ИДЕАЛИЗМ СТАЛИНИСТОВ
Борис Ихлов
Идеалистическая философия является противоположностью диалектического материализма, его антагонистом, основой буржуазной идеологии. Она, как индикатор, показывает, к какому лагерю принадлежит та или иная партия. На конкретном примере рассмотрим стандартные установки сталинистов.
Некий сталинист, не подписав, настрочил очередную статейку о Хрущеве: «Как Хрущев разрушил фундамент советского государства». Читаем.
«После смерти Сталина партийное руководство не решилось продолжить дело его жизни. Партия отказалась от своей роли главной (концептуально-идеологической) силы развития общества, морального и интеллектуального лидера советской цивилизации (Серьезно?? Б. И.). Партийная верхушка предпочла борьбу за власть и постепенно переродилась в новый класс «господ», что и завершилось новой цивилизационной и геополитической катастрофой 1991 г.»
Объясняю: управленец – человек стоящий над, привилегированный. Потому он ВСЕГДА становится господином, т.к. общественное привилегированное бытие класса управленцев определяет его буржуазное общественное сознание. Ленин, в качестве противоядия ввел партмаксимум. Сталин его отменил. А геополитики как науки не существует, ее выдумал фашист Хаусхофер.
«Поэтому партийное руководство, - продолжает автор, - стало сворачивать сталинскую «мобилизационную модель» с помощью сначала слома идеологической основы, а затем и организационной. Первым шагом в русле политики популизма стала ликвидация министра внутренних дел Л. П. Берии и его помощников. Берия был опасен как соратник Сталина, «лучший управленец» XX столетия, человек, контролирующий спецслужбы. Он вполне мог стать новым лидером Союза. Поэтому его убили и свалили вину за «произвол и массовые репрессии».
Попытка Прудниковой реабилитировать Берию провалилась (см., напр., статью «Пятая мифология»). Берия – такой же палач, как и Сталин. Как управленец – посредственность, даже когда реализовывался атомный проект, ученые писали Сталину, чтоб он избавил их от указок Берии. Но вы представьте себе – на всю партию был один Сталин!
«… В 1958 году, - ПИШЕТ АВТОР, - были приняты «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик»; 1960 году был принят разработанный на базе «Основ» новый Уголовный кодекс, который заменил кодекс 1926 года. Также велась большая работа по пересмотру дел репрессий и реабилитации. Началось восстановление прав государственных образования депортированных народов. Так, в 1957 г. восстановлена Чечено-Ингушская АССР (она существовала с 1936 по 1944 год), причём в больших размерах, чем была ранее. После реабилитации карачаевцев Черкесская автономная область преобразована в Карачаево-Черкесскую АО, ей было передано три района Ставропольского края. Кабардинская АСС, после реабилитации балкарцев снова была преобразована в Кабардино-Балкарскую АССР (существовала в 1936–1944 годы). В 1957 г. была восстановлена Калмыцкая автономная область: в 1935–1947 гг. существовала Калмыцкая АССР. В 1958 г. автономная область преобразована в Калмыцкую АССР. В 1956 году, после укрепления дружбы с Финляндией, Карело-Финская ССР была преобразована в Карельскую АССР в составе РСФСР. Таким образом, с этого момента в СССР было 15 республик, и их права были существенно расширены. Т.е. политика Сталина по укреплению единства СССР была нарушена, что в итоге станет одной из причин гибели Союза. Под СССР снова будет подведена национальная «мина».»
Ну, почему мина. Бомба. Путин заявил примерно так: «Ленин своим планом автономизации заложил под СССР бомбу». Хотя план автономизации принадлежит Сталину, и Ленин этот план неоднократно проваливал.
«В 1956 г., - определяет автор, - эволюционная (скрытая) десталинизация сменилась радикальным разрывом с прошлым: на закрытом заседании XX Съезда Коммунистической партии Н. С. Хрущёв сделал доклад с разоблачением культа личности Сталина. Это был мощнейший удар по фундаменту советского проекта, советской цивилизации и государства».
Словечко «проект» - из арсенала стерильного в марксизме-ленинизме Кара-Мурзы. Т.е. сидят эдакие проектировщики на кухне, проектируют историю. А темные массы поддерживают и следуют.
«Это был первый шаг к разрушению его законности, - уверяет автор. - Начался такой же разрушительный процесс, который привёл к катастрофе 1917 года – расхождение цивилизационного проекта (поддержанного при Сталине народом) с политическими проектами собственной элиты. Именно это базовое противоречие и взорвало страну в 1917 и 1991 гг. (по этому же пути, но гораздо быстрее, идёт и нынешняя РФ). Этот трагический разлад, дефект не позволяет прийти Руси-России к гармонии, воплотить в жизнь идеалы Светлой Руси. Кроме того, в результате XX Съезда возник кризис коммунистического движения, который положил начало ликвидации коммунистического движения в Европе. Произошёл раскол социалистического лагеря. В частности, ревизионизм Хрущёва не принял Китай».
И как же Китай мог принять ревизионизм Хрущева? Не мог этого сделать Китай. Ведь в 1956 г. 8-й съезд КПК постановил, что в Китае – госкапитализм. Далее предполагался Большой скачок в коммунизм, минуя социализм. Что уже есть не просто ревизионизм, но идиотизм. Однако в 70-е пришел Дэн Сяопин, начал перестройку, и Китай остался капиталистическим.
Представьте: критика Сталина есть ревизионизм марксизма. Но ведь при Марксе не было Сталина.
Критика Сталина есть выступление против Советской власти. Но причем тут вообще Сталин, если Ленин писал, что Советы – форма диктатуры пролетариата, найденная самими рабочими. Без Сталина.
«Москва утратила стратегический союз со «вторым человечеством», - не сомневается автор. - . … Дело было не в «исправлении ошибок и восстановлении истины», и не в попытке новой власти очернить старую, чтобы укрепить свою. Это был именно удар по основам советской цивилизации. Партийная верхушка испугалась новой реальности, которую создавал Сталин, высокой миссии и ответственности перед народом».
Новая реальность, которую создала сталинская клика, была настолько страшной, что партия ее испугалась… И как было не испугаться партии, если Сталин уничтожил почти весь 17-й съезд ВКПб, устроил Московские процессы, вырезал всё руководство ленинской партии.
«Партийные функционеры предпочли вместо развития стабилизацию, вместо перемен – незыблемость».
Какое могло быть развитие после 1953 года. Застой! ВВП только снижался, население сокращалось…
«Партийная элита, - сетует автор, - предпочла примириться со старым миром, договориться о сосуществовании: первый шаг, затем будет попытка слияния. Ставку сделали на материальные потребности и личный интерес. Это привет к гниению и перерождению партийной верхушки, к капитуляции 1985–1991 гг.»
Итак, как всегда, виноваты все, кроме главного. То есть, когда Сталин перед всем миром напоказ уничтожал ленинскую партию, когда Сталин разгонял Коминтерн – это еще не было первой попыткой примириться со старым миром. Но вот когда население стали избавлять от нищеты, чтобы люди жили лучше – вот тут-то всё и обрушилось.
«Поэтому Хрущёв пошёл на откровенную и большую ложь. Он завалил мусором могилу красного императора, …»
Интересно, в курсе ли автор, что говорил сам Сталин, когда ему рассказывали, что его величают царем, о роли личности в истории? Но ведь из словечка «император» немедленно вытекает, что Сталин – враг народа, ибо - классовый враг.
«… очернил его образ, чтобы исключить возможность возвращения к сталинскому курсу в будущем.»
У Сталина был курс?? А какой же это курс? Убивать?
«К примеру, - утверждает автор, - именно тогда с помощью Хрущёва, а затем и Солженицына, был создан миф о «миллионах невинно репрессированных», «жертвах сталинских репрессий»... Так, Хрущёв заявил в своём докладе: «Когда Сталин умер, в лагерях находилось до 10 млн. человек». В реальности на 1 января 1953 года в лагерях содержалось 1,7 млн. заключенных, о чём Хрущёв должен был знать. Ему об этом сообщили докладной запиской. В феврале 1954 года ему была представлена справка, подписанная Генпрокурором СССР, министром внутренних дел СССР и министром юстиции СССР, содержавшая точную информацию о числе осужденных всеми видами судебных органов за время с 1921 года по 1 февраля 1954 года. Таким образом, в докладе XX Съезду КПСС и во множестве других выступлений Хрущёв исказил правду сознательно, в политических целях».
В справке, которую регулярно приводят сталинисты, в репрессированных числится примерно 3,7 млн. из которых около 0,7 млн расстрелянных.
Справка – фальсификация, о чем указывают пометки на ней. На самом деле только за 1937-1938 гг. расстреляно около 0,7 млн, восстания и голод 1933-го унесли около 2 млн жизней. Всего по данным о разнице смертностей за период правления Сталина – свыше 5 млн лишних смертей. Да, это не 20 млн, о которых говорил Хрущев. Но если бы Сталин убил лишь 56 человек, ну, как Чикатило, он бы лучше от этого стал?
«С этого момента, - убеждает автор, - тема репрессий стала чуть ли не главным информационным оружием новой «пятой колонны» (диссидентов) и «мирового сообщества» в ходе холодной войны против СССР. Запад получил мощное оружие против СССР и стал раскручивать миф о «кровавых репрессиях Сталина». Советский Союз лишился поддержки либеральной…»
Оказывается, СССР все же нужно было примириться со старым миром, напр., с либеральным.
«… и левой интеллигенции мирового сообщества, которое до этого момента верила в советский проект сопроцветания народов и в победу социализма над капитализмом».
Какая победа социализма? Если во главе СССР – император.
«Начался поворот, - уверяет автор, - мировой общественности в сторону противников СССР в холодной войне. Этот процесс активно внедрялся с среду советской и национальной интеллигенции, чему способствовала хрущевская «оттепель». Советская интеллигенция, как до 1917 года российская, становится оружием Запада против своего же государства. Кроме того, «угнетенные» национальные меньшинства натравливались на русских – «оккупантов» и «сталинских палачей». Таким образом, тема репрессия стала сильным информационно-психологическим оружием против советского народа и страны».
Ничего более глупого нельзя было придумать. Представьте: на Запад бежали Орлов, Кривицкий, масса людей, все рассказали о сталинских репрессиях. Но как только о репрессиях сказал Хрущев – тут же мировая общественность…
Объективно Хрущев неосознанно сработал на опережение – если б не он сказал, об этом стали бы говорить на каждом углу. Тогда бы от правящей партии ничего не осталось бы. Причем если б не схватка за власть, до Хрущева не дошел бы этот простой способ: чтобы подавить, нужно возглавить.
Но сталинистам почему-то никак не приходит в голову, что поворот мировой общественности, в первую голову рабочего класса, причем кардинальный поворот, был инициирован именно сталинской кликой, которая публично уничтожила в 30-е не только руководство ленинской партии, но и вообще почти всех большевиков, группу Рютина-Угланова и пр.
«Хрущёву, - пишет автор, - удалось лишить святости (!!! Б. И.) советскую цивилизацию, государство, разрушить его духовные связи с народом, оторвать партию от народа и одновременно создать комплекс вины в тех, кто строил и защищал Союз. Прежние герои, защитники и созидатели стали «кровавыми палачами» или «подручными палачей», «винтиками» сталинской «империи зла». Также происходило разрушение идеократической основы государства (большой идеи, образа светлого будущего».
Идеократия – это государственный строй, при котором правящая элита в своей политической деятельности в первую очередь руководствуется определённой идеологической доктриной. Напр., ислам.
«Оно шло, - продолжает автор», - через материализацию, «приземление идеалов» — замену далекого образа справедливой и братской жизни в советской общине («светлого будущего» для всех) на потребительское общество западного типа. Идеократическая основа включает в себя утопию (идеал, большую идею) и теорию, программу (разумное объяснение жизни и проекта будущего). Хрущевская «перестройка» испортила обе части и разъединила их. Идея была уничтожена очернением образа Сталина, её приближением («нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме») и опошлением (материализацией). Теория была испорчена отходом от здравого смысла при выполнении даже вполне обоснованных программ вроде освоения целины, а также различных кампаний – «мясной», «молочной», «кукурузной», «химизации народного хозяйства», отказа от излишней милитаризации и т. д. В области государственного устройства радикальная десталинизация была сведена к резкой децентрализации и разделению всей системы управления (Это автор откуда выкопал?! Б. И.). Из союзного в республиканское управление в 1954–1955 гг. было передано более 11 тыс. предприятий. В 1957 году отраслевую систему управления сменили на территориальную. Верховные Советы республик сформировали 107 экономических районов (70 из них в РСФСР), в которых учреждались коллегиальные органы управления – совнархозы (СНХ). Было расформировано 141 союзное и республиканское министерство. Возникло 107 маленьких правительств с отраслевыми и функциональными отделами. Над ними надстроили республиканские СНХ – параллельно с оставшимися совминами. Разделение управления хозяйством привело к разделению органов власти. В 1962 году в большинство краев и областей было создано по два Совета депутатов трудящихся – промышленный и сельский. В 1962 году совнархозы укрупнили и учредили общесоюзный Совнархоз СССР, а в 1963 году – Высший совет народного хозяйства СССР, которому был подчинены Госплан, Госстрой и другие хозяйственные комитеты. Децентрализация привела к снижению технического уровня производства, а ликвидация министерств лишила СССР важнейшего преимущества – способности концентрации сил и средств для развития науки и техники, проводить единую по всему советскому государству технологическую политику и распространять лучшие достижения на все производства. «Перестройка» Хрущева не привела СССР к краху. В 1964 году его отстранили от власти. Партийная элита испугалась радикализма и волюнтаризма Хрущева».
Какая боязливая партия. Сначала испугалась «новой реальности» Сталина, потом радикализма.
«Она, - внушает автор, - желала стабильности и ещё не была готова к развалу СССР. Часть прежних реформ свернули. Было проведено объединение промышленных и сельскохозяйственных областных парторганизаций; восстановлен отраслевой принцип управления промышленности, республиканские СНХ и СНХ экономических районов упразднили. Советская система и хозяйство обладили такой устойчивостью, что необоснованные или вредительские действия верховной власти не могли сразу вызвать катастрофу. Радикальные движения «гасились» внутри системы. Поэтому СССР по инерции ещё шёл вперёд, быстро развивались наука, техника и образование, военно-промышленный комплекс, вооруженные силы, массовое жилищное строительство, улучшалось благосостояние народа. Начали давать плоды крупные программы, запущенные ещё при Сталине, в частности, космическая программа. Советский Союз был сверхдержавой, позиции которой определяли равновесие сил в мире, что позволяло избегать новой мировой и крупных региональных войн. В частности, невозможность для Америки ликвидировать революционный режим на Кубе (у себя под носом) оказала на мировое мнение большое впечатление. Было множество других позитивных явлений: во внешней политике, хозяйстве, космосе, вооруженных силах, спорте, науке и образовании, культуре. Однако главное Хрущёв сделал: его десталинизация, «перестройка-1» нанесли смертельный удар по идеологической основе советской цивилизации. Процессы разрушения были запущены и привели к катастрофе 1991 г.»
Комментарий некоего Константина Крыжановского:
«Никита Хрущев был резидентом германской разведки, а после Второй Мировой перешел на службу к англичанам».
Бедный Крыжановский, у него Хрущев стал германским шпионом.
Чем дальше от 1991-го, тем глупее страна.
Вот откуда выкопали, что космические программы были заложены при Сталине? Космическая программа СССР началась при Ленине, при НЭП, в 1921 году, с основания Газодинамической лаборатории при РККА, Сталин там рядом не стоял. Программа Королева «Восток» была начата в 1958 году, без всякого Сталина. Как Сталин мог закладывать космические программы, если он гнобил генетику, микробиологию, квантовую механику?
Вот как Сталин закладывал космические программы: посадил Королева, Глушко и пр., Королева били, что и привело потом к его смерти.
Вот где надо искать разрушение фундамента СССР!
Еще - это разрушение фундамента надо искать в разрыве политического союза рабочего класса и крестьянства - вследствие раскулачивания середняка и принятия Сталиным плана Троцкого ускоренной коллективизации, крестьяне ответили сокращением посевов, массовым забоем скота (поголовье удалось восстановить только при ненавидимом сталинистами Хрущеве) и тысячами восстаний.
Еще - разрушение - в уничтожении руководства РККА перед войной, что сильно облегчило задачу Гитлеру - почитайте высказывания на этот счет советских маршалов! СССР потерял в ВОВ треть промышленности, это и есть разрушение фундамента.
Еще - это план Сталина коренизации (в т.ч. украинизации). Вот так политика по «укреплению»!
Еще - разрушение фундамента СССР - в уничтожении почти 50 тыс. выдающихся ученых. А ведь Маркс писал, что уровень развития промышленности определяется тем, насколько наука стала производительной силой.
Но вот смешно: сталинисты не в курсе, что сам Сталин записывал себя в марксисты. История человечества по Марксу – это история борьбы классов. А согласно сталинистам выходит: явился чудо-богатырь Хрущев - и разрушил фундамент социалистического государства.
Только антикоммунист, идеалист может связывать идеологию марксизма-ленинизма в ОДНОЙ личностью. Эта идеология выковывается в великих революциях.
Маркса, Энгельса, Ленина критиковали - не разрушали идеологии. Но поймали одного на убийствах – и тут же марксизм разрушился! Оказывается, обожествление козла Сталина – это и был фундамент СССР!
И откуда откопали, что в 1957-м управление перешло от отраслей территориям?
А вот что было - германский шпион Хрущев создал ракетно-ядерный щит СССР. При Хрущеве, вследствие освобождения производительных сил из концлагерей, состоялся экономический взлет, резко выросла производительность труда - смотрите статистические сборники, уроды!
Был изобретен и внедрен мазер, построена первая в мире АЭС, советский кинематограф стал одним из лучших в мире, советский спорт вышел на первые места в мире.
Яркий показатель взлета экономики - хрущевки. Это жилье для рабочих, вышедших из крестьян. Множество новых рабочих пришло в экономику.
Конечно, Хрущев - кадр Сталина, он сам ненавидел генетику. Но если Сталин дозволил кибернетику, то Хрущев по старой схеме начал ее душить. Но.
Есть интегральный показатель, характеризующий качество управления. Хрущев сумел подобрать и организовать кадры. При нем смертность была порядка 7 промилле, одна из самых низких смертностей в мире. А при Сталине - 18 промилле.
***
Несмотря на то, что отход от марксизма-ленинизма таких сталинистов, как КПРФ, уже отчетливо виден в сожительстве с РПЦ, обычно они клянутся в верности историческому материализму. Они уверяют, что считают класс первичным, а партию – вторичной. При этом тут же объявляют, что руководящим, т.е. главным звеном в рабочем движении обязательно является партия, класс без партии ни на что неспособен. Партия по-прежнему именуется субъективным фактором, но объявляется выше объективного фактора, класса, поскольку ставится во главе класса.
Обычно сталинисты клянутся, что считают практику выше теории, как это и считали материалисты Маркс, Энгельс, Ленин. Но тут же объявляют идеологическую борьбу партии выше практики рабочей борьбы.
Обычно сталинисты клянутся, что считают роль личности в истории вторичной, как считал и сам Сталин. Но тут же, как подчеркивалось выше, ставят исторические тенденции в зависимость от того, что умер Сталин и пришел Хрущев.
Обычно сталинисты клянутся, что следуют классовому подходу в истории. Н тут же при рассмотрении царствования Ивана Грозного и Петра I отказываются от классового подхода и объявляют данных царей благом. Сталинисты даже нахваливают данных царей за то, что путем войн расширили государство. Один кретин с псевдонимом Аккуратов (РКРП) даже заявил, что Петр I не мог быть классовым врагом, потому что в те времена не было рабочего класса.
Таким образом, история человечества у сталинистов перестает быть историей борьбы классов и становится домарксистской историей царей.
Сталинисты настолько далеки от марксистского подхода в истории, что даже общественный строй и способ производства делают подчиненными одной-единственной личности. Они настолько слабы в марксизме, что объявляют причиной распада СССР приход Хрущева. При этом полностью игнорируется, что Хрущеве, выросла производительность труда, состоялся экономический взлет.
Далее одни сталинисты взваливают вину за распад СССР на одного-единственного Горбачева, другие – на Ельцина. Нетрудно видеть, что они идут в русле установки буржуазных либеральных демократов, все беды России сваливающих на Путина, который является всего лишь ставленником правящего класса российской сырьевой буржуазии.
Однако главным в менталитете сталинистов является их отношение к рабочему классу. Они по сей день подымают на знамя устаревшую работу Ленина «что делать», где он вслед за Берншейном повторяет. Что сам рабочий класс не может вырваться за пределы экономизма, а партия, как церковь, привносит в инертную, косную, темную материю рабочего класса божественное политическое сознание.
«Стало баранов во главе со львом победит стадо львов во главе с бараном», - любит повторять доцент ПГНИУ, историк, член КПРФ Дементьев, говоря о необходимости руководящей роли партии. И мы слышали ту же фразу из уст олигарха Грудинина, торговца землёй, кандидата в президенты от КПРФ, по поводу руководства Сталиным Красной Армией. В сетях фразой возмутились без промедления: Грудинин назвал советских солдат баранами.
Насколько идеализм стал основой мировоззрения сталинистов, прекрасно показывает брошюра Маркса и Энгельса «Абсолютная критическая критика в лице г-на Бруно». В брошюре авторы иронизируют над методологией Бруно Бауэра. Приведем некоторые фрагменты.
«До сих пор казалось, - пишет Маркс, - что критическая критика в большей или меньшей степени занята критической обработкой разнообразных массовых предметов. Теперь мы находим её занятой абсолютно критическим предметом — самой собой. До сих пор она черпала свою относительную славу из критического унижения, отвержения и преображения определённых массовых предметов и лиц. Теперь она черпает свою абсолютную славу из критического унижения, отвержения и преображения массы в её всеобщности. На пути относительной критики стояли относительные границы. На пути абсолютной критики стоит абсолютная граница, граница в виде массы, масса как граница. Относительная критика, в своём противоположении определённым границам, сама по необходимости была ограниченным индивидуумом. Абсолютная критика, в своём противоположении всеобщей границе, границе как таковой, необходимо должна быть абсолютным индивидуумом. Подобно тому, как в нечистом месиве «массы» слились воедино разнообразные массовые предметы и лица, точно так же и казавшаяся ещё предметной и личной критика преобразилась в «чистую критику». До сих пор казалось, что критика в большей или меньшей степени является свойством отдельных критических индивидуумов — Рейхардта, Эдгара, Фаухера и т. д. Теперь она — субъект, а г-н Бруно — её воплощение».
Аналогично ВСЕ, состоящие в КПРФ, РПК-РКРП, ВКПб и т.п., объявляют себя марксистами априори, они есть воплощение марксизма. При этом на самом деле весь контингент этих партий, включая гуманитарную профессуру, ничего не смыслит в марксизме-ленинизме.
«До сих пор, - продолжает Маркс, - массовость казалась, в большей или меньшей степени, свойством критикуемых предметов и лиц; теперь предметы и лица стали «массой», а «масса» стала предметом и лицом. Все прежние критические отношения растворились теперь в отношении абсолютной критической мудрости к абсолютной массовой глупости. Это основное отношение выступает как смысл, тенденция, разгадка прежних критических деяний и битв. В соответствии со своим абсолютным характером «чистая» критика уже при первом своём выступлении скажет своё отличительное «решающее слово»; но, несмотря на это, она, как абсолютный дух, должна будет проделать некоторый диалектический процесс. Лишь в конце её небесного движения воплотится истинным образом в действительность её первоначальное понятие (см. Гегель. «Энциклопедия»).
У нынешних сталинистов вместо «массовой глупости» - отсталые рабочие, народ – рабы и т.п.
«Ещё несколько месяцев тому назад», — возвещает абсолютная критика, — «масса мнила себя гигантски сильной и предназначенной к мировому господству, приближение которого она готова была высчитывать по пальцам. … Если, как утверждает абсолютная критика, до сих пор историю занимали только такого рода две-три наипростейшие истины, которые в конце концов сами собой понятны, то эта скудость, приписываемая критикой всему прежнему человеческому опыту, прежде всего доказывает только собственную скудость абсолютной критики. С некритической точки зрения результат истории, напротив, тот, что самая сложная истина, квинтэссенция всякой истины — люди — начинают в конце концов сами собой понимать себя».
Действительно – люди отличаются от животных тем, что умеют думать. Не чужой. А своей собственной головой. Ныне рабочие уже устали от того, что какая-то партийная голова за них думает, они хотят мыслить самостоятельно. Плеханов писал: диктатура пролетариата как небо от земли отличается от партийной диктатуры. Она предполагает такой рабочий класс, который способен самостоятельно обсуждать свое положение.
«Абсолютная критика, - замечает классик, - говорит об «истинах, которые с самого начала понятны сами собой». В своей критической наивности она изобретает абсолютное «с самого начала» и абстрактную, неизменную «массу».
Вот именно – неизменную, со времен Адама Смита, а теперь мы скажем – со времен Маркса и Ленина. Сегодня же масса уже достаточно образованна, чтобы читать Маркса без партийных пастырей, она может и не ограничиться экономической борьбой, она может влезть в управление подразделением, заводом, как это было на заводе «Сюд авиасьон» в 1968-м, она может захватить завод и наладить сама производство, она может и город захватить, как это было в Ясногорске в 2001-м. Две общенациональные забастовки во Франции в 90-е отмежевались не только от партий, но даже от профсоюзов. Наконец, парижская коммуна и Советы в России 1905-1917-го и в Италии 1969-го – дело рук самих рабочих, которые обошлись без партийного руководства.
Маркс указывает место «теории»: «Все великие дела прежней истории, — узнаём мы, — потому именно были с самого начала неудачны и лишены действительного успеха, что масса была в них заинтересована, что они вызывали энтузиазм массы. Другими словами, дела эти должны были иметь жалкий конец потому, что идея, лежавшая в основе этих дел, была такого рода, что она должна была довольствоваться поверхностным пониманием себя, а следовательно, рассчитывать на одобрение массы»
И ниже: «Первое же положение земного социализма отвергает эмансипацию исключительно в сфере теории как иллюзию и требует для действительной свободы, кроме идеалистической «воли», ещё весьма осязательных, весьма материальных условий. Как низко по сравнению со святой критикой стоит «масса», — масса, которая считает материальные, практические перевороты необходимыми даже для того, чтобы завоевать время и средства, нужные хотя бы только для занятия «теорией»!»
Тождественны «критической критике» и сталинисты. Они вовсе не считают, что в своих действиях они должны исходить из ближайших интересов масс, точнее – партии вообще далеки эти ближайшие интересы и на любом митинге они разводят трескотню про социализм, про разрушение СССР и т.п. Лидер пермской ВКПб Андрей Кузнецов считает профсоюзную борьбу вредной, ибо она только укрепляет капиталистическую систему. На митинге у проходных пермского электроприборного завода, когда увольняли 1300 пенсионеров, сталинисты кричали в микрофон, что любая борьба бесполезна, пока не будет социализма.
Маркс противопоставляет идеалистическому пониманию истории материалистическое: «Казалось бы, - что понимание, которым довольствуется идея, т. е. которое соответствует идее, тем самым перестаёт быть поверхностным. Г-н Бруно только для виду приводит отношение между идеей и её пониманием, точно так же как он только для виду приводит отношение неудачного исторического дела к массе. Если поэтому абсолютная критика действительно что-нибудь осуждает за «поверхностность», так это именно всю прежнюю историю вообще, дела и идеи которой были идеями и делами «масс». Она отвергает массовую историю и на её место намерена поставить критическую историю…»
Точно так сталинисты обвиняют всех, кто указывает на стремление партийных функционеров стоять над массами, возглавлять их и получать партийные взносы – «поверхностностью». Точно так же, как Бруно Бауэр, сталинисты заменяют марксистскую историю борьбы классов идеалистической историей царей.
Далее следует просто потрясающий отрывок:
«Согласно прежней, некритической истории, т. е. истории, писанной не в том смысле, какой придаёт ей абсолютная критика, следует, далее, строго различать две вещи: насколько масса была «заинтересована» в тех или иных целях и насколько эти цели «вызывали энтузиазм» массы. «Идея» неизменно посрамляла себя, как только она отделялась от «интереса» С другой стороны, нетрудно понять, что всякий массовый, добивающийся исторического признания «интерес», когда он впервые появляется на мировой сцене, далеко выходит в «идее», или «представлении», за свои действительные границы и легко, смешивает себя с человеческим интересом вообще. Эта иллюзия образует то, что Фурье называет тоном каждой исторической эпохи. Интерес буржуазии в революции 1789 г., далёкий от того, чтобы быть «неудачным», всё «выиграл» и имел «действительный успех», как бы впоследствии ни рассеялся дым «пафоса» и как бы ни увяли «энтузиастические» цветы, которыми он украсил свою колыбель. Этот интерес был так могущественен, что победоносно преодолел перо Марата, гильотину террористов, шпагу Наполеона, равно как и католицизм и чистокровность Бурбонов.
«Неудачной» революция была только для той массы, для которой политическая «идея» не была идеей её действительного «интереса», истинный жизненный принцип которой не совпадал поэтому с жизненным принципом революции, — для той массы, реальные условия освобождения которой существенно отличны от тех условий, в рамках которых буржуазия могла освободить себя и общество. Если, стало быть, революция, которая может служить представительницей всех великих исторических «дел», неудачна, — то она неудачна потому, что та масса, жизненными условиями которой по существу ограничилась революция, была массой исключительной, не охватывающей всей совокупности населения, ограниченной массой. Если, значит, революция неудачна, то не потому, что революция «вызывала энтузиазм» массы, не потому, что масса была «заинтересована» в ней, а потому, что для самой многочисленной части массы, части, отличной от буржуазии, принцип революции не был её действительным интересом, не был её собственным революционным принципом, а был только «идеей», следовательно, только предметом временного энтузиазма, только кажущегося подъёма.
Вместе с основательностью исторического действия будет, следовательно, расти и объём массы, делом которой оно является. В критической истории, согласно которой в исторических делах речь идёт не о действующих массах, не об эмпирическом действии и не об эмпирическом интересе этого действия, а, напротив, только об «идее», пребывающей «в них», — в такой истории всё должно происходить, конечно, совершенно иначе».
Действительно: интерес, принцип левеллеров, санкюлотов, парижских коммунаров далеко выходил за рамки интереса третьего сословия. Интерес, принцип неформальных марксистских рабочих групп 80-х далеко выходил за рамки вещного, финансового интереса элиты КПСС, легализовавшей себя как класс капиталистов.
Содержание труда обрекает рабочего на психологию винтика в механизме. Маркс пишет: ««В массе», — поучает нас критика, — «а не в чём-либо другом, как думают её прежние либеральные защитники, следует искать истинного врага духа». … Абсолютная критика исходит из догмы абсолютной правомочности «духа». Она исходит, далее, из догмы внемирового существования духа, т. е. из существования духа вне массы человечества… Как же безгранично остроумна должна быть «абсолютная критика», чтобы перед лицом всех этих фактов из области духовной и практической жизни суметь усмотреть лишь одну сторону дела, постоянное крушение духа, и в досаде на это обстоятельство пуститься ещё в поиски противника «духа», которого она и находит в «массе»! В конце концов всё это великое критическое открытие сводится к тавтологии. По мнению критики дух до сих пор всегда наталкивался на преграду, на препятствие, — иными словами, всегда имел противника. Почему? Потому, что у него был противник. Кто же является противником духа? Духовная пустота. Ведь критика определяет массу только как «противоположность» духа, как духовную пустоту, а если взять более детальные определения духовной пустоты,- как «леность мысли», «поверхностность», «самодовольство». Какое огромное преимущество перед коммунистическими писателями — избавить себя от исследования источников духовной пустоты, лености мысли, поверхностности и самодовольства и, открыв в этих качествах противоположность духа, прогресса, заняться их моральным посрамлением! Когда эти качества объявляются свойствами массы, как некоторого ещё отличного от них субъекта, то подобное различение — не что иное, как «критическая» видимость различения. Только видимостью является то, что абсолютная критика, кроме абстрактных свойств духовной пустоты, лености мысли и т.д., оперирует ещё и некоторым определённым конкретным субъектом, ибо «масса» в критическом понимании есть не что иное, как эти абстрактные свойства: «масса» — это только другое их название, их фантастическая персонификация».
У сталинистов, которые оказываются попросту никому не нужны, принято обвинять массы в том, что массы ну никак не хотят проникаться их проповедями и вступать в их ряды. Не те трудящиеся попались просвещенным сталинистам. Слишком буржуазны массы, охвачены фанаберскими интересами, никакого им дела нет до идеи социализма. Посрамлением масс занят и Кара-Мурза в своем «Антисоветском проекте». Но отчего же это «наследники» Маркса и Ленина даже не пытаются понять причин обуржуазивания рабочего класса? Максимум, на что хватило троцкистов из аргентинского Международного союза трудящихся, так это на то, чтобы твердить, что рабочих совращает буржуазная пропаганда.
Далее Маркс объясняет сталинистам, что означает их сакрализация Сталина: «Отношение «духа и массы» имеет, однако, ещё и другой, скрытый смысл, который вполне раскроется в дальнейшем ходе рассуждений. Мы здесь его только наметим. Открытое г-ном Бруно отношение «духа» и «массы» на самом деле есть не что иное, как критически-карикатурное завершение гегелевского понимания истории, которое, в свою очередь, есть не что иное, как спекулятивное выражение христианско-германской догмы о противоположности духа и материи, бога и мира. В пределах истории, в пределах самого человечества этой противоположности придаётся то выражение, что немногие избранные индивидуумы (напр., И. В. Сталин, Б. И.), в качестве активного духа, противостоят остальному человечеству как неодухотворённой массе, как материи. Гегелевское понимание истории предполагает существование абстрактного, или абсолютного, духа, который развивается таким образом, что человечество представляет собой лишь массу, являющуюся бессознательной или сознательной носительницей этого духа. Внутри эмпирической, экзотерической истории Гегель заставляет поэтому разыгрываться спекулятивную, эзотерическую историю. История человечества превращается в историю абстрактного и потому для действительного человека потустороннего духа человечества.
Параллельно с этой гегелевской доктриной развивалось во Франции учение доктринёров, которые провозглашали суверенность разума в противоположность суверенности народа, чтобы исключить массы и господствовать одним. Это было вполне последовательно. Если деятельность действительного человечества есть не что иное, как деятельность массы человеческих индивидуумов, то, наоборот, абстрактная всеобщность — разум, дух — должна найти себе абстрактное выражение, исчерпывающееся в немногих индивидуумах. От положения и силы воображения каждого отдельного индивидуума зависит тогда, желает ли он выдавать себя за такого рода представителя «духа».
Уже у Гегеля абсолютный дух истории обладает в массе нужным ему материалом, соответственное же выражение он находит себе лишь в философии. Философ является, однако, лишь тем органом, в котором творящий историю абсолютный дух по завершении движения ретроспективно приходит к сознанию самого себя. Этим ретроспективным сознанием философа ограничивается его участие в истории, ибо действительное движение совершается абсолютным духом бессознательно. Таким образом, философ приходит post festum [после праздника, т. е. с опозданием].
Гегель виновен в двоякой половинчатости: во-первых, объявляя философию наличным бытием абсолютного духа, он в то же время отказывается объявить действительного философского индивидуума абсолютным духом; во-вторых, абсолютный дух, в качестве абсолютного духа, он только по видимости делает творцом истории. Так как абсолютный дух лишь post festum, в философе приходит к сознанию себя как творческого мирового духа, то его фабрикация истории существует лишь в сознании, в мнении, в представлении философа, лишь в спекулятивном воображении. Г-н Бруно устраняет эту половинчатость Гегеля.
Во-первых, он объявляет критику абсолютным духом, а себя самого критикой. Как элемент критики изгнан из массы, так и элемент массы изгнан из критики. Критика считает себя поэтому воплощённой не в какой-нибудь массе, а исключительно в небольшой кучке избранных людей, в г-не Бауэре и его учениках».
Сталин об этой кучке так и писал: революционеры должны представлять собой своего рода орден меченосцев.
«Г-н Бруно, - отмечает Маркс, - устраняет далее и другую половинчатость Гегеля: если гегелевский дух творит историю лишь post festum, в фантазии, то г-н Бауэр, в противоположность массе остального человечества, сознательно разыгрывает роль мирового духа; он уже в настоящем становится в драматическое отношение к этой массе, изобретает и осуществляет историю с определённым намерением и после зрелого размышления.
На одной стороне стоит масса как пассивный, неодухотворённый, неисторический, материальный элемент истории; на другой стороне — дух, критика, г-н Бруно и компания как элемент активный, от которого исходит всякое историческое действие. Дело преобразования общества сводится к мозговой деятельности критической критики».
И ниже: «… абсолютная критика, обращаясь к тем, которые осмеивали «немецкую нацию» как «литераторшу», восклицает: «Назовите мне хотя бы одну историческую эпоху, которая не была бы властно предначертана «пером» и не должна была бы предоставить перу решить вопрос о её ликвидации!»
Апологет Сталина и КПСС пермский профессор-историк М. Г. Суслов так и говорит: битвам на баррикадах всегда предшествовали идеологические битвы.
Итак, у сталинистов партия – демиург истории.
«Мало того! – пишет Маркс. - Отношение критики, - значит, и воплощённой критики, г-на Бруно и компании,- к массе есть в действительности единственное историческое отношение нашего времени. Вся теперешняя история сводится к движению обеих этих сторон по отношению друг к другу. Все противоположности растворились в этой критической противоположности.
Так как критическая критика обретает для себя предметность только в своём противоположении массе, глупости, то она вынуждена постоянно порождать для себя эту свою противоположность, и гг. Фаухер, Эдгар и Шелига представили нам достаточно доказательств той виртуозности, которой она отличается в своей специальности — массовом пропитывании глупостью как лиц, так и вещей».
Еще бы. Массы нужны партии – для осуществления своих высоких идей. Планы партии – планы народа.
«История – объясняет Маркс, - не делает ничего, она «не обладает никаким необъятным богатством», она «не сражается ни в каких битвах»! Не «история», а именно человек, действительный, живой человек — вот кто делает всё это, всем обладает и за всё борется. «История» не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека».
Нет, возражают Марксу и Энгельсу сталинисты, что значит человек в сравнении с социализмом? Отдельный человек ничего не значит. Можно пожертвовать человеком ради истории. Общее, социализм – главное, частное же, человек – второстепенное.
«… общество – пишет далее Маркс, - поступает так же, как и государство, но только делает это в более вежливой форме: общество не выбрасывает вас за дверь, но создаёт для вашего существования в данном обществе такие невыносимые условия, что вы предпочитаете добровольно уйти из него.
В сущности, государство поступает не иначе, ибо и оно не исключает того, кто исполняет все его требования и предписания и не препятствует его развитию. В своей завершённой форме государство даже закрывает на многое глаза и объявляет действительные противоположности неполитическими, ничуть ему не мешающими противоположностями. … Одно, и самое главное, ясно: будущее — дело рук критики. «Судьба», — восклицает она,— «может решать, как хочет; мы знаем теперь, что она — дело наших рук».»
Еще раз: вождь, идеолог, генсек у сталинистов выступают в роли творца истории.
(И точно так же противоречия советского общества «абсолютная критика» объявляла неантагонистическими.
«Подобно богу, - смеется Маркс, - наделившему своё творение, человека, собственной волей, критика тоже наделяет своё творение, судьбу, собственной волей. Критика, творящая судьбу, всемогуща, как бог. Даже «встречаемое» ею внешнее «сопротивление» — тоже дело её рук. «Критика создаёт своих противников». «Массовое возмущение» против неё «угрожает» поэтому «опасностью» лишь самой «массе».
Но если критика всемогуща, как бог, то она также, подобно богу, и всеведуща и умеет соединять своё всемогущество со свободой, волей и природными задатками человеческих индивидуумов:
«Она не была бы создающей эпоху силой, если бы не производила того действия, что каждый выходит из её рук тем, чем он хочет быть, и что каждому неукоснительно предуказывается та точка зрения, которая соответствует его природе и его воле».
Сам Лейбниц не мог бы с большим успехом установить предустановленную гармонию божественного (социалистического, Б. И.) всемогущества с человеческой свободой и природными задатками человека».
Именно так у сталинистов. Партия – наш рулевой, молодое поколение еще не сталкивалось с этим лозунгом КПСС. Сталин же – всеведущ, ты, смеющий возражать, видишь лишь частности, ОН мыслит общее, государственное.
Маркс подчеркивает: «Идеи никогда не могут выводить за пределы старого мирового порядка: во всех случаях они могут выводить только за пределы идей старого мирового порядка. Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу. …
Только политическое суеверие способно ещё воображать в наше время, что государство должно скреплять гражданскую жизнь, между тем как в действительности, наоборот, гражданская жизнь скрепляет государство. …
«Но духовное существо не может быть поднято на более высокую ступень, если оно не изменится; а измениться оно не может до тех пор, пока не испытает самого решительного сопротивления».
Если бы критика была более знакома с движением низших классов народа, то ей было бы известно, что самое решительное сопротивление, которое низшие классы испытывают со стороны практической жизни, каждодневно подвергает их изменению. Новая прозаическая и поэтическая литература, исходящая в Англии и Франции от низших классов народа, показала бы критике, что низшие классы народа умеют поднимать себя на более высокую ступень духовного развития и без непосредственного осенения святым духом критической критики. … Противопоставление духа и массы и есть критическая «организация общества», где дух, или критика, представляет организующую работу, масса — сырьё, а история — фабрикат».
Представляете?! Без осенения святым партийным духом. Сами! Поскольку сталинисты, не имея аргументов, к любым обвинениям Сталина приклеивают ярлычки «троцкизм» или «анархизм», Маркс, с их точки зрения, бесспорно впадает тут в злейший анархизм.
26.12.2018, см. сайт http://shtirner.ru/