Начало ноября. Вечер. Стою на высокой скале. На востоке за распадком в долине у реки широко раскинулось село Беневское. Оттуда доносится лай собак, мычание коров, сигналы автомашин. Но мой взор устремлен на запад. Там за темным глубоким ущельем на высоком хребте стоят высокие скалы. Туристы такие скалы называют «жандармами». За эти скалы закатилось солнце. На небе ни облачка. Знать, красивого заката ждать нечего. Тень от вершины горы, к которой сходятся все три хребта, легла на хребет, по которому мы с Сашей Мухаметчиным по кличке «Каратист» поднимались от села к этой скале. Со стороны горы Лысой, накрытой снежной шапкой, дует холодный ветер. Подо мной на ровной площадке между камнями стоит наша палатка. Недалеко от нее горит костер. Саша сидит у костра и также ждет заката. Сегодня потрудились изрядно. Саша обследовал все это ущелье. Передо мною же стояла более сложная задача. Сходить за скалы-жандармы. Там тоже глубокое ущелье, а скал еще больше, чем в этом, где стоит наша палатка. Когда-то наивно мечтал обежать это скальное нагромождение за полдня. Но уже четвертый поход, а не обошел и половины. В этом скальном районе не иначе как живет Дух гор. Он каким-то образом влияет на судьбы людей, которые решились посетить это место. То, что происходило со мною в походах к этим скалам, без вмешательства Духа гор не обошлось. Но все по порядку.
Каждый проезжающий мимо села Беневского, что в Лазовском районе не может не обратить внимание на скалы, стоящие на трех хребтах, отходящих от высокой вершины горы. Но если для обычного пассажира эти скалы лишь эпизод в пути, то для туриста, а тем более для фото-художника это кладезь для поиска и исследований. Много раз любовался ими с вершины горы Лысой. Скалы словно магнит тянули к себе неодолимой силой. Наконец, свидание состоялось. Поездка на остров Петрова из-за шторма сорвалась. Предложил руководителю группы Татьяне Ли-Дин-За и школьникам школы №5 г.Находка поехать к курорту Чистоводному и подняться к скальным комплексам Замок и Корона. Все охотно согласились. От увиденного, все были в восхищении. Особенно удивил школьников стоящий на пьедестале каменный Дракон. Рассказал им, что когда-то давным –давно подобные драконы покрывали всю землю. Древние люди, сооружая эти памятники, поклонялись им как Богу-Солнцу. Поверили школьники этой легенде или нет, но поход всем понравился. Ночевать же на поляне рядом с курортом школьники категорически отказались. Вот тогда-то и пришла идея сделать ночевку у моста через реку Киевку, откуда до «моих» скал уже было «рукой подать». Подъехали к мосту в сумерки. Пока искали место для стоянки, наступила ночь. Тем не менее, место нашли самое подходящее. Недалеко от трассы. У ключа. С дровами. Кроме того, одна из дорог уходила в нужном нам направлении. Ужин завершился далеко за полночь. Потом были песни. Разговоры у костра. Мы с Сашей поняли, что ранее обеда этот табор не встанет. После обеда вести школьников к скалам бессмысленно. Поэтому, встав пораньше, мы почти бегом направились по дороге в сторону скал. К нашему удивлению, дорога вскоре закончилась. Далее не было даже тропы. С какой целью она была сделана, мы так и не поняли. Пришлось продираться через густой кустарник. Подошли к началу хребта. Он круто уходил в небо. Около часа поднимались по хребту. Наконец, показались долгожданные скалы. Они рядами, словно улицы тянулись по южному склону хребта до самой вершины горы. Это был город скал! Чего здесь только не было! Скала-дворцы. Скалы-башни. Скалы-звери. Скалы-рыбы. Под самой вершиной горы стояли три огромных скальных массива, напоминающих трех богатырей. Саша воскликнул от удивления: -«Смотри, Сергеич, люди-великаны. Охраняют этот распадок.»
Договорились, что Саша осматривает весь этот склон, а я иду к вершине горы на разведку всей местности и возвращаюсь в лагерь по другому хребту. С вершины открылся грандиозный вид на хребет Тачин Гуан /Партизанский/. Над хребтом возвышались около десятка вершин, в том числе известные мне горы Синяя, Белая и Лысая. На юго-западе стояла высокая гора. Вершина ее была увенчана скальным массивом. К этой вершине почти от самой реки тянулся хребет. На нем цепью стояли скалы. Невольно вырвалось: тут ни день и не два надо, чтобы обойти этот скальный район!
Вернулся в лагерь с твердым намерением в ближайшее же время вновь побывать у этих скал. Но встреча состоялась лишь через год.
Семья Ракул: Лариса Федоровна и ее муж Саша решили отснять водопады ключа Еломовского на видеокамеру. Они пригласили меня и геолога Вячеслава Петрова поучаствовать в этих съемках. Рассказал им о обнаруженном мною скальном граде у села Беневского. Лариса Федоровна заинтересовалась со свойственным ей азартом исследователя и первооткрывателя. Выехали в пятницу после работы. Подъезжая к селу Беневскому, у Ларисы невольно вырвался возглас:
-Ух, ты! Красиво-то как!
На фоне малинового заката силуэты скал на темном склоне горы напоминали спину древнего ящера. Петров, стал объяснять нам, каким образом и когда Природа создала эти останцы. Его длинный и путанный рассказ со специальными терминами не смог испортить впечатление от увиденного. Вот и знакомая поляна. Быстро натаскали из леса сухих дров. Поставили палатки. Только после этого стали, не спеша готовить ужин. Был теплый тихий вечер. Не смотря на то, что все обрызгали себя средством против гнуса, он продолжал нас нещадно есть. Все открытые места тела горели огнем от укусов этой твари.
-Все ближе к костру! Скомандовала Лариса Федоровна. Спасение у костра. Заодно будем «сжигать» негативную энергетику, накопленную в городе.
-Какую, какую? Спросил Петров, хитро посмотрев на нее.
-Негативную. Ну, то есть, ту ужасную дрянь, что ты Петров на меня выплеснул днем в моем кабинете .
-А,а… протянул Петров. Тогда понимаю.
Ужинали глубоко ночью. Собака Чара, которую Ракулы взяли для охраны лагеря, несколько раз с лаем убегала в темноту леса. Кого она там могла видеть, было не понятно. Но вот в очередной раз Чара, метнувшись в лес, стремительно с жалобным визгом прибежала к нам. Обычно сидевшая далеко от костра, она прижалась к ногам хозяйки, продолжая подрагивать и повизгивать.
-Тигр! Сказал Саша. Сюда подошел тигр. Точно также она вела себя на нашей даче, когда тигр подошел к огороду.
-Больше дров в костер! К большому огню он не посмеет подойти, крикнул Петров.
-Все! Я буду спать с Чарой в кабине машины. Испуганно произнесла Лариса Федоровна.
После того, как костер разгорелся, каждый из нас прижался поближе к нему. Лес стал темнее и недружелюбней. Петров стал рассказывать случаи нападений тигров на людей, коров и собак, описываемые путешественниками Пржевальским и Арсеньевым в своих книгах.
-Да, ну вас, Вячеслав Александрович. Напугаете до смерти. Спать не буду всю ночь. Хватит! Взмолилась Лариса Федоровна.
Со стороны заповедника из-за гор выплыла огромная луна. Все кругом засветилось серебристым светом. Саша произнес: «Совсем иной мир!»
Неожиданно пришла догадка: не есть ли это тот самый астральный мир, который порой видят мистики и люди, которые уходят из этой жизни? Высказал о своем «открытии» вслух.
Петров, привязанный, словно цепями к земным породам, засмеялся и произнес: «Там, куда человек уходит,- при этом Петров ткнул пальцем в землю,- ничего кроме минералов нет. Еще никто оттуда, -помедлив и порывшись в земле, добавил,- не приходил».
В спор вступила Лариса, азартно приводя примеры из книг французского астронома Камиля Фламмариона «Смерть человека и его тайны» и Раймонда Моуди» «Жизнь после жизни». Лариса бросала эти доказанные многими очевидцами факты в улыбающееся опухшее от укусов лицо Петрова, словно камни, пытаясь проломить броню недоверия и заставить изменить выражение лица хотя бы на любопытное. Говорила о том, как возвращаются мертвецы на землю из-за данной клятвы, обещаний или завершения личных дел. О проявлениях мертвых и появлении их призраков после наступления смерти. Глядя на ухмыляющееся лицо Петрова, в котором не улавливалось даже намека на то, что он воспринимает все это всерьез, не выдержав, сказал : «Зря вы, Лариса Федоровна, тратите свое красноречие. Петрову «по барабану» ваши доводы. Все равно не убедите. Он читает книги только по геологии.
-Да! С гордостью произнес Петров.
-И сколько ни рылся в земле, кроме пустой породы ничего не находил.- добавил Саша.
-Находил. Протянул Петров. Разные минералы и даже золото.
-Тот мир не в земле. Он в другом измерении. Вновь продолжила Лариса .
-Вы, наверное, Лариса Федоровна, хотите сказать, что тот мир в другом состоянии сознания.
-Может быть, Сергеич. Скорее всего так. Уже уверенней произнесла она.
Петров тут же стал доказывать, что не существует сознание после смерти человека, так как мозг его разрушается.
-И превращается в минералы. Со смехом добавил Саша.
-Да! В минералы! Радостно произнес Петров.
Все! Лариса Федоровна. Это непробиваемо. Зря тратите энергию. Она вам завтра пригодится, когда будете подниматься по хребту к скалам. Надо ложиться спать. Завтра, а точнее уже сегодня, этот мир окружающий вас, покажется вам реальнее реального.
Мужчины разошлись по палаткам. Лариса с Чарой закрылись в кабине автомашины.
К утру тело зачесалось в нескольких местах. Тут же мелькнула мысль: это не от гнуса. Это клещ. Петров достал пинцет. Подливая растительное масло на клеща, он потихоньку выкручивал его из тела. Лариса прижгла все эти места йодом. Петров заверил, что до свадьбы заживет. Попив чая, все дружно пошагали к скалам. У ключа, вдоль которого мы поднимались, Петров стал часто останавливаться. Он поднимал камни, и внимательно рассматривая, объяснял Ларисе Федоровне и Саше из чего состоит камень. Зная, какой большой
путь предстоит пройти, решил уклониться от этого урока. Показав направление, куда следует двигаться, быстро пошел к хребту. Чара тоже не пожелала слушать Петрова и побежала за мной. На крики хозяев вернуться, не реагировала. Вот и хребет. На подъеме неожиданно начал слабеть. Голова закружилась. Что это? Последствие укуса клеща? Так скоро?! Десятками впивались за поход и без всяких последствий. Неужели подцепил энцифалитного? Не дай Бог!
Тем не менее, состояние ухудшалось. Как раненый зверь стал ложится на землю. Чара смотрела на меня с недоумением. Когда в очередной раз упал на ворох сухих дубовых листьев, собака залаяла. Лай этот показался необычным. Привстал. Посмотрел на собаку. Она зло лаяла на место, где только что лежал. Взглянув внимательно на листья, увидел огромного щитомордника. Змея, свернувшись, лежала в листьях и угрожающе смотрела на собаку.
Чара! Да ты спасла меня! Спасибо тебе дорогая! Погладив собаку, отвел ее от опасного места.
Вот и первые скалы. Осматривая скалы, стоящие у хребта, стал продвигаться к вершине горы. Поднялся на нее с огромным трудом. Сил радоваться увиденным не было. С вершины прошел в следующий распадок. Несмотря на жаркий день начал мерзнуть. Решил возвращаться в лагерь. Каким образом вернулся к стоянке, не понятно. Залазил в палатку совершенно обессиленный, почти в бессознательном состоянии. Возвратившихся из похода встречала Чара. Лариса Федоровна стала укорять ее за предательство. Затем спросила у остальных: «А где, Сергеич?»
Пришлось отозваться. «Что с вами, Сергеич? Ваш голос не узнать.» Она заглянула в палатку. Увидев меня, заохала. Потрогав лоб, воскликнула: «Да у вас высокая температура. Сейчас, Сергеич, я вас полечу.» Она сходила к автомашине, принесла несколько таблеток и кружку с водой. «Выпейте все сразу. Сейчас Саша разожжет костер, вскипятит воды, напьетесь чая с медом. К утру все пройдет. Завтра еще впереди нас побежите к водопадам.» После двух кружек чая с медом, залез в спальник и тут же провалился в сон. Проснулся от лая собаки. Мимо лагеря проходило стадо коров. Некоторые коровы пытались подойти к палаткам. Чаре это любопытство не нравилось. Она отчаянно защищала свою территорию. После такого сражения спать уже никому не хотелось.
-Ну как, Сергеич? Легче стало? Сразу же поинтересовалась Лариса.
-Слабость, но температуры нет.
-Все, Сергеич. Пройдет! Заверила она.
-Все там будем. Тут же добавил Петров.
-Типун тебе на язык Петров. Возмущенно сказала Лариса.
Быстро позавтракав чаем, собрали вещи и помчались к заветной поляне, откуда все туристы отправляются к Беневским водопадам. Продвигаясь по знакомой тропе, Лариса, Саша и Петров вспоминали вчерашний поход к скалам. Нашли, что этот скальный район действительно один из самых удивительных в крае.
-Я бы сравнил по красоте с Зубами Дракона, сказал Петров.
-А где это? Сразу же заинтересовалась Лариса Федоровна.
-Это совсем недалеко от села Лазо. У горы под названием Сестры. Надо проехать по долине реки Пасечной, а затем подняться всего лишь на высоту 1650 метров. Сказав последние слова, Петров оглянулся и внимательно посмотрел на лицо Ларисы.
-Не пугай, Петров Ларису. Вмешался я в их разговор. Есть к Зубам Дракона более легкий путь. По пади Медоносной. Это надо проехать за Лазо по трассе в сторону Ольги около пятнадцати километров. Оттуда путь к Сестрам раза в два короче и намного легче.
-Да?! Удивленно переспросил Петров. А я и не знал.
-Мы трижды, Слава, ходили этим маршрутом. Легче чем на Пидан подниматься.
-Я хочу там побывать. Заявила Лариса.
-Мечтать не вредно. Буркнул Петров.
-Мне, Лариса Федоровна, продолжил я разговор, хотелось бы обследовать весь скальный комплекс у села Беневского. Вы и десятой части скал не видели.
-Все, Сергеич! Осенью обязательно съездим и на Зубы Дракона и на Беневские скалы. Договорились?
-Договорились, выпалил Петров вместо меня.
-А Петрова возьмем? Спросил с насмешкой Саша.
-Да куда мы без Петрова денемся. Не без иронии стала защищать Петрова Лариса. Кто еще может до четырех часов ночи рассказывать байки?.
Реакции Петрова не расслышал. Несмотря на огромную слабость и головокружение, решив идти своим темпом, ушел от группы вперед, к водопадам..
Но осенью Лариса Федоровна и Саша уехали в Америку. Петров с группой школьников на Кадар, а мой путь лежал на север края.
Вернувшись в конце сентября с севера Приморья, где занимался поиском горных озер, сразу же настроился на поездку к скалам села Беневского. Уверен, что скоро именно так туристы всего Приморья будут называть это место, как называют водопады на ключе Еломовском Беневскими. Сашу Мухаметчина уговаривать было не надо. Находясь в отпуске, он готов был отправиться в любой поход. Саша пригласил своего товарища-тоже Сашу, докера торгового порта. В переполненный автобус едва втиснулись. Кое-как разместили в салоне огромные рюкзаки. Долина, по которой течет река Киевка, утопала в тумане.
-Вот бы, Сергеич, такой туман снять с тех скал. Заметил Саша Мухаметчин.
-Вряд ли это повторится. Отозвался второй Саша.
Когда подъехали к селу Беневскому, туман полностью рассеялся. Местный житель показал нам кратчайший путь к хребту, по которому можно быстро и легко подняться к вершине горы. Он спросил нас: «За шишками?» Не дождавшись ответа, тут же добавил: «Так нынче их нет. Не урожай».
Мы дружно ему ответили, что нам шишки не нужны, что мы фотографы и идем снимать ваши скалы. Мужчина удивленно и даже подозрительно посмотрел на нас. Увидев на каждом из нас сумки с фотоаппаратами, видимо поверил. Успокоился. Только вышли за село, попали в сказку. Золотая осень была в самом разгаре. Среди красно-бурого дубняка, белоствольные березки с золотыми кудряшками листьев и красные клены смотрелись завораживающе. От переполненных чувств, почему то первыми пришли слова: «Остановись мгновение!», хотя и ничего от тебя не убегало.
-Уходить отсюда не хочется, Сергеич. Восхищенно воскликнул Саша Мухаметчин. Так бы и жил среди этой красоты! Зачем тебя несет на какие-то вершины?
-Саша, не ради отдыха прихожу в тайгу. На работу прихожу. Здесь красиво. Не спорю. Но мне нужны скалы.
-На севере тебе были нужны озера. Здесь скалы. Когда же будешь просто отдыхать? Уже Стал заводиться Саша.
-Не понимаю, что значит просто отдыхать. Для меня отдых сам поход. Каким бы он трудным не был. Сидеть же просто так, бесцельно- хуже каторги.
-Вот потому с тобой никто не ходит. Ты как заводной. Все бежишь и бежишь. Не можешь ты ходить в походы, как все люди ходят. Уловив в последних словах Саши Мухаметчина нотки раздражения, ответил ему без рассуждений: «Нет. Не могу, Саша. Не умею. Извини.»
Когда вышли к хребту, оба Александра стали отставать. Саша Мухаметчин посоветовал не ждать .
-Иди, Сергеич. Беги. Мы тебя отпускаем. Придем на час-другой позже. Куда бежать? Еще полдень.
-Тогда до встречи вон на той скале. При этом показал рукой на высокую скалу, похожую на дворец, стоящую на вершине хребта. Кто тогда знал, что этой встречи не состоится ни сегодня, ни завтра, ни после завтра. Подьем по хребту оказался действительно легким. Быстро подошел к скале Парус. Отсняв ее, легко поднялся к вершине горы. От нее по второму хребту спустился к скалам. Между камнями и кедрами под скалой-дворцом нашел ровную площадку под палатку. Сбросив рюкзак, поднялся на скалу. С северной стороны она вертикальным обрывом уходило в ущелье. Весь хребет, по которому поднимался, был как на ладони. Где-то по нему сейчас топают мои товарищи. Крикнул им. Эхо разнесло крик по всему распадку. Кто-то из них сразу же откликнулся. Но что это? Они там же у ключа, где с ними расстался. Первое, что пришло в голову: наверное, обедают. Ну что же, это разумно. Чтобы не тащить сюда воду, лучше пообедать у ручья. Мне же сейчас придется спускаться в глубокое ущелье за водой. Поставив палатку, пошел вниз. По всему склону скалы, скалы. По пути делаю несколько снимков. Спуск к ключу, почти отвесный. Гораздо легче было бы набрать воды у первого хребта и принести к вершине. Это была явная промашка. Пообедав овсяной кашей и чаем, вновь поднялся на скалу, и крикнул. Ответ ожидал услышать со стороны вершины горы или, по крайней мере, от скалы Парус. К огромному удивлению и разочарованию ответ их раздался почти с того же места, откуда они кричали два часа назад. Да что же это такое!? Невольно вырвалось возмущение. Собираются они подниматься сюда или нет? Ответа ни от скал, ни из пространства не получил. Еще раз вслух произнес: «тогда не буду здесь сидеть, и ждать вас, а пойду работать». Решил внимательно обойти весь южный склон этого хребта. Но не учел того, что осенний день короток. Только солнце зашло за скалы-жандармы, как в ущелье стало темно. И вновь сказал вслух: «Нет, Сергеич, ты полный дурак. Сходить за водой и пообедать мог бы и попозже. После съемок. Считай, что день потерян. Обидно». Тем не менее, обошел большую часть скал и добросовестно отснял их, сознавая, что в художественном плане эти снимки почти бессмысленны. Вернувшись к палатке, вновь поднялся на скалу, и крикнул. Ответный крик Саши Мухаметчина раздался из глубины ущелья. Неужели решили идти напрямую? Не по хребту? Если так, то это невероятная глупость. Стал кричать им, чтобы поднимались по хребту. Слышали ли они, что им кричал, или нет, неизвестно. На все мои крики они отзывались только одним криком «Эй!». Достав маленький томик стихов Натальи Спириной, который на неделе получил на почте, стал читать.
«..Цветут цветы. Благоухает лес.
В приливах и отливах дышит море…
Великая Природа на земле
Не ведает ни радости, ни горя…»
И тут же следующее:
«..Как Природа чутка,
Как она нашу суть понимает,
Как отзывчива к нашим
Созвучным ей нежным рукам,
Наши мысли она
Как аккорды в себя принимает
И подносит озон
К опаленным, иссохшим губам..»
Нет. Это далеко не Есенин. Лучше его о Природе никто не писал. Да и какое-то противоречие в ее стихах. В одном пишет, что Природа «Не ведает ни радости, ни горя.» Тут же в следующем: «Как Природа чутка. Как она нашу суть понимает». Уважаю Наталью Дмитриевну. О ее первом сборнике стихов «Капли» хорошо отозвалась сама Елена Ивановна Рерих. Спирина учитель музыки. Бессменный руководитель Сибирского Рериховского общества. Ученица Абрамова, написавшего 15 томов комментарий Агни Йоги. Но после стихов Сергея Есенина о Природе, все другие стихи блекнут. Каждое его стихотворение запоминается на всю жизнь.
«Троицыно утро, утренний канон,
В роще по березкам белый перезвон.
Тянется деревня с праздничного сна,
В благовесте ветра хмельная весна…»
Или: «Спит ковыль. Равнина дорогая.
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Знать у всех у нас такая учесть,
И, пожалуй, всякого спроси,
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живется на Руси..»
Какая музыка и красота в каждой строке! Какая любовь к Родине, к Природе! И тоска. Но тоска не земная. Возвышенная. Одухотворенная. Тоска Божественная. Все таки, действительно Есенин был гениальным поэтом. Видимо все великие поэты и музыканты, писатели и художники чувствуют Природу глубже, чем обычные ремесленники. Сочинение стихов, музыки, написание картин-это уже техника. Пока читал стихи Спириной, солнце по-видимому ушло за горизонт. Не освещались даже вершины гор Лысой и Белой. Вновь крикнул несколько раз. Ответ услышал из ущелья. Все! Остановились на ночевку. На подъем не решились. Или попробовали, но сдались. Заката можно было не ждать. На небе ни облачка. Лезть в палатку не хотелось, но и читать было невозможно. Ночь была теплая. Спал на спальнике. Боясь проспать рассвета, часто просыпался, и смотрел на часы. Не проспал. Вылез задолго до рассвета. Над долиной висел густой белый туман. Вырвалось: «Как по заказу! Неужели повезет со снимками?!» Боясь спугнуть эту мысль, залез на скалу и тут же разочаровался. На востоке, там, где должно всходить солнце, находилась темная туча. Значит красного солнца на восходе не будет и редких снимков не получится. Жаль.. Ожидание появления солнца было томительным. Вдруг туман ожил. На белом полотне появились волны, затем холмы и даже горы. Сквозь туман доносились крики петухов и лай собак. Село просыпалось. Наконец туча поползла к югу. Вот и солнце! Оно осветило белое покрывало долины. Нет, не то ждал. Совсем не то! Тем не менее, сделал несколько снимков. Мои товарищи и этого не видят. После съемки, крикнул им. Отозвался Саша Мухаметчин. Решил, не дожидаясь их, идти в следующий распадок. Напившись чая, взял сумку с фотоаппаратом и пошел к вершине горы. У вершины отснял «трех богатырей»-скалы, стоявшие над ущельем. Затем обошел с южной стороны четыре огромных скалы, стоящих на хребте. Первая снизу скала была самая высокая. С западной стороны она смотрелась совсем иначе, чем с восточной. Она напоминала гору Фудзияму. Скала олицетворяла красоту и мощь. Широкое ущелье было буквально напичкано скалами. Чтобы обойти их за день не могло быть и речи. Выбрал три скальных массива. Начал с нижнего. Пока дошел до него и осмотрел со всех сторон, солнце неумолимо покатилось к склону четвертого хребта. Обедать не стал. Набрал воды в бутылки и стал подниматься к следующему массиву. Он был весь облит лучами солнца и казался золотым. Но как его отснять? Спускаешься вниз, он исчезает в деревьях. Поднимаешься к нему, не входит в объектив фотоаппарата. Остается только с другой высокой скалы. Но для этого надо вновь спускаться к ключу и подниматься по крутому склону. Это уже мне не под силу. Оставил этот снимок на потом. Поднимаясь выше, увидел необыкновенную скалу. На ней камни, словно блины, лежали один на другом. Высота скалы с пятиэтажный дом. Чуть дальше скалы-столбы. На их вершинах камни стоят словно шляпы. Два других огромных массива, стоящих под самой вершиной хребта в верхней части ущелья напоминают диковинных зверей, стерегущих весь этот большой распадок. Отсняв все что можно было на этом небольшом хребте, разделяющий в верхней части большой распадок на два, поднимаюсь на хребет, соединяющий две высокие вершины. По нему быстро прихожу к «своей» вершине. Спускаясь к палатке, к огромному удивлению и разочарованию ни ребят, ни их рюкзаков на площадке не нахожу. На скалу взлетел как на крыльях. Раздраженный, крикнул во всю мощь. Отозвалось эхо. Крикнул еще несколько раз. Ответ кого-то из Александров раздался, чуть ли не от села. Поняв, что ребята уже не поднимутся, почувствовал себя одиноким. Но что могло случиться? Наверно, у Саши Мухаметчина отказали ноги. В течение года он не сделал ни одного похода. Да если еще полезли в этот крутяк! По нему и тренированному подняться невероятно сложно. Жаль.. Не спеша поужинал. До заката все равно было далеко. Достал из сумки книгу Елены Блаватской «Избранные статьи». Открываю наугад. Тема: «Жизнь после смерти». Удивился. Надо же! В тот раз у костра говорили об этом же. Блаватская полагает, что человеческие существа остаются примерно теми же самыми вне зависимости от того, воплощены ли они в данный момент или нет. Они совершают неизбежный цикл рождений, жизни и смерти. После смерти мы как бы переживаем сон, который имеет глубину и продолжительность. Пробуждение происходит постепенно. Душа или Сознание направляется либо в мир живущих, либо на какой-то более тонкий план. Души, которые не приобрели духовных ценностей и слишком привязаны к земным вещам и делам, направляются в Камалоку/Место Желаний/. Для каждого человека существует критический период, когда он должен приблизиться к смерти. Если он к этому моменту растратил свои жизненные силы, спасения для него нет. Если он жил в соответствии с Законом, он может пройти через этот период и продолжать существовать в том же теле почти неограниченное время. Это относится к Махатмам. Блаватская говорит, что Адепты необходимы Природе. Они являются связывающим звеном между человечеством и богами. Эти «боги» на самом деле- души величайших Учителей прошлых рас, эпох и т.д. Их последовательность непрерывна. Что они делают? Они хранят духовную жизнь человечества.
Между тем, в той части небосклона, где должен быть закат, появились темные тучи. Усилился ветер, и заметно похолодало. Как-то быстро стемнело. Можно было отправляться спать.. Укрепив палатку камнями, залез в нее и закутался в спальник. Засыпал под хлопанье полога палатки. Сильные порывы ветра пригибали прутья моего домика до тела, но он держался. Когда удавалось поспать, не понятно. Создалось такое впечатление, что всю ночь слушал этот шум ветра. Вылез из палатки до рассвета. Вершины горы видно не было. Над хребтами висели тучи.
Дул сильный холодный ветер. В любую минуту мог пойти дождь со снегом. Надо было немедленно бежать в село. Быстро собрал палатку и вещи в рюкзак. С хребта бежал, подгоняемый сильными порывами ветра. Листья, срываемые с берез, уносились вверх, а затем медленно кружась, падали в ущелье. Попытался отснять это красивое явление, но из-за недостаточной освещенности они в видоискателе фотоаппарата смотрелись грязными пятнами. Не стал тратить пленку и время. Побежал дальше. Только вышел к селу, пошел дождь. У автобусной остановки стояло несколько человек. Выяснил, что с минуту на минуту должен подойти Владивостокский автобус. Находкинский ушел с полчаса назад. Видимо на нем и уехали мои товарищи. Вот и автобус. Оказалось, что он в Партизанск не заходит. Идет через Казанку на Шкотово. И это прекрасно. Дождь лил уже в полную мощь. Лазовский перевал был накрыт снегом. Пассажиры, увидев первый снег, радовались как дети. Другое было на лице водителя. Видно было, какого огромного напряжения и усилий стоила ему поездка через этот перевал. В Казанке шел дождь. Выходить из теплого автобуса не хотелось, но и в Шкотово мне было не нужно. Автобуса до Партизанска ждал более часа. Легкая летняя куртка не спасала. Промок насквозь и сильно продрог. К тому же начал болеть живот. В Лазо у автовокзала купил два пирожка. Оказались не с капустой, какие просил, а с ливером. Наконец, показался автобус. Он был переполнен, но подгоняемый ливнями дождя, влез на первую ступеньку, радуясь от счастья, что не остался на продуваемом перекрестке. На повороте к автовокзалу пришлось выходить. Мне надо было на электричку. Вновь пересадка и ожидание автобуса. Только очутившись в железнодорожном вокзале, поверил, что до дома доберусь. Приехал с температурой и сильными резями в животе. Напившись чая с таблетками, лег спать. Боль в животе не утихала. Встал. Вспомнив, что через два дня мне предстоит выступить в клубе Элегия о экспедиции к горным озерам, решил сделать наброски выступления. Постепенно увлекся. Писал всю ночь. Даже не заметил, когда прошла боль в животе. К утру совершенно выздоровел. Вечером переписал написанный рассказ, а в среду он был прочитан.
Встретился с Сашей Мухаметчиным. Все оказалось именно так, как и предполагал. У Саши, когда он полез в крутой подъем, отказали ноги.
Прошел месяц. Впереди три ноябрьских праздничных дня. Этим подарком необходимо умело распорядиться. Только к скалам! Иду к Саше. Он все еще в отпуске. Готов идти куда угодно.
-На этот раз, надеюсь, дойду. Заверил он меня.
Едем вдвоем. Через четыре часа выходим из душного автобуса с огромным облегчением. Над селом Беневским, долиной и скалами, к которым предстоит нам идти, льются лучи яркого солнца. Тепло. Но осенних красок нет. Все поблекло. Выделялись лишь зеленые кедры. Подошли к началу хребта. Саша показал место, где они провели вторую ночь. На дереве висел полиэтиленовый мешок, в котором Саша оставил с десяток рыбных консерв, гречку в пакетах, грелку и два газовых балончика. Мешок был в нескольких местах прорван. Пакеты из-под гречки разбросаны по поляне. Это харчились вороны. Налил три бутылки воды. Сложил все в свой рюкзак. Он потяжелел вдвое. Договорились идти каждый своим темпом. Саша с первых же шагов стал отставать. Он заверил, что хоть ползком, но до скалы дойдет. У скалы Парус делаю отдых. Кроме большого рюкзака несу две сумки с фотоаппаратами. Они доставляют огромное неудобство. У вершины горы вновь отдыхаю. Затем делаю последний рывок к площадке. Но что это? От кедрового леса, который окружал «мою» площадку остались одни черные палки. Боже мой! Да тут же бушевал пожар! Весь склон выгорел. Страшное зрелище! От кого пришла эта беда? Хотя для леса это все равно. Скалы на фоне пепелища смотрелись печально. Скала-белка, широко раскрыв глаза, кажется вопрошала: «Люди, что же вы творите!?» Скалы «Три богатыря» смотрели недружелюбно. Даже показалось зловеще. Фотографировать не хотелось. Вернувшись к площадке, достал карту этого района, книгу «Дерсу Узала» и поднялся на вершину скалы. Две небольших книжки, карта и дневник-неизменные спутники всех моих походов. Изучая карту, обнаружил, что самый высокий хребет, на котором стоят огромные дворцы- скалы, это Синегорский хребет. Он тянется до вершины горы Синей. За ним ключ Синегорский. Следующий ключ Чистоводный. Следовательно этот скальный комплекс, или город скал тянется от села Беневского до санатория Чистоводного.Это огромный Природный памятник. Но не только. Это и исторический. Дракон не единственное творение древних людей. Та же каменная белочка. Слишком уж идеально «сработано». Ну не может природа создать голову, уши, глаза, рот, фигуру белочки и хвост. Нет. Не добрались ученые еще до этих скал. Не бросили свой пытливый взгляд на эти каменные творения.
Книги Владимира Клавдиевича Арсеньева и избранные статьи Елены Петровны Блаватской хороши еще тем, что их можно читать с любой страницы и сразу же все понимаешь. Наугад открываю книгу, написанное столетие назад Арсеньевым: «..По отношению к человеку природа безжалостна. После короткой ласки она вдруг нападает и как будто нарочно старается подчеркнуть его беспомощность. Путешественнику постоянно приходится иметь дело со стихиями: дождь, ветер, наводнение, гнус, болота, холод, снег и т.д. Даже сам лес представляет собой стихию..» Прочитал и задумался. Мне кажется, что сейчас куда актуальней слова : « По отношению к Природе человек безжалостен». Этот сгоревший лес лишь малая часть его «деятельности». Что остается в тайге на местах, где проводились лесозаготовки?! Это, пожалуй, пострашнее пожара. Сплошные завалы отходов, поломанного молодняка, не вывезенных бревен. Ничего подобного ни в одной стране не увидишь. Там все до веточки идет в дело. Зверя убавилось в тайге в несколько раз. Многие животные на грани полного исчезновения. Деревни пустеют. Поля зарастают. О том ли мечтали Арсеньев и тысячи первооткрывателей и исследователей Дальневосточной тайги. Ярчайшим примером бескультурья, невежества и варварства является надругательство над озером Лотосов, находящееся под сопкой Брат. О его существовании мне стало известно от охотоведа В.П. Перфильева. Он говорил, что озеро доступно только в засушливое лето. Все мои попытки отыскать озеро при обычных погодных условиях, терпели крах. Протоки были непроходимы. Наконец, такое лето, к сожалению случилось. Первый же заход в протоки оказался удачным. Передо мной открылся удивительный мир. В небольшом водоеме тянулись к солнцу более сотни чудо-цветов. Как же было не поделиться этой радостью с уважаемыми мною людьми. Те в свою очередь поделились со своими близкими друзьями. Далее произошло по геометрической прогрессии. В результате через три года в озере осталось три жалких бутончика. Все было вытоптано и вырвано с корнем. Когда теперь восстановятся лотосы в этом озере? Наверное, так же не скоро, как на этом месте вырастет новый лес. Где гарантия, что не случится аналогичное надругательство над водопадом, под которым по легенде В.К.Арсеньева похоронена принцесса чжурчжэней Хун-лэ-нюй? К этому водопаду, обнаруженному нами: Ракул Ларисой Федоровной, Ракул Александром, Владимиром Трофименко, Вячеславом Петровым и мною, самые надежные повели «абсолютно достойных и проверенных». В результате: трудно найти в городе туриста, который бы не побывал у этого святого места.
Но где же Саша? Пора бы и появиться. Крикнул. Ответный крик Саши раздался из верхней части ущелья. Чего боялся, то и произошло. Он не полез к вершине горы, а от скалы Парус решил срезать путь напрямую к скале. Но это ошибка. На этом пути находится еще довольно глубокое ущелье и Саша затратит намного больше сил. Выбрался он из ущелья на хребет к вечеру. Увидев обгоревшие деревья, остолбенел.-
-Я, что лез сюда полдня, чтобы любоваться этим безобразием?! Руки бы оторвать тому, кто это сделал.
Поужинав, сходили к огромному скальному массиву, напоминающему дворец. Он стоял ниже на этом же хребте. Лазили до наступления сумерек. Саша отметил более десятка интересных скал, которые он намеревался отснять на следующий день при разном освещении. Мне же предстоял поход в следующий распадок, где, побывав трижды, так ничего толком и не отснял.
Ночь была теплая. Рассвет без единого облачка. Позавтракав, полез к вершине горы. С нее спустился к хребту, на котором стояли четыре огромных скалы. И в этом распадке от кедрового леса остались одни головешки. Ходить по пожарищу было грустно. Настроение упало. Передвигался от скалы к скале без того азарта и удовольствия, с которым обычно ходил в тайге. Спустился в ущелье к ручью. Набрал воды. Пошел на следующий хребет. Но это был промежуточным. За этим хребтом оказался самый большой хребет. Но чтобы на него подняться не хватило бы и целого дня. Повсюду скалы, скалы, скалы. Где еще подобное в Приморье есть? Не знаю. Решил подняться на вершину горы, к которой тянулся этот длинный хребет и осмотреть с нее всю окрестность. Для этого надо было взойти на хребет, связывающий две высоких вершины. Подумал про себя, когда принял это решение, что во мне больше путешественник, чем фотограф. Вновь, в который раз отложил съемку скал в этом распадке до следующего похода. Поднявшись на главный хребет, соединяющий две вершины, попал в зиму. На хребте лежал снег. Холодный северный ветер тут же остудил разгоряченное тело. Легкая летняя курточка была бессильна против ноябрьских ветров. Оставив рюкзак, почти бегом устремился к вершине. Но что это? Передо мной возник огромный провал. Его глубина была такова, что можно было поместить сопку Сестру вершиной вниз. Посмотрев на часы, решил рискнуть. Спускаться по снегу было сложно. Часто падал и катился вниз. Боялся только за фотоаппарат, который при падениях всячески оберегал. Подьем оказался сложнее, чем предполагал. В ботинки набился снег. По мере продвижения к вершине проваливался в снег все глубже и глубже. Зацепившись за ветку правой ногой, сильно потянул ногу, чтобы преодолеть сопротивление ветки. Тут же чуть не крикнул от дикой боли. Судорога. Упав на снег, подкатился к дереву и попытался поднять больную ногу к стволу дерева. С огромным трудом, превозмогая боль, это сделать удалось. Затем стал массажировать обе ноги, так как поднимая одну ногу, вторая оказалась в неудобном положении и также была пронзена судорогой. Урок, который мне когда-то дали опытные охотники, пригодился. Боль постепенно отпустила. О дальнейшем продвижении к вершине и речи быть не могло. Теперь лишь бы дойти до лагеря.
Поднимался на вершину хребта осторожно. Только думая о том, как бы правильней поставить ноги, сначала не придал значение, что следов прибавилось. Потом мгновенно мелькнула мысль: Саша что ли шел за мной? Остановился. Тут только увидел, что след-то не человеческий. Да это же тигриный след! Он шел за мной! И сейчас где-то рядом. Наблюдает за мной. Сказать, что испугался, похолодел, значит, ничего не сказать. Этот страх пронзил меня, кажется много сильнее, чем судорога. Оглядываться не решился. Прочитал молитву. Достал свисток из кармана, который как назло оказался забитым мусором. Прочистил его сухой веточкой и несколько раз сильно свистнул. Это тоже урок бывалых охотников. Они говорили, что тигр, не улавливая в свистке нотки страха, недоумевает и на всякий случай обходит этого человека. Не знаю, так ли это, но несколько раз уже приходилось прибегать к этому приему. Пока, слава Богу, не нападал. Следы тигра тянулись до того самого места, куда я поднялся на хребет, и вышел на полосу снега. Это значит, тигр ходил за мной весь день. И я его не видел. Если бы захотел напасть, то давно бы это сделал. Осознав это, далее пошел более уверенно, но, тем не менее, назад не оборачивался. Только периодически свистел, не выпуская свисток из рук. Вернувшись к палатке, ничего о тигриных следах Саше не сказал. Он и без того ночью несколько раз выползал из палатки и стрелял из своего пистолета ракетами в небо. Как он сказал : « отпугнуть зверя от палатки».
Сижу на ставшем знакомым и почти родным камне. На нем удобно читать и писать. Жду заката Воспоминание прошлых походов к этому месту промелькнули одним мгновением. Достаю свой дневник. В нем на первой странице запись из дневника В.К.Арсеньева: «Первое мое путешествие длилось 180 дней, второе 210 суток и последнее третье 19 месяцев. Четыре раза я погибал от голода. Последняя голодовка была самой ужасной. Она длилась 21 день. Три раза я тонул, дважды подвергался нападению диких зверей/тигр и медведь/.Глубокие снега едва не погубили весь отряд…Подряд 76 дней мы шли на лыжах и тащили за собой нарты… И ничего, Бог помог!» Только эти три экспедиции по Приморскому краю сделали бы любого путешественника знаменитым. Но Владимир Клавдиевич Арсеньев был не только путешественником. Кто же он Арсеньев? Топограф, этнограф, археолог, историк, фотограф, краевед, геолог, ботаник, охотовед, музеевед, военный разведчик, публицист, писатель!!! Он собрал и описал богатейший материал по археологии, этнографии и краеведению! Дал полную картину расселения народностей Приморья и всего Дальнего Востока. Изучил их историю и культуру. Открыл неизвестную народность «лесных людей»-удэгейцев. Написал десятки научных работ. Прочитал сотни лекций в музеях, университетах, школах. Арсеньев, наконец, написал прекрасные художественные книги. Этими книгами зачитывались миллионы советских людей. Многие благодаря его книгам стали геологами, геодезистами, археологами, этнографами, охотоведами. Тысячи и тысячи читателей книг Арсеньева стали туристами и краеведами. Сколько бы он еще мог сделать для нашего края, для Родины?! Если бы не преждевременная, странная смерть. Это «если бы…» всплывает из прошлого отовсюду. В какую бы область человеческой деятельности не стал вникать. В поэзии Есенин, Гумилев, Маяковский, Мандельтам, Клюев и еще десятки и десятки самых лучших поэтов страны. В литературе Пильняк, Бабель, Клизовский и еще сотни талантливых писателей. В науке Вавилов, Флоренский, десятки, сотни гениальных ученых. Священников истребляли поголовно. Издевались на Лубянке над Патриархом Тихоном. Расстреляны митрополиты Киевский Владимир, Казанский Вениамин и десятки других. Утопили епископа Тобольского Гермогена. Вскрывали гробницы с мощами православных святых и глумились над ними. В Тамбове в насмешку над верующими установили памятник Иуде Искариоту. Разрушили десятки тысяч церквей и храмов. Только в одной Москве по указанию Хрущева в тридцатых годах было уничтожено более четыреста храмов. Истребляли русский народ по сословиям, как класс. Доказывать вину задержанных было необязательно. Их вина была уже в том, что они были до октября 1917 года министрами, князьями, помещиками, дворянами, офицерами, жандармами, казаками, купцами, священниками, учеными, врачами, журналистами, писателями, поэтами. Красный террор, организованный большевиками и исполняемый чекистами, а затем ГПУшниками, -органами, в которые пролезли лица одной национальности, самой незначительной в государстве, покатился красным колесом по всей огромной стране. Почему выбивали самых лучших? Неужели для тех, кто захватил власть это было самоцелью, было выгодно уничтожать цвет нации, оставить в стране пьяниц, лодырей, невежд и доносчиков? Может быть, потому и убирали самых умных и честных, что сами были невежественными и алчными?! Как хотелось бы сказать, что это прошлое. Позорное, тяжелое, но прошлое. Но действительность ежедневно кричит, что нет, это не прошлое. Красное колесо продолжает катиться. Только уничтожается русский народ более изощренно и в гораздо больших масштабах, чем при большевиках. Экономическим и идеологическим оружием. Под прикрытием красивых и мало понятных лозунгов: «перестройка», «приватизация», «монетизация». Коммунизм действительно построен. Хрущев ошибся на десяток лет. Но в этом коммунизме почему-то оказались далеко не все. За бортом этого коммунизма очутилась большая часть народа. Коммунизм оказался построен для отдельного узкого сословия одной национальности. В каком строе оказалась большая часть населения, не понятно. Впрочем, разве это так важно, если народ стремительно нищает и убывает на два миллиона в год. Как бы не половина из ушедших умерли от отравления спиртными напитками. /Нет ли и в этом умысла/.По сто тысяч убитых и без вести пропавших. Столько же накладывают на себя руки от безысходности.
Грустные раздумья были прерваны криком Саши: «Все, Сергеич! Заката не будет! Ложимся спать!»
И действительно, с западной стороны стали наползать тучи. Ветер крепчал с каждой минутой. Укрепив палатку, занырнули в нее, и поглубже залезли в спальники. Всю ночь ветер трепал палатку, пригибая ее до самой земли. Саша несколько раз выходил из нее и стрелял из пистолета. Теперь эта стрельба блажью не выглядела. Была уместной и даже крайне необходимой. Утром Саша вылез из палатки первым.
-Сергеич! Раздался его крик. Вставай! Срочно свертываемся и мотаем отсюда. Сейчас пойдет дождь.
Быстро скинул с себя теплый спальник и вылез из палатки. На вершинах висели грозовые тучи.
Надо, действительно, Саша отсюда убираться и как можно быстрее. Тут не дождем пахнет, снегом.
Собирая вещи в рюкзаки, Саша сказал: Буду спускаться по этому хребту. Чуть длиннее, но зато не надо лезть на вершину. Если придешь первым в село и подвернется автобус, то меня не жди. Уезжай. Тебе завтра на работу. Я в отпуске, могу остаться еще на ночь, если не уеду. На том и расстались. И вновь, как и месяц назад первые капли дождя застали меня у автобусной остановки. Также, как и в прошлый раз, быстро подошел Владивостокский автобус. Он был переполнен, но водитель взял всех пассажиров, стоявших на автобусной остановке под усиливающимся дождем. На Лазовском перевале шел снег, а в Казанке дождь. Опять вымок, ожидая Партизанский автобус. Только в железнодорожном вокзале, как и в прошлый раз, почувствовал себя как на островке спасения.
Мой четвертый поход к Беневским скалам завершался. Приобретено ли что-либо в творческом плане в этих походах? Трудно сказать. С десяток снимков необычных скал. Находясь в одиночестве среди каменных изваяний, постепенно, откуда-то из самой глубины сформировалась мысль, что не за снимками этих скал приходил сюда. Если бы даже не принес ни одного снимка, трагедией бы это не посчитал. Там, на вершине скалы, наблюдая сверху за селом, которое готовилось ко сну, задавал себе вопрос о цели посещения этого района. Притягивал ли меня Дух Гор, не берусь об этом судить. С моей же стороны, точно можно сказать, было устремление. Устремление же, как говорят святые «есть пробуждение души». Пробудившаяся душа раздувает пламя, которое поднимает и расширяет наше сознание. Под этим устремлением не надо понимать движение к каким-либо объектам: к водопаду, к скале, к вершине горы. Это и не поиск красоты. Хотя, что еще может себе пожелать художник. Это, скорее всего жажда. Жажда Божественного. Это стремление к единству с Волей Бога. Помню, что тогда вдруг мне стали понятны слова Преподобного Серафима Саровского: «Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго». Эта цель достигается, как пояснял Чудотворец постом, молитвой, бдением и всяким Христа ради делаемым добром. Не есть ли мои походы в тайгу за снимками, за красотой этим самым Христа ради делаемым добром. Если так, то это мое средство в стяжании Духа Святого. Знать не зря мой труд, все мои лишения, ибо все это делается на пользу людям. Все мои удачные снимки видят люди. Радуются, любуются, изумляются красоте Приморской земли. Значит устремление мое правильно. Это устремление к Богу!
Фото-путешественник Владимир Маратканов