Особенности приема душа в ВМФ

               
       Поочередно скользнув по восьмиметровой шахте люка   в центральный пост, где  натужно воет   вентиляция,  швартовная команда,  не задерживаясь   ссыпается по наклонному трапу вниз и  оставляя на  линолеуме  палубы мокрые следы, расходится по боевым постам ракетоносца.
       Мы со старшиной команды Олегом  Ксенженко  минуем второй  отсек,     затем перебираемся в наш  первый. Он  будь здоров, объемом в триста  с лишним кубов, и   двумя, залитыми ярким светом, палубами.
       Сначала  Олег, а потом я, карабкаемся по звякнувшему трапу сквозь овальный люк на верхнюю  и топаем между длинными, раскрепленными на стеллажах зелеными  сигарами  в нос,  где сияют  красными звездами на выпуклых крышках,  шесть  опутанных   трубопроводами ВВД* торпедных аппаратов.
       В двух нижних загружен  ядерный боезапас,  крышки пришлепнуты мастичными печатями.
       С кресла вахтенного   перед  аппаратами,  навстречу встает Саня  Порубов,   с красно - белой повязкой на рукаве и  пшеничного цвета  песнярскими усами. 
       -  Ну, как там погода?  - вопрошает он. - Благоприятствует?
       -  Погода,налей да выпей, - довольно басит  Ксенженко,   мы  стягиваем спасательные жилеты, ватники и сапоги, оставшись в легких  репсовых костюмах с белыми воротниками.
       Затем вся хурда*  убирается на штатные места, мы усаживаемся  кто -  где  и, как говорится,   расслабляемся.
       В пять утра  крейсер всплыл  после отработки контрольной задачи  у острова Кильдин,   после чего  вернулся  на свою базу.
       Сегодня  воскресенье  и  команда  в предвкушении отдыха. Олег с Саней  планируют  отправиться  в  гарнизонный кабак, а я буду припухать на спецвахте*.
       Минут через пять  на направляющей балке  загорается лампочка «каштана»  и металлический голос хрипит, -   оружие и технические средства - в исходное положение! Кингстоны с клапанами вентиляции - на стопора и замки! 
       Мы встаем со своих мест, каждый выполняет, что положено, а затем  Олег  навешивает  на отсечные аварийные  захлопки  у подволока,  эти самые замки. 
       Налицо интересный факт.   Наш,  последнего поколения  ракетный  крейсер, является  чудом техники  и напичкан  всякого рода  новшествами,  включая ядерные реакторы,  космическую систему связи, а также  электронику. И при этом  обычные, с дужками, амбарные  замки. Что вызывает удивление. 
       Когда  манипуляции  подходят к завершению, в  дальнем конце отсека  снова звякает трап, и на палубе  возникает капитан - лейтенант  Сергей Ильич  Мыльников. Он наш командир боевой части, а по корабельному расписанию вахтенный офицер  третей боевой смены.
       «Ильич»  (так мы зовем между собой  командира),  невысок  ростом, оптимист и в любое время суток  живчик.
       -  Ну что, орелики! -   каракает он,  обращаясь к подчиненным.  - Все привели в исходное?
       -  Почти, -   вручает ему ключи от замков  Олег.  - Осталось    слить конденсат из входного  люка.
       - Тогда  вперед, -  плюхаясь  в свое кресло  у «каштана» кивает лобастой головой  Ильич. - Приступайте.
       Здесь  следует сделать небольшое  отступление.
       Наш торпедный отсек, помимо  прочего, является отсеком живучести.  В случае аварийной ситуации  - утопления,  оставшийся в живых личный    состав крейсера, может выйти на поверхность в легко-водолазном снаряжении  через торпедные аппараты,  или   входной люк. Оборудованный специальным  устройством.
Это теоретически.  Но фактически - нет. О чем мы отлично знаем. 
       Атомные крейсера   несут  боевую службу в  океанах, где  под ними бездна,   а спасательное снаряжение времен «царя-гороха», предназначено для выхода  с сотни метров.
       Когда мы стоим в базе, нижняя крышка,  входного люка, диаметром  в метр двадцать  и  весом  под  семьдесят килограммов, открыта  и взята на стопор, а  перед выходом в море, усилием трех человек,    наглухо задраивается.   Стальная шахта между крышками  позволяет  разместиться в ней подводнику в легководолазном снаряжении  вместе с буй-вьюшкой.*
       А на  выпуклости нижней крышки имеется специальный   клапан  (в море он тоже закрывается),  предназначенный для слива из шахты  после возвращения  в базу, водного конденсата.
       И вот этот входной люк,  на глубине у нас  постоянно тек.
       Каждый раз, возвращаясь после очередной отработки, через  этот самый клапан, мы сливали из шахты  морскую воду, кляня заводских  умельцев.
Затем давалась заявка на плавмастерскую,  откуда прибывали местные  спецы, выполняли какие-то манипуляции  и заверяли, что все в порядке.  Так было и перед этим выходом.
       Выполняя команду Ильича, я  извлек из ящика с «зипом» жестяное, с дужкою ведро, поставил его на пайолу  под люком, Саня отвернул шток клапана,  и сверху  в емкость  звонко зажурчал прозрачный  ручеек.
       Олег протянул руку вперед, набрал чуть в ладонь, лизнул, после чего ругнулся матом.
       - Товарищ, капитан-лейтенант (обернулся назад). - Снова морская вода.  Ничего не наладили  эти засранцы!
       - Вот козлы, - нахмурился  Ильич. - Пойду в центральный,  доложу командиру  и подам  новую заявку.
       - Только пусть присылают других, -  пробубнил Саня. - Этим  мы морды понабиваем.
       Его возмущение было понятным.
       Соленая вода разъедала сурик в шахте, от нее закисали  клапана   внутри, что требовало  сушки, драйки и  покраски.  А в случае полного затопления  шахты, забортное давление могло передаться на нижнюю крышку и вырвать ее, что было чревато.
       Затем  наш «бычок» убыл,   а мы продолжили  осушение.  Наполняя ведро соленой водой, спускаясь по трапу вниз  и сливая  ее в трюм под нижней палубой.
       Примерно через час струйка воды из   клапана  истончала, а потом из него только капало.
       - Ну, вроде осушили, -  постучал кулаком по крышке  люка старшина команды. - Отдраиваем.
       Мы  с Саней становимся по сторонам, упершись руками в края тяжеленной крышки, а Олег,  провернув  рукоятку кремальеры до упора, оттягивает защелку.
       - Ба-бах! - оглушительно хлопает  в отсеке, крышка вырывается из рук,     и всех окатывает холодным душем.
       - Твою мать, - утирает рукавом мокрое лицо Олег. - Не иначе в клапан  что-то попало.
       - Хорошо еще никого не прибило, -  брюзжит, отплевываясь, Саня.
       На пайолы,  под которыми крепится  торпедопогрузочный лоток, вылилось не меньше кубометра воды.    Теперь их нужно снимать,  протирать все насухо и смазывать.
       - Накрылся наш кабак, Олег, - отвинчивая  ключом первый лист,   сокрушенно вздыхает Саня.
       - Это да, - сопит  тот. - Картина Репина «Приплыли».
       Возимся в отсеке еще час, затем мичмана, надев ватники, прощаются и уходят.
       Я же  переодеваюсь в запасной комплект «РБ», а влажный  отношу вниз, в выгородку еще теплого компрессора.
       Потом карабкаюсь наверх, достаю из  сейф-шкатулки «Остров погибших кораблей» Беляева, усаживаюсь в кресло перед пультом  и с наслаждением читаю.
        Хорошо все таки служить в подплаве. Весело и ни дня без романтики.