Как будто бивнем или тараном врезается Пермский край в Север клином долины верховий Вишеры, окруженной хребтами, с вершиной Саклаимсори-Сяхль в самом ее острие…
А другому путешественнику место это может представиться иначе: громадной перевернутой воронкой, в устье которой находится эта вершина. Тогда уже получается, что сам Север через покатый купол этой горы, будто через фильтр, как бы по капле сочится на юг в Прикамье в виде речного потока.
И хотя на самом деле гора эта почти ничем не отличается от других, составляющих хребет Поясового камня (водораздельной части Северного Урала), для жителей Прикамья она мифологизируется самим своим положением пограничного места – это первый северный бастион их земли. Поэтому только удаленность и труднодоступность этой территории не позволяют туристам сделать ее местом паломничества.
Безусловно, если бы географические границы проходили бы как-то иначе, то и гора эта потеряла бы часть своей привлекательности, хотя именно с ее плеча из большого нетающего все лето снежника вытекает Вишера, а еще ко всему Саклаимсори-Сяхль является единственной водораздельной точкой между трех великих речных систем (Печеры и Оби, принадлежащих к Ледовитому океану, но к разным частям света, и Камы, бегущей к Каспию). Этот снежник-исток испещрен сотнями следов северных оленей и птиц, словно автографами аборигенов, которые будто удостоверяют свое право собственности на эту землю... Перечисленных фактов, конечно, тоже достаточно, чтобы родился миф, но все же он будет не таким весомым, как пограничный (порубежный) миф. Например, если бы мысы Челюскина или Дежнева не были бы самыми крайними точками Евразии, то они не стали бы так интересны географам и туристам, потому что ничем особо не отличаются от сотни других близлежащих мысов.
Понятно, что и в мифологии манси-вогулов, для которых все склоны Урала были своими, гора эта ничем особо не выделялась, в отличие от других более значимых соседних вершин, таких как Чистоп, Ойка-Сяхль или Хус-Ойка, связанных с древними мифами. Даже название Саклаимсори-Сяхль в переводе на русский язык звучит достаточно скромно: «Гора-у-Седловины-где-были-Рассыпаны-Бусы». Что за бусы имелись в виду, какая потерянная легенда скрывается за этими потерянными бусинами? Может быть, здесь скрыты отголоски какого-то местного предания, например о рождении малютки-Вишеры. А сама Вишера здесь абсолютно не похожа на ту большую северную реку, окруженную стометровыми скалами и темной тайгой, какой ее представляют себе пермяки, а напоминает детеныша северного оленя, прыгающего по ступеням камней-курумников все ниже и ниже.
Так что волей-неволей Саклаимсори-Сяхль мифологизируется не только географически, как точка стыка двух гряд Яны-Ёмки и Ош-Нёра, соединяющихся под острым углом, и трех речных систем, но и территориально (как «свое-чужое») трех краев: Пермского Прикамья, Екатеринбургского Зауралья и республики Коми.
Пространство вокруг дух захватывает: на северо-западе за чернеющими вдалеке Вороньими Скалами – коми-зырянская глушь; к востоку, за Пори-Монгит-Ур (Горой Священных Яиц) и отдельно стоящим богатырем Гумкопайем – мощный горный круп Чистопа, заслоняющий вогульские болота. На севере – открывается мой вчерашний желтый путь по синусоиде Поясового камня от громады Оттортена – Отца Ветров и печально известной горы Холат-Сяхль (Горы Мертвецов) с перевалом Дятлова. А к югу за потоком, петляющим между покрытыми тайгой увалами, можно различить едва синеющий из-за бело-серой занавеси дождя Молебный Камень – священный для вогулов престол хозяина всего Урала – Нёр-Ойки, сына верховного бога Нуми-Торума.
Вообще у манси-вогулов, у хантов-остяков и у других местных народов, да и не только местных, а и таких далеких от Урала, как, например, тибетцы, индийцы или древние греки, вершины гор были священны, они являлись (да и сейчас являются, как Кайласа или Канченджанга) престолами богов и даже прямым материальным воплощением их.
Понимание причин этого приходит, когда ты сам оказываешься на вершине или даже просто на какой-нибудь наиболее высокой точке той или иной территории, например Красной Горке в Перми или на верхней площадке пермского спортивного трамплина… Попадая на такое место, ты долго не можешь уйти оттуда. Здесь ты как бы отрываешься от мира людей с его суетой, амбициями, несправедливостью и становишься словно бы посторонним наблюдателем, нависающим над муравейником: над тем, что для тебя на время перестало существовать как твое кровное. Все видится отсюда таким мелким и мелочным по сравнению с распахнувшимся перед тобою пространством, с его знаковыми объектами, невидимыми снизу, изнутри. А мир людей отсюда – лишь незначительная деталь, вписанная в этот мифологический простор. Ты же сейчас, наоборот, не теряя себя, можешь слиться с этой первопричиной в одно глобальное мыслящее целое или, по крайней мере, представить себе это… И тогда появляется ощущение, что небо для тебя гораздо ближе, чем исковерканная твоими соплеменниками земля внизу, что боги – гораздо роднее, чем этот термитный хаос человеческой цивилизации, что сам ты – одно неделимое целое с верхним миром.
Действительно, многие главенствующие над местностью уральские высоты, которые даже иной раз и нельзя назвать горами, у вогулов и в целом у угров, и даже у ассимилировавших их тюрок, были сакральными, на некоторых находились святилища, как, например, древнее многослойное костище на Гляденовской горе. Многие из этих вершин (даже в русской кальке) носят табуированные названия: Старик (Ойка-Сяхл) со значением «патриарх, владыка», Старуха – «хозяйка». Например, вершина хребта Веселые горы, под Нижним Тагилом, который также был у вогулов связан с культом. Пример подобной почитаемой Хозяйки – бажовская Хозяйка Медной горы. Другие же почитаемые уграми вершины, потеряв исконное название, сохранили несколько другую русскую кальку: Святая, Молёбная (Ялпынг), Молёбка, а у мусульман стали называться Шайтаном или Билимбаем (Богатый Знаниями).
Но наибольшую святость для угров имели все-таки вершины осевого водораздельного Урала (кстати, упоминаемые Веселые горы тоже часть этой цепи) и сопутствующих ему гор – «тумпов» (Денежкин, Конжаковский камни и др.). Вообще для манси Урал – это ось мира и балансир, держащий землю в равновесии.
«…Йоли-Торум-сянь, сестра верховного бога Нуми-Торума, мать мира, на землю спустилась. Крылатая Калм – вестница богов – на землю спустилась. На земле стали жить. Однажды Йоли-Торум-сянь говорит Крылатой Калм:
— Поднимись к своему отцу, Нуми-Торуму. Так ему скажи: «Кожистая земля наша все качается, на месте не стоит. Когда появятся на земле люди, как они будут на ногах держаться? Нуми-Торум, отец мой, укрепи нашу землю!»
Крылатая Калм поднялась к Нуми-Торуму. Вошла в его дом. Нуми-Торум за столом сидит, правой щекой о посох опирается. Спрашивает дочь:
— Крылатая Калм, какое слово ты принесла, с какою речью ко мне пришла?
Крылатая Калм отвечает:
— Нуми-Торум, отец мой, наша земля, как ни велика стала, а все еще движется, на месте не стоит. Когда появится человек, не устоять ему на ногах. Ты укрепи нашу землю.
Нуми-Торум голову опустил. Пока он так сидел, котел с рыбой вскипел. Потом голову поднял и сказал дочери:
— Я сделаю, как ты сказала, землю опояшу. Крылатая Калм вышла из дома Нуми-Торума, спустилась обратно на землю. Йоли-Торум-сянь спрашивает ее:
— С чем пришла, какую весть принесла? Крылатая Калм отвечает ей:
— Нуми-Торум, отец мой, обещал укрепить землю; сказал, что опояшет ее.
После этого Нуми-Торум спустил на землю свой пояс. Его пояс был украшен тяжелыми резными бляшками. Земля глубоко осела в воду и стала неподвижной. На том месте, где пояс бога лёг, теперь Уральский хребет проходит. Самая середина земли это…» (мансийский миф).
Вот так согласно мифу родились Уральские горы… Но кроме святости по своему происхождению каждая вершина Урала для вогулов – это и дом одного из сподвижников, дружинников или потомков Нёр-Ойки (одного из старших сыновей Верховного Небесного Владыки) – хозяина Урала. А его собственное убежище находится в хрустальном доме на горе Ялпынг-Нёр-Ойка, что у верховьев Сосьвы. И еще одно место связано с Нёр-Ойкой – это упоминавшийся уже вишерский Молебный Камень… Он сейчас как раз находится вдалеке передо мной, и к нему мой дальнейший путь вдоль Вишеры, через Муни-Тумп.
Молебный камень состоит из нескольких безлесных куполообразных вершин, наибольшие из которых Ойка-Сяхль (Старик) и Эква-Сяхль (Старуха) разделены высокой седловиной. К ним примыкает с севера через Муравьиный камень с еще одной священной мансийской вершиной – Хус-Ойкой – воплощением главного сподвижника Нёр-Ойки, его военачальника.
Хотя, возможно, раньше эти святые престолы были и на других, более южных вершинах, таких как Конжаковский и Денежкин камни, но с ассимиляцией угров память об этом была утрачена, а те, кто сохранили культуру предков, оказались оттеснены на север.
2009