Действующие лица:
Муромов (писатель)
Аркадий (бывший историк)
Семёныч
Анжела (жена Семёныча)
Игорёк
Клаус, хозяин ресторана
Небольшой немецкий ресторанчик, где встречаются бывшие российские
соотечественники. На стене висит портрет деда нынешнего хозяина ресторана. За
стойкой – владелец ресторана КЛАУС. Входит АРКАДИЙ.
АРКАДИЙ: Доброе утро , Клаус!
КЛАУС: Доброе утро!
АРКАДИЙ: Ну и жара сегодня!
КЛАУС: Лето!
АРКАДИЙ: Что нового в мире?
КЛАУС: Как всегда. Бардак.
АРКАДИЙ: Вчера футбол был? Как сыграли?
КЛАУС: Выиграли.
АРКАДИЙ: Поздравляю!
(Входит МУРОМОВ).
МУРОМОВ: Доброе утро!
КЛАУС: Доброе утро!
МУРОМОВ: Ну и жара сегодня.
КЛАУС: Лето!
МУРОМОВ: Что нового в мире?
КЛАУС: Как всегда. Бардак.
МУРОМОВ: Как вчера сыграли?
КЛАУС: Выиграли.
МУРОМОВ: Отлично!
АРКАДИЙ: Пиво будешь?
МУРОМОВ: Конечно!
АРКАДИЙ: Клаус, нам как обычно. (Клаус приносит две кружки пива).
МУРОМОВ: Слышал, новый хотят закон принять?
АРКАДИЙ: Какой?
МУРОМОВ: Урежут пособие по безработице.
АРКАДИЙ: Глупости! Куда уж ниже. Немцы взбунтуются.
МУРОМОВ: При чём здесь немцы? Безработные, в основном, иностранцы. Они бунтовать не будут.
АРКАДИЙ: Это верно! Нам не привыкать, что государство в карман лезет. Переживём.
МУРОМОВ: Всё равно обидно. Всю жизнь трудился, а на достойную жизнь так и не заработал.
АРКАДИЙ: Ну, не тебе жаловаться. Не на стройке пахал. Подумаешь, книжки писал.
МУРОМОВ: А ты написал бы хоть одну книгу. Посмотрел бы что это за труд.
АРКАДИЙ: Ну и жили бы на свои гонорары. А чего с государства деньги тянуть.
МУРОМОВ: Так нет государства. Рухнуло, вместе с читателями.
АРКАДИЙ: Конечно! Так из-за таких, как вы, и рухнуло. Это ж одних членов вашего союза десять тысяч человек было. Целая дивизия! Кстати, подсчитали: нормальный человек может за всю жизнь прочитать не больше двух тысяч книжек. А восемь тысяч писателей, выходит, просто дармоеды. Это ж одного леса сколько зря вырубили.
МУРОМОВ: Ой, ты-то нужный элемент. Всю жизнь вашу коммунистическую идеологию студентам втюхивал. И толку? Ни вас нет, ни идеологии.
АРКАДИЙ: Никуда она не делась. Только ушла в подполье. Погоди, еще вернётся.
МУРОМОВ: А как же! Когда рак на горе свистнет.
(Входит СЕМЁНЫЧ).
СЕМЁНЫЧ: Доброе утро!
КЛАУС: Доброе утро!
СЕМЁНЫЧ: Ну и жара сегодня!
КЛАУС: Лето.
СЕМЁНЫЧ: Что там в мире творится?
КЛАУС: Как всегда, бардак.
СЕМЁНЫЧ: Как вчера сыграли? Выиграли?
КЛАУС: Выиграли.
СЕМЁНЫЧ: Молодцы! Уважаю. Вот, как надо играть в футбол. За это надо выпить. Мне, как обычно!
КЛАУС: Хорошо!
(Приносит пиво. Семёныч садится за столик к Муромову и Аркадию).
СЕМЁНЫЧ: Чего такие кислые?
МУРОМОВ: Говорят, пособие собираются урезать.
СЕМЁНЫЧ: Глупости! Это каждый год говорят.
МУРОМОВ: Поговорят, поговорят и к делу перейдут.
СЕМЁНЫЧ: Не берите в голову! Играть будем?
МУРОМОВ: Давай!
СЕМЁНЫЧ: (достаёт игральные карты). Кто сегодня на прикупе?
МУРОМОВ: У тебя карты, с тебя и начнём.
СЕМЁНЫЧ: Как скажете!
МУРОМОВ: У меня сосед машину продаёт, в отличном состоянии, почти даром. Звоню в «Социал» спрашиваю: «Могу я её купить?» - «Нет, говорит, безработным не положена». Объясняю, что мне тяжело стоять в автобусе. А она: «Попросите, чтоб вам уступили место». – «Не могу, - говорю. – Это я женщинам должен место уступать». Так, представляете, что она отвечает? «У нас равноправие, а вы тут со своими сексуальными домогательствами. Сидите спокойно и не приставайте к женщинам. И тогда всё будет в порядке».
АРКАДИЙ: А действительно, зачем тебе машина? Тут с транспортом никаких
проблем.
МУРОМОВ: На рыбалку ездить. Я одно местечко знаю, отлично клюёт. Но туда без
машины – никак! Пытался объяснить, так ещё хуже вышло. «Вам в магазинах мало рыбы?» - спрашивает. Говорю: «Вы не понимаете душу рыбака». А она: «Конечно, не понимаю! Но если пойму, вам хуже будет. Начну каждый месяц с вас высчитывать стоимость пойманной рыбы».
СЕМЁНЫЧ: Ничего с них не выбьешь. Тут собачку как-то подобрал. Потерялась, видно, а хозяин не объявился. А здесь собака дороже человека обходится. Тоже просил «Социал» денежку подбросить. Объясняю, что она стала уже как бы членом нашей семьи. А мне: «Не положено! Каждый член семьи должен написать заявление собственноручно». Говорю: «Но она же неграмотная» А эта стерва отвечает: «Для нас это не имеет значения». Спрашиваю: «Так вы всем неграмотным отказываете?» - «Нет, говорит, не всем. Только тем, у кого нет справки, что они неграмотные». А кто ей такую даст? Я её подобрал на улице. Она там жила без прописки, без документов. Так никаких денег и не дали. Бюрократы чёртовы!
АРКАДИЙ: А вы знаете, что здесь пенсионерам оплачивают раз в месяц поход в публичный дом.
МУРОМОВ: Везёт же людям! Скорей бы на пенсию.
АРКАДИЙ: Не торопись! Я тут, ради хохмы, виагрой хотел разжиться. Решил проверить, такое ли это чудо, как его расписывают? Так молодая попалась: «Зачем вам «Виагра». Посмотрите в паспорт!» Я говорю: мужчина в любом возрасте хочет быть на высоте!» А она: «Запишитесь в парашютную секцию. Только если вы упадёте и разобьётесь, мы за вас отвечать не будем».
СЕМЁНЫЧ: Конечно! Им лишь бы ни за кого не отвечать.
МУРОМОВ: Открываем карты! Кого пишем в гору?
СЕМЁНЫЧ: Умный в гору не пойдёт!
МУРОМОВ: Сдавай по новой!
СЕМЁНЫЧ: Пожалуйста, сказала девушка и полезла на кровать!
(Входит АНЖЕЛА).
АНЖЕЛА: Привет, бездельники!
СЕМЁНЫЧ: Я бы попросил не выражаться.
АНЖЕЛА: Это я ещё даже не начала. (Достаёт тряпку, начинает мыть пол). Ноги лучше поднимите, мне здесь мыть надо.
СЕМЁНЫЧ: Ты не могла другое время выбрать?
АНЖЕЛА: Интересно, когда? Вы тут целый день болтаетесь.
СЕМЁНЫЧ: Не болтаемся, а проводим свободное время.
АНЖЕЛА: Свободное время бывает после работы. А у вас свободное время вместо работы.
СЕМЁНЫЧ: Я всю жизнь пахал. И что заработал? Вместо пенсии - хрен с маслом. Хочешь, чтоб я и здесь за второй с маслом работал? Ну уж нет!
АНЖЕЛА: Перетрудился! Да на тебе ещё пахать и пахать, а ты тут груши околачиваешь.
МУРОМОВ: Не понимаю, почему нас надо каждый раз оскорблять? Раз нам платят пособие по безработице, значит, государству для чего-то нужны безработные. Разве не так?
АНЖЕЛА: Интересно, для чего?
МУРОМОВ: А чтоб остальные за свои рабочие места держались и от работы не отлынивали. Все знают: чуть что не так – их на улицу, а нас на их место.
АНЖЕЛА: Ну, вы и придумали себе отмазку. Захотели бы, сами себе работу нашли.
АРКАДИЙ: Я прошу извинить, но вы не правы! Я, например, рад бы работать. Между прочим, я кандидат исторических наук. Но кто виноват, что историки здесь не требуются.
АНЖЕЛА: Кому нужна ваша историческая наука. Всё равно – одно враньё. Сегодня одно пишете, завтра – всё наоборот.
АРКАДИЙ: Вы не понимаете. Любая наука всё время находится в развитии. Открываются новые факты, документы. Конечно, приходится кое-что переосмысливать.
АНЖЕЛА: Ой, не дурите мне голову! Если у меня муж бездельник, это факт! И можно сколько угодно это переосмысливать, но суть от этого не меняется.
СЕМЁНЫЧ: Я попросил бы...
АНЖЕЛА: Попросишь – получишь! Подымай ноги лучше!
АРКАДИЙ: Вы не справедливы. Тут после сорока лет тебя за человека не считают. Всем нужны молодые.
АНЖЕЛА: Надо было в своё время нормальную профессию получать. Тогда и проблем бы не было.
МУРОМОВ: Не надо так говорить! К вашему сведению, писатели во все времена были востребованы. Это только сейчас люди перестали читать, и книги можно издать только за свои деньги. А это неправильно! Писатели – это психологи общества. Они лечат любые проблемы.
АНЖЕЛА: Какие вы там психологи! Это немцам деньги девать некуда, им психологов подавай. А наши люди любые психологические проблемы лечат одним способом: жахнут бутылку водки, и никакой психолог не требуется.
МУРОМОВ: В этом и вся беда!
АНЖЕЛА: Ну, ждите, когда снова кому-то понадобитесь. Всем сидеть с поднятыми ногами, пока пол не высохнет. (Клаусу). Я всё сделала. Могу идти?
КЛАУС: Да, Анжела! Вы свободны!
(Анжела уходит.)
АРКАДИЙ: Теперь я понял, почему Владимир Ильич сказал, что любая кухарка может управлять государством. Ему, наверно, тоже пришлось сидеть с поднятыми ногами.
СЕМЁНЫЧ: Ладно, продолжаем игру!
МУРОМОВ: Ай, что-то не хочется!
АРКАДИЙ: Мне тоже. Всё настроение пропало.
СЕМЁНЫЧ: Ну вы даёте! Из-за того, что она тут наговорила? Вы больше слушайте каждую бабу.
МУРОМОВ: Вообще-то, это твоя жена. Мог бы её остановить.
СЕМЁНЫЧ: Её остановишь, как же! Сама кого хочешь, остановит.
АРКАДИЙ: Но нам тоже обидно слушать упрёки, что мы, видишь ли бездельники. Не для того же столько учился, чтобы идти вагоны разгружать.
СЕМЁНЫЧ: И что вы предлагаете? Завязать ей рот. Так не поможет. Она и с завязанным ртом говорить будет. Я знаю.
АРКАДИЙ: Уже пробовал?
СЕМЁНЫЧ: Ещё нет. Но лучше не пробовать.
АРКАДИЙ: Значит, нечего обижаться, что нас бездельниками назвали.
СЕМЁНЫЧ: Да прекратите стонать. Бабе душу надо отвести, а вы скуксились.
АРКАДИЙ: А может, действительно, мы сами себя уговорили, что для нас работы здесь нет?
МУРОМОВ: Что ты предлагаешь?
АРКАДИЙ: Работу искать.
МУРОМОВ: Уже пробовал! Кроме, как мыть туалеты, мы тут на фиг не нужны.
СЕМЁНЫЧ: А нас во время перестройки некоторые ушлые ребята сразу приватизировали общественные туалеты, так теперь миллионеры, купаются, как сыр в масле.
МУРОМОВ: Не в масле, а в дерьме.
СЕМЁНЫЧ: Неважно! Деньги не пахнут.
МУРОМОВ: Да, но это лишний раз доказывает, из чего их делают.
АРКАДИЙ: Всё равно надо что-то делать. Под лежачий камень вода не чешется!
МУРОМОВ: Ну давай, попробуй! Посмотрим, что у тебя получится.
АРКАДИЙ: Клаус! У тебя есть сегодняшняя газета.
КЛАУС: Конечно!
АРКАДИЙ: Давай сюда! (Клаус приносит газету). Так, посмотрим, кто тут требуется? (Изучает объявления).
СЕМЁНЫЧ: Лучше бы делом занялись, ещё один раз в картишки сыграли.
МУРОМОВ: Нашёл что-нибудь подходящее?
АРКАДИЙ: Пока нет. Либо возраст не подходит, либо корочки нужны.
МУРОМОВ: Я же говорил!
АРКАДИЙ: Стоп! Вот, вроде, подходящее. Секьюрити.
СЕМЁНЫЧ: Это сторож, что ли? С берданкой объект охранять?
АРКАДИЙ: Сам ты берданка, деревня! Это охранник, по-нашему. Костюм выдадут, галстук на шею повесят. Будешь в каком-нибудь супермаркете воришек отлавливать.
СЕМЁНЫЧ: В магазине мне нравится. Что-нибудь из охраняемого, наверняка, и нам перепадёт.
МУРОМОВ: Мне бы лучше на стадионе. Хоть футбол бесплатно посмотрю.
АРКАДИЙ: Ну, так звонить?
МУРОМОВ: Звони!
АРКАДИЙ (достаёт мобильный телефон, набирает номер). Добрый день! Я звоню по объявлению. Вы предлагаете работу? А не подскажете, какие условия? Возраст имеет значение? Нет, не инвалиды, на ногах стоять можем. Это хорошо! А оклад? (Зажимает трубку, шёпотом сообщает): 10 евро в час. Ночные и праздничные дежурства оплачиваются вдвойне? (Муромов и Семёныч энергично кивают). Нас это устроит. Простите, а какое время работы? (Шёпотом): Работать посменно: вечером и ночью.
МУРОМОВ: Ерунда! Я привык работать по ночам.
СЕМЁНЫЧ: А мне – где бы ни работать, лишь бы не дома.
АРКАДИЙ: Да, это не проблема! Какие-то дополнительные требования имеются? Нет, в полиции на учёте не состоим. Никаких нарушений не имеем.
СЕМЁНЫЧ: Видать, секретный объект.
МУРОМОВ: Просто перестраховщики. Это у них обычная практика. Тут пописаешь в неположенном месте – уже преступник.
АРКАДИЙ: Когда прийти на собеседование? Хорошо! Придем обязательно.
МУРОМОВ: Спроси, что охранять будем?
АРКАДИЙ: А на каких объектах мы будем дежурить? Чего, чего? Не понял! Ах, вот оно что! Что вы, понятно! Работа как работа! Всего хорошего.
МУРОМОВ: Ну что?
АРКАДИЙ: Охраняем публичный дом.
МУРОМОВ: Вот это да!
СЕМЁНЫЧ: Эх, жаль! Хорошая работа, но мне не подойдёт. Анжелка мне сразу все причиндалы оторвёт.
АРКАДИЙ: За что? Ты же девок только охранять будешь.
СЕМЁНЫЧ: А так, на всякий случай!
МУРОМОВ: Как-то это унизительно - охранять проституток. Нет, чтоб в каком-нибудь Бундестаге дежурить.
АРКАДИЙ: Так там тоже проститутки. Только политические.
МУРОМОВ: Не надо сравнивать. У них зарплаты разные.
АРКАДИЙ: Что делать-то будем?
СЕМЁНЫЧ: Ничего! Продолжаем игру.
МУРОМОВ: Я же говорил, ничего путного не предложат.
АРКАДИЙ: Хорошо бы бизнес какой открыть. А то жалко: мозги есть, а пропадают.
СЕМЁНЫЧ: В бизнесе мозги не нужны. В бизнесе хватка нужна. Как у бультерьера.
АРКАДИЙ: Вот наш Клаус никакой не бультерьер, а ресторанчик содержит и доход, наверняка, имеет.
СЕМЁНЫЧ: Ну это сейчас он такой добренький, а каким был раньше, мы не знаем.
АРКАДИЙ: А давайте, спросим. Клаус!
КЛАУС: Ещё пива?
АРКАДИЙ: Пока нет. У нас вопрос к тебе: давно у тебя этот ресторанчик?
КЛАУС: С детства.
АРКАДИЙ: Как это?
КЛАУС: Так ещё мой дед его открыл. От него к отцу перешёл. А уж отец мне его передал.
СЕМЁНЫЧ: Ну, так любой дурак бизнесменом станет. А ты попробуй с нуля всё создать.
АРКАДИЙ: А ты про деда своего что-то знаешь?
КЛАУС: Нет, я не застал его, только по рассказам. Да вот ещё его портрет на стене висит. Наша семейная реликвия.
МУРОМОВ: Видать, серьёзный мужчина.
КЛАУС: Да уж! Строгий.
МУРОМОВ: А из меня бизнесмен не получился бы. Все деньги бы на культуру бросил и ничего бы не осталось. От культуры прибыли никакой.
СЕМЁНЫЧ: А я, как первые деньги получил бы, так тут же и спился бы. Меня до них допускать нельзя.
АРКАДИЙ: Значит, права твоя жена. Никого от нас толку в этой жизни нет.
МУРОМОВ: Это не от нас толку нет, а жизнь бестолковая.
АРКАДИЙ: А у меня идея. Надо эрзац-фирму открыть.
МУРОМОВ: Это как?
АРКАДИЙ: Очень просто! Фирму откроем, но никакой деятельностью заниматься не будем
МУРОМОВ: Ну ты даёшь! И зачем нам это?
АРКАДИЙ: А чтоб никто не шпынял, что мы тут без дела болтаемся. А будет фирма, значит мы не просто так тут штаны просиживаем, а служебные дела решаем.
МУРОМОВ: И что мы производить будем?
АРКАДИЙ: Ничего! Воздух.
СЕМЁНЫЧ: Какой дурак у тебя его покупать будет? Он и так бесплатный.
АРКАДИЙ: Вы не поняли! Будем всем желающим консультации давать.
СЕМЁНЫЧ: Глупость какая-то! Наши консультации ещё меньше, чем воздух нужны.
АРКАДИЙ: Никого консультировать нам не придётся. Просто объявим, что мы – консалтинговая фирма. И всё!
МУРОМОВ: И что мы с этого будем иметь?
АРКАДИЙ: Статус! Тебе мало? Закажем визитки, на них будет стоять «Президент фирмы», «Вице-президент фирмы», ну и «Главный менеджер». Чем плохо?
СЕМЁНЫЧ: Так это только для того, чтобы моей бабе рот заткнуть?
АРКАДИЙ: Всем! Ты думаешь у меня дома обстановка лучше. Точно такая же. Да и у Муромова, уверен, то же самое. А так нам слова никто не скажет.
МУРОМОВ: Ну, долго мы так долго не протянем. Нас быстро прикроют.
АРКАДИЙ: Так мы, так, сказать, неофициально. Никто и знать про нашу фирму не будем. Зато мы, как бы, при деле. Не просто в карты режемся, а клиентов поджидаем.
СЕМЁНЫЧ: Мою - хрен проведёшь! Сразу спросит, а где деньги?
АРКАДИЙ: Скажи – будут! Надо же нам раскрутиться. Никто сразу деньги лопатой не гребёт. Чтобы что-то получить, вначале вложить надо.
СЕМЁНЫЧ: И что мы вложим?
АРКАДИЙ: Интеллектуальную собственность. Свои головы.
МУРОМОВ: А что, идея неплохая. Тем более, мы ничем не рискуем. А с визиткой идея хорошая. Может, где-то пригодится.
СЕМЁНЫЧ: Да ладно, я не против. Давайте мне тоже какую должностюшку. На президента не потяну, а вот на главным менеджером побыть тоже не плохо.
АРКАДИЙ: Значит, договорились?
МУРОМОВ: Да!
АРКАДИЙ: Как вам такое название: «Консалтинговая фирма «Фантом»?
СЕМЁНЫЧ: Красиво звучит. А что это обозначает?
АРКАДИЙ: То, что фирма, как бы есть, а на самом деле – её нет.
СЕМЁНЫЧ: Ишь, как закручено!
АРКАДИЙ: А это как раз и требуется. Семёныч, сможешь вывеску смастерить?
СЕМЁНЫЧ: Без проблем.
АРКАДИЙ: Рекламку бы надо в газету подать. Муромов, сварганишь?
МУРОМОВ: Но я никогда рекламой не занимался.
АРКАДИЙ: Ничего, ты же у нас писатель! Должен все жанры эпистолярного искусства осваивать.
МУРОМОВ: Ладно, попробую!
СЕМЁНЫЧ: Хорошо бы отметить такое событие.
АРКАДИЙ: Идея правильная. Любое начинание надо вначале обмыть. Иначе дело не пойдёт.
КЛАУС: Пиво принести?
АРКАДИЙ: Давай! И тоже присоединяйся.
КЛАУС: Я на работе не потребляю.
АРКАДИЙ: Правильно делаешь. Но сегодня у нас праздник. Мы приглашаем.
КЛАУС: Что у вас приключилось?
АРКАДИЙ: День рождения.
КЛАУС: О, это приятно! У кого?
АРКАДИЙ: У всех троих.
КЛАУС: Но так не бывает.
СЕМЁНЫЧ: Мы – загадочная нация. У нас, русских, всё может быть. Так что, не удивляйся.
КЛАУС: Хорошо! Я уже давно на вас не удивляюсь.
АРКАДИЙ: И правильно делаешь! (Клаус приносит пиво). За удачу!
МУРОМОВ И СЕМЁНЫЧ: За удачу!
КЛАУС: Прост!
СЕМЁНЫЧ: Сразу вспомнил доброе советское время. На работе совсем по-другому пьётся.
МУРОМОВ: Да уж! Так как раньше пили, сейчас не получается.
АРКАДИЙ: Ничего! Мы ещё своё возьмём. Ладно, встречаемся завтра, как всегда! (Уходит).
МУРОМОВ: Давненько не испытывал я творческих мук. Придётся вспоминать. (Уходит).
СЕМЁНЫЧ: А на посошок? Иначе дороги не будет. Давай, Клаус, по последней. (Клаус приносит пиво, Семёныч выпивает). Появится моя, скажешь, я на задании. (Уходит).
КЛАУС: Нормальные люди сначала работают, потом пиво пьют. А если вначале пиво, потом работа, это никогда не будет нормально!
СЦЕНА ВТОРАЯ
(Тот же ресторан. За стойкой КЛАУС. Входит АРКАДИЙ)
АРКАДИЙ: Привет, Клаус! Наши не появлялись?
КЛАУС: Ещё нет!
АРКАДИЙ: Хорошо, подожду! Слушай, Клаус, а как немцы относятся к нам, приезжим?
КЛАУС: С интересом.
АРКАДИЙ: И что же вас интересует?
КЛАУС: Интересует только одно: зачем вы приехали?
АРКАДИЙ: Иногда это нас самих интересует. И вы знаете ответ?
КЛАУС: Только догадываемся. Вам не нравится своя страна, и вы думаете, что чужая лучше.
АРКАДИЙ: Но это так и есть.
КЛАУС: Нет! Жить можно где угодно, но своя страна должна всё равно нравиться больше.
АРКАДИЙ: Может, со временем начнём думать так же.
КЛАУС: Нет! Со временем вам не будет нравиться ваша страна, и наша тоже.
АРКАДИЙ: Что ж, придётся искать третью.
КЛАУС: Бесполезно! Искать можно, найти нельзя.
(Входит СЕМЁНЫЧ).
СЕМЁНЫЧ: Всем привет! Вот, принёс. Вывеска готова.
АРКАДИЙ: Отлично! Повесь на стенку. Теперь это будет твоей служебной обязанностью, как старшего менеджера: каждое утро вывеску вешать, а вечером снимать.
СЕМЁНЫЧ: Меня такая работёнка устраивает.
АРКАДИЙ: Ещё бы! Где бы ни работать, лишь бы не работать.
СЕМЁНЫЧ: Но-но! Если надо – горы сверну!
АРКАДИЙ: Расслабься! Здесь гор нет. Немцы – народ работящий. До тебя все снесли.
(Входит МУРОМОВ).
МУРОМОВ: А вот и я.
АРКАДИЙ: Реклама готова?
МУРОМОВ: Спрашиваешь! Уже напечатали. (Показывает газету).
АРКАДИЙ: Ничего себе, скорость. Как тебе удалось?
МУРОМОВ: Блат, он и Германии блат. Редактор оказался знакомым. Представляешь, рекламную газету открыл и процветает.
АРКАДИЙ: Тебя не приглашал?
МУРОМОВ: Он знает, что я и реклама – вещи несовместимые.
СЕМЁНЫЧ: И правильно! Что толку от этой рекламы. Полгазеты занимает, а читать нечего! А что купить, я и без неё знаю.
АРКАДИЙ: Покажи, как получилось!
МУРОМОВ (с гордостью): Пожалуйста! И ни цента не взял.
АРКАДИЙ: Ничего себе! Целая статья.
МУРОМОВ: А ты думал!
СЕМЁНЫЧ: Хватит время даром терять. (Достаёт карты). Дело-не дело, а играть надо!
МУРОМОВ: И то правильно! (Начинают играть).
АРКАДИЙ: Вчера сын у меня спрашивает: «Папа, а что здесь за война была? Нам учительница рассказывала. Вторая мировая». Ну я объясняю: «Да, была такая. Германия напала на Россию». А он: «Германия – это мы?» Я и не знал, что ответить. Потом спрашивает: «А кто в ней победил?» Я, конечно, говорю: «Россия! Она разгромила Германию». А он: «Россия – это мы?» Стал ему объяснять, кто такие фашисты, и что они хотели всех евреев уничтожить. А он спрашивает: «Евреи – это мы?»
СЕМЁНЫЧ: Да, вот как всё запутано.
МУРОМОВ: А вот со мной была история...
(Входит ИГОРЁК).
ИГОРЁК: Здравствуйте! Извините, пожалуйста! К вам можно?
МУРОМОВ: Сейчас, сейчас! Не до тебя!
ИГОРЁК: Хорошо, я подожду!
АРКАДИЙ: А, собственно говоря, в чём дело?
ИГОРЁК: Я прочитал в газете ваше объявление, и решил к вам обратиться.
АРКАДИЙ: Что?!
ИГОРЁК: Ну да! (Показывает на вывеску). Вы ведь фирма «Фантом»?
АРКАДИЙ: А, ну да! Конечно мы. Что вы хотели?
ИГОРЁК: Видите ли, мне очень нужна чья-то помощь. Я обращался уже ко многим, но мне все отказывали. Говорили, что я здоровый человек, и должен помочь себе сам. А я не могу. Я очень застенчивый. Мне стыдно кого-то о чём-то просить. Поэтому, я не могу устроиться на работу. Я прихожу на собеседование и ужасно теряюсь. А люди думают, что я недотёпа. И отказывают. И с женщинами то же самое. Я не знаю, как пригласить девушку на свидание. А если мы всё-таки встречаемся, то не знаю, о чём говорить? И они тогда тоже мне отказывают. И что мне делать, я не знаю. Вы – моя последняя надежда!
АРКАДИЙ: Но почему мы? Разве мало других фирм.
ИГОРЁК: Много! Но вы так убедительно написали в своей рекламе, что помогаете во всех трудных случаях жизни, что я решил обратиться именно к вам. Не прогоняйте меня!
АРКАДИЙ: Подождите, я должен поговорить с коллегой. (Отзывает Муромова в сторону). Слушай, ты что там написал в своей рекламе?
МУРОМОВ: А что? Ты сам просил, чтобы было ясно и убедительно.
АРКАДИЙ: Но не настолько, чтоб к нам клиенты валом валили.
МУРОМОВ: Не преувеличивай! Ну, заскочил какой-то ненормальный. Сейчас мы его отошьём!
АРКАДИЙ: Давай! Заварил кашу, теперь расхлёбывай. Только решительно. Нам этого только не хватало.
МУРОМОВ: Не волнуйся! Сейчас в два счёта от него избавлюсь.
АРКАДИЙ: Только без рукоприкладства.
МУРОМОВ: Это – как получится.
(Возвращаются).
МУРОМОВ: Знаете что, милейший! Вы, всё-таки ошиблись. Мы психологическими проблемами не занимаемся. Этим должны заниматься специалисты. А мы – по другому профилю.
СЕМЁНЫЧ: Опа-ля! А кто хвастался, что он психолог общества.
МУРОМОВ: Да помолчи ты!
ИГОРЁК: Вот видите. Я тоже член общества. Может, сможете мне помочь?
МУРОМОВ: Понимаете, я... то-есть, мы... лечим общество в целом. Есть множество социальных болячек, от которых нужно избавляться. Это и является нашей задачей. А отдельно каждой личностью я... то-есть, мы... не занимаемся.
СЕМЁНЫЧ: Красиво загнул!
ИГОРЁК: Понятно! Я могу идти?
МУРОМОВ: Идите!
ИГОРЁК: Простите, я только хотел ещё узнать: если каждый человек будет больным, разве можно общество сделать здоровым?
МУРОМОВ: Ну... никогда не бывает, чтобы все сразу были больными. В любом обществе всегда остаётся много здоровых людей.
ИГОРЁК: А зачем, тогда нужно это общество лечить?
МУРОМОВ: Как бы вам сказать... А, вот! Хотя бы ради профилактики. Чтобы здоровые не превратились в больных. Понятно?
ИГОРЁК: Понятно? Я могу идти?
СЕМЁНЫЧ: Да идите уже!
МУРОМОВ: Нет, подождите! Я, наверно, не совсем точно объяснил. Представьте себе проблему пьянства. Надо искоренять проблему в целом, а не запрещать продажу водки.
СЕМЁНЫЧ: Это правильно. С пьянством боритесь, а водку не трогайте.
МУРОМОВ: Слушай, тебя не спрашивают! Можешь помолчать?
СЕМЁНЫЧ: Ты мне рот не затыкай! Уже и своё мнение нельзя высказать.
АРКАДИЙ: Так, хватит спорить. Сказали, что этими вещами не занимаемся, значит, не занимаемся. Извините, нам работать надо!
СЕМЁНЫЧ: Давно пора.
ИГОРЁК: Жаль! Понимаете, мне хоть в петлю лезь. Никакого просвета. Работы нет, женщины тоже нет.
СЕМЁНЫЧ: А была?
ИГОРЁК: Кто? Работа?
СЕМЁНЫЧ: Нет, женщина.
ИГОРЁК: Как вам сказать... До первого поцелуя дело доходило. А вот дальше, как-то никак.
МУРОМОВ: А сколько вам лет?
ИГОРЁК: Сорок с хвостиком.
СЕМЁНЫЧ: Хвостик – это сколько?
ИГОРЁК: Ещё пять.
СЕМЁНЫЧ: Ну, это вы запустили. В этом возрасте как-то трудно перестраиваться.
МУРОМОВ: С работой вы не переживайте. Мы тут все... Ну, в смысле, были когда-то безработными.
ИГОРЁК: Но сейчас-то у вас есть работа.
МУРОМОВ: Да, сейчас – конечно! Но я скажу - и без работы тоже можно жить. Пособие по безработице получаете?
ИГОРЁК: Получаю.
МУРОМОВ: Так радуйтесь жизни. Другие и этого не имеют.
ИГОРЁК: Вам меня не понять. У вас всё в порядке.
МУРОМОВ: Ума не приложу, как вам помочь?
АРКАДИЙ: Ладно, берёмся!
ИГОРЁК: Это вы серьёзно?
АРКАДИЙ: Конечно! Раз взялись консультировать, то деваться некуда.
МУРОМОВ: Подождите, нам надо с коллегой кое-что обсудить.
(Отводит Аркадия в сторону). Ты с ума сошёл! Что ты из этого чуда собираешься сделать?
АРКАДИЙ: Человека. Не оставлять же его в таком состоянии. Ещё чего доброго, руки на себя наложит. Будем потом мучиться угрызениями совести.
МУРОМОВ: Ничего он не сделает. Полжизни лет прожил, осталось недолго потерпеть.
АРКАДИЙ: Всё, я решил. Хотели же делом заняться. Вот оно и пришло к нам само.
МУРОМОВ: И как ты собираешься его перевоспитывать?
АРКАДИЙ: Ещё не знаю. По ходу дела разберёмся.
(Возвращаются). Для начала давайте познакомимся. Как вас зовут?
ИГОРЁК: Игорёк.
АРКАДИЙ: Это не годится. В сорок пять лет человек не может быть Игорьком.
ИГОРЁК: А как? Меня так в детстве назвали.
АРКАДИЙ: Оно у вас уже прошло. Как папу звали?
ИГОРЁК: Валиком.
АРКАДИЙ: Валентин, что ли?
ИГОРЁК: Да. Но его так никто не звал. Сколько помню, всё Валик, да Валик.
СЕМЁНЫЧ: Странно, что у Валика смог Игорёк появиться.
АРКАДИЙ: Значит, мы будем к вам обращаться Игорь Валентинович. Согласны?
ИГОРЁК: Мне надо привыкнуть. Я буду думать, что это не ко мне.
АРКАДИЙ: Ничего, привыкнете. Второе: Кто вы по профессии?
ИГОРЁК: Работаю в архиве. Архивариус.
СЕМЁНЫЧ: Я об этом сразу догадался.
ИГОРЁК: Каким образом?
СЕМЁНЫЧ: На вас написано. Крупными буквами. Ар-хи-ва-риус!
ИГОРЁК: Это вы шутите?
СЕМЁНЫЧ: Вроде того.
ИГОРЁК: С этим у меня проблема. Чувства юмора нет.
СЕМЁНЫЧ: Ну, тогда, считай, инвалид. Чувство юмора в аптеке не купишь.
АРКАДИЙ: Всё, хватит базлать! Вам нужно полностью поменять свой имидж. Вы должны выглядеть решительным, целеустремлённым человеком. А ну-ка, пройдитесь!
(Игорёк делает несколько шагов туда и обратно).
СЕМЁНЫЧ: М-да! С таким имиджем только покойников хоронить.
АРКАДИЙ: Выше голову, расправьте плечи, уберите живот!
ИГОРЁК: Но я так долго не могу стоять. Они потом вернуться в прежнее состояние.
АРКАДИЙ: А вы должны представить, что вы не Игорь Валентинович, а какой-то герой. Представили?
ИГОРЁК: С трудом.
АРКАДИЙ: Кого вы себе представили?
ИГОРЁК: Героя одного мультфильма. Я его сегодня утром смотрел.
АРКАДИЙ: Никаких мультфильмов. Герой должен быть настоящий. Спартанец, например. Давайте!
ИГОРЁК: Но я видел ни одного спартанца.
АРКАДИЙ: Это был древний народ. Там все мужчины были воины. Гордые и бесстрашные. Они не боялись, даже смерти. И вы сейчас станете таким же. Приготовьтесь умереть в бою!
ИГОРЁК: Но я не хочу умирать!
АРКАДИЙ: Надо! Cемёныч, а ну встань!
СЕМЁНЫЧ: Это ещё зачем?
АРКАДИЙ: Так надо!(Семёныч встаёт). Смотри! Это – твой враг! Напади на него!
ИГОРЁК: Но я не могу!
АРКАДИЙ: Можешь! Вперёд! За родину! За Сталина! Ура!
(Игорёк неуклюже выставляет кулак и, зажмурив глаза, идёт на Семёныча).
СЕМЁНЫЧ (отступает): Э, вы что! Обалдели совсем?!
АРКАДИЙ: Отлично! Давай ещё! Преследуй! Враг бежит. Не давай ему опомниться!
СЕМЁНЫЧ: Прекратите немедленно! У меня грыжа! Я не могу бегать! (Хватает вывеску и бьёт Игорька по голове).
ИГОРЁК: Мамочка! (Падает без чувств на скамейку)
СЕМЁНЫЧ (растерянно): Ничего себе! Я его, кажись, убил! Вы что творите, мужики? Вы ж меня до греха довели!
АРКАДИЙ: Не переживай, сейчас очухается. Это он с непривычки.
МУРОМОВ: Клаус! Водка есть? Надо человека в чувство привести.
КЛАУС: Пожалуйста! (Приносит водку). Обычно водку пьют, чтобы без чувств отключиться, а у вас всё наоборот. Чудеса!
МУРОМОВ (подносит стакан Игорьку): Пей!
ИГОРЁК: Я живой?
АРКАДИЙ: Не расстраивайся, пока - да!
ИГОРЁК: (ощупывает голову): У меня там шишка вскочила!
АКАДИЙ: Шрамы украшают мужчину. Зато ты стал почти настоящим спартанцем.
ИГОРЁК: Так быстро?
АРКАДИЙ: Я сказал – почти. Во всяком случае, можешь теперь всем это объявить.
ИГОРЁК: Кто же мне поверит?
АРКАДИЙ: Главное, чтоб ты сам в это поверил!
СЕМЁНЫЧ: Замореный спартанец.
АРКАДИЙ: Ничего страшного! Сколько веков прошло, немного деградировал. Надо только легенду соответствующую придумать. Но это, Муромов, по твоей части.
МУРОМОВ: Так я про них ничего не знаю. Помню только, что там был настоящий культ воинов. Хилых младенцев бросали в пропасть.
АРКАДИЙ: Вот и отлично! Это как раз и будет потомок хилого младенца. Он выжил, бежал из Спарты и дожил до наших дней.
ИГОРЁК: Но я этого не могу помнить.
АРКАДИЙ: Память предков не исчезает. Об этом тебе рассказали твои родители. А им, соответственно, их родители. И это предание передавалось в вашей семье из поколения в поколение. При этом давалась клятва: никто не имел права открыть эту тайну. Но сейчас ты решил прервать многовековое молчание. Всё понял?
ИГОРЁК: Да!
АРКАДИЙ: Хорошо! Давай, Муромов, не халтурь, сочиняй настоящую легенду.
МУРОМОВ: Попробую! Представим, младенца подобрала сердобольная женщина, спрятала у себя и в тайне вырастила, А когда он стал взрослым, то покинул Спарту и бежал на север.
СЕМЁНЫЧ: В Россию?
АРКАДИЙ: Дурень, тогда никакой России не было.
МУРОМОВ: Он примкнул к пиратам, даже стал их предводителем, но в конце жизни, завёл семью, детей и достойно встретил свою старость.
СЕМЁНЫЧ: А в России он как оказался?
МУРОМОВ: Это другая история. Его потомки принимали участие в боевых походах, отличались необыкновенной храбростью, но при этом продолжали считать себя спартанцами. Это, конечно, всем не нравилось, и, несмотря на верную службу, спартанцев время от времени изгоняли из страны, как неблагонадёжный элемент. Поэтому, им всегда приходилось много скитаться.
СЕМЁНЫЧ: Слушай, может евреи тоже из спартанцев?
АРКАДИЙ: Не болтай ерунды, грамотей.
СЕМЁНЫЧ: Это вы сейчас ерунду несёте. А я что, не могу?
МУРОМОВ: Когда Пётр Первый стал приглашать к себе на службу иностранцев, то, конечно, спартанцы первыми отправились в Россию. Но поскольку у нас тогда никто не знал об их существовании, то их стали называть голландцами. Кстати, названия: голландцы и спартанцы, звучат похоже. Из-за этого, очевидно, и происходила путаница. И не исключено, что многие выдающиеся военные деятели того времени были спартанцами.
СЕМЁНЫЧ: Ну, ты и закрутил. Тебе бы сказки сочинять!
АРКАДИЙ: Нормально, пойдёт! Ты всё усвоил?
ИГОРЁК: Вроде бы!
АРКАДИЙ: Я ещё хочу добавить! Они ещё отличались особой лаконичностью. То-есть много не болтали, предпочитали сражаться. Известна легенда, когда отец Александра Македонского послал им длинное послание, что если они не сдадутся, то он их всех уничтожит, на что получил ответ: «если». Поэтому, тоже старайся говорить кратко.
ИГОРЁК: Не понял! Если ко мне подойдут хулиганы и скажут: «Отдавай кошелёк», я должен ответить «если»?
АРКАДИЙ: Нет, ну не так буквально. Впрочем, ладно, пример не очень удачный. Будем считать, за это искусство, к сожалению, потеряно Осталось научить тебя с женщинами обращаться.
ИГОРЁК: Теоретически я умею.
СЕМЁНЫЧ: Пусть на кукле резиновой потренируется.
МУРОМОВ: Не учи человека глупостям. Послушай меня, я в этом деле специалист.
СЕМЁНЫЧ: Тоже теоретический. По книжкам обучался.
МУРОМОВ: Значит, учти! Женщины любят ушами. Значит, надо говорить как можно больше нежных слов. «Дорогая! Любимая! Хочешь я буду твоим рыцарем и сопровождать всю жизнь? Я никогда не встречал более красивой женщины, чем ты! Это просто счастье, что мы случайно здесь встретились. Но я верю, что это не случайность. Нас свела сама судьба. Мы будем счастливы друг с другом. Давай бросим всё и уйдём вместе в новую счастливую жизнь! Вот тебе моя рука!»
СЕМЁНЫЧ: Короче, лапшу на уши вешать!
МУРОМОВ: Можешь на колени перед ней стать. Тоже не помешает. Главное, решительно, не мямли, сразу хватай быка за рога.
СЕМЁНЫЧ: Не перепутай только со своими рогами.
МУРОМОВ: Ты прекратишь, или нет? А то сам по рогам получишь.
СЕМЁНЫЧ: Ладно, молчу, специалист.
МУРОМОВ: Ну и главное! У всех женщин есть одна слабость: они любят цветы. Будь ты хоть какой замухрышка, но подаришь цветы и сразу станешь в её глазах героем.
ИГОРЁК: А какие цветы лучше дарить?
МУРОМОВ: Дорогие! На этом экономить нельзя. Посчитают жмотом, и всё - пиши пропало!
ИГОРЁК: Ясно!
МУРОМОВ: Ну и последнее! Это поцелуй. Целоваться надо так, чтобы женщина сразу забыла обо всём на свете. Знаешь, это как?
ИГОРЁК: В кино видел!
МУРОМОВ: Видеть мало. Надо на практике потренироваться.
СЕМЁНЫЧ: Э-э! На меня не смотрите! Я на это дело не подписываюсь!
АРКАДИЙ: Ладно, последний урок пропустим. Иди вперёд, спартанец, и ничего не бойся! Как у вас говорят, возвращайся либо со щитом, либо на щите!
ИГОРЁК: Спасибо большое!
СЕМЁНЫЧ: Скатертью дорожка!
ИГОРЁК: До свидания!
СЕМЁНЫЧ: А ещё лучше прощай!
ИГОРЁК: Я пошёл!
(Входит АНЖЕЛА).
АНЖЕЛА: Вы опять тут толчётесь?
СЕМЁНЫЧ: Не толчёмся, а трудимся в поте лица.
АНЖЕЛА: Что-то пота не вижу.
СЕМЁНЫЧ: А ты глаза разуй! (Показывает на вывеску).
АНЖЕЛА: Что это?
СЕМЁНЫЧ: Наша фирма! «Фантом» называется.
АНЖЕЛА: Что это ещё за чудо?
МУРОМОВ: Это мы организовали. Фирма консультационных услуг.
АНЖЕЛА: Ой, не могу! Это что за консультации вы даёте? Учите в преферанс играть?
МУРОМОВ: Вы зря иронизируете! Вот, кстати, наш первый клиент. Игорь Валентинович, подтвердите!
(Игорёк кивает).
АНЖЕЛА: И чему вы его уже успели обучить?
ИГОРЁК: Простите, как вас зовут?
АНЖЕЛА: Анжела.
ИГОРЁК (неожиданно становится на колено): Дорогая Анжела! Посмотрите на меня! Хотите я буду вашим рыцарем и сопровождать всю жизнь? Я никогда не встречал более красивой женщины, чем вы! Это просто счастье, что мы случайно здесь встретились. Но я верю, что это не случайность. Нас свела сама судьба. Мы будем счастливы друг с другом. Давайте бросим всё и уйдём вместе в новую счастливую жизнь! Вот вам моя рука.
СЕМЁНЫЧ: Да что ж это такое! При живом муже такие слова говорить! Да я сейчас тебе такую счастливую жизнь покажу - опять мёртвым спартанцем окажешься!
АНЖЕЛА: Тихо, не шуми! Грыжа откроется, возись потом с тобой! Что всё это значит?
ИГОРЁК: Я люблю вас, Анжела!
АНЖЕЛА: Но вы меня совсем не знаете.
ИГОРЁК: Знаю! Я всю жизнь о вас мечтал. И представлял именно такой! Наконец, встретил!
МУРОМОВ: Это уже импровизация. Я такому не обучал.
АНЖЕЛА: Извините, но я не могу ответить на ваши чувства. Я не готова!
СЕМЁНЫЧ: Зато я готов! (Хватает вывеску, направляется к Игорьку).
ИГОРЁК (поспешно): Я вас покидаю, но уверен, мы обязательно ещё встретимся. Прощайте, моя любимая! (Убегает. Семёныч устремляется за ним).
АНЖЕЛА: Что это было?
МУРОМОВ: Не удивляйтесь! Это у нас такие методы работы. Извините, мы уходим! Пошли Семёныча ловить, а то он нас без последнего клиента оставит.
(Муромов и Аркадий уходят).
АНЖЕЛА: Клаус, это мне приснилось?
КЛАУС: Иногда в жизни происходят вещи, которые ни в одном сне присниться не могут.
АНЖЕЛА: Нет, Клаус! В жизни таких вещей не бывает. А сон, к сожалению, быстро заканчивается. При свете дня он растворяется бесследно. А жаль!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(В помещении одна АНЖЕЛА. Входит ИГОРЁК).
ИГОРЁК: Здравствуйте! Можно?
АНЖЕЛА: Заходите! Только никого из наших ещё нет.
ИГОРЁК: А я пришёл не к ним. Я пришёл к вам.
АНЖЕЛА: Ко мне?
ИГОРЁК: Простите, а вы на меня не сердитесь?
АНЖЕЛА: Почему я должна сердиться?
ИГОРЁК: Ну, это я так, на всякий случай. А то вдруг вы недовольны, что я к вам явился.
АНЖЕЛА: Нет, что вы! Наверное, у вас ко мне какое-то дело?
ИГОРЁК: Вы угадали! Я, действительно, пришёл по делу.
АНЖЕЛА: Тогда говорите.
ИГОРЁК: Для начала я хотел бы задать один вопрос. Вам нравится, когда дарят цветы?
АНЖЕЛА: В принципе, да! Правда, мне давно их никто не дарил.
ИГОРЁК: А можно, это сделаю я? (Вытаскивает спрятанный за спиной букет, протягивает Анжеле).
АНЖЕЛА: Мне? В честь чего?
ИГОРЁК: Просто так. Вы не обиделись?
АНЖЕЛА: Нет. Спасибо большое!
ИГОРЁК: Я очень рад! А то я сомневался...
АНЖЕЛА: В чём? Женщинам нравится, когда им дарят цветы.
ИГОРЁК: Да, мне это говорили. Но мне казалось, что женщинам больше нравится, когда дарят драгоценности. А цветы – это, вроде как, мелочь. Ещё подумаете, что жадничаю.
АНЖЕЛА: Ну, драгоценности от чужого мужчины принимать неприлично А цветы – просто знак внимания. Это приятно! И, к тому же, какая это мелочь? Я вижу, вы купили очень дорогой букет.
ИГОРЁК: Да, самый дорогой.
АНЖЕЛА: Но вы не объяснили, почему решили сделать такой подарок?
ИГОРЁК: Просто, чтобы убедиться, что вам он приятен. И ещё... Вы не обидитесь, если я вас попрошу вас... Нет, вы обидитесь!
АНЖЕЛА: Говорите же!
ИГОРЁК: Понимаете, мне стыдно... Но я не умею... Целоваться.
АНЖЕЛА: Как это?
ИГОРЁК: Ну, как в кино. Нет, маму я когда-то целовал. Но это не то! Женщину надо как-то по-иному. Долго-долго.
АНЖЕЛА: И что вы хотите от меня?
ИГОРЁК: Чтоб вы меня научили.
АНЖЕЛА: Слушайте, ну вы и хитрец!
ИГОРЁК: Нет-нет, что вы! Я говорю совершенно искренне. Просто один урок и всё!
АНЖЕЛА: Вообще-то, я замужем.
ИГОРЁК: Тем более! Значит, это вас ни к чему не обязывает. А у меня это будет первый и, может быть, последний поцелуй в жизни.
АНЖЕЛА: У меня, скорей всего, тоже.
ИГОРЁК: Вот видите! Значит, мы оба прошли в жизни мимо чего-то очень важного.
АНЖЕЛА: Похоже, что так!
ИГОРЁК: Так вы согласны?
АНЖЕЛА: Подойдите ко мне! (Целует Игорька).
ИГОРЁК: Спасибо! Я понял, как надо целоваться!
АНЖЕЛА: Всё! А теперь идите!
ИГОРЁК: Вы на меня не сердитесь?,
АНЖЕЛА: Нет, всё нормально! Прощайте!
ИГОРЁК: До свидания! (Уходит. Анжела явно не может прийти в себя. Входит КЛАУС).
КЛАУС: Вы всё закончили, Анжела!
АНЖЕЛА: Похоже, что да!
КЛАУС: Тогда можете быть свободны!
АНЖЕЛА: Вы так считаете?
КЛАУС: Конечно! Или вы что-то не доделали?
АНЖЕЛА: Нет-нет! Всё в порядке. (После паузы). Клаус, как вы думаете, что такое любовь?
КЛАУС: Это одновременно и счастье и несчастье.
АНЖЕЛА: Поровну, что ли?
КЛАУС: Нет! Иногда перевешивает одно, иногда другое.
АНЖЕЛА: А нельзя, чтобы было одно только счастье.
КЛАУС: В жизни так не бывает. Постоянное счастье делает человека глупым.
АНЖЕЛА: А несчастье?
КЛАУС: А несчастье - злым.
АНЖЕЛА: А если в жизни не было ни счастья, ни несчастья. Что тогда?
КЛАУС: Тогда человек становится равнодушным.
АНЖЕЛА: А у вас чего было больше – счастья или несчастья?
КЛАУС: Счастье было более долгим. Пока была жива моя жена. А несчастье – более глубоким. Когда её не стало.
АНЖЕЛА: Извините!
КЛАУС: Почему вы спрашиваете?
АНЖЕЛА: Не знаю. Никогда не задумывалась, что в моей жизни было больше: счастья, несчастья или равнодушия.
КЛАУС: Если об этом задумались, значит сейчас вам не хватает только счастья.
АНЖЕЛА: Вы правы, Клаус! Уходит)
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
(Тот же ресторанчик некоторое время спустя. КЛАУС стоит за стойкой, Входит АРКАДИЙ).
АРКАДИЙ: Доброе утро, Клаус!
КЛАУС: Доброе утро!
АРКАДИЙ: Ну и жара сегодня!
КЛАУС: Лето.
АРКАДИЙ: Как вчера сыграли?
КЛАУС: Ноль – ноль.
АРКАДИЙ: Ну, это тоже победа.
КЛАУС: Так никто же не победил. Ничья.
АРКАДИЙ: Зато победила дружба.
КЛАУС: Дружба – она сегодня есть, завтра нет. А победа всегда победа. (Протягивает газету): На, прочитай!
АРКАДИЙ (читает статью). Ничего себе! Ну, дела! Вот это да! Клаус, как тебе это нравится?
КЛАУС: Это уже не бардак. Все просто сошли с ума!
(Входит Муромов).
МУРОМОВ: Доброе утро!
АРКАДИЙ: Садись! Хочешь повеселиться?
МУРОМОВ: Что-то интересное?
АРКАДИЙ: На, читай!
МУРОМОВ (читает): «Настоящий спартанец». Что это значит?
АРКАДИЙ: Читай, читай дальше!
МУРОМОВ (читает): «Мы беседуем с очень интересным человеком. Он представитель народа, которые давно считается вымершим. Это – спартанцы!» Обалдеть, не встать! Это наш Игорь Валентинович?
АРКАДИЙ : Ну да!
МУРОМОВ (читает): «Почему вы решили, что принадлежите к этому древнему народу?»
«Память предков не исчезает. Об этом мне рассказали мои родители. А им, соответственно, их родители. И это предание передавалось в вашей семье из поколения в поколение».
АРКАДИЙ: Ай, да умница! Ай, да молодец!
МУРОМОВ (читает): «Но, выходит, этот народ не исчез. Как вам удалось сохраниться?»
«Как вы, наверное, знаете, у нас в Спарте был настоящий культ воинов, и хилых младенцев кидали в пропасть. Но некоторым младенцам удавалось выжить. Одного такого младенца подобрала сердобольная женщина, спрятала у себя и в тайне вырастила, А когда он стал взрослым, то покинул Спарту и бежал на север. Вроде бы потом он примкнул к пиратам и даже стал их предводителем, но в конце жизни, завёл семью, детей и достойно встретил свою старость».
АРКАДИЙ: Видал, как шпарит. Зубрил, наверное, целый день.
МУРОМОВ (читает): «А какова дальнейшая судьба его потомков?»
«Об этом не очень много известно. Они принимали участие в боевых походах, отличались необыкновенной храбростью, но при этом продолжали считать себя спартанцами. Это не могло нравиться разным правителям и, несмотря на верную службу, их время от времени изгоняли из страны. Поэтому, им всегда приходилось много скитаться».
АРКАДИЙ: Каков ученик! Превзошёл своего учителя!
МУРОМОВ (читает): «Вы же прибыли из России? Интересно, как ваши предки попали в эту страну?»
«Из России. Когда Пётр Первый стал приглашать к себе на службу иностранцев, то, конечно, спартанцы первыми отправились в Россию. Но поскольку у нас тогда никто не знал об их существовании, то их стали называть голландцами. Кстати, названия: голландцы и спартанцы, звучат похоже. Из-за этого, очевидно, и происходила путаница. И не исключено, что многие выдающиеся военные деятели того времени были именно спартанцами».
АРКАДИЙ: Я восхищаюсь!
МУРОМОВ: Кем? Игорьком?
АРКАДИЙ: Нет, нами! За один вечер воспитали такую легендарную личность.
МУРОМОВ: Подожди, дай закончить. (Читает): «А вы себя ощущаете спартанцем?»
«Конечно! Наш народ всегда отличался лаконичностью. Как-то вечером ко мне пристали какие-то хулиганы и стали требовать: «Если я не дам им денег на выпивку, то пожалею!» А я им ответил «если». И они сразу отстали.
АРКАДИЙ: Умереть – не встать! А ты помнишь, какой он здесь появился?
МУРОМОВ: Вот они, оказывается, какие – легендарные герои! А вы со своей наукой только вводите людей в заблуждение.
АРКАДИЙ: И не говори! Надо было самому объявить себя спартанцем. Тоже стал бы героем дня. (Изображает из себя воина). Похож?
МУРОМОВ: Не очень! Вот они как выглядели! (Тоже начинает изображать воина. Дружно маршируют). Мы – непобедимые! Мы – несокрушимые! Вставай, проклятьем заклеймённый!
КЛАУС: С вами всё в порядке?
АРКАДИЙ: Тихо, варвар! В нас проснулся воинственный дух предков!
КЛАУС: Засуньте его обратно. Это ни к чему хорошему не приводит.
МУРОМОВ: Поздно! Дух любит свободу! Да здравствует свобода!
(Входит СЕМЁНЫЧ).
АРКАДИЙ: Входи, римлянин, присоединяйся!
СЕМЁНЫЧ: Вы мою Анжелу не видели?
КЛАУС: Нет. Она взяла сегодня выходной.
СЕМЁНЫЧ: Тогда я ничего не понимаю!
МУРОМОВ: Что случилось?
СЕМЁНЫЧ: Анжела пропала!
АРКАДИЙ: Ты что несёшь? Как она могла пропасть? Не иголка же. Крупная женщина.
СЕМЁНЫЧ: Сегодня утром проснулся, а её нет. Такого никогда не бывало.
АРКАДИЙ: А вчера вечером была?
СЕМЁНЫЧ: Не помню. Мы с соседом немного выпили, потом я пришёл домой и сразу спать лёг.
МУРОМОВ: Молодец! Жену проспал!
СЕМЁНЫЧ: Слушай, мне не до шуток. Её целый день нету. Может, с ней что-то случилось!
АРКАДИЙ: Да не выдумывай! Небось, решила по магазинам прошвырнуться. Не знаешь, как это у женщин бывает? Пока все магазины не закроются, домой не явятся. Это у них шопинг называется.
СЕМЁНЫЧ: Да не любительница она этого шопинга. И если ходим, то вместе. Я говорю – пропала!
АРКАДИЙ: Ты её подругам пробовал позвонить? Может, заболталась в гостях, про время забыла.
СЕМЁНЫЧ: Конечно, позвонил. Никто её не видел.
АРКАДИЙ: А у неё самой мобильный телефон есть?
СЕМЁНЫЧ: В том-то и дело, что есть. Но он тоже не отвечает.
АРКАДИЙ: Может, все больницы обзвонить. Могла в аварию попасть.
СЕМЁНЫЧ: Звонил. Нет нигде.
МУРОМОВ: Ну, чудес не бывает. Значит, к маме уехала. Моя тоже:
чуть что - к маме уеду. Уезжай, никто тебя не держит. Так никуда ни разу так и не уехала.
СЕМЁНЫЧ: Нет у нас мамы. И папы тоже нет. Никого у нас нет. Собачка только. Так она дома, а жены нет.
АРКАДИЙ: Ты вспомни, может вы накануне поругались?
СЕМЁНЫЧ: Да я говорю, ничего не было!
МУРОМОВ: Может, из-за этого ушла, что ничего не было? А она хотела, чтоб было!
СЕМЁНЫЧ: У нас, что ли, первую ночь ничего не было? Она привыкла!
МУРОМОВ: Наверняка, никуда не делась. Просто, решила тебя немного проучить: мол, поволнуешься, больше ценить начнёшь.
СЕМЁНЫЧ: Глупости! Я знаю, что с ней случилось!
МУРОМОВ: Что?
СЕМЁНЫЧ: Её похитили!
МУРОМОВ: Ты что несёшь? Кому она нужна?
СЕМЁНЫЧ: Не смей так о моей жене говорить! Она прекрасная женщина.
МУРОМОВ: Да кто спорит? Только похитителям она зачем? Что с тебя возьмёшь?
СЕМЁНЫЧ: А им пофиг! Скажут, доставай деньги, где хочешь, иначе убьём!
МУРОМОВ: Это ты фильмов насмотрелся. Это там такие страшилки.
СЕМЁНЫЧ: Тогда, где она?
АРКАДИЙ: Может, в полицию позвонить?
МУРОМОВ: И что скажем?
АРКАДИЙ: Как есть. Пропала женщина. Возможно, похитили. Пусть разыскивают, это их работа.
МУРОМОВ: Они спросят: с чего вы взяли, что было похищение? Звонили грабители, требовали выкуп?
СЕМЁНЫЧ: Ещё позвонят! Я не сомневаюсь.
МУРОМОВ: В любом случае надо сидеть и ждать.
СЕМЁНЫЧ: Вам хорошо говорить! А я с ума сойду!
АРКАДИЙ: Держись! Мы с тобой. С любыми похитителями можно договориться. Им не выгодно свою жертву убивать.
СЕМЁНЫЧ: О, Боже! Я этого не выдержу!
МУРОМОВ: Не надо так расстраиваться. Ведь ещё ничего не известно.
СЕМЁНЫЧ: Так это самое страшное – неизвестность. (Раздаётся звонок телефона). Я так и знал! Это похитители.
МУРОМОВ: Ответь! Надо выяснить, что они хотят?
СЕМЁНЫЧ: Я не могу!
МУРОМОВ: Соберись! Ты сейчас должен быть спокоен, как никогда. Они должны почувствовать, что тебя голыми руками не возьмёшь.
СЕМЁНЫЧ: Может, вы кто-нибудь?
МУРОМОВ: Не валяй дурака! Отвечай!
СЕМЁНЫЧ (дрожащим голосом): Алё! Анжелочка ты? Где ты? С тобой всё в порядке?
МУРОМОВ: Демонстрируют, что она ещё жива.
(Семёныч долго слушает, затем растерянно выключает телефон).
МУРОМОВ: Ну что они требуют? Где она?
СЕМЁНЫЧ: Не знаю – где? Знаю только с кем. С Игорем Валентиновичем.
АРКАДИЙ: Со спартанцем, что ли?
СЕМЁНЫЧ: Да. И сказала, что останется у него.
МУРОМОВ: Вот это поворот сюжета! Ну, прохиндей! А прикидывался тут девственником. А чужую жену на раз уволок!
СЕМЁНЫЧ: Это всё вы виноваты! Вы! Придумали какую-то херню с вашим «Фантомасом»! Я с самого начала был против! Да, был против! Так хорошо сидели, в карты играли, никому не мешали, так нет – надо было всё разрушить.
МУРОМОВ: Так кто же знал?
СЕМЁНЫЧ: Вот вы всегда так – непонятно, ради чего, готовы всё разрушить, а потом: «Так кто же знал?» А знать надо, прежде чем разрушать. И страну всю развалили, а теперь сами чистенькие, а мы, простой народ, страдаем.
АРКАДИЙ: При чём здесь это? Не мы же твою жену увели! Во всём прохиндей-спартанец виноват. А мы-то при чём?
СЕМЁНЫЧ: Благодаря таким, как вы, всякие прохиндейцы на свет повылазят. А вы их вытаскиваете на свет божий, науськиваете, а они вас самих потом пинком род зад вышвырнут. Помяните моё слово!
МУРОМОВ: Ну что ты всё в одну кучу смешал? Его жена бросила, так весь мир виноват. Пить надо было меньше, тогда жена бы и не ушла!
СЕМЁНЫЧ: А ну вас к чёрту! Я и пью только потому, чтобы трезвыми глазами вас не видеть!
(Громко хлопнув дверью, уходит).
МУРОМОВ: Нет, ты видел! Мы ещё и виноваты!
АРКАДИЙ: Да ну его! Психопат какой-то. Знаю я таких типов. У них всегда все виноваты, а они – бедные, несчастные.
МУРОМОВ: Его можно понять. Когда тебя жена бросает, приятного мало. Я бы на его месте сам этого заморыша-спартанца придушил. Но не на людей же из-за этого бросаться.
АРКАДИЙ: Клаус неси пиво! А то из-за этого придурка на душе погано.
КЛАУС (приносит пиво): Пиво надо пить на спокойную душу. Иначе оно вкуса не имеет.
АРКАДИЙ: Чёрт с ним, со вкусом! Это для гурманов. А нам оно помогает пережить неприятности. Прозит!
МУРОМОВ: Прозит:
(Входит Игорёк).
ИГОРЁК: Здравствуйте!
МУРОМОВ: О, лёгок на помине! Только что тебя вспоминали. Добрым тихим словом.
ИГОРЁК: Да? Мне приятно!
МУРОМОВ: Ты что себе позволяешь, паразит!
ИГОРЁК: Что такое?
МУРОМОВ: Он ещё спрашивает! Увёл жену у нашего друга и строит из себя святую невинность.
ИГОРЁК: Простите, но я никого не уводил.
МУРОМОВ: А как Анжела у тебя оказалась?
ИГОРЁК: Ах, Анжела! Так я просто, решил проверить, действительно ли женщины так любят цветы? Купил букет, между прочим, вы советовали – самый дорогой, и преподнёс ей. Проверка прошла успешно: Анжеле понравилось!
МУРОМОВ: Так это ты эксперимент проводил?
ИГОРЁК: Ну да! Если бы не получилось, вы бы тут же подсказали, в чём моя ошибка?
АРКАДИЙ: О, Боже! Святая простота хуже воровства.
МУРОМОВ: И что одного букета хватило, чтобы её соблазнить?
ИГОРЁК: Нет, конечно. Потом я попросил её преподнести мне урок, как надо целоваться. Она вначале отказывалась, а потом согласилась.
АРКАДИЙ: Слушай, придурок! А ты не подумал, что у неё муж есть?
ИГОРЁК: Так его рядом не было. Иначе, я бы, конечно, не стал с ней целоваться.
АРКАДИЙ: Нет, ты либо полный кретин, либо притворяешься таким.
ИГОРЁК: Но почему? Вначале вы сами учили, как обольстить женщину, а когда у меня всё получилось, я же оказался виноват!
МУРОМОВ: Хорошо! Научился и ладно! А семью зачем разрушать?
ИГОРЁК: Я не разрушал! Анжела сама ко мне пришла.
МУРОМОВ: Интересно, как она тебя нашла? По запаху, что ли? Так она, вроде, не собака.
ИГОРЁК: Нет, не собака. Но меня сейчас легко найти. У меня постоянно берут интервью – газеты, телевидение. Она позвонила в редакцию, и ей дали мой адрес. Во и в сегодняшней газете интервью со мной. Читали?
АРКАДИЙ: Читали, читали! Молодец, наврал там с три короба. Совсем стыд потерял?
ИГОРЁК: Так вы мне сами эту легенду рассказали. Я только её повторил.
АРКАДИЙ: Кретин! Для чего мы тебе её рассказали? Чтобы сам почувствовал себя сильным и смелым. А не для того, чтобы дурил всех своими небылицами.
ИГОРЁК: Но если меня об этом спрашивают, почему я должен молчать?
АРКАДИЙ: Потому что все твои интервью – сплошное враньё! И ты это прекрасно знаешь. И не рассчитывай, что тебя рано или поздно не разоблачат. Хочешь выглядеть лжецом – пожалуйста. Но я советую: затихарись и не высовывайся! Все прочитают и забудут. Мало ли, какие глупости в газетах пишут.
ИГОРЁК: Поздно! Уже много других потомков спартанцев объявилось.
АРКАДИЙ: Что?!
ИГОРЁК: Ну да! Мы даже своё общество решили создать.
АРКАДИЙ: Ты в своём уме? Какой ты, к чёрту, спартанец?
ИГОРЁК: А почему бы и нет? Они же не растворились в воздухе. Наверняка, являются чьими-то предками. Вполне возможно, что и у меня те же корни.
АРКАДИЙ: Твоим предком мог быть хоть царь Соломон. Хотя он вряд ли гордился бы таким родственником. Но это доказать надо! А иначе все твои заявления – обыкновенное мошенничество!
ИГОРЁК: Вы забыли про презумпцию невиновности. Докажите, что это не так, тогда и обвиняйте!
АРКАДИЙ: Всё! Я, как Понтий Пилат, умываю руки. Пусть хоть инопланетянином себя объявляет. Мне всё равно!
МУРОМОВ: А чего сюда заявился? Чего тебе здесь надо?
ИГОРЁК: У меня к вам предложение.
МУРОМОВ: Ко мне?!
ИГОРЁК: Ну да!
АРКАДИЙ: Шёл бы ты со своими предложениями. Хватит того, что мы из тебя, дерьма, конфетку сделали. Запашок, правда, всё равно остался. А больше пачкаться не собираемся
ИГОРЁК: Подождите, вам оно, может быть, понравится.
АРКАДИЙ: Предложишь самим в спартанцы переходить?
ИГОРЁК: Нет! Помогите мне написать книгу.
АРКАДИЙ: Мухоморов наелся? Бредить начал?
МУРОМОВ: Что ещё за книга?
ИГОРЁК: Историческая. О том, как потомкам спартанцев удалось выстоять и не исчезнуть с лица земли.
АРКАДИЙ: Час от часу не легче!
МУРОМОВ: Ты предлагаешь заняться этой галиматьёй?
ИГОРЁК: А к кому мне обратиться? Ведь вы же писатель! Вот и напишите. Не сомневаюсь, вы с этой задачей прекрасно справитесь.
МУРОМОВ: С чего ты взял?
ИГОРЁК: Я специально прочитал несколько ваших книг. Вы талантливый человек.
АРКАДИЙ: Не обращай внимания на его лесть. Его ещё кто-то выдрессировал. Вот и повторяет , как попугай.
МУРОМОВ: Подожди! Да ты понимаешь, что говоришь? Такая книга должна быть на чём-то основана. Не на собственных же фантазиях.
ИГОРЁК: А разве свои романы вы по-другому пишете?
МУРОМОВ: Так то - художественная литература. Беллетристика. Все понимают, что это выдумка. А здесь реальные факты нужны!
ИГОРЁК: Ой, я их предоставлю сколько угодно. Члены нашего общества уже столько вспомнили, что на десять книг хватит. Только успевайте записывать.
АРКАДИЙ: Слушай! У меня терпение кончилось. Давай, проваливай, пока мы тебя не вышвырнули отсюда. (Подталкивает Игорька к дверям).
ИГОРЁК: У нас даже спонсор появился. Он согласен оплатить издание книги.
МУРОМОВ: Кто такой? Я его знаю?
ИГОРЁК: Конечно! Но он просил пока не оглашать его имя. Если вы согласитесь, он с вами свяжется.
АРКАДИЙ: Если!
МУРОМОВ: Надо подумать.
ИГОРЁК: К тому же ваше имя тоже будет фигурировать в этой книжке. Ну, не как соавтор, конечно, а типа: «Литературная обработка такого-то ». Спонсор сказал, что для вас это будет очень выгодная работа.
МУРОМОВ: Мне нужно знать точную сумму гонорара.
ИГОРЁК: За это можете не беспокоиться. Он – щедрый человек! Обещал, что заплатит столько, сколько нужно.
МУРОМОВ: Ладно, пусть позвонит, если это не шутка.
ИГОРЁК: Спасибо большое! Я знал, что вы согласитесь. Уверен, что не пожалеете! Всего доброго!
АРКАДИЙ (выталкивает Игорька за дверь): Ты что, действительно решил ввязаться в эту авантюру?
МУРОМОВ: Почему бы и нет? Раз деньги платят, чего я должен отказываться?
АРКАДИЙ: Ты что, не понимаешь, что это чистой воды надувательство?
МУРОМОВ: Ну и что? Думаешь, я мало за свою жизнь халтуры написал. Так будет ещё одна.
АРКАДИЙ: Одно дело, когда ты в своих романах выдумываешь всё, что вздумается. А здесь ты имеешь дело с явным самозванцем. Его разоблачат, и как ты будешь выглядеть?
МУРОМОВ: За меня не беспокойся! Как выглядел, так и буду выглядеть. Не хуже, не лучше.
АРКАДИЙ: Ты что, не понимаешь? Замараться - легче лёгкого. Вот только отмыться потом невозможно.
МУРОМОВ: Слушай, не надо читать мне мораль!
АРКАДИЙ: Я, как товарищ, хочу удержать тебя от опрометчивого шага.
МУРОМОВ: Не строй из себя святошу. Все строят из себя честных, пока им деньги не предложат. Предложили бы тебе, первым бы ухватился.
АРКАДИЙ: Дурак ты! Мне моё имя дороже каких-то поганых денег.
МУРОМОВ: Вот и сиди в дерьме со своим честным именем.
АРКАДИЙ: Ах, вот ты как заговорил! Под звон монет совесть быстро засыпает.
МУРОМОВ: А ты чего разволновался? Завидно стало, что не тебе предложили, денежки мимо носа проплыли?
АРКАДИЙ: Идиот! Литературная проститутка!
МУРОМОВ: За такие слова можно и по морде получить.
АРКАДИЙ: Правда глаза колет?
МУРОМОВ: Заткнись, сволочь!
АРКАДИЙ: Сам заткнись!
(Вцепились друг в друга).
КЛАУС: Эй, успокойтесь! У меня приличное заведение. Пьяные драки только после двадцати двух.
МУРОМОВ: Скажи спасибо, что мы не одни. (Уходит).
КЛАУС: Ваш друг очень рассердился.
АРКАДИЙ: Бывший друг.
КЛАУС: Бывших друзей не бывает. Бывший друг – это настоящий враг.
АРКАДИЙ: Правильно! Ещё пива, Клаус! Хочу выпить за своих врагов, которые пока ещё – друзья.
СЦЕНА ПЯТАЯ
(Клаус один. Входит Игорёк).
ИГОРЁК: Ну что, хозяйничаем?
КЛАУС: Вам что-то угодно?
ИГОРЁК: Да нет. Просто зашёл присмотреться.
КЛАУС: К чему?
ИГОРЁК: Помещение у вас подходящее. Как раз, какое нужно!
КЛАУС: Для чего?
ИГОРЁК: Мы, спартанцы, должны где-то свои тренировки проводить. На первых порах твоё подойдёт. Здесь тихое место, вдали от любопытных глаз. Это нас устраивает.
КЛАУС: У меня ресторан, а не спортивный зал.
ИГОРЁК: Очень хорошо, что ресторан. Никто не будет интересоваться, чем мы здесь занимаемся. А в спортивном зале все на виду. Могут пойти ненужные разговоры. Нам это не нужно.
КЛАУС: Но я не разрешу свой ресторан под спортивный зал переоборудовать. Ко мне люди приходят обедать, пива выпить.
ИГОРЁК: Другое место найдут. Не велика беда.
КЛАУС: Но я пока ещё владелец ресторана, и сам буду решать, кто и что тут будет делать.
ИГОРЁК: Как говорят спартанцы: пока!
КЛАУС: Что это значит?
ИГОРЁК: А то, что что существует миллион способов лишить тебя этого ресторана.
КЛАУС: Попробуйте. Я законы знаю.
ИГОРЁК: Да плевать мы хотели на ваши законы. У спартанцев один закон – сила. Против неё все остальные законы – мура.
КЛАУС: Вы хотите отобрать его силой. Вам придётся тогда меня убить.
ИГОРЁК: Не переживайте! Это только крайний метод. Сила бывает разная. Например, сила денег. Она действует не хуже физической.
КЛАУС: Вы рассчитываете, что я вам его продам? Не получится. Этот ресторан построил мой дед. И для меня это всё равно, что предать его память.
ИГОРЁК: Да кому нужна ваша память. Вы не захотите взять деньги, найдётся кто-то другой. В мэрии знаешь, сколько желающих нам помочь? Найдут причину, чтобы вас закрыть.
КЛАУС: Нет такой причины.
ИГОРЁК: Наивный вы человек. Но это хорошо. С такими легче всего справиться. Были бы ушлым жуликом, пришлось бы повозиться.
КЛАУС: В смысле, убить?
ИГОРЁК: Устранить. А способ в данном случае не важен.
КЛАУС: Я попрошу вас покинуть помещение.
ИГОРЁК: А вот это вам сделать не удастся. Даже полиция в этом не поможет. Я ничего не нарушил, просто вежливо беседую о вашем будущем. В этом нет ничего предосудительного.
КЛАУС: Не вам решать моё будущее.
ИГОРЁК: А вот в этом ошибаетесь. Будущее за нами. Сильными, решительными, смелыми.
КЛАУС: Пока я вижу только наглого.
ИГОРЁК: А это тоже признак силы. Трусливый не будет идти напролом.
КЛАУС: Это кто ж вас этому научил?
ИГОРЁК: Жизнь, дедуля. Если сам не возьмёшь, другие ничего не дадут. Поэтому, надо, чтобы нас боялись. Тогда все дадут всё и добровольно. Понятно я объяснил?
КЛАУС: Понятно! Подойди ко мне сынок.
ИГОРЁК: Зачем?
КЛАУС: Я сообщу тебе одну тайну.
ИГОРЁК: Интересно! (Подходит к Клаусу. Клаус берёт его за шкирку и тащит к двери). Эй, ты что делаешь? Отпусти меня.
КЛАУС: Запомни сынок! Никогда вы не станете здесь хозяевами. Заруби себе на носу, и передай своим товарищам. Никогда! Понял! (Вышвыривает Игорька).
(Входит Анжела).
АНЖЕЛА: Клаус, зачем вы обидели мальчика?
КЛАУС: Ну что вы! Никто его не обижал.
АНЖЕЛА: А что он тогда стоит за дверью, сопли распустил?
КЛАУС: Ну, я за его сопли отвечать не могу.
АНЖЕЛА: Я пришла сообщить, что больше у вас работать не буду.
КЛАУС: Да, я знаю.
АНЖЕЛА: Это Игорёк вам сказал?
КЛАУС: Нет, сам догадался.
АНЖЕЛА: Игорьку ваш ресторан очень понравился.
КЛАУС: Я это заметил.
АНЖЕЛА: Он со своими друзьями хотел бы здесь обосноваться.
КЛАУС: Он мне это говорил. Я не согласился.
АНЖЕЛА: А зря! Они ребята настырные. Своего добьются.
КЛАУС: Поживём – увидим.
АНЖЕЛА: Кто его знает? Жить нам не так долго осталось. Они нас переживут. Прощайте!
КЛАУС: До свиданья!
СЦЕНА ШЕСТАЯ
(КЛАУС один. Полки в баре стоят совершенно пустые. К двери снаружи подходит
АРКАДИЙ хочет попасть внутрь, но дверь закрыта. Громко стучит. Клаус идёт
открывать).
АРКАДИЙ: У тебя что, сегодня выходной?
КЛАУС: Нет. Я закрываюсь.
АРКАДИЙ: Да ты что! Почему?
КЛАУС: Сегодня сюда придёт новый хозяин.
АРКАДИЙ: Ты шутишь?
КЛАУС: У нас есть праздник для розыгрышей – 1 апреля. Сегодня совершенно другой день.
АРКАДИЙ: Но это же твой ресторан. Это невозможно!
КЛАУС: В наше время всё возможно!
АРКАДИЙ: Я ничего не понимаю. Тебя кто-то заставил это сделать?
КЛАУС: Если ты имеешь в виду физическую силу, то – нет!
АРКАДИЙ: Тогда что случилось?
КЛАУС: Пришли новые времена.
АРКАДИЙ: И что?
КЛАУС: В новое время нужно вписываться. Но для этого нужно самому измениться. А если не можешь, то остаётся доживать свой век со старыми понятиями. Там всё понятно: где добро и где - зло. А теперь - новые люди, новые отношения, новые хозяева.
АРКАДИЙ: Любые времена – всегда новые. А люди не меняются.
КЛАУС: Неправда! Мне они не нравятся.
АРКАДИЙ: Мне и раньше многие не нравились. Но как-то мирился.
КЛАУС: Они были для нас хотя бы привычными. Теперь доброе старое время ушло.
АРКАДИЙ: Но мы-то ещё сохранились со старых времён. Что ж нас-то списывать раньше срока.
КЛАУС: И мы не сохранились. Где твои друзья? Нет твоих друзей!
АРКАДИЙ: Это не пример. Ну ладно, поругались немного. Может, ещё помиримся.
КЛАУС: Нет!
АРКАДИЙ: Почему ты так уверен?
КЛАУС: Старых отношений уже не будет.
АРКАДИЙ: Но этот ресторан создавал твой дед. Наверняка, вложил много сил и денег. А ты так просто уходишь. Я думаю, он бы тебя не одобрил.
КЛАУС: Ему тоже приходилось трудно. Но он учил: землетрясение начинается не тогда, когда земля под ногами дрожит, а гораздо раньше. Мы эти признаки не ощущаем, а животные чувствуют. Поэтому внимательно следите за окружающим миром, и не ждите, когда на вас обрушится стены собственного дома.
АРКАДИЙ: Ты считаешь, приближается землетрясение?
КЛАУС: Я не домашнее животное. Но они, по-моему, ведут себя беспокойно.
АРКАДИЙ: Кто же придёт на твоё место? Ты этих людей хоть знаешь? Ресторанчик-то хоть останется?
КЛАУС: Зачем им ресторан? У них совсем другие планы.
АРКАДИЙ: И какие же?
КЛАУС: На, вывеску посмотри. (Показывает новую вывеску).
АРКАДИЙ (читает): Общество «Потомки спартанцев ». Вот это да! Вот это – Игорёк! Но ты-то знаешь, что он из себя представляет. И ты позволяешь ему прийти на твоё место?
КЛАУС: Я не вечный. Рано или поздно кто-то должен прийти на моё место. Не он, так другой. Это я уже изменить не могу! Извини, мне пора освобождать помещение. Пока!
АРКАДИЙ: Пока!
(Клаус снимает со стены портрет деда и уходит)
АРКАДИЙ (рассматривает вывеску): В Древней Греции жил такой народ – спартанцы. Легенда гласит, что все мужчины там были воинами. Всё воспитание детей сводилось к тренировкам на выносливость, к послушанию и военному искусству. Чтению и письму обучали настолько, насколько это было необходимо для военной службы. Мальчиков в детстве забирали у родителей, поэтому, когда дети вырастали, матери с лёгкостью отправляли их на войну. А дети умирали, не вспоминая своих матерей. Не знающие материнской любви, они ни к кому не испытывали жалости - как можно кого-то жалеть, когда тебя никто никогда не жалел. У них не было ни музыкантов, ни поэтов, ни художников, ни философов. Зачем им были эти люди, если не могли держать в руках оружие? Считается, что спартанцы исчезли с лица земли. Но, похоже, они иногда могут возвращаться.
(Появляются рабочие и выносят всю мебель, не обращая внимания на Аркадия. К концу спектакля сцена оказывается пустой. Аркадий вешает вывеску на место и уходит).
КОНЕЦ