Не хотелось сегодня Лукерье выходить в серое утро Рождества на улицы.
Она тосковала по солнечным рассветам в своей умирающей маленькой деревне, где осталось по два-три человека. Тосковала по запаху горьковатых дымов, по зубчатому гребню лесов на горизонте, по одинокому стожку сена за соседским забором.
Вчера Лукерья случайно вышла на высокое место у реки Вологды. И перед ней слева поднимался старинный храм апостолов Петра и Павла, дивно покрашенный в цвет алой зари утренней. Маковки на куполах и кресты золочёные. Вокруг окон белые кирпичи.
А сегодня она и не мечтала о новых походах.
Но умная дочка послала ей письмо.
«Сегодня праздничная рождественская программа "Рождество на Русском Севере». Игры, хороводы и акция «Звоним в колокола и колокольчики». Большой праздничный концерт при участии ансамбля песни и пляски под управлением заслуженного деятеля искусств Ю. Цепелева станет подарком для вологжан и гостей города.»
И вот снова автобус.
Спешит на звуки музыки она к Соборной горке.
А на сцене уже пляшут красавицы в расписных юбках. Только подолы вьют.
Руки летят. Душегреечки на них яркие. Брови червлёные, соболиные, губы алые.
Сцены им мало!
Вместе с парнями давай у сцены кружиться. Народ на месте не стоит. Все на планшетики да телефончики фотографируют. Малые детки глазёнки таращат, интересуются.
И народ всё время от мороза и ветра да под музыку весёлую приплясывает, притопывает, а кто и в забытьи в молодость свою возвращается.
А у Лукерьи ноги сами собой ходят.
Повернулась она направо, повернулась налево.
Не осудит ли народ? Не посмеиваются ли над ней?
Нет. Каждый крутится и топчется, как вздумается.
Углядела Лукерья, что хоровод бабы заводят в цветастых полушалках да длинных сарафанах. Мужиков из толпы выхватывают за руку, затягивают в хоровод, и змейкой вьётся цепочка живая.
А гармонист, знай, наяривает гармошкой, кнопочки перебирает. Наигрыш незатейливый. Только ногами ходи да притаптывай.
И так ей захотелось походить в этом хороводе!
Неодолимая сила тянула её туда, словно век свой она ходила там познай в какие времена.
Ладошку соседская баба расцепила и сказала, кивнув на мужиков:
- Не бывать двум мужикам вместе!
- Разбивать пойдёшь?
Шмыгнула долгополая смелая баба и протиснулась в хоровод между двух мужиков, чтобы поровну было.
Частушку соседка спела, а Лукерья свою, а потом приустала.
Сказала добрым людям спасибо и пошла к сцене.
А там уж кучкой народ за чем-то кинулся.
- Чего дают-то?
- Не знаем, но даром дают.
- А… колокольчики!
Девицы на подносах широких, как коробейники, вынесли крошечные золочёные колокольчики да леденцы мятные. Девицы румяные, баскущие. Колокольчики расхватывают бойко, позванивают имя.
Гудит площадь соборная. Чай в чайниках кипит, кофе дымит. Пироги с капустой, картошкой и брусникой, беляши горячие нарасхват идут.
Вдруг замерла площадь.
Ударил первый колокол.
Подхватили другие. И словно все, кто были тут, стали одним целым.
Шла медленно Лукерья и крестилась, глядела на высокие большие колокола.
Пронизанная этим звоном душа её сливалась с землёй, снегом припорошенной, с деревьями в сквере, с рядами людей, замёрзшей рекой Вологдой и памятником поэту Батюшкову.
Душе было просторно, радостно и возвышенно.
Рождество Христово! Слава Богу!
Отдыхают звонари.
Народ гостям рад. Добрые молодцы из Череповца приехали, чтобы удаль свою показать.
Объявили кулачный бой.
Издавна на Руси мужики силушкой своей мерялись.
Вон самый красивый из них в черной рубахе, скинул тулуп и шапку о сцену, красный платок в кармашке. Да как подкинул гирю тяжёлую!
Поймал её ловко, потом сотоварищу подбросил. Да бревном досыта наигрался, словно лёгкой палицей.
- Расступись народ! Стенка на стенку пойдут мужики!
Клич кинули в толпу:
- Выходи мужики, силой померяться, распотешиться, кулаки почесать, удаль молодецкую показать!
Мало мужиков вышло. Но мальчонка смелый, лет двенадцати пополнил стенку.
И всё под гармошку. А народ не стоит, во все глаза смотрит, улыбается. Бабки и женщины приплясывают.
Лукерья в первых рядах, чтобы всё увидеть.
Что ни битва, всё переживание. Не могут стенку разбить. Отскакивают.
Бились, бились, но крови не было.
Лежачего не бить, ниже пояса не пинать!
Побились, потом побратались.
- А мальчонка-то ловкий, не поддаётся! Не ваш ли?-
спросила она рядом стоящую женщину, которая на глазах распускалась улыбкой, как маков цвет.
- Нет, не мой!
- А вы вологжанка?
- Нет, я из дальнего района.
- Ну, всё равно вологжанка! А я из Питера. У нас такого нет. Друзьям покажу. Вот удивятся!
И тут подходит к Лукерье с микрофоном самый главный боец, добрый молодец череповецкий и громко спрашивает:
- А зачем нам всё это надо? Кого защищать мы собираемся?!
И микрофон ей протянул.
Не растерялась Лукерья и громко сказала:
- А народ защищать! Русь Святую!
- А кому мы передадим нашу силушку немереную?
- Детям передадим, внукам и правнукам.
- Верно. Ну-ка, детки малые, берите мечи нестрашные, не всамделешные!
Вот против вас встали вороги, хотят, чтобы вы только кока колу пили, жвачки жевали, про квас забыли.
Лежачих не бить!
И пошло войско маленькое, разноцветное, в руках мягкие мечики яркие, игрушечные. Кто не понял, что делать, стоит просто, кто мечиком крутит, как сабелькой.
Повалились ненастоящие вороги. Пощады просят.
- Кто бил лежачего?
- Не я, не я!
- Запомните, русские воины лежачего не бьют, а уму- разуму учат.
И устала - не устала Лукерья, замёрзла - не замёрзла. Только поняла она, что пора ей уходить.
Так вот, зачем она здесь,
чтобы почувствовать себя на этом месте не одинокой, как в деревеньке забытой, где уже нет ни школы, ни медпункта, ни клуба, ни автобуса…
Вот зачем, чтобы радость испытать
единство почувствовать и понять, что жив и силён народ, и чтут они традиции Руси Святой.
Долго ещё будет звенеть музыка ей вслед.
Но надо бежать на остановку автобусную, там ждать долго.
Но чудо рождественское свершилось. Только и ждал её автобус. Дверь распахнул.
фото автора