Итакин дуб
– Пап! Куда это мы едем? Заросли какие-то непролазные. . . Ты же говорил, что едем в посёлок твоего детства. Посёлок-то проехали. Жутковато как-то здесь. Смотри, смотри! А на дороге асфальт когда-то был.
– А это, Гарик, не дорога. Это центральная аллея парка. Была когда-то.
– Парк? – покрутил головой Игорь, заливаешь пап, на парк что-то не катит, может, лесопарк и то глуховато.
– Я же сказал, была когда-то. Слушать учись.
– О, пап! Тормозни-ка, развалины какие-то древние, видишь?
Отец с сыном вышли из машины. По обе стороны дороги сквозь густые заросли бурьяна, кустов терновника, поросль деревьев проглядывали разваленные почти до основания непонятные сооружения из красного кирпича, песчаника, бетона.
– А как заросло тут всё!
– Это, Игорь, быльём поросло моё давно ушедшее детство.
* * *
– Ура-а а! – вопили все в классе. Кричал и Юрка. Только один человек хранил молчание – Юркина первая учительница Мария Михайловна Богачёва. Худенькая и по- девичьи стройная, в шоколадного цвета юбке и крепдешиновой блузке цвета кофе с молоком, она стояла возле учительского стола и улыбалась, наблюдая взрыв эмоций своих воспитанников. За окном царил октябрь 1955 года. Каких-то полтора месяца прошло с 1 сентября, когда она познакомилась с учениками своего 1-а класса, тихими и боязливыми. А теперь вон гляди, какими они стали! Это уже голос коллектива, потому, хоть они и нарушали порядок во время урока, она не требовала тишины, впервые увидев их такими, и даже чуточку гордилась ими.
А буйная радость класса была вызвана тем, что в конце последнего урока в пятницу учительница объявила, что завтра, в субботу, будут только два урока. После классу предстоит экскурсия в парк, где будет проведён конкурс на самый красивый осенний лист, упавший с дерева. Потому учительница попросила всех одеться по-походному и запастись бутербродами.
Следующий день утренние два урока показались Юрке бесконечными. И не только ему. Потому, не успел прозвенеть звонок, извещающий окончание второго урока, как все гурьбой с уже собранными портфелями, выскочили из школы и, возбуждённо галдя, ожидали учительницу у школьных дверей.
Парк, куда отправились первоклашки, находился неподалёку. Пройди каких-то пару сотен метров до конца школьной улицы и перед твоим взором предстанет главный вход в парк в виде внушительного размера металлических ворот. По обе стороны от ворот тянулись сплошные высокие бетонные стены, создавая иллюзию, что весь парк огорожен так же надёжно. Однако, как манишка на груди дешёвого модника, они заканчивались, едва скрывшись из вида.
Юрка жил рядом со школой в трёхэтажном доме, окна которого смотрели на парк. В парке он частенько гулял с родителями, а став старше, проводил счастливые летние денёчки своего раннего детства на парковых лужайках и аллеях вместе с дворовыми мальчишками-друзьями. Но сегодня особый случай – Юрка идёт в парк со всем классом и своей учительницей.
Парк квадратным лесным массивом раскинулся на окраине посёлка. Прошло более двадцати лет, как работники электростанции заложили парковые аллеи и дорожки, высадили множество саженцев деревьев и кустарников разных пород. За долгие годы парк разросся и превратился в настоящий лес. Но при этом, благодаря заботам и стараниям энергетиков, оставался ухоженным и благоустроенным.
Он стал излюбленным местом отдыха и досуга жителей посёлка. В летнюю жаркую пору приятно журчащие струи двух парковых фонтанов освежали воздух, чтобы вечером обширные цветочные клумбы напоили его нежным ароматом сотен буйно цветущих петуний. Летний открытый кинотеатр с заходом солнца начинал «крутить» кинофильмы. По выходным дням звуки духового оркестра милыми слуху и сердцу каждого вальсами и фокстротами, как магнитом, притягивали молодёжь со всех сторон парка на танцплощадку. На теннисном корте рыцари ракетки и мяча выявляли сильнейших. Работали буфеты, ларьки, был даже, заметьте, настоящий пивной бар. Этакая идиллия нелёгких послевоенных лет. Все эти блага парковой цивилизации располагались в центральной части парка вместе с цветочными клумбами и скамейками.
А сам парк, хоть разбивали и засаживали его строго по плану, с годами стал неоднородным. Так, одни места в нём были открытые, светлые, с приятными для отдыха лужайками, поросшими густой мягкой травой, сквозь которую проглядывали сиреневые серёжки дикого шалфея. Там любил валяться Юрка с друзьями, да и вся поселковая детвора. Другие, заросшие непролазными кустами сирени, шиповника и волчьей ягоды, были сумрачны и дремучи.
Эти места люди старались обходить стороной, и дети там, разумеется, не играли.
Учительница, тем не менее, повела класс именно в одно из таких мест. Это был довольно глухой угол, ограниченный с внешних сторон непролазной стеной боярышника и заросший высокими толстыми тополями. А подлеском у них были как раз такие заросли разнообразного кустарника. Лучи солнца почти не пробивались сквозь густую и широкую крону тополей, и здесь даже в светлые солнечные дни июня царили сумрак и прохлада. Место это пользовалось в посёлке дурной славой. И если дети иногда приходили сюда лакомиться сладкой бояркой, то обрывали ягоды с внешней стороны, стараясь не входить в жутковатые парковые заросли.
Юрка с друзьями и летом-то редко заходил в этот угол парка. И если, увлеченные игрой, случайно попадали сюда, то, поняв, где находятся, быстро уносили ноги. А уж поздней осенью в парк не заходили совсем. Бурная летняя жизнь парка замирала. Даже на центральных аллеях становилось безлюдно и неприветливо.
Почему учительница привела класс именно сюда, Юрка понял сразу, увидев, что всё пространство между тополями усыпано разноцветными листьями, упавшими с деревьев. Такие же с виду тополя в посёлке сбрасывали невзрачную листву жёлтого цвета. А здесь упавшие листья имели разнообразные цвета и их сочетания. На одном листе могли расположиться зелёный, жёлтый, красный с багряным и бордовым отливом цвета и бесконечное множество различных их сочетаний и переходов. Разумеется, учительница знала об этом феномене и вознамерилась приоткрыть перед своими воспитанниками прекрасную картину цветового буйства увядающей природы.
Первоклашки рассыпались между деревьями, и началась тихая охота за самым красивым листом. Девчонки каждый раз, когда найденный лист им казался лучше предыдущего, спешили к учительнице похвастаться находкой. Но учительница велела, чтобы каждый отобрал пять самых красивых листов с тем, чтобы уже в классе выбрать самый красивый.
Юрку тоже охватил азарт. Он поднимал приглянувшиеся листочки, но через пару шагов попадались ещё лучше. Ему начало казаться, что какой-то искусный художник растерял в этом месте кусочки бумаги, на которых акварельными красками отобразил свои неповторимые цветовые фантазии. И ещё он понял, что лист должен быть большим. Тогда на нём умещалось больше цветовых сочетаний. Но самые крупные листья попадались ближе к сплошной стене кустарника. Кустарник уже наполовину сбросил листву и не был таким страшным, как летом. Тем не менее, Юрка, памятуя об опасностях, скрывающихся в этих зарослях, старался не приближаться к ним вплотную. У него были уже собраны пять, как просила учительница, отличных крупных листков, и он уж было решил вернуться на полянку, где находилась учительница. Но тут он заметил лист, который, несомненно, был самым ярким и красивым. Он был просто великолепен. « Вот так удача! Лучше нет во всём парке, – радостно подумал Юрка, –под самый конец, чертяка, попался». Роскошный лист, как и подобает приманке, безмятежно покоился возле самого кустарника. Юрка в порыве охотничьего азарта, забыв об осторожности, рванулся к листу: «– Ну-ка, иди сюда, мой красавчик!».
Едва Юрка схватил вожделенный лист, как в зарослях кустарника раздался треск . Юрка на секунду замер, прислушиваясь – может, показалось. Нет, что-то явно большое продиралось к нему сквозь заросли кустарника. Юрка, забыв про лист, стремглав бросился наутёк. Бегал он быстро и был уверен, что спохватился вовремя. Не успел он отбежать на десяток метров, как услышал за спиной:
- Эй, Башкир, стой! Да не бзди ты!
Юрка остановился и оглянулся. Остановился потому, что Башкир был именно он, и не было другого Башкира во всём поселке, а возможно, и во всём городе.
Башкир – это его кличка с того дня, как после приезда в посёлок он, пятилетний, вышел во двор трёхэтажного дома, где отцу выделили две комнаты в коммунальной квартире на третьем этаже. Во дворе его обступила ватага ребятишек, таких же, как Юрка, пяти-шестилетних дошколят. Они с любопытством бесцеремонно рассматривали новичка. Все молчали, молчал и Юрка. И тут из гурьбы вышел мальчуган, ростом даже меньше Юрки. Из дырочек его пуговки-носа сразу же выползли две зелёные соплИ, как любопытные сестрицы - близняшки. Казалось, они, словно живые, тоже вознамерились познакомиться с Юркой. Но мальчишку такая бестактность нисколько не смутила, он был строг и уверенным шмыгом по-хозяйски загнал их на место. Нечего лезть, когда пацаны разбираются.
– Ты откуда здесь взялся ? – продолжая казаться суровым, немного картавя, спросил пацанёнок.
"Самый смелый, – понял Юрка,– а по виду не скажешь". И тут Юрка совершил роковую ошибку, о которой потом долго сожалел. Вот почему бы ему не ответить, что приехал он из посёлка Первомайский, где они прожили почти полгода у дедушки в ожидании жилья. Первомайский расположен в каких-то четырёх километрах. Но Юрка решил хвастануть, пустить пыль в глаза этой шпане и жестоко поплатился за своё неуместное тщеславие.
– Из Башкирии.
Юрка считал, что на всём свете нет места лучше, чем его Башкирия. Он там родился, прожил целых пять лет и гордился этим.
Пацанёнок смутился, ведь он и слыхом не слыхивал про Башкирию. Что это за зверь –деревня, город или ещё что? В растерянности он оглянулся на друзей. И тут всё произошло. Кто-то из гурьбы, теперь уже, видимо, самый умный выкрикнул – да-да, именно выкрикнул, по крайней мере, так показалось Юрке, – хлёсткое слово:
– Б-а-а-шкир!
И всё! Всё свершилось, и назад дороги нет. Юрка получил уличную кличку, как клеймо на всю жизнь. Теперь он не Юрка, теперь он просто Башкир. «Да ничего, забудут», –поначалу надеялся Юрка. А зря ! Стал он Башкиром надолго. Вроде бы ничего такого в этой кличке не было, но всё равно обидно, ведь на самом деле-то он русский.
Да, Башкир – это он, Юрка. Потому-то он и обернулся. Каждый бы поступил так. Из кустов вылез большой пацан. В застиранных школьных штанах, из которых вырос, пожалуй, года два назад, в старой, похоже, с чужого плеча, "вельветке-бобочке". На голове заношенная кепка-восьмиклинка с надломленным посередине козырьком. Свисавшая с плеча изрядно потёртая дерматиновая сумка-планшет, с неприкаянно торчавшими из неё книжками и тетрадками, дополняла экстравагантный вид мальчугана.
– Ну ты фраер, Башкир! Я ж тебя зову, а ты тикать! Ты же меня знаешь, я живу в соседнем подъезде. Узнал?
Ещё бы не узнать! Конечно, Юрка узнал его. Это Итака! Поселковый сорви-голова. Взрослые возмущались его проделками. Маленькие боялись и рассказывали про него массу ужасных историй. В школе, где он слыл признанным хулиганским авторитетом, его побаивались, пожалуй, все. А учился он то ли в шестом, то ли в седьмом классе. Говорили, что остался он на второй год уже в первом классе, а потом ещё пару раз. Жил он с матерью в соседнем подъезде. Мать его, высокая, худая, рано состарившаяся женщина, не могла ничего поделать с сыном и постоянно жаловалась на него соседям и знакомым.
Обычно такую мелюзгу, как Юрка, он просто не замечал. А здесь даже заговорил и назвал, пусть по кличке, но ведь настоящего имени он не знал, как, впрочем, и Юрка не знал, как зовут Итаку, ведь Итака – такая же кличка как, и Башкир.
– Листья собираешь? Я тоже в первом классе здесь же красивые листья искал. Как ты вот сейчас… И учительница та же была, что и у тебя. Я заболел и отстал, пришлось повторно в первый класс идти. Михаловна учительница клёвая, да что там – самая мировая в школе. Тебе повезло с ней. От учительницы в первом классе всё зависит. Как начнёшь, так и пойдешь… Вот увидел, что вы в парк лыжи навострили, и за вами увязался. С физики сбежал…
Слушай, Башкир, хочешь самые красивые листья, и первое место тебе обеспечено. Хиляй со мной! Я тебе покажу дерево, листья с него бесподобные, как фантики. Только быстро, а то Михаловна твоя кинется.
Юрка, конечно, хотел бы принести в класс самый красивый лист, и был заинтригован предложением Итаки, но осторожность не позволяла решиться. Но тут он вспомнил, что мать Итаки при встрече с его мамой часто останавливалась, и они подолгу беседовали о чём-то. И ещё появилось у Юрки доверие к Итаке после его таких хороших слов об учительнице, в которую он сам был по уши влюблён. Ему даже стало жалко Итаку, что он заболел в первом классе и всё у него пошло кувырком после этого. И отца у него нет, попробуй, поживи без отца – любой скувырнется.
– Пошли, – решительно сказал Юрка.
– Не пожалеешь, Башкир! Вот увидишь–зуб даю, – обрадованно подбодрил Юрку Итака, понимая, что он боится. – Держись за мной, не отставай!
Юрка молча следовал за Итакой, стараясь поспевать за его длинными ногами. Вдруг Итака остановился,
– Слушай, а почему тебя прозвали Башкиром? Ты же вроде русский.
– Да, но я приехал из Башкирии, там родился, Башкирия моя родина
– Ну и где лучше – здесь или в Башкирии?
– В Башкирии…
Юрка не кривил душой. Он тосковал по своей родине, хоть и прожил там совсем немного, но в детстве один год можно засчитать за несколько взрослых. Здесь ему всё не нравилось, особенно сразу после переезда. Он мечтал, что, когда вырастет, уедет в Башкирию и там будет жить. Потому и ответил без колебаний.
А Итака в ответе Юрки словно нашёл подтверждение своей давней думке, которая не давала ему покоя.
– Вот видишь, надо родиться в хорошем месте, и тогда у тебя будет всё путём. Родился бы я, к примеру, в Бресте, а лучше – в Москве. Всё было бы у меня по кайфу. К бабке не ходи! И отец был бы, и брательник или сеструха. Не-е-е, лучше бы брат, – мечтательно закончил Итака.
– А почему тебя зовут Итака? – набрался смелости спросить Юрка.
– Военная тайна! – нахмурился Итака, не будучи готов к такому вопросу.
Юрка понял, что Итака так же, как и он сам, получил кличку не самым лучшим образом.
– Не хочешь – не говори…
– Да нет, какая там тайна, – помягчел Итака. – Давненько это случилось, ещё в детском саду. Меня-то вообще зовут Владимир Исаков. Но а я тогда картавил по-чёрному, потому, когда меня спрашивали «как тебя зовут?», отвечал: Вова Итака. Оттуда и пошло. Сейчас даже мать, когда злится на меня, зовёт Итакой паршивым. А вообще, кликуха нормальная, я доволен. Вовремя я подсуетился, сейчас бы кликали Исакой, чего хорошего то… «Башкир» тоже ничего, не парься. Башкирская конница ого-го какая была в древности, рубили всех подряд, как капусту. Кстати, меня учитель истории тоже зовёт Итакой. Говорит, гордись – Итака это родной остров знаменитого древнегреческого князя Одиссея.
Они вышли на центральную парковую аллею. «Так,– подумал Юрка, – значит, его дерево находится не так рядом, как он обещал».
– Пошли, пошли! Осталось совсем ничего...
Они пересекли аллею и углубились в чащу. В этой стороне парк был ещё гуще, но высоких деревьев здесь не было, поэтому здесь было светлее. Наконец Итака остановился.
– Вот гляди, Башкир.
Посередине крохотной светлой полянки стояло, в общем-то, неказистое, коренастое деревце, но в великолепном сочно-багряном осеннем убранстве. Земля под деревом по кругу была сплошь устлана таким же живописным ковром. Юрка поднял листок. Ни разу не видел он таких листьев. Лист имел продолговатую форму, окаймлённую полукруглыми вырезами. Юрка, ещё раз взглянув на дерево, вопросительно оглянулся на Итаку.
– Это дуб, единственный в округе.
Юрке вспомнилось сразу: «Златая цепь на дубе том…» Но этот какой-то маленький.
– Тебе повезло, дуб тебя принял! Я боялся, что он спрячется.
– Это как же?
– Но это я так думаю, просто мы могли бы его не найти. Это мерцающий дуб. Так его назвал мой отец. Один раз его найдёшь, другой – ищешь, ищешь – напрасно, нет его, как и не было никогда. Вот сегодня он от тебя не спрятался.
– А что такое «мерцающий»?
– То и есть – то появляется, то исчезает. Ну ладно, расскажу тебе одному, никто, кроме меня, это не знает. Да, в общем, дуб этот–мой, по наследству что ли. Посадил его давненько уже мой отец. Он хороший строитель-каменщик. Подрабатывал в лесхозе «Горный», ну и привёз оттуда саженец малюсенький, говорил, отбраковали его и хотели выбросить. Ему стало жалко, решил посадить дома. А дома где сажать? Ты же знаешь, вокруг нашего дома детвора табунами скачет, всё вытоптала. Вот он нашёл укромное местечко в парке и посадил. Ухаживал, приносил воду, поливал, на зиму укрывал, даже приносил коровий навоз и удобрял.
Когда дубок подрос, а растут они очень медленно, то начал чудить. Как бы в прятки играл. Приходит отец к нему, а его нет на месте, и следов даже нет. Отец походит по сторонам, думает, местом ошибся. Возвращается на старое , а он там , стоит, как ни в чём не бывало, чертёнок. Так он до сих пор и чудит, хотя уже почти взрослый. Прихожу его проведать вместо отца и не могу найти. Прошлое лето почти два месяца не появлялся, может, по отцу скучает…,– с придыхом закончил рассказ Итака.
– А где твой отец?
– Да-а-а, долгая история, да и времени нет рассказывать. Тебя уже там, наверное, Михаловна по куширям ищет. Давай, Башкир, собирай быстрее листья, и рванём обратно.
Юрка начал подыскивать самые красивые листья. Все были хороши. И тут услышал:
– Отца мать посадила. Он отсидел и домой не вернулся.
– Как это – «посадила»?
– Эх, да рано тебе знать это ещё, Башкир. Подрастёшь – сам узнаешь. Главное, не вернулся отец, бросил нас, да по правде сказать – не нас, а меня. Хотя я его не осуждаю – правильно сделал. Вернулся бы, а она его по-новой … Короче, Башкир, какой год ни слуху, ни духу… Слух, правда, был – вроде бы он во Владике рыбу ловит.
– А что такое Владик?
– Вот видишь, Башкир, до этих сказок ты ещё не дорос. Пошли уже.
Юрка не занял первое место. Листочки с дуба Итаки учительнице понравились, но она посчитала, что было бы нечестно сравнивать листья с разных деревьев. На самом деле она не знала, откуда появились эти листья у Юрки, и боялась подвоха. Да Юрка и не переживал.
А с Итакой Юрка встретился уже весной, хотя видел его издалека много раз. На этот раз Итака на перемене сам подошёл к Юрке, который находился в группе одноклассников.
– А-а-а! Башкир, здорОво! – протянул руку Итака. У пацанов лица вытянулись от удивления. Сам Итака подошёл к первоклашке и поздоровался за руку!
– Ну листочки наши понравились Михайловне? Ты их засушил в книжке? Молодец! Давай отойдём на пару слов.
Они остановились у окна школьного коридора.
– Тебя-то как звать, Башкир? Юрка значит, Юрий – хорошее имя. Так вот, Юрка, я уезжаю учиться в ремеслуху в Ростов. Тебе хочу поручить мой дуб. Поливать, удобрять не надо – он уже большой. Просто приходи иногда, чтобы он не чувствовал себя брошенным. И не обижайся на него, если он иногда будет прятаться. Ты же знаешь –ведь он мерцающий. Обещаешь? Знаю, ты хороший пацан, я в тебе не ошибся.
Даже если бы Итака не попросил Юрку навещать дуб, он бы и сам приходил. И впоследствии навещал его постоянно, пока с родителями не переехал в другой город. Иногда дуб исчезал, а может, Юрка просто не мог найти место, где он рос. Так его упрятал отец Итаки. С Итакой же Юрка больше не виделся.
* * *
С той поры пролетели немалые годы, прежде чем уже давно взрослый Юрка с сыном проездом навестил места своего детства. Парк предстал перед их взором в многолетнем запустении и являл собой печальное зрелище. Фонтаны, танцплощадка, летний кинотеатр обратились в развалины, поросшие кустарником и травой. Асфальтовое покрытие центральной аллеи по большей части сошло. Юрка ясно помнил то место, где сорок лет назад он с Итакой перебегали аллею, и остановил машину. Он был уверен, что нашёл заветное место, но дуба там не оказалось. Если спилили, должен остаться пенёк, если выкорчевали – тогда яма. Ни того, ни другого Юрка не обнаружил. Дуб исчез бесследно, словно его здесь никогда и не было. Юрка озадаченно покрутил головой по сторонам. – «Да то ли это место? Как всё изменилось!»
Знать, Итакин дуб, ни Итаки не дождавшись, ни отца его, ни Башкира, одиночества не перенёс и ушёл совсем. Ведь дуб тот, не забывайте, был мерцающим.