Логинов Виктор Иванович, — полковник медицинской службы в отставке, Член-корреспондент Международной академии, профессор, доктор медицинских наук; участник боевых действий 1956 года, чернобылец 1986 года; подводник, участник автономных походов (длительность одного из них 200 суток). Награжден орденом Мужества, медалями СССР и России. Выпускник Военно-морского факультета ВМедА им. С.М. Кирова 1960 года.
Детство
"В посёлке Пыльном
Над Окой,
Что по Гудку терял покой,
И чуть стемнеет, — спал,
Парнишка каждый заводской,
Меня, как брата знал!"
......................
"В шкафу,
Где мужа фронтовой погон,
Мать нашла, короткие штанишки,
И яркий галстук, красный, как огонь,
Который озарял лицо сынишки!"
......................
"Заботу не уложить в чемодан,
Жить вдалеке от матери не сладко,
Ждал сына грозный океан,
И сквозняком прошитая тельняшка".
Для меня автобиографичность этих стихов очевидна. Автора не знаю, но в памяти моей этим строкам 80 лет, может чуть больше. По чистой случайности, мы с городом Дзержинском ровесники — 1937 года. Для нашей истории — роковой год. Ну что поделаешь, факты упрямая вещь, тем более в истории.
Во времена моего ползункового детства, города в обычном понятии ещё не существовало — были посёлки — Барачный, Фибролитовый (в 83 доме, кв. 2 "коммуналка" жила наша семья), п/я, имени Я.М. Свердлова, Чернореченский поселок и тому подобное.
Дзержинск в канун войны 1941-1945 гг. имел некоторые, характерные только для него, признаки.
Прежде всего, обилие песка на всей площади строящегося города — пустыня Сахара отдыхает, о ней я тогда не знал, так как географическое образование придёт позже, в пятом классе мужской средней школы №5.
Энергичное строительство города химиков было основным — решающим признаком, особенно в период, предстоящей Отечественной войны 1941-1945 гг. В этот период город подвергался систематическим бомбежкам, как город производивший взрывчатку. О бомбежках чуть позже.
Среди энергичных строителей города Дзержинска местная газета "Дзержинец" неоднократно называла моего отца Логинова Ивана Петровича.
Война. Военное детство
К началу войны, Великой Отечественной, мне было мало лет, но я отчётливо помню, что отца провожали дважды. Теперь ясно: сначала Финская, затем Отечественная, к началу которой вся семья: мама и мы (Виктор, Вячеслав) - жила в Дзержинске. Военная судьба Дзержинска определялась профессиональной направленностью города: производство взрывчатки.
Вначале нам пришлось испытать эвакуацию к дедушке Матвееву И.М. и бабушке Ксении Ивановне в село Кошелёво Вачского района.
В те времена курсировали по реке Оке небольшие колесные пароходики: "Леонид Собинов" и "Композитор Дунаевский". Когда эти суденышки пришвартовывались к пристани, то верхняя палуба находилась на уровне головы человека, это давало возможность, нарушая порядок, производить посадку сразу на палубу, что создавало большую нервозность и панику среди пассажиров. На один из этих, так называемых, плавсредств "Композитор Дунаевский", (не понимаю, как) нашей маме Анне Ивановне удалось погрузить двоих детей 4,5 и 3 лет и вещи — швейную ножную машину "Подольск" и патефон (богатства).
Уже позже, в зрелом возрасте, я понял, что везли-то нас с востока на юго-запад, и разгром немцев под Москвой (5 декабря 1941 г.), очевидно, явился для нас спасением.
Место моего жительства в селе Кошелёво было в доме деда Матвеева Ивана Михайловича и бабушки Ксении Ивановны, которая всю войну проработала почтальоном. Она была грамотной женщиной, знала старославянский. Война для неё, конечно, была тяжела — не только носить похоронки, но и читать их, сопереживать с пострадавшими. Это ведь происходило почти ежедневно.
Не знаю почему, но пройдя столько трудностей, чтобы приехать к дедушке в декабре 1941 г., мама забрала нас снова в г. Дзержинск.
Зима была в полном разгаре очень студёная, приближался новый 1942 год. В канун Нового года организовал я компанию в лес за ёлкой. Лес был, на наше счастье, близко, город активно не строился, и поэтому нас, пятерых обмороженных ребятишек, быстро нашли. Обмороженные мои щёки мама обрабатывала вином "Сливянкой", даже бутылку помню. А спустя несколько дней к вечеру началась большая бомбежка.
Напротив нашего дома, в 50 метрах, находился двухэтажный, на два подъезда, дом — такой же, как наш. Бомбежка нарастала, и тогда мама, положив нас с братом поперёк кровати, легла сверху, как наседка с боков прикрыла полушубком со словами: "Если осколки, я вас закрою, при прямом попадании, пойдём все вместе".
Утром, в окно увидали, что соседнего дома нет, дымилось пепелище. Снег между нашими домами превратился в лед от воды, с глубокими дорожками от пожарных шлангов.
Пацаны собрались быстро: на пепелище, раскопали погреба — там была варёная картошка, мелкая-мелкая, но варёная и ничейная. Вкус помню до сего времени. Налеты с бомбежкой продолжались, и мама отправила нас к деду Петру Васильевичу Логинову, который жил недалеко у завода им. Свердлова. Там дед учил нас, как нужно рассаживаться по периметру комнаты: если будет прямое попадание, то у стенки останется место, и вас не засыплет. После таких налетов на завод стёкла в окнах вылетали, печные задвижки открывались.
С наступлением 1942 года ситуация менялась к лучшему, и меня уже без брата мама отправила в Кошелёво.
Постоянным моим пристанищем была русская печь; обуви у меня не было, вместо брюк короткие штанишки на помочах, которые в меня просто врастали. С появлением мамы ситуация менялась — штанишки мне мама расшивала — соседи в деревне спрашивали: "Что, мама приехала?"
Вот знакомимся с печкой. Никаких матрасов, тем более простыней, не было. Было насыпано просо, а под голову — валенки вместо подушки. Наступившая зима 1941-1942 гг. на русской печке не казалась мне лютой.
Однажды, когда уже стемнело, и коптилка едва освещала избу (чем эту коптилку заправляла бабушка, неизвестно, поскольку никакого масла и керосина не было), к нам постучал боец — в пилотке, опущенной на уши, в заснеженной шинели, на ногах ботинки и обмотки. Было вполне очевидно, что он изрядно промерз.
"Разрешите, отец, погреться у Вас!"
"Входи, служивый. Сейчас бабушка подоит корову, парным молочком угостит. Проходи, проходи!"
Но молочка парного попить не удалось. Едва переступив порог избы, пропуская клубы морозного воздуха, бабушка с каким-то тяжелым выдохом прошептала: "Витенька! Сынок!". Дойница вылетела из рук Ксении Ивановны, разбрызгивая остатки парного молока. Да! Это был ее сын Виктор Иванович Матвеев, получивший краткосрочный отпуск после тяжёлого осколочного ранения в область левой лопатки. Живым Виктор Иванович остался только потому, что осколок от мины задержала банка тушенки, находившаяся в вещмешке воина.
Виктор Иванович Матвеев впоследствии был дважды ранен, войну закончил с орденами "Славы", "Красной Звезды", "Отечественной войны" и многими медалями. После войны работал учителем физики и математики в посёлке Филипское.
Эта история с Виктором Ивановичем Матвеевым имела ещё один семейный завиток. В середине 1942 года бабушку Ксению Ивановну, уже не знаю каким путём, пригласили в г. Моршанск в госпиталь навестить раненого сына Матвеева В.И.
Когда в приёмное отделение, где ожидала бабушка, вынесли очередного раненого, она легла поперёк носилок с причитаниями: "Витенька, сыночек!" Врач пытался ей помочь: "Бабуля, это не Ваш сын, его сейчас принесут!" Сквозь рыдания бабушка говорила, что это ее сын — Виктор! И в это время выносят ещё носилки, к которым Ксения Ивановна метнулась в очередной раз: "Володя, сыночек!" На носилках в коме (газовая гангрена) лежал старший сын — Матвеев Владимир Иванович. Так в Моршанском госпитале встретились два брата — Матвеевы.
Владимир Иванович — старший брат Виктора Ивановича, ушёл на фронт, как и все, но очень быстро вернулся. На фронте был разведчиком. Будучи командиром отделения, получил задание — достать языка... Задание было выполнено, нона обратном пути с пленным немцем группа напоролась на засаду. Пробились с боем, через минное поле. Как рассказывал Владимир Иванович: "Уже выползли, я замыкаю группу, последнее движение правой ноги, и взрыв". Далее госпиталь, газовая гангрена, самая высокая ампутация и "Орден Отечественной войны" I ст. Похоронены братья в посёлке Филипское Вачского района.
На Великую Отечественную Логиновых-Матвеевых ушло 7 человек. Санитарные потери составили — 2,5 человека, в их числе Матвеев Владимир Иванович, потерявший ногу, и Логинов Петр Петрович, кадровый военный, начальник штаба партизанского отряда. Похоронен в г. Минске под главной Стеллой — "Минск — город-герой".
Мужская средняя школа №5 во время войны была одиноким зданием на бескрайних песчаных дюнах. С 1954 г. она не является мужской, да и не средняя она. Школа находится на улице Маяковского. Наискосок от школы — детский сад, куда я ходил обедать по спец. талоном, точнее мы ходили с братом. Учился я на отлично, возможно, поэтому получал талоны, которых хватало на двоих. Это был год 1944.
Рядом, за школой, в редком сосняке, стояли танкисты. Мы частенько к ним наведывались, стараясь при этом что-нибудь приватизировать. Однажды, такая приватизация закончилась трагически. Как всегда, мы были ватагой, все пацаны, все знакомые. Один из нас показал удивительное приобретение — маленькую противопехотную мину, которую он держал за пазухой, под рубашкой. Дело было летом (разгар), на шее на веревке ключи от дома, в кармане карточки на хлеб (нужно отваривать) бежим вниз, под горку, к водоему. На ходу стаскиваем с себя нехитрую одежонку. Вдруг какая-то сила толкнула меня в затылок, и я уже лицом в воде. Голова тяжёлая, какая-то тишина. Поворачиваюсь, пацаны в ужасе, наш друг лежит на боку, из живота что-то вывалилось.
В другой раз мне и моему отличному другу Алику Морозову повезло — мы умыкнули симпатичную жестяную банку с иностранными наклейками. Быстро, сняли крышку, — что-то светится. Берём кусочек, другой — пишем на стене — буквы светятся. И скоро — наши вопли: пузыри на кистях. Наши мамы срочно, бегом несут с колонки ведра воды. Мы опускаем туда ладони: легче, но болит, и появляются пузыри — ожог! В баночке оказался фосфор — слава богу, не тротил.
После окончания войны пригнали к нам в посёлок пленных. Оказались румыны, должны были строить коттеджи. Как их мы ненавидели! Они раскопают траншеи под фундамент, а мы зарываем — легко же — песок. Война наша была не кровавая, хотя иногда и попадало кому-то по ягодицам, иначе они и не смели. Пленные мастерили безделушки, зажигалки, дешёвую бижутерию, которой так не хватало нашим мамам.
И вот, представьте, — недавние враги, а наши мамы уже сочувствует, иногда стараются подкормить их, — и это в 1946 г., когда самим-то есть было нечего. Наши мамы удивительные!
О фамилии — Логинов — несколько курьезных случаев.
В киноэпопее по роману К. Симонова "Живые и мёртвые", полковник-танкист (исполнитель роли О. Ефремов) напоминает всем: "На Ивановых вся Россия держится!"
Несколько позже, к шестидесятым годам, я понял, что есть ещё одна фамилия — Логинов, на который точно какая-то планета Вселенной держится, вот только какая? На землю не претендуем: пусть Ивановы отвечают.
В одном из классов мужской средней школы №5 было два ученика: Николай Логинов и Виктор Логинов. Виктор, как казалось окружающим, увлечен театром, а Николай был фанатом авиамоделирования. Даже на уроках он пытался что-то шлифовать.
Это не могло быть незамеченным на уроках математики, которые очень умело и интересно вела Шевцова Валентина Николаевна. Реакция ее всегда была жесткой: Николай немедленно удалялся с уроков, а фамилия Николая тут же вычеркивалась из классного журнала.
На следующий день, как только Валентина Николаевна открывала классный журнал, так сразу же требовала покинуть класс — меня, Логинова Виктора. При этом, никакие убеждения не принимались. Только спустя какое-то время, при вмешательстве виновника — Николая, при его улыбчивости и потрясающей доброжелательности конфликт благополучно разрешался. Но совсем не обязательно, что он спустя какое-то время не повторялся.
Для меня уроки математики были крайне необходимы, так как я находился в творческом контакте с ВУЗом из г. Долгопрудного, который прислал мне задачи по физике для абитуриентов.
Значительно позже, уже на первом курсе Военно-Морской медицинской академии, судьба свела меня со слушателем нашего курса, офицером Логвиновым Павлом. Здесь краеугольным камнем была нормальная анатомия.
Успеваемость курсантов и слушателей (офицеры) оценивалась знаком плюс (+) и минус (-). Обычно в субботу телефонограммой на курс (в казарму) сообщались фамилии неуспевающих. К сожалению, нередко, минус (-), полученный Логвиновым Павлом, приходил под моей фамилией — Логинова Виктора. Проще говоря, Паша получал минус (-), но доставался этот минус мне. Естественно, я лишался увольнения в город. В 17 лет, когда тебя ждёт любимая, а ты не можешь прийти, — небольшая, но трагедия. Тем более что установить истину можно будет только в понедельник.
Курьезный случай в аэропорту г. Архангельска — Талаги, скорее, похож на использование мной своей же фамилии Логинов.
В 60-х годах прошлого столетия в городе Архангельске построили современный аэропорт — Талаги, при наличии, которого из центра России в Архангельск мы стали добираться бортами ИЛ-18 за 1 час 40 мин.; из Сочи чуть больше 2-х часов. Однако, до второго города Архангельской области — Северодвинска — при наличии комфортного полета до Талаг — добраться можно было от 6 и более часов! А если с детьми?!
Возможен был вариант — вертолетом МИ-4 за 15 минут до Северодвинска. Купить билет на указанный рейс было практически невозможно: пассажиры первых авиарейсов из Москвы и Ленинграда (60-е годы), прибывавшие, как правило, по расписанию раньше, раскупали все билеты, даже на весь день. Уютно коротали время в ресторане, а в кассе красовалось табу: "Билеты на МИ-4 не бронируются".
Однажды, по-видимому, перегревшись на Черноморском побережье, даю телеграмму в Архангельский аэропорт Талаги: "Прошу забронировать билеты 2 взрослых 1 детский МИ-4 до Северодвинска, время. Логинов"
Прибываем из Адлера и спокойно берём желанные билеты; через 20 минут мы дома.
Прошло какое-то время. Прибыл я из командировки в Архангельск и поспешил в кассу вертолёта. У кассы меня ожидал патруль. Патруль в советские времена в больших городах, в аэропортах, вокзалах явление обычное.
Старший патруля, майор козырнул мне: "Документы предъявите, пожалуйста!"
Пробежав глазами моё удостоверение личности и командировочные, рассмеялся в голос и в амбразурку кассирше: "Он действительно Логинов!"
Билет я получил немедленно: в те времена большим партийным боссом был некто Логинов, в Архангельске была улица Логинова.
Обман с моей стороны? Нет!
Курьезы с моей фамилией могут продолжиться и далее.
Несколько зарисовок
В колхозе
Трудовую деятельность я начал очень-очень рано, — летом 1943 года. И не потому, что в войну, которая бушевала пока на территории нашей Родины, мы, якобы, быстро взрослели. Может быть! Да просто очень много работников воевало с фашистами, а вернувшиеся, как правило, были ранены и серьёзно.
В 1943 г. в селе Кошелёво некому было пасти стадо, состоящее как из колхозного, так и личного скота. Пастухом был старый дед на деревяшке, у него две собачки; скоро отрядили в подпаски меня. За мою работу 0,5 трудодня приписывали бабушке, которая была почтальоном, обходила три деревни: Кошелёво, Балово и Сколково. Работа, как я считал уже позже, была у неё очень нервная — вручать похоронки!
Моя деятельность характеризовалась одной фразой: "Витька, заверни стадо".
Вставать нужно было в четыре часа утра, обуви у меня не было, а по росе — холодно. Кормили нас хорошо, даже несмотря на военные трудности. Называлось это кормежка со двора, в зависимости от того, сколько голов и каких (овцы, козы, коровы) было в стаде. Оставался и в ночное с пацанами. Весело, страхи рассказывали.
В страду возили снопы, на быках. Быков запрягал один старший пацан. Быки были ленивые, еле ходили облепленные мухами и оводами.
Боевое траление
В 1956 г. весь курс после экзаменов (весенняя сессия) был направлен в Таллин на корабли, на практику. Некоторые из нас попали на стотонники-тральщики угольщики, трофейные корабли, участвовавшие в боевом тралении.
В 2005 году правительство России пыталось приравнять участников боевого траления внешнего Таллиннского рейда к участникам Великой Отечественной войны. Это было траление мин, которых в таллиннской бухте было, что пельменей в тарелке — наши уходили из Таллина ставили мины, немцы, уходя из Таллина, тоже ставили мины. В общем, добра этого, мин, там было предостаточно. На запрос в Центральный государственный архив подтверждение, что они являются участниками боевого траления, получили Виктор Логинов и Саша Орлов. В одном экипаже с ними были Володя Тюленев, Ваня Паленый и Эрик Фельдман. В настоящий момент В. Логинов продолжает переписку с некоторыми чиновниками от власти: легче создать новую категорию — "Дети войны", чем рассчитаться со стариками, которым за 80 лет.
Введенский канал, Рузовка, улицы и переулки.
"Нас флотская сплотила медицина,
Как лицеистов Царское село!"
(И. Кравченко)
Где Фонтанка река
И Введенский канал
Словно муж и жена
Обнимаются!
От зари до зари,
Чуть зажгут фонари,
Патрули по Фонтанке
Шатаются!
Они горькую пьют
И на бога плюют
И ещё кое-чем
Занимаются!
К сожалению, Введенского канала давно нет: засыпали — получилась улица, соединяющая р. Фонтанку и Обводный канал, находящаяся справа от Витебского вокзала. Военно-Морская медицинская академия располагалась на территории Обуховской больницы. Казарма наша находилась на улице Рузовской, соединяющей набережную Обводного канала и Загородный проспект, рядом с пожарной частью, где Ваш покорный слуга проводил занятия с военнослужащими этой части по общей медицинской подготовке. Было это в 1956 г.
На огромном по площади жилом массиве между Обводным каналом и Загородным проспектом вплоть до Метро "Технологический институт" почти перпендикулярно к Загородному проспекту находятся улицы, название которых ленинградцы легко запоминают по нехитрой абракадабре: "разве можно верить пустым словам балерины?". Эта абракадабра не имеет ни малейшего отношения к балету, тем более к балеринам и расшифровывается так:
разве — ул. Рузовская,
можно — ул. Можайская,
верить — ул. Верейская,
простым — ул. Подольская,
словам — ул. Серпуховская,
балерины — ул. Бронницкая.
Между прочим, на улице Можайской находилась малина Леньки Пантелеева — бандита начала 20 века. На Клинском проспекте, соединяющем перечисленные улицы, снимались некоторые эпизоды фильма "Дама с собачкой".
Боря Глушков
На страницах нашего выпускного альбома, который профессионально выполнен был на "Ленфильме", в овалах фотографий молодые выпускники-лейтенанты.
Но есть один выпускник — Боря Глушков — в форме курсанта шестикурсника!
Случилось это в конце августа, почти к началу учебного года (сентябрь 1959 год). После похода Бориса в лес за грибами пошла симптоматика, похожая на клещевой энцефалит. К сожалению, подтвердилось худшее. Командование курса и слушатели добились, чтобы Борис длительно лечился в alma mater. Он закончил 6 курс, ему было присвоено воинское звание лейтенант мед.службы, и только после этого он был уволен со службы с пенсией офицера.
В дальнейшем, уже на Северном флоте, получаю телеграмму:
"Борису решили купить москвича (машину)
Сколько можешь... счет №...
На этой мажорной ноте очень хочется закончить.
В несколько строк
Дождливой холодной осенью 1954 года курсантов первого курса отправили на заготовку дров на берегу М. Невки.
Из телефонного разговора снабженца и командира роты:
"Мне не нужна лошадь! Пришлите мне курсантов под командой Останьковича".
"Я день и ночь ставлю клизмы матросам,
Монотонная жизнь на коробке бежит,
Но вдалеке, за соседним тросом
Белый медведь с пневмонией лежит!"
А-а-а-а на столе бутылка спирта,
Рядом карточка твоя!
Наша строевая песня. Каждый день вечером, в 21:00 на строевую прогулку по улицам Ленинграда.
Василечки, василечки
Василечки васильки
Мои любимые цветочки
Голубые васильки.
Никогда не заливайте
В горящий примус керосин
А при пожаре вызывайте
По телефону 01
— Припев — Василечки
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
— Припев — Василечки
и т.д.
На экзамене по кожным и венерическим болезням
Курсант: "Билет №13, вопрос 1 — сифилис — этиология, патогенез, клиника и лечение.
Товарищ профессор, а можно в стихах?
Профессор, с удивлением: "Давай"
Курсант: Семён Ботвинник "Сифилиада"
"Хотел бы смерть ее воспеть я,
Но нет — пора не подошла!
Она живёт тысячелетья,
Она насмешлива и зла.
......................
Она придет внезапно в гости,
Страшнее сказочных старух.
Проникнет в кровь, обгложет кости,
Откусит нос, отнимет слух.
......................
Мне не создать ее портрета,
Моя поэзия бледна.
Я вижу сам, спирохета
Ещё достаточно бледна".
и т.д.
Профессор: "Автора ко мне с зачеткой!"
Курсант: "Он у вас ещё не учился!"
Профессор: "С зачеткой!"
Семён Ботвинник, поэт-лирик, выпускник Военно-Морской медицинской академии.
Курсантским временам посвящена и поэма "Параша". Параша имя девушки студентки Ленинградского мед. института.
"Тонков! Тонков!* Достойны оды
Творить великие дела,
Мы даже в старческие годы
Тебя не пустим со стола.
и далее, курсант академии так влюбился в студентку-медичку,
"Он позабыл, что в страстном теле
С такой изящной головой
Таится плоский эпителий
И слой клетчатки жировой"
... и т.д.
* Тонков Владимир Николаевич - известный отечественный анатом, генерал-лейтенант медицинской службы, действительный член АМН СССР, профессор, автор блестящего учебника по анатомии.
Актером можешь ты не быть, но эскулапом быть обязан!
Меня никогда не ставили на стул и не просили прочесть стихи в присутствии гостей.
Помню, что ещё до школы выучил "Сын артиллериста" К. Симонова, знал много басен С. Михалкова. Когда пошёл в школу, был обязательным участником смотра художественной самодеятельности.
После публикации романа А.А. Фадеева "Молодая гвардия" находился, как и все окружающие, в каком-то ступоре: бесконечно думал о героях Краснодона, старался проанализировать, как бы я поступил. Эти раздумья и многократное прочтение романа привели к тому, что я искал. В 4 главе романа монолог Олега Кошевого:
"И вспомнилась Олегу мама с мягкими, добрыми руками... ... Мама, мама! Я помню руки твои. ... Ты проводила на войну сыновей — если не ты, так другая, такая же, как ты. ... Но если в дни войны у людей есть кусок хлеба, есть одежда на теле, и если стоят скирды в поле, бегут по рельсам поезда, и вишни цветут в саду, и пламя бушует в домне, эта незримая сила поднимает воина с земли ... — всё это сделали руки матери моей — моей, и его, и его."
В каких бы я конкурсах не участвовал, какие бы роли не озвучивал, — Челкаш, Солнцев Ваня, и другие — всегда меня просили прочесть этот монолог, присуждая I премию.
Так, шагая по этой дорожке худ. самодеятельности, пришёл я на ул. Урицкого, д.1, это за стадионом "Химик". Назывался этот барак "Дом пионеров", где я познал нечто большее — секреты профессии актера. Драматическому кружку "Дом пионеров" удалось сыграть в полноценном спектакле — "Иван да Марья". Рецензию на спектакль прилагаю к этой рукописи. Уместно, наверное, восполнить, что именно в период 1947-1951 гг. случайно познакомился я с девочкой Изольдой Извицкой в пионерском лагере. Девочка была чуть старше меня и училась в женской школе №20, с которой нас связывали творческие вечера. Например, вечер, посвящённый А.С. Пушкину. Спустя некоторое время, уже в 10-ом классе, мне принесли газету "Комсомольская правда", где под Новый год на первой странице красовались лыжница и лыжник на фоне Московского университета им. И. Ломоносова. Лыжница — Изольда Извицкая.
Бурное вхождение в артистическую среду не являлось решающим фактором в выборе именно этой профессии. Напротив, в спектакле "Иван да Марья" Марью играла девочка Аида Сидорова из 20-ой женской школы. Как-то на каникулы из Ленинграда в г. Дзержинск приехал моряк — курсант Военно-Морской медицинской академии Вадим Сидоров брат Аиды — Марьи. Выбор будущей профессии я сделал быстро и навсегда — военно-морской врач. Вместе с тем творчество в художественной самодеятельности прошло через всю мою курсантскую жизнь.
В 1958 году четвертый курс ВМФ ВМедА занял первое место в конкурсе самодеятельных коллективов среди военных академий и училищ. Однако, на итоговый концерт в г. В Москву поехать мы не смогли — подоспела экзаменационная сессия.
На конкурс мы подготовили литературно музыкальную композицию "Вместе с флотом". В этой постановке участвовал практически весь курс, а исполнители у нас были хорошие.
Слушателей нашего курса капитан медицинской службы Е. Абаскалов заканчивал Ленинградскую консерваторию по классу вокала, капитан медицинской службы Г. Смертин, — заканчивал цирковое училище. Был создан мужской хор, при формировании которого не обошлось без курьезов.
Хор решили создавать на нашем курсе сразу же, как мы были зачислены в Академию. Предполагалось, что руководителем хора будет некто Г. Сандлер (если мне не изменяет память). Руководитель хора к первому сбору в клубе ВММА на Фонтанке попросил старшину разбить курс на голоса.
В назначенный день и час мы собрались на сцене клуба академии. Концертмейстер просит коллектив встать по голосам: "Что поем?" Хор — "Соленую воду!!" Начали!! И мы заревели! Голос руководителя: "Наташа закройте уши!! Это не хооор!" Но хор был создан и все последующие годы блистал не только на сцене, но и во время шествия курса строем по набережной Фонтанки и по улицам города. В последующем Г. Сандлер нас покинул и создал мужской хор Ленинградского университета ("Дунайские волны", "На сопках Маньчжурии" и т.д.) стал Народным артистом СССР.
Кроме хора, была хорошая танцевальная группа, оркестр народных инструментов.
В финале композиции из зала на сцену поднимались молодые офицеры, читая стихи:
Уже гудят, поют
Под ветром ванты,
И о форштевень режется струна,
Придут на моря и флоты лейтенанты -
Советского Союза сыновья.
И если бы ты, о, Родина, велела
Громить врагов, готовы мы.
Для нас не будет на морях
Такого дела, которого не
Выполнили б мы!
Всё воспринималось очень хорошо, мы получали призы и денежные премии.
Несмотря на то, что моя жизнь актёра осталась за бортом, киношные кадры напоминали мне об этом.
"72 метра" режиссер Владимир Иванович Хотиненко. Есть в этом фильме кадры, когда капитан-лейтенант (актер Башаров) возвращается с гауптвахты на лошади, запряженной в телегу, — и это про меня. Вот как это было.
В 1961 году в конце ноября на Северном флоте один из командиров объявил мне взыскание "арест на трое суток с пребыванием на гарнизонной гауптвахте". Мне вручили записку об арестовании. После этого я должен был собрать постельные принадлежности, пройти медосмотр с отметкой "практически здоров" и убыть на гауптвахту. К счастью, я оказался не одинок, появился еще один офицер, тоже арестованный. Выполнив все формальности, мы наняли извозчика с лошадью, запряженной в сани- розвальни с сеном и тулупом. Север — всё-таки холодно. Доложили руководству об убытии и под громкую песню "Прощайте скалистые горы" (мой попутчик хорошо владел аккордеоном) отчалили от сельсовета. Сельсоветом считалась береговая база. Называлась нами так потому, что над подъездом развивался красный флаг, а на корабле флаг ВМФ.
Исполнить наказание нам не удалось, т.к. подошла амнистия в честь сталинской Конституции 5 декабря.
Что касается амнистии по гауптвахте, она объявлялась на все праздники, кроме 8 марта, и поэтому командиры, объявляющие военнослужащему арест, старались это делать задолго до предстоящего праздника. Когда я увидел кадры из кинофильма "72 метра", прежде всего понял — традиции флотские живы. Браво, Хотиненко!
Несколько слов о курсе
Коллектив был не только дружным, но и очень активным: со 2-го курса мы не проиграли ни одного спортивного соревнования (спартакиады) в академии до самого выпуска.
Очень рано мы озадачились: почему старейшая академия (мы были уже в Военно-Медицинской академии им. С.М. Кирова) не приглашается в Кремль? Этот вопрос был решен к нашему выпуску — к 1960-му году — и не без нашего участия.
Слияние двух академий ВМА им. С.М. Кирова и Военно-Морской академии привело к некоторым отрицательным моментам: мы не получили звания "лейтенант мед. сл. после 3 курса, как это было раньше. Позже мы узнали, что очень пострадали преподаватели. Пострадала в определённой степени и подготовка врачей, в частности, врачей для подводных лодок- ракетоносцев. Именно поэтому значительная часть ребят нашего курса после шестилетнего обучения была вынуждена пройти дополнительную шестимесячную специализацию при академии по общей хирургии и радиологии.
Доморощенные поэты
Из предыдущего изложения очевидно, что стихоплетов у нас было хоть отбавляй. В 2006 году в издательстве ВМА вышел сборник песен и стихов выпускников 1960 г. Заканчиваю одним из них.
Экзамен по анатомии
Шесть лет отслужил, — получаешь диплом,
И на море место готово,
Забудем знакомых, родителей, жен,
Но жертва не забудем Тонкова.
Те жертвы погибли в борьбе, как Антей,
В расцвете здоровья и силы;
Две книги зелёных громадой костей
Швырнули несчастных в могилу.
Стопу не готовил — и минус схватил,
Душевные силы упали...
Курсант, заключённый на курсе сидит,
Как в синовиальном канале.
Товарищ, я мышцы не в силах учить
И мозг знаю только по схеме,
Акилова может меня утопить
В глубокой венозной системе.
Сержант говорит: "Ты такой не один!"
Профессор тобой недоволен.
В санчасть бы сходил, там дадут аспирин,
Зелёнкой помажут, коль болен.
К столу подошёл, а сознания уж нет,
В глазах у него помутилось,
Дрожащим запястьем взял крайний билет,
Упал... Сердце больше не билось.
Первушин и Букин к нему подошли,
Стараясь привесть его в чувство.
Профессор сказал, покачав головой:
"Бессильно здесь Ваше искусство".
Напрасно старушка ждёт в отпуск домой
Ей скажут, — она зарыдает,
Там волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.
Логинов В.И. Москва. Декабрь 2018 г.
Приложения:
Из газетной вырезки об отце
ДЕСЯТКИ жилых домов и производственных корпусов построил в Дзержинске Иван Петрович Логинов. Вот уже 17 лет он работает в строительном треста №4. И везде, где бы ни пришлось трудиться, Иван Петрович неутомимо занимается рационализацией. Только за последний год он разработал 11 предложений. Девять из них, внедрённые в практику строительства, дали экономию более чем в 15 тысяч рублей.
Сейчас Иван Петрович Логинов возглавляет участок на строительстве аммиачного производства на ЧХЗ. Коллектив, которым он руководит, борется за коммунистический труд.
На снимке: И. П. Логинов. Фото В. Груздева.
«ДЗЕРЖИНЕЦ»
ОРГАН ДЗЕРЖИНСКОГО ГОРКОМА КПСС И ГОРСОВЕТА
№14(5234) Вторник, 20 января 1953 г.
Творчество школьников
О детском спектакле "Иван-да-Марья"
Поставленный в городском Доме пионеров спектакль «Иван-да-Марья» (по пьесе-сказке Гольдфельда) прошёл несколько раз во время школьных каникул и привлёк большое количество юных зрителей.
Этот спектакль поставлен силами одной из четырёх групп драмкружка Дома пионеров. Участники спектакля — учащиеся восьмых и девятых классов школ № 5 к №20.
Содержание советской сказки рождается самой жизнью. Основной темой пьесы «Иван-да-Марья» является столкновение трудящегося человека с жестокими и злыми силами, угнетающими народ.
Юные участники спектакля сумели донести до зрителей сущность этого конфликта, воплощённого в сказочных образах и вызвать горячее сочувствие детей к смелым героям Ивану да Марье, выступившим на трудную борьбу с жестоким и коварным Идолищем заморским.
Особенно ценным в спектакле является то, что юные исполнители играют искренно, с увлечением, не стараясь копировать чужие приёмы и подражать «настоящим актёрам». Искренняя задушевность, с которой играют роли Ивана и Марьи Витя Логинов и Аида Сидорова, с самого начала спектакля привлекают к ним симпатии юных зрителей. Хорошо играет трудную роль шута Богдашкин Борис Бесчастнов. Дружным смехом и аплодисментами отмечает зрительный зал сцену, когда он с комической серьёзностью одурачивает Воеводу, подшучивая над глупым Княжичем.
Исполнители «взрослых» ролей Воеводы, Князя и Идолища не стремятся в полной мере передать возрастные особенности своих персонажей. И это правильно. Правдивость поступков и переживаний, положенная в основу их исполнения, — вот что обеспечило им заслуженный успех.
Вместе с тем каждый из исполнителей сумел уловить и передать основную внутреннюю черту, характеризующую этих персонажей. Женя Сорокин удачно выразил в трудной роли Идолища его властную и кичливую натуру. Правдиво звучат и те моменты в роли, когда этот заморский разбойник «подделывается» под коробейника. Убедительно донесены до зрителя и напыщенная важность Воеводы. (Миша Филиппов), и самодурство Князя (Володя Зайцев).
Искренне смеётся зритель над незадачливым Княжичем (Гена Лушников) и его мамушкой, которую очень непосредственно и с хорошим юмором играет Галя Стрельникова.
Хорошая игра волнует зрителей. Они живо реагируют на все события, происходящие на сцене.
«Не бери, не бери!» — доносятся из зрительного зала взволнованные голоса, когда Идолище заморское предлагает взять Марье заколдованное зеркальце. Радостное возбуждение охватывает юных зрителей, когда их дружные усилия помогают «отколдовать» Марью, а затем разбудить Ивана, усыплённого Идолищем. Затаив дыхание, следят дети за поединком Ивана с Идолищем, подсказывая любимому герою, как лучше одолеть врага.
Победа Ивана воспринимается зрительным, залом как торжество трудового человека над злыми жестокими силами, угнетающими народ.
Красочно выглядит оформление спектакля, выполненное художником П.С. Сорокиным.
Большим недостатком спектакля является слабое музыкальное оформление.
Спектакль «Иван-да-Марья» с интересом смотрится юными и взрослыми зрителями и является показателем роста детского художественного творчества.
Б. Райский.