Служу Советскому Союзу...

               
Валерий Акимов.


                СЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ.





                1



      Финальный бой за звание чемпиона Москвы среди юношей в полусреднем весе Колька Егоров проиграл по очкам…
 Пошла у Кольки чёрная полоса в жизни. Поссорился он со своей девчонкой. Вроде бы из-за ерунды, а может, это и не ерунда вовсе... Может, он просто надоел Ленке.
  Колька первым звонить не хотел. Он ждал, что Ленка сама позвонит. Но та не звонила. Вот и началась у него эта морока… Он стал пропускать тренировки, нарушал спортивный режим. Колька первый раз в жизни попробовал вино. «Спотыкач» какой-то. Кольке он не понравился.
- «Ну и гадость… И как его люди пьют?!»
   С тренером у него испортились отношения окончательно. Он видел, что Фёдор Михайлович на тренировках вообще перестал обращать на него внимание. Он уже не делал ему замечания, не указывал на его ошибки и вообще, Колькино присутствие в секции стало каким-то ненужным.
  Николай решил бросить бокс. Теперь ему ровным счётом стало на всё наплевать. А тут и служба в Советской Армии подоспела. Его уже вызывали в военкомат, беседовали. Тогда благодаря тренеру Колька получил небольшую отсрочку и уже надеялся в дальнейшем попасть в спортроту. Но теперь об этом и не стоило даже мечтать. Его жизнь стала меняться, а он и не пытался этому препятствовать.
- «Да пусть будет армия, как у всех!» - думал Николай. - «Я что, ещё армии бояться буду! Ерунда, все служат, и я отслужу и вернусь!»

9 октября почтальон принёс повестку:

«На основании Закона СССР О всеобщей воинской обязанности Вы призываетесь на действительную военную службу и зачислены в команду МГВК № 317…
Приказываю Вам 28 октября 1979 года явиться для отправки на сборный пункт.
                Стадион ЛОКОМОТИВ.


 Колька расписался и закрыл дверь. Прочитал, потом показал повестку матери. Та сразу расплакалась.
- Коленька, может, нужно было Фёдору Михайловичу позвонить? Может, он всё - таки поможет? Устроит тебя в спортроту эту…
- МА! Никуда не надо звонить!
- Ну почему же не надо?! Сынок… Если ты будешь в этой роте, то я буду спокойна за тебя!
- Ма! У нас Советская Армия! Что там со мной может случиться?! Я уже всё решил! Я иду служить, как все! Вернусь через 2 года и пойду учиться! Ты же сама всегда этого хотела! У меня после службы будут льготы! Можно будет всё сдать, даже на тройки! И буду студентом! Вот клянусь тебе! МА!

 Двадцать дней пролетели как миг…

  Приехали Колькины родственники: дядьки, тётки, две двоюродные сестры Кольки. Мать много наготовила. Все пили, закусывали, пели военные песни. Николай почти ничего не ел и не выпил ни одной рюмки. Он всё время думал о Ленке.

- «Вот пусть будет так… Значит, всё! Расстались! Ведь за этот месяц она ни разу не позвонила! А ведь могла узнать, что со мной и как. А я звонить не буду! … Не… Не буду! Всё! Пусть даже и позвонит. А мать ей скажет, что я в армии. На 2 года, вот так вот!»

  Ранним, осенним и холодным утром… Подвыпившая компания родственников направилась к остановке. До стадиона доехали на троллейбусе. Колька вместе с родственниками пришли самые первые. Был сильный, промозглый ветер, и было холодно. Компания пряталась в подземном переходе. Немного погодя, стал собираться народ. Было много провожающих, а новобранцев – всего - то четыре человека! Одно слово - Команда….

  Наконец-то прибыл транспорт, будущие воины Советской Армии быстро простились с родными, и старенький, видавший виды «рафик» повёз эту команду в военкомат. Там новобранцам выдали военные билеты, и этот же «рафик» помчался по пустынной тогда ещё набережной Яузы. Он просто летел по утренней Москве, до самой Угрешки…

  Вот и ворота сборного пункта. На вид обычная школа (трёхэтажка). Колька учился в такой же.
    Вошли внутрь. Было всё необычно. Много народу. Всё больше молодые ребята, в основном  уже коротко стриженные. Военных немного, Колька заметил лишь сержантов. Команду прибывших определили в одну большую группу.
  Сводили в столовую. Колька ничего есть не стал, так, поклевал немного каши и отхлебнул чуть компота. Всё было невкусно. Да и еда его сейчас совсем не интересовала. После обеда походил немного по зданию, везде народ тусуется. Зашёл в сортир, увидел эти ужасные очки, расхотелось...

  Колька заметил пограничников, они уводили группу новобранцев. Он позавидовал им. Колька всегда хотел служить в погранвойсках. В военкомате ему отказали ещё на собеседовании. Почему? Колька так и не понял. Он немного заикался, может из - за этого?
  В актовом зале показывали фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К». Колька посидел, посмотрел немного. Опять вспомнил Ленку. Вспомнил, как в Измайловском парке они катались на «русских горках», а потом ушли поглубже в парк и целовались там, сидя на старенькой скамейке. Защемило сердце у Кольки. И так ему тоскливо стало, что хуже некуда. Вышел он из актового зала и пошёл вниз, в свою команду.

  На Угрешке пробыли недолго. На утро подали состав, новобранцев построили на плацу возле здания сборного пункта и повели на посадку. Вагоны были общие. Николай узнал, что команда направляется под Ленинград, в танковую «учебку».
  Молодые парни быстро заполнили вагон до отказа. Колька залез на самую верхнюю, (третью) полку и попытался там заснуть, но это было невозможно. Весь вагон гудел, как большой улей. Кто-то, особо весёлый, травил анекдоты, кто смеялся, а кто-то просто сидел и смотрел в окно. Тосковал, наверное.

   Проезжая по окружной московской железной дороге, Николай увидел в окно свой старый дом, в котором он когда-то жил с родителями, ещё в далёком детстве.
 Тогда они жили там в коммуналке. Дом стоял совсем рядом с дорожным полотном. Колька помнил, как ещё пацаном бегал в этот овраг смотреть на проходящие мимо поезда. Старый дом… В народе его называли «Пеначетом». Давно он тут не бывал, а ведь дом остался такой же, как и был. Ничего не изменилось… Только деревья возле подъезда подросли.

   Утром следующего дня прибыли в Питер, тогда ещё Ленинград, на Финляндский вокзал. Пересели на электричку и доехали до станции «Песочная», а оттуда пешком, но уже строем, до самой части.
 Поначалу было весело! Даже интересно. Ребята пытались петь военные песни, прямо как настоящие солдаты. Но получалось не очень. Сержанты, сопровождавшие команду, смотрели на нас с улыбкой, а Колька читал в этой улыбке: - «Пойте…пойте пока. Скоро вам не до песен будет, салаги!»

   Когда уже подошли к самой воинской части, из живописного соснового леска, почти прямо на строй, на большой скорости выскочил с рёвом, как Кольке показалось, огромный танк. Он был весь усыпан солдатами в чёрных комбинезонах.
  На это зрелище новобранцы смотрели, как заворожённые! Будто пьяная, разгульная банда выскочила на них. Будущие курсанты даже сбились с шага и остановились. Солдаты на башне махали им руками и что-то кричали. Но из-за шума двигателя ничего не было слышно.

   Постояв немного, сержанты восстановили строй, и команда двинулась дальше.
   Новобранцев завели в часть с задних ворот и повели к стоящим неподалёку баракам – это были вещевые склады. Долго искали начальника склада. Все страшно замёрзли в своей никчемной, старенькой, гражданской одежонке. Было зябко, дул сильный ветер. Стояли примерно минут сорок. Но наконец появился начальник склада, и всем выдали шинели, шапки и сапоги, а затем повели в баню.
  Там новобранцы быстро согрелись, сняли гражданские шмотки и облачились в военные гимнастёрки, пока ещё без погон и петлиц. Мы стали мало – мальски походить на солдат. Смешно было смотреть!



                2


      Вначале Колька попал в показательную - 2-ю роту. Рота командиров танка, а попал он туда случайно…

 Когда к их строю подошёл один капитан и обратился к ним с вопросом:
- « Кто умеет рисовать масляными красками?», Колька, не задумываясь, поднял руку. На гражданке это было его хобби. Он любил живопись и в свободное время от бокса много рисовал. Теперь, бросив бокс, Николай решил серьёзно заняться живописью. Он даже стал задумываться о будущем. После армии решил пробовать поступить в художественное училище. Но до этого ещё было так далеко...

    Так вот эта показательная 2-я рота находилась на втором этаже старой, но добротной казармы, на вид годов 50-х.
   В этой роте всё было почти как по уставу! Как положено в Советской Армии! Даже нижнее бельё! Его выдавали так: один комплект летнего и поверх комплект зимнего белья! Потом уже такого Николай нигде не видел!
  В бытовой комнате стоял аквариум с рыбками! Были утюги, электробритвы, гладильные доски! Всё для солдата! Прямо как в кино!

   Николай любил фильмы про армию, поэтому он и хотел служить. Попробовать это дело на своей шкуре. Да и не служить в Советском Союзе было просто нельзя! Какая девчонка пойдёт с тобой, если ты в армии не служил?! Первый вопрос будет – «Ты что, больной?!»

  Николай опять вспомнил Ленку. Да, он вспоминал о ней постоянно.
- «Посмотрела бы на меня моя Ленуська… Да… Да, какая она теперь твоя?…. Уже не твоя…. Точно. А чья?»

 Первую ночь в армии Колька запомнил на всю жизнь! Взвод долго держали в строю в коридоре казармы, и старшина роты, такой мелкий, но плотный хохол объяснял вновь прибывшим какие-то правила. Голова у Кольки уже ничего не соображала вообще! Ему страшно хотелось спать. Только бы быстрей добраться до кровати!

  По команде «ОТБОЙ» Николай подошел к своей койке, сложил форму, как сумел, и лёг накрывшись одеялом с головой.

  Он провалился в чёрную бездну. Ему показалось, что уже буквально через несколько минут почему-то прозвучала команда «ПОДЪЁМ»!!!

 Надо было вставать и быстро одеваться. Мотать портянки и натягивать эти кирзовые сапоги!

- «Теперь я солдат!» - думал Колька.

  Вначале сержанты курсантов не трогали. Ждали принятия присяги. Новобранцы находились в казарме, пришивали погоны, петлицы, шевроны к гимнастёркам и шинелям. Сержанты показывали нам, как правильно пришивать всё это, как мотать портянки, как правильно прятать завязки шапки ушанки, чтобы не было видно «антенн».
    Первое занятие - это было правильно отдать «честь»! Оказалось это не такой простой штукой. Большой палец всё время оттопыривался в сторону, а это было не по уставу! Так, кстати, можно отличить человека, как он отдаёт «честь». Служил он в армии или нет.

   Поначалу у курсантов даже было свободное время.
 Колька с любопытством ходил по казарме и рассматривал её. Всё там было необычно, даже запах. Всё находилось на своём месте. Везде был порядок и чистота. За которой надо было следить. Стены над лестницей до второго этажа, где находилась 2-я показательная рота, и чуть выше, были отделаны красивой вагонкой и покрыты лаком. Полы в казарме были паркетные! Приезжали даже корреспонденты из газеты, фотографировали.

  Начались первые наряды. Дежурство по роте. Колька был дневальным. По ночам по очереди мыли туалет и умывальник. Вода только холодная! Сильно хотелось спать!

  Во 2-ой показательной Николай пробыл недолго. Через месяц его и ещё троих бойцов, непонятно почему, перевели в НЕ показательную - 3-ю роту. Которая находилась на третьем этаже.
  Колька сразу увидел разницу: половая доска вместо паркета, старые, наверное со времён войны, койки. Бытовка есть, но там ничего нет. В общем, всё было так, как, наверное, и должно было быть в обычной, не показательной части. В Советской Армии…

   Кольку определили во 2-ой взвод, где помощником командира взвода был хохол, старший сержант по фамилии Крот. Вообще Колька заметил, что сержантами в учебке были в основном хохлы. Кроту было лет 27-28, но выглядел он, как тогда казалось Кольке, на все сорок! Было ещё двое младших командиров: сержант Жуков и младший сержант Рыбаков. Жуков был непростой, он был хитрый, а порою и жестокий! Колька сам раз увидел, как он затушил бычок об лоб курсанта, который не успел его выбросить после команды на построение.Он был невысокий, но крепкий, с маленькими, хитрыми глазами. Вроде русский. Человек, который ко всему относился с подозрением. Ни с кем из курсантов он беседы не вёл, кроме как по уставу. Он никогда про себя ничего никому не рассказывал. Никто не знал даже, откуда он родом и чем занимался до армии. Рыбаков был попроще, Рыбинский парень. Любил поболтать с курсантами в курилке, потому как сам совсем недавно был таким же, как и они. Рассказывал, что до армии работал в школе, учителем физкультуры. Вроде бы и неплохой парень, но у Рыбакова была одна неприятная черта. Он находил слабака среди курсантов и начинал его высмеивать при всех, зарабатывая этим себе дешёвый авторитет. В отличие от него Жуков был жёстким сержантом. Он никогда ни над кем не смеялся. Раздавал лишь приказы и требовал их исполнения. За невыполнение каких - либо поручений он наказывал ударом в солнечное сплетение. Глазки у него такие были маленькие, но видел он ими человека насквозь. Всегда смотрел зло, с лёгким прищуром, как бы изучая жертву, оценивая её. Тоже выглядел лет на 25-27. Курсантам, вчерашним восемнадцатилетним пацанам, эти сержанты казались взрослыми мужиками.

   Кольке в ноябре исполнилось только 19 лет.
 Ещё в показательной 2-ой роте всех спрашивали, кто и чем занимался до армии, где работал и работал ли вообще? Занимался ли спортом?
   Николай ничего не сказал о своём первом разряде по боксу. Сказал только, что перед армией работал немного грузчиком в магазине. В булочной, недалеко от своего дома. Тогда Кольку эта работа вполне устраивала. Сутки работаешь, почти четыре дома. И платили за это 120 рублей!!! Красота! Времени было вагон! Колька тогда всё своё время отдавал тренировкам и немного живописи. И ещё хватало времени сходить с Ленкой в кино…
 
   Приняли присягу.
   К некоторым даже приехали родители. Прямо как в пионерском лагере! Колька написал матери, чтобы не приезжала. Он решил провести эти два года не видя близких, хотя и начал скучать по ним.

  Началась служба и учёба…

  Вначале Колька о еде даже не думал. Ему и есть-то особо не хотелось. Еда армейская была непривычная: непонятная каша, суп - одна вода, куски жира на тарелке - всем по куску. На ужин - пару столовых ложек картошки - пюре с маленьким куском вонючей рыбы.Вот вся еда курсанта!

  Зато Колька заметил, какие отожратые рожи были у местных прапорщиков! У многих на офицерских ремнях, тех, что на портупее, были пробиты отверстия в самом начале ремня, чтобы лишь только кончик зашёл в бляху! А их хромовые сапоги были распороты и вставлены в них клинья, чтобы их «свиные» ножки всё - таки влезали в них! Жёны этих прапоров продавали в фойе столовой пироги безденежным курсантам. Пироги были с начинкой из сухофруктов. Явно ворованных их мужьями со складов. Да и муку они тоже не в магазине покупали. Большой пирог стоил 30 копеек, а маленькая булочка, которая еле - еле помещалась на ладони - 10 коп. Колька запомнил эти булки надолго. Денег он у родителей не просил, а 3 руб. 80 коп., то, что ему выдавало государство на месяц, явно не хватало. На них ещё нужно было купить: гуталин, щётку, зубную пасту, нитки и подшивочный материал!

   Уже через пару недель Колька столкнулся с голодом. Он просто узнал, что это такое, когда сильно кушать хочется! Эту армейскую еду он стал сметать буквально мигом. Стал есть больше хлеба. Хотя на курсанта приходилось всего по 2 куска чёрного – в обед и ужин. Утром 2 куска белого (скорее серого) с кусочком сливочного масла (20гр.). Но явно было меньше. В столовой он брал со стола оставленный хлеб и носил его в кармане. Втихаря ел. Сержанты это дело пресекали. Силы стали потихоньку уходить, Колька это сразу почувствовал.
  А гоняли курсантов хорошо! То строевая, то стрельба. До полигона вначале строем, а потом бегом. В тяжеленных валенках на толстых и скользких резиновых подошвах, по льду, совсем «хорошо»! После обеда - в лучшем случае занятия теорией в тёплых классах. Там можно было украдкой, немного покемарить, пока сержант не заметит. В худшем - разгрузка товарняка. На ветру, на холоде. Раз разгружали вагоны с лесом в проливной дождь, осенью. Думали, что это только до ужина, терпели. Пришли в столовую, скинули мокрые насквозь танковые комбинезоны, поели… Вышли в фойе столовой, а там приказ: - «Надеть комбинезоны и выходить строиться!» Еле натянули на себя мокрые комбезы. Опять под дождь на разгрузку…

  Николай стал худеть. Он потерял свой боевой вес. Однажды в бане он увидел свои худые ноги и никак не мог поверить, что это его. Голодный, худой боец… У которого в голове одна мысль - поесть и где - нибудь поспать. Не дай Бог, война….

  Нормальных сержантов, душевных ребят, как тогда показывали в советских фильмах про армию, было мало. Николай заметил только двоих. Это был один парень из Ленинграда по фамилии Калуга и ещё один из западной Украины – Сергей Ровенский. Да и душевным его особо не назовёшь, просто он справедливый был. Николаю он сразу понравился. Ровенский был спортивного вида парень. С курсантами был жёсткий, но не издевался никогда, а если наказывал, то за дело. Колька узнал, что он занимался карате и имел чёрный пояс. Как-то раз, в спортзале, Ровенский в чёрном кимоно и с чёрным поясом показывал другим сержантам удары ногами в прыжке. Его даже кто-то фотографировал. Делал он это весьма прилично. Колька тогда особо не знал, что такое КАРАТЕ, но слышал про него. С Ровенским Колька не сталкивался, тот был командиром отдельного взвода морских пехотинцев, которые обучались в его же роте на командиров плавающих танков. Он наблюдал за ним, можно сказать, издали и хотел познакомиться.

   А в основном сержантский состав был из деревенских, мордвинских ребят и хохлов. Слегка быдловатых, незатейливых людей, дорвавшихся до маленькой власти над другими…
  Первым, с кем столкнулся Колька, был сержант из другого взвода. Николай даже не знал его имени и фамилии. Он тогда проходил мимо чужого взвода и увидел, как этот сержант положил портянку на голову курсанта, стоящего перед ним по стойке «смирно». При этом сержант улыбался.
  Другие курсанты стояли рядом и молча смотрели на это. Николай подошёл ближе и, толкнув слегка плечом одного из впереди стоящих, спросил:
- Это чё тут у вас?
- Обучение… - ответил курсант, не оборачиваясь.
- Чему? – переспросил Колька.
- Портянки не умеет мотать, вот и обучает…

   Курсант уже стал снимать с головы свой предмет, но тут прозвучала команда «Смирно»! Курсант вытянулся. Сержант надел ему вторую портянку прямо на лицо. Парень опять попытался отодвинуть портянку рукой, но сержант опять крикнул «Смирно», убрав его руку. Сержант был доволен. Он видел, что его «шедевр обучения» понятен всем.
  Николай быстро подошел к курсанту и сбросил с его головы портянки на пол.
- В чём дело, курсант?!!! - рявкнул на Кольку сержант.
- Товарищ сержант, мы же в Советской Армии! – слегка волнуясь, ответил ему Николай.
- Ты что, «зелёный»! Разговаривать умеешь?!! Ну - ка, надел себе на голову! Быстрооо!!! - заорал на Кольку сержант.
Колька как бы очнулся. Ему показалось, что он не в казарме и ему очень не нравится этот человек. И вообще, как-то всё неправильно! Всё было не так...

- Эй… «зелёный»! Ты слышишь меня?! - прокричал сержант.
 Колька очнулся. У него такой характер был, если его тронули, он уже сам шёл на обострение.
- Перебьёшься! – уже зло ответил ему Колька.

 Сержант схватил Кольку за плечо и стал сильно сжимать в том месте, где соединяется сустав.
«Знает сука, куда жать надо!» – подумал Николай.
- Руку убери!
 Николай заметил, что этот конфликт стал привлекать внимание и других курсантов из других взводов. Но все стояли молча. Никто не пытался вмешиваться, все просто стояли и смотрели.
  На тот момент в казарме не было офицеров, поэтому «командир» и решил по глумиться. Видать, удовольствие получал, гад!

- Ты как разговариваешь, « зелёный»?!!! Смирно! Смирно, я сказал! Руки по швам!

 Сержант стал сжимать сустав Кольки ещё сильней, но Николай не стал больше терпеть.
Крюк слева в челюсть - всегда был его коронкой!
 
Сержант обмяк и повалился на дощатый пол.

  Николай посмотрел по сторонам. Вокруг стояли курсанты. Колька взглянул на парня, за которого он вступился. Тот опустил голову, и на его щеке Колька увидел слезу. Он хлопнул его слегка по плечу. Тот быстро утёр её рукавом.
- Ерунда… - лишь нашёлся, что сказать Колька.

 Тут подбежал сержант Калуга. Колька уважал его. Он видел в нём порядочного человека и справедливого сержанта.
- Что тут у вас, курсант? – спросил Калуга.
- Ничего… товарищ сержант… - ответил Николай. - Не могу терпеть, когда над людьми издеваются! Мы же всё-таки в Советской Армии!

 Колька развернулся и пошёл в расположение своего взвода.

 Последствий этого конфликта не было. Калуга ничего никому не стал рассказывать. Он видно знал повадки своего напарника, а тот промолчал тоже, не стал описывать, как «зелёный» свалил его в нокаут, да ещё перед его же курсантами. В общем, случай замялся сам собой. Только этот «фрукт» с тех пор стал недобро коситься на Николая.


               


                3


 Зима была в разгаре!

  Мороз в 10 градусов при ленинградской влажности казался, как все 20!!! Любая болячка или ничтожный порез не заживали долго. Рана становилась сырой и начинала гнить. Пойти в лазарет - ни у кого не возникало даже мысли. В санчасть обращались лишь с высокой температурой.

Учёба продвигалась.

  Началось обучение стрельбы из танка. Чаще стали ходить, а скорее бегать на полигон. Стреляли не настоящими снарядами, а «вкладными». Это когда в ствол танковой пушки вставляют ещё один ствол, только маленького калибра, в целях экономии. Стрелять «штатным» - почти боевым снарядом, даже для Советской Армии было дороговато! Такой выстрел обходился государству в 27 рублей! Как говорили тогда прапора - «Вон хромовые сапоги полетели!»

 Вождение было чаще, 3 раза в неделю. Солярки в стране хватало!

 Танки в учебке были старые… В основном Т-55 и Т-54. Они мало чем отличались друг от друга. У Т-54 на люке заряжающего стоял зенитный пулемёт. А у Т-55 было побольше снарядов в башне. Таких танков в советской армии было ещё очень много. Ими заполонили части, начиная с 50-х годов. Вот они и стояли в боксах на консервации. Да ещё в учебках на них обучали молодых курсантов.

 Кольке нравилось вождение. Машины в их семье не было, а так порой хотелось покататься, а тут целый танк! Махина! И она подчиняется тебе.
 Правда, на месте механика-водителя было не так комфортно, как на месте командира танка, но командир должен был уметь делать всё! И поэтому должна была быть полная взаимозаменяемость экипажа.
 Разогнать эту старую «чугунку», чтобы переключиться на 4-ю передачу – было для Кольки большим удовольствием!
 Ему казалось, что этот танк мчится по заснеженной целине и что для него не существует преграды!
Но Колька заблуждался. Эта старая черепаха хорошо вязла в глубоком и рыхлом снегу. Приходилось долго обкапывать его и вытаскивать другим танком.
В самой машине было холодно. Там был подогрев масла, но эта маленькая толика тепла перепадала лишь наводчику, а весь экипаж мёрз, как цуцики!
    Один раз, когда Николай во время стрельбы был на месте заряжающего, у него настолько сильно замёрзли пальцы рук, что он не мог передёрнуть затвор пулемёта. Пальцы не слушались и перестали сгибаться вовсе. Тогда он зажал затвор локтевым сгибом и всё - таки передёрнул его.

  Зимой началась и караульная служба.

  Подошла очередь второго взвода идти в наряд во внутренний караул.
Караул – это серьёзно! Тебе вручают боевое оружие и боевые патроны!
Курсантов перед этим «гоняли» по уставу караульной службы каждый день! Обязанности часового на посту ты должен был знать назубок. Курсанты учили их всё своё свободное время.
Караульная служба такая: 2 часа ты стоишь на посту, потом ты 2 часа бодрствуешь в караульном помещении, и только потом ты 2 часа спишь! И так по кругу сутки. Сержанты ходили в караул разводящими, они меняли посты. Офицер, командир взвода, был начальником караула.
  Сержанты уже в карауле начали издеваться… Наверное, над ними проделывали то же самое, и они теперь вымещали это на «зелёных». Лейтенант в это дело не вмешивался, ему главное, чтобы курсанты знали устав, а каким способом, это его мало интересовало.
  Во время бодрствования ты должен был учить устав, а затем отвечать сержанту на вопросы. Любая ничтожная ошибка, которую ждали, или даже оговорка, грозила тебе, что ты не идёшь спать в положенные тебе 2 часа, а продолжаешь учить устав, а затем опять на пост, на мороз.

 Караул все ненавидели!

 Однажды разводящим поставили сержанта из другого взвода. Был такой Морозов. Может он и был парень ничего, но уж сильно «завёрнутый» на службе. И в голове у него немного не хватало... И, видать, поэтому он любил покомандовать.
   Морозов менял посты, как раз Колькина смена закончилась. Что-то не понравилось этому сержанту. То ли курсанты медленно сдают, то ли не по уставу отвечают друг другу… В общем, Морозов заставил бежать смену бегом! Правда, и сам бежал. А тут, как на грех, во время этой беготни по сугробам и одурев уже от бессонной ночи, Колька не заметил, как у него с кольца отстегнулись ножны от штык-ножа. Прибежав, запыхавшись в караульное помещение, он только тогда заметил свою пропажу. Ножен на ремне не было…
Николай доложил Морозову о потере. То стал орать на него:
- Бегом!!! Искать!
  Николай, не отдохнувший, снова побежал по тем же сугробам, ища эти растреклятые ножны! Да где их в снегу найдёшь! Доложили начальнику караула, лейтенанту Твердохлебову.
  Лейтенант был их взводным. Он был неплохой. Молодой, высокий, питерский парень. Его служба только началась. Он, правда, не очень хотел портить отношение с сержантами, (они были старше его по годам), но и беспредел в своём присутствии он конечно же пресекал. А вообще курсанты лейтенанта любили.

   Взвод Николая тогда был на расчистке снега. Пришёл лейтенант и сказал, что взвод идёт в кино! Но только в том случае, если курсанты за 10 минут закончат намеченный участок по расчистке снега.
Лейтенант Твердохлебов купил тогда на свои деньги билеты на только что вышедший новый фильм «Москва слезам не верит»!
   Как мы чистили этот снег - это надо было видеть! Наверное, ни одна машина по уборке снега в тот момент не сравнилась бы с ними. Потом бежали строем в новенький, недавно построенный Дом офицеров.

  Колька столько месяцев уже не был в кино… Он увидел свою родную Москву! Пусть даже с экрана. Он успел соскучиться… по её многолюдным улицам, по утренней толкотне в метро, по тихим и пустынным набережным… Даже по лицам москвичей. Ему захотелось домой! Мамкина еда ему давно уже снилась. Он помнил запах её лучших в МИРЕ котлет! Помнил хруст домашнего печенья, он ещё помнил вкус шоколада… Всё это теперь было так далеко…



                4


    За утерю ножен Колька был наказан старшиной роты. Это был опять же хохол, срочник, да ещё с Западной Украины! Хорошая бандеровская сволочь!
 
  Курсантов он вообще за людей не считал. Разговаривать спокойно с курсантами он не мог! Только орал. Это он умел делать хорошо. Видно, удовольствие от этого получал, считая себя большим начальником среди пацанов, бесправных, оторванных от дома, униженных. Для курсантов он выглядел зрелым мужиком. Лет ему, опять же, как и многим сержантам, было примерно 27-28. Колька понял, что таких «старых» специально оставляли в учебке. Им легче было давить молодых.

  Единственная его положительная черта, которую в нём усмотрел Колька, была любовь к фотографии. На удивление Николая, он выдал одному из курсантов, «убитую» СМЕНУ-7 и разрешил сделать фото, чтобы воины послали их домой.

  Так вот, этот старшина придумал наряд. Охрана наружной каптёрки. Наряд для провинившихся. Наружная каптёрка - это были обычные гаражи, стоявшие на окраине части. У каждой роты был свой. Только там стояли не автомобили, а хранилось всякое барахло: лыжи роты, печки буржуйки, сделанные из бочек из - под солярки и всякая ненужная дребедень. Конечно, их можно было и не охранять, кому были нужны старые лыжи? Можно было купить замок, ну а как же тогда наказывать провинившихся? Старшина в этом видел весь смысл своей службы!
  В части была своя гауптвахта, но туда сажали в основном зарвавшихся сержантов. Курсанты туда редко попадали. Лишь только один раз был случай за попытку побега, а такие тоже были. Из Колькиного взвода один умник из Питера рванул домой. Взвод был на работе, вне части. Вот он и "навострил лыжи". Правда, поймали быстро. Посидел он немного на губе, а потом его отправили в другую, линейную часть. Повезло.
  Николай в учебке так ни с кем и не сошёлся. Было двое москвичей: один хитрый, как еврей, на гражданке товароведом успел поработать. Кольке он сразу не понравился. Другой парень вроде и ничего, Мишка Пирогов, но он так сильно заикался, что разговаривать с ним по душам было просто невозможно. Колька всё у него стеснялся спросить, как его вообще взяли в армию?! Он не мог ни одного слова чётко сказать!
  В роте были в основном ребята из Смоленщины. Деревенские ребята, простоватые на вид, но себе на уме. Да ещё немного из Донецкой области. Тоже такие, вроде полухохлов. Хитрожопые, заразы! Борзые. Всё старались встать во главе, верховодить.

  Раз Николай пошёл после отбоя по малой нужде в туалет и застал там разборку. Трое донецких разбирались с одним смоленским. Тот вроде на вид и здоровый, но видно, что трусоватый. У него уже была разбита губа, и слегка припухла щека. Что они от него хотели, Николай так и не понял. Что-то он им ответил не так. Не понравилось им.
  Колька сделал свои дела и зашёл в умывальник, где и был разговор. Он открыл кран и решил напиться воды.
- Чё, москаль, напился уже? - спросил один из донецких, самый борзый. - Давай, вали! Видишь, у нас беседа тут!
- Да вроде время позднее для беседы… Отбой был, - спокойно ответил Колька. - Спать пора!
- Ты не умничай! Те сказали, вали! Значит, вали!!! Давай, двигай!
  Один из донецких взял Кольку грубо за рукав и потянул его к выходу. Колька умелым перехватом резко сбросил его руку.
- Ты тоже поговорить хочешь?! – грозно спросил парень, подставив своё лицо совсем близко к Колькиному.
- А чё ж не поговорить-то?! Компания, смотрю, хорошая подобралась. Одни хохлятские морды!!!

   Колька легко ушёл от удара в голову и ловко схватил за сапог другого, который тут же пытался в этот момент ударить его в живот ногой. Колька поддел его ногу резко вверх,и тот завалился на кафельный пол. Двое других пошли на Николая.
- Лучше не надо… - успел сказал Колька.
Но те не реагировали.
  Он нырнул под размашистый удар самого здорового, одновременно пробив ему сильно в солнечное сплетение, а второму тупо «прилетело справа». Хороший, наработанный крюк!
Донецкие лежали на полу в умывальнике и корчились от боли. Николай бегло осмотрел их и, сплюнув, хлопнул по плечу растерявшегося смоленского.
- За лицо своё сильно переживаешь? Вроде не дохляк?
 Смоленский пожал плечами…
- Ладно, пошли спать… - сказал Николай. - Не дрейфь, завтра видно будет…

 Но завтра ничего не было… Донецкие лишь кучковались и шептались меж собой, не принимая никаких действий. Смоленского они тоже оставили в покое.
  После завтрака Колька и ещё один курсант направились в наряд по охране наружной каптёрки. Они сменили двоих других курсантов, просидевших там трое суток. Поначалу Кольке показалось здесь неплохо. Был конец февраля. Днём уже начинало припекать солнышко, и не было так холодно. В каптёрке были сколочены широкие нары на высоте примерно чуть выше метра от пола. Там лежали два матраца и несколько одеял, и ещё две солдатские подушки. Колька с курсантом, которого звали Вова, получили в роте теплые, танковые комбезы. Весь день они просидели возле костра, греясь и потихоньку сжигая мелкий мусор. Колька даже рад был такому наряду. Ни сержантов тебе, ни стрельбы, ни беготни по сугробам. Ни этого грёбаного караула. Прямо красота! Сиди себе возле костра и трави байки. Николай больше слушал, чем рассказывал. Хорошо, что Володька был разговорчивым малый. Он был из - под Донецка и много рассказывал о своей жизни на гражданке, а Кольке и рассказывать особо нечего было. Он не хотел, чтобы в роте знали, что он спортсмен. Пусть и бывший.
  В 6 вечера уже стало темнеть. В 19.00 курсанты пошли ужинать в солдатскую столовую, приперев дверь каптёрки палкой. Всё равно брать там было нечего.
 
  Поели быстро, две ложки картошки пюре и кусок рыбы.
  Николай предложил подойти к хлеборезке и попросить хлеба на ночь. Володька согласился. Хлеборез оказался не жадным и дал курсантам буханку чёрного, ржаного хлеба на двоих. Ребята, довольные, направились на свой «важный» пост по охране старых лыж и бочек!
  Погревшись у костра, курсанты решили пойти прилечь. Скверная кормёжка и усталость клонила их ко сну. Завалившись на нары, они укрылись тонкими солдатскими одеялами. Отломив себе и приятелю по куску хлеба, Колька завернул буханку в целлофановый пакет и положил себе под голову.
Ребята лежали и неспешно беседовали, вспоминая недавнюю, ещё беззаботную и такую вольную гражданскую жизнь…
 Но тут Николай услышал хруст, совсем рядом со своим ухом. Он приподнялся, взял у Володьки спички и зажёг одну.
Отодвинув немного подушку, Колька увидел рядом с буханкой крупную крысу, которая прогрызла в пакете дыру и уплетала их хлеб. Увидев огонь, крыса тут же нырнула вниз. Ребята слетели мигом с нар и выскочили на улицу. Постояв немного, подошли к тлеющему костру. Колька подбросил в огонь пару сломанных ящиков.
- Блин! Откуда они здесь?!!! – спросил Володька. - Чё им тут жрать - то???
- Да хрен их знает! – ответил Николай. – Свалка – то рядом. Мусор же сюда свозят.
- И как теперь спать будем? – опять спросил Володька.
- Ну… как. Как-нибудь. Да и не придёт она больше…
- Ты думаешь? – испуганно спросил Володька. - Я крыс вообще-то не очень…
- А ты думаешь, я их очень?!
  Николай замолчал. Они сидели на ящиках возле небольшого костра, изредка подбрасывая в него всякий хлам. Сон их ломал. Колька два раза уже чуть было не свалился в огонь.
- Ладно, Вован, пойдём ляжем, что ли? Не могу больше, спать охота, сил нет!

  Курсанты вошли в каптёрку. По углам послышался шорох. Постояв немного, они залезли на нары. Володька проверил, хлеб лежал на прежнем месте.
- Ну вот, видишь, не пришла она больше, боится. Давай спать.

 Но сон не приходил. Лежали молча. Внизу послышалась возня. Николай понял, что это крысы. По шуму, что доносился с низу, их там было много!

- Слышь Вов, давай им наш хлеб бросим, пусть жрут, гады! Зато точно, к нам не полезут.
- Ты думаешь? Ну, давай… - согласился Володька.

  Бросили хлеб в темноту. Началась страшная возня с визгом. Николай ничего не видел, и слезать с нар ребята не решались. Николай подумал, что голодные крысы могут броситься и на них. Стало жутко от этой крысиной драки. Потом всё стихло… Видать, наелись.
  Курсанты лежали, укрывшись одеялами с головой. Николай не заметил, как заснул. Сны ему уже давно не снились, или снились, но он их не помнил. Во сне он проваливался куда-то в черноту или пустоту и засыпал. Он повернулся во сне и сразу почувствовал, как несколько крыс пробежали по нему. Они оказывается грелись между его рукой. Колька сразу же проснулся. Проснулся и Володька. Он сказал, что крыса пробежала ему прямо по лицу! Курсанты соскочили с нар и выбежали на улицу.

 Они опять развели тлеющий костёр. Безумно хотелось спать! Скорей бы утро!

 С трудом досидели до завтрака. Не умывшись, пошли в столовку. Съели немного каши, запили горячим чаем. Два куска серого хлеба с маслом. Уже можно жить…

 Пошли обратно в каптёрку. Открыли настежь дверь. В сарае стало немного светлей. Осмотрелись, крыс не было видно. Решили лечь на нары. После бессонной ночи проспали до обеда. Хоть и конец февраля, но темнело всё равно рано. Опять пошли к костру. Колька не мог находиться в каптёрке, он пошел тупо искать место для ночлега. Володька остался возле костра. У него не было сил ходить искать ночлег. Побродив по ночной безлюдной части, Колька оказался возле центрального штаба. Он подошёл к двери и дёрнул за ручку. Дверь открылась. Николай осторожно вошёл. Подниматься наверх не решился, а устроился прямо под лестницей. Только закрыл глаза, как услышал шаги. Это оказался дневальный.
- Эй! Кто здесь?! - крикнул дневальный.
- Я… - ответил Колька.
- Ты чего тут?!
- Я посплю тут… Можно? Я рано утром уйду…
- Ты чё! С ума сошёл?!!! Вали давай отсюда!

  Дневальный убежал наверх. Видно, пошёл докладывать кому-то. Колька вылез из - под лестницы и опять пошёл к каптёрке. Он подошёл к костру и увидел лежащего на досках от ящика Володьку. Его комбез начинал уже слегка дымиться.
- Эй! Вован! Вставай! Сгоришь ведь, дурья башка!
Вовка проснулся, стал протирать глаза.
- А... А ты где был?!
- Да… вот хотел в штабе под лестницей устроиться…
- А чего вернулся?
- Не вышло…. Дневальный заметил.
Оба замолчали, они сидели и смотрели на горящий мусор.

- Слушай, Коль, а пошли в котельную попросимся? Она под казармой механиков – водителей находится. Мы туда уголь выгружали недавно.
- А пустят ли? – спросил Николай.
- Да там гражданские работают. Думаю, пустят.

 Курсанты пошли в котельную. Подошли к двери, постучали. Никто не ответил. Тогда Колька дёрнул ручку, и они вошли внутрь. В котельной было светло и тепло. Ребята сразу согрелись. К ним подошла немолодая женщина, спросила:
- Что вы хотели, ребята?
- Можно у вас переночевать? – спросил Колька.
- Да у меня и лечь – то негде…
- Да нам хоть где! – вставил быстро Володька. - Мы рано утром уйдём.
Тут Николай заметил широкую трубу, которая шла возле стены через всю котельную. Николай подошёл к ней, положил руку.
- А на трубе можно? Мы худые, как раз поместимся.
- Ну если хотите, ложитесь, – предложила женщина и ушла.

 Довольные ребята сняли комбезы и расстелили их на тёплой трубе. Они улеглись и в тепле быстро заснули. Свет не беспокоил их, лишь овальность трубы всё - таки не давала полностью расслабиться, можно было запросто съехать на пол.
  Через двое суток сменили Володьку. Колька остался один. Он продежурил ещё пять суток. Старался высыпаться днём. А ночью сидел возле костра. В котельной добрую женщину сменил старик, и он уже не пустил Николая ночевать.
  Но всё когда-то кончается. Закончился и этот Колькин наряд. Николай пришёл в роту, пошёл сразу умываться. Подойдя к зеркалу, он не узнал себя! Сажа и гарь от костра въелись в его кожу. Он был похож на негра. Ребята смеялись над ним. А он был рад, что закончились его мученья, и что теперь он будет спать как человек! Как все курсанты, в чистой и теперь уж точно, такой родной и мягкой, солдатской постели!



                5

  В начале марта в Колькиной роте устроили двухсуточный марш – бросок, со все выкладкой: автомат, противогаз, вещь - мешок за спиной с сухим пайком и сапёрной лопатой на ремне. В общем всё, как положено! Да ещё и на лыжах! В начале даже было интересно. Особенно в тёмное время, когда шли по бескрайнему, снежному полю, а световые ракеты время от времени освещали путь по целинныйм, снежным полям. Зрелище незабываемое.
    Потом дошли до ближайшего леса. Как ни странно, палатки уже стояли. Видно, послали людей заранее обустроить. Единственное, что пришлось делать самим - это ломать лапник и класть его прямо на снег, так как пола в палатках не было. Ломали для себя и для сержантов. Уставшие и не особо сытые курсанты еле-еле справлялись с этой работой. Те штык-ножи, что были при их автоматах были тупые, как брёвна. Что-то разрезать или отрезать ими было совсем нереально. Лапник, который рос на доступной высоте, был давно уже весь обломан, и Кольке приходилось карабкаться по стволу, чтобы обломать хоть что-то. Утрамбовав на своём месте снег, он положил несколько собранных веток и улёгся на них.
  В палатке стояли буржуйки, и от них со временем, не сразу, стало тепло. Но бдительный зам. по тех. стал обходить палатки и начал открывать окна в них, боясь, чтобы курсанты не угорели от самодельных печек. Может, он был и прав, спасая этим жизни молодых солдат. Но в палатке опять стало холодно, потому как Колькино место было прямо рядом с окном.
   Последнее утро марш-броска выдалось солнечным. Курсантам дали отдохнуть полчаса после завтрака, и они бросились в лыжную гонку. Надо было пробежать последние 10 км. И этот бросок считался законченным.
  У Кольки оставались ещё силы; сказалось то, что он всё - таки занимался спортом. Он начал выходить в лидеры, обходя своих товарищей. Но тут он заметил, что Вовка, с которым они несли наряд в каптёрке, стал сильно отставать. Николай сбавил темп и поравнялся с ним.
- Ты что? Вован?!
- Не могу… Коль…. Не могу больше…. Колька, сил нет! - крикнул Володька.

Николай остановился.

- Ерунда! Давай свои палки!

Колька снял свой ремень, соединил Володькины палки со своими. В одну петлю палок он просунул ремень и опять застегнул его на поясе. Получился неплохой буксир. Единственное, что не было упора.
- Держись крепче! – крикнул Николай. - Поехали…

  Колька «буксировал» Володьку почти до самого финиша. Где-то за полкилометра Володька пришёл в себя и сказал, что поедет сам. Что ему стыдно перед другими.

  Добрались до финиша.
Всё, марш-бросок закончился… И Слава Богу!

  Прожив в казарме две недели, рота отправляется под Выборг. Там в лесу личный состав должен был проходить курс на проживание в лесных условиях, на выживание. Это было вроде как последнее испытание для курсантов.

  Наступала Весна!

 Пусть ещё лежал снег и стояли ночные морозы, но всё же дыхание весны уже висело в воздухе, и дневное солнышко  начинало согревать молодые солдатские души!

  В лесу жили в палатках, но, как ни странно, хорошо оборудованных. Те же нары, метр от пола. Тесно, правда, но зато тепло. Спать можно было только боком. Две печки «буржуйки» из бочек из - под солярки. Наряд по палатке – 2 человека. Они колют дрова и поддерживают огонь. Убираются в палатке.

  Кормили в лесу ещё хуже, чем в части. Один раз Колька попал в наряд по кухне, и добрый повар, «старик», смилостивился над "зелёными" и дал каждому, кто был в наряде, по буханке чёрного хлеба! В Выборге хлеб чуть меньше московского, а Николай уже и забыл вкус московского… Колька взял буханку и ушёл в лес. Там можно было побыть немного одному. Уже был конец апреля. Снег в лесу растаял, и можно было найти сухое местечко. Он сел под старое раскидистое дерево и стал есть свою «премию».

  За 15 минут он управился с буханкой. Пришёл в расположение. Начались занятия по изучению зенитного пулемёта ДШКМ. Страшная штука! Этот пулемёт стоит на люке заряжающего. Разбирался он при помощи молотка, который входил в комплектацию. Через пару дней провели стрельбы из этого пулемёта. Выдали всего по 3 патрона! Мишенью стал далеко стоящий знак. Колька нажал на спуск и уже на втором патроне оглох полностью! Это при том, что у него был надет танковый шлем!

  Каждое утро бегали нескончаемые кроссы на один километр. Колька не любил эту дистанцию и ни разу не приходил первым. Два раза в неделю бегали на три километра. Здесь Кольку никто из их взвода не мог обойти. Три километра была его любимая дистанция. Дома он бегал почти каждый день, даже в плохую погоду.

  В лесу как раз исполнилось полгода Колькиной службы в армии! И это дело отмечается определённым образом. Курсанты из «зелёного» состава переходят в разряд «молодых»! И этот переход должен был быть отмечен! Полгода – это 6 месяцев. Это 6 раз ты должен получить по своей заднице не просто ремнём, а самой бляхой!!!
  Принимали в «молодые» сами сержанты. Кольку принимал Жуков. Бил он со всей своей звериной силой. Первые два удара Колька ещё мог терпеть, на третьем боль была невыносимой, да ещё по одному и тому же месту, остальные удары он уже не чувствовал, потому как задница просто онемела…
   Развлечений в лесу было мало, по воскресеньям иногда взвод водили в часть под Выборгом, в их клуб. Там крутили кино. Колька запомнил лишь один фильм. «А зори здесь тихие». Но даже знаменитая сцена в бане не могла удержать бойцов от всепоглощающего сна! Взвод спал вповалку, кто как мог. Сержанты на время фильма уходили в посёлок, наверное к уже хорошим знакомым, которыми они обзавелись за время лесной жизни. Иногда они бухали прямо в палатке, принося с собой водку. Но над курсантами уже не издевались.

   Жизнь в лесу подходила к концу. Пора было возвращаться на зимние квартиры.
  И этот день настал!
  В конце апреля взвод собрал свои вещи, палатку и печки. Погрузили своё имущество в грузовики, а сами двинулись строем до станции. Прибыв в часть, все вроде бы были даже рады. Как бы домой вернулись. Скоро курсантов распределят по гарнизонам, и уже «молодые» поедут в свои новые части для дальнейшего прохождения службы.
  Но перед самой отправкой по частям случилась маленькая командировочка. Колькину 3-ю роту и так же 1-ю (водителей - механиков) послали на заброшенный полигон в Парголово. Он находился недалеко от учебки. Всего пару остановок на электричке.
  От станции шли строем. Пели военные песни, и у бывших курсантов уже неплохо получалось. Было раннее утро, дорога была пустынна. Солнце светило и приятно грело своими майскими лучами. На душе было просто хорошо…

 Примерно через час пути дошли до полигона.
 Часть курсантов стала оборудовать палатки примерно такие же, как и в лесу. Остальных послали на работы. Работа была нехитрая. Нужно было снимать грунт вместе с начавшей прорастать травой и обкладывать им бруствер мишеней.
 Колька и два его приятеля выбрали себе мишень и стали её обрабатывать. Недалеко от них расположились трое ребят из Дагестана, будущие механики-водители.

 Но, в жизни всякое бывает; видно, не судьба была этим ребятам стать механиками…

 Николай заметил, что эти дагестанцы не очень-то и хотели работать. Они больше курили и беседовали между собой. Создавали видимость работы.
  Вдруг Николай услышал хлопок. Он сначала даже не придал этому значения. Но повернувшись, увидел тех ребят,этих дагестанцев, лежащих на земле. Колька первый подбежал к ним. А тут, откуда не возьмись, появился полковник, который проезжал мимо. Он был старшим на этих работах.

  Дело оказалось в следующем: эти трое, как бы их помягче назвать… Эти три чудака нашли неразорвавшуюся мину от миномёта. Сели вокруг неё, поставив мину на «перья». Один из умников стал стучать по ней лопатой! Ну, естественно, мина взорвалась. Они не погибли, видно большая часть осколков пошла вверх. Тому, кто стучал лопатой, оторвало кисть руки, другому попали осколки в глаза. Один глаз он потерял полностью, другой еле видел. Ну, а третьему досталось в его «хозяйство». Женщины для него теперь стали просто противоположным полом.
  Колька с товарищами помогли посадить раненых в газик, на котором приехал полковник, и их увезли в город.
  Работы по обкладке мишеней курсантам было приказано продолжить. Колька боялся глубоко копать лопатой, да и другие тоже. Старались снимать грунт совсем поверху.
  Вечером после ужина пошли устраиваться в палатку. Кольке досталась нары возле печки. Спать было жарко, а отцы – командиры совсем не позаботились о воде.
Николай проснулся от страшной жажды. Пить хотелось, ну просто мочи не было терпеть. Когда возвращались с работы, Колька заметил недалеко от расположения небольшую речку.
  Он решил направиться к ней и напиться вдоволь. Правда, идти ночью в полной темноте, да по незнакомой местности не очень-то приятно. Но Николай всё же дошёл до речки. Ночь была лунная. Он спустился прямо к воде и стал жадно пить. Напившись, он пошёл назад. Эти грёбаные командиры не обеспечили людей даже флягами!
  На следующий день опять обрабатывали мишени. Кольку одного послали в самый конец полигона. Фляг опять не было. Было жарко. Опять сильно хотелось пить. Закончив часть работы, Колька тупо пошёл в лес в надежде найти хотя бы лужу. Во рту всё пересохло, терпеть жажду он уже не мог. Он уходил в лес, всё дальше и дальше… Но он почему-то был уверен, что именно туда надо было идти.
  И свершилось Чудо!!! Колька увидел, что на одной берёзе висит большой армейский чайник, который уже был переполнен берёзовым соком! Сок уже стекал струями на землю. Колька схватил чайник и стал пить… Он пил долго…. Делая паузы и отдышавшись, продолжал пить снова. Постояв немного, он повесил чайник на место. Пошёл обратно. Жаль, не было фляги. Остановился. Постояв немного, вернулся назад. Выпил ещё, пошёл в сторону расположения.

   На следующий день работали в лесу, прямо на болоте! Таскали напиленные стволы молодых сосен. Сначала было немного страшно. Идёшь по трясине, а она колышется под тобой, как резиновый матрац. Идёшь, тащишь бревно, а сам думаешь, вот порвётся этот «матрац», и что делать? Но трясина не рвалась под худыми курсантами. Колькин взвод перетаскал все стволы, и на следующий день был приказ возвращаться в казармы.
 Прибыв в часть, наконец-то получили распределения:
 Колька, Мишка Пирогов и Володька Березин получили направление в город Вологду. Это считалось лучшим вариантом! Но Колька с большим удовольствием хотел бы поехать служить в Печенгу, в Карелию. Когда бы он ещё там побывал бы …
Но приказ есть приказ. Его не обсуждают.



                6

   Вчерашним курсантам присвоили звания младших сержантов, и за ними приехали «покупатели». Ими оказались сухощавый капитан и здоровый, мордатый, крепкого вида старший сержант.
   В поезде вели неспешную беседу. Капитан, ещё не замученный армейской жизнью, немного расспрашивал про службу в учебке, а потом предложил перекусить. Молодые сержанты были рады такому общению. К ним стали относится по-человечески, как к равным… Это стало отогревать их застывшие на время молодые души…

  В Вологду приехали утром. До части от вокзала добрались на автобусе. Кольке город сразу понравился. Тихий, живописный. Ему бросилось в глаза множество маленьких церквушек и кремль на берегу, и живописная река.
- «Хорошо бы сюда приехать после армии», - подумал он. – «Взять с собой этюдник с красками и писать».

 Воинская часть - 1-ый городок, как его называли, стоял прямо на центральной улице, ближе к окраине города. На улице Чернышевского. Старая казарма дореволюционной постройки из красного, а теперь уже из бурого кирпича. Казарма была огромна, тут же находился и штаб дивизии. Рядом здание столовой, за ней лазарет, а дальше склады, плац, парк военной техники.
  Молодых сержантов сразу повели в штаб. Там выяснилось не очень приятная новость для Николая. Его одного оставляли здесь, в 1-ом городке, а его товарищей направили в 3-й городок. Он находился недалеко. Правда, уже за городом.
  Колька расстроился. Ему не хотелось оставаться одному. Он привык к своим ребятам, и они уже считались товарищами. Но… эта армия. Здесь нужно меньше спрашивать, а выполнять.
Колька сухо попрощался с ребятами, и его повели в казарму, на новое место службы.

 Это был кадрированный пехотный полк, личный состав которого был сокращён до минимума. Их было довольно много в Вологде и часто пополнялся военнослужащими только на случай боевых действий или учений, которые проводились один раз в 25 лет!
 Расположение полка находилась на 2 этаже.
 Старая казарма была внутри разделена на так называемые «кубрики». Пехотному полку придавалась танковая рота. В кубрике роты стояли двухъярусные койки. Их было не так много, около двадцати.
  В расположении Кольку встретил старшина роты. Это был приятного вида парень, русский, срочник в звании старшины. Он показал Кольке его койку и тумбочку. Затем он повёл его в каптёрку, где хранились вещи роты. Там можно было снять «парадку» и переодеться в «хэбешку». Колька ещё в учебке успел пришить лычки младшего сержанта только на «парадку», а на х/б у него красовались погоны рядового.
- Меня Серёга зовут! – сказал старшина, протянув Кольке руку.
- Николай…
- Лычки пришивать не торопись…- сказал Сергей.
- Почему? – спросил Николай.
- Ну… - старшина немного замялся.
- Ты хоть и сержант, но «молодой», а у нас рота «стариков». Нам через полгода домой. Как ты ими командовать будешь? Сам посуди. Но офицерьё всё равно заставит конечно пришить, но ты не торопись. Ладно? Да не тушуйся ты! Пойдём в расположение, сейчас бойцы придут, познакомишься…

Колька со старшиной вошли в свой кубрик.

- Смирно! – крикнул шуткой старшина. - Знакомьтесь! Вновь прибывший, командир танка! Николай Егоров!
 Колька таких солдат увидел впервые! Это были здоровые, деревенского вида мужики! Колька и не думал, что солдаты могут быть такими!
«Да, прав был Сергей, – подумал Колька. - Как же я ими командовать буду?!!! Они же меня пошлют куда подальше, и всё»…

Колька поздоровался со всеми.

- Не робей, командир! – начал разговор самый здоровый. – Мы тебя не тронем. Ты же один у нас. А мы уйдём, ты старшиной будешь! Хочешь старшиной быть, сержант?!
- Да я… собственно… - начал мямлить Колька, - Я и не собирался вовсе…
- А куда ты денешься! Будешь, – сказал здоровяк. - Ты чё, рядовой, что ли?!
- Да нет. Младший сержант. Лычки не успел пришить.
- Ну, смотри… Хочешь пришивай, а хочешь нет. Но твои обязанности - это убирать в столовой со стола и подметать лестницу! Это наша территория. Она должна быть чистой.
- А до меня кто подметал? – спросил Колька.
- Да вон, абрек… - здоровяк показал кивком головы на тёмного парня, азиата. Не то узбека, не то таджика.
- Он «черпак»(солдат отслуживший один год). А ты «молодой», теперь твоя очередь.
Колька не знал, что ему ответить.
« Ну не к офицерам же идти! Да и чем они помогут? Если не стану ничего делать, они меня со свету тут сживут. Мне это в учебке надоело. И борзеть сразу неохота. Ведь я, в сущности, «молодой». Да… но и сержант! Ладно, пока лычки не стану пришивать. Посмотрим».

  Пошли на обед строем. Ну, если это можно было так назвать. Вёл нашу маленькую, урезанную роту старшина. «Старики» еле поднимали ноги. В столовой рота уместились за двумя столами.
  Единственное, что понравилось Николаю, что жратвы было много! Он заметил, что она даже оставалась, и что хлеба тоже можно было есть сколько угодно!
 «Старики» особо не ели. Так, немного поклевав, стали выходить на улицу, курить. Колька оставался последним. Он наелся и был доволен. «Абрек» стал убирать посуду со своего стола и сказал Кольке, чтобы он убрал со своего.
- «Ну, ладно… Уберём. Чё тут такого. Да и лычек у меня нет. Подумаешь, рядовой убирает со стола. Да, с лычками конечно стыдней будет»…

После обеда к Кольке подошёл «Абрек».

- Пойдём… - сказал он.
- Куда? – спросил Колька.
- Покажу тебе лестницу. Её подмести надо. Она небольшая.

«Абрек» показал Кольке, где брать веник и совок, и повёл к месту уборки.
Лестница была действительно небольшая, да и по ней почти никто не ходил. Это был как бы чёрный ход.
- Начинай! – сказал «Абрек» - Быстрей закончишь, быстрей отдыхать пойдёшь!
- «Ну, что делать, ну подмету… Ерунда какая»…

Колька подмёл лестницу и пошёл в расположение.

  В казарме после учебки было неплохо. Там даже стоял телевизор и его можно было смотреть, сколько хочешь! Колька соскучился по телеку.

К нему раз подошёл крепкого вида парень, азиат.
- У тебе «парадка» есть? - спросил он Николая.
- Есть.. - спокойно ответил Колька.
- Шинель хорош, новый?
- Конечно, новый!
- Давай, тащи сюда!
- Зачем?
Э… Мерить будем… что ты?!
- Тебе моя шинель лишь на одну руку налезет! – сказал с усмешкой Колька.
- Эй! Ты чё так разговариваешь?!!! Борзой, что ли?!!!

Тут мимо проходил здоровяк из Колькиной роты.

- Эй, биджо! Ты нашего младшого не трогай!
- Эй! А чё я сказал, да?!!! Тока спросил…
- Вот и не спрашивай! Не надо… Понял?!!!
- Э…. - сказал «биджо» и пошлёпал шурша тапками в свой кубрик. Телек его мало интересовал.

Перед ужином пришли офицеры роты.

 Командир роты, среднего роста капитан и два взводных. Молодые лейтенанты, двойняшки, близнецы. Николаю даже смешно стало.

 Ротный произвёл на Николая хорошее впечатление на вид. Это был типаж настоящего мужика. Таких всегда уважают в Армии. Он сам всегда стремился быть таким. А этих близнецов с детскими лицами Колька не мог воспринимать серьёзно. И, как оказалось, не он один.

- РОТА, ПОДЪЁМ!!!!! - раздался крик дневального в 6.00 утра.

 Колька вскочил по привычке, как учили в учебке. Он схватил штаны и уже было стал надевать их. Но, осмотревшись, он увидел, что никто и не думает вставать. Вся рота продолжала спать!
- РОТА, ПОДЪЁМ!!!! – вторично прокричал дневальный.

В других кубриках началась небольшая движуха, но в танковой роте всё было без изменений.
- Ты чего вскочил? – спросил Абрек Николая.
- Так подъём же был…
- Ложись спать… Ну, быстро!
 Николай не знал, что делать. Никто в роте и не думал вставать. Он постоял немного, снял опять свои армейские галифе и лёг в койку.

- Кому не понятна команда «ПОДЪЁМ»?!!! - прокричал тонким писклявым голосом прибежавший один из близнецов.

 Колька вскочил с постели и стал опять надевать штаны. На него опять кто-то рыкнул, что бы он лёг, но Николай решил, что надо вставать и не перечить офицеру.
   Лейтенант зверел. На него никто не обращал внимания! Ему было неудобно перед молодым сержантом, что личный состав его ни во что не ставит. Он стал бить сапогами по койкам, но никто и не думал вставать. Николаю было непривычно наблюдать такой «цирк»!

 Первым поднялся старшина, Серёга. Он стал медленно одеваться.

- Старшина! – крикнул близнец. - Я приказываю вам поднять личный состав и построить его в коридоре!!!
- Рота… подъём… - еле проговорил Сергей.
- Я приду через пять минут, чтобы рота уже была построена! – крикнул лейтенант и убежал.
 Лейтенант пришёл не через пять минут, а через десять, но уже с командиром роты.
«Старики» стали строиться, застёгивая подворотнички на своих могучих шеях. Ротный, видно, в очередной раз высказал своё недовольство. Все понимали это, но сделать никто ничего не мог. Всё решит ДЕМБЕЛЬ…
«Вот «старики» уйдут, придёт «молодежь», и вот тогда – то мы и начнём»…

Кольке повезло…

  В этом балагане он прослужил всего неделю. По решению штаба дивизии в городках стали создаваться так называемые «роты одного призыва». Это было решением начальства, так они якобы начинали бороться с «дедовщиной».
Кольку отправили в 3-й городок, куда были приписаны его приятели из учебки.



                7

   Городок – это было только название. Стоял старый двухэтажный дом 50-х годов постройки. На первом этаже был штаб, бухгалтерия, строевая часть, комната дежурного по части и маленький спортзал, который служил и кинотеатром одновременно. На втором этаже размещалась небольшая общая казарма для всех соединений полка. Основной состав – это пехотный батальон - человек 15… Зенитная рота - 3 человека, разведрота - 2 человека, сапёры - 4 человека. Ну, и наконец танковая рота…12 человек.

Вот и вся часть!

  Кольке сразу понравилось здесь. Всё было как-то уютно, тихо…. Вот только не было своей столовой. Ходили к ПВО-шникам. Они находились прямо за забором. Там была развёрнутая боевая часть ПВО.
  В 3-ем городке не было ещё рот одного призыва, но к этому стремились отцы - командиры, и пока ещё в этом полку были и «старики», и «черпаки», и «молодые». Те, кто прибыл вместе с Колькой, и были этими «молодыми». Но на них никто не наезжал. Единственное, что нужно было делать, это натирать пол в коридоре, что находился на первом этаже, там, где был штаб полка.
       В разных подразделениях были тоже «молодые», но, как заметил Николай, им жилось здесь прямо как в санатории! Он вообще не видел, что бы им что-то, кто-то говорил или приказывал что - либо делать. И эти молодые мальчики были на свободном выгуле, и, естественно, они стали быстро борзеть.
  Они уже смотрели на танкистов, как на второй сорт. Дескать, сержанты, а драят пол вместе с рядовыми. Но так Николай сам решил. И предложил Мишке Пирогову и Володьке драить пол вместе с механиками. Неудобно получается, мы такие же, как и они, а работать только им. Из - за того, что у них были «чистые» погоны, а у нас лычки.

- Драить будем вместе! – сказал Николай.
Все согласились.
  Не драил лишь один. Он тоже прибыл из учебки. Но только из той, показательной 2-ой роты. Там он по окончанию учёбы получил звание сержанта, что было не часто. Ребят он сторонился, но всегда жался к начальству. Николай таких всегда отличал. Его сделали старшим над «молодыми». Он поначалу стеснялся командовать, всё больше просил, но потом быстро вошёл во вкус. На работы уже не ходил, а лишь распоряжался. Фамилия у него была Молчанов. Сам вроде из Москвы, но Николай даже не спрашивал у него, где он жил. И вообще, старался особо не общаться с ним. Молчанов и сам не общался с «молодыми», он всё больше лез к «черпакам». Да и лез он к ним затем, чтобы лишний раз его не трогали. «Старик» в роте был один. Кличка его была КРУГЛЫЙ. Дали ему её не то за фамилию, она у него была Круглов, не то за
 его круглое лицо. Парень он был неплохой, даже с чувством юмора.
    Выступал больше всех «черпак», азербайджанец Гаджиев. Да и как выступал, Николай так и не мог понять. Азера то ли зависть мучила, что он рядовой, то ли любил себя выше ставить, чем другие. Он раз спровоцировал Николая. Они сцепились. Колька, правда, не ожидал, что у Гаджия такие сильные руки! Недооценил противника. Так получилось, что он не дал Кольке даже ударить, до драки так дело вроде бы и не дошло, но возня получилась. А вышло так, что он ловко прижал Кольку к полу и так удерживал его. Они покатались на полу, потолкались, огрызнулись друг на друга и разошлись. Но у Николая залегла обида, и нервы его стали немного сдавать. Да и «молодые» из других подразделений, которые балдели, стали бесить его.

   Был у зенитчиков один «молодой», немец по национальности. По фамилии Гаук. Кольке не понравилось, как этот Гаук смотрит на него, а раз, проходя мимо Кольки, нарочно задел его плечом и опять посмотрел с пренебрежением, как на раба. У Николая тогда сдали нервы, он схватил немца за грудки и, не говоря ни слова, шарахнул его спиной о стену. Гаук не ожидал такого разворота событий и растерялся. За немца вступился его же сослуживец, зенитчик – «черпак».
- Ты чё, «молодой»! Оборзел?!! - крикнул он на Кольку.
«Черпак» был дохлый, и Николай мог легко положить его вместе с немцем. Но он не стал этого делать, а просто сказал, глядя в глаза Гауку.
- Ходи аккуратней! А то я смотрю, растолстел на казённых харчах, не разойтись уже!

 Николай сказал это и пошёл вниз по своим делам. «Черпак» вместе с немцем ушли в своё расположение.
С тех пор, пренебрежение в глазах Гаука исчезло, но зато появилась ненависть. Но Кольке было на его ненависть наплевать, он теперь всегда улыбался при встрече с немцем.



                8


    Наступило лето…

 Часть жила своей обычной, спокойной, армейской жизнью. Раз в месяц ездили на вождение, два раза в месяц были стрельбы. Один раз в три месяца стреляли штатными снарядами.
О! Это было действительно интересно!

  Штатный снаряд - это реальный боевой снаряд, только вместо боевой головки у него обычная, железная болванка. Вес такого снаряда 32 кг! Штуковина не лёгкая. А когда танк движется по пересечённой местности, и тебя болтает в башне, как шары в барабане, ты еле стоишь на ногах, а нужно вытащить снаряд из боеукладки, подойти к казённой части пушки, вставить головку снаряда в ствол и с силой пихнуть его вперёд, чтобы закрылся клин-затвор!
   После выстрела башня полностью заполняется густым, серым дымом. Ничего не видно! Заряжающий должен поднять руку вверх и включить вентилятор. Вентилятор достаточно мощный, он за несколько секунд удаляет из башни весь дым.
  Выскакивающая гильза всегда горячая. Руками её сразу не возьмёшь, надо, чтобы остыла маленько.
 С Николаем раз произошёл неприятный случай, когда он на стрельбах был заряжающим.
  Он скопил много гильз под ногами, давая им немного остыть. И сам потом же поскользнулся на них. Сразу встать ему не удалось, а танк в это время стал разворачиваться в сторону вышки, а условие во время стрельбы было такое, что ствол всегда смотрит в поле. При повороте башня закрутилась вместе с полом, и лежащего на полу Кольку стало затаскивать под движущийся вверх - вниз тяжёлый ствол. Колька еле - еле успел отползти по этим крутящимся гильзам и остался невредим. Но после того случая он всегда сразу убирал гильзы в боеукладку.

 Служба продолжалась…

  Ходили в наряды, в караул, во внутренний и в гарнизонный. Немного работали в тех. парке. По воскресеньям роту водили в кино. В маленький, старый кинотеатр «Победа».
   В это время в Москве шла Олимпиада, и Колька так жалел, что не может видеть её. Тут отец прислал письмо, приписав в конце, что умер Владимир Высоцкий.

 Колька попросил старшину, чтобы тот разрешил ему перед строем сделать сообщение о смерти поэта.
Когда Колька объявил печальную новость, то ему не поверили… Если честно, то Николаю и самому не верилось. Но когда в Москву съездил замполит полка, новость эта подтвердилась.

  В этой части Колька сошёлся с одним парнем из роты связи.
  Это был Лёшка Укрепкин. Сошлись они потому, что Колька узнал, что Лёха из Питера, и что он боксёр. У Лёшки был 2-ой разряд. Но ударом он обладал сильнейшим. Колька сам стал свидетелем его могучего удара.

  Случилось это в патруле. Туда отправили в наряд часть танкистов и несколько связистов, среди которых и был Лёха. Возглавлял патруль хороший летюха командир взвода Игорь Чекин. Он хоть был строгий, но справедливый офицер.
  Сидели в комендатуре, отдыхали. Зазвонил телефон, и дежурный сообщил нашему лейтенанту, что надо срочно прибыть по адресу. Там пьяные стройбатовцы устроили бузу.
  Прибыв на место, патруль увидел четверых пьяных солдат. Они были настолько пьяны, что не обращали на патруль никакого внимания. Колька даже удивился, что они так легко, без сопротивления сели в кузов Шешиги 66 газона.

  Выступать они начали уже в дороге. Там был один здоровый бугай! Он все пытался выпрыгнуть на ходу из машины. Николай вместе с лейтенантом Чекиным его еле удерживали. Это был просто шкаф!
  Привезли нарушителей в комендатуру. Пока оформляли, один пошёл на лейтенанта, стал распускать руки, а Бугай стал кричать на Лёху, чтобы тот выпустил его. Лешка как раз стоял возле двери.

 Лёха «черпак», видя перед собой «деда», пытался как можно мягче объяснить тому, что он не может выпустить его, что он всё понимает, но он на службе. Но бугай и слышать ничего не хотел.
Всё произошло стремительно и быстро.
 Сначала не выдержали нервы у лейтенанта Чекина. Он стал наносить пьяному стройбатовцу удары по животу и по печени, а потом резким слева в челюсть, послал его в сторону двери, которая вела в кабинет коменданта.
От удара пьяный боец со всего маху ударился спиной о дверь, и она раскрылась. Он рухнул туда, и дверь закрылась за ним. Это было эффектно!
 Сам удар Лёхи Колька не увидел. Он был молниеносен. Колька увидел лишь последствия. Бугай без сознания лежал на полу.
  Чекин уже обрабатывал другого и опять послал его левым в челюсть, но уже в сторону двери столовой. Всё происходило, как в кино! Стройбатовец так же ударился спиной о дверь, влетел в столовую, упал на скамейки, и дверь так же закрылась за ним.
   Колька стоял сам в растерянности. Он, получается, только наблюдал за всем этим и ни разу не принял в них участие!. Ему было даже смешно.
  Банду повели на гауптвахту, а бугай так и не пришёл в себя! Его взяли за ноги и волоком потащили в камеру…
 Был ещё один случай!
     Полк, в котором служил Николай, считался как бы «ССЫЛЬНЫЙ». К ним в часть часто приходили бойцы дослуживать после штрафбата. Ведь по уставу срок, который ты провёл в штрафбате, не засчитывался. Ты, к примеру, отслужил полтора года, натворил дел и попал в штрафбат. Там максимальный срок 2 года. Ты их отсидел, или отслужил… И оставшиеся полгода ты всё равно должен дослужить. Вот к нам такие дослуживатели и попадали. Штрафбат - вещь страшная. Не дай бог туда попасть. Но всё - таки, одно преимущество есть. Это то, что нигде не указывалось, что ты сидел! В военном билете просто стоял штамп, что ты проходил службу в такой-то части… и ВСЁ! Всё же лучше чем тюрьма. Тебе не ломали жизнь.
   К нам в часть попадали ещё отказники. Из военных училищ. Которые по каким-то обстоятельствам не хотели учиться и становиться офицерами. Колька понимал таких. Он бы сам, ни за какие деньги, не стал бы офицером. Это было не его.
 Так вот, прислали к ним в часть такого отказника. Бывшего курсанта. Высокий такой парень, да и на вид крепкий. Прислали его в пехотный полк. Поначалу он вёл себя скромно, а потом начал борзеть. Николай не помнил уже суть конфликта этого недоофицера с Лёхой, но он опять увидел лишь последствия. Отказник лежал на асфальте с разбитым лицом. Опять всё произошло очень быстро. Вызвали скорую, отправили его в госпиталь. Он вернулся через неделю. Лицо было опухшим. После этого случая он опять стал скромным.
  Колька сошёлся с Лёхой, хоть и он был старше по армейскому ранжиру. Лёха был «черпак» и готовился после приказа стать «стариком».
 Николай с Лёхой частенько беседовали. Лёха вспоминал свой Питер, соревнования, на которых выступал, а Колька ему рассказывал про Москву, в которой Лёшка ещё ни разу не был. Они даже уже договорились, что после Колькиного дембеля, Лёха приедет к нему в отпуск.
- Вот жаль Лёх, что с олимпиадой мы пролетели… - сказал с сожалением Николай.
- Да… Интересно, наверное, было. Наши боксёры сильны! Киселёва старшим тренером назначили. Он то команду подберёт!
- Да уж надо думать! У нас Д.Позняк силён, да и Гранаткин неплох.
- Классная будет олимпиада!
- Да уж, конечно! Мать вон пишет, в Москве народу мало, в магазинах всё есть! Ну почти всё… Во жизнь настала!
- Да…. – соглашался Лёшка. Посмотреть бы на такую жизнь.
- Да приедешь и посмотришь! Тебе полгода всего осталось!
- Да, полгодика и домой… Питер ждёт!!!
- Новая жизнь начнётся! Лёха! Чем заниматься-то будешь?
- Да…. Чем…. Отдохну вначале от службы…. Три месяца положено!
- Так чё, все три месяца отдыхать будешь? Балдеть?
- А то… Службу вспоминать буду нашу…. Винцо попивать… Девчонок любить! Чё, мало дел на гражданке будет?! Ха-ха-ха…
- Хорошо…. А я приду…. Тоже отдохну… Потом на юг махну! Давно на море не был.
- Это куда ж ты махнёшь-то, в ноябре месяце? Ты же осенний!
Колька задумался…
- Ну да…. Ну, я на следующий год… А хочешь, вместе махнём?! А может и с девчонками?
- А ты вроде не говорил, что у тебя девчонка есть…
- Да есть…. Но…
Колька махнул рукой.
- Поругались мы…. Не пишет она.
- Ничего, придёшь к ней в парадочке, всё по уму!!! По полной программе! Таким кренделем заявишься, сразу помиритесь!
Друзья засмеялись…

- На вечернюю поверку, становись!!! - раздалась команда дежурного по роте.




                9

   Пролетело лето… Наступил сентябрь. Вышел приказ министра обороны Устинова.
Колька стал «черпаком». В черпаки принимали их уже теперешние «старики».
Двенадцать ударов по голой жопе железной скобкой, что на армейском ремне!
Вещь неприятная, но терпимая и радостная!

  Прислали «молодых». Теперь они уже драили пол в коридоре штаба, а новоиспечённые «черпаки» теперь лишь только смотрели за выполнением работ.
  Жизнь стала спокойной и размеренной. Кольке казалось, что так можно служить очень долго. Он, конечно, скучал по Москве, о родных, о товарищах. Ему, естественно, хотелось побольше свободы, может даже развлечений, но это армия, и ему теперь остался всего один годок!!!
- «Один годик, и я увижу свою Москву!!! Я приду домой!!!»


 «Открываю знакомую дверь…Человек я гражданский теперь… Буду пить и гулять, буду женщин ласкать… Буду службу свою вспоминать»… (из дембельской песни).


   Так мечтал Колька…. Так мечтали все, кто служил в армии! Когда ты в наряде, или стоишь на посту, зимой, или работаешь в парке… Что делать солдату? Помечтать о дембеле….

  Но мечты не всегда сбываются… Армия есть армия…

  Погиб осенью старшина Серёга из танковой роты, из 1-го городка. Погиб глупо, прямо перед самым дембелем. Ротный попросил его варить железо. Моросил дождь. В дождь варить нельзя! Но ротный очень попросил… Сказал, что отпустит пораньше домой. Отпустил. Поехал домой Серёга пораньше... в цинке…
  В конце октября погиб Лёха… Нелепо и глупо. Его раздавил «молодой», прижав его грудную клетку бронёю БМП.
   Цепляли трос... Прапор зачем-то посадил «молодого» за рычаги. Лёха с тросом стоял между двумя машинами… Молодой растерялся, то ли газ с тормозом перепутал. В общем, нет больше Лёхи…

 Николай когда узнал, не поверил. Они утром ещё договорились выпить вечером, поболтать, как всегда. Там уже сколачивалась компания, с гитарой…. И на тебе… Нет Лёхи...

 Никого не наказали, да и к чему? Лёху-то уже не вернёшь…

  Колька сначала думал, что придушит «молодого» голыми руками, но потом успокоился. Офицеры тоже, наверное, предвидели неприятные моменты. «Молодой» отсиделся пару дней в лазарете, а потом его быстро отправили в другую часть. Наверное, правильно сделали.

  А служба шла своим чередом. В армии дни то тянутся, а то летят быстро.
 Осенью, уже в конце в полк прибыл один «молодой». Звали его Андрей Белкин. Еврей из Питера.
Как это чудо природы попало в армию, для Кольки было непонятно. Он был невысокого роста, грузноват. По годам ему было лет 27- 28! Но выглядел он, как казалось Николаю, на все 45!!!
  Белкин был художником. По его рассказам, даже известным. Вообще он жил на своей волне, как бы не обращая внимания на тот факт, что он в армии. Его никто не трогал, ни «старики», ни офицеры. Он даже стал маленькой забавой полка. Белкин очень много знал такого, о чём в то время не писали в газетах и не показывали по "ящику". Он знал много исторических «сказок», сплетен и неплохо разбирался в современной, популярной музыке, знал кинематограф. Смотрел почти все фильмы Тарковского.

  Всё это было интересно и забавно, слушать этого человека, общаться с ним. Как солдат, Белкин был никакой. Он худо – бедно отслужил 4 месяца, заболел и попал в гарнизонный госпиталь. Полежал там немного, и начальство прознало, что он художник, а может он и сам намекнул. Белкина оставили в штабе гарнизона, где он занялся оформительской работой.
  Великая нация!
 В часть он больше не вернулся. Через два месяца его отправили на «дембель». Какими путями он этого добился - неизвестно.




                10


  Зимой произошли новые изменения в Колькиной жизни, да и во всей танковой роте. Весь Колькин призыв командиров танка перевели в другую часть, в 5-й городок.
 Это начальство так создавало роты одного призыва. Борьба с «дедовщиной».
 В 5-ом городке был большой танковый полк, хоть и кадрированный. Механиками были одни туркмены и один таджик.
  Туркмены были ребята борзые, хотя и неплохие. Особых конфликтов не было, так, если немного по мелочам. Те, кто были из города, с ними ещё можно было даже пообщаться, с деревенскими - это получалось плохо. Но служба шла, ходили в наряды, ездили на стрельбы. Отметили дембельский, 1981 Новый год!

   В кадрированных частях полагалось проводить ученье раз в 25 лет! Николаю повезло! Ученье выпало как раз на этот год. Началась подготовка к ним. Подъём теперь был не в 6 утра, а в 5! Отбой сделали в 21.00. Да кто ложился в 9 вечера? Конечно, все болтались до 22.
  В конце февраля Кольку замучили фурункулы. Их уже становилось так много, они гноились, и его кальсоны неприятно прилипали к телу. Николай обратился к ротному, и тот послал его в лазарет, который находился в 1-ом -городке.
 Кольку сразу положили в палату.

О, это был санаторий! Спи целый день! Еда получше, чем в части, давали витамины, облучали лучами, чтобы убить фурункулез. Николай стал читать, благо свободного времени стало много.
  Отдохнув за две недели, Николай прибыл обратно в свой полк. Он был свеж и здоров, только маленькие синячки, которые остались от фурункулов, ещё долго были на его теле.
  Кольке опять повезло. Новый ротный капитан Каргаев хорошо относился к нему, и по прибытии из лазарета, капитан Кргаев направил младшего сержанта Егорова в «карантин», сержантом. Обучать призывников курсу молодого бойца.
  Колька опять прибыл в 1-ый городок. Прибыл он туда с молодым офицером Исаевым, командиром Колькиного взвода. Исаев Кольке не очень понравился, хотя он был из Подмосковья. Какой-то он был скользкий, и вид у него был, как у школьника. Когда его Колька в первый раз увидел, на него нашло затмение. Ему почему-то показалось, что этот придурок (Исаев) обычный солдат, который нашёл где-то офицерский мундир, напялил его на себя и теперь дурачится, ходит в нём по части! Кольку потом это долго смешило. Но командиров не выбирают, и ему вместе с Исаевым пришлось продолжить службу в карантине.

 «Зелёных» ещё не было. В карантин прибыли только сержанты.

  Отслуживший полгода артиллерист Лёшка и пехотинец Стас из Риги, и был ещё Юрка из Куйбышева, тоже из артиллерии. Стас был «черпак», Колька и Юрка уже этой весной должны были стать «стариками». Колька сошёлся с этими ребятами.
 Им было о чём поговорить и помечтать о дембеле. Лёха всё - таки немного сторонился их компании, но иногда и его приглашали на ночные посиделки с гитарой и выпивкой. Пили портвейн и не часто, фирменный Вологодский напиток - «Рябина на коньяке»!
 Прибыли «зелёные». В основном это были ребята из Западной Украины и немного осетин, несколько человек.
  Колька и не думал повторять методы сержантов из «учебки». Он действительно пытался за небольшой срок этого карантина научить ребят тому, что знал сам. Хотя бы, чтобы эти гражданские салаги стали немного походить на солдат.
   Николай учил их мотать портянки, пришивать воинскую фурнитуру, и самое главное, для начала, это правильно отдавать «честь»! Всё, чему его самого учили.

 Только Колька не издевался над «зелёными», а лишь посмеивался немного, и продолжал учить, а новобранцы его любили за это. Им было даже интересно с ним.
  Одеться за 45 секунд или раздеться без складывания обмундирования, за 20 сек. Они даже перенимали манеру отдавать честь. Именно так, как её отдавал Колька! Слегка повернув ладонь внутрь.
  Все команды Николая бойцы выполняли беспрекословно. Новобранцы были будущие водители грузовых автомобилей. Их готовили к вождению на «Уралах».
  Николай объяснял бойцам даже такие мелочи, что уборку в кубриках надо проводить полностью. Что мыть пол надо не только в проходах, но и под койками.
 Раз, заглянув под койки, Николай увидел там толстый слой пыли. Это рассердило его и на вечерней поверке он предупредил бойцов, что после отбоя они будут «тренироваться»!
  Через 15 минут после отбоя рота стояла в строю, в коридоре казармы, в нижнем белье, в кальсонах.
- Значит так, бойцы! – начал с грозным видом Николай. Он старался казаться серьёзным и рассерженным.
- Значит, так! Я смотрю, мои указания не до всех доходят?! Я же говорил вам, что мыть пол нужно не только в проходах, но и под койками! Кому это не понятно?!!!

 Рота стояла по команде смирно. Колька расхаживал вдоль строя и продолжал:

- Значит, так…. Так как вы будущие водители, мы сейчас совершим марш –бросок… Вологда - Москва! Я думаю, после этого пробега, до вас, всё - таки что-то дойдёт!
- Рота! Налево! В колонну по двое! Левое плечо вперёд! Под койками! По - пластунски… Вперёд! Марш!!!

 Бойцы в своих, ещё белых кальсонах и рубахах, полезли под койки.
 Николай думал, что произвёл строгое наказание для бойцов….. А они ползли под койками и ржали от смеха…
Но после этого под койками всегда было чисто.

  Служба шла… Наступило лето. Полк Николая отбыл на ученье.
Снесли при этом ворота части, как умудрились, непонятно!
 Николай продолжал обучать «зелёных» в карантине. У них уже начались занятия по вождению. Рота выезжала на полигон, и там бойцы показывали свои умения.
  В карантине Николай впервые получил увольнительную вместе с Юркой. Не за что-то, а так просто. Они переоделись в «парадки» и после завтрака пошли в город.

  Юрка уже был в увольнении и лучше знал город. Сперва они зашли в фотографию и сделали снимок на память. Потом пошли погуляли в парке, поели мороженого. Затем Юрка предложил купить бутылку водки и пойти в знакомую ему общагу. Колька согласился.
  Общага была в маленьком, двухэтажном, стареньком домике недалеко от парка. Юрка предложил выпить немного, для разговорчивости. Денег было в обрез, и на закуску купили лишь плитку шоколада.
Колька впервые закусывал водку шоколадом. Оказалось необычно.

  Подошли к общаге, на улице было тепло, и окна на первом этаже были открыты настежь. В комнатах мелькали девчонки, увидев солдат, они сразу высунулись из окон. Начали знакомиться. Пошли разговоры… Тары - бары… Девчонки были симпатичные, или так уж казалось Кольке. Они понемногу выпили всю бутылку… За разговорами пролетел день. Юрка был поопытней в этих делах. Он уже стал договариваться о встрече после отбоя, как тут в комнату вбежала невысокого роста девчонка и крикнула:
- Бегите, ребята! Патруль!!!
Хмель куда - то девался…. Он выскочил из головы, и мысль была только одна, надо бежать!
Ох, и рванули же ребята! Бежали по каким-то старым улицам, трущобам, заброшенным садам. На бегу Юрка крикнул - «Надо разделяться»! Они добежали до перекрёстка, Колька рванул влево, Юрка вправо… Патруль тоже разделился.
  Николай оторвался и забежал в  старый деревянный дом в два этажа и с тремя подъездами. Он вбежал в центральный подъезд. Зачем Колька это сделал, он и сам не понял. Он поднялся по лестнице на чердак. Дверь на чердак почему-то была открыта настежь. Видно из - за жары, лето всё же. Он быстро закрыл её, придавив тяжёлым ящиком, стоящим рядом, а потом, обнаружив щеколду, закрыл ещё и на неё.
   Высунувшись в смотровое окно, он увидел пробегающий мимо патруль. Ребята не очень-то и спешили. Посидев ещё минут пятнадцать, он решил выходить и пробираться к части.
- «Прямо, как в кино»! - подумалось Николаю. - В тылу врага! С погоней, только перестрелки не хватает!»
  Отодвинув тяжёлый ящик и открыв щеколду, он увидел, что другие двери на чердак так же открыты… Кольке стало смешно. Зачем мучился, закрывал?

  В часть он пришёл до поверки. Юрки ещё не было. Не было и офицера Исаева. Здесь они сами себе были хозяева. Провели быстро поверку, дали отбой роте. Пришёл Юрка. Собрались в ленинской комнате. Стали рассказывать Стасу о своих приключениях. Наржались, и довольные пошли спать.

   Шла спокойная армейская жизнь, «зелёные» тоже были довольны, их никто не гонял, не мучил, а учили по уставу! Как положено.
  Колька даже предложил Юрке сводить своих бойцов на старый полигон. Он был недалеко от части, на окраине города. Подышать свежим воздухом, проветрить личный состав и немного поучить военному делу. «Повозиться» на природе! Колька решил показать бойцам элементарные приёмы самообороны. Они стали отрабатывать незаметные подходы к постам, быстрое снятие часовых, умелую оборону без оружия. Стояло лето, и погода была прекрасной.
   Исаев, который прибыл вместе с Егоровым в карантин, был по годам одногодком с Колькой.
Кольке он не нравился, и Исаев чувствовал это.
Бойцы Кольку, можно сказать, любили. Он хоть и старался быть строгим к ним, но злобы и издевательств от него они не видели.
  Исаев этот был назначен старшим карантина. И, как старшему, ему не нравился такой авторитет сержанта.
  Как – то, придя с сильного похмелья в расположение роты, он не знал, до чего бы докопаться. Нашёл где - то пыль и при всём личном составе стал распинать Егорова. Колька пытался было оправдаться, но Исаев уже стал орать на него. Затем замолчал, подождал немного, дал команду «Разойтись», а Кольку позвал к себе в комнату.
 Николай не успел ещё войти, как офицер схватил его за ворот, при этом сильно оцарапав ногтем Кольке шею.
- Ты чё, воин! – крикнул Исаев. – Тебе мои команды не указ?! Командиром себя здесь почувствовал?!!!
Николай даже не понял, про что он говорит.
- Ну, чё молчишь?! Сержант?!!!
Исаев рванул сильно Кольку за ворот вниз.
Николай освободился от захвата,и спокойно сказал:
- Видать, от жены люлей получил? А теперь на мне злобу свою сорвать хочешь... Не выйдет, товарищ лейтенант!
- Ты как разговариваешь?!!! ТЫ! Воин! Что, дембель почуял?!!

Исаев опять схватил Кольку за гимнастёрку.

- Убери руку! - ответил ему Николай.

Офицер попытался обхватить Колькину шею на «стальной» захват, но резкий удар в печень остановил его.

- Ты… Ты, сука, меня ударил?! Меня! Советского офицера!
- Да какой ты  офицер?! Ты что, службу что ли видел? Дурака провалял четыре года в своём училище, а теперь перед «молодыми» из себя «генерала» корчишь!
 Исаев зло смотрел на Кольку.

- Ну, чё смотришь? В карантин тебя послали, потому что на ученье не захотели брать. Ты ж ни хрена не умеешь, да и не знаешь ничего! Стреляешь плохо, водишь так себе. Вот и сделали тебя старшим над пацанами!

- Заткнись! - закричал Исаев, и его вспотевшее лицо перекосило злобой.
 Офицер бросился на Кольку, он попытался ударить его в лицо. Колька легко увернулся. Поняв, что этот клоун совсем не умеет драться, но его всё же надо было как-то остановить, без последствий.
Исаев бросился ещё раз, но тут уже сильный удар чуть выше груди остановил его окончательно.
Исаев захрипел.
- По прибытии... в часть, всё будет доложено... командиру роты! Ты понял?! Ты, Егоров! Ты у меня на дембель пойдёшь 31 декабря! Когда куранты пробьют полночь!
- Ха..ха…ха… - Колька даже искренне рассмеялся. - Ты! Ты даже ни одной запятой на этом документе не поставишь! Офицер… А вот как ты молодых солдат заставлял себе сапоги чистить, об этом я уж при случае точно доложу ротному. Офицер… Гнида ты… Исаев.

 Колька криво улыбнулся и вышел из комнаты.
Больше с этим офицером у Кольки конфликтов не было. Исай вообще больше не разговаривал с Егоровым.
 Карантин подходил к завершению. И как бы вроде экзамена, молодые водители должны были совершить небольшой марш-бросок на боевых автомобилях, с ночёвкой.
 Все готовились. Была даже снята часть техники с консервации.

 И вот рота в полном составе, возглавляемая отцами командирами, сержантами и офицерами, двинулась по дорогам Вологодской области.
  Погода была хорошая. Было не жарко, хотя стояли солнечные дни, обычная погода августа месяца.
У Кольки Егорова и Юрки настроение было отличное! Лето кончается, скоро осень! А значит скоро дембель!!!

 Покружив по области до обеда,перекусив и передохнув немного, поехали опять, менялись водители, им ставили всем зачёт. Двоечников в советской армии не было!
 К вечеру нашли стоянку для ночлега. Это было прекрасное место у тихой речки. Колька его запомнил на всю жизнь…
 Поставили палатку, развели костерок, подошла машина с ужином. После приёма пищи "зелёные" пошли спать.
  Старшим этого пробега был старый подполковник. Ему совсем немного оставалось до пенсии, и это наверное был его последний марш - бросок. Он подошёл к Егорову и сказал:
- Пусть молодые поспят, а вы уж, ребятки, поохраняйте. Погода хорошая, да и место тоже. А завтра, как тронемся, ложитесь в машинах и спите. Скажите, я разрешил.
- Есть, товарищ подполковник! – ответил радостно Николай.
 Бойцы мирно спали, а четыре сержанта лежали на шелковистой траве возле тихой, с прозрачной водою реки, и тихо беседовали. Они разговаривали о будущем, о дембеле, о гражданской жизни, о музыке, и о многом, многом хорошем, что было в их ещё не очень большой жизни…



                11


  Оставалось ещё неделя карантина. Колька вдруг заметил, что один из его «зелёных» ходит с опущенными глазами, и вроде они у него даже на «мокром месте».
- Эй, воин! – обратился к нему Николай. - Подойди - ка ко мне!
Солдат подошёл.
- Фамилия?
- Лоскат…
- Что случилось, рядовой Лоскат?!
Солдат опустил голову и молчал.
- Ну, чего ты молчишь? Рассказывай давай…
Солдат продолжал молчать.
- Ну – ка, пойдём на улицу. Ты куришь?
Солдат мотнул головой.
- Ну, всё равно пошли, пройдёмся.

 Они вышли из здания казармы и прошли в курилку, благо там никого не было.

- Давай рассказывай, что там у тебя? Дома что-то случилось?
- Нет…
- Ну, а что тогда? Девушка письмо написала?
- Да нет, товарищ сержант… У меня часы… Часы были…
- Украли, что ли?!
- Да нет… Сняли… Мне их мама подарила, когда меня в армию провожала. На память, чтобы… Чтобы они всегда со мной были…
- Нашла, что подарить! – вырвалось у Кольки. - А кто снял-то?! Из наших? Кто?!
- Нет… Дагестанцы.
- Эти когда же успели?
- Да, после обеда, вчера… Когда с марш - броска вернулись.
- Да…. Угораздило же тебя.

   Солдат замолчал. Он сидел на скамейке, опустив голову.

- Там на них гравировка есть. «На память от мамы».

Николай даже не знал, что ему делать, но всё же сказал:

- Ты, Лоскат... вот что... Ты мне этих втихаря покажи, в столовой, кто снял. Но смотри, чтобы тебя не запалили!
 На ужине рядовой показал Кольке двух ребят, дагестанцев, которые сняли с него часы.
 Через часок после ужина, Николай решил идти к дагестанцам в казарму. Он решил идти один. С Юркой и со Стасом какой смысл, их уроют там за пять минут. С офицером бесполезно, они не признаются. Колька шёл, ещё не зная, что он вообще будет делать. Что он им скажет, и как скажет?

 Он открыл тяжёлую дверь и вошёл в расположение.
Да… Это было что-то скорее похожее на тюрягу, чем на казарму Советской Армии!
 Дневального на входе вообще не было! Не было и офицеров. Колька думал, что они сюда вообще не ходят. В кубриках сидели, лежали, играли в карты, нарды, люди вроде похожие на солдат, но одетые наполовину в гражданку.

 Николай шёл медленно, всматриваясь в эти недобрые, кавказские лица.
 На Николая тоже обратили внимания. Некоторые даже с удивлением смотрели. Мол, как ты вообще отважился сюда зайти! Парень?!
  Николай увидел тех ребят, на которых указал Лоскат. Он их увидел в последнем кубрике.
Егоров остановился и поздоровался со всеми сразу.
Ему ответили тоже. Колька подозвал одного из парней, на которого указывал рядовой.
Тот подошёл с неохотой и мотнул головой, мол, что надо?
- Это ты с «молодого» часы снял? – сразу в лоб спросил Николай.
- Э… А тэбэ что?!!!
  Колька увидел, как весь кубрик смотрит на него. И если что… ну, одного, двоих он ещё вырубит, а потом? А потом, место в гарнизонном госпитале ему будет обеспечено…
- Да мне ничего… - старался как можно спокойней и уверенней отвечать Николай. - Просто он заявление собрался писать. А офицеры, сам знаешь, тянуть не будут. Быстро оформят путёвку в дисбат!

- Э… мне по х…. Иди, да!

  Дагестанец указал Кольке кивком головы на выход. Но тут подскочил его земляк, он видно у них был старшим. Они быстро о чём-то на своём поговорили, и тот потом подошёл к Кольке.
Николай повторил ему, что дело пахнет дисбатом.
 Тот первый, с кем разговаривал Николай, опять стал указывать ему на выход, и Николай медленно развернулся и собрался уже уходить, но старший остановил его, он подбежал и протянул Николаю часы. Перевернув их, Николай увидел ту самую гравировку.
  Егоров мотнул головой, как бы прощаясь, развернулся и пошёл на выход.


 Подозвав к себе рядового, он отдал ему часы.
- Держи… И давай, дуй на почту, благо она за забором, отправляй их бандеролью домой! Понятно?!
- Понятно… - пролепетал боец.
- Чего?!
- Есть! Товарищ младший сержант!
- Вот так вот!… Дуй, только быстро!

  Через несколько дней карантин закончился, молодых бойцов отправили по другим частям. Николай построил роту и простился со своим личным составом. «Зелёные» после команды «Вольно, разойдись!» облепили его. Они пожимали ему руку на прощанье, обнимали. Николай даже не ожидал такого. Он всегда старался быть строгим с ними, а они, оказывается, его любили.
  Они не просто любили своего сержанта, они его уважали! За то, что он не подличал, не издевался, не показывал свою власть над ними. За то, что он видел в них не скотов, а людей, молодых пацанов, таких же, как и он сам. И что он старался научить их хоть чему-то, что умел и знал сам.

   Полк Николая успешно вернулся с учений. Поставили старые, заваленные ворота, и весь личный состав принялся восстанавливать технику после учений и ставить её обратно в боксы на длительное хранение.
   По прибытии в часть Егоров получил взыскание. Ротный построил личный состав, вывел Николая из строя и при всей роте стал рассказывать, что по замечанию лейтенанта Исаева младший сержант Егоров вел себя недостойно в карантине, что он издевался над молодыми солдатами!
  У Кольки ком в горле застрял от обиды… Он захотел тут же, перед строем, что-то сказать в оправдание, но ротный грубо прервал его. Кольке оставалось только стоять и молчать. Он смотрел на Исаева, который гаденько улыбался и не смотрел на Кольку.
- «Ну и сука же ты, Исай! Паскуда…!» – думал про себя Николай. - «Убью гада!»
  Николай понимал, что Исаеву он ничего не сможет сделать, а наоборот, не дай Бог, что… И эта тварь подаст рапорт, и его ведь могут отправить в дисбат. Да… Такие уроды, как Исаев, могли многим жизни поломать.
- «Пошёл он к чёрту! Хорёк ёб...ый»…

 На следующий день Колька подошёл к ротному.
- Товарищ капитан… Разрешите обратиться?!
- Слушаю тебя, Егоров… Что сказать хочешь ?
- Товарищ капитан, вы действительно поверили этому Исаеву?
- А ты хочешь сказать, что ничего подобного в карантине не было?
- А вы хотите сказать, что я могу издеваться над молодыми?!!!
- Ладно, Егоров. Ступай…. Не бери в голову… Наказаний не последует.

 Через пару недель эта сука Исаев бегал по части с вытаращенными глазами. Его посылали в Германию! Для дальнейшего прохождения службы…
 Этот недоумок с растерянным видом, не зная, радоваться ему или плакать. Что его там ждёт? Безмозглый, подлый и трусливый человек. Жизнь всё равно поставит тебя на место.




                12

   Работы по восстановлению техники продолжались, и чтобы освободить больше рядового состава, в карауле был создан «сержантский пост». Это пост был по охране артиллерийских складов. Николай как раз попал в этот наряд. Давно он уже не стоял часовым. Последний раз в учебке.
 Приехав в Вологду, он, как сержант, ходил в караул только разводящим (менял посты).
 Было начало сентября! Погода стояла прекрасная, бабье лето только началось. Правда, утром было уже прохладно, и на посту стояли в шинелях.

 Этим утром как раз приехал проверяющий из штаба гарнизона, и именно на «сержантский пост», и именно в Колькину смену…. Повезло, как обычно...
   Увидев приближающихся людей к посту, Николай стал действовать по уставу, как учили.
 Он скинул с плеча автомат, направив его в сторону идущих, и громко крикнул:
- Стой! Кто идёт?!!
В ответ раздалось:
- Начальник караула, лейтенант Овчиников. (Хороший мужик, но любитель позашибить. По этой причине он до сих пор ходил всё в лейтенантах).

  На пост прошёл лейтенант с полковником. Николай понял, что это проверяющий.

- Егоров, как на посту? – спросил Овчиников.
- Да всё нормально, товарищ лейтенант. Тихо…
- А вы, товарищ младший сержант, - спросил уже проверяющий. - Давно служите?
- Да уж домой пора, товарищ полковник…
- А где живёте?
- В Москве!
- О! Хорошо…. Соскучился, поди, по Москве-то?
- Так точно, товарищ полковник! – ответил весело Колька, видя в проверяющем добродушного человека.
- Девушка-то есть? – спросил проверяющий, подмигнув слегка сержанту.
- Да успею ещё, товарищ полковник! Москва – город большой! Найдётся и для меня!…

Проверяющий вместе с лейтенантом засмеялись…

 Тут полковник слегка, по-простому хлопнул ладонью Кольку по плечу и непринуждённо спросил:
- Ладно, сержант. Дай-ка я номер сверю с твоего автомата…
Кольку, как будто молния ударила! Он сделал полшага назад, чуть подняв оружие в направление проверяющего.
- Нет, товарищ полковник! Автомат я вам не дам! Не положено!
Проверяющий улыбнулся,и сказал:
- Молодец Егоров!
Потом обратился к лейтенанту :
- Увольнительную!
- Есть, товарищ полковник! – ответил Овчиников, посмотрев на Кольку и подмигнул ему…
- Служу Советскому Союзу! - зычно и радостно выкрикнул Колька.

   Во вторую свою увольнительную Николай пошёл с сержантом Славкой Лысаковым.
В последнее время они как-то сошлись. Лысаков был деревенским парнем, крепкий мужик из Смоленской области. Он был любознателен, и Колька ему много чего рассказывал: о Москве, об искусстве. Лысаков в своё время сам увлекался фотографией. Он достал где-то старенький ФЭД и снимал им всю роту. Благодаря Славке, у Николая остались фотографии.

  В увольнение, как нарочно, испортилась погода. Но сержанты не огорчались. Они погуляли по городу, съездили и посмотрели ещё один парк. Выпивать не стали, не было денег, да и офицеры в полку следили строго, это тебе не в карантине!
  Под вечер пошли к центральному кинотеатру. Как раз только вышел новый фильм-катастрофа «Экипаж»! Билеты конечно же все были проданы, и сержанты просто стояли рядом со входом и смотрели на красочную афишу…

- Эй! Солдатики… - раздался голос билетёрши, которая стояла у входа и проверяла билеты.
- Чего стоим? Кого ждём? - опять спросила она.
- Да никого не ждём, так, смотрим… Да и денег нет… - ответил ей с неохотой Колька.
- И билетов тоже… - поддакнул ему Славка.
- Ну-ка… Быстро! - билетёрша мотнула головой, приглашая зайти.
Славка с Колькой переглянулись.
- Вы долго стоять-то будете?! – опять спросила добрая женщина. - Быстро проходите!
Сержанты вошли в фойе и побежали по лестнице вверх, к дверям зала.

  В зале было темно, но глаза быстро привыкли. Фильм только начался, уже шли титры. Славка увидел два свободных места и потянул Кольку за рукав.
- Пошли… Смотри, вон свободно!
 Да…. Им повезло. Видать, у этой женщины тоже кто-нибудь служит или служил…
 Фильм был офигительный! Пока они возвращались в часть, на ходу обсуждали каждую сцену. Николаю понравилось всё, и даже музыка, она звучала всю дорогу у него в голове. А как актёры играли! Для них фильм казался необычным, такого фильма ещё они не видели.

  Дембель потихоньку, но приближался… Неожиданно опять наладилась погода. Николаю с его приятелями опять повезло. Его, Славку Лысакова, Володьку Березина, Мишку Пирогова и связиста Лёху Колмыкова (который прибился к их компании) – послали в командировку, на озеро Кубенское. Там стоял небольшой кирпичный заводик, и ребята должны были отработать там, а взамен их часть получила бы нужное количество кирпича.
  После казармы – это был просто курорт!!! Это был санаторий! Здравница!
  Ребят поселили в старом деревенском клубе, который стоял на отшибе, рядом с заводом. Завтракали и ужинали они сухим пайком, но обедали в гражданской столовой!
Ох, и как хороша была гражданская еда! Солдатики так соскучились по ней.
  А вечером, за ужином…. Разогревая на сковородке лучшую в мире гречневую кашу с мясом, прямо на костре, будущие дембеля запивали это дело советским пивом или дешёвым вином. Вермут был конечно ужасен для Колькиного организма. Но он не мог отказаться и отделяться от коллектива. Правда, потом всегда жалел об этом. Его постоянно мутило.

  Старшим этой бригады был назначен прапорщик. Но он редко появлялся, и ребята чувствовали себя почти гражданскими людьми.
   Работа на заводе была нехитрой…. Они сидели в бескрайних коридорах сушилки, и их задачей было снимать сырой кирпич с движущихся люлек и ставить его на полеты для просушки.
 Местные работяги тоже особо не напрягались, и у ребят было время посидеть и по болтать…

  Так прошла неделя. К Лёхе Калмыкову, из Вологды приехала девушка, он с ней уже как три месяца был знаком. Она привезла ему сигарет, две бутылки водки, пожрать и ещё взяла с собой  подругу. Лёха тут же решил познакомить её с Николаем.
  Её звали Ира. Обычная девчонка. Она даже не из Вологды. Из области, просто работала с Лёхиной девчонкой вместе. Они работали в продуктовом магазине, поэтому привезли и выпить, и закусить!

  Николай не курил, а сигареты, привезённые девчонками, очень ценились. В стране начались первые проблемы с сигаретами. Лёха был очень рад их приезду.
  Они взяли выпивку, еду и пошли на природу. Выбрав уютную полянку, компания села возле старого, раскидистого дерева.
 Колька уже пил водку, но не такими дозами, а Леха нарочно налил Николаю полный стакан.
 Кольке неудобно было перед девчонками отказываться и он, взяв стакан,и давясь, осушил его полностью!
 Закусив огурцом и хлебом, он сразу придвинулся к Ирине. Девчонки посмеивались, видя, как на их глазах хмелеет Николай. Ира гладила Колькины короткие волосы и поудобней положила его голову себе на бёдра. Они болтали о чём-то, смеялись…. Леха рассказывал анекдоты. Николай уже мало чего соображал. Он вырубился и проспал где-то час… Потом, закусив ещё, пошли к старому клубу.
  Посидев немного там и допив остатки водки, они решили сходить в кино. Благо, местный кинотеатр работал. Там шёл какой-то советский фильм шестидесятых годов. Колька не помнил ни названия, ни сюжета фильма. Он весь сеанс целовался с Иркой, на последнем ряду. Потом они стали обсуждать фильм, и их прохватило на смех. Они стали ржать прямо в зале. Народу было немного, но их попросили выйти.
  Уже стемнело, девчонкам было поздно возвращаться в город, и Лёха предложил им переночевать в клубе. Благо, там был маленький предбанник, а коек в клубе хватало. Девчонки согласились.

 Колька был ещё совсем пацан… Ему только в ноябре стукнет 21 год, и ничего такого у него ещё с женщиной не было. С Ленкой у него было всё так…по-детски. Поцелуйчики да обнимашки… Может, и разошлись из-за этого. Может, Колька показался ей не таким решительным, как бы ей хотелось. Но Ленку он уже не видел почти два года…
- «У неё, скорее всего своя жизнь. И у него теперь своя!»

 Они лежали на узкой, армейской кровати и целовались. Ирка шептала ему:
– Да ты ведь мальчик! Надо же, мальчик… Ты целоваться даже не умеешь! Николай, надо становиться мужчиной…
Ирина пожалела его. Да и он к тому же ей понравился…

Лёха с Людмилой вырубились и мирно похрапывали, а Ирина показала Николаю всё, что знала и умела сама…

   Николай проснулся первым. Осторожно приподняв одеяло, чтобы не разбудить Ирину, он побежал умываться. Потом растолкал Лёху. Проснулись и девчонки. Они быстро умылись и, не позавтракав, пошли на остановку автобуса. Лёха шёл с Людмилой и беседовал с ней. Колька шёл молча. Он изредка посматривал на Ирину, но та не отвечала ему взглядом.

Сухо попрощавшись на остановке, девчонки уехали.

- Ну, как тебе Ирка?! – спросил с ухмылкой Лёха.
- Да… Так…. - ответил Николай.
- Ну, было хоть чего? – опять спросил Лёха.
- Да тебе-то что?!
- Да я так спросил. Ничего… В следующее воскресенье опять приедут!
- Ты думаешь?
- А чё тут думать! Сказал, приедут! Значит приедут!

  Но следующего раза не получилось… На следующий день пришла машина, и всех повезли обратно в часть. Что-то там не получилось у отцов командиров договориться.
  Но всё равно, ребята были довольны. Восемь дней вне части! Без надзора офицеров! За эти два года всё это уже порядком надоело! Хотелось скорее домой…




                13



  Прибыли в часть… Три дня ходили, как неприкаянные… Как будто не в своей тарелке… Что тогда про «молодых» говорить!
 Погода испортилась окончательно. Пошли осенние дожди… В конце сентября наконец-то пришла радостная весть!

                ПРИКАЗ МИНИСТРА ОБОРОНЫ!!!
 С октября по декабрь уволить в запас всех военнослужащих, у которых заканчивается срок их службы!

 В конце октября Николай заступил в наряд в гарнизонный караул.
  Назначен он был помощником начальника караула. Обычный наряд, он уже бывал в этом карауле, был он и разводящим и выводным на гауптвахте.

   Весь караул прошёл спокойно. Николай ездил с водителем на 66-газоне и менял посты. Меняя последний пост, часовой «черпак» из их роты, попросил Николая заехать по дороге на дежурной машине к женскому общежитию. Там у этого «черпака» была девушка, которая перестала подходить к телефону и отвечать на его письма. Он попросил Николая заехать буквально на 5 минут, чтобы сказать ей пару слов…
 Колька по глупости и неопытности согласился….

  Подъехав к общаге, солдаты с оружием стали вылезать из машины. Увидев такую картину, охранник, мент, выскочил на улицу аж без сапог!

- В чём дело!!! – кричал он Николаю. - Вы, что!!! Совсем охренели?!!!

Николай крикнул:
- Все в машину!!!
Водитель быстро развернулся, и дежурная машина скрылась за поворотом. Пока ехали, смеялись, вспоминая внешний вид мента.

 Прибыв в комендатуру, Николай был вызван к самому коменданту.
Хмурого вида подполковник громко задал Кольке только один вопрос:

- За каким х… ты поехал в женское общежитие на дежурной машине, да ещё с оружием?!!!
 Николай стоял и молчал. Он понял, что попал просто по своей глупости, что он виноват. Он был старшим группы. Он помощник начальника караула. Он не имел права этого делать…
- Сдать оружие… - уже тихо сказал комендант. – В КПЗ…

    Колька отдал автомат, снял штык-нож и свой ремень. Его повели в камеру…

  КПЗ – это камера предварительного заключения. Туда попадают все, кого прихватил патруль в увольнительной, кого в самоволке поймали, а кого за неправильное поведение, порочащее звание советского воина!

    Камера была без окон, только небольшое смотровое окно в двери, через которое поступал воздух. Сама камера была примерно 5 квадратных метров. Над бетонным полом был деревянный настил. На нём можно сидеть или спать. Это единственное преимущество КПЗ перед другими камерами, где нары опускались только на ночь, и сидеть ты можешь только на бетонном полу или на колышках, на которые упираются опущенные нары. В КПЗ ты мог спать хоть целый день, но там НЕ КОРМИЛИ!!! И по советскому уставу вооружённых сил, держать тебя там могли не больше трёх суток!

 Ну… Что написано в уставе, не значит, что это выполняется на деле.
  Николай просидел в КПЗ 8 суток! Его спасло то, что он успел послужить в разных частях города Вологды, и его многие знали, да и он многих знал. Только простые солдаты оказались более человечней и понятливей, чем многие офицеры.
   Знакомые солдаты приносили ему еду, но он, как нормальный мужик, не мог жрать один. Он делился со всеми, кто был на тот момент в камере. А там бывало то густо, то пусто… Раз туда набили человек 20!!! Спали по очереди… 10 стоят, другие 10 спят сидя… Потом менялись…
  При сдаче караула Николай просил офицеров, чтобы сообщили в его часть и привезли продовольственный аттестат, по которому Николай мог получать еду. И так, как он сержант, то находиться он должен в сержантской камере, где нары не пристегивались на ночь. На них хоть и не разрешалось лежать днём, но зато можно было сидеть!
   Но все эти разговоры с офицерами были пустыми. Они скорее всего тут же и забывали про Кольку и спешили домой после утомительной вахты.

 На 8 сутки Колька решил бежать с Гауптвахты. Конечно, это было не просто. Но это надо было сделать, пока у него ещё были силы. Он знал, как он доберется до части. Комендатура стояла на берегу реки, и если бежать вдоль берега, то можно незаметно добраться до части. По той стороне реки жилых домов не было. Колькина часть тоже стояла на этом берегу.
- «А там пусть разбираются! – рассуждал Николай. – Захотят посадить, пусть сажают. Но уже с аттестатом! Я отсижу! Я согласен. Виноват, что уж там»…

 И Колька решился на побег!

 Вечером, после смены караула, он позвал выводного, чтобы тот вывел его в туалет.
Выводной подошёл к двери и с неохотой спросил:
- Ну, чего надо?!!!
- В туалет выведи!
- В туалет….. Выведу, если ты его помоешь!
- «Во, гад! Сержанта хочет заставить туалет мыть! Сейчас…. Я тебе его помою!»
- Ладно! – крикнул Николай… Помоем… Не боись! Открывай!

 Когда старая, тяжеленная дверь начала открываться, Николай со всей дури, ударил по ней ногой! Он хорошо припечатал ею выводного так, что тот упал на пол, выронив автомат.
Николай рванул к выходу…
- «Только бы решётка была не заперта…. Только бы она была не заперта!» - думал он про себя.
 Кольке повезло! Ему по жизни иногда везло…. Видно ангел-хранитель любил его.
Замок был просто вдет в ушко приваренной дужки и не заперт на ключ. Выводной просто поленился это сделать.
Колька выдернул его и бросился бежать в сторону улицы, за углом здания уже были ворота.
 И надо же так случиться, что за поворотом он нос к носу сталкивается с прапорщиком! Начальником Гауптвахты…

- В чём дело, сержант?!!! - Спокойно, но твёрдо спросил прапорщик.
-Товарищ прапорщик…. - задыхаясь от волнения, Николай в двух словах объяснил ситуацию.
- Пошли со мной… - начальник гауптвахты развернулся, Колька пошёл за ним.

Вошли в комендатуру.

- Чей караул сменился? – спросил прапор дежурного.
- Караул 1-го городка.
- Ну вот что, сержант… Поедешь с ними. Капитан, выдайте его личные вещи. И на будущее смотри, сержант… Соображать надо головой! Понятно?!
- Понятно, товарищ прапорщик!

 Колька был рад…. Он готов был расцеловать и обнять этого прапора, которого боялись даже полковники.

 Доехав до казарм 1-го городка, Колька спрыгнул с машины, перешёл через дорогу и направился в свой, 5-ый городок.
Друзья встретили его криком «УРА! Свобода заключённым!!!»

 Колька, взяв полотенце, пошёл в бойлерную, где была горячая вода, там немного помылся. Затем Лёха и Мишка Пирогов повели его в ЧИ-ПОК (солдатское кафе).
 Колька за пару дней отъелся и скоро пришёл в свою форму.

 Дембеля ходили по части, как лишние. В наряды их уже не посылали. На работы они тоже не ходили. Они тупо ждали своего ДЕМБЕЛЯ!

 Дембелей всех собрал комбат в каптёрке.
- Вот что, хлопцы мои… Есть к вам предложение. А скорее, аккордная работа. Делаете её и… Шагом марш по домам!
- А что за работа, товарищ майор?! – спросил Николай.
-А работа такая, дорогие мои.

 Комбат взял чистый лист бумаги и стал на нём чертить.
- Вот наша часть… Если идти вдоль берега в сторону области, то на берегу в двух километрах, будет стоять арматурный цех. Со стороны реки есть вход, он не охраняется. Зайдёте туда. Повернёте налево, у стены будут стоять большие листы железа. Вот пару листов надо взять! Тут же, недалеко свалена арматура. Прутья метра по три. Надо штук десять тоже принести. Вот такая задача. Вопросы есть?
- А по..по…поймают? - сказал, заикаясь Мишка Пирогов.
- Не поймают… ночью никого там нет! Кому нужна эта арматура?! Приносите эти листы, сварщик варит из них ворота для оружейной комнаты. Вы ему помогаете. Поддержать, поднести. В общем, с ним находитесь. Как ворота закончены будут, подписываю вам документы, и вперёд! Ну, так что?
Дембеля молчали, смотрели друг на друга.
- Ну, вы думайте, хлопцы… Я тут пока в штабе буду.
Комбат вышел из каптёрки.
-Чё…де...де...ла…лааа ать бууу дем? - спросил Мишка Пирогов.
- Надо идти, - сказал Колька. - Иначе мурыжить будут. Видать, им эти ворота нужны, проверка будет.
- Но воровать… .Чё-то неохота, - сказал Володька Березин.
- Да мы что, воруем?! – ответил Лёха. - Мы просто пойдём и возьмём… Оно ж там так просто лежит… Без дела… Да по-тихому всё сделаем и домой!
- Ладно, – сказал Николай. - Надо идти… Пойду майору доложу, что согласны.

   Из части вышли перед самым рассветом. Пошли вшестером. Колька, Мишка Пирогов, Володька Березин, Лёха Колмыков и ещё два туркмена, водителя.
Шли вдоль реки Вологды. Шли молча, не разговаривали, даже шепотом. Когда подошли к цеху, уже рассвело. Вошли в ворота, повернули налево, как и говорил комбат. Прошли вперёд.
У стены стояли большие листы железа. Огляделись по сторонам. Было тихо. Никого не было.
Взяли один лист, осторожно положили его на землю.

- Тяжёлый, зараза! – прокряхтел Володька. - Как потащим-то?! Да ещё два!
- Погоди! – крикнул Лёха.
Он увидел сложенный брус. Притащил пару.
- Давайте, кладите на брусья, так легче будет.
Листы положили на брус. Подняли. И вправду тяжело, но надо идти. Двое туркменов взяли десять прутьев арматур и вдвоём потащили их.

 Вышли из ворот и быстрым шагом пошли в сторону части. Первым заговорил Володька:
- Воровать - это нехорошо всё- таки…
- Не боись, Вован! Зато домой скоро поедем! - уже громко крикнул Лёха.
- Нет… Я знаю, что такое воровать! – опять начал Володька.
- От куда ты знаешь? Уже имел опыт? – спросил его Лёха.
- Да уж был опыт… поэтому и знаю!
- Ну расскажи, Володь! Пока тащим, повеселей будет, - попросил приятеля Николай.
- Да чё рассказывать-то. Хорошего мало…
- Ну, поведай! Все ж свои!
- Да я ещё пацаном был, в школе учился… Мы с приятелем пошли к соседу, в гараж, мячик накачать. Ну… Дядя Саша дал нам насос, а сам в машине своей копался. Тут я и присмотрел у него изоленту. Подумал, не нужна она ему… Взял, короче… И когда я ей свою клюшку обматывал, отец спросил: - «Где я её взял?» Я сказал, что в гараже у дяде Саши…

 Володька замолчал. Остальные ждали развязки рассказа.
- Эт чё? Ты украл?!! - спросил, смеясь Лёха. - Мать чесная… Я то думал!!!
- А меня отец этой изолентой примотал к лавочке…. И так отходил шлангом от стиральной машины! Что я на всю жизнь запомнил, что такое воровать, и эту изоленту тоже!
 Все стали неудержимо ржать. Смеялись так, что уронили эти тяжёлые листы… Сами попадали на землю. Лёха смеялся, катаясь по земле и держась за живот.

  С горем пополам дотащили эти листы до казармы. Подняли на второй этаж, и сварщик стал их варить. Варил долго. Прерывались только на обед и ужин. Он варил всю ночь. И поутру ворота были готовы. Дембеля поспали пару часов до завтрака, потом пошли в штаб.

- Ну, спасибо, хлопчики! – сказал довольный комбат. – Хороши ворота получились! От имени части, и от меня лично объявляю вам благодарность!

- Служим Советскому Союзу!!! - ответили громко уставшие дембеля.
- Тока вот что…. Всех сразу не отпущу…. Не положено! Сегодня поедут Пирогов, Березин и Колмыков.
- Товарищ майор! Мы же вместе хотели… - сказал Колька.
- Разговорчики, младший сержант!
- Так, названным мной получать документы, остальные, кру…гом! И шагом марш!
 Ребята прощались у казармы. Леха предложил остановиться на пару дней в «Избе колхозника» и подождать Николая, а затем вместе поехать в Москву.

 Николай был рад, что друзья не оставляют его, и он не один поедет домой.
Через пару дней Колька со скучным видом поднимался по лестнице в расположение казармы. Его окликнул зычный голос комбата:
- Егоров! А ты чё тут делаешь?!!
- Как? Товарищ майор! Да я уже и сам не знаю!!! - смело, уже почти по-граждански, ответил Колька.
-Быстро в строевую часть, получать документы и деньги на дорогу!

- Товарищ майор!!!

   Колька бегом побежал в строевую. Он, получив документы, рванул в каптёрку. Переоделся в свою «парадку», надел новую шинель, новую, заранее подготовленную шапку. Достал свой небольшой дембельский чемоданчик, сложил туда приготовленные подарки для близких и пошёл к штабу.

 Он простился с Комбатом, тут же проходил ротный, тоже пожал ему руку и пожелал всего хорошего.
  На КПП Колька сильно распахнул дверь. Наряд КПП простился душевно с ним, и счастливый Колька, отслуживший, как положено, срок службы, направился к «Избе колхозника».

  Мишка с Володькой стояли на улице, рядом с гостиницей. Увидев Николая, они сильно обрадовались.
- Николай! Ну, наконец-то! - крикнул Володька.
- Всё нормально, мужики! Дембель неизбежен! Как крах капитализма!!! - крикнул радостно Колька.
- А где Лёха?
- Слыш, Коль… Он в гостинице… В говно пьянющий!
- Да вы чё?!
- Мы попили тоже с ним… Ну, сколько можно... А он никак остановиться не может… Не знаем, чё и делать-то?

 Войдя в номер дешевой гостиницы, Колька увидел на кровати лежащего Лёху.
- Эй… Воин! Подъём!!! – крикнул шутливо Николай.

 Лёха открыл глаза и, смотря куда-то мимо, сказал:
- Коля… Друг! Ща мы... выпьем! Ща…
- Да хорош пить! Лёх… Домой ехать надо! Давай вставай, одевайся!
- Не…не...не. Ща Людка приедет, водки привезёт. Вы чё…. Сейчас праздновать будем!
- Да… Нажрался ты, родной…Куда там праздновать?!
- Коль ммм...ооо жет пппо ппоо едем? Пууу Пусссть праа праззз нует…- сказал Мишка Пирогов.
- Ну, чё? – спросил Колька, посмотрев на Володьку.
- Да я домой ! Что тут сидеть? Чтобы в комендатуру забрали!
- Лёха! Мы едем на вокзал… Ты с нами?!
- Ты чё, Коль! Ща Людмила приедет…. Какой вокзал?!!
- Ну, бывай тогда, старик! Мы домой….

 Друзья прибыли на вокзал, в специальной кассе купили билеты на проходящий до Москвы поезд.
  Состав был дембельский. В каждом отсеке ехали дембеля. Для этого и был выделен общий вагон.

  18 ноября 1981 года Колька Егоров с друзьями прибыл в Москву!

 ВОТ ОНА, РОДИМАЯ!!! - закричал Колька, выйдя на площадь трёх вокзалов.
 Постояв немного, осмотревшись, друзья направились в метро. Они доехали до Киевской. Там простились с Володькой, посадив его в поезд, идущий до Донецка. Потом поехали по своим станциям. Мишка Пирогов на Семёновскую, Николай на Щёлковскую.

 Выйдя из метро, Колька Егоров шёл по своей любимой улице. Он был счастлив и рад! Ведь он теперь гражданский человек! И эта армия останется лишь в его воспоминаниях!

- «Теперь очередь других! Я свой долг Родине отдал, пусть другие послужат!»

  Он шёл, и ему навстречу попался полковник связи. Рядом с Колькиным домом была маленькая часть связистов.
 Колька подумал: - «Надо последний раз отдать «честь»!»
  Поравнявшись с офицером, Колька ловко перебросил свой чемоданчик в левую руку, а правую вздёрнул на свой манер, чуть ладонью внутрь, и, подняв подбородок, слегка прибавив шагу, лихо отдал «честь». Полковник улыбнулся, видать понял, в чём дело, и тоже уважительно отдал «честь» Николаю.

 Вот и дом родной! И двор… Подъезд!

  Колька быстро вбежал по ступенькам, подошёл к двери и нажал на кнопку звонка на манер спартаковской кричалки. За дверью послышался голос матери…

- Коля!!!! Это Коля приехал!….


               
                2018 год.