«Эпидуральный» - репортаж
«Давайте жить, во всём друг другу потакая, тем более, что жизнь короткая такая...»
(Булат Окуджава).
Поступают в операционную в чём мать родила, накрытыми простыночкой. Затем предстаёшь перед хирургами-богами. Как и предстала я в 11 часов 10 декабря 2018 года.
Мой внутренний мир посмотреть оказалось возможным, вскрыв живот. Там требовалось провести полостную операцию, которая продолжалась почти 12 часов. Столько же оставалась я в реанимации. Так что операция полгода назад была «цветочками»: тогда я перенесла довольно легко. А теперь до сих пор не оправилась, ещё и перевязки приходится делать самой. Почти месяц маюсь.
Помимо общего наркоза я получила уже знакомый, так называемый эпидуральный, а по-простому спинальный, потому что рядом с позвоночником. Здесь анестезиологу нужно «не промахнуться», чтобы укол не попал в нервное окончание - и тогда у больного могут отказать ноги. Да, работа ответственная, наравне с хирургами.
Больше всего мне понравилось общение именно с врачом-анестезиологом. Впрочем, больше ничего и не понравилось, кроме шанса выжить!
Анестезиолог - единственная, кто назвал своё имя: Светлана Александровна (дай Бог ей здоровья!). Я ей сразу доверилась, как доверяю хирургам. Она прощупывала иголочкой вдоль позвоночника, определяя место для введения наркоза: «Это я ещё не колю». Заговаривая зубы, задавала вопросы: кем я работала, чем увлекаюсь... На мой ответ, что занимаюсь сочинительством, вежливо спросила, а не напишу ли я про неё. Вот пишу!
Наконец я провалилась, а очнулась на следующий день. То ли сплю, то ли нет, но периодически привязываются отдельные слова или навязчивые строки, которые вынужденно повторяю внутренним голосом. Например: из песни Любови Успенской «Кабриолет» (тогда я не вспомнила что за песня, только звучали слова - одна-две или все четыре строчки, но по «теме»):
Почему так путаются мысли,
Почему так часто меркнет свет?
Я к тебе пришла из прошлой жизни,
В этой мне с тобою жизни нет...
Боюсь, как бы не произнести вслух что-либо неприличное. Чаще всего пристаёт слово «эпидуральный», что особо мучает. Извините, но судите сами: «э-пиду-ральный» включает в себя слово, похожее на мат!
Часы в реанимации не положены, даже на стене. Через некоторое время начались мучения в виде жажды: во рту пересыхало настолько, что губы покрывались коркой, которую я пыталась слизывать языком, даже отгрызать зубами. Дежурная сестра почему-то набрасывалась на меня, глоточек смочить губы старалась не давать. Я понимаю, иначе начнётся тошнота, но немного бы почаще: уже светало (рядом справа оказалось большое окно, как в палате), так что времени прошло немало. Сестра только сказала, чтобы я её позвала, если что. Или постучала. А как позвать-то, куда стучать? Попыталась постучать по кровати, но явно не слышно. Наконец слабым дрожащим голосом позвала: «Сес-тра!» - не слышно. Через некоторое время набралась сил и «крикнула» громче. Дежурная подошла, недовольная, но губы смочила.
Потом она высказала-таки свою обиду: якобы я звала её «Эй, ты!», а ведь она мне температуру поднимала, очень низкая была, мол. Однако, какие могут быть претензии к тяжелобольному, который в бреду может выдать что угодно?! Но к утру она смилостивилась и помазала мои губы вазелином (ну, чтобы перед докторами выглядело приличнее). Стало полегче.
Пришла анестезиолог, спросила, узнаю ли я её. «Да, Светлана Александровна!» - оживилась я. Через некоторое время подошёл хирург-ординатор Павел Петрович, который разрешил пить сколько захочется. Я даже попыталась пожаловаться на жестокосердую сестру, но он нарочито громко произнёс: «Это наша лучшая сестра!».
Потом меня навестил целый консилиум во главе с заведующим хирургическим отделением - крепкие мужчины в халатах, все на одно лицо. Попыталась пересчитать их, но сил не хватило. Но Руслан Богданович - хирург, который оперировал меня, точно был.
Итак, пить можно! Но... сестра вредничает, воды не даёт. Тут начался пересменок, и на мою просьбу другая медсестра поставила поилку рядом со мной на тумбочке! Я старалась пить понемногу, экономно: а вдруг вода закончится и больше не получу!
Мысли путались, но я пыталась понять, неужели могла произнести грубое «Эй, ты!». Может, то было «Воды-воды!». Ха, а ведь слово «э-пи-дура-льный», которое я боялась произнести вслух, но в бреду как раз уже могла пролепетать, очень легко раскладывается (для сестры, невольно оказавшейся «слабослышащей» - из-за моего тихого голоса)... раскладывается пострашнее, на: «Эй, ты, дура...». Вот такой неожиданный конфликт. Боже, прости усталую сестрицу из реанимации. И меня. Дай всем здоровья!
20.12.2018 - 06.01.2019.