Глава 1
В конце темной узкой комнаты без окон ярко горела настольная лампа. Белый колкий свет жестко ложился на нахмуренное лицо мужчины в темно-синем военном кителе.
- Николай Васильевич… - мужчина нервно барабанил морщинистыми пальцами по освещенному кусочку серого стола, пока взгляд впивался в бледного, смирно стоящего флайт-генерала. – Коля, у тебя нет выбора. Пойми, если ты сейчас не возьмешь вину на себя, все равно придерутся, все равно ты останешься крайним. Ты же понимаешь, как все это делается… Ну, неужели думаешь, что под трибунал отдадут сына главнокомандующего?!
- Не думаю, - Николай порывисто выдохнул, и дергано поправил белый воротничок форменной рубашки. По черному с легкой проседью виску медленно скатилась липкая капелька пота, напряжение сковало все тело, не позволяя делать лишних движений. – Но у меня тоже дети, и если я соглашусь с обвинениями, что станет с ними?
- Пока я при власти, обещаю, что сделаю для них все возможное. Ты только согласись! – Сидящий за столом мужчина отпил из прозрачного стакана прохладной воды, и с надеждой посмотрел на тонущего во мраке штаб-генерала.
Евгений Колмагоров с Николаем Радецким дружили больше пятнадцати лет. Они вместе поднимались по карьерной лестнице от простых пилотов штурмовых звездолетов до руководящих постов. Жизнь сложилась так, что Евгений стал начальником Николая, помогли родственные связи, но это не мешало дружбе… до последнего момента.
То, что произошло ночью, перевернуло всю жизнь космического штаба, а когда об этом станет известно общественности, то должны полететь чьи-то головы. Всему виной сынок главнокомандующего, безответственный сопляк, который захотел руководить Службой связи с колониями, считая это игрой. Он по договоренности получил должность первого зама Радецкого, а через месяц горе-руководителю эта игра уже наскучила. Парнишка принял смену от Николая Васильевича, а ближе к полуночи покинул командный пост. Ему надоело наблюдать за однообразными звездами и такими же однообразными цифрами, надоело сверять данные, составлять отчеты и отвечать на однообразные вопросы. Папенькин сынок думал, что заняв пост в Службе связи, получить возможность поиграть в звездные войны с реальными персонажами, а на деле все оказалось слишком скучно и рутинно.
И именно в тот момент, когда он без зазрений совести наплевал на свои обязанности, случилось то, чего все так боялись. На приграничную планету - процветающую колонию Джами напали ксеноморфы из галактики Большого Магеланого Облака (БМО). Патрульный отряд вступил в бой с атакующими, посылая запросы о срочной помощи в центральную Службу связи на Землю. Но «сынка» не оказалось на месте, а значит, не оказалось и кодов доступа к военным базам близлежащих колоний, и кодов для нажатия «тревожной кнопки». Рядовые сотрудники кинулись искать горе-начальника, а время уходило. Патрульные отряды Джами терпели поражение, началась срочная эвакуация жителей колонии. Не найдя «сынка», вызвали руководителя службы – флайт-генерала Радецкого.
Николай Васильевич, получив сигнал, выпрыгнул из нагретой кровати, и, на ходу одеваясь, рванул на рабочее место. Он добрался через двадцать минут после вызова, приложив большой палец левой руки к сканеру, правой спешно вводил заветные цифры, но на экране Джами уже полыхала сине-зеленым пламенем. Колония погибла, а вместе с ней и несколько миллионов жителей. Все, что смог сделать штаб-генерал, это отправить отряд для сбора спасательных шлюпок с уцелевшими обитателями умершей планеты. Ксеноморфы разрушив Джами, раздражающую своим близким расположением к их галактике, спокойно вернулись в БМО. Это была их первая безоговорочная победа.
***
Ирина, прислонившись спиной к нагретой солнцем зеленой калитке болтала с моложавой соседкой, то и дело поглядывая на безоблачное небо. Она надеялась, что муж вернется к обеду, у него вообще сегодня был выходной, но срочный ночной вызов нарушил семейные планы. Она немного нервничала, прекрасно понимая, что просто так среди ночи Колю не подняли бы.
- Ох, Ирочка, спасибо за огурчики, - к калитке подошла еще одна соседка в потрепанном голубом платье с фиолетовыми заплатками. – Вы так нам помогаете, так, помогаете. У меня дети хоть по осени вдоволь наедаются огурцами. – Женщина лет сорока пяти с собранными в неаккуратный пучок седыми волосами, приложила руки к груди и благодарно закивала.
- Я вам потом еще помидор дам на закрутки и морковки, - улыбнулась Ирина, смущенно расправляя темно-бордовый подол ситцевого домашнего платья.
- Вот заняться тебе нечем, всю эту нищету задорма кормить, - хмыкнула моложавая соседка, как только от них отошла женщина в платье с заплатками. – Ты, с высшим образованием, целыми днями на грядках, а она что без рук? Детей нарожала, а за продуктами к тебе!
- Да ладно тебе, Танюш, - Ира неловко поправила коротко стриженные каштановые волосы, и чуть сморщилась, посмотрев на ногти давно не видевшие маникюра. – Знаешь, в жизни всякое бывает, сегодня я помогу, а завтра мне. Это же правило бумеранга. – Она опять улыбнулась, и от голубых глаз разбежались первые мимические морщинки.
- Ой, скажешь тоже. Тебе с таким мужем ничья помощь не нужна, - отмахнулась Татьяна, демонстративно подставляя ухоженное лицо сентябрьским, все еще теплым лучам, и глубоко вдохнула прогретый воздух, наполненный аромата хвойного леса. – Вы когда строиться-то закончите? Самый большой дом в поселке, будет главной достопримечательностью Дорофеевки, - хмыкнула она.
- Да вот внутреннюю отделку скоро начнем. Тебя первой в гости позову.
Поселковый покой нарушил гул звездолета сделавшего крюк над участком Радецких, и унесшегося в сторону космодрома. Из калитки выбежала девочка девяти лет с двумя тоненькими черными косичками, а за ней, беспрерывно виляя хвостом-веником, большой белый пес – смесь овчарки и ретривера.
- Мам, папа прилетел, - радостно крикнула девочка, - ну что пойдем сегодня за грибами?
Ирина погладила тоненькую, как тростинка дочку по голове, попрощалась с соседкой и поспешила накрывать стол к обеду.
В начале сентября стояла теплая сухая погода, и Радецкие с удовольствием трапезничали на просторной летней кухне. Они очень надеялись закончить дом в ближайшие полгода. Семейство привыкло втроем ютиться в маленькой баньке, но в этом году на зимние каникулы обещал заглянуть старший сын Георгий – кадет летного училища, и родителям очень хотелось, чтобы к его приезду у детей были отдельные комнаты.
Вообще участок недалеко от космодрома Николаю Радецкому дали еще пять лет назад, как только повысили до руководителя службы связи. Строить дом не возникало мыслей, слишком дорого, поэтому возвели баньку и летнюю кухню, а о доме только загадывали в самых смелых мечтах. К счастью, новая должность позволила эти мечты осуществить, пока не до конца, но это было уже дело времени.
Ирина, пять лет назад, как узнала об участке, без сожаления оставила офисную работу в городе и полностью посвятила себя семье и дачно-огородным заботам.
В поселке Радецких уважали. С их появлением, когда-то забытый Богом и властями населенный пункт получил вторую жизнь: появились дороги, уличное освещение, автобус, возящий детей в школу и прочие удобства, а значит и новые жители. Николай Васильевич любил уютную, спрятанную в лесу Дорофеевку и с удовольствием приводил ее в порядок, пользуясь связями и возможностями. Он выхлопотал несколько участков для своих подчиненных, чтобы они находились поближе к работе: до космодрома всего-то пятнадцать минут, и вот Дорофеевка уже превратилась из забытого уголка в приличный поселок, за что местные жители неустанно благодарили флайт-генерала.
***
Николай старательно сдерживая волнение зашел на летнюю кухню, где у накрытого стола его уже ждала жена и дочка.
- Папуля! – бросилась ему на шею девочка.
- Николь, радость моя! – Николай подхватил на руки дочку, чмокнул в точеный носик, достал из кармана маленькую шоколадку с орехами и потом обнял улыбающуюся жену. Как же он их любил! И как теперь им сказать, что это последний день, который они смогут провести вместе?
- Коленька, что-то не так? – Ирина почувствовала, как дрожит рука мужа, обхватившая ее за талию.
- Все хорошо, любимая, все хорошо, - флайт-генерал едва сдерживал подкативший к горлу ком. Сегодняшний день они проведут, как планировали: вместе на природе, а уже вечером он все расскажет жене. – Что у нас на обед? Пахнет жаренной картошкой!
За обедом Ники беспрестанно болтала, рассказывая про новенькую девочку в классе. Отец слушал с печальной улыбкой, вбирая в себя последний день счастливой семейной жизни. Когда Ирина предложила включить новости, Николай слишком резко остановил ее.
- Не нужно! – гулко вздохнул он, выставляя вперед массивную ладонь. – Я очень устал на работе и не хочу ничего знать.
Ирина молча кивнула, давая мужу возможность самому рассказать о случившемся, когда он будет к этому готов.
После обеда Радецкие, как и планировали, пошли в лес за грибами. Домашний любимец Рекс весело бегал между хозяевами, подметая хвостом опавшую листву. Ники завела свою любимую тему – фантазируя, какая мебель и какие шторы будут в ее новой персиковой комнате. Радецкие в семейном кругу часто мечтали о том, что бы они хотели сделать внутри дома, только в этот раз Николай молчал. Он не говорил о кабинете, не спорил с женой, что будет в комнате под лестницей: гладильная или склад под удочки и прочую утварь для рыбалки.
У Ирины закололо сердце, чувствуя беду, но спросить она не решалась. Если муж не рассказывает, значит ей знать не положено. Ирина глубоко вдыхала осенний воздух пропитанный запахами преющей листвы и старательно улыбалась, делая вид, что все хорошо.
Как только начало смеркаться Радецкие с полными корзинками грибов вернулись на участок. Редкие встречные прохожие, впервые почему-то не здоровались с ними, хотя Николая Васильевича знал весь поселок. Ира спиной чувствовала, как шепчутся жители Дорофеевки, провожая их недобрыми взглядами, и подсознательно понимала, что разговор о ее муже.
Сгрузив грибы в раковине на летней кухне, Ирина, переполняемая нехорошими предчувствиями, пошла в баню, помогла дочке разобрать диванчик и вернулась назад. Николай сидел за столом, когда-то старательно покрашенным всем семейством в белый цвет, перед флайт-генералом стояла початая бутылка водки и запотевшая наполненная рюмка.
- Ирочка, - он нервно взъерошил черные с проседью волосы, а в карих глазах застыла безнадежность.
Судорожно сглотнув, Ира присела на рядом стоящий деревянный стул, и взяла мужа за трясущуюся ладонь.
- Я не виноват, но кого это волнует? – сумбурно начал объяснять Николай. – Мне пришлось согласиться на их условия. Так хотя бы обещали не дать вас в обиду. Я не знаю, что будет дальше, только верь мне! – голос флайт-генерала непривычно дрожал, в глазах Ирины застыли слезы, а сердце билось через раз. – Я люблю вас больше жизни! Чтобы не говорили, я сделал все что смог! Колмагоров обещал вам опеку, обещал, что Гошке даст возможность доучиться. Ах, Ирочка, теперь для вас вся надежда на Колмагорова и Гошку.
- Георгий… - еле выдохнула Ирина, а по щекам заструились соленые потоки, - ты же знаешь, что он не любит, когда его называют Гошкой.
***
На следующее утро флайт-генерал Радецкий публично признал свою вину в гибели колонии Джами. Газеты пестрили заголовками: «Отлучился на кофе, убил миллионы», «Личные нужды или миллионы жизней?», «Н.В. Радецкий сжег Джами». Его обвинили по нескольким статьям, назвав «предателем человеческого рода» и отправили в военную колонию строгого режима. Колмагоров получил плюс в личное дело и новый командный состав, «сынка» пожурили и перевели в другое подразделение. Семью Радецких стали обходить стороной, а особо ретивые не стеснялись крикнул Николь и Ирине, что они предатели и убийцы.
Георгий на зимние каникулы домой не приехал, сославшись на большое количество заданий, которые не успеет сделать, если покинет стены училища, а ошибаться ему сейчас нельзя, а то отчислят.
По весне Колмагоров выхлопотал Ирине и Николь свидание с Николаем. К тому времени бывший флайт-генерал полностью посидел и сильно похудел. Через три дня после свидания у Николая Васильевича Радецкого случился инфаркт.
***
Свое четырнадцатилетние Николь праздновала вдвоем с мамой. Ирина испекла ягодный пирог, и они с дочкой пили чай в летней кухне и вспоминали о счастливых днях, когда был жив Николай, а Георгий еще не поступил в училище.
- Знаешь, мам, я вот вырасту, устроюсь на хорошую работу и обязательно закончу дом, - Ники отхлебнула из щербатой чашки дымящийся чай, и посмотрела в окно на трехэтажную махину из кирпича с темными пыльными окнами. – Плевать на Гошку, он всегда был эгоистом и сейчас я смотрю, не особо помогать-то хочет.
- Не говори так, милая, - Ирина покачала полностью седой головой, - Георгию еще год учиться, и только потом он сможет нам чем-то помочь.
- У него стипендия есть, и старшекурсники уже делают патрульные вылеты, за которые им платят! Мам, не надо его покрывать, я все прекрасно понимаю! Тем более вы его отправили учиться, когда еще даже фундамента от дома не было. Гошка никогда не мечтал с нами и вообще после смерти папы даже ни разу не приехал.
Ирина болезненно нахмурилась, приложив морщинистую руку к глазам.
- Ты пойми, что ему тоже нужны деньги, чтобы купить учебные материалы, какую-то одежду, кроме формы, может быть девочку сводить в кафе, а нам с тобой на жизнь хватает.
- Хватает, только к концу зимы мы едим уже одни закрутки, а он девочек по кафе водит?!
- Ники, ну что ты в самом деле? – Ирина беспомощно всплеснула руками.
- Прости, мам, - девочка поднялась из-за облупившегося белого стола и обняла сидящую маму за шею. – Ты у меня самая лучшая, и пирог твой самый вкусны и закрутки тоже самые вкусные! И все равно я вырасту, приведу в порядок дом, выйду замуж за пилота звездолета, и он обязательно станет перед посадкой на космодроме залетать в Дорофеевку, чтобы я знала, что пора накрывать на стол, пока ты будешь играть с внуками.
- Конечно, милая, конечно, - Ирина чуть улыбнулась и погладила дочку по черным волосам, собранным в тугую косу.
Сколько им пришлось пережить после смерти Коли, даже страшно вспоминать. С ними перестали общаться все соседи, забор участка за одну ночь превратился в стену для нецензурных слов, среди которых «убийцы, предатели, сатрапы» были самыми безобидными. Школьники либо демонстративно не обращали внимания на Ники, либо говорили гадости. Учителя отказывались проверять ее домашние задания и вызывать к доске, с курсов по изучению внутригалактического языка отчислили без объяснения причин.
Ирина, имея высшее образование и в совершенстве зная внутригалактический, пыталась устроиться на работу, но ее не брали даже уборщицей. Все, что ей оставалось делать, это усиленно заниматься подсобным хозяйством. Пришлось завести кур, козу, а все газоны превратить в грядки. Находясь постоянно в нервном напряжении и ухаживая за огородом, у Иры начались проблемы со здоровьем, но она держалась, как могла. Где-то в глубине души, все еще надеялась на помощь сына, но в реальности понимала, что Георгий им не помощник, только Николь всегда говорила обратное, оставляя хоть маленькую надежду на что-то светлое.
Ирина сама учила дочку языку, зная, что без него в Службу связи с колониями не устроиться, а Николь мечтала работать именно там.
Со временем страсти улеглись, жизнь более-менее наладилась. Колмагоров выбил Радецким небольшое ежемесячное пособие от Службы связи, обстоятельно поговорил с директором школы, в которой училась Ники, решил вопросы в летном училище у Георгия. Ирина была очень благодарна Евгению Сергеевичу за помощь и всегда звала в гости. Он, конечно же, не приходил, но Ира не расстраивалась, тут объяснения были не нужны.
- Тук, тук, тук, а у кого это сегодня День Рождения? – улыбающийся, пышущий здоровьем Евгений Сергеевич заглянул в давно потерявшую лоск летнюю кухню.
Ники выпрямилась в полный рост, отпуская мамину шею, с удивлением и интересом рассматривая широкоплечего мужчину с выпирающим пузиком, обтянутым черной плюшевой олимпийкой. Ирина, не веря глазам, поднялась с шатающегося, местами почерневшего стула.
- Это вам! – Колмагоров вынул из-за спины два дохлых букетика ромашек.
- Спасибо! – судорожно выдохнула Ира, благодарно принимая цветы. – Ой, присаживайтесь, я сейчас чаю налью, у нас пирог ягодный, - засуетилась хозяйка, стремительно поправляя коротко стриженные седые волосы.
- На отца стала похожа, - хмыкнул Евгений, присаживаясь на освободившейся стул.
- В честь отца назвали, на него и похожа стала, - Ирина поставила перед гостем самую красивую чашку, сохранившуюся из сервиза подаренного ей еще десять лет назад соседкой Таней, которая теперь даже не здоровалась.
Колмагоров задал Ники несколько ничего не значащих вопросов про учебу, про интересы, про жизнь в общем. Он с важным видом пил дешевый чай, ел пирог и наигранно хвалил хозяйку за угощение. Ирина буквально заглядывала ему в рот, добродушно улыбалась и подливала еще кипяточка.
Николь не нравился гость, хотя она и понимала, что это папин друг и их «благодетель», но ей казалось, что Евгений Сергеевич ведет себя, как-то по-барски, что ли… Сильно исхудавшая мама бегала вокруг него с присущей ей сердечностью и открытостью, а он посматривал на нее с высока и позволял себя обслуживать.
- Спасибо за цветы, - Ники равнодушно поднесла ромашки к носу, - пойду, поставлю их в вазу в комнате. – Она ушла, чтобы не видеть происходящего и не дай Бог, что-то не то сказать и обидеть «благодетеля».
Ирина тепло улыбнулась вслед дочери и опять переключила внимание на гостя.
- Такая неожиданность, Евгений Сергеевич, я прямо даже не знаю, что сказать, - голос дрожал от волнения и переполняющих эмоций. Неужели он решил навестить их скромное жилище?! Последний раз он заглядывал почти шесть лет назад, когда еще Коля был жив.
- Знаешь, Ирочка, - Колмагоров неловко опустил цветастую чашку на блюдце, так, что они тренькнули при соприкосновении, и слегка нахмурился, - я пришел с плохими новостями, прости.
Ирина побледнела и ухватилась руками за край стола.
- Гошка?
- Да, - гость прикусил полную бордовую губу, - в этот раз он конкретно вляпался, только моими связями уже не спасти, нужны деньги. Большие деньги… я могу дать часть, но всю сумму тяжело.
- Что на этот раз? – Ирина присела на заунывно скрипнувший стул, прикрыв глаза морщинистой ладонью. Сердце бешено заколотилось в груди, стало невыносимо дышать.
- Он опять играл. Вместо патрульного вылета умотал в новую колонию Вергас в глубине галактики. Его там еще не знают, поэтому пустили. Проигрался, как обычно, только на Вергасе ему дали кредит, который нужно погасить в течение трех дней. Он естественно не погасил, думал, его не найдут. Глупый! Но коллекторы не дремлют, разыскали, твоего Гошку, во время учебной практики. Он попытался убежать, а когда понял, что не получается, расстрелял их звездолет из штурмовика. К счастью ребята остались целы, спаслись на эвакуационной капсуле. – Евгений с силой сжал зубы и напористо посмотрел в испуганные голубые глаза. – Ты же понимаешь, что кроме оплаты долга, нужно еще договариваться с коллекторами, и трибуналом, чтобы смягчить статью. Если не удастся, его вышвырнут с последнего курса с пожизненным запретом на пилотирование штурмовых звездолетов.
Ирину забила мелкая дрожь, ладони вспотели, в глазах потемнело.
- Но у меня ничего нет, - прошептала она.
- Прости, тогда я бессилен, - Евгений пожал округлыми плечами.
Ирина на ватных ногах поднялась с опять скрипнувшего стула и вышла из летней кухни. На улице моросил прохладный весенний дождь, перепачканный землей Рекс, подбежал к хозяйке, уткнулся ей в ладонь влажным носом и меланхолично завилял хвостом. Выцветшее бордовее платье, которое уже давно стало велико на пару размеров, намокнув под дождем, облепило костлявую фигуру женщины.
Ирина медленно подошла к дому приложила ладонь к рыжей кирпичной стене, угловатые плечи сотряслись от рыданий.
- Ирочка, мне нужно понимать, как действовать дальше, - Колмагоров недовольно морщась из-за дождя, подошел к плачущей хозяйке.
- Если продать дом, этой суммы хватит? – не оборачиваясь, спросила она.
- Хватит, - уверенно ответил Евгений.
- Поможешь? – приложив руку к трясущимся губам, Ирина все-таки обернулась.
- Да. Только ты должна понимать, что он слишком близко к бане и кухне, их нужно продавать вместе и скорее всего вам придется переехать. – Он положил мясистую руку на дрожащее плечо.
- Куда нам переезжать? – она затравленно посмотрела в румяное лицо гостя.
- У вас большой участок, можно разделить пополам. Часть с постройками продать, а на второй части, где курятник, поставить маленький домик. Вам двоим и бытовки хватит, и грядки у тебя останутся.
Ира, молча кивала, обреченно гладя на трущегося у ног Рекса.
***
Колмагоров обещание сдержал. Он помог продать дом, но поскольку недобрая слава Радецкого давала о себе знать, желающих купить принадлежавшую «предателю» недвижимость оказалось немного, но Евгений Сергеевич нашел выход из ситуации. Время поджимало, и вот в баню уже заехали рабочие, а в дом завезли отделочные материалы.
Участок разделили пополам и отгородили трехметровым забором. Теперь Ирина с Николь из окна неновой, но вполне сносной бытовки с тоской смотрели на зеленые металлические листы, за которыми навсегда осталась их несбывшаяся семейная мечта.
- Мамочка, я выкуплю дом, обязательно выкуплю. Ты мне веришь? – Николь гладила мать по сгорбленной спине, по отросшим седым волосам, и пыталась хоть как-то вдохнуть жизнь в ее опустевшие глаза.
- Ах, моя милая, если бы не ты, я бы уже давно ушла за Коленькой, - невнятно бормотала Ира, крепко сжимая костлявыми пальцами ладонь дочери. С недавних пор у Ирины часто кружилась голова, и начались проблемы с речью, но она упорно не хотела показываться врачу. – А у Гошки все хорошо, все хорошо…у тебя есть брат, милая, помни, что ты не одна, у тебя есть брат…
К концу лета в бывшем жилище Радецких закончился ремонт и в Дорофеевке распахнулись двери заведения приглашающего пилотов с близлежащего космодрома приятно провести время в компании очаровательных дам, изысканных напитков и прочих развлечений помогающих расслабиться после изнурительных полетов.
Ирина узнав, во что превратили дом, слегла с сердечным приступом, а через две недели ее не стало.
Георгий на похороны не прилетел.
***
По маленькому уютному кабинету, заставленному деревянными стеллажами с картонными папками, метался невысокий мужчина в классическом заношенном костюме серого цвета. Мужчина нервно поглаживал поредевшие соломенные волосы и качал головой.
- Евгений Сергеевич, я не могу, вот правда не могу… Это же дочь Радецкого. Это же позор для нашего тихого образцово-показательного пристанища для сирот… Радецкого! – мужчина повысил голос на последнем слове и потряс поднятыми руками.
- Антон Дмитриевич, вот от того, что ваш приют лучший, Николь и останется здесь. Не вам решать, позорно быть дочерью Радецкого или нет! – Недовольный ответом Колмагоров с силой ударил кулаком по простенькому письменному столу, и аккуратно сложенные бумаги, разлетелись в разные стороны.
Директор детского дома трясущимися руками начал собирать документы с пола, буквально ползая на коленях перед сидящим гостем.
- Послушай сюда, - Колмагоров наклонился к Антону Дмитриевичу, замершему с зажатыми в руках бумагами, и дыхнул ему в лицо свежей мятой. - Я тебе обещаю увеличить дотации и добавить льготных мест в колледжах для твоих выпускниц. Когда придет время выпускаться Радецкой, я думаю, ты без труда догадаешься, какое именно место предназначено для нее. Конкуренции быть не должно.
- А поездки? Поездки к морю для лучших воспитанниц в этом году оплатите? – Антон Дмитриевич широко раскрыл глаза и крепче прижал бумаги к груди, испугавшись собственной наглости.
- Хорошо, выбью и на это средств. – Колмагоров едва улыбнулся и откинулся на спинку потрепанного стула. – Думаю, то, что Радецкая тоже должна поехать, объяснять не нужно?
- Ну что вы, обижаете! – директор поднялся на ноги и суетливо отряхнул коленки. – И еще… - поймав возмущенно-вопросительный взгляд гостя, директор запнулся, - ну… вы обещали победу нашему заведению, в номинации самого благополучного детского учреждения и… и… грант.
- Обещал, сделаю! – Колмагоров чинно поднялся, одернул лацканы дорогого черного пиджака и грозно посмотрел на щуплого собеседника. – Радецкая твой талисман, а ты тайное связующее звено между мной и ней. Понял?
Антон Дмитриевич усиленно закивал, провожая взглядом важного гостя.