RLD
Разве мало мы встречаем взрослых людей, оставшихся верными изначальным впечатлениям бытия, задорно-радостной стране, названной Детство?
Евгений Осетров. "Живая Древняя Русь".
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
В первом классе средней общеобразовательной школы №57 города Москвы (в которой, как выяснилось много позднее, училась и "Зойхен" - крестница моей тещи Раисы Павловны Демидовой Зоя д' Амкур, урожденная Рютина, ставшая впоследствии, волей судеб, лучшей подругой моей супруги и большим другом нашей семьи) Ваш покорный слуга был принят в глубоко законспирированную (как казалось, наверно, ее основателям) нелегальную организацию под названием "ТСБ" ("Тайное Сообщество Бандитов"). Чем это "объединение неформалов" (выражаясь языком гораздо более поздней, "перестроечной", эпохи) занималась, хоть убейте, не припомню (скорее всего, ничем); возможно, ее создание было продиктовано стремлением подражать фигурировавшей в кинофильме "Друг мой Колька" (при просмотре которого автору этих строк довелось впервые в своей жизни услышать песню Булата Шалвовича Окуджавы вообще, и его песню о веселом барабанщике - в частности) подпольной организации "ТОТр" ("Тайное Общество Троечников") - хотя я даже в первом классе, помнится, учился хорошо, почти без троек. Помню только, как меня, в числе одноклассников, вызывали "на ковер" к директору (или к завучу) и задавали какие-то вопросы (но ничего вразумительного я, кажется, не ответил, ибо ровным счетом ничего не знал). Таков был первый в моей жизни опыт общения с тайными обществами.
Во втором классе автор этих строк перешел в школу №13 ("спецшколу", или "школу с углубленным преподаванием ряда предметов на немецком языке"), расположенную за кулинарией ресторана "Пекин", ныне - увы! - закрытой и стоящей с заколоченными и замазанными окнами; а на месте разрушенной школы возвышается какой-то громадный бетонный многоэтажный и унылый с виду "долгострой", поглотивший, вместе со школой, и прилегающий к ней дворик с домами, в которых жили в свое время многие из наших одноклассников. В первые же дни школьного года в нашем классе (втором "Б") группа учеников - Володя Смелов (по прозвищу "Вова-Корова" или "Вовамал" - последнее прозвище происходило от популярной "хулиганской" песенки "Вова мил, Вова мал - он сберкассу обокрал; Вова мал, Вова мил - он директора убил" и т.д.), Саша Шавердян (по прозвищу "Остап", "Шавердь" - так звал его наш ставший впоследствии подлинно легендарной личностью, в масштабах школы, приятель Петя Розенфельд, бывший старше нас классом на год - или просто "Ша"), Коля Болховитин (по прозвищу "Болха" или "Колямал", тоже пользовавшийся впоследствии широкой известностью в узких кругах) и Саша Штернберг (по прозвищу "Шпреевальд", "Шпривальд" или просто "Шпри"), а также Ира Кейко (считавшаяся нашей "классной королевой") учредили "Организацию мушкетеров". "Вова-Корова" Смелов был д' Артаньяном, "Остап"-"Ша"-"Шава" Шавердян - Атосом, "Колямал"-"Болха" Болховитин - Арамисом, "Шпривальд" Штернберг - Портосом, Ира Кейко - королевой Анной Австрийской, Алла Тиль - госпожой Констанцией Бонасье и т.д. Дело было в 1963 году. Именно зимой того кажущегося нам ныне столь далеким года на советском киноэкране появились первая, а затем (возможно, впрочем, что и годом позже) - вторая серия французского (или франко-итальянского, точно не помню) цветного художественного фильма "Три мушкетера" по роману Александра Дюма-отца, который к тому времени почти все наши одноклассники уже успели прочитать. Хотя роман Дюма имелся дома не у всех, одни давали почитать его другим, как и иные книги, безо всяких опасений ("зачитывать" книги в нашей среде принято не было). Мне, например, дал почитать "Три мушкетера" - толстый красный с золотом том в "рамочном" издании "Библиотеки приключений и фантастики" мой старший друг и кузен Петя Космолинский. Иллюстрации в том, "петином", издании были чуть ли не на каждой странице, а в конце книги все четыре мушкетера улетали в светлое будущее на огромном гусином пере, прощально размахивая шляпами. Сравнительно недавно я наткнулся на это издание у букиниста в "Олимпийском", но он запросил за него три тысячи рублей, которых у меня не было. Что же касается экранизации романа, то первую серию "Трех мушкетеров" мне довелось посмотреть в зимние каникулы с папой в кинотеатре "Художественный" близ еще существовавшей тогда Арбатской площади, возле самой первой станции московского метрополитена (первоначально - имени Кагановича, впоследствии - имени Ленина). "Художественный", построенный еще до Октябрьского переворота (он тогда назывался, кажется, не кино-, а электротеатром), был расположен ближе всего к нашему дому на Знаменке - тогдашней улице Фрунзе - и потому мы чаще всего ходили смотреть кино именно туда. В то время так называемое "новое" здание станции метро "Арбатская" - серое, с фасадом, украшенном барельефами в стиле "сталинский ампир" ("стиль вампир" - фигурами счастливых граждан и гражданок Страны Советов, фестонами, гирляндами, рогами изобилия и прочим в том же духе) еще не было поглощено построенным при Брежневе "новым" светло-серым зданием Минобороны, ради строительства которого был снесен и украшавший Арбатскую площадь старинный фонтан. Этот фонтан представлял собой достаточно сложную и причудливую конструкцию - огромную рельефную раковинообразную чашу, которую держали на поднятых руках чугунные "писающие мальчики", стоявшие на плите, покоившейся на четырех чугунных же лежащих, подогнув под себя ноги, быках. Вся эта конструкция располагалась посреди обширного водоема с парапетом из темно-красного гранита, причем из воды высовывались чугунные же дельфины, извергавшие из пастей струи воды. Возможно, все скульптуры были не чугунными, а бронзовыми, точно не помню. Впрочем, довольно об этом... На втором месте по числу посещений, после "Художественного", был расположенный чуть дальше от нашего дома, на Арбате, "Кинотеатр Юного Зрителя", на третьем - расположенный тоже на Арбате, но ближе в мидовской высотке, рядом с военной прокуратурой, кинотеатр "Наука и знание" - от того и другого, как и от находившейся между ними шашлычной "Орион"/"Рион"/"Риони", ныне - увы! - остались лишь воспоминания). Вторую серию "Трех мушкетеров" автор этих строк посмотрел только на следующий год, ближе к лету, вместе с мамой и бабушкой, в кинотеатре "Колизей" на Чистых прудах (теперь в этом здании размещается не кино, а театр "Современник", переехавший туда с площади Маяковского, которой ныне возвратили ее изначальное название Триумфальной площади - хотя стоявшие там до их сноса большевиками Триумфальные ворота в честь победы армии Царя Петра Великого над шведом под Полтавой так и не восстановили!; на месте же старого здания театра "Современник", мимо которого мы проходили по дороге в школу - увы! - также давно снесенную, уже много десятилетий расположена автостоянка). Так что "мушкетерско-кардинальская" тема была в нашей школьной вообще и классной - в частности - среде весьма актуальной и модной (как впоследствии - тема "фантомасовская"). Поддерживали наш не ослабевающий, живой и неподдельный интерес к "рыцарям плаща и шпаги" и не сходившие тогда с киноэкрана (благо совсем рядом с нашей школой располагался кинотеатр "Москва", ставший впоследствии "Домом Ханжонкова", а теперь - вообще непонятно чем) французские приключенческие фильмы с Жаном Марэ в главной роли - "Железная маска", "Граф Монте-Кристо", "Капитан" и "Скарамуш" (последний, наряду с французским, шел и в другом, американском, варианте, более далеком от оригинального сюжета Рафаэля Сабатини, но также очень зрелищном). Не уступали этим "экшен-фильмам" (выражаясь современным русским "новоязом") в популярности, разве что, "Дон Сезар де Базан" и двухсерийные польские "Крестоносцы". А вот снятый гораздо раньше знаменитый боевик "Фанфан-Тюльпан" с Жераром Филиппом в главной роли нам, грешным, довелось посмотреть (да и то - не в цветном, а в черно-белом варианте) только в седьмом классе (в кинотеатре "Форум", неподалеку от тогдашней Колхозной - ныне снова, как при Царе-батюшке, Сухаревской - хотя стоявшую на ней до сноса большевиками Сухаревскую башню так и не восстановили! - площади, где в те далекие годы проживал, в весьма редком для Москвы доме "одесского" или, возможно, "тбилисского" типа - с галереей - вместе с мамой Юлией Эммануиловной, бабушкой - чье имя-отчество я, увы, точно не помню - (кажется, ее звали Полина Григорьевна! - и дедушкой Эммануилом Ильичом, наш одноклассник Викторушка Милитарев - будущий студент МЭСИ, псаломщик, политолог, православный активист, автор бестселлера "Русская колонна", колумнист "Известий" и т.д.), почти одновременно со снятым гораздо позже боевиком "Черный Тюльпан" (в котором блистал молодой Ален Делон) и тремя фильмами про неукротимую маркизу Анжелику; фильмы про Зорро стали выходить на советские экраны годков этак через десять (хотя о самом Зорро мне рассказывал папин аспирант и друг дядя Слава Белоконь, по прозвищу "Билл" - первый в моей жизни обладатель зажигалки в виде пистолета! - смотревший, вероятно, на каком-нибудь "закрытом" кинопоказе "для избранных" - у него был папа-генерал - фильм про Зорро с Дугласом Фербенксом в главной роли)...
"Мушкетеры" стали активно вовлекать в свою организацию и других наших одноклассников. Вашему покорному слуге, к примеру, досталась роль капитана мушкетеров де Тревиля, Саше Вахмистрову ("Вахме", "Пану" или "Брахмапутре") - роль короля Людовика XIII, Саше Глебову (по прозвищу "Глиб" или "Заноза"; вторым прозвищем он был обязан своему скверному характеру - ему нравилось дразнить одноклассников и раздражать их, доводя буквально до белого каления и провоцируя на драку) - роль крайне злобного (по фильму) графа де Рошфора, Виктору Милитареву (надо сказать, что у этого моего одноклассника и друга была целая масса прозвищ - "Мили", "Милли", "Милишвили", "Милитарша", "Милитопик", "Мелик", "Карлсон","Эмбрион", "Инжир", "Крепыш", "Борзая Свинья", "Солнечный Кабанчик" и даже почему-то "Рыжий Гитлер В Белых Кедах", хотя рыжим у нас в классе был Саша Штернберг, а Викторушка Милитарев, не носивший еще ни крестов, ни икон, ни красных знамен, ни бантов цвета пламени и дыма, был всегда брюнетом, пока со временем не облысел) - роль кардинала Ришелье, и т.д. Кто не поспел вовремя к "раздаче высоких чинов и титулов", тем пришлось довольствоваться ролями более скромных персонажей. Так, например, мой закадычный друг Андрей Баталов, он же = "Бата" (ныне профессор, доктор, лауреат престижных премий и заместитель директора музеев Московского Кремля) вынужден был удовольствоваться скромной ролью Планше, слуги и, выражаясь по-русски, денщика шевалье д' Артаньяна. Поначалу играть в мушкетеров было очень интересно. Мы собирались после уроков на школьном дворе или в киноаудитории (громко именовавшейся у нас в школе "кинозалом" и помещавшейся на первом этаже в конце коридора), совещались, разрабатывали гербы, печати и эмблемы и фехтовали на шпагах - частью самодельных, из толстой проволоки или многожильных кабелей, частью - покупных, из магазина (хотя проносить в школу это холодное клинковое оружие было ой как непросто!). Помню, мы даже решили отдать часть шпаг на хранение тем, кто жил во дворе рядом с нашей школой (например, Олегу Гузееву, по прозвищу "Гузя" - предводителю так называемых "кардинальцев"). "Гузя" был наряду с Володей Малюковым - "Стариком") одним из первых в нашем классе поклонников не только Высоцкого, но и "ВИА (вокально-инструментального ансамбля" "Битлс" (как "Битлы" именовались на паре-тройке маленьких граммофонных пластинок, выпущенных мизерными, по тем временам тиражами, фирмой "Мелодия" за все время ее существования. В основном записи "битлов" (как, впрочем, и Высоцкого, и Окуджавы, и Кима, и Визбора, и Галича, и Никитиных, и прочих тогдашних бардов) распространялись в народе вообще, и в среде школьной молодежи - в частности - в виде огромных магнитофонных "бобин" (именовавшихся "кассетами", пока не появились настоящие портативные кассетные магнитофоны, остававшиеся достаточно дефицитными до самой горбачевской "перестройки"). Качество записей было, скажем так, разное (поскольку в основном-то их переписывали не с настоящих "фирменных" дисков - как назывались тогда виниловые пластинки - а с таких же записей, или "записей с записей". или "записей с записей с записей"). Достаточно широко были распространены также кустарные переводы английских текстов песен "Битлс" на русский язык, сделанные их энтузиастами (в основном безымянными). К числу таких энтузиастов-"битломанов"(которых многие, по незнанию,путали с "битниками") советского розлива принадлежал и "Гузя", как и многие из нас, бренчавший на гитаре "в три аккорда" и распевавший, например, "Кан'т бай ми лав" ("Бата", кстати говоря, безбожно коверкая слова, пел "Кант бэби лав ю!") в собственном (по его словам) переводе, звучавшем, в его исполнении, примерно так:
Четыре парня на эстраде
В битловских пиджаках.
Четыре парня шейк ломают
С гитарами в руках.
Ох, как любят, ох, как знают
В Англии "Битлов"! Любите на-ас,
Новый "Битл"-джаз!..,
или "Гёрл":
Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то,
Правда, это было так давно.
Помню, брел я по аллеям опустевшим сада,
Чтоб шепнуть в открытое окно:
"О, гё-ё-ёрл...",
и далее в том же духе.
"Гузя" жил со своей мамой - директрисой магазина (если не ошибаюсь, продуктового) - на одиннадцатом этаже многоэтажного дома довоенной постройки, стоявшего напротив нашей школы (которую - увы! - давно уже снесли, как и "Гузин" дом, да и окрестные дома, поглощенные со временем бетонным "долгостроем") - из этого окна он через много лет и выпрыгнул, покончив счеты с жизнью, после нескольких "ходок", и став первым нашим одноклассником, ушедшим в мир иной... К сожалению, он не единственный из наших одноклассников, покинувших к моменту, когда я пишу эти строки, наш бренный мир. Сашка Штернберг - "Шпри" - также переселился в мир иной (хотя чрез много лет после "Гузи"). Приехав с семьей из США к сыну, проживающему в Южной Африке, "Шпреевальд" решил искупаться в море у мыса Доброй Надежды и утонул на глазах у всей семьи. Кроме "Гузи" и "Шпри", от нас за прошедшие годы ушли и некоторые другие одноклассники - Таня Мазурина, Роза Вирабова и Таня Никитина. Мир праху их!
Судьба иных - к примеру, Сашки Глебова - "Занозы", Вовы Малюкова - "Старика" - мне точно не известна. Впрочем, переменим тему...
"Вова-Корова" любил рассказывать истории о голубях - чему мы, на первых порах, в силу детского возраста, верили. Судя по его рассказам, у него во дворе гнездились две неустанно враждующие между собой стаи голубей ("добрые" и "злые"). Предводителя "добрых" голубей звали Бражка (или Брашка, точно не помню), а предводителя "злых" голубей - ГлавклОкач (или ГлавклОкота, опять-таки точно не помню). Сражения между ними происходили в двух средах - в воздухе и на земле, но ни одна из противоборствующих сторон не в силах была нанести другой решающее и окончательное поражение, так что борьба длилась бесконечно, как противостояние Ормузда и Аримана. ГлавклОкач отличался исполинскими размерами, чуть ли не с андского кондора, начинал перед очередным воздушным боем раздуваться, клокотать и, став совсем огромным, вихрем налетал на вражью стаю. Бражка был не столь велик, но брал не силой, а умом. Если верить "Вовемалу" (еще одно прозвище Коровы), Бражка ухитрялся подбирать где-то потерянные людьми заряженные поршневые авторучки и, ловко орудуя клювом, крыльями и лапками, открывать их, взлетая над неприятельской стаей, и обливая "злых" голубей чернилами. Причем со временем обучил этому искусству других "добрых" голубей. Впрочем, возможно, память мне изменяет, и голуби подбирали не сами авторучки с чернилами, а использованные поршни от авторучек, наполняли их водой или еще какой-то жидкостью (страшно подумать - какой!), которой и обливали друг друга, "и носиком, и лапками трудясь" (по выражению молодого А.С. Пушкина). Будучи спрошен, не может ли он указать в стае голубей Главклокоча или Бражку, "Вовамал", нимало не смущаясь, указывал на первых двух попавшихся голубей, один из которых как раз начинал надуваться и клокотать, а другой вел себя спокойно.
"Вовамал" первоначально жил на тогдашней улице Горького (ныне - Тверской), в темно-сером доме, где тогда находилось кафе "Молодежное" (модный кабак, где в ту пору вечерами играл, выражаясь официально, вокально-инструментальный ансамбль, а неофициально - бит-группа "Скоморохи", в которой восходящею звездой блистал молодой Александр Градский с длинной гривой, но в довольно-таки обтерханном, совсем не модном, пиджачке), близ дома на 2-й Тверской-Ямской, в котором жил (и живет по сей день, рядом со сравнительно недавно открытом в его дворе музее творчества художника-авангардиста Анатолия Зверева) "Остап" Шавердян...
Со временем в нашей "Организации мушкетеров" разгорелись внутренние конфликты. Так, например, было не вполне ясно, должны ли мы разыгрывать в точности сцены из "мушкетерских" романов Дюма-отца, или же только "вольно трактовать" намеченные им сюжеты. Неясно было, например, кто, собственно, главнее среди мушкетеров - де Тревиль (то есть Ваш покорный слуга) или шевалье д' Артаньян (то есть "Вова-Корова" Смелов). Кончилось дело весьма бурным выяснением отношений. Автора этих строк "с треском" изгнали из рядов мушкетеров. Я был преисполнен гнева и, уходя из кинозала, где произошел скандал, прежде чем громко хлопнуть дверью, пригрозил: "Я вам еще покажу!" или: "Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете!" (как говаривал еще подпоручик Дуб из бессмертного романа Ярослава Гашека о бравом солдате Швейке).
Вместе с Вашим покорным слугой ряды организации мушкетеров покинули (уже по собственной воле) мой верный друг Андрей Баталов (из чувства солидарности и дружбы) и еще несколько одноклассников (как правило, не довольныx доставшимися им ролями слуг, трактирщика Бонасье и т.д.).
Поначалу в моей голове родилась мысль учредить, вместо крайне рыхлого гузеевского сообщества "кардинальцев", настоящую Гвардию Кардинала (как говорится, с большой буквы). Но, поскольку в нашем классе втором "Б" уже имелись свой кардинал Ришелье и его подручные - граф де Рошфор, господин де Жюссак, Бернажу и даже миледи де Винтер, продолжавшие играть в одной "команде" с "мушкетерами" и не желавшие переходить на нашу сторону, мне вскоре стало ясно, что надо придумать что-нибудь другое.
И тут по телевизору показали фильм Сергея Эйзенштейна "Александр Невский". Странным образом, я сразу же "влюбился" (как выяснилось - "на всю оставшуюся жизнь") в экранных рыцарей Тевтонского Ордена (хотя сценарист и режиссер, о чьей тайной принадлежности к скрыто действовавшим в ленинско-сталинском СССР Орденам розенкрейцеров и тамплиеров мы в ту пору, разумеется, и не подозревали, наделили их, казалось бы, самыми отталкивающими чертами - вплоть до якобы присущей "тевтонам" порочной привычки сжигать при всем честном народе живьем христианских младенцев). Я поговорил с папой, и он укрепил меня в не просто охватившем, а буквально озарившем меня страстном желании учредить в нашем втором "Б" классе рыцарский Орден.
Вероятно, тогда подобные идеи прямо-таки витали в воздухе общества "развитого социализма". Во всяком случае, мой (будущий) добрый друг-корниловец Андрей Окулов (как я узнал впоследствии) почти одновременно с Вашим покорным слугой учредил в своей ленинградской школе рыцарский Орден Черной Звезды (с гербом в виде черной восьмиконечной "розы ветров" на груди одноглавого коронованного орла), противостоявший Черному Ордену (учрежденному другой группой его соучеников).
"Мушкетеры" привлекали многих наших одноклассников тем, что, не скупясь на почести, выдавали вступившим в свою организацию красочные дипломы и грамоты (кстати, с возрастом мне пришлось убедиться в том, что аналогичным образом действуют и многие "взрослые" Ордены, организации, союзы, братства и общества, претендующие на статус "секретных", "тайных", "посвятительных", "инициатических", "эзотерических", "закрытых" или, во всяком случае, "элитарных). Конечно, эти бумаги заполнялись от руки, но это делалось весьма затейливо, с использованием разноцветных чернил (и даже цветных фломастеров, представлявших тогда большую редкость для Москвы), довольно искусно - для второклассников (хотя, как я подозреваю, не без помощи взрослых) - изготовленных гербовых печатей разной формы, а также аппликаций из цветной бумаги, серебряной и золотой фольги. Кроме того, мушкетеры украшали свои дипломы и грамоты затейливыми и даже замысловатыми геральдическими изображениями, вырезанными из этикеток, снятых с бутылок из-под "западных" крепких напитков: виски, джина, коньяка, арманьяка, ликеров, кальвадоса или различных зарубежных вин, либо же "позаимствованных" с пустых пачек из-под модных зарубежных сигарет - например, "Лорд", "Люкс", "Астор" или "Филипп Морис" (продававшихся только в магазинах "Березка", из-под полы, из-под прилавка или привозимых из-за границы немногими избранными, относившимися к категории "выездных", к которой подавляющее большинство советских граждан - увы! - не относилось; впрочем, кое-кого из них "и здесь неплохо кормили", хоть они и "не бывали на Багамах"). К некоторым грамотам были прикреплены даже подвесные ("вислые") печати на витых шнурках - вот до чего доходила детская изобретательность! Как сейчас помню одну такую "вислую печать". На ней был изображен на лазурном поле золотой венецианский крылатый лев Святого Марка, опирающийся лапой на раскрытую книгу (представлявшую собой в действительности этикетку от какого-то дефицитного, как и все "западное", итальянского товара, невесть каким образом попавшего в "страну победившего социализма").
В честь благополучного окончания всеми нами второго класса "мушкетеры" (видимо, желавшие продемонстрировать свою способность ценить благородство и доблесть даже в противнике) вручили Вашему покорному слуге (уже как Великому Mагистру учрежденного - в противовес их организации! - рыцарского Ордена) роскошную грамоту (собственно говоря, это был мирный договор между нашими двумя "неформальными объединениями" - выражаясь языком наступившей гораздо позже эры начатой Михаилом Горбачевым "перестройки"), украшенный вырезанным из плотной серебряной бумаги от обертки чайного "цыбика" орла с распростертыми крыльями, серебряного рыцарского шлема в виде ведерка, с прорезным забралом, увенчанного буйволовыми рогами, короной и крестом (явное влияние фильма "Александр Невский"), серебряного же восьмиконечного православного креста, уширенного креста, множества других замысловатых эмблем (французских королевских лилий, геральдических роз, мечей и шпаг) и даже исполненного на высоком художественном уровне пылающего креста Ку-Клукс-Клана - на грамоте он был, вообще-то говоря, совсем не к месту, (ибо тема "превосходства белой расы" для нас роли абсолютно не играла), но выглядел весьма эффектно. Впрочем, я упомянул об этом просто в качестве примера...
Надо сказать, что мой друг Андрей Баталов (кстати сказать, носивший в нашем классе, наряду с упомянутым выше прозвищем "Бата", данное ему впоследствии другое прозвище - "Апостол") активно поддержал мои орденские начинания. Сдружились мы с Андреем буквально с первого же дня учебы во втором "Б", а точнее - еще когда стояли в толпе таких же второклашек у входа в школу с ранцами и букетами цветов. Оба мы, как, впрочем, и большинство одноклассников, учились в первом классе в других школах, по месту жительства, и с тех пор ездили в нашу любимую спецшколу №13 довольно-таки издалека: Ваш покорный слуга - с улицы Фрунзе - бывшей (и нынешней) Знаменки; Андрей Баталов - с улицы Валовой (части которой, ведущей от станции метро "Павелецкая" в сторону Таганки, недавно было возвращено ее "старорежимное" название Зацепский Вал), а впоследствии - с Украинского бульвара - впрочем, его бабушка жила на 2-й Брестской улице, недалеко от нашей школы, и Андрей-"Бата" в первые школьные годы часть дня проводил у нее - а вместе с ним и аз многогрешный; Виктор Милитарев - с Колхозной, то есть с бывшей и нынешней Сухаревской, площади, а потом с Кропоткинской; Мишка Эйдинов ("Медведь" или "Эйда") и Юрка Томилин ("Юный Техник" или просто "Техник" - по начальным буквам своих имени и фамилии - ЮТ)) - со станции метро "ВДНХ"; Роза Вирабова - Царствие ей Небесное, вечный покой! - со станции метро "Речной Вокзал"; Леша Кареткин ("Карета", "Дрына" или "Дракула") - с Красной Пресни; Сашка Лазарев ("Лазарь", "Будка" или "Грударь" - он с детства отличался крепким телосложением)/1/ - даже из Звездного городка (у него был отец-космонавт); рядом со школой жили только Олег Гузеев (прямо в школьном дворе, на самом верхнем - кажется, одиннадцатом - этаже, откуда он и выбросился через много лет, разбившись насмерть - да будет земля ему пухом!); Ира Кейко (на 2-й Брестской), Леня Таратута (на 1-й Брестской); Саша Шавердян - как уже говорилось выше - на 2-й Тверской-Ямской (он живет там по сей день) да "Вовамал" Смелов (на улице Горького, откуда потом переехал к станции метро "Парк культуры)... Впрочем, любимые всеми нами сестры-близняшки Степановы (Ирина и Марина) тоже жили недалеко от нашей школы.
Папа "Баты" - архитектор Леонид Ильич Баталов (бывший даже депутатом Моссовета) - был также отличным художником. Он изготовил для сына великолепный "горшковый" (цилиндрической формы) шлем-"топ(ф)гельм" (или, сокращенно, просто "топ") с пышным султаном из пучка красных изоляционных лент (или, возможно, лент, вырезанных из красного целлофана, точно не помню) на металлическом шишаке. Шлем был превосходно расписан "под металл" и имел спереди Т-образную прорезь-забрало. Кроме того, дядя Леня Баталов изготовил для сына огромный, круглый, конической конфигурации, щит на каркасе из толстой медной проволоки. Щит был изготовлен из твердого картона и выдерживал самые сильные удары игрушечных мечей, как пластмассовых, так и деревянных (не говоря уже о шпагах и менее серьезных видах холодного оружия).
Щит "Баты" был украшен замысловатой эмблемой - опоясывавшей его по краю извивающейся змеей в короне, кусающей собственный хвост, образовав кольцо, в центре которого помещался пылающий факел с парой распростертых крыльев (впоследствии, когда мы с Андреем стали играть "в планеты", этот крылатый факел, наряду с головой пантеры, стал гербом основателя одного из государств, созданных нами на планете Сатурн - герцога, а впоследствии императора Андриа Дротеля де Ламбоньера; в старших классах, когда у "Баты" в очередной раз испортились его весьма амбивалентные, в силу целого ряда причин, и колебавшиеся от пылкой дружбы до ярой ненависти отношения с Виктором Милитаревым, и Андрей - именно он в очередном приливе ненависти прозвал Витюшу "Борзой Свиньей"! - основал в нашем классе "Антимилитаревскую партию", сокращенно - АМП -, сей окрыленный пылающий факел, с буквами АМП на переднем плане, стал эмблемой учрежденной "Апостолом" недолговечной партии; а уже в зрелые годы Ваш покорный слуга с удивлением узнал, занимаясь изучением борьбы белых германских добровольческих корпусов-фрайкоров с большевиками в 1918-1923 гг., что именно факел с крыльями в годы Первой Мировой служил некоторое время, пока не был заменен крылатым мечом, опознавательным знаком эскадрильи истребителей германского аса Рудольфа Бертольда, ставшего впоследствии основателем белого добровольческого корпуса под названием "Айзерне Шар", то есть "Железная ватага", и трагически погибшего в 1920 году в гамбургском пригороде Гарбурге в неравной схватке с озверелыми немецкими большевиками-"спартаковцами", которые, взяв израненного офицера в плен, отрезали ему голову, когда он не пожелал отдать им свой боевой орден "За заслуги", Пур ле Мерит...). Все это было выполнено в черно-серой цветовой гамме, прекрасно имитирующей металл (как и шлем). Кроме того, папа Андрея-"Баты" изготовил для него из папье-маше нагрудник-кирасу (опять-таки на проволочном каркасе), а впоследствии (когда мы уже учились в третьем "Б" классе) - шлем гораздо более сложной конструкции из плотного картона. Это был шлем-армэ, с подвижным забралом на металлических штырях, полностью закрывавший всю голову, включая затылок, лицо и подбородок. Новый шлем "Баты", выкрашенный бронзовой краской, был увенчан выпиленной из пенопласта фигурой сидящего на задних лапах геральдического льва, держащего в передних лапах деревянный крест с вырезанной из фанеры плоской фигуркой распятого Христа. Еще через год папа Андрея изготовил для него рыцарские латы из серебристой жести - нагрудник, наплечники, наручи, налокотники, наколенники, набедренники и наголенники, украшенные вдавленными геральдическими фигурами - восьмиугольными мальтийскими крестами, розами, лилиями, пантерами (точнее говоря - зверями, которых мы в нашем орденском лексиконе именовали пантерами), львами - и крепившиеся к частям тела завязками из обувных шнурков. Сделал папа сыну и копье из ствола какого-то молодого деревца, выкрасив его коричневой краской и украсив веточками из золотистой жести (но наконечник копья довольно скоро слетел с древка и куда-то подевался).
Надо честно признать, что по части рыцарских доспехов мне было не тягаться с моим другом Андреем Баталовым. Конечно, мой папа тоже старался мастерить мне разные игрушки - например, модели парусных кораблей, танков, самолетов и других транспортных средств - из твердого пенопласта. Он смастерил мне картонный шлем в форме ведерка с крестообразной смотровой щелью, увенчав его выпиленной из толстой фанеры человеческой ладонью ("рукой-хранительницей") - такой увенчанный ладонью "горшковый" шлем носил один из "злых тевтонов" в фильме Сергея Эйзенштейна -, вставленной в прорезь толстого картонного "донца" шлема (впоследствии, в период нашей игры "в планеты", аналогичная человеческая рука-хранительница со "всевидящим оком", именуемым нами тогда просто "глазом"!- на ладони стала гербом одного из героев учрежденного "Батой" на планете Сатурн государства под названием "Лученбург" - Эдварда Дротеля де Ламбоньера, или де Леэра - брата упомянутого выше Андриа Дротеля де Ламбоньера (если не ошибаюсь, именуясь в лученбургском геральдическом лексиконе "зрячей ладонью") и плоский (в отличие от "Батиного" выпуклого) фанерный треугольный (а точнее - той формы, которую в геральдике именуют "норманнской" или "варяжской") щит, на котором нарисовал двух бегущих волков с развернутыми анфас мордами и написал готическими литерами "ВОЛЬФ" (WOLF). По краям щита в фанере были просверлены две дырочки, к которым крепилась веревочная петля (в отличие от щита Андрея, имевшем внутри настоящую рукоять).
Смастерил мне папа и рыцарские доспехи, представлявшие собой нагрудник-набрюшник и наспинник из плотного картона, соединенные шнуровкой на боках. Мой нагрудник был украшен изображением лазурного шествующего волка, держащего в передних лапах червленую (красную) пятилепестковую геральдическую розу с желтой сердцевиной. В этих доспехах я часто ездил по комнатам на папиной шее, как на слоне.
Кстати, еще до школы папа смастерил мне охотничье ружье-трехстволку, которое я ни за что не променял бы даже на дюжину покупных. Ружейное ложе было выстругано из чуть розоватого бука, приклад папа украсил узорами в виде ядовитых змей (по змее с каждой стороны приклада - чтобы выстрелы из ружья были "смертоносными, как змеиный укус"!); к ложу толстой проволокой были прикручены сваренные вместе три ружейных ствола, которыми служили трубки из настоящей красной меди, делавшие ружье страшно тяжелым. С этим ружьем я и ездил на папиной шее охотиться в саванне или джунглях на львов, леопардов и тигров (слонов мне было жалко убивать, а хищников из семейства кошачьих - почему-то не жалко)...Возможно, сыграл свою роль крайне популярный среди наших одноклассников цветной художественный кинофильм "Барабаны судьбы", главный герой которого - южноафриканский охотник на слонов Джордж Майкл, разочаровавшись в своем жестоком и кровавом ремесле, оставил толстокожих хоботных гигантов в покое, начав снимать их на кинопленку, но в то же время продолжал без малейших угрызений совести стрелять леопардов, львов и даже львиц...Хорошее было кино...
Вернемся, однако, к нашему рыцарскому защитному вооружению. Надо честно признать - доспехи Андрея Баталова были несравненно красивее и гораздо прочнее моих доспехов. Они провисели у него дома (правда, уже в качестве настенного украшения) - чуть ли не до переезда семейства Баталовых с улицы Валовой на Украинский бульвар (а это произошло уже после окончания нами школы). Один раз "Бата" облачался в эти доспехи, накинув поверх них плащ из синего искусственного шелка, и в школе - когда у нас был костюмированный утренник. Ваш покорный слуга на тот маскарад нарядился "тигром" - надел полосатый свитер и новогоднюю маску тигра из плотной бумаги на резинке (купленную мамой в магазине "Детский мир"). А Сашка Штернберг (Портос) в тот раз явился на маскарад в костюме мушкетера (как ему и полагалось) - черной широкополой шляпе, белой рубашке, черном плаще-накидке и черных брюках, с пистолетом, стреляющим пластмассовыми шариками, в руке (впрочем, его наряд дополняла черная полумаска, так что, возможно, он представлял не мушкетера, а Железную Маску; про Зорро нам тогда еще не было известно). Пистолет у "Шпривальда" был заряжен не шариком, а хлопушкой, и когда он в самый торжественный момент утренника нажал на спуск, раздался громкий выстрел, из широкого, расширяющегося раструбом ствола пистолета вырвался сноп огня и вылетел целый дождь конфетти. Прочие "мушкетеры" - "Вовамал" Смелов-д' Артаньян), "Остап" Шавердян-Атос), и "Колямал" Болховитин-Арамис - тоже явились на маскарад (кстати говоря, в советское время маскарад часто путали с карнавалом) в широкополых шляпах (у кого-то из них шляпа, если не ошибаюсь, была из крашеного картона или плотной бумаги), накидках и с пластмассовыми шпагами на перевязи, но Портос-Штернберг (через много лет он скончался в далекой Америке - да упокоит Господь его грешную душу!) был неподражаем. Стыдно признаться, но мы дразнили наших классных Атоса, Портоса, Арамиса и д' Артаньяна совершенно "неполиткорректно" и "нетолерантно" (с современной точки зрения, естественно): Отсос, Подсос, Онанис и Даромдам (вариант: Дрочиньян)! Я, кстати, вспомнил по ассоциации, что еще раньше, то ли в первом, то ли во втором классе, пришел на школьный утренник (по-моему, под Новый Год) в костюме польского шляхтича, который собственноручно изготовила для меня мамина мама, бабушка Лиза Покорская, на все руки мастерица. Мой костюм состоял из голубой бархатной конфедератки-"мацейовки" с белым кантом и голубым султаном-эспри (на это дело бабушка не пожалела одной из своих шляпок прежних лет), голубой курточки-венгерки, расшитой серебряными позументами, и - увы! - это было все. Вместо рейтуз "в обтяжку" до колен (или шаровар "шириной с Черное море"), полагающихся истинному шляхтичу времен расцвета Речи Посполитой, костюм автора этих строк дополняли синие брюки, вместо сапожек Ваш покорный слуга был обут в простые черные ботинки, зато к каблукам у них были прицеплены стальные шпоры с колесиками, специально купленные для меня бабушкой Лизой в универмаге "Военторг", куда мы очень любили ходить. Кстати говоря, этот маскарадный костюм не был первым в моей жизни. Еще в младшей группе детского сада, который Ваш покорный слуга стал посещать с трехлетнего возраста, я был облачен на новогодний утренник в костюм зайчика (белый бумажный обруч с парой заячьих ушей и белый матерчатый передник с вышитой бабушкой Лизой морковкой натуральной расцветки). В этом костюме я бегал с одной из наших детсадовских девочек - Олей Гороховой, обладавшей русыми косами, голубыми глазами, бело-розовой "фарфоровой" кожей и вообще типичной нордической внешностью (как и моя любимая детсадовская воспитательница Анна Ниловна) - облаченной в белую, осыпанную блестками-"снежинками" шубку и шапочку Снегурочки, наперегонки вокруг новогодней елки - и выиграл, раньше Снегурочки добежав до стульчика, усевшись на него и торжествующе подняв правую "лапку", так что воспитательница Светлана Васильевна присудила мне победу.. Господи, как давно это было...
Мы с моим другом Андреем очень любили рассматривать книжки и альбомы с картинками, изображавшие рыцарей, и рисовать их, сидя за чертежным столом его папы. Тот нередко ездил в зарубежные командировки - чаще всего в Финляндию, но также в Англию, Францию, Италию, Грецию, и привозил оттуда, между прочим, множество разноцветных фломастеров и плакаров. Мы рисовали ими рыцарей, гербы и битвы на толстых листах ватмана - до сих пор помню приятный, ароматно-спиртовой запах этих плакаров (особенно приятным мне почему-то казался запах двух из них - черного и оранжевого).
Кроме того, Андрей и я завели себе специальные большие, с амбарную книгу, общие тетради в дерматиновой обложке, в которых не только рисовали все, что находили интересным, но и вели списки "великих повелителей" (высших должностных лиц), "братьев-рыцарей", "полубратьев", лучников и прочих членов Ордена (стати, у нас полностью отсутствовали столь важные для всех реальных духовно-рыцарских братств орденские "братья-священники", или капелланы), протоколы заседаний орденских капитулов, хронику наших схваток и переговоров с "мушкетерами", орденские указы, гербы и флаги. Надо сказать, что периодически происходил плавный отток части членов нашего Ордена (в первую очередь, из-за того, что все желали как можно скорее быть посвященными в "братья-рыцари" - что было невозможно, ибо Орден не может состоять из одних только рыцарей и обходиться без слуг - "услужающих братьев").
Были и случаи разжалования. Помню, когда Андрей сообщил мне, что "полубратья" Таратута и Шигимага выдали "мушкетерам" на перемене какой-то орденский секрет (о чем "мушкетеры" злорадно не преминули ему сообщить), я был настолько возмущен, что прямо на уроке громко крикнул: "В лучники их!", за что был удален из класса до конца урока (в то время священное право школьных учителей выставлять учеников за дверь во время уроков еще никем не оспаривалось - да ученики и сами обычно были этому только рады). Чтобы вновь пробудить в "массах" интерес к нашему "посвятительному братству", мы время от времени меняли его название. Так, наш "Орден Золотого Орла" был последовательно переименован в Тевтонский Орден (герб и флаг - прямой черный крест на белом поле); Ливонский Орден (герб и флаг, вопреки исторической правде - прямой белый крест на черном поле); Орден госпитальеров (герб и флаг - сначала прямой белый крест на красном поле, а затем - восьмиугольный мальтийский белый крест на красном же поле) и, наконец, Орден тамплиеров (герб и флаг - прямой красный крест на белом поле, как на английском флаге святого Георгия, поскольку в описываемое время ни мне, ни Андрею, ни еще кому бы то ни было из наших одноклассников и друзей не был известен внешний вид подлинного знамени Ордена тамплиеров - черно-белого Босеана, хотя само его название упоминалось в имевшемся у "Баты", а вскоре появившемся и у меня романе "Айвенго" сэра Вальтера Скотта). Вообще же об ордене храмовников я впервые узнал из подаренного мне папой на день рождения 1963 года романа того же Вальтера Скотта "Ричард Львиное Сердце" (более известного у нас под названием "Талисман"), где они именовались "темплиерами" - именно через "е", а их гроссмейстер - "Яковом Моле". Поэтому я был немало удивлен, читая (уже в третьем классе) подаренную мне папой небольшую книжку какого-то советского автора под названием "Затерянные клады" или "Затерянные сокровища" и впервые наткнувшись там на написание "тамплиеры" (через "а"), и Жак де Молэ (а не "Яков Моле").
Несмотря на наш окончательный выбор в пользу Ордена тамплиеров, "мушкетеры" (не слишком разбиравшиеся в орденских тонкостях и путавшие храмовников с тевтонами - как, впрочем, и столь уважаемый и читаемый автор нашего детства, как Александр Югов, писавший в своей дилогии "Ратоборцы" про "огромные белые мантии тевтонов-храмовников"), перед очередной схваткой с нами распевали, на мотив песни "Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой",
"И летели наземь тевтонесцы (sic!)/ Под напором стали и огня!"
Большинство гербов и флагов учрежденных нами рыцарских Орденов так и оставалось на бумаге - в наших с Андреем "амбарных книгах" и на многочисленных грамотах. Запомнился мне только один реальный флаг - на простыне, приколоченный гвоздиками с фигурными золотыми шляпками (такими была прибита кожаная, на вате, обивка нашей входной двери) к плоскому деревянному древку, выструганному уже не помню кем. Герб "Ордена Золотого Орла", нарисованный на простыне (только с одной стороны) маминой губной помадой нескольких оттенков (вишневого, малинового, оранжевого и т.д.), представлял собой четырехчастный щит "французской" (по-моему) формы, увенчанный глухим готическим шлемом с плюмажем из страусовых перьев. В одном из полей герба был нарисован орел, в другом - замок с башнями, в третьем - пушка с пирамидкой из трех ядер, в четвертом - по-моему, восстающая натуральная пантера (или лев). В каком именно поле герба была размещена какая из перечисленных выше фигур, я, к сожалению, не помню (как и судьбу этого знамени). Зато помню "малый герб" Ордена Золотого Орла, изображенный в моей "амбарной книге" (и, соответственно, украшавший наши орденские дипломы, указы и грамоты). Это был вполне натуральный орел с распростертыми крыльями, держащий в лапах змею с раздвоенным жалом (как раз тогда мы с Андреем зачитывались увлекательным романом Райдера Хаггарда "Дочь Монтесумы", в котором был описан аналогичный герб империи ацтеков; все различие заключалось только в том, что ацтекский орел сидел на кактусе и держал змею не в когтях, а в клюве).
Этот орденский флаг (или, если угодно, знамя), "Бата" (пока он был Маршалом, а автор этих строк - Магистром) держал в руках при посвящении в рыцари. Посвящаемый ("аспирант") преклонял левое колено и благоговейно (надо думать!) склонял голову, а Магистр трижды ударял его деревянным мечом (по правому плечу, голове и левому плечу), а потом - перчаткой по щеке, говоря: "Пусть это будет последним ударом в твоей жизни, который ты оставишь неотмщенным!", после чего произносил сакраментальную формулу:
"Встань (имярек), вернейший из рыцарей нашего Ордена!"
Именно в описываемое время Андрей Баталов (наши отношения были тогда столь нежными, что он часто просил меня чесать ему затылок, называя это "мышка скребётся") подарил мне привезенные им (а скорее всего - его родителями или их прибалтийскими друзьями) из Латвии (являвшейся тогда еще не "заграницей", а частью СССР, хотя и "не совсем", две памятные медали (см. одну из них, датируемую 1964 годом, в заголовке настоящей миниатюры) с изображениями двух замков тевтонских рыцарей (как мне сказал Андрей) - Цесиса (Вендена) и Турайды (Трейдена). В Цесисе (служившем, в свое время, резиденцией и усыпальницей провинциальных магистров - ландмейстеров - Тевтонского Ордена в Ливонии) и в Турайде (памятном печальной историей о трагически погибшей, но не предавшей свою любовь девушке - "Турайдской Розе") снимались чуть ли не все советские фильмы о рыцарях и прекрасных дамах (включая "Балладу о доблестном рыцаре Айвенго", "Стрелы Робин Гуда" и "Черную стрелу"). Самому мне довелось побывать там только в 70-е гг., когда я и узнал, что Трейден принадлежал не филиалу Тевтонского ордена в Ливонии, а епископу Рижскому. Автор этих строк хранит эти медали по сей день - в память о нашей дружбе и о далеких, невозвратных днях нашего рыцарского детства...
Как всякому Великому Магистру, мне полагался соответствующий его сану и должности перстень. Мамин друг дядя Леня Мацих подарил ей (а мама - мне) кольцо в очень красивой, ажурной серебряной оправе со светло-зеленым камнем, которое я некоторое время носил. В школе на уроках надевать его запрещалось, поэтому я надевал его только на переменках и после школы, прямо поверх перчатки (и, естественно, по прошествии пары месяцев потерял его где-то в давке, царившей в метро, снимая перчатку). Вспомнил по ассоциации, что впоследствии, уже в восьмом классе, дядя Леня подарил мне на день рождения еще один перстень, с темно-синим лазуритовым скарабеем, оправленным в серебро - правда, без резьбы и филиграни на оправе. Этот синий скарабей сохранился у меня надолго, но потом, в ходе многочисленных переездов, тоже куда-то подевался. О перстнях, подаренных мне уже во взрослом возрасте, я напишу когда-нибудь отдельно. А пока - вернемся в пору детства...
Помню, я вклеивал в мою "амбарную книгу" некоторые вырезки из хранившихся у нас старых журналов - в частности, из "Нивы" времен Великой (Первой Мировой, или, как тогда официально выражались, "империалистической") войны.
Например, взятие группой русских донских казаков в плен германского офицера в остроконечной каске-"пиккельгаубе". Офицер был усатый, как сам свирепый кайзер Вильгельм II Гогенцоллерн (сумевший-таки, пусть и с помощью своей большевицкой "пятой колонны", "уесть" в 1917 году нашу многострадальную Россию!) верхом на вороном коне, и яростно отмахивался саблей. Казаки, в бескозырках, вооруженные пиками, с короткими "драгунскими" винтовками, шинельными скатками через плечо и шашками на боку, с чубами и лампасами, окружили его, и один уже схватил за портупею. Другой немец, тоже в каске с шишечкой, уже выбитый из седла, полз по-пластунски, пытаясь выбраться из-под конских копыт.
Или гравюру (правда, более раннего периода) с изображением прогулки Августейшего Семейства (Государь Император, Государыня Императрица и Наследник Цесаревич) по Московскому Кремлю.
Или штыковую атаку русских солдат в папахах, над головами которых разрывается снаряд (один солдат падает, раненый или убитый) - это был, скорее всего, сюжет периода Русско-японской войны; об этой войне мы тогда знали очень мало - помню только отрывок из чьей-то поэмы, опубликованной, по-моему в журнале "Огонек":
За русской добычей богатой
Японский спешит капитал -
И навзничь ефрейтор женатый
Среди гаоляна упал.
(вероятно, автор поэмы наивно считал, что японцы дрались с нашими прадедами и дедами не за Маньчжурию-"Желтороссию" или "корейские дрова", а за "русскую богатую добычу")...
Или карикатурное изображение турецкого султана в тюрбане с пером, повешенного на полумесяце.
Или пьяного, закутанного в плед, в низко надвинутом "швейковском" кепи-"бергмютце", красноносого старца-монарха из династии Габсбургов, в обнимку с бутылкой, и подписью: "Горькая водка Франца-Иосифа".
Помню еще одно карикатурное изображение носатого турка в красной феске с черной кисточкой.
Изображение двуглавого орла Российской Империи (с восьмиконечным православным крестом между шеями, с державой и скипетром в ламах, образом Святого Великомученика и Победоносца Георгия на груди и с шапкой Мономаха вместо короны), наложенного на пышно зеленеющее дерево, у корней которого был помещен щит с надписью славянскими литерами "Чем Русь сильна"; справа от орла был изображен (в иконописном стиле) древнерусский воин в сфероконическом шлеме, вооруженный копьем и миндалевидным щитом, а слева - такой же "иконописный" крестьянин в опушенном мехом колпаке, с серпом в правой и снопом из тринадцати колосьев в левой руке (причем крестьянин держал серп так, что создавалось впечатление, будто он подсекает серпом корни древа Российской государственности, да и число "тринадцать" считается в символике зловещим - впрочем, тогда я еще не разбирался в подобных тонкостях) - оно сохранилось у меня и доныне (в отличие от всего остального).
Изображение конной схватки "богатыря святорусского" (судя по надписи славянскими литерами) на белом коне с "нечестивым тевтоном" (судя по такой же надписи) на вороном битюге. Глухой готический шлем "нечестивого тевтона" был увенчан плюмажем из трех страусовых перьев (черного, белого и красного - цветов кайзеровского флага), на его золотом щите был изображен хищный черный одноглавый орел, панцирь пересекала черно-бело-красная перевязь. "Нечестивый тевтон" замахивался мечом, а святорусский богатырь, с золотым двуглавым орлом, украшенным православным крестом между шеями, на круглом красном щите, в кольчуге с нагрудными пластинами-бахтерцами и шлеме-ерихонке, в красном плаще-корзне и красных сапогах, колол "нечестивца" копьем. За спиной "тевтона" возвышалась готическая крепостца с напоминавшим рыбную косточку шпилем кирхи, за спиной богатыря - Московский Кремль с золотыми церковными маковками.
Выполненное явно тем же самым художником (возможно, самим Иваном Билибиным) изображение закованного в латы с ног до головы германского кайзера Вильгельма II в виде антихриста - с грозно закрученными усами и одноглавым орлом на шлеме, опирающегося на двуручный меч, со Смертью (в виде скелета с косой и песочными часами) и с когтистым рогатым дьяволом (с крыльями летучей мыши) по бокам, на фоне залитых кровью и в то же время пылающих градов и весей (товарищей Ульянова-Ленина, Бронштейна-Троцкого и прочих главарей большевицкой "партии национальной измены" художник-ротозей, как видно, проглядел, и потому им в свите кайзера-антихриста места не нашлось).
Кроме того, я вклеил в мою "амбарную книгу" несколько переданных мне из бабушкиного "домашнего архива" шуточных открыток времен февральского переворота 1917 года.
На всех этих открытках были изображены румяные, краснощекие мальчишки-карапузы с вытаращенными глазами, символизировавшие представителей разных общественных слоев и политических партий взбаламученной Февралем России. Некоторые из них запомнились мне особенно хорошо:
1."Буржуй" в темно-коричневом костюме-тройке, котелке, черных ботинках с белыми гамашами, опирающийся на зонтик;
2."Капиталистъ" в лоснящемся цилиндре, фрачной паре, белом галстуке, жилете с драгоценными брелками на часовой цепочке, лакированных башмаках, с бриллиантовыми перстнями на пальцах, курящий толстую сигару;
3."Кадетъ", похожий на "Буржуя", тоже в котелке (из прочих подробностей его костюма мне запомнился только университетский значок в виде синего креста на белом ромбе - в натуре я таких тогда еще не видел);
4."Большевикъ и Меньшевикъ" - два мальчика, стоящие друг к другу спиной и таращащиеся друг на друга через плечо ("Большевикъ", в "пролетарской"кепке, с красным шарфом на шее, держал красное знамя с белой надписью "Вся власть Советам", а "Меньшевик", значительно уступавший ему ростом и телосложением, был в "мелкобуржуазной" шляпе и держал под мышкой какие-то бумаги или книжки);
5."Эсеръ" - настороженно глядящий мальчик в широкополой черной шляпе, черном плаще, черном - или красном, точно не помню! - платке, закрывавшем нижнюю часть лица, и (по-моему) черных сапогах с отворотами и красной рубахе, опоясанный патронташем, держащий в правой руке огромный черный пистолет, а в левой сжимающий древко красного знамени с белой надписью "Земля и Воля";
6."Анархистъ" с лохматой головой, в черной косоворотке, черном же плаще и черных сапогах, держащий в правой руке круглую черную бомбу с горящим фитилем, а в левой - черное знамя;
7."Бундистъ" - курчавый мальчуган с явно левантийскими чертами лица, в красном шарфе, коротких штанишках, спущенных чулках и башмаках с развязанными шнурками, со значком в форме шестиконечной "звезды Давила" на груди, разинувший в крике рот, держащий в правой руке поднятый над головой браунинг, а левой рукой прижимающий к груди мяч, похожий на круглую бомбу.
Открытку с "бундистом" у меня выпросил мой одноклассник и впоследствии закадычный друг Виктор Милитарев (упоминавшийся выше "Инжир", он-же - кардинал Ришелье, имевший с означенным "бундистом" определенные черты внешнего сходства, это надо честно признать).
Помню еще две открытки того же периода.
На одной был изображен трактирщик, лавочник или лабазник, расчесанный на прямой пробор, с черными бородой и усами, в косоворотке, жилетке с часовой цепочкой и сапогах (которыми он попирал поверженного царского двуглавого орла), держащий в правой руке красное знамя с надписью белыми буквами "Свобода", а левой прижимающей к объемистому пузу столь же объемистый золотой самовар; надпись в правом верхнем углу гласила:
Нам не надо златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог!
На другой открытке был изображен гимназист-приготовишка в слишком длинной, не по росту, шинели и в слишком большой, падающей на глаза и оттопыренные уши (как у нашего одноклассника Десятникова), фуражке, волочащий за собой по земле ученический ранец и тоже машущий красным флагом.
В правом верхнем углу открытки красовалась надпись:
Отречемся от твердого знака,
Прочь, долой букву "ять" навсегда!
Впрочем, довольно об этом...
У моего друга Андрея Баталова имелась большая иллюстрированная книжка-альбом под названием "Вслед за героями книг" (с тех пор я больше ни у кого такой книжки не видел). Она была издана, по советским меркам, просто роскошно и, кроме больших иллюстраций на цветных вклейках, снабжена множеством черно-белых, на фоне бледных пастельных тонов (розовых, сиреневых, бледно-зеленых, голубых), иллюстраций размером поменьше. Чего там только не было нарисовано - и схватки римских гладиаторов, вооруженных мечами, копьями, щитами, трезубцами и рыболовными сетями, друг с другом и с дикими зверями (одна большая цветная иллюстрация на вкладке изображала бой двух бестиариев то ли с тигром, то ли со львом и львицей - точно, увы, не помню! - на арене цирка; между прочим, на щите одного из бестиариев, которым он из последних сил прикрывал своего поверженного на арену товарища, был изображен почти такой же крылатый пылающий факел, как и на упомянутом выше круглом щите моего друга Андрея); и римских легионеров в полном вооружении; и триумфальные процессии; и всевозможные дворцы, колоннады и замки; и рыцарей (пеших и конных); и вольных стрелков из лука, и льежских горожан, и множество гербов; и кулачных бойцов; и мушкетеров; и гвардейцев кардинала, и многое, многое другое... Как сейчас помню главы, из которых состояла эта книга (вот фамилию автора я, к сожалению, запамятовал).
Первая глава называлась "Со Спартаком в Древний Рим".
Вторая (наша любимая) - "С рыцарем Айвенго на турнир".
Третья - "За Квентином Дорвардом в мятежный (или вольный, точно не помню) Льеж".
Четвертая - "С купцом Калашниковым в средневековую Москву".
Пятая - "В Париж к мушкетерам".
Кажется, в книге было еще несколько глав, но я их почему-то не запомнил.
Помню только последнюю: "С Таней Лариной по Москве".
Книга была построена по довольно-таки интересному принципу. Скажем, описывался ужин отважного фракийца Спартака с друзьями-гладиаторами в таверне Венеры Либитины (так, как он был описан в романе Рафаэлло Джованьоли "Спартак"), а потом автор книги доходчиво разъяснял юным читателям, что не мог реальный Спартак в действительности лакомиться жареной зайчатиной, ибо в тавернах такого разряда в тогдашнем Риме подавали в лучшем случае кашу, бобы, горох или вяленую рыбу; что римские воины носили на гребнях шлемов три длинных пера черного или красного цвета, а нашитые на кожаную основу металлические пластины их панцирей застегивались на спине - вот почему друг Спартака германец Эномай кричал своим повстанцам: "Мы увидим застежки панцирей на спинах гордых римлян!"; что римские трибуны, в отличие от простых легионеров, носили панцири, состоявшие из металлических чешуек (но иногда эти чешуйки были костяными), и сообщал массу других занятных подробностей. В главе "С рыцарем Айвенго на турнир" автор разъяснял, что во времена короля Ричарда Львиное Сердце на доблестном рыцаре Айвенго не могло быть стального панциря с золотой насечкой, ибо тогда носили кольчужные или пластинчатые доспехи, и т.д. Что во времена кардинала Ришелье мушкетеры выделялись из общей массы не знакомыми нам по экранизации романа Дюма голубыми супервестами с белыми лилиеобразными крестами, а вышитой на одежде маленькой латинской буквой "Л" ("Людовик"). Что лихой опричник Кирибеевич не мог щеголять по Москве в цветном бархатном кафтане с шелковым кушаком и собольей шапке, потому что опричники Грозного Царя в действительности скрывали богатое, шитое золотом, подбитое собольим и куньим мехом, нижнее платье под черными, монашескими подрясниками и скуфьями. Упоминалась в этой главе, кстати, и книга "Домострой" (в отдельной подглавке, озаглавленной "Дурак на стене" - "дураком" в старой Москве именовали плетку, которой всякий домовладыка был вправе вразумлять жену и всех домашних), причем автор отзывался о "Домострое" весьма негативно.
Но нам тогда все это было неважно (хотя и интересно). Мы с упоением рассматривали и срисовывали великолепные (как нам казалось) фигуры конных и пеших рыцарей (в том числе госпитальеров, тамплиеров и тевтонов). Да и наши "горшковые" шлемы были сделаны нам нашими папами (также заглядывавшими в оную книгу, наши семьи дружили и частенько бывали друг у друга в гостях) явно не без влияния содержащихся в ней отличных иллюстраций.
Кстати, никто в нашем классе не был увлечен игрой в Фантомаса, хотя мы, как и все советские школьники, с удовольствием ходили на все три фильма о нем с Жаном Марэ и Луи де Фюнесом в главных ролях. Правда, придя однажды утром в класс, мы обнаружили, что в каждой парте (вскоре после этого их заменили письменными столами и довольно хлипкими стульями на металлических ножках) находятся по две прямоугольные карточки белой плотной бумаги вроде визитных (которых однако, в то время, никто из нас в натуре не видел). С одной стороны на каждой карточке было черной шариковой ручкой выведено большими латинскими буквами с завитушками слово FANTOMAS, а с другой - помещался следующий текст печатными русскими буквами:
Через некоторое время я начну действовать в вашем классе. Некоторым я предложу сотрудничество, но многие пострадают.
Кто изготовил эти карточки, так и осталось неизвестным. Этим наша классная "фантомасиада" и завершилась (хотя в других советских школах в описываемое время существовали целые банды малолетних, работавшие "под Фантомаса", наводя страх на преподавательский состав и обывателей, а кое-где, говорят, от имени Фантомаса совершались самые настоящие грабежи и наленты на сберегательные кассы, в связи с чем фильмы о Фантомасе были со временем изъяты из советского кинопроката).
Разумеется, у нас, как и у всех тогдашних мальчиков, было немало игрушечных солдатиков - как оловянных, так и пластмассовых. С их помощью мы разыгрывали битвы на паркете, разрисованном цветными мелками под "карту местности" (в моем двухтомнике "Истории военного искусства" полковника - еще не генерал-майора! - Е.А. Разина, издания 1939-1840 гг. подаренном мне упомянутым выше закадычным старшим другом "Джимом" - папиным аспирантом дядей Славой Белоконем - было немало таких карт). Наряду с достаточно примитивно исполненными (хотя и весьма разнообразно вооруженными и снаряженными) советскими солдатиками на круглых или овальных подставках и столь же непритязательной по исполнению военной техникой (танками, тягачами, бронетранспортерами, амфибиями и т.д.), у меня имелось нечто совершенно особенное: легкий, изящный, автопоезд, состоявший из выкрашенных серо-зеленой "натовской" (как я впоследствии узнал) защитной краской армейского джипа, крытого грузовика, полевой кухни с трубой на колесах и противотанковой пушки - легких, защитного цвета, с надписью MADE IN GERMANY). Этот автопоезд подарил мне на день рождения папа (уж не знаю, где он его достал; в другой раз он подарил мне столь же изящную игрушечную легковую машину "понтиак"). Порой мы наряжали наших советских солдатиков в рыцарей, приклеивая им к оловянным головам и телам с помощью пластилина вырезанные из золотой или серебряной фольги (но чаще - конфетных оберток) шлемы, плащи и рыцарские доспехи.
Вспомнил по ассоциации, что одно время все мы в классе рисовали простыми чернильными ручками комиксы в простых, разлинованных от руки, школьных тетрадках. Героями этих комиксов были изображенные весьма схематично Жир, его верный слуга-робот Куртазы, подруга Жира Самотук (названная так по одному из прозвищ нашей школьной директрисы Вере Яковлевны Карягиной, именовавшейся в народе также "ВЯК" и "Керогаз" /2/), недруги Жира по имени Красный (с курчавой головой) и Плава (с длинным, как у Буратино или Пиноккио, но не прямым, а загнутым вверх носом) и другие столь же странные или, как выражается современная молодежь, "стремные" персонажи. Жир, имевший шарообразное тело с довольно тонкими ручками и ножками и круглой головой, был главным героем наших комиксов. Его выдумал то ли "Остап" Шавердян, то ли "Вовамал" Смелов, то ли "Колямал" Болховитин. Верный робот-слуга Куртазы был обязан своим появлением на страницах наших комиксов про Жира коллективному посещению нашим классом пьесы "Финист - Ясный Сокол" в Кремлевском театре. У главного отрицательного героя этой пьесы-сказки - злого царя Картауса-Стриженого Уса (представлявшего собой, в отличие от Картауса из одноименного художественного фильма, пародию не на Дон Кихота, а на магистра тевтонских рыцарей из фильма Сергея Эйзенштейна "Александр Невский" - вплоть до рогатого ведерного шлема и белого налатника с латинским крестом) - был аналогичный механический слуга, также напоминавший рыцаря в латах, который отзывался на магическую формулу: "Куртазы-муртазы!" (преобразованную в нашем классном фольклоре в несколько иную: "Куртазы-муртазы! Хорошо бы снять трусы?"). Главными отличительными признаками подруги Жира - Самотук - были платье-балахон почти до пят и длинные волосы, а главным отличительным признаком Красного - шапка курчавых волос ("Рыжий-Красный-человек опасный"). Если верным помощником Жира был лейб-робот Куртазы, то при Красном аналогичную функцию выполняла чудовищная Ама-Вона ("американская Вонючка", о которой еще пойдет речь далее), напоминавшая внешне дракона или иностранцевию, но обладавшая способностью летать по воздуху (впрочем, в определенных обстоятельствах летать могли и Жир, и Самотук - но только до тех пор, пока у них не кончались "фуни"). С героями наших комиксов происходили самые невероятные приключения, связанные, в основном, с борьбой между Жиром и Красным за власть над Землей (хотя порой борьба принимала космические масштабы и межпланетный характер, переносясь, к примеру, на Венеру, Марс, Сатурн или Юпитер). Тетради с комиксами про Жира хранились у меня довольно долго, но всех перипетий его жизненного пути, извилистого и причудливого, как полет летучей мыши, я сейчас, увы, уже не вспомню. В одном комиксе речь шла о том, как Жир и Самотук вкусили какого-то приготовленного им злым кознодеем, вечным и неисправимым интриганом Красным зелья и резко уменьшились в размерах, так что для них стали представлять смертельную угрозу обыкновенная муха, пчелы, мышь-полевка и прочие безобидные для нас-людей живые существа (не исключено, что на замысел этого комикса повлияла книжка о превращении советских школьников в воробья, мотылька и муравья "Баранкин, будь человеком" и одноименная постановка в Театре Оперетты - наш класс довольно регулярно водили в музеи, театры и кино). Другой комикс повествовал о борьбе Жира и Куртазы со товарищи против агрессии злобных роботов с Марса, которыми командовало Нечто Странное Кибернетическое с множеством кнопок на корпусе (когда Жир ухитрился добраться до них и нажать на все кнопки, угроза Земле со стороны зловещих роботов миновала, хотя для этого пришлось сбить множество ракет и неопознанных летающих объектов). Были у Жира приключения под водой (где он сражался на стороне разумных дельфинов, управляя акватанком, оснащенным орудиями, стрелявшими шаровыми молниями, со зловещими головоногими из расположенного в недрах мирового океана города Мрачнополюса, напоминавшего подводную крепость Боа в японском мультике-ужастике "Корабль-призрак", появившемся на советских экранах значительно позднее) и в Центральной Азии (соответствующий комикс назывался "Клинок эмира" и повествовал об опаснейших поисках в горах и пустынях, населенных басмачами, динозаврами и всякой нежитью типа ходячих скелетов и живых мертвецов, заколдованного клинка и прочих сокровищ последнего эмира Бухарского). Куда там до нас нынешним Индиане Джонсу, Ларе Крофт и прочим...
Впрочем, вернемся непосредственно к нашим орденским делам.
Папа помог мне составить первую - так сказать, учредительную, грамоту нового рыцарского Oрдена (который, как уже упоминалось выше, было решено назвать "Орденом Золотого Орла"). Заранее оговорюсь, что на даче в Абрамцево я учредил среди тамошних товарищей по играм филиал нашего классного Ордена - "Орден Серебряного Орла", а когда в четвертом классе угодил в больницу, то и там создал среди больничного контингента очередной филиал - "Орден Бронзового Орла". Единственным членом "Ордена Золотого Орла", не являвшимся нашим одноклассником, был друг Андрея Сашка Бродский (живший с ним на Валовой в том же доме, но в соседнем подъезде, а на Украинском бульваре - в соседнем доме). Он учился в школе №10 (с архитектурным уклоном), расположенной на Садовом кольце за кинотеатром "Форум" (недалеко от дома Виктора Милитарева на Колхозной), но постоянно общался с нами и принимал активное участие во всех наших делах и начинаниях не только в школьные и студенческие годы, но и в пору нашей "взрослой жизни" и даже играл в составе созданной "Остапом" Шавердяном в "перестроечную" пору широко известной (в узких кругах и постоянно эпатирующей общественные вкусы постсоветских обывателей рок-группы "Собаки Мёбиуса" *читатели постарше, возможно, еще помнят некоторые из ее нашумевших в свое время видеоклипов "на грани пристойности"...
Орденскую грамоту папа написал мне на латыни, из текста я помню только расположенную полукругом надпись-заголовок: REX LUPUS DEUS, то есть: ЦАРЬ ВОЛК БОГ. С Царем и Богом все было понятно, а вот ВОЛК прозрачно намекал на данное мне при рождении (в честь покойного дяди) имя Вольф (сокращение от полного имя Вольфганг), означающее по-немецки: Волк. С тех пор эти три слова стали девизом Вашего покорного слуги.
По ходу нашего повествования я вспомнил, что одно время даже планировал, в бытность мою Великим Магистром, поместить девиз REХ LUPUS DEUS красными литерами на лазурном поле гербовой хоругви нашего славного Ордена, имевшей форму закругленного снизу щита, именуемого в геральдике "испанским", причем слова REX LUPUS, вопреки всякой субординации, должны были образовывать верхнюю строчку надписи, а главное, по идее, слово DEUS - нижнюю. Поверх девиза располагались три белых "трилистника" (как мы их называли, хотя в действительности они напоминали раскрывшиеся цветки тюльпана, закругленные снизу, с тремя лепестками, имевшими форму закругленных зубцов. Впрочем, в реальности удалось изготовить лишь небольшую модель этой орденской хоругви, используемую нами во время устраиваемых нами (главным образом - на даче в Абрамцево) настольных сражений между нашими орденскими воинами из разноцветного пластилина и воинами нашего дачного противника Димы Грибовского ("Говновского") с приятелями (имена их я не запомнил, но помню, что у одного из них было прозвище "Суслик"), который противопоставлял нам свое - также пластилиновое - войско викингов (которых на первых порах, пока мы его не вразумили, именовал, по-видимому, в силу недостатка образования, "виквинтами"). В жаркие летние дни возникала серьезная проблема с сохранностью наших пластилиновых конных и пеших ратников (туловища и конечности воинов и их верных боевых товарищей-коней мы тщетно укрепляли, вставляя в них серные спички) - они плавились под лучами солнца,"текли" и приклеивались к столешнице. Помнится, мы хранили наших ратников в промежутках между боями в кастрюлях с холодной водой, хотя и это не было выходом из положения, ибо пластилин, "наглотавшись" воды, терял присущую ему вязкость, руки, ноги и головы начинали отваливаться от туловищ, их никак не удавалось прилепить обратно, словом - одни проблемы были с этими рыцарями и викингами).
Чуть было не забыл: еще раньше, когда мы с папой и мамой отдыхали, после успешного окончания мною первого класса в школе 3 57 (по месту жительства) и перевода во второй класса спецшколы № 13, в идиллической (тогда) абхазской черноморской Гудауте, папа подарил мне альбом для рисования "половинного" формата (выражаясь современным языком - в пол-листа А4), и набор автоматических карандашей со вставными разноцветными грифелями, извлекаемыми из пластмассового корпуса карандаша нажатием кнопки на его "тупом" конце - черным ("простым"), синим (имевшим, как мне помнится, скорее сиреневато-лиловый оттенок), красным и зеленым (с запасными грифелями). В этом альбоме папа нарисовал мне мой личный герб - синий контурный геральдический щит "германской" (или, по другому толкованию - "польской") формы, с немецкой надписью-девизом фрактурой ("готическим" шрифтом): VERDIENE DIR (вверху) DEINE (справа) SPOREN (слева), что в переводе с немецкого языка на русский означает: ЗАСЛУЖИ СЕБЕ СВОИ ШПОРЫ. В центре не закрашенного, белого, поля щита была изображена таким же синим контуром вложенная в синее контурное стремя человеческая нога в наголеннике и остроносом латном башмаке со шпорой в форме закрашенной красным цветом пятиконечной звезды.Поле герба было обрамлено по краям бордюром из маленьких красных кружочков (именуемый в геральдике - чего я тогда, разумеется, еще не знал! - "безантами", от распространенного в средневековой Западной Европе названия "ромейских", или византийских, золотых монет). Папа объяснил мне, что этот бордюр по краю моего гербового щита не что иное, как условное изображение золотой цепи, обрамляющей белое поле герба. Девиз "ЗАСЛУЖИ СЕБЕ СВОИ ШПОРЫ" я запомнил на всю жизнь, освежив его в памяти после моего посвящения в рыцари. Бордюр напоминал те изображаемые цветными карандашами бордюры, которые мы в начальной школе должны были, по настоянию нашей классной руководительницы Нины Ивановны Безруковой, непременно рисовать в конце каждой классной или домашней работы в школьных тетрадках (тетрадки по арифметике были в клеточку, а по письму - кстати, говоря, у нас был и предмет чистописание - в полоску, причем разной степени сложности). В подаренном мне в Гудауте альбоме рисовал не только я, но и папа. Он как раз рассказывал мне про войну Ганнибала с Римом (причем противниками Ганнибала, в папиных рассказах, вопреки исторической правде, выступал Юлий Цезарь, живший в действительности гораздо позже). Причем папа как-то нечетко произносил его имя (или я почему-то плохо его расслышал), так что автор этих строк решил, что римского военачальника звали не Юлий, а "Юрий" Цезарь, тем более, что в Москве папа часто показывал мне конную статую Юрия Долгорукого перед тогдашним Моссоветом и рассказывал о нем (как об основателе Москвы, что также не соответствовало исторической правде; впрочем, мы с папой были не единственными москвичами и не москвичами, пребывающими в этом столь распространенном и поныне заблуждении). Папа нарисовал на первой странице моего гудаутского альбома "простым" карандашом двух римских легионеров, а на следующей странице - двух карфагенских воинов (в обоих случаях - по одному пешему и одному конному). Нарисованные им римляне были, с моей нынешней (но отнюдь не тогдашней) точки зрения, в плане защитного и наступательного вооружения, не римлянами, а некоей "помесью" римлян с греками: шлем с гребнем явно греческого типа, кожаный (как объяснил мне папа) панцирь с зубчатым подолом, птериги, полное отсутствие знаменитых римских штанов чуть ниже колен,зато имелись поножи-кнемиды, сандалии, короткий меч-гладий с крестообразной рукояткой (висевший, однако, не на перевязи через плечо, а на поясе с пряжкой в форме круглой бляхи), не слишком длинное копье, зато щит - типичный римский скутум полуцилиндрической формы с изображением одноглавого римского орла (в действительности ставшего общевоинской римской эмблемой, как и навершием римского легионного военного значка, гораздо позже - при Гае Марии; но эта неточность прокралась даже в иллюстрации к одной из моих любимых книг - первого издания "Слонов Ганнибала" Александра Иосифовича Немировского, которую папа купил мне во время одной из прогулок весной по Арбату, где он сам всегда отоваривался в "Магазине военной книги"). Конный римлянин имел также греческий шлем с гребнем, короткий меч, щит овальной формы, плащ, поножи и сандалии (а не кавалерийские калиги). Если мне не изменяет память, папа снабдил его коня седлом и стременами (но даже в упомянутом выше романе знатока Античности А. Немировского в описании битвы при Каннах нумидийские всадники встают в стременах). Пеший карфагенянин был в античном чешуйчатом панцире, с обнаженным, довольно длинным, мечом, напоминающим греческий ксифос, и овальным щитом, тоже с птеригами и поножами с сандалиями, но без шлема, с волосами, расчесанными на прямой пробор. Карфагенский всадник запомнился мне почему-то хуже. По-моему, он был тоже в чешуйчатом панцире-лорике, с птеригами, поножах и сандалиях, со щитом овальной формы и с мечом, но, в отличие от своего пешего соратника, в коническом шлеме ассиро-вавилонского типа. К описываемому времени Ваш покорный слуга уже от корки до корки прочитал подаренные мне мамой на день рождения "Легенды и мифы Древней Греции" Николая Куна и изрисовал не один альбом иллюстрациями к этим легендам и мифам - в основном на сюжеты Троянского и Фиванского циклов, подвигов Геракла, Тесея и Беллерофонта, странствий Одиссея. Рисовал я чаще всего "простым" карандашом, реже - ручкой (совсем редко - акварелью или гуашью), раскрашивая затем цветными карандашами кое-какие детали контурных рисунков - например, плащи, гребни на шлемах, вексиллумы (когда рисовал римлян), паруса кораблей. В гудаутском альбоме папа нарисовал мне осаду Трои, эпопею с Троянским конем, плавание римлян, застигнутых в море бурей, к Карфагену, как и бурю, застигнувшую Одиссея на обратном пути из-под Трои на Итаку. Я же многократно воспроизводил эти сюжеты уже сам, особенно тот драматический момент, когда Одиссей, в качестве балласта, бросает за борт захваченную им в Трое трофейную серебряную статую Посейдона с трезубцем, только усиливая этим святотатственным, но героическим поступком ярый гнев морского бога (этот был эпизод из итальянского художественного фильма "Странствия Одиссея", шедшего в кинотеатре "Баррикады" напротив Зоопарка (еще не ставшего кинотеатром для показа исключительно мультипликационных фильмов - именно там автор этих строк впервые посмотрел и упомянутый выше японский хоррор-мультик "Корабль-призрак"). Однако довольно об этом...
Наша первая орденская печать, вырезанная мной собственноручно на красном ластике, представляла собой косой Андреевский крест с уширенными концами. Откровенно говоря, сегодня я бы не назвал ее красивой. Положение спас папа Андрея Баталова, изготовивший нам новую печать - вырезанную на более мягком, чем мой красный, светло-сером ластике. Эта печать изображала орла с распущенными крыльями (в принципе, его тоже нельзя было назвать особо "геральдичным", но все же он отображал первоначальное название нашего рыцарского братства - Орден Золотого ОРЛА).
Кстати говоря, когда мы с Андреем Баталовым и Виктором Милитаревым стали, наряду с Орденом, играть еще и в "планеты", на которых создавали различные государства, вступавшие между собой в порой крайне сложные отношения, все учрежденные Андреем на "своей" планете Сатурн духовно-рыцарские Ордены - Воранский, Гурландский и Мавронский (в отличие от, например, учрежденного мной Доринского Ордена) получили гербы с изображениями орлов (одноглавого орла у воранских и мавронских рыцарей и двуглавого - у гурландских). Впрочем, это было уже много позже. Вернемся к прерванной нити нашего повествования.
Итак, Ваш покорный слуга стал главой учрежденного им по совету папы "Ордена Золотого Орла" - Великим Магистром (и оставался им на протяжении двух лет). Мой друг и "правая рука" - Андрей Баталов - стал Великим Маршалом Ордена - Главнокомандующим всеми его вооруженными силами. Нашивки, обозначавшие наши должности, мы носили на нижней части части левого рукава наших серых школьных пиджачков (крайне безобразных - не случайно тогдашняя советская школьная форма называлась в народе "мышиной шкурой"). У меня это был голубой нитяной Андреевский крест (бабушка Лиза, мамина мама, уделила внучку малую толику своих шелковых ниток-мулине), у Андрея - три красные нитяные строчки. У Великого Госпитальера Ордена Золотого Орла - нашей одноклассницы Оли Хазовой - две желтые нитяные полоски с внутренней стороны нижней части рукава ее коричневого форменного платья. Девочки-школьницы носили тогда гимназического покроя коричневые платья с белыми воротничками разного фасона (вплоть до кружевных), к которым в праздничные дни полагался белый, а в будние дни - черный фартук. В начальный период обучения (класса эдак до четвертого) многие из них поддевали под эти форменные платьица с фартуками широко распространенные среди тогдашней советской детворы (независимо от пола) байковые штаны "с начесом", напоминавшие покроем лыжные, стянутые у щиколоток резинкой и обычно заправлявшиеся в шнурованные ботинки (в ненастную погоду - с калошами). Даже Ирина Кейко, считавшаяся нашей "классной королевой" и первой модницей в нашем классе, не считала зазорным носить (до поры-до времени, разумеется) такие штаны. Иногда наши девочки, придя в школу, снимали эти штаны "с начесом", а иногда так в них и щеголяли по школе. Кстати, повзрослев, она перешла (вне школы) на совсем другие, расклешенные, штаны - цвета леопардовой шкуры (именуемые у нас в классе "леопёрдовыми") и белые. Сев однажды куда-то не туда на одной из наших посиделок и не заметив, что испачкала в чем-то свои белые клёши, Ира Кейко, наряду со своим прежним прозвищем - "Ирэн", получила в классе и другое прозвище - "Девчонка с грязной попкой" или, сокращенно, просто "Попка" (на что, впрочем, ничуть не обижалась - надо отдать ей должное, "Ирэн" всегда отличалась завидным чувством юмора, который сохранила на всю жизнь, в чем я недавно убедился, встретив ее через много лет, уже в качестве представительницы выставочной компании "Мессэ Берлин" на Московском Авиакосмическом салоне). Что же касается штанов "с начесом", то они были обычно довольно мрачной цветовой гаммы - темно-синие, темно-коричневые, темно-бордовые, темно-зеленые, лиловые.
Класса примерно с восьмого почти все (если не все) родители наших соучениц из экономии перестали покупать своим дочкам новые школьные форменные платья, и дочки донашивали их до десятого класса (несмотря на происходивший именно в этот период бурный процесс физического роста и полового созревания). Очень забавно было смотреть на наших одноклассниц, многие из которых уже вовсю употребляли косметику, наращивали ресницы и ногти, делали маникюр, носили модные сапоги, золотые кольца и сережки - в сочетании с постепенно приходившими в ветхость (вплоть до заплаток на локтях) коричневыми школьными платьицами, становившимися им все уже, теснее и короче...
Это был период нашего бурного полового созревания. Мой друг Андрей стал потихоньку примеривать маску молодого ловеласа, прилипшую со временем к его лицу на много лет. На школьные вечера он стал надевать галстук-бабочку, подаренную ему другом семьи Баталовых артистом Алексеем Николаевичем Грибовым, произносить - к месту и не к месту! - обращаясь, к представительницам прекрасного пола свою коронную фразу; "Мадам (мадмуазель), ЖЕВУЗАНТРЭ!" (чем вызывал приступы неумеренной веселости у всех присутствующих, разумевших по-французски - в отличие от него самого!) и напевать с беспечным видом: "Шизэву туфорледи, лалала-лала-лала!" (вызывая приступы такой же неумеренной веселости у всех присутствующих, разумевших по-английски). Вспоминаю, как сейчас: Андрей стоит перед трельяжем, примеряя розовую душевую шапочку своей мамы, наподобие берета, и мурлычет песенку Александра Вертинского: "Матросы не пели про остров, / Где растет голубой тюльпан...". Вертинский пользовался у нас в классе большой популярностью. У Виктора Милитарева имелись все его пластинки, изданные в СССР (среди них - и весьма дефицитные). У Андрея их было несколько меньше, зато он обладал двумя пластинками вокально-инструментального ансамбля "Весёлые ребята" с песнями (на русском языке) битловских песен "Бэби, Ю кэн драйв май кар" ("Простой маленький автомобиль..." и упомянутая нами выше "Гёрл" ("Девушка"). Впрочем, все это происходило уже значительно позднее...Мы же на прежнее возвратимся, как говорили предки.
Предполагалось, что по возвращении к нормальной жизни мы будем поддерживать контакты с филиалами нашего Ордена Золотого Орла и в дни решающих схваток с "мушкетерами" призывать их к нам на помощь. На деле из этого, однако, ничего не вышло, за исключением дружбы, сложившейся у меня на даче с Митей Комиссаровым (Шварцем), Димой Грибовским (повелителем пластилиновых викингов) и еще парой ребят из Абрамцево, с которыми мы продолжали играть в "Орден Серебряного Орла", но сепаратно, главным образом, только в период нашего летнего пребывания на даче. Ударить в некий "решающий день" по "мушкетерам" объединенными силами всех трех Орденов нам в реальности так и не удалось.
Как говорится, "человек предполагает - Бог располагает"... Хотя вообще-то наши планы были поначалу воистину грандиозными (подогретые картинами из фильма Эйзенштейна - на уроках истории нам несколько раз показывали его адаптированный вариант - "Ледовое побоище", в том же кинозале, в котором мы собирались на совещания и заседали, пока нас не выгонял завхоз Александр Иванович по прозвищу "Шампиньон" или преподаватель труда и одновременно один из завучей Игорь Николаевич, по прозвищу "Напильник" (сокращенно - "Игникнап" или просто "Нап").
Чуть позднее на московские экраны вышел тогдашний "блокбастер" - двухсерийный польский цветной (!) художественный фильм "Крестоносцы" (а еще через пару лет поступили в прокат советские фильмы "Город мастеров" и "Пока стучат часы", в которых речь шла о борьбе "хороших парней" - средневековых горожан - со "злыми парнями" - феодалами - и тоже много места было отведено всяческой рыцарской экзотике). Насмотревшись этих фильмов и начитавшись книг (тут весьма пригодились составлявшие гордость библиотеки моего папы роскошные немецкие издания собраний сочинений Гете, Гейне, Шиллера и Шекспира со множеством великолепных иллюстраций - то немногое, что Ваш покорный слуга унаследовал из родительской библиотеки), мы с Андреем Баталовым не просто грезили, но и всерьез обсуждали планы коллективной летней поездки "на природу" ("Бата" предлагал Друскининкай в Литве, куда часто ездил на отдых с родителями и о котором любил рассказывать всякие небылицы - будто он нашел там на кладбище серебряное распятие, украшенное бирюзой; впоследствии распятие превратилось из серебряного в бронзовое и из целого - в сломанное, но слушать его все равно было интересно!) и организации сражения в духе теперешних мероприятий клубов военно-исторической реконструкции (тогда еще в СССР, конечно, не существовавших и в потенции!), включая вербовку местного населения в наше орденское войско. Наших, орденских, бойцов предполагалось обрядить в белые простыни с изображениями черных тевтонских крестов и вооружить деревянными мечами и копьями. Планировалась даже организация конницы - два участника "Крестового похода" посильнее, накрытые белой конской попоной из простыни, должны были играть роль боевого коня для третьего. Фактически мы предвосхищали в наших детских орденских фантазиях военно-реконструкторские мероприятия, к которым меня много позже приобщил мой старший товарищ по играм и друг Петя Космолинский...
Пока же, в ожидании летней решающей схватки (планам которой так и не было суждено воплотиться в жизнь, в силу массы различных причин), мы, после окончания занятий, от души сражались с "мушкетерами" в нескольких окружавших школу дворах. Шпаги довольно скоро сломались, мы пользовались в схватках линейками, треугольниками, пластмассовыми ножами для разрезания бумаги и игрушечными пистолетами (заряженными одиночными пистонами или же целыми пистонными лентами), а также собственными руками и ногами.
Поначалу нами предпринимались попытки использовать в рукопашных схватках в качестве щитов крышки от больших кухонных кастрюль с нарисованными на них (обычно мелом) орденскими крестами. Однако этот тип защитного вооружения так и не прижился, в силу целого ряда причин. Во-первых, приносить из дому в школу крышки от кастрюль было нетрудно только тем, кто жил неподалеку и мог, в случае чего, сбегать домой на переменке. Но и у них возникали проблемы с мамашами и бабушками, в самый неподходящий момент обнаружившими пропажу крышек с кухни. Во-вторых, обороняться щитом-крышкой в рукопашной схватке было весьма неудобно из-за неприспособленности к этому ручки, имевшей крайне небольшой размер и легко ломавшейся даже не от очень сильного удара деревянного "меча" или "шпаги" (не говоря уже о боли в отбитых пальцах и кистях).
Обычно в самый разгар схватки разгневанные шумом, криками и вытаптыванием клумб местные пенсионерки и домохозяйки поднимали дикий гвалт, прибегали учителя из школы, нас разнимали и вели "на ковер" к завучу Зое Семеновне ("Зосе"), преподававшей нам в пятом классе историю Древнего Мира (помню, "Зося" как-то поразила меня, заявив, что римские легионеры хранили под умбоном своего щита - который, по ее мнению, отвинчивался! -, бритвы, мыло и...ТАБАК!!!), или к самой грозной директрисе - Вере Яковлевне Карягиной по прозвищу "ВЯК", "Самотук" или "Керогаз"(последнее прозвище Веря Яковлевна, преподававшая, кстати, биологию, но не в нашем классе, получила за сходство с этим прибором, полезным в домашнем хозяйстве, особенно на даче, поскольку при приготовлении пищи на нем не пахло сгоревшими нефтепродуктами, в отличие от керосинки)/2/.
Как-то нас с Андреем Баталовым и Олей Хазовой заставили при всем классе собственноручно, собственными ножницами, спороть с школьной формы "неуставные" орденские нашивки (дело происходило на уроке труда). Но мы не унывали и очень скоро нашли выход. Папа Андрея Баталова вырезал нам из серебряной жести новую орденскую эмблему - голову пантеры (любимого геральдического зверя Андрея, хотя как раз с геральдической пантерой эта совершенно "натуральная" пантера не имела ничего общего, о чем еще пойдет речь далее). Каждый из членов нашего Ордена просверлил в торжественно врученной ему голове пантеры две дырочки и незаметно пришил ее к внутренней стороне отворота своего серого школьного пиджака (и только Оля Хазова - к внутренней стороне бретельки своего повседневного черного школьного фартука). Впоследствии, когда мы с Андреем поменялись ролями (Капитул, то есть Верховный Совет, нашего Oрдена, ввиду безуспешности наших попыток победить мушкетеров, заставить их покориться Ордену и установить в классе нашу "гегемонию" - слово нам очень нравилось, но вкладываемое нами в него содержание было весьма туманным - избрал новым Великим Магистром Андрея, я же был назначен Великим Маршалом), в нашем Ордене появились награды за доблесть, верность и выслугу лет. Это были изготовленные опять-таки папой Андрея из той же серебряной жести кресты и звезды различной конфигурации, в том числе даже на красной ленточке (последние было удобно носить на орденских собраниях-капитулах).
Наш "Б"-класс разделился примерно поровну на две половины - нашу, орденскую, и "мушкетерскую" (считая одноклассников,"примыкающих" к той или иной организации). Небольшую группу, в которую входили "Гузя", Саша Шигимага, Леня Таратута, Олег Голубев, Слава Сергеев и упоминавшийся выше Саша (по-моему) Десятников (казавшийся мне очень похожим на человекообразную обезьяну - в первую очередь, из-за оттопыренных ушей, принесших ему кличку "Шимпанзе"), составляли "кардинальцы", нападавшие и на тех, и на других. В классе нашем тогда было двадцать девять человек (из них двадцать мальчиков и только девять девочек; все девочки, кроме Оли Хазовой, были сторонницами "мушкетеров"). Надо сказать, что раскол "по организационной линии" был настолько глубок и стал настолько привычным, что дружить между собой две "половинки" нашей классной "семьи" стали только с конца 6-го-начала 7-го класса, когда прежняя конфронтация утратила свою остроту.
Вопрос о том, деремся ли мы сегодня в очередной раз с "мушкетерами" или общаемся с ними мирно (бывало, конечно, и такое), решался методом "орла и решки". "Вова-Корова" Смелов подбрасывал чехословацкую монетку-крону со львом, и... Особенно душевно мы сражались, когда два раза в году - на осенний и весенний "День здоровья" выезжали с учителями и частью родителей (обычно - дедушек и бабушек) в Измайловский лесопарк. Там можно было носиться меж деревьев и сражаться всякими палками сколько угодно. Завершалось все общим пикником (на котором совместно поедалась предусмотрительно прихваченная из дому провизия и опустошались взятые с собой бутылки с напитками - "пепси-колы", "кока-колы", "фанты", "редбулла" и прочих "энергетиков" тогда в СССР в помине не было, соки и лимонад, видимо, казались нашим "предкам" слишком дорогим удовольствием для пикника, поэтому мы утоляли жажду на природе в основном кипяченой водой с фруктовым или ягодным сиропом - главным образом, венгерского или болгарского производства - из полученных дома от бабушек или мам чисто вымытых и закупоренных подручными средствами бутылок). Однажды во время такого "дня здоровья" в Измайловских лесах потерялся Саша Глебов alias "Глиб"-"Заноза"). Он весьма интересовался зоологией вообще (даже свой доклад в классе на тему "Как я провел лето" посвятил ловле в Черном море глубоководных улиток-рапанов), и энтомологией - в частности (ловил, высушивал и наклеивал на картонки всяких насекомых, бабочек и паукообразных, зная наизусть все их названия). Увлекшись собиранием жуков или гусениц (он ради этого даже забыл о нашей военной игре), "Заноза" отбился от класса - его долго искали, но наконец, слава Богу, нашли. Кстати сказать, кроме зоологии вообще и энтомологии - в частности, у "Занозы" было еще два вполне невинных хобби. Он вышивал гладью (в частности, украшал носовые платки и салфеточки изображениями бабочек, жуков и птичек), а также плел разноцветные сеточки (причем на уроках, за что ему неоднократно попадало от учителей).
Дрались мы с "мушкетерами", однако, не всегда, хотя довольно часто (однажды, помнится, автор этих строк в жаркой схватке посадил своего будущего закадычного друга Сашу Шавердяна "на кол", и этот кол порвал "Остапу" штаны на самом интересном месте). Порой мы переходили от войны явной к войне тайной. Например, кто-то из "мушкетеров" (скажем, наш одноклассник Андрей Крылов по прозвищу "Крыл, или "Прыл") подходил к нам на переменке и назначал встречу где-нибудь за школой после уроков. Этот "мушкетер" рассказывал нам, что крайне недоволен своей организацией и царящими в ней порядками, полностью разочаровался в своем руководстве и хочет перейти в наш рыцарский Орден (вариант: тайно работать на нас информатором, оставаясь формально в рядах "мушкетеров"). В качестве доказательства искренности своего разрыва с "мушкетерами" он готов был принести нам их секретные документы. Мы ему верили, и он нам эти документы приносил.
Как сейчас помню, "Крыл"-"Прыл" как-то передал нам в обстановке строжайшей секретности объемистый пакет всевозможных секретных материалов, которые мы с Андреем изучали с огромным интересом. Там были, например, нарисованные синими чернилами (заправлять авторучку чернилами другого цвета нам в 13-й школе не разрешали; только в первом классе, начиная со второй четверти, мне приходилось писать обычной ручкой, которую нужно было обмакивать в укрепленную на парте в особом гнезде чернильницу-"непроливайку", лиловыми чернилами - но это было в другой, 57-й, школе) на листах белой бумаги формата "А-4", три главные печати Организации мушкетеров. Все печати были прямоугольной формы (ведь в нашем классе печати изготавливались из обычных ученических ластиков-резинок при помощи некоторой фантазии и простой безопасной бритвы). На первой из них были изображены две скрещенные шпаги, на второй - Aндреевский крест, на третьей - надпись в три строчки: "Печать Организации Мушкетеров" (по идее, в последнем случае нам должна была прийти в голову мысль о сложности вырезания этой надписи детьми в домашних условиях - но не пришла). Были там изображения флага Организации мушкетеров (две скрещенные шпаги остриями вверх) и ее герба - схематическое изображение атома с проходящими через его протонное ядро, окруженное вращающимися вокруг него по орбитам электронами, теми же двумя скрещенными шпагами. Там было еще много разных тайных знаков, символов и эмблем, какие-то протоколы заседаний у короля Людовика, и проч.
Когда же мы, торжествуя, объявили "мушкетерам", что нам теперь известны все их тайны, они со злорадным смехом ответили нам, что все переданные нам "Прылом" документы были фальшивыми - они просто хотели ввести нас в заблуждение. Стоило ради этого так стараться! - сказали бы мы сегодня...но не тогда.
А бывало и по-другому. Перебежчики вливались в наши ряды, а в самый разгар схватки с "мушкетерами" внезапно заявляли: "Пришла пора снять маски!" - и становились на сторону врага (оказывается, их измена "мушкетерам" была всего лишь ловким притворством).
"Мушкетеры" выпускали собственные деньги. Они назывались "пистоли" и представляли собой квадраты из довольно плотной бумаги (для их изготовления использовались альбомы для рисования), окрашенные с одной стороной бледной акварелью в розовый, голубой, бледно-зеленый, оранжевый и сиреневый цвет. На этом фоне более жирной краской (но тем же цветом) были изображены номиналы - арабскими цифрами -, а под ними название денежной единицы (женского рода): "1 пистоля", "3 пистоли", "5 пистолей" и т.д. Всего у "мушкетеров" насчитывалось, кажется, семь видов банкнот, достоинством 1, 3, 5, 10, 25, 50 и 100 пистолей (соответственно, желтого, зеленого, голубого, оранжевого, сиреневого, синего и красного цвета - если только я ничего не путаю!). С оборотной, белой стороны банкноты был красной шариковой ручкой (большая редкость в нашей среде по тем временам) нарисован герб Организации Мушкетеров - символ атома, перекрещенный двумя обнаженными шпагами, а под гербом - роспись не "Вовы-Коровы"-д' Артаньяна (как Вы, может быть, подумали), а "Брахмапутры" - короля Людовика XIII (наши "мушкетеры" не забывали, что служат, прежде всего, королю).
Впоследствии у "мушкетеров" появилась особая печать в виде лиры, наложенной на горящую свечу, на фоне солнца с расходящимися лучами. Мне ка-то пришлось видеть не только оттиск, но и саму эту печать в натуре, и у меня возникло сомнение в том, что они изготовили ее собственными силами, в домашних условиях (у них не было столь одаренных в этом плане друзей и помощников, как папа Андрея Баталова или помогавший мне друг и кузен Петя Космолинский). Возможно, это была печать из какой-либо зарубежной игры - в свое время мне подарили одну такую игру, к которой полагался комплект резиновых печатей в деревянной оправе, изображавших человекообразную обезьяну, слона, носорога, льва, кита и еще каких-то зверей. Who knows?
Наш Орден тамплиеров, не желая ни в чем уступать "мушкетерам", также ввел в обращение собственную валюту. Наши деньги назывались "джокеры". В отличие от массовой продукции "мушкетеров", каждый орденский "джокер" был уникален, изготавливался в единственном экземпляре и имел свой, неповторимый дизайн. В качестве материала для изготовления наших "джокеров" использовалась достаточно дорогая по тем временам фотобумага (родители Андрея увлекались фотографией). "Джокеры" разрисовывались от руки, цветными зарубежными фломастерами и плакарами папы Андрея. Дизайн их носил ярко выраженный геральдический характер: гербовые щиты, орлы, львы, пантеры, кресты, шлемы, мечи, замки с башнями, пушки, ядра, звезды, лилии, розы, секиры и прочее. С оборотной стороны стояли наши подписи (Великого Магистрa и Великого Маршала Ордена) и орденская печать с тамплиерским крестом (печать мне вырезал мой друг и кузен Петя Космолинский - он был мастак по этой части). Наши банкноты были гораздо большего размера, чем мушкетерские "пистоли", несравненно красивее их и, конечно, обменивать их по курсу было чистой воды расточительством (только пару раз мы рисовали "джокеры" на простой, шершавоЙ, альбомной бумаге, но отказались от этого - нам самим не понравился их внешний вид, или, выражаясь современным языком, "дизайн", заметно уступавший внешнему виду наших же дензнаков, изготовленных из фотобумаги).
Помнится, несколько "джокеров" были изготовлены нами (с помощью папы Андрея) более прогрессивным, по сравнению с разрисовыванием вручную, фотографическим способом, через проявку в заполненной раствором-проявителем фотокювете (технология проявления фотоснимков была в те далекие времена еще весьма отсталой, с необходимостью использовать кювету с растворителем и запираться в ванной комнате, в темноте, освещаемой специальной, зловеще-красной фотолампой; так же проявляли фотоснимки и мы с моим папой). Эти "джокеры" были украшены гербом нашего Ордена, представлявшим собой к тому времени (после прохождения достаточно длительного процесса геральдического развития) следующую, довольно замысловатую, композицию: опирающийся на горизонтально расположенную лавровую ветвь (черенком влево) щит овальной формы (чаще всего именуемой в геральдике "итальянской"), разделенной прямым крестом на четыре поля, увенчанный (вместо обычных шлема или короны) рукой в латной перчатке, держащей обращенный к небу обнаженный меч (помнится, на фотографических вариантах нашего орденского герба, украшавших, кроме "джокеров", наши орденские грамоты, выдававшиеся рыцарям при посвящении или в воздаяние заслуг, помещалась только нижняя половина меча). По бокам орденский гербовый щит был обрамлен, вместо щитодержателей, головами пышногривых львов (похожих, скорее, не на классических геральдических, а на реальных африканских зверей), смотрящими, соответственно, одна - вправо, другая - влево. В первом (правом верхнем) поле герба были изображены пушка на колесном лафете и пирамидка из трех пушечных ядер; во втором (левом верхнем) - стоящий на задних лапах уже неоднократно упоминавшийся Вашим покорным слугой разъяренный коронованный зверь, которого мы именовали пантерой (хотя с геральдической точки зрения это был типичный лев, а не пантера, или пандира, каковой в геральдике именуется огнедышащее чудовище с лошадиной или бычьей головой, украшенной парой, а иногда - лаже двумя парами! - рогов, на львином туловище)/3/; в третьем (левом нижнем) поле - туго набитый мешок (вероятно, с золотом); в четвертом (правом нижнем) поле - крепостная башня с бойницей, зубцами и надстройкой в виде маленькой островерхой башенки. Вся эта гербовая композиция была светло-серого цвета, с процарапанными грифелем изображениями, и располагалась на черном "негативном" фоне. Какова была расцветка нашего орденского герба (в примеру, на рукописных грамотах), Ваш покорный слуга, к сожалению, запамятовал...старость - не радость!
Когда мой друг Андрей Баталов сменил автора этих строк на посту Великого Магистра, он рационализировал наше орденское финансовое хозяйство. Папа изготовил ему из нескольких больших ластиков (резинок), закрепленных шурупами на основе из твердой желтоватой пенопластовой пластины (был еще более белый и мягкий пенопласт, он для подобных целей не годился), настоящий станок для печатания денег. Резиновые штампы смазывались черной типографской краской и оттискивались на продолговатых кусках фотобумаги (но уже меньших размеров, чем "джокеры"). На новых орденских банкнотах, получивших наименование "арлео" (ARLEOH), была изображена коронованная пантера (заимствованная из игры в планеты), держащая в лапах крест, а под ней - номинал и название валюты (например: 10 ARLEOH). На оборотной, белой, стороне красовался герб Ордена с нашими подписями. Черно-белый дизайн новой валюты был также очень красивым, а главное - мы могли печатать (и печатали) наши "арлео" в гораздо большем количестве, чем мушкетеры могли рисовать от руки свои разноцветные "пистоли".
Читатель вправе задаться вопросом: а для чего, собственно, Организации Мушкетеров и нашему Ордену тамплиеров вдруг понадобилась собственная валюта? Что мы на эти деньги покупали? Охотно отвечу на этот вопрос.
В основном деньги тратились на приобретение почтовых марок (также собственного изготовления), а впоследствии - "драгоценных камней".
Мысль заняться изготовлением собственных почтовых марок первыми пришла в голову мушкетерам, но они очень скоро заразили ею всех наших одноклассников.
Марки были самые разнообразные и изготавливались (сначала мушкетерами, на первых порах почти что монополизировавших их производство) в огромных количествах. Рисунки на марках выполнялись цветными карандашами, цветными шариковыми ручками, цветными чернилами, а иногда (например, на блоках, состоявших из крупных марок) - акварелью или гуашью; были, если не ошибаюсь, даже аппликации из цветной бумаги по светлому и из золотой и серебряной бумаги или фольги - по темному фону. Причем наряду с негашеными марками на нашем классном филателистическом рынке имелись в продаже и гашеные, с самыми причудливыми штемпелями, знаками спецгашения и т.д. (какой же фантазии и изобретательности все это требовало от, в сущности, малых детей)!
Очень скоро к "мушкетерам" присоединились и другие наши одноклассники, также охваченные "марочной лихорадкой". В основном марки делались в виде блоков, разделенных на отдельные марки мелкими дырочками (сделанными при помощи иглы швейной машинки, не заряженной ниткой; у нас дома была старинная швейная машинка "зингер" с ножным колесным приводом, украшенная изображениями египетских сфинксов, которых я в раннем детстве почему-то боялся, а потом перестал). Излюбленными странами были: Бритиш Ифни, Испанская Сахара, Мадагаскар, Рио-Муни, Австралийский синдикат, а также различные выдуманные страны: у Эйдинова - Антида или Королевская (а впоследствии - Коммунистическая) Республика Северной Америки; у Сашки Денисова - Оливия (Гренландия); у Сашки Вахмистрова alias Вахмы - Баилия (Южная Америка) - к слову сказать, у Вахмистрова была и собственная валюта, его деньги именовались "веги" (они представляли собой довольно крупные банкноты с изображением двух многолучевых желтых звезд на каком-то двухцветном фоне, сочетания цветов я точно не помню, но, по-моему, на "вахминых" деньгах имелась синяя полоса).
Имели хождение в нашем "Б"-классе и другие валюты - "гранды" - маленькие прямоугольники из твердой бумаги темно-синего цвета с ярко-красной надписью "гранд" (естественно, все надписи на марках и на банкнотах были сделаны латинским шрифтом) и "виллисы" (треугольные картонные квадратики желтого цвета с синим обрезом, название "виллис" было напечатано лиловыми буквами на пишущей машинке с латинским шрифтом). Впоследствии, когда "мушкетеры" учредили свой Австралийский Синдикат (о чем речь еще впереди), у них появилась новая валюта - "долгинги" (название ее они, очевидно, позаимствовали из опубликованного в одном из сборников "Мир приключений" антиамериканском памфлете советского политического обозревателя Валентина Зорина (на которого с возрастом стал весьма похож наш "Милитарша") под названием "Мисс Хрю", повествующем о том, как выживший из ума миллиардер Беконсфильд завещал все свое состояние любимой свинье, что привело чуть ли не к коммунистической революции в его стране - республике Потогонии, представлявшей собой довольно злобную карикатуру на США - тогдашний "главный оплот мирового империализма"; помнится, борьбу с антинародным потогонским режимом возглавил некий таинственный "Союз Мозолистых Рук", у секретаря Беконсфильда и опекуна мисс Хрю была фамилия Фикс, у жалкого во всех отношениях президента Потогонии - Слабинс, а у потогонского военного министра - генерала-"ястреба", оголтелого "цепного пса монополий" с платиновыми коронками на зубах - не менее прозрачная фамилия Шизофр; когда в Потогонии началось народное восстание, Шизофр выстрелил себе из пистолета "прямо в платиновые зубы").
Но, кроме блоков, были на нашем классном филателистическом рынке и одиночные марки-"синглы". Делать им зубчики по краям иголкой было чрезвычайно трудоемким занятием, поэтому по прошествии некоторого времени изготовители перешли к вырезанию зубчиков медицинскими ланцетами или скальпелями.
Сюжеты наших марок отличались еще большим разнообразием, чем их форма (марки были квадратные, прямоугольные, треугольные, ромбические и даже неправильной формы, в виде каких-то тропических плодов типа манго, папайи, гуайявы и авокадо (знакомых нам по банкам сока этих заморских фруктов, которые иногда, перед праздниками, "выбрасывали" в наших продуктовых магазинах (вместе с баночным соком с Кипра - обычно лимонным, с изображением золотого лимона на небесно-голубой, и грейпфрутовым, с изображением зеленовато-желтого грейпфрута на зеленой банке; продавался также апельсиновый сок из Алжира, более кислый, чем кипрский, с парочкой газелей на белой банке с голубой надписью).
На наших самодельных марках изображались, как правило, животные, рыбы, птицы, рептилии, змеи (особенно часто, например, на марках фантастической колонии Бритиш Ифни - не существующая в природе "красная кобра"), амфибии и фантастические звери - например, русалки, кентавры и страшный хищный зверь с красной, как у павиана, задницей, но четвероногий - Амавона (фигурировавшая еще в наших комиксах про Жира "американская вонючка", вошедшая в наш классный бестиарий после коллективного просмотра в киноклубе табачной фабрики "Дукат" - шефа нашей школы - фильма "Республика ШКИД")/4/. Помню огромную голубую, с крупными зубцами, "мадагаскарскую" марку с птицей-носорогом (я долго размышлял, не приобрести ли ее, но денег было жалко). На втором месте после фауны стояла флора - различные цветы, плоды, деревья (в том числе некая "красная пальма"), овощи и травы. На третьем - спорт (пристрастием к отображению спортивной - прежде всего, футбольной и хоккейной, тематики на своих марках особенно отличался, в соответствии со своими личными пристрастиями, "Медведь" Эйдинов), на четвертом - корабли, автомобили, самолеты, и спутники, космические корабли, межпланетные станции. Мы с Андреем изготовили несколько блоков с изображением рыцарских турниров и поединков пеших воинов времен Средневековья, но производство марок у нас как-то "не пошло" (во всяком случае, на общем фоне).
Леня Таратута (по прозвищу "Таратама") изготовил, на моей памяти, только две марки, но это были действительно, своего рода шедевры. Я приобрел у него эти произведения "искусства малых форм" за двести "джокеров" и долго хранил в своем кляссере, вместе с настоящими марками (Ваш покорный слуга одно время серьезно увлекался "подлинной" филателией, как и многие в нашем классе).
Марки, изготовленные Леней Таратутой, были на редкость красивы. На первой марке был изображен (разноцветными шариковыми ручками или же "пушкой" - толстой многоцветной шариковой ручкой - число цветов в таких "пушках" доходило до двенадцати и более - у меня были две такие "пушки", одна - красно-серебряная, с золотым гондольером и итальянской надписью "Венеция", другая - черная с серебром) черный рыбоящер-ихтиозавр с белым брюхом, плывущий в бирюзово-голубой пучине океана. На второй - оранжевая морская черепаха, сползающая с золотого песчаного берега в изумрудно-зеленую морскую воду (в которую рептилия погрузилась уже наполовину). Помню, что зубчики у марок Таратуты были треугольные - видимо, "Таратаме" было так легче их вырезать, да и расстояние между зубчиками так получалось не слишком большим, как на настоящих марках (ихтиозавра и черепаху он, судя по всему, срисовал или, точнее, "свел" с какой-нибудь книжной иллюстрации, но сделал это поистине мастерски). Единственным досадным упущением было то, что он, увлекшись красотами изображения, позабыл проставить на марках номинал и название страны. Но...нет предела совершенству!
Как уже говорилось выше, мы тратили нашу валюту не только на марки, но и на "драгоценные камни". Организаторами "алмазной биржи" и "аукциона ювелирных изделий" снова выступили бывшие "мушкетеры", учредившие "Австралийский Синдикат". К тому времени мы поделили нашу "голубую планету" Земля (а если быть точнее - ее состоящую из антивещества планету-антипод "Антиземлю", очертания материков которой, однако, полностью соответствовали очертаниям земных материков) на целый ряд государств. В созданный бывшими "мушкетерами" Австралийский Синдикат входили Австралия. Океания, Филиппины, Индонезия и Новая Гвинея. У Викторушки Милитарева - Евразия, с флагом, состоявшим из двух продольных полос - верхней голубой и нижней черной, с с красным "крыжем", украшенным тремя черными пятиконечными звездами "в треугольник", в левом верхнем углу (которую, однако, наша Организация Объединенных Наций, решив, что "Милитарше" будет слишком жирно, постановила у него отобрать и поделить). У нас с "Батой" была своя Объединенная Африканская Империя, сокращенно: ОАИ (она же - Империя Акун-Батал-Африка), с флагом в виде белой пятиконечной звезды в центре синего полотнища, к которой мы, после раздела евразийского наследия "Инжира" присоединили Индию и Китай, переименовав нашу ОАИ в Объединенную Атлантическую Империю (с флагом, имевшим в занимавшей четверть левой части полотнища красную полосу с шестью расположенными одна над другой в два ряда золотыми пятиконечными звездами, а в занимавшей три четверти полотнища правой части шесть чередующихся продольных полос - три синих и три белых). Одно время нам удалось объединить нашу империю с эйдиновской Антидой (последовательно менявшей названия на "Королевская Республика Северной Америки" и "Коммунистическая Республика Северной Америки", при сохранении одинакового государственного флага - синей пятиконечной звезды в центре красного полотнища), денисовской Оливией-Гренландией (с флагом в виде пересеченного из правого верхнего в левый нижний угол по диагонали красной полосой синего полотнища) и "вахминой" Баилией (с флагом из трех продольных полос - верхней зеленой, средней синей и нижней красной) в оказавшийся, к сожалению, недолговечным Объединенный Атлантический Союз, ОАС (или, по-немецки - все-таки мы учились в немецкой школе! - Vereinigter Atlantischer Bund, VAB) с флагом в виде зеленого полотнища с тремя красными латинскими буквами VAB. На некоторое время нами с "Батой" был также учрежден (не без подражания "мушкетерам", в чем следует честно признаться) столь же эфемерный, как и ОАС, Африканский Синдикат (с флагом, имевшим в узкой левой части синюю поперечную полосу с белой пятиконечной звездой по центру, а широкой правой части три продольные полосы - красную, белую и красную). Впрочем, мы отклонились от темы торговли драгоценными каменьями. Все стали приносить в класс всевозможную бижутерию, разноцветные пластмассовые кристаллики, нитки бисера и прочую дребедень (особенно ценились голубые кристаллики - "голубые карбункулы", синие "сапфиры", красные "рубины", темно-зеленые "изумруды", светло-зеленые "бериллы" и "хризолиты", а также фиолетовые "аметисты"). Не меньшей популярностью пользовались и разноцветные брошки в виде божьих коровок и других насекомых - например, бабочек или стрекоз. Я как-то купил у Шигимаги за сто "арлео" стеклянный, красиво ограненный бледно-голубой "аквамарин". Надо сказать, что среди разной дребедени попадались и поделочные камни-самоцветы, имевшие, вероятно, какую-то реальную ценность (например, кораллы, родонит-орлец, змеевик, малахит или яшма).
Вспомнил по ассоциации, что, когда я еще ходил в детский сад, задолго до школы, у нас дома была привезенная когда-то дедушкой Филиппом (маминым папой) с Урала декоративная горка из всевозможных уральских самоцветов. Имелись у нас в изобилии также куски различных полудрагоценных камней - например, яшмы или малахита, на некоторых из которых для красоты сидели позолоченные ящерки (намек на Медной Горы Хозяйку из бажовских сказов). Один отполированный только с одной стороны большой, неправильной формы, кусок кроваво-красной, с желтоватыми прожилками, яшмы, подаренный папе маминой подругой тетей Ирой Дорофеевой (сидевшей, между прочим, в юности по делу поэта Даниила Андреева, автора "Розы Мира", о чем я в детстве, разумеется, не знал!), привезшей ее из геологической экспедиции, долгие годы служил нам в качестве пресс-папье. Потом все это куда-то делось...
Во втором и третьем классах Ваш покорный слуга, как Великий Магистр Ордена, носил подаренный мамой перстень с очень затейливой филигранной серебряной оправой и каким-то светло-зеленым камнем (как знак своей должности). Я носил его даже на улице, на безымянном пальце левой руки, поверх перчатки - и как-то потерял после школы в метро. В восьмом классе мама подарила мне другой перстень, в простой серебряной оправе, но с темно-синим лазуритовым жуком-скарабеем (работы маминого однокурсника по Академии Художеств, дяди Лени Мациха - Царствие ему Небесное!). Этого скарабея я очень любил (да и ляпис-лазурь, наряду с малахитом и бирюзой, всегда была моим любимым камнем). Где-то на жизненных перепутьях я его тоже утратил... У моей бабушки Лизы был очень красивый медальон в стиле модерн, изображавший в профиль Клеопатру (почему-то златовласую и с лицом из розовой эмали) - по плечи, в момент, когда ее жалит в грудь змея. Змейка и диадема на голове злополучной египетской царицы были украшены капельками бирюзы (весь медальон был выполнен в золоте и лазури), а к нижней части медальона был подвешен каплевидный кулон из голубой бирюзы в золотой оправе с какими-то арабскими письменными знаками. Я сдуру открепил этот бирюзовый кулон и понес его на классный аукцион (правда, никто его у меня почему-то не купил, но к медальону я его больше не прицеплял - они довольно долго продолжали свое существование отдельно друг от друга, пока моя мама не сделала себе из кулона бирюзовое кольцо). А ведь сохранись бабушкин медальон в целости и сохранности - цены бы ему не было...
Как-то Андрей Баталов обменял мне на нитку речного жемчуга довольно крупную янтарную брошку своей мамы с каким-то насекомым, навеки заключенным в янтаре, а также ее ожерелье из бронзовых шариков, чередовавшихся с янтарными. Когда моя мама увидела их у меня, она поинтересовалась, откуда я их взял, а узнав, откуда, тотчас же принялась звонить тете Ире Баталовой. Та хватилась искать свои драгоценности и учинила "Бате" грандиозную головомойку. Статус кво, конечно, был восстановлен, но после этого наш интерес к торговле драгоценными камнями стал почему-то угасать, и, вскоре после нашего с "Батой" выхода из этого "бизнеса" наша "алмазная биржа" прекратила свое существование.
Скажу еще пару слов об учрежденном бывшими "мушкетерами" Австралийском Синдикате (флага которого я - увы! - сегодня что-то не помню). У "Вовы-Коровы" Смелова был пушистый серый кот - не знаю, какой породы, тогда у нас в ходу было выражение "сибирский кот" (хотя теперь оказывается, что такой породы не существует). "Смел" объявил своего королем Австралийского Синдиката Петром Пушевичем-Шебуршевичем Первым. Я помню даже специальный номер издаваемой Австралийским синдикатом газеты "AUSTRALIAN TEIMS" - именно так, все-таки мы учились не в английской, а в немецкой спецшколе! - посвященный Его Королевскому Величеству Петру Первому Пушевичу-Шебуршевичу с наклеенной на газетный лист фотографией кота ан фас крупным планом (естественно, черно-белой). Газету "Аустралиан Таймс" (мы произносили ее название именно так) издавал "Остап" Шавердян, недавний "мушкетер" Атос (только у него из нас вплоть до девятого класса была дома печатная машинка). Он печатал ее на обычных (довольно-таки серых, тонких и мягких, по теперешним стандартам) листах формата А 4. Каждый номер газеты занимал ровно одну такую страницу. Иллюстрации иногда вклеивались туда, иногда рисовались от руки. название газеты выписывалось в верхней части листа крупными контурными заглавными латинскими литерами, закрашиваемыми поначалу красными чернилами (в тогдашних канцелярских магазинах" продавались чернила разных цветов: синие (наиболее употребительные, в школьных тетрадках запрещалось писать авторучками, заряженными чернилами иного цвета), ярко-голубые, черные, красные и даже зеленые; кстати говоря, продавались и чернила для простых ручек, которыми мы писали в начальных двух или трех классах, но для авторучек они, по-моему, не подходили), а впоследствии - красной шариковой ручкой (шариковыми ручками нам в школе разрешили писать классе в седьмом, не раньше). Газета продавалась за наши самодельные деньги. Я запомнил только несколько номеров (из изданных "Остапом" десятков, если не сотни). Один был посвящен восшествию на австралийский престол державного кота Петра Первого Пушевича-Шебуршевича. Другой - фотографическому искусству (с подрубрикой "Маленькие фотохитрости" и схематическим изображением фотокамеры и принципа ее действия). Третий номер "Аустралиан Таймс" был направлен конкретно против "давнего недоброжелателя австралийского Синдиката короля Антиды Михаила Эйдинова" (с присовокуплением фотопортрета "Медведя"). Другие же номера "AUSTRALIAN TEIMS" моя память, кажется, увы, не сохранила.
Тем временем (дело было уже в восьмом классе) наш Орден тамплиеров плавно превратился в организацию под звучным и слегка таинственным названием "Нибелунги" "Песнь о Нибелунгах" мы как раз проходили в школе на уроках немецкой литературы, которую в нашей группе - класс был разделен на три языковые группы) преподавал Вячеслав Миронович Лупенков (которого мы, кстати сказать, прозвали "Яйцеслав Миронович Залупенгоф"); впрочем, о нем - отдельный разговор...
В качестве эмблемы новой нелегальной организации мы с "Батой" избрали зеленый листок с красной латинской литерой "N" (NIBELUNGEN). Всякий, кто читал "Песнь о Нибелунгах", должен помнить сцену купания Зигфрида в крови убитого им линдвурма (дракона). Во время купания кровь и жир дракона покрыли все тело Зигфрида непробиваемой роговой оболочкой (отчего в некоторых героических песнях он так и именуется "ороговевшим Зигфридом"). Но между лопатками к его спине прилип слетевший с дерева листок - и в это место, оставшееся незащищенным, коварный Хаген из Тронье поразил героя на охоте копьем, когда Зигфрид наклонился к ручью испить водицы после состязания в беге. Хотя в сказании речь шла о липовом листочке, мы почему-то избрали для нашей эмблемы не липовый, а дубовый лист (вероятно, показавшийся нам более "героическим").
К описываемому времени в моду вошли пиджаки, джинсы (а у кого не было - брюки-"самострок") и костюмы из вельвета. Мы тоже планировали организованно пошить нам в ателье красные вельветовые "клубные" пиджаки, на левом лацкане которых собирались носить наши дубовые листочки. Но пиджаки так и остались в мечтах, прежде всего из-за отсутствия денег (своих доходов ни у кого из нас не имелось, а родителям невозможно было открыть тайну существования нашей организации). К тому же непонятно было, где должны проходить клубные собрания, на которые мы надевали бы наши клубные пиджаки. В школе было обязательным ношение серой "мышиной шкуры", а приносить пиджаки с собой домой к кому-то из нас и там переоблачаться в них означало бы, опять-таки, риск выдать непосвященным тайну организации, в случае неожиданного преждевременного возвращения родителей.
Так и остались мы - "нибелунги" - без казавшихся нам столь желанными клубных пиджаков из красного вельвета. Впрочем, горевали мы недолго, ибо стали, по мере возможности, "бомбить фирму", или, как тогда говорили, "хи(п)повать"/5/, то есть стараться одеваться по набиравшей силу молодежной (и не только) моде - в ту пору преимущественно джинсово-замше-кожано-вельветовой... /6/
Помнится, был у нас еще замысел учредить подпольную Секс-Партию (!). Мы разработали для нее даже герб: геральдический щит "испанской" формы (закругленный снизу): на лазурном (синем) поле в верхней части щита горизонтальная надпись красными буквами SEX, в нижней части - горизонтальная надпись красными буквами PARTY, а между ними, в центре щита - серебряная (белая) капля (спермы, разумеется). Любопытно, что герб Секс-Партии (между прочим, как и наш нереализованный орденский герб с тремя "трилистниками"!) был бело-сине-красный, то есть цветов российского государственного флага (что, при желании, можно расценивать как свидетельство подспудно возрождавшегося в умах тогдашнего молодого поколения, будущих "россиян", национального самосознания)...Но на том этапе из нашего проекта, в силу разных причин, ничего не вышло. Осталось только характерное наименование представительниц прекрасной половины рода человеческого, именовавшихся в нашем "секс-партийном" лексиконе "секспот" ("сексуальная лоханка"). Эх, молодость, молодость...
Последней организацией, которую мы - на этот раз как бывшие орденские рыцари, так и - частично - бывшие мушкетеры (например, "Остап" Шавердян), основали в стенах спецшколы №13, был "Клуб Одиннадцатой Заповеди" ("Не ханжи"), противопоставляемый нами, его членами, всем остальным (условно объединяемым нами в "Клуб Непьющих Онанистов") - нечто вроде блаженной памяти "Арзамасского общества безвестных людей" - правда, в отличие от членов "Арзамаса", мы лакомились, вместо жареного гуся, купатами с соусом "Томатный" или "Южный" (других в обычной розничной торговле просто не было, за редким исключением, когда, случалось, под праздники, ради выполнения плана, "выбрасывали" болгарский "Соус шашлычный" или даже кетчуп), а также с солеными огурчиками - зимой и осенью, или со свежим зеленым лучком - весной и летом (только у Баталова подавали порой жареную утку, но утка, сами понимаете, не гусь, и ее не хватало для насыщения), а вместо шампанского пили водку с пивом (а иногда, из экономии, портвейн). В Абрамцево, на даче у меня или "Остапа", если дело было не зимой, конечно, жарили над углями костра шашлыки. А нет - так самую дешевую из тогдашних вареных колбас с сальными "глазками" на манер "любительской", носившую необычное название "хлеб чайный" (вероятнее всего, за свою форму - батон этого "хлеба чайного" напоминал по форме буханку-кирпич обычного черного хлеба) - естественно, не на углях, а на сковородке с небольшим количеством "жира свиного рафинированного" или маргарина. Впрочем, об этом - разговор особый. А девизу "Клуба Одиннадцатой Заповеди" Ваш покорный слуга старается следовать, по мере сил и возможностей, и по сей день.
Здесь конец и Господу нашему слава!
ПРИМЕЧАНИЯ
/1/ Помнится, как-то Глебов-"Глиб", накачавший примерно в седьмому классу мускулатуру и любивший похвастаться своей богатырской силушкой, на спор вызвал на "бой без правил" одновременно "Эйду"-Эйдинова, "Мелика"-Милитарева и "Грударя"-Лазарева, причем все были настолько уверены в победе "Занозы", что "Вова-Корова" Смелов даже заранее сочинил в его честь победную песнь, каждый куплет которой заканчивался припевом: "И всех троих отп@издил Глиб"; тем не менее, "Глиб", одержав победу над "Эйдой" и "Меликом", к изумлению собравшейся поглазеть на кровавое зрелище доброй половины нашего класса, так и не смог одолеть "Лазаря", ловко уворачивавшегося от его ударов, на которые отвечал ударами не менее сокрушительными, но гораздо более точными.
/2/ Керогазом назывался нагревательный прибор ни тонких коротких металлических ножках, работавший на горючей смеси (из паров керосина и воздуха), предназначен для приготовления пищи, кипячения воды (главным образом - на даче; газовую плиту с питанием от баллонов могли себе позволить только состоятельные дачники, а о газифицированных дачах мы, простые смертные, тогда и не слыхали). Фигура нашей уважаемой директрисы весьма напоминала керогаз.
/3/ Геральдическая пантера всегда изображается "incensed", то есть огнедышащей (разъярённой), с пламенем, вырывающимся изо рта и ушей, хотя в средневековых "бестиариях" пантера всегда описывается как прекрасное и доброе существо. Когда пантера пробуждается ото сна, она издает приятное высокое пение, источая из разверстой пасти настолько восхитительное благоухание, что за ней следуют все звери (кроме дракона, который боится пантеры и убегает прочь. Геральдическая пантера была эмблемой (badge) английских королей Генриха IV и Генриха VI. Крайне редко пантера изображается на гербах как обычное животное типа леопарда или пантеры, порой (преимущественно в германской геральдике) как существо с четырьмя рогами, коровьими ушами и длинным красным языком в виде пламени. Но в пору нашей с Андреем Баталовым юности мы не могли еще всего этого знать, хотя впоследствии, когда папа допустил меня к главному сокровищу нашей семейной библиотеки - немецкому Энциклопедическому словарю Майера (Meyers Konversations-Lexikon) - эти болотно-зеленые, с золотым обрезом, увесистые тома в кожаном переплете, увесистые тома - немногое унаследованное мной из родительской библиотеки - до сих пор мне очень помогают, хотя сейчас есть и Брокгауз, и Дуден, и Интернет, и Википедия и еще много всякого другого...
/4/ Это диковинное существо фигурировало, в частности, в одном из комиксов о Жире, Плаве, Самотук & Co, называвшемся "Амавона и ценные сувениры".
/5/ Выражение "хип(п)овый" употреблялось в значении "клёвый", аналогично последующим выражениям "мазовый" или же "крутой".
/6/ А не имевшим доступа к фирменным "клоузу" и "шузне" приходилось довольствоваться "самостроком" и продукцией полулегальной обувной промышленности, центром которой тогда считалась - и считалась не без оснований! - солнечная Армянская ССР с ее обувью марки "Масис" (если автору этих строк не изменяет память); если же не было и такой возможности - ношением хотя бы плоского круглого значка (так называемого "батона", или "пуговицы"), медальончика, брелка (желательно - круглого плоского с "пацификом" либо иным "хипповым" символом) или нарукавной нашивки "из-за бугра", "оттуда"...