В Прожу приехали лишь к закату. Зато выходились. Не дав нам спокойно разместиться, Сафонов, вернувшись из комендатуры, велел всем строиться:
- Шмальцовщик сдал трех жидят.
О том, кто такие шмальцовщики, я уже был наслышан. Немцы уничтожали евреев, и те, пытаясь выжить, просили убежища у соседей. Кто-то сразу че-стно отказывал – у меня семья, дети малые, есть шанс пережить войну, а с вами убьют и нас всех. Кто-то пускал без оговорок, делясь последним, не упрекая и не спрашивая, а кто-то за плату, выжимая всё по капельке, что у тех было. И лишь выжав до конца, вымотав души – «вытопив шмалец (сало)», сдавал немцам, получая и с тех «за труды» марками, хлебом, махоркой. В этот раз шмальцовщик узнал, где прячут еврейских детей, и, поскольку взять с них всё равно было нечего, решил поиметь с паршивой овцы хоть шерсти клок – сразу выдал их немцам. Махорка - не велик навар с богатых евреев, но в войну табак - тоже хлеб. Да ещё какой!
- Так что, есть возможность отомстить за павших бойцов. Поехали. Завтра снова железку сторожить.
Полицаи собирались неохотно. Обычно евреев прятали старики или люди в возрасте, как правило, бедные, не имеющие за душой ничего, кроме совести. Поживиться там было нечем, кроме разве что икон, за которые немцы много не давали.
В переругиваниях подъехали к обычной белорусской хате, расположенной на окраине Прожи, которых в любом местечке с десяток или больше. Чинно постучавшись, ввалились всей гурьбой.
- Ольга Заяц, белоруска, четырнадцатого года, - Гришка-полицай был приятно удивлён и переводил нетерпеливый взгляд с аусвайса на его хозяйку. - Илья Егорыч, сегодня нам, кажется, повезло! – обратился он к Сафонову, рассматривающему нехитрое имущество хаты.
- Где дети, что по аусвайсу с Вами прописаны?
- У родителей на хуторе…
- Где Ваш муж? – спросил тот, покрутив ручку швейной машинки, хотя и так видно было, что ей пользуются каждый день.
- Где и все мужики сейчас – на войне…
- Он, значит, там за большевиков воюет, а ты тут жидовчиков прячешь… - и почти без перехода, схватив её за волосы, резко ударил лицом в стол.- Где жидята, сука!? Перевернуть всё, но горбоносых найти.
Два мальчика лет десяти-одиннадцати и девочка лет шести, чумазые, как трубочисты, были вытащены из подвала. Только глазёнки их горели чистым страхом. Нет, пожалуй, у пацанов страх был густо перемешан с ненавистью. Впрочем, бежать они не пытались, сопротивления не оказывали, и их быстро связали. Даже девчушку, которая беззвучно плакала.
- Что, Ванюша, так смотришь? Не нравятся тебе наши развлечения, знаю. Ей тоже не понравятся, - Сафонов кивнул на Ольгу, лицо которой было красным от крови, - а потому, выведи-ка ты жидят на улицу к стенке сарая да укокошь, а то я за себя не ручаюсь. – Сафонов пристально посмотрел на Ольгу, потом хохотнул и повернулся к Яцко: - Гриша, ты не спеши, умой даму, а я схожу, посмотрю, как там Ваня управится, - почти по-семейному попросил Сафонов.
- Сифилитики последними, - с серьёзным лицом объявил Гришка, уводя женщину за перегородку в спальню, и дико заржал.
- Мужики, а кромя жидят в подвале ничего нет? Ну, хоть четверть самого-ночки, а? А то, чую, бабы нам сегодня не достанется…
Вытолкнув из хаты связанных детей, которые, спохватившись, уже начали брыкаться, я, не зная, на что же мне решиться, едва переступил порог, как, разнеся стекло вдребезги, в окно влетела граната, и меня так толкнуло вперёд, что даже удара я не успел почувствовать.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/09/463