На кухне Феечка поставила чайник, а затем полезла в холодильник и достала пирог. Молча разрезала его, молча разлила кипяток по чашкам и молча уселась за стол.
Я же, что называется «всю дорогу», тихонько простояла у кухонного окна, рассматривая кактусы и вид за стеклом.
Наконец, чай был разлит по, изящной формы, фарфоровым чашкам и мы уселись за стол. Молча.
Но затем, откусив пару раз пирог и запив его, разбавленным холодной водой, чаем, Фея все же начала свой рассказ:
- Понимаешь, я была очень мало того, что попадающим в разные истории ребенком, так еще и очень свободолюбивым. Например, к четырнадцати годам я отказалась носить хиджаб, который носила с пяти лет.
- Почему? – с интересом уточнила я, осторожно отхлебывая из чашки все еще горячий чай.
Разбавлять его, как Феечка водой, я не хотела. Для меня это было как-то чересчур, что ли….
- Потому.- ответила она, откусывая очередной кусок пирога.
Ответ, конечно, был исчерпывающий, но я уже знала, что через пару минут последует продолжение. И оно последовало: запив пирог несколькими глотками чая, Фея продолжила свой рассказ:
- Сначала, я чувствовала себя в нем как принцесса, как взрослая, как мама. Мне казалось, что так я ближе к ней, что она начнет лучше ко мне относиться, начнет замечать. Что остальная родня, поймет, что я такая же как они, что своя. И перестанет сторониться. Но этого не произошло. Я плакала от обиды и разочарования, тихонько, пока никто не видит. Потом смирилась. Но мне нравилось чувствовать себя принцессой. Потом я научилась читать. И перелистывая страницы сказок, я представляла себя принцессами, феями.
Феечка улыбнулась своим воспоминаниям.
- Но время шло. Я читала и уже не только сказки. Я наблюдала за отношениями других людей. И поняла, что хиджаб не гарантирует ни порядочного поведения со стороны женщины, ни порядочного отношения мужчины к носящей его, женщине. Что за показной набожностью скрывается мерзкий оскал кучи людских пороков. Желание повелевать. Да и просто страх перед миром, неумение жить, неумение строить отношения. Все прикрывалось им. Были конечно исключения. Но, тем не менее, как-то в один прекрасный день, встав перед зеркалом, я решила, что хочу свободы. Что мне нравится ветер в волосах, нравится его касание моей кожи. Да просто нравится ощущение открытости. Что в брюках удобно, в том числе лазить по горам, а похотливые самцы – пусть идут к черту!
Она весело рассмеялась.
- И знаешь, я села к компу и на «Али…» заказала себе одежду. А потом вышла к завтраку без платка. И объявила родным, в ответ на их удивленные взгляды, что отныне я хиджаб и все эти платья…- не ношу.- продолжила она свой рассказ.
- И? – чуть испуганно уточнила я у нее, не представляя себе, что смогла бы вот так…, перед родней, соседями….
- И…- Фея сверкнула зубами.
Только вот вышла не улыбка, а оскал.
- На меня кричали, меня отлупили, меня заперли.- хмыкнула она.
- А ты? – испуганно - сочувственно уточнила я у нее.
- А я?...- Феечка цыкнула зубом, задумчиво перефразировав мой вопрос:
- А для меня их вопли не имели значения. Я так решила. Хиджаб не сделал меня близкой и любимой для своих же родных. Но стал стеснять мою свободу. И я выбрала свободу. Меня запирали – я вылезала в окно, спускалась по стене и шла в горы. Я знала там каждую тропку, каждую расщеленку в скале, каждый куст. Чувствовала все движения ветров в вышине, между вершинами. За мной даже пробовали гоняться, но я умело пряталась и возвращалась домой, тогда, когда я хочу. Меня пробовали пороть. Запирать ставни. Не кормить. И это меня разозлило. Так что я просто отхлестала по щекам родственницу, принесшую мне еду и врезала в пах ее сыну, который ее сопровождал. Спустилась вниз и разгромила все в доме.
Фея гоготнула.
- Наверное, меня бы вообще куда-то заперли бы, что б я не выбралась и не позорила родню своим видом. Но, меня спасло возвращение отца. Он, видимо, запретил меня трогать. Так что все отстали, я получила посылки из китайских магазинов и стала одеваться, примерно как сейчас. Не смотря на хмурые взгляды отца, не смотря на остальных, которые не садились со мной за один стол, не разговаривали. И всячески демонстрировали свое презрение. Только они забыли, что они всю жизнь со мной, практически так себя и вели. Так что мне было фиолетово.
Феечка подлила себе чай.
Я же нервно отпила свой, уже остывший.
Сделав пару глотков, она продолжила:
- Знаешь, я так была счастлива этой свободе. Что остальное не имело значение. Может быть, - Фея подперла подбородок рукою и немигающим взглядом уставилась в окно.- если бы я не выросла в кланах, с их ограничениями личной свободы ради интересов клана, у меня бы не было ощущения этого пьянящего счастья. Как будто я вырвалась из клетки, как будто проснулась, как будто нащупала дорожку к себе – настоящей. Я словно начала жить своей жизнью.
Она потянулась за пирогом и разломив кусок надвое, продолжила:
- Но в Кавказском ауле, это был аут. И отец решил отправить меня к старшей сестре, она жила в военном городке, где-то в Центральной России. Ко всему прочему, после моего погрома, в доме был нужен ремонт.
Феечка хихикнула в ладошку.
- А…? Э…? – удивленно протянула я.- А сестра замуж вышла за русского? – пораженно уточнила я.
- Не совсем. Он татарин. Мусульманин. – пояснила Фея. – Но вышла замуж она по любви. В нашем роду, только меня попытались выдать замуж насильно. – зло сверкнула она глазами.
- Тебя отправили к ней. И что дальше? – я в нетерпении поерзала на стуле.
- Да к ней.- кивнула головой Феечка.- А дальше…- она поскребла пятерней затылок. – Наверное, надо начать с моего сна. – решила Фея.
Я замерла в ожидании.
Феечка же, насмешливо скосив на меня глаза, вновь начала свое повествование:
- Перед отъездом, которому к слову, я была очень рада.-
глаза Феи задорно сверкнули.- Мне приснился сон: зимнее шоссе. Едет белый фургончик. Я стою на тротуаре. Машина останавливается. Двери кузова распахиваются и оттуда выскакивают двое: кавказцы, вот только принадлежность их, я почему-то не определила. – Феечка грустно потупилась, но через мгновение, встрепенулась и продолжила свой рассказ:
- Но я помню антроцитово-черные глаза, с белым отблеском в них. Эти двое, выскочив из машины, хватают меня, затаскивают внутрь и пытаются изнасиловать. Я никого не зову на помощь, хотя откуда-то из вне, в мое сознание идет эта мысль. Но я знаю, что доверять мне некому, что рассчитывать я могу только на себя. И я начинаю их рвать. У меня появляются когти, зубы. Один из них выскакивает, прыгает в кабину и по газам. Второй спрыгивает на землю. Но я прыгаю на него сверху, валю на дорогу и не даю вырваться, вновь начиная его драть….
Она вздохнула.
А затем встала и открыв дверцу буфета, достала оттуда пакет с семечками и вновь вернулась к столу. Поставив пакет на стол, она снова отошла на другой конец кухни и достав из сушилки две мисочки, аккуратно поставила их на стол. Затем, выполнив все эти манипуляции, не спеша уселась на стул, поджав под себя ноги.
Я с интересом наблюдала за ее действиями, догадываясь, что рассказ продолжится, что называется «под семечки».
И Фея продолжила:
- Проснулась я конечно встрепанная. Это был вполне себе кошмар. А проснувшись, задумалась о том, что такое есть доверие? И вот, что мне пришло в голову и как вообще возник - он….
Феечка грустно усмехнулась и не спеша начала свой рассказ:
- Дело было уже в военном городке… Конечно, сестра меня встретила с поджатыми губами. Ее муж просто один раз окинул меня взглядом и далее, что называется, всю дорогу- просто молчал. Впрочем, сестрица тоже, разговаривала лишь по необходимости. Не более того. Так, я по сути, оказалась снова на свободе, но уже в другом месте. Там мне понравилось: гулять я могла вволю, изучая окрестности, работой меня не утомляли, разговорами, можно сказать – совсем не утомляли.
Фея насмешливо фыркнула:
- Так что все было ништяк. Я присматривалась совсем к другому типу людей, наблюдала за их жизнью, их взаимоотношениями. Это было интересно. И вот однажды….