В детстве я полюбил читать сказки. Эта любовь сохранилась до сих пор. Внутри меня живут разные сказки. Когда я рассказываю эту версию своей сказки, внутри меня - я уверен - уже есть что-то новое, невысказанное, невидимое - тайная (в том числе и для меня) версия этой же сказки.
Я хочу узнать себя. Я сталкиваюсь с проблемой подлинности. Что считать в самом себе настоящим, подлинным? А что во мне может быть привнесённым, наносным, временным, суетным?
Думается, всякий исследователь, в том числе исследователь себя, однажды осознаёт, что оказался в состоянии "я ничего не знаю". И это единственное, что исследователь точно знает.
К этому осознанию незнания каждый приходит по-своему. У каждого свой путь. Однако, есть и нечто общее, и умозрительно это можно проиллюстрировать масштабированием: всматриваешься всё тщательней, и вот уже, вместо, казалось бы, целостной картины, одни белые пятна в поле зрения. А то, что формировало некую картину в прошлом, отодвинулось, раздвинулось, оказалось на поверку иным...
В какой-то момент понимаешь, что никакие книги не помогут прикоснуться к себе настоящему, ничей накопленный опыт не сможет заменить свой собственный. Остаётся смотреть самому. Переживая собственные ощущения. Некоторые называют это мистическим опытом. Кто-то называет это медитацией. Предположу, наберётся ещё ряд названий.
Суть сказанного не в отказе от книг, и не в отказе от разумного подхода. Напротив, я бы назвал это уточнением разумного подхода. Научный метод требует подтверждения истины экспериментом - таким, который, по описанию, сможет повторить всякий исследователь. И тот же научный метод требует учитывать все факты без исключения. Если хотя бы один факт не может быть объяснён - теория не может считаться полной.
Однако, личные мистические переживания не могут быть подтверждены экспериментально - во всяком случае, на сегодня это всерьёз не рассматривается. Таким образом, официальная наука обходит мистический опыт, отказываясь считать его фактическим. Тем не менее, личный мистический опыт не становится от этого менее реальным. Правдивое описание дел в этом вопросе, на мой взгляд, таково: официальная наука не может проверить личный мистический опыт, поэтому она его не учитывает.
Следовательно, остаётся единственный выбор: идти самому, смотреть самому, изучать себя самому - или отказаться от этого, сказав себе, что всё это не имеет значения. Каждый выбирает сам.
Это выбор жизненной позиции: принимать ли свой собственный мистический опыт как реальность, как факт, с которым тоже необходимо считаться, или же предавать себя в угоду только авторитетам, не считаясь с собой.
В каком-то смысле, отказ от полноценного, всестороннего, трезвого и честного (насколько возможно) изучения себя - это добровольное согласие на определённую степень ненависти к себе (пусть и свершающуюся не вполне осознанно) - в том смысле, что человек не желает знать себя всего, во всей полноте.
/Это не оценочное суждение, а констатация без исследования причин. Причины могут быть, например, в рассудочном страхе допустить ошибку, локально рациональном нежелании тратить силы на попытки идти нетоптанными тропами. В словах "локально рациональном" я заложил намёк на ситуацию, когда некто решается пойти туда, где никто не ходил, решается потратить дополнительные силы, и - иногда - находит более короткий и удобный путь, который мог бы быть ясно виден, если бы некто мог воспарить над местом и обозреть его с высоты, дающей возможность видеть больше, чем локально - там, где человек идёт. Тогда его логика, его рациональность, могли бы измениться, ввиду того, что он видит больше, дальше, шире, у него раздвинут горизонт./
Большинство людей признаёт себя лишь в тех проявлениях, которые разрешены официально. Остальное - "не существует", "плод фантазии". Как будто, например, самолёты - не плод той же самой фантазии, помноженной на желание летать.
Однажды может оказаться, что живая книга "я сам" - наиболее интересная книга. А изучение себя - наиболее интересная наука.
*
Итак, в поисках подлинности, я осознал, что во мне есть качество созерцательности, которому меня никто не учил. Следовательно, качество это можно считать подлинным, а не привнесённым.
Моё первое воспоминание детства - созерцательность. Я помню зелёный лист, который был наполнен солнечным светом. Всё моё внимание было в этом листе. И мне это нравилось. Не было ощущения давления времени, как будто времени не было вовсе.
Плоды созерцательности, направленной на созерцающего, можно считать, на мой взгляд, мистическим опытом. Всё, что таким путём осознаётся, не с чем сравнивать. Тут есть подвох: если сама созерцательность - качество подлинное, то попадающие в её поле зрения феномены могут быть какими угодно. Здесь требуется искусство отделять зёрна от плевел.
С осторожностью можно пробовать определять подлинное качество как то, что свойственно человеку от рождения. Тогда привнесённым будет качество, которому человека обучает конкретный социум. Это - классификация, а не попытка обесценить конкретную культуру конкретного социума. Более того, изучение себя подлинного необходимо не для борьбы со стереотипами социума в себе, не для противопоставления себя социуму, а для куда большего - перенастройки себя с целью развития своего сознания, но не уходя от социума, а уходя от вредоносного и лишнего в себе.
Всякая наука стремится к выявлению принципов. Если речь идёт о "науке о себе", то и она не может быть исключением. Например, я как-то прочёл, что Шива - не личность, а принцип. Для меня такая мысль, высказанная в такой форме, является основанием полагать, что высказавшийся носит и развивает в себе собственную версию науки о себе.
Выявление принципов того как проявляет себя феномен "человек" - задача науки о себе, как это видится мне. Задача практической философии человека.
Человек неотделим от Вселенной. Разные традиции говорят об этом. Например: видеть путь неба можно не выходя со двора (Дао Дэ Цзин). Следовательно, найденное в себе, если подлинно, будет повсюду. В этой связи интересно рассматривать перекликающиеся понятия, существующие в разных духовных традициях.
Говоря о человеке, упоминают творческое начало. Существуют задачи, которые невозможно решить алгоритмически. Однако, они успешно решаются. Решение приходит "из ниоткуда". Это и есть, в простой формулировке, феномен работы творческого начала: рождение из "ничего". Впрочем, это можно переформулировать как осознание ещё одной грани сущего, из неисчислимого множества возможных. Вопрос лишь в том, существуют эти грани как вероятности, или есть там всегда, открываясь человеку по запросу.
/Можно пойти ещё дальше и спросить: а где мы реально существующие, где граница между "я" и "всё сущее"? Если "я - мыслю, следовательно, я - существую", то по каким признакам определять границы сознания "я"?/
Внимательно читая статью "вакуум" в википедии, можно увидеть, что до сих пор нет единого мнения о том, что же такое вакуум. Существуют разные толкования этого понятия. Большинство считает, что вакуум - это абсолютная пустота. Как видно из статьи, прикладная физика и квантовая теория говорят нам, что на практике такого явления как абсолютная пустота, похоже, не встречается.
Интересен отрывок оттуда, цитирую: "Физическим вакуумом называют также полностью лишённое вещества пространство, заполненное полем в таком состоянии. Такое состояние не является абсолютной пустотой. Квантовая теория поля утверждает, что, в согласии с принципом неопределённости, в физическом вакууме постоянно рождаются и исчезают виртуальные частицы: происходят так называемые нулевые колебания полей."
Обратите внимание на некую "способность" вакуума рождать из "ничего". Прослеживается аналогия с творческим началом. Это даёт основание предположить, что свойство "рождаться из ничего" можно считать подлинным, присущим всему, а не только вакууму. Важно осознать, что человек не отделён от вакуума, что вакуум повсюду, а не только где-то в "космосе". Всякая теория имеет с этим дело: все частицы, волны, всё, что есть, предполагается находящимся в некоем то ли "вакууме", то ли "эфире".
На сегодня нет пояснений "как" и "почему" происходит рождение частиц из "ничего". Мы просто знаем, что это происходит. Как и знаем, что Менделеев проснулся с готовой таблицей химических элементов, хотя засыпал он, не сознавая это как готовую таблицу. Если внимательно проследить в самом себе работу памяти, то можно осознать, что в какой-то миг упираешься в тайну: вот запрос, вот ответ-вспоминание. А как именно память это сделала - я не вижу, это тайна творческого начала, таинство.
Принцип рождения из ничего, творческое начало, ассоциируется у меня с понятием
"Отец" из Библии. Если рассматривать Отца и Сына из Троицы как символы, то Отец символизирует творческое начало, а Сын - то, что уже сотворено, реализовано. Они находятся во взаимосвязи, а не каждый сам по себе. Вспомним: что было рождено, может быть разрушено, виртуальные частицы не только рождаются, но и исчезают.
/Более того, вникая в мысли об этом, теряешь ощущение первородности: неясно, что более первоначально - вакуум или материя. Сегодня уже есть примеры и в науке: трудно точно сказать, что такое свет - частица или волна? Подобно этому, трудно сказать, отделим ли Сын от Отца и что порождает что? Наиболее точным выглядит формулировка: они являют собой различные проявления одного и того же: всего сущего, альфы и омеги. Возможно, поэтому некоторые мифы содержат такие головоломные утверждения, как Сын Отца, и одновременно Отец Сына - встречены мной в интерпретациях мифов Древнего Египта в текстах Роджера Желязны (Roger Zelazny). (1)./
Во мне есть ассоциация между понятием творческого начала и словами Бродского, цитирую: "Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворения, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал."
В моём понимании, умение пользоваться творческим началом - это умение ощущать единство с таинственной способностью творить, отдаваясь этому творческому началу. Это доверие Отцу в себе. Доверие себе в аспекте Отца, как, возможно, выразился бы Роджер Желязны (Roger Zelazny), написавший "Бог Света".
Святой Дух в этой Троице ассоциируется во мне с Осознанием. Святой Дух подразумевается немного особняком, хоть и подчёркивается всегда, что Троица - едина. В этой связи вспоминается астрологическая концепция о том, что эманации планет воздействуют на тело, передавая ему свои энергии, но не могут повлиять на дух. Задаваясь вопросом, что же это за дух такой, на который невозможно повлиять, я пришёл к версии, что дух - это способность осознавать - трезво, отстранённо, парадоксально независимо от тела.
После того, как эта сказка во мне осозналась, я решил проверить канонические формулировки. Оказалось, что Святой Дух трактуют как энергию любви, пронизывающую всё сущее. Тут я нажму на паузу, так как не хочу в собственном тексте с кем-то спорить. Я не отрицаю, и не подтверждаю, а молча жму на паузу. Мне сейчас важно только обозначить своё собственное видение предмета моей сказки, каким бы еретическим оно ни казалось окружающим. Притом, что я живу, как мне ощущается, как раз c осознанием Любви, я отчего-то пока молчу о ней в этом тексте.
Позволю себе, всё же, оговорку о том, что путаница всегда возникает вокруг нагрузок операторов - то есть, вокруг определений слов. Вспоминаем Декарта: определите значения слов, избавьте себя от половины недоразумений.
В данном контексте дополнительная путаница возникает от смешивания принципов и личностей. Например, приписывания Иисусу Христу качеств единственного Сына Божьего (как личности). Тут уместно вспомнить, что существует и такой взгляд: любой человек - Сын Всевышнего. А значит, Иисус Христос не лгал, говоря, что он - Сын Всевышнего, и что каждый, кто, подобно ему (Христу), попросит у Отца - тоже получит по вере своей. Возможно, лгут те, кто внушают, будто Христос - единственный такой сын. Проще говоря: не следует путать исследование общих принципов в себе с личностями.
Впрочем, мне знакома и такая позиция: что проявлено в одном человеке, не может быть проявлено ни в ком ином. Я думаю об этом. Ведь и уникальность никто не отменял. Так что вопросов, как обычно, больше чем ответов. Жизнь продолжается.
Продолжается жизнь каждого Сына Всевышнего, по Образу и подобию, в неразрывности Отца, Сына, и Святого Духа.
*
(1)
источник:https://unotices.com/book.php?id=163161&page=107
Свадьба между Раем и Адом
Цитадель Марачека, безлюдная, с людьми, опять безлюдная. Почему? Послушайте…
Сет твердо стоит на ногах и смотрит на чудовище, которое кидается на него.
Долгое время сражаются они там, во дворе Цитадели.
Затем Сет ломает ему позвоночник, и чудовище лежит на земле и стонет.
Глаза его сверкают, как солнца, и опять он поворачивается, собираясь идти туда, куда направлялся с самого начала.
Тогда Тот, его сын, его отец, Принц, Имя Которому Тысяча, опять открывает бутылку с мгновенно растущими чудовищами и берет оттуда еще одно семя.
Он кидает его в пыль, и еще один монстр вырастает под его рукой и кидается на Сета.
Глаза Сета, сверкающие сумасшествием, падают на это новое создание, и опять начинается сражение.
Стоя над его трупом, Сет наклоняет голову и исчезает.
Но Тот следует за ним, кидая все новых и новых чудовищ, и духи Сета и чудовищ, с которыми он сражается, яростно проносятся в мраморной памяти, что была разрушенным и восстановленным Марачеком, самым древним городом.
И каждый раз, когда Сет уничтожает чудовище, он опять обращает взгляд в то пространство, в тот момент, когда он бился с Безымянным и уничтожил весь мир, и где встает на дыбы и сверкает темная тень лошади его сына, и он пытается попасть в то пространство в тот момент еще до аннигиляции планеты.
Но Тот следует за ним, отвлекая его чудовищами.
И все это потому, что Сет — это разрушение, и он уничтожит самого себя, если под его рукой или в поле зрения не окажется чего-нибудь другого, во времени или в пространстве. Но Принц мудр и понимает это. Вот почему он следует за своим отцом по этому темпоральному пути к алтарю аннигиляции, пробудившись из транса битвы с Тем, Что Плачет в Ночи. Потому что Тот знает: если ему удастся отвлечь Сета достаточно долгое время, возникнут другие проблемы, которые также потребуют внимания Сета. Ведь проблемы возникают всегда.
Но сейчас они двигаются сквозь время — мудрый Принц и его враг — смертоносный отец-сын — и всегда обходя стороной пропасть, которая называется Скагганакской — сына, брата, внука.