятся на голову, и прилипают. Хлопнул в ладоши – мухи улетели, а ноги их остались. Вот и растительность.
    Негр весело заржал и покатил телегу в свой павильон, торговать дальше.
    Дед посмотрел на часы, было половина  одиннадцатого. На площади скучковались штук тридцать такси. Неподалеку от них притулился УАЗ «Буханка»: видимо кого-то привез на рынок и ожидал. Водитель дремал в машине и теперь испуганно таращился на человека  в странном одеянии, который стоял у его машины и подавал какие-то знаки. За пять рублей он согласился довезти деда с Глафирой Петровной до ее дома, и уже через пять минут машина везла их сначала по городу, а потом по просёлочным дорогам. Минут через тридцать доехали до хутора. Немолодой мужчина, примерно одного возраста и телосложения с дедом Кузьмой, видимо муж Глафиры Петровны, сидел на лавочке под окном.
   -Ты что встал? - коршуном налетела бабка на него.- Сам говоришь ноги болят, а сам ходишь.
   -А ты, что так быстро вернулась?- вместо ответа спросил у неё хозяин. - Опять ничего не продала? Эх ты, горе горькое. - И представился деду Кузьме – Иван.
    -А я Кузьма.
   -А по одеже вроде не нашего роду племени.
   -Это у меня рабочая форма, а так-то я русский.
   -Как не продала?- влезла в разговор бабка, помогая выгружать инвентарь. Всё до последней капли. Вон добрый человек помог,- Показала она на деда Кузьму,- Я же говорила тебе.
   -Да ну?
   -Вот и да ну.
   -И что же и деньги привезла?
   -Конечно… Семьсот рублей.
   -Вот кстати, так кстати,- обрадовался дед Иван и обратился к молодому водителю получившему к тому времени расчёт и собиравшемуся уезжать,- Вы не могли бы нам помочь? Очередь подошла на цветной телевизор, а привезти его из магазина не на чем. А мы вам заплатим.
   -Надо, значит доставим,- с веселой улыбкой человека удачно начавшего свой день, ответил водила.– Садитесь в машину, прокачу с ветерком.
    Дед Кузьма вызвался помочь. До районного центра, где находился магазин радио-электротовары, доехали минут за пятнадцать. Покупателей было пятьдесят, ровно по количеству привезённых телевизоров. Быстро оформив покупку они получили большую коробку с телевизором и, загрузив её в «буханку», отвезли на хутор. Дома поставили коробку на пол и стали осматривать где она открывается.
   -Иван, вы что же телевизор в магазине не проверили?- спросила Глафира Петровна.
   -Там народу много было. Сказали - у кого не работает или назад вернёте, или в починку сдадите.
   -А вы сами сумеете включить его?
   -А чего включать? Воткнул антенну и в сеть включил. Вот и всё.
   -А зачем тут бумажка с рюмкой приклеена?
   -Кузьма, ты не знаешь для чего тут рюмка?
   -Дык это, наверное если не обмыть, то покупка показывать не будет,- пошутил дед Кузьма.
   -О, слыхала Глафира? Давай нам чего-нибудь. А то и мёд продали и телевизор купили, а всё на сухую.
    Пока Глафира Петровна ставила варить пельмени, два деда достали из ящика телевизор и водрузили его на тумбочку, предварительно сняв оттуда чёрно-белый «Горизонт». Дед Кузьма взял в руки паспорт нового телевизора и стал читать:
   -Телевизор цветного изображения Рекорд – Ц 275. Диагональ 64 сантиметра. Это сколько, Иван, ты заплатил за такое чудо?
   -Не поверишь, шестьсот восемьдесят рублей!  Практически всё, что заработали сегодня.
   -Ну, если каждый день будешь по семьсот рублей зарабатывать, так в стране на одного тебя телевизоров не хватит.
   -Да я бы два месяца этот мед торговал. Ты может слово знаешь какое?
   -Дык какое слово?- дед Кузьма мотнул головой отчего лисий хвост его малахая описав дугу, закрыл сначала лицо, а потом по инерции вернулся назад,- Я им сказал, что этот мед от нас, из Башкирии привезён. У нас то травы целебные растут. В мире таких нет. Из-за них и ценится наш медок. Да еще видишь на мне наряд какой. Не он, так может и сейчас были бы на базаре.
   -Подожди, Кузьма, я сейчас,- сказал дед Иван и прихрамывая вышел на кухню. Через три минуты вернулся оттуда с разносом на котором стояла бутылка водки, глиняная бутылка «Рижского бальзама», два стаканчика, тарелка с нарезанной крупными ломтями домашней копченой колбасы, издающей неповторимый аромат и тарелку с нарезанным домашним хлебом,- Пока Глафира кашеварит там, давай по рюмке-другой выпьем.
   -А что, давай выпьем, отчего не выпить.
    Хозяин налил неполные рюмки водки, открыл глиняную бутылку и добавил понемногу в каждую бальзама. Водка стала сразу цвета коньяка.
   -Вот, Кузьма, у вас мёд, у нас бальзам. На весь мир славится. Представляешь  бальзам на двадцати пяти  травах настоян. У нас всего несколько человек секрет его знают.
   -Дык у нас тоже есть бальзам, «Агидель» называется. Тот хоть и на двадцати трех травах, но помогает от многих болезней. Так что здесь мы на равных.
    Выпили по рюмке. Хозяин спросил гостя:
   -Как на вкус наш бальзам, на что похоже?
   -На самогонку мою похож. Я тоже на травках делаю. Так ни один ваш или наш бальзам, ни в какое сравнение не идет. И голова утром не болит, сколько бы не выпил. А вот колбаса у тебя знатная, ум отъешь. Никогда такой не пробовал.
   -Слушай, Кузьма, а что если ты мне продашь свой наряд?
   -Продать, я его продал бы. Но есть две причины, почему не могу. Первая – это не мой костюм, а государственный, исторический можно сказать экспонат, говорят его Салават Юлаев носил, может слышал такого? У самого Пугачева служил. А вторая - он тебе не пригодится. Хочешь анекдот по этому поводу?
   -Давай ещё по одной выпьем, не на одной ноге скакать нам, а потом расскажешь.
    Выпили ещё по рюмке, закусили.
   -У директора одного секретарша была. И ей подняли зарплату одной на всём заводе. Снабженец её спрашивает «Машка, расскажи как ты добилась повышения заработка», а она говорит: «Я конечно могу рассказать как, но боюсь тебе это не поможет!».
   -Я то здесь причем?- обиделся дед Иван.
   -А при том, я же из Башкирии, приехал и уехал, а тебя мигом здесь нахлобучат. Мало не покажется.
   -Всё равно. Продай, а? Я тебе за него двести рублей дам. И бумагу мне свою отдай. Я же должен знать чем ты там людей удивлял, не отставал хозяин.
   -Бумагу отдам,- гость достал из кармана документ, оторвал верх с угловым штампом и низ с печатью и остаток передал хозяину. Тот начал читать содержание, потом уточнил:
   -Вот, допустим, мед противозачаточный. Как его принимать, чтобы эффект был?
   -Тут-то как раз все просто.- с улыбкой начал, дед Кузьма, но в  это время зашла Глафира Петровна и разговор прервался сам собой. Хозяйка на большом стеклянном блюде принесла пельмени. Под них выпили ещё. Вопрос с костюмом остался открытым. В головах собутыльников появилась, на их взгляд, легкость ума и желание немедленно посмотреть цветные передачи по новому телевизору. Дед Иван пошел к тумбочке его включать. Воткнул штекер антенны в специальное гнездо и вилку напряжения в розетку. Нажал клавишу на самом аппарате и…ничего не произошло. Дед Кузьма открыл инструкцию по настройке телевизора.
   -Ну вот, -расстроенно произнес дед Иван,- я так и думал. Подсунут какую-нибудь рухлядь. Что же делать теперь?
   -Дык что. Сказали же в магазине - если не работает, либо сдать, либо в ремонт,- ответил дед Кузьма,- обидно новый телевизор в ремонт сдавать, а ещё хуже в магазин, неизвестно когда они новый дадут. И дадут ли вообще?
   -Вот и я о том же думаю. Значит чинить придётся в мастерской, хотя, - дед Иван на секунду замолчал,- у него может где-то просто провод отвалился пока везли? Я старый телевизор сам чинил, если что не сложно. Ну там предохранители. Давай повторим и я посмотрю.
    Выпив ещё он взял отвертку и, развернув телевизор стал снимать заднюю панель. Дед Кузьма подойдя к нему сказал:
    -А ничего, что он на гарантии? Пломбу снимешь за свой счет станешь ремонтировать.
    -Аааа, да ничего,- беззаботно ответил тот махнув рукой нетрезвого человека,- сейчас наладим. Открутил крепежные винты и заглянув внутрь удивленно протянул - вот морды, ни одной лампы не поставили. Что теперь делать?
   -Дай мне посмотреть,- дед Кузьма тоже заглянул внутрь телевизора.- Даааа, они даже гнёзда для ламп не установили. Придётся назад вести, но,- подумав немного добавил,- теперь пожалуй не возьмут назад. Пломбу-то сорвали.
   -Ну сорвали и сорвали. Давай, хотя бы посмотрим что там внутри.- посмотрели, кинескоп да какие детальки на пластинках и больше ничего.
    Дед Иван выдернул плату из гнезда, попробовал засунуть назад, но ничего не получилось. Положил её на тумбочку и пригласил гостя выпить. Выпили ещё бутылку.
   Проснулся дед Кузьма ночью часа в три. Как сидел за столом, так и уснул, так и проснулся. В комнате темно. Только в дальнем углу не очень ярко светится какое-то пятно. Дед подумал что там выход, а в данный момент ему срочно нужно было справить естественные надобности и он отправился в том направлении, держа перед собой вытянутую руку для ориентации. Однако около пятна он не нашел выхода, и едва его рука прикоснулась к нему, как пятно оказалось огнедышащим клубком. От боли ожога дед моментально пришел в себя и запрыгал тряся рукой. Мозг пронзила мысль:- «Черт, так мы горим!» и, не придумав ничего умнее, достал свое мужское естество и направил струю мочи на огонь. Огонь зашипел выбросив клубы пара с характерным запахом. Неожиданно  зажёгся свет и сзади раздался нетрезвый голос:
   -Ты, Кузьма, не-то в туалет на телевизор ходишь?
   -Дык, это, я пожар думал,- после неловкой паузы ответил дед Кузьма.
   -Какой на хрен пожар. Утюг это,- ответил приходящий в сознание дед Иван.- Чёрт, мы  вчера по пьяни вместо телевизора утюг включили он и накалился докрасна, а разобрали-то телевизор. Давай, пока Глафира не проснулась, убирай свою пожарную машину и будем пол мыть.
   Деда Ивана ударило током когда он попробовал выдернуть вилку утюга из розетки. Провод нагрелся, и его пробило в нескольких местах. Он отдернул руку и несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на провод. Потом поковылял в прихожую, принёс оттуда резиновую галошу, обхватил ею ручку раскалённого утюга, потянул за неё и выдернул из розетки вилку. Потом принёс ведро с водой и тряпку. Дед Кузьма, сняв носки, стал смывать с пола следы тушения «пожара». В это время в комнату зашла хозяйка:
   -Вы что это на ночь глядя уборку затеяли?- удивлённо спросила она.
   -Дык это, трубу значит прорвало вот….- начал дед Кузьма.
   -Печную что ли? У нас и отопления, и труб отродясь не было. Дровами топим.
   -Ну поспорили мы, Глафира Петровна, кто лучше пол вымоет - тот пьет.
   -А что без спора уже не пьется вам. И что за запах здесь странный. Как будто…-она замолчала подыскивая более культурное слово.
   -Это от сильного трения. Стараемся же. Уговор был, кто до блеска натрет.
   -Да вижу расстарались. Ну-ка, Иван, бери тряпку и начинай сам тереть. Я за всю жизнь ни разу не видела как ты пол моешь. Да смотри, не покарябай!
    -Как я его покарябаю, мокрый же?
   -Так песка поди натрясли, спорщики.
    Дед Иван стоял в нерешительности глядя на не вытертую лужу на полу, потом обречённо махнув рукой, сказал:
   -Всё, костюм мой,- и взяв из рук деда Кузьмы мокрую тряпку, стал заканчивать дело.
   -Постой! Как твой? А в чем  я отсюда поеду?
   -Возьмёшь мой. Ты бы видел, какой это костюм. От самого Форда, говорят. Слышал про такого?
   -Дык, он вроде машины делает?
   -Он ещё и костюмы шьёт. Я его один раз всего одевал, на свадьбу. Теперь на похороны берегу. Давай соглашайся: костюм и двести рублей. А? – с этими словами дед Иван кинув  тряпку, бросился показывать костюм, вытащив его из шифоньера,- смотри какая ткань…с искоркой,- в свете лампы вертел он полу пиджака.
    -Ты это, осторожнее, Иван, зассатыми руками за приличную вещь.
   -Так, я не поняла, вы что в комнате туалет устроили, дураки старые? Домывайте полы и спать ложитесь, половые гиганты,- с возмущением воскликнула Глафира Петровна и вышла с силой хлопнув дверью.
   -Ну вот, залетели. Теперь неделю будет моя бабка дуться, и как это тебя угораздило?
   -Дык, черт попутал.- Давай уж домою,- обреченно сказал дед Кузьма и махнул рукой.- а наряд мой бери.
   -Ой спасибо, вот удружил. Забирай костюм, носи на здоровье. Мне его все равно некуда одевать. А ты по стране ездишь. Тебе представительным надо быть. «Ну да, езжу, один раз в семьдесят лет» подумал Кузьма Петрович, но благоразумно промолчал,- Деньги отдашь хозяевам костюма, а костюм тебе как за моральный вред пойдет, ну или премия. Да вот ещё осталась у меня тросточка. Зачем она мне без костюма? Забери как подарок. А вместо сапог я тебе свои новые туфли отдам.
   -Всё, раздел подчистую. Забирай тогда и офицерскую одежду,- махнул рукой дед Кузьма. - Всё хоть какая польза будет. А мне новую выдадут.
   В конце концов, оба деда убрались в комнате и удовлетворённые результатами сделки легли спать. На следующий день рано утром, дед Кузьма одев новый костюм, модельные туфли и с тросточкой в руке, стал похож на английского лорда. Все портила только кепка на голове. Дед Иван принёс из шифоньера чёрный цилиндр - шляпу в тон костюму и галстук - бабочку.и белую сорочку. Всё это немедленно дополнило гардероб нашего героя.
   -Эх, Петрович, тебе бы пенсне, цены бы не было, наши бабы табуном бы бежали за тобой до самой Башкирии.
   -Главное чтобы твоя не бежала,- ответил смущенно смеясь дед Кузьма.
    Наконец он, получив у хозяина для Ивара Яновича обещанные три банки меда, первым  автобусом, от стыда, пока не проснулась Глафира Петровна, уехал в свой пансионат.


                РИГА  ДЕНЬ 3

    По дороге дед Кузьма зашёл на телеграф. Тот работал, но связи с Башкирией так и не было. Просидев часа полтора в ожидании, он махнул рукой, мол успею ещё позвоню и  зайдя в соседнее с телеграфом помещение почты, отправил домой денежный перевод на восемьсот рублей на свое имя. Почти весь свой гонорар, чтобы не потерять. После этого на трамвае добрался до завода «РигаХимМаш», где и вручил Крону обещанные три банки мёда. Тот сначала не узнал в пожилом джентльмене деда Кузьму, а когда узнал долго ходил вокруг него, удивляясь произошедшими метаморфозами.
   -Где это вы, Кузьма Петрович, так прибарахлились? Вас не узнать.
   -Друга старого встретил. Вот он меня и приодел.
   -Мне бы такого друга встретить.
   -А скажите, Ивар Янович,- с тенью смущения спросил дед Кузьма,- здесь где-то можно купить приличные трусы? Хотел сходить искупаться, да в моих неудобно. Сильно деревенские.
   -Здесь за два квартала от нас есть магазин нижнего белья, там любой наряд, на любой случай жизни выберете. А за мёд спасибо. Как вам отдыхается в нашем профилактории?
   -Дык это. Я там ещё и не был практически. Всё дела, дела.
   -Зря. Там такие массажи делают, со всей Латвии едут к нам. А какие там грязевые ванны.
   -Вот не знал. Обязательно схожу. Ну так я пойду?
   -Да конечно и спасибо ещё раз за мёд. А ваш заказ выполняется. Можете сходить в цех посмотреть.
   -А завтра можно?
   -Ну конечно. В любое время. И обязательно позвоните к себе - пусть пришлют гарантийное письмо по отгрузке клапанов. Наш директор очень об этом беспокоится.
   -Хорошо, обязательно.
    Дед вышел из заводоуправления с чувством выполненного долга и облегчения, и направился покупать купальные принадлежности. Действительно через два квартала он увидел магазин с надписью «Нижнее бельё» на русском и латышском языках. Войдя через стеклянныё двери, он ошалел от множества трусов, трусиков, трусищ, бюстгальтеров и комбинаций. И что самое интересно - никого народа. «Что-то здесь не так» подумалось ему и захотелось уйти. И действительно, посмотрев мимоходом на ценник какого-то женского пояса, дед Кузьма в испуге отпрянул. Двести восемьдесят рублей. Он невольно остановился и поднял к верху голову подсчитывая в уме сколько же месяцев надо ему отработать за этот пояс. В это время подошёл молодой человек и спросил сначала по латышски, потом по русски с латышским акцентом:
    -Что-то уже выбрали или подсказать?
   - Дык у меня и денег таких нет, у вас покупать трусы.
   -Это у нас модельные образцы с выставки, потому так дорого. А вам мы найдем, что дешевле и практичнее,- и он повел покупателя к прилавку с мужским нижнем бельем. Чего тут только не было. Каких трусов и плавок. С надписями и рисунками, всяких расцветок и форм.
   -А чего же это у вас всё так дорого?
   -Понимаете, у нас магазин комиссионный. Моряки привозят из-за границы разные красивые вещи и сдают нам для продажи. Ну, конечно и цены сами устанавливают. Вы к примеру на какую рассчитываете.
    Дед задумался.
   -Видите ли, я здесь вроде как в командировке. Да застрял немного. Вот хочу искупаться. А в моих семейных труселях народ засмеет. Может найдёте что-то поприличнее и недорого.
   -У нас для купания ничего дешевле тридцати рублей нет.- «Бабка убьет меня если за столько куплю, это же чуть ли не половина моей пенсии» подумалось деду.– Хотя вот если вас не смутит, есть оригинальные плавки с сюрпризом. Всего за пятнадцать рублей. Они с дефектом. Рисунок немного смещен, а так вполне приличные. Для вас даже рубль скину ещё, чтобы угодить,- с хитрой улыбкой продавец выложил на прилавок пакет. На этикетке были нарисованы плавки-шорты с рисунком – женские руки обнимают мужское достоинство того, кто надел эти плавки. И вдобавок в самом центре на непонятном языке напечатана красивая непонятная надпись «SEX INSTRUKTOR». У деда от волнения запотели очки. Он вдруг представил как оденет их и пойдет по пляжу, и все отдыхающие будут показывать на него пальцем.
   -Берите. В конце концов, вас тут всё равно никто не знает. Хотите я еще рубль скину. Себе в убыток отдаю. Дед посмотрел ещё раз на плавки.
Обречённо махнув рукой сказал:
   -Заворачивай.
   -А может вам в пакет красивый? У нас импортные, на любой вкус,- угодливо сказал продавец и выложил на стол штук пятьдесят пластиковых пакетов с разными рисунками. Дед выбрал себе пакет с дамской попой в джинсах.- ООО у вас очень хороший вкус.- и уложил в него новые плавки.- Тринадцать и десять рублей - всего двадцать три рубля.
   -Это что, эта дребедень стоит десять рублей?- искренне возмутился дед.- не нужен он мне.
  -Видите ли, уважаемый, я уже фактически использовал этот пакет, уложив туда вашу покупку. Кто его после этого купит? Поэтому вы обязаны его оплатить. Если вы не согласны давайте вызовем милицию,- строго сказал продавец.- Таковы правила. С вас двадцать три рубля.
   «Блин, он пожалуй ещё правда милицию вызовет, а у них тут небось одна шайка-лейка» подумал дед и обречённо полез в карман своего дорогого костюма. Выйдя с покупками на улицу, он устроил театр пантомимы со стороны выглядевший очень комично: развел руки в стороны и задумался. «Вот ведь как бывает, и не захочешь, а надурят». Потом махнув рукой, добавил про себя: «Ааа, один раз живем» и бодро зашагал сторону остановки.  Доехав до пансионата, он быстро переоделся в новые плавки и трико, а костюм повесил в шифоньер. Поскольку запасных туфель у него не было, пришлось одеть модельные, деда Ивана. Деньги перед выходом запрятал в матрац, распоров лезвием его уголок, и отправился покорять Балтику. На пляже раздевшись дед сразу привлек внимание находившихся по близости отдыхающих. Люди его разглядывали с интересом. Действительно ни у кого такого купального костюма не было. Стараясь пересилить смущение, он уже ни на кого не глядя, накрыв на песке снятое трико своей кепкой, стремительно поковылял по горячему песку к морю. Окунувшись в прохладную солёную воду несколько раз, дед на удивление легко проплыл метров сто в сторону моря и доплыл до красного буйка с надписью на трех языках «Дальше заплывать запрещено». В душе был праздник. Это же надо на старости лет такой фарт. Такой отдых. Где-то вдалеке громкоговоритель кричал на трех языках «Не заплывайте за буйки, немедленно вернитесь в зону купания», но дед считал что это не для него и отдохнув немного поплыл параллельно берегу, от которого отчалил катер с тремя спасателями. Через минуты полторы катер сделал плавный полукруг вокруг него и остановился.
   -Гражданин, вы нарушаете правила купания на нашем пляже. Вас об этом по громкоговоритетелю предупреждали, а вы не реагируете.- очень строгим голосом произнёс молодой, спортивного вида, парень в плавках и купальной резиновой  шапочке.- Давайте, разворачивайте к берегу.
   Дед кивнул головой и поплыл в указанном направлении.
   -Эй, постойте! Вы почему в голом виде купаетесь?- снова закричал парень и опершись на акваланг лежащий в катере, привстал.
   -В каком голом?- не понял его дед и в воде пощупал себя. Плавки были на месте. Он лёг на спину, тело выплыло на верх и дед ахнул от удивления. Плавки стали невидимые и все его мужские приспособления теперь просматривались так, как-будто он был голый.
   -Вот гад какой,- выругался он,- это ведь тот подлец продал мне трусы. С сюрпризом сказал.
   -Аааа понятно, ещё один нарвался,- заржали спасатели и сделав прощальный круг поплыли к берегу. Расстроенный дед плыл потихоньку и размышлял как-же теперь быть? Это же надо, при таком скоплении народа голышом выйти из воды. Доплыв до места, где воды было по пояс, он встал. Протер очки и осмотрелся. «До берега метров тридцать. По берегу метров пятьдесят. Если бежать бегом, то не многие обратят внимание. Нет такой план не пойдёт. Наоборот все обратят внимание на бегущего голого человека. Придется наверное стоять здесь до вечера». Минут через тридцать у него стали замерзать и затекать ноги. Дед начал потихоньку перемещаться к берегу. И вдруг, о чудо, та часть плавок, которая примерно пять минут находилась на воздухе, приобретала прежний вид и начинала скрывать тело. Ободренный этим дед продолжил потихоньку выходить из воды. Вот уже половина плавок наружи, ещё чуть-чуть и он на свободе, как вдруг нахлынувшая волна всё испортила: он оказался вновь в неприглядном виде среди купающихся. Быстро присев, дед отполз на глубину. А в это время группа спасателей со своей вышки разглядывала его в бинокли и со смехом ставили ставки на время его спасения. После примерно десяти попыток, дед, встал по пояс в воде и сложив руки на груди замер. Рядом молодая мамаша выгуливала в воде своих малолетних, примерно шести лет, мальчика и девочку. Пацан, одев на лицо плавательную маску и вставив в рот дыхательную трубку, то и дело погружался в воду, а мамаша со смехом прикрывала трубку рукой, отчего ему дышать становилось невозможно и он как пробка выскакивал из воды. Все громко смеялись. Наконец пацан поймал мать на жульничестве и рассердился. Она перестала закрывать отверстие рукой, и лишь поддерживала сынишку чтобы он не утонул. А тот крутился под водой на триста шестьдесят градусов, разглядывая что происходит вокруг. Внезапно он вынырнул и подобравшись к сестрёнке, что-то зашептал ей на ухо. Та схватила маску и трубку тоже потребовала ныряния. Девочка нырнула, а пацан поманив мать к себе, зашептал ей на ухо:
   -Дядька-то этот голый стоит. У него там писька и жопа.
    Мамаша рывком выдернула дочь из воды, сорвала с неё маску, напялила на себя, опустила голову в воду, тут же вынырнула оттуда и завопила на деда:
   -Ты чего тут, козёл старый, без порток лазишь! Ах ты, маньяк хренов! Щас милицию вызову,- и схватив детей за руки, потащила их к берегу.
   На спасательной вышке наблюдатели ползали на четвереньках от смеха.
   Дед стоял как пришибленный, прикрыв руками причинное место и не знал как ему поступить. Внезапно на берегу возникла фигура вселившая надежду в его отчаянье. Это был Ивар Янович, который медленно шел по берегу и всматривался то в море, то в отдыхающих на пляже. Дед, сколько было воздуха в его легких, закричал:
   -Ивар Янович, Ивар Янович… я здесь.
    Тот видимо услышал его, встрепенулся и бегом направился к кромке моря, на ходу размахивая кулаками в его сторону и закричал в ответ:
   -Кузьма Петрович, вас пять дней генерал разыскивает. Вы почему до сих пор не доложили что живой и доехали сюда. Вас уже в розыск объявили. Немедленно выходите из воды.
   -Не могу выйти, Ивар Янович,- прокричал  дед.
   -Как не можете? Хватит дурачиться!
   -Идите сюда сами, я не могу к вам выйти. У меня беда.
    Крон снял с себя белый костюм, аккуратно сложил на берегу подальше от воды, посмотрел на свое нижнее белье, размышляя как потом костюм на мокрые плавки одевать, но махнув рукой, направился к деду. Когда Ивар Янович дошёл до него, дед убрал от живота руки,
   -Видите какие мне трусы в вашем магазине продали?
Тот сначала ничего не понял, а когда понял, упал в воду и стал хохотать  на весь пляж.
   -Вот ведь паразиты что делают. Ладно еще в кино вас не снимают. И давно стоите так?
   -Дык, часа два уже.
   -Как же вас отсюда вызволить? Ладно стойте пока, а я пойду, найду что-нибудь.
    В это время на берегу прямо напротив них уже собралась толпа человек пятьдесят и молодая мамаша напуганная «маньяком» требовала достать его из воды и сдать в милицию. Ивар Янович вышел из моря и объяснил собравшимся, что пожилого человека разыграли и что инцидент будет исчерпан через несколько минут и что-то пошептал на ухо возмущенной мамаше. Отдыхающие успокоились, а молодая женщина схватив с песка полотенце поспешила к деду. Он обернув им торс, сумел наконец выйти из воды и переодеться в кабинке. Ожидающий его Ивар Янович через стенку кабинки начал высказывать свое недовольство:
   -Вы понимаете, Кузьма Петрович, в какое вы поставили всех нас положение? Вас там потеряли. Я бросил работу, ищу вас. Мы готовим вам к отгрузке целых два вагона клапанов, а о них там даже никто не знает.
   -Ивар Янович я каждый раз сижу на переговорном пункте по два-три часа. И все без толку. Нет связи и все.
   -Ну так пришли бы ко мне. С моего телефона позвонили бы.
   -Кто бы еще знал что с вашего телефона можно дозвониться. С пункта значит нельзя, а с вашего телефона значит можно,- раздалось ехидное из за стенки.
   -Ну, в конце концов, могли бы телеграмму дать. Целый генерал звонит мне. Я всё бросаю, ищу его, а он трусы импортные на потеху публики испытывает. Ладно, не переживайте, я всё ему рассказал, сказал что вы на ящике возле станка сидите, ждёте когда вам ваше оборудование изготовят.
    В это время дверь кабинки открылась и оттуда в трико вышел дед Кузьма наперевес с плавками в одной руке и полотенцем в другой. Он передал полотенце ожидавшей его женщине.
   -Спасибо гражданочка за помощь. Без вас утоп бы,- сказал он и повернулся к снабженцу. - И вам спасибо, Ивар Янович. Без вас я не знаю, как бы выпутался. А телеграмму я сейчас же дам.
   -Извините,- раздалось сзади. Дед обернулся. Все та же женщина,- А не могли бы вы мне продать свои плавки. Так над мужем приколоться хочется, а времени купить уже нет, через полчаса уезжаем.
   -Вы меня конечно извините, и за помощь еще раз спасибо, но я уже надумал их домой везти. Такой штуки у нас точно ни у кого нет. Смеху будет. В общем, не могу.
   -Ну что же, нет так нет.- ответила расстроенная женщина и ушла с детьми в сторону моря.
   Переодевшись в пансионате в парадно-выходной костюм, и одев поверх плавок родные трусы, дед вместе с Иваром Яновичем поехал на завод, откуда отправил три телеграммы – одну домой, другую для генерала, третью на завод «Маяк» с просьбой рассмотреть вопрос поставки двух вагонов противокислотных клапанов с указанием марок и характеристик. Потом пошёл гулять по Риге. Забрел на Рижское кладбище. Походил между захоронений как в музее. Очень много статуй и красивых надгробий с непонятными надписями. Многие вовсе дореволюционные. Особенно его поразила статуя полуголого человека лежащего на мраморном постаменте на могиле поэта Райниса, про которого говорила дежурная в пансионате. Около могилы фотографировалась группа туристов и дед чтобы не мешать пошёл дальше. У него на родине не принято ставить таких вычурных надгробий на кладбищах, но, как говорится везде свои правила. Потом пристроившись к этим туристам поехал с ними в бывший концлагерь «Саласпилс». Территорию лагеря превратили в музейный комплекс и здесь было много посетителей. Дед от нечего делать, пока их водили по комплексу, насчитал до двадцати экскурсий, передвигающихся за своими экскурсоводами. Под огромной наклонной мраморной плитой отсчитывал удары метроном символизируя удары сердец погибших здесь людей. На поле размером с футбольное несколько скорбных фигур – памятников, посвященных жертвам этого лагеря. Вокруг поля отсыпана крупным щебнем «дорога смерти», по которой за малейшее нарушение несчастных заставляли часами бегать босиком. После такого кросса редко кто выживал, истекая кровью. Величина трагедии просто потрясла деда. Более ста тысяч замучено в этом лагере взрослых и детей, у которых заживо выкачали кровь и сняли кожу для лечения раненых гитлеровцев. В город дед вернулся подавленным и долго не мог прийти в себя бродя по старинным улочкам.
    В конце концов ноги вновь привели его на пляж к теперь уже «родной» раздевалке, напротив «родного» пансионата. До захода солнца оставалось еще часа полтора. И он,  посидев немного в шезлонге, прикрыв глаза задремал, наслаждаясь ласковыми лучами  вечернего солнца. Напротив то и дело останавливались люди, то одиночки, то группы, чтобы поглазеть на человека в смешных плавках и смеясь читали надпись на них. Дед уже привык и не обращал на людей никакого внимания. Неожиданно со стороны моря раздался  крик «Спасите! Тону!». В мгновение ока он вскочил с лежака и уставился в сторону, откуда доносился крик. Это было где то в районе буйков. Спасательного катера нигде не было видно. Мозг работал лихорадочно. Чтобы не попасть впросак, как в прошлый раз, дед предпринял меры безопасности: схватил свои семейные трусы и побежал к морю. По дороге свернул их в рулончик и засунул под резинку плавок.  Теперь руки были свободными и он нырнул в волну, быстро гребя в сторону откуда доносился крик. Отдыхающие следили за этим поединком кто с берега, кто с моря, но почему-то никто не спешил плыть на спасение утопающего, голова которого то появлялась, то пропадала в воде. Из последних сил дед доплыл до тонущего, вернее тонущей молодой  женщины, и попытался ухватить её как нибудь, чтобы удержать на плаву. Но не тут-то было. Женщина, увидев человека, неожиданно ринулась с воплем к нему и обхватив руками за шею попыталась вылезти по нему из воды как по лестнице, притопив тем самым своего спасителя. Дед отчаянно забарахтался, понимая что если эта ненормальная его ещё подержит под водой – то утонут они оба. Паника постепенно охватывала и его. Женщина мертвой хваткой вцепилась в него и руками и ногами, сковав движения. Внезапно дед увидел в воде прямо перед своим лицом две женские груди, выскользнувшие из купальника и болтающиеся в разные стороны и от отчаяния укусил одну из них в самое коричневое пятнышко. Женщина от неожиданности и боли взвизгнула, дернулась и на миг отпустила его из смертельных объятий, при этом хлебнув порядочную порцию солёной морской воды. Воспользовавшись этим дед резко крутнул её спиной к себе и вынырнув из воды, кулаком ударил по темечку. Женщина обмякла, глаза закатились, а он,отплевавшись от попавшей в организм солёной воды, намотал её волосы себе на ладонь, лёг на спину и тихонько поплыл сам и потянул женщину к берегу. Её полные голые груди лениво перекатывало волной из стороны в сторону, и дед отворачивался стараясь не смотреть в их направлении. Неожиданно рядом остановился спасательный катер и две пары сильных рук втащили «утопленницу» на борт.
   -Что живая?- спросил один из спасателей деда.
   -Живая, может только воды хлебнула чуток,- ответил он.
   -О, наш старый знакомый, - заржал спасатель.- Как купание?
   -Дык, ничего купание. Люди вот тонут только.
   -А мы с вами для чего?
    В это время после интенсивного искусственного дыхания, проводимого другими спасателями женщина пришла в сознание и разрыдалась, одновременно выплескивая из себя морскую воду.
   -Ну всё, пошла истерика. Вы как с нами или ещё поплаваете?- спросил спасатель деда.
   -Раз уж залез, то поплаваю,- ответил он, вспомнив неловкую ситуацию с укусом груди «утопленницы» под водой и отплыл от борта, чтобы не попасть под винты. Катер сделав небольшой круг вдруг остановился. Женщина приподнялась над бортом и прокричала:
   -Эй, спасибо вам!- и вяло помахала рукой.
    Катер вновь взревев двигателем унёсся к берегу. Теперь можно было спокойно поплавать в своё удовольствие. Минут через пять по ту сторону буйков, параллельно берегу, на огромной скорости пронёсся большой военный катер. Дед развернулся лицом в его сторону, чтобы почувствовать удар надвигающейся волны. Его подбросило на ней, хорошо тряхнуло, а она перекатилась через голову и пошла к берегу, вызывая восторг купающихся. Внезапно дед ощутил что его купальный костюм движением воды стянуло с бёдер и грозило вовсе утащить в море. Он лихорадочно задёргался, кое-как поймал съехавшие плавки и вернул их на место, попутно ещё и нахлебался воды. Кое-как в очередной раз отплевавшись, дед поплыл к берегу, но внезапно остановился и стал ощупывать себя руками. Его родных синих семейных трусов, которые были взяты для выхода из моря, больше с ним не было. Их смыло волной. Глубоко расстроенный дед, обречённо вернулся к буйкам, где безрезультатно поныряв минут десять решил вернуться к пляжу. Поскольку помощи ждать было неоткуда он, встал у берега по пояс в воде и решил дождаться темноты. Примерно через час начало темнеть, отдыхающие начали постепенно расходиться по пансионатам. Дед лег в воду и озираясь поплыл по мелководью к берегу. У самой кромки воды встал и только уже собрался бежать к одежде, как услышал окрик «Стой, стрелять буду!». В сгущающихся сумерках к нему подходили два солдата пограничника с автоматами.
   -Я же говорю диверсант,- сказал один другому.
   -Да еще голый,- подал голос второй.- Я его сразу заметил как он в воде прятался.
   -Документы предъявите,- приказал первый.
   -Ага, интересно откуда он их тебе станет доставать,- заржал второй.- Да ещё с поднятыми руками?
    И правда дед Кузьма с перепугу поднял кверху руки.
   -Дык это ребятки, вон там мои документики, где и одежда и вовсе я даже не голый.
   -Что, сказок начитались про голого короля? У нас пока глаза ещё на месте.
   -Ладно хватит митингов. Ведите нас к своей одежде, если такая вообще есть.
    Осмотрев документы и убедившись что он гражданин СССР, пограничники однако деда не отпустили, а вызвали наряд милиции, находившийся поблизости. Секрет своего купального костюма дед солдатам открывать не стал. Вдруг позарятся да отберут себе. Уже через несколько минут его передали милиционерам как ненормального, гуляющего нагишом по пляжу. Он одел свой костюм и предстал перед удивленными солдатами и милиционерами солидным джентльменом. Однако его не отпустили, а как извращенца повезли в ближайшее отделение милиции, посадив на заднее сиденье автомобиля. Дед  пытался объяснить, что на нём есть одежда, но сопровождающим было не до него. По рации всё время что-то передавали. Прибыв в дежурную часть, патрульный доложил офицеру:
   -Вот гулял по пляжу в голом виде. Маньяк чёртов. Погранцы задержали.   
   -Он же в костюме,- возразил лейтенант.
   -Это он сейчас его одел. А под ним ничего нет, я лично проверял. И задержали его голым.
   -Ну ка отец приспусти штаны,- скомандовал офицер.
    Дед расстегнул пояс брюк, заглянул внутрь и облегчённо вздохнув, спустил штаны до колен. Молодые женские руки на трусах, снова нежно обнимали его достоинство. В дежурке повисло неловкое молчание. Милиционеры доставившие его сюда были в шоке. Молоденькая милиционерша увидев плавки деда, хихикнув, выбежала в коридор.
  -Блин ещё десять минут не было на нём этих трусов. Эй, ты когда их одел?
    Дед молча развел руки в стороны.
  -Вот это я понимаю наряд. Вот это я понимаю трусы. И их никто не заметил. Ты Ланно не пил сегодня?- спросил дежурный.
   -Я на службе не пью,- обиженно ответил тот,- Я сам смотрел, на нём ничего не было, вон у погранцов спросите. Документы-то у него в порядке, мы вместе  проверяли.
    В это время с улицы зашёл полковник милиции, видимо местный начальник.
   -Это что ещё за стриптиз устроили?
   -Осмотр задержанного,- доложил вскочивший дежурный,- гулял голый по пляжу.
   -Какой же он  голый?- с усмешкой сказал полковник.- Вон господин какой. Да в каких нарядных трусах. Я таких в жизни не видел. Кого инструктируешь?- спросил он деда.
   -Никого. А что надо?
   -Согласно рекламе, просто необходимо. Почему голым ходите по пляжу?
   -Дык не голый я был. Я им,- дед кивком головы показал на патрульных,- сколько раз говорил, не голый я.
   -Был голый товарищ полковник. Десять минут назад был голый. Трусов не было. А сейчас есть. Не знаю где он их взял? И когда одеть успел? На глазах все время был.
   -Ну раз в трусах, пусть идёт откуда пришёл.- сказал начальник и прошёл по коридору.
   -Вы отец, оденьтесь. Сейчас эти…,- лейтенант махнул рукой,- отвезут вас куда скажете, если конечно недалеко. Вот ведь совсем маленькая власть заставляет думать человека, что он большой.
   -Дык пансионат тут рядом. Я наверное так дойду.
   -Ну, если к нам нет претензий, то идите. А я уж думал ненормального привезли.
   Уже за полночь дед вернулся в свой номер. Там его ждал сюрприз. На свободной  кровати храпел бородач.


                РИГА ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ВЫХОД В ЛЮДИ

    Утром следующего дня бородатый сосед растолкал деда:
   -Подъем уважаемый, всё иначе проспите. Давайте со мной. Трусцой вдоль берега, пока нет никого.
   -Я по утрам не привык бегать,- отбивался дед.
   -Как не привыкли, движение это жизнь, не будете двигаться - всё замрёт.
   -Вы бы с наше подвигались, ни одна нога на бег не поднимется.– ответил дед не вставая с кровати,- С пяти утра и до часу ночи как заведённый. Коров подои,напои. Свиней покорми, напои, овец напои. Коров и овец на пастбище выгони. Птицу напои, накорми. Навоз из под всех убери. И так два раза в день. Огород пятьдесят соток посади, прополи, да поливай каждый день. А потом убирай урожай. Скотине сена заготовь. Дров заготовь. Да мало ли чего в деревне делать приходится. Ах да, забыл: в перерывах между этим ещё и на работу сбегать надо. Там вспахать что-нибудь, или посеять.
   -Ну пока вы не в деревне, одевайте спортивный костюм и бегом за мной,- скомандовал бородатый здоровяк.
   Дед кое-как встал и побрел в санузел. Профессор, увидев его оригинальный плавательный костюм, весело засмеялся.
   -По западному подобию одеваетесь?
   -Да тут по случаю прикупил. В деревенских неудобно было купаться.
   -Одевайтесь быстрее. Меня зовут Дмитрий Иванович Струк. Из Ленинграда. Химик профессор.
   -А меня Кузьма Петрович. Из Солнечной Башкирии.
   -Дааа. А по русскому отлично говорите. Где - то учились? Даже акцента нет.
   -Дык это…- замялся дед, но профессор его уже не слушал. Мысли его мчались без остановки.
   -Никогда не был у вас. Мечтал всегда побывать на Урале. Но вот как-то не довелось. Чем славен наш Башкирский край?
   -У нас говорят Башкирия страна – вечнозеленых… помидоров,- пошутил дед, чем развеселил профессора,- а вообще такой природы как у нас, больше нигде в мире нет.
   -Прямо уж так и нет? Ну что побежали?
   Два мужчины побежали легкой трусцой вдоль пустынного из-за раннего часа пляжа. Неожиданно на одном из прибрежных камней дед увидел нечто до боли знакомое из синего материала. Подняв он заулыбался от счастья. Это были его родные, утопленные вчера трусы. Видимо ночной волной их выбросило на берег.
   -Что вы там нашли Кузьма Петрович?
   -Дык что? Трусы свои нашёл – вчера их смыло волной, а сегодня назад прибило.
   -Вы что же, без одежды купались?
   -Да нет, я их про  запас брал с собой, на всякий случай, да утопил.
   -Ничего не понял, ну да бог с вами. Побежали дальше.
   -Нет уж, я пожалуй вернусь. Бегите один,- ответил дед и развернувшись побрёл в пансионат, а профессор побежал дальше. В номере дед постирал родные трусы, повесил их сушиться и лег в кровать. Через некоторое время дверь распахнулась и вошёл профессор.
   -Ну какие у нас планы на сегодня?
   -Дык какие, жду когда насосы изготовят, а вы?
   -А я съезжу на завод, а потом свободен. Представляете, у нас в институте изобрели новый материал, сейчас им покрыли запорную арматуру и готовят к отгрузке первую партию. Целых тысячу штук. Меня попросили приехать, проследить.
   -Дорогая небось арматура-то, раз новая?
   -Дело не в цене. Хотя да, дорогая. Но оно того стоит. Это прорыв в науке и производстве. Такая арматура сорок лет на кислоте простоит и ничего ей не будет. Главное, не колотить по ней ничем. У нас же знаете, без кувалды ничего не делается. Вот такая сегодня технология,- профессор буквально заваливал деда информацией,- вот вам моя визитная карточка. Если в вашей стране вечнозеленых помимдоров кто-то захочет внедрить нашу технологию - милости просим.
   Дед посмотрел на глянцевый кусочек картона с отпечатанными на обеих сторонах данными владельца. С одной стороны на английском, с другой на русском языках было написано, что Струк Дмитрий Иванович действительно профессор и кто-то там ещё и куча телефонов.
   -Интересная у вас фамилия Дмитний Иванович,- сказал дед, прочитав визитку.
   -Струк-то? Да, старинная фамилия. Немного смешная. Знаете она от чего пошла? Стручок. Это я так думаю. Версий много. А стручек один,- профессор громко рассмеялся,- это может и человек такой быть нискорослый и худенький, ну и в насмешку могли назвать за его маленький стручок,- он снова громко рассмеялся и показал деду мизинец,- Все фамилии пошли от прозвищ. Идёмте лучше завтракать Кузьма Петрович, не пожалеете. У них сегодня замечательный хлебный суп и печёная на углях балтийская рыба.
    На открытой терраске около пансионата на пластиковых столиках под цветными зонтами расположилось импровизированное пансионатское кафе. Молоденькая девчушка разносила постояльцам, которых насчитывалось до тридцати человек, завтрак. На первое был хлебный суп, прорекламированный профессором. На вид скорее какое-то месиво в глиняной миске – коричневая масса перемешенная с сухофруктами и сверху залитая не то сметаной, не то сливками и присыпанная клюквой.
    -Это что же они, что вчера не доели, сегодня всё набутырили и нам отдали, да ещё с сахаром? Это детЯм еда.
    -Ну что вы, Кузьма Петрович, это самое что ни на есть любимое в Латвии блюдо. Мы очень удачно попали, суп готовится очень долго. Потому его готовят здесь не часто. У вас же есть свои национальные блюда?
    -Не знаю, если такие финтифлюшичьи супы есть, как работать станешь. Это не еда, а так баловство. У нас народ мясо привык есть. Если суп, так там мяса кусок, если на второе чего, там тоже мяса кусок. Приходи к нам чай пить. На неделю мяса наешься. Труд наш тяжёлый, потому  без мяса никуда. Башкиры сейчас осели и есть по человечески стали. А раньше барана целиком сварят, вот и вся еда. Кочевой народ был.
   -И что барана съедали? Прямо целиком?
   -Как съедали. У нас и сейчас живой бабай Закир, так он на моих глазах, один, на спор целого барана съел не отрываясь.
   -Да ну, не может быть.
   -И мы сначала не верили. А он поймал в стаде барана, завалил его. Сварил в казане. На куски порезал и сложил на большое блюдо. Сел по турецки, блюдо поставил у себя за спиной, чтобы не видеть сколько мяса осталось, а перед собой казан с шорпой. Это бульон такой от варки мяса.
   -Доброе утро,- сбоку раздался голос Крона,- Можно я вас оторву от завтрака.
   -Аааа, вот и наш добрый друг, Ивар Янович,- радостно проговорил профессор, отрываясь от завтрака,- милости прошу к нашему шалашу. Что не дождались? Я уже к вам практически направлялся.
   -Вот случилось то, чего я так боялся. Можно вас на минутку в сторонку? Вы нас извините, Кузьма Петрович.
   -Да конечно,- ответил дед и уткнувшись в свою миску, начал есть свой суп, пытаясь определить из чего он состоит.
   -Ну что у там стряслось, что вы ни свет, ни заря приехали сюда?- спросил профессор Крона, когда они отошли на приличное расстояние.
   -То и случилось,- вы этому человеку ещё ничего не успели рассказать про свое чудо изобретение? Про покрытие клапанов?
   -Нет, а что?
   -А то, что это и есть представитель завода, куда мы собираемся запихнуть наши с вами творения.
   -А что не так.
   -Да всё не так. Клапаны все оказались бракованными. Исключительно по недосмотру, в процессе покрытия полиэтиленполиамин был введён в активную смесь, в количестве в два раза меньшим, чем по технологии.
   -И это сократит срок службы с сорока до шести лет,- резюмировал профессор.- Это батенька, ещё пегежить надо,- выговорил он, вытянув вперёд правую руку, копируя вождя партии,- неизвестно что будет ещё с нами через шесть лет. На всякий случай вы этому товарищу не говорите ничего.
   -Мы и вам-то не хотели говорить. Просто приехал издалека человек за насосами. Мы ему предложили клапаны. Он вчера сообщил на завод. Сейчас ждем решения. Если все срастется пусть себе едут в Башкирию. Сами понимаете, что официально по заявке «Минснаба» отпустить мы их не можем, рекламациями замучают. А так всем хорошо. Мы их упакуем в красивую упаковку как конфетки. К тому времени когда они выйдут из строя, Кузьма Петрович, в лучшем случае будет на пенсии.
   -Ну и хорошо что предупредили, Ивар Янович. Присоединяйтесь к нам. Интересный рассказ послушаете.
   -Извините, не могу, Дмитрий Иванович. Дела. Вы вот лучше нашего гостя займите таким образом, раз уж приехали, чтобы он ничего лишнего не увидел и не услышал.
   -За ваши деньги и с моим здоровьем я его так займу, что у него останутся только положительные эмоции.
    Крон издали помахал деду рукой и быстро ушёл, а профессор вернулся к столу и как ни в чём не бывало, предложил продолжить рассказ.
   -Дык, на чем я остановился? А ну да, вот бабай из-за спины достает одной рукой кусок баранины, не спеша ест его и запивает горячей шурпой.
   -А запивает-то зачем? Ему и так места не хватит в животе.
   -Иначе помрет от заворота кишок. И так он ел, ел, да часа за четыре всего барана и съел.
   -Это же сколько в баране мяса?
   -Пятнадцать-двадцать килограммов. Ну треть на кости откиньте, всё равно много получается.
   -Да сильны люди на Урале, сильны. Ну, чем собираетесь сегодня заниматься?
   -А кто его знает? Отдыхать снова буду.
   -У меня есть отличное предложение. Сходить на концерт органной музыки в Домский собор. Никогда не слушали?
   -Где же у нас её услышишь. Мы и обычную только по радио слушаем, да и то не всю понимаем.
   -Ну органную музыку не надо понимать. Ей надо наслаждаться. Сегодня Баха будут исполнять. Я вас приглашаю.
   -Делать  всё равно нечего, так что пойдем, убьём.
   -В смысле, кого убьем?
   -Да не кого, а что. Время убьём.
   -Отлично. У вас есть что-то приличное из одежды? Там по вечерам иностранцев полно.
   -Дык, костюм найдётся.
   -Ну и отлично, вот кстати и нашу рыбу несут.
   Рыбу и впрямь приготовили хорошо. Форель и на вид и на вкус была восхитительна. Слегка подрумяненное мясо, обложенное со всех сторон свежими овощами и травами, пахло морем и огнем. На третье был чай с молоком. И стоил весь этот завтрак полтора рубля. После завтрака профессор отправился на завод по своим делам, а дед Кузьма в пансионат. Наталья Имантьевна приветливо поздоровавалась:
   -Доброе утро, Кузьма Петрович!
   -Доброе,- ответил дед.
   -Мне звонил Ивар Янович. Поручил организовать для вас, как для нашего почётного гостя, сеанс массажа. Вы не против?
   -Организовывайте, я согласен.
   -В половине первого вас устроит?
   -Делать-то всё равно нечего.
   -По секрету вам скажу: моя дочь уже проходит лечение волшебным мёдом. Я так волнуюсь.
   -Даже не волнуйтесь. Все получится.
    В номере дед почитал местную газету, которую приносили каждое утро…, а когда проснулся было уже без десяти час. Спустившись, он нашел дежурную и вместе с ней отправился на поиски массажистки. В массажном кабинете четыре женщины уже собирались идти обедать, но, по просьбе Натальи Имантьевны согласились задержаться и решили для ускорения процесса сделать деду массаж сразу вчетвером, разделив его на части. Дед разделся до плавок и улегся на кушетку, шокировав хозяек видом пейзажа на них. Одна даже не удержалась и легко ткнула пальчиком в центр рисунка.
   -Какой вы мужчина однако шалун. Такое интересное белье носите. А правда что вы тот, про которого здесь написано.
    -А что там написано?- не удержавшись спросил дед,- а то все пальцем тычут, а перевести никто не может.
   -Ну как бы вам это по деликатнее сказать, тут написано, что вы инструктор по интимным отношениям между мужчиной и женщиной.
    Дед с любопытством привстал и по новому взглянул на свои плавки:
   -Значит…если со спортом сравнить…вы как бы ушли из большого секса.- Уточнила еще одна массажистка.
   -Ага и перешли на тренерскую работу,- закончила  другая.- Инструктируете одним словом.
Женщины дружно засмеялись, а он им заявил на полном серьезе.
   -Вы гражданочки, хоть чего со мной делайте, только плавки не мочите ничем, а то сраму не оберёшься.
   -А что такое может случиться, что мы еще не видели в этой жизни?
   -Дык тут история такая приключилась,- начал повествование дед, и, когда он довел рассказ о своих купальных злоключениях до встречи с милиционерами, трое массажисток, от смеха лежали на кушетках держась за животы, а одна сидела на корточках на полу уткнувшись головой в колени. В этих позах их и застала Наталья Имантьевна, заглянувшая узнать, как идут дела с её подопечным.
   -Что у вас здесь происходит?- удивленно спросила она.
   -Вот, рассказываю девушкам о море,- просто ответил дед, сидя на массажном столе.
   -Девочки, давайте быстрее, обед же.
   -Ой, Наташа, боюсь мы с этим клиентом совсем не пойдем,- смеясь ответила жгучая брюнетка по виду напоминающая кореянку,- ты бы послушала, что он нам рассказывал.
   -Ну делайте быстрее, да пойдем, по дороге расскажите, а вы, Кузьма Петрович, не смешите моих девчонок. А то я вас заревную…
    Женщины вытерли с лиц размазанную от слёз тушь и начали массировать спину и ноги деда. Он до того ни разу в жизни не получал массажей, а здесь восемь сильных рук одновременно гладили, терли, мяли и шлепали его тело и конечности. Кожа моментально стала красной. Мышцам поначалу было больно, а потом стало приятно и он ощущал их по новому. Деда, держащего глаза плотно закрытыми, перевернули на спину и ускорили темп массажа, во время которого разговор проходил без его участия, дед слышал только смех массажисток  и реплики, заставляющие его краснеть.
   -Ой-ой девчонки, даже этому учиться скоро заставят. Что будем делать?- сказала одна, указывая на надпись на плавках деда.
   -Сами пойдём в инструкторши. Почему одним можно, а нам нельзя? Может уже и нам пора менять профессию.
   -И я согласна что сексу надо обучать. Почему бы не взять уроки у нашего клиента?
   -Ну да и первые десять сеансов бесплатно, для разогрева,- сказала кто-то из массажисток и все покатились со смеху.
   -А может он просто теоретик? А как до дела доходит, так сразу в кусты.
   -Дааа девченки, а там мы….ждем.
   -А мне вот что интересно? Плавки-то, они с сюрпризом. При намокании исчезают, при высыхании проявляются. Это как, вместе с содержимым?
    Женщины громко засмеялись, перемигнулись и массируя  клиента, как бы невзначай касались плавок мокрыми руками и те становились все более бесцветными. Наконец видимым остался только лоскут прикрывавший мужское естество деда. Массажистки ещё раз переморгнулись и одновременно шлёпнули его каждая по своему участку тела. Дед испуганно открыл глаза, но брюнетка нежно прикрыв их рукой сказала:
   -Полежите минуты три.
    Он послушно выполнил указание. Тело после массажа было приятно расслаблено и дед наслаждался новыми ощущениями. Минуты через три, открыв глаза и сев на массажном столе, дед не обнаружил в кабинете никого. В зеркале напротив он увидел убийственную картину - сам он считай полностью голый, за исключением сухого места на плавках вокруг его мужских прелестей. «Вылитый Адам» подумалось ему «а сестрички-то развратницы!». Вместо «SEX INSTRUKTOR» на клочке сухой ткани осталось всего несколько букв на непонятном ему языке: «STRUK». Что-то знакомое было в этом коротком слове, которое дед сегодня уже видел или слышал. Быстро залез в карман трико и достал визитку профессора. Точно на одной стороне была написана его фамилия не на русском языке. STRUK DMITRII IVANOVITH, на другой на русском.
   -Это что же они меня стручком обозвали? Эх, девки, девки,- бормотал он, быстро одеваясь. Поднявшись в свой номер быстро переоделся в свои родные семейные трусы, решив, что-бы не случилось, больше их ни на что не менять.
    Перед обедом, через дежурную, позвонил Крон и сообщил что с завода прислали две телетайпограммы: - первую о согласии приобрести клапаны, а вторую: лично для Кальянова, с просьбой будучи проездом в Ленинграде заехать на завод «Редуктор» с попутным заданием. Едва дед нарядился в парадный костюм, как приехал профессор и они пошли на обед. Дед в своём наряде произвёл на присутствующих неизгладимое впечатление и был центром внимания. Обедали не так роскошно как утром, но всё равно вкусно, а потом поехали в Домский собор на концерт органной музыки. Вокруг старинного здания собора, как собственно и повсюду в старой Риге, ходили группы кочующих туристов, которых водили всезнающие экскурсоводы. На стоянке выстроились туристические автобусы с иностранными номерами, огромными окнами и скучающими водителями. Билетов на концерт, как и ожидалось, не было и Дмитрий Иванович с большой переплатой сумел-таки купить один для деда Кузьмы. До начала концерта оставалось часа полтора и они пристроились к русскоязычной группе экскурсантов, решив не оплачивать услуги экскурсовода. Однако экскурсовод видимо хорошо знала свою группу и сразу выявила столь колоритных левых слушателей.
   -А вы товарищи, что хотели? Если желаете послушать о Домском соборе, то сейчас соберут новую группу, и вы, оплатив экскурсию, можете всё прослушать.
   -Эээ, ммм,- произнес Дмитрий Иванович и развел руками, как бы давая понять своему спутнику что халява не пройдёт. Однако дед напрягши все свои извилины, неожиданно для окружающих и себя самого громко произнес демоническую фразу, собранную из того, что он помнил из  башкирского  языка:
   -Епташляр, зигитляр, ун цугут биш минут лар, мин син яратам!
    Экскурсовод сразу сменила тактику, поняв, что перед ней иностранные гости.
   -Ой, да ходите - один чёрт ничего не понимаете, не гнать же вас, - и продолжила рассказ туристам.
    Восхищенный профессор, идя со своим спутником в конце группы, спросил негромко:
   -Где это вы так научились?
   -Дык у нас по радио и телевизору каждый день тырдычут про программу передач и всякое другое.
   -А что вы  ей сказали?
   -А бог её ведает, знаю последнее:- я тебя вроде как люблю.
    Профессор, невпопад экскурсии, громко рассмеялся, а экскурсовод посмотрела на него неодобрительно, но ничего больше не сказала, чтобы не вызвать дипломатического скандала. Так они передвигаясь, послушали историю Риги. Древний католический храм произвёл огромное впечатление. Дед с интересом смотрел на витражи с ликами святых в окнах, на величественные колонны поддерживающие крышу. В это время началась служба и проповедник облаченный в ритуальные одежды с помпезной кафедры прилепленной к колонне, стал читать молитву попеременно на русском и латышском языках. Люди заходили, садились на скамейки со спинками и слушали. Неожиданно заиграл орган. Музыка исходившая казалось отовсюду, давила на психику, заставляя людей ощущать себя пылинкой в этом мире. Дед, неоднократно бывавший в православных церквях, невольно сравнивал как ведутся службы и обратил внимание, что за внешними различиями говорят в общем об одном и том же. Скоро ему стало неинтересно и он потихоньку вышел из храма. Следом вышел и профессор.
   -Что, Кузьма Петрович, не понравилось?
   -Дык как музей посмотреть можно, а когда молятся – это мне неинтересно, и вера не наша и поп другой. Не буду грешить.
   -Ну и ладно, тогда я вас сейчас оставлю. Концерт начнётся через полчаса, а билет всё равно один. А сам проеду по служебным делам. Как всё закончится, приезжайте в пансионат, пойдём загорать и купаться.
    Через полчаса дед снова сидел в Домском соборе и ждал начало концерта. Зал был полон. Основная масса зрителей были туристы. Со всех сторон доносилась приглушенная иностранная речь. Рядом с ним устроилась эффектно одетая женщина и оценивающе оглядев его, произнесла:
   -Ду ю спик инглиш?- и мило улыбнулась.
   -Ась?
   -Ясно. Шпрехен зи дойч?
    Молчаливый ответный взгляд деда. В это время свет в соборе стал гаснуть и зал освещался через витражи окон. Женщина решилась на отчаянный шаг:
   -Парле ву франсе?- уже прошипела она. Деду надоело приставание охотницы за иностранными головами и он ответил на чистейшем башкирском языке:
   -Кит на хрен, мин блатной.
   -Ой, так бы и сказал, что шейх неотёсанный,- и вильнув бедром, исчезла в поисках нового клиента. Её место тут же занял опоздавший турист и замер в ожидании. На подиум вышла женщина и на трех языках:- русском, латышском и английском объявила:
   -Гарри Гродберг. Иоганн Себастьян Бах - Токатта и Фуга Ре Ми Нор.
    В полутьме вышел мужчина сел за клавиатуру огромного органа и зал заполнили звуки всемирно известного произведения. Благодаря полумраку, отличной акустике, прекрасным органу и музыканту эффект от исполнения произведения был настолько ошеломительным, что дед если бы ему предложили описать свое состояние не смог бы это сделать, но возникло желание преклонить колени и молиться. Весь концерт прошел как один миг. По его окончании у входа продавали пластинки с записями органной музыки. Дед Кузьма поддался всеобщему порыву и купил себе несколько штук и только по дороге в пансионат вспомнил, что на его радиоприемнике можно играть пластинки только на семьдесят восемь оборотов, а эти, как он посмотрел, были на тридцать три и по размеру явно не входили в их радиоприемник. Но дело уже сделано. В пансионат вернулся очень просветленный и довольный. Профессора ещё не было. Зато на столе была водка и несколько копчёных рыб. Дед переоделся в спортивный костюм, выпил три рюмки, прилёг отдохнуть и от всех треволнений дня проспал сном младенца до утра.


                РИГА. ДЕНЬ ПЯТЫЙ. ОТГРУЗКА.

    Утром следующего дня Дмитрий Иванович, не ночевавший в эту ночь в номере, заявился не один, а с дамой. Очень раскованная особа уселась не в кресло, а на его кровать и закурила длинную тонкую сигарету. Деда обволокло облаком ароматного ментолового дыма. Он повернулся, увидел женщину и спрятал голову под простыню.
   -Вставайте, Кузьма Петрович. Мы едем отдыхать,- пророкотал профессор.
   -Не могу сегодня. У меня массаж вчера не закончили,- ответил из-под простыни, застеснявшийся женщины, дед. Он за свою долгую жизнь всего один раз видел курящую женщину, и то в кино про фашистов. А здесь сидит какая-то и пускает дым в его сторону.
   -Вставайте вам говорят. Теплоход ждать не будет.
   -Что, какой теплоход?
   -Какой? Прогулочный. Специально для вас выписан. Шутка. У нас сегодня по плану морская прогулка.
   -Дык, тогда к шутам массаж. Когда едем?
   -Сейчас и едем. Лариса Петровна вы можете в фойе подождать?
    Женщина затушила сигарету и молча улыбнувшись вышла.
   -Какова красавица?- спросил профессор деда, но тот только рукой махнул, мол какие женщины.
    Дед уже облачился в костюм, когда заглянула дежурная и пригласила его к телефону. Спустившись он аккуратно взял трубку со стола и с почтением поднес её к уху:
   -Але…
   -Кузьма Петрович, здравствуйте. Это Крон. Всё готово и сегодня будет производиться погрузка. Вагоны уже поданы и вы как представитель завода должны при ней присутствовать.
    Дед, и расстроился, и обрадовался этому сообщению:
   -Ну вот, курорт мой закончился.
   -Когда-то всё заканчивается. Да у вас ещё пять дней есть. Завтра отдохнёте.
   -Какой завтра? Завтра домой. Нельзя мне больше здесь оставаться. Хозяйство дома.
   -Ну нельзя, так нельзя,- даже обрадовался Крон.- вечером встретимся, посидим на прощание.
    Извинившись перед профессором, дед, одел спортивный костюм, понимая что погрузка дело грязное и, взяв документы, отправился на завод, где уже во всю шла погрузка. Рабочие грузили свежевыкрашенные в серый цвет с яркими этикетками с боков, ящики с клапанами, на кузов автомобиля, который увозил их на железнодорожную станцию. Подойдя к штабелю ящиков, дед прочитал надпись на одном из них и рассмеялся. Чёрная трафаретная надпись гласила:- «ИНСТРУКЦИЯ ПО РАСПАКОВКЕ ОБОРУДОВАНИЯ НАХОДИТСЯ В ЯЩИКЕ».
   -Что-то не так?- спросил голос сзади.
   -Нет, нет, всё так,- поспешил заверить подошедшего мастера дед, ещё исправят потом не посмеёшься,- так я о своем смеюсь.
   -Ну ладно. Вы бы, пока мы возим, сходили в столовую. Там сегодня вкусные котлеты из печени.
   -Дык и то правда, схожу. Чего здесь толкаться.
   -Бумажку может подпишите сразу, о том что при погрузке присутствовали?
   -И бумажку подпишу, если ручку дадите.
   Подписав документ, дед поплёлся в столовую где вкусно покушал и подумав, что от его присутствия на заводе ничего не изменится, ушел побродить по городу. Вернулся когда все его клапаны и насосы вывезли и заводской склад опустел. Недалеко от склада находилась курилка и он закурив, присел рядом с двумя грузчиками, которые ранее занимались погрузкой его ящиков. Одетый в спортивный костюм, дед сделался невидимкой для сознания рабочих, и они не обращая на него никакого внимания продолжали разговор.
   -…вызвали из отпуска как на пожар,- рассказывал один другому,- надо быстрее этот хлам погрузить и отправить, пока эти лохи не передумали.
   -Не передумают,- ответил второй,- видел какую мы им упаковку сделали, не хуже заграничной.
    Дед насторожился и весь ушел в слух, отвернувшись с деланным безразличием от рабочих.
   -Даааа, такое количество брака сплавить, это какое умение надо иметь?
    Дед моментально вспотел. Лицо сделалось пунцовым, спортивная рубашка прилипла к лопаткам.
   -А теперь тю-тю,- засмеялся первый рабочий,- при мне вагоны в состав воткнули. Теперь они уже на пути в Башкирию.
   Дед Кузьма вскочил и быстрым шагом направился на склад. Первым его желанием было устроить грандиозный скандал. Но, постояв среди пустых поддонов, вдруг решил шум не поднимать. «Если вернут вагоны сейчас, то вернут и насосы, и вряд ли он их тогда получит. А если окажется брак, то его вернут назад с завода» - успокоил он себя и, не заходя ни к кому с докладом, уехал в пансионат. Злодей профессор где-то гулял со своей Ларисой.
   В конце рабочего дня дед Кузьма получил на заводе документы на отправленные вагоны с насосами и клапанами. Попрощался с Иваром Яновичем и профессором так и не сказав, что знает историю аферы. Крон передал ему телеграмму от директора завода «МАЯК» где чёрным по белому было написано:
«УВАЖАЕМЫЙ КУЗЬМА ПЕТРОВИЧ. УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ВАС КОГДА БУДЕТЕ В ЛЕНИНГРАДЕ ПОЖАЛУЙСТА НАЙДИТЕ ВРЕМЯ ПОСЕТИТЬ ЛЕНИНГРАДСКИЙ ЗАВОД РЕДУКТОР ПО АДРЕСУ ЛЕНИНГРАД ЗАОЗЁРНАЯ ВОСЕМЬ ТЧК ОНИ НЕ ОТГРУЖАЮТ НАШЕМУ ПРЕДПРИЯТИЮ В ТЕЧЕНИИ РЯДА ЛЕТ РЕДУКТОРА СОГЛАСНО СПЕЦИФИКАЦИИ К ДОГОВОРУ № 567 ОТ 10 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА ВСЕ ДОКУМЕНТЫ ЕСТЬ У НИХ В ОТДЕЛЕ СБЫТА. С УВАЖЕНИЕМ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ВАСИЛЬЕВ»
   -Ну что же надо, значит заеду, - ответил дед, - все равно целый день в Ленинграде поезд в нашу сторону ждать.
    Не дожидаясь вечера он поехал на железнодорожный вокзал. По правде сказать его уже утомило это путешествие. Да и платить за целые сутки, если сегодня уезжаешь, это было выше его понимания. Потому дед нарядился в свой американский костюм и отправился скучать на вокзал. Скучать однако не пришлось. В зале ожидания к нему неожиданно подошли два молодых человека и, предъявив служебные удостоверения работников уголовного розыска, попросили пройти с ними в отделение милиции. Хорошо что оно находилось при вокзале. Там ему задали массу непонятных вопросов, проверили документы и сняли отпечатки пальцев. После этого попросили раздеться до пояса и долго осматривали его наколку на предплечье, сравнивая её с каким то снимком. Отпечатки пальцев повергли милиционеров в шок. Его явно с кем-то путали. Потом они звонили по всем контактным телефонам имевшимся у деда. Умудрились даже дозвониться до генерала. В конце-концов, посовещавшись они принесли извинения оставшемуся в полном недоумении деду и отпустили его на посадку. Через шестнадцать часов в Ленинграде, сойдя с поезда на Витебском вокзале, он отправился искать завод «Редуктор». Оказалось что улица Заозёрная – восемь находится всего в нескольких остановках трамвая от вокзала. Уже через полчаса он входил в трёхэтажное здание заводоуправления. На втором этаже нашёл отдел сбыта и, постучавшись, вошел. Сидевшая за столом молодая симпатичная женщина делала маникюр. Оглядев шикарное одеяние деда она сделала презрительную гримассу.
   -Скажите пожалуйста, к кому здесь можно обратиться по отгрузке редукторов?- спросил её дед.
   -Вон там зам директора сидит, Шухман, вот он ответит на все вопросы,- махнула головой в сторону коридора высокомерная особа и больше не удостоила посетителя даже взглядом.
    Дед нашёл в коридоре дверь с надписью «Зам директора по общим вопросам ШУХМАН П.Г.». Постучался. Вошёл. За столом сидел маленький толстый человечек лет пятидесяти от роду. Посмотрев на вошедшего деда, он, снова уткнулся в какую-то бумагу. Дед стоял переминаясь с ноги на ногу. За последнее время он побывал в кабинетах разных начальников, но такого ещё не видел. На приставном столике под стеклом лежало напечатанное большими буквами объявление: «БОЛЬШОЕ СПАСИБО ЗА ТО ЧТО ВЫ НЕ КУРИТЕ В МОЁМ КАБИНЕТЕ». «Я вроде и не собирался» подумал он.
   - Я чего приехал. Вы редуктора нам когда отгрузите?- без предисловия спросил он Шухмана.
   -Кому это вам, уважаемый?
   -Дык, завод «Маяк» в Башкирии.
   -АААА, да, мне вчера звонили. Идите к Вере Леонидовне в отдел сбыта. Она вас поставит на очередь.
   -Был я у неё. Сюда отправила.
   -Ничем не могу помочь. Все вопросы в сбыт.
   -А вы знаете что у нас встаёт завод без этих редукторов?
   -Ну что же встаёт. В нашей стране всегда что-нибудь встаёт,- ответил Шухман и уткнулся в бумажку, давая понять что разговор окончен.
   -Значит, ты, большой начальник и решил остановить большой завод? Значит я, пожилой человек, вот так за три тысячи километров приехал, чтобы вот такое хамство услышать?
   -Жалуйтесь,- последовал равнодушный ответ.
   -Я пожалуюсь, я тебе так пожалуюсь! Ты у меня со смеху закатишься, вместе со своей Веркой! Устроили здесь частную лавку: дам не дам.- закончил дед и вышел хлопнув дверью. Снова зашел в отдел сбыта. Вера Леонидовна сидела с телефонной трубкой в руке и что-то выслушивала вся красная как рак. Даже кончики волос покраснели.
   -Значит, говорите жаловаться пойдёте?- обратилась она к деду положив трубку.- Идите! Жалуйтесь! По закону мы имеем право недопоставить семь процентов продукции потребителям. Вот лично вы со своим «МАЯКОМ» и есть эти самые семь процентов. И запомните никогда, ни при каких обстоятельствах ВЫ не получите ни одного редуктора! По крайней мере пока я здесь!
   -Ну ты, титька тараканья. Ты голос-то не повышай. Ты сама лично привёзешь мне эти железяки вместе со своим начальством. Я вам устрою здесь праздники. Ты там напиши на своём календаре, отвезти редукторы в Башкирию Кальянову Кузьме Петровичу, на завод «Маяк»!!! СРОЧНО!!!- закончил дед и с достоинством вышел вон, понимая что дело в Ленинграде он испортил таким образом, что должно произойти только чудо, чтобы редукторы были отгружены. Но поправить уже было ничего нельзя.
   Поезд его отправлялся с Московского вокзала, который находился тоже совсем рядом. Расстроенный неудачей дед через пол часа уже был там. А еще через десять минут его допрашивали в отделении уголовного розыска при этом же вокзале. Процедура с задержанием, допросом, выяснением личности и снятием отпечатков пальцев повторилась и время ожидания поезда, вместо праздного шатания, было занято общением с милицией. Дед очень обрадовался, когда наконец-то его отпустили, он сел в свой вагон и поезд тронулся  в сторону дома.


                УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА

    Поезд Ленинград-Уфа вышел строго по расписанию в семнадцать сорок пять вечера. Дед Кузьма сел одним из последних. Все эти неудачи:-облом на заводе «Редуктор», странные милицейские проверки, досмотр личных вещей, раздевания, настолько выбили его из колеи, что едва добравшись до купе, он переоделся, залез на свою верхнюю полку и отвернувшись к стенке задумался. «По всему видно, что меня спутали с кем-то другим. Может всё дело в костюме?»- думал он. «Шухман позвонить не мог, меня до него в Риге проверяли. Может что про мёд пронюхали? Тогда бы забрали». Не найдя ответа он задремал. Проснувшись через час, дед повернулся лицом к купе и замер от неожиданности. На полке напротив лежал он, вернее его двойник, человек один в один похожий на него. Два совершенно одинаковых мужчины смотрели друг на друга. Один с иронией, другой ошеломлённо. Дед Кузьма потряс головой, пытаясь снять наваждение. В голове возник ворох мыслей, которые как льдины надвигались друг на друга. Даже одежда на двойнике была такая же. Такого же цвета спортивный костюм, кепка, очки. Даже туфли, стоявшие внизу, были точно такие.
   -Ты, в смысле вы кто?- наконец выговорил дед Кузьма.
   -Я?…«Седой». – ответил двойник,- а вы кто?
   -Кузьма Петрович…. Кальянов,- волнуясь ответил дед, и заметил что снизу на них с интересом смотрят молодая женщина с одной стороны и пожилой ветеран войны с другой.
   -А что мы здесь лежим?- вдруг сказал «Седой».- раз уж мы такие одинаковые, пойдем знакомиться ближе.
   -Куда пойдем?- не понял дед Кузьма, подумав: «А куда в поезде можно пойти?».
   -А хоть в вагон ресторан….
   -А почему нет, давайте сходим.
    Два одинаковых человека спустились со своих полок. Обулись в одинаковые туфли.
   -Ну что, нарядимся?- в ресторан все же идём, и давай на ты, вроде одного возраста,- предложил «Седой».
    Ни слова не говоря дед Кузьма из баула достал свой парадный костюм. Соседка по купе из вежливости вышла в коридор. Он быстро облачился в него и вышел вслед за ней. Через некоторое время дверь в купе отодвинулась и, к всеобщему удивлению, к ним вышел точно в таком же костюме «Седой». Они стояли как цыплята с инкубатора - абсолютно похожие друг на друга.
   -Ничего себе,- произнесла попутчица, - вы как будто два близнеца. А ведь чужие люди.
   -Надо же, костюмы как на одной фабрике сделали.
   -Почему как? На одной и сделано, видишь - костюм от Форда. И у тебя от Форда. Ну что, пошли?- сказал «Седой» и не дожидаясь ответа пошагал по вагонным коридорам в сторону вагона ресторана. Дед Кузьма поплёлся следом. Так они шли по составу два элегантных пожилых человека похожие на английских лордов. В вагоне ресторане всё внимание было сразу же приковано к их персонам. Они же, ни на кого не обращая внимания, сели за отдельный столик друг против друга. Заказав коньяк и какие то закуски. «Седой» спросил:
   -Ну, Кузьма Петрович, что думаешь по поводу нашего необычного сходства?
   -А хрен его знает. Даже не знаю чего и подумать.
   -Я тебя еще в Риге заметил.
   -Как в Риге? А чего же не подошёл?
   -Не мог я подойти. На работе был.
   -Дык и я вроде как на работе.
   -У всех своя работа. У меня вот не предполагает свободного перемещения.
   -Ну, наверное, бывает такое в жизни. Говорят, у каждого человека есть свой двойник и кажется не один.
   -Хорошо. А что думаешь вот по этому поводу,- «Седой» встал, снял дорогой пиджак, повесил на спинку стула и никого не стесняясь, засучил рубашку на правой руке выше локтя и показал наколку на предплечье - два голубя парят над восходящим солнцем, а снизу 1947,- а ну, покажи свою.
    Дед Кузьма плохо соображая что происходит, снял пиджак и так же обнажил правую руку. На этом же месте красовалась точно такая же наколка и 1947.
   -Это что же получается,- выговорил он, поскреб затылок,- Ни хрена ничего не получается. Давай-ка выпьем. Поднял рюмку с коньяком и только сейчас заметил, что все присутствующие прекратили свои трапезы и разговоры и внимательно смотрят на них.
   - Дык это, граждане, ничего здесь интересного нет. Встретились два брата после долгой разлуки. Вот сверяются, всё ли на месте.
    Люди разочарованно задвигали челюстями и уже через две минуты о Кузьме Петровиче и «Седом» все забыли. А два похожих человека чокнулись, выпили, чем-то закусили и продолжили беседу.
   -Ну что Петрович, выходит как мы и вправду братья. Давай ка мне свой докУмент. Почитаю его.
    Дед Кузьма достал свой паспорт. «Седой» развернул его и поправив очки стал читать. Неожиданно полез к себе в карман достал свой паспорт и развернув наложил один на другой:
   -Смотри, ну не чудеса ли?
   -Что там ещё такого?
   -На номера смотри !
   И действительно номер в паспорте деда Кузьмы был 11 АР 956898, а в паспорте «Седого» значилось Х11 АР 956898.
   -И впрямь чудеса. Фамилия другая Седых Павел Матвеевич, а какие совпадения. И выданы оба в Башкирии.
   -Никаких совпадений. Мы, Кузьма, с тобой братья близнецы.
   -Мы кто??? – не понял дед Кузьма, застыв с открытым ртом.
   -Близнецы. Когда мы с тобой родились мать в тяжелом состоянии была, ничего не помнила. А у Седых тоже ребенок родился, да помер. Вот они приплатили акушерке, та и поменяла меня на покойничка. Того схоронили. А я стал Пашкой Седых. А по сегодняшнему «Седым».
   -А чегой-то тебя как собаку, по кличке зовут «Седой»?
   -Видишь ли Кузьма, в жизни моей было много драматических моментов. Сначала мы очень хорошо жили, свое большое хозяйство, много коров, лошадей. А потом родителей раскулачили. Нас погрузили на телегу и сослали в Белорецк. С собой только котомки с сухарями были. Родители лес валили. Жили в землянке. Потом они умерли. А бабка мне перед смертью всё и рассказала. Наказывала найти настоящих родителей и тебя. А дальше детдом. Потом колония для несовершеннолетних, тюрьма и понеслось. Теперь я вот воровской авторитет. А с тобой в Риге встретился случайно. Там у нас «сходняк» был. Ну это вроде как по вашему собрание президиума.
   -И что же ты у них большой начальник, у жуликов-то.
   -Ну большой не большой, а авторитет. Давай, Кузьма, выпьем за встречу,- и после выпитой рюмки продолжил: – Приходят ко мне три дня назад люди и говорят, что видели меня на пляже в Юрмале. Я им говорю, что безвылазно в гостинице сижу. Моя лялька сходила на пляж, говорит точно есть мужик похожий и даже татушка на руке моя. И сам я чудной какой-то. Ни с кем не общаюсь. Своих не узнаю. В трусах хожу смешных. Вот и закралась у меня мысль. А вдруг это бог нас здесь решил свести. Поехали мы на пляж. Я шляпу специально прикупил. Да очки. Гляжу вылитый я. Посмотрел документики твои.
   -Дык это, как же ты документы-то посмотрел, когда они в пансионате?
   -Здрасте, приехали. Нас мама родная не отличит друг от друга. Велел я за тобой присмотреть, пока дела делали. А тут как назло менты сходняк наш накрыли. Да я им так с тобой голову заморочил, что пацаны до сих пор ржут.
   -Так это по твоей милости меня обыскивали да отпечатки снимали?
   -А по чьей же? Извини, брат. Иначе мне оттуда было не выехать. А так катимся с тобой по «железке» и коньячок пьем. А они меня там ищут.
   -А скажи Павел, вот ты как говоришь вор и отсидел много, а я думаю что-то у тебя не так.
   -А что у меня может быть не так?
   -Ну у тех я знаю, кругом наколки, разговаривают не как обычные люди, а по «Фене» какой-то.
   -Ну что ты, Кузьма. По «фене» говорит только шпана да мазурики. А уважаемые люди говорят очень даже интеллигентно. Ты не смотри что у меня семь с половиной классов образование. Я любого профессора в интеллектуальном споре за пояс заткну.
   -Да ну?
   -Что «да ну» не веришь что ли?
   -Дык, я это о другом. Правда что у тебя семь с половиной классов учебы?
   -Ну да. А что тут удивительного? Не получилось дальше.
   -Дык и у меня не получилось. Точно семь с половиной классов, а дальше работа, работа, работа до седьмого пота.
   -Да я уже после наших паспортов ничему не удивляюсь. И брось ты это свое «дыканье». Как брату скажу – слух режет.
   -Ничего не могу поделать с этим. Всю жизнь так разговариваю.
   -Ну, говори. Так вот, возвращаясь к «фене» или жаргону я тебе, вот что скажу: за годы проведённые за решеткой со мной сидело очень много умнейших и интеллигентнейших людей, с которыми я общался долгие годы и учился у них. Я знаю много такого, о чем простые смертные даже и не догадываются. Однажды, когда у ментов не нашлось доказательств закрыть меня по закону, меня запрятали на пять лет в психушку. Там я лежал в палате с одним сумасшедшим академиком, царствие ему небесное. Давай-ка его помянем,- два брата выпили по рюмке и «Седой» продолжил.- Так вот к этому сумасшедшему приезжали на консультации такие чины, которых обычные люди видят только в телевизоре, в новостях из Кремля. Вот он то мне на многое открыл глаза.
   -Чего ж его там держут, если он такой умный?
   -Болтать не надо лишнего! Даже дома! Даже если там нет никого!
   -Да ну. Так бывает что-ли?
   -Ещё как бывает. Так вот я оттуда таким продвинутым вышел, что хоть сегодня в совет министров. Шучу конечно. Никто меня туда не возьмет. Но в своей среде я уважением пользуюсь. А что наколок у меня нет? Не принимает у меня их душа. Эту то накололи по пьяни. Когда прощались на зоне в сорок седьмом.
   -А я в том же году из армии уходил и тоже по пьяни с друзьями.
   -Ну вот, а про «феню» я тебе, Кузьма, скажу - это дело полезное. Вот ты в колхозе допустим работаешь и у вас там сложился определенный слэнг, ну это такая речь которая не совпадает с общепринятой нормой. У вас же есть там какие-то словечки, которые понятны только вам.
   -А как же,- оживился дед Кузьма, и подумав произнёс,- вот допустим «стайка» - городские думают что про птиц речь, а на самом деле - сарай, или у нас все говорят «пинцилиновый пакет». Да вот ещё – «спырснет и позюрит».
   -Это что за хрень?
   -Ну вырвется из рук и польётся.
   -Ну вот видишь, и вы понимаете друг друга. Так же и воры. Ещё в шестнадцатом веке появились люди - перекати поле. Бродили по селам и городам веселили людей, ну и конечно приворовывали. В одном месте украдут, в другом продадут. Себя называли «Офенями». Они язык этот и выдумали, чтобы самим разговаривать, а остальные их не понимали. Язык тот «феня» и по сей день существует. Когда рядом все свои, братва на нём говорит.
   -Надо же до седых волос дожил, а не знал о таких страстях. Во истину, век живи, век учись и дураком помрёшь.
   -Пехаль киндриков куравь, пехаль киндриков лузнись – смуряком отемнеешь,- эхом отозвался «Седой».
   -Чего?- не понял дед Кузьма.
   -То, что ты сказал – «век живи ,век учись и дураком помрешь».
   -Да ну. Надо будет записать.
   -Не надо. Я тебе книжицу свою подарю. Я там собираю выражения всякие интересные по «фене». Должно же что-то у брата на память обо мне остаться,- и достал из кармана записную книжку в крокодиловом переплёте,- Бери читай может когда добрым словом обо мне вспомнишь.
   -Вот, а у меня и подарить тебе нечего. Всё казённое на мне.
   -Что и костюм тоже?
   -Нее, костюм мой. Честно выменял у одного русского латыша на наш башкирский наряд.
   -А мои пацаны с ног сбились, чтобы точно такой же купить. Выбираться-то надо было как-то. Кстати, в книжке есть номер моего телефона. Случится беда, звони. Вот смотри,- «Седой» открыл книжку с конца,- Начинаешь листать странички к началу, видишь, на восьмой страничке в конце стоит точка - значит первая цифра восемь, считаешь дальше следующая точка через три странички – значит следующая идет цифра три и так далее. Других точек в книжке на этом месте нет. Номер междугородний. Так что дозвонишься из любого места. Кто-бы трубку не поднял, передашь «Седого» ищет Кузьма». И адрес назовешь. Или сам приеду или пришлю кого-нибудь. Да смотри, никому об этом не говори.
    Дед Кузьма глаза вылупил от такой конспирации. И главное не понарошку, как в кино, а всё по взрослому. Поблагодарил и книжку спрятал в карман. Поговорив ещё немного, братья вернулись в купе. Захмелевший дед Кузьма быстро уснул на своей полке, а «Седой» долго еще вёл смешные разговоры с пацаном мамаши с нижней полки, и лишь изредка поглядывал на спящего брата.
    На одной из остановок после Нижнего Новгорода «Седой» сошёл с поезда не простившись с братом. Когда тот проснулся сильно расстроился из-за этого. После выпитого в ресторане болела голова. Он достал подарок брата и стал листать не очень вдумываясь в смысл написанного. «Лягушка – сыщик, лупетки – глаза, лапа – взятка и тд и тп» какие-то слова уже им были слышаны, какие-то новые. Лежал дед Кузьма читал и снова задремал. В Саранске около двенадцати ночи в их купе подселили молодую симпатичную пару, Славика и Ирину, на освободившиеся места, от сошедших «Седого» и участника войны. Очень скромные молодые люди, одетые в спортивные костюмы, пригласили соседей с ними поужинать. Мамаша с непоседливым ребенком уже спала. Дед Кузьма с удовольствием согласился. Ирина быстро накрыла столик. Уже знакомая нам копчёная курица. Сушеная вобла. И много пива. Славик его очень рекламировал -«Жигулевское» нефильтрованное и подливал ему то и дело. Очень красивая Ирина, с модной причёской постоянно подкладывала деду лучшие куски. Разговор рисковал затянуться, как вдруг он стал проваливаться в какую-то яму.


                ЖЕСТОКАЯ ПРАВДА ЖИЗНИ

    Ему приснился страшный сон: как будто он умер и попал в Ад. Видит всё со стороны. Всё чёрно-белое – жуткое и страшное. Грязно-чёрные облака. Вдалеке чуть светлая полоска неба. Огромное поле чёрной, жидкой грязи. Через него проходит просёлочная дорога. По обеим сторонам дороги выныривают из грязи тысячи людей в чёрных одеждах и таких же кепках. Относительно светлыми у них остаются только лица. Между людьми в грязи плавают бревна длиной по два метра и диаметром сантиметров двадцать. Люди группируются по какому-то одному лишь им известному признаку в две группы. Берут в руки бревна и, по неизвестно чьей команде, нападают друг на друга, нанося ими беспорядочные удары по противникам. Вся битва происходит в абсолютном молчании. Слышны лишь звуки ударов бревен о бревна, хруст ломаемых костей и голов, чавканье грязи и хриплое дыхание дерущихся. Получившие увечья и не могущие поднять свои смертоносные орудия идут на противников с голыми руками и дальше работают тем, что осталось – ногами, остатками рук, зубами. Те же, кто получил удары не совместимые с жизнью, падают в грязь в группу таких же убиенных. Когда эта группа набирает какое-то определённое количество, она светлеет, затем превращается в белое пятно и исчезает. Битва здесь продолжается. А убиенная группа людей выныривает в другом, точно таком же, поле грязи, где их ждут противники и бревна. Теперь по лицам людей видно, что они знают, что произойдёт дальше. Что они помнят прошлую или прошлые битвы. С чувством обречённости они берутся за орудия и идут в бой, чтобы вновь быть убитыми. А вокруг из грязи выныривают новые и новые партии ополченцев и вступают в ожесточённую схватку. Выход из неё только один – очередная смерть и переход в новую, такую же жуткую реальность. И нет этому конца. Таково наказание за грехи.
    Дед проснулся и некоторое время лежал покрытый ледяным потом, не в силах прийти в себя. Голову раскалывало от нестерпимой боли. Через какое-то время он вспомнил, что должен был ехать в поезде, и равномерное постукивание колёс подтверждало это. Что произошло вчера? Голова наотрез отказывалось вспоминать. Одновременно с этим он вдруг осознал, что лежит без одежды и инстинктивно схватился за карман с деньгами, пришитый к внутренней части трусов. Здесь его ожидал очередной сюрприз – секретный карман был аккуратно вырезан оттуда. Пошарив руками вокруг себя, дед нашел скомканную простыню и прикрывшись ею, стал ощупывать всё вокруг, но не нашёл ничего из одежды. Баул был пуст. Лишь на дне его сиротливо лежала никому не нужная папка с документами, да на полу валялся паспорт и копна знакомых волос. Поднял их и рассмотрев поближе он  понял, что это парик той самой Ирины, вчерашней угодливой соседки. Только тут до него окончательно дошло то, во что не хотелось верить до последней минуты. Его обобрали самым беспощадным образом. Не оставив ни копейки денег, ничего из одежды, ни крошки хлеба. «Чем же они меня опоили?» с запоздалым раскаянием думал дед. Соседка с ребёнком крепко спали на соседней полке. Посидев немного, дед решился просить помощи. Опустив ноги на пол, он с радостью нащупал свои модельные туфли и одел их на ноги. Потом обмотав простыней поясницу, поплелся к проводнице. Та открыла дверь на стук и сразу же ее захлопнула при виде пассажира в столь странном виде. Он чуть не плача объяснил, что его обокрали. Проводница закудахтала как курица. Сказала, что вызовет милицию, и велела идти к себе. Вернувшись он сел на свое сиденье по турецки скрестив ноги, теребя в руках чужой парик. Минут через пятнадцать на какой-то безвестной станции поезд притормозил и через несколько минут к деду Кузьме подошли два милиционера, видимо подсевшие на поезд на той остановке. Они зажгли свет в их отделении, изрядно напугав соседку с ребенком. Та, кое-как поняв в чём дело, начала причитать:
   -Вот говорила я вам, не лезьте со своим общением ни к кому. А то все у него хорошие, все друзья да братья.
   -А вы видели этих людей?- спросил её старший из милиционеров.
   -Да как я их видела? Сели они поздно, звали ужинать, а у меня ребенок уснул, я и отказалась. А они, да вон, Кузьма Петрович, кушали да выпивали здесь, вот и довыпивались.
   -Ничего мы не выпивали. Пиво они с собой принесли, рыбу сушеную, да курицу. Вот и покушали. А потом я ничего ни помню. Когда проснулся ни денег, ни вещей,- ответил дед,- я и выпил стакана полтора всего. Всё с меня сняли, гады. И деньги забрали. Как теперь до дома доеду, ума не приложу?
   -А куда следуете?- поинтересовался милиционер.
   -В Башкирию.
   -Паспорт у Вас с собой?
   -Конечно. И командировочное удостоверение,- дед достал из баула документы.
   -Смотри, все забрали, а баул и документы на месте.
   -А зачем им его документы,- ответил второй милиционер.- Главное - деньги и вещи. А у вас, гражданка, все вещи целые,- поинтересовался он у соседки.
   -Я их в ящик под свою полку сложила, так что сначала нас с сыном снять надо было.
   -Что же с вами делать, Кузьма Петрович? Придётся  с поезда снимать, вдруг вас чем-то серьезным напоили и вас ещё спасать надо. Но, думаю, скорее всего это клофелинщики. Вы не заметили они вместе с вами из одной бутылки пили?
   -Дык кто же их теперь знает. У них их несколько вроде было. А из какой кого поили, мне не ведомо.
   -Где  говорите они сошли? - спросил он у проводницы.
   -В Вешкайме в четыре сорок семь. Я им двери открывала. Сумок у них лишних не было. В Саранске с двумя полными сумками зашли, а В Вешкайме с ними же вышли.
   -Ну что-то они в них везли?- предположил старший милиционер, - Ну-ка, привстаньте с лавочки, Кузьма Петрович.
    Приподняв лавку он вытащил оттуда ворох  тряпья.
   -Вот вам и нашлась бабушкина пропажа,- констатировал он.
   -Ага, у дедушки в штанах,- пошутил второй,- посмотрите, может что на вас подойдёт. Не ходить же нагишом.
    Поковырявшись в вещах нашли старенький спортивный костюм, который дед, сходив в тамбур, натянул на себя.
   -Немного большеват, зато пройтись не стыдно. Или с соседнего поезда или с бельевой верёвки стянули,- предположил милиционер.
    Дед и вправду был теперь при полном параде. В трико, лаковых башмаках, очках, и кепке на которую не позарились воры. Милиционеры говорили о своём, задавали вопросы, он как мог отвечал, а сам сидел и думал «сколько  пришлось пережить за эти две недели и не факт, что всё окончилось».
   В половине седьмого утра поезд прибыл в Ульяновск. И деда Кузьму на скорой помощи отправили в больницу, которая находилась в трёх минутах езды от станции. Там  взяв на анализ кровь, мочу и кал, ему сделали полное промывание кишечника.
    Потом он сидел в приемном отделении больницы, трясся от внутреннего холода  и ждал результатов. Та же сердобольная санитарка дала горячего сладкого чая. Наконец пришёл молодой доктор и дав кучу бумажек и сказал:
   -Вас усыпили клофелином. Хорошо организм  крепкий, да и доза не очень большая. Вот эти бумаги отдадите следователю. А задерживать вас в больнице оснований нет. Через час уже все пройдет и будете как новый.
   -Дык,  а где же я следователя найду?
   -Вот с этим то у вас как раз проблем не будет, вон через дорогу в трех кварталах отсюда и находится его кабинет.
   -А в чём тогда беда моя?
   -Не местный вы. И жить негде. И денег нет, ни на еду, ни на дорогу. Следователю обязательно расскажите об этом. У них такие вещи часто случаются. Что-то придумают. Главное, не отчаивайтесь.
    В восемь утра дед Кузьма уже сидел со своими документами в дежурной части линейного отделения милиции. Дежурный офицер вкратце его опросил и просмотрев  документы сказал:
   -Ждите, когда приедет следователь, вон там лавочка, можете подремать. Если хотите, могу налить чаю, после такой встряски, наверное организм требует?
   -Я бы от таблетки не отказался, уж больно голова болит.
    Офицер поковырявшись в аптечке, дал таблетку анальгина и стакан чаю. Дед всё это выпил и задумался – как же ему теперь быть?
   -А скажите пожалуйста, следователь когда будет?- спросил он дежурного.
   -Сейчас на выезде. Ну, часа через три приедет.
   -Может я погуляю по воздуху, а то нехорошо мне как-то?
   -Идите, только далеко отсюда не уходите, а то заблудитесь. Хотя подождите,- дежурный увидел фото под стеклом. «Разыскивается вор в законе «Седой» и подробное описание и фото деда Кузьмы.- Давайте я сам у вас объяснение возьму. Проходите вот сюда в опросную.- Дед послушно поплелся за дежурным. Вошел в комнату, сзади щелкнул замок.- Подождите, Кузьма Петрович, с полчасика, с вами побеседуют. Через десять минут в комнату вошли два громилы в гражданском.
   -Ну что, «Седой», накрыли мы тебя всё-таки?
   -Аааа,  мил человек, меня уже два раза по пути из Риги накрывали. Да все мимо.
   -Чего мимо?- не понял опер.
   -Не «Седой» я, а только на него похожий. Вот у меня два телефончика есть, один в Риге в милиции, один в Ленинграде в милиции - они вам объяснят кто я такой,- распетушился дед.
   -Ну и кто ты такой?
   -Ну уж не «Седой», точно. Давай, снимай отпечатки и отпускай меня.
    Озадаченные опера быстро обкатали деду пальцы, один понёс их к криминалистам, а второй сел звонить по указанным телефонам. Через пятнадцать минут когда всё выяснилось и интерес к нему у оперов пропал, он задал им вопрос который их озадачил:
   -Дык это, граждане - товарищи, теперь когда я снова стал гражданин СССР, может найдёте мои украденные вещи.
   -Какие вещи? Ты чего отец? Ступай уже.
   -Значит, как я «Седой», меня можно хватать, обзывать, а как я не «Седой» так и пошёл вон?
   -Сергей,- обратился один опер ко второму, - ты точно хорошо смотрел на его отпечатки. Мне кажется, они всё же похожи на отпечатки «Седого». Давай его закроем на трое суток до выяснения?
   -Дык, закройте,- ерохорился дед,- всё одно: есть нечего, ехать домой не на что.
   -Свободен.- рявкнул опер.- Все вопросы к следователю.
    Дед Кузьма вышел на улицу, постоял немного и пошёл по дороге куда глаза глядят. Утренний поток машин обгонял его, обдавая выхлопными газами и дорожной пылью. Можно было вернуться, но не хотелось. Сидеть три часа в этом клоповнике было выше его сил. И он шёл куда глаза глядят. Уверенность, что найдет обратную дорогу, у него была стопроцентная. Любой милиционер дорогу покажет. Видимо, это был промышленный район. С одной стороны невдалеке проходила железная дорога, по которой каждые десять минут проходили поезда, а с правой высокие заборы каких-то предприятий. Километра через два дорога свернула к железнодорожному переезду, за которым в будке сидел человек который поднимал и опускал шлагбаум, тем самым регулируя проезд поездов и автомобилей. Утомлённый дед от нечего делать присел на этой стороне шлагбаума и стал наблюдать за ритмичной работой переезда. Если проходил состав человек включал красный сигнал светофора, опускал шлагбаум и подняв флажок ожидал прохождения поезда. По обе стороны шлагбаума останавливались автомобили. Как только поезд проходил, шлагбаум поднимался и проезжали машины. Все скучно и обыденно. Вдруг дед встрепенулся: - во время очередного прохождения поезда из кустов напротив вылезло чудо-чудное, диво-страшное, человек, одетый в рубище, весь чёрный от грязи и копоти, на голове космы нестриженных волос, торчащие во все стороны. Он шёл вдоль машин ожидающих когда откроют шлакбаум, держа в руках крест сколоченный из двух палок. Подойдя к очередной машине он крестил им то водителя, то пассажира, строил страшные гримасы, показывая жёлтые зубы и протягивая банку из-под консервов. В неё проезжающие бросали кто мелочь, кто бумажные деньги. Внезапно юродивый увидел деда Кузьму и бросив свое занятие, направился к нему, не обращая внимания на тронувшиеся автомобили. Подойдя вплотную, он долго молча изучал пришельца, потом спросил нормальным голосом:
   -Конкурент?
   -Чего?-не понял дед.
   -Ничего. Не потерплю конкурента
   -Ааа, нет, я не конкурент. Я путник. Иду себе мимо. Присел вот передохнуть.
   -Что-то не больно ты на путника похож.
   -Как не похож? Всё при мне. Вон даже штиблеты лаковые. А ты кто же будешь мил человек? Страшно так выглядишь?
   -Это у меня рабочая одежда,- не стесняясь объяснил нищий,- что такого постыдного в побирании? Я ни у кого не отбираю, если что дают люди, то сами. Половину я отдаю за место, а половины хватает на жизнь. У меня два университетских образования, работал на заводе инженером по технике безопасности и получал сто пятьдесят рублей в месяц. Как хочешь на них живи. А здесь я минимум триста зарабатываю.
   -Да ну?- удивился дед.
   -В день триста.
    У деда Кузьмы отвисла челюсть от такого наглого вранья. Нищий же залез в карман и достал две толстые пачки денег по сто рублей.
   -Видел это? Вот тебе и ну. Главное, первый раз перешагнуть через свою сущность,- разглагольствовал он,- а дальше как по маслу. А одежда, что на мне вся чистая и парик на голове. Надо новый где-то прикупить, этот совсем пообветшал.
   -Однако, неплохо устроился.
   -Кто-как может.
   -А что же такие деньги при себе носишь? Не боишься ограбят?
   -Боюсь конечно, а что делать? Там,- махнул непределённо рукой нищий,- быстрее обворуют.
   -По волчьим законам стало быть живёшь?
   -Как и все в этом мире. А у тебя случилось чего или так прогорел?- поинтересовался он, намекая на странный наряд деда.
  -Дык это, ваши клофелинщики обнесли меня в поезде. Теперь пешком путешествую. Вот от них только и осталось напоминание,- дед достал из сумки не нужный парик.
   -А что к ментам не идешь?- спросил побирушка, разглядывая волосатое украшение.
   -Да думаю сам на них управу найти.
   -Ни хрена мужик, ты даешь!? Бежал бы отсюда пока цел, или есть к кому из людей обратиться за помощью?
   -Не знаю, слышал ли ты про «Седого»?
   -Про «Седого»?- юродивый вдруг поглядел на него другими глазами,- Посиди-ка здесь, сейчас вернусь. – и быстрым шагом ушёл в будку путевого обходчика. Через окно было видно как он долго разговаривал по телефону, показывая то и дело в его сторону рукой. Потом вернулся и молча сел напротив.
   -Сказали подождать.
   -Ну жди, коли велели, а я побреду себе дальше,- ответил дед поднимаясь.
   -Тебе сказали подождать. Сейчас приедут.
    И действительно минут через десять подъехала иномарка четырьмя бритыми гвардейцами в спортивной одежде. Один подошёл и долго смотрел на деда Кузьму.
   -Что, уважаемый, гуляете здесь?- наконец спросил он.
   -Да вот шёл мимо, отдохнуть присел. Путник я.
   -Говорят «Седого» ищешь, а на что он тебе?
   -Да братан он мне, пожаловаться хотел на безобразия.
   -У него все братаны. А случилось что?
   -Я рассказывал вашему,- дед указал на нищего,- в поезде обнесли меня, опоили и обнесли. Клофелинщики.
   -А едешь-то куда папаша?
   -Сначала в Риге был по делам, значит. А обобрали-то уже в Ленинградском поезде,- дед уже понял с кем имеет дело и потому вместо куда, сказал откуда,- Ничего, как-нибудь доберусь до своих.
   -Считай, добрался. Щас, подожди.
    По лицу бандита было видно, как в его черепной коробке проходит активный мыслительный процесс. Он вдруг развернулся и ушёл к машине. Наклонясь к окну, долго что-то объяснял сидевшему сзади такому же мордовороту, то и дело показывая в сторону деда. «Говорю тебе, он. Из Риги едет. А там сходняк повязали. Нет, не смотрел. Да одно лицо, я же с ним на пересылке был. Под дурака канает.». То и дело доносились его реплики к сидевшему в машине. Наконец дверь открылась и оттуда вышел видимо их старший. Он подошёл и также как и первый, долго изучающе смотрел на деда Кузьму.
   -Откуда говоришь едешь, отец?
   -Дык из Риги. Командировка, видишь ли.
   -И что как там в Риге?
   -Неспокойно там нынче. Одни приключения,- ответил дед, имея ввиду себя.
   -Да, наслышаны мы уже,- ответил бандит,- а не могли бы вы мне руку показать?- полупросительно, полутребовательно попросил он.- Так, для верности.
    Дед задрал рукав трико до наколки и предъявил её. Бандит изменился в лице. Сразу стал подобострастным.
   -Меня «Ботя» зовут, может слышали. Я смотрящий за этим районом. Давайте, мы вас в гостиницу отвезём, отдохнёте. А мы пока этих… найдем. Как они, говорите, выглядели.
   -Дык как, обычные мазурики,- дед удачно ввернул вычитанное в записной книжке словцо,- пацан лет двадцать пять, да такая же девка. Вон парик свой забыли.
   -Можно я у вас его заберу?
   -Да бери. Если найдешь - пусть вернут книжку мою. Память всё же.
   -Найду. Не беспокойтесь. Ну что, поехали?
   -Семёныч,- обратился бандит к нищему,- отдай вчерашнюю долю гостю нашему,- и забрав у того пачку денег передал её деду,- это вам на расходы  здесь.
    Деда усадили на переднее сиденье и машина резво тронула в сторону большого города. По дороге все молчали. Минут через десять остановились около старинного двухэтажного здания с вывеской «Гостиница». По хозяйски распоряжаясь, «Ботя» быстро оформил деда в «люксе» и, оставив его в номере, уехал с братвой разыскивать грабителей. Дед присел в кресло совершенно ошеломленный происходящими метаморфозами. От нечего делать включил телевизор. Посмотрел новости. Посчитал деньги. Оказалось восемьсот рублей. «Ни хрена себе заработки у нищего за день. Потому у него в карманах столько денег». В дверь негромко постучали. Дед пошёл, открыл. На пороге стояла молоденькая официантка из обслуги с хромированной тележкой накрытой сверху белой полотняной салфеткой.
   -Вам завтрак,- мило улыбнулась она.
   -Дык я вроде не просил…
   -Это ваши друзья заказали. Говорят, у вас беда случилась. Вас обокрали!?
   -Эээээ,- только мотнул дед головой.
   -Вы кушайте. Это наши самые деликатесные блюда, для особо почётных гостей. Сегодня на первое Арский суп «Кычыткан Аши с сухариками из французской булки», на второе знаменитое на весь мир чешское блюдо «Печёно вепрево колено в тёмном пиве», и наш традиционный цветочный чай, секрет которого знает только один человек - наш повар Алексей. Водка и коньяк на ваш вкус. Приятного вам аппетита. Блюда все оплачены вашими друзьями,- ещё раз улыбнулась девушка и испарилась оставив содержимое тележки на столе.
  «Блин, как в страшную сказку попал, с неизвестным концом. А будь что будет. Жаль номер телефона вместе с записной книжкой «Седого» украли, а то бы позвонил, совета спросил. Ну да ладно, посмотрим чем в больших городах жуликов кормят»,- подумал дед и сняв салфетку с разноса, разочарованно вздохнул: «черти понавыдумывали названий, а кормят как у нас в деревне пастухов». На первое был суп - попробовал - из крапивы, похоже даже без мяса, рядом в маленькой миске крохотные сухарики. На второе:- свиная рулька, запечённая в духовке, рядом штук пять целых варёных картофелин и горка капусты, и всё посыпано зеленью. «Так, куда дели пиво?»,- подумал обладатесь заморских блюд, не видя рядом прорекламированного напитка: «А деньги за него небось взяли?». На третье:- большой бокал чая. Дед отхлебнул - обыкновенная душица и мята - весь секретный набор от повара Алексея. В графинчиках водка и коньяк, граммов по двести в каждом. «Спиртное по вкусу. Интересно, что во что добавлять, или оба разом?». Рядом лежали два кусочка хлеба на салфетке и отдельно в пиалушке стояла прозрачная жидкость, в которой плавало несколько розовых лепестков. Дед отхлебнул и её. Обычная вода. После вчерашнего коллапса мучала сильная жажда и он допил воду, потом достал изо рта попавший туда лепесток и долго разглядывал его. Под бокалом с чаем лежала бумажка с надписью «счет». Дед поправил очки, вгляделся в бумагу и не поверил глазам своим: итоговая сумма за завтрак составляла пятьдесят два рубля. Спина разом стала мокрая от пота. Подошёл к окну, перечитал ещё раз – точно, всё без ошибок. Суп «Кычыткан Аши» - двенадцать рублей. Дед присел на край кровати. «Они что крапиву с Луны привозят? А эта «Печеная калена» ихняя –блииииин двадцать пять рублей. А чай – три пятьдесят. Они что же охренели совсем? Так, а это что же?  Аааа, «Вода ароматизированная розовыми лепестками для ополаскивания рук и лица» - один рубль. Тфу, я что же воду для мытья рук за рубль выпил? В деревне расскажу, ни один дурак не поверит». Про водку с коньяком даже читать не стал. Потом поразмыслив, он пришел к выводу «Деньги-то всё равно шальные. Вот они и гоняют их туда-сюда, один обдирает другого». Махнул рукой и сел завтракать. После утренних промываний организм весь урчал и требовал подпитки. После первой ложки супа он помотал головой:- «Да, за двенадцать рублей, я с комаром на лету пересплю, чем такой суп покупать». Уже почти доев его, вспомнил про французские сухарики и, немного подумав, высыпал их на ладонь и бросил в рот и заел оставшимся супом. Потом подумав, что раз спиртное дали надо и его опробовать. Налил в две рюмки водки и коньяка, по очереди выпил их, и закусил капустой из второго блюда. Капуста оказалась тушёной и вкусной. Вкусной оказалась и чешская свиная нога с картошкой. Постепенно за раздумьями дед покончил с едой и выпивкой. После злополучной ночи и не менее напряженного утра захотелось спать и он, не раздеваясь и ничего не разбирая, улёгся на кровать и уснул.
    Сознание медленно и с неохотой возвращалось к нему. Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза и оглядевшись, ещё не понимая, где находится дед увидел перед собой троих давешних бандитов и ещё более ранних знакомых - перепуганных «Славика» и «Ирину».
   -Вот, как обещали, доставили грабителей и клофелинщиков,- сказал «Ботя» и мазнул тыльной стороной ладони по лицу «Ирины», от чего её голова дёрнулась и она, закатив глаза, медленно сползла на пол. Шмотки ещё не спустили, деньги тоже при них. Что делать с ними…ээээ?
    -Петрович,- подсказал ещё не совсем протрезвевший дед
    -Да, Петрович,- продолжил бандит и почтительно положил на стул сумку с вещами и на стол пакет с деньгами.
   -Дык, люди ваши - вам и решать. А хоть в милицию сдайте - пусть посидят.
    Бандиты заржали, приняв ответ деда за удачную шутку.
   -Вы нас простите, мы же не знали, кто вы? Работа у нас такая поездатых чистить,- заныл «Славик».- Мы отработаем.
   -Конечно отработаете,- снова заржал «Ботя»
   -Книжка моя где?- спросил вроде как у всех дед.
   -Ах да, вот она,- сказал «Ботя» и достал из кармана записную книжку «Седого»,- фольклором интересуетесь?
   -Так на досуге, мне бы переодеться.
    Присутствующие безропотно вышли в коридор. Дед Кузьма развернул пакет, достал и развернул костюм. Было всё на месте кроме рубашки и трости. Он выглянул в коридор и сообщил об этом «Боте». Оказалось, что «клофелинщики» его рубашку выбросили, а трость и вовсе не брали и она так и уехала с поездом. Минут через пятнадцать из соседнего с гостиницей магазина принесли штук шесть белых сорочек и он с грехом пополам выбрал себе по размеру. Зато через полчаса перед изумленными бандитами эффектно предстал английский лорд. После всего милостиво разрешив отвести себя на вокзал, наш герой простился со своими нежданными помощниками.
    Дальнейшие тринадцать часов пути до Уфы дед провёл стоя в тамбуре Московского поезда и читая записную книжку «Седого» в шкуре которого ему сегодня довелось побывать. Денег, которые отобрали у «клофелинщиков», дед насчитал две тысячи двести рублей, ровно на две тысячи больше, чем было до кражи. От мыслей голова шла кругом. Он понимал, что по приезду надо позвонить «Седому» и всё рассказать, как было. Иначе беды не оберешься.
    Часа за два до Уфы, в тамбур протиснулся шустрый, не очень молодой человек, с толстым портфелем. Они закурили и разговорились.
   -Зовите меня Серега,- представился человек и смеясь добавил.- Величайший снабженец современности. Могу достать практически всё и всем.
   -Да ну. Не может быть. На сегодня я являюсь таким снабженцем, Кальянов Кузьма Петрович,- не удержался от похвальбы дед.
   -И чем же мы так прославились?
   -Дык вон с одного захода взял в Риге насосы и клапаны, какие завод не мог пятнадцать лет получить.
   -Не может быть,- перестал улыбаться Серега.- Можно я ваши бумаги полистаю. Вот мое удостоверение – я работаю заместителем начальника «Башмашкомплектснаба».
    Порывшись в бумагах, дед Кузьма, подал ему отгрузочные накладные и рекламные проспекты на клапаны и насосы. Серега уткнулся в них и через минуту засопел.
   -Слушай, Петрович, продай клапаны! А? Мне целый завод надо укомплектовать. Проси взамен что хочешь. Всё будет.
   -Так уж и все?
   -Любое оборудование, в разумных конечно пределах.
   -А ты Серега напиши мне такую бумагу для моего директора, да телефон там свой напиши, я с ним и поговорю.- У деда возник коварный план избавления от бракованной арматуры. Там пусть ищут потом виноватых.
   -Да знаю я вашего директора лично, только передай.
   -Всё же напиши. Насосы не проси даже. А вот за клапаны - так мол и так. Обещаю… что ты там обещал?
   -Всё что есть на базе вне очередей и заявок.
   -Вот и напиши так. А я завтра доложу и тебе позвоню.
    Не долго думая Серега достал чистый бланк и на корточках от руки написал письмо на имя директора завода.
   -Как ты их раскрутил-то на клапаны, а, Петрович?
   -Дык известно как, бочку меду нашего отвез вот и раскрутил.
   -Вот ведь козлы. Я к ним пять раз ездил. Ни в какую. Все через Москву.
   -Дык и я через Москву,- соврал дед,- но нашел свой ход.- Немного помолчав  добавил,- не подскажешь как мне с одного завода редукторы забрать? - и рассказал Сереге практически дословно Ленинградскую .историю.
   -Дааа, наворочал ты, Петрович, дел. Знаю я эту бабу. Любовница начальника милиции Ленинграда. Потому так и борзеет. Хотя с другой стороны если посмотреть - терять тебе нечего. Пиши во все дыры, какие знаешь. Кроме конечно милиции. Там в обком. В Москву. В прокуратуру. Обожди-ка,- он открыл портфель и вытащил маленькую брошюрку,- вот смотри «Постановление партии о личной ответственности руководителей за срыв мероприятий на особо важных предприятиях страны». Ты бабу не трогай, а этого хлюста Шухмана поимей. Он большой ссыкун. На, дарю книжку. Может что и выйдет? Не забудь про мои клапаны.
    Дописав письмо директору завода, Серега, на следующей станции испарился, как и его и не было. «Ну что же, всё что ни делается, всё к лучшему, не надо переживать за клапаны, пусть теперь Серега переживает», подумал он и снова уткнулся в записную книжку.
   Ранним утром следующего дня, на лавочке у заводоуправления «Маяк» сидел дед Кузьма одетый в американский костюм, лаковые штиблеты, галстук бабочку. Довершали композицию цилиндр, трость полученная им накануне в бюро находок железнодорожного вокзала и чёрный пластиковый портфель – дипломат, подаренный бандитами в качестве морального ущерба при  расставании. Редкие прохожие, спешившие на работу, с удивлением и интересом разглядывали на ходу импозантного господина, явно приехавшего из-за границы. Неожиданно к деду подошёл солидный седой мужчина лет пятидесяти пяти, в брюках и светлой рубашке.
   -Здравствуйте! Вы наверное на завод приехали?- спросил он с некоторой иронией поглядывая на деда.- Не жарко вам в этом. Лето все-таки или престиж дороже?
   -Дык это, из Риги я, значит. Там два вагона вам отгрузили. Оплатить бы их надо.
   -Ах, да-да. Мне докладывали. Давайте пройдем ко мне в кабинет. Меня зовут Иван Петрович Васильев. Вы с дороги наверное, где остановились?
   -Вот везёт мне последнее время на имена, а меня Кузьма Петрович. На квартире я остановился.
    Зайдя в кабинет они сели за Т образный стол. Дед открыл свой модный дипломат и достал пачку бумаг. Директор стал их просматривать.
   -Вот спасибо вам огромное. Столько лет и ни одной железки от вас, а тут вдруг такая щедрость. Сегодня же оплатим все четыреста тридцать тысяч рублей,- директор явно путал деда Кузьму с представителем завода «Ригахиммаш».
    В это время в кабинет влетел разъярённый заместитель Валерий Фёдорович.
   -Это что за указание Иван Петрович с дома сняли всех строителей? Мы в этом квартале должны его сдать.
   -Давай, при гостях сбавь обороты,- сказал генеральный директор протягивая руку заместителю.
   -При каких гостях, этот что ли гость?,- спросил зам протягивая руку деду,- Ты на хрена, «единица», вырядился как клоун. Ещё бы на тарантасе прикатил. Это же Кальянов. Мы его в Ригу за насосами посылали.
    -Аааа, вон оно что,- облегченно вздохнул директор,- а что же вы не скажете. Я тут миндальничаю, хожу на цирлах перед ним. Как вы их на такую сделку раскрутили - аж два вагона с дефицитнейшей арматурой отгрузили? Представляешь, Фёдорыч?
    Дед молча пожал плечами, мол само как-то вышло.
   -Я это при первой встрече заметил что толковый ты, Кузьма Петрович, работник, еще с тех пор как мой телефон расколотил. Надо бы ему премию выписать рублей двадцать,- ответил зам и снова перешёл на повышенные тона,- Нам немедленно нужна электрическая подстанция и фекальная станция. В Уфе на базе есть, да видать не про нашу честь. Не дают и всё. И в Совмин ездил - не дают. А как сдавать дом будем кто-нибудь думает? Где их взять? Никто ни за какие деньги не даёт.
   -Валерий  Фёдорович у тебя целый отдел сидит, пусть шустрят.
   -Да какие они шустряки. Вон человек с улицы пришёл и всю работу выполнил. Выгоню их к чёрту, а его одного приму. Что, Петрович, скажешь? Ты же у нас теперь самый знаменитый доставала.
   -Дык, то и скажу. Если, вы мне клапаны которые, из Риги едут, отдадите, я это, значит, оборудование для вас найду.
    В кабинете повисла напряженная тишина.
   -Что вы простите сказали, Кузьма Петрович?- вылупился на него генеральный директор.
   -А то и сказал. Ехал я поезде с одним хмырем,- дед неожиданно перешёл на «феню»,- и он просто умолял продать ему эти клапаны, а взамен жизнь свою обещал или базу.
   -Нууу, это слова,- разочарованно протянул директор.
   -Зачем слова, вот письмо волшебное есть,- и дед достал из папки рукописное послание на завод от Сереги.
    Директор прочитал его, снял очки, протёр. Прочитал снова, передал заму. Тот прочитал.
   -Что скажешь, Валерий Фёдорович?
   -А что сказать? Обходились все эти годы без клапанов и сейчас обойдемся. Ты, Кузьма Петрович, когда с ним говорил?
   -Вчера и говорил. Вечером.
   -Так давай ему позвоним.
   -Дык звоните. Он телефон оставил.
    Генеральный директор набрал номер телефона с письма и дождавшись ответа поздоровался.
   -Сергей Афанасьевич, приветствую вас. Директор «Маяка». Как успехи? Вот читаю письмо ваше….Да, да, конечно мы без них как в аду…. Хорошо, хорошо, рассмотрели мы вашу просьбу, вы же всегда идете нам навстречу, мы тоже пойдем…что надо?…. Дом сдаю, нужна электроподстанция и фекальная станция….. у вас есть, мы обращались, но даже ответа не получили….Хорошо решайте, как только вагоны прибудут, высылайте разнарядку и машины…да письмо привезут вам сегодня же нарочным…спасибо. До свидания,- директор положил трубку и улыбнулся деду Кузьме,- вот так иногда в ущерб производству приходится решать жилищные вопросы. Валерий Фёдорович, действительно надо премировать товарища и не двадцатью рублями, а даже тридцатью!
   «Да уж» про себя подумал дед «я такие деньжищи заработал, что этому начальству и не снились. А они тридцать рублей, да и с теми наверное надурят».
   -Да у меня к вам ещё один вопрос был, в Ленинграде, по заводу «Редуктор», удалось вам у них побывать?
   -Удалось. Только не обещают они ничего. Зам директора и его помошница прогнали меня и сказали что ничего для нас не сделают. Я с Серегой советовался, ну с этим из Уфы. Он сказал жалобу на них написать и даже книжицу подарил, чтобы я ума перед этим набрался, и дед показал «постановление» директору.
    Тот полистал и говорит.
   -Если нетрудно, напишите по свежей памяти, а я подпишу и отправим телеграммой.
    Дед ушёл в отдел оборудования к Виктору и уже через полчаса вместе с ним, как свой, без очереди вошёл в кабинет директора с их общим творением. Оно гласило следующее:
ПЕРВОМУ СЕКРЕТАРЮ ЛЕНИНГРАДСКОГО ОБКОМА ПАРТИИ ТЧК
ПРОКУРОРУ ЛЕНИНГРАДА ТЧК
КОМИТЕТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ГОРОДА ЛЕНИНГРАДА ТЧК
КОПИЯ. ДИРЕКТОРУ ЛЕНИНГРАДСКОГО ЗАВОДА «РЕДУКТОР» ТЧК
СООБЩАЮ ВАМ ЧТО ЗАМЕСТИТЕЛЬ ДИРЕКТОРА ЛЕНИНГРАДСКОГО ЗАВОДА «РЕДУКТОР» ШУХМАН ИГНОРИРУЯ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПАРТИИ ОБ УСИЛЕНИИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА СРЫВ СРОКОВ ПУСКА ЭКСПЛУАТАЦИЮ ОСОБО ВАЖНЫХ ОБЪЕКТОВ НАШЕЙ СТРАНЫ ОТ 1982 ГОДА В ТЕЧЕНИИ РЯДА ЛЕТ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ПОСТАВЛЯТЬ НА ЗАВОД «МАЯК» РЕДУКТОРЫ СОГЛАСНО ПОДПИСАННЫХ ДОГОВОРОВ ЧТО ПРИВЕЛО К ПРАКТИЧЕСКОМУ СРЫВУ СРОКОВ ПУСКА ОСОБО ВАЖНОГО ПРОИЗВОДСТВА ТЧК УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ПРИНЯТЬ МЕРЫ ДЛЯ ИСПРАВЛЕНИЯ ДАННОЙ СИТУАЦИИ.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР  ВАСИЛЬЕВ.
    Директор прочитал послание, снял очки и долго внимательно смотрел на деда.
   -Вы считаете что это как раз та мера, которая поможет получить оборудования? Не слишком круто?
   -Не знаю поможет или нет, но по другому точно ничего не получится.
   -Хорошо, я подписываю это. Отправляйте,- директор подписал телеграмму и передал Виктору. Поскольку дел больше в городе не было, дед позвонил с докладом генералу.


                КАК ХОРОШО БЫТЬ…

    Из города домой деда доставили на чёрной генеральской «Волге». С гордостью ехал он по родной деревне, в чёрном костюме с галстуком бабочкой и котелке. Машина остановилась возле дома. Дед вышел, небрежно помахивая новеньким чёрным дипломатом и огляделся по сторонам. Из-за заборов выглядывали любопытные соседи, но никто не узнал в этом господине своего односельчанина и не подошёл поздороваться. Бабка ковырялась в глубине двора. Дед отворил калитку и вошёл. Жена спросила подобострастно:
   -Вы что хотели? Хозяина дома нет. Приезжайте, когда будет.
   -Ты что, старая? Родного мужа перестала узнавать?
    Бабка близоруко вгляделась и хлопнула себя по бёдрам.
   -Вот это да! Где ж тебя так нарядили?
   -Дык вот, как говорится, «Бросил пить и приоделся», - засмеялся дед,- видишь я нынче какой,- и провернулся вокруг своей оси, похваляясь невиданным зрелищем.- От самого Форда говорят костюм.
   -Это кто же будет такой?
   -Да хрен его знает, вроде как машины делает. А костюмы наверное как спецодежду даёт, в нагрузку.
   -А тебе что же и машину дадут, раз костюм уже дали?
   -Дадут не дадут, а может какую машинеху прикупим на старости лет,- ответил дед и пошёл домой.
    Бабка выглянула из калитки, с гордостью посмотрела на отъезжающую чёрную «Волгу», оглядела близлежащие дома- видел ли кто помпезное возвращение её деда. С удовлетворением отметила - видели все и сейчас обсуждали это событие, гадая кто бы это мог быть.
    Войдя в дом дед сел на старенький скрипучий диван и сказал:
   -Как же я устал, как хорошо дома-то. Соскучился я.
   -Кто же это тебе такой костюм подарил?- спросила вошедшая следом жена.
   -Да поменялся с таким же как я в Латвии, очень ему военная форма понравилось.
    Вдруг из зала раздалась трель телефонного звонка.
   -Это ещё что такое?- удивленно спросил дед.
   -Это большой сюрприз,- ответила жена с гордостью и повела его в комнату.
    В зале, на полированном столе, на вышитой белой салфетке, прикрытый другой салфеткой находился какой-то предмет. Она торжественно сняла вехнюю салфетку и изумлённому взору хозяина открылся новенький телефон, цвета морской волны. Бабка почтительно сняла трубку.
   -Алё. Что хотели? На, это тебя.- Дед поднёс трубку к уху, и услышал знакомый голос генерала.
   -Здравствуй ещё раз, Кузьма Петрович. Как мой подарок?
   -Здравия желаю, товарищ генерал,- отрапортовал он так, как это делали офицеры на «базе»,- Спасибо! Даже не знаю, как вас благодарить? Теперь ведь я могу с любого конца страны звонить.
   -Вот-вот, видишь, Петрович, ты сразу угадал к чему это я клоню. Директор «Маяка» очень хвалил тебя. Очень рад, что всё получилось так удачно. Только чтобы все с телефоном узаконить, тебе нужно будет съездить в районный узел связи. Заявление там написать. Чтобы не было никаких поводов для жалоб и претензий.
   -А какие жалобы могут быть?
   -Ну как же какие жалобы? Ты скажи у кого в вашей в деревне есть телефон.
   -Ни у кого, только у председателя да вот у меня теперь.
   -Вот сейчас все и побегут, глядя на тебя за телефонами. Давай съезди и напиши, зачем тебе телефон потребовался.
   -Хорошо, Сергей Владимирович. А зачем мне телефон потребовался?
   -Ну как зачем?- наступила долгая пауза.- Ты же говорил у тебя двойняшки родились.
   -Так это ж не у меня, а у сына, и не сейчас родились, а пять лет назад.
   -Ну вот и напиши, что ты часто ездишь в командировки по государственным делам. А с семьей общаться надо, узнавать как у малышей дела. Они ведь к тебе приезжают? Вот короче, напиши это, и всё. Там приколют заявление к твоему делу и все будет по закону. А пока отпуск тебе пятнадцать дней. Отдыхай в свое удовольствие.
    Дед положил трубку, вышел в кухоньку сел на диван, налил  водки себе и жене.
   -Давай-ка, Клава, выпьем. Видишь, как у нас дела пошли. Теперь я тебе могу хоть откуда звонить.
    Жена засмеялась:
   -С другого конца огорода что-ли? На хрена он тебе нужен? Телефон не успели поставить, а все соседи уже идут звонить. Не дом стал, а переговорный пункт. Полы не успеваю  мыть.
   -Ну давай снимем,- ответил дед легкомысленно,- не жили богато, не хрена и начинать.
   -Не снимай,- тут же передумала бабка.- Пусть ходят звонить, пусть видят что мы тоже не лыком шиты.
   -Генерал отпуск мне дал пятнадцать дней.
   -Дааа? И что, ты уже решил где его проведешь? В огороде где всё прёт, или в сарае где всё разваливается?
   -Дык только и мечтал всю командировку морковь твою полоть.
   -Не хочешь морковь, поли свеклу. Думаешь если телефон поставили, так я одна весь гектар буду полоть.
   -Будешь ругаться снова куда-нибудь уеду,- шутливо пригрозил дед.


                СЕКТА

    На следующий день, как велел генерал, дед поехал в районный центр, нашёл районный узел связи и у секретарши написал заявление чтобы ему поставили телефон. Как ни странно, ни один чиновник даже не поинтересовался, что это за двойняшек в свои преклонные годы сумел родить Кузьма Петрович Кальянов. Вспомнилась ему народная мудрость: «Слово серебро, молчание золото, а замолвленное словечко – бриллиант». «Не обязательно с темна до темна работать в поле, чтобы жить хорошо. Оказывается достаточно просто тереться возле начальства и иметь все… Ну или почти все. Жаль что жизнь уже почти прожита».
    Домой он вернулся в приподнятом настроении. Солнце в этот день светило ярче и теплее.
    Едва он вошёл в дом как жена с тревогой сообщила:
   -Звонил по телефону Антоныч. Велел срочно прийти к нему в милицию. Не знаешь зачем?
   -Это тебя надо спросить. Я в деревне не живу последние полгода.
    В клубе дед робко постучал в кабинет участкового.
   -Входи, входи Петрович. Что стесняешься. Присаживайся.
    Дед сел на предложенный стул.
   -Что звал Антоныч? Что-то случилось?
   -Случилось, Петрович, случилось…. Помнишь я тебе говорил, что понаехали к нам сектанты какие-то?
   -Ну да, что-то было такое.
   -Так вот, пока ты там по лесам и по стране кочуешь, жена твоя к ним подалась в новую веру.
   -Да ты что Антоныч? Не может быть?
   -Раз говорю, значит так и есть. Я бы враз прекратил это беспутство на своей территории, но хочется мне изнутри посмотреть на них.
   -Предлагаешь бабку мою завербовать в шпионы?
   -Предлагаю чтобы ты вместе с ней на моленье съездил, а потом мне рассказал что да как.
   -Давай я с ней сначала разберусь, а потом съезжу куда говоришь.
   -Давай, давай. Только не тяни с разборами. Мне меры принимать надо.
    Вернувшись домой дед прямо с порога спросил жену:
   -Это в какую веру ты ещё подалась? А я твой муж узнаю об этом от людей.
   -Не подалась. А на путь истинный наставили меня люди добрые. В Мордовке открылся молебный дом новой веры. Уже многие туда ходят. Я и тебя хотела с собой позвать.
   -Ну люди ходят и пусть ходит. Я здесь причем?
   -Как ты причем? Притом что ты мой муж. Я вот уже несколько раз ездила. Мне нравится.
   -Что в этом может нравиться?
   -Ты не понимаешь, Кузьма. Вот эта вера, как я думаю, самая понятная и правильная. Нас там никто не заставляет на колени становиться, молиться всеми ночами. Мы прямо там с богом общаемся. Он в человечьем обличии к нам приходит.
   -О как? Неужто прямо на землю спустился и вас облапошивает. Это у кого-то из святых отцов пост окончился и он разговеться хочет свежатинкой.
   -Да какая же я свежатинка? Старая уже.
   -Ну по сравнению с тысячелетней матушкой ты ещё девица на выданье.
   -А почему матушка тысячелетняя?
   -К вам ведь «БОГ» спустился, а он то давнишний. Он тут небось говорит, что все создал. А раз создал значит давнишний, значит у него и матушка такая же. Вот и ходишь ты там среди старых дур.
   -Почему старых? Там и молодых много. А бог нам говорит о вечном спасении и что мы его избранники в этом мире.
   -Это он что ли вас избрал?
   -Он бог. Он решает кому быть избранным, а кому нет,- торжественно и возвышенно ответила бабка.- А всем кто молиться приезжает, водки дают бесплатно - стакан до молитвы и стакан после молитвы.
   -Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее. Это что же:- ты, которая на любом празднике или в гулянке больше рюмки не выпиваешь за все время, выходит на моленьях по бутылке за раз опрокидываешь?
   -Так бог велит. И какие тебе ещё подробности нужны? Поехали, сам посмотришь.
   -Вот теперь обязательно поеду. У меня жену почем зря спаивают, а я ни ухом, ни рылом. Ещё не известно что они с вами после двух стаканов делают? Это не каждый мужик выдержит. А когда у вас ближайшая попойка?
    -Так сегодня как раз,- бабка посмотрела на часы,- И не попойка, а моленье. Через час начало.
    Дед пошёл, быстро накормил скотину и выкатил мотоцикл из гаража. Посадил жену и повёз в Мордовку. Изба молельня разместилась в заброшенной школе. Кто-то сделал там косметический ремонт и приспособил для своих, пока никому непонятных целей. Около молельни их встретили два здоровых бородатых мужика, одетых на старый крестьянский манер, поверх брюк рубахи перетянутые пояском. Спрашивают:
   -На моленье приехали?
   -На моленье, на моленье,- по свойски им ответила бабка Клава.- Вот нового послушника привезла.
   -Заходите, коли приехали.
    Зашли в помещение. Приглушенный свет, окна заклеены плотной бумагой, на стенах в бронзовых канделябрах свечи. По стенам много икон с ликами святых. Лица святых сразу не понравились деду. Какие-то злые и непрятные. Рамы на иконах не с позолотой, как во всех церквях, а из травленого дерева. Посреди большой комнаты стоит длинный, грубо сколоченный деревянный стол, за ним, на таких же лавках, сидят человек тридцать пять, мужчин и женщин. Все молчат. Мрачного вида детина весь в чёрном, похожий на тех что с улицы, подвёл вновь прибывших к их местам за столом. Если с ним встретиться ночью на улице, а не молебном доме, можно бы было подумать, что это разбойник. Недобрый взгляд, густые черные брови, густая черная борода, усы, свисающие длинные волосы и странное сходство с некоторыми иконами. Он же занес граненые стаканы полные водки и поставил перед каждым богомольцем. Дед про себя отметил:- «Смотри-ка, не обманули» и, пока чёрный мужик разносил водку другим богомольцам он, помня народную мудрость что: «Быстро выпитый стакан - налитым не считается», взял свой, в два глотка осушил его, поставил на место и сидит посматривая по сторонам как ни в чем не бывало. Чёрный  мужик разнёс водку и собрался уходить, но увидел, что у деда стакан пустой. Пожал плечами, хмыкнул, взял и налил ещё. Повернулся и с остатками водки вышел. И все это в полной тишине. Видимо говорить здесь имеет право только один, но он где-то задерживается. Дед недолго думая и пока никто не смотрит, махнул и второй стакан. Сидит. В голову потихоньку стал входить хмель. Да и не мудрено:- в один присест выпить бутылку водки, да еще без закуски. Время идет, все сидят, никто не молится. Он тихо спрашивает:
   -Клавдия, а кого ждем?
   -Сиди тихо, Бога ждем.
   -А чего ждать? Молиться надо, а мы сидим без толку.
   -Ну как чего? Где-то он задержался. Вот придет и помолимся.
   -Так мы уже почти полчаса его ждем.
    Снова зашел черный мордоворот. Увидел у деда пустой стакан. Погрозил ему пальцем, взял бутылку, еще налил водки и сказал тихо:
   - Не пей пока больше, придет Бог и за молитвой все выпьем.
    А деда уже повело. В нем проснулся бунтарь. В это время вышел ещё какой-то человечек в чёрном, и встав у торца стола, открыл толстую  книгу в чёрном переплете и стал читать скороговоркой молитву.
   -Приди к нам бог наш и защити наши души. Избавь от кошмаров земных. Веди нас к истине. Раз за разом приходим мы к тебе. Склоняемся пред тобой, просим защиты и указания истинного светлого пути. Открой наши души и сердца для откровения через общение с тобой. Чтобы вёл ты нас сквозь вечность. Кому как не тебе знать все наши дела и помыслы. Чтобы могли мы идти за тобой. Отдавая всех себя, и любовь свою, и всё что имеем в лоно твоё. И бог наш позволив сделать нам этот благодатный дар благословит нас и делами и словами. Обещаем быть преданными и верными тебе бог наш. Ты столько сделал, как нас самих, так и для нас. Любовь твоя не оставляет нас наедине с собой. И наша любовь также безгранична к тебе бог наш. И желание служить тебе, равно нашей любви к тебе.
    Молельщики  сидели и молча смотрели на читавшего молитву. А человечек ни на кого не обращая внимания читал и читал молитву.
   -Благодарим тебя бог наш, сошедший к нам, за семью, в которую ты привел нас, за то, что избрал нас своими помощниками. За то, что дал нам благодать быть в твоём сердце. С молитвой  нашей мы вновь обращаемся к тебе. И ищем в сердце твоём понимание и приют.
    В уже захмелевшим мозгу деда возникло воспоминание разговора с участковым, что появились в районе непонятные люди с непонятной верой. Вроде как обирают они людей до последней нитки. Вот сидит он и думает «Сейчас напоят нас, мотоцикл заберут, а самих всех убьют».
    Жутковато стало от таких мыслей, а что делать? Сидит ждет. Люди сидят ждут. Сорок  минут прошло. Дед смотрит на черного мужика, а черный мужик смотрит на него, чтобы он третий стакан не выпил. Пьяному деду надоело пустое сидение за столом и слушание непонятных проповедей.
   -Ну что, где Бог-то наш? - спросил он у мордоворота.
   -Придет, не переживай сын мой. У него высокие помыслы и не нам знать когда он опустит благодать на наши лица,- ответил тихо тот.
    С улицы донесся звук остановившегося автомобиля и в помещение как вихрь ворвался ещё один чёрный мужик, тоже весь в чёрном, с бородой в разные стороны, ростом метра два, здоровый рот, здоровые глаза, здоровые, как у быка, раздувающиеся ноздри. Молчком, прошёл к молельному месту. Человечек который молитву читал, сразу отошёл в сторону. «БОГ», как сразу окрестил его дед, осмотрел присутствующих.
   -Дети мои. Ваш бог с вами,- И гипнотизируя взглядом стал говорить проникновенным, не соответствующим его дьявольскому обличию голосом:
   - Я пришёл в мир даровать вам вечную жизнь. Я выбрал вас из этого хаоса, каждого в отдельности, ибо я - ваш создатель и всё в этом мире идёт от моей власти и силы. Я, всемогущий бог, вижу душу каждого из вас как на ладони. Ваши сердца открыты моему взору и только мне, богу великому, они подвластны, как и всё вокруг мною созданное. Только мне, всемогущему, подвластно время, пространство и судьбы людские. И если вдруг что-то пошло не так, как мною задумано, я вмешиваюсь в ход процесса. Для вас, мои чада, главное принять душой и сердцем мои проповеди, понять, что вы избраны мной для особых задач и потому должны понимать, что в службе мне, вас ничто не должно связывать. Ничто не должно сковывать ваши движения, ни семьи, ни имущество - вам уже это не понадобятся в служении мне…Отрекитесь от всего земного. Отдайте всё в лоно божье….
   Люди сидели склонив головы. А дед вертел, вертел головой, и обратил внимание на иконы. На них один в один был нарисован мужик представившийся богом. «Вот дает!» подумал он, невольно прислушиваясь. А «Бог» между тем вещал:
   -Всем известно, что пришли вы в мир голыми, голыми должны и уйти из него. Так задумал я, ваш создатель ведущий вас в вечность. Помните что я хозяин всех миров и я приведу вас к истине. Вместе с вами я, ваш бог, займусь переустройством миров, земли и душ неправедных, по моим законам мироздания……
    Долго бы ещё говорил новоявленный миссия, но в пьяном дедовом мозгу что-то перемкнуло. Он встал и к уже выпитым двум стаканам водки, добавил третий, стоявший напротив него и прежде чем чёрный мужик успел что-то предпринять, произнёс свою проникновенную речь:
   -Слушай ты бог хренов. Ну какой ты бог? Ты бугай с колхозного стада. Ты чего здесь развёл? Законы какие-то придумал. Имущество наше решил оттяпать? Тридцать человек ждут, когда ты задницу свою безразмерную привезёшь сюда и начнёшь ахинею тут нести….- докончить дед не успел. Чья-то тяжелая ладонь надавила ему на голову и заставила сесть и замолчать. «Бог», вперив в него неподвижный взгляд спросил у чёрного мужика:
   -Это кто, отец Доромидонт?
   -Новенький,- ответил чёрный мужик смиренно, так как-будто ничего не произошло.
   -А почему он пьяный?
   -Не сошла ещё благодать господня на чело его.
    Дед из под руки, прижавшей его к столу, выгнул в сторону голову и выкрикнул:
   -Вы чего тут меня обсуждаете, будто меня нет здесь? Я сегодня же скажу генералу и от вашей шайки-лейки места ни мокрого, ни сухого не останется. Он вас, гады, бетон заставит месить. Ишь придумали веру. Бухаете здесь. Народ дурите. Люди для вас уже не люди.
   «Бог» сделал знак чёрному мордовороту. Тот открыл дверь и кого-то позвал. Вошли двое мужиков, стоявших на охране. Он показал пальцем на деда. Мужики подошли к нему, взяли его под руки, подняли.
   -Вот, братья и сестры, вы видите что в этой душе поселился дьявол и пытается не пустить эту душу в лоно моё! Рано ему ещё быть избранным среди избранных. Потому пусть идет неразумная душа на все четыре стороны…Пусть уходит,- махнул «Бог» рукой подручным и деда даже ноги не успевшего выпрямить, таким «сидячим» образом  вынесли на улицу и качнув один раз бросили за ворота. Его пьяный мозг отметил одну любопытную деталь, у одного из громил во время этой операции задрался подол рубахи, а под ним обнажилась рукоять пистолета, торчащего из-за пояса брюк. Кое-как дед встал с земли, погрозил в сторону дома кулаком, сел на мотоцикл и, отъехав по пьяной дуге метров пятьдесят, остановился, залез чертыхаясь в коляску и уснул. Разбудила его пришедшая с моленья бабка.
   -Ехать-то можешь? Богохульник.
   -Так что же не ехать?- ответил пьяный дед,- Могу ехать. Могу не ехать. Я все могу и мотоцикл здесь не брошу. Поэтому надо ехать. Но если я еще раз узнаю, что ты к этим бугаям приезжала, выгоню на хрен из дома. Запомни на веки вечные. Аминь.- и снова уснул, уронив голову на грудь.
   Часа через два, немного проспавшись, он, привёз жену домой и выпив рюмку водки, благополучно проспал на родном диване до утра.
    Утром с больной головой, ещё не совсем протрезвевший, дед уже сидел в кабинете участкового и обстоятельно докладывал о вчерашнем моленье:
   -Знаешь, Антоныч, это бандитское гнездо. Не знаю как я оттуда живой ушёл?
   -Все каждый день уходят, а тебя почему-то должны были убить,- засмеялся капитан.
   -Дык они там водку подают. Я напился и устроил такой тарарам что…в общем выкинули меня на улицу.
   -Это еще не криминал. Чем они там по-твоему занимаются?
   -Говорю же бандиты. Они дураков наших подговаривают, чтобы те всё имущество им отписали. Я когда про это услышал, прямо там хотел им рожи начистить…когда они меня на улицу несли…
   -Они тебя что драться на руках несли?- заржал участковый.
   -Дык, я к тому времени уже пьяный был, и сам бы наверное не дошел…- махнул рукой дед.
   -Ну ты даешь, Петрович,- хохотал Антоныч,- такого я ещё не слышал, чтобы драться носили.
   -Ну так вот когда, значит, они меня несли на улицу, я у одного под рубахой пистолет видел.
    Участковый сразу перестал смеяться.
   -А ты с пьяну не перепутал, может это кнут был.
   -Антоныч, я что пистолет от кнута не отличу.
   -Ты вот что, об этом молчок. Никому ни слова. Иди пока домой.
   В это время у клуба остановилась чёрная «волга» и оттуда вылез генерал. Он прямиком прошёл в кабинет участкового. Хозяин кабинета вытянулся по стойке смирно. Поздоровавшись, генерал, поинтересовался, что случилось.
   -Вооруженная банда товарищ генерал. Под видом сектантов пытается завладеть имуществом колхозников. Вот Кузьма Петрович по моей просьбе к ним на разведку ходил. Теперь докладывает.
   -Когда ты, Петрович, везде успеваешь?
   -Дык, это, оно само как-то наваливается.
   -Какая помощь нужна капитан?
   -Эх, мне бы солдатиков с автоматами,- мечтательно произнес участковый,- я бы это гнездо враз сковырнул.
   -В чем проблема? Будут тебе бойцы.- Генерал вышел, что-то сказал водителю и через минуту машина пылила по деревенской дороге.
    Генерал вернулся в кабинет.
   -Капитан, солдаты через полчаса будут. Готовься, а мне бы с Кузьмой Петровичем с глазу на глаз переговорить.
    Участковый вышел, а генерал спросил:
   -Петрович, у тебя наградные документы живые?
   -Конечно. Живее всех живых.
   -Доверишь их мне не денек?
   -Дык, хорошему человеку хоть на неделю.
   -Тогда давай иди быстро за документами и в бой. Хочешь с нами в бой?
   -Хочу это не то слово. Горю прямо желанием, рожи их наглые начистить.
    Через час следуя за генеральской «волгой», дежурная машина с восемью вооруженными солдатами, лейтенантом Ежовым и участковым, подъезжала к Мордовке. Оставив машину за деревней солдаты пешим ходом добрались до молельного дома и окружили его. За высоким забором ничего не было видно. Дед вызвался отвлечь внимание бандитов на себя и подойдя к воротам стал колотить в них ногой.
   -Эй, богомольцы, открывай ворота.
   -Чего тебе мужик?- спросил один из вчерашних охранников, выглянув изнутри.
   -Дык это. Напоить меня вчера напоили, а похмелять кто будет?
   -Вот не понимают люди доброго языка. Обязательно надо до мозга ботинком достучаться,- мужик вышел из-за ворот и тут же Полтовец свалил его ударом кулака.
    Придя в себя, обезоруженный и связанный бандит поведал, что кроме него в доме ещё четверо вооруженных людей. В данный момент они пьяные и спят. А он дежурный. Через десять минут бандиты, захваченные врасплох, лежали связанные на полу. Дед подошёл к «богу» и сказал:
   -Помнишь я вчера обещал тебя с генералом познакомить. Вон смотри. Генерал лично к тебе приехал. И теперь он тебя отправит или бетон месить, или лес валить.
   -Пошел ты козел старый,- ответил «бог»,- надо было тебя вчера шлепнуть.
   -Надо было. Теперь вот…- развел  руки в стороны дед и пошёл к выходу.
   Солдаты по одному выводили задержанных.


                НАГРАДА НАШЛА ГЕРОЯ

     Рано утром следующего дня деда разбудила трель телефонного звонка. Молодой девичий голос спросил:
   -Это я к Кальянову Кузьме Петровичу попала?
   -С вечера вроде им был.
   -Вас с Районного военкомата беспокоят. Секретарь военкома.
   -Я, дочка, давно уже как не военный.
   -Кузьма Петрович,- строго сказала девушка,- вас к одинадцати часам приглашают к военкому.
   -Это ещё зачем?
   -Не могу вам ничего сказать, на месте всё объяснят. Не забудьте взять с собой документы. Да, велели передать – форма одежды парадная.
   -Надо значит приеду,- ответил дед и положил на рычаг трубку телефона.
   -Клавдия! В военкомат вызывают. Как думаешь, в чём поехать?
   -Что у тебя одеть нечего? Вон какой костюм. Только ведро это на голову не одевай,- указала она на цилиндр.- Лучше без кепки вообще езжай. И бабочку не одевай. А то как дирижер будешь на сцене. Купил же галстук тебе Колька, одевай его.
    В это время в дом зашёл «Шех».
   -Куда намылился, Кузьма?
   -Да вот, в военкомат вызывают. Не справляются там без меня. Стою, не знаю что одеть. Галстук или бабочку? Под костюм-то.
   -Зря вообще наряжаешься. Военком увидит какой ты шикарный и в армию на переподготовку призовёт.
   -Какой из меня армеец? Я больше на пескоструйный агрегат смахиваю.
   -Ничего, в армии, говорят дедовщина свирепствует. Так по возрасту ты её и возглавишь.
   -Тебе бы всё ржать. Лучше галстук помоги завязать. Новый, Колька с самой Москвы привёз.
   «Шех» взял полиэтиленовую упаковку и прочитал этикетку:
   -Галстук с платком. ГОСТ даже есть. Инструкция по завязыванию на обороте. Вот, Колька, молодец отцу галстук, матери платок. Чтобы значит как цыплята, одним цветом ходили.
   Дед забрал упаковку, открыл клапан. Вытащил галстук, на пол скользнул клочок ткани пятнадцать на пятнадцать сантиметров такого же, как и галстук цвета. Дед заглянул внутрь упаковки. Платка не было. Перечитал этикетку - там платок значился.
   -Вот паразиты, платок не положили.
   -Постой, Кузьма, может платок эта тряпочка, - бабка подняла с пола лоскут.
   -Это какого хрена им можно покрыть? Хотя только его наверное и можно,- добавил он со смехом.
   -Ты инструкцию читай. Я цилиндр на мотоцикл получил,- предположил «Шех»,- там написано с поршнем. А поршня нет. Я на почту пошёл, там вычитали что поршень по отдельному заказу идёт.
   -Вот написано: читаю для особо непонятливых,- дед поднёс этикетку ближе к свету,- галстук один шт, платок один шт. Упаковщик Иванова. И где, спрашивается бабкин  платок?
   -Ладно, чёрт с ним. Читай как завязывать. Платок раньше надо было искать.
   -А здесь картинка, вроде понятно как. Ага, платок складывается вчетверо и кладется в нагрудный карман, таким образом, чтобы выглядывал лишь уголок. А ты - бабке платок,- засмеялся дед, а за ним и остальные.
   Кое-как с пятого раза, руководствуясь инструкцией, галстук завязали. После этого «Шех» помог привин-тить два ордена красной звезды и две медали. Осмотрев товарища, «Шех» вдруг заявил:
   - Кузьма, как твой лепший друг, я должен лично тебя в армию доставить, а то ещё сбежишь по дороге. В розыск подадут. Опозоришь деревню.
   -Да иди ты, Михаил. На чем ты меня увезешь? На тракторе?
   -На мотоцикле твоём.
   -На нем я и сам могу уехать.
   -Одного не пущу. Вдруг тебя там водкой угощать будут, а ты пьяный за рулём. Как друг до последней секунды с тобой буду. Ты, Кузьма, парадный костюм сними, а как приедем там и переоденешься. Дорога пыльная. А я там мотоцикл покараулю с вещами, пока ты от армии отмазываешься. Ты им скажи, что без очков прицел не видишь. А если в очках стреляешь, они все время слетают.
   -Чёрт с тобой, поехали,- засмеявшись ответил дед и стал переодеваться в военную форму.
    Не доезжая райцентра он переоделся в парадное и без пяти одиннадцать уже сидел в приёмной военкома. Рядом с ним сидели ещё пятеро таких же ветеранов с боевыми орденами и медалями. Вышел офицер, зачем-то собрал личные документы у ветеранов.  Ровно в одиннадцать часов из кабинета вышли человек пятнадцать военных и гражданских:
   -Товарищи ветераны,- здороваясь с каждым находящимся в приёмной за руку, сказал военком с полковничьими погонами.- Прошу Вас пройти с нами в районный дом культуры.
    Следом шел генерал Попов. Он тоже пожал ветеранам руки и незаметно подмигнул деду. Шли по улице группой на которую оглядывались все прохожие. Перед входом в двухэтажный дом культуры стояло шесть  новеньких белых «Жигулей» в ряд и человек двести народа. Перед главным входом на площадке, превращенной в подиум, возвышающейся на несколько ступеней над остальной площадью, выставлены столы, трибуна, стойки с микрофонами и усилители. Сверху со стены на всё это смотрит с огромного плаката генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев. Снизу суетятся операторы телевидения с камерами и прожекторами. Перед пришедшими из военкомата, который находился в соседнем здании, присутствующие расступились и они прошли в президиум. Включились софиты. Заиграл духовой оркестр. К микрофону подошёл первый секретарь райкома партии.
   -Товарищи, сегодня знаменательный день. Сороковой раз мы празднуем день окончания Второй мировой войны. Вся страна жила в то время в страшном напряжении. Наши доблестные воины защищали нас на фронтах. Труженики тыла делали все, чтобы наши защитники ни в чем не знали нужды в борьбе с нашим общим врагом – фашизмом. Многие пали в той жестокой битве. Но многие и выжили. И сегодня страна выбрала самых достойных. Принято решение Президиума Верховного Совета РСФСР особо отличившихся в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками наградить ценным подарком - автомобилем ВАЗ 2106 следующих ветеранов.
   По толпе пронесся гул и хлопки. Кинокамеры стрекотали, снимая людей. Первый секретарь стал зачитывать фамилии. Последним по списку был Кальянов Кузьма Петрович. Дед оторопело оглянулся по сторонам. Он не верил своим ушам. Радостное чувство, что страна помнит их и его подвиг, переполняло душу. Со всех сторон неслись поздравления. На какой-то период времени его сознание утратило реальность восприятия происходящего. Пришел он в себя когда военком вручал ему документы и ключи от «ЕГО» автомобиля.
   -От всей души поздравляю вас, Кузьма Петрович, с праздником и таким подарком Родины. – Заиграл туш. Слезы выступили на глазах ветерана. Слезы благодарности и гордости.- И еще хочу сказать товарищи,- продолжил первый секретарь.- Товарищ Кальянов отличился не только в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Уже в мирное время, не далее как вчера, при его непосредственном участии была обезврежена банда вооруженных преступников, находящихся во всесоюзном розыске. Подробности узнаете из газет. Кузьма Петрович уже представлен к правительственной награде.
    Звуки аплодисментов заглушили речь оратора.
    Затем другим ветеранам дарили телевизоры, холодильники, стиральные машины.
    Потом было много выступающих и теплых поздравлений. Наконец награжденных пустили к их новеньким подаркам. Дед посидел в салоне машины ещё пахнувшем заводской краской. Ощупал обивку. Покрутил руль. Попереключал скорости. Словом, сделал всё то, что делают дети, получив новую игрушку. Вышел всё ещё не веря своему счастью. Смотрит рядом стоит Мишка «Шех» и смотрит восхищённо-завистливым взглядом.
   -Вот так съездил в армию Кузьма. Теперь неделю обмывать будем.
    А к деду уже подлетела девчуха с микрофоном в руке. Сзади неё телеоператор с камерой на треноге.
   -Скажите о ваших чувствах, Кузьма Петрович.
   -Дык это…Слов у меня нет. Растроган.
   -Скажите, а как Вы будете использовать подаренный страной автомобиль?
   -Как? Ездить буду.
   -А куда будете ездить?- девушка подбадривающе подмахнула почти детской  ручкой.
   -Куда? Вот с бабкой своей теперь в театр чаще будем ездить,- брякнул не подумав дед и сбоку услышал сдавленный «Шехов» смехо-хрюк.- Да и будем ездить в театры,- добавил он уже уверенно.
   -Спасибо вам, Кузьма Петрович,- мило улыбнулась корреспондентка и отправилась к другим ветеранам.
   Сзади лежа животом на багажнике новой машины, «Шех», трясся в беззвучном хохоте. Вытирая с глаз слезы, он еле выговорил:
   -В театр он чаще будет ездить. Чаще чем раз в тридцать лет, или шестьдесят лет? Ты в театре-то когда был?
   -А что я ей скажу, что с тобой за самогоном в соседнюю деревню буду ездить? Ты с багажника-то слезь, дай хоть до дома довезу не мятую.- а  «Шех» посерьёзнел и ответил:
   -Нет уж лучше в театр. И нас с Машкой берите. А то мы тоже давно не заезжали туда. Наверное как родились, так и не заезжали.
   -Иди вон. Будешь зубоскалить, домой пешком поедешь.
   -Зато ты сразу на двух транспортах,- съязвил «Шех»,- и на мотоцикле и на машине.
   -Да, Михаил, это номер. Как же эту чуду домой везти? И здесь не оставишь.
   В это время  подошёл генерал и решил все сомнения.
  -Поздравляю, Кузьма Петрович! От души! Видишь, как государство заботится о ветеранах,- и еще раз подмигнул деду, а тот подумал, что без вмешательства его влиятельного друга здесь не обошлось.- О чём задумались, мужики?
   -Дык вот, подарок-то есть, а как его домой снесть? Я ведь только мотоциклом, да трактором управляю. Ещё расколочу ненароком.
   -Есть решение выделить по одному водителю для транспортировки автомобилей до места назначения. Обмыть не желаешь, Петрович?
   -А что, можно? Я нынче с персональным водителем. Да Михаил?
   -Конечно. Я с тобой дома выпить успею, а ты иди поддержи компанию. А то рабочий день кончается, а ты ни в одном глазу. Помнишь Райкина?
Потом был праздничный концерт для ветеранов.
   Домой приехали с помпой. В сопровождении милицейской машины с воем и мигалками, которая тут же увезла водителя - гонщика назад. Дед Кузьма и «Шех»  вошли в дом.
   -Ты, Клавдия, только не волнуйся, тут такое дело,- начал дед, боясь как бы его бабка на радостях дуба не дала.
   -Что случилось, говори? Что, в аварию попали?- заполошилась жена.
   -Ты сядь давай.
    Бабка села на диван и тревожно уставилась деду в лицо.
   -Там понимаешь…., нам с тобой машину государство подарило.
   -Как подарило?-  не поняла она,- Нежто такие подарки бывают?
   -Это мне, как участнику войны, в честь сорокалетия Победы.
    Бабка от волнения не знала куда деть руки, то уцепит одну за другую, то начала хватать за подол юбки и приподнимать его кверху, заголяя колени, приговаривая:
   -Что же, конечно надо. Столько страстей там натерпелся. Как не подарить.
    Дед уставился на неё удивлённым взглядом. «Шех» стоял у порога и улыбался.
   -Ты, старая, чего подолом-то трясешь. От радости вспотела что ли, вентелировать взялась. Михаила вон чуть за порог не выдула.
    Бабка как будто очнулась бросила юбку и покраснела до корней волос.
   -Это, Кузьма, она на радостях тебя отблагодарить хочет, а я тут ещё стою со свечей, вдруг подсветить придется,- ответил за бабку «Шех» показывая автомобильную свечу взятую с холодильника у порога,- что обмывать-то будем? Или сразу к благодарностям приступите?
   -Что обмывать, привезите машину сначала, а потом обмывать. Может ещё передумают.
   -Чего передумывать, вон у порога стоит. Я тут гоню им, понимаешь машину, упрел весь,- смеясь ответил «Шех», демонстративно-шутливо отерев мифический пот со лба, - а они ни ухом, ни рылом.
   Бабка вскочила с дивана и быстро пошла к двери. Однако взявшись за ручку, остановилась. Развернулась и ушла в зал. Зашуршала тряпками и через три минуты вышла в новой кофте и оренбургском платке, одевая на палец два золотых кольца, свое и деда Кузьмы.
   -Ты бы еще шубу одела, чего народ смешить, лето на дворе.
    Бабка ни слова не говоря, одела татарские галоши и вышла на улицу. Слух о том, что деду Кузьме страна подарила автомобиль полетел по деревне и первые зеваки уже стояли около него. Перед подошедшей бабкой Клавой люди расступились, освобождая проход. Она гордо обошла машину вокруг, при полном молчании собравшихся. Потом подняла руку с кольцами пригладила волосы и выдала:
   -А что плохо что-ли живем?...Хорошо живем. Не зря мой дед воевал.
   -Клавдия,- позвал вышедший «Шех», люди всё в телевизоре увидят. Там, Петрович, такую интервью дал, закачаешься. Давай, стол накрывай. А то машина заржавеет.
   -Слышали? Нас ещё и в телевизоре покажут,- в очередной раз поразила собравшихся бабка Клава и удалилась домой.
Неделю главной новостью деревни был дед Кузьма и его автомобиль.


                ДЕЛА МИНУВШИХ РИЖСКИХ ДНЕЙ

     Десять дней отпуска пролетели как один день. Скоро снова на «базу». Бабка уже и вещи приготовила, как вдруг средь бела дня прибегает Машка, секретарша председателя колхоза, и говорит:
   -Кузьма Петрович, вам звонит из Риги, какая-то женщина. Представилась Наталья то ли Ивановна, то ли Имонтаровна, я не поняла. Но она велела передать вам огромное спасибо:- её дочь забеременела. Она вам очень благодарна.
    Баба Клава, которая только что убиралась в комнате, вышла, поставила руки в бока, и смотрит то ли с удивлением, то ли с отвращением на деда.
   -Это чо-то я не поняла, это ещё какие благодарности тебе присылают из Риги? Ты что там по бабам  ходил? Кобель старый.
    А Машка покраснела вся, ехидные глазки бегают, а сама того и гляди описается от смеха.
   -Ты все неправильно поняла, я одной женщине совет дал, как лечиться, когда не можешь забеременеть.
   -Что ты дал, я опять не поняла?- рассвирепела вечно тихая женщина,- ты лекарь, советчик хренов – говори откуда знаешь чем бабы лечатся и кто тебя этой гадости научил?
   -Никто не учил,- вяло отбивался дед.- Книжку я там купил, про лекарственные травы, вот при случае и посоветовал.
   -Кузьма Петрович, а она сказала, что её дочь не могла забеременеть 13 лет, а после вас через 10 дней забеременела.
    Бабка Клава вытерла руки, положила полотенце, пошла к выходу и, со всей силы хлопнув дверью, вышла.
   -Она ещё сказала,- продолжила Машка, а сама смеётся,- что будет снова звонить, там ведь не только её дочь забеременела, а и ещё две женщины, и обе после вас.
    Дед  только покачал головой, а Машка опять говорит:
   -Кузьма Петрович, она к вам приехать хочет.
   -Это за каким чёртом ещё она приедет?
   -Я не знаю, она будет звонить вам через час. Вы бы шли в правление, если хочется поговорить.- Зыркнула глазами секретарша и убежала.
    Дед одел китель и пошел в правление. Удивительное дело, как быстро новости разносятся по селу. Стоявшая у забора своего дома косоглазая, вечно пьяная соседка «Куколка», ехидно спросила:
   -Что сосед, говорят невеста к тебе приезжает? Бабку Клаву свою теперь значит под зад мешалкой? Какой ты мужчинка-то оказывается? За раз троих обрюхатил.
   -А ты  откуда знаешь?
   -Да вот шла,- махнула она рукой в центр деревни,- краем уха слышала.
   -Я, Пелагея, давно заметил, что ты не только краем уха слышишь?
   -А что ещё?
   -Дык ты ещё и смотришь краем глаза, не понял только какого, правого или левого и думаешь краем мозга.
   -Пошёл вон старый развратник,- заорала ни с того, ни с сего соседка,- еще заразишь здесь какой гадостью заморской и рот закрой, козёл, пока я с тобой говорю.
   -То, что такую обезьяну как ты научили говорить, ещё не значит что я её должен слушать,- ответил дед и поплёлся дальше в правление.
   -Стой сволочь,-заорала «Куколка» окончательно рассвирипев,- я тебя ещё не отпускала! Стой, говорю……..!
    Человек двадцать баб и мужиков стояли у правления. Раздавались шутки и смех. Когда дед подошёл к ним, разговоры смолкли. Он ни на кого не глядя, попытался пройти в контору, но люди преградили  дорогу. Бригадирша Ефремова говорит:
   -Петрович, а ведь мы тебя ждём. Ты вон ездишь, ездишь по Ригам, женщин делаешь счастливыми, детей им делаешь, а мы здесь обездоленные и ничего не знаем о том, что у нас собственный самец производитель имеется. Давай нас без очереди осеменяй,- грянул такой хохот, что стёкла в правлении задребезжали. Прямо с этого вечера начинай трудиться.
   -Да…И стадо колхозное не забывай. Тоже ведь своё,- вставил колхозный ветеринар,- чего мы быков возим из других районов, когда свой вон какой.
   -Петрович, а ты как? Приехал в гости, али щас поговоришь, да на красивом самолете улетишь на моря? – перебивая хохот спросила продавщица, по случаю такого события, закрывшая магазин. Всем хотелось услышать, как дед Кузьма будет общаться с далекой Рижской невестой.
    Дед ни слова, не говоря, зашел в контору, молча сел в приемной председателя возле телефона и стал ждать. Люди, кто смог, вошли за ним следом и столпились как на выставке. Набилась полная приемная народу. Стоят переговариваются. Вышел Сан Саныч:
   -Что за митинг?
   -Да вот,- отвечает бригадирша,- Петрович у нас запись  ведёт.
   -Ничего не понимаю, какую запись, куда? Он у нас уже два с лишним месяца не работает.
   -Да вот. По командировкам ездит, детей делает. А об односельчанах  не думает.
   -Каких детей? Каких односельчанах?
   -А в Ригу съездил. Мало того, что оттуда явился как буржуй одетый, да на чёрной машине, что мы его тут всей деревней не узнали, так он оказывается там троим бабам детей заделал.
    Все дружно засмеялись, а Сан Саныч с интересом посмотрел на деда, который поднял голову и сказал:
   -Это какая-то ошибка, не мог я там детей делать. Я их и здесь то не могу делать.
   -Петрович как не можешь? Сами свидетели, звонит баба: «Спасибо говорит Кузьме Петровичу передайте, дочь забеременела».
    Сан Саныч посмотрел на него внимательно. Спрашивает:
   -Петрович, правда, что ли?
   -Врут бабы, врут. Нещадно врут.
   -А ну-ка, зайди ко мне в кабинет.
    Зашли. Дед встал перед столом Сан Саныча, кепку снял как школьник перед учителем. Председатель сел. Спрашивает:
   -Ну, рассказывай по порядку,- за дверью, раздался какой-то подозрительный шум. Сан Саныч тихо подошёл к двери и резко дернул её за ручку. В кабинет ввалились, пытавшиеся подслушать, четыре бабы и упали на четвереньки. Остальные, отшатнулись в приёмную и свалились хохоча в кучу малу. В этом гвалте раздался голос ветеринара:
   -Петрович, четыре особи женского пола готовы приступать к осеменению. Ты как сам-то? Может помочь?
    Все опять захохотали. Те, которые вставали с четверенек, опять упали. Потом кое-как поднялись, всё ещё смеясь.
    Дед отошёл за приставной столик. Сан Саныч постучал карандашом по столу, что-то хотел сказать, но упал головой на крышку стола. И, такого ещё никто не видел, чтобы так смеялся председатель. Просмеявшись, он наконец взял ситуацию в руки, велел всем  выйти, посадил деда на стул и сказал:
   -Рассказывай,- и только он это сказал, дверь снова с треском отворилась и в кабинет ворвалась разъяренная бабка Клава.
   -Ах, сучий потрох, ах ты, пёс шелудивый, ты что натворил, ты что меня опозорил на весь район. Ты посмотри что творится, весь колхоз смеётся,- и успокаиваясь добавила,- Когда только узнать  успели?
    Сан саныч говорит:
   -Петрович ты давай или рассказывай всё как было, или я не знаю, что будет. Не дадут тебе бабы проходу. Что там у тебя в Риге случилось?
    В кабинет, подталкивая друг друга, входили всё новые и новые люди. Уже стоять было негде. Дед покраснел, залез на стул и на манер председателя произнёс.
   -Был грех товарищи колхозники. Десять Латышек лишил девственности. А посему митинг посвященный посвящению Кальянова Кузьмы Петровича, то-есть меня, в колдуны и производители прошу считать открытым. Народ опять засмеялся, а Сан Саныч, предложил:
   -Может выйдите на улицу, а то ведь там не все знают про такую комедию и заодно  всем сразу утолишь любопытство?
    Дед Кузьма сел на стул и сказал:
   -Да ничего тут нет такого, от чего вы смеётесь? Взял я с собой в дорогу баночку меда. А там подарил бабе одной значит, чтобы подмазать,- лучше бы он этого слова не говорил. Это вызвало новый приступ хохота.
   -А ты, Петрович, мазал то до того или уже после того?- сделав дурашливое лицо спросила Анна Михайловна.
   -Неее бабы, здесь важно не когда мазать, а чем намазывать,- поддержал кто-то.
   -Оба они хороши, что Петрович, что баба его,- вперила разнокалиберные нетрезвые глаза в бабку Клаву «Куколка»,- вышла намедни в пять утра на улицу, по делам, а от бабки, Васька в плавках выбег и домой. В плавках, а не в трусах выбег. Плавали они там наверное, пока её дед по миру разъезжается. Один там детей клепает, а вторая здесь подклёпывает.
   -Да он по телефону прибегал звонить, дура ты косая. Случилось у них там что-то. Брат его срочно вызвал. Я и позвала. Вон жена его подтвердит.
   -О как! Круговая порнуха у них пошла. Кто бы ко мне ночью позвонить пришёл? Не идут. Все к Кальяновым. И все повально мужики, и все в плавках.
   -Ну погоди, зараза! Придешь и ты позвонить. Я те так позвоню, всю морду пьяную об угол расколочу,- выкрикнула в сердцах бабка Клава и растолкав людей выскочила из конторы. А дед сидел и удивленно смотрел на односельчан. Как много он оказывается не знает о людях:
   -Ну вот…Мед любой дурак подарить может,- продолжил он,- только я сдуру пошутил, что от нашего меда больно быстро бабы залетают, а они вон и правда рожать начали. Мне в поезде один умный мужик рассказал, профессор. Пьешь воду простую. А тебе сказали что это лекарство и человек поверивший, что это и правда лекарство, вылечивается. Забыл я это слово.
   -Это, Петрович, называется эффект плацебо,- помог ему Сан Саныч.
   -Да-да, именно так он и назвал. Ну вот люди поверили и …
   -Врешь, Петрович! Сам ты их обрюхатил,- закричала «Куколка»,- с голодовки-то. У нас в деревне,- она обвела рукой вокруг себя,- баб нету.
    В это время зазвонил телефон. Секретарша взяла трубку:
   -Да он здесь, минуточку,- ответила она и засмеявшись передала ее деду, включив на аппарате тумблер громкой связи.
   -Кузьма Петрович? Здравствуйте. Это Наталья Имантьевна из Риги. Мне надо с вами обсудить очень срочно один вопрос.
    В приемной громко засмеялись. Дед, ни на кого  не обращая внимания,  сказал:
   -Вас очень плохо слышно. У нас тут концерт…без заявок.
    Телефон после некоторого молчания произнес тем же голосом:
   -Здравствуйте Кузьма Петрович, это Наталья Имантьевна.- дед, прикрыл трубку рукой и махнул, чтобы все замолчали. Как по команде все затихли. Было слышно как муха летала около лампочки.
   -Ага, я вас слушаю.
   -Кузьма Петрович! Кузьма Петрович, вы меня слышите? У меня такая радость…вы не поверите:- моя дочка забеременела, спасибо вам, дорогой!
    Опять все в приемной рассмеялись. Дед показал кулак. Снял кепку и почесал лысину.
   -Кузьма Петрович,- когда вы снова к нам приедете? Дело в том, что забеременела не только моя дочь, а и ещё две женщины, которые долго не могли забеременеть. У меня здесь список, и плюс тот список, что я вам дала, его теперь нужно пополнить еще сто двадцатью фамилиями.- Дед разом вспотел, вытер лоб. В приемной повисла неловкая тишина. Все смотрели на него с непонятным изумлением, а он сказал:
   -Наталья Имантевна, давайте я вам завтра позвоню, дело в том,- он замолк и уставился в потолок,- У нас на складе произошел пожар. Все запасы мёда сгорели,- грохнул такой смех, что у деда заложило уши. Видите говорить невозможно. Райкин к нам приехал,- сказал он вспомнив, что об этом артисте она говорила ему в Риге,- вот люди веселятся.
   -Ой, Кузьма Петрович, не кладите трубку, Мне что-то нужно ответить людям.
   -Дык скажите, как будет новая партия мёда, я вам сразу и привезу.
   -Только вы позвоните мне обязательно Кузьма Петрович. Я буду ждать,- каким-то странным тоном произнесла она эти слова,- я свой телефон вашей секретарше оставила.- на этот раз не смеялась только муха под потолком.
   -Да вы не волнуйтесь, мы сами пришлём  машину. Нам ведь нужно двести трехлитровых банок с медом. Что же вы через всю страну такую тяжесть везти будете? С тем-то наверное умаялись. Триста килограммов тоже тяжесть огромная.
    В кабинете наступила напряженная тишина.
   -Ни хрена себе баночка,- произнес Сан Саныч. А дед наскоро попрощавшись положил трубку. Выпроводив народ Сан Саныч оставил деда у себя. Закрыл на замок дверь, открыл сейф, достал бутылку с коньяком, налил деду пол стакана, себе пол стакана. Выпили молча. Говорит:
    -Что и впрямь было триста килограммов?
    -А кто бы мне за так насосы отпустил?
    -Ну-да, ну-да. Это тебе за находчивость. Как выпутываться  думаешь?
     Дед пожал  плечами и сказал :
    -Дык, я вроде уже выпутался:- сеновал сгорел, так сказать бордель закрылся, спать больше негде.
   -Ну тогда ступай домой. Тебе ещё перед женой отчитываться надо,- засмеялся Сан Саныч и проводил деда до двери.
    Дома бабка Клава. Подозрительно долго глядела на деда, потом села рядом, налила  пол стакана водки.
   -Пей.
    Он удивился, но выпил.
   -Теперь рассказывай.
 Дед помолчал, потом говорит:
   -А налей-ка мне ещё, коли на то пошло.- Жена налила еще полстакана, нарезала  соленый огурец, сала. Снова выпил.
   -Рассказывай.
    И поведал он ей историю о том, как зарабатывал мед, чтобы дать взятку на заводе и получить оборудование и показал заветную бумажечку, по которой на днях должен был получить почтовый перевод восемьсот рублей. Бабка слушала во все уши, так не хотелось ей верить, но поверишь, когда вот они - деньги. Мало того, дед достал кошель, вытащил оттуда более трёх тысяч рублей, полученных от бандитов и вручил их ей. Про ресторанную еду рассказал, и при случае обещал сводить туда и её. Не рассказал только про отдых на море, историю с трусами и спасённой. Выяснилось, что бабка Клава его оказалась очень ревнивой и непредсказуемой в своей ревности женщиной.


                КОРОЛЕВСКИЙ ПОДАРОК

    На следующий день, дед Кузьма, вместе с женой отправились в город на базар. Раз пришли шальные деньги, решили приодеться. Выехали на попутке пораньше и к открытию рынка были уже на месте. Стали ходить по рядам торговцев одеждой. Когда денег не было приезжали строго за какой-нибудь вещью. Вроде и смотреть было нечего. Что травить себя понапрасну. Теперь же всё было иначе. Они ходили настоящими покупателями, гордые своей значимостью, и не важно что сегодня могут ничего не выбрать для себя, главное другое:- наличие денег придавало уверенности в себе. Обошли весь рынок и наткнулись на предприимчивого армянина, который предложил шубу для бабки Клавы.
   -Дарагой, такой шуб ты болше ныгде нэ купишь. Пасматри, парашУ, толко пасматри. Отдам нэдорого,- Завел их внутрь помещения. На прилавок из мешка выложил мутоновую шубу с капюшоном.- Пасматри такой шуб, такой шуб. Патом вес жизн Самвел будеш балагадарить. А какой теплый. Голый адэнешь и нэ мерзаешь.
    Шуба и впрямь была хороша. Цвета темной лисы. Мягкая и ласковая на ощупь. Мех искрится при свете двух направленных светильников. И сразу видно – не ношеная. Чистый новый подклад, нигде никаких следов потертостей. Одели на бабку Клаву всем миром, продавец сам помог ей застегнуться. Потом подобрал в тон, шапку боярку и дед не узнал свою жену. Пусть уже не молодая, но смотрелась  очень элегантно.
   -Эх, была, не была. Берем и шубу, и шапку. Сколько просишь?- спросил дед втайне надеясь уложиться рублей в сто пятьдесят.
   -Толка для тэбя, одын тысяча рубэл и бэри,- ответил Самвел, чем ввёл деда и его бабку в настоящий шок.
   -Ты что сдурел? Ты где видел такие цены? Да я за тысячу рублей с комаром на лету пересплю. Снимай бабка это барахло. Пошли, купим две фуфайки за тридцать рублей и будем ходить круглый год. Тыщу рублей, ишь что выдумал.
   -Дарагой, нэ хочешь тысячу бэри  восемсот.
   -Мне год надо работать и не жрать, чтобы такую шубу баба носила, я что привезу её и буду сидеть и смотреть, как она лежит. Пошли, Клава.
   -Падажди зачэм сразу уходишь. Давай называй сывой цена. На базар же. Давай гаварить. Уйти высегда сумэешь. Называй сывой цена. Забирай и хывалис женой.
   -Сто пятьдесят, красная ей цена,- ответил дед понимая что шуба стоит значительно дороже. До этого они заходили в «Универмаг» и видели шубы, хуже по качеству, и красоте, и без шапки, и стоили триста пятьдесят рублей.
   -Ты што, ты што,- замахал руками продавец,- па миру хочешь пустить бэдный Самвел? Чем жена, дэти кармить стану. Вазми шестсот. Ни мэнэ, ни тэбэ.
    -Вот если на то пошло - бери двести, - принял игру дед. Ему было интересно на сколько  можно сбросить цену с тысячи рублей.
    -Опять дарагой нэпайдэт. Нэправилна таргуеш. Я тэбе сразу дывэсти рубэл меншэ дэлаю, а ты мэне толко пятдесат. Нэправилна.
   -Правильно неправильно, а двести это очень хорошие деньги. Я за них два месяца на тракторе пашу, не то что ты здесь штаны трешь.
   -Ну что отэц ты нэ таргуэшься. Встал свой двэсти и нэ хочешь дагаварица. Красива нада дагаварица, а нэ упертый быть…. Как….Этот……
   -Скажи еще, как кто. Я лавчонку твою вместе с тобой на гвозди раскатаю. Бери двести пятьдесят и скажи спасибо. Я деньги не печатаю, а зарабатываю. Ты знаешь сколько я зарабатываю? Сто рублей в месяц.
   -Нэт, дарагой. Давай шессот рубэл бэри. Видыш, нэ тыщща.
   -Вижу что не тыщща. Нет у меня таких денег. Не заработал. И дома нет, и здесь нет.
   -Снова нэправилна. Нэ пайдэт дывести пятдэсят. Как другу, нэ пайдэт. Давай пятсот рубэл. Пол цена. Крайный цена. Другой нэ магу.
   -А я по твоей цене не могу,- дед устало сел на табурет, продавец взял другой сел рядом,- мне твоя крайняя цена не подойдет. Мне нормальная цена нужна. Хорошо, давай за триста рублей.
   -Эээээ дарагой. Сыматри шуба я купил трыста пятдэсят рубэл, шапка-мапка ещё пятдэсят рубэл, ну поставь мэне читырыста пятдысят рубэл и бэри.
   -Что бери,- передразнил дед продавца,- Я Самвел эти четыреста пятьдесят рублей ещё не заработал. Вот у меня есть всего четыреста рублей, но мне ещё другие вещи на них купить надо.
   -Ээээ дарагой. У Самвела адын раз год хороший настроений. Давай свой чэрыреста рубэл и забирай и шуб и шапка. Самвел домой ехать нада. Мэсяц – два дома нэ был.
    Дед уже окончательно хотел отказаться и идти дальше, но взглянув на свою жену, увидел как у неё, глядя на его сомнения, гаснет радость в глазах. Она в своей жизни не носила такой шубы, и если сейчас он не примет правильного решения, то и вряд ли будет носить. И он решил:
   -А была не была! Бери четыреста. Давай свою шубу. Живём Клава. Живем как короли. У меня костюм с котелком, у тебя шуба с шапкой. Только Самвел, ты нам рубль дай на дорогу. А то у нас больше ни копейки нет.
  - Эх, и умэешь ты чэловэка уговорить. Бэри дарагой, и дал деду бумажный рубль.
    Счастливые, с драгоценным пакетом в руках, дед Кузьма и баба Клава, покинув базар отправились на автостанцию, чтобы уехать домой. Они шли и с воодушевлением обсуждали как деду удалось так ловко сторговать шубу на шестьсот рублей дешевле и вдруг на глаза попалась красивая вывеска «РЕСТОРАН УРАЛ». У бабки разгорелись глаза:
   -Кузьма, ты меня обещал в ресторан сводить.
   -Дык в ресторан деньги нужны, а у нас с тобой всего один рубль. Давай тогда к детям съездим, денег возьмём взаймы и сходим.
   -Да я просто посмотреть хочу, как там красиво. Что уж нам по тарелке супа не нальют на рубль что-ли. Поедим, а потом к Кольке заедем, денег на дорогу возьмем, заодно их  проведаем. Обновы покажем.
    Дед с сомнением покачал головой, но спорить не стал. «Что мы в конце концов потеряем, если посидим в ресторане…на рубль?» и улыбнулся своим мыслям. Зашли в помпезное фойе. Всё кругом в мраморе и зеркалах. По случаю первой половины дня в шикарно отделанном зале никого не было. Три музыканта на эстраде тихо репетировали музыкальную композицию. Дед как заправский посетитель ресторанов провёл жену поближе к эстраде. Сели. Свёрток с покупками положили на свободный стул. На столе в красивой хрустальной вазе яблоки и минеральная вода в бутылках. Официанта не было и дед покрутив головой, ощущая жажду от долгих хождений по рынку, взял бутылку с водой, открыл её лежавшей тут же открывашкой, налил себе и жене. С удовольствием выпили шипящей, прохладной минералки. Потом немного подумав взял два яблока, одно отдал жене другое съел сам. Яблоки были сочные и сладкие. Оставшиеся от яблок серединки с хвостиками завернул в бумажную салфетку со стола и сунул в карман, чтобы не валялись. Утолив жажду и голод стали с бабкой наслаждаться ресторанной жизнью, рассматривая богатое убранство зала и слушая музыку. Подошел официант:
   -Здравствуйте. Что хотели покушать в нашем ресторане?- вежливо спросил он.
   -Дык вот,- сказал дед,- есть ли у вас какой-нибудь суп повкуснее?
   -Да, конечно. Могу предложить суп харчо. Только что приготовили потрясающе вкусный густой грузинский суп с острым и пряным вкусом. Телятину только что завезли. Самую нежную часть положили. Какую зелень предпочитаете в суп.
У бабки глаза на лоб полезли от такой предупредительности.
   -А какая у вас есть?- спросила она на всякий случай.
   -Хмели-сунели, эстрагон, базилик, чеснок, укроп, кинза, петрушка. Вместо соуса могу предложить гранатовый сок.
   -Вот со всем этим для двоих принесите,- сделал заказ дед.- И хлеба побольше.
   -Как скажете,- улыбнулся официант и направился в сторону кухни. Вдруг деду в голову пришла мысль, от которой он похолодел.
   -Эй, товарищ подождите.
   -Слушаю вас,- вежливо ответил вернувшийся, вышколенный официант,- что-то ещё забыли?
   -Да забыл. А сколько всё это будет стоить?
    Официант карандашиком в блокноте посчитал и довел до деда с женой.
   -Два «супа Харчо» по двадцать два рубля - сорок четыре рубля, десять хлеба по двадцать копеек за порцию - два рубля, бутылка минеральной воды,- он указал на пустую бутылку, которую только что выпили дед с бабкой, - один рубль. Два яблока три рубля. Итого с вас ровно пятьдесят  рублей.
    У деда с бабкой выступила одновременная испарина на лбу.
   -Постой-ка сынок,- сказал дед,- мы совсем забыли что через двадцать минут у нас переговоры по телефону с Ригой,- давай мы поговорим, потом зайдем уже съесть этот ваш суп. А за воду вот рубль, чтобы вы не думали что мы мошенники.
   -Ничего страшного,- улыбнувшись ответил официант,- только яблоки вам ещё нужно оплатить.
   -Яблоки мы не ели,- неожиданно одновременно сказали дед с бабкой и посмотрели друг на друга, а потом на официанта.
   -Ну как же не ели?- оторопел официант,- У нас на каждом столе по две бутылки минеральной воды и в вазах по семь яблок.
   -Не знаю как на других столах, а у нас так было,- нагло ответил дед, думая что наверное его обыскивать с бабкой из-за яблок не станут.- Вот смотрите у нас все вещи с собой. Нет тут никаких ваших яблок.
   -А их там и не должно быть. Вы их просто съели.
   -А я говорю, что нет. Не ели мы яблок. Да я вам партбилет на стол положу,- неожиданно даже для себя самого брякнул дед, никогда не бывший в партии. Это видимо подействовало и официант  взяв рубль и пустую бутылку, пожав плечами, удалился из зала.
   -А мы, Клавдия, пойдём скорее на телеграф,- сказал дед, онемевшей вдруг жене и, подхватив пакет с покупками поспешил к выходу.
     На улице он весело сказал ей:
   -Ну вот, жена, мы совершили семейный культпоход в ресторан. Яблоки по полтора рубля за штуку слопали. Ладно обыскивать не стали. И даже суп харчо чуть было не попробовали.
   -И слава богу, что не попробовали. Это ведь какой позор был бы. Где бы мы таких денег взяли?
   -Ничего, зато обмыли покупки водой…за рубль. Приедем, я тебе ведро за бесплатно налью.
   -Ну и что,- вдруг заявила бабка,- зато ресторан посмотрела. А «харчу» эту я и дома сделаю, нисколько не хуже и сто грамм налью. Чёрт с ним с рублем.
   И вновь в приподнятом настроении они прямым ходом, пешком, пошли к сыну чтобы взять денег на обратную дорогу. На их несчастье ни сына, ни его жены дома не было. Постояв минут пять у порога, они вышли на улицу.
   -Ну что будем делать, Кузьма? Это ведь они домой только вечером заявятся.
   -Пошли на лавку. Ты посидишь, а я откуда-нибудь Кольке позвоню. Не на острове. Найдем выход.
    Оставив жену у дома, дед дошёл до какой-то бани. На вахте сидела женщина лет пятидесяти и вязала носок.
   -Извините пожалуйста,- начал дед,- мы с бабкой из деревни приехали и на базаре потеряли все деньги.
   -Эх милок, -ответила она,- мне бы самой кто помог деньгами. Нету, нету у меня денег.
   -Да вы не поняли. Мне бы просто позвонить сыну. Он привезет деньги.
   -А где же это такой сын работает, что деньги всем развозит?
   - Я же не все. Я отец его родной. А работает на швейной фабрике директором.
   -Ой, милок, я же его знаю. Он на одной лестничной площадке со мной живет. Николай Кузьмичом зовут.
   -Ну вот, а я отец его.
   -Чего же сразу не сказали, чей вы отец-то?
   -Дык говорю. Мне бы позвонить ему.
   -Да, звоните, ради бога.
    Дед набрал номер. После нескольких гудков трубку сняла секретарша.
   -А Николай Кузьмич сегодня в Уфе. Вернется поздно, может что передать?
   -Нет спасибо,- ответил дед и положил трубку.- вот, оказывается в командировке.- А можно я еще позвоню?
   -Да конечно звоните.
   Дед достал листок и по нему набрал номер телефона войсковой части.
   -Дежурный по части прапорщик Виков слушает.
   -Здравствуйте. Это Кальянов говорит Кузьма Петрович.
   -Аааа, здравствйте.
   -Не скажете, как можно связаться с генералом Поповым? Очень надо.
   -А он у нас в части, сейчас доложу,- подобострастно ответил прапорщик и было слышно как он набирает телефон внутренней связи и докладывает.- Вы, Кузьма Петрович,  где находитесь?
   -В городе, из какой-то бани звоню.
   -Товарищ генерал сказал что будет ждать вас в части. Когда сможете приехать?
   -Дык, в том-то и дело что не могу,- дед посмотрел на вахтершу,- деньги я потерял.
   -Товарищ генерал,- услышал дед в трубке,- приехать он не может так как деньги потерял,- и после паузы,- что там за баня? Товарищ генерал спрашивает.
   -Скажите пожалуйста, как найти вашу баню,- спросил дед вахтершу?
   -Что её искать? Скажите третья баня, тут каждый дурак знает.
   -Мне здесь сказали, что третью баню каждый дурак знает.
   -Никуда не уходите, сейчас приедет машина товарища генерала.
    Положив трубку, дед поблагодарил вахтершу и потрусил за женой. Минут через сорок генеральская чёрная «Волга» высадила их у КПП войсковой части где их встретил лично генерал. Приказав разместить бабку Клаву в гостевой комнате при КПП и напоить чаем, он пригласил деда в кабинет.
   -Что там у вас произошло с деньгами я ничего не понял, обокрали что ли?
   -Да нет, не рассчитали с бабкой на рынке. Думали у сына возьмем, чтобы билеты на обратную дорогу купить, а его как назло в Уфу вызвали. Вот я и подумал про вас. Я сразу рассчитаюсь, только бы до дома добраться.
   -Что за вопрос, Петрович. Вон моя машина без дела стоит. У меня здесь ещё часа на четыре работы. Как говорится, не было бы счастья, да вдруг попёрло.
   -Точно. Того гляди  придавит.
   -Не придавит. На генеральской машине поедешь. Пойдем со мной, отдам распоряжение.
    Зашли в кабинет командира части. Тот, увидя деда Кузьму, поздоровался с ним за руку и сославшись на дела, вышел.  Только генерал взял трубку телефона отдать распоряжение, как в дверь постучали.
   -Войдите! – разрешил генерал.
    Вошел прапорщик «Куркуль».
   -Товарищ генерал, разрешите доложить. Объездил все организации города. Задвижек нет нигде.
   -Ну что вы, прапорщик, не в состоянии найти одну задвижку за два месяца? Кто вас на такую должность поставил, если с таким пустяком не справляетесь, даже когда генерал вам лично приказал.
   -Товарищ генерал,- побледнел «Куркуль» и произнёс дрожащим от отчаяния голосом,- это же задвижка диаметром тысячу миллиметров. Говорят их только по распоряжению из самой Москвы отпускают.
   -Ну и что, что тысячу? Вам было приказано найти.
   -Ну нет таких задвижек, товарищ генерал, ну давайте я привезу две задвижки по пятьсот миллиметров. Как раз тысяча наберется.
   -Что вы привезете?- не понял генерал,- Две задвижки по пятьсот, вместо одной на тысячу? Вы понимаете что вы только что сказали?
    Дед сидел отвернувшись к окну и улыбаясь.
   -Воооон отсюда прапорщик! Вооон!- заорал генерал.
    Бледный от страха «Куркуль» моментально испарился из кабинета.
   -Видишь Петрович, с кем приходится служить,- смеясь сказал генерал.– У тебя за амбаром задвижка случайно не завалялась? «Куркуль» конечно старался, но от этого не легче.
   -Дык это, есть у меня один знакомый. Говорят, большой начальник, может ему позвонить.
   -На, звони, - генерал пододвинул телефон.
    Дед достал из кармана записную книжку и, поковырявшись в ней, выудил листочек с номером телефона.
   -Чего просить-то, Сергей Владимирович? Наверное марка есть у задвижки.
   -Да есть, вот на бумажке. Помнишь в пруду задвижку, которая воду спускала?
   -Как же. Больше меня по росту.
   -Ну вот, нигде мы не можем такую найти. А ставить нужно срочно и дамбу восстанавливать.
    Дед покрутил колесико телефона. Трубку на том конце сняли практически сразу.
   -Логвинов у аппарата.
   -Серега здравствуй.
   -И вам не хворать. Кто это решил со мной пофамильярничать?
   -Это Кузьма Петрович Кальянов, помнишь мы в поезде вместе ехали. Ну там клапаны ты у меня просил.
   -Ааааа. Да-да, Кузьма Петрович. Спасибо дорогой. Так меня выручил. Проси что хочешь,- засмеялся Логвинов.
   -Много не хочу. Доброму человеку задвижка нужна одна штука.
   -Не вопрос. Давай марку.
   -Марка такая: –задвижка стальная, с ручным приводом, диаметром тысячу миллиметров.
    На том конце собеседник присвистнул:
   -Знаешь что просить, Петрович, где же тебе такую взять? Терпи минуту.- На том конце все смолкло.
    Дед посмотрел на внезапно замолчавшую трубку, потом на генерала.
   -Ну что?- спросил тот.
   -Не знаю, сказал терпи минутку и пропал.
    В это время Логвинов появился снова.
   -Слушай сюда, Петрович, берёшь у своего директора письмо на Салаватский Машзавод. Берёшь машину, едешь туда, находишь там начальника снабжения и от моего имени забираешь свою задвижку. Вопросы есть?
   -Дык это, вроде и всё.
   -Ну тогда извини, дела, если что не так звони,- на том конце положили трубку.
    Дед слово в слово передал указание Логвинова.
    Генерал встал. Молча пожал деду руку.
   -Слов нет. Восхищен. Мы все пытались найти эту железяку два месяца. А ты нашел за пять минут. Как Петрович ты это делаешь? Выпить хочешь? Коньячку понемногу.
   -Мы с участковым нашим как-то посидели понемногу. Так он мне на следующий день рассказывает: проснулся в камышах, за три километра от дома, звезды над головой. Где я? Люди, Ау? А ведь идти надо было всего сто метров.
   -Я тебе, Петрович, сопровождающего дам. Хочешь вон хоть «Куркуля». Он тебя на руках отнесёт, за то что от верной погибели его спас,- засмеялся генерал, наливая по полстакана коньяка.- Закусить извини нечем. Ну, давай. Спасибо тебе в очередной раз. А это,- он кивнул на на две трети неполную бутылку,- домой возьми.
   В деревню супруги Кальяновы приехали на генеральской «Волге», на досаду «Куколке», стоявшей у ворот.
   Дома распаковав обновы, бабка одела шубу и шапку и долго вертелась и так, и сяк перед зеркалом. Зашла толстая соседка Шура, жена Василия. А бабка в шубе.
   -Ты теть Клав как молодушка, вся в обновах.
   -Да вот, хоть  на старости лет из фуфайки вылезать иногда буду. На померь я посмотрю как на других сидит.
    Соседка умудрилась натянуть шубу, а потом когда попробовала провернуться около зеркала, чтобы осмотреть себя, случилось несчастье. Совершенно неожиданно у неё подвернулась нога и, падая, она зацепилась бабкиной обновой за деревянную спинку дивана и упала. Шуба… лопнула по швам. В комнате наступило гробовое молчание. Все были в шоке. Соседка моментально стащила с себя испорченную вещь.
   -Теть Клав, я правда не хотела,- оправдывалась она, разглядывая оторванный наполовину рукав и разъехавшиеся в трёх местах швы на спине.– Я всё зашью, даже не видно будет.
   -Иди Шура домой, сами мы придумаем что делать. Ты уже своё чёрное дело сделала, - ответил дед глядя на расстроенную жену.
    Соседка тоже расстроенная ушла домой, забыв зачем вообще приходила. Она считала что это ее вина, что шуба лопнула. Дед с бабкой сидя над своим «разбитым корытом» стали думать, что же им делать теперь. Наконец решили:- завтра дед едет на базар, находит там Самвела и, сославшись на то, что нитки на шубе гнилые, сдает ему её назад и забирает деньги.
    На следующий день рано утром, дед, с шубой был на базаре, но павильончик где торговал Самвел, был закрыт. И только тут он вспомнил, что армянин говорил что два месяца не был дома и позвонив из телефона автомата сыну, рассказал про свою беду.
   -Папа, ты почему сразу не приехал ко мне? Твой сын директор швейной фабрики, а ты ищешь каких-то армян. Давай, говори где находишься, сейчас пришлю машину.
    Когда дед вышел с территории рынка на стоянке его уже ждала черная «Волга». Через пятнадцать минут он уже стоял на проходной четырехэтажного здания из стекла и бетона. Маленький сухонький начальник охраны лично встретил отца директора и проводил в кабинет. Впервые ему довелось побывать у сына на работе и тот повёл его показывать своё хозяйство. Всё поражало взгляд несведущего человека. И огромные цеха, где трудились сотни рабочих, и условия их труда: над каждым рабочим местом по персональной лампе, и разделение труда. Это тебе не колхоз, где каждый делает все, что положено и не положено. Здесь каждый обучен одной операции. Дед представил ужас работы:- сиди весь день и пришивай хлястики или пуговицу на рукаве. Это же свихнуться можно. Сидишь годами строчишь ширинки на штанах. И что самое главное работают одни женщины, всяких возрастов и на любой фасон, все в одинаковых сереньких в клеточку халатиках с голубыми воротничками. И всеми ими командует его сын. Не жизнь, а «малинник». Дед приосанился, от гордости. Пришли в какой-то цех на четвёртом этаже, ну и сын отдал шубу начальнику. Тот подёргал её за швы, за нитки и сказал, что завтра будет как новая. С чувством выполненного долга вернулся Кузьма Петрович домой и доложил жене о том как лихо решил проблему и отправился полоть свой «гектар» картошки.
    На следующий день утром он уже сидел у сыны в кабинете ожидая когда принесут отремонтированную шубу. Однако прошёл час а никто не шёл. Дед начал волноваться. Неожиданно зашел расстроенный сын и сказал что шуба пропала. Искали её всем миром и конечно же нашли, но от этого легче не стало. Как таковой шубы уже не было и в помине. Оказывается вчера, после ухода директора с дедом Кузьмой, в эксперриментальный цех верхней одежды с проверкой нагрянули опера из ОБХСС. Пока то, да сё, начальник от греха, шубу в подсобку закинул, и забыл о ней. Вечером, трое дежурных слесарей её нашли и, как бесхозную, поделили между собой. И пошили себе подарки. Один  сшил красивые и тёплые утеплители на унты, второй - подклад под пальто, а третий– невесте, на крышку унитаза, меховую седушку сделал, чтобы заднице мягко и тепло было. И всех троих задержали на проходной при выносе «поделок». В кабинете директора стояли понуро три провинившихся «кулибина».
   -Ну что господа «кулибины»,- спросил их директор,- как с человеком рассчитываться будете? Он денег назанимал, купил жене подарок, какой семьдесят лет мечтал купить, а вы  в одночасье превратили этот подарок в кучу личных вещей.
   -Николай Кузьмич, мы же не знали что она новая. Смотрим за столом на полу лежит дырявая шуба, ну и подумали что ничейная. Вот и решили её приспособить каждый под свои нужды.
   -Вы решили. А у кого вы спросили? Кто вам позволил? Что человек теперь дома жене за четыреста рублей скажет?
    Рабочие приуныли от такой суммы.
   -В общем ребята так поступим. Пятьдесят процентов, я вам премию выпишу, а остальное сами вложите. Да и шубу чтобы человеку точно такую же нашли. Если не нравится что я сказал, можете писать заявление на увольнение.
   -Что сразу заявление-то? Купим мы ему шубу. Пусть только скажет где брал?
   -Он скажет. Потом. Идите…- угрюмо ответил директор невеселым слесарям слесарям и они поплелись к выходу.-Да, и творения свои отсюда заберите. Пусть греют  вас длинными зимними вечерами.
    Когда остались одни расстроенный дед сказал:
   -Мать нас обоих со света сживёт. Хорошо лето сейчас. А зимой что делать будем?
   -Не переживай папа. Купим мы новую шубу. Обещаю. Ты только этим раздолбаям расскажи, у кого-ты её купил. И дома ничего не говори.
   -Сказать то я скажу. Только продавец в Армению уехал и когда назад вернётся никто не знает.
    Однако всё кончилось благополучно. Уже через четыре дня приехал Колька с семьей на выходные и привёз шубу один в один похожую на бабкину. Хозяйка была на седьмом небе от счастья. Одела и часа два не желала ее снимать. Осмотрев швы похвалила сына:
   -Молодцы твои работницы. Как зашили, даже ни одного места не видно, где была порвана!!!!!
   Отцу сын сказал.
   -Не нашли мы твоего армянина. С базы мутон привезли и по описанию такую же шубу на фабрике сшили.


                СЕДИНА В БОРОДУ

    Вечером к деду домой приехали гости. Саня Смолин с другом на старенькой «Ауди», купленной за неслыханные деньги где-то в Москве. Дед вышел к молодому приятелю морщась от вечерней прохлады. Отошли в сторону.
   -Петрович, дело есть,- сказал Саня.
   -Что опять украли?
   -Ничего не украли. Я в город вчера за кабелем ездил. Пока ждал обед, то да сё, решил порыбачить. База около речки стоит. У меня с собой набор для рыбалки был. Сломал в кустах удилище, сижу прилаживаю. Две тётки мимо идут. Спрашивают: «Ты мол что рыбачить собрался?» я отвечаю: «Да, делать-то всё равно нечего». Они говорят: «Здесь не клюет, а мы знаем где вся рыба водится». Я спрашиваю  «Где?» А они показывает «Вон, в том доме. Заходи». А сами смеются. Ну я и зашел. Блиииин так время провёл. И недорого совсем. Они и сегодня меня пригласили, у одной день рождения. Но сказали, чтобы кроме денег, выпивка с собой была. А вот её как назло нет. Не знаешь где достать?
   -Ты сдурел что ли, Саня? Время двенадцать часов. Какой хрен вам водку продаст? Её и днём не купишь - уборка, а ты ночью захотел.
   -Ну, хоть самогона давай найдем. Мы и тебя с собой возьмем, и заплатим за тебя. Попробуешь на старости лет, как шлюхи любовью занимаются- заржал сержант.
    Дед задумался: «Чем черт не шутит. Может и правда попробовать. Опростоволоситься, как мужчина он не боялся. Еще в прошлом году во время профилактического осмотра животных, он потихоньку спер у ветеринара, пузырек с конским возбудителем и втихаря его опробовал. Накапал несколько капель в воду, выпил и удивил свою бабку в ту ночь. Уже под утро она прогнала его на сеновал, обозвав взбесившимся кобелём и, пригрозив лишить мужского достоинства. Пузырек до случая был спрятан в надежном месте.
   -Саня если не врешь, и вы возьмете меня с собой, да ещё пообещаете, что об этом никто не узнает, будет  самогон,- сказал дед, помня о бабкиной самогонной заначке.
   -Тебе же сказали - ищи выпивку, и поехали,- ответил Саня.
   -Тогда ребята ждите, я оденусь и двинем.
    Саня вышел на улицу и пока дед одевался, рассказал о результатах переговоров приятелю.
   -Ты Санек охренел что ли, нас же попрут с этим пнем трухлявым,- возмутился Петька.
   -Вот когда попрут, тогда и уйдём. А пока нам выпивка нужна,- ответил Саня.
    Дед сказал жене, что его срочно вызвали на «базу» и уже через пятнадцать минут вышел во двор при полном параде, в чистой рубахе, в офицерском обмундировании. Дворовый кобелёк Пудик, узнав хозяина, радостно повизгивал и тёрся о его ноги. Осмотревшись по сторонам, дед, откопал в навозной куче трёхлитровую банку самогона, спрятанную бабкой два месяца назад и положив на её место приготовленную воду заровнял следы «преступления», затем в дровяном сарае, под потолком отыскал пузырёк с возбудителем, который сразу спрятал во внутренний карман кителя. Осторожно чтобы не разбить банку, дед устало сел на заднее сиденье автомобиля. Ребят внутри не было. Он выбрался на улицу и стал оглядываться. Со стороны края холма вдруг донёсся разноголосый волчий вой. «Ну дела, сроду волков в деревне не было. А тут, похоже, ещё и не один» подумал он. Собаки лаяли во всей деревне и похоже совсем озверели. В окнах стал загораться свет. Дед с беспокойством смотрел по сторонам, нет ли где по близости палки. Вдруг вой смолк и, к машине смеясь, подбежали Петька и Саня. Оказывается, они скуки ради устроили здесь этот тарарам. Дед пригрозил, что ещё один такой фокус, и он никуда не едет. Быстро сев в машину на передние сиденья ребята спросили в один голос:
   -Ну что, достал?
    Дед торжественно показал банку и спросил:
   -А немного будет, три литра? Самогон семидесятиградусный.
   -Конечно много,- ответил Петька,- но мы всё не отдадим, а потом употребим по прямому назначению.
   -А сейчас что, по кривому что-ли?
   -И это по прямому. Главное пропуск ты принёс,- сказал Саня.
    Петька завел машину и, выбравшись на асфальт, погнал её больше ста километров в час. Дорога покрытая новым асфальтом так и просила добавь скорости, добавь. И добавляли. Неожиданно впереди на дороге блеснули в свете фар глаза черной кошки.
   -Дави, счастье будет,- только успел крикнуть Саня, машина чуть вильнула, раздался звук удара.
   -Ура !!! Заорали оба друга,- и весело захохотали.
   -Ну что ржёте как лошади?- спросил их раздосадованный дед,- животное загубили и радуются. Она вам чего сделала?
   -Так она сама под колеса бросилась,- смеясь, оправдывался Петька.
    Он остановил машину, заглушил мотор, однако фары гасить не стал и  сказал Сане:
   -Пойдем мозги соберём,- и продолжил загробным голосом.- Мозги чёрной кошки, сбитой ночью на дороге пустым ведром висящем на машине, помогают от всех болезней, особо от мужских слабостей,– явно намекая на деда и, друзья с хохотом вывалились из машины на улицу. Дед Кузьма демонстративно застыл на заднем сиденье. Обойдя машину  спереди, друзья присели перед капотом. Вдруг смех прекратился, Петька присвистнул и сказал:
   -Пипец. Попали. И что теперь делать?- наступило тягостное молчание.- Тут ремонта на пол машины.
    Дед кряхтя выбрался на улицу, подошёл к капоту и увидел в свете фар, что пластмассовый бампер «Ауди» частично отсутствовал, а частично болтался на чем придется раздробленный на несколько частей и, как говорится, «восстановлению не подлежал». Кошка, отброшенная страшным ударом, валялась в десятке метров впереди на асфальте. Покачав укоризненно головой и махнув рукой, он поплёлся к ней. Подошёл, пошевелил ногой, раз, другой и… чудо:- кошка приподняла голову, встала, и сиганула  в темноту. Теперь деда такой смех разобрал, что он долго не мог остановиться, чем ещё больше расстроил и разозлил Петьку.
   -Черт бы побрал эту кошку. Запчастей на такую машину в стране точно не сыщешь. Придётся клеить из кусков пластика.
   -Давай я его тебе из дерева выпилю как буратино. Лучше нового будет,- предложил просмеявшийся наконец дед.
   -Петрович, сам то понял что сказал?
   -А чем не бампер. Никогда не сломается зато.
   -Ладно, черт с ним. Сегодня уже ничего не поправим. Поехали.- Сказал Петька и первым пошёл в машину.
    Дальнейший путь до города проехали в полном молчании. Где-то в пригороде, у частного дома, машина остановилась и Саня хлопнув калиткой, позвонил в дверь. Открыла  женщина, лет сорока, вся состоящая из выпуклостей,- и всё это при сохранившейся стройности, что делало её очень привлекательной. Он, о чем- то пошептался с ней и  вернулся к машине.
   -Ну что, Петрович, если не боишься, пошли. Я сказал им, что ты смирный, и  ночевать тебе всё равно негде. Но зато у тебя есть самогон. Давай свою банку, отолью. Им, сколько не дай, все выпьют,- и с этими словами перелил треть содержимого банки в полиэтиленовую канистру. Остальное, взял с собой. Дед Кузьма совсем было растерялся, но Саня, похлопав его по плечу, сказал ободряюще:
   -Ты, Петрович, не тушуйся. Пошли, покажемся дамам во всей своей красе,- и схватив его за рукав, чуть не силой потащил к дому.
    В небольшой, по-модному отделанной прихожей, их встретила все та же женщина в модном городском платье и приятным грудным голосом проворковала:
   -Ой, мальчики, кого вы к нам привели?- с любопытством и улыбкой оглядывая деда Кузьму.- Вы мужчина не стесняйтесь, всё у вас сегодня будет очень хорошо,- игриво сказала она, и со смехом погладив его холеной рукой по нагрудному карману у сердца, добавила.- Лишь бы здесь все было хорошо,- рука её проделала скользящий путь сверху вниз и задержалась между ног,- и здесь всё было хорошо.
    Деда как кипятком окатили. Он покраснел как восемнадцатилетний пацан, в одно мгновение покрылся потом и отшатнулся от неожиданности к двери, хлопая глазами. Было от чего. Таких вольностей, да ещё на людях никто с ним себе не позволял за всё время его долгой жизни. Женщина, однако, нисколько не смущаясь, сказала:
   -Мы собрались подруге отметить день рождения. Меня Наташей зовите. Проходите в комнату,- и подмигнув Сане, покачивая окороками, скрылась за дверью кухни, откуда доносились аппетитные запахи.
    Деду от подобного приёма явно не хватало воздуха в груди. С одной стороны разговаривали с ним вроде бы и доброжелательно, а с другой вели себя с ним настолько бесцеремонно, что он уже с беспокойством думал о том, что же дальше будет и не пора ли домой собираться.
   -Ну что, Петрович, нравится,- спросил, ухмыляясь, Саня, указывая на дверь. Дед невольно сравнил свою рано состарившуюся от забот бабку Клаву, почти всегда носившую одну и ту же, по деревенски простенькую и непритязательную одежду, с этой откормленной и разнаряженной городской гусыней. Сравнение было не явно не в пользу его бабки.
    Из-за закрытой двери соседней с прихожей комнаты доносилась мелодия танго и неразборчивые женские голоса. Сняв обувь гости зашли в комнату. Там кроме Петьки находились ещё две женщины, одна татарка лет тридцати пяти, полная, но приятная на вид брюнетка с развитым задом, другая, худышка, лет двадцати пяти, не имевшая как говорят ни-там, ни-там. Петька рассказывал им что-то, а они весело смеялись. Увидев деда, женщины сначала умолкли, удивленно уставившись на него, а потом расхохотались. Та что постарше смеясь, спросила:
   -А ты папаша дверью не ошибся?
   -Дык, вот ребята меня, значит, сюда привезли,- пробормотал дед, от волнения не зная куда девать руки,- ночевать негде, они с собой и взяли.
   -Ну взяли и ладно,- сказала молодая,- вы не бойтесь, мы не кусаемся. Меня Светой зовут, а это,- она указала на подругу, - Рая. У нее сегодня день рождения. А как вас звать величать.
   -Все зовут Кузьма Петрович.
   -Замечательно,- проговорила именинница,- Может чему новому поучите. Проходите сюда,- указала она на место на диване рядом с собой.
   -Умного учить только портить,- ответил ей дед, Да еще такую молодую и красивую.
   -Ой, ну скажете тоже. В этом-то наряде и после работы. Вы бы видели, какая я, когда наряжусь!- Рая покраснела от удовольствия,- а вы знаете, что татарские женщины самые красивые и самые лучшие во всем?
   -Так уж и во всем?- улыбнулся  дед,- А я слышал, что мордовские самые лучшие.
   -Да ну, Кузьма Петрович, вы наговорите. Если уж на то пошло, я вам как медик скажу, И мужчины все одинаковые, и женщины все одинаковые, не зависимо от национальности.
   -Кто это вам сказал что все одинаковые? Вы знаете почему мордву зовут поперечными?
   -Наверное за характер вредный.
   -Эх Рая, Рая, устройство человека учили, а не ведаете, что у мордовок женские дела,- дед взглядом показал ей ниже пояса,- устроены не так, как у всех женщин - вертикально, а поперек.
    Женщины недоверчиво переглянулись и рассмеялись.
   -Какой вы приколист, Кузьма Петрович. Разве такое бывает?
   -Как же не бывает, когда есть.
   -Ну расскажите тогда ещё что-нибудь чего мы не знаем, пока Наталья готовит. С вами весело. А то всем только выпить да переспать. А у вас такие познания…смешные.
   -Дык, вот я и говорю. Когда татарки или из других национальностей женщины ложатся в постель с мужчиной и раздвигают ноги для любви, там внизу все расширяется и становится…- дед посмотрел вокруг и не найдя ничего для сравнения, снял с головы кепку и показал всем - вот такая.- Женщины звонко засмеялась, а парни захохотали,- А у мордовок ээээ… эта… поперек расположена, не как у всех людей. Там же, но поперек.– Глаза женщин стали вылазить из орбит от смеха. Рты приоткрылись.- Ну так вот, когда эти мордовки, ноги-то в койке раздвигают, то ихние бабские причиндалы растягиваются, да сжимаются. И попутно сжимают всё, что туда попадает.
    Рая от смеха уронила свою сумочку в которой искала платочек вытереть слезы и согнувшись пополам, прижав руки к животу, стала продвигаться к выходу. Дед смеясь сказал ей в след:
   -Рая, не уходите и не вздумайте пробовать. Так попусту только ноги себе вывихните. Я же пошутил!
    Но женщина махнув рукой вышла из комнаты. Через некоторое время она вернулась в комнату в коротком цветастом платье, с глубоким вырезом на груди.
   -Сейчас у нас будет то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак,- объявила она и села на диван.
    Дед напряженно затих, не зная как это всё происзодит в подобных местах. Саня устроился на подлокотнике дивана, где сидела Рая и переговаривался с Петькой перебиравшем пластинки. Света, в сарафане каких-то непостижимых расцветок, вольготно расположилась в кресле и курила длинную иностранную сигарету, временами выпуская игривые кольца дыма в сторону молодых людей. Наконец Петька остановил свой выбор песнях «БИТЛЗ» и включил вечно модную мелодию. Парни пригласили женщин на танец, а дед, всеми забытый, остался сидеть на диване. Он с любопытством разглядывал убранство комнаты. На возвышениях мебели стояли фигурки всяких слоников и жирафчиков и придавали особый колорит гостинной. У большого, занавешенного красивой шторой с попугаями окна, стоял торшер, являвшийся в данный момент единственным источником света. Дед почувствовал себя очень уютно и, постепенно расслабился. «Интересно где же у них тут всё происходит? Наверное там,- думал он, глядя в сторону двух выходящих из гостиной дверей. Танцующие тем временем, не обращая внимания на его присутствие занимались обследованием друг друга. Молодые женщины оказались с задранными до спины нарядами, под которыми елозили руки партнеров. Дед уже забыл, о чем думал и, во все глаза смотрел на происходящее. Вдруг в комнате зажёгся свет, и вошла хозяйка с разносом в руках, полным дымящейся целой картошки. Дед сразу повеселел. Еда привычная. Он думал здесь едят заморские кушанья, а оказывается всё по - простому. То же сало, та же рыба, та же зелень. Только что для спиртного поставили хрустальные рюмки.
   - Вы что же нашего кавалера одного оставили?- сказала хозяйка и, шутливо погладила деда рукой по щее.
    Все рассмеялись и начали приводить себя в порядок. Наконец уселись за стол, который придвинули к дивану и дед оказался меж двух дам, как бы ненароком зажатый их пышными бюстами. Петька поднялся и дурашливым голосом произнес тост.
   -Товарищи и товарки, графы и графини, серы и серихи. Сегодня, в этот знаменательный день Раичкиного рождения, нас осчастливил своим присутствием наш друг и соратник, Петрович, чем сгладил наше с вами жалкое существование. Пусть эта ночь превратится в праздник, а наши дамы будут вечно такими молодыми и красивыми.
    Первую рюмку, вконец смутившийся дед, выпил как воду, не заметив от волнения ни крепости, ни запаха. А рядом, перемигнувшись, две упитанные «богини», решили  немного поиграть с ним. Когда еще такой случай представится. Надоела им молодежь, развлекавшаяся по другую сторону стола. Всё всегда одно и то же. А тут новый персонаж. Да ещё какой, непуганый видать чужой женской титькой. И началась потеха. Наталья с Раей подкладывают и подливают наперебой деду, а сами как бы ненароком, то ногой заденут, то грудью, то рукой. Да все нежно так, с протяжкой, обжигая его с двух сторон своим дыханием. Выпили ещё по две рюмки. И тут он вспомнил, для чего сюда приехал. Пошёл как бы в туалет. Закрыв дверь на шпингалет, достал пузырек и выпил несколько капель заветного снадобья и, возвратившись сел на своё место в ожидании его действия. Пока дед отсутствовал, гости выпили ещё и веселились, как могли. Светка уже сидела на коленях Сани и, они, вдвоем, обнявшись, курили.
   -Санёк,- сказала она пьяным голосом,- а давай  курнем на брудершафт.
   -А что давай,- поддержал Саня, просунул руку с сигаретой под Светкину руку и, они одновременно затянулись. Выпустив каждый свою струйку дыма, они стали целоваться, что вызвало приступ веселья присутствующих. Выпили ещё и Петька, задумчиво понюхав стакан, произнес:
   -Вот пьем мы этот самогон, потом болеем. А если, к примеру, принимать его с помощью клизмы, сколько полезных вещей извлечем - голова не болит, запаха изо рта никакого. Чувствуете.
   -Ну да, а как же тогда на брудершафт пить и потом целоваться?- под общий хохот спросил Саня.
    Заиграло танго «Утомленное солнце». Наталья, схватив деда за руку, потащила его на середину комнаты. Приняв правила игры, он не очень сопротивлялся. Хозяйка, однако, и не собиралась танцевать с ним, а начала выделывать вокруг него всевозможные танцевальные па. Подняв руки, выпятив вперед безразмерные груди и втянув живот, она, бесстыдно раскачивая бедрами, в ритме танца наступала на него, словно пыталась обнять, но в последнее мгновение, как бы спотыкаясь, промахивалась и вновь танцевала одна. Дед, согнув в локтях руки, стоял как истукан, не зная, что ему делать. Рядом, слившись друг с другом, как изваяния, покачивались Саня со Светкой. Петька же вообще лежал на диване, насосавшись с горя самогона и, ничего не понимал. Голова его покоилась на коленях Раи, которая пыталась его целовать, а он отбивался от неё как от прокажённой. Неожиданно Наталья бросила своего пристарелого кавалера, поманила Раю пальцем и скрылась в соседней комнате. Подруга, оставив Петьку спать, поплелась следом. Оставшийся дед, не зная чем заняться, выпил ещё рюмку и, закусив картошкой, сел в кресло. Минут через пять дверь отворилась и, под звуки «КАН-КАН», в комнату «вплыли» две матроны, облачённые в мужские пиджаки с подвёрнутыми к локтям рукавами, под которыми, кроме бюстгальтеров черного цвета и коротеньких юбчонок ничего не было. На головах: у одной чёрный солдатский берет, у другой такого же цвета шарфик, повязанный как у индейцев. На руках кожаные перчатки. На ногах чёрные полусапожки на высоких каблуках. В довершение каждая держала во рту по дымящейся сигарете. В такт музыке они синхронно раскачивали своими округлостями, со всякими вывертами вперёд и  назад, и подтягиваниями юбок по самое не могу.
   -Ну кто тут требовал хлеба и зрелищ?- в один голос выкрикнули они.
    Саня и Светка, упав на Петьку, так и не пришедшего в себя, хохотали до слез, а дед вдруг почувствовал в себе такое сильное возбуждение, что пробрался на нетвердых ногах, между стульев к женщинам, вклинился в их танец и, стал то у одной, то у другой ощупывать разные мягкие места. Те плотоядно хихикали и перемигивались. Потом одновременно подхватили его под руки и, как маленькое дитя потащили в комнату, посреди которой стояли две сдвинутые металлические кровати, на которые и упали кучей.
    Что произошло дальше, дед Кузьма помнил смутно. Какой-то калейдоскоп событий и смешения голых тел. Перед глазами мелькали то руки, то ноги, то груди, то животы. Последнее что запомнил его угасающий разум: ужас падения в бездну, лязг чего-то железного, темнота и смех, смех, смех доносившийся ото всюду.
    Сознание к нему возвращалось медленно. Вокруг узкого  пространства, окружавшего его, едва проступали серые полоски света. Дед лежал на деревянных досках, в трусах, очках и фуражке в позе эмбриона в утробе матери. С боков свисали матерчатые полотнища, а сверху, с двух сторон, едва не прижимая его к полу, два огромных кокона, опутанных материей и металлической сеткой. Снаружи доносились знакомые булькающе - хрюкающие звуки, но мозг отказывался их анализировать. «Это АД» решил он и от страха дико по звериному закричал.
   -КТО ТАМ? КТО-О-О-О-О?- и застучал руками и ногами по сетке и основанию под собой.
    Откуда-то раздались испуганные женские вопли, коконы разом взлетели кверху и, сетчатая тюрьма стала разъезжаться в стороны, вызвав в неопохмеленном мозгу деда Кузьмы новый прилив ужаса, от которого он заорал ещё громче. Сверху на него смотрели четыре ничего не понимающих глаза на испуганных женских лицах, с размазанными краской глазами и губами. То были всклоченные после сна Наталья с Раей, в одних ночных рубашках. Они смотрели на него и тоже визжали что есть духу. В какой-то момент просветления, женщины узнали в почти голом мужике своего ночного ухажора и, закатились таким смехом, катаясь по кроватям, на которых лежали и, под которыми он встретил свое самое жуткое утро, что прибежали все остальные участники событий. Кто в чем. И тоже ржали. Потом ещё ничего не успевший понять дед с ужасом увидел, как раздвинутые кровати сдвинулись назад и, вокруг наступила жуткая тишина. Он снова забился в истерике. Кровати вновь начали медленно разъезжаться, но со стороны ног, а не по всей длине. Дед замолк и с опаской стал высовывать в эту щель голову. Вначале показалась  фуражка, потом очки, потом вся его голова. С боков и сзади кроватей стояли мужские и женские фигуры и почему-то молчали. Дед Кузьма покрутил головой и увидел в пяти сантиметрах от себя, чьи-то волосатые ноги которые моментально сомкнулись, зафиксировав  голову в этом положении, а сверху, кто-то голосом похожим на голос Левитана произнес как по радио:- «Наконец Свершилось! Впервые Человека Родил Мужчина! Да Здравствует мужчина! Нобелевскую премию мужчине!». Раздался такой хохот, от которого дед едва не не оглох. Оказывается, Петька в одних трусах, залез в изголовье кроватей и, сел там раздвинув ноги, а между ними и вылез Дед Кузьма. Потом уже, за столом, после рюмки самогона, Наталья сказала смеясь:
   -Ну ты, Петрович, дал нам вчера прикурить. Я и среди молодых такого мужчины не встречала. Всю ночь нас с Райкой драл как сидоровых коз. А под утро водил париться в баню. В холодную. Вот смеху было. Чудак ты, Петрович.
   -Дык, это значит, для гигиены наверное,- то бледнея, то краснея от смущения, ответил начисто всё забывший дед,- вот не пойму только как же я там, под вами очутился?
   -Да как очутился,- сказала Наталья, у которой от смеха колыхались под халатом огромные груди,- достал ты нас своими приставаниями, вот мы и решили тебя нейтрализовать. Положили на середину сдвинутых кроватей, сказали, ляжем по краям, а сами дернули за них, да тут же, как ты туда провалился и сдвинули их на место. Может ты там головой ударился, но уснул сразу. И мы уснули, пока тебе черти не приснились. По секрету скажу: ты молодец, есть еще порох в пороховнице, не чета этим пацанам. Будешь в городе, заходи. Еще покувыркаемся. Честно скажу, давно я так не веселилась. Давай-ка, выпьем за его здоровье,- сказала она, показывая на нижнюю принадлежность, явно польщенному деду, и стала разливать остатки самогона. Петька замахал руками и сказал, что сегодня за рулем и пить не будет, тем более эту термоядерную гадость, от которой нормальный человек теряет сознание.
    В это время уже захмелевший Санек с любопытством рассматривал что-то на сарафане Светки.
   -Ну что ты там увидеть такого хочешь?- с любопытством спросила она.
   -Да вот при свете дня смотрю, где же эти пуговицы расстегиваются,- ответил Саня, тихонько дергая одну из них. - Вчера полчаса пытался расстегнуть, не получилось.
   -А ты, Саня, к Петровичу обратись, он поучит тебя как приличных женщин раздевать надо,- сказала Светка и, все засмеялись.- Сарафан это! Через голову снимается. Сказать надо было, я б сама сняла. А то измял да извозил его весь. Как на работу идти, не знаю? Придётся переодеваться домой идти. Да и вы сматывайтесь. Люди на работу пошли.
    Наскоро попрощавшись, наши герои сели в машину и….., увидели милицейский патруль, проезжавший по улице. Саня  сразу упал между сиденьями и заявил, что лучше останется здесь, чем попадет в пьяном виде, в форме в милицию. Тогда прощай обещанный отпуск. Петька высадил их, велев пока посидеть в палисаднике у дома, а сам куда-то уехал. Минут через двадцать он вернулся с прицепом накрытым тентом.
   -Давайте лезьте под тент, ложитесь, там мешки настелены, потихоньку я вас довезу до места.
   -Ага ,- промямлил Саня,- мы дровами прикинемся и нас не заметят.
   -А хрен ли прикидываться, -сказал дед,- мы и так как дрова. Вези давай. Обещаю петь по дороге не будем.
    Обратно доехали без происшествий.
    Остатки самогона дед зарыл в куче угля в землянке, до лучших времен, а сам завалился спать, довольный тем, что всё окончилось благополучно.


                РАСПЛАТА ЗА ЛЮБОВЬ

    Через два дня, в субботу утром, Саня со встревоженным лицом ходил по «базе» и искал деда Кузьму.
   -Юрка ты Петровича не видел?- спросил он Зуева катившего тачку с землей от недостроенного дома генерала.
   -Там, наверху на  стропилах,- ответил тот и зашагал дальше, даже не повернувшись.
Саня по кругу обошёл дом, пока наконец не увидел на крыше группу солдат и среди них деда. Он что-то говорил им, показывая то на стропила, то на землю, время от времени почесывая низ живота.
   -Эй, Петрович,- прокричал Саня,- слазь сюда. Председатель приезжал, велел тебе поручение передать.
   -Я, Саня, тебе не малай, туда-сюда скакать. Лезь к нам.
   -Нет, Петрович, поручение только тебя касается. Разглашать никому не велено.
    Чертыхаясь, дед Кузьма полез вниз по лестнице.
   -Ну говори чего там стряслось, что я такой нужный стал?
   -Пошли со мной,- схватил его за рукав Саня и потянул за угол котельной, где оглядевшись по сторонам  спросил,- Ты в туалет давно ходил?
   -Ходил, а что?- подозрительно вглядываясь в лицо парня, спросил дед.
   -А то, сходи да посмотри хорошенько на свои причиндалы. Меня кажись, девки живностью наградили. А раз ты со мной был, может и тебе досталось?
   -В смысле живностью?
   -Ты когда нибудь слышал про таких зверей как вошь лобковая, а в простонародье….?
    Дед Кузьма, его не дослушал и ни слова не говоря, метнулся к стоявшему неподалеку туалету. По дороге, у него в голове сразу возникла мысль о том, что ещё с утра все у него в штанах горело, зудело и чесалось неимоверно. Закрывшись в туалете на вертушок, он дрожащими от волнения руками расстегнул брюки и вместе с кальсонами стянул их до колен. Посмотрел вниз. В полутьме закрытого со всех сторон, не приспособленного для медицинских осмотров помещения,
 ничего интересного не увидел. Со стороны досчатой двери, в  щелку пробивался узкий луч света. Дед, задрал верхнюю часть одежды к подбородку и, зажав им её, одновременно не давая штанам упасть на загаженный пол, стал ловить низом живота ускользающий лучик. Наконец после многочисленных телодвижений в стиле мужского стриптиза, ему это удалось. Согнувшись в три погибели, он сделал попытку рассмотреть своё естество, но одежда, выскользнувшая из-под подбородка, перекрыла видимость. От неожиданности он потерял равновесие и, лбом протаранив дверь, вывалился на улицу, прямо под ноги хохочущего Сани. Дед по инерции прошагал на четвереньках несколько шагов, встал, подхватил штаны и, кое-как натянув их, ретировался назад. Дверь «смотровой» за собой плотно закрывать не стал и, уже при свете дня увидел, что весь низ живота, покрытый скудной растительностью, был припухшим и непривычно розового цвета усеянный чёрными точками.
   -Мать честная,- проговорил он, с ужасом разглядывая живот,- вот вляпались, так вляпались. Что делать-то будем, а, Саня?
   -Как что,- все смеясь, ответил Саня,- Для начала пойдем, ввалим этим сучкам, чтобы заразу по миру не разносили. Потом пойдем лечиться.
   -Ты сдурел, парень? Тебя здесь кто лечить будет? Да через пятнадцать минут о нас весь район будет говорить. Глаза завязывай и убегай.
   -Петрович, ты не бери в голову, всё не так страшно и лечится быстро.
   -Так лечи давай, ну их на хрен этих баб твоих. Не до них сейчас. Давай говори что делать?
   -Ну для начала не орать. Второе, где у вас здесь аптека?
   -Где ? В райцентре вот где.
   -Ясно. А райцентр далеко?
   -Дык, километров тридцать будет.
   -Тогда вот что. Ты у нас человек вольный, поедешь и купишь в аптеке лекарства. Мазь есть такая серортутная,- предложил  Саня.-Убивает все виды этой заразы.
   -Ты что сдурел? Меня там каждая собака знает. Давай вместе поедем, я отпрошу тебя.
   -А мне что, отпрашивай. Пообещай им водки привезти и всё будет тип-топ.
   -Я тебе дам тип-топ. Втянул меня в это дерьмо, а теперь веселишься.
   -Я не понял, это я что ли поил этих сук самогоном? Это я что ли гонял их всю ночь по дому? Носились как стадо коров.
   -Ну, я. Молодость хотел вспомнить, когда ещё возможность будет?!
   -Вот теперь у тебя есть возможность и здоровье поправить и, в приключенческом сериале поучаствовать. Иди к лейтенанту, отпрашивай  меня.
    Дед отправился к солдатам и объявил:
   -Вы тут покумекайте пока, как эту значит хрень приладить, а мы с Саньком часа на два в правление смотаемся. Там председателю помощь нужна.
   -Да мотайте,- сказал Зуев.- Если выпить найдете, несите. А мы пока  будем  опалубку под фундамент делать, один хрен без тебя ничего не придумаем.
    Дед предупредил лейтенанта и почесываясь, поковылял догонять Саню. Вместе вышли на дорогу и стали ловить попутную машину в сторону райцентра. Долго сидели на дороге, соревнуясь кто быстрее чешется. Не то чтобы машины им не останавливались, а их не было вовсе. Саня уже тосковать начал.
   -Петрович, у вас что здесь люди не живут что ли?
   -Дык, как объездную дорогу сделали, здесь ложись на асфальт и помирай, ни одна собака по тебе неделю не проедет.
   -Так хрен ли мы здесь сидим? Говори в какую сторону идти и где эта грёбаная объездная дорога. Скоро все аптеки закроют,- и оба пошагали в нужном направлении. На счастье, минут через пятнадцать их обогнал и притормозил старый, раздолбанный, но каким-то чудом двигавшийся Москвич 407. Из открытого окна высунулся усатый водитель и прокричал:
   -Если до райцентра, садитесь подвезу. Дорого не возьму.
    Дед и Саня плюхнулись на заднее сиденье и... машина заглохла. Мужик чертыхаясь полез под капот. Нет, сегодня им явно не везло. Что-то подкрутив мужик сел за руль, включил стартер. Мотор покашлял, потрясся, еле-еле завелся и, как ни странно, поехал. Минут через сорок наши бедолаги въехали в районный центр, где расплатившись с водителем, вышли и отправились на поиски аптеки. Как и везде она располагалась в центре, рядом с райкомом партии, почтой и телеграфом, но, к великому огорчению, оказалась закрытой на переучет. Дед, стоял у дверей, закрытых на огромный амбарный замок и ругался почем зря на местные порядки. Но беда - есть беда. Нужно искать выход. И он нашёлся в виде проезжавшего на велосипеде милиционера.
   -Вы граждане здесь зря стоите,- сказал он,- на три дня закрыли.
   -И что нам делать?- спросил совсем отчаявшийся дед. Саня молчал, как воды в рот набрал.
   -Если уж вам совсем невмоготу, садитесь в автобус и жмите в Федоровку, тут недалеко, километров тридцать, там и купите чего надо. Да поспешите, отправка минут через двадцать. Только обратно на попутке придётся ехать, автобус всего один рейс за день делает.
  - А где остановка?
  - Там за углом, метров сто будет,- ответил веломилиционер и уехал.
    Дед Кузьма и Саня пошли в указанном направлении и, действительно у автостанции увидели автобус. Посадка уже заканчивалась, билетов в кассе не было. Контролер широким задом выдавила безбилетников из салона и, велев водителю уезжать, величественно скрылась в диспетчерской. Автобус тихо тронулся с места и, повернув за угол, остановился и безбилетники бросились на посадку. По неписанному правилу деньги за провоз левых пассажиров водитель оставлял себе. Отдав по рублю и, не получив билетов наши герои повисли на поручнях. Но, едва автобус доехал до первой  от райцентра остановки, как из-за неё показался нос «Волги» серого цвета из которой выскочили две агрессивного вида женщины с милицейскими полосатыми жезлами и бросились к его передней и задней дверям. На лобовом стекле «Волги» красовалась отпечатанная в типографии табличка «ЛИНЕЙНЫЙ КОНТРОЛЬ». А женщины значит контролеры, ловившие «зайцев» и водителей «калымщиков». Войдя через две двери разом, они лишали возможности пассажиров провести какой-либо мухлёж с билетами. Например: человек у которого уже проверили билет, передает его в другой конец автобуса, где проверки ещё не было. Водитель этого автобуса оказался ушлый малый и одним движением руки бросил «зайцам» моток автобусных билетов.
   -По быстрому отмотали себе за проезд, остальное вернули назад,- сказал он и открыл только заднюю дверь. Контролёрше что  стояла у передней двери, он показал разведенные в стороны руки, «мол заело» и она вынуждена была идти также, что и первая, через заднюю дверь. Водитель «Волги» как на экране телевизора видел весь этот цирк и, сидя у себя за рулем угорал от смеха. Весь оперативный план контролёров был сорван на корню и, им ничего не оставалось, как ограничиться формальной проверкой билетов. Уходя, старшая пригрозила:
   -Сегодня же напишу докладную о том, что на линию выпустили неисправный автобус.
   -У вас тоже могут поотрываться каблуки на туфлях, но это же не говорит о том, что на работу вы пришли в драной обуви.- резонно ответил водила.
    Наконец автобус тронулся и, если бы не изнуряющий зуд в известных местах деда Кузьмы и Сани, который по известной причине нельзя было удовлетворить, то путешествие  было бы увлекательным. В Фёдоровке, они безошибочно, по тем же самым признакам, что и в родном райцентре, нашли нужное заведение. Аптека находилась в глубине березового полисадника, обнесённого по периметру синим забором из штакетника. Вдоль узкой асфальтовой дорожки стояли две весёлые жёлто-зелёные скамейки для отдыха. На счастье рабочий день ещё не окончился.
   -Давай Саня, ты иди за лекарством, а я подожду здесь. Мне в моем возрасте как-то неловко покупать такие вещи,- сказал дед.
   -Петрович, здесь тебя никто не знает, потому кинем жребий.
    По закону подлости идти досталось деду.
   -Чёрт с ним схожу,- неожиданно легко согласился он.
    Саня обрадовано вскочил с лавки и зашагал по тропинке взад-вперед. Дед зашёл в аптеку, огляделся по сторонам. Слава богу в помещении никого. За окошечком, с сонным видом, листала какой-то журнал скучающая девица лет двадцати пяти, в белом халатике, едва скрывавшем места, откуда ноги растут. Места эти в данный момент его интересовали меньше всего. Посмотрев на него, девица безразлично спросила:
   -Что- то хотели?
    Почесав за ухом, дед пробормотал:
   -Дык вот хотел у вас серортутной мази прикупить.
   -Чего хотели купить?- не поняла она.
   -Ма-зи се-ро-ртут-ной,- уже чётко и по слогам громко повторил дед.
    Девица хихикнула и, сказав «Щас» выскочила в подсобку. Минуты через две она привела с собой ещё одну, в белом халате, но килограммов на сорок больше и лет на двадцать постарше. Подойдя к окошечку, вторая строго спросила у слегка смущенного деда.
   -Так что вы говорили вам надо?- еле сдерживая прущий из неё смех.
   -Я уже объяснил девушке. Срочно нужна серортутная мазь.
   -И рецепт у вас есть?
    Дед наклонился к окошечку, и заговорщецким тоном сказал:
   -Рецепта у меня нет, да и не мне это вовсе. Вон там на улице солдат ходит, ему почему-то самому неудобно спрашивать, так он меня попросил.
    Женщины прильнули к окнам и, через секунду закатились весёлым заразительным смехом. И было от чего. По аллее с озабоченным видом прохаживался Саня в солдатской форме. Временами он останавливался, воровато оглядывался по сторонам, засовывал одну, а то и две руки в карманы брюк и яростно шурудил ими внизу живота, отчего брюки  его то приподнимались, то опускались как в театре марионеток. Лицо при этом излучало сладкое блаженство. Дед и сам рад бы был последовать примеру младшего товарища, но боялся попасть в такую же идиотскую ситуацию.
   -Это где же он так опаршивел?- смеясь и вытирая слезы, еле выговорила толстая аптекарша,- иди-ка папаша позови его, больно интересно мне,- и вновь зашлась смехом, взглянув на Саню в окно. Молодая аптекарша смеялась молча, сидя на стуле у окна и положив голову на руки. У неё только дёргались плечи, в такт Саниным телодвижениям.
   -Надо вам, сами и зовите,- ответил Дед,- да и не пойдет он сюда. Иначе зачем бы меня просил?
   -Да не нужен он нам, бери сколько надо, неси страдальцу,- ответила толстуха.
   -А в чем она у вас?
   -В стеклянных банках по четыреста граммов. Сколько будешь брать?
   -Давай две банки.
    На этот раз упали обе аптекарши и смеялись долго.
   -Папаша,- держась за сердце, сказала старшая,- здесь хватит на две роты солдат и еще останется.
   -Ну что же, их там может и есть две роты солдат,- невозмутимо ответил дед,- велел солдат две банки, вот и давайте две банки.
    Забрав лекарство и рассчитавшись, он вышел на улицу. Саня, увидев его, сделал стойку как охотничья собака, с надеждой и преданностью глядя деду в глаза. Тот подошёл к Сане, обошёл его и встал лицом к аптеке. Солдат был вынужден повернуться к ней задом и, не видел как к окну прилепились хохочущие аптекарши и, показывающие деду неприличные знаки руками.
   -Ну что, Петрович, получилось?- нетерпеливо спросил Саня.
   -Да всё нормально, купил мазь. На держи.- сказал дед и сунул в руки Сане обе банки.
   -Я не понял, а ты что лечиться не будешь? Чего ты мне всё отдаешь?
   -Да буду, подожди, сапог поправлю,- ответил дед, нагнувшись вниз. Не мог же он сказать другу по несчастью, что сейчас они являются предметом обсуждения двух женщин, а вечером всего райцентра. Глядишь через неделю и в своей деревне, услышат эту историю.- Ты иди, я догоню.
   -Чего идти-то?- ответил ничего не подозревающий Саня,- наверняка здесь сзади есть туалет. Там и намажемся. Терпения нет никакого.
   -Иди уже,- прошипел дед Сане,- я догоню.
    Тот поплёлся к калитке, а дед, дождавшись пока он скроется за ней, встал, ещё раз оглянулся на окна аптеки, погрозил пальцем смеющимся женщинам, тоже пошел прочь. По дороге им попалась редакция районной газеты с названием «ПОЛЕВОД», во дворе которой ютилось нужное помещение. Они заняли обе кабинки, и мужскую и женскую. Деду как «почётному ветерану», как выразился Саня, досталась женская половина. Да он больно и не привередничал. Сорвал лопушок и шмыгнул туда. Стянул с себя штаны, открыл банку, взял из неё лопушком сколько мог мази и, приляпал куда надо. Подумать ничего не успел. Огнём охватило всю нижнюю часть живота, мышцы которого сократившись от боли, мгновенно вросли в позвоночник. В глазах потемнело. Скулы свело судорогой. Изо рта вырвался непроизвольный стон. Ноги подогнулись и опустившись корточки он приготовился принять смерть. Смерть однако не приходила, зато из соседнего мужского отсека тоже послышался стон и отборный мат. Деду сразу стало легче:- не один он погибает.
   -Саня, ты живой там?
   -Как воробей- чуть-жив, чуть-жив,- нашёл в себе силы шутить Саня,- Давай сматываться отсюда, пока не прихватили.
    Коё-как одевшись, дед, озираясь вышел из женского туалета. Следом за ним, из своего отделения, весь бледный, с руками перепачканными мазью и с заветной банкой под мышкой, вышел Саня. Дед вспомнил, что свою мазь впопыхах оставил в туалете в углу и вернулся за ней. После этого, здесь же во дворе, подобрали старую газету, завернули в неё банки и, в раскорячку, пошли искать  районный магазин чтобы купить водку. Водку, как и предполагалось, по причине сухого закона в уборочную, не продавали. Решив, что отдадут в бригаду остатки дедова самогона, вышли на дорогу, и скоро уже ехали в кабине попутного «Камаза». За рулем сидел богатырь башкирин, лет сорока. Поражал в нем больше всего не рост, а его руки, как две здоровенные лопаты, в которых руль самосвала казался игрушечным. Водитель оказался весельчаком и балагуром и сразу стал подкалывать деда по поводу его беспокойного поведения. Саня крепился изо всех сил, а вот дед то и дело елозил на месте.
   -Тебя отец там не глисты грызут,- весело заржав, на чистейшем русском языке, предположил водитель, глядя на непоседливого пассажира.- Лицо больно знакомое, может виделись где?
   -Дык земля большая, всегда думаешь что уже видел кого-то.
    Дед хотел что-то ещё сказать, но Саня ткнул его локтем под ребро и он молча отвернулся к окну. Но водителю ответ похоже был и не нужен. Просто за день езды он устал от одиночества и хотел  выговориться. А Саня взглядом показывая на его огромные кулаки спросил:
   -Такими наверное подковы ломать можно?
   -Ну подковы не подковы, а так-то могём кой-чего. Я сам из соседнего района. Так мне там равных нет в борьбе.
    Дед Кузьма на этот раз быстро взглянул на водителя и еще быстрее отвернулся к окну, покраснев как рак.
   -Повадились одно время к нам на Сабантуй ездить спортсмены. Это праздник такой. Как окончим посевную, так праздник в каждом колхозе. Народ отдыхает. Соревнуется. Силой меряются. Слыхали наверное борьба Куреш?
   -Нее, не слыхали,- за обоих ответил Саня.- Рассказывай, все равно ехать долго. Да и интересно.
   -Воооот. Это борьба на поясах. Наши предки ещё боролись. Тут здоровье надо ого-го. А кто победит, тому как приз здорового барана дают. А тут эти спортсмены. Откуда они взялись? Несколько лет подряд приезжают на сабантуй в каждый район и забирают все призы. Они похоже по всей стране ездили. Говорят у них график даже видели. Местные ребята очень злые были на них. Ко мне пришли. Говорят «Шакирьян. Выступи на конкурсе. Совсем чужаки одолели. Ещё и запугивают наших». А мне что? Я вышел и по одному их всех уложил на ковер, а последнего самого их главного за пояс поднял над головой, да как заору: «Ещё раз увижу вас здесь, переломаю на дрова» да и бросил его на ковер. Слегка так бросил. Он потом минут пять поднимался.- опять засмеялся от приятных воспоминаний водитель,- а когда поздравляли ещё добавил «буду за вами по всем районам ездить, и колотить, пока не свалите отсюда. А потом мы с ними подружились даже. Они меня в свою компанию звали. Обещали чемпионом сделать.
   -И что же не поехал,- спросил Саня.
   -А мне они зачем. Побасенку может нашу слышал: Редька говорит: «Ох, я и вкусная с Башкирским мёдом». А мёд говорит ей: «Я и без редьки вкусный», так и я тоже. Я и так чемпион без них.
   -Конечно. Зачем тебе они?
   -Мы потом с ними напились. И я ещё один рекорд установил.
   -По пьяному делу не ставят рекордов.
   -А я по этому делу и установил. Без рук с завязанными глазами выпил трёхлитровую банку пива.
    В это время со стороны деда Кузьмы раздался не то хрюк, не то храп. Рассказчик и Саня посмотрели туда. Дед отвернулся к окну, прикрыв лицо кепкой. Шея и лысина пошли багровыми пятнами. Плечи мелко тряслись от смеха.
   -Ты чего, Петрович? – спросил Саня.
   -Ничего,- еле вымолвил тот,- представил - Шакирьян как барана спортсмена несёт над головой. Ржу не могу.
    Водитель самодовольно заулыбался.
   -Я ещё и не такое могу.
   -Ты про пиво не рассказал,- напомнил Саня.
   -Ну там, мы, уже когда перезнакомились, выпили как следует, один из этих спортсменов говорит «Ладно Шакирьян, убедил: ты самый сильный из нас. А сможешь как я сделать?».  Налил в литровую банку пива. Руки сцепил за спиной, взял банку зубами, поднял её и выпил до конца. Я ему говорю «Я с этой мензуркой даже мараться не буду, давай трёхлитровую». Сам себе глаза завязал. Поставили напротив меня банку с пивом.
    Со стороны деда послышался новый «хрюк».
   -Не веришь бабай? Правду говорю.
   -Да верю, верю. Рассказывай дальше.
   -Взял я эту банку зубами, и не отрываясь, выпил всю. Когда повязку снял. Там всех след от страху простыл.
    Дед Кузьма молча до слез смеялся.
   -Вот такой вот я Башкирский богатырь.– закончил водитель с гордостью.– Все ребята, мне сворачивать надо. Вам тут километра два напрямки пройти.
   -Дык дойдем пожалуй,- ответил дед вытирая кепкой слезы и вывалился из кабины. Саня вылез следом. «Камаз», взревев двигателем унёсся, увозя чемпиона Шакирьяна, а дед смеялся и не мог остановиться.
   -Петрович, хватит ржать. Ничего там больно весёлого и не рассказал он.
   -Это он тебе не смешно рассказал, а я на этом спектакле можно сказать главную роль играл.
   -Да ну?
   -Он что рассказал – правда. Мы все там дармовой водки напились. Председатель не пожалел, проставился. Шакирьян то меньше года живет в Антоновке. Всех не знает. А хвальбун страшный. Он когда глаза себе завязал и кричит лей пиво – пить буду. А пива-то и нет. Водка одна. Я с пьяну взял банку и почерпнул из бочки противопожарной за юртой какая стояла. Там и вода и люди ссать приспособились. Ну, а чтобы крепкость была, я туда ещё два стакана водки плеснул и поставил перед ним на стойку. А он схватил и всё это вылакал. Народ всё видел. Сначала смеялись, а потом как-то быстро разошлись. А что как этот бугай буянить станет. Ага. А он эту банку допил, да как швырнет в сторону. Руки из-за спины достал и в ладоши хлопнул «АААААА! Видели?». Содрал повязку с глаз, а рядом всего трое мужиков. «Пожалели говорит нормального пива. Дали какую-то теплую кислятину. Ну черт с вами. Я чемпион. А где все?» и махнув рукой забрал выигранного барана и ушёл домой.
    Дед и Саня смеялись до слез. Часам к семи вечера вернулись на «базу». Дед в землянке откопал из кучи угля припрятанную банку с самогоном и отнес её солдатам. После этого они с Саней ушли на реку, прихватив хозяйственное мыло и полотенца и долго там мылись.
    Через день, во время перерыва, дед, обуреваемый жаждой поделиться с коллективом своими похождениями и, видя что Сани нет поблизости, рассказал эту историю обедавшей бригаде. Солдаты катались со смеху по земле, слушая рассказчика. Уже в конце рассказа дед, боковым зрением увидел. что в него летит сверху какой-то предмет и, метнулся в сторону выхода. В ящик, на котором он только что сидел, с треском влепилась  кувалда, брошенная сверху Смолиным.
- Убью гад,- кричал тот, пытаясь спуститься на землю. Однако не на шутку перепуганные солдаты поймали его и не дали совершить самосуд над незадачливым рассказчиком. Взяв на неделю отгулы дед уехал домой.


                И ВНОВЬ МАЯК

    На следующий день вечером позвонил генерал.
   -Добрый вечер, Кузьма Петрович, как самочувствие?
   -Как у призывника вроде все нормально, да не хочется.
  -Ну это лечимо. Раньше розгами лечили, сейчас словом добрым, да приказом сверху.  Как насчет в командировку съездить, Петрович? Очень у тебя это хорошо получается.
 -Если город хороший, то прямо сейчас. А если так себе, то значит утром, как высплюсь,- пошутил дед.
   - Нет город очень хороший. Ручаюсь. Поэтому ехать сегодня надо. Завтра уже самолет. Пока документы ещё оформишь. Не слышал такой Ливны Орловской области?
   -Область слышал. У них говорят даже воробьи там и те «Орлы».
   -Вот вот к «Орлам» и надо. У них восемь наших цистерн лежат. Надо получить. И какие-то огнетушители попутно. Как, сделаешь?
   -Дык, это. Я вроде как дома.
   -Это не вопрос. Собирайся. Через час моя «Волга» тебя заберет.
   -Ну как хорошему человеку отказать.
    Переночевав у сына, дед, на следующий день в десять утра был у завода «Маяк» чтобы получить инструкции, документы и деньги. На площади у заводоуправления нервно ходил чем-то озабоченный зам директора Самохин. Дед Кузьма, со стороны поздоровался с ним, но подходить не стал, видя его раздражённость. Тот то и дело поглядывал на часы и, как гриф стервятник, крутил головой по сторонам. Из-за поворота выехала черная «Волга» и остановилась у крыльца. Из неё вылезли уже знакомые деду инженерши и стали доставать из салона разносы с едой, накрытые салфетками и сумки.
   -Вы где были, вашу мать?- заорал на них никого не стесняясь зам директора,- я вам машину давал на десять минут, вас черти где черти носили целый час? Мне голову в исполкоме снимут за опоздание. Вон от моей машины,- и весь красный полез в неё.
   -Валерий Фёдорович,- раскрасневшаяся Валентина Петровна подошла к нему,- Вы сами дали машину привезти из столовой продукты, теперь орёте как напуганный. Самовар наш отдайте.
   Самохин выскочил из машины, открыл заднюю дверь и по приуправленческой площади покатился во все стороны, гремя железными частями расписной самовар. Сам он сел снова на своё место и машина, взвившись как конь, в секунду улетучилась.
   -Вот дурак, так дурак. Как с ним жена живёт?
   -Да вот дома как раз у него к башке каблук бабий приколочен, ходит тише воды ниже травы. Зато здесь отрывается,- прокомментировала случайная свидетельница,- мы в их подъезде живём. Там жена его, как два коня вместе взятых, копытами бьёт, пока спать не лягут.
   -Ну и так ему и надо, приедет пойду гляну на голову, куда она ему каблук после работы вставляет,- ответила Валентина Петровна и собрав части самовара, удалилась с инженершами. Дед же пошёл к Виктору. Тот встретил его как родного:
    -Помните Ленинград? Телеграмму мы за редукторы отправляли в обком, прокуратуру и КГБ. Вот они там перепаратились. Мы через восемь дней получили редуктора за все три года. Нам столько и не надо. Бедный Шухман лично приезжал, контролировать выполнение поставки.
   -Так ему гаду и надо. А то окопался в кабинете и пухнет от ничего неделанья,- ответил обрадованный дед.
   -Так это ещё не всё. Нам договора прислали на будущий год. Мне Пилецкий говорит «Теперь хрен они тебе хоть один договор подпишут». Но я всё равно отправил им проект договора, так на всякий случай. У нас редукторов теперь на сто лет хватит. Так Шухман нам уже и за следующий год отгрузил все редуктора. А договор они вроде подписали, но ещё даже не выслали, так какая-то баба от них доложить вам просила. Вы, Кузьма Петрович, у нашего начальства теперь в фаворе.
   -В чем я у него?- не понял дед.
   -Короче, просите у них чего хотите. Вам тут даже премию сто рублей выписали.
   -Да ну,- не поверил дед, и засмеялся - а я уж думал в фаворе, это в заднем месте.
   -Вот приказ,- смеясь показал лист бумаги Виктор,- Деньги тоже сегодня получите. А Шухман привет вам передавал. Напуганный такой. Сказал вы его неправильно поняли.
   -Всё я его правильно понял. Жулик чёртов. Взятку небось хотел.
   -Чёрт его знает, чего он хотел. Короче ждите здесь, женщины вас не обидят. А я оформлять бумаги,- закончил Виктор и выскочил в коридор.
   Женщины как всегда говорили о своём. В кабинет вошла невысокая, чуть полноватая, но хорошо сложенная, как скаковая кобыла, женщина. На симпатичном лице играла улыбка. Искусно двигая бедрами, от чего создавалось ощущение, что она выписывает задом замысловатые кренделя, женщина зашла к Пилецкому «пошептаться». Следом за ней вошла молодая симпатичная башкирочка в брюках и блузке, и подсев к инженершам зашептала не обращая на деда никакого внимания:
   -Видели Викторию Олеговну. Не идёт, а пишет. Специально за ней шла. Пробовала сделать попой как она. Не получилось.
    Женщины засмеялись.
   -Этому нельзя научиться. У неё от природы в организме задницей крутить. И правда, как она так делает, а Лутфулловна?- спросила Валентина Петровна башкирочку и встав попробовала сделать попой так, как делала Виктория Олеговна. Но ничего тоже не получилось. И правда у той получалось нечто особенное – тело как бы переливалось из одной части в другую создавая неповторимую эротическую передвигающуюся картину. Мужчины встречавшие её на пути невольно оборачивались. Женщины завидовали.
    Дед сидел и улыбался, глядя на инженерш, потом сказал:
   -Неужели правда никто не знает как она это делает? У нас все доярки так умеют. А вы тут в городу и не знаете?
   -А вы что, правда можете научить? - спросила башкирочка.
   -Да хоть сейчас, только пусть она уйдёт,- дед кивнул на дверь кабинета начальника.
   -Римма Лутфулловна,- смеясь сказала Валентина Петровна,- иди скажи, Виктории Олеговне, что её директор вызывает.
   -Ну да и потом получить по рогам.
   -Да откуда у тебя рога-то? Ты сначала замуж выйди. А замуж не выйдешь пока так крутить ж…,- Валентина Петровна посмотрела на деда,- агрегатом не научишься.
   -Я не могу врать…!
   -Ой, все не могут,- и встав вновь попыталась копировать движения Виктории Олеговны, но получилось бездарно и она махнув рукой, просто пошла к кабинету начальника. Постучав, она засунула туда голову:
   -Я конечно извиняюсь Виктория Олеговна. Сейчас позвонили из главного корпуса: какие-то люди приехали и срочно вас ищут.
   -А кто позвонил?
   -Не знаю, не представились. Сказали если вы у нас, то чтобы быстрее шли к себе.
    Женщины в кабинете давились от смеха.
   -Подождут.
   -Не могут они ждать,- сказала Валентина Петровна и, вернувшись на свое место, замерла. Минуты через две дверь открылась и Виктория Олеговна эротично перетекла в коридор.
   -Ну что, Кузьма Петрович, рассказывайте,- спросила Вера.
   -Дык рассказывать нечего. Надо показывать. У вас есть карандаш, лист бумаги  и кнопки?
    Ему немедленно выдали требуемые материалы.
    Дед, отмерил на стене расстояние до своей попы и на этом уровне закрепил кнопками бумагу на стене. Потом вставил между ног со стороны спины карандаш и покрутив у стены задом сказал:
   -АП!!!!!!!! – и отошел от стены. На листе была нарисована небольшая неровная восьмёрка. Такие он дома рисовал с внуками ради смеха.
   -Ну и что это было?- раздался из открытой двери голос Пилецкого.
   -Да тут я…-дед замешкался и покраснел. Все громко засмеялись.
   -Да ладно вам,- вступилась Валентина Петровна,- Кузьма Петрович, показывает нам как Виктория Олеговна задницей научилась крутить.
   -Ну-ка. Ну-ка. Дай сюда инструмент,- Пилецкий забрал из рук деда карандаш и, вставив себе сзади между ног попытался нарисовать на прикрепленном листе восьмерку, но, поскольку он был на двадцать с лишним сантиметров выше деда, это у него не получалось. Ему постоянно приходилось сгибать ноги в коленях. Наконец он упал, не выдержав борьбы со стеной. Женщины плакали от смеха. Римма Лутфулловна, поскольку была одна в брюках, взяла «эстафетную палочку» и воткнув её себе между ног попробовала тоже нарисовать восьмёрку на листе. Но, дед Кузьма, был выше её, и восьмёрка оказалась намного ниже и на стене.
   -Ооо, а у меня совсем маленькая получилась?– Расстроилась девушка.
   -Дык лист побольше возьми, да энтим делом шире двигай,- дед указал ей на попу.- И этим заниматься надо по два три часа в день,- закончил он.
   -Так мужчины,- встала из-за стола Валентина Петровна,- выйдите из кабинета, нам посовешаться надо.- Все разом засмеялись. Пилецкий и дед вышли на улицу покурить. Минут через пять мимо них пролетел Виктор. Пилецкий ему сказал что в кабинет нельзя, но тот либо не слышал, либо спешил. Зато через минуту выскочил назад красный как рак.
   -Я что-то не понял?- чуть не заикаясь проговорил он,- они чего там в трусах гуляют. В задницы карандаши навставляли и в стены ими тычут.
    Дед и Пилецкий от смеха не могли сразу ничего ответить. Только через некоторое время из их бессвязных фраз до него дошло в чем дело. Кое-как успокоившись мужчины решили раз такое дело, пойти пообедать. После обеда, как ни странно, почти все кабинеты в заводоуправлении были закрыты. Это создало трудности с оформлением командировки деда Кузьмы. Загадка разъяснилась после того как они прорвались с боем в бухгалтерию. Сначала им не хотели открывать. А когда открыли, то у всех десяти бухгалтерш были заплаканные от смеха лица с размазанной на глазах тушью, а возле каждого стола на стене висело по листу с бесчисленным количеством больших и малых восьмёрок. Дед усмехаясь, понимающе покачивал головой. Поскольку попасть они к себе в кабинет тоже не могли, Виктор инструктировал его в актовом зале:
   -Два насоса и восемь железнодорожных цистерн без колес - получите на заводе «Ливгидромаш», и отдадите лодку зам директора Колпакову. Две тысячи огнетушителей получите на заводе Противопожарного оборудования и отдадите начальнику отдела сбыта Сидорову шесть надувных матрацев. И всё - можно возвращаться домой.
   -Свежо предание, да верится с трудом.– вслух подумал дед.
   -Правду говорю. В этот раз не должно быть накладок.
    Наконец получив премию и деньги на дорогу, билеты, документы, подарки нужным людям - надувную лодку и шесть надувных матрасов и инструкции куда ехать, дед убыл домой к сыну.


                СТОЛИЦА

    Утром следущего дня он уже садился в самолёт на Москву, по совету Виктора перед полётом приняв для смелости в буфете сто пятьдесят граммов водки. Какой-то пьяный мужик спросил:
   -Что лететь боишься?
   -Дык вот, не летал никогда. Служил в авиации, а летать не пришлось. Зато на старости лет …. робостно как-то.
   -Не боись отец летать. Я бывший лётчик и не помню ещё ни одного случая, чтобы самолёт не вернулся на землю.
   -Иди уже лётчик,- проговорила буфетчица,- а вы бы лучше не пили, а то плохо станет.
   -Дык я вроде как уже,- ответил ей дед, разглядывая пустой стакан.
   -А чего же здесь бухаешь, коли летчик.– спросил дед мужика когда отошли в сторону.
   -Я правда летал, - с пьяной бравадой ответил тот,- Пятнадцать лет летал. На кукурузнике правда. Не на таком орле,- мужик кивнул в сторону лётного поля,- Хлам всякий возил, да бабок. Это дело сгубило,- он щёлкнул себя пальцем по подбородку.- На выходных полетел со сменщиком на север Башкирии. На рыбалку. Заодно гроб одному деду отвезти. Полированный ему захотелось. Короче, я перед этим вмазал хорошо и мы этот гроб загрузили, а меня в него уже потом бросили, как мешок с картошкой, да прикрыли крышкой. А по дороге мне срочно захотелось в туалет. Короче я встал, а десять бабок, какие летели, легли. Одна даже выйти хотела. Ладно стоп кран не нашла. Дааа. Такие дела. С тех пор здесь мыкаюсь. Ладно давай…полетел я домой, слушать оперу отчего у алкашей деньги не ведутся.
    Надо сказать, выпивка помогла и дед проспал весь полёт. Проснулся от того, что его трясла за плечо стюардесса.
   -Товарищ, товарищ, просыпайтесь.
   -А, что, где я?- не понял спросонья дед.
   -Вы в Москве, товарищ, в аэропорту Домодедово.
   -Вот блин так ничего и не увидел.
   -Ничего обратно полетите, насмотритесь,- с вежливой улыбкой ответила девушка,- а сейчас пора выходить. Нам  назад скоро.
    Получив багаж, дед влился в людской поток идущий на электричку и всю дорогу до Москвы боялся, как бы не украли лодку и баул, и всё время держал их при себе. Добравшись до Павелецкого вокзала он узнал откуда  можно уехать автобусом в Ливны, и с трепетом ступил в метро. Народ гудящей массой подходил к эскалатору, но прежде чем попасть на него, нужно было пройти дверки, как в загоне для лошадей. У деда Кузьмы возникли ассоциации с конским забегом, и в голове слышится голос комментатора; «и вот, сегодня на старте гнедой жеребец по кличке «Зверь». Однажды довелось ему быть на ипподроме и остались такие воспоминания. Толпа напирает, количество недовольных растёт с каждой секундой, каждый третий, наверное мысленно готов взорваться. Толкнули с одной стороны, с другой, спереди, сзади и дед Кузьма непривычный к подобным явлениям громко произнёс обращаясь к попутчикам:-«Кто толкается, тот осёл»! Народ вокруг заулыбался, но идти стало легче. Люди немного подались в стороны, дав ему чуть-чуть жизненного пространства. Толпа людей беспрестанно с одной стороны ступала на движущиеся ступени эскалатора и спускалась вниз, с другой стороны также безостановочно выплескивались огромные массы людей наверх. Дед ехал и с интересом разглядывал убранство и великолепие отделки стен метрополитена. А где-то внутри его мучил вопрос - как же покидать эскалатор? «Если не дай бог упаду, тут такая свалка начнется, и всем станет не до смеха». Немного сзади стояли три молодые женщины и тоже были озабочены проблемой, как покинуть эскалатор, но не как дед молча, а вслух. А ступени тем временем спускают людей вниз. С одной стороны на них люди стоят, с другой идут, торопятся - им быстрее надо. Старушка божий дуванчик проходя мимо задела деда и он, беззлобно, от нечего делать ляпнул:
   -Бабушка, куда вы спешите? Все там будем!
   -Сам вроде молодой? Понаехали. Шагу ступить некуда. Хамло одни кругом и грубияны.– Долго ещё ругалась бы старушка, но спуск подошёл к концу и дед громко,  больше для себя, чем для окружающих, скомандовал, подняв правую руку к верху и вперед:
   -Ну-ка сделали шажок, как в детстве,- и, подняв повыше ногу, как цапля, шагнул вперед и быстро отошёл в сторону со своей поклажей.
    Люди, кто слышал его реплику,улыбаясь тоже как цапли поднимали ногу, делали «шажок» и ручейками растекались к своим поездам, оглядываясь на весёлого человека. Зато у одной из трёх женщин, боявшихся эскалатора, тонкую шпильку туфли зажало ступенями и потянуло вниз. Туфля слетела, женщина упала и, как и предполагал дед, началась давка. Эскалатор тут же остановили. Упавшие встали. Женщину подняли. Она плакала на сломанной туфлей. Дед, от нечего делать, подошёл ей пособолезновать, а она  неожиданно выплеснула на него весь свой гнев:
   -А вы, папаша, тоже хороши. «Шажок сделали»!!!
   -Дык, а я то причём? Я вообще в двух метрах впереди вас был.
    Но женщина махнула рукой и продолжала плакать. Спутницы увели её на скамейку, а дед, после долгих распросов, умудрился сесть в поезд и присев в уголке на освободившееся место и стал внимательно слушать информатора, чтобы не проехать свою станцию. Люди сидели на скамьях и дремали, и никто даже не думал уступать место ни пожилым, ни беременным. «Вот заразы, хорошо устроились. Вон вроде как спит сопляк и не видит что рядом баба на сносях».- думал он глядя на молодого человека усиленно изображавшего сон. Но в конце концов махнул рукой. Своих дум полно ещё об этом думать.
    На Щёкинском автовокзале,откуда атобус шёл в сторону Ливнов, ему вдруг показалось, что он очутился дома. Точно такое же здание из стекла и бетона, с огромной надписью «АВТОВОКЗАЛ» и несколько автобусов «Икарус» на привокзальной площади. Даже внутри всё было так же:- и кассы, и скамейки, и кафетерий, как на вокзале, который он покинул несколько часов назад. Время было к вечеру и внутри находились только те, кому требовалось уехать. Купив билет до Орла, дед Кузьма решил перекусить, так как последний раз ел рано утром. Положив вещи в камеру хранения, он отправился в кафетерий, за прилавком которого стояла монументальная, полусонная женщина в белом кокошнике и халате, с тоскливым ничего не выражающим, взглядом.
   -Скажите пожалуйста,- начал культурно дед, но осекся под холодным  взглядом хозяйки прилавка.
   -Ну и что замолчал?- устало ответила она нормальным человеческим голосом.- Есть что ли хочешь? Вон макароны бери. С деликатесом.
   -А что у вас на деликатес сегодня?
   -Язык телячий.
   -Нашла деликатес. Я его дома один могу килограмм за раз съесть.
   -Дома не считается. А здесь сказали деликатес, значит деликатес. И не у всех дома по килограмму языка валяется. Заказывать будешь?– скоро закрываемся.
   -Буду. А дорого стоит деликатес?
   -Два рубля с макаронами.
   -Чёрт с ним давай язык.
   -Маша,- обернувшись к открытой двери в другое помещение, прокричала буфетчица,- отрежь деду язык и макаронов положи.
   -Ладно хоть причиндалы мои не трогаете, а то я уже в штаны наложил.
   -Чего не трогаем?- не поняла женщина.- Ах это. Всё шутишь, старый. Вот постоишь за прилавком двенадцать часов, и ты разучишься смеяться. Бери что дают, другого всё равно ничего нет. Чай наливать? Только что свежий заварила.
   -Наливай. Тоже небось два рубля?
   -Тебе за десять копеек отдам,- наконец улыбнулась буфетчицы.
    Взяв тарелку с едой и стакан с чаем, дед, оглядел кафетерий. Шесть – семь столов разбросаны по небольшому помещению. Однако чистым оказался всего один, на три места, приставленный к открытому по летнему времени окну. На остальных стояла грязная посуда с объедками пищи. Около чистого столика стояли толстый, лет семнадцати пацан и с виду интеллигентный мужчина лет сорока, расставляя на него точно такие же тарелки с точно такими же деликатесами. Подойдя к этому столику, дед  молча поставил на него свою порцию и сел на свободный стул. Зацепив вилкой кусочек языка, он поднёс его к носу и понюхал. Пахло не очень приятно. Откусил немного, с сомнением пожевал – вроде съедобно. «Пончик» как успел окрестить пацана дед, проделал точно такую же операцию. А мужчина, со словами «Блин, забыл чай», встал и отошёл к буфетчице. В это время совершенно бесшумно, через окно, запрыгнул на стол огромный рыжий кот, не долго думая, схватил с тарелки соседа, ушедшего за чаем, его деликатесный язык и так же  молниеносно исчез. Дед Кузьма с пацаном застыли от неожиданности. Оба сидели с открытыми ртами и с вилками, на которых было насажено по куску языка. Неожиданно пацан встал, взял свою еду и пересел за другой столик, отодвинув на край грязную посуду, оттуда с интересом поглядывал и подмигивал деду, которому сейчас придётся отчитываться за пропавший язык. Дед оторопел от такой наглости. Так его еще никто не подставлял, чтобы развлечься. Подошёл мужик с чаем, сел напротив деда и уставился на него. «Пончик» за соседним столиком, уткнувшись в свою тарелку едва сдерживал хохот. Слезы бежали из глаз. Плечи тряслись.
   -Ну и что? Где моё мясо?- спросил мужик глядя на дедову вилку с языком тяжелым взглядом.
   -Дык это. Ты у того парня спроси, он знает,- и дед указал на соседа замершего с полным ртом макаронов.
    Мужик встал, подошёл к пацану, сел напротив и негромко спросил:
   -Голодный, да?
   -Я здесь не причем,- забубнел «Пончик», - это всё кот. Он залез в окно и стащил ваше мясо.
   -Не знаю ничего. Иди и купи мне язык. Почему тогда он,- мужик показал на деда,- направил меня к тебе?- Пожилой человек врать не будет.
    Дед в это время, не дожидаясь развязки драмы, с усилием запихивал в себя явно прокисшие макароны. Мужик тем временем отправив пацана за языком, забрал его кепку, вернулся на свое место и спросил:
   -Правда что кот мясо спёр?
   -Ну да. А что этот,- он указал взглядом на пацана , что-то объяснявшего буфетчице,- не сказал ничего?
   -Сказать-то сказал. Только я не понял к чему этот цирк?
   -Дык цирк решил он устроить. Как кот-то мясо унёс, этот «Пончик» решил поржать над нами и пересел за тот стол, как в театре. Он же от смеха едва под стол не слез, когда ты с чаем вернулся.
   -Вот гаденыш. Ну и поделом ему. Пусть теперь меня кормит.
   -Пожалуй не будет кормить,- ответил дед,- слинял он уже отсюда.
    И правда пацана уже и след простыл.
   -Теперь где-нибудь в кустах до отхода автобуса будет прятаться,- подытожил мужик, и выбросил кепку в открытое окно,- ладно хоть чай попью. Не буду после кота есть макароны эти, да и воняют они. Еще отравишься.
   Дед тоже обратил внимание на странный вкус и запах еды, понюхав отставил тарелку и взял «свежий чай», наверное позавчерашней заварки. В стакане была налита очень горячая, темно коричневая непрозрачная жидкость. Он отхлебнул и быстро поставил стакан на стол. Мужик же, несмотря на обжигающий руки стакан, закрыл глаза и начал засасывать с шумом воздух и с ним понемногу чай, который, попадая в рот, видимо остывал. На выдохе мужик делал громким шёпотом «Ааааааааааааааааааааааааааааааааа», на весь кафетерий, тоже наверное получая удовольствие. Дед, забыв о своем стакане, с интересом смотрел на соседа. После третьего глотка тот открыл глаза и произнёс:
   -Вот так сядешь дома в удобное кресло перед телевизором, с чашечкой душистого индийского чая с травками, с лимоном, закроешь глаза, вдохнешь аромат, сделаешь маленький глоточек, наслаждаешься им и думаешь «Господи, до чего же жрать-то хочется».
   -Дык, чего же от еды отказался.
   -Ты, отец, видел как называется то, что ты ел?
   -Нет, а что?
   -Ласточкино гнездо называется.
   -Ну и пусть называется. Что с того?
   -А с того, что съел у них это гнездо и через энное количество времени с невероятной прытью рванёшь на другое гнездо. Я у них уже попадал по этому поводу. А вот скажи мне, ты молишься перед едой?
   -А чего мне молиться, у меня жена хорошо готовит.
   -А я молюсь, когда бываю в таких заведениях. У всех людей еда в дерьмо в животе превращается, а у этих,- он кивнул на буфетчицу,- уже в кастрюле. От чая-то ничего не будет. Хочешь есть и тебе плохо, выпей чаю. Лучше все равно не станет. Но хоть чаю выпьешь.- и снова закрыв глаза продолжил сюркать из своего стакана на весь кафетерий.
    Аппетит у деда совсем пропал и он, оставив недоеденным то, что купил, поплёлся к выходу, думая на ходу;- «Они сейчас это соберут, и завтра другим пассажирам скормят». Выйдя на улицу, он сел на скамью и закурил. В сгущающихся сумерках увидел «Пончика», сидевшего на крайней скамье. Сходил к раскрытому окну кафетерия, подобрал кепку и отнёс хозяину.
   -Чего ж сбежал-то?
   -А кто его знает, может мужик драться начнет? Он подумал, что это я его мясо съел.
   -Не начнёт. Он нормальный дядька. Философ. Мысли мне всякие проповедовал про еду и чай.
   -Я уже и есть расхотел. Быстрее бы уехать.
   -Далёко путь держишь?
   -Мне до Тулы.
   -А мне в Орел.
   -Так мы же с вами на одном автобусе поедем.
   -Ну и хорошо.
    С другого конца перрона группа пассажиров весело обсуждала что-то, прерываясь через реплику общим смехом.


                НЕЗАБЫВАЕМЫЙ РЕЙС

    Примерно через полчаса объявили посадку и дед, забрав с хранения свои вещи, сложил их в багажное отделение «Икаруса», чтобы не мешались. В автобусе, нашёл своё место, сел на него и прикрыл глаза. Место было недалеко от водителя и если наклонить голову влево, то можно было видеть дорогу впереди автобуса. Вокруг посадочная суета. Кто-то усаживался, кто-то рассовывал свои вещи по разным углам. И кругом шум разноголосицы. Рядом сидела молодящаяся женщина, неопределенного возраста и оглядывала внимательно салон автобуса. «В этих городах так расфуфырятся, что сразу и не поймешь сколько кому лет»,-думалось деду посматривающего на усаживающихся пассажиров сквозь полуприкрытые веки. На окне висело приклеенное шутливое объявление: «ПРОСЬБА СЕМЕЧКИ ЕСТЬ ВМЕСТЕ С КОЖУРОЙ, КОНФЕТЫ ВМЕСТЕ С ОБЁРТКОЙ, А ГАЗИРОВКУ ПИТЬ ВМЕСТЕ С БУТЫЛКОЙ!». Люди начинали знакомиться, завязывались общие разговоры. Какой-то парень за два сиденья сзади, рассказывал спутнице анекдот:
   -Помню как я впервые разделся перед женщиной…Она так кричала…А меня выгнали из автобуса…
    Послышался смех и реплики близ сидящих.
   -Закусывать надо было….
   -Что было, то было…Но езда в автобусах это вообще что-то. Ни один поезд, ни один самолет не сравнится с приключениями в автобусе.
   -Точно, особенно по утрам, когда на работу едешь.- со смехом проговорил мужской баритон,- стоишь и чувствуешь, что между нами остались доли миллиметра…Я в таком близком контакте даже с женой не был, как с женщинами в автобусе…После такой поездки на работу в давке, в транспорте ежедневно размышляю, что парочке  женщин я теперь обязан предложить руку и сердце.
    Все дружно рассмеялись. А дед сидел в раздумье. За свою жизнь, проведённую в полях, он даже предположить не мог о существовании такой проблемы, как доехать до работы. А веселье меж тем разгоралось, дед только слушал и диву давался. Автобус меж тем погасил внутренние огни и тронулся с автовокзала, Пассажиры подобрались в основном весёлые и разговоры были примерно такие же.
   -А я, бывало, в автобусе всегда просилась к соседу или соседке под воротничок, - продолжил обсуждение женский голос,- пускали…Меня укачивает, а под воротничком бензином не пахнет, давно это было правда.
   -Я помню шуточный капустник был про давку в автобусе,- раздался новый мужской голос,- запомнил только – «Молодой человек, вы своими очками мне колготки порвали,- Ну что вы девушка!– Я благодаря вашему зонтику уже пять минут как не девушка».
    Уже половина автобуса вступила в веселую перепалку. Автобус выехал за пределы города и ехал по темной дороге, освещая ее фарами. Дед повернулся к соседке и спросил:
   -Вы не скажете , что такое капустник?
   -Вы что из деревни?
   -Ну да, вот не слышал.
   -По вашем- это посиделки с пирожками с капустой и сплетнями. Вон как сейчас соберутся и давай всех просмеивать. Лишь бы время убить. Так, пустомели,- ответила женщина и вдруг со смехом тоже вступила в общий разговор:
   -А я ездила недавно в командировку на автобусе, ехать пришлось десять часов. Все пассажиры ночью спали, и я, и мой сосед тоже. Вот и вопрос у меня: хотя мы и не касались друг друга - можно ли требовать, чтобы он, как честный человек, женился на мне, ведь ночь-то мы переспали рядом?– В салоне засмеялись и все почему-то посмотрели на деда Кузьму.
   -Можно,- раздался сзади еще мужской голос,- если справку о беременности предоставите.
   -Считайте справка есть. У меня сват гинеколог.
   -Тогда папаша готовьтесь. Скоро станете отцом,- кто-то дружески похлопал деда по плечу,- но с другой стороны от путника даже поста требовать строгого нельзя, как и у солдата на войне, а вы какую-то справку.
   -Ну не знаю. Вот к примеру, окрутит она меня,- дед вступил в шутливый разговор и кивнул на соседку,- а как же я на ней без примерки женюсь. Вон небось в магазине штаны покупаете, так и сяк их вымериваете. А тут жена. Нееет, без примерки ничего брать нельзя.- Поскольку дед говорил громко, смеялся уже весь автобус,- По моему мнению в каждом таком автобусе должна быть примерочная. Сначала примерка, потом свадьба. А то вдруг не подойдет? Потом всю жизнь мучиться. –  закончил он под дружный смех пассажиров.
   -А у меня случай был, лет десять назад,- решил внести свою лепту водитель, но его никто сзади не услышал.
   -Давай громче,- донеслось с задних рядов.
    Водитель включил переговорное устройство и начал снова рассказывать.
   -У меня тоже веселый случай был, лет десять назад,- дед выглянул из - за сиденья вперёд и ушёл весь во внимание,- Выходит из автобуса одна бабуля и дверь так нежно закрывает. С третьего раза не получилось. Я ей говорю, чтобы не вставать со своего места - «Да хлопните вы её», А она мне:- «Там у тебя написано - хлопнешь дверью, умрешь от чего то там». Водители объявления разные вешают смешные. Я тоже повесил. А бабка-то не знает, что такое монтировка. То есть умрешь от монтировки.- Хохот опять потряс автобус, как вдруг дед , смотревшмй по проходу вперёд автобуса, произнес неожиданно громко и повелительно:
   -А ну-ка все легли кто куда может! Сейчас врежемся.
    И действительно, обгоняя встречный большегруз, прямо им в лоб, летел «жигулёнок». Водитель автобуса, чтобы избежать столкновения, резко нажал на педаль тормоза. «Икарус» чуть проехал и встал как вкопанный. «Жигулёнок» чудом не задев эту махину, слетел в кювет. В автобусе поднялся шум. Сзади послышался женский громкий плач. Водитель зажёг свет и встав спросил:
   -Все целы?
   -Вон, жена у меня беременная, в проход улетела,- раздался юношеский голос.
    Действительно в проходе, метрах в трёх от задних сидений на полу лежала и вопила женщина обхватив руками огромный живот. Глядя на полную растерянность окружающих, дед взял инициативу в свои руки.
   -Ты парень,- это водителю,- возьми людей и посмотрите кто там в той машине,- а вы сзади все освободите сиденье и положите туда женщину.
   Указание его было исполнено беспрекословно. Дед обратил внимание, что на месте где только что лежала беременная, образовалась большая лужа. «Хреновые дела, воды у неё отошли».- подумал он, зная как это происходит у животных перед родами. Почти каждый год ему приходится помогать то корове, то овце, то свинье при рождении детёнышей.
   -А скажите люди добрые:- есть кто здесь из врачей?
    Повисло тягостное молчание.
   -Значит нет,- подытожил он.- И никто, никогда не видел как рожают женщины? – Опять молчание.
   -А кто-нибудь здесь  рожал?
   -Ну, я рожала,- отозвалась соседка,- только я ничего не видела.
   -Тогда вот что, все выйдите на улицу. А нам с вами потребуется вода и чистые тряпки.
    Пассажиры один за другим покинули автобус и собрались около него в полном шоке от произошедшего.
    Остался муж беременной и соседка.
    В это время занесли и положили на полу водителя с аварийной машины. Он был без сознания.
   -Машина всмятку, перевернута,- доложил водитель.
   -Тебя как зовут?- спросил его дед.
   -Саня.
   -Вот что, Саня,- давай лови хоть встречку, хоть поперечку, парня надо в больницу отправить. И еще нам вода нужна, много воды. Тут вон баба рожать собралась. Ты,- обратился он к бледному, как полотно мужу,- тоже свободен. Нужен будешь, позовем. А этому,- он указал на раненного, хоть нашатыря дайте, и развернувшись пошёл к беременной в конец автобуса.
    Соседка поплелась за ним. Кто-то принёс из багажного отделения две двадцатилитровые канистры с водой и кучу маек, сорочек и прочего женского тряпья, собранного пассажирами. Женщина на заднем сиденье затравлено смотрела на деда Кузьму.
   -Ты, девица, не бойся. Мне приходилось принимать роды. Правда у домашних животных. Но, это разница небольшая. И баб я видел всяких. Так что энтим делом,- он взглядом указал ей на низ живота,- меня не удивишь и не напугаешь. Рожать с тобой будем. Вон воды отошли. До больницы не доедешь. Так что терпи. Будешь терпеть?- спросил он у беременной.
    Та обречённо закивала головой.
   -Зовут тебя как?
   -Нина…
   -А вас как зовут?- спросил он у помощницы.
   -Татьяна Сергеевна. Ой, зовите просто Татьяной. Не до того здесь.
   -Ну а меня Кузьмой зовите…Петровичем…-и после паузы добавил,- Надо бы, Татьяна, помыть девчонку. Давайте сначала сами это сделаем.. в смысле помоемся.
    Он открыл канистру и, наклонив, налил соседке на ладони воду, потом себе. Попросил водителя включить весь свет. Свет оказался достаточно тусклый, но всё лучше, чем ничего.
   Саня уже успел привести в себя водителя с аварийной машины и тот теперь лежал хлопая глазами на полу, не понимая, что происходит.
    Дед из кармана достал складной ножичек. Открыл его.
  -Ты, Нина, не смотри что я делаю,- глаза закрой и не смотри.
    Та послушно закрыла глаза.
   -Может ей спиртного дать?- спросила Татьяна. - У меня коньяк есть.
   -Дык оно может и не помешало бы. А вдруг какие сложности? Пускай терпит. А вот нам просто необходимо,- Татьяна  чуть не бегом дошла до своего места, поковырялась в сумке и принесла бутылку «Наполеона».
   -Хороший коньяк,- сказал дед Кузьма  и вытащив пробку, добавил,- давайте руки.- Татьяна вытянула вперед ладони, не понимая к чему он клонит, а он налил в них хорошую порцию благородного напитка. – Трите и мойте.
   После этого он и себе плеснул коньяка на руки, потом вытерев их о какую-то майку,  приподнял до пояса сарафан роженицы и ножом разрезал с боков трусики. Аккуратно вытащив их отошёл в сторону и велел помошнице помыть роженицу. Для этого они приспособили взятую у кого-то кастрюльку. Головка ребенка уже показалась наружу. Молодая женщина заорала что-есть духу. Татьяна бросив кастрюльку на пол, бегом бросилась вперёд автобуса, села на свое место и сжав голову руками замерла. Дед махнул на неё рукой и принялся помогать роженице. Для начала мокрой тряпкой протер у женщины всё, что там можно было протереть в таких условиях и стал расширять пальцами выход для ребенка наружу. Глядя на сам процесс родов, он пришел к выводу, что если смотреть на это с точки зрения сельского жителя, то у женщины в принципе всё её устройство то же самое, что и у любого животного. И всё бы было хорошо, если бы не её постоянные душераздирающие вопли. На его счастье роды кончились довольно быстро. Вот уже и головка ребенка снаружи, плечики. А дальше как налим, малыш выскользнул из чрева матери и очутился в сильных мужских руках. Быстро обернув его чьей-то рубашкой и положив матери на руки, дед прикрыл роженицу первым попавшимся под руки халатом.
   -Сын у тебя дочка родился. Не урони.
    У молодой женщины выступили слёзы благодарности.
   -Ты не плач всё уже позади.
После этого он пошёл и растолкал помощницу. Та пришла в себя и хлопая глазами произнесла:
   -Ой. Что-то мне поплохело. Что уже всё? Вы меня простите, пожалуйста.
   -Бог простит. Встать можете?
   -Ой могу. Знаете, Кузьма Петрович, как говорят военные, я бы с вами в разведку пошла. Такой вы надежный человек.
   -Ага. Но сейчас мне нужно немедленно покинуть вас на некоторое время.
    И действительно, уже на заключительном этапе родов у деда Кузьмы появились сильные режущие боли в области живота. «Всё, я тоже рожаю», как-то отстраненно подумалось ему «Макароны московские на улицу просятся». Боли становились сильнее и и сильнее и он боялся как бы прямо здесь не опозориться и не наложить в штаны.
    Роженица перестала кричать и смотрела на своих «акушеров».
   -Я ненадолго уйду, а вы, Татьяна, присмотрите за ними.
   -Вы бы правда попозже ушли. Что я с ней буду делать, если что? Вы куда?
   -Куда? В разведку иду. Вы же сами напомнили что надо идти. Причем сейчас! Сразу!
   -Ой, дядечка, не уходите, а вдруг она,- испуганными глазами молодая мамаша показала на Татьяну,- опять упадет?
   -Дык, теперь не упадет. Не должна упасть,- ответил дед и вприпрыжку припустил из автобуса, на ходу перескочив через жертву аварии. Выскочив на улицу, он сразу попал в окружение пассажиров, жаждущих пресс конференции и растолкав их молча, гонимый болями и позывами диареи, кинулся под откос. Трое наиболее ретивых, желая помочь, но не зная в чем дело, кинулись вслед. Отбежав метров на тридцать, дед уже почти сел и почти начал свои не терпящие отлагательств дела, как прямо сзади под собой услышал голос «Пончика»:
   -Эй, только не на меня, я здесь, я человек, я живой.
   -Какого лешего ты здесь забыл?
   -Какаю, не видно что-ли.
   -Где же тут в такой темноте увидишь. Что, тоже макароны попросились? Нечего было мясо у порядочных людей тырить,- ответил дед и плюхнулся метрах в трёх. В это время подбежали трое.
   -Эй вы где? Что случилось?
   -Что могло случиться? Окопная болезнь, не видно что-ли.
   -Вот блин, мы думаем мужик герой, а он обделался при первой возможности,- засмеялся кто-то.
   -При первой вы обделались, а я при второй. Поздравьте молодого папашку, сын у него родился.
   -Ураааааааааа! Я отец!– заорал муж роженицы, который как оказалось, был рядом.
   -Ты чего орешь? Хочешь всех позвать посмотреть на мою погибель? Лучше бы я ещё трое суток не ел, чем эти  макароны на вокзале.
   Внезапно сильный спазм скрутил желудок и его стало рвать. Потом всё кончилось и обессиленный дед наконец смог идти к автобусу, но внезапно остановился и прошамкал:
   -Щорт, щелюшть вылещела, щвет ещть,- и вернувшись назад наклонился и стал искать  свою потерянную челюсть. Наконец в нашел её и вытерев о траву поплёлся к автобусу. Около него уже стояла милицейская машина и две скорые помощи. Одна для роженицы, другая  пострадавшему водителю.
   -О как быштро,- сказал дед.
   -Ничего себе быстро. Почти час прошёл.
    Дед подошел к скорой, где сидела молодая мамаша с ребенком,
   -Как малыш?
   -Ой, спасибо вам! Вы нас спасли! Век не забуду!
    Подошел водитель,
   -Только вас ждали, можно ехать.
   -Погоди, там ещё «Понщик» никак не оправитша.
   -Какой «Поншик»?- не понял водитель.
   -Да шищас пжидет увидишь, мы ш ним вмеште  макажонами тжавились на вокжале в Мошкве.
   -Аааа, там многие травятся. Вы чего шепелявить стали.
   -Дык жубы вылещели, мошт у меня. Вот тжехнул штажиной, они вылещели.
   -Чем жахнул.
   -Не жахнул, а тжехнул, штажиной  жнашит. А жубы улещели.
   -Потерял что ли.
   -Да не. Ижмажалша. Вымыч надо. Вода ешч?
   -Вот у меня коньяк остался,- раздался от автобуса голос Татьяны,- давайте свои зубы я их прополощу.
   -Я шам. Лей,- и дед протянул руку с вставными челюстями. Ополоснув их под струйкой коньяка, вытер поданной тряпкой, вставил на место и произнес фразу заставившую хохотать всех присутствующих:
   -Вот дожил - зубы пьют коньяк отдельно от хозяина.
    Напряжение последнего часа спало. Все разом заговорили. Про аварию, роды, несвежую еду и отравление.
    Обе неотложки наконец уехали. Милиция, подписав протокол у водителя автобуса, осталась ожидать эвакуатор для вывоза разбитого автомобиля, а автобус продолжил свой путь. Водитель за время стоянки успел вымыть салон от последствий родов, на что потратил остатки воды. Встречных машин на ночной дороге было не очень много и, если бы не дедова болезнь, ехали бы вообще без остановок. Вначале он сидел на своем месте, рядом с Татьяной, сразу его зауважавшей после случившегося. Но она спала и после двух остановок из-за новых желудочных приступов, дед пересел на заднее сиденье, около окна. После того как сошла роженица и её муж, там осталось трое пассажиров, молодой мужчина и юная парочка, забившаяся в угол к другому окну. Дед попросил мужчину пересесть на его место и, думая что здесь никому мешать не будет с облегчением расслабился. Живот временами крутило, временами резало, временами отпускало. Когда становилось невмоготу, он шёл к водителю и тот останавливался и выпускал на улицу сбросить «лишний вес». Вместе с ним приспособился выбегать и «Пончик». В очередной раз вернувшись на своё место, он заметил со стороны молодой парочки какую-то непонятную возню и бормотание. В темноте дед долго всматривался и наконец понял - парень посадил девушку к себе на колени и они занялись любовью. «Из огня и в полымя. Как-то не по очереди вас разобрало. Сначала детей делают, а уж потом рожают, а здесь наоборот»,- думал он, притворяясь спящим и поглядывая на парочку.
    Девица в перерывах между тихими охами и вздохами очень внятным шепотом спросила:
   -Вася, ты любишь, меня?
   -А сейчас я чем занят?
   -Ну что ты, Вася, вечно со своими приколами.
    Дед, более не скрываясь, встал и плюнув, сказал:
  -Эх дожили, правда примерочную открыли,- и пошёл в начало автобуса где, спросив разрешения у  водителя, сел в пустующее кресло кондуктора.
   -Что, отец, опять плохо?
   -Да нет, душно сзади.
   -Тула скоро, немного перекуришь.
   -Тула, так Тула, всё одно на каком горшке время проводить. А что это у тебя  висит?- спросил дед показывая на мужской носок болтающийся на леске под зеркалом заднего вида.
   -Аааа, да так ради смеха повесил, сейчас многие приклеивают ароматизаторы для улучшения запаха, они дорогие, а у меня дёшево и весело. Брызну одеколоном и еду, ароматы вдыхаю. Все спрашивают. Смеются. А знаешь что является девизом любого носка?
   -Что?- раздался голос девочки лет пяти с сиденья справа,- Говорите громче, пожалуйста. Вас так плохо слышно, что я все время маму пробуждаю.
   -Вон у нас собеседница появилась. Нельзя девочка громко говорить, люди отдыхают. Ну да о чем это я. Да, так вот девиз любого носка: «Меня трудно найти, за то легко потерять». Каждое утро начинается с поиска то одного, то сразу двух носок.
   -У меня девиз другой.– ответил дед,- Очки всё время теряю. Этот предмет в самый неподходящий момент проваливается в тартарары. И ни какой разницы, одни у тебя очки или двое. Колдовство прямо.
   -Тогда уже и мои резинки для волос. Каждое утро одно и тоже, как черти уносят,- отозвалась мать девочки.
   -А у меня всегда трусики  пропадают,- сказала девочка,- ложусь были, встаю нету - маме приходится мне их каждый день новые давать.
   -Так их ангелочки в стирку носят, вот они и пропадают.
   -Аааааааааааааа - разочарованно протянула девочка. Такая простая версия исчезновения одежды её явно не устраивала.
   -Да уж, мужчинам проще, одни носки теряют,- продолжила мама девочки,- а у нас и платочки, и чулки, и колготки, и трусики, и лифчики - всё с утра в поиске. Вот вам и ваш девиз. Это не девиз - это образ жизни безалаберный.
   -Так пусть дяденьки носки не снимают, как наш дедуля, и спят в них, и терять ничего не будут,- заявила девочка. Проснувшиеся поблизости пассажиры засмеялись.
   -А что давай сошьем носки, будете ножками семенить как гейши,- раздался сзади молодой женский голос,- и искать не надо, а потеряются так вместе.
   -Это что за звери такие, гейши?- спросил дед.
   -В Японии обитают. Жрицы любви, по нашему проститутки
   -У нас самих таких гейшев пруд пруди. Энти нам не к чему.
   -Чем вам наши женщины не угодили. Живете как сыр в масле катаетесь,- вступилась за женщин мама девочки,- не станем мы ваши носки сшивать. Пусть теряются.
   -Вот потому,- подвел черту дед Кузьма,- все носки должны быть одинаковыми. Потерял один, ещё десяток таких же на замену лежат. Слышь Саня, остановись ещё, если можешь, подышать мне срочно надо.
    Вернувшись он сел на свое сиденье и отер испарину со лба.
   -Что совсем плохо, может в Туле в больницу завезти?
   -Дык, вроде получше уже.
   -Ну смотри, если что, дай знать.
    В Туле задержались на несколько минут и тронулись дальше. Счастливый «Пончик», сказав на прощание «досвидос», вприпрыжку побежал искать «удобства» на вокзале. А автобус, высадив несколько пассажиров и приняв новых, отправился в Орел и благополучно прибыл туда рано утром. До отхода рейса в Ливны оставалось ещё часов пять. Уходить с автовокзала дед не рискнул. Желудочные приступы ещё не окончились и он боялся удаляться далеко от туалета. Положение осложняло наличие у него лодки, которую везде приходилось таскать с собой. Все вокзальные службы начинали работать с восьми утра и девать её было некуда. Хорошо на улице было тепло и он устроился на свежем воздухе, на скамейке. Два часа прошли в полудреме. Постепенно привокзальная площадь стала наполняться людьми. С восьми утра открылась междугородняя касса и дед купив себе билет до Ливнов, вышел на улицу. Снова присел на скамейку. Около киоска «Союзпечать» собралась толпа людей человек пятьдесят. Он взял свои вещи и протиснулся вглубь толпы. Какой-то мужик крутил барабан моментальной лотереи, а люди которые стояли  вокруг, наперебой покупали билетики, тут же их проверяли и в зависимости у кого был выигрыш – его тут же либо получали, либо покупали новый билетик, либо если не выиграли отходили в сторону. Уходить никто не уходил, все ждали своего автобуса. Дед Кузьма не удержался и купил себе билет за пятьдесят копеек. Отошёл немного в сторону, вскрыл его и ахнул - на бумажке внутри было написано «ВАШ ВЫИГРЫШ ДЕСЯТЬ РУБЛЕЙ». Радостный, он подошёл к продавцу и предъявил билет для оплаты. Тот очень благодушно поздравил его и вручил в обмен на билет новенькую купюру. Воодушевленная этим выигрышем толпа стала штурмовать лотерейный барабан. Неожиданно очень солидный мужчина с крокодиловым портфелем в чёрном костюме, галстуке и шляпе, только что вскрывший на глазах многочисленной публики свой билетик, радостно вскричал:
   -Товарищи, у меня машина! Вы не поверите, настоящая машина,- он хлопал ладонью то по лотерейному билету, то себе по ляжке,- Нет ну ты подумай как все получилось, ты только подумай! Целые «Жигули»!
   -Поздравляю вас, товарищ,- с видимой завистью проговорил продавец лотереями,- Надо же. Всю жизнь торгую билетами, и никто ни разу больше десяти рублей не выиграл, а тут такое счастье! Раз, и шесть с половиной тысяч как с куста.
    Люди тоже, кто с явной завистью, кто с откровенной неприязнью смотрели на счастливчика.
   -А куда я должен обратиться за выигрышем, скажите, товарищ продавец?
   -Вы, в течение месяца должны прибыть в управление лотерей города Орла, и оформить документы на выигрыш. Там вам и объяснят, в каком из автосалонов вы его получите.
   -Вот черт подери, у меня через два часа самолёт. За границу уезжаю на три месяца. В Чехословакию. Как же быть-то? А если я письмом запрос сделаю?
   -Нет, товарищ. Обязательно нужно ваше личное присутствие.
   -Как же быть-то?- счастливчик беспомощно оглядел толпу окружавшую его. Многие поглядывали на мужчину со злорадством. Вдруг подошел военный, майор, и предложил:
   -А может вы мне продадите свой билет? Правда у меня всего шесть тысяч рублей с собой, но мы обменяемся адресами и я недостающую сумму вам вышлю. Я и приехал собственно за машиной. Планировали с женой подержанную взять, а тут такой случай.
    Мужчина подумал минуты две, потом решительно махнул рукой:
   -Чёрт с ней, машина всё равно есть, а заграницу когда ещё пустят. Идемте в здание. Напишем расписки и всё такое.
    Два счастливчика ушли в здание вокзала, а люди сразу потеряли всякий интерес к лотерее, резонно рассудив что «снаряд не падает дважды в одну воронку». Продавец постоял ещё минуты две-три и, собрав свой лотерейный барабан, тоже зашёл в здание вокзала. Толпа ещё посудачила о небывалом случае и постепенно разошлась. Дед пошёл на перрон, откуда должен был идти автобус на Ливны. Десять рублей выигрыша уже не казались ему подарком небес. Он сидел на лавочке и думал о том, что если бы он пошевелил пальцами немного в другую сторону когда вынимал билет из барабана, то сейчас был бы самым счастливым человеком на свете. Подошел нужный автобус и началась посадка. Погода резко испортилась, пошел сильный дождь, что однако не помешало автобусу выехать строго по расписанию. Место деду на сей раз досталось рядом со скандальной, всем недовольной бабёнкой, ехавшей в гости к детям. Слегка пробивавшиеся усики под её носом, постоянно шевелились, выражая недовольство всем что её окружало. Тонкие губы всё время что-то  говорили. Зайдя в салон, она сходу успела повздорить с несколькими пассажирами и, теперь сидя около мокрого окна, во всю мощь своего деформированного сознания отрывалась на дожде.
   -Ну что за жизнь? Как на работе, так жара невыносимая. Как выходной, так вечная осень. Дождь теперь зальет. Долбаный ветер. А я зонт не взяла. Сдохнуть можно от такой невезухи.
   -Вы, гражданочка, помолчать можете? Вы что бубните всё?- спросил её дед.
   -А тебе не один хрен - старый хрен. Хочу и бубню.
   -Так в поле идите и там…..
   -Ты чего привязался, не нравится пересядь на другое сиденье. Ишь, учитель выискался.
    Дед осмотрел салон. Свободным было только место кондуктора. Он подошёл к водителю:
   -Вы не против если я здесь посижу, баба там скандальная замучила.
   -Садись, отец,- ответил тот, не отрывая взгляда от дороги. Проливной дождь заливал лобовое стекло автобуса и делал видимость такой низкой, что пришлось снизить скорость до тридцати километров в час. Совсем неожиданно из серой дождливой мглы выплыл столб с дорожными знаками – «Объезд». «Ремонтные работы». «Поворот направо». Автобус остановился. Оказывается в этом месте тянули газопровод и перекопали автостраду. Свернув с главной дороги на разбитую, грунтовую, второстепенную водитель присвистнул:
   -Интересно и как же это мы здесь не быстрее шестидесяти километров в час поедем. Да еще с обгонами?
   -А что такое?- спросил его дед.
   -Вон смотрите знаки на столбе. «Обгон запрещен» «Скорость не больше шестидесяти километров в час». Они бы еще двойную сплошную нарисовали. Да на такой дороге двадцать километров в час будет лишним. Она сама скорость регулирует. Видишь по жидкому асфальту едем.
    Действительно то, что называлось дорогой было размытым грязным месивом, состоящим из ям и ухабов. Автобус как пьяный осторожно переваливался из стороны в сторону и еле полз вперёд в неизвестность. По лицу водителя от напряжения градом стекал пот. Бывшая соседка деда завопила сзади на весь салон.
   -Эй ты что, скотовоз что-ли? Решил угробить нас всех? Нормально везти не можешь?
    Водитель остановился. Встал и объявил.
   -Товарищи пассажиры, в связи с ремонтными работами на основной дороге, мы вынуждены ехать несколько километров по объездной. Она очень плохая. Прошу понимания и терпения.
   -Жену будешь свою просить,- не успокаивалась скандалистка,- сел рулить, рули как надо. Не можешь рулить - иди к чёрту на завод. А то привыкли над людьми издеваться.
   -Женщина, перестаньте скандалить! Ваши упрёки не помогут.
   -Ах, мои упреки не помогут? Вот постой, только доедем до места, я на тебя такую жалобу напишу, тебя сразу уволят. Да, считай, что ты уже уволен.
   Водитель остановил автобус, почесал себя за ухом. Потом открыл маленький чемоданчик, положил в него какие-то деньги, отмотал билетов.
   -Раз я уволен, значит не имею права управлять автобусом. Потому поеду пассажиром,- и пройдя в салон, за неимением других мест сел рядом со скандалисткой. Она не ожидала такого поворота событий вылупила на него глаза:
   -Ты че, мужик, совсем оборзел? Я же тебя в тюрьму посажу за такое.
   -Это вас мы, гражданочка, сейчас за шкирку выбросим из автобуса,- сказал подошедший дед Кузьма,- если вы сейчас же не примите назад водителя.- Пассажиры засмеялись его шутке, а баба, поняв что уже совсем перегнула палку, махнула рукой:
   -Чёрт с ним, пусть снова устраивается. Не сидеть же здесь,- что окончательно развеселило публику.
    Водитель тоже посмеиваясь встал и прошёл на свое место. Автобус вновь поплыл по ухабам. Впереди показалась речушка шириной метров шесть. И какой-то хлипкий мост через неё. Водила остановился одел сапоги и вышел на дорогу.
   -Ну что будем делать, отец? - скорее для себя спросил он вернувшись.
   -Дык, если другой дороги нет, то как в  том анекдоте, есть всего два пути. Либо вперед, либо назад. Назад тебя пожалуй отдел кадров не пустит,- дед кивком показал на заполошную бабу, выглядывающую в проход - а вперед решай сам.
    В это время мимо них на скорости проехал «Камаз» и проскочив мосток, мигнул габаритными огнями и скрылся в дождевой завесе. Это решило все сомнения. Автобус плавно тронулся, выехал на середину моста, который не выдержал нагрузки и обвалился. Автобус повис передом и задом на берегах речушки. В салоне поднялась паника и давка. Никто не хотел утонуть, но и никто не знал что делать. Водитель открыл и тут же закрыл двери, чтобы никто случайно не свалился в воду. Дед припомнил, что видел на стойке окна молоточек и читал инструкцию по его применению. Молча встал. Прошёл в кипящий страстями салон, снял молоточек, подошёл к заднему окну и отодвинув людей, разбил его. Пассажиры, увидев путь к спасению, полезли на улицу. А дед вернувшись в своё кресло, сообщил водителю:
   -Вот сбылась мечта идиота. Всю жизнь мечтал разбить молотком стекло в автобусе и чтобы за это мне ничего не было.
   -И на хрена разбил? -  как то отстранённо спросил водила.
   -Дык иначе они,- дед кивнул на людей, спешно покидающих салон,- сами бы разнесли здесь всё в пух и прах. А так охолонут под дождём. Что парень делать собираешься?
   -Что тут сделаешь? Помощь вызывать надо. А у меня тоже идиотская мечта была. Все детство мечтал стать водителем. И стал. Чёрт бы меня побрал.
Пока они говорили с обеих сторон моста собралось машин по пятьдесят. В разбитое заднее окно автобуса влез невысокий милиционер в насквозь мокрой форме и с дорожными знаками под мышкой:
   -Младший лейтенант Сидоров, - представился он. - Сколько раз я им говорил, почините мост. И как, я вас спрашиваю, теперь это назвать?- возбуждённо спросил он,- Никто хоть не пострадал?
   -Нет, один автобус.
   -Про автобус забудь. Это теперь музейный экспонат на моем участке. Никому его не отдам. Прямо вывеску здесь повешу с тремя вопросами:- «Кто? Зачем? Как?». Уйду из милиции и буду сюда туристов возить.- заржал милиционер.- Скажите спасибо, я тут есть. Сейчас другой автобус пришлют. Наша страна придурков в беде не бросает.
   -Каких придурков?- не понял водитель.
   -Вон, через сто метров нормальный бетонный мост.
   -Да кто ж его знал? Указателей ни одного нет.
   -Как нет? А это что?- спросил милиционер и, указав на знаки под мышкой, снова заржал.- Вот ехал ставить, да не успел.
   -Ну это не поможет,- ответил дед.
   -Почему?
   -Сам же сказал, придурки. Или автобус маленький пришлют, или приедет не с той, что надо, стороны.
    Но всё обошлось. Не прошло и часа, как и обещал милиционер, пришёл огромный автобус, бывший когда-то жёлтым, а сейчас покрытый толстым слоем грязи со всех сторон. Мокрые люди, которых в целях безопасности не пускали в аварийный автобус, с радостью перенесли свои вещи во вновь прибывший. Не успели тронуться с места, как  скандальная баба вновь начала старую песню.
   -Ты что нас в этой гробнице повезешь?- орала она теперь на нового водителя,- даже не увидишь с какого моста тебя ещё спустят.
   -А что я сделаю, если сел в канаве недалеко от вас,- оправдывался водитель, однако взял ведро, сходил к реке и напротив каждого пассажирского сиденья мокрой тряпкой вымыл в окне кругляш. Деду на ум пришли слова песни:
  -Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна,- Негромко пропел он. Действительно автобус стал походить на космический корабль.
    Мокрые усталые пассажиры вдруг подхватили её:
   -Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери, грустим мы о земле она одна…– к тому времени как водитель залез на своё место, пассажиры во всю горланили с воодушевлением припев:
   -И снится нам не голос космодрома
    Не эта ледяная пустота,
    А снится нам трава, трава у дома
    Зеленая, зеленая трава.
   -Чего это они?- спросил водитель деда, прописавшегося в сиденье кондуктора.
   -Дык, поют.
   -Вижу что поют, а зачем?
   -Зачем, зачем ? Ехать устали, лететь хотят.
   -Ну так полетели,- засмеялся водитель и осторожно включил скорость. Прежний их автобус остался сиротливо висеть меж двух берегов, бдительно охраняемый хозяином и  милиционером Сидоровым на жёлтом патрульном «Москвиче». Этот же, проехав по размытой дороге метров тридцать, попал в глубокую яму наполненную жидкой грязью, где покрутив колёсами, остался стоять на месте.
   -Ну что, отец, делать будем? Отказывается лететь аппарат. – спросил деда водитель.
   -По всему видно толкать придётся.
   -Товарищи,- водитель встал со своего сиденья,- машина выехать самостоятельно из грязи не может. Не согласились бы вы немного подтолкнуть автобус. Иначе будем сидеть до самого вечера.
   -Ещё чего придумал? Тебе надо,- ты и толкай. Деньги за это получаешь,- опять завелась скандалистка.
   -Товарищи я же спросил - кто может. Кто не может  толкать, просто выйдите на улицу.
   -Ага, щас выйду. А ты уедешь. Нашёл дуру. Здесь буду сидеть.
   -Ну сиди.
   -Ну а что,- пришел на помощь дед, - давайте толкнем кто может, да уже поедем.
    Вышли на улицу и только сейчас дед обратил внимание что среди пассажиров он, да ещё три мужчины, а остальные все женщины преклонного возраста, не считая скандалистки. Кучей облепив автобус начали толкать по команде деда: «Раз, два, три, стартуем», и в мгновение ока…все были заляпаны полужидкой грязью, выбрасываемой колёсами. Автобус же как стоял, так и остался стоять на месте, окружённый расстроенными, теперь ещё и грязными  пассажирами. Неожиданно из дождя впереди автобуса появился смеющийся милиционер Сидоров, а следом за ним тихонько сдавал гусеничный трактор. Когда Сидоров успел их обойти и где, никто не видел. Однако в руках он тащил конец троса с петлей, за который тянул к ним подмогу. Уже  через  десять минут автобус стоял на хорошей дороге, а Сидоров куда-то неожиданно пропал, также как и появился. С горестными стенаниями пассажиры расселись по местам и наконец их путь продолжился. Ничего не евший с самой Москвы дед Кузьма решил позавтракать. Открыл НЗэшную банку тушенки и в мгновение ока проглотил содержимое. Лучше бы он этого не делал. Больной организм снова взбунтовался и водителю пришлось по дороге останавливаться. Дождь уже кончился и во всю светило летнее ласковое солнце. Когда отъехали от злополучной речушки километров пятьдесят, на одном из многочисленных перекрестков увидели желтый милицейский москвич и рядом с ним милиционера. Автобус осторожно проехал мимо. Вроде пронесло и их не остановили. Внезапно сзади завыла милицейская сирена и из громкоговорителя донёсся приказ:
   -Водитель передвигающейся кучи грязи, немедленно остановитесь. Повторяю – водитель передвигающейся кучи грязи, примите вправо и остановитесь.
   -Это он что нам что-ли?- спросил дед.
   -А кому же ещё, видишь в окно палку волшебную выставил.
    И действительно, их обгонял милицейский москвич и водитель виртуоз умудрился одновременно рулить, говорить по громкоговорителю и, опустив стекло на пассажирской двери, махать оттуда полосатой палкой. Как у него это получилось, так никто и не понял. Автобус принял вправо и остановился. Милицейская машина объехав его встала впереди. Из неё вышел до боли знакомый милиционер.
   -Я не понял? Это что Сидоров что-ли? – спросил дед.
   -И я смотрю знакомый мент, вроде как он нам трактор подогнал, -ответил водитель.
   -Дык и не только трактор, он и тебя подогнал.- У обоих челюсти отвисли.
   -Смотри правда Сидоров. А я то думал обознался. Как он тут оказался? Он же с тем автобусом оставался,- рассуждал дед.
   -А хрен его знает?– ответил водитель и открыл дверь автобуса.
    Вошёл милиционер и приложив руку к фуражке, представился:
   -Младший лейтенант….
   -Сидоров,- добавил дед,- ты как здесь очутился?
   -Как? В девять утра заступил и вот вас дождался.
    Повисла нелепая пауза. Водителю, деду и пассажирам показалось на мгновение что у них начались массовые галлюционации.
   -Товарищ водитель, почему в рейс выехали в таком виде…как кусок дерьма одним словом. Вы из машины выходили, смотрели что у вас снаружи? Собственно у вас и изнутри не лучше, - произнес милиционер,  увидев заляпанных грязью пассажиров.
   -Вот Сидоров, с грязевого курорта едем. Лечились. А то ты не знаешь, комедию тут перед нами ломаешь, сам же час назад нас из болота вытаскивал.
   -Аааа,- заржал милиционер,- это вас наверное мой брат спасал. Он тоже младший лейтенант и тоже в ГАИ, только в другом районе. Мы с ним близнецы. Я сюда перевёлся, чтобы нас не путали. Хотел даже усы отрастить. Так меня и здесь нашли. Что же с вами делать? Вас же в любом населённом пункте остановят и оштрафуют. Ну-ка поехали за мной. Тут недалеко лесополосу сажают. У них поливалка есть. За пять минут вас так охреначут, что мать родная не узнает.
    Автобус тронулся вслед за машиной ГАИ.
   -Обхохочешься. Кому рассказать, не поверят,- сказал пассажир с переднего сиденья.
   -А мне не до смеху было, я думал уже с ума схожу,- сказал водитель.- Час назад вытягивал нас из грязи. Через пятьдесят километров пост ГАИ. Эта же машина, это же лицо, даже звание одинаковое – я уж подумал, что по кругу езжу. Какой-то фильм ужасов.
    Метров через пятьсот группа женщин сажала саженцы деревьев для лесозащитной полосы. Рядом стояла поливальная машина для мытья дорог и из шланга водитель поливал уже посаженные деревца. Сидоров велел ему помочь с помывкой автобуса и пока шла процедура смывания грязи, спросил у деда:
   -Как Петька, братан мой?
   -Дык как? Ржет как и ты, но дело делает. Он нас из такой задницы вытащил, рассказать не поверишь.
   -Ну кому-то надо людям помогать. Небось сам вас туда и загнал?
   -Нууу,- дед с подозрением посмотрел на собеседника, ему на миг показалось, что это всё тот же милиционер, просто разыгрывает его, потому что все знает наперед, но потом отбросил эту дурацкую мысль,- без него точно не обошлось.
   -Ну ладно. Выехали же. Вон и аппарат ваш готов.
    Простившись с милиционером Сидоровым, сверкающий автобус отправился дальше. В Ливны приехали с большим опозданием. Совсем расклеившийся дед Кузьма спросил у водителя:
   -Не скажешь где находится ближайшая гостиница?
   -А чего ее искать, вон она и находится. Одна она здесь. Городок-то сорок пять тыщ населения. Зачем им две гостиницы. Вот здесь у них самый центр города. Тут вам и жд вокзал, и автостанция, и гостиница, и базар, и все остальные удобства.
   -Ну спасибо. Побреду я,- поблагодарил его дед и, забрав свои вещи, направился в указанное двух этажное здание гостиницы.


                ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЛИВНАХ

    Поселили его в трёхместный номер, что сейчас было не важно, лишь бы добраться до кровати и лечь. В номере он обнаружил ещё двух постояльцев, которые сидели за столом и пили водку. Поинтересовавшись, где свободная койка, дед плюхнулся на неё и закрыл глаза. Через некоторое время открыв их, он увидел над собой нетрезвое лицо соседа по номеру.
   -Отец, тебе что, плохо? Бледный ты какой-то. С похмелья наверное?
   -Дык вот, в дороге отравился. Понос замучил. Еле доехал.
   -Эээээ, это мы на раз вылечим!- сосед вернулся к столу, налил полный граненый стакан водки, положил в него две столовые ложки соли из другого стакана на столе, видимо заменявшего солонку, всё перемешал и принёс деду.
   -Пей.
   -Да ты что, вырвет.
   -Пусть рвёт. Еще налью. А так сдохнешь. А вырвет, вон туалет в номере.
    Дед, прежде чем выпить, заглянул в санузел. Оказалось что там ещё и ванна с душем есть. Потом набрался мужества, четырьмя глотками выпил адскую смесь и замер. В животе начались страшные рези, как будто в туда воткнули раскаленный нож, и он, оттолкнув своего спасителя, ринулся в туалет. Минут через пять, дед, вернулся к столу на котором стоял новый полный стакан водки с солью. Молча осушив его, он сел на стул в ожидании нового коллапса, а соседи внимательно смотрели на него. На этот раз всё обошлось. Немного посидев дед, молча достал выигранную в лотерею десятку и положив на стол, произнёс:
   -На всё купите, я сам не дойду.
   -Нормалёк, наш человек, - произнёс сосед и испарился.
Соседи Рома и Гоша оказались водителями. Рома из Куйбышева застрял здесь из-за поломки машины. Запчасти обещали привезти через два дня. А Гоша из Вологды - ожидал погрузки, тоже через два дня. И в ожидании этого срока, они отрывались по полной. Город посмотрели ещё четыре дня назад и теперь, чтобы не скучать, пили водку и играли в карты.
    Пока пили новые три бутылки водки дед поведал о своих злоключениях. Потом к ним в номер пришла размалеванная проститутка, попыталась склонить кого-нибудь, или всех вместе на «любовь», но получив отказ, выпила самым нахальным образом полстакана водки и испарилась.
    Проснулся дед Кузьма утром на своей кровати в одежде и в своих любимых сапогах. Страшная боль в области висков и затылке мешала думать. Выпил две таблетки анальгина. Соседи лежали по своим кроватям также в одежде. «Плохое утро, очень плохое утро, когда пили вместе, а на работу идти только мне» подумал он и кое-как побрившись, отправился искать нужные ему заводы. Проходя мимо городского стадиона постоял и посмотрел на бегающих спортсменов. «Живут же в городе люди – спортом по утрам занимаются».- подумал он, пожал плечами и побрел дальше. Оказалось, что завод «Ливгидромаш» находится в нескольких кварталах от гостиницы. Понимая, что проветриться не получилось, дед обреченно пошел выполнять задание. На втором этаже, трехэтажного здания заводоуправления, он, нашел нужную дверь с надписью зам директора Колпаков Т.Т. Заглянув в кабинетик, увидел немолодого мужчину который стоял у окна и задумчиво смотрел в никуда. Обернувшись на скрип двери, он спросил:
   -Вам чего?
   -Дык вот, с «Маяка» значит направили. Велели вас найти. Вот и документы дали.
   -Давайте,- хозяин сразу перешел на другой тембр,- зовите меня Тимофей Тимофеевич. А вы как мне говорили, Кузьма Петрович?- Посмотрел документы.- Да, все вроде в порядке. Ваши цистерны все восемь штук лежат и ждут вас. Их мы отгрузим уже завтра. А вот с насосами   придется подождать дня лва.
   -А если не ждать, сами пришлете?- спросил дед, помня недавнюю командировку в Ригу.
   -Это на ваше усмотрение. Где у вас это?- и он показал руками как гребут веслами.
   -Дык в номере. Я хотел сюда завезти, да чего-то постеснялся.
   -Никуда везти не надо, Кузьма Петрович. Вы ведь в гостинице остановились?
   -Так точно,- по военному ответил дед.
   -Вот что,- в раздумье почесал подбородок хозяин,- если от нас вниз идти,- он махнул рукой, указав направление,- недалеко будет церковь, а за ней речка Быстрая сосна. Там же в неё впадает речушка Ливенка. Вот к обеду идите на место слияния, да порыбачьте там хорошенько. Может сазана поймаете, или толстолобика. А там и я подтянусь.
   -Поймать конечно можно, да не на что. Не предполагал я, что здесь сазаны водятся и удочку дома оставил.
   -А вы мою возьмите, у меня здесь в машине. Туда же и остальное принесите.
   -Почему не взять,- ответил дед и направился к выходу, чтобы не торчать в душном помещении.
    В машине были не только телескопические удочки, но и ещё много всякого рыболовного добра. Видимо хозяин был заядлым рыболовом. Нашлась и прикормка - пареная кукуруза. Взяв удочку и наживку, дед отправился в гостиницу. Его добрые соседи уже похмелились и опять спали. Сюрпризом оказалось то, что и его кровать была занята – кто-то накрывшись одеялом с головой спал в ней. Дед сдернул одеяло и обомлел. Там лежала абсолютно голая и совершенно невменяемая вчерашняя размалеванная проститутка. Все попытки её разбудить оказались тщетными. Рома приподняв голову с подушки, долго смотрел на деда:
   -Привет. А ты кто?
   -Здорово. Кто-кто, новый постоялец,- но, увидев порыв соседа идти к столу,- водку на работе не пью.
   -А я с этими,- он указал на второго соседа ,- пью. Уже к нам и человечики пришли.
   -Какие человечики?
   -Какие? Зеленые. А они разве не с тобой? Вон сидят,- и он указал на противоположную стену.
   -Ах эти. Они мне вещи нести помогали,- не стал спорить дед.- мы сейчас вот мешок заберем и уйдем.
   -Давай, берите и уходите. Надоели уже. Спать не дают. Песни горланют.
   -Это плохо. Пить надо бросать.
   -Точно. Мне бы сейчас чашечку крепкого, бодрящего….водки,- и встав направился к столу выпить ещё.
   -Сходили бы на стадион, тут за углом. Побегали бы, дурь то и вышла бы.
   -О, я занимаюсь этим,… троеборьем,- заявил Рома,- подъем с переворотом рюмки, выполз из-за стола и ориентирование на местности, куда бы упасть.
   -А бабу зачем привели? Да еще на мою койку положили? Может она заразная?
   -Какую бабу?- Рома подошел к кровати деда и дооолго смотрел на голую, пьяную женщину.– Нее, я не приводил. Я баб всегда помню. Эту точно не приводил. Может она ночью пришла и ты не заметил?
   -Ну да, встал, перешагнул через неё и не заметил. Давай  к моему приходу чтобы её духу тут не было,- Дед в сердцах плюнул и взяв лодку вышел из номера.
    На улице он спросил у прохожего в каком месте церковь и пошёл в том направлении, а там, узнав где место слияния рек, быстро нашёл и его. По мостику перебрался к указанному месту и уже через пятнадцать минут забросил в воду снасть. Рыбы и правда было много. За час он поймал шесть хороших голавлей и упустил два толстолобика, не доведя их до берега. Кусты разросшиеся кругом мешали вываживать рыбу. «Если бы был подсачек, было бы другое дело» думал он. И в это время здорово клюнуло. Да так здорово, что дед забыл обо всём на свете. Руки затряслись от волнения. Кое-как взяв себя в руки, начал он выводить рыбу к себе, то натягивая, то отпуская леску. Наконец она вышла на поверхность и глотнула воздуха. «Всё»- решил дед, «теперь не уйдет». Настоящий азарт захватил его. Не спеша он довел почти метровую  рыбину до берега и не знал, как теперь к ней подступиться. Неожиданно мимо протопал мужик в чёрном пиджаке с галстуком и в трусах, держа в руках огромный сачок. Одним ловким  движением он подсунул его вниз и через две секунды на берегу бился огромный  сазан. Рыбина отливала на солнце радугой и билась в сетке. За её жабру была зацеплена оригинальная блесна в виде полумесяца, с оборванной леской. Видимо не раз она уходила от рыбаков. Все произошло настолько быстро, что дед даже не успел как-то отреагировать на произошедшее.
   -Вот это я понимаю рыба!- вывел его из ступора голос Колпакова.- Я таких ещё ни разу не вытаскивал, хоть все выходные провожу здесь. Давай сфотографируемся с ней. Я потом фотографию пришлю.
   -Даааа, пожалуй и я таких ещё здесь не ловил,- проговорил наконец обретший речь рыбак. Ему очень понравилась мысль сфотографироваться с таким уловом. Колпаков исчез в кустах и через три минуты вернулся с новым зеркальным фотоаппаратом «Зенит». Такой был у сына деда Кузьмы и он знал, какие хорошие снимки получаются из него. Сделав по нескольку снимков деда с рыбой  и себя с рыбой Колпаков попросил:
   -Кузьма Петрович: а вы не можете мне её продать, хочу народ удивить. Как-никак и я приложил руку к её поимке.
   -Дык зачем  продавать? Я вам  её так подарю.
   -Вот спасибо, вот удружил.- Засиял от счастья Колпаков, натягивая на себя брюки. Я вам тоже подарок сделаю. Мы на днях освоили производство поршневых насосов для домашнего хозяйства, вот я вам такой насос и подарю. Будете воду в огороде качать.
   -Нет уж, мил человек. Не надо. Я его пока довезу отсюда, дешевле будет дома в магазине купить. Тут лодка вон вроде ничего не весит,- дед кивнул на мешок,- а так намаялся с ней. Так что пусть подарок будет односторонним.
   -Давайте мы его к цистерне приварим? Пусть едет как вспомогательное оборудование. У себя дома забрать его сможете?
   -Ну так пожалуй смогу,- ответил дед и засобирался,- спасибо за рыбалку, пора мне идти. Вон мешок ваш лежит, не забудьте. А мне ещё на один завод надо.
   -Это какой завод?
   -Какой-то Противопожарного оборудования.
   -Знаю, знаю, как же. Будут проблемы, заходите, порешаем,- и начал укладывать рыбину в мешок,- вот я им носы утру,- бормотал он, думая видимо о своих друзьях рыбаках.
    Дед с пустыми руками вылез на дорогу и поплёлся в гостиницу. По дороге ноги сами собой вынесли его к базару. На небольшой прибазарной площади около невзрачного одноэтажного магазинчика серо-грязного цвета с широкой двустворчатой голубой дверью, стояла толпа женщин не менее ста человек. Дед Кузьма сразу обратил на неё внимание. Он подошёл к магазинчику и бочком сквозь толпу пробрался внутрь него. Прилавок окружила группа покупательниц и переругивалась друг с другом. То и дело доносились голоса «Без очереди не отпускайте», «Больше двух штук не давайте» «Вы уже брали, я вас видела здесь полчаса назад». Дед крайне заинтересованный протиснулся сквозь группу покупательниц к самому прилавку и наконец увидел предмет их вожделения. Магазин торговал женскими зимними панталонами с начесом. Дед помял их в руке не обращая внимания на ироничные взгляды женщин. Материал был толстый и ласкал руку.
   -Что, на зиму заготовить желаете?- раздался сбоку ехидный женский голос.
   -Нееет, он подарок девушке готовит, вон как щупает. Представил наверное как длинными зимними вечерами станет снимать их с любимых коленок, вместе с валенками,- отозвалась  другая. Очередь смеясь оживилась, на время забыв о внутренних распрях.
   -Берите, папаша, не пожалеете, начес вон по два сантиметра, как раз такой, какой надо,- вступила в обсуждение третья и показала на пальцах какой длины ворс. Какая-то женщина не расслышала, не так поняла и спросила:
   -Что неужто такие и правда бывают, я думала только в анекдотах.
    Дед поднял голову ответил:
   -Да всякие бывают, и такие тоже,- показал он на две фаланги мизинца под общий смех,- а скажите мне уважаемая мог бы я вот эти…,- на секунду замялся,- на кого-нибудь прикинуть.
    В торговом зале раздался дружный смех.
   -Вы читали, что здесь написано?- ткнула пальцем продавщица в бумажку приклеенную к прилавку.
    Дед с видом простака поправил очки и стал читать вслух:
   -Уважаемые покупатели! Трусы, плавки и нижнее белье показывает только продавец,- он внимательно посмотрел на продавщицу и под дружный смех серьезно спросил, - и что всем показываете?
   -Всем не всем,- нашлась бойкая девушка,- а вам покажу.
   -Неее, мне тут недавно в Риге один тоже показал, так я потом от стыда чуть не сгорел.
   -Что, прямо при всех заголился?
   -Если бы. Он, гад мне с сюрпризом трусы продал. Они когда намокают, так невидимыми становятся. А я дурень в них в море залез. Целый день ванны принимал и вылезти не мог. Срамота.- под общий смех закончил он.
   -Ну вы расскажите, как вылазили-то?- вцепилась в него одна смешливая покупательница.
   -Обязательно расскажу, если пустите меня без очереди. Чего я тут среди вас, красавиц, буду один делать? Бабка моя узнает - проклянет.
   -А бабка что сама не пришла? Дома небось, задницу греет.
   -Ага, дома. В Башкирии. Я у вас здесь в командировке проездом, или пролетом,- прихвастнул дед для поднятия статуса.
   -Аааа, да вы папаша залетный. Тогда бояться нечего. Валька давай трусы. Мерить будем. Размер-то помните какой.
   -Дык, какой? Самый наверное большой,- под общий хохот ответил немного смущённый дед, но игру принял. Не толкаться же здесь полдня с этими хабалками.
   -Ради такого покупателя не грех и нарушить правила,- заявила продавщица и порывшись под прилавком вытащила нужный размер,- не знаю только как сами будете мерить, или кого попросите. Шестьдесят четвертый пойдет?
   -Дык я приставлю только, может согласится кто?
   Смешливая бабенка развернула панталоны и приставила их к себе. Получилось, что ей хватило одной половины.
   -Иди-ка папаша, встань сбоку,- дед послушно пристроился рядом с ней и она заслонила панталонами обоих.- Поняли теперь, почему трусы семейные зовут? Сюда еще и любовника при желании запихнуть можно.
    Дед снял кепку, почесал затылок, оглянулся по сторонам и ткнул пальцем в сторону одной из женщин:
   - Вот пожалуй такая моя бабка будет.- женщины опять засмеялись.
   -Так-то на десять размеров меньше.
   -А раз меньше вы мне пять штук дайте.
   -Нет, папаша, тут закон, две штуки в одни руки. И иди носи.
   -Ну две,  так две,- легко согласился дед и достал деньги.
   -Так не пойдет папаша,- запротестовала смешливая.- Где окончание повести о спасении голого короля. А то я ночью спать не буду.
    -Ааа, так я ночью и вылез. А меня пограничники приняли за шпиёна, значит, и давай арестовывать. Потом одежду мою нашли, документы почитали и отпустили. А тут милиция, почему говорят нагишом ходишь по ночам. Забрали меня, значит. Пока везли, трусы высохли. Я из машины выхожу и вроде как одетый. Делать нечего отпустили и эти,- под всеобщий смех закончил он.
    С упакованной в коричневую бумагу покупкой, дед, вышел на улицу и направился в сторону базара. В небольшом киоске продавались в килограммовых пачках прессованные дрожжи. У него сразу в сознании возникла идея:- купить здесь дрожжей и нагнать из них самогона. Дома это дефицит и самогон приходилось гнать из хмеля, а это такая морока. Беда только до дома далеко. Как довезти?
   -Скажите пожалуйста,- обратился он к продавщице,- а долго дрожжи могут храниться в таком виде?
   -Смотря как хранить будете, а то и месяц ничего не будет. А ежели намокнут да в тепло тогда считай пропало дело.
    Ободренный таким ответом дед отправился искать почту. Идти оказалось совсем недалеко. Молодая девчушка объяснила, что посылка будет идти из Ливнов в Башкирию пять, максимум семь дней, а если отправить авиапочтой, то и вовсе через два дня дойдёт, но вес не должен превышать десять килограммов. Дед задумался: «Что допустим может случиться с дрожжами? Они прессованные. Упакую получше и отправлю. Ну попортятся, выброшу. Невелика потеря. Трусы бабкины, плюс упаковка весят килограмм. Значит надо брать девять пачек». С тем он решительно встал и отправился покупать дрожжи.
   -Вы только герметично их не упаковывайте,- напутствовала сердобольная продавщица,- они же живые, иначе задохнутся.
   -А вы не знаете где здесь пошивочная мастерская поблизости?
   -Да вон, на базарной площади, «Швея» называется.
    Дед сложил покупки в авоську и направился в мастерскую. Там нашёл закройщицу и показав ей брикеты с дрожжами и упаковку с трусами попросил все это аккуратно обшить белым материалом. Уже через полчаса, оставив закройщице за работу два рубля он направился на почту, где на упаковке написал свой домашний адрес и отправил посылку домой на своё имя. Очень довольный собой, дед, зашагал в гостиницу.
    На душе, не смотря на хорошо идущие дела, было скверно. Войдя в номер, он застал новую попойку в самом разгаре. Женщины не было, зато за столом сидели два новых собутыльника соседей, пили водку и  играли в карты. Дед поздоровался. Гоша подошёл к нему, обнял за плечи:
   -А я думаю куда, Петрович, пропал? День на исходе, а его нет. Выпить хочешь?
   -Дык, почему не выпить? А это кто?- он показал на новых людей.
   -Ааааа, хорошие ребята из соседского номера. Днюха у них. Угощают. Закусь вот только кончилась. У тебя есть, Петрович, что?
   -Конечно. Красную рыбу будете есть?
   -Ни фигасе. Конечно. Давай тащи. А то мы последнюю луковицу допили,в смысле доели. Мужики живем! Петрович, красной рыбой угощает.
   Дед открыл свой баул, достал оттуда полбулки хлеба и две банки «Кильки» в томатном соусе и выложил на стол.
   -Ну ни фигасе,- повторился Гоша,- сказал красная рыба, а сам кильку сует.
   -Ты читай в томатном соусе, а он какой? Красный. Значит и рыба красная. Кстати я сегодня вот такого сазана поймал,- и развел руки в стороны.
   -Да ладно,- ответил один из мужиков, перемешивая колоду карт.- Я сам рыбак. Тоже иногда сбрехну, но не до такой же степени.
   -Завтра фотографию отдадут. Посмотришь.
   -Ну давай, рыбак, за твою рыбалку,- все подняли стаканы и чокнувшись выпили. Дед однако свой отставил, решив помыть грязные после целого дня скитаний руки. Войдя в санузел, он, открыл в умывальнике воду и ополоснув лицо, стал намыливаться. Глаза его остановились на полиэтиленовой занавеске. За ней явно кто-то был. Чтобы не испачкать занавеску мылом, дед отодвинул её локтем и замер от неожиданности. На крюке душевой секции, на каком-то пояске, висела голая повешенная проститутка. Голова свесилась на бок. Изо рта вывалился лиловый язык. Глаза вылезли из орбит. От неожиданности дед вспотел. Не вытирая от мыла рук, он вышел из ванной и присел к столу.
   -Мужики, вы там давно последний раз были?- он указал на дверь санузла.
   -А кто его знает? Может давно. Может нет. Пьем-то с утра. Или с вечера. Да мы же вчера с тобой начали.
   -Там баба повешенная висит.
    Гоша метнулся в ванную.
   -Ну ни фигасе,- донеслось оттуда,- это кто же её…- и вышел в комнату.-  Рома… ты бабу не вешал?
   -Какую бабу? Нужна она мне, нет конечно,- заплетающимся языком ответил мужчина.
   -И я не вешал. А может вы вешали?- спросил Гоша у собутыльников.
   -Да ты чо, мы когда пришли, она уже висела….наверное- ответил один за двоих.
    Каждый посчитал своим долгом сходить и посмотреть на повешенную.
   -А помнишь, Петрович, ты когда днём приходил, недоволен был, что она в твоей кровати спит,- спросил пьяный Рома,- может это ты её повесил?
   -Я вещи взял и ушёл. А вы тут с ней оставались.
   -Ну тогда не знаю. Может сама спьяну?
   -Я же вам говорил чтобы пить кончали. Надо милицию вызывать.
    Следующие два часа в номере работала милиция. Деда Кузьму, как имеющего явное алиби и вдобавок трезвого, отпустили. А четверых его соседей увезли до выяснения. Он с расстройства съел свою «красную рыбу» с хлебом и лег спать, предварительно поменяв у дежурной, за отдельную плату, белье с кровати.
    На следующее утро часов в семь соседи по номеру вернулись. Оказывается проститутка, перед тем как повеситься, дома оставила прощальное письмо с просьбой «никого не винить». Рому,  Гошу и их собутыльников до утра продержали в вытрезвителе и, оштрафовав, выпустили.
   Дед оставил соседей и пошёл с разнарядкой на завод Противопожарного оборудования. Там у однофамильца милиционера Сидорова, за шесть  привезённых надувных матрацев, ему пообещали отгрузить две тысячи огнетушителей и двадцать пожарных гидрантов. И даже пообещали на завтра выдать все отгрузочные документы. Ходить никуда не пришлось. Всё за него сделал вездесущиий Сидоров, отрабатывая подношение. Обрадованный, Кузьма Петрович, пообедал в заводской столовой и отправился побродить по городу.
    Проходя мимо толпы людей у магазина торговавшего вчера панталонами, он, услышал до боли знакомый голос: «Товарищи, у меня машина. Вы не поверите настоящая машина, нет ну ты подумай как все получилось. Целые «Жигули». Ты только подумай». Дед протолкался поближе. Разыгрывали моментальную лотерею. Действующие лица всё те же, что и в Орле. Продавец билетов и импозантный мужчина.
   -Поздравляю вас товарищ,- с видимой завистью проговорил заученный текст продавец лотереями,- Надо же. Всю жизнь торгую билетами, и ни разу больше десяти рублей не выиграл, а тут такое счастье. Раз и шесть с половиной тысяч как с куста.
   - А куда я должен обратиться за выигрышем? - скажите товарищ.
   -Вы в течение месяца должны прибыть в управление лотерей города Орла и оформить документы на выигрыш. Там вам и объяснят в каком из автосалонов вы его получите.
   -Вот черт подери, у меня через четыре часа самолет. За границу уезжаю на три месяца. В Чехословакию. Как же быть-то. А если я письмом запрос сделаю.
   -Нет, товарищ. Это только лично можно сделать.
   -Как же быть?- счастливчик беспомощно оглядел людей окружавших его.
    Вдруг женщина из толпы потянула его за руку;
    –А может вы мне продадите свой билет? У меня такая сумма наберется. Больше правда нету. Мы на очереди стоим за машиной, а когда она ещё подойдет?
    Мужчина подумал минуты две, потом решительно махнул рукой:
   -Чёрт с ней, машина у меня всё равно есть, а заграницу когда ещё пустят. Идёмте оформим документы.
    Дед понял что перед ним мошенники гастролеры, ездят по стране и дурят людей. Он хотел уже выступить с разоблачением, как кто-то очень тихо, но внятно прошептал ему на ухо: «Только дернись, и ты труп, иди отсюда и не оборачивайся». В голове сразу возникла толпа в Орле. Его десятирублевый выигрыш. В голове пролетела мысль «Ага, так они меня запомнили. Чёрт с ними с мошенниками». И развернувшись, он, ни на кого не глядя, расстроенный побрёл в гостиницу. В комнате сидели Рома и Гоша, хмурые и злые.
   -Вы чего такие не весёлые?
   -Да понимаешь, Петрович, менты на работу грозятся сообщить. А там сам понимаешь, жёны, семьи. Черт и откуда только эта шалава взялась? Всю обедню нам испортила.
   -Вы радуйтесь, что эта дура письмо оставила. А то гремели бы сейчас кандалами.
   -Да уж, страсти.
   -А что не пьете? Так у вас это хорошо получалось,- с ехидством спросил дед.
   -Не поверишь, Петрович, кусок в горло не лезет.
   -Ну так вон на стадион идите, я же предлагал вчера. Столько народа там бегают.
   -Нет уж давай сам.
   -Сам я сегодня спать лягу. Вымотался за день, вы хоть обедали?
   -Какой обед, мы с расстройства даже не завтракали.
   -Ну ждите тогда, схожу в магазин. Буду вас лечить, долг платежом красен.
    На утро дед пошел на «Ливгидромаш» для отправки цистерн. В здании управления на втором этаже стояла группа рабочих и что-то читала на стене. Дед проскользнул вглубь группы. На стене висела стенгазета с громким названием «Гидравлик». На самом видном месте была вывешена фотография улыбающегося представительного мужчины с огромным сазаном в руках. Снизу подпись: – «Директор нашего завода  Осипов В.Н. не только умело руководит нашим предприятием, но и на отдыхе ловит самую большую рыбу». А у рыбы на жабре висит очень знакомая блесна в виде полумесяца.
   -Дааа. Вот это лизнул, так лизнул Тимофей Тимофеевич,- в полголоса произнес дед, скорее для себя, чем для кого-то еще.
   -И вы бы лизнули, Кузьма Петрович,- проговорил ему кто-то в самое ухо.
    Оглянувшись он увидел рядом Колпакова.
   -И не только рыбу лизнул, но и лодку тоже и славу тоже,- Колпаков засмеялся,- не обижайтесь. Так надо. Наша договоренность насчет насоса в силе. Как насмотритесь, ко мне загляните.
    Дык, я уже и так насмотрелся,- ответил дед и вылез наружу.
    Они зашли в кабинет.
   -Понимаете, мы вчера когда расстались я поехал на работу, а там генеральный с обеда явился. Встретились на стоянке. Я сдуру ему и похвалился. Словом выпросил он у меня этого сазана. Ну и лодку соответственно. Кто-то там к нему в гости собирается приехать, на подарок надо. Так что без обиды.
   -Дык, а мне на что обижаться. Я привез, передал вам, как договорились. А там хоть в огонь её. Да не переживайте. В следующий раз ещё привезу, - раздухарился дед.
   -Вот, вот, Кузьма Петрович. Я и хотел вас попросить. Если следующая оказия будет, про меня там не забудьте. А чтобы она быстрее была, я вот приготовил перечень неликвидов оборудования которое у нас есть, но мы не используем. Вы своему руководству передайте. Если что из этого перечня понадобится, все сделаю. Ну а вы уж мне, как договорились, двухместную. Цистерны уже грузится. Можете сходить посмотреть. И насос ваш на месте.
    Дед поблагодарил Колпакова, взял документы  и вышел на погрузочную площадку. Там на трейлер грузили цистерну.
   Он подошел к мастеру:
   -Вы насос закрепили на бочку? - спросил он, желая убедиться.
   -Да, конечно,- ответил молодой парень.- На все восемь штук.
   -Как на все восемь?
   -Так. Положено по технологии конденсат откачивать. Значит должны везде стоять. Я в тюрьме сидеть не собираюсь. Вчера Колпаков с главным конструктором приходили, чертеж цистерны принесли. Все, посмотрели? Не мешайте работать.
   -Мда, куда же я восемь насосов дену, - пробормотал дед, глядя на новую помпу, прикрученную за фланец к цистерне,- ааа, дома разберусь,- и побрел к выходу. По пути отметил у секретаря директора командировочное удостоверение. Здесь его и поймал Колпаков.
   -Вы когда планируете уезжать, Кузьма Петрович?
   -Дык наверное завтра с утра. Сегодня пойду за билетами.
   -Не ходите. У нас в Москву сегодня вечером «Уазик» идет. Так он вас и довезет. А там уж в аэропорт и дома.
   -Вот спасибо, Тимофей Тимофеевич. Где его найти не подскажете?
   -Пошли со мной.
   В гараже нашли водителя и Колпаков отдал указание забрать деда с собой, попутно  добавил:
   -У нас по талонам паласы привезли, если желаете могу свой отдать. Я прошлый раз уже взял.
    Дед с радостью согласился. Всё складывалось удачно. И деньги у него с собой были триста рублей, на два паласа хватит, и машина подбросит до Москвы. А там, если в самолет не пустят, в крайнем случае можно на поезде доехать. Дошли до склада и Колпаков дав ему свой талон, велел завскладу обслужить. Такой удачи трудно себе и представить. Палас был у них в деревне только в доме председателя и еще человек пяти. Теперь и дед стал обладателем малинового с серым узором чуда. И размер два с половиной на четыре метра – предел его мечтаний. Отдав почти двести рублей, ему вдруг  пришла в голову шальная мысль. «А что если его запихнуть в цистерну, все равно пустая и ехать домой налегке?». Этой мыслью он поделился с Колпаковым. Тому было всё равно и он распорядился опустить палас в одну из погруженных уже цистерн и заварить её наглухо. Весьма обрадованный таким обстоятельством дед, простился и отправился на завод Противопожарного оборудования. Начальник сбыта своё обещание выполнил и вагон для «Маяка» уже отправился в далекую Башкирию. Так что ему осталось только забрать документы и попрощаться с милым человеком Сидоровым, которого если честно сказать, он даже и рассмотреть толком не успел. Ближе к вечеру прошло торжественное прощание с Ромой и Гошей. Рома наконец наладил свою машину, а Гоша загрузил свою. Они уже выписались и решили выпить по прощальному стакану чая. Местное радио передавало концерт. Исполняли песню Вологда. Когда исполнитель дошёл до слов «Чтоб не случилось я к милой приду в Вологду, Вологду, Вологду-гду» Гоша прослезился сказав:
   -Чёрт, ладно так всё кончилось и я еду домой.
   -Да успокойся, едешь же. Вон песней тебя провожают. Как гостя дорогого.
   Песня окончилась и диктор объявил- «Эх Самара городок»:
   -О Рома смотри и тебя провожают,- поздравил того дед и они чокнулись стаканами с чаем ещё раз - а про нашу глубинку никто ничего так и не написал.
   Молча с грустью выслушали песню. Стали собирать вещи и тут диктор объявляет:  «Деревня моя деревянная дальняя»:
   -О, ни фигасе, Петрович, и тебя провожают. Смотри как символично.– и похлопал его по плечу.
   А песня лилась широкой рекой. Гармонь сама выговаривала слова. У деда навернулись слезы от простых и добрых слов «О родной, забытой, ласковой и ни на что не меняемой деревеньке». Дослушав, бывшие соседи по номеру встали и молча пошли на выход. У подъезда гостиницы, пожав руки друг другу простились и каждый ушёл к своей судьбе.


                ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

    В Москву выехали засветло. Дед сначала сидел на пассажирском сиденье, а потом ушёл в грузовой отсек машины, выпил два стакана водки, лег на какое-то тряпье и уснул. Разбудил его водитель уже в самой Москве. На прощание передал плоскую, граммов на двести пятьдесят, бутылочку с коньяком, полиэтиленовый пакет с соленым окунем и упаковку жевательной резинки местного хлебзавода.– подарок от Колпакова на дорогу. Такую жвачку дед еще не пробовал ни разу в жизни. В детстве гудрон жевали и из березовой коры варили пахучую черную массу и жевали потом. А здесь все завернуто в отдельные бумажки. Дед понюхал. Пахло мятой и свежестью. Во что бы то ни стало, он решил привезти их домой как сувениры. От похмелья и дорожной тряски голова разболелась и плохо реагировала на окружающее. В пустом вагоне электрички он ехал в аэропорт «Домодедово». В дороге вышел в тамбур покурить. Там оказались еще трое пассажиров. Двое мужчин и женщина. Все сильно выпившие. В какой-то момент мужики стали приставать к женщине. Один держит, а она визжит и вырывается. А втророй всё хватает её за воротник и пытается куда-то утянуть. У деда в голове сразу проснулся образ «Дон Кихота». Как только электричка остановилась на очередной остановке, он без особых разбирательств, дал по разу обидчикам женщины и выкинул их из вагона. Когда двери закрылись и он обернулся к спасенной им «Дульсинее», то получил звонкую пощёчину и громкую истерику. «Ты, гад, зачем моего мужа и брата из выгона выкинул? Я тебя сейчас в милицию сдам вместе со всеми твоими потрохами» и давай по экстренной связи машиниста вызывать. На следующей станции их уже наряд милиции ожидает. Награда нашла героя. Их обоих сняли с поезда и долго разбирались. Женщина оказывается не нагулялась, а муж с братом хотели её насильно увезти домой. Ну а дед, все не так понял. Хорошо хоть отпустили. В аэропорт он приехал следующим рейсом электрички. Купил билет на ближайший рейс до Уфы и вышел на улицу перекурить и успокоиться, не догадываясь, что из-за угла за ним наблюдают два цыганенка. Не прошёл дед и двадцати шагов, как вокруг всё зарябило от пестрых юбок, платков и многоголосого гомона и он был атаковал целым табором горластых цыганок со своими пронырливыми, вечно голодными цыганятами. Психологический натиск был столь велик, что в голове  всё поплыло, он растерялся, вжал голову в плечи, чего собственно и добивалась эта стая акул в человечьем облике. Только на первый взгляд, неискушенному зрителю, могло показаться, что творится невообразимый гвалт и хаос. На самом деле происходил отрепетированный до мельчайших подробностей спектакль, где каждый исполнял свою роль. Два мальца с перрона толкались в стороне, зорко осматривая подступы к площади, на случай появления милиционеров. Другие малолетние оборванцы, вцепившиеся снизу в дедову одежду и вещи, и наперебой вымогавшие «денюжку», были призваны вызвать жалость своей нищетой и одновременно сковать его движения. Штук шесть голосистых цыганок, хотя наперебой и предлагали свои услуги в гадании, никаких активных действий на самом деле не предпринимали, а блокировали со всех сторон свою жертву, не давая ей опомниться и уйти. И лишь две – молодая и старая цыганки, стараясь психологически разгадать с кем быстрее он пойдет на контакт, наседали на него по настоящему. Наконец, что-то меж собой решив и незаметно перемигнувшись, молодая полностью взяла инициативу в свои руки. Она захватила ладонь деда в свою, отчего тот вспотел, и стала певучим завораживающим голосом, говорить, говорить, говорить, при этом стараясь не выпускать своими черными бездонными глазами, взгляда жертвы:
  - Ай дарагой, всю жизнь работаешь, а на тебе другие катаются. Пасматри на себя, тебя же за рупь купили. В чужие одежды одели, даже своих денег пожалели, с какого-то склада взяли, да тебе как собаке бросили. Кровь у тебя и дома, и на людях пьют. Нет тебе вольной жизни. Ходишь дарагой вроде и свабодный, а сам в цепях. Старый стал, жизнь мимо прошла. Позолоти ручку, Лала всю правду скажет.– и ладонью свободной руки провела у деда от виска к основанию шеи, отчего у него тело покрылось липким, противным потом. Он стоял, так и не проронив ни слова, выпучив глаза и смотрел на этот концерт, который грозил закончиться полным его банкротством. А цыганка не унималась, глядя то на его ладонь, то заглядывая ему в глаза:- больших людей берегись дядя, до казенного дома доведут. Золоти ручку, не скупись на еду моим деткам, видишь они какие оборванные, да голодные.- Дети как по команде заголосили ещё громче, выпрашивая что-нибудь у своей жертвы. Не находись дед в похмельном ступоре, он может бы и «купился» на пьесу бродячего театра. Но, как ни странно его второе я, существовавшее сегодня как бы помимо его, шептало «берегись». Рассказы о цыганах, обобравших то тут, то там людей, иногда доходили до их деревни, по пути обрастая такими дикими подробностями, что превращало этих плутоватых и в общем-то по своему неплохих людей, в настоящих монстров. А чтобы вот так самому попасть в эту цыганскую засаду, он даже в самом страшном сне предположить не мог и понимал, что просто так ему уйти не дадут, либо проклятьями осыплют, так что всю жизнь не отмоешься, либо оберут как «липку» и до дома не доберешься. И то, и другое  не входило в его планы и, он внезапно перебив гипнотизировавшую его цыганку забубнил ей прямо в лицо, прикинувшись простаком каких свет не видывал:
   -Эх, дочка, да вижу я какая у вас жизнь несчастная. Я вон из захудалой деревни  и то даже лучше живу. Вижу и вам, и деткам вашим помощь нужна.– сделал паузу, во время которой все товарки замолчали. Обычно с ними никто старается не разговаривать. Либо дадут какие-нибудь деньги и бегом прочь, либо пошлют куда подальше, но всё равно бегом прочь. А таким благожелательным тоном, ещё никто за время попрошайничества с ними не говорил. А дед между тем гнул своё, аж слеза его прошибла, да голова тряслась вроде от волненья, но думается больше от похмелья. Главное вид был натуральный. Соперники встретились равные.- Я бы девоньки вам последнее отдал,- с каким-то даже пафосом заявил он,- да беда со мной случилась в поезде,- голова его затряслась сильнее, опустилась вниз, чтобы проницательные глаза цыганок не поймали взгляд,- послало меня начальство сюда в город, за материалами всякими. Денег много дали. Семь тыщ.- сказал дед и сам охренел от своёго вранья, а стоявшая напротив пожилая цыганка присвиснула.- В поезде какие-то люди водкой угощали. Я выпил. Ничего потом не помню. Проснулся ни людей, ни документов, ни денег. Иду куда глаза глядят и не знаю что делать буду. Хоть в петлю. Приехал вот среди людей побираться, чтобы хоть домой уехать. Вот какая жизнь нынче наступила. Вот какая беда пришла….
Пожилая цыганка  посочувствовала :
   -Да дядя, пожалуй тебе несладко нынче будет, ну-ка вы, брысь в сторону, прикрикнула она на цыганят.- Не до вас здесь. Беда у человека. Тут словами не поможешь. Иди, посиди на лавку, а мы тут поговорим.
    Дед Кузьма отошёл в сторонку, присел на разноцветную привокзальную скамейку и опустив вниз голову, стал прислушиваться к поднявшемуся среди цыганок гомону на тарабарском наречии. Минут через пять цыганка подошла и присела около настороженного деда и уже нормальным человеческим голосом, безо всяких цыганских понтов, сказала:
   -Вот, дядя, мы тебе на бедность собрали двадцать пять рублей. Бери и уезжай. И не будь лопухом. В милицию обязательно заяви, они хоть ничего и не найдут, но заявление будет, а то посадят на старости лет. Берегись грязи и больших людей.
   Засунув в дрожащую от волнения ладонь деда купюру, она резко встала и ушла к своим товаркам, а потом вместе с ними вообще с привокзальной площади. А дед сидел пораженный сердечностью этих мошенниц. С одной стороны он понимал, что обманул людей, а с другой стороны он также понимал, что эти деньги совсем недавно перекочевали от какого то простофили к цыганкам в карман. На том и успокоился, решив что они не обеднеют, а ему такие деньги лишними не будут.
    В это время рядом с ним на лавку опустился какой-то ханыга:
   -Ну что давай делиться.
   -Чем делиться?
   -Кончай порожняк гнать. Я видел как ты это цыганское чувырло обул. Давай, гони половину. Иначе братву позову, тебя здесь на лоскуты порежут.
   -Зови давай, посмотрю я на вашу братву,- с вызовом ответил дед, видя что к ним идёт постовой милиционер.
   «Ханыга» не долго думая схватил его за грудки и притянул к себе.
   -Я тебя сейчас сам порешу.
   -В чем проблемы господа? - спросил с иронией в голосе наконец-то подошедший мент.
   -Дык вот гражданин какие-то деньги с меня просит.
   -Какие деньги, ты чмо?
    Милиционер посмотрел на деда - внешность подозрительная - мятый офицерский костюм, мятое лицо, мятая кепка, даже очки мятые.
   -А ну пройдем в отделение,- и захватив обоих под локти повёл в нужном ему направлении.
   Там их закрыли вместе в одну из клеток, как зверей. Здесь же находилось ещё четверо задержанных. Дед было выступил, что у него скоро самолет, но получив резиновой палкой по спине замолк.
   -Погоди, выйдем, не так еще получишь,- пригрозил  «Ханыга».
    Задержанными явно никто не спешил заниматься, а время шло. Прошло два часа. Наконец пришел белобрысый сержант и отвел деда Кузьму и «Ханыгу» к дежурному следователю. Тот долго их опрашивал, выясняя кто они, откуда и зачем оказались в аэропорту. Проверил документы и наконец, достав из папки несколько фотографий спросил:
   -Узнаете ли кого нибудь, кто здесь изображен.
    «Ханыга» глянув мельком сказал
   -Да вот этот мужик.- и указал на деда.
    Дед Кузьма долго рассматривал снимки. На одном было его лицо. Вернее не его, а его брата близнеца «Седого», сидевшего в кругу других людей в каком-то заведении.
   -Ну вроде на меня похож. Только сколько их похожих  на нас по стране бродит.
   -«Седой», мы тебя разыскиваем двадцать месяцев за четырнадцать разбоев,- заявил следователь,- спасибо вот этому человеку, наконец-то задержали.
   -Какому этому человеку?– дед понял что его спасение будет только в нем самом, с презрением указав на «Ханыгу»,- Этот мазурик, мелкий вымогатель. Хотел обобрать меня, честного человека, в столице нашей Родины.
   -Ишь как запел. Ну-ка Пердюков, господи кто же тебе такую фамилию придумал,  выйди  отсюда.
    «Ханыга», вылупив на деда испуганные глаза, в сопровождении дежурного милиционера пошёл к выходу всё время оглядываясь.
   -Давай колись «Седой», какого черта ты у нас здесь забыл?
   -Да никакой я не «Седой». Вечно меня с ним путают.- Берите быстрее отпечатки пальцев. А то самолёт без меня улетит.
    -Твой самолет улетел  две минуты назад, и помахал  крылышками.
    -Дык это, как помахал? А как же я?
    -А тебя мы до выяснения задержим. И если выяснится что ты не «Седой», в чем я глубоко сомневаюсь, я лично посажу тебя на ближайший рейс и отправлю куда там тебе надо. А пока давай разденемся для внешнего так сказать осмотра и идентификации личности.
   -Чего раздеваться, на смотри,- и дед, сняв китель, засучил правый рукав рубашки, обнажив наколку.– На инфицируй.
   -Вот повезло, так повезло,- вскричал следователь,- теперь звание внеочередное получу. Самого «Седого» взял.
   -Хрена ты лысого взял,- сняв кепку и почесав свою лысину пробормотал  дед,- и такого же получишь ещё, если не выпустишь меня отсюда.
   -Ты как разговариваешь с капитаном Советской милиции?
   -Там в записной книжке,- дед указал на свою книжку, изъятую при задержании и перешёл на «ты»,- самый первый телефон генеральский. А ещё лучше позвони в милицию на вокзалах в Ригу и Ленинград. Там меня уже пытали. Они свои звания за меня уже получили. Давай звони. И отпечатки пальцев возьми. Так все последнее время делают.
    Что-то в словах деда заставило следователя задуматься, может он и не прав. Но вот наколка? Всё так красиво совпало. Вызвав дежурного, он велел снять с задержанного отпечатки пальцев. И на всякий случай позвонил по всем телефонам, указанным в книжке. Великое разочарование ждало его. Везде подтвердили версию деда. И отпечатки пальцев принесенные от экспертов были другие. Получилось как в лотерейном билете. Совпали все цифры кроме одной. Махнув рукой, следователь отпустил задержанного и позвонил в кассу, чтобы ему поменяли  билет на ближайший рейс. Три часа бродил он бесцельно по перрону и сидел в зале ожидания, где от скуки наблюдал за пассажирами. Его внимание сразу привлёк мальчишка лет пяти, повязавший мамин поясок на лоб и воткнувший за него три гусиных пера. Малыш был настолько активным, что его почти одновременно можно было видеть во всех концах зала ожидания. Он бегал с игрушечными луком и стрелами, угрожая всем расправой. Не избежал этой участи и дед Кузьма.
   -Сдавайся бледнолицый!- закричал пацан и направил на него свое оружие.
   -А ты чьего же будешь племени?
   -Это не я чьего племени, а племя мое. А я его вождь,- гордо заявил малец,- потому снимай свою шапку, я тебе скальп отррезать буду.- с легкой картавинкой продолжил он,- Где перрья на твоей шапке? Ты плохой индеец, у тебя даже нет ни одного пера,- и выстрелил ему присоской прямо в лоб. Дед, подыграл и как убитый повалился на лавку. А пацан побежал дальше. Надо отдать его мамаше, молодой грудастой брюнетке, должное - она стойко выносила все причуды малыша:- когда он с разбегу ударялся об автоматически открывающиеся двери, когда он просто лёг на пол и верещал, а она его тащила за руку по всему аэропорту, когда его вылавливали сотрудники аэропорта из-под стоек контроля.
     Несколько раз встретился «Ханыга», после задержания заискивающе снимавший перед ним кепку. Наконец объявили посадку и дед занял свое место в чреве АН-24. В салоне было около пятидесяти мест и все они были заняты. Место ему досталось позади  крыла на предпоследнем сиденье у иллюминатора. А на противоположном ряду разместилась мамаша со своим «вождем индейцев», который никак не желал сидеть спокойно и всё время ерзал. Прямо позади них сидел молодой мужчина в оттопыренным в области подмышки, костюме. По всему это был представитель службы безопасности полета. Время было около четырех часов дня. Прошёл в кабину экипаж. Наконец вышла симпатичная стюардесса с высоким бюстом, и мило улыбнувшись, попросила пристегнуться и пожелала всем приятного полета. Взревели двигатели. Слегка заложило уши. От волнения сдавило сердце. Но вот самолет разбежался, взлетел и поплыл в бескрайнем воздушном океане. Через какое-то время волнение улеглось и пассажиры занялись обживанием мест. Около деда сидела молоденькая  медичка летевшая с каких-то курсов. Креслом дальше летела её подружка, около которой сидел плакивый и капризный пацан лет пяти, которого расстраивало абсолютно всё и он то и дело время ревел. Мать пацана ещё с одним малолеткой сидела на ряд дальше и всё время оглядывалась и успокаивала плаксу. Медички были ни живы, ни мертвы от полета, видимо летели первый раз в жизни и дед разорился и дал им по жевательной резинке. Девушки дружно зажевали, а дед чтобы окончательно их успокоить пошутил:
   -Вы девчата не бойтесь, я за вас буду бояться. Я всегда так,- «всегда» было громко сказано, потому что летел он второй раз в жизни, причем первый раз спал самым бессовестным образом, по дороге сюда,- в самолете не сплю, потому что кто-то должен держать машину в воздухе…силой своего ужаса.
   -Где ж вы были, когда я из Новосибирска год назад летел, и у нас в воздухе два двигателя из трех встали?! Еле приземлились,- раздался мужской голос с противоположного ряда.
   -Где был? Коров за дойки дергал. А теперь вон летаю чуть не каждый день.
   -Поделился бы отец техникой спасения пассажиров!!! – заржал мужик.
   -Дык тут все просто. Надо сжаться, напрячь задницу и ужасаться до посадки,- близ сидящие рассмеялись, а дед продолжал развивать мысль,- Тяжело только дышать, в напряжении весь полет. Иной раз хрипеть начинаю.
    Ему после всех волнений очень хотелось выпить,но не было из чего. Как раз в это время стюардесса выкатила тележку с сувенирами, чтобы пассажиры могли себе что-то купить в память о полёте. На ней дед увидел набор серебристых рюмочек - шесть штук, одна в другой, и купил их вспомнив о цыганской премии. Мимикой и жестами он спросил своих молодых соседок разрешения выпить. Им было всё равно и они разрешили. Но рюмочки были такими маленькими, что деду пришлось налить коньяк во все шесть и пить подряд, чтобы что-то почувствовать. Медички были в восторге. Зато безопасник поднялся со своего места, подошёл и наклонившись, проговорил в ухо.
   -Если сейчас не уберете спиртное, высажу из самолета.
   -Как высадишь?
   -Очень просто,- посажу самолет в любом городе, где есть аэропорт, и высажу. А оплачивать заставлю вас.- и развернувшись сел на место. Расстроенный дед убрал свои припасы и, закрыв глаза попробовал задремать. Однако маленький плакса, сидевший спереди, продолжал канючить. Дел открыл сумку, достал вяленого окуня, с торчащими в разные стороны плавниками, и отщипнув от него кусочек, почистил до формы маленькой морковки и с разрешения матери отдал плаксе. Сначала тот расплакался ещё громче, сказав что «все дураки и есть он ест только сосиски и «фигурястые» печеньки». Но узнав, что если не будет есть «морковку», то его ссадят с самолета, стал её сосать как соску и замолчал. Были довольны все от мамы, до медичек и безопасника. Один только «вождь индейцев» не успокаивался и вертелся в кресле едва сдерживаемый своей мамашей.
    Пассажиры кто дремал, кто разгадывал кроссворды. Примерно на втором часу полета вошли в зону сплошной облачности. Потом началась страшная болтанка. Стюардесса часто выходила в салон и с напряжённой улыбкой убеждала пассажиров, что всё в порядке и полет находится в штатном режиме. По всей видимости, они попали в грозовой фронт, так как кругом то и дело вспыхивали сполохи молний и самолёт часто проваливался в воздушные ямы. Дед вжался в сиденье и с внутренним страхом смотрел в иллюминатор. Соседка на каждом вираже только попискивала, схватившись за подлокотники и со всей силы пыталась выровнять самолёт. Вскочила со своего места, бледная как смерть, грудастая мамаша «вождя индейцев» и зажимая рукой рот, побежала по проходу между сиденьями, видимо в туалет. Мальчик, оставшийся без присмотра, тут же ногами встал на сиденье и со всей дури плюхнулся на спящего спереди мужчину. Тот от неожиданности подпрыгнул с криком «А, что случилось»!!! Скандал, крики.Из-за страшной болтанки из подсобки в голове самолета, навстречу мамаше «вождя индейцев», выкатилась тележка с напитками. Они встретились в середине салона. Опрокинулись оба. Мамаша с воплями, тележка с грохотом. Выскочила перепуганная стюардесса сама зажимая рот платочком, видимо от перегрузок и кинулась на помощь упавшей. Все в салоне развеселились. Какой-то явно пьяный мужчина  сострил:
   -Во смотри встретились два четвертых номера в одном месте,- и заржал на весь салон.
   -Я бы вообще запретил с такими номерами женщин в самолеты на работу брать,- со смехом поддержал его молодой, тоже нетрезвый мужчина, сидевший неподалеку от деда,- Не больше сорок восьмого, а то  не разойдешься ведь, без ущерба для здоровья.
   Стюардесса же подняв брюнетку, увела ее за ширму. Кто-то поднял тележку и составлял на неё посуду разбросанную по полу.
    Внезапно прямо у лица деда Кузьмы, за иллюминатором, в двигатель ударила молния. Вокруг него образовался клубок электрического огня, потом появились дым и пламя. Дед взглянул на белого как полотно безопасника, сидевшего сзади. Из пилотской  быстрым шагом пришёл пилоти стал смотреть в иллюминатор.
   -Что, будешь тушить?- негромко спросил безопасник.
   -Это мы всегда успеем, пока пусть сам выгорает. Если что дополнительный движок включим,- ответил пилот, и на весь салон громко сказал,- товарищи, все под контролем. Прошу сохранять спокойствие,- и демонстративно спокойно вышел из салона в кабину.
    Люди в самолете перестали говорить и во все глаза глядели в иллюминаторы на горящий двигатель. Теперь, дед, то и дело поглядывал на работника службы безопасности. Тот продолжал молчать, но на лице, как в открытой книге, отображалось всё что происходило. По нему он каким-то внутренним чутьем узнавал, какие у них шансы выжить. Внезапно его сердце и без того зажатое в тиски из-за пожара, опустилось прямиком на землю. Часть крыла поехала вниз. Как завороженный он уставился на нее. Ехала эта часть крыла ехала, и встала. Дед поглядел на безопасника. Но тот не обратил на это никакого внимания, тем более что и с другой стороны самолета произошло то же самое. Дед снял кепку и вытер ею внезапно вспотевшее лицо. «Значит, так и должно быть»,- подумал он. Самолет начал снижение. Наконец со стороны кабины пилота, из-за ширмочки, медленно появились груди, а потом и вся стюардесса, всё время оглядывающаяся назад.
   -Уважаемые пассажиры,- выговорила она, натянуто улыбаясь,- наш самолет через несколько минут приземлится в аэропорту города Октябрьска. Сиденья поставьте в вертикальное положения и пристегнитесь. Во время посадки категорически запрещается ходить по самолету.
    Самолет в это время затрясло мелкой дрожью. Безопасник, вскочив, прильнул к иллюминатору. Видимо попали в самый центр циклона. Иллюминаторы прямо заливало водой и было очень плохо видно, что происходит за ними. Зато не стало видно огня на двигателе, видимо он погас. Все обрадовались. Но болтанка только усилилась. Пассажиры сидели молча. Даже дети не шумели, прижавшись к родителям. Самолёт неожиданно вынырнул из облаков и все кто смотрел в иллюминаторы увидели совсем близко посадочную полосу и начали кто молиться, кто креститься. Наконец шасси коснулись посадочной полосы и самолёт пробежав по ней остановился. На улице лил проливной  дождь. Вышел пилот и объявил:
   -Товарищи  пассажиры, наш самолет приземлился в аэропорту города Октябрьский.  Двигатель больше не горит. Поэтому прошу оставаться на своих местах до прибытия автобуса.
    Безопасник встал и ушёл в кабину пилота. Пьяный мужчина задал пилоту резонный вопрос:
   -А как мы отсюда добираться будем?
   -Возможно дадут другой самолет, но скорее всего дальше поедете автобусом.
   -Как это поедем?- возмутился пьяный, и его поддержал сосед.
   -Нам ещё дальше лететь.
   -Я повторяю, товарищи, всё решится в ближайшие час-два,- ответил пилот и вышел в кабину.
   -Это что за беспредел, посреди страны сажают и заставляют ехать чуть не пешком. Не уйдем с самолета.
     В салон вошел «безопасник».
   -Это что здесь за революция, в КПЗ захотелось?- и подошёл к пьяным мужчинам, демонстративно расстегнув пиджак, чтобы было видно кабуру с пистолетом. Пьяный одной рукой за галстук подтянул безопасника к себе, одно неуловимое движение и пистолет уже у него в другой руке.
   -Ты, парень, не кипешуй здесь! Сказано полетим дальше, значит полетим. Иди в аэропорт и передай им там.
   Бледнее всех бледнЫх «безопасник» задом  вышел из салона и пропал.
   -Никуда не денутся, дадут нам самолет,- заявил пьяный размахивая пистолетом.
    В салоне наступила гробовая тишина. По переговорному устройству пилот как ни в чём не бывало объявил:
   -Уважаемые пассажиры, до разрешения вопроса с самолётом, прошу по одному начиная с хвоста самолета переходить в автобус.
    Пассажиры как зомбированные начали покидать самолет. «вождь индейцев» отчаянно пытался остаться с пьяными пассажирами, не желавшими покидать салон. Мамаша ничего в этот раз не могла с ним сделать. Дед Кузьма, подошёл к пацану, молча подал ладонь и внимательно посмотрел на него, и, после некоторых колебаний тот дал ему свою ладошку и послушно поплёлся к выходу, всё время оглядываясь назад. В аэропорту пассажиров провели в отдельный зал со скамейками, где они сидели и ждали, что будет дальше. Через какое-то время приехали милицейские чины и стали допрашивать пассажиров. Немолодой полковник спросил деда, как же такое, по его мнению, могло случиться, чтобы захватили самолет.
   -Дык, чуть не упали мы на землю. Вот люди расстроились и творят что попало. Это пройдёт.
   -А зачем пистолет было отнимать у работника?
   -А пускай не пугает. Это ему не так . Это не эдак.
   -На работе он. Понимаете?
   -Дык, хреновый работник, если не заметил как оружия лишился.
   -Что же делать? А отец? Приехал спецназ – убьют мужиков.
   -А может я с ними потолкую. Они ребята не плохие, только пьяные. И виноваты тоже в этом не они. Зачем их в самолет такими посадили?
   -Пустить вас не имею права, а вот взять с собой могу. Как свидетеля. Только вот они не подают признаков жизни.
   -Пошли.- только и сказал дед, направляясь к выходу.
   Уже через пять  минут машина подвезла их к самолету. По лесенке вошли в салон. Оба «угонщика» выпив еще водки мирно спали в креслах. Две пустые бутылки и пистолет валялись в проходе. Полковник сказал в рацию:
   -Спецназу отбой. Пришлите скорую, а лучше две.
   Вернулись назад. «Угонщиков» на носилках загрузили в кареты «скорой помощи» и увезли в неизвестном направлении. Всех пассажиров отпустили в общий зал. Аэропорт гудел как улей. Как же захватили самолет. Прямо как в кино. Часа через два дали другой самолёт, но с тем же экипажем и проводницей, который и благополучно доставил их до Уфы. Поскольку из багажа у деда был с собой лишь  баул, который умещался в ручной клади, он сразу пошёл к выходу на улицу. Прямо перед выходом стояла большая группа расстроенных и заплаканных людей и какое-то местное начальство с ними общалось. Он подошел ближе.
   -Товарищи, ещё раз повторяю. Самолет не разбился. Он просто исчез с радаров и не выходит на связь. Может где сел на вынужденную. Видите какая гроза идет. Дайте нам время во всем разобраться. Встречающие гудели.
   -Откуда самолет-то?- поинтересовался дед у мужчины в шляпе.
   -Московский. Три часа как сесть должен был и нету. Пропал,- с безнадегой в голосе произнес он.- Жена в нём летела.
    Струйки холодного пота потекли у деда между лопаток. Сразу расхотелось  распрашивать дальше. Именно этим рейсом должен был лететь он сам. Вышел с аэровокзала сел на скамейку. Достал бутылочку с коньяком и прямо из горлышка выпил остатки. Прикрыл глаза. Сердце от такого известия билось в груди как оголтелое. Вдруг кто-то прошептал на ухо «Иди отсюда». Дед оглянулся по сторонам. Вокруг ближе двадцати метров никого не было. «Померещилось» подумал он и вновь в голове проговорил голос «Иди отсюда». Дед вздрогнул, вскочил и озираясь отошел в сторону метров на десять. В это время по кругу на остановку выворачивал автобус «Икарус». Из-за него на полной скорости выскочила белая шестерка и, потеряв управление, врезалась в автобус, а потом отлетела в сторону. Удар выбросил её прямо туда, где стоял дед. От грохота он обернулся. Машина летела прямо на него. За рулем сидела женщина, бросив его и закрыв лицо руками. Страха у него почему-то не было совсем. Как будто кто-то внушал, что ничего страшного с ним не произойдёт. Он даже успел подумать, что левую ногу успеет убрать, а правую нет. Машина опустилась и пролетев в миллиметрах от него, со всего маху врезалась в скамейку, только что оставленную дедом, и задымилась. Со всех сторон бежали люди. Что-то спрашивали, но он находился в таком ступоре, что не мог говорить. Очнулся от того, что кто-то несколько раз сильно ударил его по щекам.
   -Петрович, смотри живой,- прямо в лицо ему улыбался генерал,- мы приехали встречать, а здесь говорят самолет пропал с тобой вместе. А ты тут уже. Где самолет-то?
    Их уже окружила толпа зевак.
   -Дык это, я же опоздал на тот самолет, вот с другим рейсом прилетел, да чуть не погиб.
   -Ну не погиб и прекрасно. Давай поехали, пока в нас ещё никто не въехал. Вон и председатель твой здесь.
    И правда от толпы отделилась знакомая фигура председателя колхоза и произошло то, чего не было ни до, ни после этого. Сан Саныч его обнял.
   -Вот, Петрович, а мы тебя уже похоронили. А ты живой. Как тебя угораздило не сесть на тот самолет? Тьфу ты зарапортовался. Наоборот совсем. Как ты полетел другим рейсом.
   -Дык, опять милиция задержала. Путают все с какими-то бандитами. Пока то, да се, самолет того - улетел.
   -Ну пошли, по дороге расскажешь. Время позднее уже.
   -Щас Сан Саныч погоди. Вздохну. Что-то сердце прихватило,- ответил дед правой рукой держась за область сердца.
   -Сердце, Петрович, мы тебе сейчас подлечим. Вон бутылка у нас есть с коньяком. Стакан выпьешь за чудесное спасение?
   -Тогда уж три лей.
   -Три-то зачем?
   -Первый - за упавший самолет. Второй - за не упавший самолет. Ты Сан Саныч может не знаешь, мы когда летели, у нас мотор горел.
   -Да ладно?
   -А третий вон горит,- дед показал на горящую белую шестерку из которой успели вытащить женщину.- Вот и получается три раза я нынче родился.
    Сан Саныч прямо на капот черной генеральской «Волги поставил три раздвижных хромированных стакана, налил их до краев и сказал:
   -Пей…..
   …Очнулся дед в деревне напротив своего дома.
   -Ты жену своими рассказами про самолеты не пугай,- напутствовал его, проводивший до калитки, Сан Саныч, на прощание налив еще коньяка.
    Дома стояла веселая кутерьма. Приехали дети с внуками. Пятилетние двойняшки, мальчик и девочка, с криками бегали из зала  в кухню и обратно. Дед ввалился домой. Бабка Клава увидев его всплеснула руками.
   -Вот он явился не запылился, и пьяный. Сопьешься скоро совсем при своей новой работе.
   -Ссовец у меня. Суть. Цыц. Молчи  короче.
   Вышли из комнаты сын, зять, дочь и сноха встречать деда. Он сказал:
   -Здравствуйте все.  Я приехал и … ложусь спать.
   Прошел в комнату за занавеску на кровать и провалился в долгий тревожный сон.


                КАТАКЛИЗМ

   Проснулся дед Кузьма на следующий день от того, что за плечо его трясла деревенская почтальонша.
   -Кузьма Петрович, Кузьма Петрович просыпайся, там тебе пришла посылка. Авиапочтой. Иди быстрее, забирай её!
   -А что позже нельзя забрать?
   -Нет нельзя,- воняет сильно, и мокрая вся, я не знаю, что там у тебя. Иди быстрей.
   -Не могу сегодня. У меня и документов никаких нет, они все остались у генерала.
   -У какого черт генерала?- заорала почтальонша,- иди забирать посылку без документов. А то на помойку выброшу.
   -Попробуй выброси, в ней ценностей на мильён.
   -Твой мильён воняет на всю округу. Иди быстрее на почту. Машину из-за твоей посылки специально гоняли из района.
    Взяв тачку дед Кузьма отправился на почту. Мотоцикл есть, а ехать нельзя, запах перегара на всю деревню. На почте, действительно стояла такая вонь, что пришлось открыть все окна. Почтальонша отдала ему его посылку, которую он отправил из Ливнов. От неё исходил зловонный запах гниющих дрожжей. Она уже не имела форму ящика, а  стала походить на мешок с квашеной капустой, вся жёлто-грязная, мягкая и мокрая. Изнутри сочилась жижа с мерзким запахом.
   - Иди, Петрович, быстрее отсюда, документы потом заполнишь.
    Дед загрузил мешок в тачку и повёз его домой. Во дворе около навозной кучи разрезал ткань и высыпал смердящую массу в которой уже завелись опарыши на навоз. Вонь стояла несусветная. Он выудил из этого месива палкой полиэтиленовый пакет с бабкиными трусами, сделал несколько ямок  в куче, набросал туда забродившие  дрожжи и, засыпав всё это навозом, пошёл домой. По дороге развязал пакет и выругался. Желтые трусы стали теперь походить на солдатскую защитную форму: на них появились коричневые пятна. Подошел к колонке, включил воду, бросил их в ведро, побултыхал там и отжав, забросил на крышу сеней на просушку, потом развернулся и недолго думая ушёл спать. Только лёг приходит жена:
   -Кузьма, у нас из колонки вода не идёт, мотор гудит, а воды нет.
    Дед чертыхнулся, сходил посмотрел. Вода действительно отсутствовала. Вернулся, лёг на кровать и закрыл глаза.
   -Ты что - нибудь  думаешь делать?- бабка стояла около него. - Лето проходит, а ты то по лесам шляешься, то по командировкам.
   -Конечно думаю. Ну ты же видишь - я болею.
   -Кузьма, иди что-то делай. Гостей полон двор, а ты болезнь себе придумал. Пить надо меньше.
    Скрипя сердцем дед встал и поплёлся в колхозную пожарку. Нашел водителя пожарной машины Рашида и договорился за литр водки, чтобы  тот промыл обсадную трубу.
   -Ладно бабай, я занят, завтра приеду и промоем твою трубу.
    Дед развернулся и пошел домой. Во дворе играли дети. Сын с зятем и женами на большом огороде пололи картошку. Бабка на кухоньке готовила обед. Вроде все при деле. Посмотрел на небо со всех сторон обложенное чёрными свинцовыми тучами, махнул рукой и ушёл снова в дом. Выпросил у жены для похмелья две рюмки водки, выпил и снова забылся тяжёлым сном. Проснулся от непонятного шума и крика. В доме паника, бабы заполошно кричат. Подбежали внуки с криками:
   -Вот так приехали, вот так нагостились, что же теперь делать будем? Утонем же! Потоп!  Дедуля, вставай!
    Дед кое-как встал, помотал больной головой:
   -Что за шум, а драки нет?
   -Дедуля потоп, потоп. Мы уже и ухват на улицу бросили вместе с бабулей и кочергу. А он всё льёт и льёт. Всё гремит и гремит. Дом сейчас уплывет.
   -Не уплывет.
    Посмотрел он в окна и ничего не увидел, все чёрно как ночью. Вышел в сени ничего не поймет – вода со всех щелей с улицы льется в дом. Сразу пришло отрезвление. Открыл дверь на улицу и не поверил своим глазам. Мимо сплошным потоком сквозь двор на картофельное поле неслись с ближнего холма грязные потоки воды, снося всё на своём пути. Небо то и дело озарялось вспышками молний и раскатами грома. Страшный ветер гнул кустарники до земли, а деревья грозил вырвать с корнем. Но это было ещё не всё:- вода на всем протяжении двора пенилась. Шапка, желто-белой пахнущей гниющим навозом и дрожжами пены в метр высотой и плавала по всему двору. И тут до деда дошло - это забродили его дрожжи в куче навоза за сараем. Он постоял, почесал затылок  и скомандовал:
   -А ну-ка давайте, все через окно лезьте по лестнице на чердак. А ты, Клавдия, иди  сюда.
    Бабка пришла,  перекрестилась 
   -Че  деется-то, че деется?
   -Смотри бабка,  навоз подходит, как у тебя хлеб.
   -Что такое?
   -А вот смотри.
   -На что смотреть. Пена какая-то страшная. Беда на нас нашла. «Бог» за грехи наши беду на нас наслал.
   -Да никакая не беда. Я в командировке купил девять килограммов дрожжей и отправил их домой посылкой. А они видимо намокли и попортились. Я их распатронил, да в навоз закопал. А он теперь забродил. Через неделю можно самогон гнать.- засмеялся он.
   - И что мы теперь делать будем?
   - Что что? Пойду к пожарнику. Пусть сейчас приезжает и смывает эту гадость.
    Понемногу ураганный ветер стал стихать, дождь кончился и несмотря на то, что буря была очень сильной, она не нанесла серьезного урона домам. Однако если у соседей вода быстро пронеслась и ушла, то во дворе Кальяновых она была выше колена вперемежку с пеной и навозом, и вся эта адская смесь пузырилась и лопалась издавая зловоние. «Сарафанкино радио» уже сообщило про новые чудеса и у дома деда Кузьмы собрался народ. Дед, не обращая внимания на фантастическое пенное озеро, обул болотные сапоги и превозмогая головные боли, выкатил  мотоцикл из гаража, и помчался в пожарку. Там объяснил водителю пожарной машины что произошло. Рашид вместо того чтобы ехать, упал на топчан и долго смеялся. Потом говорит:
   -Ладно, раз я тебе обещал прочистить колодец завтра, то чёрт с ним поеду сегодня. Надеюсь, водку приготовил?
   -Водку? Ну конечно приготовил,- ответил дед, развернулся и поехал назад.
    Во дворе дома слой пены не только не убавился, а стал ещё выше и что делать с этим было неизвестно. Через полчаса приехала «скорая пожарная помощь». Вышел Рашид, присвистнул и говорит:
   -Слушай, мы же все равно хотели промывать тебе обсадную трубу, так один хрен перемажемся. Давай и её заодно  промоем. Да и вода из трубы на пену упадет и прибьет её к земле.
   -Дык, я разве против? Давай,- ответил дед и по колено в навозной жиже и пене прошёл к обсадной трубе. Достал насос и махнул водителю чтобы подъезжал. Пожарная машина по самый мотор в вонючей пене въехала во двор. Отмотали пожарный рукав, привязали к нему тонкую трубу, и всю конструкцию опустили на дно обсадной трубы. Народ стоял у забора плотной стеной, не заходя во двор, потому что зайти не перепачкавшись было невозможно. Пожарник завёл автомобиль и включил насос. Рукав наполнился водой и стал рваться из рук выплескивая воду под огромным давлением. Из обсадной трубы вдруг хлынул фонтан воды смешанной с глиной и песком. В полсекунды, дед, вымок до нитки. С него потекли красноватые от глины ручьи. Люди, находившиеся в тридцати метрах от импровизированной сцены, с криками и смехом побежали в разные стороны. Но напор был такой силы, что брызги воды, глины и песка разлетались на пятьдесят метров вокруг. Таким образом зрители были в таком же плачевном состоянии. Плавающая пена не только не убавилась, а стала ещё подниматься и стала теперь бело-жёлто-красного цвета.
   -Смотри, как с пушки бабахнул, всем досталось, - прокомментировал  со смехом дед.
    А грязная вода всё вылетала из скважины, до тех пор, пока не кончился её запас в машине. И только тут он вспомнил:
   -Рашид, ты же обещал мне и со двора всё смыть, а теперь выходит и не чем.
   -Обещал, значит смою. Трубу же промыли. Неси сюда мой литр.
    Дед прошлёпал к дому, взял приготовленную водку, на тарелочке разрезанный огурец и два стакана. Рашид открыл бутылку, налил деду на донышко стакана, а себе полный с горкой, приговаривая:
   -Ох-ох-ох,- вроде как задумался. Выпили. Налил второй раз и пять сделал –Ох-ох-ох.- опять выпили. Заели огурцом, не обращая внимание на вонь. Третий раз налил по той же схеме. Дед ему говорит:
   -Рашид, ты бы хоть один раз ошибся и на моем стакане сделал: Ох-Ох.
   -Петрович, я бы налил и тебе полный стакан, а кто говно у тебя со двора убирать будет? Потом бабка твоя тебе сама нальет, а пока не пей. Поеду я за водой.
   -Дык ты обещал смыть его.
   -Обещанного три года ждут.- ответил Рашид и уехал,- и ты жди.
    Односельчане, хоть мокрые и грязные, но по домам не уходят. Все понимают главный спектакль ещё впереди. Приехал на мотоцикле Мишка «Шех».
   -Что, Петрович, случилось?
   -Дык вот видишь беда на дворе. Что делать не знаю? Сейчас Рашид привезет воды, может смоем.
   -Рашид не приедет. Он на берегу пьяный валяется, рядом бутылка пустая. Так что когда проспится неизвестно.
   -Тогда точно не приедет. Первую он здесь выпил. Может быть бульдозер позвать,- спросил дед и сам же ответил,- ни черта он не поможет. Ладно, дети пойдут ночевать к соседям, а я залезу на крышу и буду как в сказке всю ночь кричать «горшочек не вари». Люди, стоявшие рядом, засмеялись, а пьяный дед и правда залез на пристрой дома, сел рядом с детьми, свесил ноги и запел.
   -Залез я на крышу, тай думку гадаю,- но остановился,- Нет эта песня скучная. Щас мы другую споем «Влезу на крышу, гляну на село, навоз мой гуляет, ему весело».
    Люди за забором смеялись над загулявшим дедом, а он продолжал монолог.
   -Нет, я теперь Ноем буду. Может слыхали, который ковчег смастерил. А когда наводнение пришло, он взял каждой твари по паре и уплыл. Так дети здесь. Вон даже кошек пара здесь. А где моя? Эта как ее,- и осекся увидев жену позади смеющихся людей,- вон и она. Залезай сюда Клавдия. Жить теперь на крыше будем. Бабка плюнула и пошла в сторону дома Василия, а он продолжил,- нет ты Клавдия не уходи. Я историю читал про Алые паруса. Представляешь я к тебе плыву по пенистому морю, а ты ждала меня всю жизнь. И вот он я, на алых парусах.
   -Петрович, парусов-то у тебя нет.
   -Как нет? А вот смотрите,- дед схватил двое мокрых желтых в коричневых дрожжевых пятнах женских панталонов, которые бросил на просушку на крышу и повесил их с двух сторон  телевизионной антенны «бабочки» установленной  на пристрое. Они весели и развивались на ветру, а он восхищенно воскликнул:
   -Видили, какие у меня паруса?
   -Ага, - донесся голос «Шеха», вызвавший много смеха и шуток,- только какие-то вялые твои паруса.
   -Точно, цвета картофельной ботвы, клубней только не хватает,- донесся в голос Василия.
   -За полвека и паруса выгорели, и ботва без клубней осталась,- ответил «Шех»,-обветшали они.
   -Вот Клавдия,- присоединился пьяный дед,- плыву я к тебе на этих «Обветшалых парусах».
   -А я бы назвала их «Сраные паруса». Больно цвет смахивает,- выдала пьяная «Куколка», обвела вокруг себя косым взором, и запела, - эй моряк ты слишком долго плавал. Приставай дед к берегу.
    Дед махнул рукой и сел на край крыши. Посидел и говорит:
   -Ну вас всех на хрен, я пошел спать. Завтра что нибудь придумаем.- А вы спать идите  к соседям, я один остаюсь на паруснике,- сказал он детям и внукам и слез по лестнице через окно домой, выпил ещё водки и завалился спать.
    На утро проснувшись выходит он во двор, а там никаких следов пены. Потрёс головой прогоняя наваждение. Пены нет, только двор весь в птичьем помете. И тут ему пришло в голову: «Может всё приснилось? А ведь вчера здесь было что-то страшное, по всему двору стояла пена и текла вода, куда же всё это делось»? Он, нашёл жену.
   -Мне это спьяну приснилось, или чудо произошло?  Куда всё делось?
   -Как ты говоришь:- «Дык, откуда ни возьмись» пока ты спал, налетели вороны и начали клевать эту пену. Потом со всех сторон налетело их несколько тыщ. Наверное, почта птичья заработала. С вечера они растащили всё это. Тут такое было…жрут, улетают, снова прилетают, ходят пьяные, качаются, падают, дерутся. Народ смеётся. Такой цирк устроили. К ночи всё успокоилось, мы вернулись домой. Думаю «завтра  утром встанем и всё приберем», а в пять утра, как стало рассветать, ещё больше налетело птиц и давай клевать всё по земле. Недавно только разлетелись.
   -Ну да, похмеляться прилетали,- ответил дед и осмотрелся.
   От вчерашнего наводнения остались только мокрые полосы на стенах и двое женских трусов на телевизионной антенне. Дед снял их оттуда и хотел выбросить, но жена поразмыслив решила оставить, потому что не смотря на оригинальную расцветку трусы все равно новые. Зашёл дед в дом, попросил у жены рюмку водки похмелиться и только уже собрался рассказать про то, как не полетел на упавшем самолете, как по местному радио передали сообщение: «Самолёт летевший рейсом Москва – Уфа, считавшийся пропавшим, благополучно вышел на связь. В грозу он совершил вынужденную посадку на автостраду и благодаря искусству и мужеству пилотов, никто не пострадал!». Дед выпил водку и махнул рукой.
   Через четыре дня к дому Кальяновых подъехал дежурный ЗИЛ с «базы» и оттуда сгрузили во двор восемь новеньких ручных насосов и палас, прибывшие из Ливнов вместе с цистернами. Насосы дед убрал в гараж, а палас постелил дома. Хотел было снять полиэтиленовую защитную оболочку, но жена запретила, под предлогом того, что тогда палас быстро запачкается. Дом сразу преобразился. Стал нарядным. Пол мягким, но шелестящим от полиэтилена. Но при такой красоте, как не потерпеть какое-то шуршание.


                ДОРОГИ ДОРОГИ

    Ранним утром, солдат и деда Кузьму подняли по тревоге. Пришли девять армейских тягачей «ЗИЛ 157» с прицепами. Предстояло ехать на юг Башкирии за бревнами для строительства деревянного частокола вокруг «базы». Наскоро одевшись, умывшись и позавтракав, дед приковылял к машине, на которой ему назначалось ехать. Водителем был Карамали, старшим Саня Смолин. Их машина была в колонне замыкающей. В хорошем настроении, с сухим пайком на три недели, складированном в кузове головной машины, они тронулась в путь. С самого утра светило яркое солнце, предвещавшее жаркую погоду. Ехать предстояло почти четыреста километров, но уже через двадцать колонна напоролась на перекрёстке на вагончик, у которого нёс службу совместный патруль ГАИ, ВАИ и УТЭП. Если с первыми двумя патрулями ещё было что-то ясно, проверили путёвки и отпустили, то УТЭП никак не вписывался в задачу колонны, а колонна в задачу УТЭП. Государство издало закон запрещающий прогон порожних автомобилей. Управление Транспортно Эксплуатационных Перевозок грузило порожние машины попутным грузом. Мрачного вида, лет тридцати пяти, мордастый  инспектор УТЭП заявил:
   -Несмотря на то, что машины военные, я не позволю гонять их пустыми.
   -Вы хоть понимаете что делаете?- возмутился лейтенант.
   -Конечно понимаю. Генеральный секретарь ЦК Горбачев прямо так и сказал. «Надо перестраивать сознание людей независимо от их принадлежности». Можете жаловаться хоть кому. Либо грузитесь, либо возвращайтесь назад.
   -И куда нужно везти ваш попутный груз?- на всякий случай поинтересовался Ежов.
   -Половина машин повезёт лес в Сибай. Половина повезёт цемент в Баймак. Это по пути.
   -По какому пути? Это почти вдвое дальше нашего маршрута.
   -Ничего не могу поделать. В ту сторону только этот груз.
   -Слушай мужик,- рассвирепел лейтенант,- какой лес в Сибай?- давай мы здесь свой получим, а они там наш пусть получат. И никто никуда не поедет.
   -Звоните своему начальству, пусть договариваются, а у нас разнарядка. Хочешь, в Оренбург шпалы вези…..
   -Дык это, мил человек,- решил поучаствовать в разговоре дед Кузьма,- Допустим, мы взяли шпалы в Оренбург, разгрузили их, а нас там опять плитами до Уфы загрузили, так мы пожалуй и не только себе груз не привезем, а и домой не вернемся.
   -Что я могу поделать? Такой закон. Поедете гружёными - зеленый свет. А нет – возвращайтесь назад. Будь вы гражданские я и разговаривать бы с вами не стал.
    Немного подумав лейтенант скомандовал.
   -Слушай приказ, машины на разворот, возвращаемся в часть. Хотел бы знать ваши фамилии товарищи,- уже повернувшись к инспекторам,  добавил он.
    ГАИшник и ВАИшник поспешили заверить в лейтенанта в своей лояльности, а инспектор УТЭПа написал свои данные в блокноте, вырвал лист и передал лейтенанту. Тот убрал его в планшет, сел в кабину уже развернувшегося тягача. Отъехав километров пять, колонна остановилась. Ежов собрал всех на военный совет.
   -Ну что будем делать? Придется возвращаться. Пусть начальство решает беспрепятственный проезд колонны.
    Дед Кузьма прокашлялся:
   -Я так думаю, Петро, вернуться мы всегда сможем. Только нам чтобы  проехать без помех, нужно всего-то загрузиться.
   -Это и без тебя, Петрович,  ясно,- ответил лейтенант.
   -Я знаю как сделать так, чтобы мы ехали вроде как груженые, а вроде и не груженные, главное ведь чтобы ехали …- с загадочным  видом  произнес дед Кузьма.
   -Ну и чем грузиться. На все что загрузим нужны документы.
   -Дык, а они у нас есть. Давайте в машины загрузим прицепы, и кузов занят и за документами ехать не надо. А в лесу как-нибудь скатим их.
   -Плановали на бумаге. Кран где возьмем грузить?
   -Да с этим вообще-то незадача,- задумался дед,- у нас в МТМах кран есть, но крановщик уехал к теще на десять дней. Так что отсюда помощи не будет. А другого в радиусе тридцати километров нет. Но и возвращаться на базу смысла нет, потому что крана там тоже нет, если только нагоняй от генерала получить.
   Не зная что предпринять, решили перекурить. Дед, в свойственной ему манере, отправился погулять. Вернулся неожиданно быстро и, с загадочным видом поманив пальцем лейтенанта, ушёл с ним за поворот дороги. Минут через десять Ежов вернулся повеселевший и приказал заводить две машины и гнать за этот же поворот. От одной из машин, по указанию деда, отцепили прицеп и, открыв задний борт согнали её с высокого откоса дороги вниз. Там, задом подогнали её на самом повороте дороги вплотную к наиболее крутому спуску с насыпи. Сняв с одного из прицепов боковые ограждения бортов, положили их краями на дорогу и кузов автомобиля. Получился своеобразный трап. Дальше просто. Машина с прицепом проезжала вперед. Останавливалась. Сдавала назад и, прицеп по трапу аккуратно въезжал в кузов нижнего автомобиля. Все присутствующие дружно заорали во всю силу молодых легких:– «ГИП-ГИП-УРА!!!». Колеса прицепа, стоящего в кузове тягача, спустили, чтобы он не съехал. Из проволоки, захваченной для вязки бревен, сплели троса и ими закрепили прицеп в кузове. Закрыли задний борт. И все. Осталось аккуратно выгнать груженый под завязку автомобиль на дорогу. Дальше пошла рутинная работа солдат и деду стало скучно. Он пошел к большому стаду овец пасшемуся неподалеку в высокой сочной траве. Их пасла уже немолодая худосочая женщина, несмотря на жаркое солнце, одетая в чёрный плащ и укрывшаяся большим чёрным мужским зонтом. Она как в театре смотрела на погрузку прицепов, а когда дед Кузьма стал подходить ближе, приставила ладонь к глазам и стала беззастенчиво разглядывать его и смотрела так до тех пор, пока он не подошёл вплотную.
   -Пасёшь выходит?- спросил дед.
   -Пасу выходит. Очередь подошла. А ты чей будешь, что-то не признаю?
   -Дык, по нынешнему времени вроде как бесхозный.
   -Что так? Баба выгнала что ли?
   -Зачем выгнала, я что похож на того, кого выгнать можно?
   -Вроде нет…
   -А ты что в плаще и с зонтом стоишь в такое пекло?
   -Врач прописал на солнце меньше бывать. Болезнь какая-то заморская.
   -Врач прописал наверное цветастый зонт носить?
   -Какой был такой и ношу. Думаешь с цветастым зонтом овцы лучше признавать станут. Им всё равно хоть чёрный, хоть цветной, лишь бы трава была получше. А у вас что там за комедь?
   -Да понимаешь новые колеса жалко. Резина стирается. Вот и решили экономию проявить. А ты с Гореловки что-ли?
   -С неё. Папиросой не угостишь? Кончились мои.
    Дед отдал женщине всю пачку, та закурила  и поблагодарив вдруг выдала:
   -Значит, не желаете попутные грузы возить, как «Горбачев повелел»?
   -А ты откуда знаешь?- дед от неожиданности уставился на бабу.
   -Так там зять мой ненормальный в вагоне третью неделю командует. Замордовал весь район. И хитрость твоя не поможет. Прынципиальный.
   Из тона, каким это было сказано, дед понял, что у тёщи с зятем большие разногласия. А она меж тем продолжала:
   -От людей порядка требует, а сам разгильдяй - разгильдяем. У нас в селе вырос. В город съездил, поучился и на тебе министром стал. Слова нормального не скажет. Есть позовёшь как человека – нет, занят он видишь ли. Как в ресторане ему отдельно подавай,- со злостью проговорила женщина,- сам знаешь у нас не город, воду для мытья посуды греть надо, а он ни хрена не понимает. Я ему сейчас в немытую чашку наливаю – пусть жрет.
   -А он что же?
   -А он жрёт, как свинья. Придет со своей работы, ящик пива привезёт, брюхо толстое развалит и сосёт его весь вечер. Я вот на солнце жарюсь со стадом, а его это даже не касается. Позавчера насос сломался, так он даже не вышел. Пришлось соседа звать. Господи, найти бы хоть какого-нибудь мужичонку, да уйти к нему.- С тоской сказала женщина,- Женись на мне мужик.
   -Неее, я привык из чистой тарелки еду есть. А ты разозлишься, ещё отравишь.
   -Чего ради я тебя травить стану? Чай муж мне будешь.
   -Да и баба моя против будет. Куда я её дену? Давай я твоему зятю скажу, что женюсь на тебе. Может помогать будет, только чтобы ты замуж не шла. Ему ведь не понравится новый мужик в доме.
   -Ваське-то? Да ну, не поверит он. Хотя. Это…Выпить там у вас не осталось?
   -А что, было?
   -У военных всегда спирт бывает. Неси. Выпьем. Всё же как никак ты теперь жених мой. Помолвка у нас. Да и понравился ты мне.
    Только сейчас дед заметил, что женщина немного под шафе.
   -Тебя как звать-то невеста?
   -Как у нас в деревне говорят: звать меня не надо. Ты выпить принеси и я, глядишь, сама приду.
    Вдруг что-то в голове деда заработало и срослось. Он встал:
   -Не уходи никуда. Дойду до своих и вернусь.
   -Куда же я от своего войска уйду? С тобой если только. А зовут меня Клавдией.
   -О, как всё закручено. Тогда точно найду выпить.
   Лейтенант без разговоров из своей фляжки налил граммов сто пятьдесят НЗ водки в аллюминевую кружку и дал банку гречневой каши с тушенкой «для дела», как объяснил дед. Женщина тут же выпила принесенную водку и с жадностью, как будто не ела три дня, съела закуску. Потом закурив сказала:
    -Не поверит тебе Васька.
    -Мне-то? Ещё как поверит. Ты мне только скажи про него что-нибудь такое, что только вы вдвоем знаете. Как тёща и зять.
   -Чего же мы можем вдвоем знать? Да тьфу на него, ещё чего-то я должна с ним вместе знать. Хотя… шепни ему, что знаешь от меня как мой жених, что он деньги свои левые в дырке в бревне хранит. Около сарая третье лежит.
   -А чего же сама не возьмешь, коль знаешь?
   -Ну ты мужик даешь. Он, чай муж моей дочери. Какой никакой. А про заначку от тебя узнает и забудет про всё. Домой помчится.
   -Ну, спасибо тебе, добрая женщина за совет.
   -И тебе спасибо, мил человек. Надоест своя баба приезжай. Забирай меня,- махнула женщина рукой.
   -Ага. С разбегу,- пробормотал дед возвращаясь к своим.
   Часа через четыре, все автомобили наконец были загружены прицепами и выстроились для дальнейшего следования. Троекратное «Ура Петровичу!» привело последнего в крайнее смущение. Колонна автомобилей монстров, высотой чуть не в два этажа каждый, тронулась в дальний путь. Однако все случилось так, как и предсказывала баба пастушка. На дорогу вылетел разъярённый УТЭПошник и начал орать, хотя колонна ещё не остановилась. Военный и милицейский патрули даже не стали подходить к машинам. А инспектор по чём зря крыл военных:
   -Вы что думаете проявили военную хитрость и проедете таким способом всю страну? Никогда. Документы мне свои сдайте. Больше ни шагу отсюда не сделаете без груза.
    Лейтенант в ступоре передал пакет с документами. Подошли Смолин и Полтавец.
   -Командир, может его башкой об асфальт трахнуть?- спросил Гена.
   -За угрозы при исполнении отдельно ответите. Я этого так не оставлю. Вон у меня двое свидетелей,- указал УТЭПошник на милиционера и военного.
    Подошёл дед Кузьма:
   -Василий, можно вас на два слова? Хочу спросить.
   -Что уже и имя моё узнали? Ничего у вас не выйдет. – однако отошёл с дедом в сторону в надежде на мзду, но встал таким образом, чтобы видеть остальных присутствующих.
   -Ну зачем ты так Василий с нами.– дед перешёл на «ты»,- Мы же с тобой не чужие люди. Хотя бы я. А ты голос повышаешь. Грозишься.
   -Да какой ты мне свой?- снова перешёл на повышенные тона УТЭПошник,- у меня таких «своих» половина нашего района и чуть не весь город.
   -Да ты что, не знаешь ничего?- проговорил как бы недоверчиво дед,- И Клавдия, поди, ничего не сказала?
   -Какая Клавдия, ты что несёшь?
   -Какая, какая? Тёща твоя. Я можно сказать уже почти муж её. А ты как её зять, можно сказать уже почти сын мне. Вот приедем из поездки и распишемся.
   -Да будет врать. Какой дурак на этой старой алкашке женится по доброй воле?
   -Вот как нехорошо думать плохо о близком человеке. Она тебя кормит понимаешь борова такого, а ты такие слова. Нехорошо, Василий.
   -Да пошёл ты знаешь куда вместе с тёщей, да может ты и врёшь всё,- инспектор, отстранив деда, взбешённый собрался уходить, но тот поймав молодого наглеца за пуговицу резко притянул к себе и прошептал на ухо:- Добрая женщина никому не сказала где-ты прячешь накопления нажитые непосильным трудом,- дед кивнул на будку,- а я скажу.
   -Чего ты скажешь, чего ты можешь сказать?-  заорал инспектор.
   -Ты не ори, а скажи-ка лучше,- дед театрально закатил глаза,- это в третьем, или во  втором бревне, неее точно в третьем бревне от сарая дырка есть, аааааа…Что ты замолчал? Никак сердце прихватило? Хочешь таблеточку?- и взяв из рук хватающего воздух бледного инспектора пачку документов, пошёл к машинам. Отдал их Ежову и сказал:
   -Инспектор ошибся, велел вернуть бумаги, поехали.- Обернувшись, он увидел что УТЭПошник заводит служебный мотоцикл и крикнул:- Василий, водки побольше купи. Я на свадьбу девяносто человек пригласил, но тот умчался даже не оглянувшись.
   -Петрович, ты что ему такое сказал?
   -Как что? Ты водку бабе давал? Это его тёща. Я ему сказал, что долг платежом красен. Вот он помчал за водкой. Ты же сам слышал,- ответил дед и засмеялся,- потом расскажу, а сейчас поехали пока этот дурень не вернулся.
    Минут через сорок колонна попала в полосу непрекращающегося, мелкого, противного дождя, сопровождавшего их всю оставшуюся дорогу. Километры пролетели незаметно. Вот и бескрайние Башкирские леса с их  огромным разнообразием деревьев. В прикордонном поселке подобрали проводника знающего как проехать в леспромхоз и поехали дальше. Только въехали в лесную чащу, как сразу попали на раздолбанную и размытую шедшими дождями одну из дорог, проложенную для вывоза леса с бесчисленных делянок. Она петляла и петляла среди деревьев, сворачивая то вправо, то влево, то вверх, то вниз. В каких-то местах она раздваивалась и, если бы не сопровождающий их лесник, сидевший в первой машине, колонна сбилась бы с курса уже на первом километре. Сама собой у деда в голове возникла мысль:- «Вот почему немцы не смогли победить нас в войне – заплутали и в грязи потопили технику». А водителя  Карамали глодала другая мысль – поймать того мудака, который спроектировал  автомобиль «ЗИЛ -157» без гидроусилителя руля и с месяц погонять его на нём же  по этому лесу. Может поумнел бы сразу. В ямах, колдобинах на крутых поворотах ему приходилось вставать во весь свой невеликий рост и из последних сил  поворачивать почти не вращающийся руль. Саня Смолин самым бессовестным образом спал, облокотившись на дверь и уцепившись за специальное крепление для автомата.
    В одной из бесчисленных промоин, примерно сто метров в длину, их машина заглохла. Причем заглохла прямо в её середине. Погасло освещение, габаритные огни. Пассажиры, от внезапно нахлынувшей тишины, прервали свои «занятия» и уставились на  водителя. А тот с тоской, ничего не говоря, смотрел в хвост уходящей в лесную чащу колонны автомобилей.
   -Отряд не заметил потери бойца,- хмуро прокомментировал дед Кузьма случившееся, на что оба солдата невесело ухмыльнулись.
    Жидкая грязь покрывала подножки автомобиля, так что выйти из неё не перемазавшись было невозможно. Хорошо машина военная и лобовое стекло кабины поднималось вверх на специальных рычагах, что давало возможность покинуть её при чрезвычайных обстоятельствах.
   -Ну что сидим, дембеля здесь будем ждать?- спросил Смолин.- Давай, Карамали, смотри что там случилось?
   -Чиво сматри, не видишь грязи стоим, всё позамыкло. Надо лазить отсюда да цеплять лебедка за ствол дерева. Дуругой способ нету.
   -Ну да. А лебедку мы с Петровичем  будем накручивать? Давай ищи искру.
    Открутив специальный болт, водитель поднял лобовое стекло вверх и вылез через образовавшийся проём на капот. Потом перешёл на крыло и открыл моторный отсек.
   -Здесь броде все порядка,- сказал он,- буду искать.- Через двадцать минут поисков под моросящим дождем, Карамали был похож на общипанную курицу. Начало темнеть. Еще через двадцать минут он влез через окно на своё место и обреченно затих. Дед Кузьма безмолвно сидевший всё это время, приоткрыл глаза и промолвил:
   -Я бы, Карамали, предохранители посмотрел сначала, чем лазить под дождем.
    Водитель дернулся как от удара кнутом.
   -А ты хрена старая не могла сразу сказать?
   -Дык, ты сам умный, никого не спросил. Молчком полез. Давно машину-то водишь?
   -Вторая год, как армия пришёл.
   -Ну так давай, ищи где стоят эти предохранители.
   -Щёрт знает, где стаят. Я эта машина всего раз пять ездил. А так все газике.
   -Я во время войны служил в авиационной эскадрилье, самолеты драили, бомбы подвешивали.- начал дед очередной рассказ,- Американцы по «ленд-лизу» прислали нам самолеты «СТАРФАЙЕРЫ» или что-то там в этом роде, так вот в одном из них не заводился мотор. Стали искать предохранитель, разобрали половину кабины, пока до него добрались.
   -Они охренели что-ли? - сказал Саня,- Предохранитель на глазу должен быть.
   -По их разумению нет,- ответил дед,- да может оно и правильно. Сам то предохранитель  перегореть не может. Значит где-то коротнуло, как вот сейчас. И нечего всем подряд лезть туда. Пусть лезет тот кто понимает.
   -Да щудеса,- только и сказал водитель на карачках лазая по кабине.
   Общими усилиями нашли под приборной доской панель предохранителей. Три из них оказались перегоревшими. Возникла другая проблема – где взять новые. Дед на этот раз молчать не стал, а велел искать по карманам трёхкопеечные монеты. Набрали пять штук. Дед отдал их Карамали и велел воткнуть на место вышедших из строя предохранителей. Машина ожила, но несмотря на то что все колеса у неё были ведущими, двигаться с места не желала. Колеса вращались, а машина не ехала. Пока стояли, грязь засосала колеса ещё глубже и машина села на мосты.  Саня сказал.
   -Карамали, ты все равно мокрый. Раздевайся. Отцепи крюк лебедки я её включу в обратку, выходи из кабины и тяни трос вон к тому дереву.
   -Канешна, а машина вадить патом ты будешь или бабай,- огрызнулся водитель, не желая больше покидать кабину.- Или мая сразу на два места надо бывать?
    Саня понял что от купания в грязи ему не отвертеться, согнувшись в три погибели, разделся до трусов и тем же путём, что и Карамали, покинул кабину. Пробравшись по капоту, он сполз в яму перед машиной, сразу оказавшись по грудь в жидкой, скользкой грязи. Найдя конец троса лебедки, закрепленной на бампере их вездехода, он отсоединил его и потянул по пятидесятиметровой топи к дереву намеченному им же самим. По дороге поскользнувшись упал два раза, причем один раз с головой и вышел к дереву настоящим  негром. Дед и Карамали, сидя в кабине, хохотали глядя на новое чудо природы. Саня же, обмотав трос вокруг дерева, махнул рукой и отошёл в сторону. Карамали включил скорость автомобиля и вращение лебедки в нужном направлении и чудо-машина стала сантиметр за сантиметром, сама себя вытаскивать из этой трясины. Наконец выбравшись на твердую дорогу водитель остановил её. Вдоволь насмеявшись над Саней, у которого белыми были одни зубы, за что его тут же прозвали «снегурочкой», дед  выдал ему одну из трех  канистр с водой, предусмотрительно взятых с «базы». Наскоро обмывшись, Саня приказал Карамали догонять колонну. Однако метров через пятьсот после очередного поворота, на огромной поляне, выяснилось что дорога разделилась на четыре  идущие в разные стороны дороги. Машина остановилась посередине поляны. Темнота быстро сгущалась. Дорога по которой они прибыли, находилась между остальных четырёх. Поскольку весь день по этим направлениям  шёл большегрузный транспорт с лесозаготовок, да ещё лил не переставая дождь установить куда ушла основная колонна не представлялось возможным. Во все стороны шла мешанина из воды и грязи.  Вышли из машины.
   -Ну что делать будем, сынки?- спросил дед.
   -Дааа,- только и сказал Саня,- Налево пойдешь - направо не попадешь. Направо пойдешь - налево опоздаешь.
   На некоторое время воцарилось молчание.
   -Сделаем так,- опять сказал дед,- расходимся по одному в стороны, а через десять минут возвращаемся. Карамали налево, я прямо, Саня направо и смотрим под ноги. Ищем следы колонны. И быстрее уже почти темно.
    Путники пошли в разные стороны. Как найти следы чего-то в абсолютном грязевом месиве? Но что делать, выбираться надо. Дед закурил и поплелся в намеченном направлении. Отойдя к краю поляны, он встрепенулся, на возвышенном участке дороги, прямо под ногами, выделялись четкие следы протекторов военного грузовика. Дед развернулся и потрусил в сторону машины, крича на ходу:
   -Саня, Карамали - я нашёл, нашёл следы колонны.
    Прибежали солдаты. Втроем пошли смотреть. Действительно следы совпадают.
   -Ну ка мухой в машину. И полный газ,- скомандовал Саня.- Может до ночи догоним.
Машина сделала лихой поворот и на скорости, какая позволяла в данном случае, покатила по выбранной дороге. Не успело улечься радостное возбуждение, как впереди под нависающими деревьями, на дороге показалась огромная лужа.
   -Гони, проскочим,- только и успел сказать Саня и, машина на скорости пятьдесят километров в час влетела на самую середину лужи и встала. Потом стала клониться от тяжести прицепа в кузове в сторону и наконец зависла в позе неустойчивого равновесия. Любое движение могло привести к опрокидыванию. В двигателе и приборной доске что-то заискрило, задымилось и все погасло. Машина заглохла. Хорошо еще двигатель не загорелся. Откинув лобовое стекло, Саня осторожно, уже привычным путем выбрался наружу. Встал на капот. Оглядел знакомый до боли пейзаж и, присвистнув сказал:
   -Твою мать. Дураки и дороги встретились. Мы снова в нашей яме. Петрович, ты куда нас завез?
    Дед виновато ответил:
   -Все смотрели на дорогу, не один я.
   -Карамали, давай сломаем Сусанину ногу. Сил нет смотреть на него,- не унимался не очень-то и расстроенный Саня. По большому счету те, кто впереди, сегодня будут пахать. Погрузка брёвен не шуточное дело.
   -Сломаете ногу, нести меня будете,- ответил дед,- я как раз устал.
   Саня склонился к оконному проему и прошептал зловеще улыбаясь:
   -Мы закопаем тебя в этой грязи, да так, что никто и могилку не найдет,- и как ни в чем не бывало сел на капот. Слезть с него он не мог, машина от потери даже такого веса свалится на бок. Положение казалось безвыходным.
    Остановились они в этот раз в более глубоком месте, и вода с грязью через щели стала просачиваться в кабину. Дед и Карамали тем же путем, через окно, выбрались наружу. Стали держать совет – что делать. После недолгих споров решили прыгать вперед по движению машины и бежать, плыть к берегу, чтобы их не дай бог не накрыло при её опрокидывании. Разделись до трусов, одежду привязали к верху кабины, чтобы не намокла, подобрались к самому передку и замерли. Машина тихонько раскачивалась из стороны в сторону, стоя на двух колесах и отклонившись от вертикали градусов на тридцать. Привстали. Саня досчитал до трёх и, все разом прыгнули в жидкую грязь. Она раздалась в разные стороны, а когда вернулась назад, накрыла путников с головой. Все побежали вперед, как могли, если это можно было назвать бегом, по жидкой тине. Выбравшись на твердую землю, оглянулись. Удивлению не было предела. Машина стояла в том же положении на двух колесах и покачивалась. Лишь обойдя вокруг, они увидели, что падение машины сдерживали ветви и ствол огромной ели росшей у самой обочины. И опасности никакой оказывается не было. И грязевые ванны можно было  не принимать. Вернулись к машине за одеждой, едой и водой. Из еды у них оставались несколько головок лука и бутылка невесть откуда взявшегося подсолнечного масла и две канистры с водой. Из средств спасения - шахтерский фонарь и топор. При оставлении машины Карамали мелом найденном в бардачке написал огромными буквами по всему борту «ГАВНА». Саня Смолин прочитав надпись, покрутил у виска пальцем, а водитель заявил:
   -Нищива, зато не патонет.
   -Пошли, шутники,- а то здесь ночевать останемся, сказал  дед.
Одну канистру воды они истратили на отмывание от грязи, а другую взяли для питья и направились искать убежище на ночь. Вновь пришли  на злополучную поляну в темноте. Пошли гурьбой под деревья в надежде найти какое-то подобие укрытия. Фонарь слабо освещал причудливые тени деревьев. Это со стороны лес кажется добрым и приветливым, зашёл и иди себе в разные стороны. Настоящий лес - это почти непроходимая чащоба. Мало того, что деревья стоят часто, переплетаясь ветвями и затрудняя передвижение, так между ними полно завалов из бурелома – сломаных или вывороченных с корнями деревьев. Метрах в четырех - пяти от поляны, среди трёх таких корневищ в глубокой яме, где на удивление было сухо и тепло, и создавалось ощущение того, что находятся в небольшой пещерке, решили расположиться наши путники. Неподалеку наломали лапник с елей  и пушистые ветви берез.  Закидали ими верх «жилища» и пол внутри него. Стало уютно. Разговаривать не хотелось. Есть ту еду, что была, тоже не хотелось. Не раздеваясь они легли спать на пахучий и мягкий от лапника пол и поскольку за день умаялись, то уснули едва головы прикоснулись к импровизированным ложам. Запах стоял внутри умопомрачительный. Смесь ели, березы и лесных трав дурманили, вернее должны были дурманить головы путников. Но они ничего этого не замечали, как не заметили и того, что часа через три сюда припёрся огромный, лохматый медведь. Видимо, это была его берлога и по ночам в непогоду он отсиживался в ней. Присутствие незваных гостей привело зверя в бешенство. Одним ударом лап он смёл крышу берлоги и из темноты раздался его страшный, грозный рык. Дед и солдаты проснувшись лихорадочно соображали как им быть. Саня включил фонарь и направил его на медведя, сидящего под дождем у входа, и ослепил его. Страх сковал пленников берлоги. Медведь меж тем потихоньку стал пробираться ко входу, угрожающе рыча. Из широко раскрытой пасти стекала слюна, что делало зрелище ещё более ужасным. Вдруг Карамали пропал, и через секунду откуда-то сбоку дед и Саня услышали его громкий торопливый шёпот:
   -Давай суда. Выхода есть,- действительно между корнями существовал проход, или пролаз, который вёл наружу. Дед и Саня воспользовались им и вовремя. Медведь всей тушей ввалился в берлогу издав жуткий рёв, может от страха, а может от злости на непрошенных гостей. Карамали, Саня и дед со всех ног кинулись к ближайшим деревьям и в считанные секунды оказались на их вершинах. Если дед Кузьма и Саня попали на березу и осину, то Карамали глазом не моргнув, взлетел на высоченную сосну и снизу у него метров двадцать не было ни одной ветки. Провели перекличку. В результате выяснилось, что все здесь и вниз в данный момент не хочет никто. Медведь вылез из берлоги, сел под деревьями и глядел вверх, освещаемый сбоку брошенным фонарем.
   -Я слышал что медведи которые встречают людей в лесу, думают что люди живут на деревьях,- раздался с березы голос деда Кузьмы,- вон гад сидит, как будто богу молится.
   -Точно. Говорит: «Спасибо бог что дал мне еду в этот ненастный день. Или думает кого из «Тарзанов» слопать первым?».-  ответил Саня.
   -Тогда мне ничего не грозит,- заявил дед, - Я старый и невкусный. Вон Карамали, он южный человек. Кожа на нем смуглая, солнцем  подвяленная. Вот он вкусный.
   -Мина ваша мишка ни ест. Высако я сидим. Сниза ветка нету. Он ка мне не палезает.
   -Ещё как палезает,- передразнил Саня,- Медведь на любое дерево залезет.
   -Значит Саню съест,- продолжил дед со своего дерева,- он белый, - как хлебушко, да молоденький, да вкусненький.
   -Петрович, я слышал что медведи, как крокодилы, сначала свою жертву закапывают, а когда она протухнет съедают её. Это правда?
   -Говорят так, а что?
   -Тогда ему всё равно кого жрать. Может тебя ему вкуснее будет есть. Ты уже по всем статьям подходишь…….. А правда, что делать будем если полезет? У нас ведь даже палки с собой нет.
   -Знаешь, Саня, если полезет, я знаю способ как медведя голыми руками поймать. Вообще без оружия.
   -Давай, Петрович, рассказывай, если правда мы его сейчас захомутаем.
   -Дык, чего рассказывать. Как увидишь что он к тебе полез – ты к нему навстречу спускайся. И самое главное в глаза ему смотри. Пятнадцать метров – лезь и смотри. Десять метров – лезь и смотри. Пять метров – лезь и смотри. Как метра три останется, доставай из штанов дерьмо и в морду ему кидай. И все, глаза замазаны, ничего не видно, он твой. Вяжи его.
   -Это понятно морда, глаза, а где дерьмо взять?
   -Ты Саня главное лезь навстречу медведю. А дерьмо появится.
   -Да ну тебя, Петрович,- смеясь ответил Саня, - я думал серьезно, а ты все свои байки травишь,- Смотри. Кажись мы его здорово разозлили. Места себе не находит. А может он просто пообедать пришел. И вовсе это не берлога его, а ловушка для дураков. Вот мы в нее и влезли. А долго он здесь может просидеть.
   -Дык, может час, а может неделю. Все одно когда-то уйдет. Вы ребятки ремнями привяжитесь к деревьям, чтобы не ровен час не свалиться. Да покимарим немножко,- С этими словами более не обращая внимания на расположившегося внизу мишку, дед Кузьма как мог, устроился на толстой ветке, обхватил ствол дерева ногами, пристегнулся ремнем к нему:- Долго в таком положении не просидишь. Неудобно, и заднице больно. Да дождь проклятый достает. Но главное - живы.
   -Петровищ, а как паедим атсуда. Дарога нэ знаем,- раздался в темноте голос Карамамали,- компас нету.
   -Это беда небольшая. Посидим на деревьях до осени, как птицы на юг полетят, так и узнаем где юг. Туда и пойдем,- отозвался с соседнего дерева Саня.- Сынок ты ещё Карамали. Вот послужишь с моё, узнаешь.
   -Какая сынок? - возмутился узбек,- я с табой адин ден приехал часть.
   -А я тебе докажу, что сынок. Ты сколько лет в армии служишь?
   -Пащти дыва.
   -Вот видишь, все сходится, ты пашти дыва,- передразнил Саня собеседника,- а я три года служу.
   -Какой тыри года, гаварю мы один ден приехал.
   -Считай: - в 1983 году меня призвали, ещё 84, сейчас 85 получается три года. А ты сам сказал служишь два года. Вот ты и есть сынок,- Саня конечно нагло врал пользуясь тем что Карамали только в армии выучил русский язык, но врал убедительно. На самом деле призвали его в конце ноября 1983 года и получилось что в том году он прослужил всего один месяц, но Карамали он этот месяц выдал за год, а тот по простодушию ничего не понял, моргая глазами в темноту. Сердцем он чуял подвох, но умом доказать ничего не мог. Дед потихоньку посмеивался их беззлобной перепалке.
    Наконец на деревьях все угомонились. Затих и медведь изредка ворча внизу, но попыток влезть на дерево не предпринимал. Фонарь светил всё слабее – батарея садилась. И вот он совсем погас, и стало до жути темно. В тяжелой полудреме, то засыпая, то резко просыпаясь,  дед провел ночь. В моменты бодрствования он окликал солдат, интересуясь их самочувствием. Где-то в половине шестого начало светать. Лохматому охраннику видимо надоело дремать и он стал бродить поочередно подходя к деревьям на которых сидели его пленники и встав на задние лапы рычал вверх. Потом немного постояв на четырех лапах, пробрался к поляне и, выйдя на нее, убрел по одной из дорог, по одному известному ему маршруту. Мелко моросящий дождь не стихал ни на секунду. Сидевшие на деревьях как кукушки люди, были насквозь мокрыми и если бы не теплая погода, им бы пришлось совсем плохо. Дед, немного выждал и по веткам осторожно опустился на землю. Огляделся. Тяжело со скрипом распрямился, вспомнив при этом сказку «Волшебник изумрудного города» которую читал внукам и представил себя заржавевшим железным дровосеком, и осмотрел место побоища. Всё кругом было вверх ногами. Бутылка из под масла валялась в стороне от берлоги, пробки на ней не было и масло вытекло на землю. Луковицы – последний их неприкосновенный запас, были безжалостно растоптаны косолапым. Слава богу топор оказался на месте. Фонарь теперь был обузой, потому что зарядить его было негде. Погрозив кулаком в сторону, куда ушёл медведь, дед позвал Саню и Карамали. Первый без лишних разговоров, по веткам  спустился с осины вниз. А вот с Карамали возникла проблема. Он не мог спуститься по шершавому и толстому стволу сосны. Двадцать метров расстояние большое. Упадёшь – переломаешь руки и ноги. Дед с Саней велели водителю оставаться наверху, а сами стали думать как его оттуда эвакуировать. Взяв у Сани солдатский ремень и ослабив на максимальную длину дед одел его на себя и попытался пристегнуться к дереву. Немного не хватало.
   -У меня восемьдесят килограммов,- рассуждал он,- у Карамали  килограммов на двадцать меньше. Он пожалуй застегнется и потихоньку сползет вниз. Как думаешь, Саня?
   Смолин быстро понял в чем дело и как мог объяснил Карамали что надо сделать. Тот прикрепился своим ремнем к стволу, длины его как раз хватило, и потихоньку с остановками начал спуск. Прижмётся к дереву, опустит немного вниз кольцо ремня, сам опустится. По мере приближения к основанию сосна постепенно утолщалась и около пяти метров от земли Карамали завис. Ремень натянулся и больше не желал опускать бедолагу вниз. Когда Карамали попытался его расстегнуть, выяснилось что заклинило крючок на пряжке. Водитель беспомощно висел между небом и землей.
   -Карамали, а ты никогда обруч не крутил?
   -Какая обрущ? Никада не курутил.
   -Это те кто похудеть хочут, на животе круглую трубу крутят. А знаешь какая самая большая беда у тех, кто крутит обруч?
   Тот молча, но внимательно смотрел на Саню.
   -Это когда одел на себя обруч, а он тебе как раз.
   -Дык, Саня он уже не тощий. Глянь в кольцо не пролазит. Давай его подержим там несколько дней, он опорожнится и сам сползет к нам. Эх рано косолапый ушёл. Слышишь Карамали?
   -Вам смеяцца, а я виси как гынилой яблок.
   -Карамали ты только штаны давай сними, а то как худеть станешь и портки испоганишь, - смеялся Саня. –Главное нам не на голову.
   -А ночью к нему придет медведь,- Деда и Саню как прорвало на остроты.
   -Главное, чтобы он тебя за медведицу не принял.
   -Давай мы тебя снизу жердиной подопрем, чтобы висеть не тяжко было.
   -Петрович, может топор подкинуть да перерубить ему ремень.
   -Или причиндалы ему отхреначить, если промажешь по ремню. И тащить потом беспричиндального Карамали по лесу в неизвестном направлении. Но мысль хорошая. Надо найти жердину, привязать к ней топор и подать его наверх. Пусть он сам себя отрубит, или перережет им ремень да потихоньку спустится.
    В лесу найти длинную жердину – пара пустяков. Саня побродил по ближайшему бурелому. Нашёл длинную сухую жердь, очистил её от ветвей и притащил к берлоге. Привязали к одному концу поясным ремнём топор и стали поднимать конструкцию к Карамали. Тот кое-как отвязал топор. Сразу возник вопрос как рубить ремень. Из-за маленького роста и ноги его были короткими и никак не позволяли захватить сосну в надёжное кольцо.
   -Давай, ты или руби или пили ремень одной рукой, а другой придерживайся за дерево, а мы сзади тебя палкой подопрём,- сказал Саня,- может не свалишься. Или лучше давай, той рукой что свободная, возьмись за конец жерди. Если что или дерево или жердь тебя спасут.
   -Харашо там низу,- ныл Карамали.
   -Хорошо или плохо, давай режь ремень. Нечего было на сосну лазить.
   Кое-как зафиксировавшись, Карамали, обхватил таки ствол ногами и одной рукой схватился за конец жерди, которую держал Саня и несколько раз ударил по ремню топором, но не видя его промазал. Решили что пилить будет лучше. Минут за пятнадцать он кое-как перерезал кожу солдатского ремня и, не удержав, уронил топор на стоящих внизу деда Кузьму и Саню. Последний дернулся уворачиваясь от топора вместе с жердью. Карамали от страха намертво вцепился в неё и не удержавшись на дереве, как профессиональный циркач, пролетел на палке упёртой в землю все пять метров и вылетев на поляну шлепнулся в яму заполненную водой и грязью. Дед и Саня по началу испугавшиеся, упали на землю и хохотали до слёз. Грязный с головы до ног, но без единой царапины, Карамали вылез на свет божий и новый приступ хохота напал на его спутников, от его вида. Грязь текла ото всюду с головы, ушей, носа, рта, одежды. Вид водителя был жалко-рассерженный.
   -Ти чо сапсем абарзел. Ты мина держат был должен. А ты мина зачем дергал низ. Убью гад.
   -Карамали, ты же топор в нас бросил. Я от него отпрыгнул и тебя заодно сдёрнул, да удачно как.
    Карамали долго ещё ругался по своему. Потом наконец успокоился. Надо было его как-то отмывать от тины. Оставалась одна канистра с водой, но неизвестно сколько ещё ждать подмогу. Решили что за ночь в лужах вода отстоялась и можно отмыться там. А позже может родник попадётся. Действительно луж на поляне и подступах к ней было великое множество. Пока водитель мылся, дед и Саня при утреннем свете пошли поискать направление, в каком двигаться. Впрочем куда идти разницы не было. Дед предложил остаться на месте и ждать подкрепления, на что все согласились, с условием, что надо поискать в лесу еду. Карамали к тому времени уже умылся, постирал форму, был одет, и дрожал от утреннего холода.
   -Давайте не разделяться, чтобы не заблудиться,- предложил Саня спутникам.
   -В народе поверье есть, чтобы в лесу не потеряться путникам надо одежду вывернуть наизнанку и обувью поменяться. И будет верный выход, – рассказал очередную притчу дед.
   -Ну да, и медведь если встретит, от смеху сдохнет. Да, Карамали? Будем одеждой меняться?- и вдруг заорал на весь лес- Внимание. В заблудившейся происходит роте смена белья. Первый взвод меняет белье со вторым взводом. Петрович белье выворачивает. Начали!
   -Балабон ты, Саня,- смеясь ответил дед.
   Разойдясь в разные стороны, но чтобы видеть друг друга, путешественники отправились прочесывать лес в поисках хоть какой-то пищи. Деревья в одночасье выросли ввысь и в ширину. Было жутковато. Саня вдруг радостно заорал:
    -Смотрите зарубки на деревьях. Значит жилье недалеко. Давайте искать. Гип-гип-ура! Мы по этим зарубкам теперь выберемся.
   Действительно на некоторых деревьях виднелись не очень свежие зарубки сделанные топором. Все кинулись искать ещё зарубки. Их было не очень много, и  находились они бессистемно, то тут, то там. Примерно через час, дед Кузьма присел на пенёк и задумался.
   -Наверное это не направление движения,- наконец произнес он,- Думаю, это пометили деревья которые надо спилить.- Мало того, мы похоже с этими зарубками заблудились.
    Все расстроились. Но не надолго. Саня пробираясь через буреломы наткнулся на кустарник усыпанный чёрными ягодами и радостно позвал деда Кузьму. Тот подошёл, осмотрел их и велел идти дальше, потому что это были ядовитые ягоды бузины. Дальше Карамали нашел кусты с ярко красными ягодами. Дед и их не разрешил есть – это были волчьи ягоды не менее ядовитые, чем бузина, хотя и сладкие и вкусные. Но стоит съесть десяток и конец. В одном месте встретились кусты дикой малины и наши путники накинулись на неё. Малины было не очень много и люди наслаждались каждой ягодой. Плохо было только то, что росла она среди страшного бурелома и чтобы попасть к следующему кусту приходилось перелазить через поваленные деревья. Что-то зашуршало сбоку от деда и он решил посмотреть. Раздвинул куст, а там… прямо ему в глаза смотрели налитые кровью глаза молодого медведя, который тоже пришел полакомиться малиной. Дед от испуга крикнул и бросился бежать. Через буреломы бежал, как по прямой. Солдаты бежали следом, не понимая что могло случиться. В противоположную от них сторону сломя голову, от дедова вопля, бежал медведь. Наконец беглецы, не слыша сзади погони остановились. Дед присел обессиленно у огромного муравейника,  расположившегося у пня сломанного бурей дерева.
   -Мы чего бежали-то? - спросил Саня.
   -Дык это, медведь мне прямо глаз в глаз встретился. Я куст отогнул, а он смотрит.
   -Он, Петрович, наверное от твоего крика дуба дал. Давай вернемся да освежуем, пока не остыл.
   -Вам все бы шутки шутить. А я сам чуть не дал этого дуба.
   -То-то я смотрю сапоги чем-то жёлтым измазаны и запах странный,- ответил Саня с улыбкой поглядывая на обувь деда.
   -Я те покажу измазаны. Пацан.- Не на шутку рассердился дед и замолк. Внезапно он вскочил и начал смахивать с себя орды муравьев, приползших прогнать незваных гостей от своего жилища.
   -Смотрите ребята, если вдруг и правду дам дуба,- позвал он солдат, и когда те подошли объяснил,- а вы заплутаете, обращайте внимание на лес. Видите муравейник - он всегда расположен с южной части ближайшего дерева или пней, как вот сейчас. А теперь смотрите на другую сторону пня, видите - она обросла мхом. Значит что?- он посмотрел на слушателей,- правильно, значит с той стороны север.
   -Да не заблудимся мы,- ответил Саня,- лишь бы сынок  не потерялся,- и он выразительно посмотрел на Карамали,- он и в лесу-то наверное впервые.
   -Сама ты на лесу первый раза. Лучше айда ашать искать станем, а то памирать будем ат голода. 
   -Карамали, а ты от чего бы согласился умереть: от обжорства или от голода,- спросил Саня, с трудом продираясь сквозь заросли кустарника за дедом.
   -Не знай. Так плоха и так плоха. Щас ат голада плоха. Жрать ахота. Мишка паймаю, слопаю.
   -И мне кажется по всякому плохо,- ответил дед одним из своих бесчисленных рассказов.- Моя тетка в городе во время голода работала в пирожковом цехе, там из отходов мяса, делали пирожки. Однажды совсем сопливым, я был у неё в гостях и помогал ей торговать. Она мне дала один. Я такой вкуснятины никогда не ел. Такой пирожок пол зарплаты тогда стоил,- какое-то время он молчал и все шли молча,- Покупали пирожки мало, в основном жулье всякое, да начальство. Ну вот, какой-то мужик принес пачку денег и купил у нее аж двадцать пирожков.- Дед опять замолчал.
   -Петрович, ты хочешь чтобы мы здесь слюной захлебнулись?
    Но дед поддавшись воспоминаниям не реагировал на реплики.
   -Пирожки он попросил давать по одному из бачка. Чтобы не остыли. Так стоял и ел. На четырнадцатом пирожке, упал замертво на землю и скорчился. Умер от заворота кишок, давно видимо ничего не ел. Но какое у него было счастливое лицо. Наелся за всю голодовку.
   -Да уж. История. Вот нам бы сейчас по парочке. Да еще бы соком березовым запить. Ты пробовал, Карамали, сок березовый?
   -Такой бывает щто ли да? Апять врёшь?
   -Ничего не вру. Сейчас бы ведра два сока, да, Петрович?
   -Дык наверное да,- от нечего делать поддержал дед Саню,и подмигнул ему,- с мякотью.
   -Ага и выжатый своими руками.
   -Такой пить надо только через соломинку, а то мякоть зубы повредит и в десны вопьется.
   -Зато как бодрит после пирожков и на подвиги толкает.
   -Соломинки придётся наверное из камыша делать.
   -А вёдра из чего? Вёдер нет. Всё остались без сока.– протянул разочарованно Саня. А Карамали плюнув на землю заявил:
   -Балтун,- и сел под дерево.
   -Вы ребятки, если грибы какие найдете мне несите. Я их почитай всю жизнь собираю,- потребовал дед, - в лесу какой только дряни не растет.
   -А как определить можно есть грибы или нет?
   -Вообще-то грибы можно есть все. Просто некоторые всего один раз в жизни.
   -Как один раз?
   -Дальше помрешь. Ядовитые. Да и по сегодняшнему времени из грибов наверное одни опенки можно есть. Огня у нас нет. Варить грибы негде, да и не в чем. А опята можно и сырыми есть. И растут они как раз на таких лужайках,- дед указал на просвет между деревьями. И действительно метров через тридцать они вышли на большую поляну поросшую травой. И буквально через шаг дед с радостью сорвал небольшой опенок.
   -Вот смотрите какие грибы надо рвать, их есть можно,- и передал опенок солдатам, а сам устало сел на корточки, опершись спиной о ствол дерева.
   -Ладно тогда мы погуляем по полянке, может насобираем грибочков, только я в них ни бум бум. Даже с образцом.
   -А мы их продадим,- предложил дед Сане.
   -Кому продашь в этой глухомани?
   -А вон хоть Карамали, он один хрен ничего не понимает. А на деньги вкусностей понакупим. Вот хоть бы бубликов. Карамали у тебя есть деньги?
   -Есть мина денги. Бублик и гриба нет. А денги есть.
   -Решено. Бублики съедим, а дырки от них опять Карамали продадим.
    Водитель махнул рукой и отправился прочесывать поляну. Вслед пошёл Саня. А дед по периметру стал обходить её, что-то выискивая. Через некоторое время солдаты радостно завопили. На лужайке было несколько больших зеленых кругов по краям которых росли опята. Дед осмотрел сорванные грибы и разрешил есть, но немного. Грибочков по тридцать. Он и сам с жадностью поел вкусно пахнущие, немного вяжущие, но не горькие и приятные на вкус шляпки, а после этого отошёл под тень дерева и задремал там, учитывая, что ночью почти не спал. Сколько продолжался сон неизвестно, но проснулся он от того, что Саня, с перекошенным от ужаса лицом, тряс его за плечо.
   -Петрович, просыпайся. Карамали сошел с ума и сбежал.
    Сознание медленно возвращалось в голову. Наконец дед уловил смысл происшествия.
   -Что ещё ели?- спросил он сержанта выглядевшего тоже странно. Зрачки его сильно расширились и были почти целиком чёрные. Голос дрожал. Тело сотрясала  мелкая дрожь.
   -Не зззнаю. Ттолько грибы.
   -Другие какие ели грибы?
   -Ввввроде все одиннаковые.
   -Ну-ка пошли, показывай где ели.
    На месте обеда солдат, он встал на четвереньки и стал обследовать поверхность лужайки, выискивая что-то. Хорошо ещё противный дождь кончился. Сане стало совсем худо. Его начало рвать. Рвало долго. Потом, обессиленный, он улегся на спину и закрыв глаза погрузился в странную дрему. Сознание его искривилось. Открывая глаза, он видел себя со стороны, лежащим посреди поляны, деревья, которые плыли по небу вместе с  облаками и ощущал свою полную беспомощность, но ничего не мог не с этим поделать. Когда закрывал глаза, то видел бесконечные мультфильмы. Каждое движение тела доставляло ему огромное наслаждение, сравнимое разве с половым актом. Так он лежал, шевелил то рукой, то ногой, то всеми конечностями и стонал от наслаждения. Внезапно небо закрылось огромным страшным пятном, превратившимся вдруг в лицо деда, который тряс его за плечо и кричал:
    -В какую сторону ушёл Карамали?
    Саня неопределённо махнул рукой в сторону леса.
   -Будь здесь и никуда не уходи,- сказал дед и, встав, пошел обходить поляну. В одном месте он увидел следы на примятой траве и нырнул в лесную чащу. По пути он звал Карамали, но лес поглотил солдата и хранил тайну. Походив вокруг поляны, дед вернулся назад. Смолин лежал посреди поляны на спине и хохотал, громко и безудержно. Дед подошел и сел рядом. Из сжатого кулака Сани выглядовала ножка гриба. Он осторожно разжал этот кулак и наконец нашёл то, что искал.
   -Да вы ребята веселки нажрались. - в руке у него был гриб, похожий на нераскрытый опенок, но с тонкой ножкой. Такой в спешке можно перепутать с опенком. Однако действие у него совсем другое – если съесть несколько штук, то отравиться не отравишься, но несколько часов проведешь в состоянии пьяного психа,- Ну ладно часа три повеселитесь, потом придете в себя. От этого еще никто не умирал. Я слышал  на севере чукчи их специально едят, чтобы запьянеть.
    После этого, он снова направился на край поляны, нашел в лесу обломок старого дерева, приволок его к солдату и привязав Саню к этому обломку его же поясным ремнём, пошел на поиски Карамали. Решил идти в ту же сторону куда ходил раньше. Углубившись в лес метров на пятьдесят, дед вдруг услышал откуда-то сверху скулящее завывание. Задрав  голову, он в листве огромного дуба увидел солдатский сапог и обрадовался.
   -Эй служивый! Далеко-ль собрался лететь? Давай потихоньку слазь.
    Завывание прекратилось и раздался искаженный от действия грибов, заунывный голос Карамали.
   -Бабай моя боицца. Не палезу низ. Здеся буду. Черти меня ходили, рука нога дергали. Себе звали. Баюсь бабай,- лопотал он истерично.
   -Дааа, сидел на дубе дятел – досиделся спятил. Надо спасать парня. Не ровен час свалится с верхотуры,- Дед кряхтя полез по веткам дерева вверх,- И за что мне такое наказание на старости лет. Ладно хоть не высоко залез, метров десять всего.
    Подобравшись к Карамали, он произвел осмотр. Вроде невредим, только трясется от страха и отбивается, того и гляди отправится в полет. Привязал брючным ремнем солдата к дереву, чтобы  тот не свалился, а сам полез вниз. Подобрал брошенный топор сделал на стволе зарубку и отправился на поляну за Саней, которого нашёл в том же состоянии души и тела. Отвязал его от валежины, кое-как, привёл его к «гнезду» Карамали и усадил рядом с деревом. Сознание солдата хоть и работало, но с перебоями. Когда на него с дерева упала обломанная ветка, а затем оттуда послышался тихий вой, Саня поднял вверх голову и увидел торчащую ушастую голову Карамали из кроны дерева в вышине и упав на землю зашелся в безудержном хохоте. Смеяться было от чего - голову Карамали можно было принять за обезьянью.
   -Петрович, Петрович,смотри, - тыча пальцем вверх,- обезьяна в ветках.
   -Какой я тибе обьезян, какой я тибе маймун, - жалобно проблеяло сверху,- Я Карамали, я школа кунчал, я машина магу ездить.
   -Петрович, смотри, она разговаривает,- заходился от смеха Саня. Ветви сомкнулись, рожа вверху пропала.
   -А ну, молчать,- скомандовал дед.- Иначе опять свяжу.
   -Уйду я от вас. Злые вы,- ответил сержант и нетвердо встал на ноги.
    Дед поняв что переборщил, решил схитрить.
   -Дык это, ты не обижайся. Вон друг наш того гляди сверху свалится. Надо бы его к дереву привязать. Поможешь мне или как?
   -Или как. Кто же ещё поможет?- великодушно согласился Саня и без посторонней помощи полез на дерево. Дед с кряхтением и сопением полез следом. Добравшись до Карамали, они расселись на соседние ветви. Карамали спал. Дед не долго думая расстегнул поясной ремень у Сани и привязал его им к Карамали. И велел сидеть тихо.
    Впереди их ждала долгая, долгая ночь…
    Наконец наступило хмурое утро. Накрапывал дождь. Солдат уже отпустило и они сидели рядом с дедом как вороны на дереве. Единственным отличием от ворон было то, что все трое были привязаны к месту ночевки. Кое-как отвязавшись горе-путники спустились на землю. Размяв затекшие конечности, они пошли на поляну, но видимо промахнулись и ушли в сторону. Шли долго, продираясь сквозь лес, который неожиданно стал редеть. Меж деревьями стало идти свободно. Поваленные деревья встречались только кое-где. Есть хотелось ещё сильнее, чем вчера. Саня шедший последним продекламировал невесть кем написанный стих:
   «Я голодный по утру.
    Не ем до самого обеда.
    На вечер макароны с хлебом.
    И ночью что нибудь сожру».
   -И у меня бывает – ночью половничком, прямо из кастрюльки. Глазам стыдно, зато душе радостно,- поддержал от нечего делать тему дед.
   -Ещё как бывает. Ночью с улицы придёшь и втихаря. Одним словом когда я ем – я ем и ем.
   -Саня кончай про еду. Забудь про неё. И вообще у меня строгая диета по вечерам: водка и песни. Ты лучше не думай о еде. Убей в себе зверя и голод пропадёт.
    -Не буду убивать. Я его люблю…Зверя-то.
    -Да уж… Хищник.
    -А может это и не хищник вовсе, а стадо хищников.
    -И кто?
   -Может это глисты сигнализируют.
   -Я тоже так иногда думаю. Может я у себя не один?
   -Тогда, Петрович, можешь есть смело всё подряд. И Ягоды, и грибы, и шишки. И вообще всё. Это же не себе, а им любимым.
   -Им бы витаминчиков, в виде водочки, после такой ночи.
   -Они что её тоже любят?
   -А иначе откуда у людей такая тяга к спиртному? Глисты требуют. Они за нас и решения принимают.
   -Да точно, все оттуда же от них…
   -Надо как-то их выводить, чтобы самому принимать решения. А то вишь чего учудили мной руководить,
   -А вдруг они обиталище души?
   -Упаси бог. Душа это святое.
   -И вообще у глистов режим дня строгий. Жор у них вечером. Как у рыбы.
   -Вон оно чо. Ибо есть им ничо,- задумчиво пробормотал дед.
   -Ибо утро истчо. До жора далеко. И вообще,  я думаю раз мы голодные, до вечера они нас есть будут.
   -А я то думаю, как вечер хана. Как будто икру мечешь, еду-то. А во всем они виноваты. Вот вернемся, таблеток накуплю и полечу их.
   -А мои гады и не болеют ничем. Придется кормить. Пока от старости не передохнут. Потому как только случится, буду есть сколько могу. И всё, что придется.
   -Прекращай Саня травить.
   -А что? Я сегодня и рыбий жир люблю….
   -ФФФуууууу противный….
   -Хорошо, про битые стекла и ногти не буду,- Сказал Саня и вдруг завопил:
   -Смотрите велик, я же говорил, жильё рядом.
    Все бросились к кустам. Однако здесь их ждало разочарование. Велосипед действительно был, но пролежал видимо очень давно, потому что сквозь его раму проросла береза и ей на вид было лет двадцать. На ржавом руле висела полуистлевшая брезентовая сумка почтальона.
   -Сейчас деньжищ найдем,- предположил Саня,- не слышал, Петрович, почтальон в этих местах с переводом огромным не пропадал?
   -Да кто же его знает, может кого волки задрали? Давай я посмотрю что там?– дед осторожно приоткрыл клапан сумки и пошарив в ней рукой вытащил на свет божий запечатанную бутылку с едва заметной от старости надписью на этикетке – «ВОДКА».
   -Кто тут сегодня про водку говорил?
   -Ты, Петрович, и говорил.
   -Ну вот бог меня и услышал. Как думаете не испортилась? Лет-то наверное много прошло.
   -А щива водка будит. Давай я пирипробываю,- попросил Карамали.
   -Дам я вам травиться. Я старый, мне уже ничего не будет.
   -Ну давай уже, открывай.
   -Не спеши коза в лес, все волки твои будут,- дед отогнул язычок пробки и потянул за него. Открыв бутылку он понюхал содержимое, и сделав маленький глоток, поплямкал во рту на манер дегустаторов.
   -Ну что,- в один голос спросили солдаты.
   -Водка как водка,- дед сделал большой глоток от которого в пустой желудок опустился раскаленный шар и передал бутылку солдатам,- Берите. Мешайте  с соком. Только пейте по глотку. Если даже и испортилась, то от одного глотка ничего не будет.
   -А где ты сок здесь видишь?
   -Как где? А желудочный,- усмехнулся дед.
   Солдаты  выпили, бутылку запечатали, сдали деду и побрели дальше, не обращая внимания больше ни на велосипед, ни на деревья. Минут через десять остановились и уже повеселевшие допили остатки водки. Дед резюмировал:
   -Летчики говорят что шоколад поднимает настроение…Они водку на голодный желудок не пробовали.
   -Точно, Петрович. Даже есть не так хочется.
    В это время Саня заметил впереди просвет в деревьях и все поспешили в том направлении.
   -Вроде как река?
    Послышался шум воды и потянуло свежестью. Дед едва не свалился под обрыв, не заметив его. Не очень широкая, с медленным течением, по берегам поросшая густым кустарником, текла река. Подходов к воде не было нигде в обозримом пространстве. Деревья, нависая над водой с обеих сторон, создавали подобие тоннеля. Однако, не смотря ни на что, радости путников не было предела. Река это еда, река это вода, тем более что их запасы воды в канистре подходили к концу. Самым плохим в данной ситуации было то, что у них не было никаких снастей для ловли рыбы. То, что рыба в реке была, не было никаких сомнений. На водной глади то и дело расходились круги от движения играющей, непуганой ни кем рыбы и слышались всплески воды.
   -В какую сторону пойдем?- спросил Саня деда.
   -Думаю идти надо вниз по течению, раз уж заплутали, где-то эта речка впадает в другую, побольше, а та в другую еще больше. А там глядишь и людей встретим. Люди как известно по берегам рек селятся, к воде поближе.
   -У нас Узбекистон,- отозвался Карамали, как не имевший своего мнения про жизнь в лесу,- блудить  можно  толка в пустын. Толка там хуже. Еда нет, вада нет. Блудил чилавек – прапал. Сонца жаркая. За дыва ден нету чилавек.
   -Дык так-то да. У нас хоть с водой порядок:- что тебе под ногами полно, что с неба какой день льет. Вот бы еще рыбы наловить.
    Так они за разговорами потихоньку продвигались вдоль реки, поминутно спотыкаясь о сваленные, полусгнившие деревья, валежник, высокую траву и естественные ямы. После двух часов такого марафона вдруг за поворотом усилился шум воды. Путники облегченно вздохнули. Прямо перед ними открылась песчаная отмель, простирающаяся метров на двести и речной перекат. Продравшись сквозь густые заросли ивняка они повалились устало на песок. Всем нестерпимо хотелось есть.
   -Как рыбу будем ловить? – спросил Саня.
   -Дык бредень можно сделать, или морду,- устало ответил дед Кузьма. Блаженствуя на песке.
   -Ну морду я еще понимаю из ивовых прутьев, а бредень из чего?
   -Из тех же прутьев. Плетень видел, только что пошире, да тяжелее.
   -А я на штан лавит буду,- раздался голос Карамали,- мы так арык малаем лавили. Штана низу вяжешь узел. Вада апускаешь. Ждёёёшь. Рыба заплыл, паднял. Вес рыбалка. Айда са мной,- и не дожидаясь попутчиков встал и пошёл к реке где нашёл небольшую заводинку, где плавали мальки плотвы по три, четыре сантиметра в длину. Снял солдатские штаны, завязал на узел штанины, и раскрыв поясничную часть, опустил их в воду и стал ждать, стоя в воде прямо в сапогах.
   -Эх Карамали,- с улыбкой сказал дед стоя на берегу,- сейчас от запаха твоих порток рыба сама повыпрыгивает из реки. Ты мылся  когда последний раз?
   -Када мылася? Вместе табой  мылася лужа. Забыл, да?
   -Саня, готовься ловить рыбу. Сейчас сигать начнет на берег.
   -Всегда готов,- ответил Саня, снял пилотку и дурашливо поместив её между ног, как бы ожидая прилета рыб.
    Карамали меж тем резко поднял штаны из воды и внутри них остались две маленькие плотвички. Он, радостно приплясывая, потащил улов на берег.
   -Вота саматри,- верещал он, держа на раскрытой ладони два трёх сантиметровых тельца.
   -Даааа, как бы нам не облопаться, да не умереть от заворота кишок.
   -Ладна, какой-никакой еда.
   -Давай лови, я пойду бредень делать,- сказал дед и взяв топор пошел в кусты ивняка росшего по берегам.
   -А я пойду бочку прикачу для улова Карамали, а потом тебя, Петрович, догоню,- сказал Саня и пошел в другие кусты по естественным делам. Карамали же, выкопав возле воды небольшую ямку, соединил с речкой канавкой, заполнил её водой и запустил туда пойманных рыбок. После этого отправился за новым уловом. Часа через два, дед и Саня сидя на берегу, сплели из веток ивы бредень два на полтора метра.
   Солдаты раздевшись до трусов, взяли оригинальную рыболовную снасть и по мелководью стали входить в воду. Бредень получился  тяжелым, неудобным и жёстким. Мотня, служащая для того чтобы рыба не сбегала из него, отсутствовала. Но желание добыть пропитания заставляло забыть всё. На Карамали  смотреть было жалко. Мало того, что он на такой рыбалке был первый раз в жизни, вдобавок ко всему ещё не умел плавать. Правда речушка похоже была не очень глубокой и утонуть в ней надо было ещё постараться. Дед Кузьма, по причине возрастных мужских хворей в воду лезть отказался. Он сделал из гимнастерки Карамали импровизированное ведро, завязав низ и рукава и приготовился сопровождать бредильщиков и собирать улов. Саня едва ступил в воду, заорал:
   -Ааааааааааааааа!- вода обожгла ноги. Несмотря на конец лета, вода была нестерпимо холодной, из-за огромного количества родников, подпитывающих реку,- Лёд, а не вода.
    Карамали занесший было ногу над водой, остановился и отдернул её. Саня со своей стороны бредня, бормоча под нос проклятья, потянул за «Клячу», палку за которую рыбак держит снасть, и стащил со всех сил упиравшегося напарника в воду. Оба тут же покрылись гусиной кожей. Брести в такой воде было невмоготу. Холод сковывал суставы.
   -Карамали, ты никогда не купался в проруби в тридцатиградусный мороз?- спросил Саня, и получив отрицательный ответ, глядя на испуганное лицо товарища, добавил,- А, была не была,- и бросив бредень, со всего маху шлепнулся в ледяную воду. Карамали со своей стороны бросил бредень и в долю секунды оказался на берегу очумело вращая глазами. Саня же встав на ноги с криком отряхнулся как собака после купания сделал несколько гимнастических упражнений, разгоняя кровь и заорал:
   -А-ну давай в воду. Иначе тебя сейчас будем есть.
   -Да не может быть, чтоб она такая холодная была,- отозвался дед,- я помню, какая воду из лужи, я бы там сутками плавал.
   -Так заходи, здесь будем плавать,- позвал Саня.
   -Дык бабка моя не разрешает, вишь какое дело. Давайте ребятки сами по молодецки сюда-туда, сюда-туда. Ты, Карамали, не бойся. Сначала холодно, а потом привыкнешь, за уши не оттащишь от воды.
   -Умират я тама стану, Петровищ. Болна халадна.
   -Давай дорогой, давай. А не то мы с голоду здесь помрем.
   Кое-как солдат вошёл в ледяную воду, как цапля делал очередной шаг, высоко поднимал ногу и таким образом передвигался. А когда останавливался, то стоял на цыпочках, стараясь чтобы как можно меньшая часть его тела погрузилась в реку.
   -Ну, погнали,- проорал Саня,- рокинрол,- и показав Карамали с каким наклоном надо держать бредень, они стали грести по мелководью, поперек реки, под кусты, где загнав его к самому берегу стали с обеих сторон хлопать по воде и кустам, выгоняя рыбу. Затем Саня прокричал:
   -Але-хоп. Давай, давай, подсекай, точно там рыбина, я чувствую,- и они стали поднимать тяжеленную снасть из воды. Однако вопреки их ожиданиям на бредне рыбы не оказалось, зато попалась огромная лягушка. Таких Саня, а уж тем более его напарник, никогда в жизни не видели. Мама всех лягушачьих мам. Зеленая, килограмма на два весом, размером с суповую тарелку, она сидела вращая лупоглазыми зенками. Подбрюшие её то поднималось, то опускалось. Выйдя из наступившего ступора, Карамали бросив свой конец бредня и с криком «Вайдот, спасай» ринулся прочь из реки. Саня же наоборот изловчился и схватив лягушку за ногу, заорав «Петрович лови рыбу!», изо всей силы бросил её деду. Тот, думая что и впрямь ловит рыбу, умудрился поймать лягушку в охапку и по инерции прижал её к груди, шее и лицу, запачкавшись  противной слизью. Их глаза встретились. Осознание того что это не рыба, а лягушка пришло не сразу. В жизни дед брезговал и боялся только одного:– этих безобидных, но неприятных созданий. И как только он понял кого держит в руках, то с перекошенным от отвращения лицом и выпученными глазами со всей силы грохнул её о землю. Удар получился такой силы что бедная лягушка тут же испустила дух, а дед стал беспорядочно отряхиваться и вытирать от слизи грудь, лицо и шею. Нечаянно задел руками язык. Стал плевать во все стороны, не забывая при этом награждать Саню непотребными эпитетами и попутно искал его глазами, а тот, зашёлся в беззвучном хохоте и катался по песку. Карамали сидел в сторонке и молчал.
   -Ты пацан совсем сдурел? Ты что сейчас сделал?
   -Как что? Еду нам добыл, а ты убил её. Теперь по твоей милости я буду есть дохлятину.
   -Еда из лягушки…Ни за что.
   -Не из лягушек, а лапки лягушачьи. Французы вон лопают и не стонают.
   -Я слышал про такую чуду,- остывая сказал дед,- они их давно едят, со времен голода. Собак и кошек тогда всех поели. Вот и стали жрали лягушек. Зато они удивляются, как это мы грибы едим. Вам наверное вчера понравились грибочки?- С иронией  в отместку произнес он.
   -Петрович, когда человек голодный любая еда пойдет. Пойдут и лягухи с голодухи. Жалко огня нет у нас. Сырыми придется есть. Утешает одно, если с утра съел лягушку, то день обещает быть хорошим. Все худшее уже позади.
    Деда передернуло от отвращения. К нему подкатил позыв рвоты. Он смотрел на убитое им существо и не мог представить как он «ЭТО» будет есть.
   -Лягушачья лапка - смотрится гадко, - процитировал он кого-то.
   -Да брось ты, Петрович, вон в  Китае едят всё что имеет ножки – и жучков, и паучков. Кроме столов и стульев конечно.
   -Очень ослоумно сказал,- ответил дед, с обреченностью понимая что «ЭТО» наверное всё-таки придется есть,- я бы наверное с большим удовольствием сейчас пообедал ежами, ужами, да хоть червями, чем… - и он плюнул.
   -Гавна эта паабедал,- подал голос Карамали,- айда скарпиона, фаланга ашать.
   -Давай,  Карамали, полезли в воду, что же кроме лягушек ничего не водится здесь,- перебил его вставший с песка Саня и подняв недавний улов за лапку с силой бросил его подальше в реку. Опустив снасть в воду, забрели несколько раз под кусты. Наконец на решетке бредня забилась плотвичка сантиметров десять в длину. Радости рыбаков не было предела. Саня бросил рыбку деду. Тот оказалось предпринял меры безопасности от шуток солдат, взяв в руки палку с рогатиной на конце. С её помощью он намеревался останавливать полёт рыб, брошенных ему, но махнув своей палкой, по рыбке не попал. Она упала в кусты и только после длительных поисков её удалось найти и запустить в Карамалинский аквариум на песке. Вернулся к рыбакам, у которых ничего не ладилось. То и дело забредали они под кусты, но ничего не могли поймать. Дед плёлся за ними по берегу со своей палкой – отбивалкой. И вдруг в очередной раз вынув бредень из воды рыбаки обнаружили в нём налима, сантиметров семьдесят длиной. Толстый, скользкий как мыло в бане, он всё время пытался выскользнуть из бредня. Кое как схватив его за жабры, Саня со всех сил бросил рыбину деду. Тот от неожиданности, думая что это очередная лягушка, что есть духу ударил рыбу на лету своей палкой. Попал в область хвоста. Налим от удара начал вращаться вокруг своей оси и, изменив направление на обратное, плюхнулся в реку и через секунду был таков. Саня и Карамали, не сговариваясь,  бросились выбредать рыбину на берег. Но все усилия оказались напрасными, она уплыла. Все выбрались на берег и уселись на песок, расстроенные и голодные. Дед виновато молчал. Голод однако не тётка. Рыбалку решили продолжить. Вошли в воду, уже без всякого азарта, но сколько не забредали не смогли поймать ни одной рыбки. Махнув на всё рукой, Саня, решил подшутить над товарищами. Вода около кустов достигала рыбакам до пояса и он заводя бредень под кусты, вдруг с криком упал на колени, что со стороны выглядело будто там яма, а потом  вдруг начал заваливаться в вниз и с затухающим криком голова его скрылась под водой. Потом он поднырнул под кусты и засел там наблюдая за товарищами. Карамали, не умеющий, плавать с воплями выскочил на берег, что-то лопоча по узбекски и показывая деду на место «трагедии». Дед не раздумывая бросился в воду, пробежал несколько раз над местом «утопления» Смолина и никуда не провалившись, выругался и погрозив кулаком в сторону кустов, приказал Сане лезть назад. Кусты  зашевелились и оттуда показалась трясущаяся от холода, но довольная рожа сержанта. Дед же, поймав уплывающий бредень, потащил его к своему берегу. И снова сидят они на берегу голодные и измученные, с отчаянием глядя на не желающую отдавать им свои припасы, реку.
   -Давайте, ребята, будем бреднем гнать рыбу вон в ту заводинку, - дед указал на отмель врезавшуюся в песчаную косу, - там запрем ее и выгоним  на берег.
    Рыбаки  снова зашли в реку и начали выбредать в сторону отмели. Выбрели прямо на берег. Когда вода сошла на песке забилось с десяток плотвичек, которых тут же переселили в «аквариум». Сделав насколько таких заходов поймали в общей сложности около тридцати мальков, которых разделили по братски. Солдаты съели свои доли вместе с кишками в считанные секунды, а дед аккуратно выдавил из маленьких телец внутренности и без спешки съел, наслаждаясь вкусом каждой рыбки. Потом пошел к реке и до отказа напился воды.
   -По закону Архимеда, после нашего обеда, полагается…Что там нам полагается а Карамали? – спросил он у ребят.
   -Щива палагается? Паесть палагается. Да чай пить….кампота.
   -Полагается – на П начинается, - влез Саня, посуду помыть – посуды нет, покурить – покурить нету, покакать – можно, но не чем, остается поспать. Понял дааа?
   -Нищива не понял.
   -Мы пропускаем сразу три первых пункта и начинаем с последнего. Скоро ночь. Ночью я люблю поспать, а поспать любит меня. Петрович сегодня на какое дерево спать полезем?
   -Типун тебе на язык. У меня зад уже в мозоль превратился. Пойду вон к дубу подлечусь немного, пока светло ещё.- Ответил дед, через кусты продрался к одиноко стоящему  дереву и обняв его прижался всем телом к стволу. Солдаты клацая от холода зубами, потому что выстиранная форма ещё не просохла, подошли следом.
   -Петрович, ты это что с деревом решил переспать? - спросил Саня.
   -Сам ты переспать решил. Балабол. Ты хоть слышал что от дерева можно энергию получать. Я читал в журнале, можно даже не есть. Пришел к дереву прислонился. Поговорил  с ним. Помолился и снова человек. Вроде как аккумулятор на зарядке.
   -Мая вчера присланилса дереву. Он начал гаварить са мной. Сил не пришла. Адна таска, да живате бурщала.
   -Ты Карамали поганок вчера нажрался, вот с тобой дерево говорить и стало.
   -А что Петрович. Любое дерево заряжает, или как?
   -Дык, это целая пишут наука. Пользу то все деревья приносят. Вот дуб например он силу дает. В старину ратные люди перед сражением в дубовую рощу ходили. Силы набирались. Придут, постоят рядом с деревом. И ведь помогало. Били ворогов. А вот осина например, та силы отбирает у человека. Но и этим люди тоже пользовались. Это сейчас чуть что горсть таблетков съел и вроде здоров. А раньше  народные средства для лечения применяли. Придет допустим больной человек к дереву. Постоит, а оно у болезни силу и отберет. Здесь главное верить. Да и каждому человеку свое дерево найти надо.
    -И что, как его найти свое дерево?
    -Ты Саня прикасайся к деревьям. От которых тепло почувствуешь, то и подойдёт. Да смотри, чтобы вокруг других деревьев было поменьше. Так силы больше получишь. А когда деревьев вокруг много, сильные со слабыми силой делятся и сами становятся слабее. Понятно? А кроме того запомните: дерево оно живое и его попросить надо поделиться силой. И молитву почитать не забыть. А потом и поблагодарить дерево за помощь.
   -Нееет, Петрович, у меня не получится медитировать.
   -А у нас Узбекистон лес нет… я бы тоже лес  хадил. –сказал Карамали.
    Наконец дед оторвался от дерева и предложил.
   -Хватит наверное нам на сегодня рыбалки. Пойдем ночлег искать, пока светло.
    С час брели по лесу, далеко не удаляясь от реки, но ничего подходящего для ночлега не нашли. Начались ранние сумерки, когда вдруг со стороны услышали протяжный вой.
   -Кажись ребята волки,- произнёс дед,- вот что, дело нешутейное, огня у нас нет, костер развести и отпугнуть их нечем. Мы голодные, силы на исходе. Придётся опять лезть на дерево. Здесь они нам отдохнуть не дадут.
   -Надо так надо,- не стал спорить Саня,- полезли  быстрее, пока они сюда не добежали.
    Не долго думая выбрали дерево побольше, с огромными раскидистыми ветвями, чтобы не так мокнуть под периодически повторяющимся дождем, путники залезли на него. Наскоро привязались ремнями к толстым ветвям и стали ждать. Примерно через полчаса появились серые бандиты, три или четыре штуки. Они бегали под деревом. Скулили и подвывали. Один встал на задние лапы, опершись передними о дерево,  зарычал, обнажив острые, страшные клыки на людей, сидящих на дереве, но видя что они в недосягаемости улегся на землю и замолк.
   -Не ждали, не гадали, еда сама пришла к нам.– Сказал Саня глядя сверху на волков,- вон сколько мяса бесхозного. Я мясо люблю. Особенно волчатину, в собственном соку. Зажаренную. Эх жаль я не змей Горыныч. Как бы я на них сейчас дыхнул огненным облаком. Бац и жаркое готово. Ешь себе ни хочу.
   -А по мне так лучше телячью ногу,- отозвался сбоку дед.
   -Неее, Петрович, нога в тебя не влезет. Там килограммов пятьдесят будет.
   -Дык я оставлю на потом.
   -Потом испортится.
   -Не испортится. Там костей много. Я их не ем и потому выкину.
   -Как не ешь кости. Деньги плачены – давай ешь.
   -Я Саня костями с тобой поделюсь.
   -Я уж тогда лучше волка слопаю.
   -Так, все. Закончили о еде, а то Карамали сейчас дерево начнет глодать. Да Карамали ?
   -Щива да. Весь галава задурил с еда.
   -Слышь Карамали, а зачем тебе вообще-то голова. А?
   -Как защем. Я в неё ем. У каво нет галава, тот ат голада памрет.
    Дед с Саней заржали на весь лес, аж волки перестали визжать, рычать, и уставились удивленно наверх. Еда смеялась.
   -Давай думай. Зачем тебе ещё голова. Времени до утра хренова прорва, хоть повеселимся,- вытирая слёзы с глаз, попросил Саня.
   -Ну ищщо на всякую случай.
   -Ага, чтобы не только в неё есть, но еще и шапку носить.
   -Шапка тоже нада адиват. Зыря сымиешса. Вот биз ние никрасива. Пырическа нада делать. Ветра раздуваить не будет.
   -Эх Карамали. Ты что не знаешь чтобы ветер прическу не раздувал шапка совсем не обязательна.
   -Как так?
   -А так. Мы чихать хотели на парикмахерскую. Есть средства доступнее и дешевле. Домой приедешь вспоминать меня и  хвалить будешь.
   -Давай гавари. Прям щас хывалить буду.
   -Запоминай. Для укладки волос самый лучший мебельный лак. Это будет хорошо и надолго,- с серьезным выражением лица говорил Саня глядя на недоверчиво смотрящего товарища.
   -Балтаешь апять?
   -Не веришь не надо. Вон у Петровича спроси, - а тот не поворачиваясь махнул рукой, чтобы не рассмеяться в голос.
    По лицу Карамали было видно какой сложный мыслительный процесс проходил в его мозговой извилине.
   -Ищщо женыская галава инагда мущщинам нада. Цылаваца дэвущькой.
   -А ты хоть целовался то с «ДЭВУЩЬКОЙ»?- передразнивая, смеясь спросил Саня.
   -Нам нелзя пака на дэвущька нэ женилса.
   -А как же обходитесь, когда надо? А ? А если вообще себе жену не найдешь? Сам с собой спишь что ли?
   -Саня тибе всё ржат, да ржат. Нелзя, разве не панятна? Эта вы урус гуляешь - панимаешь. Нам нелзя.
   -Ладно не хочешь с девками спать, не спи. Давай про голову. Про неё прикольнее. Мне понравилось.
   -Давай пра галава,- начал подыгрывать Сане Карамали,- ищщо галава нада пить, гаварит, думат и слушат…..Запаминат,- немного подумав добавил,- и сопля шибать аб земля,-  чем привел в восторг слушателей.
   -Ну ты даешь,- в один голос ржа прокомментировали Саня с дедом.
   -И ищщо кусацца.
   -Что делать?
   -Кусацца. Ты миня пабарол, я тибя кусал. Кито пабедил? Я пабедил.
   -Ну ты выдал,- сказал Саня,- хотя если разобраться в бою все средства хороши. Можно и пол ноги откусить, ей же и перекусить. Вот блин снова про еду. Давайте спать начинать,- скажи Петрович,- теперь он повернулся к деду,- а ты зачем спишь в очках? Неудобно же.
   -Привет. Как это зачем? А если вдруг что интересное приснится, а я не разгляжу. И потом вдруг за руль во сне садиться, а я не хрена не вижу. Лучше уж так,- под общий смех закончил он. И замолчал.
   В надвигающихся сумерках путники затихли на дереве тревожным неспокойным сном. Усталость и голод начали делать свое дело.
    Проснулись когда уже светало от возни и рычания зверей внизу. Там развернулась настоящая битва. Один волк дрался с тремя и при этом нисколько им не уступал ни в силе, ни в ловкости. Драка была безжалостной и кровавой. Во все стороны летела кровавая шерсть. Раздавалось бешеное рычание и дикий визг. Наконец свершилось чудо. Три волка вначале отступили, а потом и вовсе позорно бежали с поля боя. Победитель, весь окровавленный, сел под деревом, задрал голову и торжествующе завыл. Саня посмотрев на него, заявил:
   -Вот кого мы сегодня слопаем. Иначе дадим дуба.
    Его товарищи сидели рядом молча и с интересом смотрели вниз. Волк неожиданно совсем по собачьи залаял вверх, затем отбежал от дерева метров на двадцать, сел и снова залаял. Немного посидел, вернулся к дереву, встал на задние лапы, передними уперся в ствол и вновь стал лаять. Затем снова отбежал от дерева, сел и залаял.
   -Видали чуду?- спросил дед солдат,- это ведь он нас с собой зовет.
   -Да ну Петрович, ты сейчас наговоришь,- ответил Саня.
    Волк меж тем предпринял третью попытку и все повторилось.
   -Давайте ребятки я слезу, а вы посидите пока здесь,- сказал дед и начал спускаться вниз, прихватив однако с собой топор. Спустившись, он посмотрел на волка сидевшего поодаль и осторожно положил топор на землю. Волк отбежал метров на пятнадцать, снова сел и снова залаял, брызжа кровавой слюной. Дед немного прошел за ним, остановился и скомандовал.
   -Саня, Карамали, слазьте с дерева, эта зверюга похоже решила нас вывести из леса.
   -Петрович,- раздался сверху голос Сани, а может он нас хочет тепленькими в логово отвести, чтобы не надрываться и не волочить мясо по лесу.
   -Ну там как будет,- ответил дед,- вы топор то не забудьте, если что отбиваться будем.
    Солдаты слезли вниз, Саня засунул топор сзади за ремень, чтобы не волновать волка, который дождался когда люди приблизятся и отбежал дальше. Так началось их долгое с остановками путешествие по лесу. Шли молча. Волк вел их по одному ему известному маршруту, то отбегая от спутников, то ожидая их. При этом избегал непроходимых мест в лесу и его спутники могли относительно спокойно передвигаться. Часа через три люди учуяли запах дыма и радостно ускорили шаг. Волк больше не останавливался и бежал нескорой рысцой, изредка оглядываясь. Наконец вышли на лесную дорогу и на одной из полян среди стриженных кустов увидели расписной как павлин деревенский дом. Радости путников не было конца. Волк же добежав до дома, несколько раз залаял и забравшись на крыльцо, загородил собою проход. Дед и солдаты остановились неподалеку от дома не решаясь подойти. Их вид после долгих странствий имел самый жалкий вид. Грязная мятая форменная одежда требовала стирки и ремонта.
    Дверь открылась и на порог вышел немолодой мужчина в защитной одежде и сдержанно поприветствовал прибывших и волка.
   -Ну, кого ты на этот раз привел, а Шарик? И кто это так тебя так подрал,- спросил он и потрепал волка по окровавленной голове. Тот дружелюбно помахал хвостом.
   -Дык это,- как старший по возрасту начал дед Кузьма,- заплутали мы в лесу-то. За бревнами  ехали, от колонны отстали, машина сломалась,- уточнил он,- вот и пошли пешком. Заблудились. Оголодали очень. А собачка ваша нас отбила от волков. И сюда вывела.
   -Скажите спасибо Шарику. Если бы не он трудно вам бы пришлось. Ну да ладно, потом разберемся. Зовут меня Владимир Валентинович. Местный лесной житель. Проходите, будьте у нас в доме гостями.
   -Один вопрос можно Вам задать,- спросил дед Кузьма хозяина.- Откуда волк такой у вас взялся ручной - спаситель наш.
   -Волчицу, его мать охотники убили, а детеныша я нашел и домой принёс. Назвал Шариком. Вот теперь он вырос и стал самым верным мне псом. Да и вас не первых спас. А теперь заходите.
    Дом похожий на сказочный терем стоял в чаще леса на огромной, гектаров пять, поляне, окруженной соснами и непроходимым кустарником терновника шириной около трех метров. Создавалось впечатление что терновник был рассажен таким образом специально чтобы не строить любое другое ограждение. На въезде среди кустов стояли массивные ворота из толстых досок. Сам дом хоть и не велик, зато построен на совесть из бревен лиственницы. Крыша дома, судя по всему перекрытая совсем недавно, белела новым шифером. Невдалеке длинный бревенчатый сарай. И дом и сарай расписаны разноцветными красками во все цвета радуги. Около сарая паслись корова с телочкой, лошадь и по нескольку кур, уток и гусей. Посередине поляны бродили десятка два коз и овец. На самом дальнем конце виднелось озерцо. Дед присвистнул:
   -Прямо тебе райское место.
   -Потом ребята осмотритесь, а пока умываться, обедать и в баню.- вместо ответа проговорил хозяин.
    Дед Кузьма осмотрелся вокруг:- ничего даже близко напоминающего баню, не увидел. «Может где в сарае» подумал он и махнул на это рукой. Вместо этого поинтересовался:
   -Где можно умыться?
   -Да вон умывальник на стене висит, а я полотенца сейчас принесу.
    С этими словами хозяин ушел в дом. Солдаты сидели отрешённо от усталости и не интересовались ни чем. Для деда Кузьмы было что-то необычное в этом богом забытом месте. Наконец он сообразил – кругом не было ни одного насаждения, ни одной грядки, ни одного помидорного куста, как это принято на Руси.
   В это время вышел хозяин, а следом женщина лет пятидесяти, одетая в неброскую, но хорошо сидящую на её крепком теле одежду. В руках она держала расшитые красивыми узорами полотенца.
   -Лукерья Шлыкова, моя жена,- представил её хозяин.
    Женщина зарделась от скрытого удовольствия, и с улыбкой раздала гостям предметы туалета.
   -У нас редко люди бывают,- улыбнулась она,- так что извиняйте, если что не так.
    Кое-как поплескавшись, гости вошли в дом, где хозяйка уже выставила на стол чугунок с картошкой в мундирах, большую краюху черного самопечного хлеба, шмат сала, зелень, соленые грибы в большой самодельной глиняной миске, и четверть самогона. Гости накинулись на еду, но хозяин остановил их:
   -Сначала выпить полагается в новом доме, а потом уж и есть.
   -Дык мы не против. Просто почти три дня без еды,- ответил дед с набитым ртом.
    Отказываться никто не стал. Выпили по граненому стакану крепчайшего самогона немного закусили, ещё по пол стакана и гости заскучали. Аппетит у них сразу пропал. Поклевали, кто пол картошки, кто кусочек хлеба, кто грибок и как сидели, так и уснули за столом. Проспали часа два. Хозяин так и просидел рядом с ними, разглядывая пришельцев, думая о чем то своем, а когда все проснулись он разрешил им покушать и, объяснил что если бы они сделали это до того как выпили спиртного, то померли бы все от заворота кишок.
     Уже нормально покушав гости наперебой стали рассказывать о своих злоключениях а когда наконец все выговорились, хозяин пригласил гостей в баню. Пришла очередь удивляться гостям. Такие бани строили на Руси ещё лет триста назад. Устроенная позади сарая, полуземлянка, на три четверти своего роста утопленная в землю, всего с полметра над землей, баня снаружи была на баню совсем не похожа. Так погреб  над  которым вился дымок.
   -Сейчас проветрим от дыма,- сказал хозяин ,- и можно мыться.
    По деревянным ступеням он спустился вниз и открыл дверь в баню. Из дверного проема на улицу хлынули клубы сизого дыма.
   -Что не видали баню по черному?– смеясь растерянности гостей, спросил хозяин,- Сейчас узнаете что лучше такой бани нет ничего на свете.
   -Дык Валентиныч, у нас уже давно бани культурные. Мне так зять печь сделал такую что мы и моемся и топим одновременно. Да и парилка у нас отдельная, опять-таки же. Кто не желает париться, спокойно моется без жару.
   -Ну извиняйте. Не по нраву ходите грязными.
   -Нет нет. Все нормально,- чуть ли не в один голос загалдели гости.
   -Тогда вот вам веники. Какие кто желает:- березовые, дубовые, липовые. Я на пол травы свежей набросал. Не упадите. Шайки на полке. Холодная вода справа у стены. Всё ступайте с богом. Смотрите не обваритесь кипятком.
   С шумом, подталкивая друг друга, наши герои вошли в баню и остолбенели. Стены и потолок помещения два с половиной на два с половиной метра были покрыты черным налетом сажи чуть ли не сантиметровой толщины. Небольшое оконце двадцать на двадцать сантиметров у самого потолка давало совсем мало света, но позволяло отыскать мыло с мочалкой. Зато полок и две лавки яично-желтоватого цвета, проскобленные тесаком и тщательно вымытые, на фоне стен и потолка выглядели как первый снег. Почти посередине бани выложен очаг из природного камня. Над ним на трех цепях висит здоровенный казан с горячей водой, рядом каменка с голышами. Огонь уже полностью погас, а от камня исходит приятно обжигающий жар. Закрыв за собой небольшую дверь, гости уловили ни с чем не сравнимый запах бани и полевых трав разбросанных по полу. Боясь, как бы ненароком не испачкаться о сажу на стенах, дед Кузьма, Саня и Карамали осторожно разделись. Расселись по лавкам. Троим взрослым мужчинам было явно тесновато. Саня решив подшутить над Карамали, провел пальцем по закопченой стене, а затем по лбу солдата и, присвистнул от удивления. И палец Сани и лоб Карамали оставались белыми. Копоть настолько въелась в стены за долгие годы, что даже потеряла возможность пачкаться. Дед Кузьма взял оцинкованный таз и положив в него дубовый веник, стал аккуратно заливать его кипятком из казана. Потом отобрав из пучков засушенных трав, висевших на стене, некоторое количество стеблей и побросал их в кипяток рядом с веником что-то бормоча себе под нос.
   -Ты, Петрович, чего там колдуешь? Спросил Саня.
   -Да вот у бога прошу здоровья, себе да вам оболдуям.
   -И что, получается?
   -Дык когда как. Но как видишь, живой, здоровый и как говорится, вам молодым ещё дам фору.
   -Это что за фора такая, какую ты нам дашь?
   -Дык сейчас как дам, так и увидите,- ухмыльнулся дед,- убирайте ноги, сейчас пар поддавать буду.
    Солдаты прикрылись свободными тазиками, а дед, взяв ковшиком немного настоянной на травах с веником воды, плеснул её на каменку. Раздалось злое шипение. Невидимый пар почти моментально заполнил небольшое помещение. Температура резко подскочила вверх. Уши парильщиков начали потрескивать и сворачиваться в трубочку. Саня и Карамали моментально слетели на пол, где было не так жарко, а дед натянул на голову зимнюю солдатскую шапку висевшую на стене, забрался на полок и от удовольствия кряхтел там. Запахи трав, усиленные паром, заполнили собой все пространство. И шалфей, и ромашка, и полынь, и смородина, и мята, и матрешка, и дуб смешались здесь воедино создав неповторимый аромат.
   -Ну что, сынки ? Как вам моя фора ?
   -Иди ты, старый садист?- шутливо вопил Саня,- Живьем решил нас зажарить !?
    Карамали, вообще не привычный к таким процедурам, сидел как идол на полу зажав руками уши и нос и закрыв глаза. Дед не обращая более внимания на ребят, вылил ещё пол ковшика на каменку, последних как ветром сдуло из бани. Голышом, прикрыв руками свои мужские достоинства, они сидели под моросящим дождем на старом баллоне от трактора К-700 превращенным хозяевами в бассейн. Баллон положен на бок, верхушка срезана для увеличения площади, а низ забетонирован. Заливай воду и купайся. Саня и Карамали, не зная что дальше делать, молча пялились на вход в баню, откуда  доносились приглушенные хлопки веника, восторженные вскрикивания и охания деда Кузьмы. Минут через пять дверь бани открылась, выпустив клуб пара, дед в чем мать родила протопал мимо солдат и бултыхнулся в баллон с водой. Саня и Карамали только встали чтобы идти в баню в свою очередь, как он выбрался из воды и посеменил назад. Солдаты вернулись на прежнее место и застыли в ожидании. На улице было сыро и холодно, и они постоянно ежились, но в баню не шли. Все повторилось – отчаянное парение деда, шлепки, кряхтение, бег трусцой в баллон и назад. И так раз десять. И все десять раз солдаты вставали и шли в баню, думая что настала их очередь и тут же возвращались, как только дед выйдя из импровизированного бассейна бежал «греться». Из оконца в доме, за ними смеясь наблюдали хозяева, попутно комментируя происходящее.
    Наконец дед Кузьма сжалился над ребятами и после очередного купания позвал их с собой. В бане было жарко, но уже не было той невыносимой температуры.
   -Ну, Петрович, ты даешь,- восхищенно произнес Саня.
   -Дык, это дело привычки,- ответил дед,- Я вот все время думаю – как бы сделать, чтобы ещё добавить пару. Я бы и добавил, но дышать невозможно. Вот если бы голову в окно выставить, все дырочки вокруг неё позатыкать, а тело любую температуру выдержит. А вы бы меня и попарили. А ?
   -Сдурел, Петрович.- заржал Саня.- Тебе значит дышать нечем, а мы тебя в этом нечем дышать, ещё и парить должны. Давай уж сам!
    Карамали же так и не произнес ни единого слова. Ошарашенный, он так и сидел молча на полу, как вошел. В конце концов не вставая, облился водой из самодельного деревянного ковшика и со словами «Мокрая грязная не бывает», выполз наружу. А Саня распрашивал и распрашивал, о том как правильно мыться в русской бане. Дед как будто сбросил пятнадцать лет. Подвижный, как живчик сновал в узком пространстве, то наливая воду, то выливая её на себя. В конце концов загнал на полок Саню и отходил его веником. Тот, не выдержав пытки, позорно сбежал и окупнувшись в «бассейне» в баню уже не вернулся. Наконец вышел и дед. Наскоро одевшись в выданную хозяйкой рубахи и подштанники хозяина гости вернулись в дом.
    Хозяин, хитро посматривая на вошедших с улыбкой спросил:
   -Что солдатики зады не пообмораживали в баньке?
   -Чего это мы их обморозим?– не подозревая о том что хозяева просмотрели всю позорную процедуру их мытья.- Баня же, как вы там только моетесь?- за всех ответил Саня.
   -Другой у нас нет, довольствуемся этой. Да и хвори все выгоняет. С лекарствами-то у нас не очень. Трава, мед, да баня и все лечение. Вот смотрите - вы там у себя от любого чиха микстуры пьете. А нам что делать в нашей глухомани? Вот и лечимся народными средствами,– Рассказывал хозяин, разливая выпивку гостям, себе и хозяйке, присевшей у стола неподалеку от него.- Вы выпивайте с устатку, да закусывайте, чем бог послал.- И первым опрокинул в себя пол стакана спиртного. Взяв из глиняной чашки картошку сваренную в «мундире» очистил и закусил ею, потом салом соленым, потом луком и салом копченым и новым блюдом здоровым запеченным карпом, с десяток которых лежало на деревянном блюде. Посуда у хозяев была вся деревянная. И чашки, и ложки. Все самодельное.
    -Вы ешьте, ешьте. Хлеб у нас правда ржаной, да и не совсем свежий. Гостей мы не ждали.
   -А по мне, так я по моему в жизни не ел такого вкусного хлеба,- с набитым ртом еле выговорил Саня,- я теперь только черный хлеб буду есть.
   -И то правда,- поддержал его дед,- мы только ржаным хлебушком и выиграли войну. Рожь она в любую погоду растет. А пшеница культура капризная. Да и не такая сытная. Так что, Саня, давай налегай.
    И правда за вечер Саня съел штук восемь неказистых на вид краюх душистого черного хлеба.
   -К примеру взять пчелу,- уже как бы ни к кому конкретно не обращаясь, продолжил рассуждать хозяин,- если посмотреть с научной точки зрения - летающая аптека. Вот возьмите лекарства. Из чего они сделаны? Либо из цветов, либо из трав, либо из химии по составу заменяющую травы и цветы. А что пчела? Она собирает пыльцу и производит из неё мед. Как бы консервируя все лекарства в нем. Вот вам и панацея от всех болезней.
   -Вы, Владимир Валентиныч, как профессор прямо говорите,- больно умно, и не похоже на лесника,- явно желая польстить хозяину, с полным ртом заявил Саня.
   -А я и не лесник вовсе, а самый что ни на есть профессор, академик,- просто сказал хозяин,- Да еще какой. Орденов куча. Меня во всех журналах мира печатали. Может слышали о «Концепции ядерной зимы». Я написал. Многим в мире не нравилась. Все почему-то хотят войны. А я рассчитал, что будет потом после неё. А будет то, что ничего не будет. Я весь мир объездил, всех старался убедить, что в случае ядерной войны погибнут все. Но там,- он показал пальцем наверх,- это кому-то очень не нравилось. Вот меня и клевали. А несколько лет назад в одной экспедиции я забрел сюда к отшельникам-староверам и так мне у них понравилось, что через год снова сюда приехал,- в бороду улыбнулся хозяин.
   -Что, - вылупил на него глаза дед Кузьма,- сослали ?
   -Ну почему сослали? Сам, по своей воле. Поехал в командировку в, а оттуда ночью тайком уехал. Вот женился на своей красавице,- глазами показал на жену,- она к тому времени одна из всей общины в живых осталась. Какую-то хворь мы им завезли они и вымерли все. Не привычные к нашим болезням оказались. Вот тихо здесь и живем.- Хозяин поднял стакан и жестом пригласил всех выпить, потом повернувшись к жене сказал,- Ты бы, Лукерья Игнатьевна, угостила солдатиков кушаньем заморским,- и когда она вышла на улицу продолжил,- Счастье оно такое и не поймешь за каким деревом сидит,- помолчал немного и продолжил,- Нашли ведь меня слуги государевы. Даааа…Кто только ко мне не ездил потом из нашей учёной братии. Уговаривали вернуться, горы золотые обещали, а потом потихоньку отстали, а сейчас и вовсе забыли про нас, а в миру объявили, что я вовсе пропал без вести. Живём своим хозяйством. Видели, там во дворе бродят наши кормилицы? И начальства ни сверху тебе, ни с боку. Льва Николаевича помните? Ну, Толстого? Он тоже на старости лет в деревню уехал. И прекрасно жил там. И мы здесь прекрасно живем. Лес. Воздух. Тишина. И мы,- добавил хозяин, как-то особенно посмотрев на вошедшую жену.
    Хозяйка гордо выставила на стол деревянное блюдо с…бананами, мандаринами, апельсинами, яблоками, грушами и совсем невиданными плодами:- киви. А на другое такое же блюдо выложила помидоры, огурцы, болгарские перцы.
   -Кушайте не стесняйтесь, только что с грядки, - заулыбалась она.
   -Да будет врать,- простодушно сказал дед Кузьма. А солдаты сидели с набитыми ртами забыв жевать.
   - У вас и огорода то нет,- добавил Саня.
   - Есть , только немного в сторонке,- ответил уклончиво хозяин.
    Уговаривать никого долго не пришлось. Попробовали, а вернее съели все и фрукты и овощи подчистую. От съеденного отяжелели.
   -Ну что же мы, сидим. Заболтал я вас. Давайте ещё по одной выпьем. И будем отдыхать. А завтра попробуем найти ваших друзей.
    Выпили. Каждый задумался о своем. И тут в затухающих отблесках дня загорелась лампочка, висевшая над столом. Обыкновенная электрическая лампочка. Дед уставился на неё хмельным взором как на чудище. Откуда здесь в лесу, где на десятки километров нет ни живой души, кроме зверья, лампочка? Но промолчал. Двадцатый век на дворе, наверное и сюда пришёл прогресс. Гостей положили на широкой деревенской печи, постелив на горячие камни два овчинных тулупа. От усталости, а также съеденного и выпитого все быстро уснули.
    Ночью произошло происшествие, от которого несколько дней у всех от воспоминания мороз бежал по коже. Внезапно среди ночи, Карамали спавший с краю у стены, странно замычал, а потом со страшным воплем вскочил, ударился головой о потолок и кубарем свалился с печи на пол. Уже лежа на полу он продолжал кричать и стучал кулаками по полу. Мужчины навалились него сдерживая конвульсии. Кое-как его удалось разбудить и успокоить. Он сидел в свете лампочки и долго не мог понять что же произошло. Наконец совсем очнувшись, рассказал историю о том, что очень часто видит один и тот же сон: «Он падает откуда-то со страшной высоты. Тело сковывает ужас и все его крики от страха». Карамали, стесняясь своей болезни напросился в вечные дежурные по автопарку воинской части, где практически и жил и, таким образом до сегодняшнего дня ему удавалось ее скрывать.
    Хозяйка велела деду Кузьме и Сане ложиться, а сама немного пораспрашивала тихонько Карамали, сидя с ним рядом на лавочке, а потом положила спать на двух рядом поставленных и чем-то застеленных лавках у печи. Наутро дед проснулся от того, что его в бок толкал Саня и, прикладывая палец к губам, пальцем другой руки показывал вниз. Он осторожно выглянул и остолбенел. В предрассветных сумерках на табуретке сидел  как изваяние Карамали, держа в руках горящую свечу, а сзади стояла хозяйка и держала над его головой два стакана с водой и тихонько читала молитвы. Время от времени она переливая воду из одного стакана в другой. После прочтения очередной молитвы женщина поставила один стакан на стол, а над вторым наклонила свечу взятую из рук Карамали, и скороговоркой стала читать новую молитву, глядя то на иконы висевшие в углу комнаты, то на голову «пациента». Наконец молитва закончилась. Хозяйка пальцами загасила свечу, поднесла стакан с водой к губам, немного отхлебнула из него и выдула воду на голову Карамали, как это делают женщины когда гладят белье. Потом,  заглянув в стакан куда стекал воск, подала его солдату.
   -Что видишь там Карамали ?- спросила она ровным тихим голосом.
   -Чилавек вижу,- ответил он.
   -От человека к тебе хворь пришла, от злого человека. А теперь вся вышла. Вся хворь в душе. И теперь она у тебя чистая. Не будешь ты больше страшных снов видеть. И жить будешь долго. Перекрестись и скажи три раза АМИНЬ.
   -Амин, Амин, Амин ,- тихим эхом отозвался Карамали и перекрестился.
   -Все иди досыпай. Теперь уже спокойным сном,- сказала хозяйка и вышла, забрав стакан с собой.
   -Что там было ?- в один голос спросили с печи дед и Саня?
   -Чито, чито? Морда человечиский. Вот чито.- пробубнел Карамали, влез на печь и отвернувшись уснул, или сделал вид что уснул.
    Проснулись поздно. Хозяин куда-то уехал, когда ещё темно было. Наскоро  умылись и позавтракали тем, что подала хозяйка.
   -Что-то сегодня хлеб не такой вкусный, как вчера,- сказал Саня.
   -Дык, тебе вчера и кирпич бы тортом показался с голодухи,- с иронией произнёс дед Кузьма,- да и навеселе ты был. Знаешь, в старину как девок сватали.
   -Нет, а как?
   -Как, как. Женились по знакомству родителей. Жених редко когда будущую жену до свадьбы знал. Сватья берут с собой четверть самогона и идут сватать. Пока дело до невесты дойдет жених уже полуготов. И кривой глаз или нос его уже не очень волнуют. Он уже согласен. Она тем более. А утром…Мда…Что и говорить. Дело сделано. Вот вчера примерно такая история у тебя с хлебом вышла. Ну да ладно, хлеб не девка.
    Как ни странно, голова от выпитого вчера спиртного ни у кого не болела. Видимо действовала тройная, со слов хозяина, очистка самогона и, его последующая настойка на травах. Мужчины вышли на улицу.Небо было хмурое, но дождя не было и дышалось легко. Не зная чем заняться, дед, заставил солдат колоть дрова, огромной кучей наваленные у сарая, а сам направился осматривать хозяйство профессора. Ничего похожего на сад или огород он не встретил. Дошел до озерка походил там. У самой живой изгороди наткнулся на деревянное сооружение, примерно два на три метра и высотой два метра, приоткрыл небольшую дверь и отпрянул. Темно сизый дым клубом вывалился изнутри. Дед быстро закрыл дверь, но тут же приоткрыл ее вновь. По запаху копчености догадался, что это обыкновенная коптильня. Но нигде рядом он не увидел, откуда в нее поступает дым. Сквозь сумрак закопченого до черноты помещения, он увидел рыбу, рядами висевшую на металлических прутьях. Закрыв плотнее дверь, он обошел коптильню вокруг в поисках источника дыма, но кроме штук пятидесяти рыбин, вялившихся под навесом ничего не нашел. Зато нашел на берегу озерка три отличных бамбуковых удочки. Рядом с ними был выкопан в земле «садок» для пойманной рыбы, по видимому соединенный с озером какой то трубой, потому что вода в садке была чистая.  Поймал в траве кузнечика, наживил его на крючок одной из удочек и забросил снасть в воду и не понял что произошло. Едва наживка с крючком коснулась воды как её тут же заглотила рыба. К великой радости деда Кузьмы, он поймал приличного карпа, сантиметров тридцать, с первой поклевки. Он оживился. Потрусил по полю и вскоре вернулся с четырьмя кузнечиками. Уже через четыре минуты у него было ещё четыре рыбы. Сходив за новой наживкой, дед начал ловить с таким азартом, что забыл зачем здесь очутился и вскоре обратил внимание на то, что рыбалка больше напоминала работу. Насадил наживку, бросил снасть в воду, тут же поймал рыбу, снял её, бросил в садок и все по новой. Вскоре такая ловля ему надоела. Он выдернул из шва солдатского кителя нитку, намотал её на крючок, раздавил кузнечика и его соком обмазал сделанную наживку. Теперь ловля пошла с размахом. Дед забрасывал удочку в озеро, там клевало, он резко подсекал и также резко выдергивал рыбу из воды. От такой резкости рыба срывалась и летела на берег. Подбирать её не было ни желания, ни времени. Ждала новая поклевка. Такой рыбалки он еще не знал. Неожиданно сзади раздался голос хозяина:
   -Как рыбалка? Вы бы рыбу назад отпускали, зачем мучить? Сколько нужно для еды мы ловим, а остальные пусть живут.
   -Дык, я это,- виновато проговорил дед,- азарт, вот ведь чуда какая. Никогда раньше так не ловил. Кому скажу ни за что не поверят.
   -Да и не надо,- ответил профессор,- пойдёмте я лучше вам такое покажу, чего вы действительно никогда не видели, а рыбу давайте отпустим. Вечером посмотрите как увлекательно её кормить. В озере наверное тысяч до ста особей и все желают есть. Я им корм придумал и дешево, вернее ничего не стоит и питательно и растут как на дрожжах.
    Быстро собрав бившихся в траве рыб и бросив их в водоём, хозяин повёл деда в другой конец поляны к скопищу кустарника, по дороге продолжая разговор.
   -Я тут на досуге собрал вечный двигатель,- гордо сообщил он.- Вы наверное обратили внимание на то, что у нас здесь есть электрическое освещение. Без него плохо. Вот я и придумал способ, как в такой глухомани его добыть. Самая большая задача была где взять лесу оборудование для моего «перпетуум мобиле», да найти ямку поглубже. С этим я справился считай за неделю. Вместо ямки я приспособил карстовую пещеру метрах в пятидесяти от нас вот за этим кустарником. Их вообще здесь полно. Пещерка хорошая и без дна, и речка неподалёку протекает. А оборудование выменял у нефтяников. Они здесь километрах в десяти скважины бурят. Нефть качают.
   У деда Кузьмы испарина на лбу высыпала от натуги. Всё старался понять, что здесь к чему. Вечный двигатель он и сам не однажды пытался смастерить, но все без толку. А здесь готовый и так просто об этом рассказывает. И главное - об этом никто не знает. Между тем хозяин пригладив бороду продолжал.
   -Пришел я к нефтяникам в металлоломе поковыряться, что-нибудь для своей затеи добыть. А они сидят невеселые. Беда у них. Нефть из скважины не идет. Запарафинилась скважина. Это как бы вам объяснить?- сказал он, увидев  непонимающий взгляд деда.- Парафин представляете что такое?
   -Дык это, я бабке своей иногда кусок разогреваю и в тряпку, и ноги ей обматываю. От всяких ревматизмов и болей помогает.
   -Ну вот, в нефти тоже есть парафин в виде маленьких шариков. Когда её качают, шарики от движения электризуются, намагничиваются, склеиваются друг с другом, оседают на стенки трубопроводов и забивают их полностью. Если бы на поверхности ещё бы ничего. А на глубине трёх километров беда. Ничем не пробьёшь. Приходилось новую скважину бурить. Вот и сидели они два месяца, не знали что делать. На новую скважину денег не дают, а старая не работает. Я им предложил обмен сделать – я им прошибаю пробки в скважине, а они мне оборудование по списку, как премию выдадут. Не поверили, но договор подписали. Я им из опилок, кислоты и ещё кое-чего сделал адскую смесь, сформовал из неё несколько брикетов. Один опустили в скважину и подожгли. Так полыхнуло, что пробка за пятнадцать минут выгорела. До сих пор нефть качают не останавливаясь. Нефтяники на радостях мне все, что просил, выдали, ещё и бульдозер с экскаватором, прислали траншею от речки до карстовой пещеры прокопали и сами трубы туда положили. И оборудования мне дали, и генератор, и насос, и трубы разные с вентилями, и провода и сказали, ещё что желаешь, всё дадим. Я им много миллионов сэкономил.
   В это время они подошли к терновнику по еле приметной тропинке. Хозяин поднял с земли трубу, загнутую в середине под углом девяносто градусов с четырехгранником на конце, воткнул её в одному ему известное в земле отверстие и начал вращать. Небольшая часть кустарника с метр шириной отъехала в сторону, открыв аккуратно вырезанный  проход вглубь  кустарника. У деда отвисла челюсть. Создавалось впечатление, что он попал в фантастическое кино. Хозяин между тем пошёл вперед и продолжил свои повествования.
   -Вот теперь смотрите, Кузьма Петрович:- я по трубопроводу направил воду из речки в карстовую пещеру, через «блиндаж» где стоит мое оборудование. Вода падая вниз, попадает сначала на лопасти электрогенератора, заставляя их крутиться, и вырабатывать электрический ток. Примерно как на водяной мельнице вода крутит жернова. До этого ещё прадеды наши додумались. Вот и всё изобретение. Захотел остановить, закрой вентиль на трубопроводе.
    Дед с пониманием закивал головой. Рассказывал профессор очень доходчиво.
   -От генератора электричество идёт на освещение, на насос, на обогрев теплички, я вам её сейчас покажу.
    У деда округлились глаза от удивления, как просто была решена проблема электричества. Но сказка на этом не закончилась. Поплутав по лабиринту проложенному заботливыми руками хозяина в чаще кустарника, они вышли  на другую  поляну почти целиком занятую теплицей и, окружённую непроходимым терновником. Рядом с ней ниже уровня земли курился дымок от печи, выложенной из природного камня. Дед сразу догадался отсюда дым идёт в коптильню и прикинул что до неё метров двадцать по прямой, а значит дым туда доходит холодным и не «варит» продукты копчения, хоть летом хоть зимой. Кустарник был явно высажен человеком, и со стороны не поймешь, что там что-то может находиться, да и причудливый лабиринт не позволял посторонним, особенно зверью туда попасть. В самой теплице дед Кузьма был настолько поражён увиденным, что даже забывал задавать свои кучи вопросов. Хотя профессор очень доходчиво всё объяснял, что даже дополнений не требовалось. Всё сооружение кроме стеклянной крыши находилось под землей. Размером примерно сто на пять метров. Как объяснил хозяин, бульдозер поездил туда сюда, да и вырыл траншею метра два с половиной глубиной. Стены чтобы не осыпались укреплены доской с утеплителем из мха. А верх закрыт рамами со стеклом в три слоя и под наклоном сорок пять градусов,  что давало хорошую освещённость круглый год. Так что никакие морозы не страшны. С учетом конечно того, что вдоль стен проложены трубы отопления. В углу стоит электрическая печь, а по всему верху теплицы развешаны светильники странной конструкции (ещё одно изобретение хозяина) которые давали и свет и тепло одновременно. Профессор, как ни просили его нефтяники, не раскрыл им секрет своего изобретения для прожига скважин. Теперь как только скважина забивалась, они приезжали к нему за новой порцией вещества. Ну и заодно обеспечивали его скромные нужды материалами и продуктами (сахар, мука). И сами в накладе не оставались. Всегда уезжали с заморскими дарами природы.
    По центру теплицы во всю её длину проложена дорожка из природного камня. Воздух теплый и влажный. И что успел разглядеть дед, почти все растения росли в мешках подвешенных на специальных стойках. Сразу у входа по одну сторону теплицы из прорезанных дыр в мешках торчат пучки грибов Вешёнок, такой плотности что сам мешок был едва виден. Дед с недоверием сорвал один гриб. Помял в руке, понюхал, покачал головой. По другую сторону в металлических бочках растут помидоры. Стебли высотой под два метра и толщиной со спичечный коробок. В каждой бочке по одному стеблю. А на каждом стебле, около ста помидоров, размером с кулак каждый. Дед в ступоре стоит считает.
   -Примерно тридцать пять- сорок кило помидоров с одного куста.- с гордостью сказал хозяин.
   -Это ж где такие семена берёте?-
   -Не поверите, с собой привёз три помидора. Съесть хотел. Да пожалел. А потом поскрещивал. Не нужно сажать двести саженцев и все лето, а в моем случае круглый год падать возле них без памяти. Достаточно штук пятнадцать-двадцать. И уход обеспечишь, и урожай получишь, и грыжу не наживешь. Беру бочку, обязательно без дна, и сверлю в ней отверстия чтобы корни растений дышали. На землю насыпаю сантиметров десять перегноя смешанного с землей. И сажаю три-четыре саженца помидоров. Все это дело накрываю бочкой и сверху натягиваю пленочку чтобы саженцы прижились.
    Дед слушал во все уши боясь пропустить хоть слово, в душе уже представляя, как у себя в огороде будет выращивать такие урожаи. Хозяин между тем продолжал:
   -Когда саженцы приживутся и подрастут вверх на десять пятнадцать сантиметров, я снимаю бочку и у каждого саженца срезаю кожицу с одной стороны и соединяю их между собой. Через дней десять они срастаются и я три ростка похуже отрезаю, а один стебель остаётся с очень мощной корневой системой.
    Дед только покачивал головой.
   -После этого,- увлечённо, и казалось всё забыв рассказывает хозяин,- у нового саженца обрываю листья почти до самого верха и стебель в бочке присыпаю землей на ту высоту на какую он успел вырасти. Ещё через неделю процедуру подсыпки повторяю. И так до тех пор пока растение не покажется из бочки. Ах да чуть не забыл. Я их все эти растения поливаю по особому. Видите, Кузьма Петрович, труба торчит из бочки?
    Действительно из бочки торчит кусок трубы сантиметров пятнадцать длиной. Да и из всех его бочек, ящиков и куч торчали такие  же трубы.
   -Эта труба имеет очень важное значение. В ней насверлены мелкие отверстия. Раз в неделю я в каждую трубу наливаю воду и она через отверстия забирается землей сколько ей нужно. Полив идет от корня, а расход воды минимальный. Вы дома попробуйте. Благодарить меня будете. А результат перед вами.
    Действительно, спелые плоды помидоров радовали глаз и в то же время создавали впечатление чего-то нереального.
   -Идёмте я вам картофель покажу,- позвал хозяин,- и прошел вперед.
    Подошли к нескольким куполообразным кучам размером метр на метр и метр в высоту, покрытым шапкой картофельной ботвы,- Смотрите с каждой такой кучи я накапываю мешок картофеля. Двадцать куч. В каждую со всех сторон втыкаю по двадцать картофелин, целиком. Из-за того что куча насыпная, грунт мягкий. Полив такой же как у помидоров. Осенью внутри почти одна картошка. Накапываю двадцать мешков. Все одна к одной. Мелочи не бывает.
   -А картошку где брали?
   -Да здесь в колхозе недалеко выменял. Мешок голландской. Вот развел. Вначале с опылением были проблемы. А сейчас  поставил три улья с пчелами. Так они все мне и обрабатывают.
    Дальше шли перцы, размером в литровую банку. Огурцы были наоборот мелкие сантиметров по десять, пупырчатые, дед таких ни разу и не видел. Их стебли опутывали мешки и сплетались в воздухе. Наклонясь немного, он увидел висящие спелые зеленые плоды. Дальше висели мешки с клубникой, как и грибы растения полностью закрыли собой мешок. Вокруг листьев было очень много крупных спелых ягод. А в конце совсем удивительно:- карликовые деревца с заморскими лакомствами – апельсины, мандарины, яблоня, груша, лимон, и странного вида не то пальма, не то деревце с бананами. А под ними лежали несколько тыкв желтого цвета, около метра диаметром каждая. Дед поцокал, поцокал языком.
   -Вас бы, мил человек, к нам в колхоз. Через год героя соц труда бы дали.
   -Да я уже вроде как и есть герой соц труда. Причем дважды. Только за другие достижения.
    Дед недоверчиво посмотрел на хозяина.
   -Вот вернёмся в дом, я вам покажу.
   -А скажи, Валентиныч,- дед как-то подобострастно опустил голову,- я могу здесь по нескольку семян твоих чудес взять, на развод так сказать.
   -Обязательно дам, Кузьма Петрович,- ответил хозяин, но в это время где-то в кустах завыла милицейская сирена, а над головой заморгала, закрутилась такая же милицейская мигалка. Дед Кузьма с перепугу спрятался за тыкву, а хозяин заулыбался в бороду и сказал:
   -Пойдем-ка, Петрович, посмотрим кто там к нам в гости пожаловал. Это я здесь специально сигнализацию установил что бы меня не искали долго. Кто приедет, Лукерья моя кнопочку нажмет я и знаю про гостей. Так что ты сильно не пугайся. Это наверное ваши спутники за вами приехали. Я с утра съездил к моим друзьям нефтяникам. Так они сообщили кому надо. Вас здесь оказывается всем районом разыскивают.
    Дед Кузьма без лишних слов поднялся и, оглядываясь на здешние чудеса, поковылял к выходу. Когда они с хозяином вернулись в дом за столом уже сидел лейтенант Ежов с Геной Полтавцом и незнакомым гражданским, оказавшимся местным лесником и наворачивали хозяйские угощения. Увидев деда лейтенант встал и с улыбкой сказал:
   -Слава богу, все живы. А мы уже весь район на ноги поставили. Все ищут, а вы здесь отъедаетесь.
   -Дык, мы только вчера на постой прибыли, а так все по лесу блуждали.
   -Ну раз живы, давайте в машину и поехали,- сказал лесник,- у меня дел ещё невпроворот.
    Начали собираться. Профессор ненадолго отлучился и принёс деду Кузьме бумажный пакет и подмигнув сказал.
   -Вот Вам образцы моих растений, так сказать в натуральном виде. И помидоры, и огурцы, и остального понемногу.
    Дед благодарно взял подарок, пожал хозяину руку и полез в кузов тягача. Где уже сидели солдаты.
   -Что то маловато борода дал гостинцев,- сказал Саня.
   -Не твоё дело, сколько дал, столько и хватит.- ответил дед расстроенный тем, что многого не увидел у профессора.
    Машина неторопливо пробиралась между деревьями по едва заметной дороге, и если бы не проводник, наши путники и эту машину похоронили бы в лесной чаще. Спустя часа два тягач выехал на уже знакомую нам поляну, а оттуда и к брошенной машине Карамали. Казалось ничто не изменилось с момента, как дед и его спутники покинули это место. Их тягач стоял слегка наклонившись на дерево с прицепом в кузове. Вода и грязь подошли к самой кабине частично залив её. Даже надпись сделанная водителем сохранилась. Карамали быстро разделся взял один конец троса и потащил его по непролазной грязи к своему ЗИЛу. Поднырнул, зацепил конец троса за фаркоп и полез открывать капот, а открыв его застыл как черное изваяние с раздвинутыми в стороны руками и раскрытым ртом.
   -Эй, Карамали , тебя там чего перекосоротило?- весело спросил его лейтенант.
   -Товарища лейтенанта Ежов,- начал он с ужасом глядя в моторное отделение,- товарища…эта…мотора с… украли…
   -Что за бред? Как украли? Кто украл?- Ежов разом вспотел, снял фуражку, и ею вытерся,- не понял что украли?
   -Мотора украли,- выйдя из ступора ответил Карамали.
   -Как тут можно что-то украсть? Там грязи чуть не по горло.
    Все присутствующие остолбенели. Лейтенант разделся до трусов и сам полез проверять сообщение водителя. Залез на капот, заглянул, встал, огляделся по сторонам, покачал головой, и вернулся на сухой берег.
   -Ну что там Петро?- спросил его дед.
   -Что, что - нет движка. Подсудное дело. Судить Карамали будут. Да и меня тоже.
   -Дык, за что судить? Авария была.
   -Вот за то и будут. Я здесь старший и за все в ответе. И что вы потерялись, за это тоже в ответе. И что машину раскулачили тоже моя вина.
   -Дык, как же такую махину, да в таком болоте снять можно,- забормотал дед и пошёл посуху обходить место преступления. Ходил долго минут двадцать, когда вернулся разделся и полез к машине. А с неё залез на дерево у какого она стояла. Вернулся назад повеселевший.
   -Ну что выходил, Петрович?- спросил его лейтенант.
   -Я вот что думаю,- начал туманно дед,- в этом лесу такую операцию мог провернуть только один человек. И если ты мне дашь свой фамильный вездеход и проводника, глядишь к вечеру мы это дело поправим.
   -Петрович, говори что затеял?
   -Не могу пока, извини. Что дашь технику?
   -Бери только и её не потеряй.
   -Верну всё в сохранности, не беспокойся.
    Часа через четыре машина вернулась. Дед вышел, взял штыковую лопату из кузова автомобиля, молча поманил с собой лейтенанта и они ушли в сторону поляны. Выйдя на её самую середину, он остановился и стал сверяться с бумажкой, которую достал из кармана. Потом уверенно пошёл к одной из дорог. Пройдя метров двадцать свернул в чащу и остановился перед огромной муравьиной кучей.
   -Копай здесь,- указал он на кучу лейтенанту и протянул лопату.
    Не совсем уверенно лейтенант воткнул лопату в муравейник и почти сразу она ударилась о что-то металлическое. Он стал яростно разбрасывать кучу и вскоре перед их глазами стоял на камнях двигатель автомобиля аккуратно упакованный в полиэтиленовую плёнку.
   -Давай, Петро, гони сюда машину, да вели солдатам грузить мотор, ночь скоро. Да, там под ёлкой на сучке в сумке должны болты висеть.
    Лейтенант отдал указания о погрузке двигателя и побежал вслед за ушедшим дедом.
   -Слушай, Петрович, ты как нашел мотор? Настоящий Шерлок Холмс. Походил, походил и нашёл,- спросил он деда сидевшего на бревне.
   -Ты, Петро, про полиспасту когда-нибудь слышал?
   -Ну, в общих чертах.
   -А я его можно сказать изучил. Когда сын заканчивал институт, то у нас полгода ошивался, диплом делал. Вот согласно его диплома, он какую-то огромную железяку поднимал полиспастом. И поднимал-то слабенькой лебедкой, и ведь поднял зараза. Я не поверил ему тогда, когда он мне про такое рассказывал. Так он меня с собой на завод взял, где по его чертежу и подняли эту не то трубу, не то колонну, безо всяких там кранов и прочего. Этот самый полиспаст оказывается может поднять в десятки раз больше чем любой кран. А по размеру небольшой, так мешок с блоками. Вот такую штукенцию, только поменьше я видел у профессора. Под навесом валялась. В лесу сам понимаешь народу не очень,- после недолгого молчания продолжил дед,- Если бы приехали раскулачивать машину на технике, мы бы это увидели, да и не подъедешь к машине на технике по болотине. А раз без техники, значит людей мало было, в смысле один человек. А как снять двигатель одному с такого крокодила. Вот он и повесил на дерево полиспасту, а на земле крутил ручной лебедкой. Машину приподнял за передок. Двигатель открутил. Машину опустил и тем же макаром, движок вытащил. Да на телеге перевёз к муравьиной куче. Я как  увидел следы от троса сразу вспомнил и полиспаст, и профессора, и чудеса им придуманные.
   -Какие чудеса, какой профессор?- переспросил ничего не знающий лейтенант.
   -Он нас в лесу нашёл. А потом вас нашёл. Расскажу на досуге, мы когда к нему  вернулись. Я ему все эти факты выложил. Ну он и сознался. Хотел вертолёт построить и над лесом летать. А тут такой случай подвернулся с брошенной машиной. А когда я ему сказал что пацанов пересажают за движок, он и рассказал где что найти. Пошли, вон уже двигатель погрузили, ехать пора.
   -Пошли так пошли,- встал с бревна Ежов.
    Солдаты и вправду с погрузкой справились быстро. Еще через пятнадцать минут подогнали к болоту тягач, зацепили многострадальный ЗИЛ, дернули что есть духу, и, не тут-то было. Многотонную машину намертво всосало в тину. Командирский тягач крутил всеми колесами, но ничего не мог сделать и с каждым новым оборотом колёс, сам всё больше погружался в вязкую жижу. Когда это заметили было уже поздно. Тягач мостами лежал на относительно твердом грунте, а его колеса перемешивали дорожную грязь находясь на весу. Водитель выскочил из кабины и сразу по пояс оказался в этом чёрном киселе. Кое-как выбравшись на сухое он присвистнул:
   -Даа, до дембеля здесь будем куковать. Надо товарищ лейтенант искать машину. И с той стороны. А не из леса.
    Дед, Саня Смолин и лесник, пошли по дороге к выходу из леса. Дед на всякий случай, чтобы не заблудиться ещё раз,  обламывал ветки на обочине дороги.
     Часа через два вышли на окраину леса и практически сразу увидели колёсный трактор «Беларусь», проезжавший по параллельной лесу разбитой в клочья дороге. Дед Кузьма замахал руками, прося остановиться, а Саня как молодой жеребец помчался наперерез, дед поковылял следом. Лесник остался у кромки леса. Тракторист, увидев двух бегущих людей в военной форме, открыл дверцу трактора и на ходу выпрыгнув из него, кинулся наутёк, крича преследователям пьяным голосом:
   -Ребяты. Я его не крал. Он стоял, а мне идти двадцать вёрст. Я его взаймы взял.
    Саня, услышав такие речи, с разворота бросился за уезжающим по глубокой колее на скорости километров шесть–семь в час, трактором. Из последних сил догнал его и вскочил сзади на фаркоп. Дальше дело не пошло. Трактор хоть медленно, но ехал, тяжело переваливаясь в глубокой, вязкой колее. Саня пытался  по крылу заднего колеса влезть в кабину, но на дверцах не оказалось ручек и этот вариант отпал. Тогда он по тому же крылу, рискуя свалиться под колёса влез на крышу и уселся посередине, не зная что предпринять. Трактор меж тем понемногу продолжал двигаться, все дальше удаляясь от шедшего пешком деда. Сизый дымок вырывался из выхлопной трубы, насыщая воздух запахом солярки. Сане вдруг в голову пришла спасительная мысль. Он пересел на капот трактора, обхватив его как лошадь ногами и продвинувшись вперед добрался до этой трубы. Снял с себя сапог, одел его голенищем на окончание трубы, прекратив таким образом выход выхлопных газов. Чихнув несколько раз, мотор заглох, трактор остановился. Саня снял с трубы сапог, спрыгнул на землю, обулся и стал обходить вокруг грязного монстра. Через некоторое время подошёл запыхавшийся дед, а тракторист, не снижая оборотов, пьяно убегал вдоль леса.
   -Ну что делать будем мил человек?- спросил дед Саню.
   -Как что. Добытый в неравном бою боевой конь должен немедленно ускакать в лес, пока его не отобрали. Только вот как это сделать?
   -Дык, тут думать нечего. Я пол жизни на них проездил.
   Дед открыл крышку топливного бака, сунул туда сломанный прутик и, увидев что бак почти полный, удовлетворенный пошёл открывать дверцу кабины. Поковырявшись какой-то железякой висевшей на бечёвке в замке двери, он через две минуты уже сидел на водительском сиденье и колдовал со стартером. Мотор завёлся с пол оборота, и, сразу возникла новая проблема, как выехать из колеи. Ехать можно было только вперед, в сторону от своих автомобилей.
   -Давай, Петрович,  думай, ты у нас самый умный. А то мы здесь до зимы торчать будем.
   -Глуши,- немного постояв сказал дед.- и иди в кусты. Если кто нагрянет мы не причем. Но трактор никому не отдавай. Самим нужен. Скажешь, что я за милицией пошел,- и развернувшись пошагал вслед за убежавшим трактористом. Метров через пятьсот на опушке леса стояли два лесовоза, водители обедали. Здоровенные КРАЗы, груженные лесом, притулились под раскидистыми  деревьями.
    Водители на удивление легко согласились вытащить «Беларусь» из колеи и уже через двадцать минут, трактор весело чихая, катил в обратном направлении к лесной дороге. Осторожно, проезжая предательские лужи, трактор наконец подъехал к заждавшимся военным. Лейтенант поначалу обрадовавшийся прибывшей помощи, выслушал доклад Сани, глянул на две стоящие махины и на букашку «Беларусь» напротив и с сомнением покачал головой.
   -Нет друзья, этот не потянет.– но, махнув рукой добавил.- а чёрт делать все равно нечего, цепляйте. Только задом придется тащить. Мы его здесь не развернем.
    Осмотрев трактор, и не найдя прицепного устройства спереди, трос зацепили за передний мост. Вездесущий Карамали, сел за руль, а водитель командирского тягача разделся до трусов и взяв в руки другой конец троса, начал по топи осторожно продвигаться к застрявшей технике. Пока всё шло хорошо. Подъехали. Зацепили трос. Командирский водитель ушёл от греха подальше на сухое место. Карамали же, погазовав, начал потихоньку отъезжать, натянув трос наконец до состояния  струны. Но увы военный тягач даже не пошевелился. Тогда он подъехал к «Зилу» метра на три, снова погазовал и, решив сдёрнуть машину рывком, резко поехал назад. Что-то блямкнуло, заскрипело, зарычало. Трактор резко подпрыгнул и…передние колеса оторвало вместе с мостом и они сразу утонули  в грязи. Трактор, к счастью, заглох, что и спасло отчаянного Карамали от гибели. Мотор от рывка подняло кверху, остатки трактора завалились на спину. Фары уныло смотрели в кроны деревьев, а кабина медленно заполнялась жидкой грязью.  В считанные секунды подбежавший или подплывший лейтенант, как куренка выдернул худосочного Карамали из кабины и почти волоком вытянул его на сухой берег. Только тут незадачливый водитель опомнился и испугался. Стал на своем тарабарском от волнения языке благодарить командира. Но Ежов отмахнулся и побрёл назад разглядывать место трагедии. Всё было плохо. Теперь нужна была ещё большая техника, чтобы растащить этот затор. Дед поманил к себе Саню и сказал, чтобы он со всех ног бежал к тем водителям «КРАЗов», может ещё не успели уехать. Пусть выручают. На их счастье КРАЗисты отдыхали перед дорогой и примерно через два часа один гружёный бревнами тягач задом подъехал к болотине с техникой. Накинув трос на фаркоп, водитель без лишних слов стал осторожно продвигаться к куче техники. Столкнув торчащими бревнами «Беларусь» в положение на колесах, КРАЗ, включив переднюю скорость, стал отъезжать, но не проехав и двух метров сел в грязь по самые  мосты и заглох. Водитель,  вылез из кабины и расстроено оглядел свою машину. На коротком совещании решили звать оставшийся за лесом КРАЗ. Сане снова пришлось бежать из леса. Уже начало смеркаться когда задом подъехал очередной тягач. Водитель вылез из кабины и с сомнением обошел болото со скопищем техники.
   -Дааа мужики, это вы тут хорошо устроились – сказал он наконец, закуривая.- Желаете и меня здесь похоронить?
   -Другой помощи кроме вас нет.-  сказал лейтенант.- Выручайте.
    Дальше все произошло как в плохом кино. Обреченно, зная наперёд результат, оставшийся «КРАЗ» заехал в болотину. Зацепил ближайшую машину. Потянул. Побуксовал. Сел на брюхо. Водитель вылез из кабины, разделся, проплёлся к группе потерпевших и присел на корточки. Никто уже не улыбался. Картина как после боя:- вереница техники, направленная в разные стороны. Дед посидел немного, докурил свой беломор и, махнув Смолину как своему адьютанту, молчком пошёл по дороге к выходу из леса. Саня устало поковылял следом. Из леса вышли когда на небе уже засветились звезды.
   -С одной стороны вроде и темнеет,- пробормотал дед Кузьма, - а с другой стороны знаем куда идти.
   -Куда Сусанин?- спросил устало волочившийся сзади Саня.
   -Вооона, видишь зарево,- указал дед.- Туда пойдем.
    В самом деле километрах в трех над полем виднелись огоньки зажжённых прожекторов.
    -Наверняка там те самые нефтяники, о которых мне профессор говорил,- сказал дед, и направился в ту сторону.
    Сане, который про это не знал, ничего не оставалось как плестись следом. Примерно через час ходьбы по буеракам и полям, они действительно вышли к базе нефтеразведчиков. Отработавшие свою смену, те готовились к отдыху. Мылись, брились приводили себя в порядок. Дед с Саней нашли начальника партии, высокого, немолодого мужчину и рассказали вкратце свою историю. Тот долго смеялся, потом позвав рабочих, попросил рассказать ещё раз. И те смеялись до упаду. Затем он велел заводить гусеничный трактор С-100, взять подлиннее трос, чтобы не заезжать в топь и ехать на выручку. Сам он, двое рабочих и дед с Саней загрузились в ГАЗ 66 и поехали впереди. Часа через три очередная спасательная команда прибыла на место. Оставшиеся с лейтенантом люди ждали в полной темноте. Газ 66 имел на кабине шесть прожекторов, которые включив, направили на место свалки автомобилей.
   -Дааа, я и не предполагал посмотреть такой фильм,- смеясь сказал начальник партии, за руку поздоровавшись с каждым присутствующим.- давайте кто посмелее трос цеплять.
   -Вот он хочет,- раздался голос Полтавца, вытолкнувшего в середину освещенного круга Карамали.
    Тот обреченно сел на трухлявый пенек разуваться и снимать запачканную форму. Взяв без лишних слов конец троса поплёлся в сторону ближнего к выходу из топи КРАЗУ. Маленький солдатик терялся на фоне этого гигантского кладбища техники. Наконец зацепив трос, он вылез на сухой берег и стал счищать с себя грязь залепившую его сплошным слоем до самой груди. Трактор, не заезжая в тину, на месте развернулся  и  потянув прицепленный тросом автомобиль, под громкое улюлюканье присутствующих, спокойно вытянул его на твердую почву. Дальше как по маслу, второй автомобиль. Беларусь, ныряющий в тину передком из-за отсутствия передних колес, пришлось тянуть до ближайшей развилки. Настала очередь тягача Карамали. Сначала все пошло вроде бы хорошо. ЗИЛ немного посопротивлявшись выполз из грязи и вроде бы направился к выходу на сушу, как вдруг прицеп, до того спокойно стоявший в его кузове, неожиданно скатился, сорвав с петель задний борт и повис над грязью. Все в шоке уставились на него. Лейтенант и ещё не обтёршийся от грязи Карамали, насколько это можно было в этой ситуации быстро, пробрались к висевшему в воздухе чуду. При ближнем осмотре оказалось, что прицеп привязан металлическим тросом к дереву, и снять его с этого дерева будет большой проблемой. Трос под весом прицепа затянулся намертво. После небольшого перекура тракторист предложил просто свалить дерево и таким образом освободить прицеп. Оттащив машину Карамали поближе к «Беларусу», трактор вернулся и солдаты закрепили тяговый трос, за трос на котором болтался прицеп.
   -Ну-ка ребята,- скомандовал начальник партии,- отошли в стороны, не дай бог трос порвётся, или дерево упадет не в ту сторону. А вы двое,- он указал на своих рабочих,- берите пилу обходите болото и подпилите дерево. Да смотрите запил сделайте, чтобы оно не на прицеп упало.
   -Все ясно,- ответил один из рабочих и с напарником полез в обход. Минут через двадцать деликатной работы они скомандовали из-за дерева:
   -Давай, натягивай потихоньку.
    Люди отпрянули в стороны. Трактор тронулся. Троса натянулись. Дерево жалобно заскрипело начало заваливаться в сторону. Прицеп, плавно как на парашюте, опустился в грязную жижу. Дерево упало на обочину.
   -О! Знай наших! Получше любых лесорубов работаем. А ну, перецепляй троса. Надо заканчивать.
Прицеп и командирскую машину вытащили уже без приключений.
   -Вооот,- проговорил лейтенант,- только научились дёргать машины, а они кончились.
   -Дык это, не кончились ещё,- толкнув его в бок, проговорил дед,- машины-то у нас здесь, а лес-то у вас там,- и он указал пальцем в темноту за болотину.
   -Километра через три, есть еще одна дорога,- сказал стоявший неподалеку лесник, похуже этой, но проехать можно.
   -Петро, раз там ещё похуже, может подождём пока здесь просохнет, или свалим несколько деревьев для объезда?
   -Я похуже имел ввиду, что там много колдобин. Зато нет трясины и проехать можно,- ответил лесник.
   -Ну, ребята, если мы больше не нужны, то поедем,-сказал подошедший начальник партии.
    Через пятнадцать минут вокруг было тихо и темно.
   -Всем спать,- скомандовал лейтенант,- утро настанет решим что делать. Полтавец, я у тебя запасную робу видел. Отдай её Карамали, а то еще заболеет.
   -Ему штаны или куртку отдать?- из темноты раздался бас Гены,- в нем росту и веса, как в баране.
   -Нищего Гена, мая падвернецца пабольше да типлее спать будит.
   С грехом пополам усталые путники разошлись по машинам. Дед, Саня и Карамали наломав лапника набросали его в кузов машины и легли на свежем воздухе, прикрывшись плащ палаткой.
   Утром тронулись в сторону леспромхоза по объездной дороге. Дед, проснувшись лежал на свежих ветках березы в кузове передней машины и мечтал о рекордных урожаях, которые получит из семян, полученных от профессора. Внезапно около его лица шлепнулась банка тушенки и булка хлеба.
   -Ешь, Петрович,- сказал Саня,- специально тебе оставили.
    Дед с благодарностью посмотрел на солдат и принялся открывать банку, тем более, что ощущал приступ невероятного голода. Доставая ложкой тушёную свинину, он повернулся к солдатам.
   -А вы  ребята как же? Одному неудобно.
   -Петрович, ты конечно извини,- пробормотал занимающий чуть ли не полкузова, Полтавец,- мы уже поели пока ты спал. Ну и съели профессорские гостинцы. Такая вкуснота. Когда хватились, что забыли тебе оставить, было уже поздно. И помидоры и прочее съели. Так что извини, тебе осталась только  тушенка.
    Дед подпрыгнул как ужаленный.
   -Как съели, мать вашу? Кто велел? Это же семенной фонд. Что и ничего совсем не осталось, ни одного семечка?- вдруг просительно с надеждой глядя на солдат спросил он.
   -Насчет семечков, приходи часа через два-три, выдадим по полной.- под общий смех заявил Гена.
     Весь остаток пути дед сидел в углу кузова молча и больше ни отвечал ни на какие вопросы. Солдаты  в конце концов пообещали на обратном пути заехать и взять еще семян. Он понимал, что не будет ни каких семян, обратную дорогу никто не найдет, а если и найдет, то на груженной машине туда не доедешь. По большому счету сердиться на солдат тоже не имело смысла. Они не знали, что ели элитные семена и в конце концов он махнул на все рукой и задремал.
    В леспромхоз приехали во второй половине дня. Лейтенант отправился смотреть как идёт погрузка леса. Грузились машины далеко в лесу на делянках. А потом выстраивались на территории леспромхоза и на прилегающих дорогах в ожидании возвращения домой. Дед Кузьма от нечего делать слонялся по леспромхозу и случайно наткнулся на бухты стальной проволоки под навесом. «Тут её километры» прикинул он. Такую проволоку бы на ограждение огорода от скотины и вообще на неё в деревне что хочешь можно выменять: и зерно, и сено, и комбикорм. В голове возникла непреодолимое желание ее отсюда увезти. Вопрос как? Поймают, с милицией беды не оберешься. Думал думал и придумал.
   -Петро, а ты как собираешься лес разгружать?- спросил он проходившего мимо лейтенанта.
   -Как как. Борты откроем, брёвна  сами скатятся.
   -Думаю, не правильно мыслишь. Пока твои брёвна катаются, машины изувечишь, солдатики опять таки же мучиться будут потом их таскать.
   -Петрович, если есть предложение говори, а если просто поболтать, иди с Карамали поговори. Вон он двигатель с Полтавцом ставит. Им скучно – развлечешь.
   -Погоди Петро. Я что подумал. Если мы все эти бревна прямо в кузове свяжем, то дома просто краном поднимем и готово.
   -И что ты не генерал, Петрович? Ты чем в лесу их вязать собрался?
   -Идём со мной,- и дед отвёл лейтенанта к своей находке.
   -Ты конечно голова! Только кто нам это отдаст?
   -Кто отдаст? Начальство отдаст. Сходи спроси. Или я давай спрошу.
   -Ну поинтересуйся. Потом расскажешь.
    Потолкавшись возле солдат которые всю ночь собирали машину Карамали и сейчас заканчивали последние приготовления к погрузке, дед, отправился в контору.
   -Вы не скажете,- даже кепку по такому случаю снял,- нельзя ли воспользоваться вашей проволокой, что под навесом лежит?
   -Что хотел отец,- спросил немолодой загорелый начальник в штормовке из  прорезиненного брезента.
   -Дык, вон дела какие. Нам ехать-то далеко. Леса много. Не дай значит бог случится что.
   -Все что могло с вами случиться уже случилось,- улыбнувшись ответил тот, наслышанный о приключениях солдатской команды.
   -Вот и я говорю. А вдруг бревна разъедутся. А у вас там проволока. Мы бы ей прямо в машинах повязали эти брёвна  в вязанки.
   -Так берите и вяжите. Она для того и лежит. Только никто её не берет. Так едут. Вот она и валяется годами.
   -Так мы возьмем,- повеселел дед,- Немного!!!! - и потрусил к солдатам давать задание.
   -Саня, иди сюда.- подозвал он стоявшего рядом с машинами Смолина,- Ты мне друг?
   -Конечно, Петрович! Что украсть надо?
   -Ничего не надо. Давай приятное с полезным сделаем.
   -Для тебя все что угодно, если конечно работать не надо.
   -Вот поработать как раз придется. Зато и мне, и вам польза. Я тут договорился насчёт проволоки скоммуниздить.
   -А мне она зачем?
   -Сейчас объясню. Вам проволока не нужна, она нужна мне. Так я её загрузить не могу, по дороге милиция задержит. А вот если вы ей свяжете бревна, я её увезу сколько душе угодно.
   -Петрович, я еще раз спрашиваю, нам это зачем?
   -Вам нужна затем, что если вы привезёте брёвна не связанные проволокой, то будете разгружать их вручную, до второго пришествия. А так возьмём кран, бамс и машина пустая. Чуешь, куда я клоню. Я там вам нахожу кран, а вы здесь мне наматываете проволоки от души.
   -Так бы и сказал. Сейчас с пацанами поговорю. Иди, отдыхай пока.
   Минут через пять подошли пятеро солдат.
   -Веди, Петрович, показывай проволоку.
   -Сейчас,- дед сделал разворот и потрусил в правление. Нашел начальника и попросил показать какую проволоку брать. Тот махнул рукой в сторону пристройки. Работа закипела не на шутку. Пачки бревен перевязывали в пяти местах с намоткой проволоки в десять слоев. Дед был удовлетворен.  При такой работе по его подсчетам километров четырнадцать проволоки будет его призом. После обвязки первой машины вышел начальник, ухмыльнулся и спросил,
   -А что вы брёвна сплошняком не замотали.
   -Дык не подлезешь сплошняком мотать,- под дурака закосил дед.
   -Бутылку мне поставишь дед,- засмеялся начальник и повернувшись, снова ушёл в контору.
   -Вот за народ приходится страдать,-хитро улыбнувшись пробормотал дед.
На восемнадцатый день к обеду погрузка машин была окончена, бревна увязаны. Лейтенант получил документы на груз и к обеду колонна наконец тронулась с места. Несмотря на то что тягачи были загружены под завязку, да ещё с прицепами, машины шли по глубокой колее почти не напрягаясь. Все расслабились. Скоро дом. Долгожданный отдых. Напрасно расслабились.


                БУРИНА

   Не проехала колонна и пятисот метров, после того как выползла из леса, как напоролась на уже немолодого старшину ГАИ, важно прохаживающегося у желтого милицейского мотоцикла «УРАЛ». Увидев приближающиеся машины, он замахал полосатым  жезлом, приказывая остановиться. Ежов, ехавший в головной машине приказал водителю уже хотевшему остановиться:
   - Мы военные. Нас менты не касаются. Давай вперед.
    И колонна не останавливаясь прошла мимо оторопевшего ГАИшника. Он завёл мотоцикл, включил милицейские мигалки и сирену и бросился в погоню, хотя никто и не собирался от него убегать. Колонна просто ехала и ехала по своему маршруту. Старшина подъехал сбоку к головной машине, включил громкую связь и, коверкая русские слова по причине своего башкирского происхождения,  закричал.
   -Приказываю остановиться. Щива везёшь ? Не астановишься буду стрелять.
   -Ага, сейчас остановлюсь,- сам себе сказал лейтенант.
    Внезапно милицейский мотоцикл совершил невероятный маневр – выехал вперед головной машины, резко почти на одном месте развернулся и встал. Водитель машины едва успел затормозить. Колонна встала. Милиционер слетел с мотоцикла, подбежал к водительской двери, распахнул её и пытался вытащить водителя наружу.
   -Я пакажу, как не падщиняться милиции. Права дай. Путевка дай.- в бешенстве орал он.
   -Колонна груженая лесом, направляется в войсковую часть согласно предписания и сопроводительных документов.- ответил подошедший сзади лейтенант.- По какому праву тормозите военную колонну.
   -Тут мая права всё. Здесь я хазяин,- долдонил ГАИшник, взял из рук лейтенанта пакет с документами, мельком взглянул на них.
   -Щива гаваришь везёшь?- ехидно спросил он разглядывая накладные.- куруглый лес гаваришь. Я вас щас всех арестовываю и визу на милицию. И папробуй спорить. Стрелять стану,- заявил он и похлопал себя по пустой пистолетной кобуре.
   -Вы бы представились, товарищ старшина. И объяснили, на каком основании задерживаете груз?
   -Я гуруз не задерживаю, я арестовываю и его, и вас, до выяснений,- и так не объяснив причины задержания, он быстро пошел к мотоциклу. Сел в него и поехал в хвост колонны, по дороге каждому водителю объявляя, что он задержан и должен ехать за ним в милицию. Наконец вернулся и велел головной машине следовать за ним.
    Офицер не стал спорить с упрямым милиционером, да и ехать было по пути, махнув рукой – следовать за мной – сел на свое место и колонна тронулась вслед за мотоциклом. Старшина, включив милицейские мигалки и сирену, с гордым видом ехал впереди колонны груженой лесом, растянувшейся на добрые триста метров. Небольшой городок, куда доставил колонну неугомонный старшина, находился километрах в десяти от трассы. Появление такого кортежа нарушило его привычный распорядок. Груженые тягачи с прицепами заполонили всю прилегающую улицу. Старшина, приказав всем оставаться на своих местах, убежал к начальству с документами. Лейтенант поплёлся за ним. Когда он подошёл к двух этажному зданию отдела милиции старшина уже докладывал о нем немолодому седому полковнику о задержанных.
      -…….  приказываю стаять. Ани едут. Хател применять оружие. Патом пашел наперерез. Патом встали. Гаварю щива везешь. Гаварит круглый лес. А сам на все машины бурина гурузил. Я их ареставывал и  даставил.
    Полковник посмотрел накладные. Обратился с улыбкой к лейтенанту
   -Что скажете в свое оправдание?
   -Скажу товарищ полковник что ваш старшина не совсем нормальный человек. Вы только послушайте что он несет. Лес кругляк – у него бурина, воинскую колонну задержал и все ему нипочем.
   -Ну ошибиться лейтенант может каждый. Наверное он имеет в виду бревна. А вот если бы мне ещё таких человек пять Нигматуллиных дали, так я бы с легкой душой всё свое ГАИ разогнал. Мимо него мышь не проскочит, не то что ваша колонна с «буринами». Мы за ним как за каменной стеной. Тем более он только вчера комиссию прошёл на профпригодность.
    При этих его словах группа милиционеров стоявших неподалеку заржала, а сам старшина побагровел от злости.
   -Идите, Рамиль Рифович. Мы тут  разберемся.
   -Щива? Ворьё отпустите.
   -Да не ворьё они. Вот и накладные есть. Сейчас проверим всё и пусть едут дальше. Дежурный,– обратился он к офицеру с повязкой,- позвоните в лесхоз, проверьте документы и, если всё нормально пусть уезжают быстрее. Весь город перегородили своими «буринами».
    Дежурный пошёл выполнять приказ. Начальство убыло в аппартаменты. Старшина ГАИшник потерявший интерес к своим подопечным, ушёл ковыряться в своем мотоцикле. А лейтенант вместе с дедом подошли к скучающим милиционерам, где услышали историю о вчерашнем освидетельствовании старшины Нигматуллина.
    Оказывается старшина выработавший положенный для ухода на пенсию срок, вчера вместе с таким же «дембелем», майором Лепиловым, поехали на медкомиссию в областной центр. Учитывая большой некомплект в городском отделе милиции на комиссии всячески пытались их отговорить от увольнения. Тем более у обоих в органах проходят службу дети. Наследственная приемственность. Нигматуллин и Лепилов  же хотели уволиться. Но по хорошему, чтобы их отпрысков позже никто не приследовал. Соответственно всю комиссию прошли блестяще, хоть сегодня в космонавты. И вот их по одному вызывают на собеседование с членами комиссии. Первым попал Нигматуллин. После зачтения результатов полковник медслужбы, председатель комиссии, сделал хитрый ход. Спрашивает старшину:
   -Ну вот видите Рамиль Рифович, здоровье у вас богатырское, как у восемнадцатилетнего юноши. Как это вам так удалось сохраниться?
   -Да мы… Да я… Ищо-того… - зарделся от похвалы простодушный старшина.
   -Ну с этим понятно,- продолжал гнуть свою линию председатель,- а как молодежь не сильно вас притесняет. Не выживают ли?
   -Мая любой притиснитель, так притиснит щто щива,- вдруг замолчал старшина не смог дальше подобрать нормальных слов, а ненормативную лексику побоялся применить.
   -Да вот я в вашей характеристике читаю,- продолжил председатель давить на любимую мозоль старшины,- передает опыт молодым. Вот – пользуется заслуженным авторитетом у всего коллектива. Лучший по профессии. Наверное, это хорошо быть лучшим. Как вы думаете мы без вас молодежь будем воспитывать. Не справимся ведь. А с вами как за каменной стеной. Что скажете?
   -Щива скажу,- отвечает совсем разомлевший от похвалы старшина, еще пять минут назад всё бы отдавший за увольнение,- мы ище это-во. Мы ого-го.
   -Значит решено,- заулыбался главный, ещё послужите. Поздравляю вас. Спасибо можете идти,- и сам проводил ничего не понимающего старшину к выходу.
    Там его ожидал всё слышавший в щёлочку майор Лепилов. Он решил действовать по своему и обязательно уволиться. Зайдя в кабинет он поздоровался. Присел на указанный стул. Выслушал рапорта врачей о своем прекрасном здоровье. Дальше в действие вступил председатель комиссии. Вопросы были те же. И ответы примерно такие же. Лишь в конце на вопрос начальника ОВКК как майор  Лепилов себя  чувствует в коллективе, он ответил:
   -Да в общем-то хорошо себя чувствую. Только иногда нападает,…- после десяти секундной паузы добавил,- хочется взять или автомат, или пистолет и стрелять, стрелять, стрелять.
   -Куда стрелять?- не понял председатель.
   -Куда, куда. Да вот хоть по вам, если попадёте, хоть по ним,- махнул он неопределенно рукой в сторону.
   -Ну что же товарищ Лепилов. Можете идти, мы подумаем как с вами поступить.
    Не успели Нигматуллин и Лепилов прибыть в родной отдел милиции, как туда уже поступила телефонограмма: Лепилова к службе не допускать. Оружие не выдавать. Немедленно уволить на пенсию, не дожидаясь окончания формальностей. По этому поводу Нигматуллин ходит озверелый. Ну а солдатский автопоезд попал ему под горячую руку. Вновь подошедший майор тихонько поведал ещё одну новость про старшину. Неделю назад Нигматуллин в неурочное время вернулся домой. Жена, к его ожидаемому выходу на пенсию решила выгнать самогон и, была застигнута мужем за этим занятием. Старшина схватил аппарат и через окно второго этажа выплеснул всё содержимое на улицу, а следом выбросил и сам аппарат. После этого загрузил и жену, и аппарат в мотоцикл и привёз милицию, где заставил дежурных оформить протокол. Те сначала сопротивлялись, прикалывались. Свой же. Но Нигматуллин пошел к начальнику и настоял на своём. Жену оштрафовали, но самый прикол в том, что штраф начальник велел удерживать из зарплаты самого  Нигматуллина. Семья то одна.
    В это время пришел дежурный по горотделу милиции, сказал что всё проверили и распорядился под общий смех чтобы колонна с «буринами» быстрее уезжала и отозвав Ежова в сторону тихо добавил:
   -Вам предписано без проволочек прибыть в часть и связаться с командиром дивизии. Что-то там за время вашего отсутствия произошло.
   -Так точно понял,- лейтенант козырнул и побежал к машинам.


                ВСЕ  ПРЕДНАЧЕРТАНО

    Ранним утром колонна грузовиков прибыла на «базу». Однако  ничего похожего на охранение и прочие атрибуты пребывания людей поблизости не было обнаружено. Перед ними стоял глухой лес без признаков жизни. Ни колючей проволоки, ни сторожевой вышки. Солдаты вышли из машин и разминали затекшие конечности. Ежов подошел к деду Кузьме и спросил:
   -Петрович, ты что-нибудь понимаешь? Где все? Что случилось? Может мы не туда приехали?
   -Дык, вот сам стою в раздумьях. Вроде как туда, а вроде бы и нет. Пусть солдатики отдыхают, а мы с тобой сходим в лесок, да на месте посмотрим что случилось.
    Отдав приказ, отдыхать и с места никому не отлучаться, лейтенант и дед подошли к лесу. Внезапно дорога кончилась, вернее уперлась в деревья. Дед опытным глазом отметил, что деревья перегородившие им путь растут здесь совсем недавно. Листва на них пожухла, но еще держалась на ветвях. Ничего не понимая, они пошли вглубь, а когда наконец вышли на поляну, где проводилось строительство, то от удивления вообще раскрыли рты. Девственный лес, пруд, луг и ничего более. Не то что не было здесь ни одного строения, не было даже напоминания о том, что здесь что-то строилось. Если  бы они сами не были участниками той грандиозной стройки, то подумали бы, что здесь никогда, ничего не было. Ни домов, ни фундаментов. Кругом росла первозданная трава. Вместо  пляжа с завезенным белым песком - грязный берег покрытый слоем тины. Один красавец дуб стоял посреди поляны и как бы усмехался им. Деду с лейтенантом стало казаться, что они сходят с ума, попав в другую реальность и они сбросив наваждение стали внимательно осматривать местность. Все вдруг прояснилось. Густая трава вокруг оказалась растущей на слое дерна завезенном сюда совсем недавно с целью вероятной маскировки местности. Покопавшись в тине на берегу, дед под её слоем нашел слой пропавшего песка. Все деревца растущие вокруг оказались посаженными совсем недавно. Все становилось на свои места. Непонятно было куда делись строения? Что такое могло здесь произойти за двадцать дней их отсутствия, заставившее ликвидировать труд множества людей? Растерянные они ходили по поляне между деревьев и не переставали удивляться.
   -Ну что скажешь, Петрович?
   -Дык, что сказать? Могу сказать что ты - Петр, а я - Петрович. А вот про остальное,- он рукой повёл вокруг,- не поверишь, я с тобой был.
   -Да уж, но что бы здесь не случилось,- ответил лейтенант,- солдаты ничего не должны знать. Сейчас я уеду в часть, а вы отъезжаете отсюда километра три и ждёте меня, чтобы не произошло.
    Они вышли из леса, лейтенант построил личный состав и приказал отъехать от «базы» на три километра. После этого он приказал Карамали отцепить прицеп с бревнами и ничего более не сказав, уехал. Пятьдесят километров до города проехали в гробовом молчании. Войсковая часть, обнесенная трехметровым кирпичным забором, выглядела сегодня необычно хмуро. Выскочив из машины, лейтенант бегом подбежал к КПП. Оно оказалось изнутри на запоре. Он стал стучать в дверь кулаком. Послышались шаги, засов изнутри отодвинулся и на улицу вышел заспанный прапорщик Виков.
   -Эй, чего долбишься? Ааа Ежов это ты! Здорово. Наконец-то приехали. Только вас ждем.
   -Ты хоть толком объясни что произошло? Где все?
   -Часть передислоцирована на Дальний Восток. Дааа, а ты ведь ничего не знаешь.
   -Чего я не знаю?
   -Давай зайдем в КПП, нечего на улице орать,- ответил прапорщик и они вдвоем вошли в помещение.-Вы как уехали, считай на следующий день, приехал какой-то огромный шишка и решил себе тоже там чего-то построить. А место выбрал, где дуб красавец растет. Помнишь наверное?
   -Ну да, конечно. Сейчас под ним только стоял.
   -Так вот. Решили они дуб этот выдрать из земли. С корнями выдрать. Ночью начальники пригнали самоходку. Солдат всех угнали спать. Решили вспомнить молодость и вдобавок поразвлечься. А сами в дымину пьянющие. Зацепили ствол тросом. И давай тягать. Танк тянет, а они рядом стоят. Гыгыкают. Тянут и руководят. Тянут и руководят - это я так сказал. Дернули-то всего один раз. Ты троса танковые видел? Сантиметров пятнадцать будет в диаметре. Как нитку разорвал. Дуб как стоял, так и стоит до сих пор. А этих враз всех положило. Башки всем шестерым как ножом срезало. Сам видел. Мужики  ещё стоят, а головы уже по земле катаются, зенки вылупили и только рты разевают и закрывают.  Аааа блин секундное дело. Я все кусты там облевал от такой страсти. Выпить хочешь?- без перехода спросил он. Ежов очумело смотрел на прапорщика. А тот налив в два стакана понемногу водки, не чокаясь выпил и продолжил,- Тут такое завертелось. Проверяющих понаехало всяких мастей. Но как-то всё без шума. Понаехали, посмотрели, поговорили и  уехали. Трупаков по-тихому увезли. Всем объявили, что было большое ДТП с жертвами. А стройку вашу, я,- прапорщик показал пальцем на себя,- за десять дней всю разобрал и вывез.
   -Вот блин, а я смотрю и глазам не верю. Был городок и  нет его, вообще ноль,- только и проговорил ошарашенный лейтенант,- А куда же вы столько строй материала смогли незаметно выбросить?
   -Ты не поверишь. Так выбросили, что сейчас его с семью собаками не найдешь. Там неподалеку дорогу строят. Мне и велели туда валить, мол потом гравием и щебнем присыплем и всё. День валим. Кирпич новейший. Доска нулевая. Перемычки только с завода. Я бы себе увез, да нельзя, приказ. Утром на следующий день новую партию привозим, а того, что вчера навезли, уже и духу нет. Народ с деревень как увидел такое чудо, так ночью тележками по домам растащили. Сейчас если и захочешь что найти из того, не найдешь. Такая халява раз в тыщу лет бывает. Так и работали. Днём мы на дорогу возим, а ночью они выбирают и по домам растаскивают. Короче, ни хрена там не осталось. Такие вот дела. А часть нашу сняли и от греха подальше на Дальний Восток. Я вот жду своей судьбы и потихоньку спиваюсь.
   -А нам что делать?
   -Так зам по тылу ждет. Иди докладывай.
   Лейтенант оправил китель и пошел в штаб. На плацу не видно былой жизни. Все вымерло. Когда шел, все время хотелось оглянуться. Не покидало ощущение, что наступил конец света и он остался один в этом мире. Здания стоят. Все стоит, а людей нет. И что самое страшное кругом идеальный порядок. Ни бумажечки, ни веточки. В помещении штаба всё по другому. Здесь как чёрта убили. Все разбросано и раскидано. Нет привычного первого поста:- знамени части и часового у него. Постучался  в кабинет зама. Услышал голос:
   -Открыто.
   -Товарищ майор, разрешите?
   -Входите лейтенант. Давно вас жду,- майор Бородин встал с обшарпанного диванчика, ранее стоявшего в кабинете командира части. В кабинете кроме дивана был ещё журнальный столик с телефоном и стул. Всё остальное видимо уехало по новому адресу.
   -Товарищ майор,- лейтенант приложил руку к фуражке и отчеканил, - приказ выполнен. Груз доставлен. Происшествий не случилось. Личный состав здоров,- и добавил не по уставному,- покормить бы их товарищ майор.
   -Да-да конечно. Там для вашей группы паек оставили. Прапорщик выдаст,- и внимательно посмотрев на подчинённого, спросил, -вы там уже были?
   -Так точно, был.
   -И что думаете?
   -Думаю…, - после небольшой заминки лейтенант добавил,- что учения по отработке действий в экстремальных условиях закончены.
   -Ну, коли так думаешь…,- майор пожевал губами и вновь внимательно посмотрев на офицера добавил,- правильно думаешь. Наверное прапорщик на КПП уже поведал историю про дубов? Какие есть и каких уж нет,- и он коротко махнул головой и глазами вверх.
    Ежов сделал неопределенный жест рукой, который можно было принять как за да, так и за нет.
   -Тогда так. Я просмотрел личные дела твоей группы. Они все дембеля. Учитывая важность происшедшего, возьмем с них подписку о неразглашении и отправим их по домам. Служить им всё равно по месяцу осталось. Не везти же солдат через всю страну, чтобы через месяц назад отправлять. Как считаешь лейтенант. Кстати уже старший лейтенант. Пока ты ездил, приказ пришёл о присвоении тебе внеочередного звания,- он вновь внимательно  и с хитрецой посмотрел в глаза офицера.
   -Так точно, товарищ майор!-  невпопад ответил тот,- Спасибо товарищ майор. Согласен товарищ майор.
   -Ну что ты зачастил товарищ майор, товарищ майор. Давай какие еще вопросы и занимайся личным составом.
   -Товарищ майор, лес куда девать - это ж девять машин с прицепом. Считай там двести кубометров.
   -Не знаю. Думай сам. Вон Петровичу на хранение отдай, хоть подари. Это не моё кстати мнение,- и он показал глазами наверх,- На разгрузку тебе один день. Завтра вручаем солдатам документы и через два дня чтобы духу здесь никого не было. Такой приказ. Выполняйте.
   -Есть,- только и выговорил Ежов и вышел из кабинета.
   -Слушай, Виков, - спросил он прапорщика,- мне бы людей покормить.
   -Людей покормим, вам на всю команду сухой паек оставили на семь дней. Давай получай и заканчивай дела свои. Как поедем: вместе или порознь?
   -Да мне, если честно, по барабану. У тебя же семья. Вот и собирай её. Я с пацанами разберусь и поеду. Форму их хоть не увезли?
   -Там в каптёрке всё для них оставлено.
    Вместе с водителем они получили сухой паек и развернувшись покатили назад. Всю дорогу лейтенант опять молчал:- «солдаты завтра разъедутся по домам и пойдет молва гулять по стране». Когда доехали до основной группы машин, Ежов отправил Карамали цеплять прицеп, а сам отвёл деда Кузьму в сторону и вкратце рассказал, что узнал в части. Дед покачал головой и спросил:
   -А с этим что делать собираешься?- и показал на груженные машины.
   -Так тебе и разгрузим.
   -Дык, ты знаешь сколько здесь леса? Я с ним чего делать буду?
   -Что будешь? Продашь. И, Петрович, это не обсуждается. У меня приказ. Хоть в воду сбросить, а избавиться от него.
   -Дык это…,- в голове у деда одна мысль нагромождалась на другую как льдины во время ледохода.- Куда ж его столько-то? Зачем же в воду-то?- и вдруг решительно махнув рукой, сказал,- вези. Не пропадать же добру. Только кран надо нанять. А то мы неделю будем разгружать.
   -Да, Петрович, о нашем разговоре солдатам ни-ни.
   -Могила Петро.
     Колонна машин с ничего не понимающими солдатами тронулась в сторону дома деда Кузьмы. Через полчаса поляна перед его домом была запружена гружёными машинами и половиной деревни любопытных зрителей. Дед и лейтенант пошли осматривать место, куда можно сгрузить такое количество брёвен. Складировать на поляне нельзя. Колхозная земля. Вопросов будет куча. Усадьба деда хотя и занимала почти гектар земли, однако всё было у места. На огороде овощи, в саду деревья. На основной части усадьбы соток пятьдесят посажен картофель. Его через неделю  нужно копать. Бабка Клава, узнав о том что весь лес теперь их, всплескивая руками ходила вокруг машин и не знала что делать от нечаянно свалившегося добра. И лес-подарок небес. И картошку жалко. Но делать нечего придётся на поле с неубранной картошкой валить. Наконец лейтенант принял решение. Он построил солдат и объявил:
   -Бойцы. Завтра вопреки всем законам у вас дембель. Вы настолько хорошо справились с поставленной задачей, что командование решило вас досрочно демобилизовать из вооруженных сил.
    -Ураааа,- разнёсся радостный вопль солдат по округе, вспугнув стаю ворон с ближних деревьев и озадачив собравшихся зрителей, выстроившихся у изгороди.
    -Но,- продолжил он,- это условие вступит в силу, если мы сегодня, повторяю - сегодня, разгрузим наши машины с лесом у Петровича, на хранение. В противном случае нам нужно будет выехать на место новой дислокации воинской части, на Дальний Восток и потом через месяц в установленном порядке увольняться в запас. Что скажете?
   -Командир накрылся мой отпуск,- с деланным расстройством сказал Саня.
   -В чем проблема, езжай в отпуск, потом вернешься и на дембель,- ответил лейтенант.
   -Не-не-не,- ответил Саня,- обойдемся без него. Я тушенкой возьму. Место покажи, куда сгружать, через два часа раскатаем машины.
   -Место есть, вон поле. Представляете мы сейчас на девяти машинах с прицепами заедем к Петровичу на разгрузку и…
   -Что и…
   -Петрович с женой на зиму останутся без еды. Здесь картофель посажен. Еда для них и их животных. Я это к чему? Сначала надо вырыть картошку. Выбирайте. Или картофельно-разгрузочный марш бросок, или спокойное ожидание дембеля.
    Сразу все «дембеля» загалдели с требованием подать лопаты и прочее, не дожидаясь  конца выступления лейтенанта.
   -Ну раз такое единодушие,- удовлетворенно произнес офицер,- давайте начнем,- Петрович, лопаты и вёдра найдем на всех?
   -Дык, скажи сколько надо? Щас соберу по соседям.
   -Давай штук пятнадцать лопат и шесть, семь вёдер,- и обращаясь к солдатам,- пятнадцать минут на приём пищи и вперёд к счастливому дембелю.
    Дед Кузьма, в двух словах объяснил жене что происходит, и поспешил по соседям собирать инструмент. Бабка Клава, понимая что людей после тяжелого труда нужно угостить, взяла вилы и пошла к своей самогонной заначке в навозной куче, не обращая внимания на собравшихся соседей и стала извлекать на свет божий трёхлитровые банки с «самогоном». Самогон требовался ей не весь, но учитывая что её схрон видела вся деревня, оставлять что-либо в куче не имело смысла и она, составив банки на тележку, увезла их к колодцу отмыть от навоза. Дед внимательно следивший за её манипуляциями со стороны, бросил поиски лопат, и подойдя поближе, негромко спросил:
   -Что делать собралась ?
   -Как что? Солдатики поработают, вон какую чуду надо выкопать и разгрузить. Потом с устатку их угостить надо.
   -Угостить, говоришь?- дед почесал подбородок, понимая что его афера с самогоном сейчас раскроется и он станет посмешищем на всю деревню, тихонько добавил.- Шла бы ты лучше в магазин, да водки купила.
   -Чего это деньги ещё переводить? Небось и самогон хорошо пойдет. Не графья небось.
   -Дык, оно, то-так. Нет там самогона. Вода одна.
   -Что там?- не поняла бабка, вылупив глаза на деда,- Какая такая вода?- и вдруг её мозг озарило,- Ах ты, хрен старый! Ты когда попить всё успел? Ты что же натворил, полоумный?- уже во весь голос напирала она на деда.
    Соседи, предвидя захватывающую схватку, стали перемещаться ближе. Но бабка, отставив спор быстро прошла к навозной куче и схватив вилы пошла с ними наперевес на деда. Соседи благоразумно вернулись на свои места в партере.
   -А-ну говори гад, куда дел самогонку,- негодовала она. Но за эти несколько быстро пролетевших секунд мыслительный процесс в голове деда Кузьмы закончился и версия подмены спиртного на воду уже сформировалась в правильном направлении.
   -Угомонись и слушай,- остановил он воинственный пыл жены и негромко чтобы не слышали соседи продолжил,- там, где я работал, понадобилось пересадить деревья. Много мы там пересадили деревьев. Если не веришь могу прямо щас свозить и показать. Вооот,- немного помолчал и продолжил,- А чтобы деревья хорошо привились мы  решили навоз под них насыпать.
   -Ну да, навоз-то только у одних Кальяновых во всей округе. За тридевять земель за ним ехали. В любой деревне его горы, а вы сюда на раскопки приехали.
   -Не знаю как в других деревнях, а свой навоз я знаю лучше. Да и двор от него очистить чужими руками тоже неплохо. Вооот,- дед опять сделал небольшую паузу,- приехали мы значит, тебя дома нет, наверное у соседок засиделась. Копнул я кучу-то. И сразу бздынь. И банка в дребезги. Самогоном запахло. Палкой потыкал в кучу, остальные нашёл. Ну, от греха разбитую банку заменил и водой наполнил. И снова закопал на старое место. А разбитую банку в провалину выбросил, можешь посмотреть.- И махнул рукой в сторону ямы у подножия холма, откуда раньше жители деревни брали глину обмазывать печи, а теперь за ненадобностью потихоньку забрасывали её мусором.– А тут как случилось что такая халява с лесом, я и отблагодарил кого надо. А тебе поостерегся по началу сказать,-  беззастенчиво врал дед.- Так что бери деньги и шуруй в магазин.
    Вроде всё выстроилось в одну логическую цепочку и бабка, видя как говорят «Товар лицом», вынуждена была поверить на слово. Бросив вилы, пошла молча в дом, минут через пять с хозяйственной сумкой зашагала в сторону дома Василия, а оттуда, видимо попросив его, уехала  с ним в магазин за водкой, на его мотоцикле с коляской. Могла бы и пешком, да водки надо с ящик. Дед сам удивляясь своей находчивости, отер испарину волнения со лба, и произнес:
   -Вооооот,- и поплелся за лопатами. Сидевший неподалеку на чурбане лейтенант Петя Ежов только и произнес, улыбаясь:
   -Ну ты и даешь, Петрович.
    Тот пожал плечами
   -Дашь тут, пожалуй, когда с вилами на тебя идут,- и ушёл с тачкой к соседям за инструментом.
    Когда минут через двадцать он вернулся с ворохом лопат и вёдер, солдаты уже пообедали и скучившись у машин, перекуривали. Лейтенант построил солдат и объявил:
   -Через три часа я вижу здесь чистое поле,- указав на пространство перед собой, засаженное картофелем, и начинаем разгрузку, К тому времени мы с Петровичем найдем автокран.
   - Куда картошку сваливать?- спросил Саня.
   -Дык, куда?- засуетился дед,- Вон возле бани и валите. А мы её просушим,  да потихоньку в погреб перетаскаем. Там и недалеко, и мешать не будет,- и он указал на травянистую лужайку у бани, расположенной невдалеке от дома.
    Солдаты, взяв лопаты, встали каждый у своего ряда и начали копать картошку продвигаясь один за другим. Двенадцать человек копают, а шестеро собирают. По ряду прошли двенадцать рядов как не было. Причем они работали с таким подъемом какого у них не было никогда до того и наверное не будет в последствии. Лейтенант прошёлся вдоль поля и насчитал двести рядов. Получилось копать в среднем по шестнадцать рядов на брата. По десять минут на ряд, как раз в пределах трёх часов. Удовлетворенно хмыкнув, он отправился смотреть место куда сгружать бревна. Дед отправился вслед за ним. На краю поля стоял металлический столб, метра три высотой, закопанный давным - давно неизвестно для каких целей.
   -Вот отсюда, Петрович, мы и начнем. Давай посоветуемся как бревна сложить чтобы не валялись кучей и не сгнили.
   -Дык, всё вроде просто. За баней есть стопка кирпичей. Разложим их на землю поровнее. На них положим в длину несколько бревен. На них бросим несколько досок и сколотим гвоздями, И на этот настил сложим бревна. Всех делов-то, вы тут копайте, а я за автокраном.
    С этими словами дед отправился в МТМ в поисках водителя крана. Кран всё время находился в гараже и выезжал только в случае надобности. А водитель его Петька Киреев, во время отсутствия крановых работ, возил барду из города со спиртзавода на «Газике-санбочке». Время было около трёх часов дня и он мог находиться где угодно, так как за бардой ездил рано утром и к обеду уже бывал дома и гонял по колхозу с поручениями механика. Дома и в мастерской его не оказалось и дед Кузьма в задумчивости побрёл к правлению колхоза. Около него неожиданно затормозил председательский «УАЗик» и высунувшийся из окна председатель спросил:
   -Привет, Петрович. Ты что там затеял? Техникой весь колхоз запрудил,- а сам настороженно вглядывался в его лицо.
   -Здравствуй, Сан Саныч. Это не моё. Вон солдаты попросили за лесом присмотреть. Я и думаю.
   -А что здесь ходишь, а не там думаешь?
   -Дык, хотел Петьку Киреева найти. Денег он мне должен.
   -Запчасти на трактор в поле повёз. Через час приходи к МТМам, там найдешь.
    Через час он и правда нашёл бесцельно слоняющегося Петьку, тридцатипятилетнего шустрого мужика, который за бутылку в игольное ушко без мыла влезет и уговорил его за два с половиной литра водки разгрузить бревна. Осталось решить не менее важную задачу как выгнать агрегат с территории мастерской. Сторож, старый башкирин по прозвищу «Автоген бабай», всю жизнь проработавший в колхозе сварщиком, на пенсии не хотел сидеть на шее детей и внуков и подрабатывал в охране МТМ. Русский язык знал очень плохо, читал и того хуже, но как-то обходился. Был он до крайности принципиален. Дед передал сумку с водкой Петьке, тот положил её в кабину «КРАЗА» песочного цвета увенчанного сверху длинной крановой стрелой. Машина выплевывая клубы салярного дыма, с Петькой и дедом в кабине подъехала к воротам мастерской. Дорогу перегородил охранник.
   -Щива нада? Куда прёшь?
   -Щива, щива,- передразнил Петька,- председатель велел на поле ехать, на тракторе движок полетел. Снимать будем. Открывай ворота.
   -Нищава не знаю. Давай бамага. Без бамага не пайдеш.
   -Бумагу, бумагу, где я тебе возьму бумагу,- пробормотал Петька, однако поковырявшись в бумажнике нашёл какую-то бумажку и сунул её охраннику,- на тебе, вот разрешение, видишь вот подпись, вот печать треугольная. Вот моя фамилия.
    Сторож взял бумажку, действительно печать. В слух по слогам прочитал:
   -Фамилия АналИз, (сделав ударение на И), Имя мОча (сделав ударение на О),-  махнул рукой и открыл ворота,- ижжай.
   -Бабай, ты мне пропуск-то верни. Вдруг милиция встретится. Заберут.- Тот пожевав губами на непроницаемом лице, поставил карандашом какую-то закорючку на бумажке и вернул ее Петьке. Машина тяжело  покачиваясь выехала с базы.
   Около  дома деда Кузьмы был аншлаг. Почти всё население деревни смотрело на диво – дивное, как за два с половиной часа с такой огромной по местным меркам площади, была выкопана и свезена картошка. Солдаты копали и носили картофель с таким веселым  воодушевлением, как будто от этого зависела жизнь на земле.
    Разгрузка бревен прошла как по писаному. Машина подходила к месту разгрузки, цепляли готовый пакет, поднимали его и клали на подготовленное ложе. Ещё три часа и компактная куча бревён лежала на огороде деда Кузьмы. Учитывая, что войсковой части больше не существовало, лейтенант распорядился оставить все полога накрывавшие груз в дороге, деду. Что и сделали укрыв сложенные в штабели бревна сверху и с боков, и напоминавшие теперь брезентовый сарай. Ближе к полуночи, разгрузив последнюю машину лейтенант и солдаты попрощались с дедом Кузьмой и отбыли в часть, а оттуда на дембель. Деду же, лейтенант посоветовал, как можно быстрее распродать лес и забыть, всё что видел и слышал.

                ОПЯТЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
    Через два дня к деду Кузьме приехал продавец шуб Самвел, чем очень удивил его. Раздосадованный дед спросил:
   -Тебе чего надо? Армяшка хренов. Мошенник недобитый. Такие деньги с меня взял, а сам гнилую вещь продал.
   -Как гынилой? Зачем Самвел обидел?
   -Завтра привезу тебе в магазин, отдашь деньги.
   -Харашо, дарагой. До самой капейки верну.
   -Не врешь?- спросил дед, сбавляя обороты, драной шубы-то у него больше не было,- Ты чего меня искал?
   -Панимаешь дарагой, слух пыришел, что у тэбя, Пэтровищ очень мынога лес есть. Прадавай мэнэ его.
   -Знаешь Самвел, ты вор, я с тобой никаких дел иметь не буду. Ты меня с шубой обманул, не знаю что с женой теперь делать? А ты еще меня в одну историю втянуть хочешь. Ступай по добру по здорову, пока я на тебя собаку не спустил.
   -Ээээ, Петровищ. Тывой собака надо цырык показыват. Мой болно хахатал када он меня лаялся. Стаит передих лапах и брэхает. Прадай сабак. Денга пайду цырык зарабатыват.
   -Сказал не буду с тобой обманщиком никаких дел иметь.
   -Эй нэ грусти. Я тэбе такой шуба дарю. Норка. Это тэбэ нэ мутон-шмутон. Сам носил бы. Да женский шуба. Нэ я шуба шыю. Я толка парадаю. Зачем абижаешь на Самвэл? Давай лес таргавать.
   -Сколько за лес денег дашь, вор?
   -Пажилой чэлавек. Живешь этот халупа, дэревня. Менятца давай. Квартира город даю. Шуба норка жена твоя даю. Новая. Ты лес даешь.
   -Уезжай, Самвел. Я подумаю.
   -Думай, дарагой, думай. Завтра думай. Утрам Самвел прэедет гаварить будем. Город паедешь. Квартира жить будешь. Новый дом жить будешь. Зимой драва гатовить нэ надо. Отопление ключат тэпло будэт.
   -Сказал уезжай. Значит уезжай.
   На следующий день рано утром Самвел уже стучал в дом, а на него лаял Пудик. Хитрый армянин привёз ему костей, но собачка как будто их не видела. Дверь открыла бабка Клава. Дед лежит на диване думает.
   -Пэтровищ, здараствуй дарагой. Я тэбе шуба привез.
   -Я здесь причем? Ты мою жену обманул. Вот с ней и рассчитывайся.
   -Ээээ дарагой, кто дома хозяин? Сам одэвай жена карасавица. У нас нэ принято мужчинам дуругой женщина адэват.
   -Ну, бабка, давай шубу мерить будем. А то этот мошенник того гляди ещё увезет её назад.
    Бабка одела на себя норковую шубу из темно коричневого меха, которая переливалась и серебрилась на свету. Легкая и пушистая, она так и радовала глаз. В этот раз шуба была действительно шикарная. Женщина неподдельно радовалась. А дед пошутил:
    -Непорядок Самвел.
    -Какой нэпорядок? Бэри наси.
    -Как же теперь носить-то, шубу норковую с мутоновой шапкой, люди засмеют.
   -Эй дарагой! Какой дурак смеятца будэт. Никто нэ будэт. Я тэбэ так шапка даю, ты едэшь мой квартира, я твой лэс бэру. Кывартира хороший, дом новый. Каператив будешь. Зимой атапление ключил, сиди грэй свой жена. Ты зачем дэревне живешь. Ничэго здэс нэ видишь? Пэнсия палучаешь. Рэстаран, тэатр нэ ходышь. Жэна водышь. Тэбэ работать нэ нада. Сиди, окошко сматри, хочешь работа - вот дэрэвне сажай агарод. А шапка пагади, - он выбежал из дома и через три минуты вернулся с богатой норковой шапкой бояркой. Мэрий мат дэтэй Пэтровища.
    Жена деда не узнавала себя в зеркале. Похорошевшая и сразу помолодевшая.
   -Пожалуй Клава не возьмем тебе шубу. А то бросишь меня на старости лет и уйдешь к «Шеху».
   -Не бойсь, не брошу, тем более к «Шеху». Он всего на пять лет моложе,- улыбаясь ответила жена.- А у другого  молодого своя жена, а я у тебя.
   -Чёрт с тобой, Самвел. Поехали смотреть квартиру,- засобирался дед, перед взорами которого уже рисовались райские образы городской жизни.
Самвел приехал на стареньком «Москвиче 412» которрый завелся с третьего раза. Почихал почихал и поехал. Всю дорогу Самвел нахваливал квартиру и городскую жизнь. Наконец подъехали к огромному девятиэтажному дому который только заселялся новосёлами. Кругом стояли машины с мебелью, ходили какие-то люди в рабочей одежде и с подозрительной наружностью. Кто с фингалом, кто беззубый. Пока поднимались Самвел сказал:
   -Пэтровищ у мэнэ дома кин живет. Ты на нэе вынымания нэ бэри.
   -Кто у тебя там живет?– не понял дед.
   -Кин мой женщина, гыражданский жэна. – квартир-шмартир убирает, еда гатовит, мэнэ любит. Она кин - жэнщин, я тхамард - мужчин
   -Ты Самвел буржуй что-ли.
   -Нэ буржуй. Мой сэмья Ереван. Кто-то должен Самвел варит, кармит,убират.
   -Ну мне-то все равно. Ты Самвел наверно спишь с ней?
   -Бывает и сыплю, и нэ сыплю. Гылавное ты выниманые нэ бэри.
   -Больно мне надо.
    Наконец лифт довёз их на седьмой этаж. Подошли к квартире, позвонили. Открыла дверь миловидная, кудрявая женщина и с удивлением смотрит на пришедших.
   -Вот зыдес пырыхожая, зыдес комната, зыдес кухон, вот туалет и ванна, вот балакон, живи нэ хочу. Гарячий вода, халодный вода, электрычэскый энэргий. Ходить ныкуда нэ нада, магазина здэс, больница здэс, школа здэс.
   -А на хрена мне школа? Внуки учатся дома, а я и так грамотный.
   -Так ты нэ вэчный. Кывартир оставишь каму, нэ каму.
   -Самвел, я что-то не поняла?- спрашивает женщина,- Ты что, мою квартиру решил продать? Что вообще здесь происходит?
   -Таня джан, я гаварил тэбе чыто нашёл новый бизнес. У этого  чэловека, Пэтровища, лежат дывести кубамэтр лэс, это дыве квартир. Сам он его нэ прадаст, а мы насроим на дэревне бани, высе окупим дарагая.
   -А как же я Самвел? Где я жить буду?
   -Гыдэ. Кывартир сымать будэм.
    Дед смотрит, ничего не поймет.
   -Самвел, вообще-то я на эту квартиру пол жизни копила. Я полжизни в кооперативе в очереди стояла. Одному богу известно, как я рисковала. А ты хочешь меня враз без ничего оставить?
   -Жэнщина. Чем ты рисковала. Ты дыректор магазин. Пырышел тавар, пырадал тавар.
   -Нет, я не согласна. Давай ищи какой-то другой вариант. Пусть отдаст лес на реализацию.
   -Нэчего он не отдаст. Он его завтра пырадаст Ашоту и мы останемся нэ с чем.
   -Ребята. А ничего что я здесь нахожусь?- напомнил дед о себе.- Давай, Самвел, вези меня назад. Когда с женой договоришься, приезжай. Хотя нет - приезжайте вместе. Ты её сейчас надуришь, а потом мы все ни с чем останемся.
   -Давай дарагой. Квартир ты сыматрэл. Завтра пыриеду с Таней джан. Паехали дарагой.
   -Пиши Самвел расписку, что деньги у меня взял,- заявила неожиданно женщина.
   -Какой расписка-маписка? Мы вместе живем, никуда не дэнэмса друг друга. Нэчего писать нэ буду. Паехали Пэтровищ. Нэ хочет, как хочет,- ответил разъяренный Самвел,- васэмнадцать машин лес. Васэмнадцать бань. Я за адну кавартиру дыве вазму. Сколка лэс стоит, сколька работ стоит? Завтра Ереван еду. Дом атца прадам. Денга везу. Паехали.
    Утром следующего дня Самвел приехал с Татьяной к деду. После недолгих переговоров решили оформить куплю продажу квартиры за пять тысяч сто рублей деньгами, а лес в сделке вообще не упоминать. Еще через два дня поехали к нотариусу и оформили сделку.
    Еще целый месяц после обмена усадьба деда Кузьмы напоминала птичий базар. Приезжали какие-то лица армянской национальности с записками и увозили, увозили, увозили куда-то лес. А через месяц наступила тишина. На картофельном поле остались лишь кучи смотанной в рулоны проволоки, какой были связаны бревна. Дед сходил к председателю и обменял четырнадцать километров этой проволоки на две тонны комбикорма. В течении месяца они с женой перевезли в новую квартиру в город часть вещей для того чтобы на зиму можно было переехать в неё.
    Однажды дед приехал в город один вешать гардины и уже когда уезжал, обратил внимание на знакомую женщину, сидевшую у соседнего дома на лавочке. Она сидела подперев ладонями лицо и ни на кого не глядела. Рядом стоял большой коричневый чемодан.
   -Что  случилось, Татьяна Викторовна,- дед узнал жену Самвела, как муж ваш.
   -Да какой он муж? Мошенник и негодяй,- ответила женщина, подняв на деда заплаканное лицо,- обобрал меня до нитки и вышвырнул на улицу.
   -Дык, как же такое случилось?
   -Да уж, случилось. Мы когда мою квартиру вам продали, неподалеку сняли себе жилье и жили там. Денег от продажи леса этот гад не приносил, все говорил, вот вот рассчитаются. Я сама платила за аренду, другому армяшке, на свои деньги покупала еду. А на днях выяснилось, что это квартира Самвела. Я документы сама видела. Выходит, я ему ещё и за квартиру платила.
   -Вот это номер.
   -Еще какой номер! Потом приехала его дочь, и тут выяснилось, что у него в Ереване ещё жена с сыном остались. Он сволочь, меня дочери представил как гувернантку! Ну служанку что-ли. Потом сказал что отдал деньги под проценты какому-то цеховику… Ну это который занимается незаконным производством. А потом сказал, что этот цеховик умер и деньги брать не с кого. А расписку с него, если вы помните я не взяла.
    Дед озадаченно почесал затылок.
   -А вчера приехала его жена и устроила такую бомбежку. На всю улицу орала, что я шлюха и проститутка. И что эту квартиру заработал Самвел, а она знать ничего не желает. В общем меня выгнали и идти мне совсем некуда, потому и сижу здесь. Не решила ещё, что в милиции сказать. Документов-то ни одного нет у меня. Квартиру я вам продала. А деньги он в другом месте получил,- закончила женщина и снова заплакала.
   -Дык это, мы с бабкой пока не закончили дела в деревне. Приедем месяца через два. Живите пока в этой квартире,- предложил дед,- а там что-нибудь придумаете,- и взяв чемодан потащил его в дом. Женщина пошла следом.
    Три дня дед обдумывал и взвешивал все за и против в создавшейся ситуации и пришёл к выводу, что если Татьяна Викторовна  пойдет в милицию, то накроют всех участников этой аферы и ему многое нужно будет объяснить следователям, вплоть до самого строительства. Этого допустить было нельзя. Дед решился на отчаянный шаг. Нашёл заветную записную книжку «Седого» и согласно инструкции выписал на бумажку его телефон. Дождавшись когда жена уйдет из дома, набрал номер. После трех гудков на том конце сняли трубку:
   -Что хотели?- донеслось издалека.
   -Мне бы с Павлом Матвеевичем потолковать.
   -А кто его спрашивает?
   -Передайте, брат звонил из Башкирии, Кузьма. Дело у меня срочное.
   -По телефону рассказать конечно не можете?
   -Я только ему могу.
   -Как вас можно найти?
    Дед продиктовал номер и на этом связь прервалась. Уже ночью этого дня ему позвонил «Седой» и сказал что послезавтра сможет приехать, но только в город и назвал адрес, по которому будет находиться.
    В назначенный день в шесть часов вечера дед Кузьма приехал по указанному адресу. В указанной квартире сказали, что вышла ошибка и два часа без толку просидев у подъезда, так никого и не дождавшись, дед плюнул на всё и пошёл на остановку троллейбуса. За углом дома его обогнал и остановился перегородив дорогу, бежевый автомобиль похожий на «Волгу», но явно иностранный. Дед кое-как сумел прочесть слово «Мерседес». Когда он обходил автомобиль, опустилось тонированное стекло и молодой розовощекий здоровяк спросил:
   -Вы Кальянов?
   -Вроде я с утра был.
   -Тогда садитесь. «Седой» ждёт уже два часа.
    Дед плюхнулся на заднее сиденье. Внутри  сидели  еще два мужчины спортивного телосложения. Машина плавно и бесшумно тронулась. В затенённом салоне тихо играла музыка. Удобные кожаные сиденья приятно облегали тело. За всю дорогу никто из присутствующих не проронил не слова. Минут через пятнадцать в пригороде автомобиль остановился. Деду в окно показали на белые «Жигули» шестой модели, один в один похожей на его машину.  Дед обошел ее кругом. Даже номер такой  как у него. З 80-44 КА только регион другой, а у него З 80-44 БА. За рулем  сидел его брат. В офицерском костюме как  дед Кузьма и кепка такая же.
   -Начинаю привыкать к твоим фендиперстам. Опять под меня вырядился. А я у подъезда ждал два часа, как дурак.
   -Так надо было. Я в розыске. Не могли пацаны к тебе подойти, пока ты сидел.
   -А что за адрес такой мне дали?
   -Да первый попавший. В нашей стране в каждом городе есть улица Ленина, дом 15, квартира 2. Вот я и дал тебе первый попавший. Братья поздоровались и машина тронулась за город. «Мерседес» на небольшом расстоянии ехал следом.
    -А чего это, Павел, ты на таком драндулете ездишь, а не на той машине.
   -А не все ли равно на чем ездить,- ответил «Седой»,- та очень заметная. А на этой я затеряюсь через три минуты.
   -Дык, вроде как не солидно.
   -Эх Кузьма, не до солидности нынче. Да и чем тебе эта машина плохая?
   -Ну все таки. Я такую, что сзади, только в телевизоре видел. А это так, «Жигуленок».
   -«Жигуленок» да не очень. Вот смотри,- сказал «Седой» и надавил педаль газа. Машина совсем не по «Жигулевски» рванула вперед. Всего несколько секунд, а она уже развила скорость почти до двухсот километров в час, обогнав при этом черную «Волгу» ехавшую со скоростью более ста километров в час. Ощущение когда они обгоняли «Волгу» было такое, будто та стоит на месте, а они просто проехали мимо. Дед Кузьма, от неожиданности вжался в сиденье, которое кстати оказалось не хуже чем в «Мерседесе», видимо сделано на заказ. «Седой» сбавил скорость до ста километров в час.
   -Видишь, меня ни один «Мерин» не догонит, не только менты на своих «Жигулях» и как ты только что убедился «Волги». Хотя смотри, «волгарь» на нас осерчал что ли?
    Мимо них на большой скорости пронеслась  давешняя «Волга» из опущенного правого окна которой выглядывала удивленная физиономия водителя. Машина быстро уходила вперед. Метрах в двухстах от них впереди шла машина бардовозка – «ГАЗ 52» с бочкой, сзади из вентиля которой, тонкой струйкой на дорогу выливалась жидкость, оставляя неширокую мокрую дорожку на асфальте. На небольшом искривлении дороги «Волга» колесами  попала на эту сырую дорожку, машину стало разворачивать и выносить на встречную полосу, по которой на беду ехал встречный автомобиль «ГАЗ 53». Всё произошло настолько быстро, что никто ничего не успел понять. «Волга» на полной скорости, боком врезалась в ГАЗик и тот вылетел с дороги в поле, по пути потеряв передний мост. С «Волгой» всё было значительно хуже. Машина, прокрутившись на месте  встала, но от удара у нее оторвало  целиком переднюю часть и выбросило её в поле. А из  передка уже в полёте вылетел двигатель, который планировал теперь на пятиметровой  высоте в сторону приближающихся «Жигулей» с братьями. «Седой» среагировал на столкновение автомобилей моментально и теперь притормаживал свой автомобиль скачками. Тормознет отпустит тормоз, тормознет отпустит, и так много раз. Машина и мотор неумолимо сближались. Когда до столкновения оставалось метра три, машина наконец остановилась, а двигатель упал, перегородив им дорогу. Дед и «Седой» выскочили из машины и побежали к месту аварии. Моторный отсек «Волги» был оторван от кузова по заводской сварке. Лобового стекла не было. Водитель сидел в своем кресле и смотрел на седых близнецов непонимающим взглядом. Самое странное было то, что водитель был в новом дорогом косюме и совершенно босым. И эти босые  ноги  стояли на земле перед остатками машины.
   -Ты говорить-то можешь?- спросил его дед, сам белый как мел.
    Водитель махнул головой, судорожно пытаясь отстегнуть спасшие его ремни безопасности. Дед побежал к ГАЗику, а «Седой» остался стоять около «Волги». Водитель «ГАЗика» к тому времени уже выбрался из машины и брёл навстречу, руками держась за грудь.
   -Ты как?- спросил его дед.
   -Пойдет. Этот,- водитель показал на «Волгу»,- живой?
   -Живой. Ты давай ложись на землю и лежи. У тебя вон кровь изо рта идёт. А мы сейчас скорую вызовем.
    Водитель послушно лег на траву, не отрывая рук от груди. А дед потрусил к «Седому». До деревни было километра три. Они заехали на почту и оттуда позвонили в ГАИ и Скорую. Их приезда по известной причине дожидаться не стали. По дороге разговор сам собой вернулся к машине «Седого».
   -Это что же там за мотор такой стоит, что так быстро ездит?- спросил дед, понимавший толк в двигателях.
   -Это чудо родной техники. Хохлы подогнали по случаю. Ты может даже и не слышал про такой. Роторный двигатель. Его только на всякие спецмашины ставят.
   -Да ну,- заинтересовался дед,- а взглянуть можно, хоть одним глазом?
   -Да не вопрос,- ответил польщённый похвалой брата «Седой» и остановил автомобиль.
    «Мерседес» с охраной остановился сзади на почтительном расстоянии. «Седой» открыл капот. Внутри вместо привычного двигателя заполнявшего все подкапотное пространство стояло по центру довольно небольшое устройство, напоминающее по виду три колеса от тачки, сложенные друг на друга и снизу коробку видимо для масла, да сбоку воздушный фильтр. И все. Дед смотрел и не верил своим глазам. Тем не менее факт оставался фактом. Это действительно двигатель. И как он уже убедился, толкает машину, и еще как толкает.
   -Дааа, кто бы сказал – ни за что бы не поверил.
   -Есть у него один недостаток, а вернее два,- сказал «Седой»,- Первый – стоит он как две твоих машины, а второй бензина жрёт тридцать пять литров на сто километров.
   Дед присвистнул от удивления.
   -Дык, на черта такая машина нужна? На неё только работать, да работать.
   -Зато ни один хрен нас не догонит. Давай пошли в машину. Не май месяц на дворе. Холодно уже. Ну что там случилось, что потребовалась моя скорая помощь,- спросил «Седой» усаживаясь на свое место.
    Следующие полчаса дед Кузьма рассказывал историю последних месяцев. За всё время брат не перебил его ни разу и только в конце спросил:
   -И где этот Самуил сейчас?
   -Дык где. Живет себе в своей квартире. А Татьяна в моей квартире. И не знаю что делать?
   -А у тебя расписки сохранились, по которым лес забирали?
   -А как же все до одной. Я там даже паспортные данные получателей списал.
   -Тебе, Кузьма, завскладом работать надо, а не хвосты коровам крутить. Поехали к тебе.
    На улице уже вечерело, стало плохо видно и «Седой», открыв пепельницу, нажал в ней какие-то кнопки и опустил солнцезащитный козырек. На нем почти как при дневном освещении была видна дорога.
   -Это что же у тебя за телевизор  такой?- спросил его дед.
   -Что ни разу не доводилось видеть? Прибор ночного видения. Мне фары-то собственно ни к чему. Итак дорогу видно.
   -Вот это номер. Даже сюда придумали.
   -Теперь всё можно достать, и эту штуку тоже. Только не всем. Да и недостаток у неё есть огромный. Ты  всех спереди видишь. А тебя никто не видит, ты же без света едешь. В аварию за секунду можно попасть. Нет если хочешь я могу обычные фары включить.
   -Да мне всё равно. Просто непривычно так ехать.
    «Седой» поковырявшись включил обычные фары и ощущение волшебства пропало.
   -А ты знаешь, Павел? Мне ведь к сорокалетию победы как участнику войны тоже машину подарили. И тоже такая же модель. И цвет такой же. И номер такой же, только одна буква другая. Но я этому не удивляюсь, мы же близнецы.
   -Ага, жди! Подарят они. Если бы я не  подсуетился, ничего бы и не было.
   -А как же генерал, вроде как он ходатайствовал в военкомате.
   -Так я его и просил помочь.
   -А ты откуда его знаешь?
   -Жили когда-то в одном доме. Сам мужик мировой, а сын наркоман конченный, по притонам кантовался, пропадал совсем. Я помог его вылечить. Специально для него лекаря привозили из-за границы. Так закодировали, ни один наркотик его больше не интересует. Теперь генерал мне по гроб жизни обязан. Я его и попросил тебя к себе забрать.
   Дед ошалело смотрит на брата.
   -Ну что ты так смотришь на меня? Кто-то же тебе должен помочь в жизни? А про машину не думай. Это правда государство героям к празднику подарок сделало. Мы с генералом только чуть-чуть перенаправили одну машину в нужную сторону. Не факт, что тебе её бы так дали. Участников войны полно. А блатных ещё больше. Военком если бы свое давал, он бы может заартачился. А так что тебе, что другому, ему всё равно.
    Деду Кузьме стало грустно оттого, что подаренный ему автомобиль имел такую судьбу. С другой стороны ничего ведь не подтасовали. Он ветеран войны. Орденоносец. И что тут думать дальше.
   -Ну что же…спасибо тебе, Павел. Порадовал меня на старости лет. А скажи телефон тоже твоих рук дело?
   -Ну, а как бы ты меня сегодня вызвал? Кто ещё тебе поможет, если не брат. Давай вон вроде приехали.
    «Седой» остановил машину около ворот.
   -В дом не пойду. Иди неси документы и поедем. Время не ждёт.
Через час они сидели в городской квартире и «Седой» внимательно слушал невеселый рассказ Татьяны Викторовны о её злоключениях с армянским женихом. Один из сопровождающих «Седого» громил сидел на диване, а двое других стояли подперев косяк двери. Для шестерых взрослых людей однокомнатная квартира была явно мала, но делать  нечего. Следствие даже в таком виде должно было пройти. Наконец рассказ был закончен и бандиты уехали проводить дальнейшее следствие, оставив деда Кузьму с Татьяной Викторовной одних.
    Около трех часов ночи явился водитель «Мерседеса» и повёз их куда-то. В темноте подъехали к пятиэтажке. С торца дома по ступеням спустились в подвал. Там среди нагромождения каких-то конструкций и ящиков в свете электрической лампочки, привязанный за руки к трубе отопления, висел Самвел. Дед  ужаснулся его виду. Лицо в кровоподтеках, одежда изорвана во многих местах. Напротив около стола сидели и стояли восемь человек.
   -Самвел. Вот привезли женщину которую ты кинул. Узнаешь ее, Самвел?- тихим голосом спросил «Седой».
   -Нэт. Нэ знаю,- ответил Самвел, затравленно глядя на вошедших.
   -Ну как же не знаешь, память тебе здесь отбили? Да?- возмутилась  женщина,- Сука, только вчера с меня слез и уже забыл. Надо же, какая память. На горшок ходишь тоже наверное не помнишь, где портки расстегиваются.
   -Нэ кидал я её «Сэдой», нэ кидал.
    Стоявший чуть в стороне громила «Седого» с разворота в прыжке ударил Самвела ногой в грудь. Тот обвис на трубе, потеряв сознание. Кто-то полил ему на голову из графина водой, приведя в чувство.
   -Нэ кидал я жэнщину. Нэ знаю нэчего. Лэс нэ таргавал.
   -Ну как же, Самвел,- вот твои расписки в получении леса у Кальянова Кузьмы Петровича, узнаешь? Вот ты пишешь «Пэтровищ атпусти Абрамяну двадцат кубов лэс, пырэдэт Ашот». Вот записка «Пэтровищ атпусти Саркисяну пятнацат кубов лэс. Пырэдэт Ашот». Ну и все в том же духе. Сейчас этих людей уже везут сюда. А вот Кальянов, у которого ты взял лес и отдал ему за него квартиру Татьяны Викторовны. Что скажешь, Самвел? Столько уважаемых людей собрались тебя послушать, а ты молчишь. Не хорошо, Самвел.
   -Нэ кидал я жэншыну. Со мной не рашшытались.
   -А вот тебе Самвел,- продолжил спокойно «Седой»,- твой друг Ашот, который тебе подогнал квартиру, за половину стоимости леса и в которой ты сейчас живешь. Где у нас Ашот?
   -Здес я, «Седой» здес,- раздался угодливый голос, видимо того самого Ашота.- Все так был. Лес брал. Квартиру давал. Денги давал. Расчет был. Бумага ест. На бумага.
   «Седой» подошёл к «Самвелу» поднял его лицо за разбитый в кровь подбородок:
   -Что, Самвел, достаточно или продолжим?
   -Пускай ана идёт. Нэчэго мужской разгавор слушат.
   -Сергей,- глядя прямо в глаза аферисту и не оборачиваясь сказал «Седой»,- отвези Кузьму Петровича и Татьяну Викторовну домой.- я к ним завтра заеду,- и, отпустив подбородок мошенника, брезгливо вытер пальцы о его одежду.
    Всю дорогу до дома никто  не проронил не слова. Только когда выходили, дед спросил у водителя:
   -Не знаешь, тут где-нибудь водки можно купить?
   -Коньяк будете?
   -Чёрт с ним,- махнул рукой дед,- давай коньяк. Дорогой наверное?- и полез в карман за деньгами.
   -Петрович, это подарок.
   -Ну подарок, так подарок.
   В квартире не говоря ни слова, налил и себе, и Татьяне Викторовне почти по полному стакану:
   -Давай выпей и ложись спать. Вон сама не своя. Вся дрожишь.– и опрокинул в себя свою порцию.
   -Спасибо вам, Кузьма Петрович. Не знаю, что бы я без вас делала,- ответила женщина и тоже выпила свой коньяк до дна.
    Спать легли не раздеваясь, она на диване, а он сидя в кресле. Не спали и каждый думал о своем. Когда стало светло Татьяна Викторовна молча ушла на кухню готовить завтрак, а дед на балкон курить. До самого обеда оба не находили себе места. Зато в обед приехал «Седой». На этот раз он зашёл один. Сел напротив Татьяны Викторовны, долго смотрел ей прямо в глаза, потом произнёс:
   -Тебе Кузьма надо домой. Скажи ребятам, они тебя отвезут. У нас с Татьяной много чего решить надо.
   -Дык, я то не против. А…
   -За это не волнуйся. Самвел согласился вернуть долг, и ещё сверх него. Он же понимает что неправ. Правильно я говорю Таня?
   -Конечно,- ответила женщина тоже не отрываясь глядя в глаза «Седому».
   -Да, Кузьма, оставь мне на время свой паспорт. И не спрашивай зачем.
   Через три дня к дому Кальяновых подъехали две уже знакомые машины. Но в дом вошли только двое «Седой» и Татьяна Викторовна и приехали они в этот раз как пассажиры «Мерседеса». Одет «Седой» в этот раз был в уже знакомый нам костюм от «Форда», а его спутница в модное нарядное платье. Бабка Клава глаза вылупила глядя на такое сходство мужчин.
   -Павел,- представился ей «Седой»,- брат Кузьмы, близнец. Так получилось, что мы не знали друг о друге до недавнего времени. А это моя жена Татьяна Викторовна.
    Теперь настал черед деда вылупить глаза.
   -Постой, как жена? Ты же её два дня знаешь?
   -Порой, Кузьма, два дня длиннее целой жизни. Давай накрывай на стол. Гулять будем.- Он выглянул во двор и помахал рукой. Через минуту водитель занёс картонную коробку, поздоровался, поставил её на стол и испарился. В воздухе чувствовалась неловкость. Но, гость, взял инициативу в свои руки. Раскрыл ящик и стал выставлять на стол бутылки со спиртным,  банки и баночки со всякими деликатесами.
   -Помогай, Таня,- предложил он женщине.
В течении пяти минут накрыли по походному стол ничего не перекладывая в тарелки. «Седой» налив коньяк в рюмки, которые тоже достал из коробки, встал и произнес тост.
   -Всю жизнь я мечтал обрести семью, и теперь мечта моя сбылась. У меня есть семья. У меня есть любимая женщина. Мы с ней официально расписаны и даже успели повенчаться. Да, Таня?- Женщина покраснела от удовольствия.- выпьем за знакомство и за нашу пусть и не столь молодую, но счастливую семью.
   -Когда же вы успели все это сделать?- спросил дед.
   -У нас целых три дня было. Извините, что не позвали на церемонию. Есть обстоятельства и ты, Кузьма, их знаешь. Зато мы вам с женой решили сделать свадебный подарок.
   -Погоди, Павел. Подарок-то на свадьбу вроде как мы должны сделать?
   -А ты и сделал. Вон какую мне шикарную женщину нашёл. Вот мы и решили прежде чем уехать, вам с женой подарок сделать.- «Седой» залез в карман и вытащив пачку документов подал их брату. Там была купчая ещё на одну квартиру.- Это та самая квартира,  которая нас с Таней познакомила.
   -Не понял, а как же она?
   -А она уже владеет домом в десяти километрах от Москвы.
   -Когда же вы успели?
   -Как я уже сказал, у нас три дня было. Давайте выпьем ещё по одной, а то нам уже надо уезжать.
    Выпили, закусили . Мужчины вышли покурить, оставив женщин одних в комнате.
   -Спасибо тебе, Павел. Нашел время приехать. Выручил. Оказывается среди вашего брата больше справедливости, чем у народных властей.
   -Знаешь, Кузьма. Справедливость это все для слабаков. Сильным она не к чему. И если бы не я, ничего бы у вас не вышло с этой справедливостью. Ты думаешь, воры всё по закону воровскому делают? Тут кто больше заплатил, тот и прав. И будь ты трижды прав, если тебя решили загасить, тебя загасят. Как вообще то и у наших властей. В общем не парься.
   -А куда же Самвел-то делся?
   -Куда? Домой в Армению. Если конечно жить хочет.
   -Дааа,- только и сказал дед.
   -Ну что же, давай прощаться. Пора нам.- сказал «Седой» на прощание и пожал брату руку.
 
   КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.                08.12.2017.
                г.Стерлитамак