Глава 22. Выгода, разрушающая хрупкое равновесие

Вадим Кулик
 Шесть матросов едва успевали справляться со своими обязанностями, на таком большом корабле, каким являлся «Роял». Управление многочисленными парусами требовало гораздо большего количества людей и, понимая это, отец Иоанн старался помочь, делая, что было в его силах. Он стоял у штурвала, был вахтенным, варил мясо. В немногое свободное время, он разговаривал с Хуаном, который начал относиться иначе к словам монаха, внимательно к ним прислушиваясь.

-  Вы  называете туземцев дикарями и варварами, а между тем,  не заметили, что все человеческие чувства им не чужды. Мир, в котором они живут, гораздо  естественнее  нашего и нам остаётся лишь понять это. Ведь всё наше высокомерие только от того, что мы берёмся судить об их жизни, сравнивая  со своей, и не пытаемся  смотреть отвлечённо. То, что нам непривычно, мы принимаем за  отсталость, или глупость,  не замечая, что сами оказываемся в положении глупцов  - ведь наши понятия  представляются совершенными и непогрешимыми. Между тем, желание принести им цивилизованность, в том виде, каком её понимает капитан Дьюк, вызвано не стремлением возвысить их, а желанием загнать в стойло наших обычаев и привычек. Мы не хотим считаться с ними, не хотим даже понять их, а лишь стремимся подчинить, приручить, вообщем, сделать так, чтобы нам легче жилось. Говорить  плохо об их вчерашнем образе жизни, всё равно, что говорить о плохом, порочном, образе жизни диких коз, да простит мне Господь за такое сравнение,  которые были свободны и жили как им Бог дал, до тех пор, пока не были пойманы и загнаны в хлев. Можно сколько угодно доказывать преимущества жизни в загоне, но на самом деле, полноценная  жизнь была у них только на свободе!  – горячо говорил отец Иоанн.

- Но мы видели, как они поедают себе подобных в этой  дикой природе! – с сомнением произнёс Кастаньеда.

- Такое кощунство несомненно требует исправления. Но то, что творил  отец Бенедикт с пленниками в трюме, я считаю не меньшим, а большим  злом. И если можно поведение туземцев хоть как-то объяснить самой дикостью природы, в которой они живут, то, как оправдать чудовищные издевательства  цивилизованных людей? Дикари едят человеческое мясо, а мы  – человеческие души! Так кто из них, по вашему, заслуживает больше права называться каннибалом?

 Отец Иоанн умолк, пытаясь, успокоится. Затем, продолжил:

- К счастью, не все туземцы подвержены таким обычаям. Мы наблюдали это только один раз. Но видели и тех, которые вообще не ели никакого мяса.

- Согласен с вами, - ответил Хуан.

- Мне кажется, что туземцы настолько непосредственны, что делают лишь то, что им говорит сама природа. А она, как мы знаем, имеет божественное происхождение. И к  ней  они  относятся весьма бережно и уважительно. Пытаясь дознаться, какая у них религия, я обнаружил, что если бы они смогли понять смысл моих вопросов, они ответили, что их Бог – природа, а религия – всё, что  окружает. Они не молятся и не исповедуются, но и не совершают преступлений против природы, и  своих соплеменников. Мы неоднократно становились свидетелями этого.  Я священнослужитель, но могу только возрадоваться такому поведению.

- Отец Бенедикт посчитал бы ваш образ мыслей еретическим.

- А я считаю, таковыми его действия и мысли.

- Однако мнение папы будет  на его стороне.

- Это лишь доказывает наше несовершенство. Или же, отступничество, - с сожалением сказал молодой монах, - а как вы думаете?

Кастаньеда  задумался.

- Если говорить честно, я думаю, что во  многом ошибался, когда начиналась экспедиция. Сначала, я понял, что не так всё просто, как мне представлялось раньше. Ваша проповедь, которую вы тогда произнесли перед всей командой, послужила этому причиной. А теперь, после последних событий, полагаю, что судьба не зря пока хранит меня. Если доберёмся до дома, я начну другую жизнь, - твердо сказал Хуан.

- Для того, чтобы начать другую жизнь, вовсе не обязательно ждать каких-то условностей. Начните сегодня, сейчас! Меняться всегда лучше раньше, чем позже!

- Вы  даже не знаете, в какую сторону я собираюсь меняться! – удивился Хуан.

- Не знаю. Но надеюсь, что вы сделали правильные выводы.
 
 Кастаньеда, и в самом деле, оказался хорошим  капитаном. К земле, на которой находилась построенная миссия отца Бенедикта, корабль пришёл в назначенное время, ничуть не сбившись с пути.

- Сначала нужно осмотреться, - твердо сказал Хуан, едва впереди показалась церковь.

 Подойдя ближе, он велел сбросить якорь и стал внимательно смотреть в подзорную трубу.

- Я никого не вижу, - после долгого молчания объявил он.

- Может они ушли в лес? – предположил монах.

- Может и ушли. Сейчас мы выстрелим из пушки  в море. Если они в лесу,  то этот выстрел услышат и ответят нам.

 Кастаньеда сам зарядил пушку, разжёг фитиль, и скоро  раздался оглушительный грохот.

 Дожидаясь ответа, он опять поднял подзорную трубу.

- Вот чёрт! – вырвалось у него, - похоже, пополнения нам ждать не стоит.

- Что случилось? – с тревогой спросил отец Иоанн.

- Смотрите, - ответил капитан, и протянул ему подзорную трубу.

 Отец Иоанн навёл её на берег и отчётливо увидел, как из леса выскочили туземцы в странном одеянии, с палками в руках. На некоторых из них были штаны, другие напялили на себя  рваные камзолы, а на одном,  увидел рясу отца Бенедикта, в подозрительно бурых пятнах. Присмотревшись к церкви и дому для прихожан, он заметил, что в некоторых местах стены были разрушены.

- Похоже, мы опоздали, - сокрушённо сказал монах.

- Признаться, я ожидал нечто подобное. Инквизитор, с его привычками, мало кого устраивал даже среди нас, а уж среди туземцев, тем более. А вот моряков жаль. Среди них были хорошие ребята.

- Что будем теперь делать?

- Теперь пойдём к острову Тхайя. Мне кажется,  Антонио дель Санта проявил себя достойным губернатором, и под его руководством всё сложилось иначе, - задумчиво объявил Хуан.

- Антонио достойный человек и я разделяю ваше мнение. Хочется верить, что у него всё хорошо.

- С ним оставалось десять матросов, и пять рудокопов. Если мы наберём  человек шесть, готовых отплыть с нами, я буду рад. Да и он сам хотел вернуться домой. Такой опытный моряк нам тоже бы пригодился.

 Кастаньеда отдал приказ поднять якорь и распустить паруса. Отец Иоанн продолжал смотреть на строения из камня, оставшиеся на берегу.

- Вы знаете, я сейчас понял, что вторгаясь в этот девственный мир, мы гораздо  быстрее разрушим его, чем построим другой, привычный нам, - в раздумье произнёс монах.   

- Вы думаете, наши миры вообще никак не смогут ужиться? - спросил Хуан.

- Нет! Конечно, нет! Один из них, непременно падёт, - последовал печальный ответ, - наши каменные дома, всего лишь подтверждают это.

- Они не стали их полностью сносить. Стены подпортили, но в целом, дом и церковь остались стоять!

- Это меня и побудило так думать. Туземцы успели заметить, что наш дом укрывает от дождей и ветра лучше, чем их хижины. Веками они жили почти под открытым небом, и ничего в этом не менялось. Но вот появились мы, и они захотели жить в крепком каменном доме. Они увидели одну хорошую сторону новой жизни, но не поняли, что за ней кроются несколько плохих. Получается, что мы уже начали менять этих людей, - отец Иоанн огорчённо покачал головой, - дело в том, что их мир более хрупкий. В нём всё совершенно только до тех пор, пока соблюдается равновесие. В этом его сила и слабость одновременно. А наш цивилизованный мир, состоит из бесконечных перекосов в разные стороны. Равновесие, увы, это давно утерянная нами  добродетель. Сам образ нашей жизни исключает его, неизменно нарушая основные принципы. Подумайте сами – один хочет быть богаче другого, второй - знатнее третьего, четвёртый -влиятельнее пятого, шестой - умнее первого! Как при таких стремлениях может соблюдаться равновесие?! Желание получить выгоду – вот что  его  разрушило. И каждый  хочет её получить за счёт чего-то, или кого-то. Другими словами, все вносят свой вклад в разрушение изначального блага. В этом скрыт корень всех бед нашего мира. И в этом его порочная слабость!

 Монах в отчаянии вскинул верх руки.

- Как тут не нарушить равновесие! Ведь выгода для одного, неизменно ведёт к ущербу для другого! Теперь посмотрите на так называемых дикарей. Они берут ровно столько, сколько даёт им возможность жить, не запасая ничего впрок, и не стремясь, чтобы у кого-то было больше. Это правило мы встречали у всех туземцев, и именно оно является очень важным для равновесия. Вождь выбирается в племени, но его все слушают, а не стараются занять его место. Добытая совместно пища, также совместно и съедается. Живут все в похожих условиях, и умирают, как и рождаются, без титулов, подношений и обид. Посмотрите на их радостные лица, и вы поймёте, что такое счастье! Никакой богатый, знатный, или уважаемый человек у нас не бывает таким весёлым и беззаботным.

- Мне кажется, вы не совсем справедливы к нашему обществу.

- Хорошо. Тогда скажите, в чём я не прав!

 Кастаньеда опять задумался.

- Наши люди тоже бывают счастливы. Да и собственно, что могут знать о счастье  эти туземцы? Они ведь абсолютно невежественные, - наконец, ответил он.

- А я думаю, что невежественными стали мы. Не нужно пытаться  объяснить, что такое счастье, какими-то высокими материями. Оно либо есть, либо его нет. И если ты можешь радоваться жизни, каждому прожитому её дню, значит, это и есть счастье, а ты – счастливый человек.  Они значительно умней нас, не потому, что поняли это, а потому, что живут такой жизнью. Я нигде не видел столько радостных лиц. Ни в скитах отшельников, ни в монастырях, ни во дворцах, ни на городских площадях. И если они могут так жить, значит, они умнее нас.

Кастаньеда не нашёл что ответить на такие доводы.

- Мне хочется верить, что вы честный человек, и поймёте меня правильно, - продолжил отец Иоанн, - добро всегда делать труднее, чем зло. А когда добро   сопряжено с опасностью, чтобы вершить его, нужно быть смелым. Но именно в этом заключается миссия честного, порядочного человека. Убийство туземцев  Дьюком, и его сообщниками,  я считаю  проявлением не только трусости,  но и  подлости. Даже в этом гнусном злодеянии  они не смогли  хоть как-то проявить подобие милосердия и пали  на самое дно, убивая не только мужчин, но их  жён, стариков и детей!

 Отец Иоанн опять неистово взмахнул руками.

- А теперь подумайте, что побудило их  совершить такое преступление?

- Вероятно, золото, - ответил Хуан.

- Желание получить выгоду, в разных её формах. Именно ради  этого они совершили все убийства.

- А отец Бенедикт? Какая ему была выгода?

 Монах сокрушённо вздохнул.

- Боюсь, ему просто нравилось причинять боль, и наслаждаться муками  людей, - тихо ответил он.

 Кастаньеда понял, что молодой монах презирает инквизитора ещё сильней, чем капитана Дьюка. Больше он не стал ни о чём его спрашивать.

 «Роял» уверенно шёл в направлении острова, на котором правил вождь Тхайя, или, как после крещения его стали называть, Томас. Спокойный и ленивый нрав местных жителей позволял надеяться, что никаких убийств там не произошло. Немало способствовало таким мыслям и то, что первым губернатором на острове стал Антонио дель Санта. С ним очень хотел встретиться отец Иоанн. Их дружеские отношения, сложившиеся, благодаря похожим взглядам на происходящие события, и жизнь в целом,  были, чуть ли не единственными хорошими воспоминаниями молодого монаха, за всё  время экспедиции.

 Солнце светило вслед кораблю, и волны послушно разбегались за его кормой.