Первая зарплата

               
   Наша первая учительская зарплата составляла сто семьдесят рублей. По тем временам это была очень большая сумма.
   Пока Анатолий учился в институте, на последних курсах он немного подрабатывал. Друзья, в основном, такие же, сельские парни, материально очень нуждались. От родителей помощи ждать не приходилось - не было возможности. Я работала в ателье, заработок был рублей шестьдесят-семьдесят, и на эти деньги роскошно жить не получалось. Экономили на всём, но в кино вечерами бегали часто, даже умудрялись иногда сходить в театр.
 
  Когда на работе предлагали подработку – надо было распороть и почистить старое пальто, подготовить его к перелицовке – бралась и за это. Ведь за каждую вещь платили три, целых три! рубля.  Если доводилось получать на десятку больше, это был праздник для нашей семьи, и мы могли себе позволить купить что-нибудь вкусненькое, игрушку сыну, лишний раз сбегать в кино.
   
  В то время в магазинах ещё было что купить, в гастрономах вывешивались ценники на колбасу и рыбу, конфет было не такое разнообразие, как сейчас, но сортов десять-пятнадцать было точно. Всё это нам было не по карману. Выбирали, что подешевле, лишь бы на столе не было пусто.
   
  Зашла как-то в магазин, что находился недалеко от дома. Там толпилась очередь, видимо, что-то завезли.  Взглянула на витрину и увидела, что в продаже есть колбаса по рубль сорок (вот так цена по нашим временам!). Стояла и рассчитывала, сколько взять: килограмм или полтора. Пока размышляла, к витрине подошла пышная дама, посмотрела на колбаску и вслух приняла решение: «М-да, дешёвенькая, возьму кошечке килограммчик».
   Мне стала и обидно, и досадно. Думаю, люди кошкам берут, а я – себе, да ещё рада побольше купить.
  Дома рассказала Анатолию. Его реакция не заставила себя ждать: «Ну как же, кошечке. Придёт сейчас домой и слопает всё сама».
Ну, кошечке, не кошечке, а колбаску мы ели дня три.
   
  На какую-то приличную одежду и не засматривались.
Помню, когда ожидала первенца, мне надо было широкое платье.  Смастерила его сама из плиссированной юбки, которую шила ещё в школе на уроках технологии.  Эта юбка неоднократно переделывалась из плиссированной в гофрированную, потом – в юбку с бантовыми складками. Так вот эта многострадальная юбка из дешёвого материала была распорота, отглажена и превращена в простое прямое   платье, с большими карманами.

  И кроил её Анатолий. Пришла как-то с работы, а он прямо на полу посредине комнаты разложил отглаженные полотнища юбки, приладил сверху мой ситцевое платье, обвёл контуры мелом и вырезал. Шить пришлось самой.
   Много времени спустя я внимательно разглядывала платье и обнаружила, что плечи разного размера. А тогда носила его, и мне казалось, что платье красивое и модное. Во всяком случае, комплексов по поводу одежды у меня не было.
   
  Чтобы заработать на жизнь Анатолий с друзьями устроился работать в научно-исследовательский институт … садовником.  В трудовой книжке сделали соответствующую запись, но ребята работали дворниками, чистили зимой тротуары от снега и льда.
   Сначала немного смущались, но потом всё превратили в шутку.  Когда их спрашивали, где они подрабатывают, отвечали с чувством какой-то необъяснимой гордости: «В научно-исследовательском институте».
   А что?  Студенты физико-математического факультета. Почему бы и не научно-исследовательский.
   
  Зарплата была около восьмидесяти рублей, и нас эта сезонная работа очень устраивала.  Тем более, что работали после занятий.  Однажды мы договорились, что вечером я подъеду к институту, и мы сходим в кино.
   Ребята заканчивали уборку. Они весело переговаривались, шутили, что садовники на сегодня свободны.  Причина такого веселья стала понятна, когда узнала, что они получили зарплату.
 
  Сели в автобус, чтобы доехать до кинотеатра, чувствую, Анатолий держит меня за руку и пытается надеть колечко.
  Оказывается, купил его в соседнем магазине, сбегал, пока друзья обедали в столовой. Стоило оно совсем недорого, может быть, полтора-два рубля. Это было простенькое с маленьким красным камешком украшение, но мне было приятно получить от мужа такой подарок. 
   
  Когда стало известно, что Анатолия направляют учителем физики в дальнюю школу своего района, мы не испугались. Дальняя так дальняя, главное, что расположена на полноводной Вятке, а муж любил рыбалку.
  Летом работали, чтобы что-то купить в дом, ведь у нас кроме чемодана ничего не было.

   Отец был председателем сельского совета в Лаке. Здание только что построили и нам доверили делать наличники на окна, красить их и устанавливать.
   За эту работу мы получили немногим больше ста рублей. Сразу купили шифоньер, который до сих пор стоит у нас на веранде, стол и четыре стула.  Всё это я вспоминаю, чтобы можно было сравнить жизнь нынешнюю и прежнюю.  Мы знали цену каждому рублю.
   
  Когда поехали в первый раз в Крым-Слудку, посмотреть деревню и школу, где нам предстояло работать, я надела новые брюки и зелёную модненькую кофточку, которую подарила свекровь. Вид у нас был приличный, чего мы и желали.
  Поехали на отцовском мотоцикле «Урал». Дорога была сухая, но ям и ухабов хватало, так что ехали не очень быстро.
 
  Первое препятствие на нашем пути встретилось в Лубянах, где посередине дороги была огромная лужа, которую невозможно было объехать.
 Решено было проскочить её сходу, но мотоцикл, по закону подлости, заглох посередине этого природного водоёма. Пришлось снять туфли, закатать штанины и вылезть прямо в грязную воду.  На обочине стояли люди и смотрели, как мы безрезультатно пытаемся выбраться из капкана. Желающих помочь почему-то не было.
 
  Анатолий нервничал, говорил мне, чтобы я толкала сильнее, но женской силы явно не хватало. Сколько продолжались наши мучения, не помню. Наконец он завёл мотоцикл, и отдал суровый приказ попробовать ещё раз.
  Приложив максимум усилий, я толкнула свой внедорожник, он резко дёрнул вперёд, я плашмя легла в лужу, а «Урал» благополучно выехал. Не помню, как отреагировали на моё купание зрители, мне тогда было всё равно.
  Потом мы стирали мои наряды в пруду, развесив на мотоцикл, сушили их пару часов в открытом поле за посёлком.
  А в Крым-Слудку приехали под вечер. Такой не очень радостной и торжественной была наша первая встреча с деревней, где мы прожили два года.
 
  Первая наша учительская зарплата составляла сто семьдесят рублей: сто два рубля заработал Анатолий, шестьдесят восемь – я.
  Директор школы Анна Никитична выдала сентябрьскую зарплату молодым учителям в особой обстановке, поздравила нас с началом трудовой деятельности.
  Муж сразу отдал мне свои деньги, так как у нас с первых дней совместной жизни был такой неписанный закон – деньги у жены.  Никогда: ни в начале нашей семейной жизни, ни сейчас, споров или разногласий по этому поводу не возникало и не возникает.
 
  Я взяла лист бумаги, завернула деньги и положила в портфель.  Из школы ушла пораньше, чтобы приготовить по такому приятному поводу что-нибудь вкусненькое.   Затопила печь, вытряхнула из портфеля все бумажки. У меня была привычка приносить домой на растопку исписанные листочки. Занялась готовкой.
  Когда хозяин пришёл домой, обед был почти готов. 
  – Давай посмотрим на свою первую зарплату, – неожиданно предложил он.

  Заглянув в портфель, с ужасом поняла, что деньги, завёрнутые в бумагу, выбросила с исписанными листочками. Медленно, как во сне подошла к печи, не наклоняясь, ногой разгребла щепки и оставшуюся бумагу.  На моё счастье, измятые деньги вместе с бумажкой, в которую они были завёрнуты, оказались на полу. Как я не бросила их в печь, до сих пор понять не могу. Видимо, всевышний пожалел меня.
  Расправив купюры, положила их на стол перед Анатолием.
 На вопрос мужа, почему деньги такие мятые, ответить сразу не могла.
 
Спустя много времени я рассказала ему эту историю, и мы посмеялись над собой. А тогда я пережила такой шок, представив себе, что могло бы произойти, брось я эти деньги в печь. С голоду бы мы не умерли, это точно, но просить у родителей было не принято, а занимать деньги было стыдно.
Вот такая «денежная» история произошла с нами, страшно подумать, сколько лет тому назад.